В любви виновных – нет, если любви нет, а если любовь есть, то какая может быть вина? Да никакой. Хоть вой, а выть не хочется. Его взгляд пронзает меня насквозь, он все хочет что-то сказать, но не решается. Он говорит одними глазами и флюидами, но так долго продолжаться не может, мог бы и слово молвить. Но он промолчит до конца дней своих. Брать его на свои плечи я не могу, он большой и тяжелый. Му – му на дому. Нет, он не дворник и не Герасим, я не знаю, как его зовут. Все, что касается его личности для меня сплошная тайна, кроме его взглядов. С тех пор, как я стала писать книги от первого лица, у меня ничего не пишется. Потому, что я – не я. Переделать старое ОНА на новое Я – можно, иногда – нужно. Но взваливать на себя собственную ерунду – нет, не могу. Пойду другим путем, обходным, назову себя – Она, а не Я, по имени Спироза, возьму историю за хвостик и начну раскручивать молчаливого поклонника. Его имя я узнала от общих знакомых – Осир. Нет, я – это я, но в данной истории, которой я пока абсолютно не знаю.
      Осир смотрел на Спирозу с одной мыслью, чтобы она заговорила первой, он стеснялся сам себя. Он боялся неадекватной женской реакции, боялся быть назойливым. Он думал, что есть люди, получающие любовь любым способом, а ему нужна была именно эта женщина, меняющая ежедневно внешний облик и одежду.
      Он слон по своей сути, мне оставалось оседлать его, поскольку я его тяжесть вряд ли бы выдержала, он слон высокий, трудно на него забираться, лучше смотреть на окружающую среду. Трава в этом году необычайно удалась на газонах, новое поколение зеленой растительности радует взгляд в любую погоду. А сегодня вторая бабья осень. Солнце светит, листва слегка желтеет, настроение от этого приподнятое. Осира можно сменить на более адекватного человека, а его оставить для влюбленных флюидов, вещь для меня очень полезная. Его я чувствую сквозь двери, за пару секунд до того, как он ее откроет. Такова сила его флюидов.
      Последнее время кроме Осира меня волнует загородная недвижимость, это надо сказать полная ожидаемая неожиданность.
      Цены на земельные участки можно сравнить с горой с разными склонами. В центре столице верхушка горы, но склоны у нее разные, они зависят от шоссе и сторон света. Цены по петровскому шоссе весьма высокие, для меня фантастические, нормальные они в ста тридцати километров от точки моего нахождения в сторону от центра. Вот, замутила. У Осира дача есть, но мне чужая недвижимость не нужна. Я ему нравлюсь, потом разонравлюсь, и он выгонит меня со своего земельного надела с клубничкой.
      Нет, мне нужен свой участок на куличках, со здоровым климатом и с новой травкой на газоне.
      С точки зрения здоровой энергетики, центр столицы – это самая глубокая яма отрицательной энергии. Отрицательная энергия выбирается из ямы с каждой стороны по – своему, все зависит от плотности населения. Здесь вообще все наоборот, где больше цены на земельные участки, там хуже энергетика. Значит на куличках – самая полезная энергетика, там что бог дает человеку, то ему и достается, а не делиться на многоэтажную толпу. После таких умозаключений и Осир показался не слоном, а вполне симпатичным человеком, который на 15 процентов больше меня во все стороны. Тут, с какой точки зрения подойти к ситуации, если с правильной ситуации, то любая ситуация будет правильная. Еще можно будет сделать вывод, что богатые люди, живущие в плотно заселенных районах, по сути беднее бедняка из глубинки, являющейся на самом деле энергетической возвышенностью.
      Следовательно, я покупаю земельный участок ближней глубинки, но для начала я купила местные газеты. Первый заголовок опустил меня с небес философии: 'Уличное освещение за долги на улицах городка будет отключено'. А если мой участок за пределами штрафных санкций, то там вообще забудут подать электричество.
      Получается, что кроме земли и божественного воздуха ничего на земельном участке и нет. То есть, там, где есть небесная энергетика, энергоносители отключены, вероятно, чтобы не было энергетической перегрузки.
      Я готова дать образ самого Бога! Правильно, что его сравнивают с Его Величеством Солнцем. Я не святотатствую. Абсолютно верно, что в населенных пунктах ставят храмы, именно они привлекают к себе дополнительные силы Бога. То есть, Бог, он, как солнце, обладающее световыми лучами. Но у Бога лучи не световые. Какие?
      Этому нет определения. А может быть Богов несколько, каждый отвечает за свое поле деятельности. Еще бы выяснить, где они обитают. А надо ли?
      Бог нашей солнечной системы – он наш. Он един, это он мне подсказывает. Он обиделся, что я написала, что Богов несколько, у меня уши запылали. Солнечная система – это некое звездное единство. Богу – пять миллиардов лет, и он еще проживет пять миллиардов лет. Сейчас он в расцвете своих сил. Он согласился со своим возрастом, щеки мои запылали. Солнце – это гигантский красный алмаз, со сверкающими гранями в межзвездной темноте, но мы видим его иным, привычным, ярким. Так и Его Величество Бог. Он попросил больше его не упоминать всуе. Не буду. Разрешен Осир для упоминаний всуе.
      Ой, что делается! Он опять изменился, мой мужской идеал! Это гибкий молодой человек, рост тот, что надо. Но в изгибах его тела есть необыкновенная мужская привлекательность. Господи, как он хорош на фото! Он пишет статьи о звездном небе. Вот он кто! Он знает о звездах все. Пусть он будет очередным Осиром.
      А меня интересует земля и ее стоимость, теперь я знаю, что мне надо. Мне нужна взлетная полоса для космических летающих объектов, желательно в лесной зоне, чтобы не все видели.
      Вокруг меня идет нормальная жизнь: люди пьют, едят, язвят, кто, как и сколько может. Мужчины женятся и живут долго с женщинами, которые свою внешность после свадьбы не ставят на первую очередь. У них хорошо дома, на даче, а морщины на лице появляются, словно извилины мыслей, как бы к своему мужу других баб не подпустить. Что касается меня, то меня и ограждают от чужих мужей, говоря, что я Осиров меняю чаще, чем они перчатки. И язвят мне бабы чаще, оберегая своих суженных, ими ряженых. Да, каюсь, не могу я быть рабой мужчин до потери себя.
      Меня волнуют другие проблемы, например межзвездные полеты. Вот, пришла мысль, как сделать летающий космический объект, не покрытый множеством керамических плиток, отлетающих с корабля при столкновении с клювом птицы, еще на земле. Что надо для этого сделать? Космический корабль надо покрыть керамикой, как конфеты глазурью, естественно, сохраняя температурный режим. Цельнотянутые космические корабли, слегка похожие на самолеты, будут взлетать с моей взлетной полосы. А вы, что думали, что я тупая? Нет, я себе на уме.
      В уме я пишу, что мне нужно: вертолет, самолет и космолет. Совсем немного, если разобраться. Куда я буду летать на космолете? Осиров искать иноземного производства. Я прекрасно понимаю, что в солнечной системе все Осири живут на земле, и не со всеми я лично знакома, земные ресурсы еще не все выработаны.
      Вот жизнь! И слетать незачем на другие планеты. Все на земле есть! Мысль пришла: мне нужен кусочек солнца для обогрева моей дачи у личного космодрома, в связи с тем, что электричество в районы, удаленные от столицы на сто километров и более, подается с перебоями. Гелий, водород есть на земле, надо сделать из них прообраз солнца, а протуберанцы сами получаться. Во, еще мысль.
      Мне нужен бассейн с дождевой водой. С этой целью я сделаю огромную воронку, в нее будут стекать струи дождя, а воронка будет служить крышей моей даче. Так и определилась форма моего дома. Еще воронку можно выложить зеркалами и получать дополнительную энергию для обогрева дома. Да, у меня все само делается. А если бы у меня был Осир, когда бы я все придумывала?
 

 
      Можно просто сказать, что Спироза самая умная варлетка в группе космолетов, а можно сказать, что она самая умная в округе Варлет. А если в этом округе живут самые умные на Земле варлеты, то есть вероятность, что Спироза самая умная варлетка Галактики, – так думал Осир. Он получил задание от руководителя округа Дорыни Никитича, познакомиться со Спирозой лично.
      Спироза в это время думала о чем угодно, только не о проблемах Галактики, вот, что она думала. Летнее затишье – славное время, если его правильно использовать.
      Погода и та балуется и шутит то солнцем, то ливнями и грозами. Насытившись впечатлениями и любовными утехами, можно приступать к их описанию, поскольку больше ничего на короткое время не остается. Чувство удовлетворения всегда может закончиться обыкновенной ненавистью.
      А вы чего хотели? Вечной любви? Если любовь и вечная, то эта вечность длится мгновения. Можно трупом лечь ради любимого варлета, служить ему как последняя служанка; готовить, как шеф повар престижного ресторана; ласкаться, как леди профессии номер один. Но любимый варлета все забудет после полного изнеможения от любви.
      Вот когда зарождается ненависть! Когда любовь кончилась! Нет, платоническая любовь может еще и живет, но физическая любовь на короткий момент времени завершилась и вполне успешно! Хорошо ли это? В момент завершения любви – безусловно, но через секунду после этого можно удирать со скоростью света либо маршины. Варлете от любви спать надо, ему не до вас, а проснется – вообще не вспомнит. Поэтому если мне хочется провести неделю рядом с любимым варлетом, значит, неделю его надо слегка кормить, слегка любить…
      Разлука неизбежна после качественной любви. Тела больше не хотят соприкасаться.
      Глаза не хотят встречаться. Мобильные телерфоны не перекликаются. Почта всемирной паутины глохнет. Забвение после любви. Меня этот вопрос волновал дано.
      Я бесилась, страдала, переживала! Я не знала в чем моя вина перед любимым варлетом? Почему меня бросают после хорошей любви!? Это ж надо – сколько лишних мучений было в моей жизни!
      Все просто. Вот она безграмотность в психологии варлетов! А когда знаешь, что и зачем следует – все счастливы. Вот почему одноразовые варлеты и варлетки во все века пользовались популярностью и были необходимы обществу! Вот почему бывают любовники – варлеты и любовницы – варлетки! Все по пословице: сделал дело – гуляй смело! Но жены и мужья и в такой момент вынуждены сосуществовать на одной территории, мало того под присмотром родных людей. А это ведет к упрекам, которые естественны, после любовного пресыщения варлетов. Лучший способ уйти от ссор – уйти на работу или в хобби. Кошмар любви и от любви.
      Поэтому мне надо сказать, что я – очередная не я, и придумать о себе новую историю. Надо влюбить героиню вместо себя. Хороший выход из положения. Назовем героиню – Спироза. Определим возраст. Спирозе всегда восемнадцать лет, она среднего мужского роста, сероглазая, золотоволосая красавица. Она стройная варлетка, с небольшой мускулатурой. К ней не каждый молодой варлет может подступиться. Ее голыми руками не возьмешь – она владеет приемами самообороны.
      Впору сказать: так они и вымерли, в том смысле, что варлетка, без варлета потомства не даст. Так чем же она хороша? Вопрос по существу. К какой профессии ее можно отнести? Пока не знаю, кем она работает, разберемся по ходу дела.
      Мне пора было улетать в округ магнолий. Я сняла обувь и положила ее в пластмассовый короб. В следующий короб я положила курточку и сумку, потом все по очереди поставила на транспортер, вместе с чемоданом и прошла через турникет.
      Чемодан и сумку остановили на контроле.
      – Варлетка, у вас в сумке лежат ножницы, переложите их в чемодан. В чемодане у вас лежат бенгальские огни – выложите их из чемодана, – сказала варлетка в форме.
      Я выполнила указания, но на меня за бенгальские огни еще и протокол составили, после этого пропустили в зал ожидания. Я подошла к окну и стала смотреть на космолеты. Стекла были настолько мощные, что звук от космолетов в зал ожидания не доносился. По полю передвигались космолеты, авторбусы, грузовые маршины и все это в полной тишине.
      Объявили посадку на космолет, и я двинулась к очередному пропускному пункту.
      Стройная очередь быстро организовалась и так же быстро перешла в вытянутую толпу, спускающуюся на посадку в авторбус. В космолете одна бортпроводница оказалась знакомой. Я посмотрела на ее манипуляции со средствами защиты, вытащила журнал из сетки, стоящего передо мной кресла, уткнулась в него, как в лучшее средство защиты от мыслей в полете.
      Я отключила карманный телерфон. За окном простиралось яркое небо и облака, потом все облака оказались под космолетом, осталось одно огромное небо. Вскоре молодые стюарды привезли напитки, за ними прошли бортпроводницы и разнесли обед. Я съела все, чтобы на новом месте не начинать жизнь с поисков еды. В какой-то момент тряска усилилась, включилось табло, пролетели, пронесло. Долетели.
      У меня было задание: достать с неба южную Луну. На Земле стояла повышенная влажность, пальмы едва качали своими огромными листьями. Да, на трепетные осины они меньше всего походили. Такристы налетели со всех сторон, и все они были друг на друга неумолимо похожие. Ко мне подошел варлет с табличкой отеля, в который мне предстояло поехать, и где меня уже ждали. Серебристая маршина со спокойной стремительностью выехала на автостраду. Дорога в две полосы в одну сторону, была расположена несколько выше дороги в обратную сторону, между ними мелькали пальмы.
      Местами вдоль дороги царственно стояли магнолии. Такрист комментировал местность, сквозь которую мы проезжали. Именно эта дорога станет дорогой будущей олимпиады.
      А пока по ней и я могу прокатиться. Шофер помог отнести вещи в номер. Я осталась одна. Из окна виднелось море, меньше всего оно было того цвета, каким бывает в кино и на картинах. Между отелем и морем находилась пешеходная зона, расположенная между пышной, южной растительностью. Итак, мое задание – достать Луну. С балкона гостинцы до нее существенно ближе, чем с поверхности моря. Но вдвоем Луна всегда более доступная.
      Где найти второго? По моим наблюдениям получалось, что на юге отдыхают семьями: он, она и дети (от одного до трех). Мне нужен был одинокий молодой варлет, но их не было! Я сидела вечером у входа в отель, тянула через соломинку местный шедевр в виде взбитого, холодного кофе и наблюдала за людьми. Все приличные молодые варлеты были под крепким наблюдением семейного тыла. Повезло на третий день в обед.
      За столиком сидел молодой варлета. Администратор мне сказала, что он приехал на мотоциркле, стоимостью в маршину. Мне это очень понравилось. Это то, что надо!
      Опасно, а что делать? Луна – высоко. Я вышла на площадку, оценить его мотоциркл, но он был прикрыт чехлом. В этот момент ко мне подошел хозяин двухколесной махины.
      – Варлетка, что вы здесь ищите? Приключения на свою голову?
      – Мне вы понравились на этом монстре, я видела вас из окна, когда вы подъехали к отелю. Вы один приехали.
      – А вам до этого есть дело?
      – Есть. Мне необходимо познакомиться с варлетом, для развлечений в стиле местных экскурсий.
      – В этом что-то есть. Я хотел здесь покататься на мотоциркле и поехать дальше.
      – Предлагаю другой вариант, вы со мной проедите по местным экскурсиям, а монстр постоит некоторое время под чехлом, а потом мы и на нем проедем, когда будем лучше разбираться в прелестях данной местности.
      – Я живу там, где варлеты прятались под землей целый год, я из-за них небольшой подвиг совершил, мне мотоциркл подарили.
      – Я и говорю, что вы мне подходите, да не волнуйтесь, я за вас заплачу.
      – Тогда я всегда – пожалуйста – отдохнуть за ваш счет. Меня зовут Осир.
      – Отлично. Меня зовут – Спироза. Через час мы идем к вокзалу по пешеходной тропе, там нас будет ждать авторбус, куртку прихватите. Прогулка с ветерком.
      Ветерок не ветерок, но дорогу на авторбусе от отеля до места причала терплохода, за счет сбора туристов, мы проделали в пять раз медленнее, чем на маршине. Осир от такой медленной скорости по местным пробкам весь издергался. На терплоходе музыка еще не играла, он качался на волнах.
      Пассажиры медленно стекались к причалу собранные со всего побережья. Мы с Осиром сели внизу, выпили по холодному напитку и поднялись на палубу. Волны цвета морской волны исправно отлетали от терплохода небольшими бурунами. Все побережье медленно проплывало перед нами, или мы проплывали мимо берега. Приятно. Я наблюдала за пассажирами, у меня задание – достать Луну. Я ее и искала, где могла. Стоило вернуться на берег, как потемнело, и появилась Луна на небе.
      Обратный путь авторбус проделал значительно быстрее. Осир смотрел за окно, впитывая в себя дорожные знаки. Я смотрела на природу и насыщалась ею, пока было можно.
      Компания кипарисов высотой в десятиэтажные дома легко скрывала любые постройки.
      Магнолии, растущие между кипарисами, очень напоминали девушек в платьях с цветами. Пальмы шептали о том, что я находилась в субтропиках. Пышная растительность привлекала новизной, и была непривычна для глаз. Воздух царил теплый, вязкий и давал возможность уменьшить одежду до дозволенного минимума. Я шла с Осиром на пляж по асфальту, из которого выглядывала любопытная галька.
      Рядом с морем и асфальт морской. Кромка морского побережья столь мала, что ее использовали в первую очередь для транспорта, то есть железной дороги, а над ней находилась эстакада для маршин. Наш путь лежал в переход, расположенный под железной дорогой, еще десять шагов и мы были на пляже. Пляж был так мал и покрыт крупной галькой, что манил и отпугивал одновременно. Я не поленилась и накануне прошла все побережье данного города, посмотрела на все пляжи и остановила выбор вот на этом. Дорога к выбранному пляжу была красивее и насыщена разноплановыми торговыми точками. Теперь можно было посмотреть и на его Величество Море.
      Мы присели на край асфальта, прежде чем ступить на гальку, и посмотрели на море.
      Оно было величественно спокойно и имело необыкновенно красивый лазурный цвет. Я пошла к берегу, села на гальку. Вид великолепный! С одной стороны мыс, а с другой стороны причал, ограничивали море доступное взору. По горизонту проплывали корабли. Дожила, в голове один пейзаж, словно и людей рядом нет.
      Варлеты имели свежий оттенок загара, в связи с тем, что до сего дня погода их не очень баловала, так что мое тело приступило к загару вместе с остальными пляжными элементами. Осир подошел и лег рядом так, что практически видел все вокруг себя. Забавно, но на Осира варлеты старались не обращать внимания, они его, ни то, что боялись, но сторонились. Им больше бы понравилось его отсутствие, чем присутствие.
      Но Осир любил общество, и дабы быть менее заметным и не отличаться от других, включал поле защиты, две головы его исчезали, становились невидимыми, он приобретал облик молодого варлеты. Да, он имел два облика: человеческий и дракона с крыльями.
 

 
      Где я нашла дракона на свою голову? Я его не искала, он сам оказался в нужном месте в нужный час. Когда его две головы были вне зоны видимости для людей, то он-то все равно видел тремя головами! Он мог позволить себе поездку в округ магнолий, где плещет море… На следующий день вместо пляжа Осир сам купил нам экскурсию на Алую поляну. Ой, как мне было страшно, когда я проезжала рядом с кромкой серпантина, а внизу виднелись вершины гор! Я стояла в маршине, держалась за поручень, служивший ребром крыши, которая пока еще отдыхала свернутая в рулончик.
      Местная песня гремела из недр маршины о любви и алкоголе. Жизнь эмоционально накалялась до предела. Сердце готово было выскочить из груди, когда шофер приостановил маршину и показал на усадьбу, расположенную далеко внизу на небольшом плоскогорье. В этой местности встречались усадьбы высшего порядка, и имена владельцев произносились шепотом.
      Маршина ехала вверх по периметру горы по странной дороге без бетонных ограждений, по земле и горной породе и от падения вниз ее предохраняли редкие деревья стоящие или поваленные. Горизонтальная кромка между колесами и пропастью иногда была столь мала, что я предпочитала смотреть в сторону горы, она казалась более надежной и спокойной. Маршина добрался до водопада, который нырял своими струями в летний ледник.
      Последняя часть дороги шла под сорок пять градусов или еще круче. И вот, когда самая высокая вершина была покорена колесами маршины без крыши – пошел крупный град, который сменился холодным дождем. Но я и мои попутчики выехали с побережья в одежде для пляжа. Пришлось надевать теплые вещи, а шоферу срочно закрывать маршину. Дождь вновь сменился градом, а град – холодным ливнем. Дождь был страшен тем, что он непременно ухудшал дорогу и делал ее скользкой, а спускаться с горы намного страшнее, чем подниматься. Страх подсознательно уместился под корочкой черепа, которому все же очень хотелось остаться головой.
      У дракона Осира страха не было, он был уверен в безопасности поездки опасной для людей. Дракон в случае падения маршины с высоты до 2000м над уровнем моря, мог элементарно полететь и прихватить меня. Спустились с горы мы быстрее, чем поднимались. Маршина после гор по ровной автостраде ехал с такой дикой скоростью, что в другой момент я от страха бы вся сжалась, а тут только радовалась, что я не в горах, а на равнине.
      Цветущие кустарники в субтропиках, напоминали огромные домашние цветы, листья типа травы были столь огромны, что возникало ощущение неправдоподобности. И вот среди этой красоты я и прожила некоторое время, а теперь я глядела на огромное небо и лес средней полосы на горизонте, с трудом вспоминая величественные горы.
      Я в той местности жила, как орел на привязи, жаль, что на фоне меня никто не снимался. Состояния: скованности, страха и зависимости меня не покидали.
      Да, я была, как крепостная, при всей внешней видимости полной свободы и отдыха.
      Тяжелое состояние бессилия против происходящих событий. За меня Осир решал: куда я должна идти, что я должна есть, и что смотреть, и за все платил. Надо быть при этом счастливой? Вероятно, но не получалось. Поэтому я на три раза прочитала книгу 'Как быть счастливым'. Стала я счастливой среди кипарисов и магнолий? Я стала загорелой.
      В горной местности любые подъемы вверх казались естественными. С этой точки зрения путь по лестнице на шестой этаж отеля не был чем-то сверхъестественным.
      Отель я выбирала по всемирной паутине вот и выбрала современное здание, но поздно обратила внимание на отсутствие лифта. Мне и в голову не пришло, что лифты в горах не сильно почитаются.
      Что делать у каждого минуса есть плюсы. На последнем этаже отеля был прекрасный холл на три номера и большой балкон, где при большой лени можно было и позагорать. В целом у отеля недостатков не было, а виды из двух комнат номера были настолько разные, что можно было в одно окно оценить ситуацию на море, а из другого окна увидеть горы. Дракона Осира отель устраивал с той точки зрения, что лестница была винтовая, в центре – пустота, необходимая для полета дракона!
      Он и летал с первого на шестой этаж и, наоборот, по лестнице. Но нет предела человеческой глупости, я в космолете отключила карманный телерфон, а пан нового телерфона не помнила и не записала, и это плохо сказалось на комфорте. На первом этаже отеля уже ждут к столу, а сообщить на шестой этаж – невозможно. В этом был плюс – новости извне я не получала и сама никому не могла позвонить. Я привыкла, что время есть на компьютере и в телерфоне. А от часов на руке я давно отвыкла…
      Дракон по имени Осир гневался на меня постоянно. Я не понимала, зачем он меня везде возит за собой, без него в горы я бы ни за что не поехала! Я как-то забыла, что вначале инициатором была я, потом Осир, дракон по гороскопу.
      Осир, благодаря трем головам имел три внешности, он мог делать невидимыми разные головы, и отлично себя при этом чувствовал. На рабочем столе дракона стояли три компьютера и одна клавиатура, с дополнительными кнопками 1, 2, 3, – при нажатии на которые он попадал в нужный компьютер. Примитивно? А куда проще или сложнее?
      Выполнила ли я задание 'достать Луну', пока нет. Получилась ситуация, что я стала подчиняться Осиру, а не он мне. Когда я смотрела на горные пейзажи, все думала, вот приеду домой и опишу. Но мозг проглотил новинки, а отдавать не спешил, и правильно делал. А когда описываешь, то, что видишь на глазах у людей, то кто-нибудь обязательно покрутит у виска. Так, что не обессудьте, остаются фото и эти пейзажи в действительности, но это уже не по моей части.
      Чистый лист бумаги, полное отсутствие желаний и возможностей дает мне право написать очередную историю, о которой я на данный момент времени представления не имею. Меня все знают, и никто не знает. Я сама по себе или кот в кубе по гороскопу. Представляете, как мне живется? Нормально, но писать о себе нет смысла, надо писать о себе – вымышленной. Кто я на этот раз? Пока не знаю, но надеюсь узнать. С моего балкона виден лес, обычный лес из берез и елей, с небольшой долей осин.
      Из леса ко мне летят комары и мысли, мои и чужие. Ходить через лес можно, но не всегда, бегать вообще не рекомендуется. Кого боимся? Чудища лесного? Лешего?
      Бродячих собак. Они бывают разные, и если ходят сами по себе, то это еще ничего, хуже – если найдется вожак собачей стаи, тогда начинается цирк. Новая собака представляется вожаку, он ее осматривает и проверяет на стойкость. Людской подход.
      Через лес ходят быстро или медленно с собаками или кучками. А варлетка шла одна и не прошла через лес. Ее нашли позже, из земли торчала рука. Лесной кошмар. Мне крайне необходимо иногда пройти через лес, иногда я могу пройти одна и по дороге, но после этого случая с варлеткой я не могу психологически приблизиться к лесной тропе. Собаки с вожаком и этот криминал появились почти одновременно.
      Предполагают, что на женщину напали варлеты, а мне все кажется, что стая собак с вожаком. Или чем отличаются варлеты от собак, если у них собачьи намерения?
      Из этого следует, что от моего дома в сторону леса дороги нет, даже если дорог в лесу много. Куда пойти? В сторону цивилизации, сесть в авторбус и ехать. И вот она благодарность! В авторбусе я встретила смотрящие на меня глаза молодого варлета, такие глаза были только у моего деда. Когда молодой варлет выходил из авторбуса он еще раз пристально посмотрел мне в глаза! Да, нет сомнения, у него взгляд и глаза – моего деда!
      Фигура некрупная, но в целом он мог бы сыграть в кино моего деда без напряжения.
      Он запал мне в душу! Но с дедами романов заводить не принято, и я вырвала из сердца, проникающий взгляд молодого варлета. Не может он быть героем моего романа.
      Так, оставлю я отрицание. Мой дед в войну воевал в этой местности! Он был красив и благороден по своей природе! Он мог понравиться любой девушке, и мне этот молодой варлет в авторбусе очень понравился. Молодой варлет вполне мог быть внуком моего деда. Где он вышел из авторбуса, я запомнила, в этом месте шли жестокие бои 66 лет назад.
      Я ходила в местный краеведческий музей и знаю историю тех лет. Нужно ли мне искать этого парня из авторбуса? Вот нашла себе головную боль! Но у него редкие по красоте глаза моего деда! Один в один! Что я знаю о деде того периода? Он был ранен, лежал в полевом госпитале, где-то недалеко от этих мест! Он не был тогда женат на моей бабушке, официальный брак у него один. Одно к одному. Пару месяцев назад меня судьба столкнула с одной пожилой варлеткой, она жила здесь в войну, и помнит тот период, хотя и была подростком. Такого быть не может потому, что такого не могло быть! Надо было все ее слова записать, и если я не путаю, то ее старшая сестра работала в госпитале, очень похожем на тот, о котором вспоминал мой дед! Приехали, вот тебе и авторбус!
      Это кто ж кого разыскивал? Они меня? Это я опоздала с подобными мыслями, а меня высчитали раньше, и эта пожилая варлетка не случайно вышла на меня? Получается, что этот молодой варлет, внук сестры пожилой варлетки, с которой я разговаривала несколько дней, поскольку мы жили в одном номере. Я – то им, зачем сдалась? У них родственников и без меня пруд пруди. Вот и вся загадка. А труп в лесу чей?
      Варлетки.
      Какое отношение она имеет к этой истории? Я не пошла через лес, а поехала в ту сторону на авторбусе. Молодой варлет ей мог быть братом, он с авторбуса пошел в ту сторону, где ее убили. Он был в черной рубашке в солнечный день. На месте убийства лежат венки. Я просто слышала от местных бабок, что у варлетки был брат, на несколько лет младше ее. Ну, нет, это получается, что убили мою сестру?! А я о ней ни слухом, ни духом не ведала? Вот накрутила, а назад теперь не раскрутить…
      В дверь позвонили. Я посмотрела в глазок и увидела глаза молодого варлета черной рубашке. Мне стало жутко, я открыла дверь. Передо мной стоял – Осир.
      – Осир, ты!? Зачем ты меня напугал?
      – Привет, Спироза! Это ты меня не узнала! Это ты думаешь, что я дракон! – с порога быстро и громко заговорил Осир. – Понимаешь, я не дракон, как ты обо мне думаешь, я нормальный мужик, у меня линзы разные! А ты думала у меня лица разные.
      А, как я тебя в авторбусе наколол! Видел я цветное фото твоего деда вот и купил линзы, как его зрачки!
      – Ты прав, я тут такое накрутила!
      – Спироза, ты Луну достала? Нет, и меня не правильно разгадала! Так вот, девушку, которую убили в этом лесу, звали – Луна…
      – Да!? – удивилась я. – А я подумала, что ты внук моего деда, а она твоя сестра.
      – Дай тебе думать ты и не это нагородишь. Луну без тебя достали. Она вместе с тобой была на юге, меня послали к тебе на помощь. Но ее мы не нашли.
      – Не верю, что Луну убили, – прошептала я.
      – Так ее и не убивали, это все думают, что ее убили.
      – Из земли рука торчала…
      – Это не рука, это протез из земли торчал. Луна хитрая, наплела тут всем бабкам с три короба, они и разнесли новость, что в лесу женщину убили.
      – Спасибо, Осир, а то в лес идти страшно. Идем с тобой прогуляемся по лесу. С тобой не страшно, если что на крыльях поднимешь.
      – Хватит из меня дракона делать! Я – варлет! Покорми – тогда пойду с тобой по лесу гулять.
 

 
      Через полчаса мы вышли на природу. Лес благоухал после дождя. Мы пошли по асфальтированной дороге, но в лесу людей не было. Тихо. С деревьев капали капли после дождя. И вдруг я увидела женскую голову с длинными волосами! Голова торчала из земли. Я присела от страха рядом с Осиром.
      – Осир, Луна, – пробормотала я, показывая рукой в сторону головы.
      – Тебе везде Луна мерещится, – пробасил Осир, но сам невольно вздрогнул.
      Мы подошли ближе и увидели голову манекена, торчащую из земли.
      – Спироза, если голову не убрать, то подумают, знаешь, что подумают, чтобы варлеты в лес не ходили.
      – А, если в голове провода? Осир, я не дам тебе вытаскивать эту куклу! Звони!
      – Кому? Ты вообще понимаешь, что это значит? А если это просто голова от куклы и без проводов, а мы сюда взвод вызовем? Нас за ложный вызов по голове не погладят.
      – Что делать? – спросила я.
      – Ну, ты Чернышевский, 'что делать?'. Знал бы – прошел бы мимо.
      – Будем здесь стоять?
      – Нет, пойдем назад, – ответил Осир и прошел шагов десять вперед пятками.
      Лес стряхивал с себя капли дождя и молчал. Мы вернулись ко мне домой. Я позвонила тем, кто давал мне задание относительно Луны, я доложила о женской голове в лесу. Мне ответили, что я поступила правильно, покинув лес и сообщив о голове манекена. Я вышла на балкон и увидела, что в сторону леса идут три варлета с овчаркой. Они довольно скоро вернулись. Собака несла в пасти голову манекена за шею.
      Я вздохнула спокойно. Что я знала о Луне? Ее внешность мне показали на экране, фото Луны у меня не было. Эта голова манекена чем-то ее напоминала. Осир смотрел на меня и улыбался. Его отпуск закончился. А мой? И я вспомнила! Когда мы поднимались на 2000 метров над уровнем моря, на последних подъемах я видела несколько палаток, а одну такую же палатку я видела сегодня в нашем лесу! Чтобы это значило?
      Палатки стояли именно на том месте, с которого видно дачу важного варлета округа!
      А, что видно из палатки, расположенной в нашем лесу? Палатки были черными, весьма странными… Варлеты с собаками не могли не заметить такую палатку хотя бы в нашем лесу! Что в ней?
      – Спироза, очнись! Ты о чем думаешь? – тормошил меня Осир.
      – О черных палатках, – машинально ответила я, – почему варлеты с собакой не вынесли ее вместе с головой манекена?
      – В них бомжи живут, – ответил брезгливо Осир.
      – А, что делаю палатки на высоте 1900 метров над уровнем моря?
      – Заметила? Живут, хлеб жуют, а его туристы оставляют.
      – А убрать палатки нельзя?
      – Все палатки не уберешь.
      Летающие, блестящие снежинки – бальзам на мою душу и настроение. По краю асфальта, под легким снегопадом я могу идти и идти, без всякой конкуренции: варлеты предпочитают ехать в маршинах и в авторбусах. Пусть едут. А я пройду по краю снегопада, пока я иду, аура – очищается, я возрождаюсь, набираюсь Астральных сил без всякого человеческого обмена энергиями. Сейчас модно искать крайнего в изъятии внутренний энергия, так вот, я энергию беру из космоса летающих снежинок. А вчера я встретила долгий и продолжительный взгляд любимых глаз Осира. Дал ли этот взгляд мне энергию? Неизвестно. Но нечто человеческое – дал, остатки любви или начало новых надежд на отношения между нами. Кто бы знал, как я не хотела его любви в свое время! Потом привыкла, но он оказался снежным бальзамом на душу и летом растаял.
      Часть дороги весьма пустынна, хотя шоссе от моей дороги не далеко находится.
      Однако в одном месте своего снежного пути мне всегда жутко, и из-за этой внутренней жути, иногда идти не хочется по этому пути. Здесь находится выход теплоцентрали, выход колодца, больших размеров, закрытый решеткой. Снизу дует теплый воздух и на этой решетке часто лежит варлета в драповом пальто. Остановка от его лежанки метров в двадцати, но этот варлет всегда внушает мне ужас.
      В душе всегда леденело, когда я по кромке дороги обходила лежбище этого варлета.
      Недалеко от этого страшного места, стоит фирма, ухоженная, украшенная, но до нее еще надо дойти… Струйка крови ярко выделялась на белом фоне, выпавшего снега.
      Я готова была пробежать бегом мимо страшного колодца, но краем глаза я увидела, что на решетке сидит не конь в драповом пальто. На ней сидел Осир, это был он! Я остановилась, как вкопанная, с ужасом взирая на кровь и Осира.
      – Спироза, остановись, я ранен! – сказал Осир, держа руками ногу, ниже колена.
      – Осир, какими судьбами ты здесь, да еще весь в крови? Скорую помощь или такси вызвать? – спросила я, не зная, что и делать в такой ситуации, – Кто тебя ранил?
      – Не поверишь, но я увидел тебя из авторбуса, одну среди снега, выскочил на остановке, решил подождать, сел на решетку и в ногу мне вонзился острый предмет.
      Я вытащил из ноги шпильку, заточенную с двух сторон, одной стороной она была вставлена в этот колодец, а другой торчала, но сквозь снег я ее не заметил и напоролся.
      Он показал мне острую шпильку в крови. По телу прошла дрожь. Совсем недавно я встречала такие острые, черные шурупы, и эта шпилька была того же качества: острая и жесткая. Буквально два дня назад, я, не думая об Осире, сама вбивала такой шуруп молотком в ванне. Я била по шурупу с размахом, со всей силы, с ожесточением. Шурупы требуют вкручивания, но на это сил у меня не хватало. Шуруп вылетел из уголка, с закрепленными на них лесками, для сушки белья. Вылетел примитивный, жирный и мягкий шуруп, а вбила я вот такой, острый, черный…
      Почему я испытываю ужас, но не испытываю чувство жалости к Осиру? Мне не было его жалко, вероятно потому, что еще живо его пренебрежение мной. Остаточная деформация его унижений. Мы сели в авторбус, я поднесла к турникету карточку столичной жительницы, следом за мной встал Осир, и мы вдвоем прошли через турникет. За ним капала кровь. Вышли на остановке своей фирмы. Я пошла на свое рабочее место на заводе.
      Кто любит запахи духов, а я люблю запахи механического цеха, запах станков, масла и стружки. Люблю тихий гул работающих станков, люблю рабочих за станками и технологов их опекающих. Люблю чертежи, и даже перечеркивание ошибок. Я шла мимо цехов, смотрела на станки, дышала местными запахами и насыщалась Астральной энергией производства.
      Здесь производят новейшую технику, в эпицентре производства отличная – аура. Мое рабочие место находилось дальше механического цеха, я поднималась на второй этаж, проходила длинный переход, соединяющий два здания, и оказывалась в здании, выполненном из листов неизвестно чего, но всегда холодном. Окна по периметру излучали холодный воздух из всех щелей. Здесь и сидели технологи и конструктора, они, вероятно, морозоустойчивые. Я не вынесла холода и в обед стала скатывать газеты в плоские трубки и втыкать их во все явные щели. Потеплело.
      Моей любимой прической стал парик, я его держала в тумбочке стола. Я приходила на работу, снимала шапку, надевала парик и работала. На работу лучше всего было приходить в пальто, в нем можно работать и даже чертить. Зато было всегда приятно от собственных ошибок или проблем на производстве. Можно было снять с себя пальто, надеть халат и идти в цех по вызову технолога. Во всех цехах значительно теплее, потому что установки и станки хорошо работают при определенной температуре.
      Иду я в белом халате по переходу, а навстречу мне топает Осир, слегка прихрамывая. Он посмотрел на меня и прошел мимо, он вновь технолог, у него свои задачи, и в данный момент мы по работе не пересеклись. Я шла по вызову технолога механического цеха. На фрезерном станке последнего поколения, обрабатывали корпус для сложного изделия, мной разработанный. Он такой сложный и прихотливый, что фрезеровщик от гордости из себя выходил, так он был не доволен, поставленными мной допусками на чертеже. Чем меньше допуск, тем дороже, фрезеровщику выгоднее, то, что дороже. Он – элита в области оплаты, поэтому он получит в два, три раза больше мен, а то и в пять раз. Но мне не обидно, мой отец был рабочим и получал всегда по верхней планке. А я конструктор, у меня оклад.
      Фрезеровщик мне улыбнулся, в душе он доволен изделием и своей работой. Как он любит свой станок! Не пересказать. Я подзывала к себе технолога, и мы пошли к нему на второй этаж разбираться с чертежами. Здесь стояла пара деревянных кульманов, на которых порой делали некоторые чертежи. Технологи всегда держат себя важно и с большим достоинством, а я ничего, я с ними соглашалась с небольшими уступками в допусках, размерах или материалах изделий.
      Я спустилась с пристройки второго этажа, меня перехватил другой технолог и с великой гордостью показал новый гигантский станок, познакомил с его особенностями, чтобы я в чертежах их учитывала, чтобы станок не простаивал. На столе я заметила знакомые детали, посмотрела, как их изготовили, и медленно ушла на свое место, за свой деревянный кульман. Только я села, взяла карандаш, как подошел разработчик. С ним мы просмотрели еще раз устройство прибора и соответствие ему корпуса, который уже обрабатывается на фрезерном станке.
      Разработчик красивый и умный варлета, с моей точки зрения разработчики просто умнейшие из умнейших людей. Я в них влюбляюсь с первой их умной фразы, с первого блеска глаз. Я люблю с ними говорить о работе, и в очередной паре рождался очередной новый прибор. Ко мне подошел Осир и недовольно глянул на разработчика, но руку ему пожал. Разработчик ушел. Осир добавил пару фраз в технические требования чертежа, сказал, что зайдет за мной в конце рабочего дня, и ушел, даже не прихрамывая. Спокойно чертить мне не дали, подошел умный заместитель главного технолога. У него появился заказ на уникальное изделие, мы с ним начинаем на кульмане прорисовывать его габариты и говорить о том, как его можно обработать и вообще сделать. Тут же подходит варлетка из ОНС, сообщает об изменение одного ГОСТА. Святое дело, изменения надо вносить в чертежи.
      Все же наступает момент, я встаю и черчу на кульмане очередной, тысячный чертеж.
      Час черчу. Два черчу. Затачиваю карандаш, провожу тонкие и толстые линии.
      Циркуль делает в дереве дырочки. Все нормально. За окном темно, рабочий день подошел к концу. Осир идет мне навстречу, и мы вместе садимся в авторбус турникетом. Мы едем каждый к себе. Я выхожу на своей остановке авторбуса, смотрю на плакат в книжном киоске и прохожу мимо. Поворот, дорога, магазин, дом.
      Звонок. Голос Осира:
      – Спироза, я иду к тебе…
      – Нет.
      Он бросил трубку и правильно, не хочу я его прихода, нет. Сама, лучше все сама, хотя, надоело мне быть варлетой в доме. Я вспомнила, как много варлет на работе, и как мало их в моей домашней жизни, просто ноль, обычный нуль. Иногда я думала о том, что зря влезла в эту мужскую профессию, но сдаваться я не собиралась. Я решила пройти до конца путь обаятельной и привлекательной конструкторши.
 

 
      Чем можно увлечь варлету? Абсолютной случайностью! Я чаще встречается в канун Нового года. Не верите? В конце года ощущается общий эмоциональный подъем в преддверии неизвестности. Все чего-то ждут и этим ожиданием пересыщен воздух вечеринок всех уровней. И еще один момент, немаловажный: на Новый год пьют шампанское, ударный напиток! Разум становится веселым и позволяет влюбиться с полуслова. Часто употреблять не рекомендуется – потеряет волшебные свойства знакомства.
      Осира я в упор не видела, не замечала, на работе все ходят в халатах, цвет его находится в полной зависимости от цеха. А он еще ходил в шапочке, а это говорит о том, что он из гермозоны. Варлета в униформе. Попробуй, заметь такого!
      Вечеринка на двадцать варлет уместилась в комнате в метров тридцать. Видимость хорошая. Он пришел в черных брюках, в красивой, почти черной рубашке и с ремнем.
      Ремень – великолепный. Фигура – сердце замирает, пищит и тает от удивления. Я глаз от него не могла оторвать. Он почувствовал мое притяжение, сел рядом. На двоих поставили одну бутылку шампанского. Публика за столом быстро перешла на водку, и стала трясти над столом бутылки, и наполнять свои сосуды напитком. А я и Осир пили пузырьки, эти волшебные пузырьки сближали нас с неимоверной скоростью. У меня в голове мелькнула мысль, пригласить Осира к себе домой. Но как это красиво сделать? Я назвала ему длинное число с одним предметом, и потом спросила:
      – Осир, ты запомнил то, что я сказала?
      – Запомнил. Повторить?
      – Если запомнил, то можешь зайти ко мне, это код от внешнего замка.
      Мы танцевали в общей толпе. Его тело пружинисто приникало ко мне, он наполнялся желаниями, как бокал шампанским. Я его ощущала… Желания надо реализовывать. С новогоднего вечера мы ушли раньше других, брели пешком по краю снегопада пару остановок и разошлись в разные стороны. Напиток выветрился. Рабочие будни к любви мало располагают, но еще есть коварная пятница, в этот день возможны всплески чудес. Осир явился в пятницу вечером. Пышный букет подсказывал о его серьезных намерениях. Мы смотрели друг на друга и не пылали любовью, что мы друг друга не видели? И тут из-под него вывернулся коврик. Как это произошло не понятно, но он грохнулся на пол. Собака держала конец коврика в зубах и сверкала глазами:
      – Кто пришел к моей хозяйке? – спрашивал ее свирепый взгляд.
      Я запрещала Соли лаять на гостей, но терпеть в доме варлету, собака не смогла.
      Букет при падении рассыпался. Осир лежал в цветах. Соли выпустила конец коврика и важно пошла из прихожей в комнату. Осир проводил ее злым взглядом, встал, нагнулся, собрал цветы. Его взгляд любви не выражал. Мы ходили по квартире втроем. Соли урчала на Осира, и он не выдержал: собрался и ушел до весны.
      Весной высыпали зеленые листочки на деревьях, и Осир опять засверкал глазами в мою сторону. Но засверкал не он один, засверкало озеро, к которому та, же компания пришла делать шашлыки в устройствах для шашлыка, с собственными дровами из магазина. Шашлык! Звучит хорошо, а весной еще и обладает тревожными чувствами пробуждения. Вот и Осир – пробудился, да и Соли рядом не было. А соль – была.
      Осир и я смотрели вдаль зеркальной поверхности озера и не думали в нее окунуться.
      Рано купаться. На полиэтиленовой скатерти появились дары магазина, на тарелках появился шашлык.
      Вино лилось из бумажных пакетов, и вытрясалась водка из бутылок. Хорошо! Правда я ради дезинфекции выпила пару глотков вина, то же сделал и Осир. Мы сидели трезвые и насыщались мясом. О! Мясо! Мясо и вино пошло гулять по жилам, а мы пошли по краю озера в обратную сторону. Мы немного заблудились, и шли долго, очень долго. Мы прошли поляну с ландышами. Ба! Они прекрасны, ландыши конечно.
      Белые цветы.
      Пройти по краю поляны с ландышами! Здорово!
      Лучи солнца пронзили серебристую занавеску, вошли в мою душу, в мое настроение и мне жить захотелось. Захотелось выйти из полутьмы невезения. Такая вселенская грусть иногда посещала мою светлую от волос голову, словно все прошло с зимой холодной. Это осень проходит, а зима заканчивается поражением человеческой жизни.
      Все зависит от того, как на жизнь посмотреть. Но лучше смотреть на жизнь с лучами солнца, ее надо пронзить светом и осветить, дабы забыть о морозных неприятностях. Первый раз, что ли осталась одна? Нет, конечно. Я еще раз посмотрела на солнце за металлизированной занавеской, услышала шум приборов и вентиляторов. Чей-то голос рядом разговаривал с любимой женой. А мне, что до этого? Да ничего. Солнце. Я сегодня в его лучах оттаиваю от зимних холодов.
      В моей голове промелькнул эпизод последней любви. И я подумала, что прощальный аккорд Осир сделал правильно. Теперь он сидит дома, и на работу не выходит. А все почему? Да потому, что у него солнце появляется дома после обеда, окна у него выходят на южную сторону. Пусть лежит под домашним деревом, неизвестной породы, а я буду работать, правда, после того, как мозги от любви освобожу.
      Мозги нужны в работе, так вот эти переживания надо уметь сбрасывать, чтобы они не мешали работе.
      Переживания сбрасывают следующими способами: сигаретами, вином, пивом, едой, таблетками, прогулками, а я их сбрасывала умозаключениями на бумаге, важно, чтобы их один Осир не видел, а весь мир их вполне может читать. Я весь мир могу любить платонически, а Осира можно любить физически. Вот в чем великая разница между всем человечеством и моим единственным варлетой, а он сегодня отдыхает. Да и я из-за него не тем делом занята, а ведь уже пора, пора работать. Я опустила экран с текстом, и приступила к выполнению служебных обязанностей.
      И вдруг до меня дошло, что Осир сидит на работе у компьютера и читает мои произведения во всемирной паутине, я допустила одну оплошность, сменив имя, оставила картинку, которую он закачал из недр паутины. Он нашел мою прозу, он просто не мог понять все мои выдумки, он все написанное, принимал на свой счет.
      А это неправильно, он ведь не сберкасса, чтобы счет открывать. Вот она, где зарыта собака нашего непонимания.
      Кстати о собаках, терьер Босс опять покрыл своей желтой жидкостью мою подушку.
      Этот кобель, цвета норки, домашнее животное, он, конечно, посещает свой туалет, но иногда он выпрыскивает свое содержимое именно на подушки, в вертикальном положении. Его любовь к подушкам границ не имеет. Я под наволочку положила непромокаемую ткань и теперь только меняю наволочки. Еще его тянет к белым стенкам холодильников, и около их подножья то и дело образуются желтые лужицы. О том, что он сделал, он возвещает громким лаем, но, увидев меня, он покидает постель и уходит, пока я не сменю наволочку. Такая она проза жизни.
      Все к одному и Осир ко мне не приходит. Он нашел себе друга с маршиной и пользуется чужим транспортным средством для перемещения по городу. Хозяин маршины худой мужик, а Осир крепкий дракон, и они вдвоем гоняют по городу и окрестностям.
      Я к ним в маршину не сажусь. Таким образом, легковые автомобили разъединяют людей по классам маршин или точнее по их цене. Так, что-то во всем этом квадрате людей плюс Моська, неправильно. Я чувствую, что меня обошли на повороте маршины друзей и меня отбросили в кювет, как малоимущую. Итак, я выползаю из кювета по грязному дерну, ползу вверх, где меня не ждет автомобиль с шофером. Маме я нужна, это понятно, но она не догадывается, что я в кювете. Мать моя выросла на авторбусах, и ее не волнуют маршины. Я подняла голову, рядом со мной стоял писаный красавец! Таких красивых варлетов не бывает, – подумала я.
      А он не думал, он сказал:
      – Здравствуй! – и улыбнулся обаятельной улыбкой.
      – Здравствуйте, – недоверчиво и тихо проговорила я. Я поднялась со своего рабочего места, варлета оказался выше меня на голову! – Вы кто?
      – Ваш сосед по этому помещению. Буду сидеть рядом с вами.
      – Я что-то пропустила. Вы, вероятно новый настройщик аппаратуры или программист?
      – Точно, я был здесь, но вас на месте не было. Меня зовут Глерб.
      – Да ладно, еще скажите, что вашу подругу зовут Надрежда, – сказала я наобум, – и, что мы с вами говорили на днях по телерфону.
      – О, в точку попали. Да, мы с вами разговаривали, но не встречались. Это у вас той – терьер Босс?
      – Собаку Босс зовут. Как вас Надрежда отпустила работать к нам?
      – Она не знает, где я работал, и где буду работать, ей не до меня она обкатывает свой новый автомобиль, и обо мне думать забыла.
      – Глерб, как можно вас забыть! – воскликнула я и уставилась восхищенными глазами на лицо и весь общий облик необыкновенного варлеты.
      В помещение вошли два варлета. Они махнули головой новичку, в знак приветствия, словно они всю жизнь были с ним знакомы. Я села на свое место. Глерб прошел к соседнему столу, над которым накануне хлопотали сотрудники, собирая ему испытательный стенд для аппаратуры. Конечно, я знала, что к нам идет новый сотрудник! Но не ожидала, что он божественно красив и еще красивее, чем вообще можно представить!
      – Глерб, а у вас есть автомобиль? – выпалила я неожиданно для всех.
      – Спироза, оставь новенького в покое! – воскликнул один из двух сотрудников.
      – Я не вас спрашиваю, а новенького!
      – У меня есть иномарка. Стоит недалеко от входа. Вас с работы домой отвезти?
      – Нет! – огрызнулась я и поняла, что моя карта бита, этот красавец и правда не для меня. Я уткнулась в свой компьютер, не слушая разговоры варлет. Потом я открыла всемирную паутину и нашла объявление, в котором говорилось о розыгрыше призов. А у меня – было – пять карточек, и я уже две недели, как ждала это объявление.
 

