Блондин подошел к Ивану и с ходу полез обниматься, бормоча что-то утешительное.
      - Кто такой? - отстранился Иван, недовольно хмурясь. - Че надо?
      - Дак - дядя, - суетливо пояснил отец Василий. - Вот он - дядя и есть.
      - Я двоюродный брат Светкин - царствие небесное, - хлюпнул носом блондин. - Как узнал - все бросил, прикатил... Горе, в общем...
      - Не знаю, - насупился Иван. - Не было никакого дяди сроду...
      - Дядя Саша я, - упорствовал блондин. - Мы с тобой просто ни разу не виделись. Семьи наши, так получилось, во вражде жили. Ну, отец мой Светкиного отца брат. Так получилось...
      - Шел бы ты - дядя, - отмахнулся Иван, и, пошатнувшись, ухватился за рясу отца Василия. - Не до тебя - видишь...
      - Побойся бога, Ванька! - возникла откуда-то вездесущая соседка тетка Дарья. - Это ж он все и организовал-то! И похороны по первому разряду, и поминки на две сотни ртов... У Светки-то, царствие небесное, ни гроша не обнаружилось, когда случилось-то! Если б не он - что б мы делали-то?!
      - Ладно, - пьяно согласился Иван, протягивая блондину руку. Спасибо. Я того... потом отдам - за все, - и показал рукой на подворье, заставленное столами. - А сейчас мне кое-куда надо - с попом...
      - Вот, познакомься, - "дядя" подтащил Ивана к здоровенному мужлану, - это мой друг... Леша, короче. Он помогал...
      - Иван, - жеманно представился Иван, пожимая железную клешню здоровяка. - Иван, - и потянул было руку "шкафчикам", переминающимся за спиной Леши. "Шкафчики" растерянно переглянулись.
      - Обойдутся, - буркнул Леша, оттирая от них Ивана. - Им не положено. И это... ну его в задницу - Леша... Зови меня как все - Вовец. Так проще. А теперь пошли, что ли, по стакашку пропустим.
      - У меня тут дело - пока без меня. - Иван опять вцепился в поповскую рясу. - Вовец... Ага - запомнил. А я быстро - туда-обратно. Щас приду.
      - Дашка, забирай! - скомандовал отец Василий, отцепляя от себя Ивана и передавая его тетке Дарье. - Поведи его к своему - пущай насчет экспертизы расскажет.
      - Так ведь... А щас садиться будут! - с надрывом крикнула тетка Дарья. - Как же садиться?
      - Сядут без тебя как-нибудь. - Поп взял "дядю Сашу" под руку и направился с ним к воротам. - Иди - я, что ль, должен твоего красавца в чувство приводить?!
      - Теть Даш, ты не переживай, - поморщился Иван, оставшись на улице с отчаянно закручинившейся соседкой. - Я понимаю - дядя Коля, как обычно, ужратый в зюзю - пока в чувство приведешь, пока то да се... Ты это - Шарика в будку закрой и иди, я сам. Шарик не сдох еще?
      - Жив, - досадливо ответила соседка, высматривая кого-то в приближающейся толпе. - Щас, погоди... Аниська! Аниська - а ну, бегом сюда!
      От толпы отделилась молодая рыжая бабенка и опрометью бросилась к ним. Разглядев ее, Иван удивленно присвистнул:
      - Ну! Вот так Аниська! Вот это вымахала - прям я не знаю...,
      - Забирай, веди домой, - распорядилась тетка Дарья, передавая Ивана, как эстафетную палочку. - Батьку приведи в чувство - пусть насчет экспертизы расскажет. А я побежала, - и с места рванула в ворота, не оставив дочери времени для возражений.
      - Забирай! - возмущенно воскликнул Иван. - Че ж я - сам не могу, что ли, - и тут же покачнулся - слегка довело в сторону.
      - Щас, щас, - суетливо прощебетала Аниська, ловко закидывая руку Ивана на плечо и таща его к соседнему дому. - Щас все сделаем, как надо. Стой, Шарика закрою, - и протиснулась в калитку, хватая за ошейник здоровенного ушастого кобеля, злобно рвущегося с цепи на Ивана.
