Пар-Салиан наконец поднял руку, призывая всех к порядку.
— Признаю, что мне тоже нелепее было в это поверить, — сказал он. — Я вовсе не утверждаю, Тассельхоф Непоседа, будто ты сознательно ввел нас в заблуждение, — оговорился он, улыбаясь негодующему кендеру, — однако каждому из нас известно, что представители твоей расы склонны, гм… к преувеличениям. Мне совершенно ясно, что Рейсшин заколдовал это… это существо, — выговорил Пар-Салиан с отвращением, — чтобы использовать его и…
— Моя не существо!
Бупу подняла свое заплаканное, грязное лицо, и Тасу показалось, что волосы у нее на голове встали дыбом, как у взбешенной лесной кошки. Без страха глядя на Пар-Салиана, Бупу встала на ноги и шагнула вперед, путаясь в лямках огромного мешка, который волочился за ней по полу. В конце концов она упала, но ни капли не смутилась этим. Снова поднявшись на ноги, Бупу бесстрашно взглянула верховному магу в лицо.
— Моя ничего не знать о «могучий волшебник», — заявила она, размахивая в воздухе грязным кулачком. — Моя ничего не знать о «заклятий дружба»! Магия есть здесь… — Бупу порылась в своем мешке, достала оттуда дохлую крысу и торжественно продемонстрировала ее Пар-Салиану. — И еще моя знать, что человек, о который ты говорить, — добрый. Его быть со мной хорошо.
Прижав крысу к груди, Бупу устремила на белого мага полные слез глаза.
— Другие — великан и кендер — смеяться над Бупу. Они смотреть на моя, как на навозный жук.
Бупу быстро протерла глаза кулачком, и Тас ощутил комок в горле — сейчас он чувствовал себя куда хуже, чем просто навозным жуком.
Бупу тем временем продолжила слабым голоском.
— Моя знать, на что моя госпожа, — сказала она, тщетно пытаясь привести в порядок свое грязное, изодранное платье. На пол посыпались комки засохшей глины и мха. — Моя не такой красивый, как белый госпожа, который лежит тут… — Бупу шмыгнула носом, но, взяв себя в руки, вытерла лицо рукавом и посмотрела на верховного мага с вызовом. — Но его никогда не называть моя «существо»! Его называть моя «малышка»! Малышка! — повторила она.
На мгновение Бупу затихла, словно что-то вспоминая, затем шумно вздохнула.
— Моя хотеть оставаться с ним, но его говорить моя — «нет». Его сказать, что должен идти по дорога, который темный и опасный. Его сказать, что хочет моя сберечь, а потом положить рука моя на голову… — Бупу, собираясь с мыслями, тряхнула своей нечесаной шевелюрой. — И тогда моя почувствовать внутри тепло. А его сказать моя: «Прощай, Бупу, прощай, малышка».
Бупу оглядела сидевших полукругом магов.
— Его никогда не смеяться над моя, — всхлипнув, сказала она. — Никогда!
И Бупу заплакала навзрыд.
В тишине огромного зала слышны были только рыдания крошечной Бупу. Карамон от смущения и стыда закрыл лицо ладонью. Тас судорожно вздохнул и полез в карман за носовым платком. Прошло несколько мгновений, прежде чем Пар-Салиан встал со своего каменного кресла и, подойдя к Бупу, остановился прямо перед ней. Не переставая всхлипывать, Бупу рассматривала его с подозрением.
Верховный маг протянул ей руку.
— Прости меня, Бупу, — сказал он торжественно. — Прости, если я причинил тебе боль. Должен признаться, что я произнес эти жестокие слова нарочно, надеясь рассердить тебя настолько, чтобы ты позабыла страх и рассказала нам свою историю. Только в этом случае мы могли бы быть уверены, что это правда.
Пар-Салиан положил руку на голову Бупу, и его усталое лицо радостно осветилось.
— Возможно, мы не ошиблись, и Рейстлин научился-таки состраданию, — пробормотал он, слегка поглаживая грязные волосы овражного гнома. — Нет, малышка, Рейстлин никогда бы не стал смеяться над тобой. Он все понимал, он все запомнил.
