А под крепостными стенами вот уже несколько дней шла смертоносная борьба подкопов и контрподкопов. Тут-то враг и применил свое новое оружие - глиняных пеликанов. Эти человекообразные монстры достигали в высоту десяти футов и весили больше полутонны. Убить их было очень и очень непросто. И если бы не тупость пеликанов, драконам пришлось бы совсем тяжко. Но и так сражаться в темноте и тесноте с целым стадом идиотов - это утомит любого. Естественно, драконы уставали.
      Осада продолжалась, и командир Портеус Глэйвс чувствовал, что попал в западню. Им овладело уныние, от которого помогал только алкоголь. Глэйвс пил и вино, и виски - все, что только удавалось раздобыть. Но с каждым днем доставать выпивку становилось все сложнее и сложнее.
      Продовольствия не хватало. В городе расцвела коррупция. Все, кто только мог, крали из припасов, выделенных для аргонатских легионов. В итоге последние несколько дней и офицеры, и солдаты получал по миске каши в день да по горстке сушеных фруктов. О знаменитом урдхском эле можно было забыть. Легионеры роптали.
      Портеусу Глэйвсу не больно-то понравился долгий марш от Селпелангума. Но как бы трудно ему там ни приходилось, с едой всегда все было в порядке. В Урдхе, во всяком случае, всегда можно купить бутылку-другую превосходного вина.
      Если уж на то пошло, то задним числом эти приключения рисовались командиру в весьма радужном свете. Простая пища и узкая и жесткая походная койка, но, имея под рукой запас новых, еще не пробованных урдхских вин, все это можно пережить.
      Зато сколько красочных образов для будущих речей в политических клубах Марнери.
      В сравнении с осадой Глэйвс даже о битве под Селпелангумом, и то вспоминал теперь не без удовольствия.
      Портеус Глэйвс никогда не приходил на участок стены, отведенный его полку.
      Он не мог без дрожи смотреть на строящиеся осадные башни. Командир Восьмого полка все свои обязанности передоверил капитанам. Глэйвс знал, что солдаты ненавидят его. По правде говоря, и сам он ненавидел их ничуть не меньше. И он совершенно не переносил драконов, этих непостоянных, непредсказуемых, ненадежных животных. Это они пустили прахом все планы Глэйвса о спасении.
      Портеус Глэйвс обосновался в доме купца Себрая на Фетенской улице. Он практически не выходил из дома, предоставляя Дэндрексу рыскать по городу в поисках вина или аргонатского виски.
      Лишь изредка Глэйвс покидал свое убежище. Хочешь не хочешь, а устраиваемые генералом Пэксоном совещания приходилось посещать. Глэйвс всей душой ненавидел эти собрания и с трудом сдерживался, чтобы не сказать генералу и его офицерам все, что он о них думает.
      В конце концов, это Пэксон подписал им всем смертный приговор. Генерал Гектор тоже был сумасшедшим, но он, во всяком случае, не собирался оборонять этот проклятый город. Своим идиотским решением Пэксон обрек легионы на гибель.
      Вместо того чтобы спастись на имеющихся в гавани судах, генерал предпочел обороняться.
      Впрочем, Гектор все еще оставался в Урдхе. Генерал не выходил из комы.
      Глэйвсу довелось как-то увидеть его, и он не сомневался, что очнуться генералу уже не суждено. И может, оно и к лучшему. А то вдруг прикажет атаковать противника или придумает еще что-нибудь похлеще.
      Впрочем, с Гектором или без Гектора, но легионы попали в западню. И скоро им предстоит не на жизнь, а на смерть сражаться на городских стенах.
      Теперь, по мнению Портеуса Глэйвса, каждый был сам за себя. Он во что бы то ни стало должен выбраться отсюда. Проклятая жрица нарушила свое обещание.
      Она пела себя так, словно это он, Глэйвс, виноват, что дракон вырвался из-под стражи!
      Мерзкий дракон! И почему всегда так не везет?! Просто ни на кого нельзя положиться!