      - Не узнать тебя, Аниська, - бормотал Иван, пока деваха вела его в дом. - Три года назад ты того... совсем маленькая была, - отстранившись, он несколько секунд разглядывал свою провожатую, удивленно качая головой. Из голенастого подростка Аниська за три года сформировалась в приземистую грудастую бабенку.
      - Восемнадцать лет как-никак, - деловито пояснила Аниська, заводя его в дом. - Период половой зрелости - это тебе не просто так!
      - Период чего? - Иван опешил и смутился, но тут же его внимание переключилось на объект, более достойный внимания: на полу у дивана возлежал сам хозяин дома - деревенский фельдшер Николай. Нет, возлежал - это не совсем точно. Валялся, не подавая признаков жизни, - так будет вернее. - Очередной запой? - сочувственно пробормотал Иван, присаживаясь на диван. - По какому поводу?
      - Мамку твою поминает. - Аниська уже вынырнула из прихожей с ведром воды в одной руке и коробкой нашатыря в другой. - Третий день - как случилось - не просыхая.
      - Ясно, - понимающе протянул Иван. - Это по делу... Помочь?
      - Тоже мне, помогальщик выискался! - Она кокетливо стрельнула в его сторону глазами и присела на корточки возле отца. - Сиди уж - сама...
      После десятиминутной безуспешной возни стало ясно, что в данный момент процедура реанимации состояться не может - по вполне объективным причинам. Тело стало подавать признаки жизни - Аниська действовала весьма умело, выказывая богатый опыт в такого рода мероприятиях, - но голова отравленного алкоголем фельдшера напрочь отказывалась реагировать на любые раздражителе окружающего мира.
      - Во-о-оодки, - исторгали синюшные губы предсмертный хрип. Во-о-одочки-и-и... - и все - более никаких проявлений сознательного характера.
      - Сволочь! - в отчаянии взвизгнула девушка, отирая вспотевший лоб ладошкой. - Господи, ну что за отец достался! Придется ждать до вечера, пока немного не проспится...
      - Водка есть? - деловито осведомился Иван.
      - А как же! С твоей кухни целый ящик вчерась спер, - бесхитростно призналась она. - Говорит - в холодильник... Холодильник у вас сломался - как тетя Света померла. Ой, прости!
      - Тащи бутылку, - скомандовал Иван. - Будем как обычно - клин клином.
      - Не получится, - уверенно возразила Аниська. - Дадим водки опять отрубится. Проверенное дело.
      - Тащи, я сказал! - прикрикнул Иван. - Много ты понимаешь... Мне результат нужен - до зарезу.
      Аниська сбегала на двор, в летнюю кухню, притащила бутылку "Столичной".
      - Подделка, - грамотно определил Иван, свинчивая крышку. - Нет оттиска от транспортерной ленты, и ярлык клеен сплошь - полосок нет. Ну да хрен с ним, покатит и так. - И, приподняв фельдшеру голову, приставил горлышко бутылки к разверстому в стоне рту. Хозяин дома тут же намертво присосался к горлышку, четырьмя мощными глотками ополовинил бутылку, довольно икнул - и опять впал в бессознательное состояние.
      - От ты ж гад, дядь Коля. - Иван виновато покосился на Аниську. Ну чего ж ты так, а?
      - Теперь до утра - труп, - победоносно изрекла она, отбирая у Ивана бутылку. - Слушать надо, когда женщина говорит!
      - Ну и что теперь делать, женщина? - потерянно спросил Иван. - Ты не в курсе, хоть приблизительно - что там экспертиза показала?
      - Я в курсе, и не приблизительно, - Аниська скромно потупила глазки и присела на краешек дивана. - Батька мне все рассказал.
      - Так че ж ты вола понужала?! - возмутился Иван. - и нахера нам этот труп оживлять было? Сразу бы сказала...
      - Каждый товар имеет свою цену, Ванечка. - Она жеманно скривила губы. - Тайна - тоже товар. Так что...
      - Не понял... Ты че хочешь, девушка?! - Иван презрительно сощурился. - Бабки? Ну так ты скажи - я тебе заплачу!
      - Не надо так опошлять, Ванечка! - сердито воскликнула Аниська, вновь скромно потупила глазки и вдруг бесхитростно призналась: - Замуж хочу вот что...
