- Мне звонит среди ночи какой-то идиот и сообщает, что из нашей областной клиники убежали двое мерзавцев, - тихо сообщил представитель, вглядываясь в лица задержанных, и пристукнул ладонью по столу, - которые не столь повредились рассудком, сколь больны страшным недугом, именуемым в соответствующих кругах "избыточная доза информации"... И дает ваше описание. Я проверяю - оказывается, не совсем идиот. Оказывается, задержали... А еще этот "некто" сообщает, что информация касается какого-то заговора против государственной власти, в котором замешаны местные органы правоохраны и так далее... Понятно, почему я примчался среди ночи, чтобы пообщаться с вами?
      - Тутол, - облегченно вздохнул Иван и радостно подмигнул Андрею. Больше некому. Ну Аленка, ну клизма... Живем, братуха!
      - Меня настораживает ряд моментов, - тревожно пробормотал Андрей, пытливо всматриваясь в респектабельного представителя. - Почему эти уроды не сообщили о нашем побеге в милицию, не обзвонили посты ГАИ и так далее? Обязательно должны были позвонить... Далее - вы, господин Домашов, был такой период, отсутствовали где-то три недели, а потом не могли объяснить причины своего отсутствия... Что вы можете сказать по этому поводу?
      - Вам что за дело? - лениво зевнул представитель, но взгляда не отвел, смотрел твердо. - Обычные сплетни, как вокруг любого политика!
      - Ответьте, пожалуйста, - уперся Андрей. - Для нас это важно чтобы исключить недомолвки... Иначе ничего не скажем.
      - На вид я хорош, не правда ли? - неожиданно похвалился представитель. - Статный, стройный, представительный... А?
      - Есть такое дело, - удивленно согласился Андрей. Иван хмыкнул и неодобрительно покрутил головой: совсем недавно ему с таким вот "хорошим" пришлось девять дней спать на одних нарах в плену у горцев.
      - А между тем... - Тут представитель несколько замялся и смущенно развел руками, покосившись на своих спутников в малиновых пиджаках. - ...Я только вам по секрету скажу, но чтоб больше - никому! В общем, проходил курс лечения от алкоголизма - у доктора Назаралиева... Что ж тут объяснять еще?
      Андрей крякнул - действительно, причина вполне убедительная для того, чтобы пропасть на три недели, а потом ходить и удивляться... И хотя в принципе можно было бы заготовить какое-нибудь респектабельное алиби, однако... однако чего только в жизни не бывает!
      - Итак, я вас внимательно слушаю, - проговорил представитель мягким, располагающим к доверию голосом. Андрей прислушался к его интонации человек с таким голосом просто органически не в состоянии причинить кому-то зло.
      Дополняя друг друга, беглецы в подробностях принялись описывать свои злоключения, через раз повторяя, что никакие это не шутки, а полный беспредел, который остановить под силу только чрезвычайно крутому и бесстрашному парню, в гробу видавшему все авторитеты области, вместе взятые (предполагалось, что представитель расчувствуется, все бросит и немедля впряжется помогать нашим славным ребятам).
      На последней четверти повествования в дверь постучали, боком протиснулся квадратный бритый череп Полякова и медоточивым голосом доложил:
      - Там вас спрашивают - у нас или нет... Я сказал, что вы у меня в кабинете.
      Опять небрежное "изыди" - череп благолепно смежил веки и поспешно ретировался. Андрей тут же нахмурился, привстал с места и несколько раз мотнул головой в сторону двери:
      - Это они, они!!! - Лицо его выражало крайнюю степень озабоченности и тревоги. - Видите! Нет - вы видите?! Они уже знают, что мы здесь и что вы - с нами! Видите, какая оперативность!
      - Че ты орешь! - тихо поправил соратника Иван. - Мало ли кто может представителю звонить - он занятой человек...
      - Действительно, молодой человек, что вы так волнуетесь? Представитель королевским жестом пригласил не беспокоиться: - Вы же со мной! Все - ваши злоключения кончились. Давайте дальше...
