И он предложил фрау Мекель подвигнуть Рольфа на написание мемуаров. После некоторых колебаний фрау Мекель дала согласие. Но требовалось прежде всего согласие Рольфа, и, чтобы узнать, согласен ли он, фрау Мекель прибегла к самому простому средству -- не мудрствуя лукаво так и спросила у пса, хочет ли он рассказать о себе, о пережитом, о важных событиях его жизни. И удивительная собака отстучала: да.
      РОЖДЕНИЕ МЕМУАРОВ
      Шестнадцать сеансов потребовалось для написания мемуаров. Помимо супругов Мекель и их знакомых, на каждом сеансе присутствовало доверенное лицо, которое вело протокол и удостоверяло его своей подписью. Поначалу этим лицом был д-р Риттерспахер, местный адвокат, затем его сменил г-н Реш, местный инженер. Жизнь Рольфа не пестрела интересными событиями. У предыдущего хозяина жилось несладко, его много ругали и били. Он же гонял птиц, валялся на солнышке и, наконец, сбежал. Был подобран прислугой супругов Мекель, потом вошел в доверие и к хозяевам. Здесь ему было уже совсем хорошо, но однажды свел его какой-то мерзавец, запер в подвале и хотел увезти на поезде во Франкфурт, чтобы продать там. Рольф перегрыз веревку, выпрыгнул из поезда, но попал под машину. В сжатом изложении Рольфа все эти драматические события протекали так:
      Ein Tag Lol Keller west, dann Mann nehmt auf Eisen-bahn, hat verkauft Lol fur viel Geld Frankfurt. Lol schnell beifien Kordel kaput, hupsen runter, da Auto kornmen, arm Fufi drunter, Popo unter Eisenbahn (Однажды Лол оказывается подвал, потом человек берет на железную дорогу, продал Лола за много деньги Франкфурт. Лол быстро кусать поводок прочь, прыгать вниз, тут появляться машина, бедная ножка под нее, а попо под железной дорогой (ломан, нем.)). Нечего удивляться. Ну что особенного в том, что собака знала деньги как меру стоимости при купле-продаже, знала, что такое железная дорога, что такое автомобиль и что существует город, который называется Франкфурт. Доверенные лица не моргнув глазом все это записали, равно как и дальнейшие приключения Рольфа -- как он вернулся к Мекелям, которые его вылечили и у которых не случалось с ним больше никаких бед, не считая одной, когда он обжег рот, украв с плиты горячее тесто. Из мемуаров мы узнаем, как Рольф научился считать! Дочери Мекелей, Фриде, никак не давалась арифметика, за что ее частенько наказывали. Рольф очень переживал из-за этого и с напряженным вниманием следил за уроками арифметики, которые фрау Мекель давала дочери, пользуясь конторскими счетами. Как-то раз Фрида не смогла сказать сколько будет дважды два, и горько разрыдалась. На морде Рольфа изобразились грусть и понимание, которые фрау Мекель использовала в педагогических целях: "Даже Рольф знает! Стыдись!" И в самом деле, Рольф сел и дал понять, что хочет продиктовать. Перед ним положили картонку, и гениальная собака отстучала: четыре. В последующих главах своих мемуаров Рольф упрекает Фриду за то, что она сказала, будто дважды шесть -пятнадцать, а пора бы знать, что -- двенадцать.
      Мемуары обрываются осенью 1915 года, потому что, как уже говорилось, 25 ноября фрау Мекель скончалась. С кончиной фрау Мекель вновь вспыхнул спор вокруг подлинности способностей Рольфа. И чтобы утихомирить сомневающихся, д-р Циглер прибегнул к юридическим средствам. От имени Gesellschaft fiir Tierpsychologie он уполномочил нотариуса маннгеймского герцога присутствием своим подтвердить достоверность результатов, получаемых на сеансах общения с собакой.
