Классика Fantasy - Меч для дракона (Хроники Базила Хвостолома - 2)

      - Наверно, какая-то ваша холодная северная богиня, - ответила она.
      По правде говоря, Релкин верил в Великую Мать ничуть не больше, чем, скажем, в старых богов. Он ни с кем не стал бы спорить о религии, и уж всяко не с Миренсвой. Он не забыл поцелуя в темнице храма Гинго-Ла. Юноша не сомневался, что тот поцелуй значил кое-что для них обоих.
      - Ты, спасший меня от рабства, а затем уничтоживший силу нашей богини, ты теперь встретил меня, чтобы насмехаться над моим несчастьем.
      - Я вовсе не хочу ни над кем насмехаться, Миренсва Зудеина. Я помню, что ты для меня сделала и что было потом.
      - Я и понятия не имела, что все так выйдет. Я не думала, что ты все погубишь.
      - Я ничего не погубил. Я только спас своего лучшего друга и своего дракона. Я готов умереть за них.
      - Что же я наделала! - причитала Миренсва. - Богиня, защити и прости меня!
      - Миренсва, что ты здесь делаешь? - спросил Релкин.
      Глаза девушки потухли.
      - Прошу милостыню, - с горечью прошептала она. - Ты можешь мне дать хоть немного? - Ив голосе ее зазвучала внезапно проснувшаяся надежда.
      - Сейчас нет, но для тебя я достану.
      - Я не ела уже несколько дней. Для такой, как я, без родных и друзей, в городе еды нет, - Твоя семья выбросила тебя на улицу?
      - Да они убьют меня, если только узнают, где я прячусь! Моя тетка Ликва захватила наследство. Ты думаешь, она вот так просто отдаст мне его назад?
      - Я ничего не забыл, - прошептал Релкин на ухо девушке.
      - Ты имеешь в виду Остров Богини? Брось, это ничего не значит.
      Но по правде сказать, и для нее тот поцелуй все-таки что-то значил.
      Релкин нашел Миренсве местечко в задней части одной из повозок. Потом он пошел к повару и выклянчил у него миску ячменной каши. Девушка накинулась на кашу, словно на невесть какое лакомство.
      Потом Миренсва заснула, а Релкин долго сидел рядом и смотрел на нее. Она была худая и донельзя измученная. Прикрыв девушку одеялом, юноша отправился проведать своих строптивых драконов.
      Глава 44
      Осажденный город до краев полнился слухами и ненавистью. По ночам подгоняемые голодом люди сотнями атаковали зернохранилища. И разумеется, аргонатские солдаты и кенорские лучники раз за разом оказывались им не по зубам. Но атаки повторялись, и это дает некоторое представление о том, что творилось в Урдхе.
      До прихода белых кораблей оставалось еще как минимум несколько дней. За это время могло случиться все что угодно. Офицеров призывали, насколько это вообще возможно, не провоцировать голодные толпы. В случае же нападения оказывать урдхцам решительное сопротивление. Если потребуется, то и убивать зачинщиков.
      Утром Релкин встал пораньше и сразу же отправился к поварам. Он выпросил у них маленькую миску каши, которую отнес Миренсве. Она молча приняла еду. И только когда юноша уже уходил, быстро поцеловала его в щеку. Сердце так и заколотилось в груди Релкина. Впрочем, на его попытку завязать разговор девушка не ответила, и сбитому с толку юноше не оставалось ничего другого, как ретироваться.
      Вернувшись к кострам, он взял предназначенные драконам порции - всего по полведра вареного зерна.
      Когда Релкин поставил это варево перед своими подопечными, те едва подняли головы. Они даже не ответили на его утреннее приветствие. С мрачным видом драконы принялись за еду, и взгляды их не предвещали дракониру ничего хорошего.
      Это было ужасно. Дракон Релкина, единственное родное существо, какое он когда-либо знал, мало-помалу становился его врагом. Если уж смотреть правде в глаза, то громадная рептилия, которую он называл "Баз", была настоящим хищником, питающимся всем, что она только могла поймать. В том числе и людьми.