      Вот потому-то Глэйвс и затеял тайные встречи с командирами кадейнских полков. Они вполне разделяли его взгляды. Надо заключить перемирие. Это безумие - губить два легиона в бессмысленной защите чужого города. Все равно через неделю-другую солдаты умрут от голода. Припасов-то не осталось.
      Вскоре возник "Комитет Чрезвычайных Действий". В него вошли командиры Хэйл и Винблат, капитаны Сиккер и Рокинсек из Первого кадейнского легиона, командир Портеус Глэйвс из Второго марнерийского и капитан Фирахр из отряда Кенорских лучников.
      Со стороны офицеров марнерийского легиона взгляды Глэйвса не встретили ни малейшего понимания. Если уж на то пошло, то его осторожные намеки вызывали прямо-таки враждебную реакцию. Казалось, все они твердо решили разделить с генералом Пэксоном неминуемую гибель на плахе сипхистов. Что ж, пусть поступают как знают. Тем легче будет Глэйвсу, когда он вернется в Аргонат.
      В тот вечер Портеус Глэйвс созвал заговорщиков, чтобы познакомить их с одним весьма полезным человеком - торговцем Эксумом из Фозеда, имевшим связи с сипхистами. Еще до воскресения старого бога Эксум вел дела с Дзу. Он много лет продавал жрецам Сипхиса и масло, и вино. С другой стороны, он, естественно, имел обширные деловые связи в столице. Эксум полагал, что ему удастся связать заговорщиков с командованием осаждающей Урдх армии.
      Узколицый, с черной бородкой и пронзительными темными глазами, Эксум носил роскошный костюм из коричневого шелка и дорогие сапоги. Он явно был очень богат. Вид у него был суровый и какой-то неприступный. Но за словом в карман Эксум не лез и при желании мог буквально обворожить собеседника.
      Кадейнцам Эксум понравился. Им он показался вполне заслуживающим доверия.
      После знакомства и краткого обмена мнениями они быстро пришли к согласию. Этого торговца действительно можно было отправить послом к неприятелю.
      - У вас остается только одна проблема, - сказал Эксум и в ответ на недоуменные взгляды пояснил:
      - Я имею в виду доблестного генерала Пэксона.
      Боюсь, он может с вами не согласиться.
      - И какая только муха укусила старика, - вздохнул Сиккер.
      - Это все ведьма виновата, - уверенно сказал Глэйвс.
      - И ничего нельзя сделать? - поднял брови Эксум.
      - По-моему, так надо скинуть Пэксона, а на его место поставить генерала Пикила, - проворчал Винблат. - Пикила-то мы уговорим.
      Глэйвс прикусил язык. Отлично. Это предложение они высказали и без него.
      - Значит, я могу начинать переговоры? - спросил Эксум.
      - Начинай, - кивнул командир Винблат.
      - И все-таки, как с генералом Пэксоном? - вмешался капитан Фирахр. Неужели мы не дадим ему даже шанса? Может, и он поймет нашу позицию?
      - Послушай, через пару дней мы уже будем жрать талионских лошадей, воскликнул Рокинсек. - Потом придет очередь наших кожаных поясов. Пэксону пора понять, что оставаться здесь - смерти подобно.
      - Но что же нам делать? Наступило тягостное молчание.
      - Он должен уступить командование Пикилу.
      - А если не уступит?
      - В таком случае, - сказал Глэйвс, - придется его заставить. Если ему так уж хочется умереть, то, уходя из города, мы оставим его сипхистам. В подарок. А чтобы он не скучал, дадим ему в компанию Императора.
      Все засмеялись. Императора Бэнви не больно-то жаловали в легионах.
      - Подмоги нам ждать еще добрые две недели. Корабли кораблями, а так долго мы все равно не протянем.
      - Это хуже, чем глупость! Мы одержали великую победу, а теперь Пэксон взял да и пустил все по ветру?
      - Урдх решительно не подготовлен к осаде! При виде их продовольственных складов хочется плакать!
      - Значит, я скажу, что легионы готовы оставить город, - подвел итог Эксум.
      - Взамен вы просите свободный проход на юг, к побережью, или на восток, через горы, домой.
