Базил Хвостолом (№1) - Базил Хвостолом

Базила обмотали цепями, подняли и взгромоздили на тележку. Затем его покатили по огромному подземному городу Рока.

Мимо тянулись каменные стены и потолки, широкие туннели сменялись узкими штольнями. Потом пошли оживленные улицы, залитые светом площади, магазины, склады, помещения для рабочих. Сплошным потоком двигались рикши и маленькие тележки, запряженные рабами, прикованными между оглобель.

По большей части в тележках ехали мужчины и женщины, люди, посвятившие себя служению Року. Они были всех племен и народов, но что их объединяло — это общая жесткость черт и надменный вид.

Затем Базила в сопровождении эскорта троллей подвезли к массивным черным воротам, которые перед ними открылись, и они продолжили путь. Пространство за во-ротами было более темным, зато залы и коридоры шире. Потом были другие ворота, за ними еще и еще, и наконец они оказались в просторном зале; главным здесь была огромная черная сфера, свисавшая с потолка, будто паук размером с дом. Пространство, в котором висел черный шар, с трех сторон окружала стальная решетка. С четвертой стороны ее не было.

По стенам ярко пылали факелы. Под ними стояли вооруженные солдаты.

Тролли провезли тележку по залу и остановили почти возле самой сферы. Баз с трудом приподнял голову и заметил, что находится на краю черной ямы, уходящей глубоко вниз.

Затем он услышал грохот цепей и блоков, и сфера начала опускаться.

Громыхая цепями, она двигалась вниз, пока наконец не повисла над ним, огромная и угрожающая.

Он понял, что это всего лишь камень, отполированный кусок черной лавы, одетый в кружево из стальных цепей. Он много слышал про это удивительное создание врагов, но почему-то никогда не воспринимал его существование всерьез.

Но это был не просто кусок камня. В камне явственно ощущалось чье-то невидимое присутствие, и даже несведущий дракон мог это почувствовать — нечто безбрежное, неумолимое, злое исходило от монолита. И все это сконцентрировалось на нем.

На камне появилось красное пятно величиной с яблоко. Пятно пульсировало, неожиданно послышался грохот цепей помельче, и из ямы вылезли три высокие, узкие клети и повисли перед огромным камнем.

В центральной клетке находился изможденный человек, без ушей и без век. Он вцепился в прутья и уставился на Базила выпученными глазами.

В клетке справа стояла чудовищно жирная женщина, плоть которой выпирала сквозь прутья. Женщина была слепая, с зашитым наглухо ртом и большими торчащими ушами.

Внезапно здоровенный верзила в клетке, что была слева, схватился за прутья и заговорил громким голосом:

— Добро пожаловать в мой город, господин дракон. Клетка с глазами Рока неожиданно опустилась и, покачиваясь, повисла совсем близко от Базила. Рот прекратил греметь и замурлыкал спокойным голосом:

— Редкое это удовольствие — приветствовать представителя твоего племени. В самом деле, не часто нам выпадает такая честь.

Рот стал жаловаться:

— Драконы обычно предпочитают умереть, чем предстать перед нами в нашем городе. Рот успокоился:

— Но теперь ты здесь, и это замечательно, даже если нам действительно придется тебя убить.

Базил попытался рассмотреть, какие механизмы управляют клетками, в которых находились глаза, уши и рот Рока. Он уставился вниз в яму.

Далеко в глубине он различил какое-то неясное движение и услышал звуки бича. Огромные тролли надзирали там за рабами, которые вытягивали через блоки цепи.

— Интересуешься, как работают наши механизмы, господин дракон?

Базил взглянул на камень, но промолчал.

— Что ж, — продолжал тот, — молчи. Ты здесь, вот что главное, и у нас еще будет много возможностей поразвлечься. До тех пор, разумеется, пока ты станешь благоразумным и рассудительным.

Глаза резко сдвинулись в сторону, и ушастая женщина оказалась подвешенной рядом с Базилом. От него явно ждали ответа.

