- Почему же он переехал в Америку?
      - В 1953 году ему пришлось бежать, так как его должны были арестовать. Галиндес слишком много знал о коррупции в правительстве. И критиковал это.
      - Итак, вы считаете, что его похитили по политическим мотивам?
      - Да.
      - Подозреваете ли вы кого-нибудь конкретно?
      - Нет.
      - Занимался ли пропавший здесь, в Америке, политической деятельностью?
      - Он был членом Доминиканского революционного комитета.
      - Что это за организация?
      - Объединение эмигрантов из Доминиканской Республики. Они в Америке борются с режимом Трухильо.
      - Нечего людям делать. Ну, хорошо... Можете ли вы еще что-нибудь добавить?
      Книгоиздатель больше ничего добавлять не хотел. Он, видимо, понял, что на помощь этого медлительного тугодума-полицейского рассчитывать не стоит.
      Через четырнадцать дней Валанкес получил короткое официальное письмо, в котором лаконично сообщалось следующее: "Теперешнее местонахождение не имеющего подданства Хесуса де Галиндеса не установлено. Доказательств того, что он стал жертвой преступления, тоже не обнаружено. К сожалению, больше ничего сообщить Вам не можем".
      Сеньор Ансельмо Валанкес, столь обеспокоенный исчезновением Галиндеса, прежде чем основать в Нью-Йорке книжно-журнальное издательство, был владельцем крупнейшего газетного концерна в Доминиканской Республике. В результате экспроприации собственности, которую осуществлял "благодетель и попечитель нации" - так называл себя Трухильо, - концерн Валанкеса тоже попал в руки семьи диктатора. Критическая статья в одной из популярных газет послужила диктатору поводом, чтобы в 1950 году упрятать издателя Валанкеса в тюрьму за "подстрекательские интриги". Назначенный правительством адвокат посоветовал арестованному Валанкесу добровольно передать свою собственность семье Трухильо; он даже принес с собой в камеру составленную заранее дарственную, на которой нужно было только поставить подпись. Валанкес последовал доброжелательному совету адвоката, подписал бумагу и за это получил разрешение выехать из страны.
      Все это объясняет то рвение, с каким Валанкес продолжал почти безнадежные поиски местонахождения Галиндеса. Делал он это не только из-за беспокойства о своем единомышленнике. Валанкес питал себя иллюзией, что сможет в одиночку свалить ненавистного Трухильо и его коррумпированную клику, если ему удастся установить ответственность последнего за похищение Галиндеса и публично, со всеми подробностями, разоблачить его.
      Итак, Валанкес повел собственное расследование, чтобы перед всем миром выставить диктатора как убийцу и мародера и вынудить его покинуть политическую сцену. С помощью Доминиканского революционного комитета он смог установить связь с одним человеком, который долгое время работал на острове Гаити специальным агентом пресловутой "Юнайтед фрут компани" и хорошо ориентировался в международной агентурной сети. Валанкес заплатил за выполнение своего поручения двадцать тысяч долларов, и, похоже, этот денежный вклад принес дивиденды: осенью Ансельмо Валанкес сообщил американской прессе, что готов раскрыть тайну сенсационного исчезновения Хесуса де Галиндеса. Он пригласил ведущих репортеров крупных изданий на пресс-конференцию в высококлассный нью-йоркский отель "Хилтон" - как это водится, когда хотят заинтересовать известных представителей газетного мира. Меры предосторожности накануне конференции заставляли вспомнить о мрачных временах разгула гангстеризма в Америке. Отель "Хилтон", особенно зал, в котором должна была состояться встреча с журналистами, заполнили специально нанятые на этот вечер охранники. Фотографирование и киносъемки были строго запрещены; при входе в зал всех тщательно, вплоть до нижнего белья, обыскивали - проверяли, нет ли оружия или запрятанного портативного магнитофона.