      - А-а-а, вот оно что! - ядовито протянул Иван. - Ну ты даешь, девушка... И ты, наверно, меня еще и любишь без памяти... Да? И в постельку уже не писаешься - большая...Ага?
      - При чем здесь это? Не надо опошлять, Ванечка... Ты офицер, практически непьющий, зарабатываешь хорошо, симпатичный, дом у тебя - лучший на деревне, холостой... Или успел окрутиться где?
      Ну что ж - резонно. На фоне всей этой деревенской пьяни он, видать, и правда самый завидный жених. Офицер, непьющий - практически... Хм... Дом. Дом действительно на зависть всей деревне: отец его хорошо зарабатывал и почти полжизни положил на этот дом - один кирпич чего стоит. Более того, из десятка телефонов, имеющихся в деревне, один стоит у Андреевых - отец не пожалел денег, чтобы все было как у белых людей... Резонно...
      - Нет, пока холостякую, - признался он, тяжело глядя на Аниську. Пока... Только вот времечко ты выбрала для предложения не того... Понимаешь горе у меня. Мать умерла.
      - Понимаю, - скорбно вздохнула Аниська. - Только ведь и ты меня пойми - такой момент не всегда подвернется. Я о будущем думаю.
      - "О будущем"! - передразнил Иван. - Я ж тебя не люблю, девушка! Ты посмотри на себя... Через пять лет вконец обабишься, будешь этаким кругляшом по двору кренделя выписывать... А я люблю длинноногих и стройных. Поняла?
      - А, это не беда. - Аниська беспечно махнула ладошкой. Стерпится-слюбится... Ты ж постоянно в разъездах. Я буду хозяйство вести, детей растить, а ты мне будешь деньги присылать... А ежели где в городе какую лярву сгpeбешь - длинноногую, в кружевных трусиках, - так мне до одного места. Дело кобелиное, известное... Лишь бы трипаю домой не приволок - вот и все проблемы... Ну что - берешь замуж?
      - Беру, - наотмашь бросил Иван. - Все равно, когда-то надо будет... Давай - рассказывай.
      - Э, нет - так дело не пойдет, родной мой, - хитро погрозила пальчиком Аниська. - Я тебе все расскажу, а ты потом откажешься. Знаем мы вас... Давай сначала ребеночка заделаем, потом расскажу, - и вдруг полезла руками к его ширинке, принялась неумело расстегивать пуговицы.
      - Да пошла ты, дура! - испуганно отстранился Иван, вскочив с дивана. - Совсем, что ли, сдурела? Похороны! Мать умерла! Не врубаешься?!
      - Одна жизнь уходит, другая - начинается, - менторским тоном изрекла Аниська, протягивая к нему руку. - Тетя Света померла, а мы ребеночка сделаем - смерти назло... Иди ко мне, мой хороший...
      - Пошла ты! - со злостью воскликнул Иван и, держась за стенку, поплелся к двери. - Я не настолько пьян, чтобы в такой момент вдуть первой попавшейся деревенской шлюхе! Тоже мне - тайна! Щас пойду и в первом же дворе все узнаю!
      - Ага, иди, мой хороший, иди, - покорно произнесла Аниська ему в спину. - Только ведь никто ничего точно не знает, кроме меня и батьки. Они тебе такого понарасскажут - за голову возьмешься! Да, во дворы можешь не заходить. Все у тебя - поминают. Они щас тебе расскажут - после пятого стакана... И еще, Ванечка... Я не шлюха. Я еще девочка, между прочим...
      Он застопорился у входной двери. Опять резонно. На поминках он узнает кучу сплетен - не более того. Дрянь дело. Дрянь баба. Смышленая - не по годам.
      - Сволочь ты, девочка, - горько резюмировал Иван, возвращаясь назад и расстегивая на ходу штаны. - Отца бы хоть постеснялась - вон он, отец-то...
      - Да труп это, не отец. Пьянь болотная, - презрительно буркнула Аниська, поудобнее укладываясь на спину и задирая юбку: молочной белизной сверкнули мясистые ляжки, шарахнул по глазам нежно курчавившийся огненный треугольник. Она согнула ноги в коленях и, удерживая их руками, развела широко в стороны - на Ивана вопросительно уставилось бесстыдное женское естество, затаившееся под рыжими волосками.
