- Нет, папа.
      - Мы тоже. Смотрите!
      На черном фоне монастырских стен призрачно светились два желтых квадрата. Эмерсон взял меня за руку и притянул к земле. Рамсес соскользнул с его плеч и примостился рядом.
      - Может, Джон обнаружил, что Рамсес исчез, и отправился на поиски?
      - Молча? И где Абдулла? Не нравится мне это, Пибоди.
      - По-моему, я вижу Абдуллу... вон там, слева от двери. Похоже, он спит.
      Я привстала, чтобы разглядеть получше.
      Из-за угла разрушенной церкви выскользнула темная фигура. Бесшумно перебегая из тени в тень, она миновала спящего Абдуллу и исчезла в глубине галереи.
      Если бы Абдулла увидел эту фигуру в развевающихся одеждах, наверняка бы решил, что по монастырю шастает дух одного из монахов.
      Мы подползли ближе. Похоже, этот способ передвижения входит у нас в привычку. Свернувшаяся калачиком фигура действительно оказалась нашим верным помощником, но он не спал... Эмерсон осторожно потряс Абдуллу, но тот даже не пошевелился. Я не сдержала вздоха облегчения, когда Эмерсон едва слышно прошептал:
      - Ему что-то дали. Судя по запаху, гашиш. К утру с ним будет все в порядке.
      - Думаешь, остальные в таком же состоянии?
      - Или в худшем, - последовал мрачный ответ. - Дай-ка мне пистолет, Пибоди.
      - Он забит грязью...
      - Знаю. Но испугать все же может. Оставайтесь здесь.
      - Нет, Эмерсон, я с тобой!
      - Ладно, но Рамсес останется. Мальчик мой, если мы с мамой не сумеем одолеть бандитов, то тебе надо будет позвать кого-нибудь на подмогу.
      - Но, папочка...
      Нервное напряжение все-таки сказывалось. Ящерицей метнувшись к сыночку, я клацнула зубами у его уха:
      - Ты слышал, что сказал папа?! Жди пятнадцать минут, а потом беги со всех ног в Дахшур. И учти, Рамсес, если ты сейчас скажешь еще хоть слово, я нарушу свои принципы и задам тебе хорошую порку.
      Рамсес поспешно юркнул в тень, забыв даже про свое сакраментальное "да, мамочка, но..." Все-таки смышленый у нас сын.
      - Пибоди, к чему такая грубость? - недовольно спросил Эмерсон. - Рамсес сегодня проявил чудеса преданности и сообразительности. Могла бы хоть намекнуть, что оценила...
      - Обязательно намекну... позже. Рамсес не обидится, он прекрасно знает, что его мамочка - дама чересчур эмоциональная. Хватит терять время, Эмерсон! Что эти мерзавцы делают в комнате Рамсеса?
      Что бы мерзавцы ни делали, они все еще находились там, когда мы подкрались к стене внутреннего дворика. Дверь в комнату Рамсеса была открыта, оттуда доносились голоса. Непрошеные гости явно не опасались, что им помешают. Значит, наших работников они каким-то образом нейтрализовали, как и предполагал Эмерсон. А Джон... Что с бедным Джоном?
      Бесшумными тенями, прижимаясь к стене, мы продвигались к распахнутой двери. Эмерсон заглянул в щель. Я проделала то же самое, только чуть ниже.
      Мы видели один конец комнаты - импровизированный письменный стол Рамсеса, окно, закрытое сеткой, клетку с львенком и часть перевернутой кровати. Одеяла и простыни были свалены в кучу. В комнате хозяйничали два человека, оба в темно-синих тюрбанах. Да, они не боялись, что им помешают: парочка сыпала ругательствами, то и дело раздавался грохот переворачиваемых ящиков. Львенку явно не понравилось поведение бандитов, и он тихо зарычал. Один из "тюрбанов" мимоходом пнул клетку. Я заскрипела зубами. Ничто так не бесит меня, как жестокость к животным.
      Рука инстинктивно попыталась нашарить ручку зонтика, но увы! Пистолеты Эмерсона остались в спальне, а зонтик... Вот он, у двери в гостиную!.. Я привстала на цыпочки и прижалась ртом к уху Эмерсона.
