Базил Хвостолом (№1) - Базил Хвостолом

— Птицы, сэр? — Уилд посмотрел на него несколько странно.

— Ты же видел, как они проводят разведку впереди нас. Иначе что они, по-твоему, делают?

— Ну, я не знаю, сэр. — Голос Уилда понизился до шепота. — Я думаю, мы все находимся в трансе и, может, видим вещи, которых вообще здесь нет.

Кесептон кивнул.

— Что ж, возможно, ты и прав, лейтенант, но пока мы не убедимся наверняка, мы будем продолжать в том же духе. Верно?

— Есть, сэр.

— Кавалерист Джорс, передайте субадару Йортчу, что я бы хотел выслать вперед еще один патруль, пару человек, прямо сейчас.

Джорс ухмыльнулся весьма оскорбительно.

— Сэр, если нам помогают птицы, то зачем нам еще какие-то патрули?

У Кесептона не было настроения развлекаться.

— Когда мне потребуются твои советы, Джорс, я тебе сообщу. А пока держи их при себе. Отправляйся сейчас же и передай мое поручение субадару.

Джорс слегка пришпорил коня и поскакал прочь. Кесептон продолжал наблюдать за Уилдом.

— Вы не доверяете птицам, сэр? — произнес Уилд тихо.

— Да разрази меня гром, Уилд, нет, конечно. Теперь расскажи мне о реке какая там глубина и быстрое ли в ней течение?

Когда они достигли вершины холма и увидели наконец реку, то решили остановиться — подождать, когда их догонят драконы. Из донесения Уилда Кесептон понял, что при переправе им потребуется помощь драконов.

Местами вода доходила до пояса, холодная и с очень быстрым течением. Для драконов течение было не помехой, и они могли помогать остальным, чтобы никого не смыло потоком.

Драконы поравнялись с отрядом и уселись, требуя передышки. Кесептон сильно волновался, каждая секунда была на счету.

Над их головами принялся кружить небольшой ястребок, и после пары кругов устремился вниз и устроился у Лессис на запястье. Примерно через минуту он опять поднялся и полетел прочь, набирая высоту.

Лессис подъехала к Кесептону.

— Хорошие новости, капитан. Враг движется медленно, у них огромный обоз, племя кочевников везет все свое добро. Так что хватит времени и для переправы, и на то, чтобы закрепиться над бродом, через который они пойдут.

Кесептон посмотрел на ястреба: тот уже превратился в чуть заметную точку в небе.

— Как скажете, леди, — тихо произнес он. Неужели птица принесла его смертельный приговор?

Глава 36

Для драконов переправа через реку стала долгожданным подарком после долгого марша. Студеная вода была как лекарство для их перегретых тел. Они устроили великолепное представление, разлегшись в воде и образовав цепь, чтобы ни лошадей, ни солдат не подхватило течение.

Тем временем Марко Вели, считавшийся самым лучшим пловцом, перетащил через реку веревку. При помощи этой веревки и драконов, стоявших в самых глубоких местах, все двадцать пять человек и пятьдесят лошадей быстро переправились на другой берег.

Драконы стали было сопротивляться, не желая покидать бодрящий поток, но их уговорили, поманив холодной лапшой и добавочной порцией акха.

Пока все ели, Лессис и Лагдален исследовали утесы, отыскивая тайную тропу.

Тропу обнаружили через полчаса, она начиналась на склоне обрыва, надежно скрывавшем ее от случайных глаз. Это была всего лишь узкая расщелина с каменистым дном, ступенями уходящим вверх, что делало ее вполне проходимой для человека, лошади или дракона. Однако для драконов тропа была довольно суровым испытанием; местами проход был настолько узок, что они едва могли протиснуться, особенно Чектор. Возможно, было даже к лучшему, что Вандера с его раненой ногой отослали на юг, к Арго; огромный меднокожий пригодился бы здесь разве что вместо затычки.

Наконец отряд одолел подъем, и река осталась внизу. Далеко на востоке вздымались белые вершины Ульмо и Снежного Пояса.