      Не дожидаясь, пока Андрей успокоится, Иван вкратце завершил рассказ и вопросительно уставился на представителя. Тот на некоторое время задумался и начал озабоченно потирать ладошки.
      - Ммм-да... Однако! Однако... Все, что вы тут рассказали, конечно, очень интересно и злободневно... Хи-хи... Зомби, злодеи... Гхм-кхм... Но, знаете ли... Эмм... Очень того... Неправдоподобно. Это - у НАС? Нет, если бы это где-нибудь в Москве, я бы понял... Там, знаете ли, такое случается - волосы на голове дыбом становятся... Но у НАС?! В нашей области?! Очень, очень неправдоподобно... Вы что ж - хотите сказать, что любой государственный чиновник - и я в том числе... Ха! Нет, ну вы даете...
      Он умолк на полуслове, на миг задумался... И тут, в повисшей тишине, злобно зазвонил телефон на столе инспектора. Нет, ничего особенного в том, что у инспектора ГАИ звонит телефон - пусть даже ночью, - не было. Может, по делу кто... Только у Андрея вдруг почему-то нехорошо кольнуло в сердце, дурное предчувствие накатило волной холодного, раздирающего душу страха... Он посмотрел на Ивана - соратник на звонок никак не отреагировал, сидел молча и внимательно наблюдал за выражением лица представителя.
      Тот снял трубку и с недовольной гримасой положил обратно на рычажки. Через несколько секунд телефон зазвонил вновь. Домашов крякнул, досадливо пожал плечами и потянулся к трубке.
      Тут нервы Андрея не выдержали. Вскочив со стула, он рухнул боком на стол и попытался выдернуть телефонный аппарат из-под нависшей ладони представителя - с окольцованными за спиной руками это получилось из рук вон. Пиджаки среагировали моментально, метнулись, водворили прыгуна на место, в назидание ткнули кулаком под ложечку и надавили ручищами на плечи, не давая вскочить вновь.
      - Не берите! Трубку не берите... - отчаянно завопил Андрей. - Это ОНИ!!! ОНИ!!! Они вас...
      - Да успокойтесь вы! - раздраженно прикрикнул на сыщика представитель. - Все под контролем - здесь я, - и, не отрывая взгляда от застывшего в маске отчаяния лица Андрея, поднес трубку к уху.
      - Слушаю! Да, Домашов... Кто?.. Это мне ничего не говорит... Что вы несете?! Что значит - "не перебивайте"?!. Вы знаете, с кем говорите?!. Нет, вы что - психопат?.. Что? Ладно - излагайте... - Внезапно он осекся и окаменел лицом. - Понял, все будет сделано! - ответил он через минуту невидимому абоненту и положил трубку.
      Андрей с ужасом смотрел на чиновника, как на неотвратимо надвигавшуюся смерть. Иван, напротив, созерцал представителя с каким-то нездоровым любопытством, словно примеривал данную ситуацию на себя - только отвлеченно, понарошку как-то...
      - Ну что, хлопцы, - будничным тоном заявил представитель, вставая со стула и направляясь к двери. - Прогуляемся в одно местечко, - и кинул через плечо пиджакам: - Возьмите их...
      Упирающихся пленников без особого труда выволокли на улицу пиджаки были дюже здоровы и хорошо знали свое дело. Возле крыльца стояли два "ДЭУ-Эспейро", в один из которых упаковали беглецов, затем представитель сообщил куда-то отлучавшемуся инспектору: - Этих психопатов я забираю с собой, майор. Документально отражать не надо - сами разберемся...
      - Вы ошиблись, я капитан, - взволнованно отрапортовал Поляков, которого факт умыкновения двух задержанных совершенно не обеспокоил, а вот неожиданное повышение приятно озаботило.
      - Я очень редко ошибаюсь... майор, - многозначительно сказал представитель и бросил водителю: - В Приютное...
      ГЛАВА 4
      Придя в себя, Себастьян обнаружил, что лежит на грубо сколоченных нарах, застланных шерстяной ворсистой материей. Нары располагались в углу просторной пещеры, посреди которой возвышался выложенный из камней очаг. В очаге горел огонь, вокруг, на чурбаках, сидели четверо мужчин и тихо разговаривали на незнакомом языке.