Тас ничего не видел из-за слез, застилавших ему глаза. Он слышал только, что Карамон тоже негромко всхлипывает рядом с ним. Наконец он громко высморкался в платок и шагнул вперед, чтобы отвести в сторону Бупу, рыдавшую в полу белого плаща Пар-Салиана.
— Значит, именно поэтому госпожа Крисания предприняла свое путешествие? — спросил маг, когда Тас приблизился к нему. При этом он бросил взгляд на неподвижное тело, распростертое на носилках под простыней. Глаза молодой женщины оставались широко раскрыты и незряче всматривались в темноту. — Она верит, что сумеет разжечь ту искру добра, которую мы попытались заронить в его душу?
— Да, — ответил Тас, чувствуя себя весьма неуютно под пронзительным взглядом голубых глаз мага.
— А почему она решила взяться за это трудное дело? — настаивал Пар-Салиан.
Тас поднял Бупу с колен и вручил ей собственный носовой платок, стараясь не обращать внимания на то, с каким удивлением она уставилась на чистую тряпицу. Судя по всему, Бупу понятия не имела, что с ней делать. Высморкалась она, во всяком случае, в подол своего платья.
— Тика сказала… — Тас покраснел и замолк.
— Что же сказала Тика? — переспросил Пар-Салиан.
— Тика сказала… — Тас сглотнул. — Тика сказала, что госпожа Крисания делает это потому… что л-любит его.
Пар-Салиан кивнул и перевел взгляд на Карамона.
— А ты, брат, что скажешь? — спросил он неожиданно. Карамон вздрогнул, поднял голову и уставился на мага печальными глазами.
— Ты его все еще любишь? — продолжал допытываться Пар-Салиан. — Ты сказал, что готов отправиться в прошлое и сразиться с Фистандантилусом. Опасность, которая грозит тебе, весьма велика. Достаточно ли крепко ты любишь своего брата, чтобы ради него отправиться в это гибельное путешествие? Готов ли ты рисковать ради него своей жизнью, как поступила эта госпожа? Прежде чем ответить, подумай еще вот о чем — ты отправляешься в путь не для спасения мира.
Ты возвращаешься в прошлое, чтобы спасти одну-единственную душу, не больше. Но и не меньше.
Губы Карамона шевельнулись, но он не издал ни звука. Зато лицо его говорило красноречивее всяких слов. На нем отразились такое счастье и такая неудержимая радость, неожиданно поднявшиеся из глубин его собственной души, что Карамон сумел только кивнуть головой. Пар-Салиан обернулся к Конклаву.
— Я принял решение, — сказал он.
Один из черных магов поднялся и откинул на спину капюшон плаща. Тас узнал в маге женщину, которая перенесла его в зал со двора. Глаза ее пылали гневом.
Прежде чем заговорить, она резким движением рассекла перед собой воздух ребром ладони.
— Мы не согласны с твоим решением, Пар-Салиан, сказала она. — Надеюсь, тебе ясно, что в этой ситуации пользоваться заклинанием ты не можешь.
— Магистр Башни может пользоваться самыми сильными заклинаниями единолично, Ладонна, — мрачно напомнил Пар-Салиан. — Эта власть вручается всем магистрам. Именно таким образом Рейсшин узнал тайну, когда стал магистром Палантасской Башни Высшего Волшебства. Я не нуждаюсь ни в помощи черных магов, ни в помощи магов из Ложи Красных Мантий.
Маги, одетые в красное, тоже зароптали. Некоторые из них переглядывались с черными магами, согласно кивая друг другу. Ладонна улыбнулась.
— Безусловно, Величайший, — сказала она со смирением. — Ты не нуждаешься в нашей помощи, чтобы прочесть заклинание, но мы нужны тебе, равно как и ты нам.
Тебе не обойтись без сотрудничества с нами, не обойтись без нашего, пусть и молчаливого, согласия, иначе разобщенные тени нашего волшебства поднимутся настолько высоко, что заслонят свет серебряной луны. И тогда тебя ждет поражение.
