Кумиры. Истории великой любви - Любовь самых ярких и эпатажных женщин в истории

Тем временем Марк Антоний потерпел жесточайшее поражение. Он осадил Ктесифон, столицу Парфии, но с ходу взять не смог. Армянский царь предал его, выдав парфянам маршрут движения обоза с осадными орудиями. Легионы Октавиана так и не появились. При отступлении армия страдала от голода и болезней более, нежели от парфянских стрел. Антоний знал, что Октавиан лишь порадуется его позору.

В том же году Октавиан отстранил от власти третьего триумвира Марка Лепида и, таким образом, стал абсолютным владыкой Запада. Гражданской войны было не избежать. Впрочем, может, и не гражданской – ведь Антоний все меньше и меньше походил на римлянина, становясь эллином-египтянином. Однако военное превосходство Запада над Востоком все еще было относительным.

Октавиан начал хитрить. Он сделал вид, что не придает никакого значения неудаче, постигшей Антония, и воздвигнул в Риме в храме Согласия две огромные статуи – свою и Марка Антония. Он засыпал соперника письмами, в которых звал его в Рим. Написала Антонию и брошенная супруга – Октавия. Она смиренно сообщала мужу, что намерена сопровождать войска, некогда ему обещанные Октавианом. Дескать, они уже выступают, и она готова с ним встретиться в его любимых Афинах. Антоний понимал: это ловушка. Если он вернется к Октавии и примет помощь Октавиана, то порвет со своей египетской возлюбленной, со своей настоящей семьей, со своими планами – словом, со всем, что ему было дорого. Он сохранит мир, но потеряет себя.

Антоний колебался. Клеопатра же начала свой женский военный маневр. Вот что говорит об этом Плутарх: «Чувствуя, что Октавия вступает с ней в борьбу… она [Клеопатра] прикидывается без памяти влюбленной, и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антоний входит, глаза ее загораются, он выходит – и взор царицы темнеет и затуманивается. Она… утирает слезы, словно бы желая скрыть их от Антония». Однако за этими уловками были искренние чувства. Антоний не выдержал и остался в Александрии.

Зализав раны после неудачной парфянской кампании, в 34 году до н. э. Антоний одержал победу в Армении и захватил в плен коварного армянского царя. По этому поводу он устроил триумф – разумеется, не в Риме, а в своей настоящей столице – Александрии. Сразу после этого в Александрии состоялся еще более грандиозный праздник, который был одновременно и фактическим венчанием Антония на царство и означал его окончательный разрыв с Римом, – праздник дарения. Презрев мнение Октавиана, Сената и римского народа, Антоний подарил своим детям – Александру, Клеопатре Луне и Птолемею Филадельфу, а также Цезариону – земли, которые принадлежали Риму на протяжении столетия.

Антоний произнес торжественную речь, в которой поклялся продолжить дело Цезаря по объединению мира под властью Рима, но Рима с египетским лицом. Сам же Вечный город[6] как бы выносился за скобки. Антоний слагал полномочия римского консула и объявлял себя родоначальником царской династии, правящей в восточной части Римской республики.

Отныне Птолемей Цезарион будет царствовать вместе со своей матерью над Египтом, Кипром, Галилеей, Ливаном и Иудеей. Птолемей Филадельф будет владеть Киликией, Финикийским побережьем, доброй частью Анатолии. Клеопатре Луне достанутся Крит, Киренаика и Ливия. Александру Солнце выпадают земли, простирающиеся от Армении до Инда. Эти территории еще не завоеваны, но… какая разница? Рано или поздно они покорятся Риму…

Завещание было написано и должным образом оформлено, заверено ближайшими боевыми товарищами Антония – Планком и Титом – и… отправлено в Рим на хранение в храм Весты как документ государственной значимости. Марку Антонию было под пятьдесят, а значит, настало время задуматься о смерти, хотя он был еще здоров и полон сил. Он следовал римскому обычаю – улаживать дела наследства, пока находишься в здравом уме и твердой памяти. Однако он слишком легко расточал то, что еще ему не принадлежало. Тем самым он фактически подписывал себе смертный приговор. Тогда Антоний еще верил в собственную удачу. Верила и Клеопатра, но все же, едва ей минуло тридцать пять лет, начала возводить усыпальницу. Это было в традициях египетских фараонов – заранее готовить свой последний дом.