      Он шевельнулся, прислушиваясь к своим ощущениям: обе голени и правая рука были упакованы в лубки, ребра сдавлены чем-то жестким, голова туго перетянута толстым слоем материи. Места переломов ныли, но тотальная боль, вгрызавшаяся в голову ненасытной гиеной, прошла.
      Люди у очага заметили, что раненый пришел в себя, и неспешно к нему приблизились.
      - Я ученый, - пробормотал по-английски Себастьян. - Миссия профессора Вольфгаузена. Катастрофа...
      Мужчины опять переглянулись и пожали плечами. Были они бородаты, одеты в папахи и бурки, за поясами - кинжалы в богато отделанных металлом ножнах. Себастьян уловил краем глаза какое-то шевеление в дальнем углу пещеры, затем послышался плач грудного ребенка. Он напряг зрение - над детской люлькой возилась женщина.
      - Я не есть солдат, - пробормотал гость по-русски. - Я ученый. Самолет - катастрофа. Я - не есть враг. Вы мне - помогать. Я вам - хорошо платить.
      Бородачи снова переглянулись и как-то странно улыбнулись разом, обнажив великолепные зубы. Себастьян напрягся. Кроме родного, он довольно сносно владел английским и русским языками - далее его лингвистические способности не распространялись. Как объясниться с незнакомцами, которые, судя по всему, кроме горского наречия, ничего более не понимают?
      - Нам высе равно, кито ты, - заговорил вдруг один из бородачей, ужасно коверкая русский: - Ты - гост. Сыпи, атдихай. Зыдэс я хазаин - Советы нэт. Ми тэбэ никому не отдат...
      Себастьян поправлялся медленно. Почти месяц он лежал на топчане, пребывая в плену глиняных лубков и жесткого корсета из ивовых прутьев. Женщина - звали ее Абише - ухаживала за больным с ловкостью заправской медсестры: вовремя подсовывала под него узкий жестяной таз, а когда возникала необходимость, беззастенчиво мыла несчастного, не обращая внимания на его смущение.
      За это время Себастьян, обладавший выраженной склонностью к постижению тайн чуждой речи, научился понимать язык горцев и произносить нехитрые фразы, необходимые в общении. Мужчины целыми днями спали, играли в кости и ели - с питанием проблем не было. Иногда они на несколько дней отлучались и возвращались обратно, пригоняя украденных в долине овец. Из их разговоров Себастьян понял, что родственный клан Мушаевых - отец, мать и четверо сыновей, - скрывается от властей и поэтому ведет уединенный образ жизни. Впрочем, четвертый сын ни от кого не скрывался - он сучил ножками в плетеной из прутьев люльке и жизнерадостно пускал пузыри. Ему были абсолютно безразличны проблемы взрослых - даже на свое имя и будущее предназначение он никак не реагировал:
      "Саид - ты настоящий джигит! Смотри, отец кладет тебе в люльку кинжал - расти мужчиной!" Холодная сталь колола нежные ручки ребенка, он недовольно кряхтел, но не орал - действительно, мужчина... Еще Себастьян узнал, что на многие десятки километров вокруг нет ни единой живой души - высокогорная пустыня была надежным укрытием для горских изгоев.
      Хозяева ни о чем не спрашивали больного гостя. Один раз сказал кто такой, - этого вполне достаточно. Как-то раз глава семьи принес двенадцатикратный бинокль и отдал его Себастьяну, сообщив, что обнаружил его неподалеку от места падения самолета. Затем спросил разрешения взять из обломков самолета какие-то железяки для домашней надобности. Себастьян страшно напрягся, сказал, что дарит самолет хозяевам - но не весь, а то, что рассыпалось по склону. Остов, вмерзший в снег, трогать не надо - заминировано. Что такое заминировано? Граната - знаешь? Да. Вот - очень много гранат в одном месте, а проводок от них торчит так, что любой может зацепиться и взорваться. Как только он поправится, сразу же разминирует остов, и можно будет забирать... Мушаев-старший долго и внимательно смотрел на немца, затем хитро улыбнулся и сказал по-горски:
      - Ты - настоящий волк. - Вопросов он больше не задавал - гордость не позволила. И бинокль никто из горцев себе не взял - у них и без того было прекрасное зрение, не нуждающееся в услугах каких-то глупых стекол...
