10

Внезапно раздался выстрел. Затем другой. Воздушная волна сбросила Нила с лошади, он отлетел на несколько шагов и стукнулся головой о скалу. Потом он увидел кровь на брюках — она текла струйкой из ноги — и лишь через несколько секунд почувствовал острую боль.

Нил с трудом вжался в землю и лежал совершенно неподвижно. Не дай бог стрелявший подойдет, чтобы убедиться, достиг ли он цели. А может, убийца решит, что незачем беспокоиться, так как по этой заброшенной дороге никто никогда не ездит и помощь не придет? Нил взмолился, чтобы нападавший выбрал этот вариант.

Горная Шотландия кишела бандитами. Здесь бродили небольшими отрядами якобиты, уцелевшие в битве при Куллодене и не сумевшие покинуть страну даже спустя полтора года после сражения. Для того чтобы добраться до Франции, им нужны были деньги.

Какой же он дурак, никчемный мечтатель, грезящий наяву! Выстрел раздался в тот момент, когда он ехал, погрузившись в мысли о Джэнет и об их последнем поцелуе. Как он мог поступить так неразумно, эгоистично? Однако в лунном свете ее лицо казалось таким манящим! Нил тогда сразу же пожалел, что поцеловал ее, но не было сил устоять. И теперь он всю жизнь будет помнить вкус ее губ и как она всем телом прижалась к нему. Ему даже показалось, что они могли бы пожениться и жить вместе, не заводя детей. Однако что это за брак без самой сокровенной близости, без физической любви?

Вот над этим он и размышлял, когда раздался выстрел и его сразила пуля.

Утренний туман рассеялся, и стали видны горы, обманчиво безмятежные на вид, поросшие вереском и чертополохом. Нил услышал шаги и задержал дыхание. Кто-то пнул его в ребра и сказал:

— Еще живой. Прикончить?

— Сначала обыщи. Женщина сказала, что у него есть деньги.

Нил лежал насколько мог неподвижно, затаившись и закрыв глаза. Чьи-то руки обшарили его и нашли потертый кошелек с мелочью.

— Мало! Да еще две карты. А говорили, что будет хорошая пожива.

Нил услышал, как подошел еще один. Наступило молчание, а потом чей-то голос удивленно произнес:

— Червонная дама и пиковый валет? Голос выдавал человека образованного.

Кто-то опять пошевелил его под ребра носком сапога, на этот раз повежливее.

— Если ты еще жив, открой глаза, иначе я проткну тебя ножом.

Нилу ничего не оставалось, как открыть глаза.

— Кто вы? — спросил неизвестный.

Одет он был как крестьянин, но лицо выдавало натуру незаурядную. По щеке к подбородку сбегал шрам, отчего казалось, что человек все время усмехается краем рта. Темно-русые волосы были завязаны сзади косичкой. На вид ему было около сорока, но из-за шрама точно определить возраст трудно. Глаза темно-голубые.

Нил хотел пошевелиться, но боль стала адской. «Мушкетная пуля, — подумал он. — И засела где-то глубоко».

— Кто вы? И должен предупредить: ваша жизнь зависит от вашего ответа.

— Нил Форбс.

— Вы Брэмур?

— Да.

— Дьявол меня побери! — Незнакомец наклонился, перевернул Нила и довольно бережно расстегнул его плащ и сюртук.

Потом, вынув нож, распорол окровавленную штанину.

— Одна пуля попала в бедро.

— И что из этого следует? — спросил второй. — Почему его нельзя прикончить?

— У меня для этого есть свои резоны, Берк, — ответил человек со шрамом. — Помоги мне оттащить его от дороги. Вообще-то больше дураков нет ездить по ней ночью, но кто знает…

Если бы Нил не чувствовал себя так ужасно, ему бы не понравилось, что его причислили к дуракам. Он не знал, почему упоминание о титуле изменило первоначальные кровожадные намерения человека со шрамом, но ссориться с ним сейчас было ни к чему. Ему еще столько надо сделать дел на земле и столько долгов уплатить до встречи с творцом!

