Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Русские ушли

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Прокопчик Светлана / Русские ушли - Чтение (стр. 10)
Автор: Прокопчик Светлана
Жанр: Фантастический боевик

 

 


Профессор тяжело вздохнул:

— Если бы ты был прав, я бы думал об этом мире лучше. Но, увы, реальность такова, что люди глупей, чем мы думаем. Я мог бы безнаказанно перенести на эти страницы чертежи всех секретных разработок, которые ведутся в городском лабораторном комплексе. Никто не сообразит, что чертеж можно не рисовать, а описать словами. Да, это тяжелый труд, требующий недюжинного терпения, отличной памяти и ясного ума. Но это возможно. А они думают, что чертежи существуют лишь в виде компьютерных моделей.

Майкл смутился:

— Если честно, я бы тоже не додумался…

— Вот то-то же. Но на тот случай, что отыщется равный мне умник, я не пренебрегаю конспирацией. Я пишу на смеси русского и английского. Служебные и прочие безобидные словечки — понятные, а несущие смысловую нагрузку — на языке, который подавляющему большинству ныне живущего человечества покажется тарабарщиной и будет играть на все ту же легенду слегка спятившего старика. Если же меня спросят, что это за абракадабра, я скажу, что выдумал новый алфавит и новые слова для своих литературных целей.

— Проф, вам когда-нибудь говорили, что вы гений?

— Я и сам это знаю.

Неловко повернувшись, профессор скривился. Тут же заверил Майкла, что все в порядке, слегка побаливает зуб. Но после обеда он снова слег. Когда Майкл после ужина вернулся в камеру, тот спал, отвернувшись к стене и зябко скрючившись. Изможденное тело сотрясала дрожь. Подумав, Майкл пришел к выводу, что ночь не слишком холодная, и накрыл соседа своим одеялом. Потом решил, что он-то здоровый, ему для тепла хватит и простыни, содрал с себя куртку от робы и укутал ею больного.

Проснулся он от того, что рядом кто-то монотонно бубнил. Открыв глаза, Майкл увидал, что профессор, совершенно голый, сидит на койке, разговаривает сам с собой и тихонько хихикает. Красноватый свет ночников, льющийся из продола сквозь рещетку, выхватывал левую сторону его лица. Безобразно раздув щеку, опухоль сползла вниз, добравшись до ключиц. Всклокоченные волосы, блестящие глаза, идиотская улыбка и стекавшая по бороде слюна довершали неприятную картину.

— Проф, — тихо позвал Майкл. — Проф, вы меня слышите?

— А? — оживился сосед.

— Я говорю, вы меня слышите? Ложитесь немедленно и накройтесь. Хотя погодите, я вам помогу.

Профессор не сопротивлялся. От него било жаром. Майкл осторожно потрогал опухоль, не обращая внимания на хныканье соседа. Твердая подушка, а под челюстью вроде как прощупывается назревший гнойник. Здоровенный такой. Плохо, очень плохо. Майкл слабо разбирался в таких вещах, но чувствовал, что простым флюсом тут не обошлось. Да и гнойник был не на щеке, а почти что на кадыке. Дерьмо, а делать-то что?

«Себастьян», — осенило его. Ну да, он же был фельдшером. Наверняка должен помочь. До утра не так долго, главное — чтобы профессор мог стоять на ногах. Охране можно сказать, что «грибки» дали слишком сильное похмелье, вот профессора до сих пор колбасит. А на барщине Майкл его положит под стол, там всегда валяются тряпки.

…Утром ему повезло аж два раза. Сначала выяснилось, что профессор способен понять, что от него требуется, и даже больше — с поддержкой он мог перебирать ногами. Майкл задрал ему воротник робы повыше, чтобы спрятать опухоль, и вывел из камеры. Вертухаи почти не обратили внимания, но на всякий случай Майкл обронил:

— Вчера грибы недосушенные были, надышался доходяга. Много ли ему надо?

В столовой он растолкал всех, но освободил местечко рядом с конвейером, стерпев даже близость Киски. На выходе подошел Тощий Гарри, внимательно оглядел профессора:

— Худо старому. Ничего, он двужильный, выкарабкается. Майк, я тебе чё сказать хотел, — он понизил голос, — у Киски к тебе претензии. Личного характера.

