Черный Валет (№2) - Дама его сердца

— У меня нет печати при себе, — сказал наконец Реджинальд.

— Но в Лохэне она, конечно, имеется.

— Да, — после некоторого молчания вынужден был согласиться Реджинальд.

— Завтра я буду ждать вас на этом же месте.

— Но я должен ехать в Эдинбург.

— Не советую, если вы действительно надеетесь на… акт справедливости.

Реджинальд задумался. Да, он ехал в Эдинбург, чтобы повидаться с Камберлендом и выяснить, почему тот не арестовал Джэнет. Однако сейчас можно было одним махом покончить со всеми затруднениями.

И Реджинальд кивнул в знак согласия:

— Вот и прекрасно. А пока я возьму у вас это кольцо и ваш кошелек. Хоть сколько-то монет там найдется.

— С возвратом! — предупредил Реджинальд.

— Почему же нет? Если я получу свою сотню. Реджинальд с трудом снял кольцо с пальца и протянул его Алексу.

— Отдайте мой пистолет, — попросил он.

— Видите ли, я нуждаюсь в оружии, — возразил Алекс, подбросив кольцо в воздух и снова поймав его. — Вам еще повезло, что я не отбираю у вас лошадь. Бедное животное! Вы ездите, словно куль с овсом.

Он подошел к своему коню и вскочил в седло, все еще держа пистолет в руке.

— Можете отправляться восвояси, но завтра вы должны будете ехать по этой дороге. И один. Я вас встречу где-нибудь на пути. Выезжайте из Лохэна в полдень — и не забудьте бумагу. Да, не вздумайте доносить на меня! Я хорошо знаю здешние места, и у меня есть тут друзья.

С этими словами Алекс углубился в рощицу и скрылся из виду, прежде чем Реджинальд успел собраться с мыслями.

В последние дни у них было столько дел, что время летело незаметно. Джэнет продолжала надеяться на письмо от поверенного, но он, очевидно, еще не успел навести все справки в Эдинбурге и в Лондоне.

Однако думать об этом постоянно у нее просто не было времени. Надо было шить платья для девочек, составлять меню, рассылать приглашения. Они уже получили много ответов с благодарностью и согласием посетить торжество. Конечно, окрестными лендлордами двигало прежде всего любопытство и в гораздо меньшей степени дружелюбие.

С Нилом Джэнет виделась редко. Если она просыпалась рано, вместе с Колином, то иногда видела, как Нил выезжает верхом на лошади из замковых ворот. Он, правда, сообщил ей, что его люди прочесали все окрестности, но никого из чужих не нашли. Наверное, они уже уехали.

Обычно Нил возвращался в Брэмур так поздно, что дети были уже в постели. Джэнет неусыпно следила за ними, никуда не отпуская от себя ни на шаг. Но она скучала по Нилу! Ей хотелось снова увидеть, как его глаза зажигаются радостью при виде девочек. Ей бы хотелось, чтобы он взял на руки Колина…

Да, из Нила выйдет замечательный отец. И муж. Внимательный, нежный. Муж-защитник, на которого всегда можно положиться.

В это утро все шло по уже заведенному порядку. Она встала рано и, выглянув в окно, чтобы посмотреть, как поднимается солнце, увидела спину удаляющегося Нила. Он ездил к арендаторам, решал спорные дела, давал советы по части урожая, иногда привозил съестные припасы нуждающимся. Торопился всех обеспечить самым необходимым, словно не надеялся, что сможет это сделать впоследствии.

Джэнет очень хотелось бы ездить по всем этим делам вместе с ним — говорить с женами арендаторов, выслушивать их просьбы, узнавать об их трудностях и заботах. Однако Нил стал избегать ее почти сразу же после приезда. А когда они встречались, он был сосредоточен, неулыбчив, и лишь в присутствии детей лицо его немного прояснялось.

Джэнет отошла от окна. Колин еще спал, и ей не хотелось его будить. У него всегда такое умиротворенное, спокойное личико во сне! И представить невозможно, что это тот самый непоседливый шалун, которым он сразу же станет, когда проснется.