      РОЛЬФ СДАЕТ ЭКЗАМЕН НОТАРИУСУ
      Нотариус Хайнрих Кнехт появился в квартире маннгеймского адвоката д-ра Мекеля 25 сентября 1916 года, чтобы в присутствии д-ра Циглера и двух свидетелей проверить деятельность Рольфа. О процедуре он составил длинный и подробный протокол, точная копия которого фигурирует как приложение к мемуарам. Из протокола нам достаточно знать, что во время сеансов общения пресловутой картонкой оперировала дочь усопшей фрау Мекель, Фрида, и, сличая постукивание Рольфа с известным уже "Морзе"-алфавитом, нотариус засвидетельствовал, что собака действительно давала разумные ответы.
      Оригинал протокола нотариус передал в архив маннгеймского окружного суда.
      Из-за недостатка места мне пришлось опустить множество интересных данных о литературной деятельности Рольфа, но и то, что я рассказал, дает достаточно ясное представление о чудовищной глупости, принятой за чистую монету многими серьезными учеными. Сам я нисколько не сомневаюсь, что фрау Мекель руководила прекрасно выдрессированной собакой с помощью потайных команд, ключ к которым оставила она в наследство мужу и дочери. Руководящими командами могли быть незаметные глазу встряхивания доски или какие-нибудь звуки, едва слышимые для человека, но хорошо воспринимаемые собакой, органы чувств которой развиты, как известно, лучше, чем у людей. Знание такого ключа сняло бы флер чуда, оставив место разве что для признания ума и терпеливости хозяев и восприимчивости собаки. Да, но что же побудило супругу маннгеймского адвоката, дочь майора, больную, умирающую женщину, выдумать этот блеф и разыгрывать его даже на смертном одре? Что побудило семью покойной продолжать комедию? Материальные интересы замешаны здесь быть не могут, ведь когда Рольф выступил перед общественностью, о мемуарах речи не было. Кроме того, книга вышла несколько лет спустя после кончины фрау Мекель, когда гонорар по закону об авторском праве был уже небольшим, тем более, что объем книги не превышал десяти авторских листов. Причиной послужила, вероятно, необыкновенная любовь к животным, вылившаяся в неуправляемую страсть. Другого объяснения придумать не могу. Ученый мир в те времена снедаем был проблемой: инстинкт ли руководит животными или у них есть и душа? Любители животных ввязались в дискуссию о душе с пылкостью, граничащей с истерией, и, профанируя науку, наперегонки ставили домашние эксперименты, одержимые желанием стать первыми в открытии истины. Так, вероятно, попала на путь pia fraus (Благочестивого обмана (лат.)) и фрау Мекель. Она хорошо понимала, что творимое ею -- обман. Но при этом была убеждена, что душа у животных есть, и, претворяя свое убеждение в активное действие, надеялась, что рано или поздно ей, ее потомкам и людям вообще удастся установить духовный контакт и взаимопонимание с животными. И она хотела приблизить то время, дать своего рода стимул к экспериментам, чтобы люди на эту тему меньше говорили, а больше делали. В пользу моего предположения свидетельствует и настойчивое повторение в письмах Рольфа идеи того, что животные, безусловно, способны мыслить и учиться. Lol nid sein wunder al dim kn Iran (Лол не его чудо, все животные могут учиться (фонет. и грамм. искаж. нем.)),-- часто отстукивала чудо-собака. Dim kn dngn (Животные могут думать (фонет. и грамм, искаж. нем.)),-- просвещал Рольф одного из своих поклонников.
      Что же касается самого Рольфа, то даже если и исключить его "мемуары" из истории науки, по своему уму и готовности служить людям достоин он самой доброй памяти. Предыдущая глава | Содержание | Следующая глава
      СОЛОВЬИНАЯ ФОНЕТИКА, СОБАЧЬЯ ГРАММАТИКА, ОБЕЗЬЯНИЙ СЛОВАРЬ
      * СОЛОВЬИНАЯ ФОНЕТИКА, СОБАЧЬЯ ГРАММАТИКА, ОБЕЗЬЯНИЙ СЛОВАРЬ
      Мы живем в эпоху изучения иностранных языков. Витрины книжных магазинов заставлены десятками учебников, грамматик, словарей, методических разработок и ученых монографий по иностранным языкам. И я вношу скромную лепту рассказом о попытках выявить звуковой состав соловьиного языка, заложить основы собачьей грамматики и зафиксировать обезьянью лексику. Греческая мифология донесла до нас веру древних в то, что у животных есть свой язык, подобный человеческому, на котором они и общаются между собой, и что есть люди, способные с помощью ворожбы или секретных снадобий этот язык понимать. Тиресий, например, получил этот ценный дар от Афины Паллады как бы в утешение, когда был ослеплен. Спящему Меламподу змеи прочистили уши своими языками, и, проснувшись, он стал понимать щебетание птиц. Философ Демокрит сам нашел чудодейственное средство: есть, оказывается, такие птицы, из крови которых, если ее размешать, рождаются змеи и если этих змей съесть, то будешь понимать птичий язык. Но даже легковерный Плиний, рассказавший эту историю, считает ее глупой выдумкой.
