Черный Валет (№2) - Дама его сердца

— Просто я встретил на своем пути людей из рода Лесли. Алекс протянул ему руку:

— Я благодарю вас за все, что вы для нас делаете.

Нил тоже смущенно протянул руку. Он не хотел никаких благодарностей — ведь не исключено, что он обманет ожидания этих людей. Если окажется, что его идея неосуществима, тогда он мошенник. Возможно, он всех подведет под виселицу. Но Алекс крепко пожал ему руку, и он ответил ему таким же крепким пожатием.

— У вас найдется немного еды для меня и какой-нибудь корм для моего коня? Кроме того, мне просто необходимо несколько часов поспать, а затем надо будет ехать на побережье.

Алекс кивнул и повел Нила в пещеру. Там было темно и сыро, но в самом конце пещеры горел небольшой костер. В прошлый свой приезд Нил ненадолго заходил в пещеру, но дети тогда попрятались в ее глубине, и он практически их не видел. Теперь они уже не прятались, уверенные в том, что приехал действительно друг. И все же большеглазые худенькие личики выражали некоторую опаску. Один бог знает, что пришлось пережить этим детям в первый год после Куллодена, до встречи с Алексом!

Нилу дали миску овсянки, несколько сухарей и кружку скверного эля.

— Мяса у нас нет, — извинился Алекс.

— Мне оно и не нужно.

К нему подошла та самая хрупкая девочка, которая ухаживала за ним несколько недель назад.

— Алекс сказал, что вы хотите нам помочь, — сказала она дрожащим от волнения голосом.

— Надеюсь, что сумею, — ответил Нил. — А как тебя зовут?

— Софи Макспаррен.

Нил хотел бы узнать, что сталось с ее семьей, но в Шотландии сейчас лучше было об этом не спрашивать. Тем более у ребенка.

Софи села рядом с Нилом, но уже больше не заговаривала, а только внимательно его разглядывала. Ему хотелось обнять девочку, сказать ей что-нибудь ласковое, но он не имел на это права. Кто знает, может быть, при Куллодене он убил ее отца. Черт бы побрал все эти войны!

Когда Нил поспешно доел овсянку, к ним подошел Алекс.

Он опустился перед девочкой на колено и что-то ей сказал — что-то нежное и утешительное. И это человек, который хладнокровно собирался его убить!

Алекс показал Нилу уголок в дальнем конце пещеры, где он мог бы поспать, и увел девочку с собой. Нил закрыл глаза. Черт побери, он все-таки устал, а впереди снова долгая поездка. Сегодня вечером необходимо уехать.

Джэнет приближалась к замку Брэмур, испытывая противоречивые чувства. Сопровождающие, которых для нее Нил нанял в Эдинбурге, были вежливы и уважительны. Но когда они остановились на ночлег в той же гостинице, в которой они с Нилом ночевали на пути в Эдинбург, Джэнет пожалела об этом. Она слишком хорошо помнила каждый час этой поездки вдвоем и чувство дружеской поддержки, которое испытывала, хотя Нил тогда все больше молчал.

Как же она по нему скучала. Скучала по его рукам, которые так нежно обнимали ее, по его серьезным глазам, по его губам… Она ясно видела его лицо таким, каким оно было, когда он рассказывал о своей матери, и сердце ее разрывалось от боли.

И еще она очень соскучилась, просто невероятно соскучилась по детям. Ей поскорее хотелось взять на руки сына, спеть колыбельную девочкам. Ей так хотелось сжать их в объятиях, снова насладиться выражением счастья на их личиках!

И еще она мечтала увидеться с Алексом, прежде чем он покинет Шотландию и навсегда уйдет из ее жизни.

Сердце ее разрывалось на три части, но истинная правда заключалась в следующем: она должна быть с теми, кто не может себя защитить.

Они достигли Брэмура перед вечером. Не ожидая, когда сопровождающие помогут ей спешиться, Джэнет спрыгнула на землю и почти что бегом бросилась к входной двери. Она сама ее открыла, но тут неизвестно откуда явился Торкил. Его мрачное лицо немного просветлело при виде Джэнет.

