- Надеюсь, этот тип не решит, будто я испугался его. - Эмерсон сконфуженно улыбнулся. - По правде говоря, именно поэтому я так долго там и ковырялся.
      - Раз с пирамидами мы начнем через несколько дней, то я могу с чистой совестью наведаться в Каир.
      - В Каир? Сейчас? После того как наш сын прошлой ночью подвергся жестокому нападению?
      - Лев съел все домашние туфли. Я обернусь за день. Кроме того, не верю, что нападение на Рамсеса было умышленным. Негодяй что-то искал. Иными словами, это был грабитель, а не убийца.
      - Искал? В комнате Рамсеса?
      - Он мог ошибиться окном. Или хотел добраться до хранилища через внутреннюю галерею. Ведь в хранилище нет окон, а гостиную охраняет Абдулла...
      - Абдулла тоже хорош, - проворчал Эмерсон. - Небось спал мертвым сном! Ладно, ладно, если ты решила ехать, поезжай, хотя я и сомневаюсь относительно твоих подлинных целей. Выдумала тоже, тапочки! Признавайся, Амелия, ты все еще не можешь выбросить из головы своего воображаемого Гения Преступлений?
      - Нам все-таки стоит заняться преступниками, гении они или нет, если уж мы стали объектом их внимания. До каких пор прикажешь терпеть эти вторжения?
      Эмерсон пожал плечами:
      - Поступай как знаешь. Только постарайся, чтобы тебя не изнасиловали, не похитили и не убили.
      * * *
      Поразительно, но Рамсес отказался сопровождать меня. (Предложение отправиться в Каир, конечно же, исходило от его отца, а не от меня.)
      - Раз ты все равно едешь, мамочка, - сказал отпрыск, - то не привезешь ли мне коптский словарь?
      - Я не уверена, что такой существует, Рамсес.
      - Герр Штайндорф только что опубликовал на немецком "Коптскую грамматику с хрестоматией, указателем и списком литературы". А еще есть коптская грамматика, а также коптско-латинский словарь, а еще...
      - Хорошо, хорошо, что будет, то и куплю! - поспешно сказала я.
      - Спасибо, мамочка.
      - Зачем тебе понадобился коптский словарь? - встрял Эмерсон.
      - В мамочкином папирусе есть несколько слов, смысл которых ускользает от меня.
      - Боже мой, коптский папирус! Совсем забыла. Мистер Сейс только вчера о нем спрашивал...
      Эмерсон улыбнулся:
      - Этот святоша его не получит!
      - И почему ты такой жадный, мой дорогой Эмерсон? Интересно, куда я подевала другой отрывок? Тот, что нашла в ночь убийства Абделя.
      - Еще один папирус, мамочка? - обрадованно пискнул Рамсес.
      - По-видимому, обрывок той же рукописи.
      Рамсес возбужденно подпрыгнул.
      - Мамочка, можно мне посмотреть на него?
      - Я не помню, куда положила его, Рамсес.
      - Но, мама...
      - Если ты будешь вести себя хорошо и во всем слушаться папу, то обещаю: как только вернусь, непременно найду для тебя папирус.
      3
      Об обещании купить словарь я пожалела очень скоро. В Каире у меня было много дел, а отыскать книгу в здешних лавках - задача не из легких. В книжных магазинах я обычно застреваю очень надолго: что может быть приятнее, чем рыться в старых книгах? И все же я сумела справиться с задачей, да и как же иначе. На базаре башмачников я приобрела дюжину пар тапочек: по две для себя, Рамсеса и Эмерсона и шесть для львенка. Будем надеяться, что к тому времени, когда он разделается с последней парой, у него окончательно прорежутся зубы.
      И лишь после этого отправилась в квартал торговцев древностями.
      Лавка Абделя была заперта, ставни наглухо закрыты. На стук в дверь черного хода никто не отозвался. Несколько огорченная, я повернула назад, в сторону улицы Муски, где находился магазин Азиза, сына Абделя. Но по дороге меня осенила мысль получше. Я прошла мимо фонтана и нырнула под старинную арку, ведущую в глубь базара.
