Если и в дневное время Палантасская Башня являлась местом, которое все избегали и которого панически боялись, то ночью в ее окрестностях можно было испытывать только одно чувство: смертельный страх. Когда-то на Ансалонском континенте насчитывалось пять таких башен, теперь осталось лишь две. Одна находилась в Вайретском Лесу, и добраться до нее не было никакой возможности - если только местные маги сами того не захотели бы. В этом случае волшебные силы Леса служили проводником. Башня Высшего Волшебства в Палантасе также считалась недоступной. Ее окружала Шойканова Роща - преграда из деревьев, за которыми обитали бессмертные духи-стражи. Большинство людей начинали испытывать страх уже при одном только виде Рощи - столь сильным было ее магическое поле. Поэтому войти в Рощу мог либо сторонник Владычицы, либо тот, у кого имелся амулет, полученный из рук Даламара. Но даже им не представлялось возможным запросто пройти в Башню. Для делового визита или такого посещения, как в случае с Йенной и ее спутниками, визитеры, как правило, пользовались более безопасными путями - волшебными тропами. Йенна и ее арестанты вышли за обводную стену. Палантас был построен гномами в Век Силы и делился на две части: Новый город и Старый. С высоты Старый город напоминал колесо с располагавшейся в центре ступицей; - дворцом правителя, от которого радиально отходило восемь проспектов. Само собой, разраставшемуся Палантасу становилось тесно в границах Старого города, этим объясняется его нынешнее деление на две части. Новый город был стихией торговли и ремесел, являясь одновременно местом обитания для тех, кто ими занимался. Лавка Йенны находилась в одном из лучших кварталов торговой части Палантаса, и нужно сказать - к большому неудовольствию соседствующих дельцов.
      Они с нескрываемой неприязнью относились к ней самой и ее таинственной клиентуре. Однако все знали, что Даламар, Хранитель Башни Высшего Волшебства, оказывает Йенне особые знаки внимания. И, учитывая такие исключительные отношения, недовольные соседством с чародейкой лишь глухо роптали. На лавке магической утвари красовалась вывеска с изображением трех лун: серебряной, красной и черной. Первое, что сделала Йенна еще до того, как они переступили порог дома, - связала руки кендера шелковым жгутиком (не лишняя предосторожность). Затем она сняла заклятие, хранящее лавку в ее отсутствие, и пригласила гостей внутрь.
      - Неужели это так необходимо? - с негодованием вырвалось у Аши. - Ты ведь знаешь - он не вор. Брови у Йенны чуть дрогнули, и она пристально посмотрела на девушку. Аша покраснела и закусила губу.
      - Я, в общем-то, не против, - бодро произнес Тас. - Мне не привыкать.
      - Это для его и для нашего блага, вовсе не потому, что я беспокоюсь о пропаже денег, - пояснила Йенна. Затем она что-то прошептала, и в лавке зажглась лампа. Ты не знаешь их повадок? Аша решила притворяться и дальше, хотя эта игра ей казалась пустой тратой времени.
      - Что за вопрос! Я все о них знаю, да и найдется ли на Ансалоне хоть кто-то, кто с ними незнаком.
      - К сожалению, есть и такие. Именно поэтому я и спросила... Проходите сюда... Поставь это на место! - последовал резкий окрик после того, как Аша поднесла к глазам изящную бутылочку. Если хоть одна капля попадет на твое тело, кожа превратится в лохмотья. Ни к чему не прикасайся ради собственной безопасности!.. Ты не лучше кендера... Идемте за мной. Аша робко поставила бутылочку на полку. Решив ничего больше не трогать, она для верности спрятала руки за спину. Старясь все замечать, она, в итоге, мало что увидела. Основным впечатлением от лавки остался запах - манящий и в то же время отталкивающий.
      Баночки и склянки с пряностями и травами соседствовали с чашечками и кувшинчиками с какой-то гнилью. От полок с колдовскими книгами пахло затхлостью и плесенью. На свету в стеклянных вазах оживали драгоценные камни.
      - В подвале у меня лаборатория, - сказала Йенна и открыла дверь с начертанными на ней странными символами. - Здесь тоже ни к чему не смейте притрагиваться. Глазам открылась лестница. Йенна и Тассель-хоф спускались первыми, причем леди ухватила косичку кендера (опять же из предосторожности), и, если тот останавливался, следовал резкий бесцеремонный рывок.