Джэнет открыла гардероб, чтобы посмотреть на новое платье. Оно было неумолимо черного цвета, и, конечно, она будет выглядеть в нем, как покойница. Нил специально нанял портниху — причем посылал за ней в маленький городок в двадцати пяти милях от Брэмура. Платье было очень строгого покроя, с высоким воротом и пышными рукавами. К платью прилагалась накидка из темно-серой прозрачной ткани, что придавало одеянию какой-то потусторонний вид. Кроме всего прочего, Нил велел ей посильнее напудриться, чтобы лицо стало бледным…

Вздохнув, Джэнет опустилась на стул рядом со спящим Колином. Она вспомнила о брате и закусила нижнюю губу. Он где-то в окрестностях, но жизнь его висит на волоске. Достаточно малейшего промаха — и он погиб. И Нил тоже.

И все-таки пока дела обстоят не так уж плохо. Вот она сидит в тишине и смотрит, как мирно спит ее дитя.

Она дотянулась до Колина, погладила его по щечке и мысленно взмолилась, чтобы всю жизнь он прожил в мире и спокойствии.

27

Поздно ночью Нил легонько постучал в дверь к Джэнет. Девочки уже давно улеглись спать, а перед этим он долго стоял за дверью детской, слушая, как Джэнет рассказывает им сказку на ночь и поет колыбельную песенку. Не дожидаясь, пока она выйдет, он поднялся к себе. Зачем Джэнет знать, что он слоняется вокруг да около? Он совсем этого не хотел. Просто, вернувшись из долгой дневной поездки, вдруг услышал ее тихий голос в детской и невольно остановился.

Джэнет открыла не сразу. Она уже переоделась на ночь, длинные волосы ниспадали волной на спину. Увидев его, она нерешительно улыбнулась:

— Нил?

— Я хотел бы узнать, не хочешь ли ты прогуляться верхом.

— Сейчас? Ночью?

— Ночью.

— Мне тогда надо отнести Колина в детскую. Не хочу оставлять его одного.

— Я сам отнесу его, а ты переоденься… во что-нибудь более подходящее, — сказал он, довольный, что она не задает никаких вопросов. Джэнет полностью доверяет ему — и как это не похоже на то, что было всего несколько недель назад!

Он взял Колина на руки, тот сладко потянулся и одарил его блаженной улыбкой. Нил невольно усмехнулся в ответ. Глупое, наверное, у него сейчас лицо! Но пусть так, ему все равно, раз ребенок чувствует себя у него на руках как дома.

Нил взглянул на Джэнет. Она тоже улыбалась своей милой, нежной улыбкой, и ему показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у него из груди. Как она обрадуется, как будет счастлива через час! У него есть для нее подарок. Очень опасный подарок, но Нил уже пришел к убеждению, что безопасность и практичность — не всегда самое главное на свете.

Их взгляды встретились, полные понимания и любви, и ему вдруг стало жарко. Даже голова закружилась. Воздух вокруг, казалось, сгустился — он был отягощен невыразимой, страстной жаждой. Нилу стало трудно дышать. Не ошибся ли он, отвергая ее любовь? Почему он позволил дяде отравить каждое мгновение его жизни ядом сомнения? Долгие годы он считал, что для него дело чести — сопротивляться любви. Но, может быть, он просто боится любви?

Нил посадил Колина на одну руку, а другой коснулся ее волос. Джэнет схватила его пальцы, переплела со своими и прижала к щеке. Этот жест был исполнен такой любви, что сердце у него заколотилось о ребра. Как же он мечтал о таком всю свою жизнь…

Нил наклонился и нежно поцеловал ее. Какой же он болван! Зачем он избегал Джэнет все эти дни? Да еще гордился силой своей воли. А на самом деле он просто высокомерный, неумный гордец! И это ложная гордость.

— Я сейчас вернусь, — сказал он тихо.

— Я буду готова, — так же тихо ответила Джэнет.

Она понятия не имела, что он задумал. Полночная прогулка так не соответствовала всему, что она знала о нем! А может быть, она ошибалась? И Джэнет мысленно улыбнулась этому предположению.