      Критикас был самым известным торговцем древностями в Каире, соперником Абделя и нашим старым другом. Он встретил меня возгласами, в которых мешались упреки и искренняя радость.
      - Насколько я понимаю, вы ищете демотические папирусы, миссис Эмерсон. Почему вы сразу не пришли ко мне?
      - Я бы пришла, мистер Критикас, если бы меня не отвлекла смерть Абделя. Вы, наверное, слышали.
      - Да, слышал. - Благородное чело Критикаса нахмурилось. - Печальная история. У меня есть превосходный экземпляр папируса Двадцать шестой династии...
      Я осмотрела папирус, выпила кофе, завела разговор о погоде и природе и только потом как бы невзначай спросила:
      - Я обратила внимание, что лавка Абделя закрыта. Кто ее новый владелец? Его сын или та очаровательная старая дама, что называет себя женой бедного Абделя?
      Критикас беззвучно рассмеялся:
      - Вы знакомы с этой почтенной женщиной?
      - Да. Похоже, очень решительная особа.
      - Можно и так сказать. Разумеется, у старухи нет никаких оснований для претензий. Она действует от имени своего сына Хасана. Он из тех, кого вы, англичане, называете непутевыми: наркоман, не раз попадал в сомнительные истории. Но вы же знаете этих матерей - чем хуже сын, тем больше они к нему привязаны.
      - М-да...
      - Положение старухи было с самого начала безнадежным, - продолжал Критикас. - Абдель еще несколько лет назад лишил Хасана наследства. Сейчас у парня наверняка новая неприятность. Его уже несколько недель не видно.
      Тут мне в голову пришла настолько очевидная мысль, что я удивилась, как это не додумалась до нее раньше.
      - Мне кажется, я с ним знакома... Среднего роста, редкие брови и нет переднего зуба.
      - Он! И еще сотни тысяч других египтян. - Критикас вновь беззвучно рассмеялся. - Ну что, миссис Эмерсон, папирус находится в отличном состоянии. У меня есть на него покупатель, но если вы желаете...
      После долгой торговли я купила папирус. Сделка привела торговца в хорошее расположение духа, и он потерял осторожность. И вот тут-то я нанесла разящий удар!
      - Этот папирус, случаем, не трофей Хозяина? Именно так называли это мифическое существо Абдель с Хамидом...
      Глаза Критикаса сверкнули.
      - Прошу прощения, миссис Эмерсон?
      - Вам не хуже меня знаком этот жаргон, - сказала я. - Ничего страшного, мистер Критикас. У вас есть все основания хранить молчание, но помните, мы с Эмерсоном - ваши друзья. Если вам когда-нибудь понадобится наша помощь, достаточно только попросить.
      Гордый грек поджал губы:
      - Абделю вы говорили то же самое?
      4
      Я пообедала в гостинице. Эмерсон наверняка счел бы это пустой тратой времени, но мой дорогой супруг заблуждается. Гостиница - средоточие каирской светской жизни, и я надеялась услышать последние новости. Так оно и оказалось. Герр Бехлер угостил меня аперитивом и поведал местные сплетни.
      Кофе я решила выпить на террасе, и не ошиблась. Именно там мне на глаза попалось знакомое лицо. Лицо сделало вид, что меня не замечает, но я встала и помахала зонтиком.
      - Князь Каленищефф! Ваша светлость!
      Завидев меня, русский изобразил удивление и дал себя уговорить составить мне компанию.
      - Я думал, вы никогда не расстаетесь со своим выдающимся супругом.
      - А вы что делаете в Каире? Надеюсь, в Дахшуре ничего не случилось?
      Этот диалог, я полагаю, дает достаточное представление о бессодержательности нашего разговора. Каленищефф без умолку трещал, а я поджидала, когда можно будет вставить неприметный, но коварный вопрос. Озабоченная своими далеко идущими планами, я не замечала, что Каленищефф придвигается ко мне все ближе и ближе. Внезапно моей ноги что-то коснулось.
      - Сегодня утром я была в квартале древностей, - сказала я, хладнокровно убирая ногу.
