На "Морро Касл" этот сигнал вызвал неописуемую всеобщую панику. Подгоняемая страхом смерти толпа катилась вверх по переходам и лестницам. Разгорелась жестокая схватка за места в спасательных шлюпках. Каждый боролся с каждым. Мужчины в вечерних костюмах, пассажиры, выскочившие из кают в нижнем белье, - все бросились к шлюпкам и, забравшись в них, защищали захваченные места веслами, досками, ногами и кулаками... Женщины цеплялись за борта, кричали и умоляли, чтобы их спасли. Набегающая волна уносила их в море и освобождала место следующим...
      Для членов экипажа, казалось, уже больше не существовало ни приказов, ни служебных обязанностей. Все побросали свои места, каждый думал только о спасении своей жизни. А на мостике стоял новоиспеченный капитан, не в силах навести порядок. Его приказы или не слышали, или не выполняли.
      Вдруг, как привидение, на капитанском мостике в белоснежной форме появился старший инженер Эббот. Рядом с собой, угрожая пистолетом, он вел офицера-радиста Аланью.
      Уормс закричал на Эббота:
      - Отправляйтесь в машинное отделение, ваше место там! Где вы вообще пропадали все это время?!
      Эббот, неистово размахивая пистолетом, заорал:
      - Аланья хотел смыться! Прикажите ему немедленно передать сигнал SOS, или я заберу мотобот!
      Из котельной позвонил механик и сообщил об опасности взрыва котлов. Уормс приказал ему использовать пенные огнетушители, перекрыть подачу масла и остановить турбины.
      Эббот, услышав об угрозе взрыва, как полоумный, рванулся с капитанского мостика. Через окно Уормс видел, как он по верхней палубе с пистолетом в руке пробивался к мотоботу. За ним следовали два матроса, мужчина во фраке, женщина в вечернем туалете и молоденькая девушка в пижаме. Офицер-радист Аланья все еще, как вкопанный, стоял на капитанском мостике:
      - Это неправда, сэр, я только хотел найти старшего радиста Роджерса - его не видно уже несколько часов... Ну так что? Передавать SOS?
      Такого приказа Уормс дать не мог. В соответствии с инструкцией пароходства, при аварии вблизи берега он должен был испросить разрешения на передачу сигнала SOS. Судовладельцы старались обойтись без помощи посторонних кораблей и поэтому разрешали пользоваться международным сигналом бедствия только в исключительных случаях.
      Из-за нескольких тысяч долларов Уормс вынужден был поставить на карту жизни сотен людей. Он уже двадцать лет исправно служил пароходству и не отважился нарушить его предписание:
      - Идите, Аланья, и попытайтесь связаться с пароходством, а потом сообщите мне.
      Радист, пожав плечами, покинул капитанский мостик и, послушный приказу, вернулся в радиорубку. Он сел за стол, зашифровал радиограмму и затем в течение сорока минут пытался установить связь с управлением пароходства в Нью-Йорке.
      Однако на его морзянку никто не отзывался. Пароходство в целях экономии сократило персонал своей радиостанции, и она теперь в ночное время не работала.
      Сорок бесконечно долгих минут просидел Аланья, скорчившись над ключом передатчика. Столбик термометра на стене маленькой, без окон, радиорубки добрался до отметки семьдесят градусов. Рубка находилась непосредственно над большим залом, где бушевал огонь. Вентиляция, которая должна была снабжать эту каморку в несколько квадратных метров свежим воздухом, изрыгала только клубы густого дыма. Чтобы не задохнуться, Аланья обвязал нос и рот мокрым платком. Из глаз, разъедаемых едким дымом, непрерывно катились слезы. Но он мог покинуть свой пост, только получив ответ на радиограмму или дождавшись смены.
      Старший офицер-радист Джордж Роджерс, у которого с двух часов дня до десяти часов вечера было свободное от вахты время, обязан был прийти в радиорубку хотя бы тогда, когда начался пожар. Но он не пришел...