      - Их всего двое... Давай, Эмерсон?
      - Давай...
      Не сомневаюсь, наше нападение завершилось бы полным успехом, если бы Эмерсон мне не помешал.
      Мы самым нелепым образом застряли в дверях, попытавшись добраться до грабителей одновременно. Я отчаянно рванулась вперед, шлепнулась на отполированные временем булыжники, которыми был вымощен двор, проехалась на животе и очутилась прямо перед зонтиком. С победным кличем я подпрыгнула, ухватив зонтик, и... и увидела наставленный на меня пистолет.
      Лицо человека с пистолетом показалось мне знакомым. По-моему, один из "дьяконов" отца Гиргиса. Его напарника я видела впервые. Он заговорил, и я узнала каирский выговор.
      - Тебя нелегко убить, о Отец Проклятий. Посмотрим, сможет ли поразить тебя пуля, раз не удалось похоронить заживо...
      Словно в ответ на эти слова, львенок издал пронзительный жалобный вой. Другой негодяй злобно пнул клетку.
      Львенок испуганно умолк, а из глубины комнаты раздался звучный голос, произнесший на безукоризненном арабском:
      - К убийству мы прибегнем только в том случае, если мистер Эмерсон не оставит нам иного выхода. Разве пророк не оторвал свой рукав, чтобы не тревожить спящую кошку?
      Человек шагнул в круг света, отбрасываемого лампой. Темный тюрбан, черное одеяние, черная борода... Отец Гиргис!
      От изумления я чуть не выронила зонтик.
      - Вы?! Это вы Гений Преступлений?
      Отец Гиргис рассмеялся и ответил на превосходном английском:
      - Какой драматический псевдоним, дорогая миссис Эмерсон. Я всего лишь глава преуспевающей фирмы, которой ваше семейство решило помешать.
      Эмерсон спокойно заметил:
      - Вы превосходно говорите по-английски. Уж не наш ли вы соотечественник, любезнейший?
      "Отец Гиргис" улыбнулся:
      - Я свободно говорю на большинстве европейских языков. Гадайте, дорогой профессор, гадайте! Вы с супругой обожаете совать нос не в свое дело. Если бы вы не заявились сюда, то вашим жизням ничего бы не угрожало, поверьте.
      - И скоротечный остаток своих дней мы провели бы замурованными в пирамиду, да? - язвительно осведомилась я.
      - О, вас бы освободили, как только мы покинули бы Дахшур, дорогая моя миссис Эмерсон. Убийства не по моей части.
      - А как же настоящий священник Дронкеха? Не сомневаюсь, каирский патриарх понятия не имеет, что его наместника подменили. Что вы сделали с беднягой?
      В черноте огромной бородищи сверкнули белые зубы.
      - Почтенный старичок наш гость. Он из первых рук знакомится с земными радостями, которых до сих пор сторонился. Заверяю вас, если ему и грозит какая-то опасность, то только духовного свойства.
      - А Хамид?
      В глубоко посаженных глазах сверкнула искра.
      - Да, я бы с удовольствием покарал предателя, но, увы, кто-то опередил меня.
      - И вы рассчитываете, что мы поверим? В жизни не слышала более бесстыдной лжи!
      - Амелия, - пробурчал мои муж, - нет никакого смысла раздражать этого господина.
      - Ничего страшного, профессор. Мне все равно, верит мне миссис Эмерсон или нет. Я здесь по делу. Меня интересует некая вещь...
      - Эта? - Я потрясла зонтиком, и прислужники негодяя подскочили.
      "Отец Гиргис" прикрикнул на них, затем расцвел еще в одной белозубой улыбке:
      - У вас очаровательный зонтик, но пусть он останется при вас. Вы, должно быть, решили, что я охочусь за обрывком манускрипта, который попал к вам в руки? Ну-ну, вы плохо обо мне думаете, дорогие мои. Нет, я пришел совсем за другим... Вот за этим. Он достал из-за пазухи коробочку и снял крышку. В мягком свете лампы замерцало золото, засияла бирюза, искрами вспыхнули ярко-синий лазурит и красно-оранжевый сердолик. У меня перехватило дыхание.
      - Нагрудное украшение Двенадцатой династии.