В другой стороне виднелись горы Белых Костей, ряд сомкнутых белых пиков, заканчивающихся на севере одной огромной горой, расколотой на пять отчетливых вершин.

— Это Штаг, — сказал Лиепол Дьюкс Кесептону. — Туммуз Оргмеин как раз по другую сторону.

— Я знаю, сержант.

Дьюкс вновь посмотрел на него испытующим взглядом. С тех пор, как они переправились через Ган, Дьюкс замкнулся в себе, словно бы ожидая какого-то разящего удара.

— Сэр, — начал Дьюкс. — Да, Дьюкс. — Я, э-э… — Дьюкс поперхнулся.

— Давай, старина, выскажись. — Холлейн никогда еще не видел Лиепола Дьюкса таким нерешительным.

— Я просто надеюсь, что мы не собираемся закончить там свои дни. — Где, сержант?

Дьюкс махнул рукой в сторону Штага, гор Кулака, окружавших жуткий город Рока. Кесептон скользнул туда взглядом и пожал плечами. — Если мы не выполним нашей задачи, то всем на свете будут управлять оттуда. По крайней мере, так говорит леди.

Дьюкс вновь пристально посмотрел на Кесептона.

— Так вы говорили с ведьмой, сэр?

— Да, сержант, разумеется.

Дьюкс быстро справился с собой и больше ничего не сказал.

— Едем, сержант, — сказал Кесептон, пришпоривая лошадь.

К тому времени, когда солнце начало садиться за горы Белых Костей, они уже находились в нескольких милях выше по течению, неподалеку от места, выбранного Лессис для засады, — широкого каньона, где небольшая речушка впадала в Оон рядом с бродом через большую реку. От каньона отходило несколько боковых ответвлений с крутыми склонами и дном, заваленным валунами.

Лессис остановила лошадь и, обозрев местность, облегченно вздохнула.

Никаких признаков багутов не было. Птицы оказались надежными проводниками.

Кочевники передвигались медленно, поскольку стада их кормились свежими весенними травами.

Впервые за многие дни Лессис чувствовала, что настроение ее улучшилось.

Горестной же оказалась их миссия! Лессис понимала, что ее престиж и даже само положение при императорском дворе висели сейчас на волоске.

Этот проклятый чародей ускользал от нее по всему Аргонату. Сперва в Марнери, затем в Кадейне, потом в Пеннаре, Би, Талионе — вновь и вновь она упускала его вместе с захваченным трофеем, принцессой. В Талионе он был почти в ее руках. Но помешало предательство в талионском храме.

Потом, наверстывая упущенное, она пять дней и ночей провела в седле, чтобы достичь верховьев Арго, разыскать капитана Кесептона с его небольшим отрядом и перебросить их на север, в Тунину.

При Оссур Галане ее обвели вокруг пальца и отряд почти уничтожили.

Досадное поражение, из которого нельзя было извлечь ничего, кроме стыда.

И все же сдаться она не могла. Принцесса была слишком ценным приобретением для врагов. Без нее Марнери значительно ослабел бы, тем более что и Кадейном, и Талионом правили безвольные мужчины, неумелые лидеры, допускавшие коррупцию и незаконную торговлю с врагами, ведущуюся в огромных масштабах. Подобное положение означало бы катастрофу для всего дела Аргоната.

Но теперь надежды ее воскресли. Трембоуд, победив при Оссур Галане, наверняка распустил часть своей стражи. Он ведь знает, что отряд ее нынче мал и вдобавок сильно потрепан после сражения. И еще ему прекрасно известно, что эльфы никогда не выйдут из-под защиты деревьев. Так чего же ему теперь опасаться? К тому же имея три сотни багутских лучников, на их родной территории?

Итак, она предпримет очередную попытку. Силы у нее хотя и невелики, зато есть порошок из трясины Твари Небытия. Багуты будут здесь, видимо, утром. Они не найдут никаких следов, ничего похожего на засаду.