— Вы сможете встать?

Нил попытался, но из раны хлынула кровь, и боль стала настоящей пыткой. Тем не менее он приподнялся, а русоволосый со шрамом взял его под мышки и поставил на ноги.

— Да вы увесистый! Берк, помоги мне.

Второй подошел к Нилу с другой стороны, и вдвоем они оттащили его от дороги. Боль, словно огонь, жгла все тело, в голове стучало молотом, но все же в мозгу его вертелись вопросы: что это за женщина, которая, очевидно, наслала на него убийц? И почему человек, пытавшийся его убить, теперь спасает ему жизнь?

— Достань мою фляжку, — сказал незнакомец Берку. — Я должен извлечь нулю.

— Зачем? Вы ведь только что хотели убить меня?!

— Я не знал, что вы Брэмур. Нам сказали, что едет какой-то английский богач с шотландским золотом в карманах.

— И вы стреляли, не зная точно, в кого?

— Но это лучше, чем самим быть застреленными. Или — повешенными. Да и денег у меня совсем не густо. Подошел Берк с фляжкой и мушкетом в руках.

— Дай ему глотнуть. Не хочу, чтобы его слышала вся английская армия.

— Кто вы? — спросил Нил.

— Человек, который пытается выжить, — ответил бандит с хорошо подвешенным языком. — У вас в кармане червонная дама и валет пик. Можете считать, что я — король.

— Король бандитов?

Человек пожал плечами и протянул фляжку:

— Глотните, и как следует, Брэмур. Боль будет адова.

Нил глотнул, и как следует. Он знал, что ему предстоит.

Нестерпимая боль накатывалась волнами, так что иногда он терял сознание. Да и крови он потерял слишком много. Голос убийцы и благодетеля звучал все глуше и отдаленнее. Между зубами ему вставили деревяшку, и он покорно ее стиснул, как было сказано. А потом глаза его застлал кровавый туман, и Нил погрузился во тьму.

Брэмур уехал, и Джэнет гадала, вернется ли он когда-нибудь. Он даже не попрощался… Неужели можно так не верить кому-то и одновременно отчаянно желать этого человека?

Люси доложила, что рано утром маркиз встречался с Реджинальдом. Горничная слышала, как Реджи что-то выкрикивал, но слов не разобрала. А голоса Брэмура вообще не было слышно, а это означало, что он не кричал. Но он никогда не кричит. Почему? От равнодушия?

Джэнет понимала, что надо принять его предложение помощи и извлечь из него максимальную пользу. Он мог обеспечить ее свободу и возможность произвести в Лохэне перемены к лучшему. Он мог дать ей все, чего бы она ни попросила. Но он не мог ей дать то, чего она жаждала.

Джэнет выбранила себя за жадность. Месяц назад она и мечтать не смела о том, что имеет сейчас. И прежде всего у нее есть ее дети. Но она не могла не вспоминать и о понесенных за эти годы потерях. Отец, брат Александр, друзья. Сколько их было — и все ушли! Некоторые пали при Куллодене. Других согнули в бараний рог, они испытали гонения и со стороны англичан, и со стороны своих же соотечественников. Так почему же отсутствие одного предателя-шотландца причиняет ей боль?

Сегодня она встала позднее, чем обычно, — когда ее разбудил голодный крик Колина, давно уже рассвело.

Джэнет позавтракала вместе с девочками, стараясь спокойно отвечать на вопросы: «А тот джентльмен уже уехал?», «А когда он снова приедет?» Странно, однако: девочки огорчились, что он уехал, не попрощавшись с ними. Затем она пошла проведать, что делает Тим, и обрадовалась, увидев в конюшне Кевина.

— Тим сказал, что вы меня спрашивали, — сняв шапку, обратился к ней Кевин.

— Да, спрашивала и очень рада снова тебя видеть. И запомни: никто, кроме меня, не может тебя уволить.

— Я вчера видел в деревне Макнайта, пьяного. Говорят, с тех пор как его выгнали, он все время пьет. Он сказал, что это вы, миледи, во всем виноваты и что он еще рассчитается с вами.