      - Дура ты, Аниська, - прохрипел Иван неожиданно севшим голосом, так и застыв на месте с приспущенными штанами. - Я это... Не мылся, почитай месяц - вонючий, как козел. Пьян я. Горе у меня... Ну, короче - не встанет щас у меня - я тебе отвечаю...
      - Ну что ж ты на него наговариваешь? - проворковала Аниська, склонив голову набок и стрельнув глазами. - Вон какой - погляди! Давай - иди сюда...
      Он опустил глаза и, к стыду своему, констатировал, что организм опять подвел его. Давненько организм не вкушал женской плоти, и теперь некоторый его фрагмент самовольно отреагировал, как положено в таких случаях, не спрашивая совета у левого полушария. В общем, эрекция место имела. Да и не просто эрекция, а - железобетонная, впору сваи забивать.
      Стыдливо крякнув, Иван выпростался из штанов, глядя в сторону, взгромоздился меж широко разведенных Аниськиных бедер и с натугой, до упора вогнал непослушный фрагмент - куда природой предназначено. Аниська громко ойкнула. Иван на секунду замер, почувствовав, как с ходу пропорол какую-то тонкую упругую преграду и удивленно шепотнул:
      - Да ты и впрямь того... Целка? Как так?
      - Работай, работай - не отвлекайся, - болезненно морщась, пробормотала она. - Теперь уже не целка - все! Работай!
      - Работаю, - послушался Иван, поудобнее вцепляясь в ядреные ягодицы - и пошел агрессивно дергать тазом, разрабатывая неосвоенную тесную расщелину...
      Длительное воздержание, сами понимаете, не способствует продолжительности соития - даже на пьяную голову. Активно подергавшись с полминуты, Иван тихо зарычал и мстительно наполнил Аниськино нутро животворящей субстанцией. И отвалился в сторону, натягивая штаны.
      - Ну вот и все - а ты боялся, - деловито заявила Аниська, словно занималась этим всю жизнь. Она одернула юбку и уселась рядом. - Теперь мы - муж и жена. Перед богом. Осталось зарегистрироваться... Когда регистрироваться пойдем?
      - Когда хошь, - уставившись в стену, сказал Иван. - Теперь, если что и получится, будет даун, потому как спьяну... Давай - рассказывай...
      Рассказывать, как оказалось, собственно, было нечего. Труп обнаружил поутру деревенский дурачок Мишка, частенько подъедавшийся у сердобольной матери Ивана. Обнаружил и побежал по соседям орать благим матом. Вызвали участкового, тот вызвонил из города опергруппу с судмедэкспертом. Свезли в город на экспертизу, а спустя малое время вернули обратно. Заключение - упала с крыльца и сломала шею. Все вроде бы чин чинарем, как говорит поп Василий. Никакого криминала, обычная бытовая травма с летальным исходом справка есть. Но отец Аниськи, ездивший с опергруппой в город, по прибытии домой напился вдрызг и признался под пьяную руку дочери - под большим секретом, что дело тут не совсем чисто. За двадцать лет фельдшерской практики он всякого навидался. Короче... если соседка и упала с крыльца, то предварительно кто-то сломал ей шейные позвонки, резко дернув голову против часовой стрелки. Вот...
      - Не понял! - взвился Иван. - А почему в таком случае в справке не указали истинную причину?
      - Батька сказал - чтобы дело не заводить, - вздохнула Аниська. Участковый всех подряд опросил - тишина. Посторонних не было в тот вечер в деревне. Говорит - дело дохлое, если искать. Ни в жизнь не найдешь. А дурачка подозревать - так все равно с него никакого спроса...
      - Уроды. - Иван скрипнул зубами. - Вот уроды! Надо же, блин... А что дурак?
      - Кричит что-то про демонов, глаза бешеные становятся. Кричит: "Демон, демон - ликом черен...". Дурак, он и есть дурак...
      - Выходит, органы мою мать списали по-тихому, - нехорошо прищурился Иван. - Так получается?
      - Не знаю. - Она пожала плечами. - Че делать-то думаешь?