«Тяни время», — сказал он себе, а вслух произнес:

— Что все это значит? Кто вы такие? Глаза вернулись на прежнее место.

— Кто я? — грохотал рот. — Ты разве не знаешь? Неужели такое возможно?

Базил почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Да, кто ты? Я вижу только голого человека в клетке. Грязного голого мужика.

Голос ответил ему жутким смехом:

— Ты ничего не понимаешь, рептилия. Это мои глаза. — Цепи загрохотали, и изможденный мужчина с выпученными глазами взмыл вверх.

— А это мои уши!

Клетка с жирной женщиной поднялась и резко остановилась.

— А это мой рот! — Здоровенный верзила резко поднялся вверх, потом упал вниз. Базил выдержал паузу.

— Значит, ты живешь в камне? Опять послышался жуткий смех.

— Для рептилии ты довольно быстро соображаешь. Базил рассвирепел.

«Рептилия» было тем человеческим словом, которое большинство драконов терпеть не могли.

— Дракон, ты меня должен выслушать. Послушай, друг мой.

— Я тебе не друг, камень. Как только ты меня освободишь, я докажу это очень быстро. Снова смех.

— О да, могу себе представить! Но к счастью, ты не получишь шанса мне навредить, о нет. Это невозможно.

Зато ты получишь шанс сохранить свою жалкую шкуру и продолжать жить. Нет, серьезно, твое положение может сильно улучшиться. Еще пауза.

— Это как?

— Я отпущу тебя на свободу и устрою тебе райскую жизнь, если ты пообещаешь повиноваться и драться на моей стороне.

Мысль эта была настолько абсурдной, что Базил почувствовал, как гнев его дошел до отметки, соответствующей оскорблению.

— Ты убиваешь драконов, убиваешь людей, делаешь их рабами. У меня нет с тобой ничего общего. Голос сделался вновь елейным:

— Ну же, соглашайся, разве можно отказываться от такой возможности. Другой тебе не представится. Подумай только: или тебе придется умереть жалкой смертью на потеху толпе, или ты будешь ходить в моих слугах, гордый и ни от кого не зависимый.

У Базила от ненависти просто глотка одеревенела.

— С тех пор как я вылупился из яйца, меня учили, что ты и твои Повелители — это зло. Я никогда не буду тебе служить. Ты зря тратишь время, камень.

Но Рок еще не терял надежду.

— Думаю, что не зря. Давай, поставим вопрос по-другому. К примеру, я сделаю тебя генералом, мы соберем армию драконов, чтобы сражаться за наше общее дело.

Базил чуть не подпрыгнул и не опрокинул тележку.

— Драконы никогда не будут за тебя драться. Ты думаешь, мы будем сражаться бок о бок с троллями, которых ты разводишь, чтобы нас убивать? Никогда, глупая каменюка! Последовала долгая тишина, красное пятно пульсировало. Затем рот судорожно дернулся, возвратившись к жизни:

— Теперь я окончательно убедился, что ты всего лишь безмозглая, тупая рептилия, как мне про тебя и говорили. Ладно. Тогда ты умрешь ради нашего развлечения. Толпу надо постоянно чем-нибудь возбуждать.

Рот с живостью поднял голову.

— Уведите его! — проревел он.

Глава 47

Они сидели в темноте и жевали овес, который принес Релкин. Работа была не из легких, но за долгое время это была первая пища, которую им удалось раздобыть.

Лессис лежала рядом на камне, состояние ее было тяжелым. Она умирала, и они ничего не могли с этим поделать.

Лагдален с трудом удерживалась от слез. Ситуация казалась ей безнадежной.

Релкин попытался ее утешить, но она отпрянула, когда он тронул ее рукой. Так они и сидели, не касаясь друг друга и сосредоточившись на еде.

Странно, но Релкин все еще не терял надежды. Его путешествие по подземельям Туммуз Оргмеина зародило в нем безумную мысль, что они когда-нибудь вырвутся из этого места.