— Неважно. Вы с Тимом сумеете вдвоем навести в конюшне порядок?

— Конечно, миледи. Теперь, когда у животных есть овес, они повеселели. А Тим сейчас поехал раздавать семена. Вы это замечательно придумали.

— Арендаторы должны получать семена для посева. Кевин как будто даже поразился, услышав такое, но промолчал.

— А Люси знает, что ты вернулся?

Кевин смущенно заморгал, а потом ухмыльнулся:

— Ага. Я еще утром повидался с ней.

— Надеюсь, намерения у тебя честные?

— Разумеется, миледи! Теперь, когда у меня с работой все в порядке, хочу просить ее руки.

— И я готова дать тебе благословение. А что маркиз? Когда он уехал?

— Сегодня на рассвете. И оставил для вас вот это. Кевин подал ей письмо с гербовой печатью Брэмуров.

— Не хотите, чтобы я оседлал для вас кобылку, миледи? Или приготовил фаэтон?

— Нет, — ответила Джэнет, крепко сжимая письмо, — не сейчас. — И поспешила к себе. Люси укачивала Колина.

— А где девочки?

— С ними сейчас Клара.

«Им нужна гувернантка», — подумала Джэнет. Эту мысль она уже высказывала однажды мужу, но он был решительно против. «Женщинам образование ни к чему», — отрезал он.

Но сейчас… сейчас она сама может все решать! Во всяком случае, надеется.

Джэнет развернула письмо и прочла:

«Я восстановил для вас кредит в деревенских лавках. Когда соберут первый урожай, вы сможете вернуть долг за семена без всяких процентов. Я все объяснил вашему деверю. Он понял, что последнее слово по всем делам в Лохэне — за вами. Если у вас возникнет необходимость видеть меня, вам нужно будет только сообщить об этом.

Брэмур».

Ничего личного. Холодное, деловое письмо… Джэнет захотелось разорвать его и выбросить, но вместо этого она огляделась в поисках укромного места. В одной из стен расшатался камень. Она отодвинула его и засунула письмо вглубь. А вдруг оно еще понадобится?

Итак, Лохэн принадлежит ей! Впервые в жизни она свободна поступать как хочет. Тогда почему же она испытывает в душе такую щемящую пустоту?

Тело жгла острая боль. Нил хотел бы забыться опять, но его мучили тяжкие видения. Он снова был под Куллоденом, слышал крики раненых, стоны умирающих, стук мечей и ужасный звук пронзаемой плоти.

И затем опять голос: «Женщина сказала, что при нем есть деньги». Кто знал, что сегодня утром он отправится в путь, и успел предупредить убийц? В Лохэне были три женщины, но, кроме Джэнет, никто не знал, что он собирается уезжать. И эта мысль причиняла боль сильнее, чем рана. — Брэмур!

Он старался снова окунуться в забытье, но чей-то голос продолжал настойчиво звать его. Зачем? Не все ли равно этому бандиту, жив он или умер. Да и зачем ему жить?

Но другой, внутренний, голос твердил: «Чтобы исполнить обещание, данное тобой в Брэмуре».

Во рту пересохло, веки отяжелели, и он с огромным трудом разлепил их. Нога невыносимо болела, а все тело пылало от жара, хотя было холодно.

Кто-то вытер ему влажной тряпкой лицо. Прикосновение было довольно бережное, не то что раньше. Повернув голову, Нил с удивлением увидел девочку лет тринадцати. С другой стороны стоял мужчина со шрамом.

— Ну, Брэмур, проснулись наконец?

Нил шевельнулся и едва подавил стон. Нельзя показывать, как он слаб, человеку, который его подстрелил и желал ему смерти. Что же все-таки его остановило?..

— Почему при вас были эти карты? — спросил незнакомец.

Карты… Именно эти карты по неведомой причине спасли ему жизнь. Карты — его имя. Титул. А другие карты он развеял по ветру, повинуясь какому-то внезапному капризу судьбы.

— Что вам от меня нужно?