Вызов Антония не мог остаться незамеченным. Октавиан тут же начинает войну. Вначале холодную. Или, выражаясь современным языком, войну компроматов. Основной удар принимает на себя Клеопатра. В Риме с подачи Октавиана ее честят проституткой, и настоящие проститутки соперничают между собой за право носить ее имя в качестве псевдонима. Более того, выступая в Сенате, Октавиан заявляет, что Цезарион вовсе не сын Цезаря, и даже находит свидетелей, подтверждающих эту ложь. Вопреки тому, что все отмечают поразительное сходство четырнадцатилетнего Цезариона со своим отцом.

На хулу Октавиана Антоний и Клеопатра отвечали гордым молчанием. Однако вскоре Антонию показалось, что в Риме его безмолвие сочтут за беспомощность. При помощи лазутчиков Антоний напоминает римлянам о том, что в юности Октавиан был любовником Цезаря, чему, собственно, и обязан своим нынешним положением. Это был известный слух. Помимо этого, Октавиан обвинялся в совращении многих благородных дам и девиц и даже жриц-девственниц богини Весты (впрочем, последние упреки были безосновательны). В отместку Октавиан называет Антония Дионисом Каннибалом. Антоний нарекает Октавиана Аполлоном Мучителем… Как же похожи эти игрища сильных мира сего на ругань двух соседок!..

Октавиан отказался ратифицировать завещание Антония, более того, на заседании в Сенате он публично наложил на него вето. К концу этого заседания Антоний фактически был объявлен врагом римского народа. Все сторонники Октавиана явились в Сенат вооруженными. Немногочисленные сторонники Антония бежали из Рима. Отныне вся власть была в руках Октавиана. И он объявляет войну – войну египетской царице и ее мужу Антонию, предателю и врагу Рима.

Чтобы досадить Октавиану еще сильней, Антоний разводится с Октавией. Зиму он проводит в Греции с Клеопатрой, готовясь к боевым действиям.

Поначалу казалось, что преимущество на стороне Антония: он обладал огромным флотом, армией почти в пятьсот тысяч человек и всеми богатствами Клеопатры. Помимо этого, он контролировал все восточное Средиземноморье.

Солдаты Октавиана, бывало, месяцами не получали жалованья, зато прошли огонь, воду и медные трубы, все настоящие воины, все римские граждане. Армия Антония – разномастная, собранная со всех концов Римской империи, треть из них – повара, снабженцы, слуги.

Начался тяжелый период для Марка Антония. Лучшие его офицеры и солдаты, чистокровные римляне, верные патриотическим призывам, перебегают к противнику. Да и Антоний устал за тридцать лет почти беспрерывных войн. Именно этим и объясняется то, что он не напал первым, пока имел преимущество.

^{Смерть Клеопатры. Картина Дюлы Бенцура. 1911 г.}

Пока Антоний медлил и попусту терял время, Октавиан достроил флот и как следует подготовился. Когда 2 сентября 31 года до н. э. Антоний двинулся вдоль западных берегов Греции, чтобы высадить десант в Италии, пятистам его кораблям противостояло четыреста самых современных судов, принадлежавших его противнику. В узком проливе у мыса Акций состоялась крупнейшая морская битва древности, в которой акции Антония и Клеопатры упали почти до нуля. Увидев горящие судна, сотни и тысячи гибнущих людей, Клеопатра испугалась и повелела развернуть свои корабли – благо ветер подул как раз в сторону Египта. Антоний последовал за ней.

Это было начало конца. Антоний послал приказ своим полководцам в Греции отступать в глубь азиатских земель, но… оказалось, что почти все его легионы перешли на сторону победителя. Октавиан поклялся добить противника и, главное, унизить Клеопатру – во время своего триумфа провести ее в цепях, как рабыню.