      Греческие писатели не были так недоверчивы, как римские. Филострат, биограф Аполлония Тианского, без сомнения рассказывает, что когда Аполлоний прогуливался однажды со своими учениками по крепостной стене, неподалеку как бы второпях приземлился среди своих собратьев воробей, что-то прочирикал, после чего все воробьи тут же снялись и улетели; и мудрец сказал ученикам: "Этот воробей сообщил своим, что какой-то человек вез на осле просо, осел упал, мешок лопнул, и теперь там вся земля усеяна просом". Пораженные ученики убедились, что это действительно так. Легенды не пощадили и Пифагора. Гуляя как-то по полю неподалеку от стада коров, он заметил, что пастух уснул, а одна из коров забрела в пшеницу. Философ разбудил пастуха и сказал ему, что надо бы попросить корову из пшеницы. Пастух ответил грубостью: он не знает коровьего языка, и коли советчик так учен, пусть пойдет и скажет корове, чтобы она убиралась из пшеницы. Пифагор не обиделся и в самом деле пошел к корове, шепнул ей что-то на ухо, и она вернулась к стаду. Иоханн Адам Пленер, рассказавший о Пифагоре похожую историю, замечает: "Понимать язык животных противоестественно. Это от лукавого, сатанинское дело".
      говорящие птицы
      Древние считали, что если птица способна говорить человеческим голосом, то и человек способен понимать язык птиц. В своей "Естественной истории" Плиний рассказывает, что для детей императоров придворные специалисты учили говорить соловьев и скворцов. Птицы произносили греческие и латинские слова, ежедневно выучивали новые и могли щебетать даже целые предложения. Особую главу Плиний посвящает любимцу Рима -- говорящему ворону. Еще птенцом -- это было при императоре Тиберии -- ворон выпал из гнезда и приземлился у лавки сапожника. Сапожник взял вороненка к себе, ухаживал за ним, обучал. Ворон научился говорить на языке людей. Каждое утро он прилетал на ораторскую трибуну Форума и громко приветствовал Тиберия и двух его сыновей -Германика и Друса, потом вежливо здоровался с прохожими. Так шло много лет, пока сосед-сапожник из зависти не убил его. Возмущенный народ чуть не разорвал убийцу на куски. Устроили пышные похороны. Два раба-эфиопа несли гроб с телом ворона, впереди плыли венки, процессию возглавлял флейтист. Огромная толпа народа сопровождала безвременно погибшего ворона до костра, сложенного по правую сторону от Виа Аппиа в двух милях от Рима. Древние не знали попугаев. Самые ранние рассказы о попугаях в Европе, какие я нашел, датируются XVII веком. Вот, к примеру, один из случаев, происшедший со знаменитым попугаем Генриха VIII. Птица сидела на подоконнике королевского дворца и, уж неизвестно как, свалилась в Темзу. A boat! a boat! twenty pounds for a boat! (Лодку, лодку! Двадцать фунтов за лодку! (англ.)) -- в ужасе завопил тонущий попугай. На крик подоспел лодочник, спас попугая и лично отнес его королю. И когда, счастливый, лодочник протянул руку за двадцатью фунтами награды, попугай, отряхнувшись, повернулся к королю и прохрипел: Give him a panny (Дай ему грош! (англ.)).