— Кто-то очень желал вашей смерти, милорд, так как нам сообщили, что богатый джентльмен проедет по здешним местам, — насмешливо сказал мужчина.

— И почему же… меня не убили?

— Нет, это вы сначала ответьте на мой вопрос. О картах.

— Они мне понравились.

— Не очень убедительно.

— Где я?

— В пещере, далеко от английских солдат и от их шотландских пособников, так что на помощь не надейтесь.

— Я и не надеялся… никогда.

— Вы, очевидно, воевали под Куллоденом. Против Камберленда или за него?

— Против.

Нил знал, что иной ответ будет стоить ему жизни. Этот человек — явно якобитский беглец. И к тому же — бандит.

— Мудрый ответ, милорд. Ответь вы иначе — и вас уже не было бы в живых.

— Не понимаю, почему я еще жив.

— Ну вы не слишком-то надейтесь на лучшее, милорд. Еще все может случиться… Но дело в том, что имя Брэмур кое-что значит в этих местах. А уж когда я увидел у вас пикового валета…

Нил снова пошевелился. Господи, как хочется пить!

— Воды…

Мужчина кивнул. Девочка быстро вскочила, куда-то исчезла и через несколько секунд появилась с полной кружкой. Бандит приподнял голову Нила и приблизил кружку к губам, но так, чтобы Нил не мог отпить.

— Вы еще не ответили на мои вопросы.

Нил закрыл глаза. Этот человек явно считал, что он как-то связан с Черным Валетом. Но он не будет присваивать себе заслуги Рори и пользоваться их родством.

— Откуда вы ехали? — продолжал расспрашивать незнакомец.

Нила вопрос удивил.

— Из Лохэна. Это недалеко от Инвернесса. Неужели вам не сообщил этого ваш… информатор?

— Какой информатор?

— Вы же сами сказали… Женщина, сообщившая, что у меня при себе много денег.

— Но я сам с ней не говорил и понятия не имею, откуда она. Один из моих… товарищей сказал, что узнал об этом от высокопоставленного роялиста.

— От такого же вора, как вы?

— О да, он вор! Он просто не осмеливается разбойничать на больших дорогах и заставляет это делать других.

— Зато вы осмеливаетесь, — нахмурился Нил. — Устраиваете засады на шотландцев и убиваете их.

— Я убиваю предателей, — поправил его человек со шрамом.

— Убийство — всегда убийство.

Нил знал, что злит этого человека со шрамом, но не мог остановиться. А упоминание о женщине все еще его сильно беспокоило. И равнодушие этого человека к убийству как способу обогащения.

Нил вдруг подумал, что ведь и сам он много лет не дорожил жизнью людей. Ему нужно было только одно — одобрение маркиза. Сейчас у него было такое чувство, что, глядя на человека со шрамом, он видит самого себя. И это зрелище ему не нравилось.

— Вы не ответили на мой вопрос: зачем вам понадобилось извлекать пулю из моей ноги?

— А вы не ответили на мой: при чем тут карты? Нил пожал плечами:

— У многих есть карты.

— Но не пиковый валет! Вас только за одно это могли арестовать.

— Но у меня также есть и дама червей, — заметил Нил.

— Послушайте, хватит играть в прятки. Неужели вы действительно хотите умереть?

— Нет. Но я не Черный Валет. Он мертв.

— Откуда вы знаете?

— Его никто не видел уже несколько месяцев.

— А он мне так нужен! — неожиданно заявил бандит.

— Жалею, что разочаровал вас. Но я о нем ничего не знаю. К его удивлению, незнакомец поднес кружку ко рту Нила и дал ему глотнуть. Потом еще. Нил пил с жадностью.

— Спасибо.

Человек кивнул, поднялся и вышел из пещеры. Девочка снова подошла к Нилу и вытерла ему лицо.

— Как его зовут? — спросил Нил. Она пожала плечами:

— Мы зовем его Уилл, но никто не знает его настоящего имени.

— «Мы»?

— Нас здесь человек десять. Уилл нас защищает.

— Еще воды.

