Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Кодекс

ModernLib.Net / Детективы / Престон Дуглас / Кодекс - Чтение (стр. 20)
Автор: Престон Дуглас
Жанр: Детективы

 

 


      Маленькая стрелка промахнулась всего на дюйм.
      Несколько минут Хаузер не двигался с места: осмотрел каждый фут местности, каждый ствол и каждую ветвь. Убедившись, что других ловушек не было, он нагнулся, собираясь вытащить дротик из штанины, но удержался — и вовремя. Древко по бокам имело едва заметные шипы, которые были тоже пропитаны ядом и непременно впились бы ему в пальцы.
      Хаузер взял тростинку и с ее помощью извлек дротик из брюк.
      Недурно. Три ловушки в одной. Очень эффективно. Не было сомнений, что это работа индейца.
      Хаузер двинулся вперед, но теперь гораздо медленнее. Он невольно начал испытывать уважение к противнику.

75

      Том открыто бежал по лесу, считая, что в сложившейся ситуации скорость важнее скрытности. Он сделал большой крюк, чтобы держаться дальше от их прежнего следа и не натолкнуться на Хаузера. Тропа шла среди увитых зеленью разрушенных храмов. У Тома не было фонаря, и временами ему приходилось двигаться на ощупь — то ныряя в темные коридоры, то проползая под упавшими камнями.
      Вскоре он был на восточной части плато. И остановился. Перевел дыхание, затем забрался на скалу, стараясь определить, где находится. Он решил, что некрополь должен лежать от него на юге, поэтому и дальше пошел по тропе, которая огибала уступы. Через десять минут показались стены города мертвых. Том отыскал тайный путь и начал спускаться, прислушиваясь при каждом шаге, не там ли еще Хаузер. Но их мучитель давно исчез. И вскоре Том стоял перед входом в гробницу отца.
      Их рюкзаки все так же лежали кучей, где они их бросили. Том взял мачете и прицепил к поясу. Порылся в вещмешках, нашел несколько пучков тростника и спички. Зажег факел и вошел в пешеру. На него пахнуло болезнетворным тленом. Стараясь дышать носом, он продвигался все глубже. По спине побежали мурашки, когда он вспомнил, что отец, замурованный в полной темноте, провел здесь целый месяц. Трепещущий огонь осветил возвышавшуюся над полом погребальную плиту. На ней были вырезаны черепа, чудовища и другие устрашающие сюжеты. А вокруг стояли ящики и коробки, перетянутые лентами из нержавеющей стали и скрученные болтами. Не похоже на усыпальницу Тутанхамона. Больше смахивает на бордель.
      Преодолевая отвращение, Том подошел ближе. За коробками и ящиками отец организовал себе неказистое жизненное пространство — надрал сухой соломы, смешал с пылью и устроил постель. Вдоль дальней стены стояли глиняные горшки, в которых, судя по всему, ему оставили воду и еду. Теперь из них несло тухлятиной. Из одного горшка высунула голову крыса и, испугавшись света, быстро убежала. К горлу подкатила тошнота, но Том не удержался и заглянул в горшок. На дне остались крохи жареных бананов, по которым ползали отвратительные черные жирные тараканы. Завидев свет, они в панике зашуршали лапами и стали биться о стенки. В сосуде с водой плавали дохлые мыши и крысы. У стены валялась целая груда убитых грызунов. Том решил, что отец, отстаивая право на еду, каждый день сражался с соперниками. В глубине пещеры горели крысиные глаза — животное дожидалось, когда он уйдет.
      Что пришлось пережить отцу, когда он в кромешной темноте ждал появления сыновей, которые могли и не прийти? Страшно себе представить! Том подумал, что такого Максвелла Бродбента он раньше не знал.
      Он вытер лицо. Следовало быстрее найти кодекс и выбираться из пещеры.
      На всех коробках и ящиках имелись наклейки, поэтому потребовалось всего несколько минут, чтобы обнаружить нужную упаковку.
      Том вытащил тяжелый ящик на свет и глотнул свежего воздуха. В ящике были книги, и весил он не меньше восьмидесяти фунтов. Том осмотрел полудюймовые винты и гайки-барашки, которые стягивали металлические ленты. Ленты не давали разойтись обитым фибростеклом деревянным стенкам. Гайки завернули от души. И теперь, чтобы их отвинтить, потребовался бы разводной ключ.
      Том нашел тяжелый камень и стукнул по гайке-барашку. Она подалась. Пришлось повторить это несколько раз, пока он не освободил все болты и не снял ленты. Два-три сильных удара, и треснула крышка из фибростекла. Внутри лежали тщательно завернутые впергаментную бумагу бесценные книги. Их было около полудюжины: Библия Гутенберга, иллюстрированные рукописи, часослов. Том отложил все в сторону, взял только фармакопею в переплете из оленьей кожи.
      Несколько мгновений он смотрел на нее, ясно вспомнив, как она хранилась в стеклянном футляре в гостиной. Отец каждый месяц открывал футляр и переворачивал страницу. Книга изобиловала маленькими симпатичными рисунками растений, цветов и насекомых в окружении надписей на языке майя: точек, жирных линий и улыбающихся физиономий. Тогда Том не отдавал себе отчета, что это не что иное, как своеобразная письменность.
      Он освободил один из оставленных ими рюкзаков, сунул в него кодекс и, забросив рюкзак за плечи, отправился в обратный путь. Том решил идти на юго-запад и постоянно быть начеку, чтобы не проворонить появление Хаузера.
      Вскоре он попал в разрушенный город.