      Сверхъестественный, словно дымка, свет в лаборатории слабо освещал лестницу, и Аша предельно осторожно шагала со ступеньки на ступеньку.
      - Теперь ждите... И не двигайтесь с места! - приказала Йенна, как только они ступили на пол. Затем она растворилась в сумраке, и вскоре до гостей донесся полушепот, полубормотание, как будто хозяйка с кем-то переговаривалась.
      Любопытный Тассельхоф уже поднял ногу, чтобы ринуться в направлении звуков, но Аша успела схватиться за воротник его зеленой рубашки.
      - Она же сказала не двигаться! - прошипела девушка.
      - Извини, я не хотел. Ноги мне не подчиняются, - искренне сокрушаясь, шептал Тас. - Я им приказываю, увещеваю, требую... но все бесполезно - мои приказы и увещевания не доходят до них... Все это так будоражит: взгляни туда!
      - у Таса перехватило дыхание. Это человеческий череп?! Мне кажется, Йенна не стала бы возражать, если я...
      - Нет. Я уверена, она бы непременно возразила, - сердилась Аша. Стой, где стоишь. В действительности девушка удерживала Таса не потому, что ее беспокоило неповиновение кендера, - ей просто нужен был хоть кто-нибудь рядом.
      - Хорошо, что она взяла тебя, - взволнованно добавила Аша. Хотя мне непонятно - зачем? Нельзя сказать, чтобы твое присутствие ей очень уж нравилось.
      - Ей не пришлось выбирать, - пожал плечами Тас. - После того как я упомянул о Рейстлине...
      - В чем тут дело? Что значит - "похожа на Рейстлина"? Ничего не пойму...
      Кто он?
      - Кто такой Рейстлин? - воскликнул Тассельхоф, забыв, что говорил шепотом.
      - Ты первая на всем Ансалоне, кто ничего не знает о Рейстлине! Аша, видя, что сплоховала, негромко и коротко хохотнула.
      - А-а... этот Рейстлин! О нем я слышала, просто запуталась, какого именно ты имеешь в виду. У меня на родине имя "Рейстлин" довольно распространенное.
      Только в нашем поселке живет несколько человек, носящих это имя. Он - эльф?
      - Не думаю... Нет, Рейстлин не был эльфом. То же самое - и Карамон. Из него может получиться целых три эльфа. Кроме того, они - близнецы, а насколько мне известно у эльфов не бывает близнецов... Прошло уже довольно много времени с моего последнего посещения Квалинести... Они не пустят меня через границу, хотя я и знаю нового Беседующего-с-Солнцами. Это сын Таниса - Гил... Ну, а о Танисе Полуэльфе, надеюсь, ты слышала...
      - Кто же о нем не слышал! - вдохновенно соврала Аша. По крайней мере, она теперь наверняка знала, что речь идет о "нем" и что этот "он" имеет какое-то отношение к Карамону. Девушка поздравила себя с тем, как она искусно выведала нужные ей сведения, не проговорившись сама, и уже обдумывала следующий вопрос, когда из сумрака возникла Йенна.
      - Она знает, кто такой Рейстлин, кендер, просто морочит тебе голову...
      Теперь приготовьтесь. Я обсудила нашу встречу с Даламаром и...
      - С Даламаром? Он здесь?.. Даламар! Это я - Тас, - закричал кендер. - Ты помнишь меня? Я...
      - Здесь его нет, - холодно оборвала Йенна. - Он в Башне. Но у нас есть способы для связи друг с другом... Видите соляной круг на полу? Какое там! В этом мерцающем свете даже пол не был виден. Но неожиданно лампа ярко вспыхнула, и круг под ногами отчетливо проступил.
      - Шагните в круг, - наставляла Йенна, - старайтесь не наступить на соль.
      - Я знаю, - взволновался Тас. - Я видел, как Пар-Салиан проделал такое же с Карамоном. Тогда я как-то случайно превратился в мышь. Понимаешь, Аша, я был в Башне Вайрета и нашел там белое с двумя красными камушками кольцо. Я его надел и...
      - Во имя Гилеана, перестань болтать! - осадила Йенна. - Или я сама превращу тебя в мышь, а себя в кошку!
      - А ты могла бы?.. В какую? - снова затараторил Тас. - Может, лучше - меня? Я еще никогда не был кошкой...