Больше ему не хотелось ни о чем думать. Слишком много боли он здесь испытал. Исчез дракон; возможно, он мучается сейчас в агонии, а может, его вообще уже нет в живых. В любом случае, Релкин должен его разыскать.

За одним вопросом тут же тянулись другие. Что если он его не найдет? И как он собирается спасти Базила, если тот, к примеру, тяжело ранен? Может, он и двигаться-то не может?

Релкин вздохнул про себя. Нет, надо думать только о том, как отсюда выбраться. Это главное. Релкин с трудом проглотил овес и запил водой. И тут он краем глаза заметил, как в темноте что-то движется.

Он поднял взгляд и почувствовал, как кровь стынет в жилах.

Глаза! Повсюду! Маленькие, злобные, горящие, как самоцветы. Их были тысячи.

Лагдален увидела, как он застыл, посмотрела в сторону и пронзительно взвизгнула. Пещеру, казалось, покрыл меховой ковер. Тысячи и тысячи крыс бесшумно возникали из мрака. Плотный живой ковер, медленно наползал на них.

У Релкина пересохло во рту. Он вытащил меч и поднялся на ноги, чувствуя, как дрожат колени. Жутче способа умереть представить было нельзя. Быть съеденными армией крыс!

Тишину нарушали лишь их с Лагдален дыхание да легкий шорох крысиных лап.

— О, Великая Мать, помоги нам, — произнесла Лагдален.

Крысы надвигались тихо, неумолимо, и вдруг их что-то остановило. В то же мгновенье раздался злобный кошачий вопль, и вниз с каменного выступа на стенке пещеры прямо в середину крысиной стаи сиганул черный кот.

Крысы бросились врассыпную; кот был старый, шерсть вокруг пасти вытерлась, голова в шрамах, но все равно это был крепкий и мускулистый зверь, и крысы его явно боялись. И попробуй такого не уважать, если уши у него плотно прижаты, глаза горят яростью, а из разинутой пасти вылезают свирепые желтые клыки. Это вам не какой-нибудь разъевшийся на хозяйских харчах семейный любимчик.

Кот снова взвыл, и крысы поспешили убраться с дороги. Но, должно быть, недостаточно быстро, потому что он успел ударить несколько раз правой лапой, и крысы разлетелись по сторонам.

Релкин заметил и еще одну странную вещь: кот не пустил в ход когтей и все обошлось без крови. Крысы, которых он расшвырял, благополучно приземлились и нырнули в гущу своих собратьев.

Грызуны сбились в кучу, и кот двинулся к Релкину и Лагдален, стоявшим напротив тела верховной ведьмы. Он зашипел, прижал уши, тело его напряглось, словно он приготовился к прыжку.

Релкин в изумлении вытаращил глаза, но меч на всякий случай поднял. Уж больно зверский был у кота вид, поэтому оружие могло пригодиться. Если котяра вздумает вдруг напасть, то превратится в кошачий труп.

О крысах в этот момент Релкин как-то не думал. Хотя их поведение выглядело довольно странным. Может, кот был королем крыс? Иначе почему эти непримиримые враги вели себя подобным образом?

Кот зашипел и ринулся вперед; Релкин взмахнул мечом, промахнулся, и в следующую секунду кот проскочил мимо, к камню, на котором лежала Лессис.

Релкин занес над ним меч. Кот с шипением припал к земле, но не сделал ни одного движения, чтобы сбежать. Мальчик заколебался.

Кот печально завыл. Лагдален схватила Релкина за руку.

— Постой. Не надо его убивать.

Релкин опустил меч.

— Ладно. Ей он ничего плохого не сделает. Но все-таки какого черта ему здесь нужно? И потом — эти. — Он показал на крыс.

Девушка покачала головой.

— Не знаю, Релкин.

Кот отвернулся от них и сосредоточил внимание на Лессис. Он сел у ее плеча и, казалось, внимательно изучал ведьму.

— Не понимаю, — произнесла Лагдален и посмотрела на сгрудившихся крыс.