      - Какое совпадение! - промурлыкал Каленищефф. - Я тоже. Жаль, что мы не встретились раньше. С удовольствием пригласил бы вас на обед, дорогая...
      Рука его скользнула под скатерть и, проворно ощупав материю моей юбки, вольготно устроилась на коленке. Я отодвинулась, но стул князя Каленищеффа, казалось, был привязан к моему.
      - У меня в Каире есть очаровательная маленькая квартирка, - продолжал ворковать его светлость, с вожделением глядя на меня в монокль, и придвинулся совсем вплотную.
      В поисках истины и справедливости я готова пойти на многое, но всему есть пределы. Свой пояс с прилагающимися к нему инструментами я оставила в лагере, однако верный зонтик находился при мне. Стальное острие вонзилось в ногу князя.
      Каленищефф выронил монокль, широко разинул рот, потом захлопнул его, потом снова разинул - и так несколько раз. И совершенно беззвучно. Я с интересом наблюдала за его гримасами.
      - Счастливо оставаться, ваша светлость. Если у я еще немного задержусь, то опоздаю на поезд.
      Как бы то ни было, день я провела с большой пользой и не могла дождаться, когда расскажу Эмерсону о своих открытиях. Правда, свидание с князем придется опустить, не то Эмерсон тотчас помчится в Дахшур и от бедного ловеласа останется лишь мокрое место.
      Самое важное открытие заключалось в том, что человек, которого мы считали Хамидом, на самом деле был непутевым сыном Абделя. Но виновен ли Хамид в подлом грехе отцеубийства? Поначалу эта мысль мне понравилась, но чем больше я размышляла, тем больше остывал мой энтузиазм. Я могла представить ссору, даже удар, нанесенный сгоряча. Но вряд ли худосочный и ленивый Хамид стал бы пыхтеть, подвешивая отца на крюк. Уж, наверное, Абдель не смог бы терпеливо наблюдать, как родное чадо пытается его вздернуть, а самоубийством там явно и не пахло.
      Всю обратную дорогу я развлекалась подобными умозаключениями. До дома я добралась еще засветло и рассчитывала, что Эмерсон будет на раскопках. Представьте себе мое удивление, когда я обнаружила его в гостиной. С Рамсесом на коленях. Все мое существо пронзила дрожь недоброго предчувствия, но я не смогла удержаться от того, чтобы не выпалить новость:
      - Эмерсон! Я выяснила, кем на самом деле является Хамид!
      - Являлся, - отозвался Эмерсон.
      - Что?..
      - Являлся. Рамсес только что нашел его останки, истерзанные шакалами.
      5
      Увы, теперь нам никогда не удастся расспросить Хамида!.. Я села и сорвала с рук перчатки.
      - Удивляюсь тебе, Рамсес. И почему ты вечно натыкаешься на всякую гадость?
      - На самом деле это не я, а Бастет наткнулась на эту гадость, спокойно ответствовал Рамсес. - Я дрессировал ее по своей методе и научил выкапывать всякие вещи. Теперь Бастет тоже археолог. Особый интерес она проявляет к костям, что не удивительно, но наша Бастет - кошка редкого ума, поскольку сумела преодолеть свои инстинкты и...
      - Достаточно, мой мальчик, достаточно! - воскликнул Эмерсон. - Амелия, как ты можешь обсуждать с ребенком столь ужасные темы! Такая находка испугает и взрослого!
      - И вовсе я не испугался, - недовольно сообщил Рамсес, извиваясь в нежных объятиях родителя. - Ученый-физиолог должен относиться к исследуемым объектам хладнокровно. Я хотел объяснить это папе, но не шмог.
      Так всегда: только я решу, что наш сын навсегда избавился от шепелявости, как он непременно вернет меня с небес на землю.
      Эмерсон чуть разжал руки, и Рамсес выскользнул на волю.
      - Я сразу понял по внешнему виду останков, что они принадлежат человеку, умершему совсем недавно. Бастет вывела меня к месту, где лежали другие части...
      - Хватит, Рамсес! - взмолилась я. - Эмерсон, а где эти... останки?
      - Я принес их сюда.