Лицо Пар-Салиана стало серым, как камень.
А что станет с этой женщиной? — спросил он, указывая на тело Крисании.
Что для нас жизнь жрицы Паладайна? ответила Ладонна. Наши заботы гораздо важнее, и не стоит впутывать в них посторонних. Отошли их, она указала на Карамона, — и тогда мы сможем поговорить.
Мне кажется, Ладонна права, вмешался маг в красном. — Гости устали и голодны, наши, так сказать, семейные разногласия кажутся им, вероятно, невыносимо скучными.
— Хорошо, — неожиданно согласился Пар-Салиан, но Тас видел, что верховный маг не на шутку рассержен. — Вас позовут, — обернулся он к гостям.
— Постойте! — воскликнул Карамон. — Я тоже должен присутствовать! Я требую…
Он замолчал, онемев от удивления. Зал Магов исчез, вместе с ним пропали массивные каменные кресла и сами волшебники. Карамон же обращался со своей гневной речью к вешалке для шляп.
Почувствовав легкое головокружение, Тас огляделся по сторонам. Они оказались в небольшой, но уютной комнатке, которая как будто перенеслась сюда из постоялого двора «Последний Приют». В камине за кованой решеткой весело пылал огонь, удобные кровати выстроились вдоль стены. У самого очага стоял деревянный массивный стол, заставленный едой. В воздухе витали дразнящие запахи свежевыпеченного хлеба и жареного мяса. Тас сглотнул слюну и восхищенно вздохнул.
— Мне кажется, это самое замечательное место во всем мире! — признался он.
Глава 14
Старый маг в белой накидке сидел в своем кабинете, внешне очень похожем на кабинет Рейстлина в Палантасской Башне Высшего Волшебства. Только книги, выстроенные здесь на полках, были переплетены в белую кожу. Серебряные руны, вытисненные на их корешках, слегка поблескивали в свете плясавшего в очаге пламени. Дрова весело потрескивали. Всякому, кто бы ни вошел в кабинет верховного мага, могло показаться, что здесь чересчур жарко — слишком натоплено, — но Пар-Салиан уже давно чувствовал в своих костях холод старости, и поэтому хорошо прогретая комната была для него приятна.
Маг сидел за рабочим столом и смотрел на огонь. Неожиданно в дверь постучали. Пар-Салиан слегка вздрогнул, вздохнул и негромко сказал:
— Входи.
Молодой маг в белой мантии отворил дверь кабинета и, низко кланяясь, пропустил внутрь Ладонну, закутанную в черный плащ. Ей, как магу высокого ранга, оказывались в Башне должные почести. Впрочем, она не обращала на них особого внимания. Откинув на спину черный капюшон плаща, она вошла в кабинет и остановилась у самого порога. Впустивший ее белый маг вышел и осторожно прикрыл за собою дверь, оставив магистров Черной и Белой Лож наедине друг с другом.
Ладонна быстро и внимательно оглядела кабинет Пар-Салиана. В комнате царила полутьма — единственным источником света был огонь в камине. Плотные портьеры на окнах были задернуты, и призрачный свет лун не проникал внутрь.
Приподняв руку, Ладонна негромко пробормотала заклинание, и часть предметов в комнате исторгла из себя неяркое красное свечение, что выдало их скрытую магическую сущность. Ярче всех сияли прислоненный к стене посох Пар-Салиана, хрустальная призма, лежащая перед ним на столе, ветвистый канделябр на семь свечей, гигантские песочные часы в углу, а также несколько перстней, коими были унизаны пальцы старого мага. Все это ничуть не испугало Ладонну, она просто оглядела каждый из предметов и удовлетворенно кивнула сама себе. Ограничившись этой мерой предосторожности, она опустилась в приготовленное для нее кресло.
Пока Пар-Салиан следил за гостьей, легкая улыбка играла на его морщинистом лице.
— Здесь нет тварей Извне, рыскающих по углам, Ладонна, — сказал он сухо.
— Поверь, пожелай я изгнать тебя из этого плана бытия, я бы сделал это уже давным-давно.