      Сейчас, правда, Аланье некогда было размышлять над тем, куда мог подеваться Роджерс. Он снова и снова выстукивал морзянку телеграфным ключом и в который раз вслушивался в эфир, ожидая ответа... Внезапно рядом с ним возник Роджерс: его шатало из стороны в сторону, ворот кителя был распахнут, растрепанные волосы падали на глаза - он был пьян. Поверх совершенно мокрой одежды - спасательный жилет, в руке - пистолет.
      С трудом ворочая языком, он напустился на Аланью:
      - Что здесь происходит? В конце концов, кто-нибудь думает о спасении судна? Или мы должны все здесь передохнуть?! Ну-ка, пусти меня!
      Он попытался силой оттащить Аланью от передатчика, но тот, защищаясь, оттолкнул его в сторону:
      - Капитан не может дать приказ. Это должно решить пароходство. Но я никак не могу связаться. Роджерс стал сзади Аланьи и уткнул пистолет в спину:
      - Пароходство? Вы что, все здесь с ума посходили?!
      Он перегнулся через Аланью и переключил тумблер рода работ вниз - из положения "прием" в положение "передача":
      - Передавай SOS. Пошевеливайся, или я пущу тебе пулю в затылок.
      Аланья больше не сопротивлялся. Его рука работала почти автоматически: название корабля, координаты, пожар на борту, требуется неотложная помощь... Он только трижды передал радиограмму - и взрыв наполнил дымом радиорубку. Батареи передатчика не выдержали высокой температуры. В лицо Аланье брызнула серная кислота. Потеряв сознание, он обмяк на стуле. Роджерс схватил его и потащил к двери. Снаружи, на палубном переходе, он оставил его лежать, а сам бросился прочь...
      Жгучая боль в лице вернула Аланье сознание. Он вскочил на ноги и стал на ощупь пробираться вдоль палубного пояса. Однако ему никак не удавалось найти лестницу на верхнюю палубу. Освещение на судне уже давно не работало. Аланья был близок к отчаянию: где же эта лестница?! Он ее не находил... он ее потерял! В лабиринте темного задымленного перехода он обо что-то споткнулся и упал. Пошарив вокруг себя руками, Аланья нащупал тело человека и по галунам понял, что это морской офицер, видимо, кто-то из команды. Он тащил за собой бесчувственное тело, пока не наткнулся на лестницу. Напрягая последние силы, он выволок его наверх, и здесь при свете пламени, которое теперь полыхало повсюду, пожирая оставшиеся еще на верхней палубе надстройки, с ужасом увидел, что хотел спасти труп. Корабельный врач де Витт, который лежал сейчас перед ним, был мертв. Когда Аланья укладывал его на палубу, голова откинулась в сторону, и на виске стала видна маленькая дырочка, из которой струилась кровь.
      Какой-то матрос схватил его за руку и оттащил от мертвеца, говоря: "Пойдемте, сэр, мы уже спускаем последнюю шлюпку!"
      Нос корабля был пуст. Суетившиеся здесь недавно люди исчезли. В отблесках пожара впереди, на поверхности воды, видны были многочисленные темные точки, которые раскачивались на гребнях волн, словно резиновые мячи.
      Два матроса подняли Аланью в полупустую шлюпку, и она медленно и плавно, будто на ученьях, заскользила вниз в каких-нибудь двух метрах от раскаленного борта "Морро Касл". Жар был настолько сильным, что сидевшим в шлюпке приходилось прикрывать лицо чем-нибудь из одежды, чтобы не получить ожоги.
      Только когда матросы освободили шлюпку от канатов и сильными гребками отогнали ее метров на пятьдесят от судна, Аланья смог разобраться, кто последним покинул "Морро Касл". Здесь были только члены экипажа. Капитан Уормс и старший офицер-радист Роджерс тоже сидели в шлюпке.