Лессис вздохнула. Учитывая обстоятельства, это было лучшее, что она могла сделать. Ей оставалось только молиться, чтобы на этот раз получилось. Провал был просто немыслим.

К ней подъехал капитан Кесептон; его солдаты разбрелись кто куда и отдыхали. Солнце скрылось, но в сумерках каньон по-прежнему был отчетливо виден. Капитан выглядел настороженным. Своей речью она зажгла его, как и всех остальных, но понимала, что он обладал более решительным характером, чем подавляющее большинство, и, кроме того, наверняка капитана мучили сомнения, не была ли его страстная влюбленность в юную Лагдален результатом какой-нибудь колдовской работы.

Кесептон сомневался напрасно; Лессис не собиралась добиваться его преданности подобной хитростью. Мало того, понимая, что страсть между ним и девушкой обоюдная, Лессис оказалась перед лицом нежелательной перспективы подыскивать в скором времени новую помощницу. Но подозрения капитана не умирали — и это было вполне понятно.

Она показала на второй из небольших боковых каньонов по южной стороне главного. Вход туда был исключительно узким, а склоны очень крутыми.

— Вот там мы и устроим засаду, — сказала она. Кесептон не мог сдержать своего уныния. Узкий каньон, на который она показала, был превосходной ловушкой смерти.

— Не понимаю, — пробормотал он. Что она делала? Неужели ведьма собиралась их всех уничтожить? Для чего? Чтобы не осталось свидетелей ее промаха при Оссур Галане? Кесептон смутно предполагал, что даже верховной ведьме придется отчитываться за потерю стольких солдат и драконов.

— Разумеется, не понимаете. Вы думаете, зачем загонять самих себя в ловушку? Да, это действительно была бы ловушка, только мы должны учитывать то обстоятельство, что багуты после переправы через реку будут заняты своими делами. В этот момент они наиболее уязвимы.

Кесептон наморщил в замешательстве лоб.

— Вы никогда не сталкивались с кочевниками, капитан?

— Нет, миледи.

— Это совершенно неорганизованная сила со слабой дисциплиной. Мы воспользуемся этим недостатком.

— Именем богини, нам ведь нужно как-нибудь уравнять шансы.

Она улыбнулась.

— Когда они переправятся через реку, их отряды сперва собьются в стадо на берегу. Главная забота кочевников — переправить семьи и личный скот. Все кругом будут толпиться где-то около часа. Вот тогда мы и ударим.

Кесептон уставился на нее. Каким образом двадцать пять солдат и несколько измученных драконов собираются ударить по трем сотням багутских всадников?

— Сперва мы бросим кавалеристов на внезапную вылазку. — Она видела, как у капитана округлились глаза.

— Дюжину кавалеристов?

— Мы выбьем нескольких кочевников из седел, раскроим пару лошадей, пусть женщины покричат немного.

— Это сразу привлечет их внимание.

— Да, конечно. Затем кавалеристы вернутся к засаде, спешатся и присоединятся к нам.

Кесептон попытался представить, как талионские кавалеристы оставляют своих лошадей и отправляются в смертельную ловушку. Представить такое было нелегко.

— Багуты бросятся за ними, не все, но многие. Они станут нас атаковать, мы отобьем их атаку и они понесут потери. Они отступят и начнут пускать в нас срелы; тем временем несколько гонцов спустятся к берегу рассказать остальным, что происходит. Как я уже сказала, дисциплина у них никакая. Большинство, а возможно, и все верховые помчатся сюда, чтобы принять участие в схватке с небольшим отрядом аргонатских солдат. Для кочевого племени скальпы и черепа слишком великий соблазн.

Кесептон мгновенно представил, как его собственный череп, ссохшийся от жара костра, подвешивают к ожерелью какой-нибудь багутской красавицы.

— Тогда мы окажемся один на один с тремя сотнями кочевников.

— Правильно, и они в конце концов слезут с седел и попытаются взять нас штурмом.

Он кивнул. Кочевников поведут вперед гордость и боязнь проявить слабость друг перед другом. В этом смысле они похожи на жителей Теитола.