 
      Дома ждала очередная приятная неожиданность, белые шторы на окнах и тюль, при любом дуновении ветра из окна издавали запах Моськи. Нет, сам по себе Моська не пах, но его желтое творение на белых шторах – это что-то пахучее. Пришлось купить шторы до подоконников. После всех дел с Моськой я поехала на розыгрыш товаров.
      Я выиграла ведро корма для собаки и четыре шоколадки для себя. Моське ведро корма за всю жизнь не съесть. Он маленький, громко лающий кобель. Больше всего он любит лежать в ногах, а если я легла, то Моська непременно окажется рядом, в районе моих ног с внешней стороны.
      – Не Спироза ее зовут, сколько раз вам можно говорить, ее нужно по имени отчеству называть, Спироза Дорынина! – воскликнула мать в телерфонную трубку.
      – Так, я пока выговорю ее имя, говорить не захочется.
      – Ты и меня ни разу не назвал по имени и отчеству, – с обидой сказала мать.
      – Тещу по имени не зовут, я буду вас тещей звать, – сказал Осир.
      – Невежливо звучит, да и вы не живете вместе.
      – Зато правильно, а когда я успею пожениться на Спирозе, если к ней на работу пришел новый красавец, она в него успела чего доброго влюбиться. Теща, мне некогда! – крикнул Осир, и бросил трубку телерфона.
      Действительно, ему стало не до тещи, к нему в квартиру ввалились два мужика со странными именами: Хлыст и Огарок. Осир удивленно на них посмотрел, его круглые глаза спрашивали, что случилось, а рот молчал.
      – Осир, узнал? Вижу, что узнал, есть дельце. Не гримасничай, мы знакомы давно, да нас выпустили из одного места, ради одного дельца. Ты будешь третьим исполнителем, отказ не принимается. Нам подходит твоя гибкая фигура. Ты силен своей гибкостью, и полезешь на третий этаж частного дома. Молчи, молчи, за тебя все продумано. Есть один варлет, его попугать надо. Тебе его не убивать, твоя задача – пугать. Идем сейчас, надевай униформу и вперед.
      Втроем они поехали на иномарке с темными окнами, их никто не останавливал. Осир думал только об одном, чтобы ему не пришлось убивать, самому не быть убитым, и уйти с места разборки незамеченным. Этих двух напарников он не выбирал, это они его выбрали, когда он на турнике крутился для привлечения внимания Спирозы.
      Тогда он и покорил наблюдателей совсем иного толка.
      Трех этажный дом прятался за крутым забором, верхние два этажа были видны. Осира послали покорять забор с заднего двора, а что при этом будут делать его сообщники, ему не сказали. Собаки во дворе не было. Да и кто теперь держит их во дворе, если они дорогие и породистые? Особняк был тоже породистый, выполненный из слегка обработанных камней. Осир перемахнул через забор и полез по стене, уступов на ней было достаточно. На третьем этаже ему надо было влезть в небольшое окно ванной комнаты. Он прочертил овал на стекле алмазным инструментом, одним движением залепил стекло пленкой, продавил и влез внутрь. Интересно, что стекло было не двойное, а одинарное. Ванная комната представляла собой нечто кафельное и опрятное, подробности он не рассмотрел. Через ванну он вышел в коридор третьего этажа. Его гибкая фигура в трико, изогнулась в сторону двери спальни, он не думал, он выполнял задание.
      Спальня была погружена в полумрак, он увидел большую кровать, стоящую спинкой к стене, он четко увидел один силуэт. Значит, его задача пугнуть этого варлета.
      Осир надел зеленую маску Грека, нажал на кнопку, и на нем мгновенно надулась одежда, он стал толстым. Из его кармана зазвучала мелодия из первого фильма о Греке. Варлет пошевелился, и увидел ужасную и обаятельную фигуру зеленого монстра. Он закрыл глаза, потом открыл и опять увидел торчащие ушки Грека, тот к нему приближался странными шагами.
      – А, а, а!!! – завопил варлет, натянув на себя одеяло, потом резко его отбросил, и не обнаружил в комнате никого, он увидел, что дверь бесшумно закрылась.
      Осир вышел в коридор, навстречу ему бежали два тощих далматинца, видимо они услышали крик хозяина. Собаки, увидев зеленое чудовище, приостановились, он воспользовался их замешательством, и прыснул из баллончика в их сторону неизвестным веществом. Собаки мгновенно отключились. Он снял с себя костюм Грека и ушел из здания по балконам.
      Деньги ему принесли те же Хлыст и Огарок, и, протянув ему конверт, исчезли.
      По асфальту мела поземка в середине декабря, а снега не было, одна поземка крутилась на асфальте вдоль длинного, очень длинного черного, стеклянного здания.
      Здание своим торцом останавливалось в ста метрах от легендарного шоссе со стелой.
      По этому шоссе часто ездили правительственные кавалькады, и табуны маршин скапливались под окнами черного и длинного здания. Варлеты высовывали свои любопытные носы в окна, чтобы посмотреть, как проедут черные и большие маршины.
      В этом длинном, длинном здание обитали три фирмы – три научных кита. Я шла в темно – синем пальто без воротника вдоль длинного, длинного здания. На голове у меня была серая вязаная шапка, связанная петельками, такая тогда была мода.
      Ветер кружил вокруг меня и слегка подталкивал вперед, к проходной. Я зашла в проходную фирмы, посмотрела на указатели, нужные двери оказались справа. В отделе кадров в стопке бумаг нашли все мои документы, они были готовы. Меня проверили по всем статьям, и я могла выходить на работу. Мой отдел находился в тупике второго этажа. Огромное помещение, в котором обитала куча лабораторий без перегородок. При входе в зал варлетка стучала на пишущей маршинке, все остальное пространство занимали кульмана, столы, стулья и варлеты на стульях.
      На мне было платье голубоватого цвета, сшито оно было так же, как позже я увидела на главное героине в фильме 'С легким паром', но там, у героини платье оранжево – коричневое. Длина волос у меня и Барбары – была абсолютно одинаковая.
      Я даже нарисовала ее портрет и повесила на кульман. Брови у нас были изогнуты тоже – одинаково. Мне достался третий кульман от двери. Подошел начальник лаборатории Пларон, дал мне первую работу: нарисовать педаль для станка – автомата в четырех вариантах.
      Так и началась моя конструкторская жизнь с вариантов и прорисовок. Стоять у кульмана было хорошо, но прорисовывать всегда удобнее сидя. Посмотрев вокруг, я постепенно стала различать людей сидящих рядом. Руководство фирмы на мое счастье сменило кульмана и мебель через месяц, после моего выхода на работу. Из-за новой мебели варлеты передвинулись в пространстве, и рядом со мной часто останавливался Пларон, весьма симпатичный варлет.
      Вьющиеся волосы у него были коротко подстрижены, такая повальная мода у остальных настанет только через тридцать лет. Пларон приходил на работу в джемпере, очень красивом, снимал его и укладывал его аккуратно на тумбочку, потом надевал белый халат, и после этого с ним можно было говорить о работе.
      Пларон по совместительству выполнял функции первого справочного бюро, то, что было мне не понятно, я спрашивала часто у него, если не знал он – знали другие.
      Постепенно я поняла, кто и на какие вопросы может ответить. Пларон мне нравился, но он любил совсем другую женщину, он в ту пору был увлечен экономистом отдела Анрой. В душе у меня мелькнула маленькая ревность, но я про нее тут, же забыла.
      Общению на работе Анра не мешала, этого мне было вполне достаточно. У меня своих проблем было выше крыши и обычные женские страсти, от жизни с молодым и сильным мужем Осиром. Сам Осир работал в этой же фирме Электронной магии, но этажом выше.
      Варлеты быстро поняли и часто подсмеивались, что стоило им со мной заговорить, как с третьего этажа прилетал Осир.
      Осир сделал одну большую глупость, кроме своих прямых обязанностей по работе, его кто-то втянул в общественную работу, а этого делать было нельзя. Осир стал пунктуально выполнять свои общественные поручения, то есть проверять фирму Электронной магии на вредность условий труда. Аппаратуры в фирме электронной магии было много, многие установки излучали совсем ненужные варлету лучи, и токи высокой частоты, вот Осир все это замерил и согласовал с соответствующей инстанцией.
      Руководству все это мало нравилось, начались судебные тяжбы. Осир был вынужден покинуть фирму, хоть он был прав и суд подтвердил его правоту. Именно в этой фирме он оформил свои многочисленные заявки на изобретения, но общественная работа нанесла непоправимый урон его основной работе.
      Недалеко от моего кульмана стоял кульман Мартина. Он был вторым справочным бюро по непонятным вопросам, но я не злоупотребляла его знаниями. При входе в комнату сидела экономист Анра, потрясающая варлетка с белыми волосами, она диктовала поведение в комнате конструкторов, все хозяйственные вопросы решала она. У Анны был поклонник – Пларон. Их общеизвестная любовь приятно скрашивала рабочие дни.
      Дома у них были свои семьи, но на работе, они были семья. Вероятно, свое дальнейшее поведение я копировала с экономиста Анны, кроме одного: я не умела ничего продавать, чтобы жить лучше, чем не зарплату конструктора.
      В свое время Анра и ее муж заработали деньги на кооперативную квартиру весьма странным образом. Она работала швеей дома, и была портнихой от Бога, а на работе она была экономистом. Как-то раз ее муж, работая маршинистом, привез ей кримпленовых лоскутков целый мешок, отходы швейного производства, которые надо было отвезти на свалку. Муж не выбросил отходы, а привез жене. В то время с купальниками в городе было плохо, лето выдалось жарким. Анра выкроила купальники и из лоскутков, сшила и продала.
      Купальники ее производства покупали очень хорошо. Так и повелось, муж привозил домой мешки с отходами швейного производства. Анра шила вечерами купальники, а в воскресенье ходила на рынок и продавала. Худо-бедно накопили они на кооперативную квартиру, а потом и мебель купили хорошую. На кухню приобрели гарнитур из натурального дуба, или он был сделан из шпона под дуб, что, в общем-то, не имело значения. Кримплен не вечен, он вышел из моды, его перестали производить, и маршинист поезда стал привозить домой меховые обрезки…
 

 
      Осир ушел работать в столичный учебный институт на кафедру общей физики, где вел лабораторные работы у студентов. И на работе передо мной больше не появлялся. Я почувствовала свободу от общения с людьми. Из окон фирмы хорошо просматривалось знаменитое шоссе, но однажды это счастье закончилось. В фирме появился новый директор, он купил вычислительные маршины, тогда они были огромными, и выселил конструкторский отдел из длинного, длинного здания. В наших комнатах поставили вычислительные маршины, которые требовали хорошего помещения и ухода, и еще быстрее морально состарились.
      Но конструктора к этому времени были выселены на так называемый БАМ, в здание на задворках, куда надо было идти по грязной дороге. В качестве компенсации за неудобства директор в окна конструкторов поставил кондиционеры. Кондиционер прямолинейно дул кому-нибудь в ухо, и был страшным раздражителем общества.
      Теперь, чтобы пойти в цех или столовую, надо было одеваться и идти по плохой дороге. Все это мало радовало и отвлекало от работы. Начальник КБ эквивалентной аппаратуры заставил поставить столы так, чтобы варлеты смотрели друг на друга, и только повернувшись к кульману, получали долгожданное, уединение в коллективе.
      Анна – мудрая варлетка, она в своих руках держала распространение на работе туристических поездок. Именно она заметила внимание Мартина к Спирозе, и от ее взгляда не укрылись их разговоры. Варлетка решила, что надо закрепить их отношения, дабы ее любимый Пларон не увлекся Спирозой. Анра предложила мне и Мартину две путевки в Древний город. Мы согласились.
      На желтую, оранжевую листву падали липкие лохмотья снега. Варлеты вышли из экскурсионного авторбуса Столица – Древний город, и стали смотреть на осеннюю погоду, природу, и друг на друга. Рядом со мной в куртке красного цвета, на которой висели хвосты длинного темно-синего шарфа, быстро оказался высокий, худощавый варлета в темно-синей куртке – Мартин.
      Я посмотрела Мартину в глаза, и перевела взгляд на носки своих блестящих черных сапог. Варлета что-то говорил, как будто сыпал мокрый снег, на мою душу. Я вырвалась из домашней повседневности, и тут же оказалась в плену желаний варлеты.
      Мы были знакомы поверхностно, по работе. Наш возраст, вкусы и привязанности были соизмеримы. Наши взаимные симпатии отрицать было бесполезно. Три дня вместе. В авторбусе со шторами сидели рядом: я и Мартин. Звучала песня: 'Папа подари мне куклу'. Как из простой симпатии рождается любовь? Оказывается очень просто: экскурсия в новые места среди незнакомых людей. На экскурсию едут отдыхать, развеяться.
      Первая остановка в маленьком городке, маленький музей, маленький ресторан, маленькие колеты, маленькие чувства, маленькие колокольчики в музеи и в продаже.
      Звонко звонили колокольчики, и все звонче становились голоса при разговоре, появилась теплота в общении, вместе с теплыми котлетами. Следующая остановка у озера большого и чистого. На катере всю экскурсионную группу переправили в монастырь. Мы шли в толпе, и нам это было приятно. Экскурсовод рассказывал историю этих мест. А мы были рядом, и история монастыря становилась волшебной.
      Хорошо! Снег подтаивает на жухлой траве, вокруг стены древнего монастыря.
      Мы все спокойнее чувствуют себя рядом друг с другом. Просто рядом. Следующая остановка была медовой. Народ ринулся на рынок вблизи большого Древнего города, куда не дошли в свое время варлеты хана Кареглазого. В руках у многих оказался мед в сотах, я впервые видела такое чудо. Разговор за разговором и мы приехали к месту ночевки. Я сходила одна на рынок и купила мед в сотах. Гостиница находилась рядом со стенами монастыря. Мы вполне логично пошли гулять по берегу озера, окантованного белыми стенами монастыря. Мы проваливались в холодном песке.
      И все ближе прикасался темно – синей шарф, к темно – синей куртке. Руки встретились. Губы встретились. Глаза – оттаяли. Мартин по природе своей осторожный варлета, лишнего себе в отношении меня не мог себе позволить.
      Я именно с этого момента стала писать стихи. Ночь прошла в разных комнатах. Весь следующий день был заполнен экскурсиями. Домой мы вернулись в меру влюбленные с ощущением поцелуя на губах. Мартин свои чувства высказывал необыкновенно красиво: на память писал мне стихи на листочках, вслух много не скажешь, кругом стояли другие кульмана и сидели конструктора. Я на память стихи о любви не знала, и отвечала своими стихотворными строчками, которые на удивление быстро появлялись в голове в ответ на послания Мартина.
      Как ни странно стихотворная переписка не мешала работать, зато в голове не скапливались ненужные для работы мысли, а сразу реализованные, занимали минуты, а часы длительные часы были оставлены кульману. В КБ, где мы работали, разрабатывали оборудование для получения твердого материала. Чертежи были достаточно большие и сложные, оборудование должно было выдерживать… не об этом не стоит писать. Анра наблюдала за парой влюбленных, тихо радовалась, что ни она на месте Спирозы.
      Она в качестве женской ревности бросила мне проклятье:
      – Чтоб ты Спироза, влюбилась!
      И судьба послала нам всем еще одну встречу на природе. Листья еще желтели, снега не было. Сияло солнце. Надо было отделу конструкторов и разработчиков, подготовить летнюю базу отдыха к зиме. К работе хорошо подготовились: стол ломился от еды и крепких спиртных напитков. Я опять была в красной куртке, рядом со мной за столом сидел Мартин в темно-синей куртке. Осенний холод согрели русской водкой, костер сверкал огнем, звучало танго. 'Ты промедлил темно-синий', – проговорили свыше…
      Напротив моих глаз сияли глаза разработчика Глерба. Всем нам не было и тридцати лет. Моя красная куртка, вместе со мной быстро попадает в объятиях огромных и крепких рук, под предлогом обычного танца. Темно – синий… забыт. Его возьмет варлетка. Красно – серая пара, покинув, танцплощадку у костра, улетела в сторону реки. Берег реки в объятиях желтой листвы деревьев, красная куртка – в сером окружении… Поцелуи вознесли меня и Глерба в небеса. Мир оказался оранжевым.
      В чем основная разница между конструктором Мартином в темно-синей одежде и Глербом ом разработчиком в светло – серой одежде? Я замужем была к этому времени, и в семейной налаженной жизни все устоялось, и чувства притупились. Мартин – это интеллектуал, он хорошо разбирался и в технических конструкциях, и в поэзии, и в живописи. Он был нужен мне, как университет гуманитарных знаний. А поцелуи на берегу Озера быстро забылись, но осталась потребность писать стихи. Глерб? В нем была мужская сила. Это был крупный, красивый голубоглазый инженер. Глерб стал для меня на многие и многие годы любимым варлетом для стихотворного творчества и лирического, и физического притяжения.
      На Новый год часть сотрудников собралась на квартире у одного разработчика в новой башне. Квартира была большая, народу набралось прилично, но… организатор праздника не пригласил Глерба и Мартина. Анра отказалась от приглашения. Я пришла в длинной черной юбке до полу, в белой блузке и с красной ажурной шалью на плечах. А в праздничной квартире не оказалось знакомых поклонников. Все лица – новые, хоть по работе и знакомые. Все снова? Да, в процессе празднования из толпы выделился один крупный варлета, Пларон, мой начальник КБ. Анры на празднике не было, в личное время она занималась шитьем и продажей и в упор не видела Пларона. Танцы они и на Новый год танцы, и танго соединило наши души, то есть меня и Пларона. Из квартиры в новой башне мы ушли вместе. Жили мы в соседних кварталах, до дома было десять минут дороги, маршина в таких случаях ненужна. Как мы оказались на мосту, который находился в стороне от домов вообще не понятно.
      Пларон стоял рядом со мной, смотрел на проходящие электрички и поезда, и все пытался чмокнуть меня в щечку. Шампанское, верный мой напиток, стало выветриваться из головы, мысли пришли в норму, и я настояла на дороге по домам.
      Кончилась ли на этом история?
      Пожалуй, нет. В олимпийское лето фирме выделили землю под сады и огороды. Землю делил сам Пларон, и от щедрот его мой участок оказался намного больше, чем у других, но Осир так ревновал меня к поездкам на этот земельный участок, что в конце сезона я его сдала в профсоюз. А что же Глерб? Он решил отомстить Пларону за его Новый год со Спирозой, донесли друзья – приятели. Что он сделал? Не надо забывать, что Глерб был разработчиком электрической схемы установки Пларона, а он конструктором оборудования, в котором бродило немного немало 1000вольт.
      Пларон попал под напряжение 1000вольт.
      Его откачали, спасли. Скорая помощь появилась во время. Долго он ходил согнутый и не мог полностью разогнуться. А, что Глерб? Он пригласил меня в золотые дни бабьего лета поехать в ближайшую деревню на пикник. Я, как всегда, в красном, а он в куртке светло-серой. Любовь у нас продолжалась. Сбылось проклятье Анры.
      Глерб Мартина от меня оттеснил, Пларона скособочил, и стал победитель в борьбе за меня на фирме электронной магии.
      Серебристые кроны деревьев, темное зимнее утро. Аллея. Аллея города, чудо, какая она хороша! Серебрятся от инея ветви лип. Ели, стоящие в стороне от лип, прикрыты пышным снежным покровом. Снег скрипит под ногами. Небо совершенно неопределенного цвета – темное и все. Но как прекрасно идти по аллеи, когда над головой до горизонта видны кружева серебристых крон деревьев! Спокойно бьется сердце. Вместо мучительных мыслей о работе, в голове возникают песни. И я пою:
      – Висит на заборе, колышется ветром…
      И все прекрасно. Мир светел и чист. Чудеса. И хочется в вальсе кружиться, и хочется радостно петь – вот он, бальзам. Зачем сердечные капли? Зачем мученья врачам? Идите пешком на работу, мир окрасится в чудесные краски зимнего утра.
      Кружева серебристых крон удовлетворяют мою потребность в красоте на рабочий день, и вот она, работа!
      Но нет, мысли с неприятностями опять исподволь выползают из закоулков мозга.
      Вновь расцветают пышным букетом нервные мысли. Я даже решаю уволиться! Но видения зимнего утра спасают меня! Незаметно для себя я втягиваюсь в работу и уже с удовольствием читаю местный технический перевод с немецкого языка. Мысли мои в работе.
 

 
      Все нормально. Спасибо актеру, благодаря его выступлению с миниатюрой о греческом зале, и у нас есть Греческий зал в столовой. Чем он примечателен?
      Любая очередь быстро и незаметно рассасывается – это как чудо. Здесь не надо думать, что съесть, деньги в кассу, все обдумал местный шеф-повар. Остается взять обед и сесть за прекрасные столы, достойные украсить любое кафе. А стулья так тяжелы и добротны, что их не стыдно иметь у себя дома. А публика? О, что здесь за публика! Это варлеты с наших предприятий. Это варлеты нетерпеливые. Это те, которым все надо быстро и сейчас. Какие здесь красивые варлеты и независимые варлетки! Сколько здесь знакомых и совсем незнакомых людей! А глаза? Они так и светятся, они так и ищут объект для внимания! Ба! А, вот и тот, из-за которого этот греческий зал кажется лучшим рестораном в мире! Свет очей, в нем все преломляется. Я не вижу окружающих людей, они мне совсем не мешают. У меня обед!
      И не беда, что на подносе щи, а тефтели под интересным соусом! Все мелочи!
      Сияющие глаза окупят все. А если нет глаз, которые сияют? Ищите. Вон их, сколько ждущих и вопрошающих! Ищите! И обед для вас станет чудом!
      Именно в этих залах общепита происходили свиданья в обед. Я ушла уже из двух фирм, варлеты из которых обедали в этом огромном помещении, в котором было много раздач, и несколько электрических печей варили разную пищу для разных столовых.
      Варлеты остались в прежних фирмах, но здесь их можно было увидеть при необходимости. Великий певец выступал пару лет назад в двух километрах от этой столовой. Он приезжал выступать со своим концертом, и был рядом с длинным, длинным зданием. Кто не поленился – его слышали живого. На фирме дисциплина железная, работы много, дорога от КБ на шестом этаже до цехов на заводе была не близкой. Я некоторое время сидела во втором ряду кульманов, потом пересела в первый ряд у окна. Но и здесь не обошлось без общественных работ. Летом часть конструкторского отделения отправили с места работы на колхозные грядки, для прополки свеклы. В добрые, старые времена, на колхозные грядки вывозили проветриться и поработать, людей любых организаций и рангов.
      Яркое, июльское солнце пригревало спины людей, шедших с тяпками по грядкам с маленькими всходами свеклы. Рядом со мной шла Анра, экономист КБ. Она была лет на 20 старше меня. С другой стороны по своей грядке шел Мартин, высокий варлета, с черной пышной шевелюрой волос, с большими карими глазами. Эти карие глаза, то обращались к своему соседу по грядке с другой стороны от себя, то постоянно смотрели в мою сторону. Мы были знакомы. Судьба нас постоянно сводила. Вероятно, начинало вновь действовать проклятье Анры: 'Чтоб ты Спироза влюбилась!' Желтый купальник с кантиком, одетый на мне, очень привлекал внимание Мартина, или тело в этом купальнике, не давало ему покоя. Анра, половшая свеклу рядом со мной, немного стала вводить меня в курс женских дел конструкторского отделения, она была не из разговорчивых особ, и просто решила предостеречь меня от соседа с другой стороны грядки. Июль грел своим теплом, варлета своим взглядом, варлетка – охлаждала.
      Анра сама свела меня и Мартина в первой туристической поездке, но теперь она меня пыталась остановить от продолжения любовной истории. Грядки закончились.
      Толпа со всех сторон ринулась одеваться и отправляться по домам. Мартин предложил подвести меня на маршине до моего дома. В его маршину со всех сторон сели варлеты, которых он знал. Анра с тревогой смотрела на молодую женщину, которая села в маршину красивого варлеты.
      Маршина проехала по проселочной дороге, потом выехали на знаменитое шоссе, по городу бежевая пятерка развезла всех сотрудников – пассажиров. Хозяин маршины даже и не думал меня из маршины выпускать. За варлетом закрылась дверь, и маршина проехала мимо моего дома на приличной скорости в сторону Речки.
      Мартин был в своей стихии: скорость, еще раз скорость. Проехали пост достаточно медленно. Свернули с одной дороги на другую дорогу и оказались на берегу Речки.
      Сейчас Речка так обмелела, что трудно представить, где это было. Жизнь к тому времени меня научила выживать, и с варлетами в борьбу не вступать, а Мартин был высокий. Вылезли мы из одежды до купальников, и пошли в воду.
      Охлаждение не было длительным. Мартин сидел на берегу, и, отдыхая, говорил про свою дом – дачу и вишню в саду. Вскоре мы сели в маршину, и вновь скорость, но по другой дороге, и проехали еще раз пост наблюдения. Маршина резко свернула в лес. Будучи, относительно верной варлеткой, я не ожидала такой внезапной любовной атаки со стороны варлета, с высоким ростом и красивым лицом, с которым уже ездила на экскурсию, и никакой любви между нами тогда и не было. Это был каскад любовных действий разгоряченных тел и рук, и губ… Натиск был стремительным, желание возникло мгновенно, любовь была выше всех похвал, чувства неожиданно сладкие, расслабление абсолютное.
      Повторить это было невозможно даже с ним. Видимо, здорово Мартин на меня на грядке насмотрелся, он был готов к любви, к любовной игре. И все. Описывать подробно действия каждого смысла не имеет, этого будет мало для воспроизведения событий. Чувство было огромным и быстро прошло. Все, осталось ехать домой, куда меня довольно быстро Мартин отвез… Так у меня появился любовник. Что дальше?
      Мартин и я вошли в зацепление чувствами. Варлетки на работе изо всех сил говорили об опасности, что я у Мартина из третьего десятка, что я могу видеть его первую жену на фирме, на этом же этаже, а сейчас у него уже вторая жена.
      Одна Надрежда – она его последняя любовь, чего, правда, никто не знает.
      Я в период любви к высокому Мартину, ходила в босоножках и сапожках, на высоких и тонких каблуках, а он ходил в вишневом кожаном пиджаке. Если я шла в столовую, принадлежащую трем фирмам, где у меня было много знакомых, то он от меня всех отбивал, и садился рядом со мной. Варлетки, во главе с Анрой Александровной в этот период жизни вели со мной незримую борьбу. Если был праздник на дому, и если там был Мартин, меня просто не приглашали. После одного такого праздника меня отравили на рабочем месте. Положили мне сладости, мол, после праздника остались, я тронула языком печенье и потеряла сознание. Другие варлеты вызвали скорую помощь, и врач с медсестрой приводили меня в чувство прямо на работе.
      Деревянный, старый стол был покрыт зеленым сукном, за столом сидел варлета средних лет, в темно – синем костюме, и иногда смотрел на конструкторов, сидящих перед ним. Это был начальник КБ Пларо. Его сила управления основывалась на двадцати рублях в квартал, которые на общем собрании торжественно отдавали лучшему ударнику коммунистического труда. Были еще способы оплаты, но они исходили от главного инженера фирмы, и заключались в создании бригад для особо важных работ с оплатой в два оклада. Но такие бригады создавались по особо важным заданиям, например при создании утонувшего корабля внеземной цивилизации.
      Варлеты работали по шесть дней в неделю. Работа была напряженная и ответственная.
      Те, кто были в бригаде, придумали развлечение: собирали больше денег на дни рождения и дарили друг другу хрусталь.
      Осенью все выходили на картошку, на колхозное поле. И политика Пларона а, члена партии 'Единство семейных пар' резко изменилась, он забывал про работу, в голове у него вертелась одна мысль, которая в разных вариантах, выражала один смысл:
      Спироза, измени Осиру. Разговоры были все настойчивее, его опека окружала меня со всех сторон. Вода камень точит. У меня появилось желание отмстить Осиру.
      Однажды летом, когда у Пларона не было дома домашних, а Анра была в отпуске, в моей квартире раздался звонок:
      – Спироза, приезжай, пожалуйста, быстрей! – и сообщил свой адрес.
      Домашние дела отошли в сторону. При входе в квартиру Пларона меня поразило антикварное зеркало, все остальное в квартире было просто, чисто и без излишеств.
      Ах, ах, ах… Варлеты оказывается не только роботы – конструктора, иногда человеческие чувства появляются и в них. О чем думала я, когда сюда ехала?
      Неизвестно. Работая вместе с Плароном, я и мыслей в голове ни о чем постороннем не держала.
      А тут он, как-то быстро превратился в варлета. Плохо менять партнеров, и я уже обжигалась на этом, но как бабочка прилетела в новую историю. Одним словом, все произошло быстро, здорово, необыкновенно. В жизни сексуальной всегда есть место подвигу и удивлению. От скоротечности неожиданной любви, я опустилась в кресло ракушку и не могла двинуться минут десять.
      Расплата была самой дорогой: я по полной программе с первого захода вошла в варлеткино состояние, с Осиром у меня были свои средства защиты, а здесь я о любви не думала. Нервное состояние в таких случаях самое ужасное. Надо было избавиться от этого. Организм молодой и крепкий ничего не хотел отдавать, идти к врачам смысла не имело. Все было понятно, я молчала и никому ничего не говорила.
      Пила траву, за травой, таблетки за таблетками и сорвала беременность, состояние было ужасное, температура высокая. Вызвали мне домашние врача. Врач, молодой варлета осмотрел меня и сказал – ангина. Несколько дней отлеживалась дома. Вышла на работу и опять молчу.
      Прошло больше года, и КБ опять послали собирать картошку. Пларон собирал картофель рядом со мной. Слово за слово и я рассказала ему окончание истории.
      Пларон притих, стал болеть, ходить в рабочее время по врачам, деревянный стол с зеленым сукном, стал пустовать. Однажды, от напряжения внутреннего и большого объема работы у меня свело левую часть тела прямо за кульманом.
      Я сидела и оттирала правой рукой левую часть тела. Выпила лекарство, немного пришла в себя. Глерб непонятно почему, но явно показывал свое враждебное отношение к Пларону. Ножку он ему подставил что ли, но начальник КБ долго хромал по этой земле. Несколько раз я случайно встречала Пларону, об этой истории мы молчали. Он перешел на работу в свою партию 'Единство семейных пар', но в моем организме что-то сорвалось, и в дальнейшие десятилетия мне измена аукалась по полной программе. Интересно, что в душе у меня не было ни любви, ни ненависти.
      Так, краеугольный камень судьбы.
      Я в партии 'Единство семейных пар' не состояла и мои измены вольные или невольные – продолжались. По двери кто-то бил кулаком и ногами, шум стоял отчаянный. Двое: я и Мартин лежали в уютной постели, и выходить на стук в дверь нам явно не хотелось. Били в дверь минут десять и ушли. Окна в квартире так расположены, что в окно не видно, кто вышел из подъезда. Я встала, и пошла на кухню. На глаза попался складной нож приличных размеров на маршине – автомате.
 

 
      Жизнь для меня принимала интересный оборот, вполне возможно, что по двери бил Осир. Я, как-то исподволь, но чаще и чаще стала уходить из дома, и, ни куда – то, а сюда, в эту однокомнатную квартиру давно знакомого холостяка. Здесь не было особой радости, но дома, с давно известным мужем Осиром мне было намного хуже.
      Муж, вероятно, проследил, куда я ушла в темноте зимнего вечера. А в квартире Мартина все было чисто, красиво и немного пустынно. Мне немного было здесь прохладно из-за того, что он курил, и открывал для проветривания окна. И все бы ничего, но Осир решил уехать. Перед отъездом он сказал:
      – Спироза, молчи о том, куда и когда я еду, не говори никому!
      Осир уехал, я спокойно продолжала ходить к Мартину, один раз пробыла два дня подряд, а его в эти дни и не было дома.
      Проходит месяц появляется рассерженный Осир:
      – Ты кому говорила о моей поездке? Мне так повредили все коммуникации, что от ядовитых веществ я ослеп на пару дней и ничего совсем не видел!
      – Никому не говорила, – разве я скажу мужу, что проболталась Мартину, куда он уехал.
      Я примолкла, чаще была дома. Ходила на работу и не думала о варлетах. Осир готовился к новой поездке. Он часто не бывал дома, объясняя делами. Осир в очередной раз собрался уезжать с новыми приборами. Сборы были основательными и серьезными: приборы надо было проверить на магнитной аномалии земли. Весь дом был покрыт проводами и деталями приборов, легкими сумками и палаткой.
      Просьба была одна:
      – Молчи.
      Осир уехал. Его не было долго. Я его и не вспоминала, и не искала, так он меня приучил. Встречи с Мартином потеряли свой смысл, мне и дома было хорошо.
      Однажды Мартин позвонил и сказал:
      – Меня преследуют товарищи из милиции, постоянно спрашивают, а нет ли у меня ножа складного с бороздкой по лезвию.
      Я вспомнила про нож на маршинке для стирки белья, и к Мартину совсем расхотелось ходить. Осира все не было. Отпуск его прошел, на работе стали спрашивать, где он.
      Просили написать бумаги на отпуск без содержания. Жизнь принимала таинственный оборот. Я осталась одна, без варлет. Мартин затаился. Осир не появился.
      Не так все просто заканчивается в жизни. После поездки на свеклу, никакой варлет не мог разрушить притяжение между Мартином и мной, к тому же мы сидели рядом на работе, рядом стояли наши кульманы. Рабочий день бесконечный, если нет приятных явлений по месту работу. Я чертила много и со вкусом, Мартин чертил в час по чайной ложке, работа у каждого своя, но обсуждения проблем конструкций изделий – неизбежные. Лаборатория всегда пронизана нитями симпатий. Естественно, Мартин нравился еще двум варлеткам, а я еще двум варлетам, а это не всегда шутки, порой и язвительные выпады: кто кого достанет. Как бы там не было, однажды на ноябрьские праздники, Мартин пришел ко мне домой. Домашних дома не было, они уехали на три дня, и я с легкой душой потравила тараканов.
      Эти существа периодически к осени появлялись неизвестно откуда. Вроде, как нагулялись летом, и пришли на зимние квартиры. Тараканов приходилось встречать атакой химикатов, комбатов в коробочках еще не было…
      Мартин прошел по квартире, но больше всего его манил уютный разложенный диван.
      Что сказать? Секс сто процентный, мы подходили друг другу по всем параметрам.
      Лучше бывает или нет? Но откуда не возьмись два шикарных таракана, шальных от ядохимикатов выползли перед глазами, может, и у них был свой прощальный тараканий секс? После этих шальных тараканов, больше я и Мартин не встречались, в сексе. Отношения на работе были чисто рабочими и постепенно совсем прошли.
      В ноябре явился Осир от северного костра. Одежда его пахла полугодовым костром, запах стоял в квартире, от его визита невыносимый: вещи были грязнее грязи. Осир занял у кого-то деньги, и явился запыленный и загрязненный. Ужас охватывал при взгляде, на некогда красивого варлета. Осир лег в ванну и мокнул часа два. Это он умел. Ванну наливал под завязку, в верхнее отверстие вставлял пятку и мок… отмылся. Из ванны появился совершенно другой варлета, с длинными волосами, необыкновенно худой, но довольный жизнью. Все привезенные им вещи, постепенно я выбросила. Сразу он их не дал выкинуть. Полгода Осир лежал дома.
      Из дома вышел два раза и несколько раз помыл голову, пожалуй, и все его дела. Но он очень полюбил смотреть ночные фильмы и лезть с сексуальным настроением ко мне.
      Тараканы иногда проскакивали по кухне, особенно ночью. Я им насыпала борной кислоты, они по ней бегали хоть бы хны, других ядов Осир дома не выносил. Как-то позвонил Глерб, надо было встретиться по поводу… Потом позвонил Пларон. Осир ревниво слушал мой разговор с начальником. Еще ночью позвонил Мартин, и стал уверять Осира, что я его варлетка. Осир послушал, послушал да и уехал через полгода. Под рождество всех донимают по телевизору словами:
      – Во имя отца и сына и святого духа…
      Мне всегда казалось, что святой дух – это про мой образ жизни.
      Дом Мартина стоял в ста метрах от фирмы. В обед у меня всегда была привычка выходить на улицу и гулять, моя дорога неизбежно проходила мимо его дома, именно за его домом находился, любимый много лет пруд. К этому пруду я приходила с любой фирмы, где работала во время обеда. Когда-то на пруду были лебеди: белые, черные.
      Плавал на цепи домик для лебедей, времена изменились и по воде бегали одни водомерки, но смотреть на воду привычка осталась.
      Если мне хотелось видеть Мартина, то за этим желанием, очень часто, следовало испорченное настроение. Он считал, что встречи со мной для него небезопасны, за долгие годы общения он чуял, когда со мной можно говорить, а когда нет. Он боялся меня, и хотел видеть, и нет. Один раз я видела, как он со своим дальним родственником грузил в маршину коробки с товаром, и подошла к ним. Мы договорились, что в субботний день они провезут меня по своему торговому маршруту. У себя дома я была одна, и одиночество мне слегка надоело.
      В субботу я дождалась их маршины недалеко от дома, села на заднее сидение, а два варлеты на передние сидения.
      На трудных участках дороги за руль садился родственник Мартина. Так мы объехали его торговые точки, да инженер стал посредником в торговле. Наградой за такую поездку было озеро, совсем небольшое озеро с островом. Варлеты пошли плавать, а я в воду не пошла. После купания они достали ружье и устроили стрельбу, да такую интенсивную, что подошли варлеты узнать, а что это за выстрелы. Варлеты развлекались стрельбой из ружья, а я наблюдала за их шалостью, ружье было дорогим, но куплено для сына родственника, вот в чем была шутка. Поездки мне хватило надолго, и Мартина я не встречала. Мартин к этому времени инженером мало работал, интересы со мной у него оборвались. сам себя боялся. 'В том краю, где бродят метеоры, космонавты в небо держат путь, вот они альпийские просторы, если хочешь, можно заглянуть…' – пела мысленно моя душа, и смотрела на бескрайнее серо-голубое небо, как мои глаза. Почки на деревьях готовы были выстрелить листочками в пространство, согретое теплыми лучами.
      Земная благодать окружала меня со всех сторон, кроме одной. А где солнце не светило? В моей душе солнце не светило, душа летела в космические просторы, где почки на деревьях не распускаются.
      Зачем мне сдался алюминиевый космос? Начинка космолета, – это приборы, спрятанные в герметичных алюминиевых кружках. А где нужны такие кружки? В лесу у костра, значит я на земле, аксиома жизни и настроения доказана. Кому доказано?
      Паршивое настроение не соответствовало весеннему настроению земли. Следовательно, пора уходить в подкорку сознания, в темноту своих мыслей.
      Алюминиевый прибор стоял передо мной на столе, он уже совсем сформировался несколько лет назад, в чужих мозгах, да так и не заработал, теперь это чудище земное надо было переделать так, чтобы оно заработало в космических просторах, и работало до тех пор, пока будет в космосе космический корабль. Прибор отвечал за внутреннее, воздушное пространство корабля.
      Сложный приборчик, многофункциональный. Почему у прежних разработчиков прибор не заработал? Вот он стоит и не дышит, не работает, он не доработан. Автор этой разработки некто А…, одним словом он давно лежит в земле, не смог разработать космический прибор для космолета, и его душа тут же, личной персоной посетила космос. Его убрали за невыполненное космическое задание. Кто убрал? Это вопрос не моей компетенции.
      Рядом со мной сидел еще совсем недавно некий Б…, окончивший институт с красным дипломом. Он разрабатывал этот прибор с предшественником А… Его имя в данный момент украшает институт золотыми буквами и его скромную могилу. Спился варлета, и красный диплом ему не помог. После смерти своего друга А… он стал пить в обед джин с тоником. На работе этот запах кажется омерзительным, он не соответствует рабочей обстановке. И однажды он стал пить в день по бутылке водки, без закуски, через пару недель он умер. Значит, А и Б, умерли за этот прибор, а он треклятый стоит и не дышит, не мигает своими светодиодами, не замеряет положенные параметры. А и Б, умерли, мне осталась буква 'и'. От таких дум прибор не заработает, и настроение не поднимется, не смотря на почки на деревьях, которые с моего рабочего места не видны. Прибор такой сложности в одиночку не разрабатывают, я не одна, нас двое: Я и Он. От нас зависит дыхание этого прибора и космонавтов в космосе…
      Я перелистала конструкторскую документацию, оставшуюся на этот прибор, отобрала то, что можно использовать в новой версии. Чертежи были выполнены на компьютере, но по ним чувствовалось, что они еще сыроватые, но некоторые вполне можно было использовать для дальнейшей работы. Я склонилась над собственной прорисовкой, сложного узла прибора, который надо было заставить выполнять свои функции.
      Гремя ключами, в комнату ворвался Глерб, это он второй ум данного прибора, в новой версии. По внешнему виду Глерба, ни один варлет не догадается, что именно его мозг стоит дорого, его вечно обтрепанные джинсы, говорили о его безразличии к своему внешнему виду.
      Затрапезность его старого свитера не поддавалась женскому пониманию, даже его жены. Этот неряшливый, молодой варлета был семи пядей во лбу, я боялась лишь одного, чтобы Глерб не спился, как его предшественник. Между собой мы практически не разговаривали. Мы всегда работали молча. Редкие диалоги возникали только тогда, когда наши интересы сталкивались на этом приборе. На работе мы обычные сотрудники.
      Кураторов у нового прибора оказалось великое множество, нашу работу постоянно проверяли сторонние организации, Глерб трудился в обычном режиме, но все наши требования быстро выполнялись, если это касалось изготовления прибора, его частей, его комплектации. Вместе премии за свой труд или медали, наша фирма подверглась финансовым потерям. Фирму подставили так, что она стала вся в долгу, как в шелку.
      Фирму именно подставляли, ведь предыдущая фирма, выполняющая этот заказ, полностью разорилась. Так я оказалась крайней в этой работе. Быстро сказки сказываются. Работа над прибором продвигалась, несмотря на финансовые неурядицы фирмы, за этот прибор никто не обещал золотых гор, но его надо было делать, и довести до полной работоспособности. Мы сделали прибор. Он заработал, все его семь функций выполняли свое назначение. Документацию делали и переделывали, сдавали и пересдавали.
      И однажды нам позвонили:
      – Спасибо за работу.
      И вся награда.
      Температура в офисе была ниже комфортной. Я достала плотный пиджак из шкафа, и стало легче переносить условия обитания.
      Осир вошел в офис с красным от мороза лицом:
      – Когда, наконец, будет лето?!
      Я посмотрела в окно:
      – Солнце уже появилось!
      Глерб оторвал взгляд от компьютера и повернулся к окну:
      – Осталось добавить тепло, и будет лето.
      – Как только дети в сугробах играют, там ведь холодно? – продолжил свою речь Осир.
      – Осир, а ты видел, как дети строят снежные крепости и в них играют? – спросила я, поглядывая на его замерзший вид в теплой тужурке.
      – И, я о том же! – сказал Осир, снял верхнюю одежду и окунулся в работу.
      Тишина была недолгой, первым ее нарушил Осир:
      – Глерб, зашей мне микросхему на мой дверной код, чего я стою, как суслик у своего нового подъезда и мерзну, пока кто-нибудь мне двери не откроет?
      – Ладно, сделаю, если купишь, – отозвался Глерб, не поднимая головы от маленькой платы, – Спироза, эта твоя конструкция универсального ключа не работает!
      – Это почему же она не работает?! – возмущенно воскликнула я и подошла к Глербу.
      – Посмотри, твой цилиндрический ключ больше обычного, импортного, он не контактирует! – возмущенно сотрясал воздух офиса Глерб.
      – У меня все правильно сделано, давай размеры проверим! – сказала я, забрала цилиндр у Глерба и стала сверять размеры изделия с чертежом, – Вот, Глерб, посмотри, в этой партии не все размеры соответствуют чертежу, есть большие отклонения от номинальных размеров!
      – Мне все равно, что ты говоришь, ты не понимаешь, что ключ не контактирует! – продолжал свою песню Глерб, не вникая, в мои слова.
 

 
      Я пошла в монтажный цех, подняла всех на уши, заставила найти нужную деталь, сама ее доработала, вставила в ключ, проверила на двери, светодиод светился красным светом, сигнал шел, контакт был, но дверь не открывалась.
      Я победно явилась в офис:
      – Глерб, есть контакт, но светодиод светит красным светом, а не зеленым!
      На тираду слов, Глерб откликнулся с лукавым выражением лица:
      – Так я этот ключ, – он понизил голос, – для Осира сделал, ключ, естественно здесь работать не будет.
      Я вернулась на свое место и продолжила работу.
      Дверь пискнула от ключа, в офис влетел Осир:
      – Спироза, дай чертежи на замок, закажем новую партию.
      Я достала чертежи, и пошла, их размножать, в офисе Осира. Варлеты о чем-то умном заговорили. Я размножила чертежи, и оставила их на столе, Осира, красивейшего варлеты своего времени. В моем компьютере на экране зеленые и белые линии большого чертежа заняли все мое внимание. В офисе все работали, звуки радио никогда не нарушали эту первозданную тишину. Дверь пискнула, вошел Осир, я выключила компьютер и подошла к шкафу с верхней одеждой. Мы вместе покинули офис.
      Метель мела мимо космолетов, домов, пешеходов, мимо напряженного состояния души.
      Паяльник уткнулся своим носом в бесконечность пространства и излучал температуру пайки. Туманная снежность заменяла шторы. Схема заработала. Я разрабатывала новый прибор. Квадрат плоского экрана светил ровно перед глазами, он звал меня нарисовать новую конструкцию, он тянул к себе и отталкивал, но жизнь без него пуста и скучна. Экран притягивает, как варлета, или собирает мысли о них, что одно и то же, жизнь у экрана становится нормой, повседневной жизнью. Жизнь с клавиатурой под пальцами становилась реальной и скучно – нескучной.
      Чем отличается астра от хризантемы? Принципиальное отличие в том, что хризантема потомок астры. Хризантема самая одомашненная культура для срезанных букетов, а астра тот цветок, который может расти на любой клумбе, расцветая очень поздно, когда уже осень начинает дышать холодом. Общая черта между астрой и хризантемой – множество лепестков весьма похожей формы. Люби – не люби.
      Так почему нельзя хризантему астрой назвать? Астра на улице цветет, хризантема в квартире, в вазе стоит до трех недель. Могут они друг на друга смотреть в окно, могут дать название приборам, – так думал Пларон, придумывая название для очередной работы.
      – Осир, – сказал Пларон, – есть для вас серьезное задание: создать прибор.
      Прибор должен стрелять магнитными лучами в металлические предметы на варлете. С таким прибором легко можно обезвредить любого варлета с оружием в руках, предположительное название оружия – 'астра'. Астра предназначена для космолетов.
      – А почему не хризантема?
      – На кончике прибора стоит шарик с отверстиями, из которых могут выйти лучи, получается цветок, типа астры или хризантемы, но поражает объект один луч, остальные лучи холостые.
      Глерб стоял у проходной фирмы с букетом белых хризантем.
      Я вышла из здания с Осиром, и прошла мимо белого букета цветов.
      Глерб посмотрел Спирозе вслед и опустил букет в сугроб. Я обернулась, посмотрела на цветы в сугробе, оставила своего попутчика и подошла к Глербу.
      – Глерб, ты чего стоишь у проходной? Здесь тьма людей, меня многие знают.
      – Спироза, я люблю тебя! Влюбился я, понимаешь? Хожу за тобой, а ты мимо меня с разными мужиками проходишь.
      – Я иду с работы, на работе в основном со мной работают варлеты, с ними иногда я выхожу после работы, а сейчас со мной шел сотрудник.
      – А мимо меня, почему проходишь?
      – Мы разговаривали, надо было фразу закончить, я ведь вернулась к тебе, бери букет из сугроба, и идем со мной, у меня есть полчаса времени.
      – В ресторан пойдем, хоть на часок?
      – Глерб, я в рестораны не хожу!
      – Хорошо, идем в лес.
      Снег поблескивал в вечерних лучах уличных фонарей. Глерб пытался взять меня за руку или под руку, но я выдергивала свою руку из его плена.
      – Глерб, здесь варлеты, нельзя идти, держась за руку.
      – Ты хоть цветы возьми.
      Я взяла букет цветов из рук Глерба, и понесла их головками вниз. Я знала все тропки и дорожки, ведущие в сторону дома, мне ничего не оставалось, как часть дороги пройти по людному кварталу, потом вместе с Глербом свернуть в сторону лесопарка. Глерб остановился, пройдя десять метров среди сосен и елей.
      – Спироза, постой со мной немного!
      Я остановилась по велению варлеты. Он схватил мою руку, потом обнял. Из моих рук хризантемы плавно опустились в очередной сугроб, вслед за букетом в сугроб опустилась и женская сумочка. Глерб поцеловал мои губы, если бы они были из металла, то он бы к ним примерз, но теплые губы, после краткого и неожиданного поцелуя, дернулись и отвернулись.
      – Ой, Глерб! Не надо! Ты хотел поговорить, так говори!
      – А что с тобой разговаривать! Ты все молчишь и на все предложения говоришь кратко: нет!
      – Пройдем немного по дорожке, – сказала я, доставая цветы и сумку из сугроба.
      Глерб шел рядом, потом он резко остановился и попытался приблизиться ко мне, но я отгородилась от него букетом и сумкой.
      – Спироза, ты как собака, но не на сене, а на снегу. Нас здесь никто не видит!
      После его слов в конце лесной аллеи показались парень с девушкой. Варлетка бросила сумку в сугроб, и они обнялись.
      – Посмотри, ты говоришь, что никто нас не видит, да нас уже копируют, смотри, на месте моей сумки, в сугробе лежит сумка девушки, и они целуются!
      – Пойдем, Спироза в ресторан!
      – Не пойду, говори, что ты от меня хотел?
      – Твои координаты.
      – Глерб, хватит тебе и моего рабочего телерфона.
      – Спироза, тогда ты ко мне приезжай…
      Группа конструкторов разрабатывала алюминиевые профили, используя опыт мудрых стран. Профили нужны были для создания комплекса контрольно-измерительной аппаратуры, предназначенной для проверки космолетов. Что интересно, в Островной стране делали такой алюминий, что его инструменты перепилить не могли, а химики при всем своем оплаченном желании, не могли полностью узнать химический состав алюминиевого сплава. Пларон сидел на своем рабочем месте, у него была окладистая борода, и он любил повторять, как его встретили в городе Золотой Разлом, где запускали в серию алюминиевые профили:
      – Спироза, приехал я в город, где наши профили запускают на заводе, а навстречу мне идет мужик и говорит: 'Ой, Карла Маркса идет!' В командировку в город Золотой Разлом, расположенный в Славных горах, я ездила летом, точнее залетела с восточным ветром на космолете в столицу Славных гор, потом на авторбусе доехала до города Золотой Разлом. Ночь в чужом городе – это сложно. В час ночи я оказалась в гостинице при вокзале города, куда взяли меня по командировочному удостоверению. Утром я с технической документацией поехала на завод. Город был полукругом окружен крупными заводами, в один из них мне и предстояло попасть.
      Я села в авторбус на место, расположенное рядом с кабиной шофера. Мой профиль отражался в темном стекле кабины. Авторбус столкнулся с маршиной, которая резко затормозила перед авторбусом. Вмятина в авторбусе была с моей стороны. Шофер успел открыть дверь, и я выбежала из авторбуса одной из первых. Потом я пошла на ближайшую остановку и опять села в авторбус.
      В мою задачу входила встреча с главным инженером завода. Заводоуправление размещалось в старом двухэтажном здании. На втором этаже находился кабинет директора и главного инженера. Директор был на месте, и из его кабинета иногда доносились слова, когда кто-нибудь открывал к нему дверь. Судя по всему главной задачей директора на тот момент было… разведение свиней для заводской столовой.
      Главный инженер, красивый, высокий, пожилой варлета спокойно встретил меня, мы подписали нужные бумаги. Завод брал на себя выпуск части алюминиевых профилей, остальные заказы позже разместили на других заводах. Я вышла из заводоуправления, рядом с которым на клумбе росли астры. Я поехала в гостиницу взяла свои вещи, села на электричку, которая доставила меня в столицу Славных гор.
      В городе Золотой Разлом меня поразили варлеты, они в основном были очень низкого роста, чуть выше лилипутов, и только когда стали подъезжать к столице Славных гор, в электричку стали заходить высокие молодые варлеты.
      О положительных результатах командировки я доложила заместителю главного инженера фирмы, который руководил работами по разработке, изготовлению и внедрению алюминиевых профилей. На доске почета завода появился мой профиль, за последние достижения в разработке и использовании алюминиевых профилей, изготовленных в Золотом Разломе.
      Моя напряженная работа всегда сопровождалась приятными мужскими взглядами. Из алюминиевых профилей в течение одного месяца сделали большое число шкафов, для контрольно-измерительной аппаратуры, предназначенной для контроля различного типа космолетов. Сборочный участок работал необыкновенно быстро. Шкафы не сваривали, как это было со стальными шкафами, их просто свинчивали. Мне предстояло за месяц разработать все несущие конструкции для семи блоков, в один из этих шкафов. Разработать семь блоков контрольной, измерительной аппаратуры за месяц – это много. Подобные задачи получили еще двое варлет конструкторов. Когда на сборочном участке собирали три шкафа с контрольной – измерительной аппаратурой, народу набежало много. Кто-то сказал, что при сборке моего шкафа были ошибки, на что рабочие сборщики ответили, что у меня ошибок было меньше всех.
      Слева от меня сидела Надрежда, варлетка с волнистыми волосами до плеч. Она, когда приходила утром на работу, всегда совершала определенный ритуал. Надрежда садилась за стол, снимала кольца, смазывала руки кремом, надевала кольца и поворачивалась к кульману, словно исчезала из поля зрения. Она симпатизировала Осиру.
      И я иногда не могла понять, на кого он больше смотрит: на меня или на нее?
      Надрежда была изящней меня, она ходила стремительно на высоких каблуках, и пользовалась хорошими духами. Как-то она показала мне в магазине духи, которыми пользуется. Я купила эти духи, и Осир потерял ориентацию. Вероятно, с этого момента он стал смотреть на меня. Или он приходил вдыхать знакомый аромат?
      Пларон предложил мне разработать каталог алюминиевых профилей.
 

 
      Весна влетала в окна, а на мой кульман кто-то положил ветку Сирени. Я увидела уходящий в конце зала силуэт Глерба. Он приходил в КБ, вставал рядом с кульманом и смотрел на меня. Он был для меня веткой сирени на асфальте. Он всегда появлялся бесшумно, и еще он умел ждать. Если Глерб работал в другом подразделении, то Осир был свой, с того же отделения фирмы, где работала я. Да, Глерба можно было сравнить с веткой сирени, он слегка сгибался при общении со мной.
      У Глерба произошел несчастный случай, скорее не в его доме, а на даче.
      Сильнейшая гроза бушевала над его дачным домиком. Маленький брат Глерба оказался рядом с розеткой. Его убило молнией, которая ударила в дом и прошла сквозь розетки. Дачники, когда строят свои дома, не думают о громоотводах, а молнии не дремлют. Молнии не дремлют и над зонтиками. Варлетка Осира шла мимо фирмы под зонтом.
      Молния ударила в зонт. Она погибла. Глерб и Осир разговаривали о своих трагедиях, когда мимо проходила я. Глерб, как всегда пришел в командировку, но на этот раз к Осиру, у них была общая работа, но пропустить меня мимо себя они не могли. На Глербе была очередная черная рубашка, на Осире рубашка была ярких осенних цветов в полоску. Я удивленно посмотрела на рубашки, и услышала их тему разговора, но прошла мимо них. Одно к одному.
      Ко мне подошла Надрежда и стала рассказывать, что ее сестру убило молнией через розетку, и что это произошло в Восточной стране. Я удивленно посмотрела на нее.
      Что это все сегодня о молниях говорят? А что могла добавить в эту тему я? Что один мой родственник, был убит шаровой молнией, которая влетела в открытое окно.
      Глерб все же подошел ко мне, его интересовали каталоги свинчиваемых каркасов.
      Каталог был уже почти готов. Техника по изготовлению каталогов была на таком уровне: пишущая маршинка, клей, калька и тушь, рейсфедер. Я писала текст, делала чертежи, копировщицы копировали чертежи, маршинистки набирали текст, корректор – руководила работами. Каталог был выпущен в количестве 500 штук, и разошелся по фирмам. Через некоторое время выпустили еще столько же каталогов. Черная рубашка Глерба иногда маячила перед моими глазами, но говорили мы только о работе.
      Удивительное было время: постоянно менялось руководство округа или города, каждому руководителю округа от фирмы полагался подарок в виде очередной технической новинки. Несущую конструкцию любого подарка выполняло наше КБ.
      Работа считалась почетной, за нее немного доплачивали. Может, поэтому так быстро менялось в те годы руководство округа, чтобы мне перепадал лишний червонец?
      Самым большим развлечением для сотрудников фирмы был сбор картофеля или сахарной свеклы. Все отделение выезжало на поле. Погода бывала доброй, а бывало, и нет.
      Если работать в фирме, то дождь работе не мешает, если собирать картофель под проливным дождем, с мешками на голове для сбора картофеля, то это уже развлечение не для слабых здоровьем людей. Мешки намокали быстро, куртки от дождя длительное время не спасали, зонт в такой ситуации не раскроешь.
      Но осень на осень не приходиться, и бывает осень ослепительно хорошей, золотой и теплой. В такую осень, Осир после того, как собрали картофель со своих рядов, подошел ко мне, и мы ушли с поля через зелено-золотой лес. Листва слабо шуршала под ногами, трава еще зеленела.
      Мы шли по проселочной дороге и разговаривали. Осир говорил и говорил. Я слушала его необыкновенно красивый тембр голоса. До чего он был красив! Огромные, просто огромные карие глаза! Тонкий нос. Крупные губы. Чистый лоб. Форма лица такая, что нет такого актера, который бы мог его сыграть, ну разве что, один американский актер, он еще играл с Мадонной, они по фильму воспитывали ребенка Мадонны.
      У них один раз любовь была у перевернутого дивана. У Осира и меня не было совместного дивана, даже перевернутого. Был лес в первой стадии осени. Волшебный лес. Мы вышли на маленькую поляну. Он сбросил с себя плащ палатку, которую брал на случай дождя, но день был безоблачный, теплый. И почему Осир любил меня? Но он меня любил, в каком-то порыве наслаждения. Казалось бы, мы устали от сбора картофеля, но усталости не было! Была радость обладания друг другом среди первозданного леса. Синее небо просвечивало сквозь еще почти не упавшую листву.
      Глаза Осира иногда смотрели в мои глаза. Мы целовались!
      О, как он мог целовать! Казалось, весь рот до последней клеточки участвует в этом великом наслаждении! Язык, да его язык совершал чудеса в моем рту. Господи!
      Так никто не мог целовать! Два рта объединялись в сексуальном танце щек, губ, языков. Проникновение друг в друга с помощью эротического поцелуя, сильнейшее чувство! Под прикрытием поцелуя, руки совершили обряд обнажения. Еще не холодно, еще бабье лето!
      Мне нравилось его тело! Его приятно было коснуться, в него хотелось вцепиться, впиться, всеми своими частями тела. И я извивалась в танце лежа. Мы лежали на плащ палатке среди золотых листьев и зеленой травы. Осир умел любить, и он мог любить! С ним блаженство я испытала в полной мере, все мои внутренности стремились ему навстречу. Мы любили друг друга, каждой клеточкой своего организма…
      Осир за выполнение одной работы получил денег столько, что ему хватило на новую отечественную маршину. Редкость такой удачи по тем временам не комментируется.
      Надрежда и Осир жили в одной кирпичной башне, но на разных этажах. У них были крошечные однокомнатные квартиры. Надрежда в своей квартире смотрелась естественно, она была худощавой варлеткой. Я ни один раз была в квартире Надрежды, но к Осиру я никогда не заходила, меня только волновал вопрос: как он спит в такой комнате, если его человеческая высота почти ровна длине комнаты?
      Осир стал подвозить Надрежду до работы на своей маршине. Отношения между нами несколько натянулись. Надрежда привыкла к маршине Осира, и утром специально ждала, когда он выйдет из дома, чтобы с ним поехать. Любви обильный Осир не мог пропустить Надрежду мимо себя, если она постоянно у него под боком: или живет, или сидит в его маршине.
      Несколько разработок моих разработок попали на выставку космолетов. На выставку я поехала с Глербом, который с некоторых пор работал вместе со мной. Посмотрели мы на свои изделия и пошли смотреть, а что интересного есть в других павильонах.
      Приятно с варлетом ходить по выставке: тут посмотришь, там поешь, здесь погуляешь, а то и проедешь на местном транспорте. Выставка такое место: гуляй, с кем хочешь, все равно знакомые растворятся в общей толпе и ты тут никому не нужен. Но мир тесен. На обратной дороге проходили мы мимо павильона со своими изделиями и столкнулись с Осиром и Надреждой! Перестрелка четырех глаз закончилась тем, что все сели в маршину Осира и поехали домой.
      Фирма, в которой я работала, в период своего расцвета была огромной. Чтобы управлять большим числом очень умных людей, работающих на вершине науки и техники, была введена суровая дисциплина. Рабочий день на всех этажах начинался одновременно в восемь часов утра.
      Звенел звонок и, те, кто опаздывал, порой впадали в состояние инфаркта. Инфаркт у проходной был нормой, а не исключением из правил. Напряженная работа, связанная с разработкой контрольной измерительной аппаратуры, необходимой для контроля изделий, разработанных для космических станций, даром не прошла.
      Однажды я на рабочем месте скорчилась от сильной боли. С каждой минутой мне становилось все хуже. Всегда сложно уйти с работы во время рабочего дня, надо было подписать бумажку на разных этажах огромного здания фирмы. Надрежда на работе как-то попала в сложную ситуацию, так варлетки сняли с себя белые халаты и закрыли ее плотным кольцом от варлет. Дело в том, что конструктора работали в белых халатах, их выдавали, как униформу, дабы все сексуальное на варлете было прикрыто. Так произошел производственный выкидыш у Надрежды, она не набралась смелости уйти во время с работы. Все каралось.
      Боль у меня становилась острой. Работу покидать нельзя, но если боль за пределами человеческого терпения? Из последних сил я написала заявление, подписала его, и, сгибаясь в три погибели, поехала домой. Дома боль превзошла все ожидания. Я пошла в ванну и вскоре на моей ладони лежал маленький ребенок, сантиметров 15 длиной.
      Состояние жуткое: держать в своей ладони создание, которое не выжило в борьбе за производственные успехи. Это состояние позже преследовало годами. Интересно то, что все стареет. Фирмы в последние свои годы стало снижать дисциплину, появилась возможность прийти на работу чуть раньше или позже. Ребенка в 15 сантиметров длинной, можно назвать в честь станции космолетов – Синий Мир. Я в то время руководила группой конструкторов, которая создавала прибор для этой космической станции. Позже космическую станцию потопили вместе с прибором. Естественно, Надрежда первой узнала, что у меня был выкидыш и довольно поздний по сроку беременности. Надрежда посочувствовала в первую минуту, а во вторую спросила, то, что больше всего ее интересовало:
      – Спироза, а чей это был ребенок?
      – Чей? Лесного лешего в плащ палатке.
      – Но плащ палатка есть только у Осира, он отец ребенка?
      – Да! Надрежда, а у тебя тоже был выкидыш, но ты в этом не призналась, сказала, что ничего особенного. Мы сами догадались.
      – Раз он отец твоего ребенка, так он отец и моего ребенка, чего тут рассказывать?
      – Понятно, обе кровью умылись, а дети не получились. А ты не знаешь, у него вообще есть дети, или у его женщин одни выкидыши?
      – Первая жена его от молнии погибла, но детей у них не было.
      – Надрежда, ты говоришь, первая, а что есть вторая?
      – Спироза, ты точно не вторая его жена, говорят, есть у Осира вторая жена, но я, ее не знаю.
      Мы помолчали и разошлись к своим кульманам. Одинаковые духи разошлись по местам работы. Работа поглотила полностью до следующего перерыва. Надрежда жила рядом со своими родителями и домой варлет не приводила, но возраст у нее был критический, ребенка второго у нее не получалось, но она надеялась на лучшее, на то, что у нее будет еще ребенок. Врачам она ни слова не сказала, да и матери она ничего не сказала. Это только я узнала, а если узнала я, то узнал и Осир. Он страшно расстроился, но, ни из-за Надрежды или меня, а из-за себя; оказывается, такое происходит со всеми его варлетками: они его детей не вынашивают. Вот тебе и любовь!
      Совершенно случайно я узнала, за что Осир получил большую премию. Его подразделение разработало секретное оружие: магнитный луч попадал в металлическую часть на одежде варлета и пронзал его насквозь, варлет погибал мгновенно на глазах, стреляющих… Я задумалась, так значит, а то и значит, что свою первую жену Осир сам и убил, из своего секретного оружия, ведь она погибла напротив окон его лаборатории, именно там находится его подразделение! А сделал он это во время грозы.
      Так, а не мог ли он быть той самой молнией, которая достала брата Глерба? Нет, здесь все серьезней. И еще Глерб был в черной рубашке, а Осир в цветной. Глерб переживал, а Осир? Мысль оборвалась. Страх пронзил меня насквозь: и я его любила?
      Любила.
      На следующий день я услышала о смерти Шефа, сказали, что у него произошел инфаркт рядом с проходной. Я поняла сразу: стрелял Осир в длинный зонтик моего начальника. Зонт он всегда носил с собой, даже если не было дождя. Окна Осира находились рядом с проходной, просто мы на два этажа выше… Я посмотрела на себя в поиске металлических частей, увидела сережки… Но не в сережки ведь он будет стрелять? Сережки не магнитят, а все равно жутко. Просто жутко стала мне!
      Я поднесла магнит к сережкам, но они не магнитили, и я тогда успокоилась.
      Милиционеры никогда не переходили проходную фирмы, в здании царили свои законы и своя охрана. Смерти у проходной были столь естественны, что родственники уголовных дел не возбуждали, и расследований никто не проводил. Смерть от магнитного луча больше всего напоминала инфаркт.
 