76

      Хаузер шел по тропе гораздо осторожнее, чем раньше. Все его чувства были обострены. Этот индеец способен соорудить подобную ловушку минут за пятнадцать. Удивительно. Он где-то впереди и, без сомнений, готовит ему новый сюрприз. Хаузер не понимал, откуда у местного проводника такая преданность братьям Бродбентам. Он не привык недооценивать способность аборигенов запутывать следы, строить ловушки и убивать. Вьетконговцы научили его уважать противника. И теперь он принимал все меры предосторожности: шел не посередине тропы, а сбоку, каждые несколько минут останавливался, изучал землю и подлесок и даже принюхивался — не пахнет ли человеком? Теперь никакой индеец с отравленным дротиком не застанет его врасплох.
      Хаузер понял, что Бродбенты направлялись к центру плато, где джунгли были гуше всего. Решили отсидеться в чаще до темноты. Ничего не выйдет: он научился ходить по любому следу. Тем более по следу удирающих в панике людей, один из которых ранен и истекает кровью. Он и его люди успели основательно изучить плато.
      Вскоре он вошел в лес, где деревья были опутаны ползучими лианами. На первый взгляд местность была совершенно непроходимой. Хаузер осторожно подошел к зарослям и заглянул под них. Там во все стороны разбегались звериные тропы, проложенные в основном носухами. На каждом листе и цветке набухали крупные капли и падали вниз от малейшего сотрясения. Ни один человек не способен пройти по такому минному полю, не оставив свидетельства своего присутствия — обязательно стряхнет росу с листьев. Хаузер ясно видел, куда повернули беглецы. И шел за ними по следу, хотя они надеялись, что этот след терялся в густой растительности.
      Хаузер внимательно вглядывался в землю. Вот отпечаток двух человеческих коленей. Интересно. Беглецы по звериным лазам решили забраться в самое сердце царства ползучих растений. Он присел на корточки и посмотрел в зеленую тьму. Потянул воздух носом. Пощупал землю. В который из тоннелей они нырнули? В трех футах он заметил сломанный грибок — совсем крохотный, не больше десятицентовика. Дальше — оборванный лист. Решили отсидеться в чаше. А индеец расставил ему по дороге ловушки. Хаузер поднялся и окинул взглядом заросли. Сидит где-нибудь на ветке с отравленным дротиком наготове и ждет, когда он поползет под ним.
      Значит, надо заманить в ловушку того, кто расставлял ловушки ему.
      Хаузер на мгновение задумался. Этот индеец — сообразительный малый. Он догадается, что преследователь будет ждать западни на тропе. Следовательно, индейца там не будет. Он посчитает, что Хаузер задумает обойти лес с другой стороны. И будет ждать его там — в непроходимых зеленых зарослях.
      Хаузер двинулся в обход колонии ползучих лиан. Он шел легко и неслышно — не хуже любого аборигена. Если его предположение верно, противник устроился где-нибудь на высоте и будет ждать, когда он пойдет под ним. Но он первый прикончит индейца, который, кстати, в гораздо большей опасности, чем тот, на кого он охотится. А затем подкараулит остальных у моста, где их будет совсем несложно поймать и убить.
      Совершая свой маневр, Хаузер поминутно останавливался и внимательно изучал средний уровень джунглей. Если индеец действует так, как он предполагал, он должен быть где-то справа от него. Хаузер двигался с большой осторожностью. Времени на это уходило немало, но время было на его стороне: до темноты оставалось не меньше семи часов.
