Глава 44

В пятке у Трембоуда пульсировала боль. И что особенно действовало ему на нервы и подрывало чувство собственного достоинства — из-за повязок было невозможно носить башмак. Поэтому его ступня была упакована в нелепую комнатную туфлю у хирурга при воротах Мор. Но несмотря на боль, он пытался стоять прямо и ходить не слишком прихрамывая. Рок был нетерпим к человеческим недостаткам, особенно к болезненным ранам.

Несколько лет назад один бедняга из младших магов чихнул в его присутствии. Он тут же отправился в Бездну, чтобы лишиться ушей и языка и превратиться в глаза Рока. История эта имела множество продолжений, поэтому-то Трембоуд и делал все, чтобы не обращать внимания на вспышки боли в своей проколотой пятке. Проклятье ведьме!

Солдат ударил тяжелым молотком по стальной плите. Перед Трембоудом раскрылись огромные двойные двери. Угрюмые стражники, исполинские солдаты, чем-то напоминающие троллей, дали ему знак войти.

Главный зал освещался через высокие узкие окна. За ними был виден уходящий вниз амфитеатром город. Посреди зала, доминируя над всем остальным, стояла металлическая решетка, окружавшая трубу Рока.

А вот и он сам. В горле мага застрял комок, вовсе не от любви к нему.

Идеальная сфера из черного мрамора, тридцати футов в диаметре, внутри которой и обитало это злобное мыслящее существо по имени Неумолимый Рок. Созданный Повелителями в их темной цитадели. Рок был некой проекцией самих создателей, подчиненный только им и предназначенный, чтобы расширить их господство над миром.

Труба была открыта с одной стороны, чтобы те, с кем Рок желал побеседовать, могли подойти поближе.

Камень внутри трубы покоился в сетке из стальных тросов, подвешенной на огромном крюке и удерживаемой с помощью блоков и талей.

Перед отверстием в трубе стояла небольшая группа мужчин, облаченных в черное с золотыми полосками на груди; они о чем-то шептались. Проходя мимо, Трембоуд почувствовал на себе их взгляды и представил, что они о нем думают.

Лязгнули цепи; глаза Рока были подняты вверх из Бездны. В тесной клетке стоял изможденный нагой человек с большими, навыкате глазными яблоками.

На черном камне появилось красное пятно; оно медленно пульсировало.

Трембоуд остановился. Он встал на пятку, хотя она болела так сильно, что он едва не скрипел зубами, чтобы только не закричать. Из узкой клетки на него пристально смотрели глаза.

Трембоуд опустился на колени и склонил голову перед Роком.

Опять зазвенели цепи, и появился рот.

— Ага! — загремел он. — Ты уже вернулся к нам, чародей Трембоуд, после долгого пребывания в городах врага. Ты посеял там беспорядки и прислал нам много полезных донесений. И теперь ты доставил нам важную пленницу. Да, отличная работа.

Рот был рослым мужчиной, слепым и глухим; он был заточен в другую тесную клеть. Иногда он говорил громко, порой шипел и мурлыкал, когда Рок его голосом менял оттенки своего настроения.

— Но, разумеется, мы должны учесть и другое. Предполагалось, что ты должен был оставаться в Марнери, чтобы обеспечить быстрое и мирное наследование короны принцем Эральдом.

Наверху завизжали шкивы, и уши — женщина непомерного обхвата, тело которой чуть ли не выпирало из прутьев клетки, — развернулись в исходное положение.

Трембоуд прокашлялся; он терпеть не мог ощущение подавленности и страха, возникавшее всякий раз, когда он находился так близко от этой твари. Но что еще мог чувствовать человек, видя это чудовищное порождение Повелителей.

— Да, это правда.

Голос его звучал слабо и нерешительно. Он сделал паузу и собрался с духом.

— Сложилась трудная обстановка. В Марнери были задействованы имперские органы. Меня обнаружили, возможно, из-за предательства со стороны наших местных агентов.

Красное пятно на мгновение вспыхнуло.

— Или, возможно, из-за твоей собственной неосторожности, чародей.

— Не думаю. Я всегда осторожен. Но в тех городах, что во власти старой карги, малейшая вещь может уличить человека во лжи.

— В самом деле? И в моем городе тоже? Или мне кажется?

Трембоуд хранил молчание. Это была опасная область. Рот продолжал:

— Получается, некий агент врага в сопровождении горстки солдат фактически захватил ворота Мор и почти добрался до тебя с твоей пленницей. Тебе известна личность твоего пылкого преследователя?