      Жертвами катастрофы стали 134 пассажира, преимущественно женщины, и шесть членов команды. Кто утонул, кто задохнулся, кто сгорел, а кого и затоптали во время паники...
      Подведением этих печальных итогов в морском суде закончился первый этап расследования. В течение трехдневного заседания были обстоятельно допрошены капитан Уормс, офицеры-радисты Роджерс и Аланья, старший инженер Эббот, спасшийся второй помощник капитана Пэттерсон, инженер машинного отделения и часть уцелевших пассажиров; они рассказали о том, что видели и пережили во время пожара на судне. Однако ни один из свидетелей не смог или не захотел ответить на важнейшие для расследования вопросы.
      Был ли капитан Уилмотт отравлен? У кого имелись мотивы, чтобы его отравить? Застрелился ли доктор де Витт во время катастрофы или его устранили, потому что он обнаружил и спрятал стаканы с отпечатками пальцев человека, который последним пил виски с отравленным впоследствии капитаном Уилмоттом? Возник ли очаг пожара, обнаруженный вторым помощником в стенном шкафу, самопроизвольно или его кто-то устроил, чтобы замести следы преступления? Можно ли на основании более чем странного поведения некоторых офицеров "Морро Касл" до и во время катастрофы сделать вывод, что один из них убил мультимиллионершу, капитана, судового врача и поджег корабль?
      Американцы, которые читали все сообщения о событиях до и после пожара на "Морро Касл", давно уже догадывались, что речь идет не о случайности или действии потусторонних сил, а о тщательно продуманном, незаурядном преступлении. Правда, никто с уверенностью не мог сказать, кто же стоял за тройным убийством, кражей драгоценностей и поджогом корабля: последний капитан злополучного судна Уильям Уормс, старший инженер Эббот, второй помощник капитана Пэттерсон, старший офицер-радист Роджерс или... незнакомец в огнеупорном костюме и кислородной маске, который первым, сразу же после катастрофы, посетил сгоревший корабль.
      Морской суд в Нью-Йорке тоже не смог ответить на вопрос о преступнике. Для этого, пожалуй, и в самом деле не хватало доказательств, да к тому же кое-кто не хотел, чтобы дело о пожаре на "Морро Касл" переросло в уголовную сенсацию. Все четыре члена морского суда были служащими крупных американских судовладельческих компаний. Два из них занимали руководящие посты в пароходстве "Уорд-лайн", которому принадлежал погибший корабль. Все судовладельцы, конечно, были заинтересованы, чтобы состоятельные любители туризма и впредь продолжали путешествовать на дорогих пароходах экстра-класса. Поэтому надо было всеми средствами подкреплять их убежденность в том, что плавают они на самых красивых и самых безопасных кораблях под опекой сверхобразцового персонала. Авария произошла, и здесь уже ничего не поделаешь-потерянного не вернешь, а вот успокоить общественность надо было обязательно. Руководство компаний не без оснований опасалось, что многие пассажиры откажутся от туристических поездок на таких пароходах, где среди офицеров скрываются убийцы, грабители и поджигатели.
      Поэтому решение морского суда должно было всех убедить, что катастрофа на "Морро Касл" произошла по воле случая, а не в результате чьих-то умышленных действий...
      Как раз в то время, когда морской суд собирался закрыть дело и положить его под сукно, в прокуратуру поступило заявление страховой компании, которая просила выяснить судьбу исчезнувших украшений миллионерши Кэтлин Моррисон. Следственные работники прокуратуры и детективы федеральной полиции посетили морское управление, потребовали показать им протоколы суда и в конце концов забрали с собой все материалы по делу "Морро Касл".
      Американские газеты успели еще в тот же день сообщить в специальных выпусках о сенсационном повороте событий: "Делом "Морро Касл" занялись ФБР и прокуратура! Что же на самом деле произошло на корабле? Капитан Уормс на перекрестном допросе в ФБР!"