Господи, как ему хочется пить! И как ему жарко. Нил снова закрыл глаза. Что, если ему не суждено больше ничего сделать там, в поместье? У него нет наследников. Если он умрет, земли отойдут к короне, а потом их отдадут или продадут какому-нибудь англичанину, который прогонит всех арендаторов. И все пойдет прахом.

А Джэнет? Что будет с ней?..

Девочка принесла еще воды. Нил медленно пил, но боль все равно сжигала внутренности. Он готов был сейчас заключить любую сделку с богом. Ему нужно всего несколько месяцев. Год.

Но, может быть, стоит поторговаться с дьяволом?..

Уилл не знал, что остановило его руку. Убийство давно стало его ремеслом. Он сам едва не погиб под Куллоденом — у него было столько тяжких ран, что солдаты Камберленда, которые добивали раненых якобитов, прошли мимо, решив, что он мертв. Какая-то старуха, искавшая здесь сына, услышала его стоны, позвала на помощь и спрятала у себя в доме. Целый год он выздоравливал. Остался шрам, изуродовавший лицо, и уже никогда он не перестанет хромать. Однако больше всего его мучили воспоминания о сражении — о том, как в кровавой бойне погибали его друзья.

Он ненавидел англичан каждой каплей крови. И еще больше ненавидел их шотландских пособников.

Человек, которым он был когда-то, по общему убеждению, погиб. Теперь он зовется Уиллом. Семья его тоже погибла. Горечь утраты и ненависть к врагам изгнали из его души все другие чувства. Поэтому он жил и поддерживал жизнь в других тем, что убивал каждого встречного изменника-шотландца и каждого запятнанного кровью невинных англичанина, которые ему попадались. Он грабил их, все отдавая несчастным беженцам, которых встретил в горах Шотландии. Он надеялся, что сможет так или иначе доставить их в безопасное место, но из-за шрама его внешность слишком бросалась в глаза и запоминалась. Однако Уилл много слышал о Черном Валете и надеялся, что тот сможет позаботиться о несчастных, которых он подобрал. Больше он никому не верил, а денег, чтобы подкупить людей закона и помочь несчастным, у него не было. Оставалось только этого Черного Валета найти. Уилл не мог поверить, что его нет в живых.

Да, он вел жизнь убийцы и вора, но ему было все равно. Впрочем, и выбора не оставалось. Он убивал свои жертвы, не имея возможности брать их в плен или сохранять им жизнь, — из опасения, что они донесут на него.

Этот человек был первым, кого он пощадил. Все решила карта. Уилл понадеялся, что этот шотландец в темной одежде знает что-нибудь о Черном Валете.

Интересно также, почему он ехал из Лохэна? Уилл слышал об этом поместье и о Кэмпбеллах слышал, но не знал, что сообщение о богатом путешественнике поступило оттуда. Уилл был осторожен, и Берк обычно получал сообщения из третьих рук — в данном случае от человека по имени Бэйн! Тот, в свою очередь, ссылался на какую-то леди, явно понимавшую всю опасность распространения слухов.

Эти слухи могли исходить и из Лохэна — но кто эта леди?

Уилл снова подумал о человеке, которого чуть не убил. То, что маркиз Брэмур как-то связан с Черным Валетом, он опять-таки почерпнул из слухов, передававшихся шепотом.

А с виду обычный человек, такой же, как все. Одет просто, но одежда из ткани очень хорошего качества. И то, что он не пускал пыль в глаза, свидетельствовало в его пользу. Он ни о чем не просил, не умолял, не давал неисполнимых обещаний и вообще — вызывал симпатию. Жаль, что рана у него такая глубокая, опасная. Без помощи этот человек, скорее всего, умрет.

Не велика потеря! Еще один шотландец-предатель.

Но ведь его смерти хотел кто-то из роялистской среды.

Почему? Загадок Уилл не любил. И ему не нравилось, что он колеблется. С какой это стати он беспокоится о жизни или смерти врага? Совесть свою он похоронил давным-давно. И все же этот вопрос не давал ему покоя. Не графиня ли Лохэн хотела его погибели? Или вдовствующая графиня? Однако этот самый Брэмур так же немногословен и осторожен, как он сам. Даже если знает, ни за что не скажет.