      Он сделал еще несколько шагов вперед и осмотрелся. Что-то определенно было на дереве. Хаузер остановился и внимательно взглянул в ту сторону. Справа, в пятидесяти ярдах, на ветке алел уголок индейской рубашки. И он ясно рассмотрел кончик направленной вниз духовой трубки для метания дротиков. Индеец терпеливо ждал, чтобы пригвоздить его стрелой.
      Хаузер отступил в сторону, пока ему не открылся больший кусок рубашки и он не представил всю цель целиком. Он поднял автомат, тщательно навел и выстрелил одиночным.
      Ничего не произошло. Хотя он не сомневался, что попал. Его охватила внезапная паника: неужели еще одна ловушка? Хаузер резко отклонился в сторону, и в этот момент на него, словно кот, прыгнул индеец. В руке он держал заостренную палку. Хаузер применил прием джиу-джитсу: ушел вперед и резко вправо и, используя энергию броска нападающего, легко перекинул его через голову. А затем полил очередью то место, где должен был находиться противник. Но его там не было.
      Индеец исчез, растворился.
      Хаузер осмотрелся. Ведь индеец был впереди всего в шаге от него. Он поднял голову. На дереве по-прежнему алел уголок рубашки, и из ветвей высовывался кончик духовой трубки. Хаузер проглотил застрявший в горле ком. Сейчас не время пугаться или злиться. Надо делать дело. Хватит играть в кошки-мышки с индейцем. В этой партии ему верх не взять. Настала пора выкурить Бродбентов грубой силой.
      Хаузер повернулся и пошел вдоль края владений ползучих лиан. Поднял «стейр» и нажал на спуск. Одна очередь, вторая. Он двигался и посылал пули в заросли. Стрельба возымела ожидаемый эффект: он услышал, как в глубине леса засуетились в панике Бродбенты. Перепугались не хуже куропаток. Теперь он знал, где они прятались. Хаузер поспешил отрезать им путь. Он перехватит их на выходе из джунглей и погонит к мосту.
      В этот момент за спиной раздался звук. Хаузер резко повернулся навстречу новой опасности и послал очередь в зеленую стену леса. Пули сшибали листья, ягоды дикого винограда и веточки, и они разлетались в разные стороны. Он слышал щелчки и шлепки — это пули попадали в стволы деревьев. Вдруг кто-то пискнул и свалился на землю.
      Носуха! Черт подери, он подстрелил носуху!
      Хаузер снова двинулся вперед. Напряг слух и открыл огонь в направлении, куда убежали Бродбенты. Сзади от боли вопило раненое животное и, ломая ветви, продиралось сквозь чащу. Хаузер вовремя сообразил, что это не носуха, а опять проклятый индеец. Бросился на землю, перекатился набок и выстрелил. Не для того, чтобы убить — индеец успел скрыться в зарослях, — а чтобы заставить выйти из леса на открытое пространство перед мостом. Он гнал его в том же направлении, что и Бродбентов. Хитрость заключалась в том, чтобы не прекращать огня и не дать им прорваться назад. Хаузер бежал, пригибался и посылал одну короткую очередь за другой, исключая всякую возможность отступления к Белому городу. Подгонял слева, сбивал в кучу, направлял к обрыву на открытое место. Кончился магазин. Он приостановился, чтобы вставить другой. Судя по топоту, Бродбенты бежали туда, куда надо.
      Теперь они у него в руках.