      Против этого никто не возражал, хотя Фирахр все еще качал головой. Ему не понравилось предложение "заставить" Пэксона уступить командование. Глэйвсу пришлось заверить лучника, что тому ничего не придется делать. Обо всем позаботятся другие. Это кенорца вроде бы удовлетворило.
      Вскоре заговорщики разошлись. Ушел и торговец Эксум. Глэйвс остался один на один с недопитой бутылкой виски, где-то украденной верным Дэндрексом. Глядя в окно, Глэйвс думал о том, как удачно все получается. Они уберут Пэксона, договорятся с сипхистами и, оставив город, пойдут к югу.
      'Глэйвс, конечно, предпочел бы, чтобы легионы пошли на восток, через горы.
      Тогда вернутся домой они только через несколько месяцев. Что же касается самого Глэйвса, то он уплывет из Урдха на первом же корабле, какой только покинет гавань.
      Вернувшись в Марнери, он немедленно подаст в отставку и сразу же начнет борьбу за место городского головы города Аубинас. У него и раньше были там неплохие шансы. Теперь же вернувшийся из армии герой битвы под Селпелангумом, возглавивший решающую атаку и лично захвативший вражеское знамя, он будет вне конкуренции. Старику Клосперу против него не устоять. И тогда он, Портеус Глэйвс, наконец-то будет на пути к настоящей власти в белом городе.
      Глава 36
      Гром сотрясал небеса над великим городом Урдхом. На городских стенах люди и драконы поглубже натягивали капюшоны, прячась от дождя под плетеными щитами, защищающими осажденных от вражеских стрел и копий. Вспышки молний озаряли замершие в какой-то сотне футов от стен штурмовые башни. Даже сейчас, ночью, под проливным дождем, враг не прекращал работу. Тысячи рабов, подгоняемые кнутами надсмотрщиков, неустанно трудились, заканчивая возведение башен.
      А под крепостными стенами продолжалась смертельная борьба подкопов и контрподкопов. Только искусство погодной ведьмы и ее прощупывающие землю заклинания спасали осажденных от беды. Но не следует забывать и о драконах, раз за разом уничтожающих вражеские подкопы.
      Как раз сейчас, чуть западнее Фетенских ворот, трудился Стодевятый марнерийский.
      Контрподкоп должен быть узким, так, чтобы не обрушить стены. С другой стороны, ход должен быть достаточно широк, чтобы в нем могли работать драконы.
      В итоге Получается туннель восьми футов шириной под стенами и десяти-двенадцати в остальных местах.
      Вот в таких условиях и пробивают ход вооруженные кирками и лопатами драконы. А рыть они способны просто с невероятной скоростью. За несколько часов, прошедших с того времени, как Стодевятый сменил Восемьдесят шестой марнерийский драконий, они прошли под землей уже более сорока футов.
      Несмотря на раскинутый над входом в туннель тент, но полу хода текла вода.
      Пахло драконьим потом и мокрой глиной.
      Пока драконы копали, большой отряд грязных с ног до головы солдат на тачках вывозил отбрасываемую рептилиями землю. Другой отряд тут же крепил своды туннеля деревянными брусьями. Место работ освещалось масляными лампами, которые держала пара мальчишек-дракониров. Им приходилось пошевеливаться. В узком и тесном ходе лишь очень ловкий человек мог увернуться от бьющих хвостов и лап бешено роющих драконов.
      Каждые десять футов работа замирала. Склонив голову, погодная ведьма вслушивалась в доносящиеся из-под земли звуки. Вот уже несколько дней она не выходила из этих туннелей. И тем не менее ведьма ничем не выказывала своей усталости. Закрыв глаза, она прижалась лбом к земляной стене. Драконы замерли.
      Внезапно ведьма подняла сжатую в кулак руку. Сигнал!
      Враг уже близко.
      Впереди, всего в нескольких футах, находился вражеский подкоп. Вскоре уже все чувствовали, как дрожит земля от тяжелых тачек, груженных камнями и землей.