      - Че делать... Щас один хер - бухие все. - Иван кивнул в сторону распростертого на полу фельдшера. - Завтра с утреца займусь. Участкового отловлю - допрошу. Вместе с твоим батькой. Бумагу заставлю написать. Это мы можем... Потом в город поеду - к начальнику милиции. Буду требовать, чтобы дело возбудили. Пусть эксгумацию делают, все как положено. А то я им тут такое устрою - похлеще Карабаха с Чечней. Это мы можем... Ладно, пошли к людям. Посидим, помянем...
      Их появление на поминках сенсации не вызвало. За то короткое время, что он отсутствовал, общество успело многократно употребить водочки и задушевно всплакнуть. Теперь публика уже оживленно перекрикивала друг друга, хохотала, принимались даже что-то напевать - негромко пока, однако многие уже не соображали, по какому поводу собрались.
      Иван возмущаться не стал - скромно подсел с Аниськой за один из столов, куда его пригласил дядя. Опять со всеми поручкался - и с дегенератскими рожами, которым вроде бы не положено, - тоже, метнул подряд два стакана водки, закусил и сидел, уставясь в стол, поглаживаемый с одной стороны Аниськой и загружаемый с обратной стороны "дядей Сашей".
      "Дядя" толковал о каких-то серьезных вещах, о чем-то горячо спорил с Аниськой. Иван некоторое время односложно отвечал на его вопросы, потом вдруг уловил, что речь идет о предмете, его интересующем, и напрягся. Сконцентрировался, прислушался сквозь алкогольный морок...
      - Не пущу - нам и здесь неплохо, - упорствовала Аниська. - Какие кавказцы? Это ж далеко!
      - Это кажется, что далеко, - не сдавался "дядька". - А когда увидишь, что они рядом, - поздно будет. У нас всегда так - пока гром не грянет, мужик не перекрестится.
      - Насчет чего это вы? - удивился Иван. - Какие кавказцы?
      - Да ты все прослушал, - досадливо нахмурился "дядька". - Я говорю - уехать тебе пока надо. Ко мне - у меня дача за городом есть, там лес, тишина и все такое прочее... Понятно почему?
      - Понятно, - мотнул головой Иван и подозрительно прищурился. - Че ж не понять-то... Я сразу смикитил, когда ты с собой этих бугаев притащил... Дом забрать хотите?! Ишь, доброхоты выискались! Знаем мы такие приколы сначала заплатили за все: похороны - поминки, туда-сюда. А потом - раз! - бабки отдавай, милый! А нету - дом отдай. А поздно! Дом Аниське отдаю - вот ей. - Он обнял свою подружку и пьяно чмокнул в щеку. - Попробуйте-ка, отберите у нее... Вся деревня в топоры встанет! Да вам на танке отсюда не выбраться! - Иван привстал и гаркнул, подняв наполненный стакан: - Верно я говорю, селяне?!
      - А-а-а-а!!! О-о-о-о!!! - одобрительно заревело застолье - тотчас же несколько десятков стаканов взметнулось в гору. - Порубаем на хер! В клочки порвем! Давай - кого?! А-а-а-а!
      - О! А вы говорите... - удовлетворенно констатировал Иван, садясь на лавку и поставив стакан на стол. - Так что - никуда не поеду я с вами. Хрен по всей морде - чтобы голова не качалась. Вопросы?
      Вовец и "дядя Саша" переглянулись. Вовец пожал плечами и потащил из кармана плоскую бутылку коньяку. Поставил на стол, извлек шоколадку...
      - Да при чем здесь дом? - удивленно воскликнул "дядя Саша". - Мне твой дом на хер не нужен - можешь спалить его к чертовой бабушке... О тебе забочусь ведь, дуралей... Я тут вращаюсь кое в каких кругах, кое-что знаю... Короче, кавказцы тебя ищут. Ты вот только сегодня приехал, а мне уже позвонили и предупредили - могут быть инциденты... Теперь, надеюсь, понятно, почему тебе отсюда убраться надо? А он - "дом"! Ха! Ну, ты фрукт, парень... Короче, поехали, отдохнешь у меня - там безопасно... А?
      - Хер его знает, дядя. - Иван недоверчиво пожал плечами, придвигая к себе стакан с водкой. - Ты знаешь - я этих ребят никогда особенно не боялся, даже будучи на их земле... А уж здесь, дома... Не, не поеду, - и потащил стакан ко рту.