Она почти сразу догадалась, что они едут на озеро. Они не были там вдвоем больше восьми лет, но она узнавала каждый поворот, подъем и спуск на коротком пути. Ведь она столько раз проделывала этот путь в снах.

Один раз Нил наклонился, дотронулся до ее затянутых в перчатки рук, сжимавших поводья, и ей стало тепло и сладко на душе. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой защищенной, желанной и… любимой. Он не говорил любовных слов, но любовь чувствовалась в каждом его взгляде и жесте.

Они доехали до озера, где когда-то впервые в жизни поцеловались. Вокруг поднимались холмы, и в лунном свете Джэнет увидела на них множество белых точек. Овцы. Луна была уже на ущербе, однако ночь выдалась ясная, звездная.

Нил спешился и снял Джэнет с лошади, задержав ее в своих объятиях на секунду дольше, чем было необходимо. А затем свистнул несколько раз. Свист был резкий, пронзительный, и Джэнет с беспокойством посмотрела на Нила. А потом она увидела вышедшую из-за холма темную фигуру — и забыла обо всем на свете. Она сразу узнала эту гордую осанку, широкие плечи, высокий рост…

Джэнет бросилась в объятия брата, дрожа от восторга, облегчения и выплеснувшейся наконец немой горечи, которая копилась в сердце уже давно. Алекс нежно обнял ее.

— Моя милая маленькая сестренка! — прошептал он. Джэнет прижалась головой к его груди, вспоминая, как он подбадривал и утешал ее, когда она упала со своего первого пони. Как на правах старшего брата поддразнивал ее иногда. Она вспомнила тот мрачный, скорбный день, когда вернулась из Брэмура, брошенная Нилом. Алекс не мучил ее вопросами, он просто был с ней. А когда она согласилась выйти замуж за Аласдэра, он не отговаривал ее, только один раз спросил, уверена ли она в правильности своего выбора.

У нее с Алексом были общие родители, одна семья, одни воспоминания. Они были одной крови. Кроме них, от клана Лесли никого не осталось. Нет, Колин ведь тоже из рода Лесли! Джэнет подняла голову. Лицо Алекса было полускрытое воротником плаща и опущенными полями шляпы, и она отогнула их, чтобы лучше разглядеть его в свете луны и звезд.

Нил предупредил ее о шраме, и все-таки она еле сдержала готовый вырваться горестный крик. Ее красавец-брат, к которому женщины тянулись, словно мухи на мед! Грубый шрам от виска до подбородка изуродовал его прекрасное лицо.

Алекс скорбно улыбнулся кончиками губ:

— Извини, детеныш, не надо бы тебе этого видеть. Но бог свидетель, я не мог уехать, не повидавшись с тобой.

Горько было снова услышать это слово — «детеныш». Так он называл ее, когда она была маленькой девочкой.

— Неужели ты думаешь, что какой-то шрам может меня испугать? — спросила она, тихо и ласково провела пальцами по его изуродованной щеке. — Когда Нил сказал, что ты жив, но увидеться нам нельзя, я думала, что у меня сердце разорвется.

— А сейчас твое сердечко в порядке?

— Да. Хотя я буду по тебе скучать. Но теперь я думаю, что смогу перенести разлуку.

— Наверное, теперь ты все сумеешь перенести. Ты стала самой сильной из всех нас. Брэмур рассказал мне о твоем муже и его родственниках. Я только одного желаю — чтобы…

— Не надо, — покачала головой Джэнет и сжала руку Алекса. — Я хочу сейчас говорить только о тебе. Нил сказал, что ты заботишься о детях…

Алекс снова скорбно улыбнулся:

— Точнее было бы сказать, что это они обо мне заботятся.

— Что ты будешь с ними делать?

— Поищу им в Париже пристанище в семьях беглецов.

— А потом?

— А потом, детеныш, буду сколачивать состояние, что же еще?

Вот это было уже похоже на брата: бесстрашного, уверенного в себе, упрямого в достижении цели.

— А кто сейчас остался с этими детьми?