— В дни нашей молодости? — Ладонна наклонила голову, и старый маг увидел, что ее пепельно-серебристые волосы заплетены в косу и причудливым образом уложены вокруг головы, подобно короне.
Морщины, словно высеченные резцом искусного скульптора, только подчеркивали редкостную красоту ее лица, при этом нисколько его не старя.
Вместе с тем в глазах этой женщины нельзя было не заметить разума и мудрости, которые даются только с опытом прожитых лет.
— Это было бы не так просто, Величайший, — заверила Ладонна.
— Не называй меня так, — попросил маг. — Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы следовать сухому этикету.
— Давно и хорошо, — уточнила Ладонна и улыбнулась. — Слишком хорошо.
Взгляд ее отрешенно устремился к огню, и оба мага надолго замолчали.
— Хотела бы ты вернуться назад, Ладонна? — спросил внезапно Пар-Салиан. — Хотела бы ты вернуть свою молодость?
Ладонна помедлила с ответом. Внимательно посмотрев на Пар-Салиана, она пожала плечами:
— Что ты предлагаешь мне взамен знания и власти? Горячую кровь? Нет, мой дорогой, не хочу. А ты?
— Двадцать лет назад и я ответил бы так же, — сказал Пар-Салиан и потер виски кончиками пальцев. — Но теперь… теперь я не знаю.
— Я пришла не затем, чтобы воскрешать приятные воспоминания, — напомнила Ладонна. Голос ее прозвучал холодно и жестко. — Я пришла, чтобы отговорить тебя от очевидного безумия.
Она наклонилась вперед, и ее глаза сверкнули.
— Я надеюсь, ты не собирался в действительности делать то, о чем говорил?
Не можешь же ты быть столь мягкосердечен и столь недальновиден, чтобы послать этого человека в прошлое, дабы он попытался остановить Фистандантилуса. Подумай об опасности! Он может изменить историю. Само наше существование может оказаться под угрозой!
— Ты так считаешь? — с едва заметным высокомерием поинтересовался Пар-Салиан. — Время — это великая река, широкая и могучая, величайшая из всех рек. Брось в воду реки гальку — разве вода перестанет течь? Разве река поменяет русло или повернет вспять? Конечно, нет! От упавшего в воду камня на поверхности появятся маленькие волны, но они недолговечны, а сам камень тут же идет на дно. Река же продолжает течь дальше, как текла и до того.
— О чем ты говоришь? — Ладонна опасливо вгляделась в Пар-Салиана.
— Карамон и Крисания — это просто маленькие камешки, брошенные в реку времени. Как не могут остановить течения Тон-Цалариан два булыжника, так и они не могут изменить течение времен. Просто маленькие камешки… — повторил он.
— Даламар утверждает, что мы недооцениваем Рейстлина, — перебила его Ладонна. — Рейсшин, должно быть, совершенно уверен в успехе, иначе он не пошел бы на столь великий риск. Он вовсе не глупец, Пар-Салиан.
— Он уверен, что всевластен в магии и ничто и никто не сможет ему помешать. Но без жрицы добра одна только магия не приведет его к желанной цели.
Ему нужна Крисания. — Маг вздохнул. — Именно поэтому мы должны отправить ее в прошлое.
— Я не понимаю…
— Она должна умереть, Ладонна! — прорычал Пар-Салиан. — Или мне создать для тебя видение? Нам следует отправить ее обратно в то время, когда все жрецы на земле Кринна исчезли. Рейстлин сказал, что мы именно так и поступим. У нас нет иного выбора. Если верить словам Рейстлина, это единственный способ, каким мы можем помешать его планам. Это его величайшая надежда, и в то же время он отчаянно этого страшится. Рейстлин хочет привести ее к Вратам, но при этом она должна пойти с ним по своей воле! Он хочет поколебать ее веру и превратить в своего сознательного союзника… — Пар-Салиан раздраженно взмахнул рукой. — Мы теряем время. Рейстлин отбывает на рассвете — нам необходимо спешить.
— Тогда оставь ее здесь, предложила Ладонна. Это самый логичный и простой выход.