      - Сюда?! Я бы предпочла осмотреть их на месте.
      - Ты бы предпочла их вовсе не осматривать, - слабо усмехнулся Эмерсон. - Слово "останки" полностью отражает суть, Амелия.
      - Я их внимательно осмотрел, мамочка, - успокоил нас Рамсес. - Одежды на теле не было.
      Смерть наступила несколько дней назад. На шее отметина от веревки, но, по моему мнению, его задушили руками.
      Я во все глаза смотрела на юного патологоанатома.
      - Хорошо, Рамсес, хорошо. Что будем делать, Эмерсон?
      - Я послал за начальником местной полиции.
      - Ладно. С вашего позволения, я переоденусь.
      Направляясь к внутреннему дворику, я слышала бубнящий голос Рамсеса:
      - Позволь мне отметить, папочка, что хотя твоя забота обо мне излишня, но это не значит, что я не ценю твои побуждения.
      6
      От полицейского, разумеется, не было никакого толку, но я не особо расстроилась, поскольку и не рассчитывала встретить полисмена семи пядей во лбу. Осмотрев останки - а должна признаться, Эмерсон оказался совершенно прав, слово это было самым подходящим, - полицейский ласково погладил свою шелковистую бороду и пробормотал:
      - И что еще сотворят эти неверные?
      - А что они уже сотворили? - вежливо спросил Эмерсон.
      - О, великий Отец Проклятий, этот неверный повесился.
      - А затем прогулялся по пустыне и закопался в песок?
      - Отец Проклятий изволит шутить, - серьезно сказал египтянин. - Видимо, эту обязанность исполнил его друг. Только друг очень плохо сделал свою работу.
      - Чушь! - не выдержала я. - Этого человека убили!
      - Возможно, возможно. Если госпожа желает, я допрошу других неверных.
      Полисмен явно недоумевал, с какой стати мы так интересуемся ничтожным трупом. Сам он не стал бы волноваться, даже если неверные решили поубивать друг друга. А мы почему-то подняли суету из-за безвестного крестьянина, который даже не был нашим слугой.
      Поскольку я не желала видеть, как всех местных жителей построят и изобьют, что в представлении здешних полицейских и называется допросом, то отклонила это любезное предложение. Тем более что Хамид не был ни коптом, ни жителем соседней деревни и эти обстоятельства лишь еще больше смутят напыщенного старого каирца.
      Поэтому мы попрощались с ним, и он отправился восвояси в сопровождении целой свиты оборванных и босых подчиненных. Я уже собиралась вернуться в дом, когда Эмерсон, скрестив руки на груди, преградил мне путь.
      - Лучше подождем здесь, Амелия. Следующая делегация прибудет с минуты на минуту.
      - Ты кого-то еще ждешь?
      - Этого прощелыгу Джонса, кого же еще! Как его там... брата Иезекию. Он наверняка узнал о смерти брата Хамида. Я отпустил работников, солнце все равно уже почти село, и вот-вот стемнеет. Да и работу они побросали, как только услышали о находке Рамсеса.
      И точно, вдалеке уже показалась знакомая процессия: впереди тряслись на ослах мужчины, на приличном расстоянии от них ехала наездница.
      - Господи! - воскликнула я. - Они и Черити притащили! Эмерсон, неужели этот ужасный человек полагает, будто она...
      - Похоронит останки? Мне кажется, даже брат Иезекия вряд ли додумается до такого. Просто он любит, чтобы девушка всюду таскалась за ним, словно послушная собачонка.
      Брат Дэвид пустил своего осла галопом.
      - Это правда? - крикнул он возбужденно. - Брат Хамид...
      - Мертв, - ответил Эмерсон. - Совершенно мертв. Настолько мертв, что дальше некуда. Безусловно мертв и... - Тут подъехали остальные, и он замолчал.
      Однако Черити слышала его слова, ее маленькие мозолистые ручки с такой силой сжали поводья, что побелели костяшки пальцев. Лицо девушки, как обычно, было надежно укрыто в тени шляпки-дымохода. Иезекия величественно спешился.