      И вот теперь драконы начали посматривать на драконира так, словно и он был всего лишь пищей.
      Сознание драконов понемногу утрачивало контроль над первобытными, слепыми инстинктами.
      Особо тяжко приходилось Пурпурно-Зеленому. Дикий дракон, в отличие от своих бескрылых товарищей, не испытывал никаких угрызений совести по поводу желания полакомиться человечинкой. В этом инстинкт не противоречил его воспитанию и убеждениям. А раз так, то вопрос заключался лишь в том, хватит ли у него силы воли удержаться от соблазна. К тому же Пурпурно-Зеленый не испытывал особого уважения к людям. Если он сорвется, последствия будут самые трагические, а усмирять его придется все тем же драконам, его собратьям по оружию.
      История Аргоната еще не знала мятежа драконов. Генералы всегда относились к могучим рептилиям как к ударным боевым частям, чем они на самом деле и являлись. Но голод мог подточить дисциплину. Это случалось.
      В общем, Релкину приходилось нелегко. Дружба с драконом была стержнем всей его жизни. Никогда в их отношения не закрадывалось даже и тени недоверия.
      Теперь же юноша то и дело ловил на себе холодный, оценивающий взгляд хищника, и ему становилось не по себе.
      Что же касается Пурпурно-Зеленого, то он безвылазно сидел в своем шатре.
      Иметь с ним дело становилось просто опасно. Но все бы ничего, если бы не одна проблема. Сломанный коготь. У его основания образовался нарыв, который следовало вскрыть и обработать антисептиком. Это, разумеется, будет довольно больно, и Релкин искренне сомневался в терпении дикого дракона.
      Он попытался заговорить на эту тему с Базилом. Дракон из Куоша не выказал горячего желания помочь юноше.
      - Ты хочешь, чтобы этот дракон встал между тобой и его диким другом? Ты просишь меня сражаться с моим братом, драконом?
      - Сражаться? Вовсе нет, только немного помочь мне, чтобы Пурпурно-Зеленый не убил меня во время операции.
      - Бесполезный мальчишка, мне-то что за дело, убьет он тебя или нет?
      - У него инфекция. Если мы ничего не сделаем, скоро коготь станет очень и очень болеть.
      - Пурпурно-Зеленый с Кривой горы сам решает свои проблемы.
      - К нему просто так не подойдешь, ты же это знаешь. И с тобой теперь не очень-то поговоришь.
      - Проклятый глупый мальчишка. Я умираю с голоду. Боевой дракон должен есть. Со мной что-то происходит. Я уже не всегда знаю, что делаю. Кажется, я теряю над собой контроль.
      - Ну так съешь проклятых урдхцев, но не ешь своего драконира, хорошо?
      - Ты думаешь, это смешно. Ты ничего не понимаешь. Я над этим не властен.
      Оно само контролирует дракона. Я голоден, и все кругом кажется мне пищей.
      - Корабли уже близко. Они прибудут через пару дней.
      - Трудно ждать так долго.
      - Я знаю, старина, знаю. Но и мы не можем ждать. За это время Пурпурно-Зеленый может и вовсе потерять лапу или даже погибнуть.
      - Люди полагают, что знают о драконах абсолютно все. Пурпурно-Зеленый дикий дракон, что тебе о нем известно?
      Релкин судорожно сглотнул:
      - Увы, не так уж и много. Но в одном я не сомневаюсь. Если ему не помочь прямо сейчас, в скором будущем Пурпурно-Зеленого ждут ужасные мучения. Так может, стоит чуть-чуть постараться?
      Уговаривать Базила пришлось долго, но под конец он все-таки согласился помочь. И разумеется, Пурпурно-Зеленый сперва и слышать не хотел ни о какой операции.
      - Пусть они держатся от меня подальше, - прорычал он Базилу. - Они морят меня голодом, и я не могу находиться с ними рядом. Они съедобны.