— Как дети? — спросила она.

— Сияют как божий день, — улыбнулся он и, поколебавшись, добавил: — Приезжали какие-то всадники, сказали, что их послал ваш деверь. Они хотели забрать маленького лорда. — Он горделиво расправил плечи. — Но я нацелил на них свой мушкет, и юноша Кевин тоже. Ну и, конечно, те люди, которых маркиз здесь оставил, тоже взяли их на прицел.

Сердце у Джэнет едва не выпрыгнуло из груди. Она должна была бы этого ожидать. По крайней мере Нил этого ожидал.

— Благодарю тебя, — сказала Джэнет, коснувшись руки Торкила, а затем, повернувшись к сопровождающим, объяснила: — Эти люди меня охраняли. Маркиз обещал им за это двадцать фунтов, хорошее вино и вкусную еду.

Торкил кивнул:

— Девочки очень обрадуются, что вы приехали. А об этих джентльменах я позабочусь.

Джэнет повернулась к солдатам:

— Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Один из них вспыхнул от удовольствия:

— Это была честь для нас — сопровождать вас, миледи!

Больше Джэнет уже не могла вытерпеть и взбежала по лестнице с торопливостью, не подобающей знатной даме. И прежде всего бросилась в детскую. Вся четверка была здесь. Колин на полу играл с Самсоном, Грэйс читала, две другие девочки рисовали, вымазавшись красками. При ее появлении все трое вскочили. Колин поднялся на ножки, держась за стол, постоял немного, а затем оттолкнулся от опоры, протянул к Джэнет обе ручонки и сделал к ней шаг. Джэнет подхватила его — иначе он бы упал — и крепко прижала к себе.

— Ах ты, мой малыш прекрасный! — воскликнула она прерывающимся голосом.

Сын сделал свой первый, неуверенный шаг! Первый, который она увидела. А может быть, он самый первый шаг сделал без нее? Как бы ей хотелось не пропустить ни одной вехи в его жизни!

Все еще крепко прижимая его к груди, Джэнет наклонилась, чтобы девочки могли ее тоже обнять и поцеловать. Как всегда, поцелуй Аннабеллы был самым мокрым и энергичным. Когда Джэнет стала их мачехой, именно Аннабелла первая — решительно, без всяких колебаний — поцеловала ее. Грэйс для подобного признания потребовалось больше времени, но сейчас и ее глаза сияли радостью при виде Джэнет.

— Там, на дворе, кое-что имеется специально для тебя, — улыбнулась Джэнет, положив руку на плечико Грэйс. Грэйс округлила глаза.

— Пони?!

— Да. Подарок от маркиза.

С минуту Грэйс стояла неподвижно, словно не верила своим ушам. Джэнет с грустью подумала, что от родного отца девочка подарков никогда не получала — Аласдэр всегда твердил, что у него нет денег на разные пустяки. А она сама могла подарить Грэйс только перешитое из старья платье и самодельную куклу.

— А нам можно покататься на пони? — спросила Аннабелла.

— Ну, мне кажется, пони Грэйс очень устала за дорогу, но мы можем сходить посмотреть на него.

И тут вдруг Клара, стоявшая за девочками, отрицательно покачала головой! Это было редкостью, чтобы няня Клара в чем-нибудь отказывала девочкам, и Джэнет, поколебавшись, сказала Грэйс:

— Нет, сначала разыщите Люси и скажите, что я приехала, хорошо? А потом я пойду посмотреть на пони вместе с вами. Грэйс была явно разочарована.

— Я сейчас к вам приду, — пообещала Джэнет.

Грэйс неохотно кивнула, взяла за руку Аннабеллу и пошла к двери. Рэйчел за ними. Клара закрыла за девочками дверь и тихо объяснила:

— В замок приезжали какие-то люди, чтобы забрать Колина. Сказали, что выполняют поручение его дяди. Но Торкил им этого не позволил. А потом Джеми видел, как эти люди шныряют по деревне. Теперь мы девочкам не разрешаем и шагу сделать одним.