      - Еще одно нагрудное украшение Двенадцатой династии, - поправил "отец Гиргис". - А также ожерелье из золота с сердоликовыми бусинами и такие же браслеты. Это сокровище когда-то принадлежало принцессе эпохи Среднего царства, оно было надежно спрятано под основанием ее гробницы, так что никому до сих пор не удалось его обнаружить. Это уже второй такой тайник, который мы нашли в Дахшуре, миссис Эмерсон. И если бы не ваш непоседливый отпрыск, этим бы дело не ограничилась. Последние несколько недель ваш очаровательный малыш непрерывно ковырялся у Дахшурских пирамид. Один из моих людей видел, как он нашел гробницу принцессы и извлек эти драгоценности, но мы не стали лишать мальчика игрушек, понадеявшись, что он угомонится. Да не тут-то было... Вы балуете ребенка, миссис Эмерсон. Скольким мальчикам его возраста разрешают вести самостоятельные раскопки?
      Я уже собиралась ответить, когда увидела кое-что такое, отчего у меня кровь застыла в жилах. К зарешеченному окну прижалось лицо, искаженное жуткой гримасой. Я бы его не узнала, если бы не длинный нос, просунутый между прутьями решетки.
      Рамсес!
      Лжесвященник продолжал:
      - К сожалению, таковы неизбежные превратности моего ремесла. А теперь я вынужден просить разрешения покинуть ваше приятное общество. Нужно оповестить тружеников, которые в поте лица обыскивают вашу комнату, что я нашел нужные предметы. Итак, прощайте, дорогие мои. Надеюсь, мы больше не увидимся.
      И "отец Гиргис" непринужденно двинулся к двери.
      Люди в тюрбанах уставились ему вслед. Эмерсон стоял спиной к окну, тоже провожая взглядом главаря злодеев. И лишь я одна видела, как трясутся деревянные прутья решетки. Внезапно решетка повернулась, и тут я поняла, как Рамсес мог незаметно уходить и возвращаться по ночам. Что же делать?! Приказать ему оставаться на месте, не привлекая внимания, я не могла. Оставалось лишь повернуться к чаду спиной и представить, какому наказанию я подвергну это пронырливое и непослушное существо.
      Последняя колкость Гения Преступлений осталась без ответа, хотя на языке так и вертелось: "Ну уж нет! Мы непременно встретимся! Я не успокоюсь, пока не выслежу тебя и не положу конец твоим гнусным козням".
      Однако Эмерсон терпеть не может, когда последнее слово остается не за ним.
      - А нас вы оставляете на растерзание своим прихвостням? Ну да, грязную работу вы поручаете другим. Но наша кровь будет на вашей совести, негодяй!
      "Отец Гиргис" послал нам от двери еще одну чарующую улыбку:
      - Дорогой мой профессор, не будет пролито ни капли крови! Смиритесь с неизбежным. Мои люди получили приказание связать и...
      Гений Преступлений осекся.
      Окно распахнулось, и в комнату ввалился Рамсес. Быстро вскочив на ноги, он ринулся к злодею:
      - Отдайте! Это мое!
      Удивительно, но детский писк напоминал рык родителя.
      Гений Преступлений расхохотался:
      - Бесенок сатаны! Держи его, Мустафа!
      Мустафа злобно ухмыльнулся и небрежно выбросил вперед руку. Удар пришелся Рамсесу прямо в грудь и сбил его с ног. Наш бедный сын отлетел к стене и сполз на пол.
      Я услышала рев Эмерсона, щелчок пистолета. Но ничего не увидела... Меня вдруг объяла кромешная тьма, словно облако густого дыма. В ушах грохотало и скрежетало...
      Прошла целая вечность, прежде чем чьи-то руки встряхнули меня и чей-то знакомый голос прокричал:
      - Пибоди! Пибоди!
      Туман перед глазами рассеялся. Я по-прежнему стояла посреди комнаты, сжимая в руках зонтик...
      Тряс меня, разумеется, Эмерсон. На свете не сыщешь еще одного столь же деликатного человека.
      Рамсес сидел, привалившись спиной к стене, ноги вытянуты вперед, руки безвольно свисают. Рот его был приоткрыт, глаза выпучены, в них застыла смесь ужаса с изумлением.