      Драконы продолжали рыть, а тем временем группа атаки приготовилась к бою.
      Бросив лопату, старик Чек-тор вылез из подкопа. Его сменили Пурпурно-Зеленый и Базил Хвостолом. К ним в помощь присоединился Блок. Все они оделись в новые доспехи, придуманные драконирами специально для сражения в узких коридорах.
      Стальной шейный воротник, крепкий нагрудный панцирь, шлем и нечто вроде перчаток без пальцев на лапах. Ноги оставались свободными. Так и ударить проще, и двигаться легче. А врагу до них все равно не добраться. В туннелях было не размахнуться, и потому драконам пришлось оставить свои огромные мечи. Вместо них они вооружились громадными ножами, выкованными кузнецами легиона. Грубые, почти треугольные ножи были тяжелы и достаточно остры, чтобы резать на кусочки глиняных людей.
      Вслед за драконами в проход нырнул отряд в сотню воинов - половина с копьями, половина с мечами. В последний раз посовещавшись с погодной ведьмой, рептилии снова взялись за лопаты и кирки.
      Стальные лезвия глубоко вгрызались в мягкую землю. Заляпанные грязью люди не успевали отвозить ее к выходу из туннеля. Пурпурно-Зеленый, так и не научившийся хорошо копать, только путался под ногами у Блока и Базила. Он сердито шипел, не успевая уворачиваться от бьющего из-под лопат его собратьев фонтана мокрой глины и песка с речной галькой.
      Буквально через пару минут Влок обрушил перед собой земляную стену.
      Мгновение спустя Базил расчистил проход. Впереди и внизу раскинулся вражеский подкоп.
      Такого громадного подкопа драконы еще не видывали, Тысячи рабов, надрываясь, тащили тяжелые тележки с землей. Толпа глиняных великанов слаженно работала лопатами. Подбирающийся к городской стене вражеский туннель достигал в ширину сорока футов. Контрподкоп вышел в верхней части вражеского хода, на высоте пяти-шести футов от пола.
      Без колебаний Влок и Базил спрыгнули прямо на головы врагов. С воплями ужаса рабы бросились наутек. Надсмотрщики схватились было за мечи, но, увидев, с кем предстоит сражаться, предпочли отступить.
      Сверху спрыгнул Пурпурно-Зеленый, и земля задрожала. Споткнувшись о перевернутую тележку, он яростно отшвырнул ее в набегающую толпу глиняных великанов. А за ним волной покатились остальные драконы, солдаты с мечами и копьями и дракониры с фонарями.
      Дружно подняв тяжелые молоты и кирки, глиняные пеликаны устремились на северян. Завязался горячий бой.
      Драконы уже поняли, как надо бороться со своими почти неуязвимыми противниками. Схватив великана за руку и не давая ему уйти, надо было раз за разом резать его ножом. Широкие треугольные клинки оставляли страшные рваные раны на глиняных телах, но умирали пеликаны весьма и весьма неохотно.
      Звенели о драконьи панцири молоты и кирки. Ругались драконы. С боевыми криками кидались в атаку легионеры.
      Релкин спрыгнул вниз сразу вслед за Пурпурно-Зеленым и едва успел отскочить в сторону, когда сверху на него свалился Чам. А впереди Базил уже налетел на цепь глиняных великанов. За ним несся Пурпурно-Зеленый. Все вместе они повалились в грязь. В подобных условиях пеликанам трудно было причинить драконам вред, в то время как рептилии не теряли времени даром. С мрачной решимостью они кромсали ножами тупых, но невероятно живучих монстров.
      Новый отряд великанов вывалился из глубины туннеля, и на них тут же обрушились Влок и Чам.
      Что же касается Релкина, с фонарем в руке подбирающегося к месту боя, то он вдруг оказался лицом к лицу с приземистым широкоплечим бесом. Искаженное ненавистью лицо с расплющенным в лепешку носом и узкой щелью рта с острыми зубами. Юноша никак не ожидал увидеть его тут. Бесы должны быть на севере, в армиях Повелителей, а не здесь, на юге, под стенами Урдха.