— Это она, их верховная карга, Лессис из Валмеса. Рок сделал паузу, красное пятно пульсировало. Рот в клетке схватился за стойки, истекая слюной.

Наконец он заговорил снова:

— Да. Так было объявлено. Но у нас нет тела. Пропало в пучине под горой Мор.

— Я не командовал этими поисками, о Великий.

— Это правда. Говорят, ты был выведен из строя.

— Простое ранение, ничего больше.

— Ты уверен, что сможешь продолжить поиски?

— Абсолютно.

Последовала многозначительная пауза.

— Хорошо. — Рок опять замолчал — на время, пока продолжался весь этот непристойный кукольный театр и уши со ртом дергались и стабилизировались.

— Мне нужна старая ведьма, живой или мертвой. Нам известно, что она была не одна — по крайней мере двое ее спутников свалились в бездну вместе с ней.

— Я уверен, что, пока мы здесь разговариваем, ваши органы безопасности выслеживают и ловят ее, Великий.

— Возможно, но я сомневаюсь. Я назначаю тебя в специальную комиссию с заданием разыскать старую ведьму или ее тело и доставить ко мне.

Трембоуд побледнел. Заколебался. Затем понял, что пытаться уклониться от этого поручения бесполезно.

— Разумеется, о Великий.

— Я правильно уловил колебание в твоем голосе, чародей?

— Это всего лишь трепет радости, о Великий. Я полностью посвящу себя этой задаче.

— Прекрасно, потому что если ее не доставят ко мне в течение трех дней, то я захочу узнать, почему.

— Будет сделано, о Великий, — ответил Трембоуд, еще раз склонив голову.

Он выпрямился и, чтобы уйти в сторону от своих неприятных перспектив на будущее, перевел разговор на другое.

— Я хотел бы добавить, что, кроме принцессы Беситы, мы доставили еще и приличный улов других пленников.

— Да, — произнес голос более спокойно. — Двух драконов, и это замечательно. А принцесса, я полагаю, будет для нас очень полезна. Однако, голос вмиг сменил теплоту на холод, и Трембоуду стало совсем не по себе; к тому же нога его нарывала и колени болели, — мы не можем не принять во внимание тот факт, что потеряно огромное количество троллей, бесов и солдат. К тому же мне донесли, что батуты Красного Пояса полностью выведены из строя. Теперь в наших информационных источниках за Высоким Ганом существует огромная брешь. И в лесах Тунины моих сил стало значительно меньше.

Трембоуд ничего не ответил. Рок беспощадно продолжал:

— Не так давно здесь был с донесением генерал Эркс. У него есть много замечаний по поводу того полководческого искусства, которое было продемонстрировано в ходе твоего похода, чародей.

— Я с уважением отношусь к генералу, но хочу заметить, что его там не было. При Оссур Галане мы захватили их с фланга и уничтожили отряд.

Красное пятно пульсировало.

— Уничтожили отряд? — Голос был снова громок и зол.

— Ну да, они остались с горсткой солдат и несколькими драконами.

— Тогда что же произошло с багутами Красного Пояса?

Трембоуд пожал плечами:

— Это все ведьма. Она сотворила ослепляющий свет, ярче, чем полуденное солнце.

Красное пятно Рока продолжало пульсировать.

— Ага, значит, он был не из этого мира. Она, должно быть, проникла в Дуггут. Там все еще существует трясина Твари Небытия.

— Не понимаю.

— Этот секрет выше твоего уровня, чародей.

— Что ж, тогда это мощное оружие. По счастливой случайности, я смотрел в сторону, когда вспыхнул свет, но багутам не повезло. Они были ослеплены и полностью выведены из строя.

— Мне неприятно это слышать. Каким-то образом старая ведьма проникла к секретам восьмого уровня. Они должны быть глубоко спрятаны в недрах верховной иерархии.

Трембоуд содрогнулся. Неужели какой-нибудь шпион ведьмы внедрился в Падмасу? Просто невообразимо.

Рок сделал паузу, словно бы размышлял над новыми сведениями.

— Так или иначе, твоя миссия закончена и стоила она нам дорого. Но если ты разыщешь для меня ведьму, лучше живой, хотя тела ее тоже будет достаточно, тогда мы тебя пощадим. У меня есть одно задание, мне надо послать какого-нибудь чародея на юг, на Дружественные острова.