— Человек по имени Берк. Я могу положиться на него, как на самого себя.

Джэнет поглядела на Нила. Он повернулся к ним спиной и, не отрываясь, смотрел на озеро.

— Он тебе нравится? — тихонько спросила она.

— Да, даже несмотря на то что он воевал на стороне Камберленда.

Это была большая уступка со стороны брата — человека пылких страстей и никогда ничего никому не прощающего.

— А тебе? — полюбопытствовал Алекс, в свою очередь.

— Да, хотя у него есть свои недостатки.

— Я думаю, он тебя любит. Джэнет пожала плечами:

— Наверное. Насколько может позволить себе любить.

— Он очень много сделал для нас с тобой. Надеюсь, ты сможешь за все его вознаградить.

— Не хочу, чтобы ты уезжал.

— Я дам тебе знать. Обещаю.

Джэнет прислонилась к его груди, зная, что, возможно, уже никогда в жизни не увидит брата. Но нет, он всегда будет с ней, какое бы расстояние между ними ни пролегло! И она сохранит о нем только самые чудесные воспоминания. Что значит уродливый шрам по сравнению с тем, что он остался в живых?

Какая замечательная, какая прекрасная минута наступила в ее жизни. Нил и ее брат вместе. Они союзники — хотя бы сейчас. Ей хотелось, чтобы эта минута длилась вечно, но она знала, что это невозможно. Для Алекса любое промедление было смерти подобно.

— А что Реджинальд? Он… повел себя так, как предполагал Нил?

Ей трудно было спросить напрямую — так страшила мысль, что кто-то может желать ее смерти.

— Да, — тихо ответил Алекс. — Брэмур хорошо разбирается в людях. А в трусах особенно. — И, поколебавшись, добавил: — Мне нужно бы иметь твое кольцо, детеныш.

Джэнет кивнула, стараясь ничем не выдать своего волнения. Ведь она жила с Реджинальдом и Луизой под одной крышей! Конечно, они не сходились во мнениях по многим вопросам, но она никогда и представить себе не могла, что Реджинальд может подослать к ней наемного убийцу.

Джэнет сняла обручальное кольцо и вручила его брату. И отсутствие кольца на пальце вдруг вселило в нее странное чувство освобождения.

— Мне надо ехать, — сказал Алекс. — Я не должен был сюда приезжать, но не мог поступить иначе. Пожалуйста, береги себя.

— Мы больше не увидимся?

— Нет. Думаю, что нет. Брэмур уже договорился о нашем переезде во Францию.

Джэнет поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— И ты себя береги.

Алекс кивнул и подошел к Брэмуру. Что-то сказав ему на ухо, он растворился во тьме так же быстро, как появился. Джэнет приблизилась к Нилу.

— Спасибо тебе, — сказала она, борясь с подступившими к горлу рыданиями. — Эта встреча — лучший подарок, который я когда-либо получала!

— Я всегда рад тебе служить.

У Нила никогда не было семьи — кроме матери, которую он считал сумасшедшей, и деда, который отдал его в чужие руки. Но теперь он вдруг почувствовал, что у него есть семья, хотя Джэнет ничего ему не сказала. Она только взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и они пошли к лошадям, связанные какой-то новой, тесной и прочной близостью.

Нил заранее предупредил грумов, чтобы они не ждали их с Джэнет, а ложились спать. Кто-то из юношей оставил в конюшне зажженный фонарь. Поставив лошадей в стойла, они с Джэнет одновременно вышли наружу, едва не столкнувшись. У Нила было такое ощущение, словно его магнитом притягивает к ней, и у него не было больше сил сопротивляться этому неодолимому притяжению. Да он и не хотел сопротивляться.

Их губы сомкнулись в яростном, безудержном порыве. Нил обнял ее, и Джэнет прижалась к нему так тесно, словно хотела сейчас же, сию минуту стать с ним одним неразрывным целым. Он ощутил мягкость ее тела, встречный ток желания и вдруг понял, что все идет так, как должно быть. Все очень правильно. Никто не может знать заранее, что ждет его в будущем, и если она готова рисковать, то какое право он имеет уклониться от риска?