      - Мы прие-ехали забрать нашего бе-едного брата, чтобы достойно похорони-ить его, - пропел он. - И призвать Го-оспода обрушить карающую дла-ань на голову его уби-ийцы.
      - Полагаю, вы не откажетесь от чашки чаю? - спросила я и вкрадчиво добавила: - С сандвичами.
      Иезекия невольно облизнулся.
      - Чай смажет ваши голосовые связки, - гостеприимно подхватил Эмерсон. И ваши проклятия станут громче.
      Пряча улыбку, я прошла в гостиную. Эмерсон мог сколько угодно жаловаться на мою любовь к детективным историям, но он и сам подвержен этой болезни. Иначе зачем бы он зазывал Иезекию? Только чтобы выведать у миссионеров, что они знают о своем "новообращенном".
      Я намеревалась избавить Джона от появления перед нашими гостями, дабы не повергать его в смущение после инцидента с пожаром. Но присутствие Черити сказалось - невидимые щупальца любви обхватили сердце нашего бедного Джона и неумолимо потащили к ней.
      Джон выскочил из галереи, красный как рак, и оглушительно вопросил, не требуются ли его услуги. Отослав беднягу прочь, я тем самым нанесла бы ему тяжелую рану. Поэтому пришлось уступить и смиренно наблюдать, как Джон бестолково мечется по комнате, опрокидывая стулья и поливая чаем пол. Глаза его были прикованы к Черити.
      Разговор крутился вокруг смерти Хамида.
      - Бедняга, - скорбно покачал головой Дэвид. - Вы были несправедливы, брат Иезекия, когда сказали, что он убежал.
      Иезекия величественно кивнул:
      - Истина твоя, брат мой.
      Он оглядел остальных, словно ожидая восхищения за это признание своей небезгрешности. Видимо, реакция Дэвида удовлетворила его, поскольку Иезекия продолжил звучным голосом, так и сочащимся самодовольством:
      - Брат Хамид был подлинным воплощением доброде-етели.
      - Замечательный человек! - тихо сказал Дэвид.
      - Нам будет очень его не хватать.
      - Один из избранных.
      - Мне он никогда не нравился.
      Наше удивление вызвал не столько этот диссонанс в непрерывном потоке славословия, сколько его источник. Замечание исходило из-под черного дымохода Черити. Ее братец в гневном изумлении повернулся к ней, но девушка продолжила с вызовом:
      - Он был подхалимом и льстецом. Вечно расточал похвалы, а сам посмеивался себе под нос.
      - Черити, Черити, - мягко сказал Дэвид. - Вы забываетесь.
      Стройная фигурка в черном одеянии качнулась в его сторону, словно цветок в поисках солнца. Девушка молитвенно сложила руки:
      - Вы правы, брат Дэвид. Простите меня.
      - Это может сделать только Бог.
      Эмерсона, который с неприкрытым удовольствием наблюдал за этим диалогом, наконец утомили лирические отступления.
      - Когда вы в последний раз видели Хамида?
      Все сошлись во мнении, что Хамида не видели с той ночи, когда случился пожар. Он присутствовал на вечерней трапезе вместе с другими, новообращенными, после чего удалился на свое убогое ложе. Дэвид утверждал, что видел его мельком в последующей суматохе, но Иезекия настаивал, что, напротив, отсутствие Хамида среди тех, кто тушил пламя, вызвало у него нехорошие подозрения. Когда же Хамид и утром не объявился, оказалось, что его скудные пожитки тоже исчезли.
      - Мы предположили, что он вернулся к себе в деревню, - сказал Дэвид. Иногда наши новообращенные... Иногда они не...
      - Понятно, - ухмыльнулся Эмерсон. - Ваша наивность, господа, меня удивляет. Оставим вопрос о вашей вере, но принимать у себя дома совершенно незнакомого человека, не получив рекомендаций, не наведя о нем справки...
      - Все мы братья в Господе нашем! - продекламировал Иезекия, напыжившись.
      - Это вы так думаете. В данном случае у мисс Черити, похоже, оказалось больше здравого смысла, чем у мужчин. Ваш "брат" вовсе не христианин-копт, а правоверный мусульманин. И выходец он отнюдь не из соседней деревушки, а из каирского преступного мира. Хамид был лжецом, весьма вероятно - вором и очень возможно - убийцей.