Наконец Трембоуда отпустили; он заставил себя идти спокойно, хотя готов был кричать от боли.

Камень развернулся и вдруг пошел вниз; Трембоуд шел под грохот цепей; рабы внизу травили их через блоки.

Чародей вновь миновал прислужников Рока. Он жил, и власть его теперь, пожалуй, укрепилась больше, чем прежде. В их глазах была смесь почтения и сожаления об их собственном положении, в случае если Трембоуд схватит ведьму живой.

Проклятая ведьма! Но если на карту поставлено путешествие к южным морям и Дружественным островам, значит, быть ей пойманной. Трембоуд поклялся в этом.

Глава 45

Туннель уходил все дальше; стены его покрывал светящийся мох, по которому деловито сновали пещерные улитки и скальные долгоносики. Их следы создавали на стенах переплетающиеся узоры.

Пока они шли, становилось теплее; местами попадались участки, залитые теплой водой. Воздух здесь был пропитан гнилостным запахом, и вокруг них отдавалось эхом поскрипывание дерущихся долгоносиков.

Наконец Релкин решил сделать привал. Леди хотя и была не тяжелой, но после мили похода нужно было дать отдых рукам. Потом какое-то время ее несла Лагдален, затем Релкин вновь взвалил на себя эту ношу.

В конце концов туннель расширился, превратившись в пещеру; в центре ее имелось маленькое озерцо. В воздухе стоял запах серы, вода была горячей, и из глубины поднимались пузырьки газа. Верх пещеры в нескольких местах был обрушен; они отыскали плиту, плоскую как стол, и уложили на нее Лессис.

Релкин привалился к камню, руки его дрожали, дыхание было прерывистым. Пот струился по шее и по лицу, и весь он был липким и скользким — с головы до ног.

Скоро он разглядел, что стена пещеры покрыта темными трещинами, бегущими от пола до потолка. Некоторые из них были достаточно широки, чтобы туда мог проскользнуть мальчишка его габаритов.

Лагдален тем временем осматривала Лессис с помощью кольца голубого камня.

То, что она обнаружила, было и обнадеживающим, и печальным.

Повязки держались, и кровотечения почти не было, но леди по-прежнему оставалась без сознания, и пульс ее едва пробивался. Лагдален пришла в ужас от мысли, что Лессис может умереть здесь, в этом мрачном, промозглом месте. Она настолько была этим огорчена, что едва ли принимала в расчет опасность, грозящую ей самой.

Но когда она переставала думать о Лессис, мысли ее обращались к Холлейну Кесептону: она представить не могла, что капитан мертв или, хуже того, взят в плен для развлечения Рока.

Ничто не могло ее утешить. Она оказалась вовлечена в водоворот страшного бедствия. Она знала, как нужна была Лессис из Валмеса для Империи. За шесть месяцев своей дружбы с ней Лагдален многое узнала о подлинной силе Империи Розы, равно как и о ее слабостях. Потеря леди была бы неизмеримым бедствием.

Рядом с такой потерей ее собственные горести о судьбе молодого капитана были слишком обыденными, чтобы принимать их во внимание. Но мысль эта нисколько не помогала ей смириться с его смертью.

Релкин тем временем постепенно пришел в себя. Он умирал от жажды, но горячая вода в озерце оказалась насыщенной солями и горькой на вкус.

— Надо достать питьевой воды, — сказал он.

— Она умирает, Релкин.

Он почувствовал, как у него пересохло во рту и глотке. Они обязаны были что-то сделать.

— Нужно идти дальше, здесь оставаться нельзя.

— Но мы не можем нести ее дальше. Возможно, ее совсем нельзя двигать.

— Нужно найти воду и пищу. Лагдален кивнула.

— Один из нас останется здесь, вместе с ней. — Релкин показал на Лагдален.

— Другой отправится дальше и попытается найти отсюда выход.

— И немного пищи и воды.

— Правильно.

Релкин собрался с силами. Лагдален отдала ему кольцо.

— Думаю, тебе оно понадобится больше, чем мне. Он кивнул, и девушка сменила тему.

— Как ты думаешь, где мы?

— Под горой. — Он пожал плечами. — Марко Вели говорил, что здесь был вулкан и внизу находятся горячие воды.

— Насчет горячей воды он был прав. Релкин взял их единственную флягу и косынку Лагдален, затем привел в порядок свои башмаки.