 
      Осир позвал меня в кафе, ему надо было сказать о том, что у него скоро будет хорошая иномарка. Я сразу подумала, что он опять что-нибудь изобрел. Вся любовь во мне к нему исчезла, я больше не стремилась с ним к близости, моя задача была одна: выжить, не говорить ему того, что ему говорить опасно! Меня вновь загрузили новой работой, целую серию блоков я разрабатывала, потом унифицировала, дел было много.
      Надрежда отошла на второй план. Я заметила, что Осир ее больше не возит на своей маршине. Он ждал меня в маршине с открытой дверцей. Однажды, когда я проходила мимо, он так вытянул вперед ногу, что я вполне могла споткнуться. Я села в маршину, как в ловушку. Ловушка – легковушка…
      Маршина сразу тронулась с места и повезла меня на новую квартиру Осира. Теперь у него была двухкомнатная квартира. В квартире сидел Глерб. Я поздоровалась с ним, и мне тут же предложили приготовить ужин. Я ушла на кухню, варлеты беседовали.
      За столом они открыли мне страшную тайну, о которой частично я уже знала. Мне предложили разработать дизайн нового оружия. Практически оно работало, но внешний вид у него был неприглядный. Глерб выступал в роли поставщика металла для оружия. В качестве аналога мне дали пистолет, который мог бы лежать на моем рабочем месте, как игрушка, но новое оружие не должно напоминать внешне пистолет.
      Из нового оружия пуля не вылетала, из него выходил магнитный луч, вызывающий инфаркт варлета. Луч прекращал работу сердца, он работал как тромб. Внешних повреждений на варлете не оставалось. Я согласилась работать над новым оружием.
      Варлеты меня пальцем не тронули: мой ум им был важнее моего тела.
      Как-то я забылась, взяла в руки пистолет со стола и пошла к Осиру, показать новые прорисовки. Варлеты уступали мне дорогу. Я не сразу сообразила, что другие в пистолете видят пистолет, а не образец которому и надо и не надо следовать при новой разработке.
      Надрежду в подробности новой работы я никто не посвящала. В обед я вышла из конструкторского зала за водой. Вода находилась в титане, это такая нержавеющая конструкция вместо самовара. Надрежда взяла пистолет с моего стола и прицелилась в кульман, потом, как в детективе повернулась и выстрелила. Грянул выстрел.
      Выстрелом Надрежда разбила чайник, который несла я. Кипяток разлился, в руках у меня осталась ручка от чайника.
      – Спироза, я думала это игрушка у тебя на столе лежит!
      – Надрежда, это аналог конструкции нового прибора.
      На выстрел из-за всех кульманов высунулись лица людей, посмотрели, на то, что все живы и уткнули носы в свою работу. Новое оружие назвали 'Астра'. Зачем нужно было это название? Для того чтобы в разговорах звучало название цветка, а о приборе говорить не рекомендовалось. Внешне прибор напоминал фотоаппарат с выдвинутым вперед объективом, необходим он был для защиты власти от демократов.
      В стране нарастал кризис, расстрел демонстрантов дело негуманное, но иногда нужное.
      Фотоаппаратом убирали наиболее ярых поборников демократии и лозунгов.
      Фотоаппарат направлялся на кричащего варлета, или несущего лозунг варлета. Он умирал сразу или через день, все зависело от его здоровья. 'Астра в действии', – передавали информацию друг другу варлеты в штатском.
      Я после выполнения этого задания тут же была загружена другой работой. Меня не пускали на демонстрации, мне мало давали выходных. Я работала. Я никому ничего не говорила. Осир купил себе иномарку, которую хотел, а мне таких денег не платили, мне платили больше других, но меньше избранных. Варлеты держались от меня подальше.
      Через три дня, после демонстрации, в конструкторский зал, в гневе ворвался Осир и закричал так, что все конструктора вздрогнули и на него посмотрели:
      – Спироза, ты, что издеваешься?! Ты подсунула фотоаппараты вместо 'Спирозы'!
      – Успокойся, Осир, точно, я отдала пару фотоаппаратов.
      – А, я глупец, не проверил! Я тебе верил! Где 'Спироза'?
      – Слушай, в этой демонстрации участвовал отец Надрежды, он написал ужасный лозунг, его бы одним из первых сняли 'Астрой'!
      – Что ты мне про отца Надрежды говоришь! Мне нужна – 'Астра'!
      – Сядь! Все готово. Первый образец сегодня можно испытать. У тебя дома мышки нет?
      – Нет! Две мухи залетели в окно, а больше никого нет. Ты мне столько вариантов показала, что я даже не представляю, как сейчас выглядит моя разработка!
      – И, правильно, варианты есть, но мне больше понравился вариант, выполненный в виде приборчика с антенной, на маленьком жидко – кристаллическом экране видна цель, антенна служит дулом, она полая внутри, через нее луч проходит и попадает в цель. Если сделать 'Астру' в виде пистолета, то все сразу поймут, что в руках у тебя оружие, а так прибор больше похож на портативный приемник. Прибор с магнитным лучом готов.
      – Нас за обман по головке не погладят!
      – Победителей не судят! А мы победим! По этажам кошки бегают, возьми одну.
      – Не возьму.
      – Пойдем в подземелье, пока гражданская оборона отдыхает, воспользуемся стрельбищем. Надо взять с собой представителей заказчика.
      Мне на заказ сшили летнее платье, подол которого, был выполнен волнами, обшитыми тесьмой. Стройная телом варлетка, с новым оружием в руках, в новом платье, спускалась в подземелье. Осир шел следом за Спирозой, в сопровождении суровых варлетов. При виде облегающего платья, с уникальным подолом, варлеты закрыли рты и ничего ей не сказали, а по поводу ее обмана с фотоаппаратами, сами виноваты, проверять надо, а не доверять. Варлеты в штатском принесли с собой клетку с мышами, на мышах торчали различные металлические предметы: ошейник, антенна, монетка.
      С первого взгляда могло показаться, что луч от металлического предмета оттолкнется и вернется в того, кто стреляет, то есть луч будет являться бумерангом, но в этом и был весь юмор изобретательного Осира. Металлический предмет, даже если он не магнитный, притягивал странный луч, в этой области возникало странное поле, которое воздействовало на сосуды варлета, и они перекрывались мгновенно.
      Первый выстрел сделал сам Осир, чтобы показать и доказать, что для того, кто стреляет, оружие опасности не представляет. Мышка бежала, хвостиком вильнула, антенна на ней качнулась, мышка дернулась и упала. Варлеты в костюмах заулыбались и встали в очередь пострелять. Мышки бежали, да все упали, звука выстрела не было слышно, все испытания происходили бесшумно.
      Меня и Осира поздравили с большим успехом, и сказали, чтобы даже слово 'Астра' лишний раз мы не произносили. В серию изделие запустили в другом месте Довольно часто в шахтах всех стран происходят страшные события, человеческие жизни из-за загазованности подземелий висят на волоске от бытия. Я приехала посмотреть шахту, на которой произошли трагические события: выход газа погубил шахтеров. Я не смогла, спустится в шахту, и с ужасом смотрела на шахту, на черный лифт, или его еще клетью называют, на все снаряжение шахтера. Я решила, что лучше разработать прибор, удобный для каждого шахтера, и поместить его рядом с фонариком на каску, пусть он пронзительно пищит в случае обнаружения малейшей дозы газа.
      Важно, чтобы прибор не был дорогим, иначе его не дадут каждому шахтеру.
      Разработчик для такого прибора нашелся, он стал лучшим моим другом на время разработки. Датчики обнаружения газа разработаны, есть разного типа пищалки, надо было все объединить: электронику, датчик, пищалку и поместить во взрывозащищенный корпус, который бы мало весил и постоянно был бы на голове шахтера, то есть на его каске.
      Я разговорилась с симпатичным шахтером, оказалось, что ему для отдыха после шахты нужны рыбки в аквариуме. Дома он держал огромные аквариумы с разными хитростями и большое число рыбок, и очень любил смотреть на водоросли. Новый прибор, призванный защитить любителя аквариумов, назвали 'Хризантема'. Я тогда не знала, что Хризантема – эта первый этап в разработке более серьезных приборов подобного назначения.
      Первый образец прибора попал на западную выставку, им остались довольны заказчики, но мне надо было подготовить серию этих приборов, чем я и занималась, успев влюбиться в разработчика 'Хризантемы'.
      Стройный варлета, чуть выше меня, с небольшой сединой, приятно действовал на меня, впечатлительную женщину. С ним хорошо работалось, изделие получалось высшего класса! Вот в чем беда моя: я вместе с варлетами разрабатывала изделия, и эти изделия становились моими детьми! Но у разработанных приборов всегда была одна проблема, как бы удачно они не получились, каждому шахтеру их никто не выдавал. Приборы засекретили. Слово 'Хризантема' запретили.
      До любви с разработчиком дело не дошло. Меня срочно перевели работать в другое место. На новом месте мне предложили разработать очень серьезный прибор, его уже разрабатывали. Главный разработчик погиб. Прибор завис. Прибор в семь раз сложнее 'Хризантемы'. Задача мая очень простая – сделать то, чего другие сделать не смогли! К работе приступила группа разработчиков.
      Один варлета частенько подходил ко мне, не только на работе, но и на улице. Как-то он шел и улыбался, до меня оставалось метров пять, но варлета как-то странно завалился на моих глазах.
      Я заметила быстро уходящего варлету в костюме, который ловко сел в маршину и уехал. 'Спироза' – подумала я, и прошла мимо трупа влюбленного в меня варлеты. Я не могла остановиться рядом с ним, только мельком посмотрела на пожелтевшее лицо.
      Я закончила секретную и срочную работу, богаче от этого я не стала, просто дальнейшая работа была более привычной и не сопровождалась набегами проверяющих комиссий.
      Отсутствие рядом соперницы вдохнуло в Надрежду адреналин. Работа конструктора приносила ей относительный доход, одна ее приятельница занялась помимо основной работы продажей бижутерии из стекла и камня, Надрежда стала с ней подрабатывать.
      На новый имидж денег она наскребла. И они решили с Осиром ни много, ни мало пойти под венец, благо церковь к ним ближе, чем ЗАГС. По телерфону Надрежда сообщила мне, что она теперь венчанная жена Осира, что теперь их союз на всю оставшуюся жизнь! Я не особо поверила новости Надрежды. И, действительно, через пару месяцев, Надрежда сообщила, что Осир от нее ушел в свою двухкомнатную квартиру, а ее с собой не взял. Оказывается, он тоже подрабатывал эти два месяца: он сдавал свою квартиру Глербу.
      Родители Надрежды старели на ее глазах, и она не молодела. Глерб, словно услышал зов ее сердца и приехал к ней домой, наперекор всем и вся. Надрежда, зная, что Осир, ее венчанный супруг любит Спирозу, приняла Глерба должным образом. Отец Надрежды некогда был главным разработчиком отечественных звукозаписывающих устройств космолетов. И так получилось, что квартира в данный момент у них была четырех комнатная.
      Брат и сестра Надрежды выросли, обросли семьями и уехали из квартиры. О большой квартире родителей Надрежды, Глерб услышал от меня, я бывала у родителей Надрежды дома. Глерб решил, что такая квартира должна стать его, он снимал квартиру у Глерба, он опутывал сетями Надрежду, в которые она и попалась. Это Глерб надоумил Осира пойти под венец с Надреждой и объединить свои маленькие квартиры, но Осир сбросил с себя влияние Глерба и Надрежды, оставшись один. Цель Глерба была достигнута! Осир охладел к Надрежде.
      Глерб появился в квартире родителей Надрежды! Ее родители жили в одной комнате.
      Оставалось еще три комнаты! Глерб искренне пел любовные рулады Надрежде, подкрепленные жилищными условиями. Варлетка не устояла, да и, что стоять, годы бегут. Одна комната Надрежды была зимним садом. В центре комнаты стоял диван нараспашку, больше ничего не было, кроме светильников и многочисленных цветов, которые росли по периметру комнаты и свисали с потолка. В эту комнату и привела варлетка варлету. Любовь среди домашнего леса – это что-то! А, впрочем, ситуация напоминала любовь на плащ палатке в настоящем лесу.
 

 
      Глерб оценил любовные условия, вожделенные комнаты окружали его, а цена их была рядом – любовь к Надрежде, и желательно до ЗАГСА. В качестве любовника он проявлял три свойства: хвастливый, суетливый, верткий. Поцелуи Глерба были переспелыми, чувственность в них была утеряна. Надрежде хотелось встать и уйти от Глерба подальше, и она ушла в ванну. Струи воды успокоили, и варлетка вернулась на место.
      Предложение руки и сердца последовало незамедлительно. Смешно, но Надрежда согласилась. Она поняла одно, что такой муж сексом ее не будет допекать, а в качестве мужа без претензий он ей подходил. Глерб оказался разведенным варлетой, все документы у него были с собой. Путь к законным отношениям был открыт.
      Родители не возражали.
      Законная супружеская жизнь началась со слов Глерба, что у него аллергия на цветущие домашние цветы. Надрежда любила цветы всеми фибрами своей души, и они разошлись спать по разным комнатам. Так бы они и вымерли, но у отца Надрежды наступил юбилей, все его дети и внуки, съехались в дом. Глерб вынужден был вновь стать супругом: одну комнату заняли родственники брата, вторую родственники сестры, в результате Надрежда и Глерб оказались вместе, в комнате без домашней растительности.
      На празднование юбилея пришли их друзья: Осир и Спироза. В доме появились журналисты, вспомнили про первые серийные отечественные звукозаписывающие приборы. Отец Надрежды не вынес популярности, и через день после юбилея он умер.
      Публика еще и разъехаться не успела, как юбилей перешел в похороны. Местная газета посмертно опубликовала статью о нем и о его заслугах. У матери Надрежды на почве таких проблем, произошел срыв в головном мозге. Она осталась жива, но ее сообразительность сильно ограничилась.
      Семьи брата и сестры Надрежды захотели получить свой кусок наследства, но этого мать Надрежды уже не понимала, зато всю ситуацию понял Глерб. Он поговорил по телерфону со своей первой женой, объяснил, что происходит в семье Надрежды. Его жена развелась с ним формально из-за этой квартиры, а теперь кусок наследства Надрежды становился очень малым.
      У Глерба тоже была дочь от первой жены, посмотрел он на ажиотаж, да и решил вернуться в свой первый дом, благо прописка у Надрежды была временная, на постоянную прописку не дали свое согласия ее родители, пока были в полной памяти.
      Собрал временный муж свои вещи и уехал, оставив жену среди ее родственников и наследников. Квартиру решено было разделить на четыре финансовые части, две части доставались тому, кто брал на себя уход за больной матерью.
      Как из-под земли, в самую трудную минуту, перед Надреждой появился Осир.
      – Надрежда, я знаю все о твоей ситуации, есть предложение: бери на себя уход за матерью.
      – Она и так со мной остается.
      – Объединим усилия, я знаю, что Глерб сбежал от тебя, моя квартира пойдет на погашения наследства твоим родственникам, а я остаюсь в твоей квартире, на правах мужа.
      – А Глерб?
      – Разведетесь.
      – А Спироза?
      – У нее своя жизнь.
      – А я?
      – Ты спрашиваешь? Да я люблю тебя!
      – Ты уверен? А если ты только мечтаешь о повторении того, чего давно нет?
      – А мы повторим!
      Родственники разъехались. До получения наследства оставалось еще полгода. Осир с Надреждой перешли жить в квартиру ее родителей. У Осира не было аллергии на домашнюю растительность. Квартирные дела и разводы за год каким-то образом, но были решены. Осир жил с Надреждой на круглой кровати посреди домашних цветущих цветов. Мать Надрежды вышла из кризиса, и разговаривала вполне адекватно.
      Надрежда, каким-то образом взяла в свое время пистолет со стола Спирозы, когда она разрабатывала 'Астру'. Пистолет поискали, не нашли и забыли. А Надрежда взяла в привычку, ездить по выходным в лес, и стрелять по нарисованным мишеням, которые она с собой привозила. В ней затаилась обида, но внешне ее она не показывала, захотела Надрежда сохранить свой счастливый союз. Счастливые улыбки Спирозы и Осира, которые она случайно заметила, оскоминой сводили ее челюсти. На проходной большие сумки часто просматривали до дна, маленькие сумочки не проверяли. Надрежда стала ходить с маленькой кожаной сумкой, в сумке она носила пистолет.
      Осир носил с собой 'Астру' во внутреннем кармане пиджака. Один образец, под предлогом усовершенствования, оставили разработчику нового оружия 'магнитный луч'.
      Надрежда знала привычки Осира, и решила пугнуть его пистолетом, когда он первым придет утром на рабочие место. Она не могла простить ему улыбку, адресованную Спирозе. Позвонила она ему по внутреннему телерфону, который точно не прослушивался, и пошла в его служебное помещение.
      Осир, словно, что почувствовал по голосу Надрежды, и достал 'Астру', положив приборчик рядом с собой. Надрежда, хоть и работала рядом со Спирозой, но конструкцию и назначение 'астры' так и не знала. Спироза умела разговаривать с людьми, держа в секрете свою работу.
      Надо сказать, что она вернулась на свое рабочее место, после выполнения срочного и секретного задания на другой фирме.
      Надрежда зашла в кабинет Осира, села против него на стул, слегка отодвинулась от стола, внимательно посмотрела на него, достала из кармана халата пистолет.
      В этот момент он взял в руки 'астру'.
      – Надрежда, не смей стрелять! Спрячь пистолет, или верни мне! Это я его дал Спирозе! Он у нее пропал!
      – Опять, Спироза! Молись, я стреляю на счет три!
      Осир, видя разъяренное лицо, брошенной и любимой, им варлетки, не знал, что делать! У него было время ее убить, но убивать ему не хотелось. Тут Надрежда еще раз подняла на него пистолет. Он, не поднимая 'Астру' нажал на кнопочку, луч вылетел на пистолет Надрежды. Рука варлетки лежала на курке, но нажать она не успела, так с пистолетом ее рука и опустилась. Она вся обмякла, и грохнулась на пол, как мешок картошки, но поле, при сборе урожая, под дождем. Он убрал в карман 'Астру'. В это время в помещение подразделения Осира зашли две его сотрудницы. Они увидели, лежащую с пистолетом в руке Надрежду, посмотрели на бледное лицо Осира.
      – Осир, что случилось?
      – Она хотела выстрелить в меня, подняла на меня пистолет, да видимо женское сердце не выдержало, она и упала.
      Одна из женщин подошла к Надрежде.
      – Она мертва. Что будем делать?
      – Вам виднее, мне надо подышать.
      – Идите, конечно, идите, вызовем, кого надо.
      Надрежда выжила, благодаря Дорыне Никитичу, это их и соединило.
      Когда вечером Осир пришел ко мне, я достала прибор из его кармана, посмотрела на счетчик лучей в 'Астре'. Счетчик показывал, что прибором пользовались, на нем стояло время, выстрела в Надрежду. Я ничего не сказала Осиру, я умела молчать.
      У меня зазвонил телерфон, в одиночестве любой звук кажется сильным. Звонил Осир.
      – Спироза, ты не забыла меня? Дело есть!
      – О, Осир, ты еще жив?
      – Мне еще мало лет, я полон сил и замыслов!
      – Интересно!
      – У меня своя фирма по изготовлению шпионской технике, благодаря 'Астре', ты еще ее помнишь?
      – Еще бы! Помню.
      – Знаю, ты залезла мне карман и посмотрела на счетчик магнитных лучей, с тех пор мы с тобой расстались, не оправдывайся, я знаю, что ты знаешь про ранение Надрежды.
      – Дальше…
      – А дальше, меня чуть не раскололи из-за ранения Надрежды. И ты знаешь кто? Ее мать, доходяга, ведь умирала после смерти мужа, а тут сообразительная стала.
      Одним словом заключили мы с ней договор о не нападении. Помогаю ей выживать.
      – А я здесь причем?
      – При уме! Надеюсь, из ума ты не выжила? Иди ко мне работать!
      – Опять пистолет в астре или хризантеме?
      – Умница! Надо 'Астру' модифицировать. Прицел должен находиться на экране. Без тебя дело плохо идет.
      Лучевой прибор Астра незаметно делал свое убойное дело, шпионское оружие приобрело широкое распространение из-за своего простого управления. В такой войне нет полководца, агенты от природы играют роль целой армии. Заказчики держали меня под контролем, для меня готовилось новое задание, новая разработка Астра- 17. Астра – 17 в виде беззаботного сотового телерфона отличалась огромной ударной силой, она не взрывала заранее заложенные взрывчатые вещества, совсем нет, она стреляла – мини ядерным взрывом. Маленькое устройство из свинца, внутри которого была капсула с ядерным зарядом, необыкновенно малых размеров, но с приличной силой поражающего фактора. Из устройства вылетала мини пуля с ядерной боеголовкой, она легко могла взорвать военный корабль или крупный промышленный объект.
 

 
      С некоторых пор варлеты перестали лазить по горам из-за безопасности, в качестве гор теперь считались космические станции, опоясавшие землю со всех сторон.
      Космические станции так сроднились со своими орбитами, что даже не требовали коррекции по высоте. Богатые земляне кроме дач на земле имели свои космические комплексы. Океаны были исследованы, как собственные ванны и бассейны. На небольших океанских глубинах выросли поселения, нет, они не были расположены под водой, они возвышались над водой.
      Новые острова в океане удивления не вызывали, их несущие конструкции были основательно разработаны и не боялись штормов и землетрясений, если только глобальных. Земляне давно перестали делиться на национальности и расы, существовала одна разновидность людей – земляне, потому, что космические полеты расширили взгляды человечества на устройство вселенной.
      Большое число наземного, подземного, водного и воздушного транспорта позволило заселить все отдаленные участки земли. Нет, численность населения выросла незначительно, но значительно выросли запросы землян, они уже не любили старые высотки, им нужен был простор всей земли. На работу, благодаря транспорту они добирались достаточно быстро. А еще можно было работать дома, поддерживая связь через компьютер.
      То есть на работу можно было устроиться в любой точке земли, не меняя место жительства. Это относилось ко мне, у меня была возможность выходить на работу либо работать дома, все зависело от задания, но достать меня могли в любом месте и проверить мою служебную исполнительность. Я вернулась к конструкторской работе после некоторого перерыва. Я рассматривала чертеж на компьютере, мысленно его, изменяя, но еще, не меняя его электронного вида. Меня уже не волновал Осир, она о нем забыла. Я думала о том, что в истребителе окно в космос не откроешь, значит, опять вентилятор либо кондиционер будут изображать ветерок, а близкие варлеты уж точно будут далеко от космического летчика.
      Актеры работают на износ по следующим причинам:
      – Отсутствие свежих потоков воздуха на сцене и в целом в театре.
      – Присутствие любых родственников и особенно близких людей в зрительном зале отрицательно сказывается на выступлении актера и его нервном состоянии.
      Эти две причины верны и для прочих профессий, – так думала я, глотая кусочки кекса без изюма, я мучилась от ревности и от злости, но недолго. Мой любимый Осир опять сверлил меня глазами, стоя с другой теткой. То ли он сильно умный, и издалека смотрит на меня, чтобы виднее было.
      На самом деле все это чушь, он – близкий человечек, а тетка – это его сотрудница, можно сказать, служебная жена. Кусочки кекса исчезали, настроение повышалось, воздух дул из вентилятора и создавал нормальные климатические условия. А если бы не было вентилятора, как бы я жала на клавиатуру десятью пальцами, если бы пришлось махать опахалом?
      Вот то-то и оно, – сказал последний кусочек кекса и исчез за забором белых зубов.
      Я прекрасно понимала, что стакан апельсинового сока полезнее мягкого и податливого кекса, так от сока можно и язву желудка нажить, а кекс он безобидный, он ласковый и творожный. Я сняла с себя пиджак с короткими рукавами, и осталась в топике. Жара сжимала со всех сторон. Вот главная несправедливость! Если уж выпала жаркая неделя, то надо всех разом в отпуск отпускать, пусть выживают в свободных условиях.
      Я открыла почту и написала письмо Осиру: "Повторяется история прошлого года: пляж, любовь и молчание. И твое хождение с теткой. Отличное решение всех проблем!
      Счастья вам и на работе и у воды! Хорошо бы ее мужа пригласить на просмотр ваших прогулок! 2 года можешь ко мне не обращаться".
      И в это время зашел Осир собственной персоной, я сбросила письмо, и в его сторону даже не посмотрела.
      Кикимора болотная, – подумала я о его тетке, но лучше, от внутреннего выплеска злобы, мне не стало. Однако я поняла, что у них это надолго, и лишняя в этом треугольнике – я. Вот они две причины повышенного риска: отсутствие воздуха и близкие варлеты. Вентилятор дует, Осир ушел за дверь, не прихватив мое сердце. О, похоже, все отлично!
      И от удивления, я открыла широко глаза: передо мной стоял тройной экран по типу трельяжа. Один плоский экран монитора был передо мной, и с двух сторон я была прикрыта двумя экранами, они были такими большими, что ничего больше, чем эти экраны я не видела. Стало душно, вентилятор оказался за экранами. На трех экранах появился Осир, его глаза насмешливо смотрели мне прямо в глаза:
      – Ревнуешь? Ревнуй! Ты мне больше не нужна, я не хочу тебя!
      Изображение дернулось и исчезло, а экран потемнел.
      Кто бы в этом сомневался, – подумала я, глотая безвоздушный воздух, дышать нечем.
      Экраны засветились, и на них появился мой руководитель проекта собственной персоной в трех видах: фас и два профиля. Я вздрогнула от неожиданности.
      – Спироза, идет проверка настройки нового поколения экранов, как меня видите?
      Как слышно?
      – Хорошо, но слишком неожиданно.
      – Перед вами экраны компьютеров для разработки внутреннего дизайна кабин истребителей на одного пилота. Все должно быть реально, видимо, удобно!
      – Понятно, интересный и неожиданный подход к разработке.
      – Не спеши, все серьезнее, чем ты можешь предположить. Истребитель предназначен для космических маневров. Подъем на орбиту он будет осуществлять в капсуле с термическим покрытием, прикрепленной к ракетоносителю, а в космосе он будет летать между космическими станциями. Так что считай себя летящей в космосе.
      – Круто, надеюсь, я не одна буду эти заниматься?
      – Вас трое, друг о друге вы ничего не знаете, ваши разработки должны быть независимые друг от друга. Все, что ты придумаешь, расхватают и растащат по своим книгам и изобретениям, сколько раз такое уже было!
      – А, где у истребителя космические силы? Он – небольшой космолет.
      – Он будет летать по энергетическим несущим каналам между космическими звеньями.
      – Так, если он будет летать по определенному маршруту, то зачем ему три панели управления?
      – Соображаешь, сократи до минимума число кнопок всех видов и назначений.
      – Тогда зачем мне три экрана?
      – Чтобы было, – проговорил руководитель Пларон и исчез с экранов.
      Я отключила боковые экраны, загнула их на прямую линию с основным экраном, направила на себя поток воздуха. На секунду прикрыла глаза, а когда открыла, то все три экрана на одной прямой линии изображали панель управления космического истребителя. И отдохнуть секунду не дают, – подумала я и приступила к работе.
      Тучи, ветер, холод и июнь. Я пришла домой с замерзшими ногами. Похолодало резко, и мои голые до шорт ноги обиделись на меня за отсутствие брюк. Еще маршину забыла взять, ушла гулять так, вот и нагулялась. Я потерла ноги и включила в ванне воду. Дома я обнаружила костюм космолета. Странно столько раз все убирала и не видела и вот он передо мной! Мог Осир зайти и бросить.
      – Спироза привет! – сказал Осир, входя в комнату. – Что тебя заинтересовало в моем костюме?
      – Воспоминания, я думала это твой старый костюм.
      – Шутишь! Я сегодня по холодку влетел в твой дом. Я знаю, что Глерб опять исчез в работе. А ты где была? Ноги-то как замерзли!
      – Какой ты внимательный! Надоели белые одежды, захотелось разнообразия.
      – Ладно, есть задание. На Сириус С тебя не пошлют, зачтут тебе год за три. Как ты умудрилась замерзнуть? Мне совсем не понятно!
      – Чувства, любовь, лунная ночь…
      – Понятно, работа для тебя и на земле найдется. Не шпиономания, а психотерапия чистой воды.
      – А, как на это Пларон посмотрит?
      – Без его участия прямого или косвенного у нас ничего не делается. Он, конечно, не Бог, но что-то умное из него исходит.
      – Мне надо надеть костюм космолета?
      – Тебе его давно пора одеть, но эта участь постоянно тебя обходит.
      – И что? Смотреть в чужие окна или сразу в них залетать?
      – Круче. Пойдем на выставку космолетов типа космолетов. Один космолет уникальный, предназначен для полетов в космос через наружный портал.
      – Космолет чужой?
      – Совместное производство Макро и Пак округа. На нем можно улететь на Макро.
      – Предлагаешь улететь вслед за Глербом?
      – Не спеши угадывать задание. Нас интересует материал космолета. Он обладает странными качествами, то он весь металлический и блестит на солнце, то аморфный и переливается, как гель.
      – И ты не может оторвать кусочек космолета для анализа материала?
      – Материал необыкновенно прочный, он не отрывается и не отпиливается.
      – А я в костюме космолета отрежу кусок космолета маникюрными ножницами?
      – В костюме ты проникнешь в салон космолета, сделаешь невидимые снимки, сядешь у иллюминатора…
      – А космолет превратится в другое состояние, и я завязну в нем, как муха.
      – Молодец! – сказал Глерб, влетая в окно.
      – Слет космолетов считаю открытым! – шутливо крикнула я.
      – Спироза, Пларон передал тебе интересный предмет, так он такой твердости и прочности, что сможет сделать царапину на космолете. Керн лунного производства поможет выполнить задание, – сказал серьезно Глерб.
      – Варлеты, я не слесарь. Пошлите мужика для взятия образца материала.
      – Понимаешь, какое дело, тебя заменить невозможно, – сказал Глерб.
 

 
      Итак, день был морозный, солнце светило, снег под ногами скрипел. Я шла и не чувствовала мороза. Крепостное право личной зависимости рухнуло в одно мгновенье.
      Я вздохнула свободно от полнейшей независимости. Я весь бисер слов высыпала перед Осиром, и он зазнался. Да элементарно зазнался. Я грустила минут пять словно потерянная, потом поняла, что все в норме. Нечего было его хвалить.
      Перехваленный молодой варлет быстро испортился. А, может, я этого хотела? Нет, я…
      Незачем теперь об этом говорить! Проехала я станцию под названием 'Осир'.
      И мороз быстро охладил мою невольную досаду. Чего мне не хотелось, так это писать и говорить дифирамбы. Я исчерпалась в этом плане, но и ругаться с хваленными мною личностями – не хотелось. Что было, то было, и нет никого. На закате морозного дня появился Глерб. Он ждал меня у входных дверей со стороны улицы. Глерб ходил по скрипящему снегу, как маятник и с Надреждой во взоре всматривался в выходящих из красивого здания людей. Он знал, что у него есть счастливый соперник – Осир, и, как почувствовал, что он больше не его соперник.
      Меня он любил сквозь туман отношений. Глерб ловко подхватил меня под руку и повел вдоль старой аллеи.
      Липовая аллея округа Варлет видела много пар на своем веку, и наша пара ей была знакома, еще до эры Осира. Мы дошли до кинотеатра и остановились. Заснеженная площадь была украшена великолепным подобием ели. Конус с ветками переливался огнями гирлянд всех цветов радуги. Людей рядом не было. Одинокая пара, праздничный конус ели и вечерний мороз. Маршины светили фарами вдоль дорог.
      Новые, великолепные здания ограняли площадь. Глерб тронул мою руку, он посмотрел мне в глаза. Но мои глаза уклонились от встречи. Я стояла рядом с ним, но явно отсутствовала. На автомате я выкрутилась из его рук. Я ничего не хотела Глербу говорить. Я боялась говорить, чтобы не перехвалить его после разлуки. Я пошла вдоль липовой аллеи с корявыми от времени ветвями. Он пошел рядом со мной.
      Перед нашими глазами возник экран. Голубоватый экран с летающими снежинками, мало отличался от действительности. Я невольно коснулась своей перчаткой экрана.
      Экран поглотил меня. Глерб пытался войти в экран вслед за мной, но экран его отверг. Я поднялась верх в экране над площадью. Мое исчезновение Глерб видел, но ничего не мог сделать. Он был бессилен перед непонятной силой. Ладно бы летающая тарелка забрала у него Спирозу, но ее благородно унес в холодное небо экран со снежинками. Экран на секунду завис над конусом ели и исчез в темном небе, выше огней домов.
      Одноместный летающий экран мог вместить одного варлета, и он выбрал меня. Теперь я сидела в узком кресле, в узкой кабине с прозрачными стенами. Я ощущала полнейшую нереальность происходящего момента. Удивительно, но мне было весьма комфортно. Я видела внизу свет огней города, мелькающие гирлянды автострад.
      Страх не успел появиться, удивление от нереальности происходящего сменилось вопросом: где я? Но и это вопрос исчез, едва я коснулась рукой в перчатке стены кабины.
      Нет, я не вылетела из кабины. Прозрачные стены с плавающими снежинками не поглотили меня вновь, я осталась внутри непонятного летательного аппарата.
      Летающий экран приземлился на лесную поляну, среди чудесных елей, и вполне настоящих. Я почувствовала холод и встала с кресла, которое быстро отошло от меня в сторону вместе с экраном внешней стены кабины. Я оказалась в темноте ночи, в старом лесу, с огромными елями. Гигантские шатры окружали меня со всех сторон.
      Из-под шатра ели вышли три гнома в светлых колпаках. Они одновременно поклонились мне. Я вздрогнула от неожиданности, меньше всего я хотела быть Белоснежкой. Гномы окружили меня со всех сторон, и повели по морозной тропе.
      Среди елей возник маленький дворец с большим количеством шпилей на крыше. Ворота разошлись в разные стороны при нашем появлении, и компания вошла во двор морозного дворца. Я заметила, что шпили на домике напоминают перевернутые сосульки.
      Внутри дома никого кроме нас не было. Плоский монитор висел на одной стене. Я взяла пульт управления, включила экран. На экране появилось лицо с длинными, седыми прядями волос.
      – Спироза, меня зовут Пларон. Я президент ассоциации нестандартных летательных аппаратов. Как тебе понравился полет в снежном экране?
      – Понравился, – еле разжимая губы, вымолвила я.
      – Отлично, в этом домике ты пробудешь до утра. Гномы, а точнее лилипуты из нашего отряда испытателей летательных средств уйдут по своим делам.
      Экран погас. Гномы ушли. Свет горел. Я осмотрела странный дом, но не нашла дверей и окон. Их не было. Пульт управления больше не включал экран. Тишина окружила меня со всех сторон. Я невольно легла на единственный диван и случайно нажала на кнопку пульта, лежащего на диване. Над головой появился круглый экран, он засветился, на нем появились знакомые снежинки. Когда снежинки исчезли с экрана, возникло лицо Осира.
      – Спироза, привет! Отдыхай, родная.
      – За что? – вымолвила я.
      – Думаешь, что я зазнался, потому, что ты меня хвалила? Нет, я в норме.
      – Зачем меня сюда привезли? – спросила я удрученно.
      – А ты с кем шла по липовой аллее? С Глербом. Пришлось вас разъединить таким образом.
      – И это вся моя вина? За это я ночь должна провести одна в лесу в странном дворце с сосульками на крыше?
      – Да, надо быть последовательной в своих отношениях.
      – Это – жестоко! – со слезами на глазах прокричала я.
      Экран на потолке погас, свет ламп уменьшился. Я оказалась в полумгле, но страха у меня не было. Я поняла, что нахожусь под контролем Осира, и просто уснула.
      Осир – молодой варлет с высшим техническим образованием, владеющий двумя иностранными языками, был специалистом в своей области. Его внешнему облику мог позавидовать любой Жигало: рост 180 сантиметров, глаза – изумрудные, волосы темные, нос – прямой, приятной формы. Мышцы на теле он поддерживал трехразовыми тренировками в неделю в тренажерном зале, с зеркальными стенами. Вес его был в пределах пятидесяти процентов от роста, то есть кил девяносто. Он любит таинственность, именно она окружала создателей новых летательных объектов.
      Молодой варлет работал в корпорации, состоящей из нескольких малых фирм, производящих самые разные части аппаратов. Новый облик летательного аппарата знали единицы, в том числе Осир. Запуск нового летающего объекта всегда окружен юмором с долей секретности. Осир был так хорош, что его использовали в частной телевизионной линии для обработки людей, случайно попавших в закрытую область.
      Летательные средства использовали в разных областях. Заказчики – они всегда заказчики и покрыты тайной вкладываемых денег. Учитывая, что через всемирную паутину можно скачать многие тайны, назначение секретных агентов со временем несколько притупилось, но около летательных аппаратов они непременно появлялись.
      Три агента ждали выхода в свет трехместного, трехмерного, трехгранного летательного аппарата, способного взлететь с любого балкона и подоконника.
      Поэтому агентами были три гнома или точнее лилипута, их малый рост позволял сделать небольшое устройство с крутым двигателем. Они садились в космолет, в виде бобслея, с тремя моторами, и вылетали с любого небоскреба. Крылья выдвигались с трех сторон, и космолет легко лавировал в потоках воздуха.
      Благодаря многогранности космолетов, Осир не бедствовал. Ему нравилась варлетка по имени Спироза, с красивой, яркой внешностью и строптивым характером. Она нравилась многим варлетам и через день получала от них различные предложения.
      Спироза была студенткой последнего курса технического института.
      Я проснулась от трехэтажного крика. На меня кричала особа в черном, меховом колпаке, и в черной шубе, в виде песочных часов. Я посмотрела на габаритную молодую даму и не могла сообразить: за что меня ругают? В следующей порции крика прозвучало имя – Глерб. Значит и тут виновата я. Крики и матерая ругань прекратились. Я встала на ноги и оказалась по ухо, кричащей особы, которая неожиданно тихо промолвила:
      – Спироза, я – варлетка Глерба. Да будет тебе это известно!
      – Глерб мне о тебе говорил.
      – О, так ты в курсе! Так зачем ты шла с Глербом? – нервно спросила Надрежда.
      – Совершенно случайно наши дороги совпали, и мы прошли метров пятьсот.
      – Да, но эти ваши пятьсот метров постоянно показывали на телеэкране и добавляли о неком новом летательном средстве! По всем каналам телевидения показывали твое исчезновение!
      – Но вы меня нашли? А я и дверей в этой избушке с сосульками найти не могла.
      – Еще бы я не знала этого дома! Пларон – мой дядя, – добавила Надрежда.
      – Это имя я слышала с экрана, расположенного на стене. Но я не знаю секретов этого дома.
      – Так, деточка! Чтобы больше я тебя рядом с Глербом не видела, иначе вновь попрошу отца использовать тебя в качестве подопытного кролика.
      – Нирфа, мы с Глербом…
      – Без 'мы'. Глерб, да будет тебе известно, мой Жигало.
      – Он что так низко пал? – удивилась я. – Ведь он был…
      – Ха – ха – ха! – Раскатисто рассмеялась особа в черных мехах. – Я его привела в божий вид. Он холен, красив, накачен, обеспечен!
      – Но откуда у молодой девушки такие деньги? – искренне удивилась я.
      – У меня есть корни, и весьма обеспеченные, это тебе понятно!?
      – Простите, я вспомнила. Ваш дядя…
      В это мгновение засветился боковой экран. Благообразный Пларон засмеялся и сказал:
      – Надрежда, оставь девушку в покое. Она не трогала Глерба, у нее есть Осир.
      Тут же на потолке засветился круглый экран, и показалось лицо Осира:
      – Девушки, не шумите. Все в порядке. Хотите, мы вас прокатим на новом летающем устройстве?
      – Осир, шел бы ты… – крепко выругалась красавица в черных мехах.
      – Разве девушки так ругаются? – удивилась я.
      – Ха-ха-ха! – рассмеялся седовласый Пларон. – Надрежда показывает свои знания во втором языке, и она еще не все сказала.
 

 
      Стены домика раздвинулись в обе стороны, и мы оказались среди заснеженных шатров елей. На поляну опустился конус с сидениями, расположенными по периметру.
      Странная кабина была закрыта прозрачным, защитным стеклом. Мы сели с разных сторон конуса. И летающий конус, медленно вращаясь вокруг своей оси, достаточно быстро стал подниматься вертикально вверх. Поляна с домиком из двух половинок осталась в лесной тишине.
      Летающий конус приземлился на городской площади с конусом праздничной ели.
      Откуда-то набежали репортеры, приехало телевидение. Я и Надрежда оказались в центре событий дня. Надрежда отвечала репортерам на очень правильном языке, она говорила красиво и без мата, чем очень меня позабавила. Я в очередной раз поняла, как важно владеть бисером слов. Вот ведь может Надрежда метать бисер перед репортерами! И я буду метать бисер слов перед Осиром, а куда деваться? Ни в домик с сосульками.
      Пларон – сухощавый, пожилой варлет, мог стоять на голове. Он хорошо владел телом, много занимался суставной гимнастикой, легко взбегал по ступенькам. Ему ничего не стоило облиться холодной водой, эту процедуру он проделывал ежедневно.
      Благодаря физическому совершенству своего организма, он оставался главой корпорации космолетов. Надрежда меньше всего следовала примеру дяди. Она любила теплые ванны с солью и пеной. С удовольствием поедала конфеты из вычурных коробок. Пила ликер, напоминающий кофе со сливками. Как она стала инженером, только Богу известно и ее отцу. Он приложил гигантские усилия, чтобы она окончила учебное заведение, он весь поседел от этой тягостной обязанности. Он тянул ее по жизни, сознавая, что это Сизифов труд. Видимо он был гением, а на Надрежде природа отдыхала, чего он не хотел и не мог осознать.
      Так получилось, что Осир из двух девушек выбрал одну – Спирозу. Была в ней та сила мышления, которая увлекала его своей таинственностью. А Надрежда была просто смазлива и энергична. Он не лез к варлеткам в душу, но оберегал по мере сил, и держал ту и другую в поле зрения. Он никогда не посещал казино, рестораны и бары, крайне редко бывал в театрах и на концертах. Его целеустремленность требовала от него полной отдачи.
      Седой Пларон с удовольствием бы женил Осира на Надрежде, но он понимал, что это нереально. Надрежда порядком могла бы ему надоесть в первый же день несдержанностью фраз. Она преуспевала в разговорной речи, а Осиру нужна была более молчаливая особа. С этой точки зрения его привлекала Спироза. Осир не был агентом, он ни за кем не следил, но был вынужден по просьбе старших по чину, вмешиваться в чужую жизнь в пределах телевидения фирмы. Он не носил с собой пистолетов, но знал приемы рукопашного боя, и мог уклониться от случайного удара.
      Тайными агентами и испытателями корпорации космолетов были признаны гномы или лилипуты. Пларон, однажды побывав на их концерте, и пришел к выводу, что уникальность маленьких людей плохо используется. Он отобрал десяток лилипутов, которых для всех выдавал за гномов: они носили колпаки на голове для большей убедительности. Для них были созданы курсы широкого профиля. Гномы, осознавая важность своего назначения, учились всерьез и с вдохновением. Для пущей важности их нарекли агентами, хотя два нуля перед их номером не указывали на их опасность для людей.
      И вот тут произошло странное, неожиданное: Надрежда молодая варлетка, влюбилась в одного гнома. Он был постоянным лидером среди своих гномов, его авторитет не подлежал проверке. Может, повлияло на нее то, что она к ним привыкла.
      Сочетание высоких и низких людей ее не шокировали. Гном всерьез их отношения не воспринимал, она была такой для него высокой! Он вел с ней светские беседы в благодарность ее отцу. А она все свободное время проводила в корпорации космолетов. Взгляды Надрежды и гнома при встречах теплели, голоса трепетали.
      Окружающие их встречи гномы, только улыбались.
      Флюиды от соперницы идут почти такие же, как от бывшего любимого варлета, с которым она меня развела, – подумала я, глядя на женщину, открывающую дверь.
      Любимого варлета – Осира, я видела минут пять назад, он поднимался по лестнице.
      Я ускорила шаги, зашла в комнату, и увидела, как соперница что-то взяла и покинула мою территорию. Мы встретились косо глазами и промолчали.
      Я села на свое место и затихла с отчаянной грустью в душе. Все прошло и ничего не вернуть. Была пара и соперница, стало три одиноких варлета, потому, что эта соперница перекинулась на другого варлету, Глерба, у которого есть варлетка, Надрежда, и она их снова только пытается развести. Я пошла и предупредила вторую жертву соперницы.
      Эта третья в нашей колоде дама повела себя непредсказуемо, Надрежда не стала обвинять общую соперницу, а с ног до головы, служебным тоном обругала своего мужика на глазах у меня. Финиш!
      Я была рада и не рада такому неожиданному исходу дела, но мне-то, что до этого, я теперь одна. Надрежда ворвалась в комнату и подошла быстрым шагом к Глербу, сегодня она к нему уже второй раз подходит, что значит, чувство соперницы летает рядом. Они работают в соседних комнатах, они только, что создали семью, разбив семью Глерба на запасные части, как за ним уже начала охоту новая дама.
      Она аппетитная для варлет варлетка, роста среднего, с лицом средним, со средними чертами лица, с телом, которое плотно сидит в любых джинсах. Она всегда ходит в коротких кофтах, чтобы варлеты могли насладиться ее пятой точкой во всех ракурсах. Она обладает таким потенциалом женских флюидов, что раздает их каждому встречному варлете.
      В старые времена была игра в садовника, все сидели на лавочке, а один варлет ходил вдоль сидящих, и делал вид, что что-то вкладывает в их сомкнутые ладони.
      Так и дама ходит и дарит свое внимание всем, но кому она вкладывает себя полностью, не всегда всем известно. С варлетками она себя ведет слегка истерически, в ее голосе появляется надрыв, она всегда готова обвинить во всех грехах другую женщину и перебросить на нее свои грехи.
      Впрочем, мне нет никого дела до Осира, ну глупый мужик, что с него возьмешь? И взять нечего. В баню пойти и лапти одеть что ли, хотя нечто похожим на лапти раньше мылись, и называлось мочалкой.
      Вот душу всю сегодня полдня выкручивает, а что надо сделать не понятно, у души нет слов, одни эмоции, и постоянно надо о чем-нибудь догадываться. Раньше можно было с Вирталием поговорить, и душа быстро вставала на место, а теперь мы оба держим марку безразличия.
      Фу ты ну ты, лапти гнуты! Это на меня надо лапти надеть, чтобы я сидела и молчала за жизнь, как я теперь молчу и варюсь в собственном соку, а я ведь не сайра! Но рыба по гороскопу, а у меня все мужики – лошади. И как это рыба может жить с лошадью? Может я обезьяна, а обезьяна на лошади может ездить. Вот уже ближе, значит надо найти водолея, чтобы подлил рыбке воду в бассейн. А кто же у нас водолей?
      Надо дать объявление: рыба ищет водолея. О Глербе думать не надо, да он и сам рыба. Интересно, рыба с рыбой может жить? В аквариуме. На столе Глерба звонит телерфон, а он ушел к Надрежде. Аквариум отпадает, да и разбиться может. Я взяла в руки карандаш и стала рисовать узоры на бумаге, или квадратики, а, что делать?
      Обед, идти одной в кафе не хочется, сиди там, как в семнадцати мгновениях весны, и чувствуй взгляды двух варлет, к которым я не безразлична. Нет, карандаш хороший собеседник, в кафе сидят Осир и некий Лев. Если Осира можно пропустить, то Льва можно и оставить для продолжения банкета женских проблем. Я достала визитку Льва, перечитала ее вдоль и поперек, нашла его координаты, прочитала его служебное досье, что ж, вполне приличный кандидат для сердечных проблем.
      В комнату важно вошла дама, она даже и не думала, что между ней и мной есть некий конфликт и сказала:
      – В кафе видела Льва, потрясающий варлета!
      И здесь успела, – подумала я и сжалась вся, неизвестно почему, но промолчала.
      Дама прошла по служебному помещению, подошла к окну:
      – Вон Лев идет к своей маршине, какой варлета!
      Восхищайся, – подумала я, и отложила в сторону карандаш, нажала на клавишу зависшего компьютера, а самой так хотелось подбежать к окну! Но я гордая, на мне воду возят, – Интересно, как на рыбе можно воду возить?
      Ладно, голод не тетка, кушать очень, – на этом мысли мои прервались, я достала деньги и пошла в кафе, тем более что Осир только, что вбежал в комнату, бросил нечто на стол Глерба, оглушительно вздохнул в мою душу, и выскочил, а это значит, что кафе свободно для меня. Я посмотрела на лифт, видимо он был где-то внизу, я пошла по лестнице вниз. Шла, шла я и дошла до этажа Льва, а он мне навстречу поднимается, видимо никуда он не уезжал, а просто к маршине своей ходил, если судить по доносу дамы.
      – Спироза, привет! Рад видеть!
      – Здравствуй! – я посмотрела на Льва, сердце мое оборвалось, только что ноги не подкосились, да ведь я рыба, а плавники не могут подкоситься.
      – Есть предложение, сегодня идем на одно мероприятие в ДК.
      А что от него еще ждать, – пронеслось в голове, но я ответила:
      – Не знаю.
      – Я говорю, что мы с тобой пойдем! Мне без тебя там будет скучно!
      – Позови с собой даму! – решила я сделать нападение соперницей.
      – Она не моего размера!
      Вот обрадовал! – промелькнула светлая мысль в моей голове:
      – Хорошо, идем.
      – Так бы сразу и сказала, я жду тебя после работы в маршине, не опаздывай, – сказал Лев и зашел на свой этаж.
      Я на крыльях радости спустилась еще на два этажа, прошла по длинным, мраморным коридорам и вместо кафе зашла в парикмахерскую, а из нее быстро не выйдешь. Я заглянула внутрь парикмахерской, спросила, возьмут ли меня сейчас, меня немного по – мариновали, как огурец, но взяли. Я плюхнулась в кресло, мне натянули плащ палатку, заставили встать и намочить волосы. Потом парикмахерша пристала с вопросами, как меня подстригать, но и эту проблему с некоторыми искорками раздражения в голосе мы решили, хотя виделись мы далеко не первый раз.
      Естественно пришлось мне идти в буфет и брать сухой паек в виде салатов в полиэтиленовых упаковках, тройного кофе и одной булочки. Я пришла на место, на мое счастье все сотрудники за стенкой что-то громко обсуждали, и я пришла незамеченной в опоздании. А они там все шумели и шумели, что мне дало возможность быстро поесть и настроиться на рабочий лад. Маленькое чувство вины, иногда сильно способствует служебному рвению. Время летело и быстро, и медленно в работе, когда часы подняли большую стрелку вверх, хотя этого на электронных часах не видно, я отключила компьютер, убрала любимые предметы со стола, достала сумку, оделась и вышла.
 

 
      Лев сидел в маршине, он открыл мне дверь. Я села на сиденье рядом с ним. Он мельком посмотрел на мою свежую можно сказать прическу, и рванул с места в карьер, то есть выехал на дорогу.
      – Спироза, а ты, что Осира бросила, или он тебя?
      – А это важно? Мы с ним расстались быстро и так тихо, что до сих пор странно.
      – Это я тебе помог.
      – Зачем?
      – Посмотри на меня, сколько лет я могу ходить мимо тебя и всеми фибрами ощущать твое присутствие? Что ты не знаешь, что я тебя можно сказать люблю.
      – Впервые слышу.
      – Себе не лги, да я тебя ощущаю физически через все этажи нашего здания.
      – Здорово, звучит красиво.
      – Это потому, что ты меня любишь.
      – Вот это вывод, – я отвернулась и посмотрела в окно на пруд, мимо которого мы проезжали, – а знаешь, Лев, вдруг так все и есть!
      Я вновь повернулась к нему, с сияющей улыбкой. Но он смотрел вперед, на дорогу.
      Рядом с ДК маршина остановилась, мы вышли на стоянке для маршин, прошли к серому зданию, походили по этажам, посмотрели на картины на стенах и прошли в кино – концертный зал. Зал впитывал в себя людей, точно губка воду, наконец, все уселись, и только тут я подумала, что даже не спросила, на кого мы пришли смотреть.
      На сцену вышел варлета в голубоватой рубашке, худой, нервный, интеллигентный.
      Зал потонул в аплодисментах! Я его узнала! Поэт – актер, иначе и не скажешь, я пяти строф на память на сцене не вспомню, а он! Он творил чудеса! Он читал наизусть целые поэмы! Он читал с таким упоением, с таким внутренним задором, выматывая из себя все! Это было чудо! Я чмокнула в щеку Льва, в знак благодарности, за доставленное удовольствие, величайшим поэтом века! Он блаженно улыбнулся.
      Выходя из зала, в фойе мы столкнулись с Глербом – Надреждой, и разошлись, слегка наклонив дружно головы.
      На следующий день, Надрежда с утра подошла ко мне:
      – Спироза, ты сменила партнера по жизни?
      – Нет, пока только по зрительному залу.
      – Вы неплохо смотритесь.
      – Спасибо, – и я отвела глаза к экрану компьютера, в общем, мне нечего было добавить к сказанному.
      Вчера Лев довез меня до дома, открыл дверцу маршины, на этом наше общение закончилось, словно ничего и не было. Я ушла домой, а он уехал. Дома ждал меня Осир.
      Счастье, когда есть соперница, скука, когда ее нет. Действительно, откуда взяться сопернице, если меня гложет одна мысль: заговорить с Осиром или нет?
      Постоянно побеждает – нет! Значит, и соперницы нет, кроме себя самой. Бороться с собой всегда бесполезно, всегда оказываешься победителем.
      Город покрыт чистым асфальтом, чтобы найти грязь, надо зайти на рынок, здесь грязь международная, которая еще и лужи находит. Я иду по сухим островкам рынка, пересекая его раз вдоль и раз поперек. На рынке есть магазинчики с умными поставщиками, приходиться иногда в них заходить. Осир вчера быстро ушел, послать некого, вот я сама, и хожу за необходимыми предметами, которые в обычной семье должен покупать варлета, – это электротовары или сантехника. В такие минуты я всегда про Осира вспоминаю, но, выйдя с рынка – забываю.
      Мне очень нравится магазин с люстрами, я его обошла по спирали, купила три светильника, а теперь заглянула в него за лампочками. Если честно, мне больше магазина, нравится один продавец. Ой, фигура танцора, лицо умное! Но не приставать ведь к варлете?
      На следующий раз я зашла в магазин и купила электрический чайник, вода из чайника лилась не только с носика, но и из щек. Кипяток водопадом выливался из чайника, но мне его не заменили, пришлось купить чайник металлический. Я заглянула в тихий магазин с люстрами, где шум стоял невыносимый. Два покупателя снимали с головы третьего люстру, упавшую с потолка. Потерпевший кричал.
      Варлетка с кассы и та к ним подбежала, в это время пара варлет, выносили из магазина, то, что дороже, пользуясь свободой передвижения. Непонятно, как могла люстра оборваться?
      Я подошла к группе и посмотрела на люстру, было ощущение, что люстру подстрелили, она и упала, как утка на охоте. Кассирша опомнилась и пошла на свое место.
      Прибежал со склада красивый продавец, оценил ситуацию. Извинился за упавшую люстру, а те трое еще кричать стали, что нужна компенсация. Продавец почесал в затылке и сказал, чтобы тихо выходили из магазина, пока он милицию не вызвал.
      Три мужика вышли на улицу и сообразили на троих, им было кем-то уже заплачено за концерт в магазине.
      – А кто стрелял? – спросила я у продавца?
      – Никто!
      – Почему люстра упала?
      – Вам, какое дело?
      – Я поняла, люстру мужику на голову одели и шум подняли.
      – У нас все люстры на потолке!
      – А, где они ее взяли?
      – Они несли люстру на кассу, я им сам ее дал!
      – Но у вас тут было воровство в чистом виде!
      – Шла бы ты куда подальше!
      – Не могу уйти, у меня лампочки перегорели, мне нужны лампочки, вон на ту люстру! – и я показала на потолок, но увидела в дыре на потолке, прямо над собой чье-то лицо.
      Я опустила голову и пошла из магазина.
      – Эй, варлетка, вы хотели лампочки купить! – услышала я себе в спину крик продавца.
      На улице она еще раз посмотрела на хилое строение огромного рыночного объекта и пошла в павильон меньшего размера, где люстры на потолок нельзя было повесить при всем желании продавцов, да их там и не было, но лампочки были, перламутровые лампочки.
      Любовное межсезонье, жалкое состояние накопления потребительской энергии.
      Ситуации еще та, и лень и некого любить. Лень в данном случае важнее любви, так не всегда бывает, но частенько. Его великолепный облик я уже замечаю рядом, я уже вижу его немое внимание, но мне еще не верится, еще не хочется тревожить ленивое, вальяжное состояние любовной невесомости. Это еще не кошмар, не наваждение, это еще нечто неосознанное.
      Он рядом. Он все ближе. Он касается моих пальцев. Он смотрит на меня. Он идет рядом со мной. Я его не замечаю, а лишь слегка отмечаю, что Осир не равнодушен ко мне. И тут я вижу внимание второго варлеты к своей особе, он выполняет все сказанные слова в его адрес, он помнит мои советы! Он не отгоняет меня! Глерб с радостью находится в моей ауре.
      Господи! Вот застоялась кобылка в стойле своего интереса! А это кто? Неужели еще и третий варлета по имени Вирталий засветился на моем горизонте? Это уже никуда не годиться! Что это варлет прорвало с их интересами в мой адрес? Неужели почуяли нетронутую особу? Похоже, очень похоже. Вот жизнь! Не знаешь, в какую сторону направить свои стопы. Думай – не думай, а три потенциальных молодых варлета – это ничто по сравнению с одним любимым.
      Я запнулась о собственные мысли. Я опустила глаза на ярко – зеленые босоножки. А, что если варлеты реагируют на зеленый свет? Да, я хорошо выгляжу в зеленом топике и юбке, размером в стандартную книжку. А что такого? Жара такая! Все и вынули свои тела из тряпок и обнажили их до социально разрешенного минимума. По фигуре обнажена каждая из девушек и женщин. Зрелище для парней и варлет – выбирай по вкусу! Ладно, сейчас не об этом, надо сосредоточиться на одном из трех. На ком? Вот вопрос дня. Зеленеть так, зеленеть! И я украсила ногти зелеными стразами. Круто! Я посмотрела на себя в зеркало, окинула небрежным взглядом с головы до ног, и призналась отражению, что я великолепно выгляжу.
      Вопрос: кто из трех, растаял в моем собственном зеркальном отражении?
      Вот, глупая! А кто из трех был вчера в зеленой одежде? Осир! Точно, надо его прозондировать. Я мечтательно посмотрела в зеленую даль листвы и нажала на телерфон с его номером.
      – Осир, это я Спироза, слушай, ты сегодня очень занят? Для меня ты свободный на всю жизнь? Жду, да сейчас.
      Он закрыл карманный, повернулся на одной ноге, подпрыгнул, достал люстру ногой, прошелся колесом. И остановился у зеркала. На него смотрели серые, веселые глаза, сияла счастливая улыбка. Он был счастлив! Спироза сама ему позвонила! Она его позвала! Какие ножки, какие волосы! И она его ждет! Он стер с лица улыбку, раскрыл дверцу шкафа. Вся одежда моментально стала старой. Вчера у него было все, а сегодня одеть нечего. В зеленом он был вчера, а сегодня, какого цвета надеть одежду? Ей он понравился в зеленом, а если он придет в белом, а ей не понравится?
      Серое, бежевое, черное…
      Дожил до тупика. В магазин идти поздно, обещал быть сегодня, сейчас, а в чем?
      Уголки губ опустились. Он взял в руки джинсы, белую футболку и стал серым, безликим. Достал кроссовки одни, вторые. Посмотрел на босоножки цвета песка.
      Тяжело вздохнул. И это он? Он, который ударом локтя открывает любую консервную банку? Посмотрел за окно. Солнце сияло, листва шевелилась. Он стоял. Его стальная маршина издала звуки тревоги. Он махнул рукой и выскочил за дверь, забыв об одежде, его звал автомобиль. Сел за руль. Смахнул зеленую пыль. Душно.
      Включил кондиционер. И мир поплыл перед его глазами…
      – Вот так-то лучше, – сказал варлета, сидевший на заднем сиденье, – отдохни, дорогой, а то он к Спирозе собрался. Не для тебя она, не для тебя.
      Осир уснул от приложенной к его лицу салфетки со снотворным, с откинутой назад головой. Незнакомец вышел из маршины, прошел метров тридцать, сел в маршину и поехал к Спирозе.
      – Спироза, – заговорил он с ней по телерфону, – так кого ты сегодня ждешь?
      – Тебя Глерб!
      Умница, – подумал Глерб, – быстро соображает, вот если бы не прослушал ее переговоры. Так ждала бы Осира, а сказал:
      – И это правильно, выходи, я скоро подъеду к твоему подъезду.
 