      - Ты жив... - пробормотала я.
      Рамсес кивнул. В кои-то веки он потерял дар речи.
      На лице Эмерсона я увидела то же выражение недоверчивого ужаса. Хотя для тревоги не было никаких оснований: один негодяй лежал лицом вниз, прикрыв голову руками. Второй вжался в угол и бормотал что-то нечленораздельное. "Отец Гиргис" исчез.
      - Ты прекрасно справился с ситуацией, Эмерсон, - просипела я, неприятно поразившись собственному голосу. - Мои поздравления.
      - Это не я! - выдавил Эмерсон. - Это ты!
      Он разжал руки и тяжело опустился на скомканные одеяла.
      - На твоем зонтике кровь, Пибоди.
      Только тогда я поняла, что поза моя довольно воинственна. Зонтик выставлен вперед, словно я вознамерилась нанести разящий удар. На стальном наконечнике что-то алело. Кал... кал... Я завороженно смотрела, как с моего зонтика капает кровь...
      - Неистовство, - продолжал Эмерсон, качая головой. - Вот как это называется... Неистовый гнев. В древнегреческих мифах о нем часто упоминается. Но в жизни... Такое я видел впервые! Тигрица, защищающая детеныша...
      Я прочистила горло.
      - Эмерсон, понятия не имею, о чем ты тут толкуешь. Так, разорви простыню на полоски, давай свяжем преступников, а затем отправимся выручать наших людей.
      2
      Выручать никого не пришлось. Пока мы пеленали двух головорезов (которые пребывали в состоянии паралича и не оказали никакого сопротивления), в дом ворвались наши работники.
      Выяснилось, что их застали врасплох. Они не подозревали об опасности, пока один из них не проснулся и не увидел, что на него направлена винтовка "проклятого христианина". Эмерсон поспешил снять с коптов подозрения. Упоминание о "святом отце" поначалу смутило Али, но после наших объяснений он продолжил рассказ:
      - Увидев винтовку, я закричал и разбудил остальных. Человек велел нам не двигаться, госпожа, поэтому мы не двигались. Понимаете, это была многозарядная винтовка. Но мы бы все равно пришли, если в знали, что вы в опасности. Честно говоря, мы уже собирались наброситься на разбойника, когда из темноты вдруг появился человек. Он махал руками и кричал...
      Судя по описанию Али, это был "отец Гиргис".
      - У него была длинная борода, госпожа, а на поясе болтался крест. Лицо все в крови, и он кричал так пронзительно, совсем как перепуганная женщина...
      Эмерсон исподлобья взглянул на меня, но я сделала вид, что не замечаю этого испытующего взгляда.
      - Продолжай, Али.
      Юноша почесал голову:
      - Они убежали, госпожа. Оба. Мы так удивились, что не знали, что же делать. Дауд сказал, что надо оставаться на месте на тот случай, если человек с ружьем тайком наблюдает за нами...
      Дауд растерянно заерзал.
      - Но мы с Мохаммедом сказали, что нужно найти вас. Так и сделали. Наш почтенный отец принял слишком много гашиша, госпожа...
      Абдулла во сне выглядел таким счастливым, что было неловко его будить. Поэтому мы просто внесли его в комнату и уложили на кровать, велев Али присматривать за отцом. Остальные отправились наводить порядок в комнате нашего сына.
      Рамсес все еще прижимал к своему худому тельцу коробочку с драгоценностями.
      - Мамочка, ты не хочешь поговорить со мной?
      - Очень хочу, Рамсес, но позже. А теперь помоги прибраться в своей комнате.
      - Один вопрос, - подал голос Эмерсон. - Какого дьявола ты полез в окно, Рамсес? По-моему, тебе велели привести подмогу.
      - Разбойник хотел украсть мои находки, - насупившись, ответил Рамсес.
      - Но, мой дорогой мальчик, это же было очень опасно! - воскликнул Эмерсон. - Нельзя требовать у воров то, что принадлежит тебе по праву. К твоему сведению, эта публика не склонна выполнять подобные просьбы.