Джэнет еще крепче прижала к себе Колина. Девочки в глазах Реджинальда ценности не представляли, но их можно было похитить, чтобы потом поторговаться с нею, заманить ее снова в Лохэн. Реджинальд знал, что она любит их не меньше, чем Колина. Неужели люди Реджинальда все еще где-то поблизости и надеются завладеть Колином? Джэнет погладила Клару по плечу.

— Спасибо тебе!

— Да они мне как родные, — засмущалась девушка.

— Мы будем очень осторожны, — заверила ее Джэнет.

Теперь она была очень рада, что не отправилась сопровождать Нила, а сразу вернулась в Брэмур. Конечно, хорошо бы, Нил тоже был сейчас в Брэмуре, но он позаботился о надежной охране для обитателей замка. Как бы то ни было, с Колина она не спустит глаз, пока Нил не вернется.

А когда же они вернутся в Лохэн? Ей что-то уже совсем не хотелось туда возвращаться… Но, как бы то ни было, Лохэн — наследственное владение, принадлежащее Колину, и она должна отстаивать и защищать его права, чего бы ей это ни стоило.

Все еще держа на руках непоседливого Колина, Джэнет спустилась в кухню, где девочки разговаривали с Люси. У всех троих в руках были морковки.

— Приятно видеть, что вы вернулись. — Люси присела в церемонном реверансе.

— Даже несмотря на то, что работы тебе прибавится? — поддразнила ее Джэнет.

— Да я тут просто не знала, чем заняться.

— А как же Кевин? Он тебе не помогал найти занятие?

— Ох, помогал, миледи… — И Люси покраснела до корней волос.

— Спасибо тебе, что ты так усердно помогала Трильби и Кларе приглядывать за детьми. Я всем вам привезла конфет.

— О, миледи! — Люси широко ухмыльнулась.

Все так же, с Колином на руках, Джэнет вывела девочек во двор. Не то Джеми, не то Кевин уже отвели пони в конюшню, и они все пошли туда. Кевин успел расседлать ее кобылку, лошади сопровождавших ее солдат тоже уже отдыхали в стойлах. Эти двое, Кевин и Джеми, явно подружились, им хорошо работалось вместе.

Грэйс подошла к пони и погладила его по бархатистой шее, а Рэйчел и Аннабелла громко восторгались новой лошадкой, которая, казалось, понимала, что находится в центре всеобщего внимания, и кокетливо на них поглядывала. Сияющая Грэйс протянула пони морковку, тот захрустел ею, а потом шумно фыркнул, мазнув губами по пальцам девочки. И Грэйс весело засмеялась, отчего сердце у Джэнет невольно сжалось: это было большой редкостью, чтобы Грэйс так беззаботно веселилась.

Кевин приветствовал Джэнет улыбкой до ушей.

— А милорд не приехал? — спросил он.

— Нет, — огорченно ответила Джэнет, отметив про себя, что у Нила появился еще один друг. — Он приедет через несколько дней. Дай моей кобылке побольше овса, когда она остынет. И другим тоже.

— А ваша охрана надолго останется?

— Нет, они завтра уедут, а ночевать будут в главном зале. Девочки подошли каждая к своей лошадке, и Джэнет тихо спросила:

— Как ты считаешь, нам нужна дополнительная охрана? Кевин, по-видимому, был очень польщен, что его мнением интересуются.

— Нет, миледи. Мы сами сумеем защитить Брэмур, но я на вашем месте не ездил бы на прогулки без сопровождения.

Джэнет кивнула. Она очень хорошо помнила, что подпругу могут перерезать. Но, кроме того, она больше не собиралась оставлять детей одних, даже совсем ненадолго. Нил был прав. Как могла она столь небрежно относиться к его предупреждению?

Подбежала Аннабелла:

— А можно мне покататься? Кевин сказал, что когда ты приедешь, то будет можно.

— Прекрасная мысль, — весело отвечала Джэнет, — но только во дворе. Пони Грэйс, наверное, устал от дальней дороги.

— Я могу и подождать, — пробормотала Грэйс, но в глазах ее вспыхнуло разочарование.