77

      Том успел добежать до середины плато, когда услышал перестук автоматной очереди. И, боясь представить, что означают эти выстрелы, машинально повернул на звук. Он несся, раздвигая листья папоротников и ветви винограда, перепрыгивал через поваленные стволы и карабкался на полуразрушенные стены. Раздатись вторая и третья очереди — на этот раз ближе и правее. Том вильнул туда, откуда доносилась стрельба. Надеялся каким-то образом защитить отца и братьев. При нем его мачете. Этим тесаком он убил анаконду и ягуара. Неужели Хаузер страшнее?
      Неожиданно лес расступился, и он оказался на залитом солнцем пространстве в пятидесяти ярдах от обрыва, где отвесная стена больше чем на милю уходила в мрачные глубины вечной тени и клубящегося тумана. Он был у самого ущелья. Направо виднелась тонкая ниточка перекинутого через пропасть подвесного моста, который слегка покачивался в потоках восходящего воздуха.
      Позади раздались выстрелы. Том увидел, как из леса выскочили Филипп и Вернон и, поддерживая отца, что было сил бросились к мосту. Секундой позже следом за ними выбежал Бораби. За их спинами автоматный огонь валил верхушки папоротников. Том повернул к ним, но слишком поздно понял, что вместе с остальными попал в ловушку. Из леса послышалось стаккато очереди, и оттуда появился Хаузер. Он был в нескольких сотнях ярдах позади беглецов и, отсекая их выстрелами слева, направлял к обрыву и мосту. Том подбежал туда вместе с другими. Братья пригнулись и остановились. Том видел, что на другой стороне встревоженные выстрелами солдаты заняли оборону и преградили им путь к отступлению.
      — Хаузер хочет загнать нас на мост! — крикнул Филипп. Новая очередь срезала листья с ветки над головой.
      — У нас нет выбора, — ответил Том.
      В следующую секунду они уже бежали по раскачивавшемуся мосту, где поддерживая, а где и волоча на себе отца. Солдаты на другой стороне опустились на одно колено и, преграждая дорогу, вскинули автоматы.
      — Не останавливайтесь! — бросил на бегу Том.
      Они успели преодолеть примерно треть моста, когда солдаты открыли предупредительный огонь. Пули веером разлетелись у них над головами. Одновременно послышались голоса сзади: Хаузер и еще несколько солдат отрезали им путь в Белый город.
      Пятеро Бродбентов оказались в западне между двумя берегами ущелья.
      Солдаты вновь открыли огонь, но теперь взяли прицел ниже. Том слышал, как наверху свистят пули. Они оказались на середине моста. Здесь от их движений он трясся и раскачивался гораздо сильнее. Том посмотрел вперед, оглянулся назад. Беглецы остановились. Ничего другого им не оставалось. Все было кончено.
      — Не двигаться! — приказал Хаузер и, улыбаясь, с оружием на изготовку ступил на настил моста. Бродбенты смотрели, как он приближается. Том покосился на отца — тот неотрывно следил за Хаузером. В глазах были страх и ненависть. Выражение его лица испугало Тома даже больше, чем положение, в которое они попали.
      Хаузер остановился в сотне футов и, чтобы сохранить равновесие на раскачивавшемся мосту, шире расставил ноги.
      — Так, так… Да это старина Макс и трое его сыновей. Я вижу, семья в сборе.