      Как только Себастьян окреп и убедился, что кости благополучно срослись, он отблагодарил хозяев по полной мерке. В одну ненастную ночь он зарезал всех обитателей пещеры - и женщину тоже, - оставив в живых лишь ребенка. Ребенок ничего не понимал, а потому не представлял опасности. Поступил так Себастьян вовсе не потому, что был изощренным садистом или патологическим убийцей. Просто он искренне любил своего дядю, заменившего ему отца, и свято почитал его волю.
      - Если со мной что-нибудь случится, уничтожь эти бумаги, сынок, так сказал дядя с полгода назад, в один из тихих вечеров, когда они с племянником коротали время за кружкой пива у камина. - Уничтожь все, что так или иначе связано с этим проектом... Ты понимаешь? Сантиментам здесь не место. Потому что это страшное оружие, и если оно попадет в руки проходимцев последствия будут ужасающими...
      Будучи правой рукой Вольфгаузена, молодой диверсант прекрасно знал, о чем идет речь. Семья абреков Мушаевых ни в коей мере не была виновата в том, что члены ее стали свидетелями авиакатастрофы и таким образом прикоснулись к страшной тайне. Они были славными людьми и хорошо отнеслись к гостю Себастьян в долгу не остался. Он похоронил тела убитых в соответствии с мусульманским обрядом, - накануне диверсант попросил Абише подробно рассказать порядок его отправления (бедная женщина даже в самых смелых фантазиях не могла предположить, для чего гость интересуется самыми незначительными деталями ритуала), - на это ушел целый день, поскольку снег возле пещеры имел плотность льда и очень плохо поддавался обработке. На следующее утро диверсант взял люльку с маленьким Саидом, замотал ребенка в бурку и отнес на высокогорное пастбище, располагавшееся гораздо ниже пещеры абреков. Было еще одно пастбище, которое находилось гораздо ближе к пещере, но там жили одни мужики и две старые бабки. А на этом - дальнем - три молодые женщины. Младенцу нужна молодая женщина, она может заменить ему мать... Путешествие заняло почти весь день поздним вечером диверсант кусочком угля написал по-русски на распашонке ребенка "Саид", поставил люльку у ворот крайней сакли и стремительно удрал - откуда-то приперлись любопытные здоровенные псы и захотели с ним познакомиться.
      Поднявшись в пещеру, Себастьян немного отдохнул и с первыми лучами солнца отправился к месту падения самолета. Оказавшись на вершине горы, он понял, что не в состоянии исполнить последнюю волю Вольфгаузена. Вершина была девственно чиста и пустынна - пока горцы его выхаживали, природа сделала свое дело. Остов самолета был похоронен под толстенным слоем слежавшегося снега, плотного, как лед. Накануне Себастьян затратил титанические усилия, выдалбливая в этом снегу четыре небольших отверстия, чтобы похоронить горцев. Диверсант мгновенно просчитал намечавшийся объем работы и понял, что труд будет вечным: он в гордом одиночестве будет с утра до вечера орудовать киркой, пытаясь добраться до остова самолета, а ночами ветер забросает отрытую траншею пригоршнями снега, и вечно сырые кудлатые тучи напитают этот снег влагой, и к утру он превратится в лед... Что ж - есть другой способ выполнить последнюю волю дяди. С большим миром юного диверсанта ничего не связывает - единственный родной человек, который любил его и берег от превратностей судьбы, погиб. Все просто - нужно остаться в этой пещере и охранять место катастрофы от посторонних. Он молод и здоров, имеет хорошие навыки обитания в любых условиях и умеет профессионально убивать. Пока он жив - никто не сможет добраться до дядиного смертоносного проекта...