      Если бы Эмерсон посоветовался со мной заранее, я бы велела ему не выдавать эти сведения. Да еще в такой форме! Как легко заметит читатель, мой ненаглядный сделал вид, будто сам и разведал всю правду о Хамиде.
      Однако откровения Эмерсона позволили понаблюдать, какое же впечатление произведут они на миссионеров. Поскольку я, как правило, подозреваю всех без исключения, то, естественно, задалась вопросом: а не сидит ли перед нами убийца Хамида? Но изумление гостей выглядело искренним. На лице Дэвида читалось вежливое недоверие. Брат Иезекия сидел, словно громом пораженный. Его тяжелая челюсть отвисла, и в течение нескольких секунд он мог только бессвязно лопотать:
      - Что... где... как вы... почему...
      - В этом нет никаких сомнений, - важно сказал Эмерсон. - Ваш брат Хамид был отъявленным мошенником, он ловко вас одурачил.
      - Поскольку сам Хамид не способен себя защитить, - заговорил Дэвид, мой долг сделать это за него. Вы обвиняете беднягу в том, что он вас ограбил?
      - У нас он ничего не украл. То есть... - По лицу Эмерсона скользнуло выражение досады. Я поняла, что он думает о странствующих ящиках с мумиями. Но вдаваться в подробности он не стал. - На совести Хамида кража древностей баронессы.
      Иезекия наконец обрел дар речи:
      - Откуда вам известно, сэр?
      - У нас с миссис Эмерсон свои методы, - тонко улыбнулся Эмерсон.
      - Но по крайней мере одна вещь нашлась, не так ли?
      - Вы ошибаетесь. Ящик... - Эмерсон спохватился, но было уже поздно. Это был не тот ящик с мумией, что принадлежит баронессе. Где же находится имущество баронессы, по-прежнему никто не знает. Но мы вышли на след.
      Дэвид встал.
      - Простите меня, профессор, но я не могу спокойно слушать, как вы обвиняете мертвого. Наши помощники, наверное, уже прибыли. Если вы покажете мне, где лежит наш несчастный брат, мы заберем его с собой.
      - Разумеется. Я одолжу вам мешок.
      7
      Мрачная вереница похоронной процессии на фоне кровавого заката потянулась в сторону деревни. Нас пригласили присутствовать на погребении "нашего дорогого брата", на что Эмерсон воскликнул с искренним изумлением:
      - Сэр, вы, должно быть, выжили из ума, раз предлагаете подобное!
      Мы вернулись в гостиную, где Джон уже зажег лампы. Рамсес тоже был здесь. Он явно подслушивал нашу беседу с миссионерами. Стоило нам переступить порог комнаты, как он пропищал:
      - Папочка, я хотел бы пойти на похороны.
      - Что за вздорное желание? - поразился Эмерсон.
      - Есть народное поверье, будто убийцу как магнитом притягивает на похороны жертвы. Я подозреваю, что это просто вымысел, но истинно пытливый ум не отвергает теорию только потому, что...
      Эмерсон испустил тяжкий вздох.
      - Рамсес, ты меня удивляешь. Одно дело научные изыскания и совсем другое - нездоровое любопытство, к которому, я должен с сожалением констатировать, питают пристрастие и некоторые взрослые, - быстрый взгляд в мою сторону, - хотя им следовало бы понимать...
      Тут он замолчал, очевидно понятия не имея, а что, собственно, "им" следует понимать. Я ледяным голосом отчеканила:
      - Мы слушаем тебя, Эмерсон. Продолжай, будь так любезен.
      - Ну... э-э... Ага! Я собирался предложить вам иное развлечение. Вместо того чтобы тащиться на кладбище, давайте завтра наведаемся в Дахшур и вздуем... то есть навестим старину де Моргана.
      - Прекрасная идея, Эмерсон! Но я не вижу причин, почему бы нам не сделать и то, и другое. Похороны состоятся рано утром, а потом мы можем съездить в Дахшур.