Девушка дрожала как лист; ее переполнял страх. Никогда в жизни она еще не была так напугана, даже тогда, в гостинице «Черный Дрозд», когда на них напал тролль.

Релкин взял ее за руку. На этот раз она своей руки не отдернула. Релкин тоже дрожал, но вот так, ощущая тепло Лагдален, ему было легче успокоиться.

— Не знаю, что и подумать, — пробормотал он.

Кот вновь повернул к ним морду, зашипел и прижал уши, затем спрыгнул с камня, завыл и набросился на крысиную стаю. Крысы разлетелись по сторонам. Но крови не пролилось ни капли, кошачьи когти по-прежнему были спрятаны. Да и крысы, похоже, воспринимали это как должное и даже не пробовали защищаться.

Какая-то стена напряженности стояла в воздухе, а затем рухнула; крысы сорвались с места, стая хлынула вперед, им под ноги, окружая камень, где лежала Лессис.

Лагдален судорожно вздохнула.

— Нет, — сказала она.

Но крысы ее не слушали. Сотни их забирались под тело ведьмы, с силой пропихиваясь под ним. В несколько секунд они взгромоздили-Лессис себе на спины и потащили к краю скальной плиты.

Здесь их уже поджидали тысячи других крыс, они сбились в небольшой холм, чтобы принять ее тело. Первая партия осторожно переложила Лессис на спины второй, холм осел, и ее понесли вперед.

Черный кот заворчал и снова ударил лапой, и снова крысы были подброшены в воздух, но не убиты. Ни одна из них не выпустила в ответ когтей, а те, которых он наказал, поднялись и продолжали заниматься своим делом.

Тело Лессис плыло вместе с крысиной рекой.

— Нет, — всхлипывала Лагдален. Релкин поднялся на ноги.

— Скорее, идем за ними. Я не думаю, что они хотят кому-то из нас навредить.

Лагдален вытаращила глаза: невероятно! Друзей у Лессис хватало, особенно среди животных — но крысы?.. И все же, факт был налицо: Лессис уносили от них не кто-нибудь, а они.

Лагдален, спотыкаясь, пошла за Релкиным; так они и шли следом за стаей маленьких темных существ, которые скользили по. полу пещеры и исчезали в узкой карстовой полости.

Кот остановился и посмотрел на людей горящими желтыми глазами, Релкин осторожно стал к нему приближаться. Кот даже не шелохнулся.

Когда Релкин оказался на расстоянии удара мечом, кот несколько раз тихо мяукнул, повернулся и исчез в узком карстовом ответвлении. Релкин и Лагдален последовали за ним.

Через несколько ярдов они оказались в месте, где проход сделался совсем мал: примерно в два фута высотой и три шириной. Кот проскользнул внутрь и мяукнул с другой стороны.

— Он хочет, чтобы мы шли за ним. Идем! — Релкин пополз вперед. Ползти было тесновато, но уже через шесть футов простора прибавилось. Все так же вокруг по стенам бледным светом светился мох.

Крысы уложили Лессис на кучу соломы, попавшую сюда неизвестно как.

Они обступили Лессис плотным кольцом, но ни одна из них близко не подходила. Дисциплина их была удивительна. Даже когда кот сделал очередной прыжок и пустил в ход лапы, они просто ринулись прочь, не пытаясь отомстить.

Кот приблизился к лицу Лессис, сел и с важным видом уставился на нее.

Релкин и Лагдален обменялись изумленными взглядами. Потянулась долгая тишина; повсюду вокруг ощущалось нарастающее напряжение, некая сила, исходящая от крысиной стаи. Казалось, воздух пульсировал: они чувствовали это каждым кусочком тела; волосы поднимались дыбом.

— Ты чувствуешь? — спросила Лагдален через мгновенье.

— Чувствую? Да меня чуть от пола не оторвало!

— Они делают это ради нее.

— Но что же это такое?

Лагдален не успела и рта открыть, как мысли ее застыли в пораженном мозгу.

Лессис приподняла голову.