—  — Не уходи далеко, Релкин. Возвращайся быстрее. Он вдруг усмехнулся, откуда-то пришла смелость:

— Жаль, что я еще не так стар, чтобы признаться тебе в любви, Лагдален из Тарчо, Она фыркнула:

— Обойдешься. Не забывай, что наша миссия более важна, чем наши чувства друг к другу.

Она еще не до конца произнесла свою фразу, а лицо ее уже подобрело;

Лагдален не могла сердиться на Релкина долго.

Он рассмеялся.

— Тебе хочется, чтобы я был капитаном, верно?

— Нет. Это тебе хочется. Ступай, нам нужна вода. Но он по-прежнему смотрел на нее.

— Я слишком стара для тебя. Сирота Релкин, и я совсем не собираюсь ждать, пока ты вырастешь. — Она улыбнулась. — Кроме того, не похоже, что мы проживем достаточно долго, чтобы ты успел повзрослеть.

Он все мешкал.

— Убирайся! — сердито сказала она. — И принеси чего-нибудь поесть, если сможешь.

На другой стороне пещеры он обнаружил вход в новый туннель. Благодаря слабому свечению мха на стенах и свету голубого камня в кольце, Релкин шел теперь намного быстрее.

Но все равно туннель казался бесконечным. Милю или больше он двигался при тусклом свете. Туннель этот был не таким ровным и широким, как первый. Местами пол был завален глыбами лавы. В стенах и потолке открывались небольшие боковые ходы и бреши.

А затем он заметил впереди свет, красноватый, теплый, не такой как бледная немочь стен. И вместе со светом донеслись слабые, приглушенные звуки. Он явственно различил звук металла, звенящего о металл.

Дойдя до конца туннеля, он увидел на лавовой поверхности пола отблески красноватого света. Свет лился из отверстия высоко в стене, почти под потолком.

Под отверстием лежал камень, достаточно большой, чтобы рассмотреть с него, что находится за стеной.

Релкин вскарабкался на камень и заглянул в дыру.

Это было окно в совсем другой мир. Коридор за стеной был отделан камнем, пол покрыт кафелем. Свет шел с одной стороны, шум тоже. Коридор был в довольно плачевном состоянии. Кафель разбит, пол усеян свалившимися с потолка кирпичами.

Поблизости на полу лежали кучи камней, высотой по колено.

Релкин с усилием подтянулся, перелез через край пролома и несколько минут приходил в себя на полу. Воздух в коридоре был горячий и отдавал серой.

Релкин осторожно встал на ноги и двинулся на источник света. Скоро он завернул за угол; свет стал значительно ярче, а звуки сделались оглушительными.

Впереди, по одной стороне коридора, открылся проход; из него-то и лился свет. Минуту спустя Релкин вышел в крошечную галерею, прорезанную в скале, высоко над полом громадного помещения.

Внизу ярко пылал огонь в кузнечных горнах Неумолимого Рока. Изумленными глазами он наблюдал, как несколько огромных троллей трудились, швыряя гигантские лопаты руды в маленькое озерцо расплавленного металла. В другом месте бригада полуголых людей, в одних лишь кожаных фартуках, занималась отливкой мечей, пик и топоров. Дым клубами шел от кипящей стали, когда она перетекала по песку в формы.

Еще здесь рядами стояло множество наковален и верстаков, на которых ковали металл и обрабатывали оружие; готовые изделия складывали в вагонетки и увозили дальше, чтобы придать им конечный вид: приделать рукоятки, накладки, древки словом, полностью подготовить для новых армий Неумолимого Рока.

Огромные двери с шумом распахнулись, и из другого громадного помещения появилась вагонетка с рудой, которую тащили взмокшие от усилий рабы. Бес со злобной физиономией щелкал над их головами длинным хлыстом.

Вагонетка остановилась рядом с платформой, где орудовали лопатами тролли.

Рабы взялись за вагонетку, чтобы вывалить руду в кучу. Все время, пока они трудились, а| потом разворачивали вагонетку и тащили ее из кузницы, над ними свистели хлысты.

Релкин увидел, как какой-то человек споткнулся и упал. Бесы тут же принялись его бить. Он поднялся на колени, а затем рухнул вновь.

Тележку уже выкатили из кузни, но бесы по-прежнему продолжали его бить.