      Базил на это терпеливо напомнил, что невскрытый нарыв с каждым днем будет болеть все больше и больше. В конце концов дикий дракон, хотя и против своей воли, но согласился лечиться. Он уже достаточно времени про вел в легионе, чтобы понимать пользу человеческих лекарств. Все его раны заживали быстро и сравнительно безболезненно. В прошлом даже мелкие царапины порой превращались в мучительные, долго не проходящие гнойники. В общем, от людей и от дракониров, в частности, была вполне ощутимая польза.
      После ужина, закончившегося, по общему мнению, как-то уж очень быстро, Пурпурно-Зеленый уселся возле костра. Релкин осторожно осмотрел нагноившийся коготь. Базил и Влок встали за спиной дикого дракона, готовые вмешаться, если тот, потеряв выдержку, решит все-таки напасть на драконира.
      Релкин аккуратно ощупал нарыв. Дракон зашипел, но не пошевелился.
      Достав из аптечки острое шило, Релкин быстрым движением вскрыл болезненное нагноение. Громадный дракон зашипел громче.
      Релкин покосился на Базила и Влока. Они казались совершенно спокойными.
      Глубоко вздохнув, юноша начал аккуратно выдавливать гной, пока из ранки не потекла чистая сукровица.
      Дикий дракон начал рычать, и Релкин буквально обливался потом. Но вот эта неприятная процедура осталась позади. Теперь предстояло самое трудно испытание.
      Достав тряпочку, смоченную антисептиком, Релкин начал осторожно протирать кожу у основания больного когтя.
      Дракон дрожал. Шипение не прекращалось ни на секунду.
      Базил и Блок нервно переминались с ноги на ногу.
      И вот Релкин налил немного антисептика на саму рану. Пурпурно-Зеленый яростно забил хвостом. Куча сложенных возле костра дров разлетелась, словно пук соломы. Огромные зубастые челюсти сердито щелкали.
      Релкин тихонько отступил в сторону.
      Все вместе они стояли и смотрели на понемногу успокаивающегося Пурпурно-Зеленого.
      Они все еще стояли, когда какой-то мальчишка-драконир, пробегая мимо, крикнул им что-то нечленораздельное. В тот же миг Релкин услышал вдалеке шум, и крики, и звон оружия.
      Драконы навострили уши. Со стороны кузницы показался Свейн с защитными щитками Блока в руках.
      - Что случилось? - спросил Релкин.
      - Бунт в городе! Возле зернохранилищ. Старина Пэк послал туда кавалерию.
      И действительно, теперь все услышали затихающий стук копыт по мостовой.
      Релкин снова посмотрел на драконов. Они жадно нюхали воздух.
      - Город горит, - сказал Базил.
      Глава 45
      По всему городу раздавались крики, и бедняки толпами валили к зернохранилищам. Обступив склады со всех сторон, они требовали пищи. Видя, что никто не собирается им ничего давать, они начали грабить окрестные виллы, поджигая все, что только могло гореть.
      Урдхские власти даже и не пытались восстановить порядок. Однако генерал Пэксон без колебаний послал легионерам, охраняющим склады, Талионскую конницу на подмогу. Но толпы с каждой минутой становились все больше и больше.
      Фетенская улица горела из конца в конец, и пожарные не могли пробиться к месту пожара.
      Это было форменное безумие. Самоубийственная ярость скорпиона, самого себя жалящего своим смертоносным хвостом. Никто не знал, что послужило причиной этого бунта, хотя кое-кто и припоминал бочку крепкого черного вина, невесть откуда взявшуюся на Канарской улице. Именно канарцы и повели толпы к зернохранилищу.
      Тут и там толпы ловили отдельных легионеров, по тем или иным причинам покинувших свои полки. Их буквально разрывали на части, а головами украшали длинные пики.
      Тщетно власти пытались успокоить народ. Горожане полностью вышли из-под контроля. Они жаждали крови.
      Возбужденная толпа собралась и в Зоде, возле Императорского Города. Она требовала, чтобы Фидафир вышел к народу. Горожане желали убедиться, что Император жив и не находится во власти злой северной ведьмы.