      ЗВУКОПИСАТЕЛЬНЫЕ СТИХИ
      На способность птиц подражать языку человека человек ответил попыткой подражать языку животных. Brekekekex, koax, koax -- поет хор лягушек у Аристофана. Хор этот -- один из прародителей лягушечьего хора Казинци. Ронсар, Дю Барта и Гамон звукописали песню жаворонка:
      Elle, guindee du Zephire,
      Sublime, en l'air vire et revire
      Et у decligne un joli cri
      Qui rit, guerit et tire l'ire,
      Des esprits mieux que je n'ecri.
      Ronsard
      (Взлетая на крыльях зефира,
      Парит он и вьется в эфирах,
      И плещет веселую трель,
      И звоном неистовой лиры
      Вселяет целительный хмель.)
      Ронсар
      La gentille alouette avec son tire-lire
      Tire l'ire a l'ire et tire-lirant tire
      Vers la voute du Ciel, puis son vol vers ce lieu,
      Vire et desire dire a Dieu, Dieu, a Dieu, Dieu.
      Du Bartas
      (Льется жаворонка в шири свиресть: свир-тир-лир,
      Тир-тир лиры, свир свирели, лиро-свиретирь.
      Свил обитель ты из трелей, в небеси висишь,
      Виры крылий, взвился в выси, в выси, в звень и в тишь)
      Дю Барта
      L'Alouette en chantant veut au zephire rire
      Lui cri vie vie et vient redire a l'ire,
      O ire! fuy, fuy, quitte quitte ce lieu
      Et vite, vite, vite adieu, adieu, adieu.
      Gamon
      (Легких ветров звон -- жаворонка песня:
      Жить, жить, жить, парить; жить -- что есть чудесней!
      Кинь, кинь, кинь, прости серость сирых мест,
      В небеси звенит синь, синь, синь окрест.)
      Гамон
      Тянулись за французами и венгры. Вот, к примеру, стихотворение в подражание птичьим голосам, принадлежащее перу Гергея Эдеша:
      О НЕКОТОРЫХ ВЕСЕННИХ ПТИЦАХ
      Воробышки чирикают: Чирик-чирик\ -- порхая.
      Тоскует ласточка: Фичир! -- Вицичц\ -- пищит синичка.
      Чиж говорит: Чиз-чиз\ -- Питиньть-тинь-тиньтъ\ -- трезвонит зяблик.
      Щегол: Счиглинц-счиглинц\ -- толкует свое имя нам он,
      А жаворонок: Динь-синь! Кинь-дзинь! Вот-вид-глядите!
      По-гречески скворец в ответ: флиорео! Но!
      Удод-заика: Тот-я-тот-тот! Вот! Хоп-хоп! Вот-то-то!
      И речь кукушки не плавна: Ку! Куку! Ку-да-идете!
      И явно слышатся средь песен соловьиных зовы:
      Иди! Иди-не-жди! И-вместе-мы-посвищем-сладко!
      Но все это, конечно, лишь поэтические вольности. И народ слышит порою в птичьих голосах человеческие слова. Иволга не только жалуется, что "ела мало, ела мало", но и, притаившись в огороде, сообщает вернувшейся домой хозяйке: "Лидия! Гости были, дыни сплыли!" Разгадку тайны птичьего языка несколько приблизили эксперименты ученого Атанаса Кирхера. В своей книге "Musorgia universalis" (Всеобщая музыкальная стихия), изданной в 1662 году, он пишет, что построил специальную машину, с помощью которой можно получить нотную запись песен соловья. Что из этого вышло, неизвестно, но нотную запись голосов курицы, петуха, кукушки и перепела он приводит. Вряд ли Кирхер подозревал, что через неполных триста лет граммофон сделает его машину ненужной. В штуттгартском музее хранится коллекция из нескольких тысяч граммофонных пластинок с голосами европейских птиц и томящихся в зоопарковых клетках птиц заморских.
      МОГУТ ЛИ ЖИВОТНЫЕ РАЗГОВАРИВАТЬ?