— Паш-шел он…

— Ты не понял, Майк. Мы все знаем, ты не так прост. Я тут выяснил: тебя он не может нагнуть, мигнув вертухаям. — Помолчал, подчеркивая важность сказанного. — Администрация ему в этом отлуп дала. Кого угодно можно раком ставить, а тебя нельзя.

— Откуда данные?

— Сквозняком надуло, — усмехнулся Гарри и выразительно посмотрел в сторону Верхней Палаты.

— Ага.

— Я к чему? Если с Киской что-нибудь случится… В общем, пипл тебя уважает. И хочет жить, как при Шанке.

— Но с Киской связываться боится, так?

— Не так, Майк. Он в упаковочном теперь работает. Ты намекни ему, что хочешь обсудить ваши личные проблемы… скажем, у отстойников, где вас никто не подслушает. И опоздай минут на пять. Только так позови его, чтоб вертухай видел и слышал, куда ты его зовешь.

— Я подумаю, — сказал Майкл.

Всю дорогу до барщины он кипел от злости. Еще чего захотели! У самих руки коротки педераста кончить, Майкл им как прикрытие занадобился. Обойдутся. Если надо будет, Майкл сам его утопит, без посторонней помощи.

Второй раз ему повезло на барщине. Забило слив четвертого отстойника, вертухай сунулись глянуть — и обнаружили свежий труп, еще теплый. Утонул восемнадцатилетний Фил. Майкл вспомнил, что накануне не видел во время прогулки ни его, ни Киску. Понятно, парень с горя и за недостатком веревки кинулся головой в отстойник. Рещетки с утра были все подняты, так что он справился без свидетелей и помощников. Жалко пацана. Но Майклу суета вокруг трупа была выгодна: вертухай минимум час провозятся, не обращая внимания на живых каторжников. Он побежал искать Себастьяна.

— Плохо, — сказал тот, осмотрев профессора. — Абсцесс, надеюсь.

— То есть?

— То есть надеюсь, что не хуже. В любом случае резать надо.

— Сам не пройдет?

Себастьян покачал головой. Добавил:

— Если не вскрыть, может и помереть. — Подумал, уточнил: — У него же не первый день, да?

— Четвертый, а то и пятый. Флюс был, он лопнул. А потом опять.

— Еще хуже. Повторное инфицирование из-за того, что рана не очистилась, — изрек Себастьян с умным видом. — Резать обязательно, чтоб весь гной вытек.

Майкл задумался: у кого есть нож? То есть ножа точно нет ни у кого. Но у старожилов наверняка припрятаны заточки —ложки, чьи ручки заострены о камни.

Шанк, осенило его, у Шанка же была заточка, он собственными глазами видел! А все барахло бывшего бригадира перешло «по наследству» к Роберту, Майкл подхватился и понесся в упаковочный, оставив профессора под наблюдением Себастьяна.

На этом везение Майкла закончилось. Потому что в упаковочном он наткнулся на Киску. Жеманно сложив губки, рыбка загородил ему путь:

— Майк, почему ты не обращаешь на меня внимания? Остолбенев на миг, Майкл процедил:

— Отвали.

Киска медленно ухмыльнулся.

— Майк, я понимаю, ты стесняешься. Давай, отойдем в стороночку? Прогуляемся на воздухе. Мне очень много нужно тебе сказать. Ты ведь единственный здесь нормальный человек, мы никак не можем пройти мимо друг друга…

Майкл ухитрился пнуть его под колено. Киска охнул, Майкл проскочил и в два прыжка оказался у заветной двери.

— Роберт платок потерял, — скороговоркой сообщил Майкл равнодушному вертухаю, — а я нашел.

Если вертухай и удивился редкостной способности Роберта постоянно терять платки, то никак этого не показал. Через полминуты Майкл и Роберт уже стояли на улице.

— Имей в виду, — предупредил Роберт, — если ты опять про письмо на волю…

— Нет, — перебил Майкл. — Проф загибается. Абсцесс. Нужна заточка Шанка, чтобы вскрыть.

Роберт помолчал. Потом насторожился, прислушался:

— Кто-то с той стороны уши греет… Ладно. Вечером. На прогулке.