— Леди! — Она подумала, что, возможно, у нее просто галлюцинация.

Лессис прищурилась, взглянула на Лагдален и улыбнулась.

— Так значит мы еще живы! Я рада. Она посмотрела на кота.

— Ах, мой старый приятель! Ты все еще здесь, в этом городе смерти. Что ж, я рада тебя видеть и знаю, что ты пришел вернуть мне свой долг. Боюсь только, я должна попросить тебя заплатить его полностью. Опасность велика, а сама я почти в могиле, и хотя смерти я не боюсь, но умирать сейчас не имею права. Я по-прежнему нужна делу, которому все мы служим, поэтому я обязана жить. Ты ведь понимаешь меня, старина? Уверена, что понимаешь.

Кот оставался невозмутимым. Крысы, наоборот, были возбуждены.

Лессис сказала:

— Я вижу всех вас и понимаю, что вы и себя не забыли. Вас здесь гораздо больше, чем раньше.

У Релкина поползли по коже мурашки. Крысы закружились стаей. Они обрадовались! От одной к другой передавалось радостное возбуждение.

Действительно, их здесь было до чертиков, что правда то правда. Лессис заговорила снова:

— Но надо думать о будущем. Мне понадобятся некоторые вещи. Я потеряла много крови, а времени совсем нет.

Релкин прошел вперед.

— Чем мы можем помочь, леди?

— Сирота Релкин. Мне следовало бы знать, что ты выживешь. Вместе с моей Лагдален. Что ж, есть некоторые вещи, которые мне необходимы, и я должна попросить тебя отправиться в путь и достать их.

Релкин ткнул пальцем вверх.

— Я пойду в город?

— Да.

— У меня получится — я уже нашел способ туда пробраться.

— Не сомневаюсь. Когда я впервые тебя увидела, ты ведь, помнится, что-то стащил? Он поперхнулся.

— Да, миледи. Лессис улыбнулась.

— Тебе придется воровать снова, но на этот раз нельзя допустить, чтобы тебя поймали.

Релкин поклялся, что его ни за что не поймают.

— Вот и отлично, потому что ты должен отправиться в сад Чародеев.

Существуют определенные грибы, которые растут только там. Тот, что мне нужен, с золотистой шляпкой. Он такой маленький, размером не больше пуговицы. Чародеи применяют эти грибы для многих вещей; для дела, которое я задумала, он мне просто необходим. Итак, мне нужен гриб, мне нужна свеча и что-нибудь, чем ее зажечь.

— А где он, этот сад Чародеев, миледи?

— Расскажи мне, что ты видел в своей предыдущей вылазке.

Релкин быстренько рассказал.

— Хорошо, раз близко кузница, значит, мы находимся сейчас внизу, под подвалом. Тебе придется разыскать окно и взобраться по стене к первому уступу.

Оттуда ты сможешь увидеть сад Чародеев. Там будет еще голубая пагода в конце сада.

Релкин собрался идти.

— Подожди, — произнесла Лессис. Она закашлялась, глаза ее неестественно заблестели. — Там могут возникнуть сложности. Слушай внимательно. У садовой стены…

Релкин наклонился, вслушиваясь в ее слова.

Глава 48

Самый трудный участок пути оказался не у ворот сада Чародеев, как предполагала Лессис, а при переходе из главной башни, окружавшей подвал Рока, к внешней стене и обратно.

Единственный путь, который Релкин смог обнаружить, проходил через узенькое окошко в нише; с него можно было перепрыгнуть на один из уступов внешней стены.

Расстояние между стенами было футов пять. А под уступами лежала пропасть глубиной в шестьдесят футов, так что падать туда не стоило.

Релкин решил, что перебраться на внешнюю стену не составит особого труда.

Но что совсем не реально, так это возвратиться назад без посторонней помощи.

Поэтому Лагдален должна остаться возле окна, с веревкой, поясом или чем-то еще, чтобы он смог ухватиться и взобраться назад.