      Но времени на раздумья не оставалось. Бес рубанул коротким мечом, и Релкин едва успел отскочить. Налетев на стену, юноша прыгнул на своего противника, но тот ловко отразил удар его кинжала и свободной рукой схватил юношу за горло.
      Бес уже взмахнул мечом, намереваясь прикончить северянина, когда удар по шлему заставил его на мгновение отвлечься. Этого оказалось достаточно. Извернувшись, Релкин ударил беса коленом в живот и вырвался на свободу.
      Краем глаза он заметил Свейна. Тот подмигнул, но Релкину было уже не до обмена любезностями. Оправившийся бес снова устремился в атаку, и юноша едва успел парировать удар меча своим кинжалом.
      По правде говоря, кинжал не самое лучшее оружие против меча, даже короткого. Бес нанес новый удар, Релкин увернулся и неожиданно обрушил на голову врага свою лампу. Горящее масло потекло по шее беса. Тот взвыл, и Релкин, пользуясь удобным моментом, по рукоять всадил ему кинжал в живот.
      А из туннеля толпой валили закованные в стальные латы сипхисты. Обходя сражающихся, отборные части врага пытались зайти драконам в тыл. Какой-то миг им противостояли одни лишь вооруженные кинжалами дракониры, но потом на помощь мальчишкам пришли воины-марнерийцы.
      Бой стал необычайно горячим. Большинство ламп погасло, и в подкопе воцарился полумрак. В темноте, в толчее было не отличить друга от врага.
      Несколько секунд Релкин простоял бок о бок с парой сипхистов. В их горящих глазах юноша не видел разума. Только ненависть. Сжатые толпой сипхисты не могли даже поднять рук. Впрочем, и юноша тоже никак не мог высвободить свой кинжал. А потом проходивший мимо глиняный великан, как щенят, раскидал их в стороны.
      Размахивая тридцатифутовым молотом, он обрушился на прикрывающихся щитами марнерийцев. Мечи впивались в глиняную плоть, но не могли остановить чудовище.
      Взметнувшийся молот раскроил череп еще одному северянину, и Релкин, не выдержав, что есть силы всадил свой кинжал в ногу великана. В следующий миг монстр шагнул, вырвав рукоять кинжала из рук юноши. Он словно и не заметил удара.
      Релкину не хотелось потерять свой клинок. Он успел привыкнуть к нему, полюбить и поэтому, пригнувшись, прыгнул за великаном. Тот не видел юноши, но, отводя руку для нового удара, случайно задел Релкина локтем по затылку. У драконира даже искры посыпались из глаз. Он зашатался, словно пьяный, и тут чей-то меч ударил его по шлему. Потеряв сознание, Релкин рухнул лицом в грязь.
      Пришел в себя он очень не скоро. А очнувшись, обнаружил, что лежит на носилках, без шлема, с повязкой на голове. Потрогав пальцами бинты, юноша почувствовал засохшую кровь.
      Громкое шипение заставило его повернуть голову. В темноте над ним нависла черная тень с до боли знакомыми очертаниями.
      - Это хорошо. Мальчишка проснулся. Я долго ждал.
      - Что со мной случилось?
      - Длинный кровавый бой. Мы уничтожили туннель.
      - Где я?
      - Госпитальный шатер. Они принесли тебя сюда, а мне ничего не сказали. Но я обыскал весь подкоп и мальчишки нигде не нашел. Значит, он жив, решил я.
      - Это совсем неплохо, не так ли?
      - Клянусь ревом предков, это хорошо. Мальчишка бесполезный, это так, но начинать с другим еще хуже.
      Релкин хотел подняться, но голова заболела так, что Он со стоном повалился обратно на носилки. Он не помнил, как его ранило. Темнота, сипхисты, глиняный великан, кинжал в ноге монстра, удар, он пытается встать - и темнота. Ему повезло, что он остался в живых. Мысленно Релкин вознес благодарственную молитву Великой Матери. И сразу вслед за этим виновато поблагодарил и старых богов. Не угадаешь ведь, кто из них за ним присматривает, правда?