— Ну, круг-другой на площадке ему по силам. Джэнет подсадила Аннабеллу, Кевин помог сесть на пони Грэйс, потом Рэйчел. Все трое выехали на площадку для моциона. Лицо Грэйс сияло от счастья, и Джэнет мысленно благословила Нила за то, что он не забыл о своем обещании и нашел время его исполнить. Она ведь знала, как он торопился отправиться в путь из-за неотложных дел и тем не менее сдержал обещание, данное маленькой девочке.

Да, он был из тех людей, из тех мужчин, которые всегда держат обещания. Теперь она могла это сказать с уверенностью, хотя было больно вспоминать о том, что он ей рассказал. Какая решимость и вместе с тем беззащитность перед волей судьбы сквозили в его взгляде, когда он сказал, что любит ее, но жениться на ней никогда не сможет!

А вдруг он все-таки ошибается, и сумасшествие вовсе не является его наследственной болезнью? От слуг Джэнет уже успела узнать, что старый маркиз был жестоким и эгоистичным человеком. Он, и минуты не колеблясь, разрушил бы счастье своего племянника, только бы его сын Дональд не лишился приданого Джэнет Лесли. Он ведь не подозревал, что она решила отказать Дональду и что отец не стал бы противиться ее выбору.

Любовно глядя на дочерей, сжимая в объятиях сына, Джэнет решила получше узнать все относящееся к родословной Нила. Должен ведь кто-то знать об этом досконально! И начнет она сегодня же вечером — поговорит обо всем с Торкилом. Окрыленная надеждой, Джэнет почувствовала, как у нее словно камень упал с души, и она радостно улыбнулась в ответ своим девочкам.

Нил сидел за столиком в таверне «Пеликан», вертя в руках уже шестой стакан эля. А может, и седьмой. Бог свидетель, он уже провел здесь достаточно времени, чтобы прикончить все здешние, довольно скромные, запасы напитков! Он с самого начала спросил коньяк, но ему было сказано, что коньяка сейчас нет, однако при этом намекнули на возможность угоститься им в недалеком будущем.

Одного намека Нилу было достаточно — человек из Эдинбурга не обманул. С другой стороны, тот знал, что его ждет солидное вознаграждение, если его информация окажется точной.

Да, денег он в последнее время тратит безбожно много, швыряет их налево и направо, чего прежде за ним никогда не водилось. Даже став хозяином огромных земельных владений, Нил тратил с пользой каждый пенс — только на самое необходимое для хозяйства, да и то старался быть как можно экономнее. Деньги слишком дорого ему достались. Он никогда и вообразить не мог, что будет швыряться ими. А теперь он платил огромные деньги за нужные сведения, купил трех пони, нанял охранников, дал солидную сумму Алексу на его сирот и еще готовился заплатить кучу денег за их бегство во Францию. Может быть, он уже сошел с ума? А может, впервые за все время жизнь для него обретает смысл?..

Два дня Нил сидел в таверне, внимательно следя за тем, кто приходит и уходит. В Эдинбурге ему сказали только, что хозяева таверны связаны с контрабандистами. Больше тот человек в Эдинбурге ничего не знал, однако Нил надеялся, что этих сведений окажется достаточно. Но ведь нельзя же просто подойти и спросить: «Вы промышляете контрабандным спиртным?» — и не получить пулю в живот в награду за любознательность. Поэтому Нил сидел, ждал и наблюдал — и прошлым вечером, и позавчера. Он сидел до закрытия заведения, притворяясь пьяным, а потом, шатаясь, отправился в гостиницу. Каждый вечер в таверне было полно посетителей, и все, казалось, знали друг друга. На Нила никто не обращал внимания — его явно не желали принимать в компанию. Хозяину он объяснил, что у него в конце недели кое с кем назначена встреча и поэтому он снял номер в ближайшей гостинице, но это не прибавило доверия. Очевидно, его прекрасного покроя сюртук, хотя и в пятнах, отпугивал от него других посетителей.

Нил все время замечал на себе уклончивые взгляды и чувствовал, что внушает подозрения. Кроме того, что он спросил о коньяке, Нил ничем не выдавал своего интереса к контрабанде, но все присутствующие явно знали, чего ему надобно.