      Человек, который занимался делом об исчезновении Хесуса де Галиндеса и теперь хотел рассказать о мотивах и тайных пружинах этого преступления, сидел в чем-то вроде будки из пуленепробиваемого стекла. Его имя хранилось в глубочайшей тайне. Валанкес, правда, представил его Майком Мортоном, но сразу же добавил, что, по соображениям личной безопасности, речь идет о псевдониме. Эффектным, под стать обстановке, было и выступление этого таинственного Майка Мортона.
      Свое сообщение он начал в типичной для американских репортеров манере рубахи-парня: "Ребята, не называйте моей фамилии, не фотографируйте и не рисуйте меня. Если узнают, кто я такой - мне несдобровать. Последние месяцы я не спускал глаз с семейства Трухильо. Другие до меня это тоже делали. Многие из них уже погибли - были расстреляны, повешены, утоплены в море, взорваны, забиты до смерти плетьми, отравлены, а то и просто пристукнуты. Мне бы не хотелось быть следующим среди тех, кто приказал долго жить. Думаю, вы это понимаете. То, что я вам расскажу, - это история бандитского синдиката, на счету которого по меньшей мере двести пятьдесят убийств, похищения людей, взятки, ограбления банков, жестокие пытки, шпионаж, доносы, лжесвидетельства... Я понимаю, вы прекрасно знакомы со всеми этими делами в своей собственной стране. Однако прошу вас отметить одну особенность: верховодит этим синдикатом не какой-то босс-мафиози, а руководитель государства, с которым Соединенные Штаты поддерживают дипломатические отношения и которому наше правительство в качестве помощи ежегодно отстегивает восемьсот миллионов долларов".
      Такая манера изложения очень понравилась репортерам, ведь им самим ничего не надо было выдумывать и дописывать. Достаточно только застенографировать и продиктовать затем текст редакционной машинистке. Определенно, этот Майк Мортон был симпатичным малым.
      В одном Майк Мортон, или как его там на самом деле, явно превосходил американскую полицию: в усердии и находчивости. Когда он получил от Доминиканского революционного комитета задание разыскать Галиндеса, он сказал себе, что из поезда нью-йоркского метро человек не может исчезнуть бесследно, словно раствориться. Мертвый или живой, он ведь должен был каким-то образом покинуть последний вагон поезда на Бронкс. Поскольку это происходило в районе десяти часов вечера, когда движение еще довольно оживленное, кто-то обязательно его видел. Поэтому Мортон начал с того, что опросил начальников всех станций метро на линии между остановками "Коламбус сэкл" и "Бронкс"; он хотел узнать, не приходилось ли им видеть, чтобы 12 марта между 21.40 и 22.20 на их станции кого-нибудь выносили, вытаскивали или выводили из вагона. Мортону долго не везло. Только на предпоследней станции ее начальник вспомнил: "Подождите-ка, в это время одному мужчине стало плохо. Два его друга помогли ему выйти из вагона. Один еще попросил разрешения позвонить по моему служебному телефону. Потом больного забрала "скорая помощь". Начальник станции даже описал Мортону в общих чертах помогавших мужчин: "Они, похоже, иностранцы, может, испанцы или итальянцы. Во всяком случае что-то в этом роде".
      Майк Мортон понял, что взял верный след. Чтобы исключить всякую случайность, он навел справки в окрестных больницах. Ни одна из них 12 марта вечером не посылала машину скорой помощи к станции метро. О дальнейшем своем поиске Мортон рассказывал так: "Сидел я у себя в бюро и ломал голову над тем, куда можно было бы отвезти Галиндеса на "скорой помощи". В порт? На какой-нибудь аэродром? Или его труп давно уже закопали? Тут как раз зазвонил телефон. Кто-то, не представившись и даже не дав мне раскрыть рта, сказал: "Вы вчера беседовали с людьми из Доминиканского революционного комитета? Или это не так?.."
      Я улучил момент и спросил: "А кто вы, собственно, такой?" На другом конце провода ответили: "Это к делу не относится. Мы полагаем, в ваших же интересах не особенно усердствовать... Ведь вы ищете Хесуса Галиндеса, так? Держитесь от этого подальше. Вы все равно его не найдете".