78

      Сэлли двенадцать часов лежала за поваленным деревом и почему-то вспоминала отца. В последнее лето своей жизни он научил ее стрелять. Но и после папиной смерти она продолжала ходить на обрыв и стреляла сначала по яблокам и апельсинам, а затем по центам и десятицентовикам. Сэлли стала превосходным стрелком, хотя понимала, что это бесполезное занятие: ее не интересовали ни соревнования, ни охота, но она получала удовольствие от самого процесса. Кто-то любит кегельбан, кто-то пинг-понг, а ей нравилось стрелять. Разумеется, в Нью-Йорке это было самое неполиткорректное увлечение из всех возможных Джулиан пришел в ужас, когда обнаружил ее страсть к оружию, и взял с нее обещание, что она непременно бросит стрельбу и никому не станет рассказывать. И не потому что он был против оружия, а потому что это declasse . Сэлли выкинула его из головы.
      Она покрутила затекшими бедрами и пошевелила пальцами, стараясь привести в чувство онемевшие мышцы. Затем предложила очередную порцию орехов все еще дувшемуся в клетке из прутьев Волосатику. Она радовалась, что в эти часы обезьянка составляла ей компанию, хотя и была в дурном настроении. Уж слишком Волосатик любил свободу.
      Обезьянка тревожно пискнула, и Сэлли насторожилась. В следующую секунду она сама услышала отдаленные раскаты автоматных очередей из Белого города. Одна, затем вторая. Она посмотрела в бинокль на крепость у моста. Стрельба возобновилась, но на этот раз громче. Прошло несколько минут, и Сэлли заметила движение.
      Том. Он бежал по краю обрыва. Перед ним из джунглей выскочили Вернон и Филипп. Они поддерживали раненого человека в лохмотьях. Старший Бродбент. Ближе всех к мосту оказался Бораби.
      А вот и Хаузер. Он мелькал за деревьями и стрелял на ходу, загоняя беглецов к мосту, словно это были не люди, а дичь.
      Сэлли отложила бинокль, взяла винтовку и продолжала наблюдать за разворачивавшейся драмой через прицел «спрингфилда». Ситуация складывалась хуже некуда. Бродбенты и Бораби должны были вот-вот попасть в ловушку на мосту. Но у них не оставалось выбора: сзади догонял Хаузер, впереди зияло ущелье. Они немного замешкались у моста, но затем ступили на настил. В это время Хаузер выскочил из леса и что-то крикнул солдатам в крепости на другой стороне расселины. Те встали на одно колено и открыли предупредительный огонь.
      В одно мгновение все Бродбенты и вместе с ними Бораби были окружены: с одной стороны их настигал Хаузер с четырьмя солдатами, с другой встречали четыре солдата в крепости. Полное окружение. Стрельба прекратилась, и все стихло.
      Ухмыляющийся Хаузер с оружием на изготовку пошел по мосту.
      Сэлли чувствовала, как у нее в груди неистово колотится сердце. Настал ее час. Руки дрожали, ладони вспотели. Она вспомнила, как учил ее отец: «Задержи дыхание, ощути биение сердца и жми на спуск между двумя ударами».
      Она прицелилась в шагавшего по мосту Хаузера. Мост раскачивался, но Сэлли решила, что шансы попасть в него больше чем пятьдесят на пятьдесят. А если он остановится, то и того лучше.
      Хаузер встал перед Бродбентами в сотне футов. Да, она вполне может его убить — и она его убьет. Сэлли поймала его в перекрестие прицела, но на спуск не нажала. Вместо этого спросила себя: «Что произойдет после того, как я его убью?»
      Ответ напрашивался сам собой. Они не в стране Оз. Гондурасские солдаты по обе стороны мосла не сложат оружие и не воскликнут: «Привет, Дороти!» Это безжалостные убийцы. Если она застрелит Хаузера, солдаты откроют огонь и сметут Бродбентов с моста. Теперь гондурасцев стало десять: четверо с ее стороны ущелья и шестеро — на противоположной. Она не успеет справиться со всеми. Особенно с теми, которые на дальней стороне и фактически вне досягаемости для ее винтовки. В обойму «спрингфилда» входило пять патронов. После того, как она их израсходует, придется отвести назад затвор и вручную перезарядить оружие. Долгий процесс. И вообще у нее осталось всего десять патронов.
      Что бы она ни собиралась предпринять, рассчитывать следовало только на пять выстрелов.
      Сэлли охватила паника. Надо было срочно придумать план. Да такой, чтобы все остались в живых. Хаузер с автоматом наперевес вразвалочку подходил к Бродбентам. Ей нестерпимо захотелось его убить. Но если она его убьет, для Бродбентов тоже все будет кончено.
      Мысли кружились в голове. Нельзя допустить промашки. Второго шанса не будет. Сэлли перебрала все возможности, которые приходили ей на ум, но итог всегда получался один: Бродбентам не уцелеть. У Сэлли дрожала рука, и силуэт Хаузера плясал в перекрестии прицела. «Если я его убью, Бродбенты погибнут. Если я его не убью, они тоже погибнут».
      Она беспомощно смотрела, как он наводит на беглецов автомат. У него было выражение лица человека, который готовится доставить себе удовольствие.