 
      Я еще раз посмотрела на себя в зеркало, мелькнула мысль об Осире и исчезла. Я посмотрела во двор сквозь полупрозрачную ткань, увидела высокий джип Глерба и вышла судьбе навстречу. Глерб посмотрел на Спирозу, открывающую дверь подъезда.
      В проеме появились ровные, длинные ноги в босоножках на тонкой, высокой танкетке, с зелеными ремешками. Миниатюрная юбка открывала и ноги и пуп. Сверху закрывал грудь маленький топ. Он покачал головой, как бы говоря: ну и ну, потом махнул головой сверху вниз, в знак приветствия и открыл ей дверцу маршины.
      – Привет, классно смотришься, волосы еще больше выросли, скоро будешь их вместо одежды носить.
      – Здравствуй, Глерб! Куда едем? Только недалеко, уж очень жарко.
      – У меня в маршине прохладно, не заметила?
      – Заметила, дует со всех сторон. Что это у тебя за охлаждение в жаркий день?
      – Стерео кондиционер. Новинка. А ты сегодня Осира ждала, оделась в зеленую одежду, как он вчера, видел я, как он около тебя крутился. Пропусти его! Слышишь, пока советую, а там видно будет.
      – Не пугай. Я одна. Ко мне претензий быть не может.
      – Не тебе судить. Ты – моя варлетка, а я не люблю страдать от ревности, так ты не давай мне повода!
      – А я этого не знала! Не помню, чтобы ты мне говорил о любви.
      – Это еще, что такое? Какая любовь? Ты – моя, и вся любовь.
      – Живем – то мы врозь. Я сама по себе, – сказала я и посмотрела в зеркало.
      – Не была, так будешь, ситуация исправима. Мне твой антураж подходит, мою новую маршину не портит. Прощаю тебе юбку, длиной в мою ладонь.
      – Ты ничего не перепутал? Ты же меня слушал, ты выполнял мои требования, а сейчас командуешь?!
      – Время подчинения прошло, теперь руковожу я. Ты – моя варлетка! – со смаком сказал Глерб.
      – Останови, проехали! – вскричала я.
      – Села в маршину, терпи меня, это святое правило вождения на дорогах. Я – за рулем!
      – Больше не сяду, – сказала я мрачно.
      – Я тебе покажу мое орлиное гнездо, и ты сменишь гнев на милость. Немного осталось.
      Я посмотрела в окно, за окном мелькали маршины. Дома. Крикнуть некому.
      Не поймут девушку из чужого джипа. Я закрыла ладонями голые колени.
      – Ты еще волосами их прикрой, – съязвил Глерб.
      – И прикрою, – я наклонила голову на колени, волосы закрыли ноги.
      Глерб взял руль в левую руку, а правой рукой сдавил мне шею:
      – Сядь нормально, держи спину ровно! – крикнул он стальным голосом.
      Я села ровно, лицо мое было непроницаемо. Мы оба замолчали.
      Джип остановился у нового высотного дома. Мы вошли в фойе подъезда, отличавшимся современным великолепием. Проехали на лифте до последнего этажа. Вышли на крышу.
      Как оказалось, его орлиное гнездо было то, что надо. Хитроумное заграждение по периметру надежно охраняло покой. В орлином гнезде сверкала вода, по периметру можно было сидеть.
      Я сняла обувь, макнула пальцами воду.
      – Можно купаться, никто не увидит тебя, – сказал спокойно Глерб.
      Солнце грело на крыше сильнее, чем на земле. Я сбросила зеленую одежду, и вошла в орлиный бассейн. Десять метров в диаметре таков был бассейн на крыше.
      Мне уже не хотелось выяснять отношения, слишком круто было в орлином водоеме.
      Я спокойно плавала в бассейне – Одежду сними, – услышала я сквозь нирвану своего состояния.
      Я подплыла к бортику, сбросила с себя две полоски и продолжила купанье. Во мне не было возмущения, во мне было странное умиротворение. Глерб сбросил одежду и поплыл от меня в противоположную сторону. Он плавал без одежды и ко мне не приближался. Во мне появился азарт, и я поплыла к нему навстречу, я прильнула к нему всем телом, по мне прошла конвульсия элементарного женского желания. Он оттолкнул меня.
      Я не обиделась, а стала подпрыгивать в воде, грудь сотрясала воздух и погружалась в воду. Он отвернулся. Я подплыла сзади, обхватила его тело. Он резко повернул лицо. Улыбка Глерба поразила, она была не открытая, а омерзительная, он был страшен! Это был не Глерб! Промелькнула мысль, что это оборотень в облике Глерба! Я быстро поплыла к одежде. Но над одеждой стоял варлета со свирепым выражением лица. Я не испугалась, не закричала, а вышла и села на бортик бассейна. Мокрые волосы прилипли к телу. Зубы стучали то ли от холода, то ли от страха.
      Глерб и его приятель на моих глазах превратились в двух буйволов. Я потеряла сознание. Я очнулась в кромешной темноте под звездным небом на дне пустого бассейна, на надувном матрасе, никого рядом не было. На мне одежды не было, на груди в золотом обрамлении одиноко светил желтый сапфир, вбирая в себя образ луны. Я дрожала от холода, но была абсолютно спокойна. Я обошла пустой бассейн, в Надрежде найти полотенце или одежду, меня знобило. Я подошла к ограждению.
      Внизу сиял огнями город, надо мной сияли звезды, я сверкала наготой. Я обошла место своего заточения, пытаясь, найди вход или выход, но ничего не нашла.
      Голая баба в клетке на крыше, – подумала я без эмоций.
      – Спироза!!! – услышала я истошный крик Осира.
      – Осир, я на крыше! – крикнула я в ответ.
      – Я спасу тебя!
      – Быстрее!
      Наши голоса звучали в тишине ночи оглушительно громко.
      Осир позвонил в МЧС. Спасатели не заставили себя ждать, вертолет снял голую женщину с крыши.
      Меня завернули в простыню, и только тут я разрыдалась.
      – Не реви, Спироза. Тебя Глерб посадил в клетку, а меня усыпил в моей же маршине, вот я и поехал искать тебя к его дому.
      Я подняла глаза и увидела глаза третьего варлеты, Вирталия, это он протянул мне спасательную простыню. Глерб не изверг, но что-то садистское ему присуще.
      Ревность и неуважение он наказывал. Зачем ему это нужно? Знать бы зачем. Ему очень понравилась Спироза, он перед ней первое время пресмыкался, до такой степени ему хотелось к ней приблизиться.
      А потом захотелось взять реванш за вынужденное унижение. Такой он варлет. А варлет ли он? Внешне он варлет, но лишенный обаяния. В нем жила физическая аномалия. Он хотел, он вызывал желание варлетки и после этого совершал подлость очищения и мщения.
      А если он не бык, а буйвол? Да, да он буйвол, с холкой и без чистого секса. А эта Спироза спутала все его карты. В нем проснулось желание, но он сбежал от нее с оскалом на зубах. Он спустил воду из бассейна, положил ее на надувной матрац и ушел вместе с таким же буйволом как он. Вдвоем им легче тащить тяжесть жизни.
      Его друг неплохо готовит, он убирает в новой квартире, которую они купили на двоих. Этот бассейн – идея его друга. У них хороший бизнес, баб они не содержат и деньги у них всегда есть.
      Эх, эта Спироза! Она всколыхнула не только Глерба, но и его друга. Друг глаз не мог оторвать от спящей варлетки. Но они бессильные мужики, мышцы у них есть и шеи, как у буйволов. Но это уже их тайна. Им стыдно, но иначе они не могли. Им не дано любить женщин! С некоторых пор.
      Осир догадывался о настоящей жизни Глерба и его друга. Спироза вклинилась в жизнь фирмы одним взмахом длинных ресниц. Она притащилась поступать на работу, пришла усталая, выжитая прежней жизнью. Ее взяли. Она окрепла, приобрела лоск и одежду, стала красавицей.
      Глерб друг Осира. Именно так, а не наоборот. И ему она понравилась. У них реальная фирма, с малым числом женщин. Но Спирозу поначалу никто варлеткой не считал, так подросток без тела и волос. Она сбежала от прежней любви, она решила стать некрасивой и непривлекательной. Она исхудала. Стала неказистой. Грудь усохла от неуважения хозяйки. Она стала мальчишкой, лишь бы никому из варлет не нравиться. Она боялась любви. Но на новом месте жизнь была сытой и размеренной, обед оплачивала фирма. Спироза отъелась, волосы отросли, грудь восстановилась.
      Она вновь стала собой. А вот как только она стала женственной, варлеты тут же стали мужественными.
      Вирталий видел, как Глерб выходил из маршины Осира, и тут же пошел выручать друга. Потом они проследили за Глербом и выяснили, куда он увез Спирозу. Вызвали МЧС для подкрепления и поехали за ней. Я в течение некоторого времени оказалась без одежды, но чувство стыда было забито стрессом. В результате через день, который был выходным, я вышла на работу. Варлеты вели себя корректно, словно не они были ее рентгеном. Но я вбила себе в голову, что Глерб и его друг – буйволы, так мне было легче переживать, то, что они со мною сделали. Я понимала, что настоящие буйволы на последнем этаже высотки жить не могут, но продвинутые – могут. Это меня утешило.
      Я была недалека от истины. Глерб и его друг заходили в свою квартиру людьми и превращались в буйволов, настоящих животных. Одна комната была предназначена для их человеческого образа, а вторая – для животного. Почему с ними происходили превращения, они не знали, но старались вести себя нормально и осторожно.
      Бассейн они использовали для выгула, набрасывали туда сена – соломы, а иногда наливали воду. Они видели, что Спироза спала, и исчезли из ее поля зрения почти во время, уже на выходе с крыши, они превратились в животных.
      Сквозь сон я их видела, но дурман не давал мне открыть глаза. У меня появилась мысль еще раз побывать у них на крыше, и запечатлеть их в образе буйволов. Что ни говори, но Глерб запал мне в душу.
      Небо покрылось серой пеленой, солнце исчезло, словно его и не было. Я надела одежду, закрывающую все тонкости моей фигуры. Светлый брючный костюм из ткани типа плащевой сексуальностью не отличался. Я отгородилась от всех мужских взглядов непроницаемым видом и отрешенным взглядом. Они не возражали. На столе у меня стояли пионы в вазе. В воду я добавила сахарный песок, и первый бутон распустился на глазах. Тогда я сменила воду, и два других бутона медленно распускались, а первый уже завял. Сахара переел один пион и за сутки распустился и завял. Два пиона еще радовали рваными лепестками.
      Глерб, Осир, Вирталий. Кто из них первый пион? Глерб? Он завял для отношений? Я посмотрела еще раз на пионы и вышла из комнаты на стрежень. Навстречу мне шли варлеты, и это было нормально. Я вышла на улицу, спустилась к набережной.
      Волны речные были на месте. Я подошла к чугунной решетке, локти сами легли на перила, и стала смотреть за жизнью на воде. У самого берега плавали зеленые утки, какие – то речные утюги бороздили речную гладь, и речные волны били в старый гранит.
      – Ты, что тут делаешь?
      Услышала я голос Осира.
      – Смотрю на волны в обеденный перерыв, имею право на маленькое удовольствие, – ответила она, не глядя на него.
      – Есть дело и весьма занимательное. Помнишь, ты говорила, что Глерб и его друг – буйволы? Я за ними проследил, хоть это было нелегко сделать. Сама знаешь, их высотка самая высокая. Представляешь, они превращаются в буйволов, а точнее в кентавров только у себя на последнем этаже. Почему? Я не знаю, ответа нет, ладно бы в лесу, а то на высоте весьма приличной. Если бы не ночная тишина я твой голос бы и не услышал.
      – К чему ты клонишь?
      – Заинтересовал? А мне-то как интересно! Они ведут себя адекватно. Так вот, я купил сильный бинокль, нашел невдалеке высотку соизмеримую с их зданием, и вышел на крышу, обычную крышу без людского вторжения. Залез на надстройку для лифта и стал наблюдать за крышей.
      – И долго наблюдал?
      – Сколько надо, день был выходной. Точно, они вышли оба на крышу в нормальном виде, и вдруг их стало выгибать, и они на моих глазах превратились в кентавров!
      Круто!
      – Осир, почему тебя это волнует?
      – Так, ты чего не понимаешь? Это сенсация!
      – Кому сенсация, а кому и горе.
      – Подожди меня обвинять, они ездили на остров Крит, чего они там забыли, не знаю, но видимо подцепили нечто древнее.
      – Умен, однако! Ездили туда многие…
      – Им кто-то привил вирус кентавра! А антивирус им не известен. Но они вероятнее всего находятся под наблюдением. Вспомни, за какие такие дела им дали эту квартиру? Не знаешь? Деньги за нее они не платили, это я точно знаю.
      – Осир, ты чего ввязываешься в это дело? Раз дали квартиру, то варлеты не маленькие замешаны, не подходил бы ты к ним. Заметят – заметут.
      – Не пугай, пуганный. Честное слово забавно. Кто сказал бы – не поверил.
      По реке проплыл речной трамвай.
      – Мне пора на работу, – сказала я и пошла прочь от набережной, не оглядываясь на Осира.
      Он ведь подошел ко мне со спины, так за спиной и остался. Я шла, шла…
      А он?
      Осира загарпунили с речного трамвайчика. Тихо. Он и не пикнул. Он взмыл над чугунными перилами и по воде потащился на гарпуне. Его вытащили на борт.
      – Осир, ты чего такой любознательный? – спросил его Глерб.
      Осир отфыркался от воды и посмотрел вытаращенными глазами.
      – Отвечай!! – крикнул Глерб.
      – А, что нельзя? – ответил вопросом на вопрос испуганный Осир.
      – Успел Спирозе рассказать о том, что видел на крыше?
      – Она на вашей крыше сама была и все видела.
      – И, что она видела?
      – Бассейн с водой и без воды.
      – И это все, что она видела?
      – Вас видела.
      – В каком виде она нас видела?
      – Знамо дело, в каком? В плавках для купанья в этом бассейне.
      – Ты, что видел в бинокль на нашей крыше!?
      – Смотрел на небо, очень оно было звездное, а на вашу крышу я не смотрел.
      – Если и врешь, то понял, что от тебя требуется.
      Осир глазом не успел моргнуть, как его, как наживку на удочке, вернули к чугунным перилам набережной. И как они его не убили? Он покачнулся, осмотрелся.
      Ни одного прохожего, да и кораблик уплыл. Никого. Ничего. И страх в душе.
      Я посмотрела на пионы и отчетливо заметила, что второй пион резко увял.
      Мне стало скучно и грустно. Карманный телерфон замурлыкал новую мелодию.
      – Спироза, это я, Вирталий, у тебя все нормально? Не могу до Осира дозвониться.
      – Я его сегодня видела, он был в норме.
      – Утешила. Пойдем на ночную дискотеку? Посидим, потанцуем.
      – Идем, сам за мной заедешь, или каждый сам по себе поедет?
      – Если не возражаешь, то я подъеду к твоему дому минут через пятнадцать.
      – Буду готова.
      Осир прослушал их разговор, подвигал от бессилия губами, потом решительно вышел из дома в направление к маршине. Сел. Поехал. Достал костюм космолета. Надел его перед домом Спирозы, и выплыл из маршины серым облачком.
 

 
      Вирталий подъехал к подъезду Спирозы, открыл дверцу маршины и не заметил, что в нее влетело серое облако, а уж потом села Спироза. Осир притаился на заднем сиденье. Он хотел лично послушать диалог Спирозы и Глерба. Удивительно, но о буйволах они не говорили, болтали всякую ерунду. Осир успокоился и уснул в маршине.
      Я и Вирталий ушли на ночную дискотеку. Мы сели за столик, заказали по бокалу легкого вина. Музыка не дала им выпить напиток, они пошли танцевать. Цветомузыка давила на них своей энергетикой. К бокалам с вином подошел Глерб с темно-синим сапфиром на пальце, он провел над ними рукой, блеснув кольцом, и вышел из света и треска цветомузыки. Осира черти принесли на дискотеку, он видел взмах руки Глерба над бокалами Спирозы и Вирталия, он быстро направился к бокалам, взял их по одному каждой рукой. От резкого движения в бокалах произошла непонятная реакция, и из них вырвалось пламя. Народ тут же повернулся к Осиру, чтобы посмотреть продолжение шоу.
      Музыка сменилась, я и Вирталий подошли к Осиру.
      – Осир, ты выпил наше вино? – спросила я.
      – Вероятно. Думаю, нам надо уйти из этого здания. Не возражайте и не спрашивайте.
      Мы вышли на улицу.
      Молния просвечивала сквозь шторы. Дождь шел за окном. Я успела добежать домой под черным небом до дождя и грозы. Погода – закачаешься. Вирталий уехал с Осиром.
      Я одна и гроза за окном. И варлеты за грозой.
      Я заметила огонь в фужерах в руках Осира и непонятное облако в маршине, достаточно мягкое. Я подумала, что это подушка. Спрашивать не стала, не хотела глупой показаться. С меня и буйволов на крыше достаточно. Думать о непонятных явлениях в жизни мне не хотелось, и в буйволов я не верила. Я решила, что мне все показалось, чтобы не видел Осир в бинокль. Может у них такой театр. Я еще раз посмотрела на сверкание молнии и решительно включила телевизор. Надо отвлечься от реальности. Я посмотрела на себя в зеркало: высокая, но не очень; худая, но не скелет. Да. Можно добавить: одна, но с друзьями и без единой подруги. А на экране белый терплоход и богатая публика. А я богатая или бедная?
      Мне все равно, пока все равно. Я упала на пол… В распахнутое порывом ветра окно влетело облако и зависло. Снизу мне было видно лицо облака, это был Осир собственной персоной. Он опустился на меня и нежно поцеловал. Я судорожно пыталась его сбросить с себя, но это мне было не под силу. Зато он поднял меня и положил на постель, улыбнулся и спросил:
      – Спироза, летать хочешь? Это просто.
      – Осир, я узнала тебя в маршине в этом маскараде, но промолчала.
      – Молодец, я могу у тебя остаться?
      – А надо? Зачем я тебе нужна? – спросила я, закрываясь одеялом.
      – Гроза, дождь.
      – Так ты облако, твоя погода.
      – Не совсем моя погода, мне нужна сухая, облачная погода. Летательные свойства у космолета при большой влажности ухудшаются.
      – А как ты летаешь?
      – Если бы я знал, как этот костюм летает, я бы был гением, а я исполнитель, летчик низкой облачности. Могу сказать, что вес костюма космолета с минусовым весом, что это такое я не знаю, но я легко летаю над землей. Хочешь со мной летать?
      – Если это просто, то можно попробовать.
      – Завтра, – сказал он и уснул в своем костюме.
      Я попыталась потрогать костюм космолета, но он на моих глазах снялся со спящего Осира, и струйкой исчез в его кармане. Я уснула.
      Утром мы проснулись одновременно.
      – Не пойму, почему я везде засыпаю в последнее время, – проговорил Осир, – где сяду, лягу там и сплю.
      – Устал от двойной жизни, вот и спишь. А я поняла, зачем вам нужна крыша: это запасной аэродром космолетов.
      – И это верный ответ. А то… – и он не договорив, замолчал.
      – Глерб, а где твой летательный костюм? Я видела, как он исчез в твоем кармане.
      – Это одноразовая модель, я ее испытывал. Есть многоразовые варианты космолетов, но они громоздкие, и облако в них получается значительное.
      – Зачем это надо?
      – Для того чтобы было.
      – То есть сейчас ты пойдешь пешком? Тебя подвезти?
      – Спироза, оставь меня у себя, дай побыть одному, я не хочу быть летающим кентавром.
      – Все-таки кентавры, а я подумала, что вы буйволы. А ты уверен, что ты не превратишься в кентавра в моей квартире?
      – Я ни в чем не уверен, но в грозу я едва успел влететь в твое окно, ладно, что оно было прикрыто, но не закрыто. Удивительно, но я этой ночью не превращался, ни в кого или проспал.
      – А твой костюм облака на это не влияет? Гремучая смесь: кентавр в облаке.
      – Фу, это еще не предел превращений. Кентавр хорошо бегает по лесу, при необходимости может взлететь и пролететь десяток другой километров в костюме космолета. Я лесной разведчик.
      – А, что в городе делаешь?
      – С тобой работаю. Мне нужна напарница, твой вес мне подходит, на тебе хорошо будет сидеть костюм космолета. Твой скелет – отличный каркас для костюма одноразового облака.
      – Но я не кентавр!
      – Уже! Я сделал тебе прививку, зря я, что ли к тебе залетел?
      – Поясни, кем я буду после действия прививки?
      – Чего тебе не понятно? Идем с тобой в разведку. В средней полосе округа ты будешь лосем кентавром. В северной части – оленем кентавром, в степи – лошадь кентавр или просто кентавр. Это уж как нужно будет для дела, тем и будешь.
      – А у меня спросил?
      – На крыше с тебя сняли все мерки и для тебя лично готов комплект одноразовых костюмов космолетов. Тебе осталось выполнять со мной задания особой важности.
      – В век маршин я буду бегать на своих двоих, прости, на своих четырех ногах. А руки будут передними ногами? Зачем!!!?
      – Успокойся! Тебя ждет нетривиальная жизнь. Кстати, тебе причитаются маски соответствующих животных. Насчет охотников: маска не даст пробить тебе голову, а в районе сердца тебя будет окружать пуленепробиваемый электронный жилет. Все поняла?
      – Почти. В чем смысл разведки?
      – Деловой вопрос. Нам надо найти след пришельцев. Они прошли по земле, они прибыли на землю в конусной капсуле, которая вонзилась в землю. Ее нашли, живых существ в ней не обнаружили. Эти пришельцы к себе технику не подпускают, видимо у них есть определенный вид радара. Нам надо определить кто они и что они. Есть вероятность, что они к нам попали через межзвездный портал с планеты Макро. Наши туда летали. Мирные жители Макро их неплохо встретили. Но Макро не без воинствующих жителей. Если к нам прилетели мирные жители Макро – это одно, а если нет? Надо выяснить: кто к нам прилетел в конусной капсуле неземного производства через космический портал с выходом в Славных горах. Но это не мои вопросы.
      Я работала в мужском гареме, в такой обстановке можно работать, но нельзя вычурно одеваться и разговаривать, и совсем нельзя видеть в упор тех, с кем работаешь. Техническая лаборатория место для варлет и редких женщин, средней женственности. Здесь работают, создают новую аппаратуру, здесь мало курят и редко пьют. Моя задача выполнять все поставленные технические задачи, и не озадачивать варлет любовью и чувствами. Осира я помнила всегда рядом со спортивной площадкой, я однажды загляделась на его ноги. Икры его ног меня просто покорили, они так сексуально смотрелись, что я сама к нему тянулась.
      Потом я его рассмотрела полностью, и в целом он мне был всегда симпатичен.
      Отношения у нас развивались по типу свободных людей, то есть он жил у себя дома, я жила у себя. До замужества дело не доходило, этот вопрос Осир усердно тормозил.
      Я заикнулась пару раз и замолчала. Кем он работал, я так и не выяснила, но за меня он мог при случае заплатить. Деньгами он не сорил, но и не жадничал. Мы ладили по этому вопросу полностью. Технических вопросов мне хватало на работе, поэтому с Осиром последнее время я разговаривала, о чем придется, а он поддерживал, не сильно углубляясь в любую тему. Стоп. Время обеда, варлеты встали и разошлись кто куда. Идти в столовую или в кафе мне не хотелось. Из дома я взяла фрукты – овощи. Я достала новую кружку, посмотрела в тумбочку – чая не было. Пить кофе в обед не хотелось.
      Я вспомнила, что когда эту кружку покупала, мне подсунули пакет с фруктовым чаем.
      Я засунула руку в стол, достала черный, глянцевый пакетик, насыпала в заварочную часть кружки завитки чая. Я думала, что сейчас в кружке появятся кусочки фруктов.
      Но вместо плода в заварке оказались милые листики неизвестного растения. Однако напиток получился весьма милым. Закончив обед, я приступила к делам, их все не переделать, варлеты постоянно что-то придумывают, и мне с ними работы хватает.
      Вечером ко мне домой пришел Осир. Я услышала его голос, он разговаривал с матерью. Пройдя сквозь тещу, он предстал в новом наряде. Он был хорош своим внешним обликом. Я посмотрела на себя, и сразу поняла, что сегодня он красивее меня.
      – Спироза, – сказал он и замолк, уставившись в экран телевизора. На экране в черной рамке показывали лицо варлета, которого он пугал в маске серийного производства. Он сжал зубы.
      – Осир, что ты хотел сказать?
      Он еще немного помолчал, послушал диктора, о том, что там говорят о смерти этого варлета.
      – Предлагаю слетать туристами на острова, а можно и космическими туристами стать.
      – Шутка? Где у тебя миллионы лежат, ты их в засушенном виде хранишь, как фруктовый чай?
      – Нет, все значительно круче. Если лететь на острова, то у меня есть наличные, а если лететь на Луну, на недельку, то кое-что надо продать.
      – Ты захотел стать известным варлетом, но какой ценой? – спросила я, не принимая его слова всерьез.
      – Ценой юмора, – ответил Осир со странным выражением лица, трогая пальцами сумку у себя на поясе.
      – Все свое ношу с собой? – спросила я, махнув в сторону его сумки.
      – Нет, здесь наличные, для полета на острова или куда захочешь поехать в пределах Земли, а если ты согласишься поехать в качестве гостя на Лунную космическую станцию, то и деньги будут другие.
      – Я тебя поняла, в парке открыли аттракционы. Пойдем в парк, там покатаемся, и заодно посмотрим, на что мы годимся, – серьезно сказала я, принимая за шутку все его слова.
      – Ладно, пойдем на американские горки, ты только скажи, у тебя в доме не появились головки шурупов, которые ни Богу свечка, ни черту кочерга? Просто ввинченные шурупы?
      – У тебя вечер загадок! Я дома – варлетка, и все мужское вплоть до шурупов, мне чуждо.
      – Звучит хорошо, тем не менее, я пройду по твоей квартире, а ты мать свою отвлеки.
      Осир пристальным взглядом просмотрел все головки Винтов и ничего не обнаружил, он давно понял, что его спутали с Глербом. Его внимание привлек новый шкаф, с боку у него виднелись коричневые, пластмассовые заглушки, на одном шурупе заглушки не было. Он приблизил рот к головке шурупа и сказал:
      – Привет, Огарок, ты зачем клиента пришил?
      Огарок посмотрел на панель, услышав звуковой сигнал, увидел мигающий светодиод, включил трансляцию из дома Спирозы, но больше одной фразы так и не услышал.
      Хлыст и Огарок переглянулись, их невыразительные глаза мыслей вслух не выражали.
      – Осир сообразительный мужик, – проговорил Огарок, коренастый мужичок со скошенной головой, – он умный, нас не продаст.
      – Зато он продаст, то, что украл у клиента, ты, что не понял, что это он стащил пояс с товаром? А клиент после его маски, посмотрел, что и пояс исчез и дал дуба.
      – Хлыст, ты думаешь, что это Осир стащил товар?
      – Нет, его собаки украли, – издевательски протянул Хлыст, варлет сухощавый, можно сказать худой, несколько сутулый, с редкими, светлыми волосами на голове, но без сплошной лысины.
      – Похоже, что ты прав, – скрипнул зубами Огарок, мы с тобой ждали Осира в маршине, мы клиента в глаза не видели, по ТВ сказали, что клиент умер своей смертью, мол, жил один, сердечный приступ и помочь было некому.
      – Мы, что теперь его пугать будем? Ему надо было пугнуть клиента, чтобы тот товар отдал, а Осир и пугнул, и товар взял. И клиент Богу душу отдал. Мы что зря ему деньги отдали? – заволновался Хлыст.
      – Мы свою задачу выполнили, остальное – не наше дело. Хлыст, а что за товар-то мы упустили?
      – Огарок, я так понял, что пропало вещество, которое из собак делает людей. Если собака съест это вещество, в ней меняется набор хромосом и собака становится варлетом, недалеким, но все же.
      – Собак и среди людей достаточно, еще их из собак делать. Хлыст, скажи, что пошутил.
      – Нет, я не шутил, это вещество такое дорогое, что мало не покажется, если его продать. Вот если оно сейчас у Осира, то он богатейший из людей и может слетать на Луну.
      – Так, давай кинем его, и станем богатыми, – сказал Огарок.
      – Оно мне надо? – пробубнил Хлыст. – Это команду готовят для Луны, собаки людьми не станут, но их сделают немного умнее, натаскают и пошлют к лунным существам в гости, слышал ты про лунных существ?
      – Ты за кого меня считаешь? Видел я этот лунный колпак по ТВ, понятное дело лунные существа маленькие, вот и нужны разведчики типа собак, но умнее собак.
      Слушай, Хлыст, а если я съем эту бурду, то стану умным? Нобелевскую премию мне дадут?
      – Огарок, а тебе, дадут премию в области наукоемких краж?
      Сижу, работаю, вдруг влетает Глерб и кричит:
      – Пропала сыворотка, пропала!
      – Сыр, что ли у тебя ворона свистнула? – спросила я с наивной улыбкой.
      – Какой сыр!? Кому теперь нужна наша работа, если сыворотка пропала из контейнера!
      – Глерб, чего ты кричишь? Все будет нормально. Работу сделаем, заказ лунный, не пропадет, – сказал Вирталий, хлопнув Глерба по плечу.
      – Забыл, с кем имею дело, прости, Вирталий. Я поясню свой крик души. Дело в том, что сыворотка для собак, для того чтобы они стали достаточно умными и ходили бы по катакомбам Луны, и сообщали бы информацию о лунных существах, пропала.
      – Глерб, а сыворотка была спрятана в контейнере, а контейнер был выполнен под пояс?
      – Спироза! Точно! Ты откуда это знаешь?
      – Вчера видела такой контейнер на одном варлете, а он все хвалился, что в нем денег столько, что хватит на Луну слетать.
      – Кто он? – спросил Глерб, округляя и без того большие глаза.
      – А, что ему будет?
      – По головке погладят, а не скажешь, кто он, тебя погладят, чем надо.
      – Я пошутила.
      – Это не шутка, а преступление межзвездного значения. Пропала возможность подготовки космических экипажей космолетов для особо сложных полетов. Кто-то украл весь наработанный материал, ничего не осталось, кроме огромных химических формул, но от них до вещества, как от Земли до Луны.
      – Глерб, ты красивый спору нет, а что мне будет, если я найду это вещество?
      – Если честно, то не знаю.
      – Получается надо найти вещество и подбросить его тебе на усыновление, да?
      – Да, Спироза, да. Когда принесешь контейнер?
      – Завтра.
      – Это не ответ, я тебя отвезу туда, куда скажешь. За ним поедем и сейчас.
      – Знать бы, где он сейчас. Понимаешь, я не знаю, где находятся ноги варлета, который на своем поясе носит это вещество, межзвездной стоимости.
      Глерб посмотрел на меня и решил, что я пошутила, а он не шутил.
      Вирталий подошел и спросил:
      – Спироза, иномарку хочешь?
      – А что так теперь конфеты называются? – спросила я шутливо.
      – Спироза, я слышал, ты знаешь, где сыворотка. Хочешь, я тебе скажу, у кого ты ее видела? У Осира, скорее всего он предлагал тебе полететь на острова.
      – Ты откуда знаешь?
      – Ты, где работаешь? Я больше скажу, Осир попытался улететь с секретной сумкой, но его остановили, когда он проходил турникет в аэропорту.
      – А чего ты все это не сказал ему?
      – Он обойдется без информации, пусть сам ее добывает, а мы посмотрим.
      – Так, а за какие подвиги предлагаешь иномарку, если уже нашли сыворотку?
      – За новую разработку, Луна – Луной, но на земле дорог много, надо разработать прибор для определения неровности дорог, при перемещении определенных грузов.
      – Вирталий, теперь мне понятно, датчик блокировки замкнулся, когда Осир проходил через турникет в аэропорту!
      – Умница, но обойдешься без иномарки.
 

 
      Дома Моська радостно меня встретил, покрутился вокруг ног. Сел. Его уши встали торчком. Умная мордочка слегка наклонилась и застыла с преданным выражением глаз.
      – Спироза, звонила соседка, спрашивала, не знаешь ли ты, где Надрежда, – сказала мама.
      – Пусть позвонит Глербу, у нее есть красивый приятель.
      – Она ему звонила, он ответил, что три дня ее не видел.
      – Мама, она осваивает новую иномарку, заехала куда-нибудь.
      – Ее карманный телерфон не отвечает.
      Я внимательно посмотрела на мать, нажала на имя Осир в своем телерфоне, в ответ услышала его голос:
      – Спироза, в чем дело?
      – Осир ты на свободе?
      – А я и был на свободе.
      – Тебя задержали в аэропорту.
      – Я сбросил сумку с себя, и выбежал из зданья аэропорта, пока они не поняли, что к чему; остановил маршину, еду в ней за рулем. Рядом со мной сидит Надрежда.
      – Она жива?
      – Она в норме…
      Связь прервалась.
      – Мама, она едет с Осиром.
      – У вас произошла рокировка?
      – Не знаю, – ответила я маршинально, я на самом деле была в шоке от новостей последних дней.
      – Осир, кто звонил? – спросила Надрежда, повернув голову к варлету за рулем.
      – Спироза все уже знает и со всех сторон, – ответил он, останавливая маршину у обочины дороги.
      – Отвези меня домой, – грустно попросила Надрежда.
      – Да ты посмотри на поле с пшеницей! Нам повезло, космолет прямо по курсу!
      Спироза была бы счастлива, увидеть такое зрелище!
      – А мне оно зачем?
      – Тогда сиди в маршине, а я пойду, посмотрю, что там происходит! Вот повезло стать очевидцем написания кругов на пшеничном поле! – воскликнул Осир, вышел из маршины и пошел в пшеничное поле.
      Надрежда пересела за руль и поехала в сторону города. Осир не оглянулся, его пленило облако над полем, он крупным шагом шел навстречу неизвестности. Он видел, как из облака вышли столбы, опустились к колосьям, прочертили вензеля, потом они поднялись в облако, и оно поплыло дальше. Он попытался позвонить Надрежде, но его карманный телерфон хранил молчание, он вышел на шоссе – оно было пустынно.
      Облако – исчезло.
      Неожиданно Осир почувствовал, что он отрывается от земли и плавно поднимается, удерживаемый невидимой силой. Он поднял голову, над ним висело густое облако, и тут он заметил, что его держит это самое облако. Он сделал попытку вырваться и упасть на землю, но сила невидимых рук в облачных перчатках была намного сильнее.
      Земля уходила от него, но его ноги не болтались над пропастью пустоты, а мягко погружались в облачную, упругую массу. Он уже чувствовал это облако, почти невидимое, но такое реальное! Он посмотрел вниз и увидел вензеля на пшеничном поле, мгновенье и это зрелище исчезло. На некоторое время Осир потерял видимость, и очнулся внутри просторной кабины в кресле из белого тумана. Он стал оглядывать странную кабину неизвестного летательного аппарата.
      – Осир, ты нам нравишься! – раздался скрипучий голос с потолка, мы возьмем тебя в качестве производителя.
      – Вы – это кто?
      – Мы – это высшая ниша существования разумных существ, мы тайные и явные одновременно, нас чувствуют, но не видят, мы почти что Боги, мы – космолеты.
      – Отлично, а где вы живете? На горе или в болоте? Там жить можно?
      – Он еще спрашивает! Мы есть везде, это об одном из наших написали сказку.
      Засветился и в сказку попал.
      – Снежная королева тоже ваша?
      – Вероятно, и она была нашей, но давно.
      – А тролли – ваших рук дело?
      – Проехали, тролли не по нашей части. У нас несколько иное амплуа.
      – Заинтересовали.
      – Ты выполнял наше задание в образе Грека и прекрасно справился с ним, но зря упустил сыворотку для увеличения разума собак, теперь ее трудно будет заполучить.
      – Значит, и тролли по вашей части, – задумчиво протянул Осир. – А я думал, что вы заоблачные существа.
      – Все мы заоблачные, если пригласят, – сказал Глерб и сел перед Осиром.
      – Я тебя где-то видел… Глерб! Так ты жив?! А почему Надрежде не сказал? В цирк играете?
      – Да, это я. Я выпрыгнул с парашютом из падающего космолета, и меня подобрали космолеты. Я не могу ничего сказать ей. Ладно, сыворотку в аэропорту у нас перехватили другие варлеты. Юмор в том, что воришка схватил брошенную тобой сумку и скрылся. Никто ж не знал, из-за чего сыр бор поднялся в аэропорту.
      – А, что это за облако, в котором мы летим?
      – Ой! Темнота! Осир, это обычная летающая тарелка, облаченная в облако. В ней все предметы и все движущиеся части покрыты облачной субстанцией.
      – Это вы круги рисуете на полях с пшеницей?
      – Естественно, наше дело народ запугивать непонятными процессами.
      – А меня обязательно было всасывать в эту облачную ловушку?
      – Ты слишком много увидел, а кто ты, выяснили чуть позже.
      – А Надрежду выпустили?
      – Она уехала своим ходом, умная девица нос не сует чужие дела, и тебя кинула.
      – Что со мной сделаете?
      – Уши надерем. А если серьезно, то тебе надо официально устроиться еще и к нам на работу, чтобы ты был всегда рядом с нами. Я заметил, что высоты ты не боишься, будешь при необходимости изображать варлета – паука.
      – У вас еще и все сказки работают?
      – Не все, но полезные для дела. Ты будешь варлет – облако.
      – Летающий варлет – паук?
      – Не отвлекайся от дела, у тебя будет костюм космолета. Ты уже понял, что мысль вложена во все, что тебя окружает, весьма серьезная. Летать между домами ты будешь без паутины. От крыльев птиц и космолетов мы отказались. Наше амплуа – невидимая видимость, малая облачность. То есть тебя все видят, но в качестве облака. Вспомни песенку: я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь. Да, Вини пух – отличный прототип.
      – А у меня будет друг в виде ослика или пяточка.
      – Дадим тебе в друзья волка.
      – Нет, мне что-нибудь проще.
      – Пролетели. Моську мы хотели угостить сывороткой, тогда бы он мог стать твоим другом, но ты потерял сыворотку. И Моська слаб, чтобы быть твоим другом.
      – Я, что такой простой? Я не потерял сыворотку, она и сейчас в контейнере на моем поясе. А в аэропорту я подсунул в такой сумке металлический предмет в мусоре, он и заверещал, а сам сказал, что взял не ту сумку и вышел. У аэропорта стояла маршина Нирфы, я попросил ее, меня отвезти в аэропорт и немного подождать.
      – Зачем вообще поехал в аэропорт?
      – Прочувствовать почву.
      – Осир, хорошо, что ты не лопух. Просто отлично! – лицо Глерба исказила довольная улыбка. – Мы сейчас прилетим на базу космолетов, – и он исчез в тумане кабины.
      Поляна в лесу была огорожена ровным, металлическим забором. Осир вышел из летающей тарелки. К нему подошли Огарок и Хлыст, они встали с двух сторон и повели его в его номер, расположенный не выше забора. В комнате висели несколько костюмов облаков разных оттенков для разной погоды. Сам по себе костюм не был большим. Осиру помогли надеть костюм с жестким каркасом, фиксирующим его местоположение в костюме. Двигатели обеспечивали плавное движение в воздухе. Это был мини космолет без больших лопастей и крыльев. Он нажал на первую кнопку, вокруг него надулся некий чехол, вокруг чехла стало образовываться облачная субстанция. Он нажал на вторую кнопку и вылетел в открытое окно. Скорость облака была так мала, что он просто завис над облачным аэродромом, если его так можно назвать. И зачем нужны эти облака? – подумал он.
      – Осир, ты зачем в небо поднялся? Опускайся!
      Услышал он в шлемофоне скрипучий голос Глерба.
      – Я не знаю, как это сделать, – прошептал Осир.
      – Перед тобой красная кнопка. Жми на нее! – гневно крикнул Глерб.
      Осир лежа планировал над облачным аэродромом, перед его глазами находились кнопки и ручки управления, он нажал на нужную кнопку и стал плавно опускаться на землю. Падение было столь плавным, что он спокойно встал на ноги. В его душе осталось весьма приятное чувство от полета. К нему подбежали Огарок и Хлыст. Из парадной двери здания к ним спокойно шел Глерб.
      – Как ощущение полета? – спросил Глерб с приятной улыбкой на лице.
      – Нормально, командир! – ответил Осир, извини, я на кнопки нажал маршинально, совсем не думал, что я полечу.
      – Огарок, мог бы предупредить варлета о назначении каждой кнопки, ручки и индикатора на пульте управления.
      – Глерб, так по этой части у нас Хлыст, он инструктор по низкой облачности.
      – Хлыст, проведи курс по изучению данной модели космолета.
      – Да без проблем, все сделаем, Глерб, он так шустро оделся в этот костюм, что мы глазом не успели моргнуть, как он в окно вылетел серым облачком.
      – Специалисты облачные, вопрос можно задать? Я во время полета постоянно должен лежать? Я не рыба, чтобы лежать, сидя летать можно? – спросил Осир.
      – Варианты расположения варлета в облаке находятся в работе, сейчас готово только планирующее облако.
      – А бегающего облака нет в работе? Захотел – полетел. Захотел – побежал. Захотел – полежал. Ладно, я готов к изучению полетов в низкой облачности. Умнее Хлыста в этом вопросе никого нет?
      – Работайте! – бросил на ходу Глерб. И пошел в сторону маршины.
      Огарок исчез в неизвестном направлении. Хлыст и Осир вернулись в помещение с космолетами.
      – Осир, пойми ты не птица, чтобы планировать в потоках воздуха, твоя задача лететь туда, куда тебя пошлют. Моторы маленькие, но сильные и надежные. Все тонкости устройства космолета я не знаю, не знаю, как преобразуется в них энергия, но знаю назначение всех кнопок, переключателей и значение индикаторов.
      Управление простое. Поймешь сразу. Но далеко не улетай. Поднимешься, раз десять над базой, а потом полетишь по заданию.
      – Инструктор Хлыст, показать достоинства космолета можно на личном примере?
      – Могу. Я тонкий, звонкий и прозрачный. А ты такой же, только красивее и мускулистей.
      – А вдвоем можем взлететь?
      – Сядь и слушай, потом взлетим вдвоем.
      И они углубились в изучение устройства космолета.
 

 
      Вирталий пришел в техническую лабораторию, сел на рабочие место и забыл об Осире.
      Он был занят настройкой нового устройства неизвестного назначения. Я работала рядом с ним. Внезапно свет из окна исчез, и вновь появился. Я увидела два серых облака, плавно удаляющихся от окна.
      – Вирталий, кто у тебя сегодня облака изображает? – спросила я.
      – Твой суженый, ряженый Осир и Хлыст, – быстро ответил Вирталий, не отводя глаз от приборов. – Спироза, ты лучше скажи, когда принесешь Моську на инъекции? – спросил он, вставая со своего места.
      – Собачку жалко.
      – Это работа и ты знала, что Моська полетит на ЛКС. Кстати, и подушки твои сухими останутся.
      – Можно я с ним полечу на станцию? Он привык ко мне.
      – Перед полетом тебе надо будет пройти серию тренировок, это долго, твои мозги нужны здесь. Слушай, а что если Надрежду послать вместе с Моськой?
      – Она варлетка отважная, она не откажется от полета. Моська ее знает хорошо.
      – Отлично, пусть летят.
      В этот момент в помещение лаборатории вошел Глерб.
      – Глерб, мы думает послать Надрежду с Моськой на ЛКС. Отпустишь? Сыворотка к нам вернулась, несколько инъекций и Моська будет готов к полету.
      – Вирталий, спасибо, что спросил, мог бы и без моего разрешения послать Нирфу куда угодно.
      – Ты чего такой покорный?
      – С вами станешь покорным и безропотным, – пробубнил недовольным голосом Глерб.
      – Почему именно Надрежду? Других людей нет?
      – И ты еще спрашиваешь? Задание у нее настолько секретное, что все кто с ней общается должны быть нашими людьми. Мы не можем рисковать! Сам знаешь, ЛКС не только мы возводим, а и наши конкуренты, наша задача проникнуть в катакомбы Луны.
      По нашим данным они невысокие, но многочисленные, варлет в них не пройдет.
      Лунные существа сами по себе маленькие живые существа, покрытые небольшим мехом.
      Моська среди них будет выглядеть волкодавом или лошадью, скорее лошадью. Надо его в цирк свозить, найти дрессировщика, чтобы он мог на себе седло возить с маленькой обезьянкой. Лунным существам понравится такой вид транспорта.
      – Вирталий, такое задание Моська и без сыворотки выполнит.
      – Первую часть задания он может выполнить после дрессировки. Но так мы решим задачу по ублажению прихотей лунных существ. Наша задача, чтобы Моська добыл сведения о Лунных катакомбах более подробные и доставил их нам. Он наш разведчик, – серьезно проговорил Вирталий, глядя на приборы своего стенда.
      – КБ уже все это знает, о том кто и как живет в Луне, – сказал Глерб.
      – Глерб, мы тебя за это ценим, но не все ценное вынесли из Луны.
      Блик – глава Луны знает много. У нас есть его портрет, мы его поставим перед Моськой, чтобы он его запомнил. Задача Моськи – Блик! Кисельные берега – это одно, а тайны лунного народа – это другое. Моська – лошадь для Блика, но не просто лошадь. Сыворотка даст возможность развить мозг Моськи до уровня необходимого для самосохранения, он не должен пугаться неизведанного, но и не должен излишне рисковать. Он должен вернуться живым и принести нам прибор фото импульсной съемки. Мы все запишем, весь его путь по катакомбам Луны.
      – Вирталий, но фото импульсный прибор еще в работе, мы его не проверяли в экстремальных условиях. Ты прекрасно понимаешь, что температура на Луне и в Луне не комнатная.
      – Мне не надо объяснять ограничения работы прибора по температуре. Все схвачено, за все заплачено.
      Перед полетом на Луну мы немного нервничали и потерялись в собственных отношениях.
      Луна – песчаная пустыня с ровными круглыми кратерами не всегда радушно принимала космические корабли с Земли. За первые годы освоения Луны многие запуски космических кораблей были неудачными, кто-то или что-то охраняло Луну от вторжения инородных тел. Выплески светящейся пыли, варлеты могли принять за стрельбу. С первых полетов на Луну возникало ощущения, что в ее глубине, кто-то живет. Это они не пускают космические корабли на Луну, они обстреливают неизвестным оружием ракеты! Или землянам так только казалось.
      Из кратера с поверхности Луны вырвался светящийся столб пыли и завис на три минуты в воздухе. Я на миг оцепенела, зрелище было незнакомое. Я шла по Луне с группой людей в скафандрах, мы двигались маленькими шагами: гравитация на луне в шесть раз меньше чем на Земле. Скафандр сковывал движения и не давал из-за своей тяжести и неуклюжести двигаться большими, легкими шагами. Рядом шел Осир. Мы с ним еще больше сдружились на тренажерах при подготовке к полету на Луну.
      Людей на Луну отбирали по уму, здоровью и нетребовательности к пище, способных к самоограничению по многим вопросам быта. Такие варлеты встречаются в различных слоях общества, и поэтому на Земле, шел поиск избранных для жизни на Луне. Я оказалась в рядах первых строителей необыкновенного космического комплекса.
      Атлас Луны я хорошо изучила. В данный момент я шла по дну кратера диаметром двадцать пять километров, было принято решение именно здесь построить космический объект. Вскоре меня догнал Осир на лунном автомобиле.
      Лунный автомобиль вез нас по песку, мы выбирали площадку для строительства комплекса ЛКС. Песок немного поднимался от колес автомобиля от поверхности Луны, и быстро оседал. Солнце светило уже больше недели, до лунной ночи оставалась еще неделя, надо было все хорошо осмотреть. День на Луне длится месяц.
      Интересно сколько лет будет мне на Луне через земной год? Но пока я была молода и верила в то, что здесь будет построен райский комплекс. На Луне готовили строительную площадку для стационарной космической станции с учетом того, что на Луне нет атмосферы. Разработчики станции во главе Плароном ем предполагали, что ЛКС – это маленький городок, расположенный под колпаком сферы, что он будет построен для большей компактности несколько похожим на муравейник, рассеченным всевозможными арками для перемещения. На Земле был собран его макет, в натуральную величину, который проходил испытания по всем возможным параметрам.
      Варлеты на Земле всегда знали, что такое плюс или минус семьдесят градусов, надо было добавить еще тридцать градусов к своим познаниям и получить условия жизни на Луне. Бывают удачные сооружения, которые стоят века. Станция делалась не на один год или день. ЛКС – намного проще и интересней обычных летающих станций вокруг Земли. Трудности неизбежно будут ожидать лунных обитателей, но и на Земле есть различные типы гермозон, где надо проходить из вакуума в воздух, такие переходники давно и надежно отработаны. Маленький кусочек Земли создавался под Сферой на Луне с обычной атмосферой. Чуда не было. Если разобрать все проблемы строительства ЛКС на части, то можно увидеть, что все они имеют свое техническое решение. Часть проблем была отработана на Земле. Сфера – крыша ЛКС, была проверена в Антарктиде и пустыне Сахаре.
      Освоение Луны было делом всех землян, здесь речь шла не об отдельной нации, а о создании нового клана людей для Луны. ЛКС – лунную космическую станцию предполагали построить под большой сферой. Крышу сферы, как и скафандры, делали многослойными. Задача разработчиков ЛКС состояла в том, что надо было получить постоянные двадцать три градуса внутри объекта. Они учитывали то, что температура на Луне бывает в интервале от 100 градусов плюс до 100 градусов минус.
      Всем известно, как ведет себя вода, при таких температурах. Следовательно, воды на поверхности Луны быть в принципе не может. Чем поить комплекс на пятьсот варлет? Разработчики должны были решить сложную задачу. Бурить поверхность Луны, но где, куда и насколько? Добудешь воду, а она замерзнет или испариться. Как поймать воду, если температура на Луне для нее совсем не подходит? Ответ один: для начала надо построить герметический объем в виде сферы, непробиваемый метеоритами. Для строительства ЛКС разрабатывались новые технологии не только для получения принципиально новых материалов для крыши комплекса.
      В замкнутом пространстве сферы, необходимо создать кислородный климат. Главное для создания ЛКС: крыша, воздух, температура внутри Сферы, потом дело дойдет и до воды. Должна быть в недрах Луны концентрированная вода и ее компоненты!
      Разрабатывалась целая серия космических кораблей с большой грузоподъемностью. С Земли на Луну вскоре должны полететь целые серии этих кораблей. На Луну надо будет перевозить огромное количество груза.
      По периметру дома – пирамиды, предполагали построить квартиры с окнами, внутри огромного здания намечали расположить промышленные помещения. Райский комплекс на Луне рассчитывали построить варлет на пятьсот. Большую космическую обсерваторию решено было разместить на верхних этажах пирамиды, с большим набором телескопов для наблюдения за звездными просторами, с новой точки зрения – Луны. Я вышла в скафандре из космической ракеты на линию терминатора Луны.
      Немного привыкнув к лунному ландшафту, я заметила маленькие норки в лунной поверхности. Норки были прикрыты камнями. Мне крупно повезло, из одной норки показалось маленькое милое существо, за ним вышло еще двое. Я мысленно назвала существа 'лунные существами'. Я спряталась за ракету и наблюдала за маленькими существами, выбегающими из Луны.
      Лунные существа были похожи на маленьких людей, с хорошо развитыми руками. Было в них нечто человеческое, но покрытое темной шерстью. Нельзя их было спутать с обезьянами. У лунных жителей не было хвоста, головы относительно туловища были больше, чем у людей, в целом, существа вызывали симпатию. Можно сравнить их еще с медвежатами, но они были более изящными. Мне лунные существа сразу понравились.
      Лунные существа немного попрыгали у норки, то на задних конечностях, то одновременно на передних и задних, потом стали двигаться так же странно к ракете.
      Пробежав, метров десять, они заметили меня, помахали все трое одновременно головами влево – вправо, подняли вверх две руки, в знак приветствия, затем лунные существа быстро вернулись к своей норе, и исчезли в ней. Я была приятно удивлена появлением столь милых существ. Среди людей ходили толки о жизни внутри Луны, но их описания до сих пор не было, ни в одном научном издании. На Земле строили космолеты для космоса. Медленно, но верно в различных сферах производили все необходимое для лунного комплекса, думали о том, как на Луне людей обеспечить пищей. Было решено, что лунное питание будет носить растительный характер, мясоеды на Луну не полетят. Разрабатывались грунты, для выращивания на ЛКС злаков, овощей и фруктов. Все агрономы Земли были привлечены к интересным лунным разработками и экспериментам на Земле.
      Космические космолеты стали прибывать на Луну. Космодром в огромном кратере заполнился людьми в скафандрах. Подъемные краны собирались из нескольких частей.
      Все части конструкций крыши Сферы на Луне весили в шесть раз меньше. Сфера поднималась на глазах. Новые скафандры не мешали передвижению в пространстве, варлеты привыкали к гравитации Луны.
      Герметичная Сфера ЛКС была построена. Внутри заработали насосы, кислород медленно заполнил огромное помещение. Варлеты с радостью снимали скафандры.
      Работать стало веселее. На лунном песке строились жилые помещения и технические комплексы. Земля для посадок растений, находилась по периметру сферы. Сады на Луне обязательно зацветут внутри Сферы ЛКС. Сфера диаметром в один километр была весьма внушительным сооружением, поэтому транспорт внутри сферы был необходим, и его запустили по окружным дорогам. Худощавые варлеты, способные питаться растительной пищей, здоровые и относительно молодые составили население Сферы.
      Семьи на Луне не запрещались, надо было создавать общество лунных людей. Я и Осир решили остаться на Луне. Они верили в успех освоения Луны. Не так Луна и страшна для Землян.
 