      Я воздержался от дальнейших попыток узнать его имя и спросил самым безразличным тоном: "Чего вы еще хотите?"
      "Еще обращаю ваше внимание на одну маленькую деталь. Вам наверняка кое-что рассказывали о 247 убитых, правда? Так вот, если вы не захотите прислушаться к нашему доброму совету, станете 248-м!"
      Мортон сделал паузу, чтобы дать репортерам возможность дословно записать весь эпизод с анонимным телефонным звонком. А затем продолжил: "Однако, как видите, с 248-м трупом дело обстоит не так серьезно, как полагал мистер, звонивший по телефону. Во всяком случае, несмотря на гуманное предостережение, я пока еще жив".
      Небрежным жестом Мортон прервал веселый смех газетчиков: "Итак, к делу. Как уже было сказано, я предполагал, что скорее всего Галиндеса вывезли из страны. Если бы его убили в Америке, то труп рано или поздно был бы найден. А пока он числится среди исчезнувших, никто не сможет доказать, что он стал жертвой преступления. В последующие дни я обшарил четыре аэродрома, и в конце концов мне повезло. Я наткнулся на беспризорную, почти не используемую взлетную полосу, заросшую бурьяном и кустарником. На обочине ее в какой-то лачуге ютился ночной сторож. Его звали Хоукинс, Джон Берри Хоукинс. Ветхий старик, хитрый и изворотливый. Он сразу смекнул, что мне от него что-то нужно. Я, не долго думая, сунул ему двадцатидолларовую бумажку и спросил напрямую:
      - Кого-нибудь привозили сюда на "скорой помощи"? Поздно вечером, после десяти? Это было в середине марта.
      Старик сначала как следует рассмотрел купюру и только потом сказал:
      - Это должно было бы быть довольно поздно, иначе я об этом ничего не мог бы знать. Днем меня здесь не бывает. Я ведь ночной сторож...
      Его манера ходить вокруг да около разозлила меня.
      - Ну так что, - прервал я его, - была "скорая помощь" или нет?
      Он многозначительно улыбнулся:
      - Вполне возможно, однако я стар, и память иногда подводит меня.
      Я освежил его память второй двадцаткой. На этот раз он довольно улыбнулся:
      - Да, это было 12 марта... Приехала "скорая помощь". Два типа - говорили они не по-нашему - вытащили из нее мужчину, который, видно, плохо держался на ногах. Они сказали мне, что он болен раком и его надо везти во Флориду на операцию...
      Тут старик замолчал и выразительно зашуршал долларовыми бумажками. Я выделил ему еще десять долларов.
      - Ну, что там дальше было с этим раковым больным? - подстегнул я его, опасаясь, что он вообще перестанет говорить.
      - Все прошло очень быстро, - проворчал он. - На площадке уже с полчаса стоял двухмоторный "бичкрафт" с включенными двигателями. Эти два иностранца считай что перетащили больного из "скорой помощи" в самолет. Я еще подумал, живой ли он вообще. Ну вот, так все и кончилось: "скорая помощь" рванула с полосы, а "бичкрафт" поднялся в небо. И больше я вам при всем моем желании ничего рассказать не смогу, даже если вы выложите мне еще пятьдесят долларов.
      Мне было достаточно. Ночной сторож больше и не мог знать. Подобного рода пассажиры в большинстве своем не отличаются разговорчивостью".
      В этом месте один из журналистов спросил:
      - А старого Хоукинса за это время убили, не так ли, мистер Мортон? Мне помнится, об этом было сообщение...
      Мортон скромно улыбнулся:
      - Тогда вы знаете больше, чем я. Мне лишь известно, что на следующее утро его нашел мертвым на краю взлетной полосы какой-то фермер. Врач установил, что причиной смерти была остановка сердца.
      - Вскрытие, однако, показало, что сердце у него было вполне здоровым, выкрикнул на это журналист.