      Речыо животных наука начала заниматься вплотную в XVIII веке. Первой работой на эту тему можно считать книгу аббата Бужана, которая по тем временам была большой дерзостью, ведь официальная наука утверждала, что у животных нет разума, а одни только инстинкты, и говорить они, следовательно, не могут. Аббат из осторожности дал книге шутливое название: "Увеселительное философствование о языке животных". Поскольку недозволительно было наделять животных разумом, он придумал теорию, по которой животные одержимы различными демонами. Лев -- демоном ярости; птицы -- демоном кротости; собаки, кошки, обезьяны -- демоном хитрости; лошади и рогатый скот -- демоном полезности. В эту теорию, имитирующую теософскую доктрину переселения душ, сам аббат, конечно, не верил, но она была нужна ему как ширма для развития главного тезиса книги: у животных есть эмоциональная жизнь, есть разум, животные понимают друг друга и в определенных пределах способны выражать свои мысли, т. е. разговаривать, общаться. Ширма, однако, не спасла. Церковные власти обвинили автора в ереси -- теология не предмет для шуток. А парижские женщины настолько серьезно восприняли дело Бужана, что публично выразили свое возмущение: выходит, обнимая комнатных собачек, они обнимают демонов мужского пола?! Возмущенные, они так бойко раскупали книгу, что она выдержала четыре издания. Следующим этапом было накопление материала. Здесь я, собственно, и приступаю к своей теме -- к курьезным книгам, посвященным речи животных (Замечу, что не хочу касаться серьезных наук, занимающихся механизмом звуков, которые издают животные. В этой важной отрасли знания есть немало светил европейской и мировой известности; вмешиваться в их исследования и тем профанировать их я не собираюсь. Охотно верю профессору д-ру Баштиану Шмиду, что курица издает 13 звуков, а петух -15. Не считаю сомнительным и наблюдения Августа фон Берлепша, согласно которым пчела-матка, находясь в улье, издает звук "вуах, вуах", а выползая из улья -- "тю, тто". Эти специальные вопросы к библиофилии отношения не имеют.).
      СОЛОВЬИНАЯ ПЕСНЯ
      Лучшим знатоком соловьев показал себя немецкий естествоиспытатель и орнитолог И. М. Бехштайн. По результатам своих наблюдений он переложил на человеческий язык двадцать четыре соловьиных мелодических предложения (J. М. Bechstein. Gemeinniitzige Naturgeschichte Deutschlands nach alien drey Reichen (Общеполезная естественная история Германии по всем ее трем государствам). Leipzig, 1789.). Слава этой работы затмила все прочие труды и книги Бехштайна. Особенное впечатление произвело переложение на французов. Шарль Нодье издал его полностью вместе с поэмой Альба Овидия Ювенция "Philomela" (Соловей). Бельгийский библиофил Ранье Шалон, которого мы уже знаем по мистификации Форса, поразил на этот раз друзей книги фортелем посерьезнее, издав на одном-единственном художественно оформленном листе песню соловья (Мон, 1840):
      Тю, тю, тю
      Спе тю цква,
      Тио тио тио тио тио тио тио тике;
      квтио квтио квтио квтио, зкво зкво зкво зкво зкво
      Цю цю цю цю цю цю цю цю цю цю ци!
      Кворр тио эква пипиквизи,
      Чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо чо
      чвиррхадин! и т. д., и т, п.
      Так как немецкий и французский тексты во многих местах расходятся, я воспользовался правилами сравнительного языкознания и принял тот вариант, который, казалось, более всего соответствовал природе соловьиных трелей. Хочу обратить внимание исследователей соловьиного языка на то, что работа Бехштайна не совсем оригинальна. Восемь полных строк заимствованы из книги итальянского поэта Марко Беттини "Ruben. Hilarotragedia Satiro pastorale" (Рубен. Веселая трагедия о пастухе-Сатире), изданной в Парме в 1614 году. Эксперимент Беттини очень понравился его современникам, и Эмануэле Тезауро вновь публикует его в своей книге "II Cannocchiale Aristotelico" (Подзорная труба Аристотеля) в 1664 году и с восторгом пишет о нем: "Человеку неизвестно, стал ли поэтом соловей или поэт соловьем!"