      Когда Уормс в здании федеральной полиции во второй раз рассказывал историю пожара на "Морро Касл", два десятка сотрудников ФБР спешно выехали в Асбери-Парк, чтобы тщательно обследовать останки корабля. Руководитель следственной группы майор Кауфхолд с тремя лучшими детективами первым делом направился к каюте капитана.
      В морском суде Уормс и старший офицер Эббот показали, что перед пожаром они закрыли труп капитана Уилмотта в его каюте. Впоследствии уже ни у кого не было времени думать о сохранности тела. Значит, там можно было найти остатки костей, поскольку человеческое тело в огне полностью, без следов, не сгорает. А по костям уже нетрудно будет установить, был ли капитан на самом деле отравлен. Такое доказательство могло стать важнейшим - ведь единственный сведущий в этом свидетель, доктор де Витт, был мертв.
      Путь к капитанской каюте вел сотрудников ФБР через безжизненный, призрачный мир запустения: зола, пепел, обуглившиеся доски, покрытые сажей и ржавчиной металлические стены... Дверь каюты они нашли неповрежденной и все еще запертой. Один из детективов вынул из кармана связку отмычек, осмотрел замок и без труда открыл дверь.
      Вошедшим предстала неожиданная, почти невероятная картина. Огонь, который уничтожил на корабле все, что могло гореть, оставил каюту капитана почти нетронутой. Это было трудно объяснить, но здесь сгорел только пол и обуглились ножки у мебели. Кровать в целости и сохранности стояла у стены. Даже в иллюминаторах не потрескались стекла. Вероятно, в каюте было недостаточно кислорода, и огонь загас. Однако фэбээровцы искали не объяснений этому странному явлению, а труп капитана. Уормс сказал, что он вместе с врачом положил его на кровать. Но сейчас кровать была пуста и застелена покрывалом! Майор Кауфхолд бросился в ванную комнату - она тоже, как и каюта, не пострадала от пожара. Однако и здесь не было никакого трупа. Даже многочасовой тщательнейший осмотр всего корабля не дал результата: мертвый капитан Уилмотт бесследно исчез!
      Загадки, которые плотным слоем таинственности покрывали историю с пожаром на "Морро Касл", продолжали множиться. Лишь вопрос о возникновении огня стал понемногу проясняться. Специалисты обследовали пол и стены комнаты, в которой второй помощник Пэттерсон обнаружил очаг возгорания. Они нашли мельчайшие частицы химического вещества, характерные пятна на стене и осколки, видимо, медного цилиндра, в котором находилась зажигательная смесь. В лаборатории были воссозданы условия возникновения пожара. Преступник, должно быть, подключил металлический цилиндр к электророзетке, а нагревательная спираль создала температуру, необходимую для загорания зажигательной смеси. Следственная комиссия пришла к выводу, что поджигателем мог быть только человек, хорошо разбирающийся в технике и химии.
      Это сразу заставило подумать о старшем инженере Эбботе, который к тому же из-за своего халатного отношения к работе и скандальных похождений в каютах пассажирок был не в ладах с капитаном Уилмоттом и являлся кандидатом на увольнение сразу же после первого рейса. Он присутствовал также, когда доктор де Витт обнаружил мертвого капитана и спрятал стаканы с изобличающими убийцу отпечатками пальцев. Сразу же после этого Эббот исчез и появился лишь тогда, когда катастрофу уже нельзя было предотвратить. Таким образом, у него было достаточно времени, чтобы произвести поджог и убить корабельного врача. Он вполне мог также убить миллионершу Кэтлин Моррисон и украсть ее драгоценности.
      Правда, Эббот категорически отвергал все обвинения, а свидетелей, которые видели бы его в комнате со стенным шкафом, в каюте миллионерши или рядом с доктором де Виттом, не нашлось. Вместе с тем его алиби представлялось в высшей степени несостоятельным. Эббот утверждал, что на балу он сильно выпил и поэтому, закрывшись у себя в каюте, спал. Проснулся он лишь тогда, когда на судне была объявлена пожарная тревога, и по этой причине, мол, потерял самообладание. Испугавшись за свою жизнь и понимая, что в данной ситуации положение уже исправить нельзя, он бросился к спасательному мотоботу. Никто, конечно, не поверил в этот рассказ Эббота, однако и опровергнуть его тоже никто не мог.