      - Бесполезный мальчишка будет лежать и отдыхать. Дракон о нем позаботится.
      Релкин тяжело вздохнул при мысли об этой заботе, но предпочел промолчать.
      Вскоре он уже крепко спал.
      Глава 37
      Имперские зернохранилища находились в трех громадных зданиях без единого окна из красно-коричневого обожженного кирпича. Они располагались на Фетенской улице, там, где она заворачивала на запад Обычно здесь царило оживление. Тут всегда толпились торговцы и их рабы, носильщики и императорские евнухи.
      С тех пор как легионеры Аргоната захватили зернохранилища, тут стало неестественно тихо и пустынно. Сотня копьеносцев и на дух не подпускала сюда никого из торговцев. На черном рынке цена зерна взлетела до небес.
      Никто больше не мог, заплатив страже, приобрести лишний хлеб или эль.
      Город дрожал от гнева аристократов. Вельможи обратились с петицией к Императору, который, призвав Рибелу, повелел немедленно вернуть зернохранилища под контроль урдхской бюрократии. Ведьма отказалась, и Императору пришлось передать этот ответ тем, кого не устраивали новые, жесткие пайки.
      Суровые легионеры на месте казнили первых воров, предупредив, что так будет с каждым, кто рискнет забраться в хранилища. Такое же наказание они обещали и тем, кто вздумает подкупить охрану. Урдхцы недоуменно пожимали плечами.
      Несмотря ни на что, кое-кто все-таки попытался предложить воинам взятку за возможность поживиться зерном. Легионеры взятку не взяли. Это был вопрос принципа. Ну и кроме того, за ними бдительно следила погодная ведьма. Те же, кто пытался их подкупить, были публично высечены.
      Этот случай поверг город в шок. Враждебно настроенные горожане швыряли в солдат камнями и конским навозом.
      Тогда генерал Пэксон, созвав самых знатных вельмож, предупредил, что, если подобные враждебные выходки не прекратятся, аргонатские легионы оставят Урдх.
      Пусть тогда горожане сами разбираются с сипхистами.
      Слухи об этой угрозе мигом расползлись по городу. Открытые оскорбления легионеров сменились скрытым недовольством. Горожане не привыкли к лишениям, и, как это зачастую бывает, во всех своих бедах они винили северян.
      Получив власть над хранилищами, Пэксон наконец сумел досыта накормить драконов. К этому времени все в легионах уже видели глиняных великанов, и потому такое решение генерала было встречено с пониманием.
      Каждый день дракониры Стодевятого отправлялись на Фетенскую улицу за дневным пайком для своих питомцев. Им приходилось брать с собой небольшую тележку, запряженную парой мулов.
      Третий день после сражения в подкопе ничем не отличался от остальных.
      Усталые мальчишки приехали к входу в хранилища. Там им выдали причитающиеся Стодевятому мешки с овсом и пшеницей. Единственным украшением будущей каши должны были стать несколько высохших репок да кучка лука из императорской оранжереи. По крайней мере, драконы смогут набить брюхо.
      Релкин все еще щеголял с забинтованной головой, но, во всяком случае, он уже встал на ноги.
      Куртку его, несмотря на чистку, все еще покрывали кровавые пятна. Брюки порвались на коленях. Даже повязка на голове, и та была грязной. Впрочем, глядя на своих товарищей, Релкин видел, что они выглядят ничуть не лучше. Свейн из Ривинанта тоже ходил с забинтованной головой, а сквозь разорванный ворот рубашки виднелась еще одна повязка - на груди. Лицо Томаса Черный Глаз покрывали многочисленные ссадины и кровоподтеки - его ударили в лицо щитом. Шим ходил со сломанным носом, а Моно хромал. Рваная, потертая одежда ясно отражала тяготы подземных боев.
      Стражники проверили записи, и мальчишки принялись грузить мешки на свою повозку. Они как раз таскали зерно, когда к хранилищу подъехало несколько всадников. Согнувшийся почти пополам под шестидесятифунтовым мешком, Релкин даже не поднял головы. Но вот он скинул груз на повозку и, оглянувшись, увидел перед собой капитана Кесептона. Они обнялись.