      - Погоди, мужик, хорош эту гадость глотать, - остановил его Вовец, свинчивая пробку с плоской бутылки. - Давай - вмажем по коньячку. Гарантирую ты никогда такого коньяка не пробовал. Это "Багратион", специальный заказ из Кизляра, - и тут же плеснул в чистые стаканы, подвинул один к Ивану, зашуршал фольгой, разворачивая шоколадку.
      - Мужики в поле пашут, братуха, - болезненно поморщился Иван, наблюдая за его пальцами. - И это... ты того - не шурши, а?
      - Не понял! - грозно нахмурился Вовец. - Это я-то шуршу?! Да я за всю жизнь ни перед кем...
      - Фольгой не шурши, - поправился Иван. - У меня на нее это... идио... идиосинкразия. Доступно?
      - А-а-а - вона! - облегченно вздохнул Вовец, выбрасывая фольгу под стол. - В смысле, аллергия... А че так?
      - Да так. - Иван опять поморщился. - Там у нас одно время было дело - "двухсотых" в фольгу заворачивали. Цинки кончились, ну и... В общем - не переношу.
      - Ясно, - понимающе кивнул Вовец, подвигая к нему стакан с коньяком. - Ну давай - будем.
      - Будь, - разрешил Иван, отвергая угощение и поднимая свой стакан с водкой. - А я как-нибудь так - водочкой, - и в три глотка осушил стакан.
      Вовец опять переглянулся с "дядей Сашей", дождался, когда Иван запрокинет голову на последнем глотке и втихаря выплеснул свой стакан под стол. "Дядя Саша" досадливо пожал плечами, а когда Иван аппетитно захрустел квашеной капустой, уточнил:
      - Значит, решительно нет?
      - Я сказал - нет, значит, нет, - махнул рукой Иван. - Все равно помирать когда-нибудь. Если меня эти гаврики дома достанут - значит, судьба такая. А прятаться от них я не стану.
      - Ладно, - печально констатировал "дядя Саша", вытаскивая из кармана ручку и блокнот. - Вот, возьми. - Он черканул несколько цифр, вырвал из блокнота листок и протянул его Ивану. - Мы в городе переночуем - вот телефон. Если вдруг что - звони туда. В любое время. Я скажу - там будут в курсе, - и поднялся из-за стола. За ним, как по команде, встали Вовец и его крепкоплечие дегенераты.
      - Да остались бы у меня - места навалом. - Иван запоздало включил рефлекс гостеприимства, - Куда, на ночь глядя, блин... Комаров практически нет - я бы вам во дворе постелил, на свежем воздухе. Оставайтесь!
      - Нет, там друг у нас, давно не видели, - пояснил "дядя". - Надо навестить да насчет тебя его просветить, чтобы, если что, помог... Так что бывай пока. - И вся честная компания молча удалилась за ворота...
      Далеко за полночь гульбище нехотя расползлось по домам. Кто не мог перемещаться самостоятельно, тех утащили под руки. Аниська что-то шепнула матери, та всполошила подружек, и под понукания и тычки поминающие очистили Иваново подворье. Пока бабки убирали со столов, Аниська сообщила Ивану, что еще с полудня топили баню - специально якобы в его честь, и потащила "новобрачного" мыться. Иван давненько не бывал в нормальной бане, а потому противиться не стал - безропотно покинул опустевшее застолье, дал себя раздеть и с благосклонностью принимал ухаживания Аниськи, которая купала его, как пятилетнего ребенка: терла колючей губкой, намыливала с ног до головы, водила под ручку в парилку и там неутомимо охаживала пахучим березовым веником, затем вытаскивала в предбанник и окатывала из ушата колодезной водицей - короче, полный комплекс банной благодати. К концу процедуры он несколько протрезвел и в благодарность за обслуживание исполнил супружеский долг: завалил распаренную невесту в предбаннике на скамью и со смаком засадил ей восстановившийся фрагмент организма. Аниська счастливо ойкнула и зажмурилась было, приготовившись потерпеть полминуты, но на этот раз так быстро не получилось: Иван трудился минимум минут пятнадцать, добросовестно взрыкивая и периодически меняя позы жесткая скамья не способствовала монотонности процесса. Под конец "новобрачная" прониклась всей серьезностью мероприятия, стала поддавать тазом (имеется в виду наименование части тела, а не предмет помывочного инвентаря) и даже с десяток раз вполне правдоподобно вскрикнула с оргастическим оттенком... В общем, баня получилась то, что надо, - во всех аспектах.