      - Держитесь за мои руки, - предупредила Йенна. - Закройте глаза, и вас не будет тошнить... и, что бы ни случилось, не отцепляйтесь от меня. Пол вдруг стал уходить из-под ног. На отсутствие опоры тут же отреагировал живот. У Аши появилось чувство, что в лицо бьет ветер. Предупреждение - не отцепляться - было напрасным: девушка мертвой хваткой вцепилась в руку Йенны. Затем Аша ощутила под ногами твердую почву. Чуть приоткрыв глаза, она вновь зажмурилась от яркого света.
      - Открывай, не бойся - мы прибыли... Мы в Башне Высшего Волшебства. раздался голос Йенны. Аша робела. По словам кендера, Башня - отвратительное место, прибежище зла. Однако сам Тассельхоф уже бойко с кем-то разговаривал.
      Собеседник вежливо отвечал, но было ясно - думал он о другом.
      - Открой глаза, Аша, - повторила Йенна. Все еще щурясь, она повиновалась... Девушка думала, что очутилась в темнице, угрюмом подземелье, с прикованными к стенам узниками, но вместо этого глазам предстала роскошно убранная комната. Стены покрывали прекрасно сработанные, поражавшие многоцветием гобелены с причудливыми животными. Полы были застланы мягкими, с замысловатыми рисунками коврами. Аше никогда не приходилось видеть такого количества мебели в одной комнате.
      - Добро пожаловать, Аша... Добро пожаловать ко мне в Башню. Девушка повернулась на голос. Она ожидала увидеть эльфа (Заст неоднократно описывал их), но это был высокий и стройный человек, облаченный в черную шелковую рясу с вышитыми на ней кабалистическими символами. Черты лица - по мягкости и правильности - вполне могли соперничать с чертами эрдов.
      - Я - Даламар, - произнес он. Чистый, приятный, мелодичный голос напоминал звук флейты. Даламар приблизился к Аше. Движения были плавны и грациозны.
      Волосы мягкого темного цвета доходили до плеч. Все в нем вызывало расположение, и девушка была очарована. Они встретились глазами, и тут Ашу охватил страх: его взгляд завораживал, подчинял, не отпускал. Она попыталась отвести глаза... и не смогла.
      - Мне кажется, твоя ноша не слишком легка. Я приму ее, - проговорил Даламар. Девушка беспрекословно повиновалась.
      - Ты дрожишь, дитя... Ничего не бойся. Я не причиню тебе вреда и, может быть, даже помогу... Присядь... Не желаешь ли вина? Или ты голодна? Он указал рукой на стол, и с этим жестом исчезло наваждение от его взгляда. Аша повернула голову. Закрытые блюда и горшочки не могли удержать соблазнительных запахов.
      Яркий свет от канделябра делал еще более аппетитными разложенные в чашах и вазах фрукты. Тассельхоф уже приподнимал крышки и блаженно принюхивался.
      - Это выглядит сногсшибательно... Как я голоден... Кто бы мог подумать!..
      А ты не желаешь подкрепиться, Аша?.. Ведь мы только час назад ели. Хотя тюремный суп в животе долго не задерживается... Нет, я не хочу сказать, что там плохо кормят, - добавил Тас, беспокойно глядя на Даламара. - Не нужно передавать им мои слова. Пища вполне съедобная, и не хотелось бы обидеть тюремного повара.
      - Я не обмолвлюсь ни словом, - с мрачной улыбкой пообещал Даламар. - Остается надеяться, что мои кушанья не хуже: жаркое, хлеб, фрукты, подслащенные орешки, засахаренные фрукты... Боюсь, это все, что мне по силам в столь поздний час. Аша внезапно ощутила, насколько она проголодалась.
      - Все просто великолепно, - сказала она и в следующий момент уже сидела за столом, накладывая на тарелку еду. В жизни не была такой голодной, - призналасьь она кендеру.
      - Я тоже, - промычал он, делая невероятные усилия, пытаясь целиком засунуть в рот большое печеное яблоко.
      - Думаю, причиной всему - волнение, - после глубокого удовлетворенного вздоха заключил Тас и снова потянулся к тарелке.
      - Должно быть, - согласилась Аша, терзая хрустящую, подрумяненную грудь цыпленка. Вкус был изумительный, он дурманил голову. Девушка с Наслаждением разделалась с одной порцией жаркого и с неослабевающим аппетитом принялась уплетать другую. Только тогда она заметила, что Даламара и Йенны в комнате нет.