 
      Через некоторое время…
      Сфера лунной космической станции находилась на видимой стороне Луны и легко просматривалась с центра наблюдения Земли. ЛКС была вторым космическим форпостом Земли. Станции типа Мир и МКС, десятилетия крутились вокруг Земли, и крутиться будут до бесконечности, заменяя одну конструкцию на другую. Стационарная лунная станция на Луне была новым шагом в науке.
      Климатические условия на Луне не отличаются добрым нравом, поэтому была построена замкнутая система жизнеобеспечения в виде комфортабельного комплекса с несколькими крышами из разных материалов, соединенных между собой гибкой и легкой арматурой. Между крышами протекали потоки воздуха различной температуры, создавая нужные двадцать три градуса по Цельсию внутри ЛКС – лунной космической станции. Крыши отличались гибкостью и от смены температур хрупкими не становились.
      Крыша – главная задача любой станции, ее герметичность и температурная стойкость, долгие годы была задачей номер один на Земле. Внутри сферы находился маленький компактный город по типу многогранной пирамиды, с плоской вершиной, для смотровой площадки.
      По периметру сферы находились места отдыха: бассейны, парки, прогулочные дорожки, оранжереи для выращивания злаков, фруктов и овощей. С Земли привезли рассаду, саженцы и дальше все выращивали сами. Если брать насыщенный питательными веществами грунт, то его надо намного меньше, чем обычной земли. Для прогулок по Луне существовали лунные автомобили, лунные скафандры. Через серию герметичных входов вполне можно было выйти на лунные просторы, в маленькую экспедицию.
      На ЛКС варлеты жили семьями. Здесь были свои мини школы и мини вузы. Людей отбирали по принципу пищеварения, брали тех, кто может питаться растительной пищей. Мясо на ЛКС не производили. Таким образом, сформировался клан людей не по нации и языковому барьеру, а по способу питания и выживания. Вторые поколения, родившиеся на станции, считали, что правильно и единственно возможная форма жизни – это ЛКС. Живыми существами на станции были варлеты и растения.
      Растения преобладали необходимые для питания варлета. Декоративные растения практически были запрещены. Все, что растет должно приносить пользу двойную: выделять кислород и давать пищу. Мясо – молочая промышленность на ЛКС отсутствовала. Недостающие микроэлементы получали, как сухой медицинский паек с Земли. Срок годности у сухого пайка был пять лет, на тот случай если прервется связь с землей, пять лет станция ЛКС могла прожить автономно.
      Кислород вырабатывался на кислородной станции, электроэнергия вырабатывалась из ветра – ветряки и солнечного света – солнечные батареи. Жизнь на станции протекала спокойно: алкоголь, сигареты, наркотики сюда не попадали.
      По внутреннему периметру ЛКС ездили высокие автомобили, по типу авторбуса.
      Скорость передвижения зависела от пассажиров. Транспорт шел в четыре полосы, в зависимости от числа остановок и скорости. Вся эта движущаяся лента дорог, закрывалась крышей, имела свои входы и выходы. А на крыше над дорогами, находилась самая большая дорога ЛКС – пешеходная.
      Пирамида была пронизана дорогами, как лучами, но в шахматном порядке, по высоте.
      Основная задача станции – вести наблюдения за другими планетами и немного за Землей. Телескопы различного разрешения находились на площадках предпоследнего этажа. Агрономы и астрономы – основные специалисты ЛКС. Остальные знания были у избранных людей. На станции приветствовались браки между людьми по расчету, считалось, что такой брак самый крепкий. Если любовь можно просчитать, то она становится расчетной, а брак по расчету разрешался. Так был создан идеал семейной жизни на ЛКС. Семья должна быть крепкой, по возможности единственной.
      Население ЛКС не могло расти до бесконечности, и было незримо ограничено.
      Коренное население ЛКС – худощавые, стройные варлеты, не выше 180 см. Они много не просят, покладистые, уступчивые, услужливые, воспитанные в узком кругу общения. Развлечения на станции носят спортивный характер, рестораны на станции отсутствуют, есть красивые блоки приема пищи, для всех пища одинаковая, большого разнообразия быть просто не могло. Чистый и размеренный уклад жизни. Если случайно рождался варлет, которому в пищу нужно мясо, то при первой возможности его отправляли на Землю, а в ответ на Луну могли прислать вегетарианца. Если кто-то психологически выбивался из общего русла, его отправляли в медицинские блоки и мозги ставили на место. Безболезненно все это не проходило, но средства для успокоения всегда у медиков ЛКС были под рукой, так гасились все недовольства.
      Если есть жизнь в глубинах Луны, значит должна быть и вода, или ее замена. В Луне была жизнь, но очень странная. Кроты – не кроты, живые существа, с практически обезвоженным организмом. На поверхности Луны дышать нечем, чем они дышали в глубинах песчаной планеты? Если внутри Луны есть жизнь, значит, есть и подобие воздуха. Или это роботы жили в лунных катакомбах? Луна внутри была изрыта вдоль и поперек их трудолюбивыми конечностями. В чем смысл их жизни?
      Охрана Луны? Да, они охраняли ее. Выходы на поверхность у них были прикрыты, и при необходимости они выныривали в месте стоянки космической ракеты, и вредили от души.
      Чем дышали на поверхности Луны? А чем дышали ловцы жемчуга в старые времена на земле? Тренировка, и варлеты какое-то время могли пробыть в глубинах океана.
      Подземные жители Луны обходились подобием легких, требующим малое количество кислорода, и могли выбегать на поверхность планеты, задерживая дыхание. Чем они питались?
      Луна пронизана прожилками из питательных веществ и микроорганизмов, вдоль этих прожилок и жили лунные существа, назовем так коренных жителей Луны. Рост у них маленький, не больше 50 см. Глаза приспособлены к темноте, они могут хорошо ориентироваться по запаху, осязание хорошо развито. Есть ли у них орудия труда?
      Скорее да. Лунные существа используют камни, найденные в глубинах Луны. Покрыты шерстью маленькие жители, но животных не напоминают, есть в них нечто, что-то от разумных существ.
      Лунные существа – существа симпатичные. Дороги внутри Луны соответствуют росту лунных существ, местами встречаются большие помещения, в них есть лунные камни, излучающие свет. Живут лунные существа с некоторыми удобствами. К себе они перенесли остатки интересных предметов из ракет, поэтому им нужны ракеты, которые с Луны не улетают. Светящиеся лунные камни предмет гордости лунных существ, чем их больше, тем больше ранг лунных существ. Власть нужна внутри любой живой системы.
      Лунные существа обязаны находить новые питательные жилы, они обязаны их охранять от разрушения. Лунные существа давно заметили, что прибывшие очень большие варлеты на последних ракетах, не стремятся покидать Луну, как это обычно происходило раньше. Они возводят огромные сооружения, и их так много, что лунные существа примолкли и не высовывались. Самосохранение у них работало.
      Иногда лунные существа утаскивали к себе в катакомбы маленькие предметы.
      Поверхность Луны замерзает ночью и оттаивает днем, меньше всего это заметно на песке, которым и порыта поверхность Луны. Лунные существа опытным путем нашли линию терминатора, линию лунного утра и один раз в лунный день выбирались на поверхность Луны, но эту линию знали большие варлеты, так что эта линия пользовалась большой популярностью среди лунных существ и людей в скафандрах.
      Кто бы знал, как сфера ЛКС понравилась лунным существам! О, они оценили преимущества нового строения больших людей! Лунные существа в районе овощных посадок прокопали на поверхность отверстия и с великим удовольствием выходили на поверхность внутри станции ЛКС, когда варлеты спали по законам земного времени, и освещение, в целях экономии, практически выключалось.
      Лунные существа были счастливы в эти минуты, и строго соблюдали очередь внутри своего сообщества на появление в сфере. Я заметила выходы лунных существ внутри станции ЛКС, она ожидала их появления и внимательно присматривалась к посадкам овощей.
      Конечно, она заметила специфические неровности на овощных плантациях и стала ждать появления лунных существ. Для приманки она оставляла им вкусную еду у входа, очень ей хотелось еще раз увидеть милые существа, которые являлись коренными жителями Луны. Раньше всех лунных существ заметил маленький Моська. Мы гуляли в районе посадок. Я увидела рожицу лунных существ. Моська был немного больше существа, вылезшего на поверхность. Моська был мал, и это привлекло внимание лунных существ, они решили послать одного лунного существа для знакомства. Знакомство состоялось. Как найти общий язык? Моська лапкой погладил лунного существа по голове, и тому это очень понравилось.
      Я рассказала Осиру о том, что мы с Моськой видели местного жителя. Да, теперь надо было заводить официальное знакомство с лунными существами. Глава ЛКС узнал от Осира эту интересную новость, вскоре все жители знали о том, что в Луне есть жизнь. Главное было ее не испортить, а изучить и найти в ней выгоду для жителей ЛКС. Правила правилами, но всегда найдется нарушитель. Кто-то на космической ракете тайно провез котенка, а более мудрые варлеты провезли на ЛКС маленького теленка. Нарушителей поругали, но жители комплекса так были рады животным, что пришлось разрешить котенку и теленку жить на станции. Котенок знал своего хозяина и вел домашний образ жизни, иногда с ним гуляли, чем радовали всех жителей. Теленку пришлось отвести место для еды и прогулок на овощном огороде, нашлись умельцы, посыпали клевер, и он вырос между капустой.
      Лунные существа стали чаще появляться на станции, им отвели место для встреч с людьми. Позже лунные существам построили маленький домик в месте выхода их на поверхность. Детей к лунным существам близко не подпускали. Для безопасности место выхода лунных существ огородили сеткой. Нашелся варлет, который добровольно стал общаться с лунные существами внутри сетки, пытаясь выработать общий язык понимания.
      Проникнуть в катакомбы лунных существ варлеты не могли, дороги внутри Луны для людей были слишком малы. Но чудеса всегда случаются. Котенок подрос, и с ним хозяин пришел к лунным существам домику под сеткой. Котенок при первой возможности, ринулся внутрь Луны дорогами лунных существ. Происшествие немедленно обошло все ЛКС. Народ стал подходить к домику лунных существ. Советы слушались и обрывались, из-за нереальности выполнения.
 

 
      Лунное существо, которое в это время было на ЛКС побежало внутрь Луны. Котенок побежал по дорогам лунных существ. Встречные лунные существа прижимались к стенкам при виде странного животного. Светящиеся камни указывали дорогу котенку, ему не было страшно, а было очень интересно. Лунные существа котенка не пугали, и в какой-то момент котенок устал и сел у питательной жилы Луны. Котенок ел пищу лунных существ, те столпились вокруг котенка. Подошел один из лунных существ, который им объяснил, что котенок сбежал с ЛКС. Котенка пытались гладить, он выгибал спинку, все были довольны. На своем совете лунные существа долго думали, что делать с таким большим существом, как котенок. А котенок и не думал, он поел, отдохнул, и как побежит по своему следу назад.
      Лунные существа побежали за котенком. У домика лунных существ, на ЛКС, скопились варлеты, и все радостно наблюдали, как из норки выхода лунных существ вырвался наверх котенок, и вскоре за ним вылетели десять лунных существ. Лунные существа смотрели на людей, варлеты на лунных существ, а котенок подбежал к хозяину чумазый, но довольный. Руководство ЛКС приняло решение увеличить место для прогулок лунных существ на ЛКС. Им сделали мини парк, но сверху закрыли сеткой.
      Лунные существа еще не были изучены полностью.
      Станция ЛКС себя постепенно окупала. Наблюдения с Луны, так отличались от наблюдений из обсерваторий Земли, что принято было решение о модернизации ЛКС, а не о роспуске. Думали уже о том, чтобы с Луны производить запуск космических кораблей на другие планеты. Жизнь на ЛКС стала веселее. Появилось живое молоко.
      Появились лунные существа. Все это развлекало жителей ЛКС. Варлеты ко всему привыкают: и к долгой ночи, и к длинному дню. Главное: Сферу надо было содержать в порядке и не допускать раз герметизации станции. Любое отверстие в сфере могло нарушить земной рай на Луне. Поэтому были штатные наблюдатели и хранители сферы.
      Новость о лунных существах достигла Земли, нашлись варлеты, которых они заинтересовали. Был создан мини луноход для изучения жизни лунных существ в их катакомбах.
      Мини луноход оснастили достаточным освещением, фотоаппаратурой, видеокамерой, все прочно закрепили, проверили на Земле и отправили на Луну. На мини луноходе было место для одного лунных существ. Я предложила самому любознательному из лунных существ сесть на мини луноход. Я показала действие аппаратуры. Его назвали Лунник, надели на него одежку, отличающего его от остальных и на мини луноходе отправили в путешествие по подлунным дорогам лунных существ.
      Лунные существа разбегались по стенкам при виде ярко освещенного лунохода, на котором сидел Лунник. Его знали многие жители Луны, но не все знали, что Лунник является личным разведчиком Главы Луны. Самое большое помещение занимал Глава Луны. Лунник на луноходе приехал к нему с докладом и показал луноход.
      Блик, так звали Главу Луны, одобрил действия Лунника и разрешил снимать помещения лунных существ, но не показывать съедобные пласты, не показывать военные части лунных существ, не показывать технику. Дело в том, что жители Луны сотрудничали с жителями Марса. Марсиане раньше землян посетили Луну, они установили в углублениях на поверхности спутника Земли, пушки для защиты от прибывающих космических кораблей. Пушки служили исправно и варлеты долго не осваивали Луну, боялись того, что космические корабли с Луны редко возвращаются.
      Марсиане привозили Блику одежду, предметы роскоши, еду и технику. Все это было только у Главы Луны и его приближенных, остальные лунные существа ходили в своей шерсти и питались питательными жилами. Поэтому земляне, впервые увидевшие лунных существ, ничего не знали о связи Блика с марсианами, они считали, что лунные существа темные существа и наивно полагали, что Лунник снимет на пленку все секреты подлунного царства. Совершенно случайно на пленку видеокамеры попал сам Блик, проверить отснятую пленку они не могли, но в запретные места Лунник не заезжал и лишнего не снимал. Я ждала Лунника у выхода на поверхность в районе
 

 
      Лунник появился, не запылился, довольный и счастливый показался на поверхности на мини луноходе. Она поприветствовала Лунника и передала луноход органам разведки, на этом ее миссия заканчивалась.
      Изучением пленок занялись варлеты, прибывшие на Луну вместе с мини луноходом.
      Естественно больше всего их заинтересовал кадр, на котором было шикарное помещение, отделанное красивым материалом, с роскошной мягкой мебелью, со странным предметом, похожим на экран. В кресле восседал в мантии Блик. Бедные лунные существа, стоящие по стенкам дорог резко от него отличались и их пещеры были убоги, а еда скромной и непонятной.
      Космические разведчики с Земли, решили, что надо выйти на связь с Главой Луны, они его сразу так назвали и угадали. Лунные существа почему-то признавали меня одну, и только мои приказы выполняли. Разведчики показали мне самые интересные кадры и попросили поговорить с Лунником, как только он появится на поверхности.
      Этот интеллектуальный Лунник стал произносить звуки, напоминающие человеческую речь. Я показала Луннику снятые им кадры, а он и не удивился, возникло ощущение, что он знает больше, чем ему показывают.
      Удивительно, но ему шла одежда, сшитая портными ЛКС. Его лицо было весьма интеллектуальное лицо существа с другой планеты. Я понимала, что Лунник лишнего не покажет и то, что Главу Луны трудно будет встретить, но космические разведчики настаивали на встрече. Можно было бы подключить к этому заданию других лунных существ, но те перестали появляться на поверхности ЛКС, связным был только Лунник. Однажды Лунник принес мне перламутровые жемчужины и маленькие алмазы, он сказал, что в Луне, в его подземелье таких горошин у них много. Каким-то образом кадры с Луны стали появляться на телеэкранах Земли. Земляне с нетерпением ждали демонстрацию лунного фильма.
      Транспортные ракеты Земля-Луна летали почти по расписанию. Приземлялись они в районе линии терминатора. Финансовое обеспечение полетов не обходилось без помощи экскурсантов. Первый форпост в космосе притягивал к себе людей Земли.
      Лунная сотовая связь обеспечивала связь между частными лицами и организациями Земли и Луны. Лунные существа на самом деле не могли сильно вредить космическим кораблям или могли? Лунник подарил мне лунный камень желтого цвета и показал, что его нельзя тереть рукой.
      Клапан Жизни замигал красным цветом. Я тревожно прислушалась к своему состоянию, вроде все нормально, в данный момент у меня ничего не болит, так в чем же дело?
      Эти маленькие приборчики появились совсем недавно, а вдруг это проблема прибора, а не моя? Хотелось бы верить в поломку неодушевленного прибора, чем в свою еще непонятную болезнь.
      Прибор верещал, вращая недовольным красным глазом светодиода.
      – Клапан, что я не так сделала? – спросила я у прибора, не выдержав его недовольства.
      – Завтрак, ты съела завтрак, – механически ответил Клапан Жизни.
      – Смешной ты, есть поговорка 'Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу'.
      – Неправильно понятая поговорка, неправильная трактовка поговорки, – проговорил Клапан Жизни.
      – Умный Клапан, хороший Клапан, утро – это утро, обед – это обед, и вечером ужин.
      – Неправильно! Неправильно! – замигала красная лампочка. – Даю правильное объяснение поговорке. Утро – это детство и юность, обед – молодость и зрелость, ужин – это старость человеческого существа.
      – А я, что старая? На мне написано, что я пожилая варлетка? Я еще молодая! – вскрикнула я недовольно.
      – Ты – молодая, ты можешь, есть обед и ужин, свой завтрак ты уже съела.
      – Когда я съела свой завтрак? Я его съела сегодня, ты сказал, что я поступила неправильно.
      – Да, вчера ты была юная и могла, есть завтрак, сегодня ты молодая и не должна завтракать.
      – Я, что сегодня постарела?
      – У тебя сегодня день рождения. Ты стала молодой. Ты должна есть в обед.
      – Жадный ты Клапан! Если у меня сегодня день рождения, мог бы поздравить.
      – Я поздравил. Я предупредил. Я поступил правильно.
      Я не стала спорить с прибором, а просто открыла инструкцию по эксплуатации Клапана Жизни. Инструкция гласила, что срок службы Клапана Жизни равен 100 годам, на такой срок рассчитана жизнь подопечного варлета. В ней черным по белому было написано, что все утверждения Клапана верны и не должны оспариваться потребителем.
      – Клапан, на сегодня все указания по состоянию моего здоровья?
      – Да, – ответил Клапан, и погасил красную лампочку.
      Почему все так несправедливо? Все детство и юность заставляли по утрам кушать, а теперь, когда я привыкла по утрам – есть, мне это запрещают? Тогда вместе с прибором надо вручать таблетки от аппетита или выкидывать прибор, чтобы не мешал жить.
      Красный светодиод вновь замигал.
      – Нельзя меня выкинуть, нельзя обо мне плохо думать, я защищаю твою жизнь, – заскулил Клапан Жизни.
      – Купила тебя на свою голову!
      – Ты меня не покупала. Тебе меня подарил Глерб, я очень дорогой Клапан Жизни меня нельзя выбрасывать!
      – Да ты вовсе не Клапан Жизни, ты мой собеседник! Мне пора ехать на работу.
      – Можно ехать на работу, – Клапан включил зеленый светодиод.
      – Спасибо, на добром слове, – ответила я, и очень захотела оставить Клапан дома, но передумала и взяла с собой.
 

 
      На улице царил ясный и прекрасный день. Безоблачная голубизна небес, вымытая вчерашним дождем, была безукоризненна. Температура воздуха 20 градусов по Цельсию, – горело на табло, стоящем на остановке общественно – полезного транспорта. Личные автомобили проносились по средним полосам дороги с каждой стороны, самый центр дороги занимали специальные виды транспорта, по крайним дорогам перемещался общественный транспорт.
      Я посмотрела на все виды транспорта и вздохнула.
      – Правильно, надо идти пешком по кленовой аллее, – медленно проговорил Клапан Жизни.
      – Почему? – недовольно протянула я, – на любом транспорте можно быстрее добраться до работы!
      – Быстрее – пешком! Ты молодая, ты должна идти по кленовой аллее.
      – Нет!
      – Попрошу без отрицаний! – строго проговорил Клапан Жизни.
      – Затихни, пойду пешком, ко мне приближается Осир, помолчи, будь любезен.
      – Я буду любезен. Осир – можно.
      Я посмотрела еще раз на синеву небес, на длину кленовой аллеи и на Осира. Он выглядел великолепно в белых кроссовках, белой футболке с золотой отделкой и светлых джинсах. Его гибкая фигура остановилась рядом.
      – Привет, Осир!
      – Здравствуй, Спироза! Идем по кленовой аллее?
      – Да.
      – Что так невесело? У тебя сегодня день рождения? Поздравляю!
      – Спасибо, – уныло ответила я и пошла рядом с Осиром под чистой, зеленой листвой кленов.
      – Как сегодня отметишь день собственной молодости? Теперь тебе можно все. Вот думаю, не предложить ли тебе свою персону в качестве гранд мужа?
      – Приятное предложение, тебя надо протестировать, если подойдешь, то почему нет?!
      Ты красив, я великолепна, чем не пара?
      – Ты права, внешне мы хорошо смотримся, если подойдем по остальным параметрам, то я сделаю тебе официальное предложение.
      – А где мы будем жить? – без эмоций спросила я.
      – Где жить? Хороший вопрос. Если ты будешь готовить на двоих, то вместе, а где – подумаем.
      – Осир, а ты утром завтракаешь? – с болью в голосе спросила я.
      – Я завтракаю ли утром? Ты об этом спрашиваешь? Вот и первый вопрос теста, из одной ли мы с тобой прослойки общества? Я пью утром черный кофе без ничего.
      – И давно ты так завтракаешь?
      – Со дня своей молодости, – спокойно ответил Осир.
      – Хорошо, я выйду за тебя замуж, – улыбнулась я.
      Мы замолчали, и все шли и шли, мимо кленов, пока аллея не закончилась, пока перед ними не открылся вид на великолепные здания офисов и лабораторий. Мы еще раз улыбнулись друг другу и разошлись по своим зданиям.
      Я одна ехала в лифте, неожиданно подал голос Клапан Жизни:
      – Замуж – правильно, – и Клапан замолчал.
      – Высказался, а промолчать не мог, я и сама знаю, что молодые варлетки должны выходить замуж, а юные не могут. Юные – учатся, молодые – работают. Я – работаю, я молодая, мне можно все, кроме завтрака.
      – Правильно, – загорелся зеленый светодиод Клапана.
      Я зашла в лабораторию, поздоровалась с сотрудниками и села на свое место.
      Включила компьютер. Полила цветы. Причесала волосы.
      В это время открылась дверь, и в нее вошли все сотрудники фирмы. Они поздравили меня с днем рождения и великим днем молодости! На столе появился букет роз.
      Все вышли, а я превратилась в тень самой себя и потонула в странных мыслях…
      Приятно находиться в тени, и смотреть на то, как солнце, освещая своими лучами царственных особ, теряет свою неиссякаемую энергию. Напротив меня небо, свет, солнце, шум космолетов, листья, вымытые последним дождем. Там все, тут нечто.
      Где я – там тень. Тень создается вольно и невольно, или это я сама всегда нахожу себе прикрытие? Вероятно так.
      Я скромнейшая, я величайшая. Я – госпожа всевидящая Тень. Я родилась. Я появляюсь каждый день, каждую секунду, каждый миг. Я везде, я повсюду. Меня знают все, я всевидящая Тень событий, я под каждым листком. Я под каждым кустом.
      Меня нет на солнце. Меня любят в жару, меня обожают, ища у меня прохладу в знойный час. Меня увеличивают в размерах, строя дома и подземные переходы.
      Иногда ко мне стремятся сильные мира сего, и я их на время скрываю в прохладных залах их дворцов.
      И однажды я, прохладная на чувства Тень влюбилась в принца чистых кровей. Принц Свет, был обворожительным юношей. Я уже говорила, что люблю свет, из-за него и существую я – Тень. Он лежал под балдахином из утренних лучей, они струились из круглого окна в потолке, они сползали по прозрачной занавеси к его божественным ступням. Принц свет был весь на свету. Весь. У меня не было возможности подойти к нему. Я хотела подкрасться к нему, приласкать своей прохладой и не могла. Я была бессильна. Я стала маленькой, маленькой, я спряталась в его башмачках и стала ждать, когда ко мне придут его благословенные солнцем ноги. Кем я могла бы стать в его башмаках? Только маленькой, крошечной девочкой. И почему его башмаки так малы? А то я стала бы принцессой по имени Тень! Мечты, мечты, как вы прелестны! Но еще прелестней принц Свет! Рядом с ним я теряю свою силу, свое могущество, он прямолинеен в мыслях и чувствах. В его душе нет места для меня.
      – Приди в себя, приди в себя, – громче и громче стал говорить Клапан Жизни.
      Я с трудом вернулась мыслями в мир Клапана Жизни.
      – Одна роза ядовита, запах, выброси розы, – сказал Клапан.
      – Неудобно, мне подарили цветы, а я их выброшу?
      – Мне трудно держать тебя в этом мире, мне трудно… – сказал Клапан и появился желтый цвет светодиода.
      – Я выброшу! – вскрикнула я испуганно.
      Я на самом деле взяла букет и вынесла его из комнаты, завернув его предварительно в полиэтиленовый пакет. Никто не смотрел в мою сторону. Я вышла на улицу. Небо покрыли темные тучи, подул свежий ветер.
      – Хорошо, – сказал Клапан Жизни, – одну жизнь ты потеряла, став тенью, исчезнувшей под пяткой принца по имени Свет.
      – Ты и это знаешь?!
      – Я знаю все твои мысли и жизни.
      – Так расскажи мне, что будет со мной.
      – Нет, все по порядку…
      Вечер оказался полной противоположностью утру: тучи, прохладный ветер, дождь, накрапывающий без перерыва. Я отменила празднования дня молодости, мне хватило поздравления сотрудников. Меня волновал вопрос: кто брызнул яд на одну розу? Все сотрудники не могли быть против меня и желать мне смерти, это сделал кто-то один.
      Кто? Клапан молчал и не поддерживал беседу мыслей, его пришлось подключить к аккумулятору досрочно, он сегодня меня спас своими дополнительными функциями и заслужил питание. Еще я, как сон вспоминала принца по имени Свет.
      Почему я попала ему под пятку, в качестве тени? Я могла попасть под подъем ноги и выжить без энергетических затрат Клапана Жизни. Или у принца плоская стопа и он наступил на остатки тени в башмаке? Сон и жизнь совпали, а меня спас Клапан Жизни. Два минуса и один плюс.
      Кому мешала жить Спироза на своей фирме? – думал Осир. Он лежал на кушетке нового образца, его голова лежала на двух согнутых за головой руках. Спироза ему на самом деле нравилась, а кто ее ненавидел, это другой вопрос. Ясно, что у нее есть прибор Клапан Жизнь, у него он тоже есть, дорогое надо сказать удовольствие.
      Она сказала, что одна роза была отравлена, это мог определить ее Клапан.
      Следовательно, надо подключать компетентные органы для розыска злоумышленника. А что, если это сделал представитель компании, изготавливающей Клапаны Жизни?
      Таким образом, они повысят цены на свою продукцию. Но информация об отравленной розе в средства массовой информации не проникла. Так, так, так и все лесом. Надо разбираться в ее коллективе: кто, зачем и почему, но у него доступа в ее здание нет.
      Осир уснул, перевернувшись на бок.
      Прибор Клапан Жизнь был нашпигован миниатюрными датчиками, определяющими отравляющие вещества, и снабжен логической начинкой в виде очень сложной микросхемы. Он был миниатюрен и похож на маленький карманный телерфон, чьи скромные функции он выполнял для прикрытия свой сущности и назначения. Жаль, он не был предназначен для поиска преступника. Хотя, почему нет? Я все это прекрасно понимала и решила на следующий день обойти всех сотрудников. В день рождения варлеты могут покидать рабочее место, раньше обычно и это не является нарушением дисциплины, они могут забирать подаренные цветы, поэтому никто ничего из сотрудников не понял, что было на самом деле со мной. Я, как обычно пришла на работу и внимательно смотрела на людей в момент общепринятого приветствия. Я искала взгляд удивления тому, что она жива. И не нашла ничего необычного в поведении людей.
      Взгляды людей я сверяла с поведением Клапана Жизни, я надеялась, что он обнаружит того, кто отравил розу. И он мигнул красным светодиодом на одно мгновение, что означало, что доза отравляющего вещества очень мала, но она есть, при необходимости можно взять ее формулу с миниатюрного записывающего устройства.
      Я мельком посмотрела на того, рядом с кем вспыхнул и погас красный светодиод, и прошла мимо, сделав вид, что ничего не произошло. У меня возникло странное, ощущение тяжести, словно этот варлет на меня навалился своим телом. Я села на свое место, но чувство тяжести и общего угнетения не проходило. Клапан молчал. Я боялась думать на эту тему и занялась своими прямыми обязанностями. В конце дня я позвонила Осиру, и мы вместе пошли домой по кленовой аллее.
 

 
      Небо над рядами кленов подернуто перистыми облаками с красноватым оттенком. Мы заговорили почти одновременно, спеша выпустить пар напряжения от собственных мыслей.
      – Спироза, как день прошел? Ты нашла того, кто мог совершить отравление розы?
      – Думаю да.
      – Я понял, твой Клапан мигнул на остатки отравляющего вещества.
      – Ты прав, но я не понимаю, почему он это сделал?!
      – Значит это Он? Кто он? Что у вас с ним?
      – Да я меньше всего знаю этого варлета, мы вообще с ним не связаны ничем. Я не понимаю!!
      – И правильно, не понимай, скажи кто он, а понимать буду я. Ты будь с ним осторожна и предупредительна.
      – Я боюсь.
      – Я тебя понимаю, но твое увольнение ничего не даст, если кому надо тебя достать – достанут в любом месте. Назови Его!
      – Глерб. Осир, это он стоит в конце аллеи!
      – Вижу, не суетись, до него метров пятьдесят, на дороге рядом с ним стоит маршина, до нее ему пять метров, он брызнет ядом или уже брызнул и уедет. Смотри, он уже уехал. Шустрый. Поворачиваем назад.
      – Осир. Пока мы тут крутимся на одном месте, он уже стоит с другой стороны аллеи.
      – Отличная ситуация, но Клапаны молчат и мы еще живы, бежим в лесопарк. Иди за мной.
      Мы зашли в придорожный лес, десять метров от дороги прошли, и чувство цивилизации исчезло, словно ее не существовало. Дорог для маршин в лесу не было, мы шли по первой тропинке в сторону противоположную дороге. В след мы услышали резкий, непродолжительный звук клаксона и все стихло. Березы, сосны, ели, осины в разном возрасте окружали нас со всех сторон. Под ногами то и дело хрустели старые ветви, если их забывали переступить. Папоротник гордо рос вдоль узкой тропы, по которой можно пройти только по одному. Лесные цветы цвели поодаль, они к тропе близко не подходили, значит этой тропе не одно десятилетие, хоть она и мала и узка. Ветви над головой надежно закрывали нас от вида сверху.
      – Спироза, куда пойдем? Можно выйти на остановку электрички, но к ней может подъехать Глерб. Можно вызвать подкрепление, но могут нам не поверить, либо запеленгуют его сторонники.
      – Я так понимаю, единственный выход – обезвредить Глерба, – сказала я, хлопая ладонями по открытым частям тела, прихлопывая комаров.
      – Замечательный выход, но неосуществимый, – с сарказмом заметил Осир.
      – А что если он брызнул средство от комаров, а мы подумали, что яд для людей?
      Где доказательства, что на розе был яд? Яд для комаров ядом для людей не считается, но Клапан мог не уловить этого момента!
      – Смешно, но не лишено логики. Заметь, Спироза, Клапаны молчат, как провинившиеся жуки. Пойдем домой, погуляли по лесу и достаточно.
      Мы вышли на тропу, по которой могли пройти вместе, на ней встречались корни елей и иголки, хвойная часть леса дышала мудростью и благоразумием.
      Дома Клапан продолжал молчать. Я приготовила ужин, поела без его реплик, включила телевизор.
      На экране по всем каналам показывали красную рябь, смотреть видео фильмы не хотелось, я задремала. Я Тень, я жива, я спряталась под сводом подошвы принца Свет. Он засмеялся от легкой щекотки и почесал ногу, а заодно коснулся меня. Мне приятно, я еще больше полюбила его и свернулась в маленькое овальное пятно, чтобы не исчезнуть вовсе, и пошла вместе с ним.
      Он подошел к бассейну, сбросил меня вместе с башмаками и нырнул в воду. Нырнул принц неудачно, не было у него прибора Клапан Жизнь. Свернул он себе шею о дно бассейна. Подбежала охрана, его выловили и отвезли в больницу. Любая операция стоит денег. Летняя ситуация со свернутыми шеями врачам хорошо известна, не все ныряльщики выживают. За принца заплатили наличными и ему сделали сразу две операции. При первой операции вынули нижнее ребро, при второй операции ребро вставили где-то в шею. С двумя швами принц вернулся в жизнь, но башмаки ему еще не светили, он лежал.
      Я, как Тень, отдыхала, я научилась жить под поднятыми частями тела принца. Ему было очень плохо, а я его утешала, как могла. Он моего присутствия не чувствовал.
      Я проснулась, перевернулась, посмотрела на черную ночь за окном. Я встала, подошла к окну, посмотрела на далекие и близкие звезды.
      Тут я услышала механический крик Клапана:
      – Осторожно!
      Я отшатнулась от окна. В комнату влетел булыжник, так мне показалось. Но булыжник оказался с дырочками, он стал вращаться, а из отверстий пошли струйки неизвестного газа.
      – Не дыши! Выйди из комнаты! – услышала я крики Клапана.
      Я приостановила дыхание, выскочила на балкон, вдохнула воздух и заметила внизу Глерба, он садился в маршину. Я считала дни без завтрака, ощущая терпкий вкус кофе. Стекло в комнате сменили, и я к нему близко больше не подходила. Осир на работе был славным малым, улыбался, общался, работал. Жизнь моя шла по накатанным рельсам существования. Иногда я вспоминала принца из своего сна, где я была Тенью. Я открыла газету и прочитала, что принц Свет купил акции серии гостиниц во всех округх. Я удивилась, почему-то я считала, что принц ее выдумка и сон. Оказалось, что принц Свет реальный варлет! Но я-то в действительности не Тень!
      Как нам встретиться в реальной жизни? Уснуть? Но не в каждом сне я бывала рядом с принцем. И еще есть непонятный Глерб. Есть реальный Осир. Три реально – нереальных варлеты. Я подошла к большому зеркалу, посмотрела на себя, но мыслей не было. А что было? Клапан Жизни и маленькая квартира на себя одну. Внешность обычная, так считала я. Что я хотела? Из принтера на моем столе полезли бумаги.
      Я взяла один лист, посмотреть, что такое появилось на принтере. Это было короткое письмо адресованное мне. 'Спироза, жду в полночь. Жесть' Я посмотрела на сотрудников, все работали, головы в мою сторону не поворачивали, но письмо написал некто из них. Жесть, что это? Крыша? Меня ждут на железной крыше в полночь? О! Нет, я не пойду! Нет, я боюсь! Хоть бы написали можно или нет брать с собой сопровождение в лице Осира. Жизнь налаживается, подумала я и усмехнулась, и правильно сделала, я вспомнила, что дома лежит маленькая луна под названием дыня, вся в выступах от лунохода. Луна? Какая еще луна, если небо покрыто тучами? Или это жизнь покрыта темными пятнами неприятностей? Но темные пятна на солнце, а причем здесь луна?
      – Спироза, тебя долго ждать? – услышала я мужской голос и невольно вздрогнула.
      Я его не ждала. Это был Осир собственной персоной.
      Тоска напала на меня, тоска напала среди прохладного лета. Очень часто трудно в жизни определиться с собственными желаниями. Бывает некий внутренний план, после его выполнения нападает тоска, тупик. Из тупика необходимо выбраться путем перебора желаний. Самое простое желание – климат. Здесь прохладно, на юге дожди, но на Севере восточного округа температура 35 градусов. Хорошо? Нет, много. Там я уже жила и по юности это просто хорошо, но приезжая в жаркий климат, лет через пятнадцать, понимаешь, что что-то пропустила. И 38 градусов тепла становятся пыткой, чтобы пройти один длинный дом при такой температуре, надо два раза выпить воду из бутылки, иначе уши закладывает, возникает ощущение, что в ушах пробки.
      Так плохо или хорошо, что прохладно? Лучше, чем жарко, но хуже чем тепло.
      Возникает вопрос, тепло – это сколько градусов? Больше 25, но меньше 29 градусов тепла. Вот они летние градусы! Ждем с, что будет лето и в лесных краях. Пока обогревает обогреватель с вентиляцией своим теплым потоком воздуха.
      Жизнь вещь необыкновенная, то нет известности, то кто-то ее подогревает с помощью тиража, то назовут неизвестной, то известной, то навешают на имя кучу недостатков, а то и достоинства вспомнят. А, что хочет автор? А, Бог его знает, что хочет автор! Все хотят быть опубликованными до поры до времени и даже автор, но пути Господни неисповедимы. Сегодня хочется быть опубликованной, хочется иметь десятки в оценках, и быть первой, а завтра эти желания пропадают и порой надолго. Появляется элементарная мысль сменить имя или псевдоним, мол, вся вина в нем, в имени. С другим именем можно зависнуть и висеть в конкурсах в ожидание любого места, все равно это добавляет известности, но внутренний голос говорит: обойдешься, а автор голосу начинает перечить, на свет появляются новые имена.
      Новые имена не запоминаются. Автор возвращается к своему имени, при котором ему комфортно пишется и думается, это и есть те самые 25 градусов комфортного тепла.
      А пресловутая любовь, дающая богеме вдохновение? Любовь за автором не бегает, эта привередливая дама чувств, любит, чтобы бегали за ней, хотя бы в собственных воспоминаниях. Значит, автору надо поднять и взбудоражить собственный опыт жизни, пока в его тине не блеснет золото любви.
      Вцепившись в золото любви своими мыслями, можно начинать писать нечто, что обязательно прочтут. Про любовь – прочтут! Великая дама Любовь без читателей не останется, тут важно выяснить, а, сколько читателей выдерживает сам автор?
      Трудный вопрос, он целиком лежит на нервных окончаниях автора. Нужно столько читателей, чтобы нервы автора почивали в нормальном состоянии, а не страдали от написанных им же строк.
      И еще важно остаться автору в работоспособном состоянии. Пусть читают! А автор работает, творит – это опять двадцать пять градусов тепла комфортной нервной жизни творца. Чего еще желает автор? Тему! Нужна тема, в которую можно вцепиться всеми фибрами души и писать. А можно не писать? Можно, не писателям не писать, а писателям надо писать, иначе в мозгах появляется излишнее давление, как в паровом котле, надо поднять клапан мысли и выпустить словесный пар, и температурный режим в 25 градусов комфортной жизни будет обеспечен. Кто-то так же гоняется за новыми маршинами, дачами, квартирами, чтобы выпустить пар желаний.
      Сбросить очередную охотку.
      На операции я попала в ситуацию, при которой некоторое время летела внутри трубы, свет и скорость возрастали, труба имела достаточно равномерный диаметр. Полет сопровождался свистящими звуками, потом желтый свет сменился на два белых пятна и человеческие голоса, сквозь тяжелое состояние веки приподнялись, и я увидела, что горят на стене две лампы, а соседки по палате обсуждают мое состояние, и пытаются со мной говорить. И я вновь заснула.
      Я читала, что Рай находится в созвездии Сириус. Вот информация о созвездии Сириуса из всемирной паутины. ***Информация для размышления***Система созвездия Сириус состоит из двух весьма различающихся между собой звёзд, есть подозрение, что в систему входит ещё третья звезда. Главная звезда системы, Сириус – А – первая звезда по видимой яркости на всём небе; цвет её белый, температура около 11000, т.е. почти вдвое больше температуры Солнца; поэтому Сириус А испускает с каждого квадратного сантиметра поверхности приблизительно в 16 раз больше излучения, чем Солнце.
      Светимость, или сила света Сириуса А приблизительно в 26 раз больше силы света Солнца; по этой причине его диаметр должен быть на 18% больше солнечного, и, следовательно, его объём в четыре раза больше объёма Солнца. Но масса Сириуса А всего лишь в 2,45 раза больше массы Солнца; поэтому материя в этой звезде сжата не так плотно, как на Солнце. Кубический метр материи на Солнце весит в сумме 1,42 т, на Сириусе А он весит всего лишь 0, 93 т.
      Слабый спутник Сириуса А, Сириус В, есть одна из интереснейших звёзд на небе. У неё почти тот же цвет, и она относится почти к тому же спектральному типу, как и Сириус А, но её сила света приблизительно в 10 000 раз слабее, чем у него. Вводя поправку за небольшую разность поверхностных температур обеих этих звёзд, мы находим, что поверхность Сириуса В и его диаметр меньше поверхности и диаметра Сириуса А соответственно в 2500 и в 50 раз.
      Но масса Сириуса А только в три раза больше массы Сириуса В, хотя объём первого превышает объём второго в 125000 раз. Поэтому Сириус В, но вовсе не Сириус А является замечательной звездой: средняя плотность материи в Сириусе В примерно в 60 000 раз больше плотности воды, иными словами, кубический сантиметр материи на Сириусе В весит около 60 кг.
      Судя по всему на Сириусе А, Рая быть не может, но вероятно он бы мог быть на Сириусе В, но Сириус В мал, и где там на каждого можно найти Сад и ангелов в достаточном количестве. Или Сириус В души умерших землян собрал, и потому его плотность необыкновенно велика? А может, за Сириусом А и Сириусом В, спрятался Сириус С, и на нем уместился Рай для землян? В принципе Рай с Земли в телескоп найти трудно, вероятно так же трудно, как обнаружить Сириус С за ярким сиянием Сириуса А'?
      Значит, душа моя некоторое время летела к Сириусу С, по дороге, указанной светом Сириуса А?! То есть если есть черные дыры, то могут быть и дыры для души варлета?
      И сквозь эту трубу душа варлета летит в Рай Сириуса С? Если Сириус А дает света и тепла больше, чем Солнце, то на Сириусе С всегда тепло, значит, там вполне, может находиться райский сад с яблоками?***
 

 
      Я проснулась, посмотрела на снег за окном и поняла, что я все еще на Земле. По карманному телерфону позвонила Осиру, спустя время мы лучше понимали друг друга.
      Ему и рассказала я про идею нахождения земного Рая. Он занялся осуществлением моей идеи. Варлеты стремятся в Рай на Земле, а это всего лишь узкая полоска суши на побережье моря. Море изо всех своих сил поедает узкую полоску суши у подножья гор, по этой полоске Земли, когда-то давно проложили железную дорогу, всего два параллельных рельса, двум поездам здесь не разъехаться. От железной дороги до моря, по наклонной плоскости всего один вагон. Варлеты привозят гравий и засыпают его тоннами, чтобы уберечь дорогу от моря, но им в голову не приходит добавить смолы в гравий.
      Море любит смолу, волны бы ласкали ровную поверхность черной смолы, и может быть, когда-нибудь из нее сделали бы черный сапфир. В другом месте побережья глина восьмиметровой толщиной накрыла на пляже отдыхающих, а могли бы из нее сделать глиняные горшки. Не Боги горшки обжигают, а варлеты, и варлеты иногда сдвигают массы земли с места, или это Божье дело? С каждым часом облака темнеют, и все больше сплачиваются над Землей, уменьшая потоки солнечного света.
      Прохладная погода продолжается в райских местах, на побережье моря, и что уж тут говорить о погоде в средней полосе? У меня из головы не выходила умная мысль: снабдить космический космолет солнечными батареями, но, для ее осуществления необходимо несколько изменить контур космического объекта, батареи должны быть установлены на обшивке космолета, они должны быть стационарными. Солнечные батареи – это не крылья бабочки, это встроенные плоскости, и они изготовлены из материала пропускающего свет. Если лететь на Сириус С, то солнечные батареи, это то, что надо.
      Пларон вплотную занялся разработкой космического космолета для полета на Сириус С, он решил, что Рай надо исследовать при жизни. Церковные сферы общества решено было не тревожить. Но социальные сферы округа поддержали мысль о полете на Сириус С.
      Астрономы не обещали легкого полета, они только предполагали наличие звезды – планеты Сириус С. Если есть звезда Сириус А, то должна быть и планета Сириус С.
      Кому-то светит яркий Сириус А? Так пусть освещает Сириус С.
      Траекторию полета можно спланировать весьма отвлеченно, известен путь до созвездия Сириуса, а потом надо облететь созвездие со стороны Сириуса В, чтобы не потерять ориентир, есть предположение, что, облетев этот звездный объект, можно будет увидеть Сириус С обетованный или иначе Рай небесный. Для запуска космического космолета с солнечными батареями, вместо топлива, была создана отдельная космическая площадка, для взлета с земли было решено использовать обычное топливо, но эта ступень должна будет после выхода на космическую орбиту, покинуть космолет, дальше он будет лететь на солнечных батареях.
      Команду для полета подбирали из числа одержимых подобными идеями, с целью нахождения предполагаемого Рая Земли, они же был спонсорами программы.
      Космический космолет был выполнен внутри с комфортом, так как путь ожидался не близкий. Питание для членов экипажа использовали космическое, плюс добавили возможность приготовления обычных продуктов раз в неделю, из замороженных полуфабрикатов.
      Телеэкран был установлен в комнате отдыха с прикрученными креслами и диванами, для создания земной иллюзии существования. В комнате разгрузки, можно было крутить и вертеть тренажеры, при этом смотреть на экран с земными новостями.
      Пларон особо не светилась перед экипажем космолета, о его существовании знали единицы. В качестве генерального конструктора представляли варлету – конструктора, приятной наружности, с внешностью трудно запоминающейся из-за отсутствия особых примет. С ним при необходимости разговаривали члены экипажа, на трудные вопросы ответы они получали с некоторой задержкой, необходимой для общения мнимого и настоящего генерального конструктора.
      Полет выполнял две задачи: первая – использование при полете солнечных батарей, и вторая – поиск неизвестной планеты Сириус С, обе задачи весьма проблематичны, по этой причине полет сильно не рекламировали. Для любопытных был простой ответ: полет за пределы солнечной системы. В состав экипажа вошли две варлетки и три варлеты. Экипаж проверили на совместимость, выяснили, кто, и что из них любит, и как проводят свободное время. Важно было подобрать людей, которые могут долго находиться в одном помещении и не мешать друг другу.
      Один был писатель и врач. Варлетка поэт и главный повар. Варлета шахматист и командир космолета. Варлетка художник и бортовой овощевод. Один варлета был способный на все виды ремонта. Все могли починить при необходимости приборы на борту космолета, но пятый был просто виртуоз и разбирался во всех системах космолета, как говорят с закрытыми глазами. Каждый во время полета будет нести вахту на командном пункте, каждый знал маршрут полета и был в какой-то мере штурманом, но командиром экипажа был выбран шахматист.
      Пуск космолета прошел нормально, средства массовой информации молчали, так как все прошло благополучно. Во время отошли ступени с топливом, космолет вышел в открытый космос, радиосигналы стали слабее. Пока космолет летел по солнечной системе, команда постоянно отправляла сообщения на командный пункт. Пройдя солнечную систему, космолет попал в черную дыру, главное было удержаться в русле черной дыры, и держать космолет по ее курсу.
      Космический космолет вынырнул в созвездии Сириус. Сириус А светил ярко, и радостно приветствовал космолет с Земли. Солнечные батареи собирали в себя энергию Сириуса А, так как они здорово поиздержались в черной дыре.
      Растительность на корабле резко выросла, экипаж с удовольствием ел, свежую зелень. Краски заиграли, стихи засверкали, проза вдохнула вдохновение. Шахматы остались на месте. Командир космолета искал Сириус В.
      Малая сверхтяжелая звезда была обнаружена через сутки после появления в созвездии Сириус. Космолет облетел малую звезду и к своей неуемной радости обнаружил планету – звезду Сириус С. Сириус С слегка светился, но температура воздуха на планете была 27 градусов по Цельсию. Облака нежно окутывали планету полупрозрачной оболочкой. Притяжение Сириуса С было в два раза меньше, чем на Земле. Космолет радостно взревел моторами, из него с двух сторон вышли два крыла, и как обычный космолет он приземлился на Сириусе С.
      Космолет стоял на твердом поле. Экипаж с любопытством смотрел в окно. Со всех сторон поле окружали сады с яркой зеленой зеленью. Виднелись легкие тени людей в светлых туниках, они слегка летали в воздухе, как эльфы, но, ни один эльф и головы не повернул в сторону прилетевшего корабля. Экипаж забеспокоился, но ненадолго. Они решили, что души людей не могут видеть живых людей, что есть некое магнитное поле, окружающее корабль, и делающего его невидимым.
      Приборы показывали наличие воздуха за бортом и температуру 27 градусов. Можно было выходить без скафандров, но командир космолета предположил, что могут быть в воздухе опасные газы, и лучше всем, кто будет выходить, надеть легкие скафандры. Земной ландшафт убаюкивал взгляды, слышно было пенье птиц, но и птицы не обращали внимания на людей. Он понял, почему здесь земной рай: из-за черной дыры, которая связывает солнечную систему с созвездием Сириуса и делает путь коротким. Внешние благополучие планеты Сириус С. вполне пригодно для Рая. Самое интересное, что командиру космолета не хотелось выходить из космического корабля и топтать Рай земной. Солнечные батареи себя оправдали полностью, они вновь были заряжены, и командир предложил команде вернуться на Землю. Задание они выполнили:
      Рай нашли. Команда с командиром согласилась и отбыла к планете Земля. За благое дело их всевышние власти не наказали, и они благополучно вернулись на Землю.
      Пларон был рад возвращению космического космолета с его вариантом исполнения солнечных батарей. 'Еще одно удивительное явление происходит во время человеческой жизни, все фантастическое становится обыденным и естественным, а старая фантастика кажется слабым отсветом истории человечества. Человечество идет вперед гигантскими шагами, поедая все фантастические идеи' – я написала эту заумную фразу, и даже не улыбнулась. Обычное серо-грязное небо маячило на горизонте, пропуская сквозь себя заблудившихся снежинок.
      Однажды меня спросили:
      – И как ты дошла до жизни такой?
      Я не дошла, я долетела до Луны, до настоящей Луны.
      Среди деревьев и топи находилось небольшое озеро, от него до моего дома ходьбы минут двадцать – тридцать. Но озеро расположено так, что к нему нет подъездных дорог для транспорта. Поэтому оно сохранилось в первозданном виде. Подойти к берегу озера можно по бревнышкам, проложенным через небольшую топь. Я слышала, что в центре озера смельчаки видели танк. А мне все время кажется, что танк опустился не просто на дно озера, а под ним находиться карета 1812 года.
      Вытащить танк нельзя из-за отсутствия твердого грунта. Дно озера вязкое.
      Доказать свою правоту я не могу. Я не плавала сама в этом озере, я им только любовалась. Конечно, танк можно выдернуть с помощью мощного вертолета. Но смысл?
      Я на берегу озера была – раз пять не меньше, и всегда в начале лета. Но в голове давно засела мысль, что в карете под танком есть сундук внушительных размеров, который подает мне свои импульсы. Но и это не все. В сундуке лежит какой-то очень дорогой предмет, артефакт своего времени. Этот предмет находится в глобусе.
      Если артефакт лежит в глобусе, то можно предположить, что он – круглый!
      Мне эти мысли надоели, и я решила их записать. Что было ценным в 19 веке? И к гадалке ходить не надо! В глобусе лежит огромный алмаз, просто огромный! Он спрятан в яйце! В большом пасхальном яйце! Как я сразу не догадалась! Давно бы записала, быстрее бы сообразила. Итак, этот алмаз лежит почти рядом, и в Якутию за ним ехать не надо. Достать тяжело. Можно достать танк под предлогом музейного экспоната. Но кто из вязкого дна озера будет вытаскивать старую карету с сундуком? Можно сделать подкоп под танк, а, что если он глубже после этого увязнет в иле?
      Близок локоть, близок алмаз. Проще в земле алмаз увидеть, чем на дне озера.
      Я позвонила Осиру.
      – Осир, я, знаю, что такое Луна!
      – А кто в этом сомневается?
      – Нет, не та Луна, на которой мы были! Луна – это алмаз! Он находится за нашим лесом!
      – Круто! Поясни!
      – Приезжай.
      Осир приехал на мотоциркле. Он меня всегда шокировал своей внешностью. Он был такой непредсказуемый и красивый, что слов нет, чтобы описать его мужское обаяние! Осир улыбнулся – я растаяла, хорошо, что все мысли записала, а то бы все от его улыбки забыла.
      – Осир, помнишь проблемы с проходимостью леса, который находится у меня перед окнами? Тогда было ощущение, что кто-то не дает пройти лесом!? Дело в том, что за лесом находится озеро, в центе озера, на дне лежит алмаз Луна!
      – Сама придумала или кто подсказал?
      – Я давно над этим вопросом думаю. У меня есть приказ: найти Луну! Я даже на Луне побывала, но после возвращения с Луны мне вновь поступил приказ: найти Луну.
      Значит, Луна – это не та Луна. Я думала, что Луна – варлетка, но портрета варлетки мне не давали. Мне показали фильм, и фильм странный в нем были варлеты и предметы, но ничто дважды не повторялось. Среди предметов были алмазы, яйца, кареты, танки. Я все это сложила воедино.
      – Умница, Спироза! Все получается, все складывается, я прочитал твои записи.
      – Получается. А как найти, как достать яйцо?
      – А почему ты к магнолиям летала? Почему на юге искала Луну?
      – А, короче этот алмаз в яйце был некоторое время на юге в багаже графа Шереметьева. Алмаз Луна был в тех местах, где мы с тобой были, но за два столетия до нашей поездки! Это последнее его путешествие и оно оставило свои флюиды, которые и были пойманы. То есть за 4 года до 1812 года, алмаз Луна был среди магнолий. Я не знаю, были ли тогда магнолии, но алмаз – был!
      – Отлично, Спироза! Осталось достать алмаз Луну, и ты свободна от приказа!
      – Как достать алмаз? Ты понимаешь, что это невозможно?
      – Глупость. Если ты знаешь, где и в чем он находится, то остальное тебя не касается. Достанем, помогут.
      – Алмаз Луна – это маленький метеорит неземного происхождения! Он подает странные сигналы, которые улавливаются спустя столетия.
      – Тогда алмаз Луна не является артефактом, ведь он сделан не руками варлета!
      – Но он артефакт неземного происхождения!
      – Спироза, с тобой спорить бесполезно, понятно, почему именно тебе дали это задание. Ты интуитивно находишься на связи с неземной цивилизацией!
      – Понял, Осир? Если бы дело было в простом алмазе, пусть и очень большом, то этим занимались бы совсем иные варлеты. У меня с души, словно камень упал!
      – Докладывай по инстанции. Мне, зачем все это рассказала?
      – Почему тебе? Мне надо было проверить правильность своих умозаключений.
      – Считай, что задание ты выполнила.
      Я улыбнулась, и мне очень захотелось, проехать с Осиром на мотоциркле, что мы и сделали. Но с мотоциркла я упала, правда в шлеме, но результат сказался уже на следующий день.
 