— Нам придется сдерживать их атаки, но драка будет на наших условиях и на нашей территории. Мы выстоим.

Он сглотнул:

— Но надолго ли?

— Ненадолго, но достаточно, чтобы они пришли в ярость. А затем мы дадим сигнал драконам.

— О! А где же будут они?

— Внизу в реке, от брода вверх по течению. Как только багуты переправятся, они поплывут в сторону брода, но не слишком быстро, чтобы их не успели заметить. Когда они получат сигнал, то вылезут из реки и нападут на обоз с имуществом и табуны коней.

У Кесептона округлились глаза.

— Представляю, как багуты забегают после этого.

— А я тем временем устрою небольшой фейерверк. Мы должны проработать план со всеми нашими солдатами, чтобы, когда я подам сигнал, они заслонили лица и плотно закрыли глаза.

Он непонимающе уставился на нее:

— Фейерверк?

— Да, думаю, это слово подойдет здесь лучше всего. — Она объяснила суть, и глаза у Кесептона расширились еще больше. Либо этот эпизод войдет в историю, либо их черепа будут украшать в скором времени багутские шеи.

— Всего лишь капля удачи, и я думаю, нам удастся добраться до леса, прежде чем они нас догонят, — закончила она.

Кесептон понимал, что спорить с ней бесполезно; ничего другого просто не оставалось. И все же существовали вещи, которые его беспокоили.

— А как же наши лошади, где мы их собираемся прятать?

— Лагдален и несколько драконопасов погонят лошадей табуном и будут держать их наготове поблизости.

Мысль о том, что Лагдален где-то там в долине отгоняет от лошадей львов, взволновала его не на шутку.

— Лагдален? — произнес он.

Лессис спокойно улыбнулась. — Я знаю, мой молодой капитан. Здесь затронуто ваше сердце, я понимаю. Но вы должны помнить, что эта девушка находчива и отважна, и, кроме того, она будет не одна. Иначе я не стала бы рисковать.

— Мое сердце? — запнулся он.

— Да, — сказала она. — Но я не имею к этому отношения, вы можете доверять своим чувствам. Здесь нет никакого колдовства, разве что самой Великой Матери.

Он с усилием взял себя в руки. Что ж, по крайней мере, это разрешало некоторые вопросы, хотя и рождало другие. Неужели его так легко было раскусить?

Судя по всему, так оно и было.

— Если багуты погонят нас через Ган, то мы потеряем драконов — они там не продержатся, — произнес он. Лицо ведьмы сделалось очень мрачным, рот сжался.

— Да, драконов мы потеряем, но нам придется так поступить, чтобы вернуть принцессу обратно.

Наконец Кесептон оставил ее и поскакал назад, чтобы посовещаться с Уилдом и Дьюксом. По дороге он миновал валуны, к которым прислонились драконы, чтобы дать отдых своим воспаленным ногам.

Драконопасы столпились внизу у небольшого ручья, наполняли водой бурдюки, и пока пастухов не было, драконы переговаривались друг с другом на своем языке.

— Именем Яйца, я уже устала идти. Ни один дракон не в силах ходить так далеко и так быстро, — жаловалась Несесситас.

— Мои подошвы слишком распухли, чтобы двигаться дальше. — Чектор поднял задние ноги, чтобы рассмотреть свои стоптанные ступни.

— Не говорите про ноги, я пытаюсь забыть, что они вообще существуют, пробурчал Базил.

— А желудок? Про него ты тоже хочешь забыть? Это на тебя не похоже.

— Именем древних драконов, ты просто надоедливая заноза в хвосте.

— Да, хвост тоже болит. Слишком много приходится им сражаться. — Чектор был неумолим.

— Может, скоро нам дадут чего-нибудь съесть? — сказала Несесситас. Похоже, мы добрались куда нам нужно.

— Надеюсь. Нельзя держать дракона на марше весь день безо всякой кормежки.

— И дракониху.

Баз поднял глаза на Несесситас.