      - Слава Великой Матери, ты остался жив, - сказал капитан, внимательно разглядывая юношу. - Тебе повезло. Лагдален сказала, что ты лежал в лазарете.
      Она навещала тебя, но ты спал. Впрочем, твой дракон был там и подробно рассказал ей о твоем состоянии.
      - Лагдален навещала меня? Базил мне ничего не рассказывал. Жаль, что я ее не видел.
      - Мы никогда не забудем то, что вы для нас сделали, - с чувством сказал капитан, крепко стискивая плечо Релкина. - Считай, что я обязан вам жизнью.
      Тарчо наверняка вас отблагодарят... Впрочем, к тому времени вы уже, наверно, станете легендой аргонатских легионов.
      Релкин смущенно уставился в мостовую. Ему было неловко перед своими товарищами.
      - Мы очень волновались, когда узнали о сражении в подкопе, - продолжал Кесептон. - Особенно когда услышали, что ты ранен.
      - Это был горячий бой, - сказал Релкин. Остальные дракониры согласно закивали головами. - Хуже даже, чем Селпелангум.
      - Но Стодевятый снова сделал свое дело, - чуть громче, как бы обращаясь ко всем драконирам, заметил Кесептон.
      Юноши с гордостью посмотрели друг на друга.
      - Драконы сражались как демоны, - заметил кто-то из них. - Вы бы только видели...
      - Я слышал, - кивнул капитан. - А еще рассказывали, что их дракониры тоже дрались отчаянно и что им изрядно досталось.
      - Все на ногах, капитан, - сказал Релкин.
      - Крепкие ребята, так мне и говорили, - улыбнулся Кесептон, отводя Релкина в сторону. - Драконир, - начал он, - я хочу, чтобы ты, отвезя зерно, посетил лазарет. Эту повязку давно пора сменить.
      - Капитан?
      - К тому же там сегодня дежурит Лагдален. Она была бы рада тебя увидеть.
      - Да, капитан, - просиял Релкин. - Так точно.
      Стук копыт прервал их разговор. К хранилищу подъехала еще одна группа офицеров. Среди них Релкин заметил самого генерала Пэксона. Полагая, что лишняя проверка никогда не помешает, генерал частенько без предупреждения наведывался к зернохранилищу.
      Вот и сейчас, спешившись, он самолично проинспектировал книгу учета. Потом вышел к заканчивающим погрузку драконирам.
      - Молодцы, ребята, - приветствовал он парней. - Стодевятый снова показал, что он лучший отряд во всем легионе! И я рад, что ты уцелел, юный драконир, добавил он, обращаясь к Релкину. - Слышал, тебя ранили.
      - Так точно, но я уже на ногах.
      - Отлично, хотя тебе надо что-то сделать с формой. Так ходить нельзя.
      - Так точно, генерал. Пэксон улыбнулся:
      - Скажи мне лучше, как поживает наш друг Пурпурно-Зеленый?
      - Похоже, он еще не до конца привык к жизни в легионе. И еда ему кажется слишком однообразной.
      - Боюсь, что так оно и есть. Впрочем, теперь он ест хотя бы регулярно, не так ли?
      - Да.
      - А как его ноги? Дикие драконы больше привыкли летать, чем маршировать по дорогам..
      - Мы решили эту проблему. Я уговорил его надеть сандалии. Сделал их еще в форте Далхаузи.
      - Сандалии, говоришь? Хитро придумано. Так держать, драконир, так держать.
      - И Пэксон повернулся к Кесептону:
      - Капитан, можно вас на пару слов? Мне надо передать сообщение госпоже Рибеле.
      Кесептон и Пэксон отошли в сторону, а Релкин со своими друзьями отправился обратно в казармы. Стоящие у хранилища солдаты с уважением поглядывали на юношу - не каждый день генерал запросто беседует с рядовым дракониром.
      Релкин шел и думал о том, что сказал капитан Кесептон. К возвращению, мол, они с Базилом станут легендой. Впрочем, до этого еще следовало дожить. Учитывая стоящую за стенами орду, перспектива возвращения домой казалась несколько туманной.