Хозяин таверны крикнул, что заведение закрывается. Получалось, что оно закрывается на час раньше обычного, и вскоре таверна опустела — тоже скорее, чем накануне.

Нила укололо предчувствие.

— Еще одну! — пробормотал он заплетающимся языком. Кроме него, в таверне уже никого не осталось.

— Нет, — неприязненно покосившись на него, отрезал хозяин. — Мы все отсюда уходим. Нил не знал, что предпринять.

— Но я не желаю уходить!

— А мне плевать, чего вы желаете. Убирайтесь, пока мои парни вас не вышвырнули!

Нил, спотыкаясь, поднялся, бросил на хозяина мутный взгляд и, шатаясь, направился к двери. Выйдя, он прислонился к стене дома. Кучка людей на противоположной стороне улицы явно за ним наблюдала. Нил притворился, что с трудом держится на ногах, и повернул к гостинице. Однако вместо того, чтобы войти, он проследовал до следующего поворота и затем вернулся к таверне кружным путем. Держась в тени, он подошел к черному ходу «Пеликана». Там стоял, явно настороже, какой-то толстяк. Нил все понял — сегодня была та самая ночь! Нет смысла расспрашивать кого-нибудь из таверны: они все соблюдают крайнюю осторожность. Черт побери! Значит, единственная надежда что-либо разузнать — самому ехать на побережье.

Нил быстро вошел в гостиницу и поднялся к себе в номер, где оставил седельные сумки, но, войдя, сразу же понял, что в комнате он не один. Седельных сумок не было там, где он их оставил, и, закрыв дверь, он увидел человека гигантского роста, нацелившегося в него мушкетом.

— Наверное, я не туда попал, — пробормотал Нил.

— Нет, туда, сэр. — Незнакомец сверлил его взглядом. — Кто вы такой, черт побери?

— Я тот, который хочет кое о чем договориться, — ответил без обиняков Нил.

— Договориться о чем?

— Мне нужен корабль для товаров. Один приятель в Эдинбурге сказал, что я могу здесь найти то, что мне нужно.

— Так почему же было прямо не спросить в таверне?

— Спросить, нет ли, мол, у вас знакомых контрабандистов, и получить пулю в лоб?

Гигант еле заметно улыбнулся.

— Кто тебе сказал о нас?

— Я не знаю его имени.

— Высокий? Толстый?

— Нет.

— Значит, Тим. Ты уже и так слишком много знаешь.

— Но я хорошо заплачу за то, что знаю, если, конечно, мы сможем договориться.

— Ты один здесь?

— Да.

Нил знал, что, сделав такое признание, он подвергает себя опасности. Но не менее опасно было в данном случае и солгать. Очевидно, за ним следили с самого его приезда. Не поэтому ли таверна сегодня закрылась раньше — а вовсе не по той причине, что ожидался приход судна с контрабандным коньяком?

— Сколько заплатишь?

— Пятьсот монет.

— За проезд или за нужные тебе сведения?

— И за то, и за другое.

— Только у англичан и шотландцев-изменников водятся сейчас такие деньги.

Нил едва не выругался, но сдержался — тем более что перед ним замаячила надежда. «Шотландцы-изменники». Эти слова могли означать только одно: контрабандисты сочувствуют якобитам.

И тогда он сказал правду:

— Есть несколько якобитов, которых надо переправить во Францию. Точнее, двое взрослых мужчин и десять детей. Я должен договориться об их переезде.

С минуту человек все так же пристально вглядывался в него, потом пожал плечами:

— Я отведу вас к месту встречи. Но если Француз прикажет вас убить, вы скоро будете кормить рыб.

Нил кивнул в знак того, что все понял и согласен.

Гигант жестом указал ему на дверь, и Нил повиновался, не зная, доживет ли он до утра.

25

Девочки ужинали в большой замковой столовой, здесь же восседал и Колин, болтавший что-то на одному ему понятном языке. Джэнет решила, что настало время учить девочек хорошим манерам, Муж не позволял им есть в столовой Лохэна, опасаясь за хрусталь и фарфор, а после его смерти она не хотела сажать их за общий стол с Реджинальдом, Луизой и Марджери. А вот теперь самое подходящее и удобное для этого время.