— Но он просто-напросто вернется за ней. Причем тогда он будет обладать уже такими магическими силами, которые нам трудно себе даже представить. У него хватит мощи сделать все, что ему захочется.
— Убей ее.
— Это уже пытались сделать. Как известно, нечего не получилось. Подумай сама, разве смогла бы ты, при всем твоем немалом могуществе, убить Крисанию, пока она находится под защитой Паладайна?
— Может быть, ее бог помешает ей отправиться в прошлое?
— Нет. Я пытался заглянуть в будущее, но оно мне не открылось. Паладайн предоставил нам самим сделать выбор. Если Крисания останется здесь, то она может до скончания веков пролежать тут, точно колода, так как никто из ныне живущих не в состоянии воссоединить ее тело и душу. Возможно, Паладайн хочет, чтобы ее смерть свершилась в том месте и в то время, где она оказалась бы небессмысленной. Тогда Крисания сможет завершить свой жизненный путь в соответствии со своей верой в великую миссию, ради которой она появилась на свет.
— Значит, ты хочешь отправить ее навстречу гибели? — Ладонна с удивлением смотрела на Пар-Салиана. — И ты не боишься запятнать кровью свою белую мантию?
Пар-Салиан хлопнул ладонями по столу, и его лицо исказилось от отчаяния и муки.
— Проклятье! — воскликнул он. — Мне это не нравится, но что еще я могу сделать? Разве ты не видишь, в какое положение я попал? Кто нынче возглавляет Ложу Черных Мантий?
— Я, — ответила Ладонна.
— А кто возглавит ее в том случае, если он вернется с победой?
Ладонна нахмурилась, но ничего не сказала.
— Вот именно! — Пар-Салиан покачал головой. — Мои дни сочтены, Ладонна, и я знаю это. Мое могущество все еще велико, возможно, я никогда не был так силен, как сейчас. Но каждое утро, когда я просыпаюсь, я чувствую страх: может быть, сегодня настал тот день, когда мои силы изменят мне? Всякий раз, когда я не могу сразу припомнить заклинание, меня охватывает невыразимый ужас. Я знаю, что однажды не сумею вспомнить нужные слова… Старый маг тяжело закрыл глаза.
— Я устал, Ладонна, очень устал. Я больше ничего не хочу — только бы сидеть в этой комнате у огня и записывать в книги те знания, которые я сумел скопить за долгие годы. Но я не осмеливаюсь уйти на покой сейчас, потому что знаю, кто займет мое место. — Пар-Салиан вздохнул. — Я сам хочу выбрать того, кто займет место главы Ордена — своего преемника, — доверительно сказал он. — Я никому не дам отнять у меня это право. Как видишь, моя ставка больше, чем у остальных.
— Возможно, нет. — Ладонна не отрывала взгляда от огня. — Если он вернется с победой, уже не будет никакого Конклава. Все мы станем его слугами. Тем не менее… — Она сжала кулаки. — Я возражаю против твоего решения, Пар-Салиан!
Опасность слишком велика! Пусть Крисания останется здесь, пусть Рейстлин возьмет все, что может, у Фистандантилуса. Когда он вернется, мы сможем помериться с ним силами. Конечно, Рейстлин могущественный маг, но ему потребуются долгие годы, чтобы овладеть всем тем, чем владел Фистандантилус!
Мы можем использовать это время, чтобы вооружиться против него! Мы можем…
В тени кабинета послышался сухой шелест. Ладонна вздрогнула и обернулась на звук. Рука ее метнулась к потайному карману в плаще.
— Не волнуйся, Ладонна, — раздался из темноты спокойный голос. — Нет нужды в охраняющем заклятии. Как уже сказал Пар-Салиан, здесь нет тварей Извне.
Из глубокой тени выступила высокая фигура мага в красной мантии. Блики огня играли в складках ткани.
Ладонна облегченно вздохнула и откинулась на спинку кресла. Однако в глазах ее вспыхнули гневные искры, при виде которых любой ученик поспешил бы ретироваться.