      - Наверно, это так, но есть такие яды, что и здоровое сердце не выдерживает. К тому же некоторые из них потом нельзя обнаружить. - Мортон опять улыбнулся.
      - Значит, Хоукинса все-таки убили?
      - Возможно, но доказать это я не могу, а поэтому и не хочу утверждать, что это так. Мне не хотелось бы предвосхищать результаты расследования, которое ведет полиция, - язвительно заметил Мортон, намекая на то, что отдел нью-йоркской полиции по убийствам за целый месяц так и не смог выяснить, от чего умер ночной сторож на аэродроме.
      Теперь выступление Мортона было прервано игрой в вопросы и ответы.
      - Кому нужно было убивать старого Хоукинса? И зачем? Ведь никто не знал, что вы там вынюхивали?
      - Вы забываете о телефонном звонке в мое бюро. С меня же не спускали глаз. В тот день, когда я носился по аэродромам, у меня на хвосте сидел какой-то "бьюик".
      - Почему убили не вас, а ночного сторожа? Ведь это принесло бы им гораздо больше пользы.
      - Думаю, этим господам известно, что я постоянно ношу под мышкой девятимиллиметровый пистолет и хорошо им владею. Так что беспомощного вахтера просто легче отправить на тот свет...
      - Зачем же его нужно было убивать? Ведь все, что знал, он вам уже рассказал. Это же просто бессмысленно.
      - Вы находите? А я так не думаю. Живи сейчас Хоукинс, он был бы здесь и подтвердил мой рассказ. Тогда вы отнеслись бы ко мне с большим доверием и не задавали бы столько вопросов. Разве это не повод для убийства? Они же в то время еще не знали, как далеко я зайду в своем расследовании.
      Короче говоря, несмотря на жесткий "перекрестный допрос", газетчикам не удалось запутать Мортона. Прежде чем рассказывать дальше, он вынул из папки несколько нью-йоркских газет, прижал их изнутри к стеклу своей будки и, показывая на них, спросил:
      - Вы помните эти ограбления двух банков два года назад?
      Репортеры сидели слишком далеко и не могли ничего разглядеть. Однако когда они подались вперед, четыре охранника у будки вскочили со своих мест и направили на журналистов снятые с предохранителей кольты. Один из них хрипло и коротко сказал:
      - Оставаться на местах!
      Мортон извинился:
      - Прошу прощения, я об этом совсем не подумал. Тогда я лучше расскажу вам, о чем идет речь. В мае 1955 года на Гаити, в Сантьяго-де-лос-Кабальерос, вооруженные бандиты ограбили филиал Канадского королевского банка, а через два дня - расчетную контору "Юнайтед фрут компани". Тогда об этом сообщалось со всеми подробностями, и вы должны это хорошо помнить. - Разочарованные репортеры рассаживались по местам. Конечно, они прекрасно знали всю эту историю. В руки грабителей, так и оставшихся неизвестными, попало тогда более миллиона долларов. - Вы также хорошо знаете, что преступники до сих пор не найдены. Доминиканская полиция не в состоянии этого сделать, хотя имеются фотографии бандитов, известны номера их машин и калибр оружия, которое они применяли. Ведь и банк, и расчетная контора застраховались, установив у себя скрытые кинокамеры.
      - Вот так застраховались! - весело выкрикнул один из репортеров.
      - Погодите веселиться, лучше подумайте вот над чем. Если при наличии таких явных следов преступников не могут найти, значит - дело дохлое! Во всяком случае "Юнайтед фрут" и Канадский банк это быстро поняли и втайне от доминиканской полиции поручили расследование своим собственным специальным агентам. Я был одним из них.
      - И что же ваши супердетективы выяснили?
      - А то, что грабителями являлись личные телохранители президента страны, а их ангелом-хранителем был брат его превосходительства - генерал-майор Вергилио Трухильо!
      Несколько секунд потрясенный зал молчал, а затем на человека в стеклянной будке обрушился град вопросов:
      - Где доказательства?
      - У вас есть свидетели?