      * * *
      Голова слегка побаливала. Общее состояние оставляло желать лучшего - донимал зуд бритого черепа под изрядно надоевшей повязкой. Солнце палило с бездонного июньского неба, испепеляя неполитую зелень, плавило мысли...
      - Чтоб я сдох, блин... Может, не ждать, пока приедут - снять повязку, в задницу - и всех делов? Пиздрон, блин, недоделанный... - вяло ругался Иван, сидя на крыльце "дядиной" дачи и лениво жмурясь на солнце. Спецназ, блин... Духи не ухайдакали, так сам приложился! Неделя из отпуска вон! У-у-у, блин...
      Он отчетливо помнил, как упал с крыльца, не успел сгруппироваться и ударился об оградку клумбы. Что было потом, Иван, как ни старался, припомнить не мог - вплоть до того момента, когда пришел в сознание и обнаружил, что лежит на диване в холле "дядиной" дачи. Это было вчера. Судя по всему, травма достаточно серьезная - почти неделю он провалялся без памяти. "Дядя" хотел положить его в стационар, сказал, что последствия могут быть самые непредсказуемые - вплоть до полной амнезии. Но Иван на дух не переносил больничные учреждения и отказался категорически. Лучше потерять память, чем валяться в душной палате и слушать жалобы заезженных судьбой пациентов, которые (пациенты, естественно, а не жалобы!) ко всему прочему воняют потом и носками. "Дядя" разрешил остаться на даче, но предупредил, что он должен большее время суток лежать неподвижно и вставать только в крайнем случае.
      Дачка была ничего себе - возвели ее совсем недавно, пристроили в аккуратную шеренгу "новых русских" вилл на краю поселка Солнечный и обнесли высоким забором, чтобы оградить обитателей от завистливых глаз простых смертных. Теперь она во всех углах благоухала ароматом свежего дерева и радовала глаз новеньким кирпичом и уложенной с математической точностью красной черепицей. Правда, кондиционеры не успели врезать, но на такие мелочи Иван внимания не обращал. Заботило другое. Ему предстояло в конце отпуска возвратиться домой, чтобы забрать документы, а у соседей могли возникнуть вопросы: несчастная Аниська и дурачок Мишка до сих пор значились в категории "безвестно отсутствующих", как, впрочем, и сам Иван (сведения, добытые "дядей Сашей" по своим каналам). Ребята "дядиного" приятеля - крутого парня Вовца упрятали трупы, но ситуацию упрятать никому не под силу - на людской роток не накинешь платок. Этот крутой парень Вовец, кстати, вчера смотрел на него с нескрываемым удивлением. Ивану было стыдно. Наверно, "дядя" описал его своему приятелю, как супермена и пса войны, прошедшего все круги ада. А этот пес, черт его задери, взял и звезданулся с крыльца - есть чему поудивляться... Да, надо крепко подумать, что сказать соседям. Или попросить "дядю", чтобы отрядил гонца за документами. Хотя совестно просить - и так по уши в долгу...
      Вторая проблема, которая беспокоила Ивана, - цветные глюки. Такого с ним ранее никогда не случалось. Это ж надо так башкой шарахнуться! Всю ночь чудятся какие-то странные жлобы с мертвыми глазами, голенькая девчонка-хромоножка, которая кажется до боли знакомой и родной, катафалк, бархатный гроб, какой-то милицейский капитан с железными зубами... Тьфу! Надо будет пожаловаться "дяде Саше" - может, обследование пройти, пока есть возможность на халяву...
      За воротами послышался шум подъехавшего авто, затем три коротких сигнала. Иван неспешно - как рекомендовал дядя - приблизился к воротам и распахнул калитку. Из белого "рафика" с красной полосой вышла симпатичная дородная дама средних лет, облаченная в белый халат, и начальственно представилась:
      - Фельдшер Петрова. Александр Иванович попросил заехать, сделать вам перевязку.
      - Ну, слава яйцам! - обрадованно пробормотал Иван, делая приглашающий жест. - Прошу. Вы пока распаковывайтесь, - он кивнул на пузатый баул в руках фельдшерицы, - а я сбегаю в одно место...