      В круг подозреваемых попал и Уормс, который благодаря смерти Уилмотта стал капитаном. Детектив, наводивший справки о его прошлом, установил, что он имел много долгов, а один из векселей, на десять тысяч долларов, ему нужно было оплатить сразу после возвращения из плавания. Уормс, так же как и Эббот, знал, что на борту находятся очень состоятельные пассажиры. Разве он не мог украсть драгоценности? И вполне возможно, что при этом его застала миллионерша.
      Уормс тоже присутствовал, когда доктор де Витт констатировал отравление капитана Уилмотта, и он знал, что врач обнаружил стаканы с отпечатками пальцев. Подозрения подкреплялись еще и тем, что Уормс имел специальность электромонтера. Правда, рулевой говорил, будто Уормс во время пожара был на капитанском мостике, но утверждать, что он вообще никуда не отлучался, не мог.
      Третий подозреваемый появился тогда, когда детективы узнали, что старший офицер-радист Роджерс в свободное от работы время мастерил небольшие приспособления для подогрева воды в аквариуме; прибор состоял из медного корпуса, нагревательной спирали и включался в электросеть. У Роджерса тоже не было алиби на время преступления. Его дежурство 7 сентября закончилось в два часа дня. Через восемь часов он должен был снова заступить на вахту.
      Радисты работали в три смены: с шести до четырнадцати часов дежурил третий офицер-радист Дойл, с четырнадцати до двадцати двух - Аланья и с двадцати двух до шести утра - Роджерс.
      Роджерс, однако, появился в радиорубке лишь незадолго до трех часов ночи. Вот какое он представил алиби:
      "До восьми часов вечера я сидел в офицерской кают-компании и писал письмо, а потом пошел в свою каюту спать. На смену я проспал, потому что перед этим дежурил четырнадцать часов подряд: Дойла накануне вечером положили с аппендицитом в лазарет. Поэтому он и не смог, как обычно, меня разбудить. Проснулся я только тогда, когда объявили пожарную тревогу, на верхней палубе помог пассажирам сесть в спасательные шлюпки. Я полагал, что обеспечить порядок на палубе в то время было важнее, чем дежурить в радиорубке".
      Таким образом, подозрительных моментов в поведении Роджерса выявилось более чем достаточно, но опять же, не было никаких доказательств его вины.
      Два других загадочных события, которые произошли уже тогда, когда остов корабля прибило к берегу, вскоре получили довольно неожиданное объяснение.
      Сотрудники ФБР напали на след того таинственного человека в огнеупорном костюме и кислородной маске, который в первый вечер после катастрофы посетил "Морро Касл". Их поиски были прерваны американской секретной службой ЦРУ. Детективам сообщили: "правительство США не заинтересовано в том, чтобы стало известно имя этого человека и чем он занимался на сгоревшем судне". Только сегодня, когда стали проясняться некоторые детали дела "Морро Касл", можно сказать о той, в общем-то второстепенной, роли, которую сыграло ЦРУ в этих событиях.
      Отдельные каюты корабля, в которых путешествовали люди, не внушающие доверия правительству, были тайно оборудованы подслушивающими устройствами. Поскольку никто не знал, уничтожил ли пожар эти устройства, ЦРУ послало агента на судно, чтобы устранить все следы своей деятельности: существовала опасность, что уцелевшие приборы могут обнаружить при расследовании катастрофы.
      Получил также объяснение эпизод с застреленным матросом и утонувшим офицером, у которого в кармане брюк нашли пистолет без двух патронов. Пассажиры, которых после спасения направили в больницы и поэтому сразу не могли допросить, показали позднее, что видели, как офицер застрелил матроса, который мародерствовал на палубе. Офицера потом смыло за борт, и он утонул. Океанская волна выбросила оба трупа на берег, и зловещая находка внесла впоследствии некоторую путаницу в ход расследования.