      Император категорически отказался выйти к толпе. Рибела, конечно, могла бы его заставить, но это было бы бессмысленно. Вид ведьмы еще больше разъярил бы урдхцев. В общем. Император прятался у себя во дворце, а Рибела оставалась рядом с ним. Видя, что никто не появляется, толпа пришла в бешенство и подожгла несколько домов. Но ворота Императорского Города оставались закрытыми, и проникнуть внутрь бунтовщикам не удалось.
      Деловитая чайка держала генерала Пэксона в курсе событий. Она летала взад-вперед между императорским дворцом и походным шатром генерала, раз за разом доставляя маленькие свитки, крепившиеся к ее ноге. Свитки эти были заколдованы. Написанное на них тут же исчезало и вновь появлялось только в руках того, кому было адресовано.
      Пэксон удерживал стены, ворота и зернохранилища. Его кавалерия держала под контролем Фетенскую улицу и дорогу от Восточных ворот. Генерал заверял Великую Ведьму, что, если потребуется, он без труда пробьется к дворцу и доставит и ее, и Императора в безопасное место.
      Несмотря на свое внешнее спокойствие, генерал Пэксон чувствовал себя далеко не лучшим образом. Он знал, что всего через несколько дней он получит и подкрепление, и свежие припасы. Но напряжение осады, а теперь еще и бунта в городе становилось просто невыносимым. Кроме того, он не вполне доверял генералу Пикилу. Настроения в Кадейнском легионе внушали самые серьезные опасения. Кадейнцы пять лет прослужили на границе. Они заработали свой отпуск и уже собирались домой, в форт Ридор, когда им вдруг сказали, что все отменяется и что их легион незамедлительно отплывает в Урдх. Причем неизвестно на сколько.
      Легион не был обрадован таким приказом, особенно негодовали офицеры.
      Пэксон тяжело вздохнул. Этот бунт казался началом конца. Еще несколько дней, и он сумел бы накормить и своих солдат, и горожан. А теперь кто знает, что произойдет. Весь город может сгореть дотла. Генерал с тоской думал о жене и детях. Доведется ли еще их увидеть? Придется ли ему еще когда-нибудь пройтись по Башенной улице в Марнери или посетить Оперу в Кадейне?
      Час спустя после начала пожаров в шатер генерала пришел капитан Кесептон.
      Вместе со своими помощниками он отмечал то, что происходило в городе, на большой карте. Здесь пожары, тут бушуют голодные толпы...
      Отозвав капитана в сторонку, Пэксон сообщил ему, что Лагдален находится во дворце вместе с Великой Ведьмой.
      - Наверно, это сейчас самое безопасное место в городе, - со вздохом сказал он.
      Кесептон печально кивнул. Пожалуй, генерал был прав.
      Пэксон внимательно изучал составленную капитаном карту. Район Себрадж вокруг зернохранилищ был весь в огне. Бушевали пожары и вдоль дороги на Гунж, вплоть до Восточных ворот. Собравшиеся там толпы устроили настоящий погром в небольшом квартальчике, населенном темнокожими выходцами из Иго. Вымещая свою злость, они вешали бедняг на фонарях.
      - Нам еще удается поддерживать связь со всеми участками городской стены, сообщил Кесептон. - Да и с лагерями легионов толпа предпочитает пока не связываться.
      - Значит, бунтом охвачен не весь город?
      - Да, генерал. Толпы в основном сосредотачиваются в двух районах - возле складов и у Восточных ворот. Ну и еще одна толпа стоит в Зоде, у входа в Императорский Город.
      Пэксон мрачно усмехнулся:
      - Я слышал, что Фидафир сейчас не больно-то популярен в народе.
      - Честно говоря, они бы его с удовольствием повесили.
      - Ничуть не сомневаюсь.
      Внезапно генерал услышал глухой, до боли знакомый звук. Мерный, сотрясающий все вокруг рокот.
      - Что это? - спросил он, уже зная ответ на свой вопрос.
      Это вновь забили барабаны сипхистов. Враг опять пошел на приступ. Через стены полетели камни. Трубы звали легионеров на стены.