      - Куда они могли деться? - беспечно спросила Аша. Глотнув пряного подогретого сидра, она решила, что не пила ничего более восхитительного, и за первой пробой последовали два полных бокала.
      - Не знаю, - сквозь зубы отозвался Тас. - Я не видел, как они вышли. Но дело обычное: вот они есть - и вот их уже нет... Маги!.. Послушай, и твои котомки исчезли.
      - И вправду... Аше это показалось забавным, и она покатилась со смеху. Не удержался и Тас. Смех разбудил жажду, и они вновь выпили сидра. Вино разожгло аппетит, и они снова набросились на лакомства. Наконец, пресыщенная, Аша откинулась на стуле, вытерла о салфетку руки и обратилась к Тасу:
      - Расскажи мне еще об этом Рейстлине. Тем временем в соседней комнате Йенна разложила перед Даламаром вещи Аши. Внимательно, ни к чему не прикасаясь, маг изучал их.
      - Это все, - сказала Йенна.
      - А что в другой сумке?
      - Шелковое белье, и больше ничего.
      - Ты говорила, у нее какое-то послание ко мне...
      - Она сказала о нем тюремщику. И либо она лжет, либо держит его в голове, либо послание при ней.
      - Сомневаюсь, чтобы лгала, - подумав, сказал Даламар. - С какой целью?..
      Не вижу смысла. Ясно, что она представления не имеет о том, кто я такой. Йенна презрительно фыркнула.
      - Утверждает - знать ничего не знает о Рейстлине Маджере.
      - С учетом всего этого - вполне вероятно. Даламар по-прежнему разглядывал предметы. Держа над ними руку, он чуть слышно забормотал, и одна за другой вещи засветились, причем некоторые довольно ярко. Маг опустил руку и удовлетворенно вздохнул.
      - Ты права: они магические, а кое-какие обладают большой силой. Любопытно, что реликвии не имеют отношения ни к одному из существующих магических орденов.
      Ты со мной согласна, любовь моя?
      - Абсолютно. Йенна положила руку на плечо мага и прикоснулась губами к его щеке. Даламар улыбнулся, но продолжал оставаться сосредоточенным.
      - Хотелось бы узнать, какого рода заклятия они на себе несут, - нетерпеливо произнес он. Маг подошел к самой неприметной на вид вещице - кусочку янтаря, вправленному в фигурку оленя. Словно зная, что должно произойти, он состроил на лице гримасу и кончиком пальца коснулся вещи.
      Последовала голубая вспышка, сопровождаемая шипением, и Даламар, охнув, отдернул руку. Йенна, сжав губы, потачала головой:
      - Это нетрудно было предположить. Реликвиями может пользоваться только один человек.
      - Я и сам в этом почти не сомневался... и все же следовало попробовать.
      Они обменялись взглядами. Напрашивался только один вывод.
      - Работа эрдов?
      - Никакого сомнения, - ответил Даламар. - Нельзя не признать качества изготовления и, - он тряхнул пораненной рукой, - эффективности воздействия.
      - Для нас они не представляют интереса, но, очевидно, ими может воспользоваться девушка. Хотя по ней не скажешь, чтобы она владела искусством магии.
      - Все же эта Аша должна обладать необходимыми задатками, если она та, за кого мы ее принимаем.
      - У тебя сомнения? - удивилась Йенна. - Ты не мог не обратить внимания на ее глаза цвета расплавленного золота! На Кринне только у одного человека такие глаза. Даже кендеру стало ясно.
      - Тассельхофу?.. Неужели!.. А я все думал, зачем ты взяла его с собой... И что он говорит?
      - Слишком много и слишком неосторожно. К его болтовне стали прислушиваться.
      - Значит, и она тоже, - задумчиво произнес Даламар и подошел к окну, за которым безмолвно, но абсолютно властвовала ночь. - Неужели легенда не лжет?
      - А как иначе это все объяснить?.. Девушка явно выросла вдали от Ансалона.
      У нее очень ценные реликвии эрдов... Ее признал кендер, и, помимо всего прочего, - ее глаза... По возрасту она подходит... А тот факт, что ее препроводили сюда... Эта мысль не доставила удовольствия Даламару.