— Верно. — Он съежился и почесал зудящую кожу под чешуйками. — Знаешь, Несси, мне нужно тебе что-то сказать. Пока нет мальчишек.

— Сказать?

— Я перед тобой в огромном долгу, Несесситас. Ты спасла шкуру этому бестолковому мальчишке. Я слышал о том, что ты сделала. Пастух для дракона вещь не последняя.

— Бестолковые мальчишки, чего в них хорошего. Но паренек дрался, потому что кавалерист оскорблял молодую ведьму.

Базил поднял глаза.

— Кавалерист оскорблял Лагдален, друга дракона? Несесситас пожала плечами:

— Ты ведь знаешь, как эти люди шутят. Хвостолом раздул грудь, и его странный хвост, выпрямившись, напрягся.

— Никудышный мальчишка правильно сделал, что дрался. Кавалеристу повезло, что именно ты оказалась там, а не я.

Несесситас обнажила острые, словно сабли, зубы в драконьей улыбке.

— Мои мысли в точности как твои, Хвостолом.

Глава 37

Для Трембоуда наступили трудные дни. Ему хватало уже того, что весь день напролет приходилось не слезать с лошади, но это было не самое страшное; окружающее общество — вот что портило ему нервы.

Багутские мужчины были просто сами не свои, когда дело касалось женщин, в особенности если женщины привлекательны и из дальних краев. Целая толпа паразитов пыталась заговорить с Беситой, подъезжая к ней бочком на лошадях или быстро вклиниваясь, чтобы отделить ее от Трембоуда и других солдат Туммуз Оргмеина.

Трембоуд пользовался заклинаниями, а когда они не помогали, то в ход шли дубинки; а скоро пришлось вытащить и клинки, пригрозив отрезать багутские головы.

Старый Паштук приказал, чтобы его люди оставили принцессу в покое, но приказ выполняли плохо, особенно кто помоложе и понахальней. Паштук уже не имел достаточного влияния на молодых людей, которые все поголовно разделяли взгляды Догбола, вождя копьеносцев.

Догбол говорил, что надо убить чародея, захватить женщину, разделить ее между воинами и, попользовавшись ей какое-то время, тоже убить. Таким образом Паштук вставал на пути исполнения желаний молодых воинов своего племени.

Еще Догбол говорил, что, когда чародей умрет, они отправят Року послание в его жуткий город, сообщив, что Трембоуда на краю леса убили эльфы. Ободренные таким образом, молодые воины стали особенно агрессивными.

Худшие мгновения для Трембоуда и Беситы настали ночью, когда они коротали время в своей палатке в долине Ган. Трембоуд почти не смыкал глаза, а его люди по очереди стояли на страже, чтобы присматривать за юными багутскими самцами.

Три раза кочевники спотыкались о протянутую проволоку, и их приходилось отгонять прочь. Причем на третий раз багутов было шестеро, и завязавшаяся схватка проходила почти у самой стенки палатки. Трембоуд был вынужден отправить на тот свет молодого парня, который чуть было не утащил Беситу куда-то в ночь.

Чародей отослал назад голову парня вместе с громкими жалобами Паштуку.

Ответом была зловещая тишина.

Утром Догбол, с группой воинов проезжая мимо, с ненавистью посмотрел на Трембоуда и шестерку кавалеристов. Паштука нигде не было видно. Трембоуд чувствовал, что нервы его натянуты до предела; он ожидал вероломной атаки в любой момент.

А тут еще двое его людей, Сиурд и Джоаб, оторвались поутру от колонны и исчезли в просторах долины. Они смекнули, как поворачиваются события, и не имели никакого желания добавлять свои черепа в ожерелья багутских женщин.

Наконец возвратились долгожданные разведчики, и багуты взволновались.

Впереди лежала река, которую они перейдут нынче вечером и встанут лагерем в Верхнем Гане.

Через час впереди показался ряд низких утесов, нарушающих гладкую однообразность долины. Постепенно они подходили ближе и вскоре могли уже рассмотреть реку, синевато-серый извив торопливой воды.