      Они везли повозку с зерном, и урдхцы, встречающиеся им по дороге, смотрели на них с ненавистью. Проклятия неслись им в спины. Но дракониры не обращали на это внимания. Вернувшись, они сгрузили продукты у костра поваров, а сами направились за водой.
      Покончив со своей миской вареного овса с луком, Релкин поспешно поднялся на крепостную стену. Посмотреть, что и как.
      - У них все готово, - сказал Моно, успевший забраться сюда раньше Релкина.
      - Я вижу, - кивнул Релкин.
      Последняя башня на их участке стены была закончена. Стук молотков стих.
      Шестидесятифутовая махина стояла на четырех громадных колесах. Впереди и с боков ее прикрывали мокрые шкуры, а крепкая крыша была устлана медными листами.
      В ширину в верхней части она достигала тридцати футов.
      - Ждать осталось недолго, - сказал Релкин. При виде этих башен ему становилось не по себе.
      Четыре башни. Глиняные великаны, волной идущие по штурмовым мостикам. А за ними - орда сипхистов.
      - Драконам придется нелегко. Они и так здорово вымотались.
      Из-за башен выпалила вражеская катапульта, и громадный камень с грохотом обрушился в крепостной двор.
      - Боюсь, отдохнуть им не удастся.
      Под свист дудок на поле появился отряд рабов. Люди, запряженные в ярмо, словно рабочий скот, а за ними бесы, одетые в черные туники Падмасы. Релкин содрогнулся. Повелители и не думали скрывать свое участие в гражданской войне Урдха. Сперва бесы, а теперь вот и глиняные люди. Урдхская магия никогда не смогла бы создать этих великанов. Нет, они были творением силы куда более страшной, чем та, какой владели все местные знахари, жрецы и колдуны. Если драконы не устоят, то, скорее всего, не устоят и стены, и тогда знаменитый сирота из Куоша может не думать больше о своем будущем.
      Буквально за несколько минут рабов приковали к длинным шестам за башнями.
      Защелкали кнуты, заревели бесы, и осадные башни двинулись в путь. Сперва медленно, потом все быстрее и быстрее они покатились к городу.
      На стенах послышались проклятия. Легионеры спешно занимали боевые позиции.
      Но тут бесы проревели новый приказ, и башни замерли. Рабы повернулись и под свист кнутов потащили башни прочь. Атака пока откладывалась.
      А на другом конце города, среди густых садов, за своей собственной сорокафутовой стеной, стоял Императорский Город, крепость в крепости. Тут-то капитан Холлейн и искал Великую Ведьму.
      Сперва он прошел в Имперский Зал Приемов, но Рибелы там не оказалось.
      Тогда Кесептон поискал ее в комнатах по соседству с тронным залом. Ведьма частенько бывала тут - так она могла оставаться рядом с Императором и в то же время не маячить на виду урдхских вельмож. Благодаря Рибеле, в управлении Империей Урдха произошли некоторые, весьма существенные изменения. Теперь обратиться к Императору можно было в любое время. Больше он не торчал часами в своем гареме, не пьянствовал сутки напролет. Впервые за все годы своего правления Бэнви Шогимиссар вел себя так, как и подобает настоящему монарху.
      Однако, если верить евнухам, в комнатах у тронного зала Рибелы тоже не было. Под конец, когда Кесептон показал им печать генерала Пэксона на принесенном им донесении, они посоветовали ему посмотреть на крыше дворца. Там, на северо-западной оконечности крыши, обращенной к далекому Дзу, Кесептон и нашел Рибелу. Она стояла одна-одинешенька, а у ее ног копошилась небольшая стайка мышей.
      Можно ли обратиться к ней? Что если она как раз сейчас творит какую-то сложную магию и он ей помешает? Кесептон заколебался, и тут Рибела сама повернулась к нему.
      - Госпожа Рибела, у меня для вас сообщение от генерала Пэксона.
      - Какое, капитан Кесептон?