И резко распахнул дверь. В коридоре с ноги на ногу переминался Киска.

— О чем это вы тут столько времени трепались? — рпросил он ревниво.

«Может, все-таки утопить его? — подумал Майкл. — Вечно ко мне липнет всякое дерьмо…»

— Сигареты курили, — дружелюбно ответил Роберт. — Я Майку в карты проиграл, теперь угощаю его.

Ничего себе! Роберт боится Киску. Интересные дела творятся в колонии. Что ж такое стоит за этим паразитом, если все перепугались?

Роберт ушел, оставив Майкла в идиотском положении. Киска глядел на него влюбленными глазами.

Ну? — враждебно спросил Майкл. — Чего вылупился? Хотел говорить — трави базар. Мне некогда.

— Ах, Майк, — капризно протянул Киска. — А мне ведь поручили тебя убить… А я тебя пожалел. Неблагодарный ты, ох какой неблагодарный!

Майкл потерял дар речи.

— Я знаю, между прочим, что ты не куришь, — Киска вынул из кармана тонкую дорогую сигару, отмусолил сломанными передними зубами кончик и раскурил от зажигалки. Майкл мог бы поклясться, что этих вещей у него раньше не было. — Ну да ладно, на первый раз прощаю. Майк, у меня до сих пор сердце замирает, когда я вспоминаю тот день… Помнишь? Я впервые услышал твой голос… Я сразу понял — ты мой рок, моя боль и мое счастье. Конечно, тогда мы не могли нормально пообщаться…

Это он про базу, сообразил Майкл.

— Кто заказал меня? — спросил он требовательно.

Мерзавец Киска только улыбнулся. Майкл мысленно обругал себя за тактическую ошибку: ни в коем случае нельзя проявлять любопытство.

— Впрочем, я и без тебя знаю, — попытался исправить положение, хотя и запоздало.

— Майк, ну зачем ты о делах? Наши отношения — самое ценное, что у нас есть. Мне больше всего жаль, что я не уберег себя для тебя. Я до колонии не знал, что полюблю мужчину. Тебя. Твой голос будоражил меня, но только тут я понял, это — судьба. Я даже простил кое-кому предательство, из-за которого оказался тут. Потому что благодаря ему встретил тебя и признался себе, что жить без тебя не могу. Ты, конечно, дичишься, но не бойся: в любви всегда поначалу бывает больно…

Майкл едва удержался, чтоб не сломать ему шею.

— …но это только поначалу. Знаешь, я ведь в любой момент могу выйти отсюда, пойти посидеть в кабачок в тауне. И ты, если со мной, тоже сможешь.

«Вот и возможность побега, — уныло подумал Майкл. — Будь я проклят, если вылезу на волю через жопу!»

— Не верю я что-то… — обронил презрительно. — Кто ты такой, чтоб администрация перед тобой плясала?

— А разве ты не видел, что она пляшет? Я специально, чтобы ты заметил, старался… — Киска надул губки. — За день до того, как этот мерзавец, бывший бригадир, сдох, два письма пришло. Мне лично и в администрацию. От сына самого. Ну, ты ведь понимаешь, о ком я? Жаль, что тот красавчик раньше не догадался положиться на меня, я столько времени вынужден был терпеть этих мужланов… Майк, ну почему ты ни разу ко мне не приблизился?! — он с томным видом шагнул к Майклу, тот отшатнулся. — Вот ты как… Ничего. В этом письме администрации приказано делать так, как я скажу. А мне лично поручено тебя устранить. Но я не могу перешагнуть через свою любовь к тебе. Да и что изменится в мире, если ты не умрешь, а навсегда останешься здесь? Мы вместе будем жить тут, в колонии, нам построят домик… Если ты попробуешь понять, как велика моя любовь к тебе…

Майкл не выдержал. Распахнул дверь и шагнул в коридор. В спину донесся сначала разочарованный вздох, потом оклик, потом — ругань и угрозы. «Придется все-таки помочь пиплу от него избавиться», — подумал Майкл.

Себастьян так и караулил возле профессора. Майкл улучил момент, будто случайно оказался возле Тощего Гарри, шепнул:

— Согласен.