79

      Том смотрел на Хаузера: тот подходил к ним по мосту с самодовольной ухмылкой победителя. Он остановился в сотне футов и навел на него автомат.
      — Сними рюкзак и ложись на настил.
      Том аккуратно снял рюкзак, но вместо того, чтобы лечь, вытянул руку над пропастью.
      — В нем кодекс.
      Хаузер выстрелил. Пуля оторвала кусок бамбукового настила ближе чем в футе от Тома.
      — Ложись!
      Том не пошевелился. И продолжал держать рюкзак на весу над провалом.
      — Выстрелишь, и он полетит вниз.
      Несколько секунд Хаузер не говорил ни слова. Затем прицелился в Максвелла.
      — Отлично. Тогда поступим так. Ложись или твой папашка умрет. Последнее предупреждение.
      — Пусть убивает! — прорычал Бродбент.
      — А за папашкой последуют два твоих брата. Не глупи. Положи рюкзак на мост.
      Том повиновался. У него не оставалось другого выхода.
      — А теперь мачете.
      Том вынул из ножен мачете и опустил рядом с рюкзаком. Хаузер довольно улыбнулся:
      — Ну и ладушки. — Он повернулся к старшему Бродбенту: — Вот мы и встретились, Макс.
      Старик оперся о сыновей, распрямился и поднял голову:
      — Ты ненавидишь меня. Мальчики ни при чем. Отпусти их. — Хаузер ответил ледяной улыбкой.
      — Не получится. Хочу доставить тебе удовольствие: прежде чем подохнуть, посмотришь, как умрут твои сыновья.
      Бродбент уронил голову чуть набок. Том крепче поддержал отца. Мост слегка покачивался, из глубины поднимался холодный туман. Бораби сделал шаг вперед, но Филипп его остановил.
      — Ну, так кто первый? Индеец? Нет, с ним разберемся позже. Пойдем по старшинству. Филипп, отступи на шаг, чтобы я не убил вас всех разом.
      Чуть поколебавшись, Филипп сделал шаг в сторону. Вернон схватил его за руку и потянул назад. Но Филипп покачал головой и сделал еще один шаг.
      — Хаузер, ты будешь гореть в аду! — проревел Бродбент. Хаузер улыбнулся и навел на Филиппа автомат. Том отвернулся.