Но без помощи он, конечно, умрет. Той старухи, что когда-то выходила Уилла, уже нет в живых — ее убила пьяная английская солдатня. Старуха прятала Уилла в заброшенном амбаре, и он все слышал, но помочь ей был не в состоянии. И это до сих пор его мучило.

Наконец Уилл принял решение. Он передоверит судьбу Брэмура графине Лохэи. Если она хочет его смерти, так тому и быть. А если нет, то она, возможно, его спасет. Ну а если уж Брэмур выживет, Уилл потребует от него за это очень большие деньги!

11

Вечером Джэнет возвращалась верхом из поездки к двум последним на этот день арендаторам. Всего осталось двадцать семей из сотни с лишним. Она не знала их всех лично, но что они за люди — ей было известно: гордые, работящие, преданные своей семье и земле. Такие же, как те, что жили на землях ее отца. Отец знал каждого из своих арендаторов. Они всегда приходили на все их семейные торжества: в дни рождений, свадеб и похорон. Они любили эти угрюмые, неласковые, но прекрасные горы и очень дорожили своими шотландскими обычаями: всеми этими пледами, юбками, волынками и танцами. Все они были членами их семейного клана, во главе которого стоял отец — один из немногих лендлордов, кто чувствовал, что должен заботиться о своих арендаторах. Однако еще до Куллодена традиции стали меняться. Кровавая куллоденская трагедия только ускорила процесс распада связей.

Все-таки если она знала всех на земле отца, то в Лохэне Джэнет не знала почти никого, хотя и жила здесь уже три года. Аласдэру было безразлично, как живут его арендаторы, но теперь в ее власти все это переменить. И она ездила по окрестностям и убеждала людей остаться — раздавала семена, разрешала охотиться и ловить рыбу, ничего не опасаясь. Она старалась снова вернуть давно утраченное доверие людей к хозяевам.

Одного из самых давних арендаторов, Макнанна, Джэнет сделала дворецким вместо уволенного Макнайта. Реджинальд и Луиза возражали — говорили, что у него нет необходимой выучки и вид как у оборванца, но Джэнет настояла на своем. Ей нужен был человек, которому она могла доверять, а Мак-нанну необходима была работа, чтобы содержать семью брата. Впрочем, если не считать этой размолвки, в доме после отъезда Брэмура воцарилось спокойствие. Реджинальд и Луиза были необычайно любезны, и Джэнет старалась тоже быть с ними приветливой. Оставалось только надеяться, что это затишье окажется более или менее устойчивым — хотя бы ради детей.

Стараясь поскорее добраться до дому, Джэнет пришпорила кобылу. Колина уже прикармливали коровьим молоком, но он все еще требовал материнского, и ее груди набухли и болели. Джэнет очень не хотелось разрывать эту теснейшую связь между ними, но дела Лохэна требовали все больше времени, и она понимала, что придется.

Джэнет решила ехать напрямик через поле, а для этого надо было преодолеть невысокую изгородь. Она пригнулась пониже к шее лошади, кобыла вытянулась в струнку и помчалась к изгороди. Внезапно седло сползло набок. Джэнет быстро высвободила ноги из стремян, натянула поводья, но кобыла испугалась, сбилась с ноги, и в конце концов Джэнет оказалась на земле.

Оглушенная падением, она некоторое время смотрела, как лошадь мчится в сторону конюшни, потом пошевелила руками, ногами. Больно, однако все как будто цело. Джэнет поднялась, похромала к седлу и осмотрела его. Подпруга лопнула, вся лошадиная сбруя износилась и, как все в Лохэне, пребывала в запущенном состоянии. Если бы подпруга разорвалась в момент прыжка, все могло бы окончиться роковым образом.

«Не надо об этом думать!» — приказала себе Джэнет, однако не думать не могла. Если она умрет, что станется с ее сыном? Джэнет вспомнила о таинственной фигуре на парапете. Она ничего об этом не рассказала Брэмуру, и напрасно.