Это означало, что Лагдален должна была сопровождать его через весь лабиринт переходов, пронизывающих подземелье, а потом прятаться рядом с нишей, подходя к окошку где-то каждые пятнадцать минут, чтобы не пропустить Релкина.

Окно в нише находилось наверху лестницы, соединявшей казематы южной подземной тюрьмы со средними этажами главной башни, где были сосредоточены силы охраны. Место на верхней площадке лестницы было довольно спокойным; кроме какого-нибудь случайного стражника здесь никто не проходил. И все же риск был чрезвычайный, а самое главное, нельзя было сказать точно, хватит ли у Лагдален сил, чтобы удерживать Релкина, пока он будет карабкаться по веревке.

Перепрыгнуть на внешнюю стену не составило особых трудов. Релкин прополз вдоль стены по уступу к башне ворот. Затем он взобрался вверх по стене и перелез через нее под поворотной орудийной башней. Сидящий там стражник так ничего и не услышал; Релкин беззвучно прокрался мимо, всего лишь десятью футами ниже.

Наружная часть стены была выложена грубым камнем с многочисленными выступами, и для Релкина было относительно просто спускаться, оставаясь в тени между стеной и надвратной башней.

До земли он добрался безо всяких происшествий — прошел по крышам складов, жмущихся вплотную к воротам, потом спустился в пыльный маленький переулок, выходящий на широкую улицу, которая вела от самых ворот. Отсюда была хорошо видна голубая пагода в саду Чародеев.

Он зашагал по улицам Туммуз Оргмеина. Рядом с главной башней народу на улицах было немного. Дальше, в нижней части города, где находились старые кварталы, толчеи было больше, здесь же, вокруг главной башни, стояли только казармы стражи да здания администрации Рока; храм Чародеев и сад тоже были неподалеку.

У ворот сада выстроилась очередь; примерно половину ее составляли мальчишки, кто постарше Релкина, кто помоложе. Большинство были одеты в лохмотья, но несколько человек носили шелка и бархат; на этих щеголях были белые чулки и пурпурные подвязки, а у некоторых даже белые парики и румяна на щеках. Подобное жеманство отмечало их как старших учеников знаменитых чародеев.

Однако все, кто стоял в очереди, были учениками магов того или иного уровня, и никто не обратил внимания на Релкина в его грязной, изношенной в походах одежде.

При входе каждый мальчишка подвергался расспросам стражников. Релкин сказал, как они заранее отрепетировали с Лессис, что он ученик Спургиба, чародея Пятого Пришествия. И что он должен принести доброму господину Спургибу гриб с золотистой шляпкой. Когда его спросили пароль, Релкин ответил: «Ральта!»

— и ему разрешили войти, после проверки в кодовой книге стражи.

Каким образом Лессис разузнала пароль чародея, действительно проживающего в Туммуз Оргмеине, Релкин мог разве только гадать — поистине у леди в сером были друзья во многих странных местах.

Сад представлял собой лабиринт коротких тропок и небольших делянок, полных ярких цветов, грибов и многочисленных редкостей растительного мира.

Релкин заметил двух высохших, сморщенных стариков, которые направлялись к зарослям кустарника с темно-бордовыми листьями и черными стволами. Они осторожно протирали листья молоком и притаптывали почву вокруг стеблей.

Рядом какой-то парень в черном собирал урожай «плодов смерти» с высокого дерева с белой корой. Плоды эти напоминали крохотные черепа, и каждый содержал достаточно яда, чтобы отравить человек двадцать.

Один из стариков показал Релкину, в какой стороне находится участок с золотистыми грибами, как раз в этот день на нем собирали урожай. Релкин присоединился к небольшой группе учеников, которых обслуживал еще один старик с торчащим вперед носом.

Когда подошла его очередь, Релкин получил один-единственный гриб и завернул его в кусок грубой бумаги. Затем он вернулся на улицу и отправился по аллее назад. Забравшись на крышу склада, он дошел до наружной стены.

Релкин уже почти одолел стену и на мгновенье остановился перевести дух.