      Схватив плащ и меч, Пэксон выбежал из шатра. Ему повезло. Мгновение спустя громадный камень обрушился на генеральский шатер. Пэксон остался стоять, судорожно хватая ртом воздух. Задержись он хоть на миг, и каменная глыба расплющила бы его в лепешку.
      А вокруг легионы занимали свои позиции. Солдаты, мальчишки, драконы мчались вверх по ступеням на стены.
      Ординарцы быстро сворачивали штабной шатер. Сейчас его перенесут во двор Фетенских ворот.
      Еще один большущий камень плюхнулся в кучу оставшейся после рытья подкопа земли. Люди вокруг забегали еще быстрее.
      Вздохнув, Пэксон направился к башне.
      Глава 46
      На стены! На стены! - кричали офицеры. - Башни пошли на приступ!
      В отчаянной спешке драконов одевали в джобогины, кольчуги и стальные доспехи. Им помогали подняться на стену. Впрочем, драконы не нуждались в понуканиях. Они рвались в бой, горя желанием выместить на ком-нибудь свою злость. Скоро кто-то узнает, что голодный дракон дерется гораздо злее сытого.
      Однако за эти дни драконы несколько потеряли в весе, и Релкину пришлось даже подтягивать на них мешком висящие джобогины. Он не сомневался в силе своих подопечных, но вот хватит ли у них выносливости на долгий штурм?
      А на стене все было так же, как и в прошлый раз. Свистели стрелы, застревая в плетеных щитах. Мерно швыряли камни вражеские катапульты.
      Рядом с Релкиным вновь находился Свейн.
      - Ну и как сегодня Хвостолом?
      - Голоден. И ему не терпится кого-нибудь убить. А как Влок?
      - Так же. Мне даже страшно, когда они такие.
      - Мне тоже. Хорошо, что не нам с ними сражаться.
      - Ха! В самую точку!
      Сегодня голос Свейна звучал как-то по-другому. Казалось, его что-то очень беспокоило.
      - Послушай, Релкин. Я тут хотел тебе кое-что сказать. Если нас сегодня здесь прикончат, ты знай, что я ошибался на твой счет. Думал, ты хвастун. Одни слова, и только. Но я был не прав.
      Релкин пристально поглядел на Свейна. Похоже, этот парень из Ривинанта решил зарыть свой боевой топор.
      - Да ладно, Свейн. Чего там. Боюсь, сегодня нам всем туго придется.
      И они подали друг другу руки.
      Громадная глыба рухнула с неба в нескольких метрах левее ребят, обдав их горячей каменной крошкой.
      - Это точно, - отплевываясь, кивнул Свейн.
      А обстрел все не кончался. В сотне ярдов от стены сплошной ряд катапульт поливал стены непрерывным дождем камней. И ничего тут было не поделать.
      Оставалось только лежать и молиться, чтобы какая-нибудь глыба не угодила тебе по голове.
      Один из камней попал точно в плетеный щит, пробив его без малейшего труда.
      Взвыл от боли дракон, и Релкин с тревогой обернулся. Слава Великой Матери, его драконы были в порядке. Вражеский снаряд ранил Кесеситу, дракониху Шестьдесятшестого драконьего. Она каталась по земле, держась за раздробленную камнем лапу.
      А штурмовые башни были уже совсем близко, и Хэтлин приказал драконам взяться за шесты. Враг пускал тучи стрел, большей частью отскакивающих от драконьих панцирей или застревающих в джобогине. Но некоторые все же попадали в цель. Драконы шипели от ярости.
      Башня катилась все быстрее. Драконы уперли в нее свои шесты, и казалось, им сейчас удастся опрокинуть врага. Но бесы с криками нахлестывали рабов, башня закачалась и прорвалась, ломая шесты, как щепки.
      С проклятиями драконы схватили новые шесты и вновь попытались остановить продвижение башни. Они давили что было силы. Дерево трещало, колеса скрипели, но утяжеленная снизу башня опрокидываться не желала. Под щелканье кнутов и крики раненых она подкатилась к самой стене. Завизжали цепи, и на парапет с грохотом опустился широкий штурмовой мост: Из башни на стену шагнула шеренга глиняных великанов. Они шли в ногу, слаженно поднимая и опуская свои молоты.