      Пока мылись, бабки все закончили и убрались восвояси. Столы трогать не стали - осталась куча всякой снеди и изрядное количество водки, которую хозяйственная тетка Дарья припрятала в погребе, - все равно завтра с утра полдеревни припрется опохмелиться.
      Когда заходили в дом, Иван заметил какую-то темную фигуру, шевелившуюся в углу двора, возле дровяника.
      - Забыли кого-то, - бросил он Аниське. - Может, довести до дому?
      - А это Мишка-дурачок, - присмотрелась Аниська. - Идти некуда, вот и шатается меж двор... Он безобидный - пусть ночует. Тетя Света прикармливала его...
      - Безобидный! - нехорошо нахмурился Иван. - Дать бы ему поленом по черепу... Хотя - хрен с ним. Пусть ночует...
      Ближе к рассвету душную тишину июньской ночи нарушили крики чем-то встревоженного дурачка. Иван проснулся, сел на кровати и ошалело вытаращился на раскрытую форточку.
      - Демон, демон! - блажил Мишка возле дровяника. - Ликом черен, страшен! Демон, а-а-а!
      - Чтоб ты сдох, дебила кусок! - в сердцах воскликнул Иван и толкнул локтем Аниську, разметавшуюся во сне на широкой постели. - А ну, женщина, поди успокой придурка. Дай ему по черепу и выгони на хер. И принеси мне квасу - если остался.
      Аниська сомнамбулой скользнула с кровати и, держась за стенку, послушно поплелась на выход, на ходу натягивая халат. Иван довольно почесал грудь и крякнул. А что - есть в супружеской жизни положительные моменты. Женщина - то, женщина - се и так далее... Приятно, черт возьми!
      Скрипнула входная дверь, спустя некоторое время со двора послышался тупой удар, крик - и тишина. Иван удовлетворенно хмыкнул - женщина старательная попалась, все распоряжения воспринимает буквально. Видимо, и впрямь навернула дураку по башке поленом... Вдруг он замер. Со двора раздался короткий Аниськин вскрик, затем невнятное мычание, перешедшее в хрип. В природе звуков определенного характера Иван разбирался прекрасно - жизнь заставила. Так, как сейчас во дворе, мычит человек, которого душат.
      Метнувшись к окну, он присел и, чуть отодвинув краешек занавески, выглянул во двор. В тусклом свете фонаря мелькнули какие-то тени - и исчезли. У дровяника можно было рассмотреть чернеющие силуэты двух недвижно распластавшихся тел.
      - Я тащусь, зеленый... - ошеломленно пробормотал Иван, натягивая штаны. - Началось, что ли?
      На цыпочках прокравшись к двери, он встал справа от косяка и прижался спиной к стене. Ой, как плохо! Не догадался осмотреться при дневном свете на предмет инвентаря - придется защищаться голыми руками. Три года прошло - где что лежит в доме. Припомнить трудновато... Иван принялся разминать запястья. Скрипнула дверь в сенцах. Ночной гость не торопился, - что-то около минуты прошло до того момента, как начала медленно растворяться дверь в прихожку. Иван сделал медленный вдох и поднял, правую руку, согнутую в локте, развернув корпус для сокрушительного удара.
      Дверь открылась полностью - черная фигура медленно ступила в прихожку и замерла на месте. Иван весь обратился в слух: судя по хоровому учащенному дыханию, пришельцев было как минимум трое.
      Фигура сделала два шага вперед, и на пороге возник следующий посетитель, выдерживая положенный интервал. Третий тихо сопел сзади - теперь Иван был уверен, что в сенцах больше никого не было.
      Дождавшись, когда третий ступит на порог, Иван наотмашь рубанул ребром ладони, целя в горло. Таким ударом он запросто ломал на тренировке два огнеупорных кирпича, положенных один на другой. Третий, как подкошенный, рухнул на пол. Перепрыгнув через тело, Иван прыжком догнал второго, нащупал в темноте его плечи и одним резким движением свернул шею - отчетливо хрустнули позвонки.