— Сегодня уже не выйдет, — не оборачиваясь, буркнул себе под нос Гарри. — Там вертухаи с Филом возятся. Завтра.

— Заметано.

…До самой прогулки Майкл жил в ожидании подлости со стороны Киски. Надо же, как все повернулось! Какое продуманное унижение: подослать к нему киллера-педераста, которого месяц подряд драла вся колония… Гэйб не глуп, понимает, что убийца из Киски никакой. Он на другое рассчитывал: что Майкл испугается и подставит попку. Зачем ему это? Зачем, когда он и так загнал Майкла на пожизненную каторгу?

А может, положение Гэйба не такое уж устойчивое и он боится, как бы отец не узнал правду? Тогда он мог просчитать конструкцию посложней. Рыбка пристает, Майкл отказывается, и педераст с обиды действительно его убивает.

Майкл отдавал себе отчет, что оскорбил рыбку. И вряд ли тот не попытается сквитаться. Убить у него кишка тонка, на это Гэйб пусть не надеется, но гадостей педераст может сделать предостаточно.

Однако ничего не происходило, и Майкл постепенно расслабился. Профессор знал, что вечером его будут вскрывать, как консервную банку, и соглашался молча терпеть любые муки.

— Мне так худо, Майк, что я и боли-то толком не почувствую, — шептал он. — Не волнуйся. Это доли секунды, а потом мне станет легче.

Временами он впадал в полубредовое состояние, и Майкл думал: хорошо бы он был в таком состоянии, когда Себастьян начнет его резать. Помутненное сознание не просигналит о боли, профессор ничего не ощутит.

Себастьян тоже волновался. Велел Майклу загодя приготовить мокрые тряпки. С тканью в колонии дела обстояли туго, Майкл оторвал две полосы от своей и профессорской простыни, а в сортире ухитрился намочить их в относительно чистой воде. Он даже сумел кое-как помыть профессору шею, правда, тот дергался от боли и шипел всякий раз, едва Майкл задевал гнойник.

Как рядом оказался Роберт, Майкл не заметил. Только услышал шепот:

— Держи.

И тут же в руку ткнулось что-то твердое, завернутое в огрызок носового платка. От тряпки исходил слабый запах алкоголя. Майкл с благодарностью посмотрел в спину Роберту: ухитрился раздобыть каплю спирта для дезинфекции. Мало, но лучше, чем ничего.

Себастьян за это время подбил Тощего Гарри и еще двоих парней постоять на стреме. Забились в угол, профессора усадили на землю и прислонили спиной к стене. Себастьян долго разгребал бороду, разглаживал жесткие волосы, едва не вылизал их. Потом тщательно растер Робертовым платком.

— Ты что? — спросил Майкл, заподозрив неладное.

— Нет-нет, все в порядке.

И продолжал наглаживать. Майклу уже тошно было глядеть на малиновую, туго натянутую кожу, профессор тоже начал нервничать.

— Майк, — спохватился он. — Погоди. Я… кажется, я вижу ангелов. Да-да, это ангелы! — он смотрел в небо. — Майк, они за мной.

— Проф, заткнитесь. Все будет в порядке.

— Майк, я действительно их вижу! — профессор почти плакал.

— Я боюсь, — внезапно признался Себастьян.

— Чего?!

— Крови, — выдохнул маньяк-каннибал.

— Ты же фельдшер!

— Ну и что?

— И женщин ты убивал, а потом разделывал!

— Я никого не убивал, — прошептал Себастьян. — Я… Майк, знаешь, тут ужасно скучно… Я, правда, никогда не женюсь, но я не убивал. Я вообще всегда сознание терял, когда кровь видел, мне даже перевязку не доверяли.

Майкл выругался. Вот ведь сподобился позвать в помощнички!

— Лучше б ты был натуральным каннибалом, — сказал он. — Я б тебя зауважал. Ладно, как резать?

Себастьян, запинаясь и путаясь, принялся объяснять. Майкл поудобней ухватил заточку, заставил себя Дышать ровно и медленно..

— Ты, главное, глубоко не лезь, — напутствовал его Себастьян. — Там артерия рядом. По самому верху, только чтоб гной вытек. Давай, а я его подержу.