 
      Я сидела на компьютерном столе и бредила странной идеей, стать Фиолетовой Богиней. Зачем это мне нужно – я не знала, но очень хотела стать единственной и всесильной. Власти над людьми у меня не было, но у меня была визитка фиолетового цвета с белыми буквами, на ней стояло мое имя и телерфон с факсом. По факсу посылают видимые на бумаге тексты и картинки. Я задумалась. Ну и как стать Фиолетовой Богиней или посланной по факсу бумажкой с происхождением от паровоза?
      Ерунда, слишком просто.
      Я почесала согнутым пальцем подбородок, словно в челюстях находился мозг, и задумчиво посмотрела в небо. Небо голубоватое, облака белые и ничего там сиреневого близко не было. А хочется, живьем сидеть на белом облаке и болтать ногами в фиолетовых брюках. Какая глупость приходит в голову! Я почесала за ухом, ухо к мозгу ближе, чем подбородок. Потом рука потянулась ко лбу, к носу. В носу-то мозгов никогда не было. А мне нужны были мозги для того, чтобы придумать простую идею: как стать Фиолетовой Богиней! Так просто! В этот момент я просто физически почувствовала, что меня взяли за шкирку и поднесли к потолку помещения, в воздухе гремели слова:
      – Я Бог, а ты ничто!
      Я очнулась на полу, в помещении никого не было. Ровным счетом никого. Окна и двери были закрыты. Мне стало тоскливо, захотелось повыть в голос. Я вспомнила поговорку: много хочешь, мало получишь. И потерла ушибленное тело, и мне очень захотелось, чтобы тело не болело из-за падения с потолка на пол. И тело перестало болеть, я вздохнула и поднялась, медленно дошла до стула, но садиться на него не стала. Я оглянулась, кресла для новоиспеченной Богини не было, да и паствы тоже. На компьютере проклюнулась фиолетовая заставка. В дверь стучали, за дверью кричали мое имя. Кто-то пытался засунуть ключ в замочную скважину, но дверь была прочно закрыта от постороннего вторжения. Фиолетовая Богиня по имени хранила царственное молчание. Мучительно зачесались пальцы рук, я посмотрела на них, на моих пальцах выросли фиолетовые ногти и загнулись милой спиралькой.
      Зачесалась голова, и по плечам стали спускаться фиолетовые пряди волос. Я нагнулась к ногам, из моих шлепанцев торчали фиолетовые завитки ногтей. Одежда стала трещать по швам, груди росли на глазах. Я посмотрела на себя в зеркало: мои глаза были фиолетовыми, одежда лохмотьями висела на фиолетовом теле.
      – А! А! А! – закричала я истошным голосом.
      С той стороны двери варлеты от крика взбесились. Они сообща надавили на деревянную дверь и выбили ее. В комнату ввались сокурсники, но при виде фиолетового монстра, упали на пол перед моими коленями, словно кто подкосил их ноги.
      – О, Боже! – прокричала я.
      – Варлетка, ты хотела быть Богиней? Так будь ею! А я в отпуск ухожу, раб я, что ли веками работать без отпуска? Устал. Трудись Фиолетовая Богиня! – раздался сверху голос.
      Варлеты, лежащие на полу, сжались от страха и на коленях стали выползать из комнаты. Глаза их затравленно блуждали по фиолетовой фигуре.
      – Куда это вы выползаете? – спросила я, страшным голосом. – Вы будете моими апостолами!
      – Как скажешь, Царица ты наша Фиолетовая, – проговорила Надрежда, она быстрее всех пришла в себя.
      Естественно никто меня Фиолетовой Богиней не считал, но другими титулами меня стали осыпать с ног до головы. Интересный факт, но варлеты меня слушались! Я затребовала себе фиолетовую опочивальню с белыми полосами, я захотела фиолетовую посуду, все это быстро выполнялось моими домашними слугами. На второй день я потребовала собрать всех белых зверей и выкрасить их шкуры в фиолетовый цвет и поместить их в белые клетки. Все флаги срочно меняли на флаги фиолетовые. Этот цвет входил в обиход тех, кто подобострастно верил в новую святыню Фиолетовой Богини.
      На третий день мне надоело играть в последний цвет радуги. Мне надоело собственное фиолетовое тело, я хотела быть прежней Спирозой и даже не богиней Спирозой! Но Бог ушел в отпуск и не сказал, насколько дней или веков он ушел. А меня стали раздирать новые мысли, я захотела контроля над всеми людьми планеты, а не только над дачным поселком! Да, и не больше и не меньше! Над всеми! И как Бог всеми людьми управляет? И тут я вспомнила, что существуют разные вероисповедания, значит, мне надо не за всеми людьми следить, а только за православными. Я вздохнула с облегчением! Всю жизнь командовала только собой под руководством мамы и учителей, преподавателей, а тут надо было властвовать над всеми. Нет, я не хотела быть Фиолетовой Богиней! Три дня отдохнул и мог бы вернуться настоящий Бог! Устала я. Ох, устала! Звери от фиолетовой окраски стали злыми, над окрестностями стоял звериный рев. Это ревели выкрашенные белые собаки поселка и коза. Я посмотрела на себя и взревела в унисон зверям.
      В комнату зашла Надрежда:
      – Что прикажите, Царица Фиолетовая!?
      – Я Фиолетовая Богиня!
      – Прости, Спироза, но в земных регистрах нет звания Бог, есть Царь или Президент.
      – С тобой не поспоришь. Тогда дай совет, как мне следить за всем человечеством?
      – А зачем это тебе надо? Слежка – работа весьма утомительная. А потом на географической карте фиолетовое царство-государство не просматривается. Понимаю, ты – Богиня, но я этого не понимаю, но подчиняюсь!
      – Надрежда, будь варлетом, верни мне прежний облик!
      – Спироза, ну это даже не смешно… Отстриги ногти, перекрась волосы…
      Она не успела договорить, как в комнату влетело три варлета, они рухнули на пол и протянули мне длинный экран, поэтому его и несли три варлета.
      – Это экран за наблюдением человечества! – проговорил средний из трех варлет по имени Вирталий.
      – Вот, все можно, оказывается, сделать, а это что за панорамный экран? – спросила величественно я.
      – Это экран для наблюдения за целыми регионами. Вам принесут плоскую карту мира, на ней будут расположены резисторы для регулировки перемещений, а экран отразит действительность, – ответил Вирталий.
      В комнату внесли карту с ручками переключения и установили экран.
      – Это все хорошо, – протянула я, – но как я буду владеть душами людей?
      – А это обязательно? – спросила Надрежда, стоя в сторонке от перемещений людей с техникой наблюдения. – Посмотришь на экран, и хватит.
      – Что, значит, хватит?! – прорычала я.
      – А то и значит, что Бог в одиночку работает, а у тебя тьма подчиненных выполняют прихоти, – продолжала наставлять меня Надрежда.
      – Спироза, – я как твой друг, хочу слово молвить, – сказал Вирталий.
      – Ты мне слово на неделю вымолвишь или на месяц? – усмехнулась я самодовольно.
      – Есть способ следить за душами людей, тебя ведь это волнует? Душа – душ, дуршлаг, – проговорил нервно Вирталий, загибая пальцы на руке.
      – Короче, Вирталий, дело говори! – повысила я голос.
      – Короче некуда! Нужно взять оптическое волокно, сделать из него букет. С одной стороны ты будешь смотреть через увеличительное стекло на выходы волокон, а взгляд твой проникнет в души множества людей. За день ты вполне прозондируешь целый регион, а слух среди населения разнесется, что Фиолетовая Богиня все видит.
      – Слушай, Вирталий, а ты мне нравишься, будешь моим первым апостолом.
      – Всегда рад, в свободное от учебы время, но его нет, поэтому апостолом быть не могу.
      – Протараторил! А, главное сделай этот душ для души их оптических волокон, и прицепи его к этому полосному экрану. Свободен! – воскликнула я радостно и растянулась в кресле во все стороны.
      В помещения быстрым шагом вошел Глерб, он посмотрел на меня, восседающую в кресле, его глаза хитро блеснули, и он сказал:
      – Ваше Величество, Богиня Фиолетовая! Есть одна деликатная просьба, надо убрать всех детективов из всех книг.
      – И, что в них останется? Кто будет вести борьбу за справедливость? Кто будет беречь репутацию закона?
      – Я прошу убрать их из книг, а не из жизни!
      – А, как мы будем править книги, умерших писателей? Где мы их возьмем, если их нет на свете? – спросила я, искренне удивленная.
      – Надо установить закон, по которому, все герои книг должны быть живы до конца книги.
      – Это невозможно! Кто вас ко мне пропустил?
      – Сам прошел, – сказал варлета и вышел через стенку.
      – И чего он убежал? – обратилась я к Надрежде. – Мог бы и еще поговорить со мной.
      Это ж интересное предложение и касается душ. Дай мне книгу, ты лично ее читала?
      В ней все живы?
      – Спироза, в книге глупо погибает первый любовник героини.
      – Вот это неправильно! Если он любовник, значит он варлета, а варлеты – это Адамы, а они нужны для создания рода. Слушай, а есть возможность оживить первого любовника героини?
      – У него травма, – листая книгу, проговорила Надрежда. – Ага, как варлета он целый, а как мыслитель – погиб.
      – Но если мозг умер, варлет считается умершим. Ты мне про душу скажи, где его душа? Надрежда там написано, где его душа? Мы вызовем по факсу его душу и восстановим его, как героя сериала.
      – Тогда он будет живой мертвец! – воскликнула Надрежда с круглыми от удивления глазами.
      – Сейчас не об этом, а мы можем в этой книге обойтись без детективов? – заинтересованно спросила я.
      – А мы, что должны сделать? Оживить всех героев и убрать всех детективов? А если там присутствует кража алмазов, то детектив будет необходим.
      – Надрежда мы с тобой организуем контору под названием 'Фиолетовая душа' и войдем в книгу, как очистители душ героев.
      Бог посмотрел с небес на Фиолетовую Богиню, и благословил ее на благое дело. В ту же минуту я стал обычным варлетом внешне, но осталась в фиолетовом костюме.
      Рядом со мной осталась стоять одна Надрежда. Да еще остался длинный экран, расположенный за пультом управления с тумблерами на географической карте.
      Через минуту она ушла, осталась я на компьютерном столе в полном одиночестве с бредовой идей переделать книги и изменить их содержание. Богиней я уже не хотела быть, но я стала Фиолетовой Богиней. Я могла по воскресеньям воскрешать героев романов, изменять ход жизни своих знакомых. Я могла изменять свой облик. Я могла превращать в животных своих обидчиков. Итак, я по воскресеньям могла быть Фиолетовой Богиней или творить небольшие чудеса в решете жизни или это мне казалось.
      Но будни оказались прозаическими.
      Шпильки проваливались в песке, я шла по пляжу, сзади меня догоняли слова Осира:
      – Спироза, когда ты научишься ходить на шпильках! Еще раз каблуки проваляться в песок, и я уйду от тебя!
      Я, глотая слезы, шла дальше, он так кричал – Вот, чертова баба, ходить на каблуках совсем не умеет! Можешь ты понять, что наступают на носки, а на каблуки наступать нельзя! Что у тебя за походка!
      Каблуки не должны касаться песка!
      Слезы высохли, осталась горечь в душе, оба вышли на асфальт.
      – Спироза, сколько можно тебя учить ходить на каблуках! Покажи каблук! Видишь, покарябала каблук, совсем обувь не бережешь!
 

 
      Мимо высоких домов шли молча. Я училась молчать рядом с варлетой.
      – Что у тебя сегодня за прическа! Что это за конский хвост сзади тебя болтается!
      Я пришла домой, закрутила кончики волос, целый час делала башню из волос на голове.
      – Красивая прическа! – вскричал Осир и повалил меня на постель. Прическа превратилась в осиное гнездо.
      На следующее утро он сменил тему. Я вышла на балкон, с третьего этажа деревья казались совсем близко. На балконе появился Осир.
      – Спироза, в чем ты ходишь! Посмотри на свой халат!
      Я прекрасно знала, что на мне новенький халатик с воланами из той же ткани, по удлиненному вырезу.
      – Куда смотришь, посмотри на длину халата! Колен не видно! Укороти немедленно!
      Сделай на две ладони выше колен!
      Я зашла в квартиру, скрипя зубами, отрезала подол халата и подшила его так, как требовал варлета. Осир, увидев на мне халат новой длинны, в котором все ноги были видны, схватил меня и понес в кровать. Халат он сбросил в первую очередь.
      У меня было новое платье вишневого цвета с воротником. Осир и я собирались пойти в кинотеатр на премьеру фильма, он посмотрел на воротничок на платье.
      – Спироза! Что это такое! Что за воротник у тебя на платье! Сделай вырез!
      – Можно после кино?
      – Ладно! И это моя варлетка?!
      После фильма я сделала на платье глубокий вырез. Надела платье. Варлета посмотрел на меня в платье и повел к кровати. Платье оказалось на полу. Я устала делать прически из больших волос, и пошла в парикмахерскую, подстригла волосы, сделала химию и накрутила на крупные бигуди, с новой прической пришла домой.
      Осир пришел, увидел, что я ему открыла дверь с новой прической, и бросился бежать вниз по лестницам. Я побежала за ним по ступенькам вниз. Мы остановились на лестничной площадке у мусоропровода.
      – Ты, что сделала со своими волосами? Ты для кого сделала такую прическу? Все!
      Ухожу!
      – Осир, я хотела тебе понравиться!
      – Правда!? Пошли домой.
      Дома Осир после ужина лег со мной на постель, взлохматил волосы, а они, пружиня, легли на свое место. Ему понравилось играть с волосами, потом с телом, потом с ногами. И забыл варлета, что обиделся на прическу. На работе меня узнавать перестали, так я менялась в последнее время и все больше хмурилась.
      Осир был дома.
      – Спироза, ты, в чем пришла!? Ты кто, варлетка или мужик! Ты дома! А дома ты варлетка!
      Я из последних сил переоделась в короткий халатик, причесала волосы и пошла на кухню.
      – А, что ужин еще не готов? Варлетка, ты, где была? Почему я прихожу домой и не нахожу еду на плите?
      Я вынула из кармана короткого халата пистолет, приложила его к виску Осира:
      – Осир, пошел ты… – и нажала на курок.
      Так я опять осталась одна, из-за ухода Осира в верхние слои атмосферы, а на самом деле пистолет был не заряжен, но такая шутка ему не понравилась.
      Осир остался жив, а для меня он все равно перестал существовать. В моей квартире ему места не было. Пусть он выходит из трех сосен, а я подожду, когда наступит мое время.
      Я села на постель и стала смотреть на фиолетовый плащ. А плащ от моего внимания стал излучать семь цветов радуги по очереди. Над шкафом засеяла радуга. Красный луч попал в мой глаз, и я медленно, но верно превратилась в диву в красной мантии. Я сидела по центу постели, скрестив ноги и выставив руки, по типу тюльпана. Радуга над шкафом исчезла, в комнате царил красный цвет.
      В комнату зашла мать Осира, она посмотрела на меня и не очень удивилась:
      – Спироза, ты Красная Богиня Вечерней Зари?
      – Я – Красная Богиня Солнца!
      – Завернула, важно выйти из этой ситуации без потерь. У нас есть красная соль, можно полежать в ванне и немного прийти в себя.
      – Служи мне, и я тебя отблагодарю! – величественно произнесла я.
      – Да уж ладно, налью я для тебя воду в ванну и насыплю красную соль клубнички.
      Я вошла в ванную комнату, повесила красную мантию, разделась и легла в ванну с красной пеной. Я лежала за красной занавеской и крутила ногой с красным маникюром, соль действительно меня немного успокоила, и утвердила веру в то, что я – Красная Богиня. Мыслей в голове практически не было, я расслабилась. Красное облачко закрутилось перед лицом, я встала и почувствовала необыкновенную легкость, вода с моего тела испарилась, я надела на голое тело красную мантию вместо халата и вышла из ванной комнаты. Я несла в себе божественную красоту.
      Отец и мать Осира, сидевшие в общей комнате у телевизора, удивленно посмотрели на меня и почтительно наклонили голову, когда я мимо них. Осир лежал на своей постели в полудреме. От красного свечения, исходящего от меня, он приоткрыл глаза. Перед ним стояла божественная варлетка, в красном халате, облегающем ее фигуру, без признаков выступов от нижнего белья. Он откинул одеяло, приглашая меня к себе. Я не двинулась с места.
      Глаза мои блуждали по телу Осира в полоске одежды:
      – Нет, мне нужно красное, атласное постельное белье.
      Осир вспомнил, что родителям подарили комплект именно такого постельного белья, и оно лежит у них в шкафу. Он встал и пошел за бельем. Я села в красное кресло, которое до моего похода в ванную комнату отсутствовало, эта его мать предусмотрительно принесла его из своей комнаты и теперь стояла на пороге, она видела, что Осир из комнаты вышел.
      – Мне в глаз попал красный луч со шкафа, где лежит красная мантия, сказала я.
      – Это опасно, ты можешь зазнаться, и ничего хорошего из этого не будет.
      – Что мне делать? Мне очень хочется повелевать вами, я еле сдерживаюсь.
      – Осира, ты уже послала за красным, постельным бельем. Он принесет белье, ты его заставишь надеть красные плавки.
      – Откуда вы все знаете? Бред какой-то.
      – Этого никто не знает, но быть твоей слугой мне не хочется, можешь пойти другим путем и делать добро людям сама. У тебя есть красная мантия, она обладает одной возможностью: по понедельникам ты можешь совершать одно доброе дело, пожалуй и все. Но можешь войти в раж…
      В комнату вошел Осир с комплектом великолепного, красного, постельного белья.
      Мать его выскочила из комнаты. Я боролась с желанием послать Осира куда подальше, потом у меня возникла мысль, что он в такой ситуации Фиолетовый Бог в моей мантии. Мы – равны! Осир и я легли в дорогую постель, укрылись одеялом. Он откинул одеяло в красном пододеяльнике, на постели лежал красная мантия без Спирозы.
      Я вылетела из постели, оставив в ней красный халат, пролетев некоторое время невидимкой, я оказалась летящей по типу ракеты. Я лежала в странной кабине космолета, обитой изнутри красным шелком, приборов никаких я не видела, но прекрасно ощущала полет. Я летала на космолете, но теперь скорость была больше, чем раз в сто. Я летела недолго, но быстро, в чем я находились, я не понимала, но чувство страха отсутствовало. Космолет приземлился на берегу побережья Холодного моря. Я даже не успела понять, как створки ракеты разгерметизировались, и я вышла на песок в герметичном комбинезоне.
      Понедельник – промелькнуло в моей голове. Я увидела странное плавательное судно.
      Людей рядом не было. Красный катер с герметично закрытой палубой качался на волнах. Катер дал задний ход, в нем открылись двери, я зашла внутрь красного катера. Двери за мной захлопнулись. Я села в единственное кресло.
      Катер полетел по волнам. Я увидела корабль с названием на 'С', но катер пролетел дальше красной стрелой. В холодных волнах были видны две мужские головы, они держались руками каждый за свой красный мяч. Из катера выдвинулась платформа, матросы легли на нее, и вместе с платформой были подняты выше волны, и задвинулись внутрь герметичного катера.
      Я уловила, что мой катер спас двух варлет, но как это получилось, я не осознала.
      Катер полетел к берегу. Два варлета были доставлены на берег, в сухой одежде.
      Мне дали на них посмотреть, чтобы я убедилось, что с людьми все нормально.
      Сильным потоком воздуха меня засосало в ракету – космолет, с небольшой кабиной.
      Теперь я летела сидя, красные пластины с окон были сдвинуты, я наблюдала в окно, полет сквозь облака, и полет вне облаков, в ясном небе. По контурам земли я догадалась, что была в районе Тихого океана, а теперь возвращалась в округ Варлет. Ракета зависла над плоской крышей дома. Я сама вышла в открытый люк ракеты, открыла дверцы чердака. Позвонила во вторую дверь в комнате Осира… Он отрыл одеяло и увидел красную Богиню своего фиолетового сердца.
 

 
      Мне очень захотелось поставить цветы в офисе. Тем более что с некоторых пор я работала на фирме своего мужа – Осира. Я поехала на городской рынок, подошла к розам и хризантемам, стоящим в больших белых вазах. Розы всегда утомляли меня своей прихотливостью и заносчивостью. Белые и желтые хризантемы манили свежестью, до них хотелось дотронуться.
      Продавец сделала букет из выбранных цветов, скорее спрятала их в зеленую бумагу с белыми разводами. Я прошла несколько шагов с огромным букетом в руках, но чуть не упала, хорошо, что вовремя посмотрела под ноги: какая-то маленькая старушка, державшая в руке клюку, подставила ее мне так, чтобы я упала, в другой руке старуха держала три гладиолуса. Я перешагнула клюку и пошла дальше, вдыхая запах хризантем.
      Цветами я украсила офис, в котором работала. Я была стройна, высока, молчалива и неулыбчива. Я носила туфли на высоком каблуке легко и непринужденно, словно родилась в них, словно они были неотъемлемой частью моего женского организма.
      В офисе, украшенном цветами, мое настроение поднялось, я улыбнулась и достала из ящика стола новый шедевр фирмы – прибор Сердечко. Я невольно задумалась, в голове возник облик знакомого варлеты по имени Мартин. Это был крепкий, крупный варлета, с волнистыми волосами. Мне было безразлично отношение к себе Мартина?
      Нет – это фантастика. Мне он был далеко небезразличен. Я решительно открыла инструкцию по применению прибора. У прибора Сердечка оказалось две основные функции, и к гадалке не ходи, он мог вызвать любовь или равнодушие нужного варлета к обладателю прибора.
      Я решила поставить ежи между собой и Мартином, и решительно переключила прибор Сердечко на работу в режиме 'равнодушие'. Так я отодвинулась от него, придуманным наказанием. Я поставила ежи на пути к возможной встрече. Зачем?
      Чтобы спокойнее и безопаснее сохранять элементарное, душевное спокойствие. Ведь я с некоторых пор замужем. Тогда возникает вопрос: от кого я пряталась за выдуманными ежами? От Мартина. А он кто? Бегемот? Вовсе нет, он приятный, молодой варлета с любовными завихрениями. То есть, он мог быть спокойным и нейтральным, но иногда напористо осаждал меня своим вниманием, от чего я решительно решила оградить себя прибором любовного назначения под названием Сердечко.
      Прибор в виде Сердечка нес в себе заряд притягивающих или отталкивающих импульсов. Его габаритный размер был пять сантиметров в диаметре и пять миллиметров по толщине. Прибор настраивали на варлета, и вызвали у него к себе соответствующие чувства. Носили его на цепочке, или вместо больших ручных часов с циферблатом или в кармане, но не в сумке. Одна сторона прибора содержала чувствительную диафрагму, сквозь нее он получал биологическую энергию хозяина прибора, через другую сторону прибор посылал импульсы в сторону определенного варлета.
      Впрочем, у Мартина мог быть такой же прибор, чем и программировались его действия в отношении меня, это только сейчас дошло до меня. Получается, что мы друг другу небезразличны, да еще мы настраивали друг на друга свои сердечные приборы! Двойной удар или двойной провал чувств – именно это постоянно сотрясало наше существование. Выбросить приборы мы не могли, слишком они дорогие, выключить их мы не в состоянии из-за постоянного состояния смены чувств от любви до ненависти и наоборот.
      Прибор Сердечко выпускался фирмой Осира, он непосредственно следил за работой всех выпущенных приборов, к нему на компьютер сходилась вся информация любовных пар. То есть приборы посылали сигналы на командный пункт, такие они были предатели, о чем потребители понятия не имели. Каждый варлет имел свой код от рождения, этот код вводился в прибор, и потребитель вводил код того, кого хотел приворожить или напротив – отдалить от себя.
      То есть прибор был электронной свахой, его импульсы шли по спирали и затягивали жертву в свой водоворот, или по типу смерча – отталкивали, они слегка кололи жертву разрядами, отчего и получило это действие народное название – еж. В задачу Осира входила систематизация пар и получение двойной выгоды от продаж Сердечек. Вот на что пустил он свои деньги от золотого бизнеса. Зная, потайные мысли граждан, всегда легче ими управлять, – так считал Дорыня Никитич, новый глава административного округа Варлет, получающий интересные сведения от Осира.
      Все это так, но граждане были готовы ввести мораторий на продажу подобных приборов.
      Вот и я не знала, что мне делать. Нет бы, на мужа родного направлять дополнительные, любовные импульсы, так сказать для обеспечения семейного счастья.
      А я направляла действия своего прибора, что уж тут говорить, на потенциального любовника Мартина! Момент, а что если Мартин имел ни одно, а скажем три Сердечка?
      Значит, он управлял сердечными делами – трех дам? Об этом уже знал Осир, но не знала его жена, то есть – я! Что имел обладатель трех сердечек? Комфорт и любовь в любом из трех домов, в отсутствие хозяина и все это на одних любовных импульсах, а, следовательно, бесплатно для него. Прибор Сердечко обеспечивал бесплатную любовь, что для варлет значительно важнее, чем для женщин. Я удачно перенастроила свой прибор на ежи в тот момент, когда Мартин был занят другими приборами, то есть варлетками. Теперь мне этот варлета был больше не опасен.
      Мартин почувствовал, что одна рыбка сорвалась с крючка и перешла в безопасный режим работы, но у двух других дам, таких приборов точно не было, он знал это и без Осира. Другие варлетки его и не интересовали, ему нужна была Спироза, и документация, которая через меня проходила. Он хотел знать устройство приборов Сердечек.
      Разобрав один прибор, он ничего не понял, но он точно знал, что документация существует, но с ней ему лень было разбираться. Он хотел создать свое агентство большой и чистой любви, но приборы были слишком дорогие для обывателей, тогда он решил захватить офис фирмы Сердечко, в котором главным конструктором была Спироза, и взять со склада готовой продукции столько Сердечек, сколько он сможет унести. То, что Спироза вышла из поля зрения его прибора, Мартина не радовало, только через нее он мог войти и выйти из охраняемой фирмы, поскольку через нее оформлялись допуски самого разного назначения. Мартин с Осиром все еще враждовал.
      Спирозу от Мартина отключил сам Осир, он заметил ненужную для фирмы связь, и сделал так, словно Спироза сама переключила Сердечко на ежи. Или их намерения совпали. Женщин на фирме Осира было ни так много, кого можно было бы использовать и это очень огорчало Мартина. Он терялся в догадках, как ему пересечь границу фирмы, причем внешние двери в нее были открыты, но перейти их было невозможно, невидимые лучи выталкивали гостя. Он так мечтал о больших деньгах, которые бы ему отдавали удачные молодожены, а тут он никак не мог перейти границу фирмы, словно за ним наблюдали.
      И в этот момент Мартин подумал, что ему надо снять с себя все электронные приборы и датчики, чтобы стать неопознанным объектом для электронной охраны фирмы. Он все снял, и почувствовал пустоту и независимость, не сразу, но в течение суток. И тут он сообразил, что если он украдет эти Сердечки, то к ним тут же привяжется охрана фирмы!
      От такой мысли он сел на первую скамейку в парке, хлопнул себя по лбу и не расстроился, а рассмеялся: смысла в краже Сердечек, не было смысла! Он смеялся, терять ему было нечего, кроме незавершенной авантюры. Впору было вернуть в действие пару Сердечек и пойти к той женщине, которая его успокоит. Но и успокаивать его не надо было, ему нужна была новая мысль о новой авантюре! А, где ее взять, очередную бредовую фикцию по получению большого дохода из пустоты или чужой разработки?
      Мартин Филин подключил два Сердечка из двух карманов, сел так, чтобы одна нога не касалась другой ноги, а руки не касались тела, и так задумался, что задремал.
      Он проснулся от того что, рядом с ним стояли две молодые особы, они пересмеивались и слегка трясли за плечи Мартина.
      – Привет, леди! – выдавил он из себя тихое приветствие.
      Они чмокнули его с двух сторон и засмеялись счастливым смехом.
      Он удивленно посмотрел на радостные лица женщин и спросил:
      – Чем я мог вас так насмешить?
      Они вообще покатились со смеху.
      – Дамы, вы меня любите? – спросил он первую пришедшую на ум фразу.
      – Нет! – выдохнули они одновременно.
      – Почему?
      Варлетки опять рассмеялись и сели рядом с ним, показывая на его карманы брюк.
      Филин посмотрел и увидел, что из карманов идут провода, и они обмотаны вокруг скамейки. Варлета попытался встать, ничего не получилось. Варлетки перестали смеяться и захотели уйти, но он схватил их за руки.
      – Это вы сделали? – спросил Мартин грозным голосом.
      – Нет! Так было! – проговорили дамы одновременно.
      – Почему вы отвечаете одновременно?
      – Не знаем! – ответили они разом.
      Филин засунул руки в карманы и не обнаружил двух Сердечек! Вместо них в карманах были крючки из проволоки, он поцарапал обе руки, и вынул руки из карманов с каплями алой крови. Мартин был в полном замешательстве.
      Варлетки сделали серьезные лица.
      – Уходите! – крикнул он им с надрывом в голосе.
      Они развернулись и пошли в противоположные стороны.
      Мартин Филин попытался вытащить крючки из карманов и встать. Но оказалось, что сзади он прикован к скамейке еще одним крючком, именно в заднем кармане у него лежало третье Сердечко в отключенном состоянии, но и его не было в кармане.
      – Вот и разбогател! – вслух сказал Мартин. – Все украли!
      Ему никто не ответил, вокруг было пусто. Он не мог понять, сколько времени он проспал, и почему с ним так поступили. Осир мельком посмотрел на экран, в котором был виден поникший Мартин на скамейке, и улыбнулся тому, что операции по ограблению грабителя прошла успешно. Фирма имела такие бабки с баб, то есть с женщин, что уступать их никому не хотела. Я захотела вновь подключить Сердечко к Мартину, но не почувствовала, что он меня чувствует, было – холодное ощущение пустоты.
 

 
      Я не знала, что мой прибор выведен из строя, но почувствовала это. Мне стало скучно и одиноко, близился конец рабочего дня, и я медленно побрела домой через парк по центральной аллее. На скамейке, стоящей рядом с фонарем, сидел Мартин грустный, грустный. Я заметила на фонаре маленький глазок камеры слежения, но все равно присела рядом с молодым варлетом.
      – Привет, Мартин!
      – Здравствуй, Спироза.
      Мы посмотрели друг другу в глаза. Я качнула головой в сторону камеры, он глянул в нее и замер. Я попыталась вывести его из транса, но он мычал и молчал, и смотрел в камеру. Я еще раз посмотрела в глазок, и мне показалось, что я увидела глаз своего мужа, который смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Я вынула изо рта две жевательные резинки и запулила пальцами их прямо в глазок.
      В тот же момент Мартин очнулся и быстро встал:
      – Бежим, Спироза!
      – Куда? – спросила я, показывая, что по аллее едет маршина мужа.
      – Попался! – выдохнул Мартин и побежал в сторону деревьев, чувствуя, что его загарпунили. Он остановился.
      Осир вышел из маршины, подошел к Мартину Филину, и сказал:
      – Мартин, мы берем тебя к себе на работу! Но, ты должен запомнить одно, а именно, что Спироза – моя жена. Свои прямые обязанности поймешь по ходу службы.
      – А кто те две варлетки?
      – Наши сотрудницы.
      – А кто меня опутал?
      – Они, чего тут не понятного, – буркнул Осир, пропуская жену в маршину, как в фешенебельную клетку.
      Как из-под земли появились две варлетки.
      – Дамы, он ваш, берите его в обработку, а завтра приведете на фирму, – проговорил Осир.
      Варлетки засмеялись, и, взяв Мартина под руки с двух сторон, пошли по аллее парка.
      – Ты трех хотел? – усмехнулся Осир им вслед. – Значит, двух женщин тебе будет более чем достаточно, – и захлопнул за собой дверь в маршину.
      Я посмотрела через стекло маршины на Мартина и очень захотела оказаться рядом с ним, но Осир провел рукой перед моими глазами и я о тех, кто за стеклом забыла.
      Маршина плавно тронулась с места и покатила по аллее парка, перегоняя Мартина, и его дам. Как только маршина скрылась, варлетки отпустили руки Мартина и исчезли в разных направлениях. Он остался один, медленно идя к выходу из парковой зоны, думая о Спирозе пока не споткнулся о ноги двух женщин. Они опять взяли его под руки и больше не отпускали до его дома. Варлетки очень ловко навели порядок в квартире Мартина, сказав, что их зовут Фая и Рая. Затем они кинули жребий: кому достанется Мартин? Фая покинула жилище. Рая осталась с ним. Филин рад был бы остаться один в доме, но нутром он понимал, что его одного не оставят. Он не знал, куда ушла Фая, а, что если она сидит, как пес за дверью?
      Интересно, а, что я буду делать на фирме? – появилась в голове Мартина первая светлая мысль.
      – Ты будешь работать приманкой для покупательниц Сердечек, и всегда будешь под нашей охраной, – ответила Рая на его молчаливый вопрос.
      Осир замечания мне не делал. Я сидела рядом с ним в маршине и молчала, зная, что он обо мне знает больше, чем я могу себе представить. Я пыталась уйти от него, но мои внешние данные его устраивали, они отвечали его представлению об идеале современной варлетки.
      На меня он ловил красивых или состоятельных варлетов, а я была наживкой. И я это знала, именно поэтому я работала с ним, дабы быть на виду у клиентов. Я иногда вызывала на дом стилиста по наращиванию ногтей и педикюру. Я садилась в удобное кресло, а меня с двух сторон обрабатывали две варлетки. Одна наращивала и украшала ногти, а вторая сидела на низком табурете и делала педикюр. После небольшого перерыва мне наращивали волосы, делали модельную стрижку и прическу.
      И это не все, ко мне приходила массажистка, делавшая мне сухой массаж тела, в процессе которого меня в буквальном смысле слова лепили в нужном направлении.
      Приходила косметолог и делала кропотливый массаж лица, после которого мой тонкий нос казался еще тоньше. И еще я должна была принимать определенные препараты для сохранения молодости органов и внешнего вида. Получалось, что это была моя вторая работа. Третья работа – приобретение нужной одежды и обуви, занимала столько времени, что на домашние дела время у меня не оставалось. И при всем при этом я выглядела столь естественно, что была прекрасна, по мнению своего мужа Осира а.
      Клиенты приходили в офис, покупали приборы Сердечко, и частенько один прибор из партии кодировали на Спирозу, она была пробным шаром. Такие настройки были тяжелы для ее психологического потенциала, поэтому за ней присматривал психолог, дабы она не сошла с рельсов, а если сходила, то Осир Иванов ехал и забирал ее из-под носа клиента, вот как это произошло с Мартином. Именно сам изобретатель Иванов был первым противником приборов Сердечко, он видел, как достаются деньги, его собственной жене. Но ведь он их и придумывал. Но, если Осир был против развлекательной игрушки, действие которой постоянно приходилось доказывать на его жене, то он должен был предложить замену.
      Играть нужно и можно на человеческих слабостях, а следующая слабость варлета – пища. Проблема из-за нее одна, трудно обувь надевать, живот мешает нагнуться.
      Первое решение – носить тапки и обувь без шнурков – их гладить не надо. Второе решение – не есть, но этот садизм для считанных единиц. Третье решение – питаться средствами для похудения, но при этом болит и кружится голова.
      Четвертое решение – спорт, но он только повышает аппетит. Пятое решение – вот это и есть то, ради чего Осир хотел освободить Спирозу от мужских притязаний.
      Осир предложил выпустить прибор Аппетит, размером с карманный телерфон, на экране которого перечислялись бы продукты или целые блюда. Потребителю оставалось выставить указатель на то блюдо, которое бы он захотел съесть, при этом рукой он касался бы чувствительного элемента прибора. Прибор посылал бы вкусовые ощущения указанной пищи, он чувствовал ее во рту, он ее почти жевал, почти глотал, и чувствовал насыщение. Обман в чистом виде или второе решение проблемы ожирения в измененном варианте. Ладно, долго ли коротко, но прибор Аппетит выпустили, при этом Сердечки с производства не сняли. Для убедительности в прибор встроили часть, излучающую электронный луч в точки организма, отвечающие за аппетит.
      На меня свалилась новая разновидность популярности. Умные фотографы совместили мой портрет с толстушкой ста пятидесяти килограммов. И теперь каждый мог видеть два моих портрета во весь рост, какой я была и какой стала. И, естественно все это чудо – заслуга прибора под названием Аппетит!
      На фирму потянулись братья и сестры всевозможных обществ, кому за сто килограмм.
      Варлеты хотели получить прибор Аппетит – исцелитель от недуга под названием – ожирение обыкновенное. Всем хотелось гладить шнурки для обуви и их шнуровать.
      Мартин Филин только освоился с прибором Сердечко, как его уже захотели пристроить к работе с прибором Аппетит. У него появилась целая сеть знакомых женщин, испытывающих на нем любовные приборы. Он зверел от направленных на него импульсов многочисленных приборов Сердечко, от самых разных женщин.
      Его уже зачислили в штат фирмы, где он числился менеджером по продажам. Он купил себе первые Жигули, но вскоре купил иномарку.
      Внешний его облик лучился от удовольствия, его огромные глаза на утонченном лице действовали на женщин хуже дурмана, они смотрели на него и покупали приборы Сердечко, в Надрежде заполучить красавца себе по чистой любви. Но Мартин не был мальчиком по вызову, и варлетки на приборах нового поколения получали сигнал о перенастройке объекта. Такие же сигналы получали варлеты, настроившие свои приборы на Спирозу. В фирме это объясняли просто: нельзя перезагружать сотрудников фирмы.
      Мартина, как и Спирозу, изобразили в двух видах: непомерно полным и таким, каким он был на самом деле – стройным, грациозным, с небольшой мускулатурой.
      Полные варлетки табунами пошли на призыв фирмы, им обязательно надо было поговорить с Мартином о тяготах похудения по прибору Аппетит. Его язык от разговоров уставал. Вопросы и ответы записали на диск, и он стал приложением к прибору Аппетит.
      Забавно, но через некоторое время стали появляться похудевшие клиенты. Они были счастливы! Их теперь раздражала висевшая без надобности кожа, потерявшая свою жировую начинку. Осир призадумался, дело в том, что его маршину Спироза забрала себе, и ему срочно нужна была приличная маршина, а тут перед ним трясут кожей, бывшие полные варлеты, а она болтается, как белье на веревке. Эта кожа стала ему сниться. Ой, нет пределу человеческому совершенству!
      Осир прекрасно знал, что стоило поддерживать фигуру Спирозы, да она уже сама подсела на прибор Аппетит, устав от диет, постоянного массажа и редких занятий в тренажерном зале. Он думал над тем, чем можно сжать клетки кожи, висящей без надобности. Он знал, о механических, электрических, вибрирующих массажирующих предметах. Но варлет ленивый по сути своей, ему нужно чудо без боли и трения. Он сжался от страха, от мысли…
      И страх прошел! Вот оно чудо!
      Нужен круглый прибор, излучающий импульсы страха!
      Сказано – сделано. Прибор с удовольствие выпустили, лечение страхом отвислой кожи было в новинку и выполнялось безболезненно. Ха-ха-ха! Пришлось открыть зал для тех, кто не мог купить приборы, варлеты хотели стадности в лечении. Клиентам предоставили такую возможность, они худели группами, от Аппетита и прибора Страха, после этого выкупали приборы Сердечко с завидной быстротой.
      Осир купил себе дачу, да не простую, а золотую, шикарную одним словом. И встал вопрос о сигнализации или охране. Он поставил по периметру забора прожектора, они крутились и вращались, пугая посторонних. И все это управлялось само собой по системе аппаратуры 'Блиц' и, информация передавалась куда надо, при нарушении дачных границ.
      И захотелось ему…
      Но для исполнения его очередного желания двух пагубных привычек – любовь + еда было мало. Варлеты еще любят пить и не всегда воду. Осир задумался, как с помощью очередного прибора представить варлету, что он напился: пива, вина, водки. Прибор выпустили в виде штопора, с поющими элементами. Кончик штопора касался пальца левой руки. В правой руке находился сам штопор. Получался замкнутый контур.
      На ручке штопора выставлялось название вино – водочного объекта, звучала музыка, по рукам ко рту бежали импульсы напитка, во рту возникало ощущение холодного пива, варлет его пил, пил, пока не прекращалась мелодия. Появлялись звуки бульканья пива в желудке. Таким простым образом, пивные животы стали уменьшаться, черный, несгораемый жир живота не получал подпитки и исчезал.
      Прибор Шальное Пиво пошел в продажу, но большим спросом пользовался прибор под названием Коньячный Поцелуй.
      Все шло отлично, но я стала замечать следы усталости на лице, это постоянная гонка с новыми приборами меня утомили. Меня не радовали деньги Осира и замученные взгляды Мартина. Я перестала приводить себя в должный вид, я не выносила людей. Я кричала и раздражалась по любому поводу, я стала истеричной и неуправляемой, и приобщилась к одному прибору – Коньячный Поцелуй. Я постоянно лежала со штопором в руке и не получая коньяк, пьянела от его осязания, которое мне обеспечивал прибор. Я спивалась на одних импульсах прибора.
 

 
      Две варлетки из охраны, следившие всегда за Мартином, Рая и Фая, были приставлены ко мне. Я уже не приходила на работу, я забросила штопор Коньячный Поцелуй, и перешла на настоящий коньяк.
      Осир не знал, что делать со Спирозой. Мартин тоже ходил странный и в помощники не годился. Без любовников первой величины Сердечки плохо продавались. Варлеты перешли на Штопор – проще и понятней. Аппетит и Страх, вообще ушли в забвение, слово Страх – пугало потребителей. Фирме пора было сдаваться без боя или уйти в отпуск.
      Дорыня Никитич, проснувшись, вспомнил о фирме, изготавливающей приборы, заменяющие и усиливающие чувства варлета. Вспомнил на свою голову, потому что приближались выборы в парламент. Его интересовала собственная партия 'Единство семейных пар', он хотел, чтобы за нее проголосовало большая часть избирателей.
      Он – глава административного округа Варлет, создавшего самую сильную партию.
      Дорыня Никитич вызвал к себе Осира.
      – Осир, нужно создать прибор Избиратель, ты хотя бы представляешь, каким он может быть?
      – Дорыня Никитич, пока нет, но вы мне скажите, что требуется от прибора, а я придумаю, каким он будет, а на фирме его изготовят в том количестве, за которое заплатите.
      – Мне нужны голоса избирателей! И этим все сказано! – нервно воскликнул Дорыня Никитич.
      – Простите, но у телевизионного экрана возможностей для агитации несравненно больше.
      – А кто с этим спорит? Вот и надо в студии, где будет проходить диспут усиливать чувства моих сторонников. Ваши приборы должны зондировать публику в поддержку именно моей партии.
      – Это можно сделать! – воскликнул Осир. – Ваши деньги, а по деньгам и приборы.
      – Вот и хорошо. Я хотел сказать, что приборы должны работать во всех телевизионных студиях округа, не только в центральных, но и региональных новостях, ведущие должны с таким трепетом и азартом говорить о моей партии, чтобы она получила максимальное число голосов!
      – Но вы еще должны попасть в новости дня!
      – Этим вопросом занимаются.
      – Договорились.
      Долго ли коротко времени прошло, но приборы Избиратель вышли в свет. Варлеты, управляющие приборами, сидели в зрительной массовке, без которой выборная пропаганда смысла не имела. Живой интерес публики – главная и направляющая сила пропаганды. Естественно в качестве зрителей были направлены испытанные бойцы фирмы Спироза и Мартин. Их привели в чувство, подправили внешний вид и отправили на съемки с приборами. Зрители давно лениво смотрели подобные передачи, зная, что все обещания избирательной компании – это набор пустых и звонких слов, но эмоциональные спектакли, настоянные на настоящих чувствах – любят все.
      Дорыня Никитич не поленился, и сам придумал сценарий с участием Спирозы и Мартина, у них забрали приборы Коньячный Поцелуй, забрали настоящий коньяк, настроили их приборами Сердечко с центрального пульта управления. Их глаза загорелись, взаимная привязанность и даже любовь, стали видны любому зрителю, в их разговор вложили название партии – Единство семейных пар. Смысл состоял в том, чтобы показать преимущества жизни народа при партии Единство семейных пар, на диалоге одной пары, столь привлекательной и очаровательной, что им тут же стали звонить режиссеры различных телевизионных телесериалов.
      Политическая позиция партии, и ее главная задача – обеспечение единства семейных пар и обеспечение единства внутри каждой пары. Партия была против ссор между любящими людьми, имеющими детей. Моральные устои партия ставила выше всего. По всей стране на телевизионных экранах шли короткие постановки с участием людей Дорыни Никитича, публика зондировалась на правильное с точки зрения партии отношение к жизни. Партию поддерживали все семейные варлеты и влюбленные пары. И вот тут начинался облом, оказалось, что одиночек так много, что партия под названием 'Одиночки вперед', стала побеждать на предварительных опросах.
      Дорыня Никитич вызвал Осира и сказал, что его технические средства – пустое место, и пусть он возвращает деньги за слабые разработки.
      Осир не обиделся, а призадумался, и сказал:
      – Дорыня Никитич, наших людей с приборами Сердечко надо запустить на собрания единомышленников партии 'Одиночки вперед'.
      – Даю вам последний шанс, – сурово ответил Дорыня Никитич.
      Осир призвал всех сторонников своей фирмы, вручил им новые приборы Сердечко и сказал, чтобы они работали по третьей программе прибора, то есть настраивали приборы на двух людей, которых они захотят сделать влюбленными парами.
      На собраниях и митингах партии 'Одиночки вперед', стали незамедлительно образовываться пары – 'он + она'. Буквально за неделю перед выборами ряды одиночек наглядно поредели.
      На выборах победила партия 'Единство семейных пар'.
      Дорыня Никитич торжественно предложил: – принять Осира Иванова в свою партию, – занять Осиру Иванову административную должность в его аппарате.
      Осир отказался, сказав, что он технический варлет до мозга костей и администратором быть не может.
      Театральный режиссер Тимофей Панин, узнав, о приборе Избиратель, о таком простом чуде на выборах, задумался о продвижении своего театра. Ему очень захотелось, чтобы его театральные постановки били рекорды по посещаемости.
      Он приехал к Осиру Иванову с мыслью заказать прибор Театр, который бы усиливал эмоциональные страсти на сцене и в зале.
      Дело в том, что актерские эмоции могут меняться от спектакля к спектаклю, а зрителю всегда нужны свежие чувства. А, где их взять? Осиру заказ Панина показался знакомым, у него возникло ощущение, что он его уже выполнял. В прибор Театр он заложил три основных переживания, результаты которых видны сразу: любовь, смех, слезы. В результате любовные сцены были столь эффективны, что зрителям хотелось целоваться, обниматься и уходили они со спектакля, с желанием продолжить свою собственную любовь.
      Я и Мартин сидели в восьмом ряду, в качестве экспертов. Нас разбирали любовные чувства до такой степени, что я готова была сесть к нему на колени, а его руки тянулись ко мне, как растущие лианы. Но не успели мы дойти до любовной утехи, как нас стал разбирать смех. Все события на сцены вызывали смешки в зале и явный хохот, публика смеялась, забыв о любви. Но буквально, через пару реплик, зал стал погружаться в минорное состояние, туча слез застыла над залом, народ стал вытаскивать бумажные и батистовые носовые платки. Я рыдала на плече Мартина, он смахивал слезу.
      Прибор Театр прошел испытание. Чудо в зале не осталось не наказанным, со всей округа потекли театральные представители в офис фирмы. В цирке сразу поняли гротеск, происходящих в театре событий и взяли прибор на свое вооружение, для выбивания из зрителей лучистого взгляда и естественного смеха. Все были довольны.
      Но появилась одна дотошная зрительница Лизка Карсийская, она постоянно ходила в театр и цирк. Она жила представлениями и считала их своей жизнью, но, заметив странный всплеск эмоций на сцене и на арене, почувствовала тревогу в душе от непонятных явлений в зале. Те, кто редко ходил в театр, все воспринимали за новую монету, а она стала анализировать происходящее в театральной и цирковой жизни.
      Эта противная, худющая Лизка оказалась журналисткой, она писала о культурной жизни города. Ранг ее был невелик, но дотошностью она выделялась среди многих своих коллег. С некоторых пор она стала брать билеты на боковые балконы и наблюдать за залом и театральной сценой одновременно. Лизка заметила людей, держащих руки несколько странно, в руках у них были круглые предметы, направленные либо в зал, как бы ненароком, либо на сцену. Она стала замечать более откровенно выраженные чувства людей, если на них были направлены приборы.
      Она видела всплески эмоций у актеров, которые прежде были более флегматичные.
      Но, Осир все это предвидел заранее, он предполагал, что есть театралы, которых трудно обвести вокруг пальца, поэтому в каждом зале у него был свой электронный глаз. Лизку заметило электронное око и передало информацию на пост наблюдения Осира Иванова. Было принято решение: обезвредить Лизку Карсийскую, с помощью Мартина Филина. Он должен был изображать влюбленного в нее театрала.
      Ему не привыкать быть любовником, а для нее это было бы прямым ударом в сердце, тем паче, что Осир заставил ее с двух приборов Сердечко влюбиться в Мартина. Да она сразу влюбилась в бесподобного варлету, который был такой красивый, что Лизка, увидев его, стала оседать почти без чувств. Он подхватил ее одной правой рукой, почувствовав тяжесть безвольного тела. Осир решил, послал меня к ним на помощь.
      Моими задачами было: привести Лизку в чувство и стать ее подругой на время конфликтной ситуации, что я и сделала. Отдать ей Мартина – в мои планы не входило. Лизку Карсийскую отнесли в медпункт театра, положили на кушетку, и я отпустила Мартина домой. Я на правах подруги осталась с ней.
      Лизка, придя в себя, не могла понять, какая ей я – подруга!? Но мы поговорили, и все встало на место. Потом я отвезла Лизку домой. Она всю дорогу говорила мне о тех странностях, которые последнее время происходили в театре и цирке. Осир сделал вывод из ситуации, и активные части приборов Театр стали прятать в нишах, где их скрывала тень, а управлялись они одним варлет с центрально пульта управления.
      Лизка вцепилась в Спирозу мертвой хваткой, она требовала постоянного общения и все говорила о странных людях с приборами, которые после ее падения больше не появлялись. Журналистка доставала красавицу Спирозу, ведь ей хотелось написать об этом репортаж с места событий, и вдруг все исчезло. Осир и из всего этого захотел извлечь пользу, он предложил Лизке искать странные явления в жизни и сообщать ему лично, без публикаций в прессе. Он посылал ее в жаркие точки, где работали его приборы, и она очень четко их находила и делала дельные замечания.
      На Лизку запал Мартин, этого даже я не ожидала. Хотя, что в этом удивительного?
      Ведь на меня он не мог запасть, потому что у меня был Осир, а с ним никто не хотел связываться, даже Мартин. Этот факт обрадовал мужа несказанно, наконец – то его жена была только его.
 

 
      На столе лежали приборы: Сердечко, Аппетит, Страх, Избиратель, Театр, но у меня забрали главную игрушку фирмы- Мартина. И эти маленькие, вредные приборы меня интересовали все меньше. Ко мне пришла госпожа Скука, и стало грустно. Мартин с Лизкой все больше времени проводили вместе. Он работал на фирме и не брал больше дополнительную работу по распространению приборов. Она почти не посещала театры и цирк. Они находили удовольствие в общении друг с другом.
      А я?!
      И тут я вспомнила о мечте Мартина, он мне однажды проговорился, что ему не хватает авантюрной мечты, в конце которой маячат большие деньги. Он хотел открыть офис по работе с будущими парами с помощью Сердечек, но на этом он бы много не заработал, хотя некоторые умудряются. Где ему найти мечту и вернуть его к себе? Пожертвования, – подумала я, – или жалость могут принести нешуточные деньги.
      Вот я и придумала задачу Осиру, а не Мартину. Осир сразу придумал, кому нужен прибор Жалость. Получилось, что мужа я трудоустроила, но не потенциального любовника. Мартину мечта нужна беззаботная. Лизка Карсийская – варлетка без больших запросов и его она вполне могла устроить. Я ему было не по зубам, но мне он нравился! Мечтать он должен был рядом со мной! Но о чем? Он красивый и немного тщеславный. Чтобы я не придумала, все сразу становиться известно Осиру.
      А, что если Мартина притащить к себе за уши не поощрением, а наказанием?
      Тем временем Мартин ждал у себя дома Лизку – журналистку. Он раскинул тройной диван, сменил постельное белье, и на этом его фантазия иссякла. Она пришла в новой одежде, но без съедобных запасов. От нее исходил аромат духов, а на его кухне женские и пищевые запахи давно не появлялись. Зато у него был столик на колесиках, но не было того, что можно было бы на него поставить. Наличные деньги у него были, но тратить их он не любил, осталась у него такая привычка от скудной жизни до работы на фирме. В таком свидании могла выручить только безумная страсть к личным прикосновениям с продолжением до конечного результата.
      Но Лизка в новых тряпках нырять на чистое, но не глаженное постельное белье не спешила. А Мартин хотел – есть, он еще был не бритый, не мытый и не причесанный, в спортивных штанах, тапочках и футболке неопределенного цвета.
      Осир на пульте управления увидел загоревшийся светодиод из квартиры Мартина, этот светодиод загорался, от срабатывания электронных датчиков, если на его постель ложилось два варлета. Он тут же позвонил Спирозе и уточнил, где она находится, случайно не у Мартина? Я ответила, что я дома, со мной две дамы из салона красоты, и я дала ему послушать женские голоса. Итак, я поняла, что Лизка у Мартина завалилась на постель вместе с ним, я о сигнализации своего благоверного знала.
      Вот теперь бы мне произвести замену на постели Мартина! Я поговорила с дамами из салона красоты, и они согласились за мои деньги, но бесплатно для Лизки привести ее в божий вид, в качестве сервиса от салона. Я и дамы быстро доехали до квартиры Мартина. Дамы предложили Лизке такие услуги, что та в момент взлетела с ложа, а я отвезла их в салон красоты, часа на четыре.
      Я вернулась к Мартину с большим количеством продуктов. Пока он мылся, брился, переодевался, я накрыла столик на колесиках и привезла его к постели, рядом с которой уже стоял чистый и прекрасный Мартин. Он поел. Посмотрел на меня, как сытый удав на кролика. Усмехнулся и лениво подполз ко мне по постели, затягивая меня все сильнее и сильнее в свои могучие объятия. Я потонула в его ласках, в его страсти и любви. Что мне и нужно было. А Осир два раза на один сигнал светодиода никогда не реагировал.
      Лизка приехала из салона через четыре часа к Мартину, но он был, как сытый кот, и ему уже ничего не нужно было. Тогда Лизка развернулась и уехала к себе домой, а потом в театр, где давно не была. Мартина я не завоевала, а лишь удачно использовала в нужном направлении, но, проголодавшись, он вспомнил о Лизке.
      Почему о ней? Безопаснее начинать с нее, это он тоже понял.
      Осир тем временем завершил разработку прибора Жалость. Я вызвалась испробовать его на Мартине, муж по этому поводу только усмехнулся, ведь Мартин был в отпуске и нового прибора не видел. Я пришла к Мартину Филину с большим полиэтиленовым пакетом, в котором хаотично лежали вещи, и сказала, что меня выгнал муж, узнав о том, что мы были вместе. Я тайком посмотрела на показатели на приборе: жалость в Мартине только слегка вздрогнула и остановилась. Я добавила, что муж меня прогнал без средств – к существованию. Показатели прибора опустились ниже плинтуса. Жалость у него не появлялась, напротив, в нем возникла ненависть к тому, что я ему несу неприятности.
      – Спироза, шла бы ты к своей матери в такой ситуации!!
      – А ты меня к себе не возьмешь? – спросила я с наивностью, доза которой превышала допустимые нормы.
      – Ты хочешь меня столкнуть с Осиром? Ты хочешь меня оставить без работы?! – завопил Мартин, без всякой жалости.
      Вот тут я рассердилась, включила прибор на Жалость и направила его в сердце Мартина со стороны спины, поскольку он от меня отвернулся. Я была хладнокровна!
      Через пару секунд он повернулся. Прибор, в виде тюбика губной помады я держала в сжатой руке, на него был направлен луч жалости.
      – Спироза, Осир тебя выкинул из дома? Милая, живи у меня! Я всегда рад тебя видеть!
      – Мартин, но у меня вообще ничего нет, ни одежды, ни денег!
      – О чем ты говоришь? Все купим! Я тебе дам деньги, неужели я тебя пошлю к матери?
      Удивлению моему не было предела, захотелось позвонить Осиру и обрадовать его, но как ему все это пересказать!? Нашла о чем беспокоиться! К этому времени Осир поставил в квартире Мартина жучок и скрытую камеру наблюдения. И я это почувствовала на своей шкуре.
      – Прости, Мартин, я пойду к маме, зачем тебе жизнь осложнять?
      – Спироза, возьми хоть деньги, – не унимался Мартин, и протянул пачку купюр.
      – Не откажусь, спасибо, – сказала я и выскочила из дверей.
      Когда я вышла из подъезда любовника, ко мне подъехал на маршине родной муж.
      – Спироза, садись в маршину, одна ты не поедешь.
      Мартин посмотрел на пару из окна, и у него было такое ощущение, словно его обманули.
      А мне было все безразлично, если ни считать того, что пока я шла по лестнице деньги сунула на дно пакета, а эту часть про деньги Осир не смотрел на экране, он раньше выехал к дому Мартина, расположенному на проспекте Джокера.
      – Спироза, прибор Жалость прошел испытания?
      – Да, Осир, и как всегда – успешно.
      – Тебя хвалить или ругать?
      – А меня за что ругать? Я провела крутые испытания.
      – Если испытания крутые, то, где деньги на благотворительность?
      – В пакете, – выпалила я, неожиданно для самой себя.
      – С этого бы и начинала, деньги ему верни, очнется – врагом станет.
      – Как я их верну?
      – Без действия прибора Жалость он все возьмет назад, – и Осир повернул маршину к дому Мартина.
      Я позвонила в дверь к Мартину, но дверь открыла Лизка. Когда она успела проскочить? Мне захотелось уйти. Но на шум выскочил хозяин:
      – Спироза, у тебя совесть есть?
      – Была, но вся вышла, – я развернулась и пошла вниз по лестнице, отдавать деньги Лизке мне не хотелось, и совесть моя от такого психологического удара умолкла.
      – Отдала деньги? – хмуро спросил Осир.
      – Нет, его дома не было.
      – Не лги, родная!
      – Хорошо! Он был с Лизкой Карсийской! А ей я деньги не отдам!
      – Отлично! Теперь деньги заслуженно наши! Первый приз за прибор Жалость!
      Никогда не думала я, что у Мартина на деньги будет такая реакция! Он, придя в себя, решил вернуть свои накопления, отданные мне под влиянием прибора Жалость.
      Он пришел ко мне домой. Пришлось направить на него луч прибора, но он выбил его из моих рук. Мужик ударил ногой по женской руке! Больно! Искры из глаз посыпались.
      А он вращал глазами и кричал:
      – Деньги верни!
      Вот и вся Благотворительность. Я с Осиром к его деньгам не прикасались, они лежали на полочке в сейфе, но открывать сейф при чужом варлете я не хотела. Да, Мартин после удара ногой по моей руке стал мне чужим. Осира дома не было. Что делать? Прибор Жалость лежал на полу, но над ним стоял Мартин.
      – Возьми свои деньги сам! – крикнула я.
      – А, где они лежат? – спросил варлета почти спокойным голосом.
      – На кухне, на полке, над посудомоечной маршиной. Найдешь?
      – Найду, – сказал он и пошел на кухню.
      Я стояла и не двигалась, пока он не зашел на кухню, потом быстро подошла и подняла прибор Жалость, встала на свое место, нажав на приборе на кнопку максимальной жалости, я направила луч воздействия на дверь, через которую он должен был прийти с кухни. Мартин Филин кричал, ругался и приближался ко мне со звериным выражением лица. Но я держала луч Жалости по направлению в его сердце!
      И он схватился за сердце в метре от меня и стал оседать у моих ног. Я погладила по голове дикого зверя, и он стал ручным.
      – Прости, Спироза, что я требовал назад деньги, но и ты пойми, у меня никогда денег не было! На первые деньги я купил и сменил маршину, и эти деньги у меня просто потому, что я боюсь их тратить! Боюсь оказаться – без средств – к существованию!
      – Прощаю! – сказала я, деньги ты не получишь, они уже в производстве нового прибора.
      – Ну, ты даешь! Мои деньги и в производство! – воскликнул с гримасой негодования на лице Мартин.
      – Все? Успокоился?
      – Почти. Только я тебе больше никогда не поверю! – прокричал он.
      – Не верь. Сегодня я обойдусь без твоей веры. Да, что у тебя с Лизкой Карсийской?
      – И это знаешь? Мы – друзья!
      – Надолго собаке блин – они друзья. Не верю! – сказала я с каплей ревности в душе.
      – У нас сегодня игра 'верю – не верю'. Что будем дальше делать? – спросил тихо Мартин.
      – Скоро Осир придет.
      – Скоро сказка сказывается, да долго дело делается, не придет он, – сказал Мартин.
      – Мы будем ссориться? Я могу тебя покормить. Ужин готов.
      – Ты его для Осира готовила.
      – Тебе-то что от этого?
      Неожиданно Мартин сделал выпад в мою сторону, выхватил прибор Жалость и направил на меня:
      – Спироза, отдай деньги! Они у тебя дома. Пожалей меня! – ныл Мартин, купая меня в луче прибора Жалость.
 