Вскоре у Антония осталось ровно столько воинов, сколько необходимо, чтобы достойно погибнуть в сражении. И сил – ровно столько, чтобы покончить с собой. Однако время еще не пришло. Судьба отвела им еще год жизни… Александрийское «Общество неподражаемого образа жизни» превращается в «Общество неподражаемого образа смерти». Плутарх писал: «Вновь созданный кружок стремящихся к смерти никак не уступал в роскоши первому. В него записывались друзья, решившие умереть вместе с ними, а пока жизнь их обернулась чередою радостных празднеств, которые они задавали по очереди». Итак, все они дали клятву – умереть в один день, как только станет ясно, что враг стоит на пороге. И радовались каждому оставшемуся дню. Наполняли кубки вином, устраивали маскарады, предавались разврату. Все как прежде, только каждый из этих богатых бездельников уже имел при себе яд, или кинжал, или договорился с верным рабом, что в нужный момент тот нанесет смертельный удар. Простой люд, который также чувствовал приближение катастрофы, подхватил настроения знати. Отныне в Александрии праздник сменялся праздником…

Клеопатре оставалась лишь одно – поддержать, успокоить, убаюкать Антония. Раз она втравила его в свою игру, в их общую игру, – теперь лишь она может уберечь его от самых горьких разочарований – при расставании с мечтами, властью и даже жизнью. Это время – самое прекрасное и бескорыстное за все те годы любви, что они провели вместе. В свои тридцать девять лет Клеопатра вдруг становится еще прекраснее и обольстительнее, чем в юности. Она меняет прическу, искусно завивает свои черные, не утратившие блеска, волосы. Теперь она больше, чем когда-либо, похожа на египетскую царицу.

Вспомнив юность, Клеопатра возобновила посещения Мусейона. Но теперь с особой целью. Даже умереть она решила величественно, придать этому сакральный смысл.

Известно, что Исида, богиня жизни и материнства, одновременно была и богиней легкой смерти. Ее символом в этой ипостаси была ядовитая змея. Клеопатра читала труды о действиях змеиного яда, экспериментировала на рабынях, пытаясь узнать, укус какого гада наиболее действен и безболезнен.

Все закончилось в июле 30 года до н. э. Легионы Октавиана, не встретив на своем пути серьезного сопротивления, оказались у ворот Александрии. Незадолго до этого Антоний отправил Октавиану письмо, в котором просил пощадить Клеопатру и их детей в обмен на его собственную жизнь. Ответ был таков, что, если Антоний твердо решил расстаться с жизнью, «ему открыто много дорог к смерти». Но насчет остального Октавиан так ничего и не пообещал. И тогда Антоний, к которому вернулись силы, решается на последнюю в его жизни битву. Он задумал атаковать Октавиана и на море, и на суше, разом бросив в бой все силы, что имел.

^{Смерть Клеопатры. Картина Жана Андре Рексьена. 1874 г.}

Его ждал постыдный крах. Весь его флот и большая часть армии на его же глазах перешли на сторону Октавиана. Его всадники атаковали противника, но это была атака обреченных. В сопровождении верного раба Антоний бежал в Александрию.

Тем временем Клеопатра отправила к беглецу посланника. Она велела передать мужу, что находится в гробнице и ждет его, чтобы вместе умереть. Но гонец все перепутал и сказал Антонию, что она уже умерла. Тот воскликнул:

– Ах, Клеопатра, не разлука с тобою меня сокрушает, ибо скоро я буду в том же месте, где ты! Но как мог я, великий полководец, позволить женщине превзойти меня решимостью?!

Именно так Плутарх передает его слова, дословно заимствуя их из греческой трагедии. Антоний убивает себя традиционным для римлянина способом: наваливается животом на меч, укрепленный в полу вертикально. Истекавшего кровью, но все еще живого его принесли к мавзолею, где Клеопатра забаррикадировалась вместе с двумя служанками. В последний раз заглянув в любимые глаза, Антоний умер на руках у жены.

Клеопатра зашлась в рыданиях. Она поклялась поспешить на встречу с вечностью вслед за Антонием и вдруг… передумала. Надежда – вот в чем причина. Не покидая гробницы, Клеопатра начала переговоры с Октавианом. Тот стоял на своем. Оставить Клеопатру в живых, но лишь для того, чтобы провести ее по Риму как покоренную рабыню – закованную в цепи, привязанную к колеснице. Парламентеры, посланные им, разумеется, это скрывали, но обещали царице, что, если она отречется от трона, император поступит с ней милосердно. Клеопатра соглашалась лишь при условии, что царем Египта станет Цезарион. Грозила, что, в случае отказа Октавиана, она покончит с собой и лишит его главного удовольствия. Октавиан же обещал убить ее детей, находившихся у него в плену.

Переговоры затягивались. Октавиан пытался соблазнить ее тем, что трон независимого Египта достанется кому-нибудь из детей Антония. И лишь юного Цезариона он ни в коем случае не оставит в живых. Октавиан лишь именовался сыном Цезаря, но не являлся им на самом деле. А Цезарион – был. Чтобы убедить царицу, Октавиан устроил пышные похороны Антония и позволил ей в них участвовать.