      Однако все остальное пока оставалось загадкой. Прилежные газетные писаки вовсю упражнялись в создании различных предположений, версий, догадок, но расследование ФБР так и окончилось ничем. Возмущенную общественность успокоили показательным процессом по делу "Морро Касл". Капитану Уормсу и старшему инженеру Эбботу было предъявлено обвинение в небрежном отношении к своим служебным обязанностям... Уормса приговорили к двум годам тюремного заключения, Эббота - к четырем...
      Но приговор оставался в силе менее недели. Тут же было начато производство по пересмотру дела, в результате чего как Уормс, так и Эббот оказались оправданными за недостаточностью доказательств.
      Тем не менее даже оправдательный приговор означал для них конец карьеры. Морское управление, которое во время первого расследования, в своих стенах, не высказало им никаких претензий, теперь лишило их офицерских патентов. Уормс стал работать портовым рабочим, а затем, во время второй мировой войны, погиб. Эббот закончил свои дни через два года после катастрофы на "Морро Касл" в лечебнице для алкоголиков.
      Только третий из подозреваемых, старший офицер-радист Роджерс, в чисто американской манере извлек из этого несчастья выгоду. Несколько недель он выступал в нью-йоркском театре "Риальто" на Бродвее и по шпаргалке, написанной каким-то бойким литератором, рассказывал переполненному залу о пережитом во время большого пожара на "Морро Касл". За это он получил десять тысяч долларов гонорара и был провозглашен зрителями "героем "Морро Касл".
      Однако эта призрачная слава скоро поблекла. Так же, как из газет постепенно исчезало название погибшего корабля, растворялась бродвейская популярность офицера-радиста. История "Морро Касл" погружалась в забвение. Папки с документами покрывались пылью, а у детективов ФБР не было больше ни времени, ни возможности охотиться за убийцей и поджигателем с "Морро Касл". Америку держали в страхе банды Аль-Капоне и Диллинджера. За три с половиной года о катастрофе не было сказано ни слова. Затем, совершенно неожиданно, 4 марта 1938 года название корабля снова появилось у всех на устах, а фамилия старшего офицера-радиста Роджерса - на первых страницах газет.
      Теперь, правда, его уже не превозносили за геройство, каким он похвалялся на Бродвее, а изобличали как преступника: "Роджерс поджег "Морро Касл"!.. Старший офицер-радист "Морро Касл" - убийца!"
      Почему же вдруг бывшего "героя" стали клеймить как убийцу и поджигателя? Может быть, он признался? Или нашли наконец доказательства?
      Ничуть не бывало.
      После гибели "Морро Касл" Роджерс осел в Нью-Джерси, в маленьком городке Бэйонн, где устроился работать в полицию. После года патрульной службы его перевели в радиоцентр, и здесь он встретил своего бывшего коллегу по "Морро Касл", офицера-радиста Дойла. Но теперь уже Дойл был его начальником. Это привело к ссорам, которые стали происходить все чаще и чаще. Дойл не скрывал своей точки зрения по поводу случившегося на "Морро Касл". Он считал, что убийцей и поджигателем являлся Роджерс.
      Однажды, после очередной такой перепалки, на Дойла было совершено покушение. В полицейской канцелярии ему передали пакет от какого-то незнакомца. В нем было устройство для подогрева воды в аквариуме и отпечатанная на машинке записка: "Дорогой лейтенант, мой прибор испортился. Вы ведь хорошо разбираетесь в таких вещах, почините мне его, пожалуйста". Это не вызвало у Дойла особого удивления: коллеги часто обращались к нему с просьбой о каком-нибудь небольшом ремонте. Поэтому, ничего не подозревая, он развернул прибор и вставил вилку в электророзетку, чтобы определить неисправность. В тот же миг взрыв швырнул его на пол. С тяжелым ранением Дойл был доставлен в больницу и тут же прооперирован. Ему повезло: ранение оказалось не смертельным. Через три дня он уже мог отвечать на вопросы. Первое, что сказал Дойл капитану Макграту, шефу уголовной полиции, было: "Это мне подстроил Роджерс... Точно так же он поджег "Морро Касл". Он хотел меня прикончить, потому что я это знал..."