      - Никакой опасности не было, - невозмутимо ответил Рамсес. - Я же знал, что вы с мамочкой не позволите этим злым людям причинить мне вред.
      Эмерсон закашлялся и мазнул рукавом по глазам. Мы с Рамсесом обменялись долгими пристальными взглядами.
      - Иди спать, Рамсес, - вздохнула я.
      - Да, мамочка. Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, папа.
      - Спокойной ночи, мой дорогой мальчик.
      Под суровой наружностью моего Эмерсона скрывается слабое и сентиментальное существо. Я тактично глазела в сторону, пока он вытирал глаза. Наконец он заговорил:
      - Пибоди, это была самая великолепная характеристика, которую ребенок когда-либо давал своим родителям. Ты могла бы проявить больше чувств.
      - Мы с Рамсесом и так прекрасно понимаем друг друга.
      - Гм, - сказал Эмерсон. - Ладно, дорогая, что дальше?
      - Джон... Дальше Джон.
      - Джон? Джон! Господи, ты права. Где же бедняга?
      Эмерсон вскочил на ноги. Я снова усадила его на кровать. Даже самый выносливый человек не в состоянии сутки напролет носиться по пустыне. Эмерсон выглядел смертельно уставшим.
      - Он может быть только в одном месте, Эмерсон. Но прежде чем кидаться на его поиски, надо принять ванну и переодеться. Если с Джоном собирались расправиться, это уже случилось. Остается надеяться, что убийца Хамида и Абделя пощадил парня.
      У Эмерсона сузились глаза.
      - Ага... Значит, ты поверила этому мерзавцу? Поверила, будто он не причастен к убийствам?..
      - А зачем ему лгать? Мы поймали его с поличным. Нет, отец Гиргис, или, если угодно. Гений Преступлений, несомненно, самый отъявленный мерзавец, и я не сомневаюсь, что на его совести не одно убийство, но к смерти Абделя и Хамида он не имеет отношения.
      - Амелия...
      - Да, Эмерсон?
      - Ответь честно. Ты подозревала этого бородатого святошу?
      - Нет, Эмерсон. А ты?
      - Нет, Пибоди.
      - Но я не совсем ошибалась. Человек, в котором я подозревала Гения Преступлений, - убийца. Честно говоря, разница невелика.
      - Проклятье, Пибоди, ты никогда не кончишь? Хватит плескаться! Пора схватить брата Дэвида.
      - Брата Иезекию, - поправила я, накидывая халат.
      Глава двенадцатая
      1
      Солнце уже поднялось над горизонтом, когда мы отправились в путь с миссией правосудия и, как я надеялась, милосердия. Утренний воздух был чист и свеж; небо на востоке сияло золотистым великолепием. Но нам было не до рассветных красот. Меня волновала не грозящая нам опасность, а судьба Джона.
      Разумеется, искать его следовало у "Братьев святого Иерусалима". Должно быть, Джон перепугался за нас и за даму своего сердца и помчался в миссию. У меня язык не поворачивался ругать его за это. Я ведь не сказала, где мы встречаемся с Черити.
      Прибежав к миссионерам, он обнаружил... что? Какая ужасная картина предстала перед его изумленным взглядом? И пополнил ли убийца свой список еще одним зловещим преступлением? Раз Джон не вернулся, значит, ему помешали... Но что... Убийство или похищение? В любом случае случилось это несколько часов назад. Если Джона уже нет на свете, мы могли лишь отомстить за него. Если же его держат в заточении, мы успеем его спасти.
      Перед тем как принять ванну и переодеться, я отправила записку мсье де Моргану. Мне казалось, что Эмерсона обрадует моя предусмотрительность, но он стал мрачнее тучи.
      - У де Моргана нет оснований для ареста Каленищеффа, Пибоди. Даже если этот негодяй украл древности, он находится под покровительством баронессы. Чтобы арестовать такого знатного гостя, понадобится прямое распоряжение из Каира.
      - Каленищефф наверняка входит в банду Гения Преступлений.
      - Согласен. Он выполнял функции наводчика. Если де Морган находил что-то интересное, Каленищефф тут же сообщал главарю. Но мы этого никогда не докажем, Пибоди, мы даже не убедим де Моргана, что его одурачили.