      - Почему до сих пор об этом молчали?
      - Знает ли об этом правительство?
      Мортон театральным жестом поднял руку:
      - Подождите, не все сразу. Протоколы с показаниями свидетелей до поры до времени хранятся в банковском сейфе. Их фотокопии вы получите сразу же после пресс-конференции. Они также будут направлены в госдепартамент и ФБР. А молчал я так долго вот почему: одного того, что брат диктатора бандит, недостаточно, чтобы требовать его свержения...
      Как бы подчеркивая напряженное ожидание собравшихся, Мортон закурил сигарету и лишь после этого продолжил:
      - И потом, не забывайте, что страна, в которой все это происходит, является членом ООН. А президент Трухильо - антикоммунист! При любом голосовании Доминиканская Республика неизменно выступает против русских на стороне Соединенных Штатов. Мы заключили с ней военные соглашения, которые позволяют нашей армии строить на ее территории ракетные базы, радиолокационные станции, стоянки подводных лодок...
      В первом ряду поднялся маленький толстяк, демонстративно засунул блокнот в карман и запальчиво крикнул Мортону:
      - Мистер, хватит с нас этих политических трактатов. Если вы не можете ничего выдвинуть против Трухильо, то перестаньте устраивать здесь цирк. Я лично не собираюсь попусту тратить время.
      Два находящихся поблизости охранника, не говоря ни слова, запихнули астматического толстяка обратно в кресло, а затем не очень вежливо пояснили, что до окончания пресс-конференции из зала никто не выйдет.
      Мортон любезно улыбнулся ему:
      - Оставайтесь, думаю, вы не пожалеете. Еще будет кое-что интересное.
      Положительно нельзя было обижаться на этого типично американского спецагента за то, что он не давал испортить свой спектакль.
      Возможность попасть на первые страницы американских газет представилась ему единственный раз в жизни, и он должен был использовать ее в полной мере.
      Волей-неволей толстяк-газетчик снова раскрыл блокнот и лишь раздраженно проговорил:
      - Хотя бы на пять строчек набралось...
      Майк Мортон продолжил свой рассказ:
      - Теперь, когда вам в общих чертах известны трудности, с которыми мне пришлось столкнуться при выполнении моего задания, я хотел бы остановиться на самом расследовании дела Галиндеса. Как я говорил, мне было ясно, что Галиндеса, живого или мертвого, в Штатах я уже не найду. "Бичкрафт", на котором его вывезли из Нью-Йорка, без дополнительной заправки до Гаити долететь не мог. Это я вычитал из одного ежегодника по самолетостроению. Значит, ему надо было где-то на нашей территории садиться, чтобы заправиться горючим. Кратчайший маршрут из Нью-Йорка на Гаити проходит через Каролину, и я рассчитывал, что самолет должен был приземлиться в районе Майами. Там тоже хватает частных взлетных площадок, на которых можно - не привлекая постороннего внимания - сделать промежуточную посадку. Поэтому первым делом я отправился в Майами.
      Оставим теперь в стороне подробности театрализованной пресс-конференции в нью-йоркском "Хилтоне". История эта и без того богата на сенсации и неожиданности. Воспользуемся детальным описанием дела Галиндеса в американской прессе и пройдем по его следам.
      В ста двадцати милях севернее Майами располагался маленький частный аэропорт "Лантана". На его кочковатом летном поле приземлялись и взлетали самолеты американских миллионеров, которые отдыхали на своих виллах, расположенных в окрестностях. Все заботы по аэродрому лежали на плечах 47-летнего негра Джона Лейфа. Он был заправщиком, механиком и блюстителем порядка в одном лице. Майк Мортон наткнулся на него совершенно случайно после недельных поисков на полуострове. Сидя как-то в открытой закусочной, он прочитал в местной газете объявление о том, что требуется заправщик в аэропорт "Лантана". Болтливая официантка, у которой Мортон под предлогом поиска работы поинтересовался подробностями, рассказала, что прежний заправщик Джон Лейф вдруг разбогател и собрался на покой. Для Мортона это послужило поводом еще раз наведаться в аэропорт "Лантана". Он уже посещал это маленькое взлетное поле в первый день своих поисков во Флориде. Тогда заправщик категорически заявил, что за последние недели в "Лантане" ни разу не приземлялся самолет типа "бичкрафт". Теперь Мортон стал догадываться о причинах подобного заявления негра: похитители Галиндеса хорошо заплатили ему за то, чтобы он держал рот на замке.