      Кошкой бросившись на первого, он словил в объятия пустоту и от неожиданности кубарем влетел в комнату, зацепив стул, с грохотом упавший на пол. Первого не было. Перекувыркнувшись в угол, Иван присел и затаил дыхание, пытаясь определить, где находится враг. В этот момент темноту внезапно прорезал узкий луч фонарика, загоревшегося в противоположном углу, - к фонарику прилагался ствол пистолета с глушителем. Иван успел распрямиться и принять влево - луч фонарика быстро нашарил его в темноте, и, как ни странно, глушитель слегка опустился.
      "В ноги, гад! Живым хочет взять!" - мелькнуло в голове Ивана, а тело уже самостоятельно делало свое дело: высоко подпрыгнув, он пропустил под собой две пули, смачно впившиеся в стену, и кульбитом ушел вправо, выпадая из светового пятна.
      Выходя в полуприсед, Иван подхватил валявшийся на полу тяжелый стул и с размаху долбанул стрелка в корпус. Фонарик упал на пол и погас. Иван нащупал руку с пистолетом и немедленно вывернул ее на излом, по ходу дела добавив стрелку локтем в голову. Пистолет еще раз негромко тявкнул - стрелок вопреки ожиданиям не выпустил оружие. Чертыхнувшись, Иван дожал его руку раздался треск ломаемой кости. Иван зажмурил глаза, ожидая услышать душераздирающий крик, но его не последовало. Стрелок, который по всем правилам должен был схлопотать болевой шок, как ни в чем не бывало, вцепился свободной рукой в его ногу и пытался свалить на пол.
      - Да ты че, гад, робот, что ли?! - удивленно воскликнул Иван, со всей дури пиная стрелка коленом в лицо. Тот отлетел в угол и стал медленно подниматься. Нашарив на полу пистолет и фонарик, Иван отошел в противоположный угол. Полез было к выключателю, но передумал. Кто его знает, что там во дворе. Включил фонарик и направил луч на странного стрелка. Мужик в черной спецовке и черной же маске, которую успела пропитать кровь, медленно шел на него, протягивая скрюченные пальцы.
      - У тебя ж, падла, нос в пазухи ушел! - хрипло прошептал Иван. - Я ж тебя так долбанул... Ты ж, гад, должен был два раза сознание потерять... Ну че прешься?!
      Стрелок не реагировал - он продолжал приближаться к Ивану. Подпрыгнув, Иван нанес стопой сокрушительный удар в корпус. Стрелок отлетел назад, ударившись спиной о стену, и сел. Метнувшись к нему, Иван сорвал маску. С лица, превратившегося в кровавое месиво, на него смотрели безучастные глаза, не выражавшие совершенно никаких эмоций. Если бы стрелок не шевелился, можно было бы сказать, что глаза принадлежат мертвецу...
      - Да кто ж ты такой, мать твою?! - в отчаянии воскликнул Иван, наблюдая за врагом: посидев несколько секунд, тот восстановил дыхание, встал и вновь направился к нему, вытянув перед собой руки.
      - Хватит, пожалуй, - неуверенно пробормотал Иван, отступая назад и поднимая ствол пистолета на уровень лица наступающего. - Еще шаг - башку разнесу. Стой, бля!
      Стрелок не остановился, проигнорировав его предупреждение. Почувствовав, как в груди шевельнулся комок какого-то непонятного, доселе не испытанного ужаса, Иван, глядя в бесстрастные глаза врага, нажал на спусковой крючок.
      Пуля вошла в щеку и вырвала с обратной стороны головы хороший кусок черепной кости - на стены обильно плеснуло кровью вперемешку с мозгами. Стрелок продолжал движение. Иван в ужасе зажмурился и хотел было заорать во всю глотку... И в этот момент послышался мягкий стук - тело непонятного врага рухнуло на пол.
      Осторожно приблизившись, Иван нащупал артерию на его шее. Пульс отсутствовал. Судорожно вздохнув, Иван метнулся в сенцы, нащупал на стене выключатель и погасил фонарь во дворе. Затем выскользнул за дверь и приставными шагами обошел двор, внимательно прислушиваясь. Тишина.