      - Похоже, это одно из тех дел, где виновны все вокруг.
      - Ты преувеличиваешь, Пибоди. Баронессу просто надули. Де Морган виновен лишь в собственной врожденной глупости. А из трех миссионеров настоящий преступник только один.
      - Ты так считаешь? Может, все же двое? Этот вопрос вывел Эмерсона из уныния.
      - Кто именно?
      - Я ведь не утверждаю, что двое, просто не исключаю такую возможность.
      - Значит, ты стоишь на своем? Иезекия?
      - Ну... да.
      - А Бастет шипела на брата Дэвида, Пибоди...
      Увы, от Эмерсона не укрылась эта деталь. Она не вписывалась в мою теорию, и я решила ее проигнорировать.
      - Ну и что с того? Просто Бастет была в дурном настроении...
      - А почему она была в дурном настроении, Пибоди? Потому что учуяла запах человека, побывавшего в лавке Абделя...
      - Когда речь заходит о кошке, твоя фантазия становится такой же необузданной, как у Рамсеса. Не сомневаюсь, что именно на сообразительность Бастет рассчитывал наш несносный ребенок, когда отправился в лавку Абделя. Рамсес надеялся, что кошка выведет его на убийцу. Но если наивность простительна маленькому мальчику, то взрослый человек должен быть разумнее. Если ты полагаешь, будто Бастет выследила убийцу в лабиринте благоухающих каирских переулков, а много дней спустя вспомнила запах убийцы, то мне сказать нечего...
      Эмерсон отозвался недовольным бурчанием.
      Мысль и в самом деле казалась нелепой, и все же... И все же в ней имелась крупица здравого смысла. Ведь Дэвид в тот день пришел к нам не один, и Бастет могла учуять вовсе не его запах...
      2
      В этот ранний час деревне полагалось бурлить жизнью, ибо в жарких краях рабочий день начинается с рассветом. Но мы не увидели ни души. Попрятались даже собаки. И лишь у колодца нас окликнул робкий голос. Из каждого окна за нами внимательно наблюдали, из чуть приоткрытых дверей нас жгли любопытные взгляды.
      Одна дверь неуверенно отворилась, и на улицу выглянула голова. Это был староста, маленький робкий человечек. Мы выжидающе остановились. Наконец старик собрался с духом и осмелился выйти.
      - Мир вам, - продребезжал он.
      - И вам тоже, - машинально ответил Эмерсон. - У нас нет времени на обмен любезностями. Что, черт побери, здесь происходит?
      - Не знаю, господин, - пролепетал староста. - Вы нас защитите? Ночью мы слышали крики и стрельбу...
      - О боже! - вскрикнула я. - Бедный Джон!
      - Да он слегка преувеличивает, - сказал Эмерсон по-английски, но лицо его было серьезным. - Стрельба, говорите?
      - Один выстрел, - признался староста. - Но один - точно! А утром выяснилось, что исчез священник и все его друзья, и священные чаши тоже пропали. Это были очень древние чаши для причащения, и мы очень ими дорожили. Может, он повез их в Каир, чтобы починить? Почему святой отец никому не сказал, что уезжает?
      - Что ж, ты почти прав, дружище. Ваши священные чаши сейчас на пути в Каир.
      Я досадливо вздохнула:
      - Мне следовало это предвидеть! Честно говоря, Эмерсон, я не заметила в церкви никаких чаш.
      Маленький староста робко переводил взгляд с меня на Эмерсона. Эмерсон похлопал его по спине.
      - Не падай духом, друг мой. Ступай домой и жди. Скоро вы все поймете.
      Мы продолжили путь в гробовой тишине.
      - У меня дурные предчувствия, Эмерсон.
      - Я догадываюсь, Пибоди.
      - Если Джон погиб, никогда себе этого не прощу.
      - Это я решил взять его в Египет, Пибоди.
      Эмерсон больше ничего не сказал, но страдальческое выражение на лице лучше, всяких слов говорило о муках моего ненаглядного.
      - Нет, дорогой. Я же с тобой согласилась, значит, виновата не меньше.
      - Не стоит хоронить Джона раньше времени.
      Маленькое аккуратное здание молельного дома выглядело мирно, но во дворике миссии висела все та же зловещая тишина.