      - Я еще раз тебе напоминаю, что Рейстлин Маджере - мертв, - хмуро сказал Даламар. - Его нет в живых уже больше двадцати лет.
      - Да, мой дорогой... Не расстраивайся, - Йенна запустила руку в его мягкие волосы и коснулась губами уха. - Но все же был этот случай с Посохом Магиуса.
      Ведь он хранился в лаборатории Башни, его стерегли бессмертные духи-стражи, и даже ты не имел права доступа... И где сейчас посох? У кого он?.. У Палина Маджере, племянника Рейстлин а.
      - С таким же успехом он мог быть подарен самим Магиусом, - отстраняясь от Йенны, раздраженно произнес Даламар. - Скорее Магиусом, поскольку он был другом рыцаря Хумы. Всем из-вестно, что братья Палина готовились к посвящению в рыцарство... Все это я объяснил Конклаву...
      - Да, любовь моя, - сказала Йенна и опустила глаза. Ты по-прежнему единственный, кто отказывается верить в совпадения... Как еще можно назвать то, что эта девушка здесь.
      - Возможно, ты права, - подумав, ответил Даламар. Он подошел к стенному, с витиеватой рамой, зеркалу. Йенна встала рядом. Их собственное отражение исчезло после того, как маг провез рукой вдоль поверхности зеркала. Теперь они могли видеть Ашу и Тассельхофа, ублажающих себя кушаньями и сидром, смеющихся по поводу и без повода.
      - Как все-таки; странно, - чуть слышно проговорил Даламар. - Я все время думал, что это не более чем легенда. И вот она перед нами.
      - Дочь Рейстлина, - тихо добавила Йенна. - Мы нашли дочь Рейстлина.

      В Утехе вечер, но нагретые за день земля, дома, деревья все еще пышут теплом. Хорошо уже то, что нет над головой разгневанного, беспощадного небесного ока. Вечер - время, когда можно облегченно вздохнуть и покинуть хоть ненадолго удушливую атмосферу дома. В Утехе никто не помнил такого жаркого и сухого лета. Земля растрескалась, а над долиной стояло марево из мельчайших частичек пыли. Обычно раскидистые, тенистые валлины превратились в застывшие, безобразные мумии. Сама жизнь в Утехе перевернулась с ног на голову. Не видно было, чтобы кто-нибудь в дневное время спешил на базар, работал в поле, занимался хозяйством. Даже детей жара вынудила сидеть дома и изнывать от скуки, лишила их обычных забав. Зной иссушал, изнурял, испепелял. Базар почти пустовал. Ручьи пересохли, став мутными лужами. Вода в озере Кристалмир была неестественно теплой, а по его берегам валялась дохлая рыба. Какое-либо движение днем прекращалось. Относительно прохладные свои жилища люди покидали только с заходом солнца.
      - Будто летучие мыши, - мрачно сказал Карамон Маджере, обращаясь к своему другу Танису Полуэльфу. - Днем спим, ночью оживаем.
      - И это называется оживаем? - сокрушенно проговорила Тика, обмахиваясь подносом. -Даже во время войны наши дела не были так плохи... Для путников, застигнутых в дороге сумерками, таверна "Последний приют" всегда являлась вожделенным маяком. Как всегда, ее окна были ярко освещены, обещая прохладный эль или подогретое вино, медовый напиток или терпкий яблочный сидр... и конечно, всем известный, приготовленный с особыми специями картофель Отика. Но этим вечером таверна пустовала, как она пустовала уже много вечеров кряду. Тика даже не разводила огонь в очаге. Отсутствовали и завсегдатаи бара - места, где обменивались последними новостями, где можно было услышать самую невероятную историю времен Войны Копья... Зато ходили слухи о междуусобице среди эльфов, о том, что гномы Торбардина призвали соплеменников возвращаться в свои земли.
      Могло получиться так, что гномы, боясь нападения эльфов, заблокируют их крепость в горах, превратив таким образом в заложников своих же собратьев.
      Пустынными стали дороги, которыми обычно пользовался мелкий торговый люд. Не слышно было криков лудильщиков о починке посуды, не давали больше представлений бродячие музыканты. Кто еще не перестал странствовать, так это кендеры, но, как правило, ночлег они обретали не в тавернах, не на постоялых дворах, а в местных кутузках.