      Роджерса тут же арестовали, а его домик, который он купил за свой гонорар, обшарили от подвала до стропил. В маленькой мастерской полицейские нашли листовую медь, нагревательные спирали и остальные материалы, необходимые для изготовления аквариумных обогревателей. Роджерс все отрицал, утверждая, что такие приборы он уже много лет делает для продажи. Так что любой его покупатель мог быть отправителем этой адской машины. Он даже утверждал, что покушение было направлено против него: если бы он в это время находился на службе, то непременно взялся бы ремонтировать прибор.
      У капитана Макграта эти объяснения вызывали только зевоту.
      Вскоре к расследованию подключилось ФБР и попыталось связать покушение на Дойла с катастрофой на "Морро Касл". Девять месяцев длилось следствие. На все обвинения Роджерс отвечал одинаково: "Если бы те преступления на "Морро Касл" совершил я, то у меня были бы драгоценности и я не сидел бы здесь радистом, чтобы в поте лица зарабатывать себе на кусок хлеба".
      Ему возражали: "Вы просто хотели несколько лет переждать. Если бы вы сразу продали драгоценности и начали жить в свое удовольствие, мы бы уже давно на вас вышли".
      Конечно, это звучало логично и убедительно, но главного доказательства украшений - не было. У Роджерса их не нашли.
      В ноябре 1938 года ФБР опять приостановило расследование и передало Роджерса властям Бэйонна. Местный суд присяжных заседателей приговорил его к двенадцати годам тюремного заключения за покушение на убийство своего коллеги. Однако обвинительный приговор опирался только на косвенные доказательства. Роджерс на суде до последней минуты все отрицал и утверждал, что покушение было подготовлено подлинным поджигателем "Морро Касл" именно против него, чтобы так или иначе поставить на нем точку.
      Четыре года провел Роджерс в тюрьме, а затем вдруг, совершенно неожиданно, был амнистирован Верховным судом Соединенных Штатов, причем амнистирован на основании прошения о помиловании, которое на самом деле Роджерс никогда не подавал. Это была довольно странная амнистия.
      Через несколько месяцев Роджерса призвали на военную службу и он ушел воевать. Служил он простым радистом на грузовом судне, которое доставляло военное оборудование в Англию. Когда война закончилась, в 1945 году, он вернулся в Бэйонн, открыл маленький магазинчик-мастерскую и еле-еле сводил концы с концами ремонтом радиоаппаратуры и бытовых приборов. Круг его клиентов состоял из людей, новых в городе. Старожилы сторонились его магазина. Для них он был убийцей с "Морро Касл" и человеком, ранившим радиста Дойла; однако никто из них не задумывался над тем, почему этот мужчина, у которого якобы были драгоценности на миллионы долларов, вернулся в Бэйонн, почему с такими деньгами он не захотел поселиться в каком-нибудь другом месте.
      К числу немногих знакомых Роджерса принадлежал 83-летний Уильям Хамл, который вместе с незамужней дочерью Альмой жил в соседнем доме. Между Хамлом и Роджерсом установились сердечные, дружеские отношения, которые зашли так далеко, что Хамл одолжил ему семь с половиной тысяч долларов для расширения мастерской.
      С годами то, что когда-то произошло, начало забываться, и казалось, что в глазах жителей городка Роджерс должен был стать если и не уважаемым, то вполне добропорядочным гражданином.