Только он собрался двигаться дальше, как менее чем в двадцати футах от него с треском распахнулась дверь.

Релкин шмыгнул за угол надвратной башни. Два стражника вышли на стену и направились в его сторону. Релкин быстро скользнул назад, перелез через стену и спустился вниз к контрфорсу.

Стоять было неудобно, ногам едва удавалось сохранять точку опоры на наклонной плоскости контрфорса. Он не смог бы продержаться здесь долго, даже если бы его не заметили снизу.

Солдаты остановились как раз над ним и принялись обсуждать какую-то премию, которую им не выплатили, и неизвестно — выплатят ли вообще.

О возвращении к маленькому оконцу, где его ждала Лагдален, нечего было и думать.

Надо было как-нибудь слезть по этому контрфорсу вниз или, по крайней мере, отыскать опору получше. Релкин начал осторожно спускаться, отыскивая на ощупь, куда поставить ногу. Оказавшись на пятьдесят футов ниже, он обнаружил узкую, но вполне удобную щель, проходившую вдоль стены. Она отмечала то место, откуда начали возводить стены вместе с прибытием Неумолимого Рока в Туммуз Оргмеин.

Релкин быстро продвигался вдоль щели, направляясь к следующей башне, выступающей из стены. Добравшись до нее, он продолжил спуск; теперь тень башни защищала его от любопытных взглядов снизу. Вскоре он вновь оказался в лабиринте улиц. Он начал двигаться окружным путем к дальнему концу главной башни, которая располагалась на восточной границе древнего города Туммуз Оргмеин. Впереди, неясно проступая над старым кварталом, виднелась наружная стена огромной арены, возведенной рабами Рока для развлечения простонародья.

Он прошел в старые кварталы и вскоре затерялся в пыли и шуме огромного рынка. Здесь находилось сердце города, это место было застроено задолго до того, как здесь появился Рок.

Хотя Туммуз Оргмеин и был главным центром торговли на пути в Хазог, репутацию он имел скверную. Это был город древнего зла, место, где кочевники бескрайних степей, перейдя к оседлой жизни, медленно шли к упадку. На эти старые общественные структуры Повелители просто наложили железную власть их жуткого создания.

Вокруг Релкина торгаши-кочевники продавали буквально все, начиная с конины и ковров до фруктов и металлов. Шум стоял потрясающий, но Релкина он смущал мало. Релкин привык к суматохе городов Аргоната. В Марнери было точно так же.

Он прошелся по рынку невольников и сразу же осознал огромную разницу между городами Аргоната и городами врагов. В Аргонате никто не был рабом, все были свободны, хотя и связаны экономическими узами с городом, деревней и родовым кланом. Как только Релкин это понял, он взглянул по-новому на свою миссию здесь. Ему стало ясно, почему он оказался вовлеченным в эту титаническую борьбу.

На аукционном помосте красивая молодая женщина была выставлена на обозрение состоятельной публики. Она была совсем голая, и аукционист непристойным жестом указывал на ее сексуальные достоинства с плотоядными нотками в голосе. Лицо женщины оставалось бесстрастным, казалось, она вырезана из камня. А ведь на ее месте могла быть и Лагдален. При этой мысли у Релкина похолодело внутри.

Пройдя дальше, он увидел группу молодых воинов Теитола, у которых по-прежнему сохранялись следы краски на лицах. Они были прикованы цепями за шею, и глаза их сверкали яростью родных лесов. Их осматривала группа пузатых подрядчиков, искавших свежие рабочие руки, чтобы таскать камни и кирпичи.

Релкин испытывал сострадание к этим смельчакам, оторванным от родных земель, лишенным свободы и обреченным на недолгую, ужасную жизнь.

Затем он увидел какого-то эльфа, сидевшего в клетке, будто дикая птица.

Отчаяние в его зеленых глазах было настолько явным, что сердце Релкина вновь наполнилось скорбью.

Он отвел взгляд. Как ему хотелось всем им помочь, но что он мог сделать?

Разве что поскорей вернуться к леди Лессис с грибом.