      Во время второго визита Мортон представился сотрудником ФБР и, заморочив заправщику голову своим удостоверением детектива, сказал без обиняков:
      - Послушай, ты мне здесь наврал с три короба. А я за это время нашел трех свидетелей, которые хорошо помнят, как ты заправлял "бичкрафт". Если ты сейчас же не скажешь мне всей правды, тебе придется пойти со мной, понятно?
      Запуганный Лейф, заикаясь, залепетал:
      - Да, да, мистер... это же совсем другое дело, я теперь понимаю... В тот день, когда вы ко мне приходили, я себя неважно чувствовал. Я еще подумал, что ему за дело до того, какие здесь заправляются самолеты. Да... Вам бы сразу сказать, что вы из ФБР. Я все рассказал бы, само собой...
      Мортон напористо, как настоящий комиссар ФБР, прервал его:
      - Кончай ты свои басни. Я уверен, они заткнули тебе рот двумя-тремя бумажками. Сколько хоть они тебе дали?
      Захваченный врасплох негр покорно кивнул:
      - Да, мистер, пилот дал мне три тысячи долларов. - И плаксиво добавил: - Я так и знал, что рано или поздно заявится полиция. С самого начала было видно, что дело это темное. Ну а что мне оставалось делать? Пилот вылез из кабины с пистолетом в руке и стал мне угрожать.
      - А как звали пилота? Ведь ты обязан был занести в книгу учета его фамилию и номер летного свидетельства.
      Негр, словно присягая, поднял руку:
      - Я так и хотел сделать, да этот тип запретил. И все время размахивал кольтом перед моим носом. Так что я даже самолета толком не смог разглядеть.
      - Ну хотя бы внешность пилота ты можешь мне описать? Или из-за трех тысяч ты и это забыл? На этот раз заправщик ответил уверенно:
      - Молодой стройный мужчина. Очень нервный. Мне только бросилось в глаза, что у него были очки с толстыми стеклами.
      Мортона такое описание разочаровало.
      - Что мне проку от этого? Ведь летные очки носят все пилоты на таких небольших самолетах. А еще чего-нибудь ты не приметил, чтобы его можно было опознать?
      - Нет, мистер, это не обычные летные очки. На нем были такие, которые носят при сильной близорукости - очень толстые... как линзы...
      Близорукий пилот! Мортон насторожился. За это можно ухватиться. Ведь здоровые глаза - непременное условие для получения свидетельства на управление самолетом. Человек, летающий в очках, - явление исключительное.
      Этой информацией негра Мортон остался доволен. Найти американского летчика, страдающего близорукостью, было не так уж трудно. Поэтому он отказался от дальнейшего уточнения внешности пилота и только спросил у заправщика:
      - Ты не видел в самолете еще кого-нибудь кроме пилота?
      Он сказал это уже дружелюбно, и негр облегченно вздохнул:
      - Да, печальная такая картина... Был там еще один человек, пристегнутый к носилкам. Лежал совсем без движения, будто под наркозом. Бледное такое лицо, щеки ввалились...
      Мортон достал из кармана пиджака фотографию - групповой снимок, на котором Хесус де Галиндес был запечатлен среди своих студентов - и показал ее Джону Лейфу:
      - Тот, который лежал на носилках, здесь есть? Заправщик взял фотографию двумя руками, долго ее рассматривал, а потом ткнул замасленным указательным пальцем правой руки в Галиндеса:
      - Вот он, третий в нижнем ряду... наверно, он. Да, да, точно - он, я уверен.