Нил на минуту оторвался от ее губ и посмотрел Джэнет в глаза. Он словно спрашивал взглядом, согласна ли она принадлежать ему, и Джэнет молча ответила, что согласна. Тогда он обнял ее за плечи и повел к главному входу в замок. Пусть все видят, пусть говорят. Главное, чтобы она была с ним рядом!

Они вошли в комнату Джэнет, Нил закрыл дверь и сразу приник поцелуем к ее губам. Оба сгорали от жгучего, неудержимого желания, мука страсти была почти невыносимой. И все-таки Джэнет заставила себя на мгновение отстраниться от него.

— Ты ни о чем не пожалеешь? — спросила она.

— Твой брат преподал мне урок: жизнь слишком хрупка и эфемерна; никто не знает заранее, что может случиться. Вот ты и Алекс встретились сегодня ночью… Это было очень опасно, и месяц назад я счел бы такую встречу невозможной. Однако ваша встреча стоила того, чтобы рисковать.

— Да, милорд. И теперь, когда я думаю об Алексе, я твердо знаю, что он не погиб, не истек кровью, изувеченный и беспомощный, где-нибудь на поле битвы. Ты говорил мне, что он жив, но до сегодняшнего вечера я не могла поверить в это всем сердцем… Да, никто не может предсказать, что ждет впереди. И можно только дорожить возможностями, которые дарит нам жизнь, и радоваться им.

Сердце гулко забилось в груди Нила. Он так долго был осторожен, так долго преследовал его призрак больной матери. Однако сейчас ему уже тридцать лет, и он не замечает за собой ни малейшего признака психического нездоровья.

— Но если у нас с тобой появится ребенок…

— Этого ребенка будут любить! — ответила Джэнет почти гневно.

Больше уже ничто не сдерживало их. Они молча, раздели друг друга. Тело Джэнет было такое мягкое, такое податливое. В ту ночь, в Эдинбурге, их мучило чувство вины, а сейчас Нил вдруг почувствовал себя абсолютно свободным.

— Ты для меня — само дыхание жизни! — прошептал он. Джэнет благодарно и удивленно посмотрела на него. Он так мало говорил ей ласковых слов. Слишком мало…

— Ты для меня и солнце, и луна, и звезды.

Она привстала на цыпочки и поцеловала Нила в губы, а он изо всей силы прижал ее к себе. Сначала он целовал ее несмело, неуверенно, словно желая соблазнить, потом все более настойчиво и жадно. Джэнет обхватила его руками за плечи, поглаживая пальцами шею, и ее прикосновения огнем разливались по жилам.

Нил отнес Джэнет на кровать, сам распростерся рядом и снова завладел ее губами, слегка покусывая их. Она возвращала ему каждый поцелуй, губы у нее стали такими же ненасытными, а руки, лаская, познавали его тело. Он и не подозревал, что прикосновения могут быть такими нежными и яростными одновременно. Тело Джэнет напряглось, но Нил был нетороплив. Он искушал, дразнил, овладевая ею постепенно, пока взаимное напряжение не перешло в какой-то все убыстряющийся первобытный танец плоти и они вместе не замерли в экстазе полного и неразрывного слияния.

Алекс встретил Реджинальда на том же самом месте, что и накануне. По совету Брэмура Алекс предварительно послал Берка с письмом на имя Реджинальда. Берк, мастер по части внезапных наездов и исчезновений, оставил письмо перед парадной дверью в Лохэне. В письме говорилось, что Черный Валет исполнил поручение. Реджинальду надо будет встретиться с ним, чтобы получить доказательство свершенного акта и рассчитаться. Алекс не опасался, что у Реджинальда достанет духа отказаться от встречи. И заманить в ловушку Черного Валета он тоже не сможет, не навлекая на себя подозрений в постоянной связи с разбойником. Так что предстоит разыграть последний акт драмы — заставить Реджинальда поехать на бал-маскарад, на который его тоже пригласили.

Как и накануне, Алекс появился откуда ни возьмись с маской на лице и с пистолетом в руке.