      - А вот бегать вам нельзя, - строго осудила женщина в белом. Александр Иванович сказал - полный покой. Куда это вы бегать собрались?
      - Ладно, ладно, - смущенно согласился Иван, провожая врачиху в дом - он собирался проскочить в летний душ и наскоро сполоснуться, поскольку почувствовал вдруг, что нехорошо пахнет. Интересно, когда он мылся в последний раз? Вчера - точно не мылся...
      Они вошли в дом. Иван расположился на диване, смущенно улыбаясь и украдкой кося на большую аппетитную попу врачихи, распаковывающей баул на столе, - по жаркой погоде халат был надет на голое тело, трусики просвечивали сквозь тонкую ткань, и попа волнительно подрагивала при каждом движении женщины.
      - Ох, е-мое! - не удержавшись, всхлипнул Иван, ощутивший, что своевольный фрагмент его организма начал функционировать самостоятельно.
      - Что с вами? - озабоченно поинтересовалась фельдшерица. - Голова болит?
      - Ничего... - процедил Иван сквозь зубы. - Так...
      - Приступим, - бархатным голосом пропела фельдшер Петрова и разрезала ножницами узел на его повязке, ненароком наклонившись и явив взору воина объемные полушария, откровенно выпирающие из-под тесного халатика, который, по всей видимости, был ушит еще в те времена, когда его хозяйке диета не требовалась. У Ивана томительно заныло в желудке, к горлу подкатил комок...
      - Нет, я так не могу, - хрипло прошептал он. - Что вы делаете сегодня вечером?
      - О! - удивленно воскликнула обладательница полушарий и, бросив заниматься головой пациента, с любопытством уставилась на встопорщенность в районе его причинного места. - У вас, мальчик, судя по всему, было длительное воздержание?
      - Очень длительное, - признался Иван, смущенно потупив взор. Видите - мне стыдно, а он - что хочет, то и делает...
      - Ну что ж тут стыдного? - философски заметила врачиха. - Вопрос легко разрешим. Сто рублей - и мы моментально устраним эту неприятность. Мррр?
      - Сто? - мучительно покраснел Иван - у него не было ни копейки, дядя забыл выдать за хлопотами.
      - Ну, такому красавчику я бы и так дала, - бесстыдно заявила фельдшерица, по-своему истолковав его смущение. - Но у вас-то, "новых", денег куры не клюют, а мне они не лишние, так что... Мррр?
      - Ага, - сглотнув вязкую слюну, согласился Иван, а пакостные руки уже залезли под халатик, вцепились в прохладные массивные бедра и тянули вниз резинку трусиков. - Ага!
      - Не торопись, красивый мой! - с придыханием пробормотала врачиха. - Тебе головку нельзя опускать - мы стоя... - И тут же повернулась к Ивану задом, закинула на спину халат, приспустила трусики и призывно изогнулась, упираясь руками в край стола.
      - А-ха! - страстно выдохнул Иван, пристраиваясь сзади и со страшным возбуждением вгоняя свой распаленный фрагмент куда природой предназначено. - А-ха! - И погнал стремительно, мертвой хваткой вцепившись в ее бедра, резкими рывками вздергивая на себя пухлые булки.
      Через минуту последовала бурная разрядка - Иван, не стесняясь, от души крикнул и, отвалившись от мясистого лакомства, рухнул на диван.
      - Полегчало? - кокетливо стрельнула глазами врачиха, быстро заправившись и приняв прежний начальственный вид.
      - А-ха, - расслабленно протянул Иван, поправляя штаны. - Я тебя люблю, крошка.
      - Ну, это необязательно, - наставительно сообщила врачиха, вновь подступая к его голове и разматывая повязку. - Мы, врачи, лечим не только медикаментами. Положительный стресс - это как раз то, чего зачастую так не хватает пациенту, - и как бы ненароком задела пациента за плечо самовольно выскользнувшей из выреза халатика сисей. Иван, несмотря на только что отзвучавший оргазм, вновь почувствовал сладкое томление и плотоядно улыбнулся.
      - Ой, кровь! - пронзительно взвизгнула фельдшер Петрова. - На повязке - кровь!