Была у нее также и другая причина. Ей хотелось подольше задержаться в столовой и вызвать Торкила на разговор о маркизе Брэмуре. Он обязательно должен что-то знать о его семье — Трильби ей сказала, что маркиз привез его со своего родного пепелища.

Джэнет, конечно, могла вызвать Торкила к себе и допросить, но ей не хотелось так поступать со стариком. Надо начать разговор самым естественным и непринужденным образом — так, чтобы он не доложил потом маркизу, будто она бесцеремонно сует нос в его личные дела. Хотя именно это она и собиралась сейчас сделать, зная, что он питает слабость к Колину и девочкам.

Ужин между тем проходил не совсем гладко. Аннабелла разлила молоко и объявила, что не хочет есть! Рэйчел, как заводная, все расспрашивала о маркизе — где он, что он и когда вернется, — а Грэйс просто гоняла еду по тарелке.

— Где Нил? — капризно спросила Аннабелла. — Хочу, чтобы он поскорее приехал.

«Нил?» Джэнет вопросительно подняла брови.

— Он — милорд, маленькая. Говоря о нем, надо обязательно упоминать его титул.

— А он сказал, чтобы я называла его Нил! — запротестовала Аннабелла, готовая вот-вот заплакать.

— Это правда, — подтвердила Грэйс. — Я слышала, как он это говорил.

Джэнет даже немного растерялась. Как все это понимать? Но в следующую минуту Рэйчел уронила на пол серебряную ложку, и Грэйс стала ее отчитывать за неаккуратность. Бедняга Торкил сновал вокруг, поднимая и заменяя ложки, вытирая лужицы молока, пока Джэнет старалась уговорить девочек ничего не оставлять на тарелках. Но они скучали по Брэмуру, им хотелось покататься на пони за пределами конюшенного двора, и они не понимали, почему вдруг появилось столько запретов и им ничего нельзя.

Джэнет и Клара по очереди кормили Колина. Перед ним стояла своя собственная мисочка с овсяной кашей, которую он с упоением раскидывал ложкой по всей столовой, так что Тор-кил не успевал за ним убирать.

Когда ужин закончился, Джэнет отдала Колина Кларе, чтобы она отнесла его в детскую, умыла и переодела. Трильби, которая нашла свой особый подход к девочкам, увела их спать, а Торкил все продолжал наводить чистоту в столовой. «Но ведь он уже слишком стар, чтобы сгибаться в три погибели и отскребать полы!» — подумала Джэнет, взяла тряпку и стала ему помогать.

— Миледи! — в ужасе воскликнул старый слуга.

— Это мой сын напачкал, а мне уже очень надоело сидеть сложа руки. Трильби, кстати, говорила, что маркиза Бета тоже сама иногда мыла полы.

— Ну меня тогда в Брэмуре не было, — ответил Торкил очень неодобрительно, еще усерднее принимаясь скрести пол.

— А когда ты приехал?

— Восемь месяцев назад, после того как маркиз унаследовал свой титул.

Торкил явно освоился в Брэмуре за эти восемь месяцев. Он не давал спуску другим слугам — песочил и распекал их вовсю. И они, конечно, жаловались, но с лукавым блеском в глазах, потому что всем он нравился, этот ворчливый, но добросердечный Торкил, который очень ответственно относился к своим новым обязанностям дворецкого.

Джэнет тоже усерднее стала оттирать пятна.

— А где же он тебя отыскал?

— В своем старом доме у моря.

— Расскажи мне, что это за дом.

— Да чего там рассказывать! Большой, темный. Совсем развалюха.

— Милорд сказал, что все его родные давно умерли. Торкил нахмурился:

— Да, так оно и есть. Его мать умерла, когда он еще совсем мальчуган был, а отец ее, старый лорд, умер вскорости после нее.

— И других наследников не осталось?