Клеопатра не знала пределов ни в любовной страсти, ни в стяжательстве. Двух величайших римлян своего времени она подчинила своей власти, а из-за третьего покончила с собой.

Дион Кассий

Тело бывшего героя сгорело на погребальном костре. Октавиан произнес поминальную речь. Он долго ораторствовал, выражая свою скорбь по поводу безвременной кончины «друга» и «соратника», и даже выдавил несколько слез, при этом косясь на историков, которые, сидя на походных стульчиках, быстро записывали его приготовленные заранее стенания. Окончив речь, Октавиан в знак траура накрыл свою голову краем тоги. Выслушав все это, Клеопатра вернулась в мавзолей. Несколько раз на дню она решалась на самоубийство, но мысль о детях-заложниках ее останавливала.

Весь август 30 года до н. э. Клеопатра страдала от лихорадки, жары и душевных мучений. Октавиан приставил к ней людей, следивших, чтобы она ничего с собой не сделала. 29 августа она испросила у Октавиана разрешения посетить могилу с прахом Антония, а затем, вернувшись в мавзолей, приняла ванну из теплого ослиного молока с медом. Верные рабыни Ирада и Хармион натерли ее бальзамом из семян тикового дерева и акации. Едва заметные морщины скрылись под кремом из свежих персиков. Царица умастилась духами. Посмотрелась в серебряное зеркало. Остались последние штрихи – подвести глаза черной и зеленой краской, нанести бледно-розовые румяна.

Сегодня в этом священном для каждой женщины ритуале был особый смысл. Она должна была хорошо выглядеть для встречи с Антонием. Он уже заждался.

Наступило время обеда. К мавзолею подошел слуга, неся в руках корзинку. Он сказал охранникам, что принес для царицы свежие фиги. Кто-то из стражников проводил его в комнату Клеопатры. Увидев корзину, Клеопатра громко воскликнула:

– А, вот и она!

Царица легла на низкое ложе, сунула руку под листья фруктов. Словно приветствуя ее, внутри что-то зашевелилось. Одни считают, что там была кобра, другие – африканская гадюка.

Спустя некоторое время к стражникам вышла служанка и попросила отнести Октавиану папирус с посланием царицы. Получив послание, Октавиан пришел в бешенство. «Хочу быть похороненной рядом с Антонием», – гласила записка. Когда римские офицеры ворвались в мавзолей, они увидели мертвую Клеопатру. На голове у нее красовалась корона Птолемеев. На ее руке были обнаружены две крохотные ранки от змеиного укуса.

Раздосадованный, Октавиан в тот же день казнил Цезариона. Непонятно, по какой причине детей, рожденных Клеопатрой от Антония, он оставил в живых. Их усыновила Октавия.

Он все же исполнил свой замысел – протащил царицу за колесницей во время триумфа в Риме. Точнее, ее золотую статую. Впрочем, это не помешало Клеопатре войти в вечность.

Анастасия Романовна, первая жена Ивана IV Грозного

^{(1532–1560)}

• Единственный мужчина в ее жизни – царь Иван Грозный

• дочери – Анна (скончалась в 11-месячном возрасте), Мария, Евдокия; сыновья – Дмитрий (погиб во младенчестве), Иван и Федор

• царица была всеми любима и врагов не имела

• кротость, смирение и добродетельность – главные качества царицы, «ангелицей» и «голубицей» называли ее при дворе

• главная ее заслуга – в том, что она смиряла грозный нрав своего мужа

• враги Анастасии и ее родни – семейство Адашевых и Сильвестр

• тридцатилетняя, она зачахла и умерла, «изведенная врагами»

Мария Темрюковна, вторая жена Ивана IV Грозного

^{(1546–1569)}

• стройная, черноволосая, затейница и настоящая чертовка

• неизвестно, любила ли кого-нибудь, кроме себя самой

• лишь однажды родила ребенка – сына Дмитрия, не прожившего и недели

• царь нашел в ней «родственную душу»

• царица любила посещать пыточные камеры, наблюдать за публичными казнями через щелочку в занавеске кареты, жестоко шутить над своими служанками

• ее также «извели враги»

Глава 3

Добродетельная и недобродетельная

^{Иван Грозный. Парсуна XVI в.}

Следуя примеру Плутарха, любившего сравнительные жизнеописания, попробуем рассказать о жизни и любви двух выдающихся женщин в русской истории.