Трембоуд не слишком-то беспокоился насчет переправы, полагая, что вожди батутов знают, что делают. В конце концов, они переправлялись через реку два раза каждый год.

Но, к ужасу Трембоуда, переправа быстро превратилась в беспорядочную, суматошную толкотню. Багуты старались друг друга опередить, мешали один другому, а скотина вообще отправилась через реку сама по себе. Вереницу навьюченных животных сбило с ног и чуть было не унесло потоком, и женщины тут же устроили драку, выясняя, кто виноват.

Потом у фургона, который перевозил имущество семейства Паштука, прямо посередине брода сломалось колесо. Движение было остановлено, пока мужчины изо всех сил старались починить колесо и вытащить фургон из потока.

Наконец багуты с грехом пополам переправились;

Трембоуд и Бесита, несмотря на предупреждения, стали верхом пересекать поток. Лошади их плыли резво и ровно. Правда, Беситу в какой-то момент чуть было не отнесло в сторону, но лошадь вовремя взяла нужное направление, и скоро они были на другом берегу, промокшие и дрожащие, но невредимые.

На берегу царил полный хаос, племя разбиралось со своими пожитками.

Десятки отвязавшихся лошадей перемешались с навьюченными животными и обозом фургонов. Повсюду сновали багутские женщины, распутывая веревки и отвязывая животных. Шум стоял оглушительный.

Трембоуд обернулся назад, к воде. Его люди пересекали поток, но вместо четверых всадников он увидел только троих.

Когда они догнали его, он свирепо набросился на Раканца.

— Где Стрейк?

— Полагаю, подался на юг, — ответил Раканц.

— Проклятый предатель! Рок еще оторвет ему башку.

— Только если мы выживем. Судя по моему опыту игры в карты со Стрейком, я могу сказать, что он из тех, кто рискует мудро.

— М-м-м. — Трембоуд был не в восторге. Впереди сотни миль перехода, это минимум четыре дня без смены лошадей. Ему нужны были люди, коли он собирается пережить этих багутов и доставить принцессу в целости и сохранности.

Если он появится в Туммуз Оргмеине без принцессы или ее опозорят кочевники, то страшно было подумать, что его ожидает. Рок отличался особой жестокостью по отношению к тем, кто навлек на себя его гнев.

Трембоуд отогнал эти мысли и повернулся к Бесите; она уже раскрыла водонепроницаемый вьюк, чтобы достать сухую одежду. Он вздохнул: по крайней мере можно снять эти мокрые тряпки и согреться.

Вместе со своими людьми он забрался как можно дальше вверх по течению, в пределах входа в каньон. Здесь и спешились; пока солдаты пытались, кто как мог, обсушиться, Трембоуд с Беситой переоделись в сухое, спрятавшись за камнями у самой воды.

Наконец Трембоуд вышел из-за камней; он уже слегка успокоился и с нетерпением ждал, когда приготовят какую-нибудь еду. Он решил, что они расположатся лагерем прямо здесь, на месте, и разведут свой собственный костер.

Багуты еще долго будут разбираться между собой, а если учесть, как шли дела с Паштуком, Трембоуду очень не хотелось опять просить еду у кочевников.

К тому же, имея за спиной отвесный склон каньона, а сбоку речку, они были с двух сторон защищены от багутских юнцов, и если эта ночь будет такой же бурной, как предыдущая, это им пригодится.

Может, ему следовало пойти и поговорить с Паштуком? Возможно, Паштук до конца не понимал, что Року известно об их путешествии, и тот будет знать, кого наказывать в том случае, если Трембоуд и его пленница не будут доставлены живыми и невредимыми.

Внезапно эти мысли были прерваны громким шумом вверх по каньону, по другую сторону от столпотворения лошадей, людей и фургонов.

Шум становился все громче, послышался топот копыт, и Трембоуд увидел, как горстка всадников в сером талионском обмундировании несется мимо телег багутов, рубя на своем пути все, что попадается под руку.