Сосчитав до трех, Майкл наклонился. Пациент не обращал внимания на горе хирургов, его вниманием завладели маленькие создания с белыми крыльями, роившиеся над головами. Руки у Майкла подрагивали, но он напомнил себе: профессора надо спасти. Пусть даже ценой неумелого хирургического вмешательства. Если это сделать, проф выживет. Наверное. Если нет — помрет. Наверняка.

Малиновая кожа треснула с мерзким звуком, плюнув Майклу в лицо горячим гноем. Себастьян вдруг заорал дурниной, вскочил и понесся прочь, сбив с ног Гарри. Майкл испугался до икоты, но продолжал. Еще поперечный разрез, для верности… На спину рухнула тяжесть, он едва успел убрать заточку подальше от раны.

— Он инфекционный! — вопил Киска фальцетом. — Он нас тут всех заразит! Я знаю, это смертельно! Где охрана, нас заражают!

Майкл барахтался под двумя вертухаями. Профессор, потерявший сознание, завалился набок. Майклу заломили руки, он дергался, и тогда его наклонили и ткнули лицом прямо в зияющую, истекающую кровавым гноем рану. Сознание, что произошло непоправимое, оглушило его, и он даже не замечал, что лицо покрыто липкой жидкостью с отвратительным запахом.

Он ругался в полный голос, когда четверо вертухаев тащили его прочь. Ухитрился вырваться, кинулся назад, к тем двоим, которые склонились над телом профессора. Тут его снова скрутили.

Его почти несли, а он орал и оглядывался. И видел, как вертухаи подхватили профессора за ноги и поволокли куда-то. Из раны на шее хлестала кровь, а руками профессор пытался ухватиться за каменистую землю.

* * *

Майкл провел в карцере три дня. Странно, никто не спрашивал, где он взял заточку. Вообще никто ничего не спрашивал. Бить — били. Регулярно. Вместо завтрака, обеда и ужина. Еще и ночью побудку устраивали.

Майкл молча терпел. Только один раз не выдержал, выругался.

В камеру его не пустили, отправили сразу на барщину.

— Теплицы, — распорядился вертухаи.

«Не буду работать, — подумал Майкл. — Пускай насмерть забивают. Вот теперь — пускай. Суки, профессора убили…»

— Куда? — загородил путь вертухаи, когда он направился в упаковочный.

— С Киской перетрещать, — буркнул Майкл. — Он там о большой любви мечтал.

— Стой здесь, — приказал вертухаи и пошел в цех.

Здесь так здесь. Даже лучше. Не придется гада выманивать наружу. Майкл отступил к девятнадцатому отстойнику. Пригляделся и нехорошо обрадовался: рещетка не заперта. Знак судьбы, не иначе. Поднял ее, закрепив в верхнем положении, чтоб раньше времени не упала.

Киска высунулся, осторожно приоткрыв дверь. Майкл сделал вид, что не заметил его. Присел на самом бортике, принялся задумчиво ковырять в носу. Киска подкрался ближе. Майкл вытащил длинную соплю и отправил ее в солевую жижу.

— Ты на меня ведь не обижаешься? — проблеял Киска искательно.

— Нисколько.

Киска расцвел, залопотал какую-то чушь. Майкл встал. Киска тут же шарахнулся.

— Ты чего, — усмехнулся Майкл, — я поцеловать тебя хотел.

— У тебя такое лицо…

— Так ведь били меня.

— Бедненький…

И Киска сделал роковой шаг. Майкл ухватил его за воротник робы и швырнул в отстойник. Киска заверещал так, что слышно было в тауне. Майкл пнул рещетку. Визги сменились бульканьем пузырей.

— Ах ты сволочь, — засмеялся Майкл, увидев, что Киска доплыл до левого замка и пытается открыть его из-под воды.

Рещетка прочная, это он знал. Поэтому смело наступил на пальцы, тянувшиеся к воздуху. Сапоги тут же промокли, но Майклу это понравилось. Внизу, под ногами, отчаянно билась тварь, которую следовало утопить еще при рождении. Ничего, лучше поздно, чем никогда.

Краем глаза он видел бегущих вертухаев, но не пошевелился. Главное — чтоб они не вытащили Киску живым. Кажется, не успевают.