      Странно, но Эмерсон возражать не стал. Рамсес тоже милостиво согласился.
      После того как Рамсеса отправили спать, а Джон удалился к себе в комнату (он таки закончил терзать Левита и теперь погрузился в еще более запутанный текст Чисел), я сказала ненаглядному:
      - Твоя сдержанность меня приятно удивила. Я уж испугалась, что ты разорвешь брата Иезекию в клочья.
      - Этот жалкий субъект не стоит того, чтобы тратить на него силы и нервы. - Эмерсон отодвинул в сторону блокнот. - Честно говоря, я нахожу Иезекию крайне занимательным представителем Homo Sapiens. Это самый нелепый человек из всех, кого я встречал за последние годы.
      - Думаешь, это Иезекия убил Хамида?
      Эмерсон изумленно вытаращил глаза:
      - На кой черт ему понадобилось убивать Хамида?
      - Вечно у тебя на уме одни лишь мотивы. Давно уже следовало бы понять, что это не единственный способ раскрыть злодейство! - Эмерсон продолжал таращиться. Я окинула его долгим взглядом и невозмутимо продолжала: - Можно придумать с десяток причин, почему Иезекии не терпелось укокошить своего брата Хамида. Например, Хамид мог приставать к Черити, в Иезекии взыграло ханжество и он помчался убивать бесстыдника. Или же святоша Иезекия прознал, что брат Хамид лишь притворяется новообращенным.
      - Пибоди... - начал Эмерсон зловещим тоном.
      - У меня уже готов перечень возможных мотивов! - Я гордо извлекла из кармана блокнот. - Во-первых, мы знаем, что Хамид был сыном Абделя и отец лишил его наследства. Во-вторых, мы знаем, что Хамид входил в шайку преступников, промышляющих древностями. Согласна, наиболее правдоподобное объяснение убийства - склоки среди воров. Все эти тайные сообщества настоящие рассадники интриг. Что, если Хамид нарушил клятву, которую скрепил собственной кровью, а? Знаешь, такие пышные церемонии, где все разгуливают в капюшонах, кромешный мрак рассеивается светом одной-единственной свечки, то и дело бьют в гонг и раздаются печальные завывания...
      - Пибоди, когда только ты находишь время читать подобную дребедень?!
      Сочтя этот вопрос риторическим, я не снизошла до ответа.
      - А еще в тайных обществах популярны дурманящие зелья, от которых у людей ум за разум заходит, они теряют волю и становятся способны на самые чудовищные дела. Что, если зловещий Гений Преступлений решил, что Хамид опасен, и приказал его убить?
      - Полагаю, ты говоришь о своем любимце, мифическом персонаже из бульварных романов, что вершит злодеяния по всему Египту, а то и миру? Впрочем, благородный злодей-любитель мне больше по вкусу, чем брат Иезекия.
      Эту шпильку я тоже пропустила мимо ушей.
      - Или, например, Хамид вздумал основать собственное дело и похитил казну своей шайки. Но как бы там ни было. Гений Преступлений - самый вероятный подозреваемый.
      - Ну да, конечно, конечно! - Эмерсон скрестил руки на груди и издевательски улыбнулся. - Полагаю, логическим путем ты уже установила личность этой загадочной, если не сказать неправдоподобной, фигуры?
      Я демонически расхохоталась:
      - Неправдоподобной?! Подумай сам, мой дорогой Эмерсон! Интересно, кто тогда проник вчера в комнату Рамсеса, а? Хамид к тому времени был уже мертв!
      - Гм... Ну-ну... Ладно, я готов допустить существование банды, Пибоди, хотя это о-очень большая натяжка. Но Гений Преступлений... Ха!
      Я послала ему улыбку умудренной опытом разбойницы с большой дороги.
      - Во всякой уважающей себя банде имеется вожак, дражайший Эмерсон. Разумеется, я уже думала, кто бы это мог быть... - Я зашелестела страницами блокнота. - Только не надо больше перебивать. По-моему, ты хочешь запутать меня.
      - Ив мыслях не было! - лицемерно воскликнул Эмерсон.