— Мой дорогой Кэмпбелл, поезжайте вон к тем деревьям, туда, где нас будет не видно с дороги! — приказал он.

Реджинальд Кэмпбелл молча повернул в лесок и спешился на некотором расстоянии от малопроезжей дороги. Алекс заметил, что на этот раз Кэмпбелл ехал на старой лошади и при нем не было ничего драгоценного. Алекс усмехнулся. Этот человек не взял, конечно, и оружия, но тем не менее стоило это проверить. Алекс осмотрел седельную сумку Реджинальда и обыскал его самого. Ничего.

— Вы хороший ученик, — любезно отметил Алекс.

— У вас есть для меня новости?

— Она мертва. — С этими словами Алекс протянул Реджинальду кольцо Джэнет, на котором запеклась кровь. Реджинальд тщательно осмотрел кольцо.

— Как она умерла? Странно, что я еще ничего не слышал о ее смерти.

— Вы и не услышите. Брэмур собирается закатить через два дня большой бал. Будет присутствовать Камберленд. Не думаю, что Брэмуру захочется довести до сведения герцога новость о смерти графини прежде, чем он приберет к рукам ваше поместье.

— Каким образом вы обо всем этом узнали?

— А каким образом я так много знаю о вас? Мой дорогой Кэмпбелл, у меня есть шпионы повсюду — в том числе и среди слуг Брэмура. Мне известно, что он запрещал графине выезжать верхом без сопровождения, но она не обращала на запрет никакого внимания. Поэтому на одной из дорог с ней произошел достойный сожаления несчастный случай. Она упала с лошади.

— Да, она часто ездила верхом, никому об этом не сказав. И еще я знаю, что она не хотела уезжать из Лохэна. Брэмур ее к этому принудил силой и оставил в Лохэне своего человека, чтобы тот был на страже его интересов. Этот ужасный человек хочет обобрать нас до нитки!

Алекс невозмутимо пожал плечами.

— Разумеется, когда с графиней произошел несчастный случай, я был поблизости от места событий. Я немного подождал — хотел узнать, кто найдет мертвое тело. И представьте, его нашел сам Брэмур! Однако он не позвал людей, не поднял тревогу, отвез тело в ближайший лес и оставил там. Очевидно, на растерзание диким зверям. Наверное, он жаден не менее вас. Я бы с удовольствием поджарил Брэмура на медленном огне!

Слова его прозвучали очень убедительно. Наверное, Реджинальд поступил бы так же, как Брэмур. Во всяком случае, его лицо выражало полное удовлетворение.

— Да, я знаю, что Брэмур дает бал. Я не собирался там быть, но теперь поеду — и очень охотно. И потребую свидания со своей невесткой!

— Это уж как вам угодно. Меня интересуют заработанные мною деньги. На следующей неделе в это же время вы должны будете со мной расплатиться. Надеюсь, вы уже успеете перевезти к себе детей и стать их опекуном.

— Но… я боюсь, что не успею собрать деньги за такой короткий срок!

— Это уж ваша забота. Продайте драгоценности. Займите… Мне безразлично, каким способом вы добудете деньги, но не советую вам меня разочаровывать.

Алекс не чувствовал ни малейшего раскаяния, что заставил Реджинальда снова дрожать от страха. Он не сожалел и о том, через что придется Реджинальду пройти в недалеком будущем. Этот человек был готов заплатить разбойнику, чтобы тот убил Джэнет. Очень похоже на то, что он мог убить и собственного брата.

Алекс вскочил в седло, и тут взгляд его упал на лошадь Реджинальда. Хорошо бы приспособить ее для нужд детей: ведь предстоит долгий путь на побережье. И не хотелось бы, чтобы старшие мальчики всю дорогу шли пешком.

Черт возьми, а почему бы и не забрать лошадь?

— Не трудитесь, Кэмпбелл, ступать в стремя. Я забираю лошадь в счет вашего долга.

— Но… — запротестовал Реджинальд.

— Вы всем объясните ее исчезновение тем, что она вас сбросила и убежала. — И Алекс улыбнулся под маской. — Поверьте, никто в этом не усомнится!