      Мортон заставил негра еще раз внимательно посмотреть на фотографию, но тот стоял на своем:
      - Третий в нижнем ряду - это он.
      - Вы готовы подтвердить ваши показания письменно и повторить их в случае необходимости под присягой перед судом? - официально, как и положено сотруднику ФБР, задал последний вопрос Мортон.
      Джон Лейф с благоговением кивнул и посмотрел мнимому представителю секретной службы прямо в глаза:
      - Это мой долг, мистер! И присягнуть я тоже смогу. Все так, как я сказал: на фотографии тот человек, который был в самолете.
      47-летнему заправщику Джону Лейфу уже не пришлось давать показаний ни в ФБР, ни под присягой перед судом. Он умер неестественной смертью через два часа после беседы с агентом Майком Мортоном.
      "Жертва трагического несчастного случая на рабочем месте", - гласила утренняя газета. "Вчера в полдень частный самолет произвел посадку в аэропорту "Лантана", чтобы отремонтировать поврежденный пропеллер. Заправщик Джон Лейф, негр сорока семи лет, холостой, хорошо знакомый с такого рода поломками, попытался устранить повреждение. Однако когда он ремонтировал испорченный пропеллер, тот внезапно заработал и оторвал несчастной жертве руки и голову. Джон Лейф скончался на месте".
      Так утверждалось в сообщении полиции, переданном для прессы. Откуда прибыла роковая машина и кто был ее пилотом - этого журналисты у полиции узнать не смогли.
      О внезапной смерти своего второго свидетеля Майку Мортону стало известно вечером следующего дня, когда он сидел в баре отеля "Харагуа" - самого дорогого и респектабельного отеля в доминиканской столице Сьюдад-Трухильо[*С 1936 по 1961 год столица Доминиканской Республики Санто-Доминго официально именовалась Сьюдад-Трухильо. Ciudad - город (исп.)]. Сразу же после посещения аэропорта "Лантана" он вылетел регулярным рейсом компании "Пан-Америка" из Майами в островную республику. Рядом с ним у стойки бара на высоком, обтянутом зеленой кожей, табурете сидел сухопарый веснушчатый мужчина лет сорока. Он помешивал соломинкой лед в стакане с виски и молча поглядывал на читающего газету Мортона. Мужчину с веснушками звали Норман Куртис, он был капитаном канадской конной полиции. Отдел по борьбе с тяжкими уголовными преступлениями направил его в Сьюдад-Трухильо со специальным заданием - расследовать нападение неизвестных бандитов на доминиканский филиал Канадского королевского банка.
      Для правительства Доминиканской Республики, которое, по понятным причинам, препятствовало расследованию, он, разумеется, был всего лишь чиновником, приехавшим для организации контроля и оказания помощи в работе филиала. Майк Мортон, в это время занимавшийся расчетной конторой "Юнайтед фрут компани", тоже приехал в Сьюдад-Трухильо не как частный детектив, а как инженер по ирригации. Насколько диктатор ценил дружбу и финансовую поддержку американского правительства в политических и военных вопросах, настолько же не любил, когда ему пытались оказать содействие в расследовании преступлений, организованных его братом. Поэтому Трухильо отклонил предложение канадских и американских полицейских ведомств прислать своих сотрудников для совместной работы. Отклонил вежливо, но категорично, мотивируя это тем, что доминиканская полиция лучше знакома с условиями в стране и быстрее, чем кто бы то ни было, разберется с этими досадными происшествиями.
      Совместная нелегальная работа сблизила Мортона и Куртиса и сделала их друзьями. Поэтому вполне естественно, что сразу же по возвращении из Америки Майк Мортон обратился к Куртису за помощью в розыске Хесуса де Галиндеса.
      - Пошло бы все это в задницу! - выругался Мортон без оглядки на благопристойную публику в баре и скомкал газету. - Не успел я найти двух важнейших свидетелей, как эти гангстеры уже убрали их. И полиция с прокуратурой не смогли им помешать...