Затем они схватили несчастного за ноги и потащили к отверстию, из которого поднималась тонкая струйка дыма. Бесы швырнули тело в дыру. Последовала моментальная вспышка пламени, дым повалил гуще, а бесы развернулись и бросились догонять вагонетку.

Огромные двери захлопнулись.

Релкин вздрогнул.

Один из троллей повернул голову; Релкину показалось, что налитые огнем глаза тролля уставлены на него. Релкин низко припал к земле, сердце его колотилось.

Но никто не забил тревоги, и через несколько секунд Релкин снова выглянул за край каменного бордюра.

Тролли продолжали швырять руду; содержимое еще одной вагонетки полетело в лужу расплавленного металла. Рабочие, что стояли внизу, открыли выпускное отверстие, освобождая очередной поток жидкой стали. Он ревел и шипел, выливаясь на песок.

Релкин отполз назад и вернулся в коридор. Он осознал смысл увиденного: вот он, источник могущества Рока. Производство оружия в таких масштабах позволит Року вооружить целые орды бесов и солдат, и им ничего не стоит разбить легионы Аргоната. Еще раз города Аргоната окажутся окруженными бесчисленными врагами.

Немного дальше от галереи коридор разделялся натрое. Один вел прямо, другой вниз, а третий заворачивал вправо.

На коридоре, ведущем вниз, Релкин сразу поставил крест: наверняка он вел к кузнице и троллям. Прямой коридор уходил в темноту, а в том, что шел вправо, в глубине мерцал слабый свет.

Релкин пошел на свет и скоро оказался возле маленького оконца в стене, освещавшего узкую лестницу; она спиралью уходила куда-то вниз.

За окошком находилось другое огромное помещение, но, кроме серо-желтого сумеречного тумана и зловонных струй дыма, ничего было нельзя разглядеть.

С тревожным чувством Релкин ступил на лестницу и скоро оказался на дне колодца; вокруг были одни голые стены.

Единственное, за что цеплялся глаз, были два кирпича, для чего-то выступающие из стены.

Релкин потрогал их, затем нажал. Ничего не случилось. Он попытался давить на них по очереди — без толку. Релкин уже решил сдаться и вернуться наверх, но случайно потащил кирпичи на себя.

Тут же кусок стены повернулся внутрь, и Релкин обнаружил, что стоит посреди кладовой; свет в нее падал через отверстие, примерно в тридцати ярдах впереди.

По одной стороне стояли бочонки с водой. По другой стояли лари, наполовину заполненные овсом.

С благодарственными молитвами Релкин открыл в одном из бочонков кран, и вода хлынула ему в рот. Напившись, он набрал в косынку овса, завязал ее и спрятал под безрукавку. Затем он наполнил флягу.

Надавив на кирпичи, Релкин вышел к потайной лестнице, подумал и опять вернулся в хранилище, чтобы разведать как следует обстановку.

На этот раз он обнаружил еще ряд кладовок различного размера и назначения.

Одна была совсем маленькой, в ней плавали пары рома, которым были заполнены сотни небольших бочонков.

На выходе из этого помещения стояли стражники, высокие, трезволицые, облаченные в черное здоровяки, вооруженные копьями и луками. Заметив их, Релкин вернулся назад и попытался обследовать другую кладовку.

В ней хранился воск, в блоках по три фута длиной и одному футу шириной и высотой. Еще одна кладовая была заполнена ящиками смолы, и ему пришлось спрятаться, когда группу рабов, подгоняемых несколькими бесами, заставили нагрузить тележку тяжелым ящиком и затем тащить ее за собой.

Наконец Релкин решил, что увиденного достаточно; кроме того, Лагдален тоже нуждалась в воде и пище, а отсутствовал Релкин уже довольно долго. Он разыскал хранилище с овсом и водой и вновь привел в движение потайную дверь.

Он поднялся наверх, прошел коридорами мимо кузницы и вернулся к дыре в стене, что вела к нижним пещерам. Потом одолел дыру и по камням спустился вниз, в туннель.

И конечно, он не заметил двух желтых глаз, следящих за ним из темноты и неотступно следующих за ним.

Глава 46

Базил медленно просыпался. Сон его был глубокий, без сновидений. Ему казалось, что он поднимается к свету из темной бездонной ямы. Глаза его наконец открылись. Свет, действительно, был, но какой-то тусклый. В воздухе стоял скверный запах.

Базил попытался пошевелиться; раздался грохот железа, и он почувствовал на теле оковы.