      - Народ нервничает, выбитый из колеи, - произнес Карамон, тем самым как бы объясняя полное отсутствие постояльцев и привычных посетителей таверны. - Все идет к войне... А если не опадет жара, погибнет урожай; тяжело будет зимой с пропитанием.
      - Все так, дорогой, все правильно. Тика положила поднос на стойку, обняла мужа за мускулистые плечи, прильнула к нему. - Это я ворчу, не обращай на меня внимания.
      - Как же я могу не обращать на тебя внимания, - лаская жену, сказал Карамон. Нелегко приходилось им все эти годы. Они любили свое дело, хотя содержание таверны отнимало очень много сил. Пока постояльцы спят, Тике нужно было приготовить завтрак, в течение дня убрать комнаты, накормить клиентов обедом, кому понадобится - обстирать, встретить новых посетителей с гостеприимной улыбкой на лице. С наступлением позднего вечера Тика убиралась в баре и строила планы на следующий день. Карамон по-прежнему был могуч и силен, хотя заметно раздался в поясе. Он относил это на счет пагубности своей неотъемлемой обязанности снимать пробу с приготовляемой пищи. Его виски посеребрились, а на лбу появились глубокие морщины, которые он называл не иначе как - "моих раздумий отметины". Карамон был приветлив, радушен и добросердечен, жизнь воспринимал трезво, гордился сыновьями, не чаял души в дочерях, обожал жену. Печалился и горевал он лишь об утрате брата-близнеца, ставшего жертвой честолюбия и темных сил души. Скорбь свою Карамон носил в сердце. Двадцать пять лет замужества и воспитание пятерых детей не лишили Тику привлекательности.
      Головы клиентов до сих пор поворачивались вслед женщине, плавно пересекающей бар. Конечно, она раздобрела, и руки ее стали красными и морщинистыми, но улыбка очаровывала как прежде, а в роскошных, огненного цвета волосах не проглядывалось ни единой серебряной ниточки. Чего не мог сказать о себе Танис.
      Ему казалось, что кровь человека в ней уже недостаточно горяча, а эльфийская кровь греет мало. Впрочем, сил было еще с избытком, владеть мечом он не разучился, хотя надеялся - до войны не дойдет. Вероятно, волнение, горечь и тревоги последних месяцев стали причиной того, что он начал быстро седеть.
      - Танис, ты имеешь прямое отношение к тому, что нам нечем сегодня заняться, - не выпуская из объятий мужа, сказала Тика. - Когда они должны объявиться?
      - Думаю, После того, как окончательно стемнеет, - посмотрев в окно, ответил Танис. - Во всяком случае, таковы были намерения Портиоса... Все зависит от состояния Эльханы.
      - Собраться в дорогу по незнакомой дикой местности, в такую жару, в ее-то положении... Что с вас, мужчин, взять! Она выпрямилась, легонько хлопнув мужа по макушке.
      - За что? Чем я провинился? - картинно обидевшись, спросил Карамон.
      - Я в этом деле сбоку припека.
      - Все вы хороши - вот за что, - не утруждая себя объяснениями, сказала Тика. Она крутила в руках передник и не сводила глаз со все более и более чернеющего окна. "Женщина средних лет, - подумал про себя Танис. - Странно, я не замечал этого раньше. Может быть, потому, что прежде думал о Тике Вейлан только как о дерзкой рыжеволосой девушке, способной сковородкой отбиться от драконидов. Я привык к этому образу, но сегодня увидел другую Тику - с морщинками вокруг рта, сутулыми плечими, страхом в зеленых глазах".
      - Что-то случилось с мальчиками, - вдруг проговорила она. Что-то дурное...
      Я знаю...
      - Ничего с ними не случилось, - мягко возразил Карамон. - Ты просто устала... Это все из-за жары.
      - Ничего я не устала, и жара здесь ни при чем, - вспыхнула Тика. - Я никогда так себя не чувствовала. Она положила руку на грудь. Словно что-то давит... Я не могу вздохнуть, и сердце ноет... Пойду приготовлю комнату для Эльханы.
      - После твоего появления она то и дело бегает наверх, - произнес Карамон, провожая взглядом жену. Весь день беспокойна и ведет себя очень странно...
      Вчера ночью видела страшный сон... Они теперь ей часто снятся... Все началось с тех пор, как мальчики стали рыцарями... Она очень гордилась этим... Ты помнишь, Танис? Ты присутствовал на церемонии... Танис улыбнулся - да, он помнил.