— Нет, Юстариус, — сказала она холодно, — ты не тварь Извне. Как тебе удалось спрятаться от меня? Ты, оказывается, хитер, красный маг.
Повернувшись в кресле, Ладонна с усмешкой оглядела Пар-Салиана.
— Что ж, ты действительно стареешь, мой друг, если для того, чтобы справиться со мной, тебе понадобилась помощь!
— О, я убежден, что Пар-Салиан удивлен моим появлением не меньше тебя, Ладонна, — заметил Юстариус.
Кутаясь в свою красную мантию, он подошел к столу и опустился в свободное кресло. При ходьбе он слегка приволакивал ногу — Рейстлин был не единственным магом, кого искалечило жестокое Испытание.
Юстариус улыбнулся.
— Хотя Величайший умеет скрывать свои чувства, — добавил он.
— Я чувствовал твое присутствие, — сказал Пар-Салиан. — Ты ведь знаешь меня, друг мой.
— Это не имеет большого значения. — Юстариус пожал плечами. — Меня интересовало не то, что ты скажешь Ладонне, а то, что она ответит…
— То же самое я сказал бы и тебе.
— Возможно, даже меньше, ибо я не стал бы возражать столь решительно. Я согласен с тобой, Величайший. Я был согласен с тобой с самого начала. Не то чтобы мне это нравилось, просто мы знаем правду — ты и я.
— Какую правду? — Ладонна переводила взгляд с Пар-Салиана на Юстариуса и обратно. Глаза ее при этом продолжали сердито поблескивать.
— Тебе придется показать ей, — сказал Юстариус с прежним спокойствием. — Иначе нам ее не убедить. Пусть она узнает, насколько велика опасность.
— Ты ничего не сможешь мне показать! — заявила Ладонна. — Я не поверю ничему из того, что вы здесь на пару придумали…
— Тогда пусть сделает это сама, — пожав плечами, предложил Юстариус.
Пар-Салиан нахмурился, затем ухмыльнулся и подтолкнул к Ладонне лежавшую перед ним на столе хрустальную призму. Потом указал рукой на стоявший в углу магический посох.
— Эти вещи принадлежали некогда Фистандантилусу, величайшему и могущественнейшему из волшебников, о которых мы когда-либо слышали, — сказал он. — Воспользуйся заклятием дальновидения, Ладонна. Посмотри сквозь кристалл на посох, С Подозрением поглядывая на двух магов, Ладонна неуверенно прикоснулась к хрустальной призме.
— Давай же! — нетерпеливо приказал Пар-Салиан. и его седые брови сошлись на переносице. — Я ничуть не ввожу тебя в заблуждение. Ты же знаешь, что я не могу солгать тебе, Ладонна.
— Хотя можешь лгать другим, — заметил Юстариус.
Пар-Салиан недовольно покосился на красного мага, но ничего не сказал.
Ладонна решительно взяла в руку кристалл. Удерживая его на раскрытой ладони, она поднесла кристалл к глазам и пробормотала заклинание, которое на сей раз в ее устах прозвучало необычайно резко и глухо. Из призмы выпад яркий радужный луч и упал на деревянный посох, стоявший в темном углу кабинета.
Понемногу луч становился все шире, и наконец радуга осветила весь посох. Затем луч задрожал, цвета его смешались, и в воздухе возник мерцающий силуэт бывшего владельца колдовских вещей.
Ладонна долго смотрела на фантом, потом медленно опустила хрустальную призму на стол. В тот момент, когда кристалл коснулся стола, призрачная фигура исчезла, а радужный свет мигнул и померк. Лицо Ладонны было белым как мел.
— Ну как? — выдержав паузу, спросил Пар-Салиан. — Ты с нами?
— Дайте мне взглянуть на заклятие путешествия во времени, — глухо попросила Ладонна.
Пар-Салиан нетерпеливо хлопнул ладонью по столу:
— Ты же знаешь, что это невозможно, Ладонна. Только Хозяева Башни могут владеть им…
— Я имею право хотя бы в общих чертах представлять его толкование, — возразила женщина. — Если хочешь, скрой от меня компоненты и ключевые слова, но я должна знать, чего можно ожидать от этого заклинания. — Лицо ее сделалось жестоким. — Прости меня, старый товарищ, что я уже не доверяю тебе, как прежде.