      - Эмерсон, давай поторопимся. Я больше не выдержу неизвестности.
      - Подожди. - Эмерсон втащил меня в укромную тень между пальмами. - Что бы нас здесь ни ждало, одно я точно могу сказать - от буйного сумасшедшего нам никуда не деться. По крайней мере в этом наши теории сходятся?
      Я кивнула.
      - Поэтому действовать надо крайне осмотрительно. Ни к чему провоцировать безумца.
      - Ты, как всегда, прав, Эмерсон. Но я не могу больше ждать.
      - И не надо... - Эмерсон перешел на шепот. - Господи, вот он... Беззаботный, словно и не убил двух человек. На первый взгляд поразительно нормальный, но так с безумцами бывает сплошь и рядом.
      Он говорил о Дэвиде. Молодой человек не выглядел сумасшедшим, но и беззаботным тоже не казался. Он стоял у самой двери, нервно оглядываясь по сторонам. Поозиравшись с минуту, Дэвид нерешительно двинулся вперед. Эмерсон подождал, когда он окажется в центре дворика, и с яростным воплем выпрыгнул из укрытия.
      Я и глазом не успела моргнуть, как Эмерсон с победным видом уже восседал на груди распростертой на земле жертвы.
      - Я держу его! - крикнул мой муж. - Можешь не бояться, Пибоди. Что ты сделал с Джоном, мерзавец?
      - Вряд ли он сможет ответить, Эмерсон, пока ты на нем сидишь.
      Эмерсон чуть приподнялся.
      Дэвид судорожно втянул воздух и изумленно выдохнул:
      - Профессор? Это вы?
      - А кто же еще, черт побери?
      - Я боялся, что пришел кто-то из приспешников этого злодея отца Гиргиса. Слава Богу, что вы здесь, профессор. Я как раз собирался отправиться к вам и попросить о помощи.
      - Ха! - скептически хмыкнул Эмерсон. - Так что ты сделал с Джоном?
      - С братом Джоном? Ничего. А разве он исчез?
      Ни один актер не смог бы убедительнее изобразить замешательство, но если Эмерсон уперся, то пиши пропало. Переубедить его невозможно.
      - Разумеется, он исчез! Он здесь, ты похитил его, если не хуже... Говори, негодяй, что за стрельбу вы тут устроили?
      И он затряс Дэвида с яростью, с какой мастиф терзает крысу.
      - Господи, Эмерсон! Либо прекрати сыпать вопросами, либо позволь ему ответить!
      Эмерсон неохотно выпустил ворот молодого человека. Голова Дэвида с гулким стуком упала в песок, глаза закатились.
      - О чем вы спрашивали?.. Я не очень понял... Выстрелы... Ах да, брату Иезекии пришлось открыть огонь... Кто-то забрался в дом. Разумеется, брат Иезекия стрелял в воздух. Он хотел только напугать вора...
      - Брат Иезекия... - Эмерсон потер подбородок и посмотрел на меня. Гм... А где, собственно, брат Иезекия? Обычно он вертится в самой гуще событии.
      - Брат Иезекия молится у себя в кабинете. Он просит Всемогущего защитить нас от врагов.
      - Ты была права, Амелия, - вздохнул Эмерсон, внимательно изучив лицо Дэвида. - Признаю свое поражение. Этот беспомощный слабак - не убийца.
      Он встал и помог молодому человеку подняться.
      - Мистер Кэбот, ваш наставник - опасный маньяк. Ради него самого, а также ради всех остальных Иезекию Джонса следует поместить в сумасшедший дом. Следуйте за мной.
      Стоило Эмерсону отпустить Дэвида, как тот кинулся наутек. Дверь молельного дома с шумом захлопнулась. В одном из окон мелькнуло бледное лицо.
      - Брось его, Эмерсон, - с отвращением сказала я. - Не только ты ошибался в отношении этого человека, но и я тоже. Он бы только мешал. А нам нужно выкурить убийцу из его логова. Будем надеяться, что мы не опоздали.
      Не мешкая, мы направились к дому, где обитали миссионеры. В неприветливой гостиной ничего не изменилось, разве что со стола исчезла греческая Библия.