      - Тика все глаза выплакала, когда мы остались одни, - покачав головой, продолжал Карамон. - Я напомнил ей, что когда-то она отчаянно и храбро билась с драконидами. Но Тика назвала меня "болваном". Сказала - что было, то прошло, и что мне никогда не понять сердца матери... Ох, уж эти женщины!
      - И где теперь молодой Стурм и мой тезка? - спросил Танис.
      - Из последней весточки мы узнали, что они держат путь. на север, в направлении Каламана. Похоже, Танис, Саламнийцы начинают воспринимать тебя всерьез - по крайней мере в том, что касается рыцарей Такхизис. Карамон понизил голос, хотя в зале они были совершенно одни.
      - Палин написал, что они будут обходить обзором побережье.
      - Палин вместе с ними? Маг? - поразился Танис и забыл на время свои собственные проблемы.
      - Неофициально... Рыцари никогда не дали бы согласия на присутствие мага, но, поскольку, по словам командиров, планировалось обычное патрулирование, Палину позволили сопровождать братьев. Мальчик решил, что это - нечто большее, чем простой дозор.
      - Почему?
      - Одна из причин - смерть Юстариуса.
      - Что? - изумился Танис. - Юстариус мертв?
      - Ты не знал?
      - Откуда?.. Я дни и ночи напролет скитаюсь по лесам, делая все возможное, чтобы предотвратить войну между эльфами. С тех пор как оставил Сильванести, я забыл, когда спал в нормальной постели... Что случилось с Юстариусом? И кто теперь возглавляет Конклав?
      - А ты не догадываешься?.. Наш старинный приятель, - мрачно произнес Карамон.
      - Даламар?.. Ну, конечно, - он. Это можно было предвидеть... Но Юстариус...
      - Детали мне неизвестны. Палин многого просто не может сказать. Но маги трех лун, в отличие от всех остальных на Ансалоне, серьезно отнеслись к твоим предупреждениям об амбициях темных рыцарей. Юстариус решил предпринять магическую разведку в Цитадель Бури. С небольшим количеством людей он проник в крепость. Они едва уцелели, но Юстариусу от Серых Мантий живым уйти не удалось.
      - Глупцы, - с горечью сказал Танис. - Чародеи Ариакана - тертые орешки.
      Они берут магическую силу от всех трех лун - по утверждению того же Даламара...
      А тут кучка магов из Вайрета вознамерилась пошуровать в Серой Башне!.. Иначе как бедой это не могло обернуться... Не могу себе представить, чтобы Даламар ввязался в такую авантюру.
      - Ну, он-то выпутался, - сухо произнес Карамон. - Остается лишь гадать, на чьей он стороне. Ведь Даламар, ко всему прочему, является слугой Темной Воительницы.
      - В первую очередь он слуга магии - так говорил его шалафи. Танис улыбнулся: шалафи на языке эльфов означало - наставник, учитель; брат Карамона был шалафи Даламара. И хотя взаимоотношения между Рейстлином и Даламаром привели к плачевному результату, разрушению и гибели всего Кринна, - нынешний глава Конклава многому научился у своего шалафи. Даламар, впрочем, всегда признавал, что он в неоплаченном долгу у Рейстлина.
      - Конечно, темного эльфа ты знаешь лучше, чем я, - сказал Карамон. - Он тоже принимал участие в вылазке и вернулся невредимым. Палин намекнул - и Даламар получил хорошую встряску. Он сам позаботился о теле Юстариуса, но мне кажется, только потому, что связан большой дружбой с дочерью покойного - Йенной. Как все произошло, Даламар говорить отказался. В любом случае магам здорово досталось, и Юстариус - чародей высшего ранга - был не единственным, кто погиб в этой бездарной авантюре... Теперь Даламар возглавляет Конклав.
      - Думаешь, это он отправил Палина вместе с рыцарями?
      - Так или иначе, сын должен был получить разрешение не присутствовать на занятиях, - проворчал Карамон. - Сейчас у магов все строже, нежели раньше.
      Взять, к примеру, Рейстлина.
      - Рейстлин был сам себе голова, - зевая, произнес Танис. Он уже жалел, что вспомнил о постели. Ему представлялись чистые простыни, мягкий матрас, взбитая подушка... Мне нужно будет встретиться с Даламаром. Наверняка он знает что-то более существенное об этих темных рыцарях.