Просто твоя мантия с годами посерела так же, как и твои волосы.
Юстариус улыбнулся, словно едкие слова Ладонны доставили ему удовольствие.
Некоторое время Пар-Салиан молча хмурился.
— Завтра утром. Величайший, — напомнил ему Юстариус.
Пар-Салиан рассерженно встал. Засунув руку под мантию, он извлек серебряный ключ, всегда висевший у него на груди, — ключ, которым мог пользоваться только Хозяин Башни Высшего Волшебства. Раньше ключей было пять, теперь осталось всего два. Сняв ключ с цепочки, Пар-Салиан вставил его в замочную скважину украшенного искусной резьбою деревянного сундучка, что стоял возле стола. При этом все трое одновременно подумали о том, что, возможно, в эти самые минуты Рейстлин достает точно такой же ключ и вынимает из такого же сундучка такую же магическую книгу. Возможно, именно в этот миг он с тем же трепетом и благоговением переворачивает пожелтевшие страницы, вглядываясь в рунические письмена заклинаний, которые доступны одним только Хозяевам Башен.
Раскрыв книгу, Пар-Салиан пробормотал приличествующие случаю слова, известные только магистрам. Если бы он не сделал этого, книга тут же исчезла бы прямо у него в руках. Потом он взял со стола хрустальную призму, отставленную Ладонной, и, поместив ее над нужной страницей, произнес короткое заклинание дальновидения.
Радужный луч вырвался из призмы и, упав на страницу, осветил крошечные буквы. Пар-Салиан произнес несколько слов, и из другой грани кристалла ударила вторая радуга. Свет ее достиг голой стены, и на ней возникли отчетливые письмена.
— Смотри. — В голосе мага все еще чувствовалось недовольство. — Там, на стене. Это толкование заклятия.
Ладонна и Юстариус повернулись. Они не могли прочесть названий необходимых для заклинания компонентов, а тем более — ключевых слов, с помощью которых его можно было заставить работать. В тех местах, где помещались эти сведения, благодаря искусству Пар-Салиана и условиям заклинания, на стене проступала совершеннейшая чушь: слова были перепутаны, буквы налезали одна на другую.
Толкование заклятия, однако, читалось вполне ясно.
Возможностью путешествовать во времени в прошлое обладают только эльфы, люди и великаны, ибо эти расы живых существ были созданы богами в начале времен. Только они имеют право двигаться по его потоку вспять. Заклятием нельзя пользоваться для перемещения во времени гоблинов, гномов и кендеров, ибо появление этих рас было случайным, не предусмотренным богами. (Смотри приложение «Ги», Гаргатский Серый Камень.) Перемещение представителей означенных народов в прошлое может вызвать серьезнейшие возмущения в потоке времени и повлечь за собой изменения настоящего, хотя какие — остается неизвестным. (Витиеватым почерком Пар-Салиана в список рас, которым запрещалось путешествовать во времени, были внесены дракониды.) Существует ряд опасностей, о которых следует помнить решившемуся воспользоваться заклятием перемещения во времени. Если воспользовавшийся им умрет в прошлом, то это никак не повлияет на время, так как он одновременно умрет и в настоящем, и его смерть, таким образом, не окажет на будущее и прошлое никакого дополнительного воздействия.
Именно поэтому нет необходимости тратить энергию на охраняющее заклятие.
Использующий данное заклятие не сможет никакими своими действиями ни изменить, ни повлиять на что-либо из того, что уже свершилось. Это естественная предосторожность — таким образом, данное заклятие может быть использовано исключительно для изучения прошлого. Именно с этой целью оно и было разработано. (В этом месте была сделана еще одна приписка. Она была настолько старой, что «чернила успели выцвести и поблекнуть. Запись гласила:
«Катаклизм предотвратить невозможно. Мы убедились в этом, заплатив, к нашему огромному сожалению, за это знание неимоверно большую цену. Да упокоит Паладайн его душу».) — Так вот что с ним случилось, — тихо сказал Юстариус и слегка присвистнул от удивления. — Что ж, тайна хранилась весьма надежно.