 
      Я почувствовала боль в области сердца, потом вялость, и сквозь пелену лени в мозгу забилась мысль: надо отдать деньги, надо отдать деньги. Всплыл в памяти номер сейфа. Я открыла сейф, взяла пачку денег и отдала их Мартину. Он их взял вместе с прибором Жалость и вышел за дверь.
      – Вот и вся любовь, – проговорила я, прикрывая за ним дверь.
      – Кто говорит о любви? – спросил Осир, открывая дверь.
      – Ты Мартина видел? Да? Он забрал деньги и первый прибор Жалость.
      – Фу, какая Жалость! – засмеялся счастливым смехом Осир. – Главное, дорогая, чтобы ты его не любила, а остальное – все полная ерунда!
      Лизка Карсийская пальцем приподняла очки на носу, посмотрела внимательно на Мартина:
      – Мартин, ты что-то хотел мне сказать?
      – Да, дорогая, мои деньги ко мне вернулись, – и он протянул злополучную пачку денег Лизке.
      Лизка взяла деньги и стала считать. Пока она считала, Мартин держал луч Жалости в направлении ее сердца. Она перестала считать деньги и протянула их Мартину:
      – Возьми – они не мои, – и упала на пол, ударившись о модную металлическую ручку на диване, стоявшем на таких же металлических ножках.
      Он поднял и положил ее диван. Она молчала, вялая и безжизненная.
      – Сидела бы дома, была бы здорова, принесло тебя именно сегодня, – проговорил Мартин, пряча деньги на место.
      Мартин стал делать массаж головы Лизке, потом вспомнил о приборе Жалость, переключил его в режим Злости и направил его на нее. Ее лицо нахмурилось, она поднялась, села, потерла ушибленное место.
      – Я, что у тебя делаю? – спросила Лизка зло. – Голова болит, проводи меня, я домой пойду.
      – Лизка, ты лежи.
      – Нет, здесь что-то не так, лучше я уйду, – и она покинула квартиру Мартина.
      Осир размышлял над влиянием приборов на поведение людей. Интересно то, что Сердечко меньше всего изменяло человеческую сущность, а Жалость проявляла негативные стороны очень быстро, прибор Театр вообще работал без остаточной деформации, Избиратель тем более, а Аппетит носил юмористический характер. Пока он думал, к нему тихо, как черная пантера, подошла Лизка.
      – Здравствуйте, Осир, у меня одна просьба отпустите меня туда, где нет ваших умных приборов, действующих на варлета.
      – Не могу отпустить, он есть даже на Северном полюсе, новый прибор Холод уже в работе.
      – Нет, я не хочу мерзнуть дважды! А, как насчет южных широт?
      – Как в духовке, хочешь погреться, или испытать счастье местных жителей?
      – Я хочу попасть на территорию, где нет ваших приборов и больше ничего.
      – Знаешь, Лизка, если ты найдешь такое пространство на земле, скажи, я им что-нибудь пошлю. Я сам не понимаю, почему варлеты так странно реагируют на дополнительное вмешательство по настройке их мозга?
      – Осир, перестаньте этим заниматься, и все будет нормально.
      – А нормально никогда не бывает, недовольство людей столь огромно, что является неисчерпаемым источником моего вдохновения. Позолоти ручку и я внушу тебе через очередной прибор, что никакого психологического воздействия на людей нет.
      – Золотить чем?
      – Пойдем, пройдем по парку. Ты хоть знаешь, чем парк от леса отличается, кроме дорожек и скамеек? Куда тебе! В парке под деревьями нет новой поросли, и видно одни стволы, а в лесу, как в толпе на международном авиационном шоу, все возрасты в одном месте. Спрашиваешь, золотить чем? Это тебе не по карману.
      – Можно я не пойду с вами в парк, если там такой хороший обзор под кронами деревьев?
      – А ты чего от меня хотела? Хочешь, я тебе подарю один прибор, причем любой?
      – Сердечко.
      – Сердечко захотела? А ты настроишь его на многострадального Мартина?
      – А вы откуда это знаете?
      – Работа у меня такая, хотя ради этой настройки могу подарить тебе эту дорогую игрушку. Только запомни, у него нельзя деньги просить.
      – Я это поняла.
      – Лизка, зачем тебе Мартин? А я не подойду?
      – Я у вас уже прибор выпросила, больше от вас мне ничего не надо! – запальчиво возразила Лизка Карсийская.
      В кабинет Иванова влетел молодой варлет с крепким животом и закричал:
      – Вот посмотрите, какой у меня живот, я не могу его уменьшить с помощью прибора Аппетит, мой аппетит не уменьшается!
      – Можно я посмотрю на настройки прибора? – спросил Осир и взял у варлеты прибор Аппетит.
      – Вы поставили стрелку в другую сторону, вот и вся проблема.
      – А вы не могли сделать прибор без стрелок?
      – Прибор многофункционален.
      – Поставьте на уменьшение аппетита, – попросил клиент.
      – Уже готово, всего вам доброго, и пониженного вам аппетита! – бодро проговорил Осир.
      – Спасибо я не скажу, я за него уже заплатил, – проговорил полный варлет.
      Весь разговор слышала Лизка и на подаренном Сердечке выставила данные этого варлеты очень просто: она навела на него стрелку, прибор прошил клиента, и прицепился к нему мертвой хваткой.
      Молодой варлет весь передернулся и впился глазами в Лизку:
      – Я вас люблю! – сказал он, не понимая смысла того, что он сказал.
      – Меня? – удивилась Лизка.
      – Вас. Правда, не знаю почему? – озадаченно ответил варлета.
      – Господа, я понимаю ваши чувства, идите в парк – он в трех минутах ходьбы, там и выясняйте свои отношения! – начальственно проговорил Осир.
      – Да, да, конечно, – пролепетал варлета, взяв Лизку под руку, вышел с ней из кабинета.
      Лизка не ожидала такой концовки разговора и шла, как привязанная к молодому варлету с круглым животом. Но, выйдя на улицу, спросила:
      – Простите, а вы кто?
      – Я – абориген городской.
      – Это еще, что такое?
      – Местный я.
      – А как такой живот наели?
      – Не знаю, он сам растет, я был стройным, молодым, красивым, мне девушки улыбались, а сейчас я ничей.
      – А живете где?
      – Где хочу, – беспечно ответил молодой толстяк, – вы не поняли? Где есть, хочу, там и живу!
      – Не поняла.
      – У меня несколько квартир, мне приходится часто ездить, где голод застанет, там и останавливаюсь.
      – А жен у вас тоже несколько?
      – Никто меня не любит.
      Лизка жила в старом доме, с большим потолком и с малым набором удобств, ей захотелось побывать в квартирах толстяка. В квартире красавца Мартина уже была, и делать ей там больше нечего. Но несколько квартир!
      – А как вас зовут?
      – Ферликс!
      – Вы администратор нашего округа Варлет? – наугад спросила Лизка.
      – Нет, я сын – Дорыни Никитича.
      – Как интересно! И я вам нравлюсь?
      – О, да! Имя ваше – Лизка Карсийская?
      – А как вы угадали?
      – Я ваши статьи о театре читал, и вышел на Осира, благодаря вам. У отца не узнаешь ничего.
      – Впервые вижу своего читателя!
      – И почитателя. Так, ближайшая моя квартира в двух минутах, предлагаю в нее заехать.
      – С удовольствием! – просияла Лизка и села в маршину Ферликса.
      Маршина подъехала к новому зданию, оно красиво вписалось среди старых зданий района, вошли в холл, поднялись на лифте, вышли на большую лестничную площадку с двумя дверями, зашли в одну дверь. Глаза Лизки округлились и невольно стали осматривать помещение, над которым работали настоящие мастера интерьера.
      – Кухня рядом, – потащил Лизку за собой Ферликс.
      Они вошли в кухню, похожую на просторный ресторан. Ферликс сразу опустился в кресло у стола. Откуда-то появилась варлетка средних лет.
      – Ферликс, подать обед?
      – Она еще спрашивает! – И вдруг неожиданно для себя он ответил, – я не хочу есть!
      Варлетка от неожиданности присела на край маленького дивана.
      – Лизка, видишь, шок повара? Пиши, разрешаю. Хочешь кушать? Тебе принесут обед.
      Не бойся, у нас все вкусно!
      – Я в этом не сомневаюсь, и не откажусь, – ответила Лизка с восторгом, оглядывая помещение, в котором все было красиво, добротно, современно.
      Она со вкусом ела, предложенную пищу, и наслаждалась едой и помещением, в котором находилась по воле случая.
      Ферликс посмотрел на то, как Лизка за него поглощает продукты, и сказал:
      – Впервые вижу, что кто-то ест, а я – нет! Приятно!
      – Я ничего подобного не ела, – промурлыкала довольная Лизка.
      – Ты меня радуешь! Знаешь, как трудно быть ходячим мячом?
      – Не знаю, я худая с тех пор, как себя помню.
      – Лизка, поживи в этой квартире, я буду сюда приезжать, а тебя здесь будут кормить до отвала.
      – У меня работа!
      – Считай, что у тебя отпуск от твоей работы. Здесь поживи. Повариха живет рядом, а здесь готовит. Продукты мне развозят по моим квартирам.
      Повариха, убрав со стола, ни сказав, ни слова, вскоре ушла домой.
      – Ферликс, а повариха говорить умеет? – спросила довольная жизнью Лизка.
      – Наверное. Но со мной она не разговаривает, она просто готовит и угадывает то, что я хочу съесть.
      Лизка объелась, но признаваться в этом она не хотела, она полулежала на кушетке, и ей лень было шевелиться. Зато Ферликс бегал по квартире и радовался тому, что он есть – не хочет! Он остановился перед сытой Лизкой и удивленно заметил, что она красива.
      – Лизка – ты красивая!
      – И ты красивый, – выдавила из себя Лизка, засыпая от незнакомой для нее сытости.
      – Я тебе нравлюсь? – с нескрываемым волнением спросил Ферликс.
      – Да, – сказала она, прикрывая тяжелые веки.
      – И тебя не смущает мой круглый живот? – спросил он с Надреждой на отрицательный ответ.
      – Нет, – прошептала сквозь сон Лизка и окончательно уснула.
      Повар в еду добавляла успокаивающие добавки, по наущению Дорыни Никитича, и эти добавки сморили Лизку, неподготовленную к такой пищевой атаке.
 

 
      Ферликс подозревал нечто подобное, и, увидев, спящую Лизку уверился в своих догадках, но раньше он всегда хотел – есть больше, чем не спать. Лизка спала крепким сном. Повариха ушла. Ферликс стал обходить квартиру. Что он искал, он не знал, но в кухню он даже не заглядывал. Есть он не хотел, но ему все больше нравилась спящая варлетка. Его друзья звали его – евнух. Он не обижался, он вообще всегда хотел только одного – есть, и что такое хотеть – женщину, он не догадывался. Его живот был такой большой, что он давно не видел то, что под ним находиться. Ему всегда было тяжело, душно и противно, буквально от всего. Он пытался везти активный образ жизни, но засыпал раньше очередной попытки. Хорошо, что в короткий период отсутствия сна он набрел на прибор Аппетит. Он пошел на кухню, и сам сделал себе черный кофе без сахара, и выпил эту черную мглу.
      Ферликс попытался втянуть живот, но ничего не получилось. Он лег на пол и попытался приподняться на руках, но живот держал его на почтительном расстоянии от пола. Он лег на спину, сделал попытку поднять ноги, но выше угла в сорок пять градусов, они не поднимались. Молодой варлет задышал тяжело, и подумал, что у него все получиться, если вместо него будет кушать Лизка, а прибор Аппетит будет снижать его чувство голода. Ферликс достал прибор, посмотрел на стрелку, повернул ее в сторону аппетит – ноль, поднялся с белого ковра на полу. Он страстно захотел стать стройным! А все остальное – потом.
      Вскоре о Лизке Карсийской все забыли. Она жила в доме Ферликса и усиленно питалась. Он почти не ел, только пил соки и воду. Она ела все, что повариха готовила ему. У него брюки в талии стали свободными, она не могла надеть свою одежду. Поэтому Ферликс купил ей десяток халатов, чтобы она не ощущала свой новый вес, халаты скрывали изменение в ее фигуре. Нет, пока она плыла только от избытка пищи.
      До любви они не доходили. Ферликс худел тяжело, и особых сил у него при этом не было, но спал он меньше Лизки, и это его радовало.
      Повариха все доложила Дорыне Никитичу, но тот был занят очередными выборами и в жизнь сына не вмешался, тем более что ничего страшного не происходило. Молодой варлет не хотел много есть, ну и что? Вскоре Ферликс стал ощущать легкость, он уже выполнял некоторые упражнения, он доставал пальцы ног. Он с удовольствие надел джинсы меньшего размера. Лизка одобряла его новый внешний вид. Ей нравилось жить в его квартире, смотреть на огромный, плоский экран телевизора.
      Она всегда знала, что она худая и о своей фигуре не беспокоилась. Они жили, как сообщающиеся сосуды: его жир переходил к ней – медленно, но верно. Он это видел, а она отдыхала за всю свою суетную жизнь и жила в полусне, благодаря пищевым добавкам.
      На ней всегда была майка и халат. Майки были куплены с одинаковым рисунком, но разного цвета. Он убирал из употребления те, из которых она вырастала. Так же было и с халатами. Любопытно, но у нее не было желания выйти на улицу. В доме все делала приходящая домработница, Лизку не тревожили по приказу Ферликса, он боялся остаться без нее. Ему казалось, если она похудеет, то он опять начнет толстеть. Она становилась блеклой, неухоженной, толстой. Он становился все более стройным, он отрастил волосы, и ему укладывали их в прическу. Он менял одежду и обувь. Голод его не мучил, под воздействием прибора Аппетит, он с удовольствием отжимался уже раз десять от пола, и ноги поднимал на девяносто градусов. И в какой-то момент, он заметил, что ленивая домашняя Лизка – варлетка. Она в это время не спала и заметила, что Ферликс – привлекательный молодой варлет. Дома никого не было. Они по очереди встали на электронные весы, вес был у них – одинаковый. Прибор Сердечко и прибор Аппетит выключились одновременно, уловив сигнал весов. Но их сердца уже хотели трепетных отношений и любви. Им все было в диковинку, хотя вместе они прожили месяца три, но больше походили на сосуды для перекачки жира. И вот они уровнялись. Лизка ходила по квартире и искала зеркало, но его не было. Она больше не хотела спать. Она заметила жиры на теле, ужас пронзил ее сознание. Она заметила относительную стройность Ферликса, и он ей понравился.
      – Лизка, ты – чудо! Ты меня вернула к жизни! – ласково воскликнул Ферликс.
      – Я – жирная! – крикнула чуть не плача Лизка. – Я – толще тебя!
      – Ты меня спасла! У нас все будет отлично! – воскликнул счастливый молодой варлет.
      В отсутствии Лизки Карсийской, отношения Спирозы и Мартина пришли в норму, они работали на своих местах и не реагировали друг на друга. Осир это заметил, и продолжал свою деятельность без нервной необходимости наблюдать за женой. К Осиру пришла группа молодых людей из лицея, их папы и мамы имели деньги, из-за которых их детей ни один преподаватель не ругал. Это и есть разница между общеобразовательной средней школой и дорогим лицеем. В средней, общеобразовательной школе детей и родителей учителя ругают, на чем свет стоит, без зазрения совести! Они просто издеваются над родителями, которые им не платят дополнительные деньги, поскольку в обычной школе – это не принято.
      В лицее преподаватели никого не ругают и всем ставят пятаки, чтобы из детей состоятельных родителей выросли золотые медалисты, которые потом практически без экзаменов могут поступить в институт, если сдадут, хоть один экзамен, благодаря репетитору с этого же института либо университета.
      Но институт они не могут окончить – липовое золото, упорства в учебе не добавляет. Еще меньше прока от них на работе, если их богатые родители протащили детишек за уши и деньги по институту, то потом такие молодые варлеты в инженеры не годятся, а только в торговые точки. Результаты получаются следующие: школьники выходят из школы закаленные натуральной жизнью, а дети обеспеченных родителей продолжают жить и учиться на деньги родителей.
      Дело в том, что в обычной школе, учителя занижают оценки, унижают учеников и их родителей, а в лицее – завышают оценки состоятельным отпрыскам, и ни один учитель не закричит на бизнесмена родителя. Чьи знания лучше? Тех, кто умнее! А вот кто они истинно умные ученики? Этот вопрос покрыт тайной до их глубокой старости. Чем умнее варлет, тем он больше прикрыт от общества. Инженер – он и есть золотой самородок общества.
      Итак, в лицее понадобился прибор под названием Подсказка. Ученики сбросились и принесли, выжатые из родителей деньги прямо самому Осиру Иванову. А ему что?
      Была бы оплаченная идея, а он разработает все, что хочешь. Лучше всего работать с электронными знаниями, то есть, прибор Подсказка должен иметь выход, а это и карманный телерфон исправно сделает. То есть, один вариант подсказки уже существует.
      Следующий вариант, если предмет сдают по лекциям преподавателя. Для этого нужен диктофон, если не слушали или не успели записать. Следовательно, речь преподавателя должна быть записана в устройство и показана на мини экране. А записи в тетради? Не забывайте, это дорогой лицей, в нем ругать не положено!
      Здесь хвалят и гладят по голове, а не бьют линейкой, как в обычной школе!
      Недолго думая, Осир выпустил модные, большие, прямоугольные, наручные часы, которые при необходимости могли быть диктофоном, и работать для прослушивания текста, на них можно было читать текст на любом экзамене.
      Часы на руке еще никто не запрещал.
      На разработки Осира Иванова подсело местное управление разведки Варлет. Они любили брать разработки даром. А тут Осир – кладезь технической мудрости! И все рядом, и под рукой, и кем-то оплачено. Как не взять то, что уже есть?
      Осир не возмущался, он знал местных агентов 007. Агент Ваня Сидров запал на часы, которые прослушивают и мелкими печатными буквами выдают текст – удобно, когда нет возможности прослушивать. Но он успел заметить и Спирозу Иванову, пока занимался приобретением часов Подсказка. Спироза ему понравилась еще больше, чем сами часы. Она давно уже не баловалась прибором Коньячный поцелуй и была хороша во всех отношениях. Сидров решил ее привлечь к своей работе в разведке или шпионаже, что все равно масло масляное. Ему нужна была для приманки такая варлетка, как Спироза!
      Осир Сидрова понял, но не спешил отдавать Спирозу в другое ведомство. Пока ему не позвонил сам Дорыня Никитич и не поблагодарил за излечение сына Ферликса. А потом уже он попросил отдать Спирозу для выполнения важного задания для округа Варлет. Я выпила чай с конфетой и пошла с агентом Ваней Сидровым на правительственное задание округа Варлет.
      В округ Варлет прибыл шпион Гоша и прямым ходом зашел в ресторан Варлет, где с первого взгляда заметил одинокую женщину, столь шикарную и великолепную, что подошел к ней сразу. Я лениво посмотрела на пришельца. Шпион оказался привлекательным варлетой, лет тридцати, гибким, стройным. Его глаза сияли холодной сталью, его волосы отливали медью, но рыжим он не казался, он был модным, смуглым и не более того.
      – Салат с кальмарами в винном соусе, – проговорил варлета, глядя на мою тарелку.
      – Ромштекс со спаржей, – ответила я.
      Мы улыбнулись или оскалились в приветливых улыбках.
      Его глаза сверкнули и погасли.
      Мои глаза приветливо посмотрели на него и померкли в новых впечатлениях.
      – Гоша, – представился варлета.
      – Спироза – представилась я.
      Мы еще раз мило улыбнулись.
      Зазвучала музыка. Мы одновременно вышли танцевать. Я была в прямом, длинном, узком черном платье с разрезом с одной стороны от бедра. На груди, прикрытой тканью, блестел большой голубоватый камень, в окружении синих, прозрачных камней, и все камни были расположены, каждый в своем золотом гнезде, которые были соединены одной золотой цепью.
      Его стальные глаза приобрели мистический отсвет от моих камней. Гоша кружил меня вокруг себя, прижимая все ближе и ближе. И вот в какой-то момент он резко в бок выкинул ногу под прямым углом, и пару раз ею дернул. Тот варлет, которого он достал ногой – упал.
      Гоша поставил перед собой меня и стал выходить в служебную дверь, закрываясь мною, как ширмой. Я вытащила одной рукой из платья прибор Коньячный поцелуй и резким движением назад, послала дозу концентрированной аэрозоли крепкого коньяка прямо в открытый рот шпиона. Тот от неожиданности расцепил объятия и одной рукой попытался вытереть лицо. Я выскользнула из руки варлеты и отбежала в сторону портьеры, быстро скрываясь за ней, где меня ждал агент Ваня Сидров.
      Ваня показал мне, где меня ждет Осир, и вышел в зал. Гоша Винтов вертелся, как юла и, отражая нападения ногами, которые били во все стороны, четко и уверенно.
      Сидров совершил неожиданный прыжок верх и опустился на его очередную бравую ногу.
      Кружение шпиона остановилось. Зал замер. Музыка зазвучала, но танцевать никто не выходил. Сидров и Винтов сели за столик.
      – Селедка в винном соусе, – сказал Винтов.
      – Ромштекс с картофелем, – ответил Сидров.
      – Что это было? Что за Спироза? Что за драка? – стал быстро задавать вопросы шпион Гоша.
      – Приятное знакомство, не более. Почему вы стали драться? – спросил агент Ваня.
      – Мне показалось.
      – Все было нормально, вы первым нанесли удар танцору сбоку от вас.
      – Я чего-то не понял, – отозвался Винтов, – мне жаль, что я упустил прекрасную даму. Она – само совершенство.
      – Встретитесь. Говорите, что в нашем скромном округе Варлет вас интересует?
      – Меня интересуют приборы Осира Иванова.
      – И ради этого стоило засылать вас? Можно было их просто купить, они – в свободной продаже.
      – Меня приборы интересуют с точки зрения использования их в разведке, думаю, не все их аспекты известны.
      – Мудрый интерес и вывод правильный. Можно заключить договор о поставке партии приборов через Дорыню Никитича.
      – О, – это ваш партийный и административный лидер округа Варлет! – восторженно проговорил Гоша Винтов, и добавил, – я не оружие прошу!
      – Все путем, он все сделает, а Осир против Дорыни Никитича – бессилен, если принципиально не будет противником договора. О, теперь я понял, почему прислали вас, вам нужна аудиенция с Осиром, и нам польза от вашего разговора непременно будет.
      – А, то, – ухмыльнулся Винтов, – но, Спироза!
      – Забудь, – сказал Сидров, – она жена Осира Иванова, любовница Мартина Филина и дочь Дорыни Никитича.
      Их разговор полностью прослушивался нужными людьми и Осиром. Он повернул голову в сторону жены, она этот разговор не слышала, наушник был только у Осира.
      – Спироза, я отвезу тебя назад в ресторан, садись на свое место, как будто ничего не произошло.
      – Я не хочу селедку в винном соусе! Ой, он ведь не то мне сказал, и я ему неправильно ответила! Я ни на том стуле сидела, он и сказал мне с ошибкой!
      – То-то и оно, что ни то, вот он и полез в драку, при первом подозрительном движении окружающих. Сама виновата. Иди, исправляй ситуацию.
      – Хорошо.
 

 
      Я вошла в зал, как королева, и села рядом с двумя варлетами, которые мне радостно улыбнулись.
      – Молодец, что вернулась, – сказал мне Сидров, – господин Гоша очень тобой доволен.
      – Было бы чем. Чем могу быть полезной? – игриво спросила я.
      – Господин хочет заключить договор с Осиром о поставке его приборов, – сказал агент Сидров.
      – Так и обращайтесь к нему! Я здесь причем?! – обиделась я.
      – Ты все приборы испытывала на себе, – возразил Сидров, – я в курсе событий.
      – Не все на себе, некоторые на других!
      – Спироза, ты можешь сказать, что приборы имеют запас прочности либо дополнительные, неизвестные тебе функции?
      – Это точно, но все о приборах – я не знаю. Я испытывала то, что мне понятно.
      – Господин Винтов, все хорошо! Приборы обладают большими возможностями, чем мы знаем.
      – Я – понял. Вопрос: Осир разрабатывает оружие в виде своих приборов?
      – Ответ: нет! Он занимается приборами психологического и мистического направления и не более того, – ответил неизвестно когда поднаторевший в этих вопросах агент Сидров.
      Осир, округлив глаза, смотрел на вошедшую в его кабинет женщину, странное ощущение нереальности его несколько удивило, он спросил:
      – Лизка Карсийская – это ты?
      – Я – продукт твоего прибора Аппетит.
      – Прибор для похудения, а тебя разнесло – дай боже!
      – Я в твоем кабинете познакомилась с Ферликсом, мы поехали к нему домой на час, а пробыла я там – три месяца, пока наш с ним вес не сравнялся!
      – Здорово! Ты стала толстушка! А Ферликс как выглядит?
      – Он – отлично.
      – Лизка, тебе зарплата причитается за три месяца и премиальные за удачно проведенный эксперимент.
      – Это уже лучше, но как я похудею? Ферликс очень боится моего похудения, ему кажется, что он растолстеет, если я уменьшусь.
      – Глупость, так ему и передай.
      – Вы ему сами об этом скажите! Он на седьмом небе от своей новой внешности. Отец ему новый автомобиль купил, за перенесенный личный подвиг. А я!? Мне носить нечего! Ничего у меня из одежды на новый вес – нет!
      – Ты похудей.
      – Отличный совет! А нельзя Ферликсу мозги перепрограммировать так, чтобы он оставил меня в покое, а я как-нибудь стану прежней?
      – Что предлагаешь?
      – Знала бы – не спрашивала.
      – Я подумаю, но ничего пока не обещаю, ты мне деньги за новую разработку не заплатишь, поэтому мне нужна еще такая заявка от состоятельного крота.
      – Мне работать у вас или в редакцию возвращаться? Там не поймут мое отсутствие.
      – Иди в редакцию, мы тебе дадим официальную бумагу, что ты была на задании от администрации Дорыни Никитича, что почти правда.
      – Гоните?! Я вам толстая не нужна?
      – Спокойно, Карсийская! Лизка, поработай пока на стороне, нужна – будешь – найдем.
      Лизка резко развернулась и ушла получать деньги и тратить.
      Через час после Лизки, в кабинет Осира вошли господин Винтов и Спироза.
      – Осир, господин Винтов пришел к тебе заключить договор о поставке твоих проборов на службу его округа, – сказала я.
      – Без подписи Дорыни Никитича договор будет недействителен.
      – Он подпишет, – сказала я и вышла из кабинета.
      – Господин Винтов, чтобы вы хотели у нас приобрести? Вы знакомы с нашими ценами?
      Вот приборы, их назначение, цены.
      – Хорошо, хорошо, я это знаю. Мне нужен прибор Контраст.
      – Поподробнее, пожалуйста! – мгновенно заинтересовался Осир.
      – Нам нужен прибор, с помощью которого можно изменить мнение варлета. На приборе должно быть два положения тумблера.
      – Это будет стоить дороже, такого прибора нет, но сделать можно.
      – Отлично, – сказал Винтов, – оформляйте бумаги контракта.
      Я не понимала, зачем нужен был пароль в ресторане, если обошлись и без него, и вообще это мужские игры или повод показать себя в современном единоборстве. А меня везде используют, как обложку журнала. Нет, это надо запить! И я пошла – покупать арбуз. Арбузы лежали на витрине. Я подошла и хлопнула по трем арбузам, самый звонкий звук указывал на лучший арбуз. Продавцы арбузов меня понимали с первого хлопка, и если подавали арбуз из арбузной кучи, то лучше тех, что были на витрине.
      Я давно сделала вывод, что первые арбузы вкуснее, а потом наступает насыщение, и он уже в рот не лезет. Я знала, что если Осир говорит о новом приборе, то у меня есть свободное время. Я отвезла домой арбуз, поела его, и таким образом, наелась и напилась, и пора было возвращаться в офис. Я вышла из подъезда и упала, потом села и увидела злые глаза старушки, которая мне уже подставляла свою клюку под мои длинные ноги в туфлях на высоких каблуках. В прошлый раз, когда я купила огромный букет хризантем, я только случайно избежала падения. А сейчас меня просто ждали! Во дворе мы были вдвоем.
      – Вы, почему меня роняете через свою клюку? – взвыла я от боли.
      – А, больно? – злорадно спросила старушка, – а я не падаю, а мне все равно больно.
      – Чего вы хотите от меня?
      – Здоровья! Посмотри, как ты на этих каблуках – то ходишь! А я совсем ходить не могу, ноги болят проклятущие. Спасу от боли нет.
      – Простите, я в ваших бедах виновата?
      – Да! Ты – молодая, здоровая, красивая. А я – старая, жалкая, зато ты меня теперь уже боишься.
      – Кроме меня жертв не нашли?
      – Искала, голубушка, но ты лучше и краше других, и на этих каблуках так ловко ходишь любо-дорого смотреть! И я так хочу.
      – Ваше время прошло.
      – Кто это тебе сказал?
      – Бабуля, мне на работу пора, а вы мне встать не даете.
      – Если ты встанешь, то шибко высокая станешь, а сидя ты ко мне ближе. Ладно, иди, работай, а вечером мне туфли дашь, я на них выше буду. Я ведь от твоего крыльца, родимая, никуда не уйду.
      Я вернулась в офис во время. Варлеты, довольные друг другом, выходили из кабинета. Я проводила клиента до выходной двери и вернулась.
      – Осир, ко мне старуха привязалась, она хочет в моих туфлях ходить. Нельзя ее от меня убрать? Перекодируй ее мысли.
      – Третья, ты третья кто у меня это просит. Есть заказ на такой прибор, договор мы составили и подписали, тебе придется подписать его у Дорыни Никитича.
      – Это я мигом! – и тут я обратила внимание на порванные колготки.
      – Осир, она меня сегодня клюкой уронила! Как я поеду в таком виде?
      – Разберешься, – сказал он и исчез в кабинете.
      Я открыла ящик стола, вытащила упаковку с новыми колготками и ушла переодеваться, оставив договор на столе.
      Мартин вошел в офис, увидел новый договор на столе, прислушался, открыл первый лист, прочитал и воскликнул:
      – Ну, Гоша Винтов! Везде успел!
      – Мартин, ты зачем смотришь договор? – спросила я, входя в офис в новых колготках.
      – Нельзя? Ты чего такая злая? – стал нападать на меня Мартин.
      – Так, ничего! Мартин, если ты уж здесь, то проводи меня. На меня нападает ведьма с клюкой, сегодня она меня уронила.
      – Ничего себе! С каких пор за тобой ведьмы ходят?
      – Второй раз – это точно.
      – Она не из-за приборов тебя достает?
      – Она для них слишком старая.
      – Спироза, ты меня заинтриговала! Ведьму видела! Я тебя провожу, только скажу Осиру, что я с тобой повез бумаги на подпись.
      – Мартин, он этого не поймет, он все переводит в статус прибора.
      Мы вышли из здания, перед маршиной стояла старушка с клюкой.
      Мартин посмотрел на нее во все глаза, а я вся передернулась от страха.
      – Опять она! – выдохнула я, переминая ногами на высоких каблуках.
      – Бабуля, вы, почему нашу девушку преследуете? – спросил Мартин Филин у старушки.
      Старушка быстро разогнулась, и резко подняла ногу сбоку перпендикулярно телу, и гибким движением стопы сбила с ног Мартина.
      – Гоша! Это, вы?! – закричала я. – Я у него видела такой боковой удар в действии, – сказала я Мартину.
      – Меня за что бить? – спросил Мартин.
      – О, Мартин, – заговорил Гоша Винтов, – поехал мой договор подписывать у власти?
      А этого как раз делать не нужно. Либо принимаете мой заказ, либо нет, но без уведомления официальных лиц округа Варлет.
      – Договор без официальной подписи – будет недействителен, – сказала я.
      – Это как посмотреть. Мы все возвращаемся к Осиру и еще раз уточняем договор, – сказал Винтов, сбросив остатки одежды старушки в пакет. Он взял клюку, нажал на кнопку, и она уменьшилась до такой степени, что спокойно вошла в пакет.
      Мы все вошли в кабинет Осира, но его там не было. Я поняла, что муж в лаборатории, куда есть дверь из кабинета, но показывать дверь странному гостю я не стала. Знал ли Мартин о двери, я – не знала, но он промолчал.
      – Господин, Винтов, Осир сейчас находится в цехе, без него мы ваши вопросы не решим. Какая есть альтернатива сложившимся обстоятельствам?
      – Ждать, всем ждать, но без меня, – и он точно пошел в сторону скрытой двери, секунду осматривал шкаф, нажал на нужный выступ. Секция шкафа сдвинулась по направляющим, открывая дверь в секретную лабораторию Осира.
      Я хотела за ним побежать, но Мартин не пустил.
      Дверь за Гошей закрылась.
      – А Осиру он не убьет? – спросила я шепотом.
      – Будем надеяться на то, что это ему не выгодно.
 

 
      Гоша шел по коридору с горящими лампами, по дороге он не встретил никого из людей. Он шел в неизвестность минуты две, впереди перед собой заметил двери и ощутил ветер из вентилятора. Гоша попытался открыть дверь, но она была закрыта.
      Он стал осматривать двери со всех сторон, потом заметил горящий светодиод, достал универсальный ключ, приложил его к электронному замку, дверь открылась.
      Винтов вошел в комнату, в которой никого не было, но был пульт управления, состоящий из нескольких экранов, и стояло всего одно кресло. Гоша сел в кресло и почувствовал себя всезнайкой, нажал на кнопки и увидел на экране разных людей.
      Потом он повернул голову и увидел одноместную маршину без крыши, на которой можно было преодолеть расстояние между кабинетом Осира и пультом управления значительно быстрее, чем идти пешком. Но Осира он нигде не увидел, тогда Гоша стал осматривать его наблюдательный пункт в поисках дополнительной двери. Стены были составлены из панелей и вполне возможно, что одна из панелей является дверью. Шпион посмотрел еще раз внимательно на пульт управления, нашел кнопку, нажал. Слева от него приоткрылась дверь, он заглянул в нее и отпрянул в сторону.
      Винтов увидел цех, в котором собирали далеко не приборы Сердечко или Коньячный поцелуй. Возник естественный вопрос, чем занимается Осир, помимо психологических игрушек?
      Гоша Винтов, заметив белый халат и колпак на вешалке, надел их, и решительно вошел в цех, где на него никто не обратил внимания. Он шел и смотрел на людей в белых халатах, которые сидели за столами, собирали маленькие приборы, и после проверки, передавали их дальше по технологической цепочке. Что это за приборы и почему их сборка отдаленна от основного производства? Винтов стал искать руководителя производства. Его глаза встретились с глазами варлетки, смотревшей прямого на него. Он подошел к ней.
      – Как вы сюда попали? – спросила она.
      – Я пришел от Осира, – ответил Винтов.
      – Что вы хотели здесь увидеть?
      – Я заключил с Осиром договор о поставке приборов, и случайно узнал о новом изделии, хотел бы купить и его.
      – Сомневаюсь, что вам его продадут, все уже продано.
      – А, что это за изделие?
      – Что? Если честно, то мы этого не знаем, мы не знаем его назначения. Мы его просто собираем, контроль проводят в другом месте.
      – А, где Осир?
      – Вон дверь, видите, за ней он и находиться. Вам дверь открыть?
      – Спасибо у меня есть контрольный ключ от всех электронных дверей.
      Винтов вошел еще в одну дверь и увидел Осиру, перед которым лежал непонятный прибор.
      – А, Гоша! Нашел меня?! Молодец. Хочешь знать, что за прибор в моих руках?
      – А то нет! Хочу знать!
      – Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, а ты подставляешь на рынке ножки моей жене Спирозе. Как тебя понимать?
      – У меня хобби, изображать ведьму с клюкой, – ответил Гоша Винтов.
      – А у меня хобби – этот прибор, – сказал Осир.
      – Так, что это за прибор?! – вскричал Винтов.
      – От тебя не отвязаться, это не психотропный прибор, это оружие.
      – На автомат твое оружие не похоже.
      – Конечно, нет. Но сведения об оружие стоят дороже приборов Сердечко и Театр.
      – Вам наличными заплатить или в банк перевести?
      – Еще дороже.
      – Что может быть дороже?
      – Жизнь. Ты узнаешь действие прибора и от него умираешь. Как тебе такая перспектива?
      – А дешевле информацию не продашь?
      – Пожалуй, можно, наглей тебя я еще никого не видел. Тебе все равно отсюда без меня не выйти. Гоша, ты когда-нибудь видел замки амбарные? Замок и над ним примитивная железная дуга? Новый прибор – это замок, дуга над ним не металлическая, а электронная. Прибор посылает из одного отверстия смертоносный пучок энергии, он проходит через тело варлета и возвращается в прибор в соседнее отверстие.
      – Варлет гибнет?
      – К сожалению, да. Такой луч, выходя из прибора, встречая живой организм, пронизывает его, и только потом возвращается на место.
      – Осир – ты смертельный гений. Покупаю твою новинку!
      – Продано! Вся партия – продана!
      – Слушай, а почему не гибнет варлет, у которого в руках этот прибор?
      – Луч – бумеранг, тратит свою энергию, и возвращается, без способности убивать живые существа.
      – А сколько раз подряд прибор может стрелять?
      – После выстрела прибор нуждается в перезарядке.
      – Беру.
      – Не продаю. Ты, что не понял? Оружие секретное. Специальный заказ Дорыни Никитича.
      – Осир, с этого бы и начинал. Дорыня Никитич берет прибор на вооружение своей охраны, разве это не так?
      – Почти угадал. Ладно, платишь за прибор в тройном размере и оставляешь меня в покое.
      – Ты сказал, что все приборы проданы.
      – В производство запускают изделий больше, чем предусмотрено, на случай брака.
      – Вот это удача! Деньги на пластиковой карте, – сказал Винтов и пододвинул карту к Осиру.
      Тот пододвинул ему прибор, под названием Дуга.
      – Еще вопрос, какой след остается от поражения этим лучом? – спросил Винтов.
      – Кучерявый. Естественно дуга плюс дуги от каждого поражающего элемента.
      – Какова дальность поражения лучом Дуга?
      – Пятьдесят метров.
      – Прилично, для такого хилого на вид устройства.
      – У меня есть испытательный стенд, можно проверить прибор Дуга тот, что у вас в руке.
      – А кто жертва? Он ведь проходит через живые существа, как я понял.
      – Жертва – теленок с кожевенного завода, луч шкуру практически не портит. У нас существует договор с заводом и с теми, кто выращивает бычков.
      – Телят не жалко? – спросил Винтов, и не услышал ответа.
      Осир стремительным шагом пошел к испытательному стенду. Бычок стоял в стойле и смотрел на приближающихся варлетов, он словно предчувствовал, свой конец. Винтов посмотрел на бычка, подошел к нему сбоку, и хладнокровно направил на него дугу из прибора. Бычок упал, не издав ни единого звука.
      – Осир, отличный прибор, с тебя зарядное устройство и я могу возвращаться домой.
      Осир посмотрел на бычка, на прибор и промолчал.
      – Осир, – повторил Винтов, – есть идея! Можно использовать приборы Дуга для охоты?
      – Винтов, ты, что думаешь, что я рад этому прибору? Мне бычков жалко, людей жалко! Я ничего не хочу больше делать!
      – Я вовремя пришел, не хочешь делать – отдай то, что есть! И все.
      – Меня в порошок сотрут, если узнают, что я отдал другому округу приборы Дуга.
      Спироза и Мартин еще немного подождали возвращение Осира, и пошли по своим рабочим местам. На Филина посыпались телерфонные звонки и письма, вдруг всем захотелось иметь приборы фирмы разного назначения. Кто не позвонил Мартину, звонили Спирозе. Приближался чемпионат мира, и неожиданно стали разбирать приборы типа Театр. Болельщики готовились болеть за своих спортсменов, и психологически влиять на болельщиков других регионов.
      Ко мне в офис вошел агент Сидров.
      – Спироза, где господин Винтов? – спросил Ваня.
      – У Осира на объекте.
      – Гоша прошел на объект, – с сожалением сказал Сидров, – меня к ним пропустишь?
      – Они должны скоро выйти.
      – Они на секретном объекте?
      – Да, там один выход, хотя из конечного помещения есть выход на улицу, для поставщиков, – ответила я.
      – Мне нужно их увидеть! Срочно!
      – Ждите.
      – Спироза, позвони охраннику на конечный пункт, чтобы предупредил их о том, что я их жду.
      Я позвонила, мне ответили, что Осир вышел из цеха, и упал на землю, больше никого с ним не было. Я передала информацию Сидрову. Тот спросил, как попасть на второй вход. Я рассказала, как туда пройти.
      Осир лежал и смотрел в небо, угасающим взглядом. Рядом с ним стоял охранник и пытался вызвать медиков на закрытую территорию фирмы по телерфону. Вскоре прибежал агент Сидров, посмотрев на Иванова, и спросил:
      – Осир в вас стрелял Винтов?
      – Да, я ему дал перезарядку для прибора Дуга, но он направил на меня дугу без перезарядки и выстрел получился слабым, это меня спасло. Смертельной дозой без перезарядки прибор не обладает, получается нечто типа холостого выстрела. Думаю, что со мной все будет нормально.
      – А, где Гоша?
      – Думаю, запугал людей и собирает готовые приборы Дуга.
      – Его надо задержать?
      – Я успел нажать на кнопку электронной охраны, его ключ вышел из строя, он застрянет в переходе. Можно встретить его в офисе Спирозы, – сказал Осир, и потерял сознание, видимо у прибора были ресурсы сильнее, чем просто холостой выстрел.
      Подъехала маршина с местными медиками.
 

 
      Ваня пошел быстрым шагом в офис Спирозы. Она помогла ему открыть дверь в переход в цех. У двери сидел Винтов, весь обвешанный приборами Дуга, его глаза смотрели и ничего не видели. Взгляд был пустой. Его затащили в кабинет Осира, и оставили лежать на полу.
      Подошел Мартин и сказал:
      – У него шок, полученный от охранной системы. Он очнется через пару часов и забудет все, что узнал. Пока я сниму с него приборы, а то еще выстрелит случайно.
      Сидров спросил:
      – Мартин, а мне вы не дадите эти приборы для вооружения?
      – Это страшная игрушка, сделана по заказу администрации округа Варлет, вам она ни к чему. Опасно.
      – Так вы о ней все знаете! Какой же это секрет? – удивился Сидров.
      – Мы знаем – остальные нет.
      В офис вплыла толстая Лизка, раскачивая пышными формами. Все удивленно посмотрели на нее.
      – У вас нет пистолета? Тяжело так жить, – сказала она и вытерла пот на лице.
      – Лизка, пистолетов полно! Но где ты так растолстела!? – удивленно спросила я.
      – Ваш прибор Аппетит меня сделал такой, – сказала Лизка и присела на диван, стулья были не ее размера, – понимаете, господа изобретатели, меня раздувает во все стороны. Вначале я была по весу такой, как Ферликс, но он остановился в весе.
      А я все росту во все стороны! Дайте пистолет, нет сил – двигаться!
      – Лизка, живи! – воскликнул Мартин. – Есть новая модификация прибора, я тебя сейчас перепрограммирую, и ты начнешь худеть.
      – Не обманываете? – спросила Лизка, прикрывая маленькие глаза от усталости.
      Мартин Филин не обманывал, это было дело чести фирмы. Он взял новый прибор Аппетит и включил его на Лизку, потом поставил контроллер веса на уменьшение. Он вызвал санитаров из местного профилактория, и Лизку унесли худеть под присмотром врачей. Туда же унесли Осира после холостого выстрела прибора Дуга. Через некоторое время забрали и Гошу, но положили его в изолятор.
      В офисе остались Ваня Сидров, Спироза и Мартин.
      – Мартин, а, где ваш директор фирмы? Он здесь раньше был, – спросил Сидров.
      – Бывшего директора фирмы давно сместил Осир, он у нас теперь главный по всем вопросам.
      – Я спрашиваю, где Осир?
      – В профилактории, перебрал Коньячный поцелуй, его лечат.
      – Так, господа хорошие, вы создали фирму по производству психотропных приборов, и потом организовали профилакторий для лечения, заболевших от ваших приборов.
      – Сидров, ты в точку попал, – ответил Мартин, – но я в этом не крайний, меня взяли на работу после прибора Сердечко, но я тут прижился. А ты чего хочешь?
      – Я уже сказал, что хочу Дугу в личное пользование.
      – Спироза дадим ему Дугу в личное пользование, с условием…
      – Без всяких условий, – остановил Мартина Сидров.
      – Ладно, дам одну Дугу из тех, что притащил с цеха Винтов, спишем на него пропажу.
      – Замечательно и мы с вами не знакомы, – сказал Сидров, и, взяв прибор, спросил, как из него стрелять; услышав ответ, вышел из офиса фирмы.
      Я и Мартин вздохнули от последних событий, вызвали женщину из цеха, наблюдавшую за сборкой прибора, отдали ей приборы Дуга под расписку. Она увезла все приборы в цех на мини маршине. А мы закрыли офис, и поехали по домам.
      Мне позвонил Ферликс, он искал Лизку Карсийскую. Я ответила, что Лизка в профилактории на лечении.
      – Спироза, вы понимаете, что я продолжаю худеть? Я уже тощий! Что делать?
      – В профилакторий идти! – сказала я и потянула руку к прибору Коньячный поцелуй.
      Осир, став жертвой собственного изобретения Дуги, лежал и смотрел в окно. Он вспомнил, как попал в аспирантуру университета. В те времена, при поступлении предпочтение отдавалось тем, кто носил святое имя 'Осир ', вот и он Осир, и на него во время учебы пятерки сыпались со всех сторон, он только зачетку подставлял. И не он один. В маленькой аспирантуре кафедры их было два новых аспиранта, и один доучивался. И все Осиры и.
      Юмор начинался после защиты кандидатской диссертации. Из дипломированного Осира не получался технический гений, и даже простой инженер. Один ушел в спорт, продавать спортивное оборудование, другой продает автомобили. Из всех Осиров ей, окончивших с красным дипломом институт и аспирантуру, только он – Осир оказался техническим гением, использующим новую технологию в своих психотропных приборах.
      Его раздумья прервала Лизка Карсийская, она вошла в палату и закрыла собой весь свет.
      – Осир, посмотри, что ты из меня сделал? Тебе не стыдно?
      – Лизка, прости, я не поставил защиту против глупости. Судя по тебе – прибор Аппетит хорошо работает. При продаже необходимо блокировать лишние функции прибора, так чтобы потребитель их не смог перенастроить.
      – Ты чего говоришь? Это мне неинтересно! Ты сделай меня худой и стройной! Я не сбрасываю вес, он только набирается! Ты на Ферликса посмотри! Он совсем тощий стал! – кричала и причитала Лизка на все лады.
      – Да, Лизка, ты права, я забыл поставить ограничитель уменьшения веса. Так, значит, к прибору надо продавать личные электронные весы, которые напрямую должны работать с прибором Аппетит.
      – Осир, ты мне свои мечты не рассказывай, ты мне ответь! Я требую сатисфакции!
      Осир посмотрел на Лизку:
      – Варлетка, не кричи, я думаю. Мне и так трудно после выстрела, во мне мелкие повреждения тканей.
      – Ты меня не разжалобишь! Отвечай за свои приборы!! – закричала с новой силой Лизка.
      – Не спиши, все будет. Я уже придумал, исполнители у меня есть.
      – Ты чего себе под нос шепчешь? Ты мне ответ дай: когда меня вес начнет покидать?!
      – Скоро. Потерпи пару недель, усилим прибор, добавим ограничители, соединим с весами, которые будут блокировать ненужные клиенту параметры.
      – Понятно, – вдруг примолкла Лизка, – тогда, что я здесь делаю? Я могу уйти домой на две недели?
      – Думаю, да. Тебя в профилактории нашей фирмы никто не держит.
      – А Ферликс он может уйти со мной?
      – Нет! – вскрикнул Осир. – Ферликс перешел разумные границы изменения массы тела, он в дистрофика превращается! Его состояние несоизмеримое с жизнью!
      – Осир, вы так говорите, словно у вас есть медицинское образование, – вставила Лизка свое слово.
      – Не без этого, приходится изучать медицину, но в рамках необходимости. У меня есть консультанты – медики. И в данный момент тебя с Ферликсом необходимо отделить друг от друга на расстояние, на котором приборы не действуют. Понимаешь, приборы, оказывается – мини роботы, они тоже любят дружить парами и при этом не всегда помогают хозяевам.
      – Ферликсу не дадут погибнуть?
      – Нет. Быстро покидай профилакторий! И уезжай подальше недели на две! Можешь сделать доброе дело для Ферликса? Беги! Чего стоишь? Спасать парня надо!
      Лизка физически не могла бежать, ей было тяжело и мучительно стыдно за свой внешний облик. Она всегда унижала тех, кто толще ее, а теперь сама попала в эту жуткую свиную оболочку. Она пошла к выходу из профилактория, остановила такси, доехала до дома, посмотрела на свои сбережения. Благодаря жизни с Ферликсом у нее были деньги на поездку, куда подальше. Она нашла прибор Аппетит, взяла молоток и разбила его на мелкие части. Собрала сумку. Вещей у нее на такой вес почти не было, поэтому она решила ехать туда, где тепло.
      Она вышла на конечной остановке поезда, увидела кучку людей, предлагающих квартиры в аренду от трех дней. Она подошла к молодому варлету, сказала, что готова у него снять комнату на две недели. Молодой варлет с тоской осмотрел фигуру квартирантки, вздохнул и повел ее к старенькой пятерке. Она села на заднее сидение, и увидела маленькую лысину своего арендатора. Они вышли у небольшого дома, проще сказать маленького домика, с многочисленными постройками, покрытыми, где черепицей, а где и просто деревом. Лизке действительно дали комнату с большой кроватью, простой и крепкой конструкции.
      Душ был один на всех и стоял в пяти метрах от ее жилища. Она взяла легкий халат, полотенце и пошла в душ. В двери она прошла с трудом, несколько заноз впились в ее полные руки. Вода от естественного обогрева, теплотой не радовала. Она слегка скулила от радости жизни. Но после прохладных струй жесткой воды, ей стало немного лучше. В летнем халате, надев сланцы и шляпу из ткани, она пошла в сторону пляжа.
      На пляже, головы, как по команде повернулись к ней, рты открылись и закрылись, и на этом общественный интерес к ее особе прекратился. Она не стала снимать халат и радовать публику телом, а скромно села под ветвями ивы, которые едва колыхались от ветра. К ней подбежал малыш и спрятался за ней, как за пригорком, видимо пляжные дети играли в прятки. Вскоре они ее полили из лейки, посыпали песочком, и она с ужасом смотрела на грязный и мокрый халат, почти единственный в ее гардеробе такого размера.
      После детей к Лизке Карсийской подошла невысокая, загорелая варлетка и предложила заговорить ее от излишнего веса и снять порчу. Женщину перебила загорающая дама в соломенной шляпе, и сказала, что заговорить от жира невозможно, но можно зубы заговорить, чтобы не брать пищу ртом. Пляжный юмор уже скрипел на зубах Лизки песком, солнце отошло в сторону, и тень от ивы исчезла. Стало нестерпимо плохо, душно, досадно. Она пошла в халате к морю, так и зашла в соленые волны.
 

 
      У Ферликса обнаружили в желудке странный нарост, который перекрывал желудок и не пропускал пищу внутрь. Он признался, что так хотел похудеть, что прикладывал прибор к своему телу, а потом стал его привязывать, да так и спал с ним. Да он чувствовал в этом месте небольшую боль, но считал, что прибор посылает в него свои сигналы с ориентировкой на похудение.
      Осир, узнав о таком действии прибора, даже не удивился, он предполагал, что нечто непонятное вполне возможно, но не до такой, же степени. Опухоль казалась доброкачественного происхождения. Но Ферликс не хотел с ней расставаться, он боялся вновь растолстеть. Решили нарост уменьшить частично, и залили его раствором, прекращающим рост клеток. У Ферликса остался маленький шрам, но зато он вновь стал есть.
      Дорыня Никитич предложил сыну поехать на юг, отдохнуть после всего, что с ним произошло, в санатории. Ферликс подумал и согласился. Дома ему собрали багаж, довезли до поезда. На последней остановке поезда он вышел, увидел встречающих брокеров, но не подошел к ним. Он не поехал в санаторий. Он предложил подошедшему к нему такристу увезти его в самый дорогой отель города.
      Ферликс занял номер люкс на втором этаже с видом не море. Он заказал еду в номер и с удовольствием поел, при этом заметил, что до состояния переедания, он не дошел, и во время остановился. Ферликс вышел на балкон, сел в кресло, посмотрел в сторону моря и увидел нечто странное: со стороны пляжа двигался колобок на ножках. Он взял бинокль и увидел лицо Лизки Карсийской. Его сообщающийся сосуд был переполнен сверх всякой меры. Он позвонил, чтобы ему привели колобка в номер.
      И стал наблюдать, как два чудака в ливреях подошли к Лизке, и повели ее в гостиницу. Она брыкалась, и идти не спешила.
      Через пять минут она стояла перед Ферликсом и с нескрываемым удивлением увидела перед собой элегантного, молодого варлета, с идеальной фигурой. Она посмотрела на себя и вздрогнула от ужаса.
      – Лизка, ты, что в одежде купаешься и загораешь? Ты куда колобок докатилась?
      – Ферликс, ты изверг чистой воды! Что ты из меня сделал? Я ничего не могу и не умею делать в этом теле! Забери его себе!
      – Ты где остановилась? Впрочем, видно, что не здесь. Я помню, что своей фигурой я частично обязан тебе. Ты долго собираешься здесь отдыхать?
      – Я уезжаю завтра, я здесь уже недели три, вместо двух. Здесь тепло. Одеваться не надо.
      – Со мной отдохнуть не хочешь?
      – А чем у тебя лучше? Три комнаты, пока их пройдешь – устать можно. Пока к тебе поднималась, вся потом умылась. А у меня дверь из комнаты во двор, пройду по тропинке пять метров – и душ. Красота!
      – Вот нищета! С кем я связался?!
      – Ферликс, купи мне билет на поезд, я все проела, уж не знала, как домой вернуться. Вовремя ты тут оказался и хозяину моему за неделю заплати.
      – Лизка, так ты тут еще поправилась? У тебя, что желудок резиновой?
      – Не зли, давай деньги и я пошла.
      Ферликс брезгливо протянул деньги, бывшей худой журналистке и вымыл после нее руки.
      Лизка взяла деньги и пошла в первое кофе по дороге. Она поставила два стула, села на них. Заказала на стол почти все меню и стала, есть, есть и есть. Ферликс с балкона видел, куда она зашла, он подождал, подождал, но колобок из кафе не выкатился. Он опять вызвал двух варлет в ливреях, те пошли выполнять его приказ.
      В кафе они с двух сторон приподняли колобка за ручки и потащили к выходу.
      Лизка ругалась и отбивалась, как могла. Все посетители наблюдали происходящее, забыв о своих тарелках. Ферликс пожалел колобка и спустился вниз, к нему подвели Лизку. Он тут же стал звонить Осиру о бедственном положении Лизки Карсийской.
      Она только ругалась вслед его словам.
      Лизку привезли в профилакторий фирмы. Местный хирург был удивлен строению желудка Лизки, он увеличивался, после каждого приема пищи весьма просто. В нем находились три тонких кольца странного происхождения, именно они увеличивались в диаметре, а, изменяя в размерах желудок, они вызывали дикий голод у молодой варлетки. Осиру осталось выяснить, как эти три упругих кольца оказались у нее в желудке. Лизка Карсийская сказала, что однажды повариха Ферликса дала ей три конфеты в красивых ободках. Она их проглотила целиком, но в памяти остались ободки. Спросить у поварихи о конфетах, Осиру не удалось, та больше не работала у Дорыни Никитича.
      Осир считал, что он разрабатывает и внедряет в жизнь безвинные электронные игрушки, психотропного назначения. То, что ему показали отросток из желудка Ферликса, и кольца из желудка Лизки Карсийской привело его в очередной транс. Но долго унывать он не мог, и пришел к элементарному выводу, что кто-то кроме него вмешивается в его игру. И еще момент, мясо отростка было неземного происхождения, словно к стенке желудка был приклеен некий живой организм, с эластичной оболочкой, который питался тем, что, посылал ему желудок.
      Кольца из желудка Лизки по составу, земных аналогов не имели.
      Осир решил, что это дело добрых рук Дорыни Никитича. Бред, но Осир видел кольца сам, собственными глазами.
      Теперь его интересовали вопросы: когда Лизка похудеет, и как она будет избавляться от висячей кожи? Но она, после того, как из нее вынули кольца, стала умнее. Да, она еще была толстая, но ее поведение уже вызывало уважение, она ела все меньше и меньше, при этом прибор Аппетит даже не включала.
      Осир задумался, а может его приборы пустышка? И влияют на клиентов весьма иные факторы? Как всегда додумать ему не дали, перед ним стояла жена и качалась на полусогнутых ногах. Глаза ее были пьяны, речь бессвязна, в руках она держала прибор Коньячный поцелуй.
      – Спироза, ты пила коньяк или тебя так развело от прибора?
      – Шутишь? Не помню, – сказала я и трупом рухнула на пол.
      Пришли санитары и унесли меня в палату – вытрезвитель. Проба на коньяк, показала полное его отсутствие, алкоголя в моей крови не нашли и меня перевели в общую палату. Вела я себя неадекватно, но наркотик в моей крови тоже не обнаружили.
      Все показатели крови были в норме, просто в идеальных пределах.
      Меня перевели в экспериментальную палату, куда не поступали никакие психотропные сигналы извне, но и это мне не помогло. Психиатры проверили мое психическое состояние с большим трудом, и ничего не смогли сказать конкретно, им все казалось, что я элементарно пьяна, и отказывались давать заключительный диагноз.
      Осир взял у Спирозы прибор Коньячный поцелуй, вскрыл его и ничего не понял. Он его конструировал, разрабатывал, но ничего знакомого в устройстве не было.
      Прибор не был пуст, но в нем лежал предмет, занимающий всю внутреннюю полость.
      Материал Иванову был не знаком, но выделял коньячный запах такой силы, что у Осира голова закружилась от неожиданности. Он закрыл прибор и положил в герметичный сейф, для предметов неизвестного происхождения, где уже лежали кольца из желудка Лизки Карсийской и кусок непонятно чего из желудка Ферликса.
      И тут Осир подумал, что у Ферликса в желудке остался еще кусок этого вещества, хирург, делая ему полостную операцию, не извлек непонятный отросток полностью, и похоже зря. Не успел Осир отойти от сейфа, как к нему подошел Ферликс, и почти сразу завалился у его ног, как Спироза. Рентген ничего не показал, при операции хирург обнаружил, что поврежденное вещество заполнило весь желудок Ферликса.
      Видимо после усечения, вещество некоторое время находилось в покое, а, залечив рану, стало расти с большей скоростью, словно оно рассердилось, за нанесенное увечье.
      Ферликса удалось спасти. Осир затаился, задумался. Он абсолютно не мог понять, что произошло с его приборами, и кто вторгается в них? И когда происходит замена содержания приборов? У него проскочила мысль, а что если то, что он положил в сейф, начнет расти? Изобретатель открыл сейф, и точно, он был заполнен все тем же веществом, он резко закрыл сейф.
      Это уже кое-что, вещество любит заполнять полости. Но откуда оно взялось на его голову? Осир ощутил нервную дрожь. У него возникло чувство Страха. Ужас пронзил его насквозь. Его мышцы сжались. Усилием воли он взял с демонстрационного стенда прибор Страх. Открыл его и о, боже, в нем все тоже вещество, но вещество, извергающее из своих недр ощущения страха и ужаса.
      Иванов быстро закрыл прибор, боясь, что вещество заполнит весь кабинет. Его трясло, он ежился, у него возникло ощущения, что он стал меньше в размерах. Осир буквально на коленях выполз из кабинета и растянулся у моего стола. Я на его счастье вернулась на свое место, после того, как он забрал у меня опьяняющий прибор. Я укрыла мужа дежурной шалью, напоила чаем. Осир пришел в себя. Сидя в кресле для посетителей, он слегка дрожал, но необъяснимый страх потихоньку его покидал. Он не любил говорить, он любил думать. Я, зная его особенность, не отвлекала его разговорами.
      В офис вошел Мартин, и сказал:
      – Продажа приборов идет хорошо, нарекания от потребителей практически не поступают. Надо заказать на изготовление дополнительные серии.
      – Быть не может, – возразил Осир, – должны быть недовольные среди тех, кто купил наши приборы! Да кому нужно то, что мы делаем?
      – Нужно – покупают – платят, – сказал Мартин и спросил, – Что с тобой, Осир?
      – Кошмары меня преследуют, не знаю, как от них избавиться, – отговорился он от вопроса.
      – Осир, варлеты просят успокаивающие приборы, даже название придумали – Плес.
      – Если платят – сделаем, – сказал Осир и сам себе не поверил, он поймал себя на мысли, что вещество, которое заменяет электронное устройство, весьма перспективно, но кто конек Горбунок, поставляющий вещество – неизвестно. Он встал и ушел в кабинет.
      Я и Мартин остались одни.
      – Спироза, что с Осиром происходит?
      – Это не с ним, а со всеми нами, а, что именно я не знаю. Он не отвечает.
      В офис вошел театральный режиссер Тимофей Панин и сразу в карьер:
      – Что здесь у вас происходит? Где наша журналистка Лизка Карсийская? Она наша лучшая корреспондентка, она так здорово описывала спектакли! И теперь, нас некому афишировать в печати! Верните Лизку! – застучал он кулаками по столу.
      – Господин Панин, не шумите, она перенесла операцию, сейчас ей уже лучше, можете ее навестить. Я Лизку сегодня видела, она вас вспоминала.
      – Правда? – с Надреждой спросил Панин, – а мы без нее словно сироты никому ненужные! Без статей нам жизни нет!
      На крики Панина вышел Осир.
      – Господин Панин, – заговорил он, – простите, вы еще используете наши приборы Театр, для эмоционального настроя зрителей?
      – Осир, конечно, используем! Мы все используем для привлечения зрителей, и актерские таланты, и новые постановки, и великолепные декорации.
      – Вы могли бы один прибор Театр, дать мне для проверки параметров? Потом мы вам его вернем, – попросил Осир Панина, глядя ему в глаза с мольбой.
      Панин из кармана достал прибор Театр и протянул его Осиру, тот в мгновенье ока ушел к себе в кабинет.
      Я улыбнулась Панину и повела его в профилакторий, где находилась Лизка.
 