80

      Но он не услышал выстрела и поднял глаза. Внимание Хаузера привлекло нечто, что находилось за их спинами. Том оглянулся и заметил, как мелькнуло что-то черное. По канату моста к ним приближался зверек. Это была обезьянка. Задрав хвост, она торопливо перебирала лапами. «Волосатик!» — узнал Том.
      Радостно пискнув. Волосатик прыгнул к нему на руки. Только тут Том заметил, что к туловищу обезьянки привязана канистрочка размером почти с нее саму. В ней хранился керосин для их походной плитки. На алюминиевой стенке было написано:
       Я сумею в это попасть
      Том старался понять, что задумала Сэлли. Хаузер пригрозил автоматом.
      — Ну-ка, всем успокоиться. Не шевелиться. Покажи мне, что принесла тебе обезьяна! Только медленно.
      Том сразу понял, что за план сложился в голове Сэлли. Он отвязал от обезьяны канистру.
      — Держи на вытянутой руке. Покажи мне, что это такое. Том поднял канистру.
      — Здесь литр керосина.
      — Выброси.
      — На той стороне засел наш снайпер, — спокойно ответил Том. — И пока мы говорим, держит канистру на мушке. Ты ведь знаешь, насколько горюч керосин.
      На лице Хаузера не отразилось ни тени беспокойства. Он просто поднял автомат.
      — Хаузер, если она выстрелит в канистру, мост сгорит. Вы будете отрезаны от большой земли и навсегда останетесь в Белом городе.
      Одна задругой проходили напряженные секунды.
      — Если мост сгорит, вы тоже погибнете.
      — Ты все равно собирался нас убить.
      — Блефуешь?! — бросил Хаузер. Время шло, а его лицо оставалось непроницаемым как камень.
      — Хаузер, она может попасть и в тебя, — сказал Том. Автоматное дуло вновь поднялось на уровень его груди. В этот миг в двух футах от сапога Хаузера в настил моста ударила пуля, и бамбуковые щепки брызнули ему в лицо. Звук выстрела донесся мгновением позже и прокатился через ущелье.
      Хаузер поспешно опустил автомат.
      — А теперь, когда мы установили, что это не пустая угроза, скажи своим солдатам, чтобы нас пропустили.
      — И что дальше?
      — Тебе останутся мост, гробница и кодекс. Нам нужны только наши жизни.
      Хаузер повесил автомат на плечо.
      — Согласен.
      Том нарочито медленно нащупал оборванную вертикальную тягу моста и с ее помощью привязал канистру к основному канату.
      — Скажи своим людям, чтобы дали нам пройти. Сам останешься здесь. Если произойдет что-то непредвиденное, снайпер выстрелит в канистру, и ты сгоришь вместе со своим драгоценным мостом. Ясно?
      Хаузер кивнул.
      — Не слышу приказа.
      Хаузер сложил рупором ладони и крикнул по-испански:
      — Эй, там! Пропустите их. Ничего им не делайте. Я их освобождаю.
      Последовала долгая пауза.
      — Я хочу услышать ответ.
      — Si, senor! — донеслось с другого берега. Бродбенты начали двигаться по мосту.

81

      Хаузер замер на середине моста, нехотя признавая факт, что снайпер — видимо, та самая блондинка, что явилась сюда вместе с Томом Бродбентом, — в самом деле держит его на мушке. Допотопное ружье, сообщили ему солдаты. Что ж, а она умудрилась с 350 ярдов положить пулю рядом с его ногой. Сознавать, что она смотрит на него в прицел, было неприятным и в то же время будоражащим чувством.
      Хаузер покосился на привязанную к канату канистру. Дистанция до нее не превышала сотни футов. Снайпер находился в трехстах пятидесяти ярдах. Мост качается от восходящих потоков. Не так-то легко угодить в цель, которая перемещается в трех измерениях. Если задуматься, почти невероятный выстрел. За десять секунд он вполне добежит до канистры, сорвет ее с каната и кинет в ущелье. Затем повернется и бросится к другому концу моста, постоянно двигаясь и ускользая за пределы дальности поражения. Каковы шансы, что она в него попадет? Он будет нестись со всех ног по качающемуся мосту, сам перемещаясь в трех измерениях относительно линии прицела. У нее не получится удержать его на мушке. И к тому же она — женщина. Нет слов, эта женщина умеет стрелять. Но никакая женщина не способна на подобный выстрел.
      Все надо сделать очень быстро, пока не скрылись Бродбенты. Ей ни за что не попасть ни в него, ни в канистру. Никогда.
      Хаузер пригнулся и бросился к сосуду с керосином. В тот же миг перед ним щелкнула пуля, и вскоре докатился грохот выстрела. Промах! Все не так страшно, как кажется. Он уже протянул руку к канистре, но услышал шлепок — перед глазами распустился огненный цветок, и его опалило жаром. Хаузер отшатнулся назад и с удивлением увидел, как по нему побежали голубые огоньки: по рукам, по груди, по ногам. Он упал, перекатился на спину, стал извиваться, хлестать себя по руке, но сделался похож на пылающего Мидаса: к чему бы ни прикасался, все превращалось в пламя. Он бился, крутился, кричал и вдруг воспарил, как ангел, закрыл глаза и отдался долгому, прохладному, восхитительному полету.