      Драконы устремились в атаку, и всякий порядок исчез в круговерти сверкающих мечей.
      Релкин посылал стрелу за стрелой. Он не стрелял по великанам, это было бы бесполезно. Юноша целился в сипхистов, пытавшихся зайти драконам во фланг.
      Кипел яростный бой, и тут пришло страшное известие с Восточной стены.
      Оборонявшийся там кадейнский отряд не выдержал и отступил. Драконов смяли. Трех убили, остальные поневоле оставили стену. Сипхистская армия вошла в город и с тыла атаковала Восточные ворота.
      Но что бы где ни творилось, у Стодевятого все равно не было выбора. Через мост по телам своих предшественников сплошным потоком валили глиняные великаны.
      Поднимались и опускались громадные мечи. Усталые драконы рубились из последних сил. Недоедание последних дней давало себя знать.
      У дракониров кончились стрелы, и теперь они судорожно подбирали вражеские - те немногие, что подходили к их арбалетам. Заметив это, вражеские лучники с вершины башни открыли убийственный огонь по позициям северян. Шим из Сеанта рухнул со стрелой в горле. Никогда больше он не увидит холмы родного края, а Ликиму, его медношкурому, придется теперь искать другого драконира. Следующим стал Краст из Аубинаса. Сперва одна, а потом и вторая стрела угодила ему в грудь. Он умер на месте. Теперь и Бирхолту, самому молодому дракону в подразделении, предстояло подумать о новом спутнике.
      Ситуация была критическая. И тут последняя капля - вражеские катапульты снова открыли огонь. Они били и по своим, и по чужим. Плевать, сколько погибнет сипхистских солдат, сколько глиняных великанов, лишь бы прикончить этих мерзких драконов.
      Кибол из Голубых Холмов был убит на месте камнем, попавшим ему в голову.
      Руп, зеленый с Монтокских гор, раненный в плечо, не мог даже поднять правую лапу. А затем Бирхолту, наклонившемуся над поваленным великаном, каменная глыба угодила точно в спину. Молодой дракон упал с переломанным позвоночником. Через пару минут он был уже мертв, забитый насмерть тяжелыми молотами мирмидонов.
      Одетый в черное сипхист, проскочив между драконами, оказался неподалеку от Релкина. Юноша выстрелил, но стрела застряла в щите. Тогда Релкин бросился в атаку. Но сипхист был слишком силен для юноши. Без труда отбив его удары, воин швырнул Релкина на землю. Он уже поднял меч, и пришел бы конец смелому парню из Куоша, если бы не Свейн, напавший на сипхиста сбоку. Быстро наложив новую стрелу, Релкин выстрелил и на сей раз попал врагу в лицо. Заревев от боли, тяжело раненный сипхист тем не менее продолжал нападать. Релкин хотел броситься ему в ноги, сбить на землю, но, получив сапогом в живот, упал сам. Черный воин уже занес над ним меч, когда рухнувший с небес камень превратил его голову в кровавое месиво.
      Свейн помог Релкину подняться.
      - Еще немного, и тебе бы конец, - сказал он.
      Релкин кивнул. Он тяжело дышал. Сил не оставалось вовсе.
      Положение Стодевятого стало критическим. Понимал это и генерал Пэксон.
      Впрочем, во всех частях дела обстояли далеко не самым лучшим образом. Пытаясь исправить положение на Восточной стене, Пэксон отправил гонцов к резервным отрядам с приказом атаковать прорвавшегося в город врага с флангов. Он надеялся зажать сипхистов в клещи и ударом сразу с двух сторон ликвидировать прорыв. До сих пор практически не принимавшую участие в бое Кадейнскую кавалерию он отправил на подмогу защитникам Восточных ворот. Там враг подтащил таран и теперь упорно пытался пробить тяжелые дубовые створки.
      А в прорыве рядом с первой штурмовой башней встала вторая, и поток вражеских воинов, врывающихся в город, стал в два раза шире.