      - Как ты думаешь, где кабинет этого типа? - спросил Эмерсон, разглядывая две двери в дальнем конце комнаты.
      - Есть только один способ выяснить.
      Я осторожно повернула ручку правой двери. За ней находилась комнатушка, которая, очевидно, принадлежала Черити. На торчащих из стены крючках висели шляпка и платье из знакомого темного материала. В комнате больше ничего не было, если не считать койки, больше похожей на обычную доску. Единственное тощее одеяльце валялось на полу, словно его сбросили впопыхах.
      Я тихо притворила дверь и кивнула на соседнюю.
      - Сюда.
      Хотя переговаривались мы шепотом, нас давно уже должны были услышать. Но в доме царила гнетущая тишина. Может, здесь никого нет? Или обитатели этой тихой комнаты мертвы?
      Я достала пистолет.
      - Держись сзади, Эмерсон.
      - И не подумаю, Пибоди. Подожди... - Он тихо постучался.
      К моему изумлению, на стук тут же отозвались:
      - Брат Дэвид, я же проси-ил оставить меня в покое. Я беседую со своим Отцом.
      Эмерсон выразительно закатил глаза.
      - Это не брат Дэвид. Это профессор Эмерсон.
      - Профессор? - Последовала пауза. - Входите.
      Эмерсон открыл дверь.
      Хотя я и была готова к самому страшному, но все равно замерла в дверях, потрясенная увиденным. Джон сидел на краешке кровати, лоб его закрывала окровавленная повязка, во взгляде застыли недоумение и страх. Слава богу, жив!
      Черити, казалось, находилась в трансе. Бледное лицо девушки было отрешенным, она даже не посмотрела в нашу сторону, съежившись в своем уголке. За столом расположился Иезекия, перед ним лежала раскрытая книга, в руке он сжимал пистолет. И пистолет был направлен на Джона.
      - Входите, брат и сестра, - спокойно сказал Иезекия. - Вы как раз вовремя. Я борюсь с демонами, которые вселились в этого несчастного юношу. Свиньи в деревне не нашлось, так что я не могу заставить бесов перебраться из тела брата Джона в новое пристанище. Поэтому единственный способ избавиться от этих порождений сатаны - убить их, но сначала брат Джон должен вознести хвалу Спасителю. Мне не хотелось бы, чтобы его душа горела в аду.
      - Очень любезно с вашей стороны, - сказал Эмерсон столь же невозмутимо. - А почему бы вам не использовать вместо свиньи козла... или собаку? Отличное жилище для бесов.
      Иезекия покачал головой:
      - Боюсь, ничего не выйдет. Видите ли, профессор, бесы вселились и в вас. Я должен расправиться с ними, прежде чем вы покинете этот дом, иначе они собьют вас с пути истинного.
      - Мистер Джонс...
      - Не подобает так обращаться ко мне, сын мой. Зовите меня моим истинным именем. Ибо я Помазанник Божий, который пришел, чтобы спасти этот мир греха.
      - Вот черт! - невольно прошептала я.
      Эмерсон недовольно зыркнул на меня, а Иезекия оживился:
      - О-о... И наша возлюбленная сестра Амелия тоже во власти бесов. Я вижу, как они пляшут в ней... Подойди, сестра, возблагодари своего Господа и Спасителя, и я избавлю тебя от исчадий ада.
      От изумления я начисто забыла о своем пистолете. Как давно безумие завладело рассудком этого бедняги? До сих пор Иезекии удавалось выглядеть совершенно нормальным.
      Эмерсон осторожно шагнул в комнату.
      - Хватит! - приказал Иезекия. - Теперь ты, сестра. Подойди ко мне.
      Я никак не могла сообразить, что же предпринять. Комната была совсем крошечной, так что безумец почти наверняка кого-нибудь ранит, если нажмет на спусковой крючок. А он нажмет, непременно нажмет...
      За окном что-то мелькнуло. Неужели подмога?
      Увы. Всего лишь брат Дэвид. В глазах плещется ужас, губы трясутся. Хорош помощничек...
      Эмерсон тоже увидел Дэвида.
      - Ой! - вскрикнул он так громко, что я едва не подпрыгнула. - Смотрите, что там?