82

      Том обернулся как раз в тот момент, когда человек-метеор, в которого превратился Хаузер, соскользнул с моста и, оставив в клубах тумана безмолвный дымный след, навеки исчез в бездонной пропасти.
      Вся средняя часть моста, где только что стоял Хаузер, была охвачена пламенем.
      — Бегите! — крикнул Том. — Быстрее!
      Поддерживая отца, они бросились изо всех сил к краю ущелья. Четверо солдат, которые охраняли мост с той стороны, поспешно отступали подальше от пожара, но по-прежнему блокировали путь на большую землю. Они явно растерялись: ощетинились оружием, но не знали, что делать. Последний приказ Хаузера повелевал пропустить Бродбентов, однако обстановка изменилась, и они не знали, как следовало действовать.
      Командовавший группой лейтенант крикнул:
      — Стойте!
      — Дайте нам пройти! — бросил на бегу по-испански Том.
      — Нет! Назад!
      — Хаузер дал вам команду нас пропустить! — Том чувствовал, как сотрясается мост. Горящие канаты вот-вот не выдержат и оборвутся.
      — Хаузер мертв. Теперь я главный, — ответил лейтенант.
      — Мост горит! Ради Бога!
      На лице teniente появилась улыбка.
      — Горит. И что из того?
      Словно в подтверждение этих слов, мост сильно подбросило. Тома, отца и братьев швырнуло на колени. Уронив в ущелье сноп искр, оборвался один из канатов. Натяжение ослабло, и настил распрямился, как полотно лучковой пилы.
      Том с трудом встал на ноги и помог подняться братьям и отцу.
      — Вы должны нас пропустить!
      Солдаты ответили несколькими очередями поверх их голов.
      — Подыхайте вместе с мостом — таков мой приказ. Белый город теперь принадлежит нам.
      Том обернулся. Средняя часть моста сильно дымила. Пожар раздували восходящие из ущелья потоки воздуха. Он заметил, как, разбрасывая во все стороны горящие ошметки пеньки, начал сдавать второй канат.
      — Держитесь! — крикнул он и подхватил отца.
      Канат разорвался так хлестко, словно стегнули бичом, и весь настил, какпадаюший занавес, сгинул в бездну. Беглецы вцепились в оставшиеся два каната, стараясь поддержать слабеющего отца. А мост тем временем ходил ходуном, будто разжимающаяся и сжимающаяся пружина.
      — Черт с ними, с солдатами! Надо выбираться отсюда! Они переступали по нижнему канату, вцепившись руками в верхний. И при этом помогали Максвеллу.
      Лейтенант и солдаты сделали два шага вперед.
      — Готовьсь! — приказал teniente. И автоматы нацелились на беглецов.
      Теперь Бродбентов от твердой земли отделяло не больше двадцати пяти футов. С такого расстояния стрельба ведется в упор. Том понимал, что у них нет шансов, но продолжал идти навстречу людям, которые собирались его убить.
      Третий канат лопнул, как пружина. Мост так сильно дернулся, что чуть не сбросил всех в пропасть. Остатки переправы висели на единственном тросе и нещадно мотались.
      Лейтенант взвел курок и сказал по-испански:
      — Сейчас вы умрете.
      Послышался приглушенный звук удара, но его пистолет молчал. На лице teniente появилось удивленное выражение. У него из затылка торчала длинная стрела. Солдат охватила паника, и в этот момент из леса донесся леденящий душу клич и из чащи на открытое пространство, неистово крича и осыпая гондурасцев стрелами, выскочили воины тара. Застигнутые с фланга врасплох, солдаты побросали автоматы и кинулись наутек, но немедленно превратились в некое человеческое подобие подушек для иголок и, прежде чем упасть, дико шатались, как пьяные дикобразы.
      Секундой позже Том с братьями ступили на землю, и в этот момент не выдержал последний канат и разорвался в облаке искр. Концы моста словно нехотя выгнулись к стенкам каньона и с грохотом ударились о камни, рассыпая горящие остатки настила.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21