      Пэксон растерялся. Он потерял связь с частями на другом конце Урдха. Но он и так видел, что попытка выбить врага за стену провалилась. А потом пришло страшное сообщение о том, что толпа подожгла зернохранилища.
      Взбешенные тем, что им ничего не дают, смутьяны начали бросать в окна складов горящие факелы. Пыль внутри вспыхнула, несколько зернохранилищ взорвалось.
      Пламя пожирало все остававшееся зерно.
      Измученный кадейнец принес известие, что кавалерии лишь с огромным трудом удается сдерживать сипхистов, атакующих с тыла Восточные ворота. Врагов слишком умного, и у них есть глиняные великаны, с которыми люди вообще ничего не могут поделать. Остановить их могли только драконы, а драконы уже устали.
      Прискакавший связной сообщил, что враг прорвался в район Норит, угрожая расколоть защиту северян.
      Пэксон схватился за голову. Все пропало. Им не сдержать сипхистов. Еще немного, и аргонатцы уже не смогут покинуть крепостных стен. И тогда действительно конец. - Отступаем, - приказал генерал. - Немедленно отступаем в Императорский Город. Это наш последний шанс.
      Глава 47
      Приказ об отступлении пришел в Стодевятый драконий во время краткой передышки. Драконы загнали глиняных людей обратно в башню, и один отважный инженер погиб, поджигая мост. Мирмидоны замерли в нерешительности. Они явно не торопились ступать в пламя.
      И тут пришел приказ. Что значит "отступить"? Куда? Отойти и оставить врагу городские стены? Но трубы звали, и дисциплина взяла верх. Уничтожая за собой ступени, воины быстро спустились со стены. А внизу отступление уже шло полным ходом. По Фетенской улице, мимо коптящих зернохранилищ, сквозь дым и пепел Стодевятый драконий влился в общий поток.
      Протолкавшись сквозь ряды Восьмого полка, Релкин добрался до повозок полкового обоза. Здесь он нашел и тот фургон, в котором оставил Миренсву.
      Теперь в нем было полным-полно раненых. Сама же девушка сидела на облучке с поводьями в руках. Увидев юношу, она даже присвистнула.
      - Ты? Клянусь дыханием богини, мне следовало бы этого ожидать. Я могла за тебя не волноваться. Кто-кто, а ты выживешь.
      - Ну, в моей помощи ты, похоже, не нуждаешься.
      - Разумеется, не нуждаюсь. - Девушка натянула поводья. - Имей в виду, я не правила фургоном с тех пор, как жила с отцом в нашей летней усадьбе.
      Релкин мог только восхищенно качать головой. Эта девушка явно знала, что делает.
      - Но что случилось? - спросила она.
      - Не знаю. Говорят, что враг прорвался возле Восточных ворот. А мы как раз загнали их обратно в башню. Какой-то сумасшедший дом, да и только.
      - А теперь мы все едем в Императорский Город и вскоре помрем там с голоду.
      - Я же говорил тебе, скоро нам на помощь приплывут корабли из Кунфшона.
      - Я поверю, только когда увижу их собственными глазами.
      - Они скоро будут здесь. И они привезут не только еду, но и целый новый легион. Тогда мы сможем держаться здесь хоть до конца света.
      - Тебе виднее, - пожала плечами Миренсва. - Ты говорил, что в повозке я буду в безопасности.
      - Я не думал, что нам придется оставить стены.
      - Что ж, будем надеяться, что с кораблями ты не ошибся.
      Релкин попытался ее поцеловать, но девушка отвернулась. Тогда, соскочив с повозки, Релкин отправился проведать своих драконов.
      Мрачные и недовольные драконы маршировали вслед За легионерами. Они всегда не любили ходить в доспе-хах - потертостей и ран было не миновать. Но сейчас выбора не оставалось. Времени снимать броню просто не было.
      Впереди отступающего легиона ехала Кадейнская кавалерия, очищая дорогу от горожан. По флангам двигались Кенорские лучники. Сзади арьергардом отступал отряд легионеров Восьмого полка. Он не давал сипхистам наступать аргонатцам на пятки.