      И вдруг 20 июня 1953 года произошло новое ужасное преступление. Соседи Роджерса, старый Уильям Хамл и его дочь, были обнаружены в своем доме убитыми. Следственная комиссия, которая начала расследование преступления, нашла в одной из комнат магнитофон и пленку с записью перепалки между Роджерсом и стариком Хамлом. Ссора началась из-за семи с половиной тысяч долларов, которые Хамл одолжил Роджерсу и теперь настоятельно требовал вернуть. Роджерс обещал завтра возвратить деньги, а Хамл угрожал судом, если он этого не сделает.
      Но до завтра Хамл не дожил.
      Роджерс уже имел судимость за покушение на убийство, а вся Америка к тому же считала его убийцей и поджигателем с "Морро Касл"... Естественно, следственная комиссия решила, что только он мог совершить это двойное убийство, и его арестовали.
      Опять бывший офицер-радист "Морро Касл" все отрицал, и опять все обвинение строилось на косвенных уликах. Прямых доказательств его вины и свидетелей преступления не было. Записанная на магнитофон ссора и его прошлое - вот единственное, что говорило против Роджерса.
      24 сентября 1954 года за двойное убийство его дважды приговорили к пожизненному заключению. Но наказание, в точном смысле этого слова, так и не наступило. Во время судебного процесса у Роджерса на фоне нервного истощения помутился рассудок.
      Последующие четыре года он провел в больничном отделении тюрьмы в Трентоне. Все эти годы его не оставляли в покое многочисленные журналисты в надежде получить признание в совершенных на "Морро Касл" преступлениях. Но они не вытащили из Роджерса ни слова. Он уже просто не понимал, чего от него хотят.
      10 января 1958 года он умер от кровоизлияния в мозг. Газеты писали: "Он выглядел как добродушный старичок, но был дьяволом в образе человека". Один из известнейших американских журналистов, Томас Галлахер, выпустил книгу о жизни Роджерса под названием "Огонь на море". В ней он охарактеризовал Роджерса как самого выдающегося убийцу в истории криминалистики. Приписывая Роджерсу убийства капитана, врача, миллионерши и поджог судна, он тем не менее нечего не смог доказать... потому что, скорее всего, Джордж Роджерс был не тем человеком, за которого его принимал журналист.
      12 января 1959 года в Венесуэле умер человек, который утверждал, что именно он является настоящим поджигателем и убийцей с "Морро Касл". Свидетельство о его смерти было выписано на имя Кирка Стивенсона, но его американский паспорт оказался фальшивым. Этот таинственный мистер Стивенсон в 1934 году с секретной миссией ЦРУ путешествовал на "Морро Касл". На судне он завязал знакомство с миллионершей Кэтлин Моррисон, и бриллианты пожилой дамы вскоре стали занимать его больше, чем секретное спецзадание. На обратном пути он украл драгоценности из сейфа, но был замечен миллионершей, когда выходил из ее каюты. Она поставила в известность капитана корабля и потребовала от него, чтобы он незаметно поговорил со Стивенсоном и вынудил его вернуть драгоценности. Очевидно, она хотела избежать скандала.
      В своем признании, оставленном у венесуэльского нотариуса, этот бывший агент ЦРУ писал: "Я не был уверен, что капитан не сообщит обо мне в полицию, поэтому мне пришлось устранить всех свидетелей моего преступления. Я отравил Уилмотта, застрелил Кэтлин Моррисон, а позднее и судового врача, который определил, что капитан был отравлен. Чтобы уничтожить все следы, я подложил адскую машину, которая предназначалась для выполнения моего задания, и вызвал на судне пожар..."
      Можно ли верить этому признанию? А вдруг это всего лишь произведение какого-нибудь шутника, хвастуна или просто сумасшедшего?
      Многие, очень многие детали преступления и в этом признании остаются необъясненными... А как быть с Роджерсом? Возможно, преступления против Дойла и Хамлов совершил не он? Может быть, это тоже работа спецслужб? Впрочем, вполне вероятно, что эти два комплекса преступлений вообще не имеют ничего общего и оказались связанными между собой по чистой случайности.