      ВОРОНЬЯ ЛЕКСИКА
      Дюпону де Немуру настолько понравился соловьиный щекот Бехштайна, что он разучил его с детьми графской семьи Вилье и спел на одном из вечеров к большому удовольствию знатной публики. Небезынтересно, что потомки Дюпона де Немура, которого судьба забросила в Соединенные Штаты, стали владельцами огромной фирмы, производящей тяжелую военную технику. Дюпон продолжил дело Бехштайна, взявшись наблюдать ворон. Две зимы подряд вслушивался он в вороньи переговоры и пришел к выводу, что в общении друг с другом вороны пользуются двадцатью пятью словами. И этими двадцатью пятью словами они могут выразить все наиболее важное в их черной жизни, а именно: "здесь, там, направо, налево, вперед, стой, берегись, вооруженный человек, холодно, тепло, люблю тебя, я тоже, полетели и т. п.".
      И Дюпон, химик по призванию, лингвист по увлечению, вычленил эти слова в вороньем карканье:
      Кра, кре, кро, крон, кроной.
      Гра, грес, грос, гронс, грононес,
      Краэ, креа, краа, крона, гронес.
      Крао, кроа, кроэ, кронэ, гронас,
      Краон, крео, кроо, кроно, гронос.
      Думаю, что этот словарь неполон и может быть расширен. Потому что если у вороны получается "гронас", то с очень большой вероятностью она говорит и "гранос" -- надо только расслышать.
      собачий язык
      Перехожу к языку собак. В этой области крупнейшим ученым был Готтфрид Иммануэль Венцель, профессор философии в линцском лицее. В свое время, в начале прошлого века, пользовался он большой популярностью как писатель, издал более ста книг по самым различным областям знания. Его выдающееся произведение, в котором он изложил основы языка собак, увидело свет в Вене в 1800 году под заглавием: "Neue auf Vernunft und Erfahrung geg-riindete Entdeckungen iiber die Sprache der Tiere" (Новые открытия о языке животных, основанные на разуме и опыте). В книге говорится, что у каждого животного вида есть свой язык, который понимают все животные данного вида. Другие животные его не понимают, за исключением тех случаев, когда два или более вида долго живут вместе и привыкают друг к другу. Языки отдельных видов различаются потому, что различны их физические данные и условия жизни. Родственные виды образуют одну языковую группу. К одной языковой группе относятся, например, лошадь, дикая лошадь, осел, мул, дикий осел, зебра. Языки их отличаются друг от друга так же, как диалекты человеческой речи. Мул, например, говорит на ином диалекте, чем лошадь. Профессор Венцель не доходит до таких крайностей, как Дюпон де Немур. Он не утверждает, что животные говорят отдельными словами, но доказывает, что животные способны выговаривать отдельные буквы и слоги. Речь козы, например, складывается из следующих букв и слогов: Э, К, М, Р, Мэк, Мэр. Звуковой состав лошадиного языка беднее: X, И, Хи, Хих. А гуся -- кто бы мог подумать! -- богаче: А, И, Н, С, Т, Аа, Си, Снат. У коровы: А, М, О, Э, У, Уа, My, Оэ. Богатством отличается речь кошки: А, Б, Ц, Ф, X, И, М, Н, О, Р, С, У, В, Миау, Фиау, Сс, Бр, Мр, Ба, Оау, Йа. Наибольшее внимание автор уделяет языку собак. Речь собак состоит из следующих звуков и слогов: А, Б, Ф, X, И, К, Н, Р, У, Паф, Пиф, Баф, Бау, Кнур, Ау. Значение слоговых слов:
      Паф (как бы про себя) -- желание чего-либо.
      Паф (многократно и нежно повторяя) -- выражение радости.
      Паф (резко) -- предупреждение; чужой.
      Пиф -- ревность, возмущение.
      Баф -- приветствие другой собаки, нечто вроде "ваш покорный слуга".
      Бау (многократное быстрое повторение) -- сообщение важной новости.
      Кнур -- враждебность; вместе с "пиф-паф" -- гнев.
      Ay -- страх, боль.