      Шагая рядом со своими подопечными, Релкин чувствовал себя отстраненным от всего творящегося вокруг. Город пал. Склады сгорели. Возможно ли, что здесь, в Урдхе, северяне потерпят поражение? Релкин повидал уже много битв, больших и малых, но никогда он еще не сталкивался с подобным разгромом. Может, Миренсва и права. Может, действительно они обессилеют от голода до такой степени, что враг сможет взять их голыми руками.
      Он пожал плечами. Смерть была привычной спутницей легионера, а что касается его самого, так Релкин бывал в переделках и покруче. Заставив себя вернуться к реальности, он поближе подошел к своим драконам и на ходу принялся внимательно осматривать их снаряжение.
      Шлем Пурпурно-Зеленого снова был помят. Хвостовой меч Базила покрывали глубокие зазубрины. Да, работы для кузнецов у него всегда хватает.
      Они миновали Фетенскую улицу и вступили в район храмов. На вершине громадной пирамиды Эуроса огромная толпа молилась "рациональному" богу о спасении. Они даже не посмотрели на марширующие внизу легионы. Релкин практически ничего не знал об Эуросе. Он слышал, что того называют "морским быком" и что у него, дескать, самый большой пенис во всей вселенной, но кроме этого... А уж об облике "рационального" божества юноша имел самые смутные представления. Однако он тоже помолился. Если в мире существует один бог или богиня, то почему бы не быть и паре дюжин? А раз так, то что плохого, если он помолится им всем? Заодно Релкин вспомнил и старых богов, и в особенности бога войны Эсгата. Если он еще помнит Стодевятый драконий, пусть поможет белым судам побыстрее подняться по реке. Это очень простая просьба, не так ли?
      Они пересекли Зоду, полную сердито гудящих толп. Короткая стычка у ворот Императорского Города - евнухи не хотели пускать северян внутрь, - и аргонатцы уже занимают места на стенах.
      Еще одна, куда более серьезная схватка произошла в крепости Зедул, прикрывающей южную часть Императорского Города. Здесь на помощь евнухам пришли солдаты императорской стражи. Они не желали видеть здесь северян. Легионеры попытались с ними договориться, когда же это не получилось, взялись за оружие.
      Кое-кого из стражи убили, и крепость перешла в руки аргонатцев. После этого северяне, позабыв о дисциплине, скинули сопротивляющихся евнухов с крепостных стен.
      Тем временем генерал Пэксон никак не мог прийти в себя. Все складывалось как нельзя хуже. Но зато теперь он чувствовал поддержку своих офицеров, и даже генерал Пикил, для разнообразия, без разговоров делал то, что ему приказывали.
      Кадейнцы заняли Северную башню и Водяную башню с северным участком стены.
      Марнерийцы обосновались на южной части стены и в крепости Зедул с ее семью высокими башнями. Капитан Кесептон работал связным, и с его помощью вскоре из всеобщего хаоса начал вырисовываться кое-какой порядок. Но ох как не просто было разместить два легиона солдат в городе, и так полном евнухов, рабов и стражи.
      Пока суть да дело, инженеры осматривали стены. В целом их состояние оставляло желать лучшего. Много сотен лет не перестраивавшиеся, они успели прийти в полную негодность. С другой стороны, стены крепости Зедул были как новые.
      Застучали молотки команд, собирающих новые катапульты. Как грибы, росли походные шатры. Квартирьеры освобождали места для легионеров.
      Пэксон категорически отказался выгнать всех евнухов за ворота. Вместо этого он приказал посадить их вместе с рабами в огороженный "городок рабов", раскинувшийся возле северной стены. Как бы тяжко ни пришлось изнеженным евнухам среди голодных рабов, их участь все же была лучше той, что постигла все остальное население блистательного Урдха.
      Одетые в черное солдаты деловито прочесывали захваченный ими город. Они сгоняли людей в кучи, а у ворот несчастных уже поджидали бесы со щелкающими кнутами в руках. Связав пленных за шеи, они давали каждому по миске каши и отправляли их колоннами в далекий Дзу.