…Во время княжения Дмитрия Донского в московском Кремле возле Спасских ворот был построен женский Вознесенский монастырь. В 1407 году там похоронили вдову Дмитрия – Евдокию, незадолго до смерти принявшую монашество. С тех пор и до начала XVIII века там хоронили почти всех жен и дочерей великих правителей земли русской. Мужчины правящих династий находили упокоение в Архангельском соборе. Сразу после Октябрьской революции Вознесенский монастырь закрыли, а в 1929 году – снесли. Однако работникам музея удалось спасти главное – захоронения в каменных саркофагах. Их перенесли в подвал Архангельского собора и в спешке там и оставили.

Совсем недавно, в 2000 году, саркофаги попали в руки ученых. Группа под руководством заведующей археологическим отделом музеев Кремля – Татьяны Пановой – вскрыла некоторые из гробниц. И, странное дело, останки некоторых женщин, которые принадлежали царскому роду и не были монахинями, сохранились лучше, чем можно было ожидать. Ученые предполагали, что увидят лишь кости с золотыми украшениями и остатками золотого шитья, но в гробницах остались фрагменты мумифицированных мягких тканей и волос, почти не тронутых разложением. Темно-русая коса Анастасии Романовны, известная из описаний современников, оказалась такой, будто ее заплели полчаса, а не 450 лет назад.

Что это? Нетленные мощи? Впрочем, если первая жена Ивана Грозного славилась своей добродетельностью, то его мать, Елену Глинскую, вряд ли можно было назвать святой. На ее совести, несомненно, было несколько смертей политических врагов – отравленных, задушенных или зарезанных по ее приказу. Однако рыжие волосы Елены Глинской прекрасно сохранились.

Тогда группа исследователей под началом Елены и Александра Александровских сделала химический анализ волос, сохранившихся мягких и твердых тканей женщин, найденных в гробницах. Фрагменты, которые лучше всего сохранились, содержали огромное количество мышьяка, свинца и ртути. Подавляющее количество соединений этих веществ в виде солей ядовито. Ради чистоты эксперимента был проведен химический анализ камня из саркофагов и грунта на месте снесенного Вознесенского монастыря. После этого стало ясно, что мышьяк, свинец и ртуть не могли проникнуть в ткани извне после захоронения, несмотря на то, что прошло столько времени. Очевидно, что в XVI веке тела этих женщин содержали еще больше ядовитых соединений.

Как молния сверкает раньше грома,

Так сострадание предшествует любви.

Торквато Тассо

В очень малых дозах в наш организм ежедневно с пищей, питьем, воздухом и косметическими средствами попадает огромное количество ненужных и даже ядовитых веществ. Великие стражи нашего здоровья – почки и печень – выводят их из организма. Но кое-что все же накапливается. И больше всего – в волосах на голове. Именно поэтому и сохранились волосы Елены Глинской и Анастасии Романовны.

Впрочем, если заглянуть на кухню женщины в XVI веке, а особенно в ее аптечку и на косметический столик, можно сделать определенные выводы. Еда, конечно, не содержала нитратов, нитритов и прочих «продуктов цивилизации», но стерилизация и методы длительной заготовки продуктов в те времена были далеки от совершенства. Тогдашняя медицина предписывала лекарства от простуды и мази от ревматизма, содержавшие мышьяк. Но хуже всего дело обстояло с косметикой.

Выходя на люди, красавицы непременно придавали лицу холеную бледность свинцовыми белилами, сурьмой с солями ртути красили веки. Румяна, губная помада, тушь для ресниц – все это в изрядных количествах содержало соли мышьяка, свинца и ртути.

Но даже если бы Елена Глинская ежедневно пользовалась подобной косметикой тридцать пять лет подряд, в ее теле и то не могло бы накопиться столько ртути, сколько показала экспертиза. Царица Анастасия прожила еще меньше – всего тридцать лет. Вывод напрашивается сам собой: женщин отравили. И, скорее всего, не сразу, а постепенно – подмешивая в пищу в небольших дозах яд. А яды, содержавшие соли ртути, свинца и мышьяка, тогда были в большом ходу.