— А там и наследовать-то было нечего. Замок совсем разрушился, земли истощились напрочь. Старый хозяин был весь в долгах. После его смерти все отобрали в королевскую казну за неуплату налогов. Да никто и не захотел выкупить замок. Место это проклятое — так все говорили.

— Почему же? — спросила Джэнет с деланным спокойствием.

Торкил пожевал губами, и глаза его затуманились.

— Потому что наша леди бросилась в море с башни замка. И он отвернулся, словно и так сказал слишком много.

— Милорд рассказывал мне о своей матери, — тихо заметила Джэнет.

Торкил прищурился и подозрительно на нее посмотрел, но не произнес ни слова.

— Он сказал, что она была больна…

Это был скорее вопрос, чем утверждение, но Торкил ничего не ответил и продолжал вытирать пол. «Зачем он сам так старается? — удивилась про себя Джэнет. — Ведь он может позвать служанку». Но Торкил ко всему, что касалось Брэмура, относился как рачительный хозяин. Нил даже предоставил ему право расчетов и платежей на время своего отсутствия; очевидно, они доверяли друг другу абсолютно.

Торкил между тем все молчал. Джэнет уже решила, что он, наверное, не хочет отвечать, но Торкил вдруг заговорил:

— Она была хорошая девушка. Добрая… и доверчивая. Все ее любили.

— Но что же с ней случилось? — осторожно и мягко спросила Джэнет, стараясь вызвать его на откровенность.

— Все было хорошо, пока в замок не приехал Гастон Форбс. — В голосе Торкила прозвучала горечь. — Он сказал, что любит ее, и она ему поверила. А он… соблазнил ее и бросил. Этому мерзавцу предложили другую невесту, с большим приданым, и он согласился. Наша леди написала ему, когда узнала, что будет ребенок, но он ей так и не ответил…

Торкил помолчал, и было ясно, что ему тяжело вспоминать об этом.

— Отец, ее рвал и метал. Хотя приданое у леди Джоанны было небольшое и земля истощенная, он все равно хотел выдать дочь замуж с выгодой. Ну а тут такое приключилось. Он только надеялся, что никто ни о чем не узнает. Говорил всем, что она уехала и гостит у родственников. Но у него не было наследников по мужской линии, и, когда родился маленький, старый лорд объявил, что взял на воспитание приемыша и законно его усыновил. А мать… — Торкил вдруг безнадежно махнул рукой. — Не должен я об этом рассказывать!

Джэнет готова была поклясться, что он с трудом удерживается от слез.

Она сама понимала, что хозяевам не пристало делать слуг доверенными своих мыслей и чувств. Однако она должна была все знать.

— Все, что ты говоришь, очень важно, Торкил. — Джэнет дотронулась до его рукава. — Видишь ли, дядя сказал маркизу, что его мать была сумасшедшей и бабушка тоже. И теперь он считает, что его кровь испорчена наследственным безумием.

— Нет! — Торкил выпрямился. — Этого быть не может. Я помню, что его бабушка умерла от рака. И умерла она за год до того, как леди Джоанна встретила человека, который ее потом бросил.

Торкил явно рассердился.

— Так ты считаешь, что его бабушка не была сумасшедшей?

— Нет, конечно!

— А может быть, семья скрывала это?

— Я был тогда всего лишь грум, миледи, но слышал, о чем толковали слуги между собой. А они всегда все знают. Никогда и никто не говорил, что она сумасшедшая.

— А Джоанна?

Его глаза вспыхнули, он отвернулся, и Джэнет вдруг поняла, что он когда-то питал к своей хозяйке более нежные чувства, чем готов был сознаться.

— Когда она сказала, что нипочем не откажется от сына, отец запер ее в башне. Надеялся переломить ее волю. Глупо это было с его стороны — так поступать! Ведь многие обо всем знали, но лорд был просто вне себя. Я согласился помочь ей бежать. Она хотела взять Нила с собой, но отец перехватил ее на ступеньках лестницы. Он вырвал у леди Джоанны мальчика — ему тогда два годика было, — а дочь ударил. Она упала и ударилась головой о каменные ступеньки. С тех самых пор она уже была как бы не в себе — больше слова не сказала, сидела молча, и все… Она даже меня не узнавала! И так прошло несколько лет. Потом мальчика увезли — и я не знал, что с ним сталось. После того как его увезли — всего-то несколько дней прошло, — леди Джоанна упала с башни. А через три месяца умер старый лорд.