      Обозначения эти, конечно, самые общие. Содержательней и выразительней делает речь множество оттенков произношения -- мягкого или резкого, высокого или низкого тона, краткости или долготы согласных и гласных. Дополняют смысл мимика и жесты: подпрыгивание, взъерошивание шерсти, верчение хвоста, оскаливание зубов и т. п. В результате длительных наблюдений профессор Венцель определил значения собачьих языковых знаков и утверждает, что отлично овладел собачьим языком. С помощью этих знаков он даже записал небольшую сценку, разыгравшуюся во дворе между тремя собаками. Помимо литературы, специалист по собачьему языку занимался философией, где показал себя непримиримым противником Канта. В своих филосовских сочинениях он яростно нападал на теорию познания великого кенигсбергского мыслителя, особенно на его главный труд -- "Критику чистого разума". Из-за отсутствия элементарной кинофилологической подготовки высказаться о собачьей грамматике д-ра Венцеля не могу. Но одно замечание у меня все же есть. Профессор совершенно упустил из виду звук Р, которым собаки, как известно, пользуются чаще всего, особенно когда рычат. Букву, обозначающую этот звук, старые английские грамматики недаром называли "dog letter", т. е. "собачьей буквой". Поминает этот звук и один латинский гекзаметр: Irritata canis quod R R quam plurima dicat (Lucillus) (В раздраженье собака обычно Р-Р произносит (Луциллий)).
      САМЫЙ ПЕРВЫЙ ОБЕЗЬЯНИЙ СЛОВАРЬ
      Первую попытку создать словарь обезьяньего языка предпринял французский ученый Пьеркен де Жамблу, член 50 научных обществ и автор 160 научных трудов, большая часть которых ныне забыта. Но одно из сочинений де Жамблу в наши дни вновь обрело популярность -- "Зооязыкознание" (Pierquin de Gembloux. Idiomologie des animaux. Paris, 1844.). В языке южноамериканских когтистых обезьян ученому удалось выделить, правда, всего одиннадцать слов, и он пишет, что свои результаты он рассматривает скорее как стимул для грядущих исследований. По той же причине процитируем этот начальный словарь и мы:
      Гхриии -- приходить (очень много зависит от интонации, которая может быть повелительной, просящей, нежной, зовущей, испуганной и т. п.).
      Генокики -- тревога, крик ужаса.
      Ируаххи -- грусть, граничащая с отчаянием.
      Ируах-гыо -- мне очень плохо, помоги.
      Крррреоео -- я счастлив (многократное повторение выражает различные степени удовольствия).
      Кэх -- мне лучше, уже не так больно.
      Куик -- беспокоюсь, нервничаю.
      Ококо -- сильный испуг.
      У uk -- тихая просьба о помощи.
      Kux -- хотеть чего-либо, нуждаться в чем-либо.
      Куээй -- бесконечное физическое или душевное страдание.
      Интересно, что даже при таком незначительном наборе слов автор указывает на их фонетическое, а местами и лексическое сходство с рядом слов индейских языков тех же регионов. Но с выводами советует быть осторожнее, предупреждая особенно немецких ученых, зачастую путающих звуки Г и К, и как о дурном примере говорит о немецком филологе Цайсбергере, который в своем словаре языка ирокезов вместо буквы G часто использует букву К, потому что, как он пишет, звуки, обозначенные этими буквами, почти одинаковы, звуков G очень много и букв в наборной кассе не хватало.
      СЛОВАРЬ ШИМПАНЗЕ ИЗ 32 СЛОВ
      Наблюдения Пьеркена де Жамблу зоопаркового происхождения, потому что из Франции он никуда не выезжал. В двадцатом же веке ученые-коллеги и супруги Йеркс, одержимые истинно англосаксонским предпринимательским духом, поехали на остров Ява и поселились среди обезьян. Называя курьезом обезьяний словарь, напечатанный в их книге (Chimpanzee, Intelligence and its vocal expressions. By Robert M. Yerkes and Blanche W. Learned. Baltimore, 1925.), я вовсе не хочу задеть этих серьезных исследователей, сами занятия которых далеко не курьезны. Эпитет мой относится к их обезьяньему языку, о котором средний читатель не имеет никакого представления. Словарь детеныша обезьяны состоит из 32 слов и классифицирован по месту и способу образования звуков. Вот несколько примеров:
      Гак -- быстро несколько раз подряд произнесенное означает еду.
      Гхо -- многократно и быстро произнесенное означает дружеское приветствие.