Трембоуд почувствовал на мгновенье, как у него холодеет сердце. Неужели ведьма получила подкрепление и умудрилась его опередить? Как? Это казалось невозможным. После сражения в лесу ее отряд был разбит вдребезги. Тем временем багутские всадники пронеслись мимо, и пронзительный крик из глоток десятков кочевников рассек воздух.

Бесита взобралась обратно в седло, чтобы получше видеть. Она рассмотрела небольшой отряд всадников, направляющихся вверх по каньону и преследуемых примерно пятью или шестью десятками молодых воинов-багутов.

Трембоуд последовал ее примеру. Он нервничал, озираясь по сторонам в ожидании какого-нибудь подвоха.

Здесь явно поработала ведьма, он нюхом чуял ее присутствие.

— Что они делают? — спросила Бесита. Трембоуд ни в чем не был уверен.

— Они спешились, — произнес Раканц. — Там некое подобие укрепления, у входа в один из тех каньонов.

Трембоуд вытащил подзорную трубу, но держать ее наведенной вдаль, сидя верхом на лошади, напуганной всем этим хаосом, было неудобно. В конце концов он спрыгнул на землю и взобрался на ближайшие скалы. Отсюда наблюдать было легче.

Поперек входа в боковой каньон эти глупцы выстроили стену из камней.

Багуты пытались взять стену штурмом, группами по десять или двадцать человек устремляясь вперед и взбираясь вверх, навстречу сплошному ряду солдат со сверкающими клинками в руках. Трембоуд увидел, как семь багутских храбрецов рухнули под аргонатской сталью.

Затем в поле зрения показались еще воины. Трембоуд отвел трубу в сторону.

Поток всадников двигался по каньону к месту завязавшейся схватки.

— Они что, идиоты? Все туда решили рвануть? — воскликнул он. — Да у них не больше мозгов, чем у лошадей.

Пока Трембоуд беспомощно наблюдал, багуты подъехали ко входу в боковой каньон, спешились и образовали огромную толпу, окружив стену. Затем они скопом бросились на стену, с трудом взобрались наверх и оказались брюхом к брюху с защитниками.

Трембоуд был в ужасе. По крайней мере дюжина багутов погибла в первой атаке, и теперь он видел, как взвиваются и опускаются лезвия и кочевники шатаются и падают.

— Нет, таких свиней еще поискать! — воскликнул он. — Вы только посмотрите, как они торопятся на бойню.

История выглядела уж слишком глупой, чтобы быть правдой. Зачем солдатам Аргоната принимать на себя весь отряд батутов? Почему багуты впустую тратят свои жизни в этой сумасшедшей атаке?

У Трембоуда побежали мурашки по коже. Ведьма была где-то там, и это было частью ее жуткого замысла. Волосы у него встали дыбом. Он ощущал ее присутствие, как туман, висящий вокруг него.

Он осмотрел окрестности. Лошади сбились в кучу в тупом смятении, загнанные к самому берегу реки. Плотная масса фургонов скопилась в центре вместе с десятками женщин, перегонявших лошадей, быков и длинные шеренги рабов, в основном злополучных теитольских селян. Бичи с треском хлестали направо и налево, покуда багутские женщины с их грубыми голосами вносили в этот хаос хоть какой-то порядок.

Колдунья определенно что-то замышляла. Трембоуд снова посмотрел в сторону сражающихся. Битва достигла, своего рода кульминации, драка уже шла на самой куче камней.

А затем он услышал вопли, причем один голос из хора принадлежал ему. Это окончательно лишило Трембоуда равновесия и в переносном, и в прямом смысле — он по уши погрузился в воду.

Трембоуд волчком развернулся.

— Какого… — И почувствовал, как слова замирают на языке.

Громадные монстры поднимались из реки и выходили на берег. Боевые драконы с жуткими длинными мечами, поблескивающими в их лапах. Он почувствовал, как округлились его глаза.

Драконы вышли на берег прямо посреди повозок со скарбом кочевников. Крики женщин слились с новым звуком, это поднимались и падали огромные мечи.