— Что же потом было с замком?

— Всю мебель продали, слуг распустили…

— А ты?

— Я не мог оттуда уйти. — Торкил вдруг воинственно вздернул подбородок. — Надо же было кому-то за ее могилой приглядывать!

— А как же теперь?

— Милорд кого-то нанял, чтобы следил за порядком. А мне сказал, что я ему нужен. — Теперь в голосе Торкила звучала гордость. — Он даже научил меня считать, чтобы я мог лучше помогать ему.

Скорее всего, Нил решил, что он Торкилу нужнее, чем Торкил ему. Джэнет уже убедилась, что маркиз Брэмур совершает свои добрые поступки под предлогом, что это необходимо именно ему.

— А еще кто-нибудь знает о том, что мать Джоанны умерла от рака?

Торкил пожал плечами:

— Она сама была из англичан, Уэдсворт их фамилия…

— А маркиз никогда о ней тебя не расспрашивал?

— Нет.

«Понятно. Решил, что ему и так все известно», — подумала Джэнет и с трудом проглотила застрявший в горле комок.

А ведь, если он ошибается, если его дядя солгал ему, она могла бы восемь лет назад выйти замуж за Нила! Однако тогда у нее не было бы Колина и девочек.

Воистину, господь отнимает, но он же и дает!

Но скорее всего бог здесь совсем ни при чем. Все это сотворил старый маркиз, да горит его душа вечным адским пламенем!

— Мы должны навести справки, — решительно заявила Джэнет. — Может, нанять для этого поверенного в делах? Но Торкил покачал головой:

— Без согласия маркиза нельзя. И не надо мне было все это вам рассказывать. Слишком уж я разболтался…

Джэнет смотрела, как Торкил удаляется, высоко подняв голову, и понимала, что больше он не промолвит ни слова. Во всяком случае, сегодня. Его преданность Нилу безгранична. Так же он был предан и его матери.

Джэнет поднялась к себе. Рассказ Торкила все еще звучал в ее ушах, а сердце разрывалось от жалости к бедной женщине, запертой в башне, спрятанной подальше от глаз человеческих. К этой несчастной матери, у которой отняли ее дитя. Однако теперь у Джэнет появилась надежда. Ведь если мать Нила стала «не в себе» только после того, как упала с каменной лестницы, значит, она не была безумной от рождения. Это физическая травма, а не наследственное сумасшествие.

Однако будет ли такое объяснение для Нила достаточным? Особенно после восьми лет жизни в мрачной убежденности, что мать и бабушка были жертвами болезни, передававшейся из поколения в поколение? Нет, вряд ли…

О, если бы можно было разузнать все досконально! Деньги у нее есть. Ей только нужен поверенный. Конечно, она не обратится к тому, кто занимается делами Лохэна. Ей нужен надежный человек. Однако ведь в Брэмуре должен быть свой юрист. И Торкил наверняка знает его. Но захочет ли он ей помогать?

Александр Лесли завязал маску, скрывшую почти все лицо, кроме глаз. На лоб ему падала прядь рыжеватых волос, под которой почти не видно было шрама. Он взял с собой карту с валетом пик — ту самую, что ему отдал Брэмур. Берк, отъехавший на другую сторону дороги, тоже был в маске. Он видел, как около деревенской гостиницы остановилась модная карета какого-то англичанина, которому недавно была дарована шотландская земля, несомненно, за верную службу королю Георгу.

Деревня была расположена в трех милях от Лохэна. Может быть, им повезет и они сумеют поживиться, чтобы хоть частично вернуть Брэмуру затраченные им деньги. Несмотря на то, что Алекс говорил Нилу, ему не хотелось быть должником. Т ем более — должником человека, который сражался вместе с Камберлендом против шотландцев. Он взял у Брэмура деньги только потому, что это было необходимо для спасения детей.