В те времена – времена постоянной политической борьбы – все боялись отравы. Повара, слуги, приближенные – все проверялись на преданность, цари и царицы никогда не притрагивались к пище, пока ее не попробуют другие. Подсыпать смертельную дозу яда – большой риск быть пойманным, а вот постепенно уморить – этого может никто и не заметить.

Иногда замечали. Один из источников по истории царствования Ивана Грозного – переписка монарха с князем Андреем Курбским. Уникальный в своем роде сборник документов. Основной момент полемики заключается в том, что князь обвинял царя в излишней жестокости, в чрезмерных репрессиях по отношению к боярству. А тот оправдывался: все они, дескать, изменники и крамольники и вообще преступники, мать мою ядом извели, жену любимую, Анастасию, – тоже, вторую жену, Марию, – тоже, да и меня самого хотели… И по свидетельствам современников, и по историческим хроникам, и по анализу документов известно, что Иван Грозный, личность яркая, со сложнейшим характером, страдал многочисленными психозами или вовсе был параноиком. И обвинения врагов в «изведении», отравлении близких родственников повторялись им столь часто, что вполне могли бы сойти за навязчивый бред. Однако современная химия доказала: Грозный был прав! До вскрытия гробницы Марии Темрюковны – второй жены великого тирана – и экспертизы ее останков очередь пока не дошла. Не исключено, что и она, умершая всего в двадцать два года, была отравлена.

Даже в самом бесправном социальном и семейном положении женщина всегда имела право голоса в одной ситуации – наедине с мужем. Она в совершенстве владела искусством добиваться от мужчины того, что было нужно ей или ее ребенку, дополняя слова играми, кокетством, отказом в близости или, наоборот, прибегая к ней, слезами, истериками, гневом, иронией, насмешкой, улыбками, порой одерживая свои скромные победы такими неуловимыми средствами, как подбор особого наряда или особых духов. Мир мужчин и мир женщин – два сосуществующих мира, две взаимоперетекающие структуры, которые мудрые китайцы назвали инь и ян.

Так и история. Та, которая записывается на скрижали и страницы, которая изучается в школах и академических институтах, – это мужская история. Естественно, в ней 90 процентов персонажей – мужчины. Но есть и женская история. Это тайная история, но ее сенсационные страницы обожает желтая пресса. Впрочем, порой сенсации оказываются правдой. Женская история пишется в спальнях и детских, на балах и тайных свиданиях. Все в жизни взаимосвязано, и разобраться в этих связях до конца не сможет ни криминалист, ни психолог, ни химик – разве что Господь Бог. Она что-то ему нашептала, и он уже наутро ведет в бой полки. Она о чем-то поплакала, и он бросается заключать мир.

Во время длительного правления Ивана Грозного произошло многое. Присоединение Казанского, Астраханского и Сибирского ханств и поражение в затяжной Ливонской войне. Реформы внутреннего правления и начало сложной, многоплановой внешней политики. Жестокая царская причуда – опричнина. Внезапные опалы и террор то против бояр, то против приказных людей, то против целых городов. Принято считать, что негативного в правлении Ивана Грозного было гораздо больше, чем позитивного. Что его неожиданные перемены в политике, в отношениях с близким окружением, часто объясняемые лишь психозами, измучили и правящую верхушку, и народ. Что после него государство оказалось ослабленным. Это не совсем так. В противном случае после всеобщего смятения и разрухи Смутного времени Россия распалась бы на удельные княжества и феодальные республики.

Конечно, во многом именно политика Ивана Грозного и привела к Смутному времени. Но если бы не он, Россия вряд ли стала бы великой державой.

Иван IV унаследовал московский престол в 1533 году, будучи трех лет от роду, после смерти своего отца, Василия III. Регентом при нем стала его мать – Елена Глинская, при ней верховодили бояре. Сперва ее дядя Михаил Глинский. Потом его сместил и заточил в застенок фаворит Елены князь Иван Овчина Телепнев-Оболенский. В 1538 году великая княгиня умерла. Известно наверняка – ее отравили. Что было немудрено в условиях столь яростной политической борьбы. Руководство захватил род Шуйских, его сменил род Бельских, затем снова выдвинулись Глинские.