Трембоуд в ужасе наблюдал, как какой-то из исполинских зверей содрал крышу с одного из фургонов и она закружилась в воздухе, пока дракон пробивался через толпу багутов. Мгновенно у Трембоуда созрело решение.

— Назад! Всем немедленно переправляться на восточный берег!

Ловушка! Гнусная ловушка!

Очевидное объяснение промелькнуло у него в голове. Сражение в лесу было уловкой. А теперь ведьма устроила им настоящую ловушку. Не удивительно, что так легко удалось подойти к ним с фланга и разгромить отряд. Все это было частью тщательно продуманного плана.

Трембоуд заскрежетал зубами и погнал свою лошадь обратно в реку. Нет уж, ничего у нее не выйдет, лопни ее глаза!

Если только за всем этим не скрывается еще одна хитрость, о которой он не подумал. С внезапным ужасом в сердце он стал вглядываться вперед, но на другом берегу ничего нельзя было разглядеть.

Вдруг где-то там прячется талионская кавалерия? Что если ведьма рассчитала каждое его движение и теперь спокойно поджидала на той стороне?

Трембоуд приостановился, раздираемый сомнениями.

Именем черных богов, опасность была везде. Трембоуд чувствовал, как еще чуть-чуть — и голова его лопнет от напряжения. Он с трудом пытался с собой совладать.

Драконы подбирались все ближе — нельзя было терять ни минуты! Он заторопился, хватаясь за поводья лошади Беситы и волоча ее за собой. Вода была такой же холодной, как и при первой их переправе, только теперь приходилось плыть в темноте.

Лошадь его неуверенно ступала по дну. Он раздраженно ее понукал; внезапно она поднялась на дыбы, а затем поскользнулась и рухнула в воду.

Трембоуд, сыпля проклятиями, пошел ко дну, перевернулся несколько раз, и тут ужасная вспышка света осветила воду вокруг него, как будто это происходило при свете дня. Он четко увидел илистое дно, какую-то рыбу поодаль, крабов и камни, выступающие из тины.

И когда он выплыл, чтобы глотнуть воздуха, все и вся вокруг него было поражено слепотой.

Глава 38

Схватка была отчаянная. Двадцать пять солдат, несколько мальчишек и одна женщина противостояли сотням багутских воинов. Единственной их защитой служила грубая стена из камней, которую они сложили утром.

Но багуты оказались без предводителей и бросились на штурм, вооруженные одними лишь кривыми саблями. Для сражений верхом такие сабли подходили отлично, но только не для пешей атаки.

С первым штурмом было довольно легко управиться. Солдаты Марнери построились в две шеренги, впереди — мечи, сзади — копья. По обеим сторонам сгруппировались талионские кавалеристы и драконопасы. Кесептон, Уилд, субадар Йортч и Дьюкс выстроились позади этого ряда, готовые броситься вперед, чтобы заткнуть любую прореху, если возникнет необходимость.

Кесептон и Уилд вытащили свои короткие клинки, Дьюкс тоже; у Йортча в руках была кавалерийская сабля, оружие не совсем надежное при тесной схватке.

За стеной, у небольшого костра, ведьма, низко опустив голову, занималась своим колдовским делом; лицо ее было напряженно-сосредоточенным. На ее коленях лежала выпотрошенная крыса, ибо магия врагов пускала корни лишь там, где была смерть. В одной руке она держала крошечный кисет, туго набитый чужеродным веществом Твари Пустоты, взятым из жуткого колодца безжизненного Дуггута. В другой она сконцентрировала дух умершей крысы. На губах ее была кровь, потому что вкус крови также был важен в этом колдовстве.

При помощи всех этих вещей она сплела заклинание, жестокое заклинание, которое могло принести гибель всем окружающим. Лессис была хорошо знакома с тайными знаниями Повелителей, возможно даже, она знала их лучше, чем любая другая верховная ведьма своего времени, но в данном случае этих знаний ей было мало. Например, она не знала, насколько сильными будут последствия колдовства.