— Они поступили крайне неосмотрительно, попытавшись предотвратить Катаклизм и тем самым оспорить волю богов, — заметил Пар-Салиан. — Единственное, что их извиняет, это отчаяние, в каком они пребывали.
— Это и нас касается, — с горечью сказала Ладонна. — Есть там что-нибудь еще?
— Да, еще одна страница, — ответил Пар-Салиан. Если заклинатель не отправляется в прошлое сам, а посылает туда кого-то другого (смотри список расовых ограничений на предыдущей странице), ему следует снабдить посланца специальным устройством, которое предназначено для возвращения в настоящее и может быть без труда приведено в действие посланцем. Описание таких устройств и способов их изготовления смотри ниже…
— И так далее, — сказал Пар-Салиан. Радужный свет померк, затворившись в его руке, стоило только верховному магу сомкнуть пальцы на волшебном кристалле.
— Все прочее посвящено практическим советам по изготовлению упомянутых устройств. Я выбрал самое простое из них. Его я вручу Карамону.
Ударение, которое он невольно сделал на имени брата Рейсшина, не осталось незамеченным. Ладонна, медленно поглаживая рукав своего черного плаща, криво улыбнулась. Юстариус покачал головой. Наконец и сам Пар-Салиан понял, какой смысл он непроизвольно вложил в свои слова. Опустившись в кресло, он печально улыбнулся и опустил взгляд.
— Итак, Карамон использует его один, — подвел итог Юстариус. — Я понимаю, почему мы посылаем в прошлое Крисанию; она отправляется туда, чтобы никогда не вернуться. Но зачем там нужен Карамон?
— Карамон — это моя искупительная жертва. — Пар-Салиан не отрывал взгляда от своих рук, которые слегка дрожали на раскрытой колдовской книге. — Я сказал ему, что он отправляется в путь, дабы спасти некую душу. Карамон не знает, что я не имел в виду душу его брата.
Маг наконец поднял свои наполненные болью глаза и посмотрел сначала на Юстариуса, потом на Ладонну. Оба мага ответили ему взглядами, полными понимания.
— Правда могла бы погубить его, — тихо заметил Юстариус.
— Мне лично кажется, что там и губить-то особенно нечего, — вставая с кресла, сказала Ладонна.
Юстариус последовал ее примеру, но у него это вышло неловко — искалеченная нога дала о себе знать, и красному магу потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы обрести равновесие.
— Если ты избавишься от женщины, то мне все равно, как ты поступишь с мужчиной, Пар-Салиан. Раз ты считаешь, что это поможет тебе смыть невинную кровь со своей белой мантии — пусть так. Тогда попытайся помочь ему всеми средствами. — Ладонна мрачно улыбнулась. — Лично мне это кажется смешным.
Вероятно, с возрастом мы становимся похожи друг на друга, несмотря на цвета наших мантий. Как ты считаешь, мой дорогой?
— Различия все еще существуют, Ладонна, — устало ответил Пар-Салиан. — Просто наши старческие глаза уже не видят их так отчетливо, как прежде. Итак, Ложа Черных Мантий поддерживает мое решение?
— Похоже, у нас нет выбора, — сказала Ладонна без всякого выражения. — Если ты потерпишь неудачу…
— Пусть мое падение доставит тебе удовольствие. — Пар-Салиан вымученно улыбнулся.
— Я попробую, — ответила женщина, — вызвать в себе чувство, о котором ты говоришь, так как, судя по всему, это будет последнее удовольствие в моей жизни. Прощай, Пар-Салиан.
— Прощай, Ладонна, — ответил старый маг.
— Мудрая женщина, — заметил Юстариус, когда дверь за Ладонной затворилась.
— Да, она будет тебе достойным соперником, — сказал Пар-Салиан. — Мне бы очень хотелось посмотреть, как вы будете сражаться за мое место.