      Томление стало пропадать - ему на смену пришло легкое раздражение. Эка голос у сударушки препротивный!
      - Где кровь? Откуда кровь? - лениво поинтересовался Иван, делая попытку приподняться с дивана. Фельдшерица с неженской силой усадила его обратно, отмотала бинты до конца и принялась осматривать рану.
      - Странно, шрам в порядке, не кровоточит. Защитная пленка тут целая вроде... Может, ударился где?
      - Да нет, нигде не ударялся, - начал оправдываться Иван. - Я вообще смирный, не прыгаю, не скачу...
      - Смирный! - сварливо пробурчала фельдшер Петрова, выбрасывая бинты в пластмассовый контейнер для мусора, стоявший у двери, и неожиданно нагрубила - вроде бы шуткой: - Конь застоялый - вот ты кто. Ему лежать надо, а он - туда же, кобелино...
      Ивану взгрустнулось. Остатки томления как рукой сняло: оказалось, что все это - мираж, цветные глюки, типа тех, ночных, эротический бред ушибленного сознания, обусловленный избытком гормонов...
      - Значит, так, слушай внимательно, - начальственным тоном заявила фельдшерица. - Еще неделю не двигаться точнее, не делать резких движений, - она глумливо подмигнула ему, - голову не мочить, рану не трогать, не засорять, сидеть дома. Алкоголь - ни в коем разе, даже пиво. Я живу здесь, в поселке Александр Иванович поручил мне приглядывать за тобой. Завтра опять заеду. Давай рассчитаемся.
      Последняя фраза прозвучала так обыденно, что Ивану стало неловко.
      - Это... у меня сейчас денег нету, - покаянно признался он. - Я тебе потом...
      - Э-э, ты че несешь?! - сердито воскликнула врачиха. - Думаешь, я так тебе и поверила? "Денег нет"! Ха! Нет, вы посмотрите на него!
      - У меня деньги в другом месте - не здесь, - поправился Иван. - Ты скажи адрес - я тебе вечерком занесу. Здесь же рядом... А за задержку добавлю еще полтинник. Лады?
      - Да... кобелино, - осуждающе покачала головой фельдшер Петрова. Не хватало еще, чтобы ты ко мне домой заявился и с мужем столкнулся. Завтра заеду - отдашь. Покеда!
      Проводив фельдшерицу, Иван вернулся в дом и долго сидел на диване - переживал. На душе было гадко - будто кто-то прошелся по ней грязными сапогами. Потрогал рану на голове - она была покрыта толстым слоем какого-то пластичного материала, похожего на целлулоид.
      - Если фуй в голове - медицина бессильна, - огорченно констатировал Иван, дал себе команду прекратить переживать и решил заняться делом. - Однако бабки нужны. Даже курить нету - кончилось. А позвоним-ка мы "дяде", поклянчим денег...
      Присев к телефону, он вытащил из кармана бумажку и набрал номер. Дядя вручил ему список из четырех номеров, по которым можно было звонить в случае необходимости - к каждому ряду цифр прилагалось коротенькое пояснение, кому данный номер принадлежит.
      Автоответчик домашнего телефона вежливо сообщил, что хозяин на работе, и посоветовал оставить сообщение. Оставлять Иван ничего не стал, а следующие два номера ему не понравились - это были телефоны клиники. Оставался последний номер, рядом с которым была приписка: "Леха Анисимов - в первой половине дня".
      Ага - Леха Анисимов, это крутой приятель "дяди", он же Вовец. Немного посоображав, Иван звонить не стал, а открыл телефонный справочник и нашел требуемую фамилию, номер и адрес: п. Троицкое, 25.
      Набрав 09, Иван мужественным голосом спросил:
      - Красавица, Троицкое далеко от Солнечного?
      - Что за вопросы, гражданин? - удивилась красавица. - Вы что, не местный?
      - Есть такое дело, - смиренно признался Иван. - Вопрос жизни или смерти - помогите хорошему парню!
      - Вы где? - деловито поинтересовалась телефонщица.