Релкин миновал большой загон, заполненный старухами, измученными рабынями, выставленными на продажу чародеям для их жестоких экспериментов.

Щелкнул хлыст, и кто-то вскрикнул от боли.

Релкин продолжал идти дальше. Лицо его было похоже на маску, зубы стиснуты; он с трудом удерживался, чтобы не разразиться проклятиями, которые клокотали в сердце.

Он завернул за угол, прислонился к стене и так стоял, тяжело дыша, пока сердце немного не успокоилось и не остыли виски.

Какой-то старик с веревкой работорговца бочком подошел к нему. Релкин метнулся в сторону, но старческая рука успела схватить его за локоть.

— Ну, мой красавчик, что ты здесь делаешь? — закудахтал он, и в следующую секунду к голове Релкина протянулась веревочная петля. Дыхание старика было вонючим, глаза пьяными; Релкин саданул его по носу и, судорожно дернувшись в сторону, ускользнул от петли.

Старик с руганью схватился за нос, но локтя Релкина не оставил. Он сжимал его все сильнее; тогда Релкин извернулся и ударил старика вновь. Работорговец не устоял на ногах, хотя по-прежнему продолжал держать мальчика. В отчаянии Релкин лягнул старика ногой и наконец-таки ухитрился достать кинжал. Он приставил лезвие старику к горлу.

— Пусти меня или умрешь, — прошептал он хрипло. Старик освободил его руку, и Релкин дернулся прочь. Работорговец закричал, созывая стражников. Релкин стрелой пронесся по рынку, втиснулся в щель между сараями, набитыми свиньями об этом он догадался по запаху, — и вышел к неглубокой канаве. Он поменял направление и побрел вдоль канавы, изредка поглядывая назад, нет ли за ним погони. Но позади все было спокойно.

Менее чем в двухстах ярдах от того места, где, объятый страхом и яростью, шагал Релкин, капитан Холлейн Кесептон стоял в укрытии на краю огромной арены и в гневе сжимал кулаки.

Перед ним раскинулся ровный песчаный настил амфитеатра. Вокруг шумела толпа; шум перерос в рев, когда состязание на арене достигло кульминации.

Из трех человек, которые были брошены в бой с первоклассными бесами в черных доспехах, в живых остался только кавалерист Джорс.

Он был один против троих бесов, вооруженных хлыстами и кинжалами. У Джорса же был только неуклюжий топор, слишком тяжелый, чтобы вообще им пользоваться.

Хлысты бесов с треском гуляли вокруг него.

Джорс отчаянно размахнулся и упал, сбитый с ног инерцией. Щелкнули хлысты, топор выпал из рук. Бесы пинали его ногами и били хлыстами, а толпа ревела от восторга.

Кесептон отвернулся. Вот так будет с каждым; их всех растерзают в клочья на этом пропитанном кровью песке ради удовольствия черни Туммуз Оргмеина.

— Давай, солдат, поднимайся! — прорычал субадар Йортч. Злые глаза Йортча на мгновение остановились на Кесептоне. Йортч не хотел разговаривать с капитаном.

Словно воодушевленный призывом своего субадара, кавалерист Джорс умудрился перехватить хлыст и, подтянувшись с его помощью, встал на ноги. Он ударил беса, державшего хлыст, в лицо и отогнал назад остальных. Теперь они опасались с ним драться.

Толпа притихла.

Прозвучал горн.

Бесы отступили, и рев толпы сменился единым вздохом.

В дальнем углу амфитеатра открылись огромные двойные ворота, и оттуда выехала колесница, запряженная четверкой белых лошадей. Красивая молодая женщина, облаченная в белую шелковую накидку, в серебряном шлеме, прикрывавшем ее длинные золотистые волосы, удерживала поводья.

С резким криком она погнала четверку вперед, атакуя Джорса.

У Джорса не было сил бежать, он едва стоял на ногах, да и вообще бежать было некуда. Он взялся за неуклюжий топор и стал поджидать натиска.