Джэнет вздрогнула.

Но ведь это случайность — то, что она упала?

Она выпрямилась и, пошатываясь, сделала шаг, другой. До конюшни было полмили, но, наверное, кто-нибудь выедет ей навстречу, когда лошадь без седла вернется в стойло. Может быть, подождать? Или все-таки идти? И вдруг она подумала о Колине. А что, если она кому-то мешает и падение было подстроено? Но если мешает она, то мешает и ее сын!

Джэнет повесила на руку разорванную подпругу — надо будет показать ее деревенскому кузнецу — и, преодолевая боль во всем теле, захромала в сторону замка. Поскорей бы взять Колина на руки, прижать его к груди, увериться, что ему ничто не угрожает!

Нил бредил и громко звал Джэнет. Она была рядом с ним в обрывках кошмарных сновидений. Он видел ее на Куллоденской равнине, раненую, окровавленную. Кто-то подходил к ней с мечом, и он попытался загородить ее собой, но что-то помешало. Джэнет окружили. Повсюду была кровь — его, ее.

— Брэмур!

Он попытался было открыть глаза, но веки были неподъемные.

— Я отсылаю вас с Берком, — послышался голос Уилла. — Вам нужна медицинская помощь. Брэмур, вы меня слышите?

Голос был очень требовательным, и Нил попытался сосредоточиться.

— Если вам удастся выжить, то за вами будет должок.

Затем его потащили куда-то и перекинули через седло. Боль обожгла все внутренности. Нил хотел было запротестовать, но лишился и голоса, и воли. Он почувствовал, что его привязывают к седлу, а потом все происходящее утонуло в мареве кошмара, который сменился небытием.

Джэнет изо всех сил прижала к груди Колина, так что он даже захныкал. Не очень охотно она снова уложила его в колыбель. Джэнет не могла оторваться от сына с тех пор, как вернулась в замок.

Во дворе ее встретил Тим — увидев ее, он соскочил с лошади.

— Миледи, вы ранены?

— Нет, только ушиблась.

— Лошадь вернулась в конюшню без седла.

— Подпруга лопнула. — Она протянула ему седло. — Отнеси его к кузнецу, пусть починит. Но сначала попроси, чтобы он хорошенько осмотрел подпругу. Я хочу знать, почему она лопнула.

Тим испуганно округлил глаза, но ни о чем не спросил — к ним подбежала Луиза.

— Я так волновалась, когда лошадь пришла одна.

— А где Реджинальд?

— Он утром уехал по какому-то делу.

Не мог ли Реджинальд что-то подстроить с подпругой до своего отъезда? Луиза не смогла бы — она боится лошадей, близко к ним не подходит и в сбруе совершенно не разбирается.

«Да нет, это просто случайность», — решила Джэнет и тем не менее поспешила в детскую. Грэйс и Рэйчел читали, а котенок и щенок, свернувшись в общий клубок, спали на полу. Увидев ее испачканное платье и кровь, запекшуюся на руках, девочки застыли в ужасе, а Клара громко ахнула:

— Миледи, что случилось?

— Ничего страшного, просто упала с лошади. И хотела сперва убедиться, что у вас все в порядке, прежде… чем переодеться.

Подбежала Рэйчел:

— Но у тебя кровь.

— Немного оцарапалась, миленькая. — Джэнет, наклонившись, обняла девочку. — К этому надо быть всегда готовой, когда ездишь верхом. И знаешь что? Присмотрю-ка я пони для тебя и Грэйс, пора вам тоже учиться.

Эта мысль только что пришла ей в голову, но пони у девочек будет. Не надо, чтобы они боялись лошади из-за того, что она упала. Верховая езда — это такое удовольствие.

Рэйчел обрадовалась, но Грэйс смотрела недоверчиво, как всегда. Эта девочка всегда находила предлог для беспокойства. Джэнет приподняла пальцем ее подбородок.

— Со мной правда все в порядке. Это всего лишь небольшое приключение. Сейчас приму теплую ванну, а потом мы вместе поужинаем, хорошо?