      - В Солнечном.
      - Поезжайте по трассе к городу, через пять километров будет указатель. Это на берегу реки - пригородная зона. Все?
      - Спасибо, родная, я тебя целую во все места, - сладкозвучно заверил Иван - на том конце провода раздался заинтригованный смешок, но Иван оперативно хлопнул трубку, буркнув: - Шутка! - пошел во двор, прихватив по дороге контейнер с мусором - после завтрака и вчерашнего ужина образовалась изрядная куча отходов.
      Выйдя за ворота, он направился к бетонированной площадке, на которой стояли аккуратные мусорные баки, крашенные в оранжевый цвет, опустошил контейнер и вернулся во двор. Теперь нужно было заняться транспортным средством. Обходя утром владения "дяди", он обнаружил в предбаннике ни разу не опробованной еще сауны новенький велосипед, который никто пока что не удосужился даже отрегулировать. Видимо, "дядя" хотел начать правильную жизнь париться, кататься среди напоенных солнечным золотом полей на велике и отдыхать от суеты городской. Но суета пока не отпускала - не до дачи было занятому "дяде".
      Подкрутив болты, Иван протер остатки смазки, накачал колеса, не найдя никакого иного головного убора, соорудил себе чепчик из старой газеты и решительно покинул "дядины" угодья, направившись по узенькому шоссе в сторону трассы...
      В лесополосе, метрах в пятидесяти от "новорусского" "дачного ряда", стояла красная "99" с тонированными стеклам и. В салоне дремали двое крепеньких, но не особо крупных парней, третий сидел на капоте и молча созерцал подступы к даче Бабинова. Как только младой велосипедист отъехал от ворот на двадцать метров, наблюдатель достал из нагрудного кармана мобильный телефон, отщелкал номер и бесстрастным голосом доложил:
      - Объект покинул усадьбу. На велосипеде. Движется в сторону трассы.
      - Инструкция наблюдателю, параграф четвертый, - лениво ответил абонент и отключился. Наблюдатель достал из салона пакет и шустро полез на дерево. Повозившись там с минуту, он спустился, завел машину, вырулил из-за куста на шоссе и направился вслед за Иваном, держа дистанцию не менее 60 метров.
      Со стороны поселка показался шаромыга, облаченный в засаленный комбез, проводил "99" внимательным взглядом, осмотрелся по сторонам и трусцой припустил к аккуратной "новорусской" мусорке. В роли шаромыги выступал не кто иной, как агент Интерпола Руслан Тюленев, и никаких приятных случайностей в последовательности событии не было.
      Руслан жил в поселке уже пятый день, успел освоиться и подсобрать кое-какую информацию, доступную стороннему доброжелателю. Ничего особенного выяснить не удалось - так, круг общения и наибольшей приязни господина Пульмана и кое-какие данные по обитателям данного круга. Радовало лишь то обстоятельство, что неподалеку от места его временной дислокации располагалась новостроенная дача Бабинова, входящего в круг, и можно было надеяться извлечь из этого расположения какие-нибудь грядущие выгоды.
      Далее - Руслан от нечего делать вечерком периодически забирался на колодезный сруб и любопытствовал в сторону симпатичной бабиновской дачи посредством электронного бинокля из портативного дорожного набора, закамуфлированного под органайзер и некоторые другие туристические аксессуары, внешне выглядевшие вполне безобидно. Ничего такого особенного агент увидеть не рассчитывал, поскольку роль Бабинова в жизнедеятельности доктора пока что определить не сумел. Но на таких вот дачках распоясавшиеся ребятки иногда активно отдыхают групповым порядком, это само по себе в определенной стадии мероприятия является весьма занимательным явлением, а ничто человеческое агенту не было чуждо.
      Так вот, никто там не отдыхал с надрывом, вчера под вечер привезли какого-то парня, оставили одного на даче и выставили напротив в лесополосе суточный пост наблюдения численностью в три физиономии. Это обстоятельство чрезвычайно заинтересовало агента, и он перешел на пошаговое суточное наблюдение, позволявшее с определенной степенью надежности держать объект под контролем.