— Ага, — удовлетворенно сказал Майкл, заметив, что жижа порозовела: легкие не выдержали. Теперь Киску не откачают.

Он не сопротивлялся, когда его пинками гнали обратно в карцер. Шел вприпрыжку, хохоча и совершенно не чувствуя боли от ударов дубинками.

Он свое дело сделал.

* * *

В карцере его отмудохали так, что он потерял сознание. Открыл глаза в лазарете при Верхней Палате, о существовании которого даже не подозревал. Белые стены, узкая койка с вполне приличным матрасиком, маленькая, но не тощая подушка и плотное одеяло. Майкл решил, что вся эта роскошь ему снится.

Явился фельдшер. Чуть позже Майкл узнал, что весь персонал лазарета — такие же каторжники, вовсе не вольнонаемные из тауна. Парень измерил ему давление, осмотрел, сказал, что можно вставать. Вещи Майкла лежали рядышком, аккуратно сложенные. Вместо робы со светящимися нашивками выдали серый комбинезон, к нему полагалось теплое белье, носки по колено, сорочка и куртка. И высокие ботинки — по размеру, со шнурками.

Ну что ж, вставать так вставать. Майкл сел, охнул от боли в ребрах, потянулся к белью. Фельдшер Джулиан засмеялся и показал в угол, на дверки стенного шкафа. Кое-как доковыляв, Майкл распахнул их и обнаружил внутри гигиенический набор, полотенце, казенного вида теплый халат и шлепанцы.

— Ого, — пробормотал он и тут же влез в халат.

— Теперь иди сюда.

Отодвинув ширму, Джулиан показал санузел. Личный, ё-моё! Примитивная душевая кабинка, раковина для умывания.и унитаз.

— Значит, так. Вода тут круглосуточно, но на водные процедуры положено тратить полчаса утром и полчаса вечером. Здесь для больных послабления, все-таки госпиталь, а в корпусе строго. За перерасход воды выдерут из зарплаты. Так что ты заранее привыкай. Комбинезон и прочее, что на тумбочке, — это твое, возьмешь с собой в корпус. То, что было в шкафу, оставишь. Понял, да?

Майкл обернулся, уставился на вторую койку в палате, пустующую. Ну да, понял. Все, кроме одного: почему лазарет, если тут такие райские условия, не переполнен?! Симулировать какую-нибудь болячку легко, и уж точно легче, чем терпеть барачные условия!

— Да ты что! Здесь скука смертная, — объяснил Джулиан. — Газет нет, никого не пускают, валяйся и молчи целый день, как дурак. Думаешь, мы на работу из-за зарплаты ходим? Да чтоб развлечься, на самом-то деле.

Джулиан нравился Майклу. Было в этом гибком и высоком латиносе что-то располагающее, вызывающее доверие.

До обеда он поспал, а после еды его навестил врач.

— Замечательно. — вынес он вердикт. — На редкость живучий организм.

И исчез, позабыв закрыть за собой дверь.

— Одевайся в уличное, — скомандовал Джулиан.

Майкл с удовольствием облачился. Фельдшер поправил пряжки комбеза, одобрительно кивнул. И… вызвал конвоиров.

Вертухаи вели себя вежливо, даже приказ держать руки за спиной отдали так, будто попросили. Майкл перепугался, решив, что ведут его обратно в Нижнюю, в какой-то момент хотел симулировать обморок. Но сразу за дверями лазарета вертухаи повернули не направо, а налево, к административному корпусу. Его доставили непосредственно к начальнику колонии. Распахнули дверь с простой табличкой, доложили, дождались разрещения и втолкнули Майкла в кабинет. Сами остались в коридоре.

Помещение выглядело заурядно — никакой роскоши, скупая обстановка и блеклое оформление.

— Не люблю привлекать излишнее внимание, — пояснил начальник вполне добродушно. — Садись, — он показал на стул. — Ты ведь был дружен с заключенным Фрэнком Фишером?

Имя ничего не говорило Майклу.

— Вы, кажется, между собой прозвали его Киской.