— О да! — воскликнула Рэйчел, а Грэйс серьезно кивнула. Джэнет нагнулась и взяла Колина на руки. Сегодня она не могла расстаться с ним ни на минуту.

— Пойду попрошу кухарку испечь пирог с мясом. — Девочки его обожали. — И закажу что-нибудь сладенькое.

Зайдя на кухню, она поднялась к себе. Люси уже приготовила горячую ванну.

Джэнет положила Колина на коврик, зная, что теперь за ним нужен глаз да глаз — он ползал повсюду. Сняв с помощью Люси платье для верховой езды, чулки, сорочку и панталоны, она погрузилась в ванну. Горячая вода жгла царапины, но это ерунда. Главное — она жива. Ее сын и дочери здоровы. Только это и имеет сейчас значение!

Вечером Джэнет попрощалась с девочками, уложила Колина в колыбель и подошла к окну. Легкие облака мчались по небу, освещенному луной и звездами. Джэнет присела на подоконник. А все же сегодняшнее падение — случайность или нет?.. «Без Брэмура скучно», — неохотно призналась она самой себе. Джэнет почувствовала себя одинокой и заброшенной, и не было силы его забыть…

А потом она увидела, что по дороге в Лохэн кто-то скачет. Да, это две лошади, одна в поводу. Вот они остановились у конюшни, и всадник наклонился над каким-то длинным свертком, лежащим на второй лошади. Через мгновение сверток упал на землю, всадник пустился рысью обратно, и вторая лошадь поскакала за ним.

Внезапно сверток зашевелился, и Джэнет вздрогнула. Дурное предчувствие сдавило ей грудь. Это не сверток. Это человек! Джэнет сбежала по лестнице и бросилась к лежащему человеку. Она сразу же узнала одежду Брэмура, но синяя ткань была в пятнах засохшей крови. На лице его чернела щетина, он бормотал что-то бессвязное. Джэнет кинулась в конюшню и разбудила Тима и Кевина. Тим пошел с ней, а Кевина она послала за новым дворецким.

Джэнет приложила ухо к груди Брэмура. Сердце его стучало как в лихорадке, он весь пылал от жара. Одна штанина была оторвана, и верхняя часть ноги забинтована. Прибежал Макнанн.

— Вы вместе с Тимом отнесите его на второй этаж, в комнату для гостей. А ты, Кевин, поезжай за врачом. Скажи ему, чтобы приехал как можно скорее!

Тим и Макнанн с трудом подняли Брэмура на ноги, втащили по лестнице наверх и положили на кровать. Джэнет шла за ними, холодея от страха. Кто его привез? И почему? И откуда такая страшная рана? Он уехал четыре дня назад, она думала, что он уже в Брэмуре…

Она склонилась над кроватью:

— Милорд! Милорд, вы меня слышите?

Он что-то опять пробормотал. Джэнет развязала намокшую кровью тряпку и увидела ужасную гнойную рану. Была еще одна рана, в плече, но она уже затянулась.

— Пожалуйста, оставайся с ним, — сказала Джэнет Мак-нанну, а сама поспешила в комнату мужа. Оттуда не успели убрать его одежду, и она взяла ночную рубашку и исподнее.

Макнанн помог ей переодеть Нила, через несколько минут появилась Люси с двумя ведрами очень горячей воды. С ней пришла Клара с настойками трав. Брэмур опять застонал, и Джэнет наклонилась к нему.

— Что такое, Нил? Что вы хотите сказать? — Впервые за восемь лет она произнесла его имя вслух.

— Джэ…нет? — еле слышно спросил он.

— Да, это я, Джэнет.

Она подошла к столу, намочила кусок ткани и обмыла ногу около воспалившейся зловонной раны, а затем саму рану. Господи, только бы воспаление не распространялось дальше! Только бы не началась гангрена! Очистив рану, она смочила ткань в масле и положила ее на рану, а потом дала ему попить.

— Теперь ему надо отдохнуть, но каждые три часа необходимо менять повязку.

— Я останусь с ним, — предложила Клара.