      - Или не захотели, - с улыбкой добавил Куртис и поднял свой стакан. Давай выпьем за твой успех!
      - Успех? Какой успех!? Два свидетеля на кладбище?
      - Пусть покоятся с миром. То, что хотел от них узнать, ты ведь узнал.
      - Ну, ты как ребенок, Куртис! Если бандиты будут продолжать в том же духе, я могу даже день предсказать, когда наступит мой черед.
      Куртис улыбнулся, словно от хорошего анекдота:
      - Это точно, больше недели я тебе не дам, если будешь вести себя так неосмотрительно.
      - А чего же ты хочешь? Я ведь не могу нанять кучу охранников.
      - Позанимайся-ка несколько дней ирригационными проблемами своей "Юнайтед фрут". А остальное предоставь мне. Есть у меня несколько проверенных офицеров из ВВС Трухильо... Уж они-то выведают, кто этот близорукий летчик.
      Норман Куртис отодвинул недопитый стакан и слез с табурета:
      - Пообещай мне это, Майк.
      Мортон без особого энтузиазма протянул ему руку:
      - Ладно, если здесь, внизу, виски и женщин будет достаточно, я согласен пару дней посидеть в отеле, но не больше.
      Канадец дружески похлопал американца по плечу:
      - О'кей, Майк. Только слишком не напивайся.
      Через два дня сразу после обеда в номере Майка зазвонил телефон. Это был Норман Куртис.
      - Майк, ты не пьян? - осведомился он.
      - Для такого времени еще нет... или уже нет. Как тебе больше нравится...
      - Тогда послушай меня. Быстренько одевайся и спускайся в бар.
      Майк Мортон лежал в постели. Рядом спала девушка с кожей шоколадного цвета. Напоминание о последней ночи в баре.
      - Прямо сейчас? Слушай, Куртис, а часок подождать ты не можешь? - спросил Мортон, накручивая на палец локон кудрявых волос девушки.
      - Я его нашел, - донеслось из трубки.
      Мортон оставил локон в покое:
      - Кого ты нашел?
      - Твоего близорукого пилота с "бичкрафта".
      У Майка перехватило дыхание. Он накрыл девушку стеганым одеялом и вскочил с кровати:
      - Понял, через десять минут буду внизу.
      Человека, который на "бичкрафте" переправил Хесуса де Галиндеса из Соединенных Штатов на Гаити, звали Мэрфи, Джерри Тэд Мэрфи. Ему был сорок один год, он дважды разводился и неоднократно лечился от пагубного пристрастия к наркотикам.
      Во время второй мировой войны Мэрфи после краткого курса обучения стал летать и дослужился до командира Б-27, прозванного "летающей крепостью". При высадке союзников во Франции его сбили, и с тяжелым ранением он попал в госпиталь, где несколько месяцев подряд получал инъекции морфия из-за непереносимых болей.
      После выписки из лазарета Мэрфи стал законченным наркоманом. Однако, несмотря на это, пытался опять найти работу летчика. В заявлениях он умалчивал о болезни глаз - прямом следствии регулярного употребления наркотиков. Но обмануть врачей на медкомиссии ему не удавалось, и его заявления отклонялись, во всяком случае солидными авиакомпаниями. Однако в Америке множество и несолидных фирм, которым нет дела до состояния здоровья их служащих. Главное чтобы они умели управлять самолетом. Эти авиакомпании занимаются контрабандой: нелегально перевозят людей, оружие, наркотики, алкоголь. Джерри Мэрфи не спрашивал, что находится в самолете позади него. Его интересовали только штурвал и приборы. Летать для него означало жить. Если он не будет летать, жизнь для него закончится. Вот так и свел его случай с двумя господами из доминиканского посольства в Вашингтоне, которые поинтересовались, не хочет ли он сделать спецрейс за десять тысяч долларов. Для Мэрфи десять тысяч долларов были возможностью еще на пару лет продлить свою невеселую жизнь. И он принял предложение.