Майкл чуть не захохотал: ни фига себе фамилия была у рыбки [4]! А потом насупился. Он не понял, при чем тут дружба. И тут же сообразил: сукин сын Тощий Гарри подставил его! Наплел, небось, что они были не разлей вода, а потом… Нет, не годится. Его же в дружбе обвинили, а не во вражде.

— Впрочем, можешь не отвечать, вопрос формальный, поскольку большинство заключенных утверждает, что вы были очень близки.

Майкл побагровел. Начальник тут же поправился:

— Нет-нет, я ничего такого не имел в виду!


Странный разговор. Майкл не знал, как обычно ведет допросы администрация, но доверительный тон сбивал его с толку.

— Расскажи об обстоятельствах его смерти.

Майкл тупо молчал.

— Я понимаю, тебе тяжело вспоминать, — подначивал начальник. — Тем более что ты был свидетелем нескольких смертей за последнее время, и все сплошь хорошие друзья…

Наконец-то Майкл уловил лицемерные нотки в голосе такого ласкового начальника.

— Мне доложили, будто он поскользнулся и упал в отстойник, рещетка случайно захлопнулась. А у тебя началась истерика…

Майкл вытаращил глаза. Он понял, к чему клонит собеседник. Понять-то понял, но поверить никак не мог. Неужели тот требует, чтобы Майкл дал заведомо ложные показания?!

— Ну да, что-то в этом роде. Я тяжело перенес смерть Стэнли Закароффа, тот долго болел, потом эта трагедия… У меня тогда была первая истерика. А когда меня выпустили из карцера, я первым делом побежал к Киске… к Фрэнку то есть. Мне очень нужна была дружеская поддержка и ободрение. Стэнли мне как отец был. Я ждал Фрэнка у отстойников. У меня было дурное предчувствие. Фрэнк побежал ко мне, я не успел его остановить и подхватить. Он, кажется, подвернул ногу… Не знаю. Я помню, что он взмахнул руками и упал в яму. А сверху его прихлопнуло рещеткой. Тут со мной такое началось… Я попытался открыть замки, хотя бы один, там можно приподнять рещетку, чтобы он мог дышать, пока не подоспеет помощь… А замок заклинило. Последнее, что я помню, — я плакал, поскольку понял, что спасти его не могу. Что-то перевернулось у меня в голове, и я не помню, совершенно не помню, что творил…

— Да-да, такое бывает от сильных нервных потрясений. Людям с тонкой психической организацией приходится тяжело от испытаний, которые их ждут в Нижней Палате, — поддакнул начальник. Он улыбался. Нажал клавишу на упрощенном пульте настольного компьютера. — Ну вот, Майкл Тейлор, показания твои я записал. Теперь по существу. Я давно за тобой наблюдаю. К тому же Стэнли Закарофф дал тебе блестящую рекомендацию. Я принял рещение о переводе тебя в Верхнюю Палату.

Майкл подумал, что ослышался. Или ему это снится.

— А разве это рещение принимаете вы?

Начальник недовольно дернул бровью:

— Официально я должен запрашивать разрешения вышестоящих инстанций. Но они далеко… поэтому я кое-какие мелкие, бытовые вопросы разруливаю самостоятельно. Ты, главное, сам на рожон не лезь. Стэнли отзывался о тебе как об очень рассудительном человеке.

— Почему ж вы его засунули в эту клоаку, в Нижнюю, если у вас столько воли?!

Собеседник погрустнел.

— Майкл, ты скоро привыкнешь, что у меня со всеми заключенными Верхней Палаты отношения вполне дружеские. Заключенные понимают: не надо со мной ссориться. Поэтому давай договоримся на будущее: задавая вопрос, ты будешь выбирать выражения и тональность.

— Извините. Дурное наследие Нижней Палаты.

— Так-то лучше. — Начальник вызвал конвой. — Доставьте заключенного обратно в лазарет.

В палате Майклу недолго пришлось скучать одному. Снова наведался Джулиан. В руках он держал казенный пластиковый пакет.

— Это тебе, Стэнли просил передать.

Майкл вопросительно уставился на него.

— Он умер в соседней палате, — пояснил Джулиан. — Хозяин в окно увидел, как его тащат в сторону карцера, и вмешался. Только поздно.