      Кех-кех -- обозначает страдание, несчастье.
      Къюо -- голод, нетерпеливое ожидание еды.
      Ке-ке -- возбужденное состояние.
      Ке-ке -- звук ссоры.
      Кейе-ейей -- боль от укуса.
      ГОВОРИТЕ ЛИ ВЫ ПО-ШИМПАНЗЕНЬИ?
      Уже одно это книжное заглавие освобождает меня от необходимости быть почтительным, как приличествует в разговоре о книгах научного содержания, написанных серьезными учеными. Такое название дал своей книге о шимпанзе острова Ява некий Георг Швидецки: "Sprechen Sie Schimpansisch?". Leipzig, 1931. Он развивает обезьяний словарь Йеркса, руководствуясь при этом не наблюдениями на месте действия, а плодотворными раздумьями и умозаключениями за письменным столом своего рабочего кабинета. Подхватывая мысль Пьеркена де Жамблу о родстве языка обезьян и языка индейцев, в обезьяньих визгах Швидецки обнаруживает элементы санскрита и тюркских языков и свои идеи обобщает в другой книге: "Schimpansisch, Urmongolisch, Indo-germanisch" (Язык шимпанзе, прамонгольский и индо-германские языки). Название достаточно красноречивое и комментариев не требует. Из доказательств родства этих языков приведу лишь несколько этимологических примеров г-на Швидецки:
      Мыгак, ыгак. На языке шимпанзе значит гнев, возмущение, негодование. Из этого в древнекитайском языке родилось: манг -возмущение и ганг -- злоба. В древнегреческом -- mania, а в латинском minare -- угрожать.
      Гак-м-ыгак. Шутка, баловство. По-немецки -- Schna-bernack. И т. д., и т. п.
      У всех этих обезьяньих словарей одна беда. Напрасно мы будем учить слова: обезьян-то, может, мы и поймем, но не поймут нас они. Верно говорит Пьеркен де Жамблу: если бы Вергилий воскрес и услышал латинский текст "Энеиды" в исполнении француза или англичанина, он не понял бы ни слова. Потому остается лишь пожелать, чтобы со временем обезьяний язык стал языком разговорным. Предыдущая глава | Содержание | Следующая глава
      <><><><><><> * РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ КНИГОТОРГОВЦА
      Давно, в те времена, когда книготорговец объединял в одном лице и издателя и печатника, литературный воз приходилось ему тянуть вместе с писателем. Рядом с писателем он остался и тогда, когда отдельно появился печатник, а место на козлах занял издатель... Страшнее всех армий мира маленькие оловянные солдатики, которые, выстроившись в боевые порядки, всегда готовы к истреблению живой человеческой мысли. И тот, кому случалось с ними сталкиваться, старался, если мог, не дав им выстроиться к бою, разбить их упреждающим ударом. Цензура прежних времен мало того, что требовала присылать ей все рукописи до тиражирования, но беспощадно наказывала всех, кто пытался произвести на свет сочинение, приговоренное к смерти в материнском чреве. Однако ни предварительная цензура, ни последующая расправа должного устрашения не оказали. Нужны были дополнительные меры: держать под неусыпным надзором повивальных бабок литературы. Типографию и книжную лавку могли ставить только исключительно благонадежные лица, имеющие специальное на то разрешение. И число их строго ограничивалось. В 1585 году, кроме Лондона, Звездная палата разрешила организовать по одной типографии и книжной лавке только в Оксфорде и Кембридже, и те -- только на определенных улицах. В Париже для них было указано место лишь в непосредственной близости от университета. В Лондоне книжные лавки располагались на Патерностер-Роу, которая и поныне является традиционной книжной улицей. Название свое улица получила от молитвенников, продававшихся в лавках, но, возможно, что Патерностер -образное именование читателя-покупателя, благодаря которому книготорговец мог существовать и на которого молился. Но эти мероприятия казались недостаточными. Английский указ возбранял ставить торговлю книгами в темных и глухих местах города. Печатать и торговать следовало только на глазах у всех, под надзором общественности, так сказать. Типографии и лавки время от времени тщательно обыскивали всевозможные контрольные комиссии.