      - Да? Что ж... Очевидно, что Хозяин, как его назвал Абдель, скрывается под чьей-то личиной.
      Эмерсон зааплодировал:
      - Браво, Пибоди! Блестящий вывод.
      - Прошу тебя, Эмерсон, оставь свои шутки. Я хочу сказать, что он - или она, ибо не стоит преуменьшать способности так называемого слабого пола... На чем я остановилась?
      - Понятия не имею, дорогая моя Пибоди.
      - Так... Ага! Итак, Гений Преступлений скрывается под маской какой-нибудь вполне добропорядочной личности. Миссионера, русского аристократа, немецкой баронессы, известного археолога...
      Эмерсон приосанился:
      - Уверяю тебя, Пибоди, у меня есть безупречное алиби. Ты знаешь, где я бываю ночью.
      - Тебя никто и не подозревает.
      Мой ненаглядный супруг разочарованно вздохнул:
      - Да? Что ж, приятно слышать.
      - Давай расположим подозреваемых по порядку. Во-первых, брат Иезекия. Что мы знаем о его жизни до того времени, как он появился в Мазгунахе? Нисколько не сомневаюсь, что "Братья святого Иерусалима" - вполне официальная секта, но не слишком ли охотно они вербуют в свои ряды отъявленных негодяев? В преступной деятельности могут быть замешаны все члены миссии: например, брат Дэвид служит связным между Иезекией и каирским преступным миром, а Черити исполняет роль ширмы. Ее присутствие придает шайке невинный вид.
      Эмерсон старательно пытался скрыть растущий интерес, но я видела, как сверкают его глаза.
      - Ну вот опять, Пибоди! Ты всегда была снисходительна к юным прелестницам. Ангелоподобная Черити запросто может оказаться твоим Гением Преступлений.
      - Я и не отрицаю, уж слишком у нее добродетельный вид - настоящая карикатура на благочестивую юную американку. Главой банды может быть и молодой Дэвид, а Иезекия - его невинной жертвой, обманом завлеченной в цепкие сети злодейств. Но самый подозрительный человек - князь Каленищефф. На аристократа он не похож, источники его доходов никому не ведомы. Кроме того, славяне - люди с крайне неустойчивой психикой.
      - А как насчет немцев, Пибоди? Уж у них-то с психикой все в порядке!
      - Бисмарк, Эмерсон... вспомни о Бисмарке! Типичный истерик. К тому же кайзер был крайне груб со своей бабушкой.
      - Неопровержимый довод! Впрочем, мне эта мысль нравится. Гений Преступлений - баронесса! Однако она, вероятно, сейчас в Луксоре. А предводитель банды, если хочет преуспеть, должен быть в гуще событий.
      - Но баронесса вовсе не в Луксоре! - торжествующе вскричала я. - В гостинице мне удалось подслушать кое-какие сплетни. Через два дня после отплытия из Дахшура судно баронессы село на мель, и наша приятельница вернулась в Каир поездом. Так что баронесса в Каире! Точнее, даже ближе, в Гизе, остановилась в гостинице у пирамид. А Гиза, между прочим, находится от Дахшура всего в двух часах езды на осле!
      - Значит, древности у этой каракатицы украли для отвода глаз, чтобы отвести подозрения?
      - Возможно, возможно... Но в тот момент баронесса не вызывала подозрений, по крайней мере у нас. Мне кажется более вероятным, что кража эта - вызов со стороны Хамида. Если, конечно, баронесса действительно Гений Преступлений.
      - А кого из археологов ты подозреваешь? Уж не нашего ли соседа, этого французского павлина?
      - Но это самая лучшая маска! У археолога законное право вести раскопки, он лучше всех прочих способен оценить находки. А мсье де Морган, будучи главой Ведомства древностей, может присматривать за остальными археологами и самые многообещающие участки спокойно прикарманить. Вспомни, прошлой весной он раскапывал гробницы Двенадцатой династии, а летом пошли слухи, что на черном рынке появились украшения той эпохи.
      Лицо Эмерсона приобрело мечтательное выражение, синие глаза замерцали надеждой. Он покачал головой.