Он наклонился, вырвал поводья из рук Реджинальда и, не оглядываясь, быстро ускакал прочь. Да, рыба явно клюнула на его наживку.

28

Последние дни перед балом были заполнены лихорадочной суетой. Джэнет заказывала провизию, наняла дополнительную обслугу и следила за тем, как наводят чистоту в замке.

Нил часто уезжал в свои новые владения. Однажды он отсутствовал целых три дня, но перед отъездом принял все меры предосторожности, чтобы Джэнет и дети были в безопасности.

— Я хочу знать наверняка, что арендаторы обеспечены съестными припасами и кормом для скота на всю зиму, — объяснил он.

Джэнет поняла: он беспокоится, что, если что-нибудь пойдет не так и его замысел потерпит крах, он уже не сможет позаботиться о доверившихся ему людях. За это она уважала его еще больше, и все-таки ей страшно не хотелось, чтобы он уезжал. Ведь после его возвращения, в тот же вечер, ей предстояло перебраться в коттедж Мэри Форбс и пробыть там несколько дней. Так было нужно на случай, если Реджинальд вдруг приедет раньше назначенного срока и увидит ее или кто-нибудь из общих знакомых расскажет ему, что она жива и невредима. Слугам будет сказано, что ей пришлось внезапно уехать по срочному делу в Лохэн, что детей она не взяла, так как подобное путешествие для них слишком утомительно.

Джэнет даже помыслить не могла без содрогания о том, что на несколько дней расстанется с Колином. Хотя это, право, не такая уж большая цена за полную безопасность детей в будущем.

Кроме того, Нил обещал ее навещать, и теперь она была уверена, что он приедет обязательно. О женитьбе он не говорил, но в его глазах сияла истинная любовь. И все же порой Джэнет замечала грусть в его взгляде, и ей каждый раз становилось больно. Она мечтала об одном: чтобы поскорее пришло письмо от поверенного и рассеяло печальные мысли Нила.

Теперь, прорвавшись однажды сквозь поставленную самим себе преграду, Нил старался приласкать ее каждый раз, когда они оставались вдвоем. И делал он это с такой нежностью, что у нее на душе становилось тепло. Только бы он вернулся до ее отъезда в коттедж Мэри!

Когда Люси ушла из спальни, уложив Колина, Джэнет присела у его постельки. Мальчик сунул большой палец в рот, и вид у него был довольный и спокойный. «Наверное, это потому, что в доме нет напряженности в отношениях между людьми и все относятся к малышу с любовью, даже слуги, — подумала Джэнет. — Никто не бранит его, не смотрит с ненавистью и завистью. Пусть так будет и дальше!» Ничего на свете она не желала так сильно и ему, и дочерям, как жить в любви и ничего не опасаясь.

А после бала…

Джэнет встала и подошла к окну. В тумане почти не было видно дороги и убывающей луны. Через несколько дней она скроется с небосвода, и ее брат сможет отплыть от берегов Шотландии. Навсегда. Однако теперь по крайней мере она точно знает, что он жив, вспоминает о ней и любит ее. А еще у нее есть Нил. И дети. Разве могла она раньше ожидать от жизни столь многого?

Джэнет еще постояла у окна. Никого. Не зная, чем бы скоротать ожидание, она взяла масляную лампу и спустилась в библиотеку. В коттедже ей нечем будет занять себя, надо взять что-нибудь почитать. Она поискала взглядом что-нибудь интересное, потянулась к верхней полке, чтобы достать книгу, и вдруг почувствовала чье-то присутствие. В воздухе словно разлилось тепло. Все ее чувства встрепенулись, дрогнули, как натянутые струны. Джэнет обернулась и увидела Нила. Он улыбался, хотя взгляд был усталый. Его темный плащ отсырел от тумана, волосы были влажные и вились. Он выглядел просто замечательно!

— Я увидел свет в библиотеке, — объяснил Нил.

— Хочу взять книгу, чтобы не так скучать в коттедже. Нил обнял ее, и она приникла к его груди. Он поцеловал ее в лоб.