Малолетний Иван IV был очевидцем постоянных дрязг в Боярской думе и за ее стенами, составления заговоров одной группировки против другой, жестоких расправ и казней, постоянных сплетен о том, что кого-то свели в могилу чародейством, а кого-то отравили. Время тогда было жестокое. В Европе разгорались религиозные войны между католиками и протестантами, в Нидерландах вспыхнула первая буржуазная революция. Современниками Ивана Грозного были Карл I в Испании, Генрих VIII в Англии, Генрих II во Франции, семейка отравителей Борджиа в Италии – никого из них нельзя было назвать святошей…

^{Опричники. Картина Неврева Н. В.}

Считается, что на характер будущего царя – его вспыльчивость, склонность к садизму, подозрительность – повлияло тяжелое детство во дворце, полное интриг и жестокости. Безусловно, это так. Однако следует принять во внимание и генетику, врожденные качества. Детство, например, его деда Ивана III пришлось на время феодальной войны между его прадедом Василием Темным и Дмитрием Шемякой – это постоянные бегства от врагов, поджоги домов, где останавливались беглецы. Однако Иван III стал великим государем, сумевшим окончательно собрать под своей властью все русские земли и освободить их от гнета Орды. Когда нужно, он мог быть жестким и даже беспощадным – за что, между прочим, также получил прозвище Грозный – но при этом темпераментом и характером он был типичным меланхоликом, нерешительным, медлительным, закомплексованным.

Иван IV, чье прозвище Грозный значительно более ему подходило, напротив, являлся типичным холериком. Ему трудно было отказать в уме и политической проницательности, однако из-за импульсивности и горячности он сперва действовал и лишь потом думал. Чего только стоит трагедия 1581 года – не только семейная и не династическая, а историческая трагедия, когда он из-за неуправляемой вспышки гнева убил своего двадцатисемилетнего сына Ивана. Сын, как известно, по своим качествам не уступал отцу, и, если бы он унаследовал престол, русская история наверняка была бы иной, а Рюриковичи царствовали бы дольше.

Вряд ли окружение или воспитание, а не внутренние побуждения влекли юного Грозного к зрелищу медвежьей травли, петушиным боям или участию в такой жестокой забаве, как сбрасывать щенков с колокольни. Этим он шокировал своего младшего брата Юрия, мальчика слабого, тихого и глуповатого. Уже в тринадцать лет Иван вынес первый приговор. Возникла какая-то размолвка князя-подростка с Андреем Шуйским – одним из лидеров правившей тогда в думе группировки. Внезапно Иван велел своим псарям схватить Андрея и волочь в тюрьму. Холопы в суматохе его случайно убили, и молодой правитель остался очень доволен. Потом во время какой-то подвижной игры со сверстниками случилась обычная мальчишеская ссора. Но закончилась необычно: Иван велел повесить своего товарища по игре, княжича Михаила Трубецкого. Вскоре он приказал отрезать язык другому своему сверстнику из свиты, Афанасию Бутурлину, за «невежливое слово».

Если окажется, что та, кого вы полюбили, как две капли воды похожа на вас и хочет всего того, чего хотите вы, в действительности вы будете любить не ее, а только себя.

Маргарита Наваррская

Летом 1546 года шестнадцатилетний Иван проводил военный смотр под Коломной. Точнее, лишь присутствовал на нем, большую часть времени уделяя всевозможным развлечениям. На смотре новгородские пищальники обратились к самодержцу с челобитной, в которой жаловались на своих наместников. В этот момент Иван как раз собрался на гулянье с приятелями. Государственные дела неприятно отвлекали его от праздности, и тогда он велел свитским дворянам разогнать просителей. Однако те стояли на своем. Случилось небольшое побоище, в котором было убито несколько человек с обеих сторон. Иван не только велел казнить всех челобитчиков, но и усмотрел в случившемся тайный заговор бояр, подговоривших новгородских пищальников к покушению на великого князя. Следствие было скорым, и уже на следующий день отрубили головы трем участникам мнимого заговора – князю Ивану Кубенскому, боярам Федору и Василию Воронцовым. Принимая в декабре того же года делегацию челобитчиков из Пскова в подмосковной резиденции, Иван, если верить летописи, также обошелся с ними немилостиво: «Князь великий государь опалился на псковичь, сих бесчествовал, обливаючи вином горячим, палил бороды да свечею зажигал и повеле их покласти нагими на землю».

Конечно, заговоры против Ивана Грозного были, травили его близких, не раз пытались отравить его самого. Конечно, боярская Русь противилась его попыткам установить в стране самодержавие. Но иногда покушения были спровоцированы лишь необузданностью, жестокостью характера самого Ивана Грозного.