— Это из-за меня? — тихо спросил Майкл. — Я не хотел его зарезать. Но никто другой не брался вскрывать этот чертов абсцесс.

— Так это ты резал? Очень неплохо. Хотя я бы сделал лучше. Но я узнал все задним числом. Скотина Роберт, я ему потом по шее надавал. Мог бы сказать мне, я бы нашел способ и провести Стэнли в лазарет, и рану бы обработал, и никто б не помешал. А так получается, что мужика просто убили… — Отвернулся. — Его принесли со сломанным позвоночником. Он же старый, кости хрупкие. Еще сутки прожил. Успел поговорить с хозяином, просил перевести тебя к нам. И обязательно передать тебе рукопись его романа. Очень сильно волновался, боялся, что из камеры рукопись украдут. Хозяин сразу послал за его вещами, просмотрел сам. Не знаю, как ты будешь читать эту ахинею, Стэнли новый язык придумал, а словарик составить не счел нужным. Но это не мое дело. Держи, — он положил пакет на кровать рядом с Майклом. — Потом он бредить начал, про ангелов говорил, уверял, что ты непременно опубликуешь роман, мол, ты-то поймешь, какую ценность для культуры он имеет, ты ведь издатель с хорошим вкусом, не то что какой-то там… Извини, я имя не запомнил. Кто-то обидел Стэнли, назвав его бездарностью, а он, вишь, перед смертью вспомнил. В бреду. А последние часы он в себя не приходил. Его в тауне похоронили, не в общей яме.

— Почему же хозяин отправил его в Нижнюю? — Майкл никак не мог успокоиться.

— А тебе Стэнли не рассказывал? Ну да, он же не любил распространяться о неудачах. Он, конечно, очень умен. Но, как это часто случается с умными людьми, в чем-то гений, а в чем-то — ребенок. Стэнли спас нашего хозяина от полного разорения. Тому предложили на паях производство какой-то дряни, причем денег не хватало, и хозяин залез в долги. Стэнли объяснил, что проект — голая разводка, потому что та дрянь функционировать не может. Хозяин от участия отказался, а через две недели тех парней взяли за мошенничество. Только они все деньги спустить успели. Конечно, после такого хозяин к Стэнли относился, как к лучшему другу.

— Не верится. Все-таки он начальник колонии, с какой радости ему уважать каторжника?

Джулиан хмыкнул:

— Майк, некоторых узников, бывает, милуют. А к другим такие люди запросто приезжают, что хозяину проще считать себя начальником личной охраны крутых инженерюг. Стэнли наособицу стоял. Хозяин ему пропуск в таун сделал, тот без охраны в комплекс ездил, ночевал там иногда. А потом попытался удрать. Если бы он догадался взять в пару любого уголовника из Нижней, того же Шанка, — побег увенчался бы успехом. Но Стэнли пошел один. Мало того, он умудрился дернуть именно в тот день, когда в колонию явился проверяющий от Железного Кутюрье.

Майкл вздохнул.

— У хозяина не было другого выхода. Он предложил Стэнли на выбор — либо для него переоборудуют камеру в карцере, там есть приличные помещения, либо он перебирается в Нижнюю. Стэнли сказал: «Не хочу в одиночку». Насколько мне известно, хозяин вызвал Шанка и приказал ему следить, чтоб Стэнли не обижали.

— Жалко, ох как жалко…

— Знаешь, я тебе так скажу: Стэнли нарывался уже года четыре. Он и в комплексе, бывало, работать отказывался. С собой покончить пытался. Он не мог тут жить.

— Я знаю.

Джулиан встал, направился к двери.

— Да, забыл. В Нижней выбрали бригадиром Тощего Гарри.

— Хороший мужик. Джулиан!

— Да?

— Если ты такой осведомленный… За что начальник ненавидел Киску?

Фельдшер пожал плечами:

— А кто ж любит стукачей? Тут у всей административной верхушки свой бизнес, в котором узники принимают самое активное участие. А за это, между прочим, Железный Кутюрье по головке не гладит. Чуть зазеваешься, не с тем человеком разоткровенничаешься — и мигом окажешься рядом с нами. Хорошо еще, если с нами. А то и в Нижней Палате. Так что ты оказал всем весьма ценную услугу.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21