— Мне очень жаль, что нам приходится разыгрывать это представление.

— Да, но если ты будешь поблизости…

— Конечно, дорогая. И я хочу, чтобы Кевин был там с тобой, — мне страшно оставлять тебя одну.

— Ты ему рассказал… о нас?

— Да, и он поклялся, что не скажет об этом ни одной живой душе. Даже твоей Люси.

— Я буду скучать по Колину.

— Да, я знаю. Я постараюсь как-нибудь привезти его к тебе.

— А как арендаторы?

— Прекрасно. Есть там один юнец, склонный верховодить. И способный к этому. Я дал ему денег на общие нужды.

— Вы добрый человек, милорд! Нил покраснел:

— Да нет, просто пытаюсь наверстать упущенное. Раньше я не замечал, в каком отчаянном положении эти люди. Я слишком был занят собственными трудностями, тем, как со мной когда-то несправедливо поступали, и не хотел видеть несправедливость, совершаемую по отношению к другим.

— Но это можно сказать о многих. Почти никто не видит…

Джэнет ласково погладила Нила по щеке, внимательно вглядываясь в его лицо. Несмотря на усталость, глаза у него блестели, и в нем чувствовалась сила, как в туго сжатой пружине, которая в любой момент может распрямиться. Они оба чувствовали уже привычное возбуждение, все напоминало им о той ночи, когда они так безоглядно любили друг друга.

— Я соскучился по тебе, — хрипло прошептал Нил и жадно впился в ее губы. — Господи, как же я соскучился!

Джэнет отвечала ему так же страстно, ощущая то же безумное, невыносимое желание. Но через несколько мгновений Нил оторвался от нее.

— Знаешь, я еще никогда не возвращался домой с таким нетерпением и страхом.

— Не надо бояться. Тем более меня.

— Но ведь ты же настоящая ведьма! Ты меня к себе приворожила.

— Тогда пусть это будет навсегда.

Внезапно лицо его омрачилось. «Да, — поняла Джэнет, — он все еще помнит о том, что ему нельзя любить и что он нарушил данное себе слово».

— Вы устали, милорд, — сказала она и подтолкнула его к двери.

— А книги?

— Я заберу их утром.

Джэнет взяла Нила за руки и повела мимо своей комнаты в его спальню. Она знала, что сегодня не сможет остаться с ним: Колин может проснуться, криком перебудит весь дом, и все будут знать, что она не с сыном.

Она еще никогда не бывала в спальне Нила. Убранство здесь по сравнению с другими комнатами было спартанское: шкаф для одежды, стол, стул и узкая кровать. Это была комната солдата. «Да ведь он и есть солдат», — вспомнила Джэнет.

Она поставила лампу на стол и повернулась к Нилу. Он стоял как вкопанный и молча смотрел на нее. Она развязала его плащ, сняла перевязь с рубашки, подошла к столу и налила из бутылки коньяка в стакан.

Он сделал глоток, другой. Их взгляды встретились.

— А теперь я пойду, — сказала Джэнет. — Тебе необходим покой.

— Ты и есть мой покой, — сказал он, — я с тобой отдыхаю.

— Ну, не всегда…

— Нет, правда! Ты зажигаешь кровь в моих жилах, и ты нежишь меня, как лесная прохлада. Удивительное, непостижимое сочетание!

— Когда все кончится…

— Когда все кончится, мы с тобой о многом поговорим. Камберленд ничего так не желает, как нашего брака. Но мы сильно рискуем, девочка, и ты должна это знать.

Джэнет хотела было возразить, но он приложил палец к ее губам.

— Не сейчас. А теперь тебе лучше вернуться к малышу. Я приеду к тебе в коттедж.

Джэнет поднялась на цыпочки и нежно поцеловала его. Это был поцелуй, обещающий очень многое. А потом она оторвалась от его губ, быстро вышла и направилась к себе.

В главном зале звучали настраиваемые инструменты. Карета за каретой подъезжали к парадному входу в замок. Из экипажей выходили гости в маскарадных костюмах и входили в холл, где их встречал хозяин.