Он громко застонал. Теперь он вспомнил. Отчаянная драка в дверях кухни, затем Хого, черная тварь, взорвавшаяся, словно воздушный шар, аэростат, полный зловонной гнили.

Дракон был прикован к стене, и каждая лапа схвачена пятью мощными стальными браслетами, закрытыми на замок и припаянными к тяжелым цепям, которые крепились к стене металлическими штифтами. Даже хвост его был закован в цепи и кандалы.

— Ага, — раздался драконий голос откуда-то неподалеку, — никак Хвостолом проснулся.

— Несесситас!

— Она самая.

По крайней мере он был не один.

— Где мы, черт побери?

Зеленая дракониха была прикована рядом, распластанная вдоль стены.

— Не имею понятия. Когда я проснулась, то была уже здесь, как и ты.

— А как насчет остальных, капитана Кесептона, драконопасов?

— Дружок, я знаю ровно столько, сколько и ты. Но место это довольно скучное, пока — я имею в виду.

Базил прищелкнул челюстью. Ситуация получалась жуткая.

— Что мы можем предпринять? Голос Несесситас стал утомленным:

— Ничего особенного. Я предлагаю подождать. Ждали они, как показалось Базилу, целую вечность, хотя на самом деле прошли всего один день и одна ночь, судя по свету, падавшему из единственного маленького окошка под потолком.

А затем дверь с грохотом распахнулась, и ввалилась группа бесов в черной форме, отделанной золотым и алым.

С помощью оловянных свистков они вызвали четырех троллей, совсем не похожих на тех, что Базил видел до этого. Кожа их была молочного цвета, руки, уши и ноги были ярко-розовыми, глаза — бледными, бесцветными, а из пастей торчали здоровенные клыки.

За собой они тащили тяжелую двухколесную повозку. Бесы прошлись по камере, лениво рассматривая закованных в цепи драконов. Потом они скучились перед Базилом и принялись усердно жестикулировать, одновременно что-то треща на своем шепелявом наречии.

— Похоже, быть тебе первым блюдом, Хвостолом.

— У меня есть для них неприятные новости. Этот омар в их проклятый котел живым не полезет. Несесситас захихикала.

— Котел им вряд ли понадобится. Они просто сожрут тебя живьем.

— Им мое мясо не разжевать. Я старый дракон, я прошел не одну войну.

Тролли выступили вперед и начали снимать замки на оковах. Давалось им это с трудом, их пальцы были чересчур неуклюжи для таких дел. Базил почувствовал, как оковы спадают, — сначала освободились задние, потом передние лапы и, наконец, хвост.

Тролли ухватили его за лапы и плавно подняли с пола. Двое бесов поддерживали хвост.

Оказавшись в воздухе, он почувствовал всю беспомощность своего положения.

— Мне рассказывали, что драконы сильно шипят, когда попадают в кипящую воду, — заметила Несесситас.

— Не знаю, в котел меня еще не бросали, — парировал он.

Базил напрягся и попытался вырваться из тисков троллей-альбиносов.

Он поднатужился и встряхнулся, на мгновенье захватив их врасплох своей силой, но тролли его удержали. Однако бесы, державшие его хвост, не ожидали от изогнутого и сломанного обрубка такой силы. Бесов разбросало по сторонам; с глухим звуком они ударились о стену.

Хвост освободился. Базил внезапно ухватил одного тролля за лодыжку и опрокинул на бок, при этом свалив с ног всю четверку; на полу образовался спутанный клубок тел.

Дракон вскочил на ноги первым. Остальные бесы, вопя от ужаса, застряли в дверях.

Базил схватил первого же тролля, который встал на ноги, и швырнул его в дверь головой вперед. Бесов вышибло из дверей, и тролль быстро занял их место.

Тролли все уже были на ногах, и раз уж Несесситас его подбадривала, Базил задал им жару.

Перевес был на стороне троллей, но зато они были слишком неповоротливы. Он дубасил их, вышибая клыки и вспарывая им шкуру. Кровь троллей, такая же бесцветная, как и они сами, скоро залила пол; пол стал скользким, а в воздухе распространился специфический сладко-соленый запах.

Наконец тролли загнали Базила в угол, не спеша уложили на пол и принялись пинать в брюхо, чтобы тот успокоился. Тем временем им на помощь подоспели два новых тролля, такие же альбиносы, как первые, и сразу тесная камера оказалась битком забитой этими неповоротливыми созданиями.