 
      Перед Паниным стаяла варлетка, с которой, как с елки, свисали жировые складки кожи. Он передернулся от неожиданности и омерзительности. Он вгляделся в глаза варлетки:
      – Лизка Карсийская – это ты?
      – Панин, это – я! – почти весело воскликнула Лизка.
      – Когда вылезешь из этого кожаного костюма, с тобой поговорить можно?
      – Это не костюм! Это я такая! – возразила со слезами молодая особа.
      – Могла бы зайти в костюмерную, взять телесный костюм, померить, но зачем самой в костюм превращаться? Я не понял!
      – Панин, не тронь мой жир! Мне и так не сладко! Ты чего от меня хочешь?
      – Театр и я лично, нуждаемся в твоих статьях о спектаклях в нашем театре, о новых постановках. Слушай, ты лучше меня знаешь, что тебе надо писать!
      – Могу начать хоть сегодня! Но, мне нужен аванс, у меня нет еды и одежды, да и другие расходы требуют дохода.
      – Бери деньги и приходи, – сказал Панин и вышел из профилактория, без денег и без прибора Театр.
      – Спироза, помоги мне купить нечто из одежды, мне вечером идти в театр, а на мне только больничный халат с дырками, от частого использования, – попросила довольная полученными деньгами, Лизка Карсийская.
      – Лизка, о чем речь, поехали покупать одежду!
      Мы вышли из офиса.
      Осир, услышав, что все вышли, сам вышел из кабинета и сел за стол Спирозы, сидеть в кабинете ему было немного страшно. Он вскрыл прибор Театр. Прибор был абсолютно нормальным, никого постороннего вещества в нем не было! Он вздохнул полной грудью, вытеснив из души и пяток, остатки страха.
      Изобретатель положил руку на руку, склонил на них голову и уснул за столом.
      Дорыня Никитич лично тряс спящего Осира, пытаясь его разбудить, но тот мычал, урчал, и спал сидя так крепко, как и на перине редко спят. Глава округа Варлет сдался и сел в кресло, оглядывая пустой офис, открытые в кабинет Иванова двери, не выдержав одиночества, крикнул:
      – Ау, здесь есть кто-нибудь?!
      Открылась дверь в кабинет Филина, и сам Мартин показался в дверном проеме:
      – Дорыня Никитич, вы к Осиру? Он очень устал, чем могу вам служить?
      – Мартин, объясни, что сделали с моим Ферликсом? Почему ему дважды оперировали желудок?
      – А хирург ничего не сказал?
      – Хирург сказал, что причину знает Осир, а он спит крепким сном, и не просыпается.
      – Если я скажу, что в желудке вашего сына обнаружили нарост неземного происхождения. Вы мне поверите?
      – А за один раз его нельзя было удалить?
      – Мы тогда еще не знали, что новообразование слишком серьезное и обладает свойством интенсивного роста.
      – Ферликс жить будет?
      – Он жив, из его желудка вынули странное вещество, хотели бы мы знать, как оно туда вообще попало? У вас нет врагов инопланетного происхождения? Одно могу сказать, что в наших приборах такие материалы не используются. Еще нечто подобное, хирурги вынули из желудка Лизки Карсийской, а она сказала, что помнит эти кольца, она их видела маленькими на конфетах. Конфеты ей дала ваша повариха, но она у вас уже не работает, это мы выяснили.
      – Какая длинная цепь событий! Повариха, говоришь? Не я поваров принимаю и увольняю. Обратись с вопросами к жене, Нирфе. Вот ее визитка, созвонишься, – сказал Дорыня Никитич и стремительно вышел из офиса.
      Осир поднял голову:
      – Дорыня Никитич ушел? Молодец, Мартин, ты грудью меня прикрыл! Ценю. Слушай, ты с его женой сильно не заигрывай, но выяснить происхождение непонятного материала стоит. Не тяни с этим вопросом, звони сейчас, а я домой поехал.
      Пусти козла в огород, или Мартина к новой даме. Осваивать пространство незнакомых женщин – его хобби. Он позвонил Нирфе, ее голос и через телерфонную связь приятно подействовал на его слух. Они договорились встретиться немедленно, речь шла о здоровье ее сына Ферликса, а такая тема открывала дверь в ее дом мгновенно. Мартин даже не пытался представить, как выглядит первая дама округа Варлет. Он предполагал увидеть частный дом за каменным забором, но увидел фешенебельный многоквартирный дом, за витиеватой металлической изгородью, с диковинными животными, покрытыми серебристой краской.
      Он нажал на звонок, расположенный на панели рядом с дверями, судя по числу звонков, число хозяев было невелико, но велики у них были квартиры. Дверь открылась, за Мартином пришел варлета в светлом костюме с галстуком и проводил его к хозяйке. Ноги Филина прошли по светло – серой плитке, поднялись по лестнице, зашли в лифт, большой и светлый, пересекли роскошный паркет и остановились у двери в квартиру.
      Дверь открылась, навстречу Мартину выплыла в развивающихся голубоватых шелках прекрасная варлетка. Она была очаровательна в легких волнах густых волос, струившихся по плечам до пояса. Молодая особа была стройная, роста среднего с идеальным лицом. Нирфа собственной персоной остановилась перед Мартином и жестом пригласила его пройти за ней к комплекту мягкой мебели, обтянутой голубоватой кожей. Они сели в кресла, перед ними стоял овальный столик, покрытый толстым стеклом, под которым были видны живые рыбки, плавающие в аквариуме, расположенном чуть ниже прозрачной столешницы. Столик выполнял функции аквариума и стоял вместе с креслами на кучерявом голубоватом паласе.
      Глаза Мартина невольно оторвались от внешнего облика Нирфы и уставились на рыбок, плавающих практически у его колен.
      – Мартин, так что вы хотели у меня выяснить? – спросила варлетка певучим голосом.
      – Нирфа, в желудке…
      – Так, меня зовут скромно – Нирфа, и меня не интересует содержимое желудков! Кто конкретно вас интересует?
      – Повариха из квартиры Ферликса, расположенной на проспекте Джокера.
      – Хорошо, но у него не было поварихи! У него был повар! Вы ничего не путаете?
      – Так говорит Лизка Карсийская, жившая у Ферликса, пока он худел, а она толстела.
      – О ней я наслышана.
      – Гоша, подойди ко мне, – сказала Нирфа, нажав на кнопку, расположенную в подлокотнике кресла.
      В комнату вошел варлет в светлом костюме в галстуке.
      – Гоша, молодой варлет утверждает, что у Ферликса была повариха на проспекте Джокера.
      – Нирфа, вы прекрасно знаете, что Ферликс жил в трех или пяти квартирах одновременно, расположенных в разных концах города, для быстроты приема пищи.
      Видимо повара переходили из квартиры в квартиру, и вполне возможно, что в какой-то момент они сменили место работы.
      – Но я не давала разрешение на работу поварих, я брала только варлет поваров, чтобы мальчик в них не влюблялся!
      – Так мы и взяли одну немолодую женщину – повара, вряд ли бы он в нее влюбился!
      – Варлетка повар была, и в чем она виновата? – прервала Нирфа Гошу.
      – Повар дала Лизке и Ферликсу продукты, содержащие вещество неземного происхождения. Лизка утверждает, что кольца она видела маленькими на конфетах, она пыталась их снять с конфет, но они не снимались, и она их проглотила.
      Ферликс съел другую конфету, – ответил Мартин.
      – Гоша, видишь, к чему приводит твоя самодеятельность? – величественно спросила Нирфа.
      – Повар сама конфеты не делает, их ей привезли готовыми! – выкрикнул, оправдываясь, Гоша Винтов, живущий у Нирфы, как на конспиративной квартире.
      – Прав, конфеты повару привезли. Но кто? – важно спросила Нирфа.
      – Проверим поставщиков, как скоро это нужно? – засуетился Гоша.
      – Вчера, – буркнул Мартин, заметивший взгляды между Нирфой и Гошей.
      – Гоша понял, что ему надо найти поставщиков загадочных конфет, о результатах непременно сообщим, – сказала Нирфа Мартину с прощальной улыбкой, она поднялась с кресла и растворилась в голубоватом шелке портьер.
      Варлеты остались одни, да еще рыбы в аквариуме. Мартин понял то, что никто ничего не найдет и пошел к выходу, в сопровождение Гоши.
      Осир, выслушал отчет Мартина и спросил:
      – Гоша работает еще и у Нирфы? Мы у него ничего не узнаем, вероятнее всего он и добыл эти конфеты! Тем более что Нирфа реагировала на ситуацию весьма спокойно!
      Они сами подложили их, чтобы Ферликс похудел, но не ожидали, что все так получиться.
      – Если Гоша, варлет Нирфы, то чей Сидров? – спросил Мартин.
      – Ваня Сидров – варлет Дорыни Никитича! У них семейные разборки на уровне правительственных реформ, – ответил Осир.
      – А, где Гоша берет неземное вещество?
      – Слушай, Мартин, я не разведчик! Мы нашли, через кого вещество появилась в квартире Ферликса, а, где Гоша его взял – интересно, но нам этого пока не дадут узнать. Хотелось бы знать все свойства вещества, но нельзя его афишировать.
      – И почему ты такой умный!? – воскликнул Мартин и ушел на свое место.
      Лизка Карсийская в театре произвела фурор. Она явилась в балахоне, цвета бархатных портьер, на себя абсолютно непохожая. Все актеры сочли своим долгом сказать ей, что она прекрасна, хорошо выглядит, и не один не рассмеялся, все были сдержанные с ней и корректны. Она радовалась возвращению в театр, с удовольствие взирала на сцену и уже что-то строчила в миниатюрный ноутбук.
      Ферликс из больницы приехал домой, лег, вызвал повара и приказал ему подать всю еду, что он приготовит. Варлета повар приподнял белый колпак от растерянности, потом водрузил его на голову и пошел готовить и подавать еду по мере готовности молодому хозяину. Желудок у Ферликса еще болел, но он считал, что он голоден больше всякой боли. После операции ему шов смазали такой мазью, что шрам исчез практически на глазах, поэтому Ферликса быстро и выписали домой под наблюдение медсестры.
      Медсестра пришла в разгар трапезы, и чуть чувств не лишилась от пиршества больного. Она запретила Ферликсу кушать в таком количестве, на что он едва махнул рукой. Она его пугала тем, что шов разойдется, но он был невменяемым. Он ел! Она позвала повара и стала его увещевать, но ее голос никто не слышал, у них были разные задачи. Медсестра позвонила в профилакторий, там посоветовали перезвонить Осиру Иванову.
      Осир выслушал медсестру, и сказал, что скоро сам к ним приедет. Он взял с собой два прибора Аппетит из последней серии и один прибор Страх со странным веществом; настроил три прибора и направил их на Ферликса, поставив Страх между двумя Аппетитами, и попросил медсестру в это время говорить о необходимости прекратить потребление пищи. Ферликс еще немного пожевал и вдруг отодвинул от постели многоярусный столик на колесиках. Его знобило. Он округлил глаза и попытался что-то сказать, но язык его заплетался. Он замолчал, лег, сжался. Медсестра его укрыла и сделала укол. Он уснул. Осир показал медсестре, как надо пользоваться приборами и покинул дом на проспекте Джокера.
      Я остыла к Осиру, я устала от всестороннего вмешательства с его стороны в мою жизнь. Эти приборы меня достали так, что я перестала верить в его любовь. Я стала ощущать себя холодной, бесчувственной варлеткой. И подумала, что любовь без взаимной страсти – это что-то плохое, неприличное, что печатью в паспорте скрыть невозможно. Точнее любовь без страсти – это пошлость.
 

 
      Мне казалось, что вся квартира в приборах мужа, что он сам постоянно на меня смотрит на экранах наблюдения. Я подумала, что все устройства, устанавливаемые Осиром в квартире и в офисе, может найти Ваня Сидров. Я уже знала, что Гоша работает на Нирфу Михайловну, поэтому из двух знатоков выбрала варлета Дорыни Никитича.
      Я попросила агента Ваню Сидрова просмотреть мою квартиру на проспекте Джокера на предмет посторонних предметов наблюдения, объясняя просьбу тем, что Осир занят, и сам не может за всем уследить. Ваня, от радости, что я вспомнила его имя, согласился осмотреть квартиру и офис.
      Квартира состояла из трех комнат, кухни, ванной комнаты, санузла и лоджии. Ваня начал осмотр интуитивно в комнатах, но ничего не нашел, санузел и ванна, остались вне подозрения. На кухне он заметно стал нервничать, он осмотрел все и ничего не нашел, но его чутье говорило о том, что на кухне есть нечто необъяснимое, испускающее флюиды постороннего вторжения в человеческое сознание.
      Сидров сел на угловой диван и стал смотреть на все предметы неторопливо. И вдруг его глаза и чутье споткнулись о белую банку, с надписью 'манная крупа'. У него еще возникла мысль, зачем в доме нужна манная крупа, если нет маленьких детей?
      Ваня встал, и подошел к банке с крупой, но не тут-то было! Он почувствовал, что банка посылает его прочь от себя! Он не мог к ней подойти! Значит, правильно Спироза его озадачила, и она почувствовала это противодействие с полки, где стояли банки с крупами! Эту информацию надо срочно передать Осиру, он лучше знает, что и где в его доме!
      Осир, покинув квартиру Ферликса, вернулся в свой кабинет, здесь его и застал звонок Сидрова. Ваня говорил нервно, словно ему мешали говорить, а вскоре вообще пошли гудки. Иванов решил, что пора в собственную квартиру заехать. Он застал Сидрова в странной позе на собственной кухне, тот стоял на угловом диване и смотрел в сторону полки с крупами, как мышь на крупу.
      Хозяин подошел к полке, протянул руку за банкой с надписью 'Манка'. Его рука завибрировала и не дотянулась до банки, но вдруг крышка над банкой сама поднялась, из нее высыпалась струйка крупы. Осир отскочил к Сидрову. Манка продолжала высыпаться, неожиданно все прекратилось, и из банки выскочило маленькое ушастое существо, на длинной ноге, окончание которой находилось в банке, по типу игрушки.
      – Привет! Я Бил! Я наблюдатель.
      Осиру показалось, что этот Бил состоит из того же странного вещества! И не дай Бог, если он начнет расти!
      – Привет, Бил! Я Осир. Это мой дом! Ты еще будешь расти?
      – Я знаю, что это дом твой. Я расти не буду. Я наблюдаю за тобой.
      – Бил, ты чей? На кого ты работаешь? – спросил Ваня Сидров.
      – Я – биологический робот, я работаю на Нирфу.
      – Чем я Нирфе не угодил? – удивился Осир. – И как ты передаешь информацию?
      – Я – умное существо.
      – Кто бы в этом сомневался, – пробурчал Сидров.
      – Умное вещество умеет передвигаться? – спросил Осир.
      – Да, у меня есть крылья, как у летучей мыши, сейчас вы их видите в сложенном виде, как продолжение моего тела.
      – Бил, да ты обычная летучая мышь!
      – Нет, я – биологический робот, я умею говорить.
      – Понятно, ты сидишь в доме, высматриваешь и улетаешь с доносом к Нирфе? – спросил Сидров.
      – Я питаюсь крупой, слежу за хозяевами, потом передаю информацию Нирфе.
      – Бил, и что ты скажешь супруге Дорыни Никитича обо мне? – спросил Осир.
      – Скажу Нирфе, что Осир не любит Спирозу, Спироза не любит Осиру.
      – О, я думал, ты о приборах докладываешь, а ты сор из избы выносишь! – проговорил Осир с ехидными нотками.
      – Я не дворник, я сор не ношу. Я ношу наблюдения за личной жизнью людей округа Варлет.
      – Мышь, кыш отсюда, быстро! – рассердился Осир, он и так подозревал об отсутствии любви в своей семейной паре.
      Бил плавно поднялся в воздух, расправил крылья, щелкнул по носу хозяина квартиры и вылетел в открытое окно.
      – Не, ты видел! – возмутился Осир.
      Ваня Сидров слез с углового дивана на пол, и сказал:
      – Я одно не пойму, почему я испугался этой мыши?
      – А я начинаю понимать. Этот Бил на самом деле биологический робот, в него добавлено вещество под названием Страх.
      – Осир, ты сейчас чушь сказал! – возмутился осмелевший Ваня.
      – Не спеши мне не верить. Теперь я бы хотел знать, откуда ты в моей квартире взялся?
      – Честно? – спросил Сидров. – Твоя жена попросила найти объекты наблюдения за ней, установленные в квартире тобой.
      – Ваня, так ты и биологический робот Бил выполняли одно задание! – рассмеялся Осир.
      – Очень на это похоже, но я манку не ел, и проголодался.
      Осир пошел к Спирозе в ее комнату.
      Я лежала и смотрела на большой экран монитора, на нем были видны все события, происходящие на кухне.
      – Спироза, смотрю ты, наконец, научилась программы переключать, а самая интересная программа, в которой сама участвуешь?
      – Осир, я в шоке.
      – К Нирфе улетел донос о том, что ты меня не любишь!
      – Это правильный донос, у нас с тобой осталась одна пошлость вместо любви, – высказала я вслух свои мысли.
      – Осторожно в определениях! Почему пошлость?
      – Понимаешь, Осир, – начала говорить я.
      – Я все понимаю! Я свое задание – выполнил! Я есть хочу! – раскричался, вошедший в комнату Ваня Сидров.
      – Им про одно, а они все про еду, – проговорила я и пошла на кухню, где сразу почувствовала отсутствие наблюдения.
      Лизка Карсийская написала первую статью о последней театральной постановке. Ей безумно захотелось к Ферликсу, но она помнила, чем для нее заканчиваются визиты к славному наследнику округа Варлет. Она уже вернула в доме зеркала и сейчас с тоской смотрела на свое отражение в трюмо. Неожиданно послышался шорох в кухне, она пошла в нее и увидела распахнутое окно.
      – Ветер поднялся! Даже окна открылись! – сказала она вслух, подошла к окну, но деревья за окном не шевелились. Ей показалось, что на нее смотрят, но она решила, что это полная ерунда и на десятом этаже на нее некому смотреть.
      Нирфа зашла в комнату, в которой стояла огромная клетка. Биологические роботы, в виде летучих мышей при ее появлении подлетели к передней стенке для приветствия.
      – Здравствуйте! – проговорила она мелодичным голосом. – Есть задание для трех биологических мышей! Один летит – к Дорыне Никитичу, второй – к Ферликсу, третий – к Мартину. Гоша к вам подойдет и покажет дорогу по электронной карте, долетите сами, вас никто не повезет на маршине. Для остальных будут улучшены условия жизни. Тем, кто полетит, одно напутствие, не съедайте всю крупу, чтобы она из банок не высыпалась! Наблюдайте через тонкое отверстие, которое сделаете вот этой шпилькой. – И она показала всем шпильку, – на ней есть кнопка, нажмете на нее, и шпилька проделает отверстие в любом сосуде, и она же послужит подзорной трубой. Всем сидеть тихо, командировка на три дня.
      Летучие мыши захлопали крыльями, изображая радость и сообразительность.
      Нирфа вышла от летучих мышей и направилась в кабинет их создателей.
 

 
      Глерб Вортников сидел в кресле и смотрел, на входящую в комнату Нирфу Михайловну.
      Он радостно ей улыбнулся. Она кивнула ему небрежно и села в кресло напротив.
      – Глерб, ты прав. Осир и Спироза Ивановы не любят друг друга, и что с этого мы будем иметь?
      – Нирфа, Осир считает меня бездарным варлетом, мы вместе с ним учились в аспирантуре, но ему всегда везло больше. Мы – оба и, но он красивее и удачливее, он считает, что я занимаюсь торговлей, обидно.
      – Заныл, – не выдержала Нирфа, – тебе хочется, чтобы Осир узнал, что ты автор биологических роботов? Это всегда можно ему сообщить, но нам удобнее, чтобы он считал тебя торговцем. Что тебе дает нелюбовь в семье Ивановых?
      – Самоудовлетворение, я просто счастлив, когда он мне проигрывает!
      – Отлично, дальше что? Ты создаешь образ нового жилья или точнее вольера для биологических роботов? Ты будешь и впредь вредить разработкам Осира, и помещать в них биологическое вещество?
      – Нирфа, не затрудняйте себя перечнем мести, в этом я черпаю силы.
      Лизка Карсийская устала от нового, качественного жира на себе любимой. Ей все казалось, что жир на теле – большая шутка и исчезнет так же быстро, как и появился. Действительно несколько килограмм ее легко покинули, но остальные не спешили ее покидать. Она зашла в книжный магазин и увидела рядом с кассиршей книгу о вреде курения, включающую в себя великий секрет похудения. Купив книгу, Лизка покинула магазин; решив, что сигареты должны заменить ей пищу. Она еще в детстве слышала по телевизору, что великая дикторша телевидения спасалась в войну от голода с помощью курения.
      Осир сидел и дымил в своем кабинете, пуская дым колечками, никто не мог ему запретить делать то, что он делал. Он знал, что худеет и выглядит узловатым, из-за того, что мяса на нем мало, и суставы кажутся большими. Изобретатель расслабился, в голову ему ничего не шло, словно все его творения стали ему неинтересны. Скука клубилась в кольцах дыма из никотина.
      Нирфа и Гоша сидели на балконе, разговаривали и курили, в ожидании трех биологических роботов – летучих мышей. Они ждали информацию из домов Ферликса и Мартина. Четыре мыши прилетели почти одновременно, сев, на специальный насест для биологических, летающих роботов. Одна мышь прилетела от Лизки с опозданием на сутки. Никакой особо ценной информации для Нирфы они не принесли. Лизка училась курить. Ферликса пытались удержать от лишнего потребления пищи. Дорыня Никитич устал быть главой округа, ему надоело сидеть в больших залах на заседаниях, ему даже партия Единство семейных пар из-за этого надоела.
      Мартин дома вел себя прилично, спал да ел, варлетки к нему не приходили.
      Скучающая Нирфа услышала лишь последний отчет, она однажды видела Мартина Филина, и ей он безумно понравился. Она была на людях за партию мужа 'Единство семейных пар', но в душе ей импонировали варлеты одиночки, и в ее душе царил лозунг 'Одиночки вперед'!
      Нирфа очень хотела женить сына Ферликса, ей надоело думать о его гастрономических вкусах, она готова его была женить на Лизке Карсийской, тем более что они неплохо общались и интересы у них были общими – жировыми. Она не хотела лезть в дела мужа, Дорыни Никитича. От официальных приемов она постоянно отказывалась, она не жила в особняке главы округа Варлет. Была у нее мысль найти любовницу для мужа, но вскоре исчезла. Зачем вредить себе самой? Ему хватает общественно – полезной нагрузки.
      Гоша Винтов смотрел на Нирфу, и понимал, что все, что ему надо было от нее, как от жены главы округа Варлет, так это подписи ее мужа на его контрактах. На данный момент времени он получил все подписи, Нирфа ему была больше не нужна, и сейчас он искал предлог, для тактичного исчезновения.
      Мыши возбужденно зашумели, на балкон села пара голубей с лохматыми лапками.
      Нирфа грациозно встрепенулась:
      – Гоша, ты свободен!
      Теперь он был несколько удивлен решению Нирфы, ведь он пытался ее покинуть, да она не отпускала. Гоша поклонился даме и покинул ее дом.
      Она достала белый, карманный телерфон, нажала на фирму и попросила Спирозу, взявшую трубку, соединить ее с Мартином.
      Я, услышав мелодичный женский голос Нирфы, хотела ответить, что Мартина нет на месте, но именно он в этот момент вышел из кабинета, словно почувствовал звонок.
      Я невольно передала ему трубку официального телерфона фирмы.
      Тимофей Панин был увлечен Лизкой Карсийской в то беспечное для нее время, когда она была худа и свободна. Теперь, видя ее дородной варлеткой, он поутих в своих тайных желаниях. Режиссер знал о ее связи с сыном главы округа Варлет, и теперь только этот факт имел для него некоторое значение. Сама Лизка его больше не интересовала, он даже жалел, что вновь вытащил ее в качестве обозревателя.
      Тимофею надоела возня с приборами Театр, а излишние эмоции в зале вообще надоели хуже горькой редьки, которую он практически не ел. В таком состоянии он сидел одиноко в ложе, смотрел на слабо заполненный зал и тосковал по старым временам, а каким, он и сам не знал. Пусто в душе режиссера – пусто и в партере.
      Неожиданно рядом с ним плюхнулась Лизка собственной полной персоной. Ее было много для него, он приподнялся, чтобы покинуть ложу, но дама осадила его крепкой рукой.
      – Сиди, Тимофей! Дело есть!
      – Если дело, идем, Лизка в кабинет.
      – Посмотри в правый угол сцены! – прошептала журналистка.
      Панин посмотрел и увидел пару летучих мышей на занавесе, они шалили на глазах зрителей, и уже местами раздавались невольные смешки. Эти две мышки постепенно завоевали зрительный зал на глазах тоскующего режиссера.
      – Откуда они? – выдавил из себя изумленный варлета.
      – Я одну мышь видела у себя дома, – прошептала варлетка, – но потом она улетела.
      – Как их поймать? Это же позор для театра!
      – Не возникай, надо, чтобы актеры мышам подыгрывали, и все сойдет за находку режиссера Панина.
      – Да, ты так думаешь? – и он написал записку суфлеру.
      Через три минуты все актеры стали играть на мышей, вскоре зрители засмотрелись на актеров и на мышей. Зал оживился, актеры проснулись от жестокой необходимости повторять одни и те же фразы, им дали свободу действия! Ой, они почувствовали отдушину! Роли в спектакле они знали и теперь вплетали мышей в сценарий с чувством, с толком, с расстановкой.
      В конце спектакля царило ликование на сцене и в зале. Мыши расчувствовались, и, забыв наказ Нирфы, стали разговаривать с актерами. Естественно никто в зале не поверил, что это говорят мыши, но эффект был ошеломляющим. Зал стонал от восторга! Панин ликовал от успеха, озарившего зал.
      Лизка записывала восторги на диктофон, чтобы дома, проанализировав их, написать статью.
      В пылу всеобщих восторгов мыши покинули театр незаметно для людей. Когда все стихло, Панин спросил у Лизки:
      – Что это было?
      – Не знаю, но я на твоем месте взяла бы этих летучих посланников судьбы на актерскую ставку.
      – Зачем мышам деньги? – удивился Тимофей.
      – Если им не нужны деньги – мне отдай, – пробубнила Лизка.
      – Лизка, откуда мыши появились и куда исчезли? Они на самом деле говорят? – спросил Панин, вставая с места в пустом зале, покинутом зрителями после спектакля.
      – Тимофей, я видела одну мышь дома, и слышала, как она ворчала на меня, я подумала тогда, что у меня крыша поехала. Мне было жутко. Сейчас я вижу, что летучая мышь не выдумка моего воображения, их видели сотни зрителей.
      – Лизка, надо найти летучих мышей и заставить их работать на наш с тобой театр!
      – Щедрый, какой нашелся! Где мы их будем искать?
      – Давай договоримся, если они появятся в третий раз перед твоими всевидящими глазами, звони мне и следи за ними до моего приезда. Надо их отследить! От них зависит успех постановок, введем в спектакли роли для летучих мышей.
      Глерб Вортников смотрел на биологических роботов с точки зрения реабилитации своих умственных способностей. Он вообще не мог разрабатывать электронные механические устройства, кои запускал сериями Осир Иванов. Однажды ему повезло, он сидел в песочнице на детской площадке, и смотрел, как играет его сын на новом комплексе малых форм. Ребенок на некоторое время исчез из его поля зрения и в этот момент он услышал рядом женский голос:
      – Ой, смотрите, какой-то мальчик выползает из-под горки!
      Вортников посмотрел по ходу, указующей руки соседки, и обнаружил своего сына Илюшу, шествующего на коленках из-под каскада пластмассовых горок всех размеров.
      Ребенок выполз, встал и побежал опять на очередную горку. Зато он приобрел слушательницу. Он разговорился с соседкой, оказавшейся бабушкой мальчика, постоянно бегающего то к ним, то на горку, то на цветные качели.
      Бабушка оказалась маститым микробиологом с именем, со знаниями и наработками в своей области. И такие бабушки сидят на детских площадках с внуками! – подумал Глерб с восторгом. Электронщик и микробиолог продолжали разговаривать о том, что их волновало.
      Оказалось, что бабушка умела не только находить микробы скоростными способами, но и имела отношение к заброшенной разработке живого вещества, потерявшего секретность в трудные девяностые годы. Так получилось, что все сотрудники бросили неоплачиваемую работу, и теперь только она знала о заброшенной разработке лучших биологов округа Варлет. Она владела тайной и знала к ней дорогу, но она была уже в возрасте, и у нее появилось острое чувство необходимости поделиться этой страшной тайной с тем варлетом, который ее поймет!
      Глерб понял, какое сокровище идет ему в руки! Он занес в свой карманный телерфон номер телерфона микробиолога. Но он чувствовал, что для воплощения в жизнь наработки биологов, у него не хватает знаний. Нужен был третий донор идеи! Дома он разговорился с тестем о живом веществе. Тесть, еще крепкий варлета, поддержал разговор с зятем, казалось бы, на фантастическую тему. Тесть был агрономом до мозга костей, его хобби – скрещивать различные сорта фруктовых деревьев. Он так любил свое дело, что верил в любое чудо человеческих рук и разума.
      Итак, отец жены Глерба, предложил скрестить летучую мышь с разумным биологическим веществом для получения разумного биологического робота! Почему летучую мышь? Потому что летучие мыши любили жить у тестя на даче, где он занимался выведением новых сортов фруктовых деревьев, будучи на пенсии.
      Электронщик уже почувствовал, что успех сам идет к нему в руки! Он физически ощущал ауру успеха!
      Ау, успех! – крикнул Глерб, выходя утром на работу, серую, как серый день.
      Рядом с ним трудился большого ума варлет, он мог запрограммировать любую микросхему, мог написать любую программу. И Глерб в шутку предложил ему запрограммировать не микросхему, а живое вещество.
      Сосед по разум вытаращил на него глаза и спросил:
      – Глерб, где крышку потерял? А, впрочем, в этом что-то есть! Если вживить в живое вещество чип микросхему, то живое вещество станет разумным!
      Вортников с чувством пожал коллеге руку, он понял, что поймал журавля удачи! В живое вещество микробиолог добавила клетки летучей мыши, в полученную субстанцию электронщик вживил чип. Биологический робот приобрел формы летучей мыши, с разумом в пределах микросхемы, и способностью говорить. Биологическому роботу нужен был крестный отец или мать. Глерб знал, что глава округа Варлет покровительствует Осиру, поэтому обратился к Нирфе, супруге главы округа. Она согласилась стать крестной матерью биологического робота. Первую говорящую летучую мышь назвали Бил.
 

 
      Гоша вошел в дом Нирфы, когда она приняла семь биологических роботов в личное пользование. Варлета втерся к женщине в доверие, согласившись работать у нее дворецким, прежний дворецкий не понял разговаривающих летучих мышей.
      Винтов подобострастно исполнял свои обязанности, заслужив доверие Нирфы. Он думал добыть приборы и оружие фирмы Осира, а узнал и о биологических разработках Глерба. Свое задание он перевыполнил и готов был возвращаться по месту постоянной службы.
      И захотелось Гоше еще раз увидеть Спирозу. С подписанными бумагами он явился в офис Осира Иванова, для получения оружия типа Дуга и прочих его психотропных приборов. Он увидел Спирозу у компьютера, в чопорном черном платье с ниткой бус.
      Эта варлетка действовала на него хорошо. Насколько прекрасна была Нирфа, настолько сексуальна была Спироза! Гоша встал рядом с ней, боясь шевельнуться.
      Он любил эту женщину, он хотел ее с того момента в ресторане, когда сам перепутал глупый пароль под винным соусом.
      Но Гоша не дрогнул, он протянул мне бумаге, холодно улыбнулся, в ожидании ответа.
      А я спросила:
      – Гоша, говорят в нашем округе Варлет, появились говорящие летучие мыши! Одна мышь сидела в манной крупе у меня на кухне!
      – Спироза, говорят в Москве – кур доят, мало ли что говорят. Я мышей не видел, меня интересует Дуга и прочая ваша мистическая чепуха в приборах.
      – Лизка Карсийская такую статью написала о летучих мышах в театре! Я прочитала всю статью от начала до конца на одном дыхании!
      – Простите, я пришел…
      – И чего вам сдались эти приборы! Вот биологические роботы!
      – Слушайте, Спироза, я люблю вас!
      – Что? А причем тут Дуга?
      – Варлетка, ты меня услышала или нет?
      – Я увидела подписи на контракте, теперь идите к Мартину, двери в его кабинет всегда открыты, они перед вами!
      Гоша толкнул дверь в кабинет менеджера Мартина Филина, но они оказались закрытыми.
      – Спироза, вы еще и лжете! Дверь закрыта!
      Я подошла к двери, дернула за ручку и воскликнула:
      – Гоша, это вы меня заговорили! Я вспомнила! Он разговаривал с Нирфой Михайловной, и видимо к ней уехал!
      – Что? Ваш менеджер у Нирфы?! – спросил Гоша и рассмеялся, показывая белые челюсти.
      – Что в этом смешного, ее заинтересовали наши приборы, – обиделась я.
      – Ситуация – приходите завтра. Что, кроме него никто не продаст мне товар? – раздраженным голосом спросил Винтов.
      – Ладно, давайте ваши бумаги, через час вам все упакуют в лучшем виде.
      – Ловлю вас на слове, а пока мы с вами зайдем в тот ресторан, где познакомились.
      Вы согласны?
      – Нет проблем, сейчас подойдет варлет, вы ему отдадите деньги и бумаги, а мы поедем в ресторан Варлет.
      Что мы и сделали, и вскоре сидели за столиком в ресторане Варлет, без паролей и явок.
      Ферликс успел заметить летучую мышь, присланную ему матерью Нирфой Михайловной.
      Он жил в состоянии страха и с отсутствием аппетита, по воле Осира Иванова, и эта ситуация ему чудовищным образом надоела. И тут он увидел умную мордашку летучей мыши, и невольно заговорив с ней. Мышь ответила. Он, вымученный приборами, даже не придал значения тому, что с ним говорит летучая мышь. Ферликс был рад любому общению без разговоров о пище.
      Биологическую мышь он назвал Машкой, пробыв у него три дня, она вернулась к Нирфе, с большим желанием вернуться к Ферликсу. Нирфа вскоре переключила свое внимание с мышей на приехавшего к ней Мартина Филина. Мыши почувствовали свободу, и те, кто познал общение других людей, полетели сами искать развлечения. Пока Мартин развлекал Нирфу, Машка улетела к Ферликсу.
      Ферликс улыбнулся при виде Машки, сидящей на открытом окне. Она тоже попыталась улыбнуться. Ферликс взял биологического робота в руки, Машке это очень понравилось. Он естественным образом забыл о еде, разговаривая с милым созданием.
      Машка оказалась сообразительной, она отыскала приборы Аппетит и Страх, мучившие Ферликса, и принесла ему. Медсестра к этому времени уже не сидела рядом с ним, повар тоже не кормил его постоянно, тем более не было дома и Лизки, которая опять паслась на театральной ниве. Ферликс перестал лежать на постели, изображая больного варлета. Он вывел из строя приборы и встал, затем, шатаясь, прошел по квартире. Швы от операции его не тревожили. Голод, задушенный приборами, не беспокоил. Машка вовремя появилась на его горизонте.
      Мышь отвечала Ферликсу механическим голосом, но это его не смущало, важно, что у нее был неплохой набор слов, записанных на микросхеме. Но эта сторона молодого варлета не волновала. Он играл с Машкой и был элементарно счастлив, придумывая фокусы, которые она исполняла по его прихоти. Машка поняла, что ей с Ферликсом лучше, чем в клетке с собратьями, ведь это Нирфа Спироза заговорилась с Мартином, и забыла клетку закрыть…
      Осир недолго терялся в догадках, чьих рук дело биологические мыши. Глерб сам вышел на него. Два бывших аспиранта сели за стол переговоров. Один – как известный создатель электронных психотропных приборов. Второй – как создатель биологических роботов. Их весы успеха показывали на равенство. Достигнув значительных высот в своих узких областях науки, они почувствовали потребность в объединении усилий и жизненных позиций.
      Осиру Глерб объяснил, как он подсовывал ему живое вещество, чтобы держать его в страхе. Итак, равенство между гениями, могло перерасти во вражду, но этого не произошло. В то же время надвигался кризис жанра каждого: приборы надоели Осиру, биологические роботы приелись Глербу. Они задумались о жизни за столом в кабинете, но решили, что ситуация требует иного окружения и поехали оба в ресторан Варлет.
      В ресторане они увидели знакомую парочку Спироза + Гоша Винтов. Проигрывать два раза подряд в планы Осира не входило. Он сделал вид, что жену не заметил, тем паче, что Глерб сидел к ним спиной. Через пять минут, шатаясь от слабости, в ресторан Варлет пришел Ферликс. На его плече сидела летучая мышь Машка. Первым их увидел Глерб, но показывать рукой на свое детище на чужом плече, в его планы не входило. И он, разговаривая с Осиром, просто наблюдал за Машкой.
      Еще через пять минут в ресторан вошли Нирфа и Мартин, их заметили все, но, улыбнувшись первой леди округа, вновь повернули лица в свои тарелки. Вскоре пришли Тимофей Панин и Лизка Карсийская. Лизка заметила Машку на плече у Ферликса и подошла к нему. Летучая мышь захлопала крыльями, показывая свою ревность. Публика вынуждена была обратить взоры друг на друга. Зазвучала спасительная музыка, пары перемешались. Машка оказалась в руках Тимофея Панина.
      Он изучал мышь визуально и уже приглашал ее на работу в театр.
      Осир подошел к Спирозе, Глерб подошел к Нирфе.
      В зал вошел Ваня Сидров и о чем-то заговорил с Гошей Винтовым.
      Последним в зал вошел Дорыня Никитич и объявил о прибытии главы соседнего округа Король, из которого и прибыл к ним Гоша Винтов.
      Дорыня Никитич подошел к Нирфе:
      – Не ждала? Не хотела идти на прием официально? Так вот, он состоится здесь в ресторане Варлет, по поводу прибытия…
      – Спасибо, я все поняла…
      Мартин остался один, он взирал на местные сливки общества, и думал: чего он тут забыл? Женщин его разобрали, даже мыши не досталось. Так ему захотелось уйти отсюда и куда подальше. А куда и зачем идти?
      В зал вошли две подруги Рая и Фая, увидев Мартина одного, бросились к нему со всех ног, сели с двух сторон и так страстно заглянули ему в глаза, что он потупился. Они прекрасно выглядели, и были так похожи, как никогда и конечно пытались говорить одновременно. Подруги Мартина обожали, но не они одни. Каждая из женщин в зале, соизволила посмотреть в их сторону и немного приревновать.
      Дорыня Никитич велел раздать шампанское на все столики, по числу сидящих за ним людей. Вскоре забулькали бутылки, послышался пьяный гомон, пена летела из бутылок во все стороны, смех бегал по залу вслед за выпитым шампанским.
      Кутили до четырех часов утра, пока ресторан не закрыли. Нервные переживания людей были забиты пузырьками пьянящего шампанского. Машка одна осталась трезвой, ее устройство не позволяло пить подобные напитки.
      Осир и Глерб сидели за одним столом и мысли их голову не посещали, они забыли, что они умные, что они соперники в науке. Они просто сидели и отдыхали от напряженной умственной гонки. Но сквозь туман алкоголя они вспомнили третьего а и задумались над тем, а чем он теперь занимается…
      Вирталий Наркин сидел в демонстрационном зале, заполненном автомобилями всех мастей. Редкие покупатели кружили по залу, в Надрежде приобрести дешево дорогой автомобиль, и желательно с установленной охранной сигнализацией. Вирталий занимался охранной сигнализацией, и в какой-то момент времени он остался один в торговом зале. Услышав шорох, поднимающейся двери, он повернул голову и увидел, влетающую стаю летучих мышей. Сразу за ними дверь опустилась. Мыши красиво по струнке влетели у пола, потом поднялись вверх, как истребители, и медленно, строем полетели над маршинами, почти касаясь, металлических поверхностей, вызывая какофонию звуков сигнализации.
      Летучие мыши подлетели к Вирталию и на все голоса заговорили. Человеческая речь из уст мышей, сопровождаемая воем Нирф, привела его в полное замешательство. На шум в зал вошли два молодых варлета. Они постоянно крутились рядом с Вирталием, им здесь все нравилось. От стаи летучих мышей они пришли в дикий восторг, не заметив, рассеянность своего добровольного шефа.
      Прибор отключил электропитание важных органов автомобиля, пока его отвлекали говорящие летучие мыши. Получив сигнал о неудавшемся угоне, он выскочил из торгового зала на стоянку маршин, и увидел, смеющихся друзей по аспирантуре.
      Осир, и Глерб решили таким образом встретиться с третьим бывшим аспирантом кафедры, Вирталием и подумать о совместной технической игрушке.
      Друзья прошли в кабинет Вирталия, большого любителя автомобилей. У Вирталия после того, как его ознакомили с перечнем своих работ Осир и Глерб, возникла идея создания биологического робота для автомобиля под названием Соня. То, что за рулем нельзя сидеть в пьяном виде, – это известно и наказуемо, и существует большое число приборов для определения алкоголя в организме шофера. Но есть еще одна проблема – дрема за рулем. Милая сонливость может довести до столкновений автомобиля с чем угодно на дороге. Как поймать Соню за рулем, – этот вопрос давно не давал покоя Глербу. Ему понравились говорящие, летучие мыши. Ему понравились психотропные приборы.
      Втроем они решили, создать разговорчивого биологического робота для автомобиля, снабженного электронным прибором для наблюдения за состоянием водителя во время движения. Уловитель сна согласился разработать Осир. Биологического собеседника поручили разработать Глерб. Вирталий сказал, что добавит в Соню, противоугонные свойства прибора. Робот для автомобиля Соня получил огласку раньше, чем был разработан, для нахождения потенциальных заказчиков.
 

 
      Заказчиком выступил автокарманный завод округа Варлет, выпускающий автомобили с аналогичным названием. Представители заказчика попросили добавить в прибор блокаду алкогольного опьянения. Биологический робот Соня превращался в личного стража порядка внутри автомобиля, место он занимал не больше летучей мыши, чьи параметры решили сохранить.
      Первый предварительный покупатель биологического робота задал провокационный вопрос:
      – Соня является штурманом или нет?
      Вирталий ответил утвердительно, и внес доработку в изделие собственными силами, на, что сильно возмутился Глерб, по его мнению, мозг робота не выдержит перегрузок. Одно дело поддерживать разговор с водителем, другое дело в это время следить за дорогой и электронной картой. Вирталий ответил, что навигационная система столь развита, что не требует большого числа микросхем в мозгу Сони.
      Технические трения только сдружили бывших аспирантов, кандидатов технических наук.
      Мужские развлечения меня не волновали, я не реагировала на постоянное отсутствие Осира дома, но я очень расстраивалась по поводу отсутствия Мартина Филина на работе. Я прекрасно знала, что он проводит время с Нирфой Михайловной, и их совместное время почему-то называлось командировкой по служебным делам фирмы.
      Осир говорил, что Мартин занимается изучением биологических, летучих мышей, необходимых для следующего заказа. Я этого понять не могла! Мышами наша фирма не занималась!
      Лизка Карсийская почувствовала сильное переутомление и давление на психику. За окном улыбалось синее небо в перистых облаках, а ее сдавливали невидимые силы.
      Она не понимала, чем ее гнетет, но физически ощущала тяжесть, надвигающуюся на нее со всех сторон. Лизка подумала, что вдруг сейчас некий коллектив ее читает и обсуждает, хотя, что такое она написала? А, она описала спектакль с участием летучих мышей, биологических роботов. Часа три длилась душевная пытка неизвестного происхождения, не могли мышиные страсти ее так сдавливать! Не могли мыши! А вдруг на нее действует очередной прибор Осира Иванова? Стоит он у нее дома по чьей-то воле и гнетет ее, и давит.
      Хватит!
      Лизка встала, подошла к окну, увидела желтеющие листья, плавно забирающие зеленое поле листвы. Она ощутила спиной невидимый луч, проникающий в ее тело.
      Она передернулась всем телом и резко повернулась назад. Лизка увидела тонкий луч, идущий от круглого глазка. Откуда он взялся? Кому надо за ней наблюдать? Она подошла ближе и увидела приятную рожицу летучей мыши.
      – Привет, Лизка! – тонким голоском пропищала мышь, опуская лапку с маленьким прибором, испускающим луч; вылетая из-за энциклопедии, поставленной, на боковой, открытой полке шкафа.
      – Здравствуй, летучая мышь! – дрожащим голосом приветствовала Лизка.
      – Лизка, меня зовут Мифа, я – биологический робот, ты о нас написала в газете, я была на спектакле в театре. Нирфа смеялась над твоей статьей, она предлагает тебе сотрудничество по популяризации летучих мышей.
      – Мифа, а кто вас приручил и научил говорить?
      – Нашего папу зовут – Глерб, а маму – Нирфа.
      – Осир друг Глерба? Я что-то об их учебе слышала.
      – Я знаю – Глерба мыши любят. У него есть сын Влад, я с ним играла, – сказал Мифа.
      – Мифа, я поняла, что ты меня вербуешь на службу первой дамы округа Варлет.
      – Да, я за тобой наблюдала три раза, информацию передавала Нирфе, она тобой довольна.
      – Как я к ней попаду? Кто меня пропустит?
      – Лизка, возьми прибор из моих лапок, на нем написан адрес и код, тебя пропустят, а я улетела, – и летучая мышь Мифа вылетела в открытую форточку.
      Вирталий вызвал к себе двух молодых людей, видевших в зале с автомобилями стаю летучих мышей. Он хотел выяснить, что они запомнили из полета биологических роботов? Шишка и Фишка, как они себя называли, сказали, что ничего необычного в стае мышей не заметили. Вирталий предложил ребятам поучаствовать в новом проекте, связанном с использованием биологических роботов по типу летучих мышей, если они не боятся.
      Друзья согласились, но предложили взять с ними Крошку, младшую дочку Нирфы и Дорыни Никитича, которая недавно вернулась из соседнего округа, где жила у бабушки. Варлетка приезжала однажды в торговый дом покупать себе автомобиль и познакомилась с друзьями. Вирталий сказал, что без согласия родителей Крошки, взять ее для участия в новой разработке невозможно, но если они дадут добро, то он согласен.
      Крошка почти ничем не напоминала своего брата Ферликса, он был огромен, особенно в периоды переедания, а она всегда была стройной. У Ферликса волосы были русые, коротко подстриженные. У Крошки волосы были длинные, темные, естественно не без помощи красок для волос. Она была шатенкой по собственной воле, от природы ее волосы были темно – русые. Молодая красавица больше всего трений в отношениях испытывала с собственной мамой Нирфой. Чувствовалось, что Крошке до Нирфы никогда не дорасти в некоторых областях жизни.
      Госпожа Нирфа, услышав, что дочь нашла дорогу к изобретателю без ее помощи, была искренне этому рада. Дома Крошка даже не подходила к клеткам с летучими мышами, а в обществе старых друзей Шишки и Фишки те же биологические существа казались ей чем-то прекрасным и интересным.
      Вирталий не мог понять, каким образом Глерб сделал и продолжает делать биологических роботов. Не мог Вирталий поверить в чудеса науки Глерба а! Что-то здесь было ни так, и браться за разработку многофункционального биологического робота он не мог. То, что делал Осир со своими психотропными приборами, было относительно понятно. А вот секрет создания живого биологического вещества казался сомнительным. И Вирталий готов был поверить в живых летучих мышей с вживленными в их мозг микросхемами.
      Он не выдержал сомнений, вызвал к себе Осира. Осир ничего вразумительного по этому вопросу ответить не мог. Вирталий вызвал Глерба для выяснения одного вопроса: где он взял биологическое вещество? Глерб попытался вывернуться от ответа, но Вирталий сказал, что вопрос очень серьезный и в работе будут задействованные важные лица округа, поэтому он требует секрет получения живого вещества, а не использование выведенных живых летучих мышей. Глерб предложил сделать клон Вирталия из биологической массы, только жалко столько вещества терять на одно существо. Наркин попросил при нем приготовить новую живую массу!
      Они спорили до тех пор, пока в кабинет не заглянула Крошка, увидев двух кричащих варлет, она хотела выйти, но Вирталий ее остановил.
      – Глерб, перед тобой стоит Крошка и требует объяснения по поводу происхождения биологических роботов!
      – Хорошо, – сдался Глерб, но вы мне не поверите!
      – Говори! Слушаем! – сурово прокричал басом Вирталий.
      – Понимаете, эта живая масса состоит из огромного числа клеток, ее замешивают, как тесто, варлетки это придумали. Улыбаетесь? Обычный колобок, но из сухих клеток, полученных из кожицы перца. Смеетесь? Смесь манной крупы и кожицы дает основную массу. Хохочите? А дальше хуже, она разбавляется водой.
      – Ха-ха-ха, – рассмеялся Глерб, – ты нас за кого держишь?
      – Ладно, туда добавляется мясо бычков.
      – Что за чепуха! – воскликнула Крошка, – это уже котлеты, но не живой биологический робот!
      – Детка, если поджарить – будут котлеты, но, – и Глерб замолчал.
      – Давай про коров, рассказывай, – улыбнулся примирительно Вирталий.
      – Жизнь в эту странную массу добавляет…
      – Растительное масло, – добавила Крошка.
      – Нет, магма Земли!
      – Что за ересь ты говоришь!! – взвыл Вирталий.
      – Точно, состав у вещества подобран чисто по-женски, словно у них были продукты, и не было муки, и они заменили ее манкой, – проговорил Глерб.
      – А потом у них не было электрической плиты, и они обжарили мясной колобок в перце на магме Земли? – спросил с ехидными нотками в голосе Вирталий.
      – Нет, у них риса не было. В фарш для перца входит рис, мясо, а они положили манную крупу. А потом одна из лаборанток поместила колобок в центрифугу, используя ее вместо мясорубки, и получила однородную массу.
      – А спекли на магме Земли? – спросила игриво Крошка.
      – Нет, вторая лаборантка от скуки слепила подобие летучей мыши с крылышками и обсыпала порошком из сушеных мышей, полученных для проведения опытов. Пришла микробиолог, посмотрела на то, что сделали лаборантки вместо фаршированного перца…
      – И съела, – не выдержал Вирталий тирады о женских глупостях.
      – Нет, она пропустила через эту котлету в виде летучей мыши, разряд молнии, который сделал в ней разветвленную, сосудистую систему.
      – Ура! – русло для крови сделали! – закричала радостно Крошка. – А, где кости?
      – Масса оказалась гибкой без костей, – спокойно проговорил Глерб.
      – А сердце где? – спросил Вирталий.
      – Вот, дошли до самого главного! В лаборатории был выход до мантии Земли, до плазмы ядра. На дачах бывают колодцы для воды с насосами, а в институте был уникальный колодец до магмы Земли!
      – Глерб, не тормози! Если бы такое было на самом деле, я бы знал! – возмутился Вирталий.
      – Ладно, естественно никто не докапал до мантии, но в шурф попала непонятная жидкость, она оживляла, что угодно. Микробиолог впрыснула эту жидкость в существо с крыльями, и оно ожило, – доверительно завершил речь Глерб.
      – Им, что манную котлету в перце не жалко? – удивленно спросила Крошка.
      – А чем существо питается? – серьезно спросил Вирталий.
      – Не поверите, манной крупой, перцем и мясом, – ответил Глерб.
      – О, боже! И я это слушаю? Анекдот и тот правдивей, – вставая, проговорила Крошка. – А желудок и прочие у него где? – не выдержала сомнений варлетка.
      – Я не разрезал летучих мышей, не знаю, – честно ответил Глерб.
      – Хорошо, я тебе поверил, но ты знаешь, пропорции манки, мяса и перца? – спросил Вирталий, думая, что зря он объявил о работе с биологическими роботами.
      – Микробиолог говорит…
      – Лучше бы она микробы искала, – прервал Вирталий.
      – Она говорит, что пока есть живая жидкость из скважины, сочетание продуктов не столь важно, важно раз в месяц впрыскивать его в биологических мышей.
      – Значит, без жидкости Z биологические, летучие мыши проживут всего месяц? – спросила Крошка, стоящая у дверей кабинета Вирталия а.
      – Глерб, я понял, фаршированный перец, пропущенный через центрифугу вполне можно заменить! – воскликнул Вирталий.
      – Прав, но бабы народ упрямый и соглашаются только на такой состав, иначе не дают жидкость из колодца, – ответил Глерб, понимая, что ему поверили.
      – Крошка ты согласна участвовать в работе по внедрению летучей мыши в автомобиль? – спросил Вирталий.
      – Осир, я согласна, но мышей необходимо снабжать аварийным запасом жидкости Z.
      – Подожди, Глерб, что же это получается, что в земной коре есть живая вода? – удивленно спросил Вирталий. – А все остальное – ерунда? И эта жидкость дает возможность мышам разговаривать? А почему они не мычат, ведь в них мясо быков?
      – Жидкость само – достаточная. Остальное приложение к ней, – ответил Глерб.
      – Тогда проще разводить живых летучих мышей и впрыскивать им жидкость, дабы они были умнее и разговаривали, – предложил Вирталий Наркин.
      – Так да ни так, не получается живых тварей заставить говорить, трудно им зашивать микросхемы с разумом, а в куклу – легко, – сказал Глерб Вортников.
      – Я поняла – летающая мышь – это летающая кукла. А крылья, почему машут? – спросила Крошка.
      – В кукле заложены гены летучей мыши, из биомассы, под воздействием жидкости Z получается ее аналог, но не клон, – ответил девушке Глерб.
      – А вы пробовали исследовать жидкость? – спросил с горящими глазами Вирталий.
      – Она исчезает без биологической массы, она существует в герметичном объеме.
      Ее добывают через герметические шурфы, затем набирают шприцем и из него делают укол в биологическое тело. При попадании кислорода из воздуха в жидкость Z она становится невидимой, пояснил Глерб.
      – А с чего это фаршированный перец вдруг стал герметичным? – спросила Крошка.
      – В том и суть, что искусственный разряд молнии проделывает в биологической массе сетку капилляров и спекает их внутренние поверхности, образуя герметичные дорожки для жидкости Z, – ответил Вортников.
      На этом прения прекратились.
 

 
      Лизка пошла пешком к Нирфе, дверь ей открыл Мартин, с выражением досады на лице.
      Оказывается, летучие мыши заболели, и одна за другой стали странно засыпать.
      Нирфа сидела в голубоватых одеждах и страдала, не зная чем помочь любимым существам. Журналистка, увидев падеж биологических роботов, предложила позвонить Глербу. Ей ответили, что звонили, но не дозвонились. Тогда она позвонила Вирталию Наркину, тот ответил, что Глерб находится в его кабинете, в котором сотовая связь бессильна.
      Лизка Карсийская предложила съездить Мартину Филину вместе с ней к Наркину.
      Нирфа вспомнила, что к нему уехала Крошка и до сих пор не вернулась, связь с ней отсутствовала уже несколько часов.
      Мартин и Лизка сорвались с места и побежали к маршине, стоявшей у ворот дома Нирфы. Шины на колесах оказались проколоты. Все четыре колеса были спущены. Они попытались остановить любую маршину, но транспорт словно исчез с проспекта Джокера. Лизка позвонила Осиру Иванову, чтобы он съездил к Осиру Наркину, но его телерфон не отвечал, видимо он ушел в закрытую лабораторию. Она дозвонилась до Ферликса, но он ответил, что опять переел и ему лень шевелиться.
      В это время к дому Нирфы подъехал картеж маршин с Дорыней Никитичем.
      Лизка бросилась к нему, чтобы он дал одну маршину съездить к Наркину. Глава округа Варлет внимательно посмотрел на пассию сына и согласился сам отвезти ее в торговый дом автомобилей, рядом с которым и был кабинет Наркина.
      Навстречу им вышли Крошка и Глерб Вортников. Отец посмотрел мельком на дочь и сказал ей, что летучие мыши, которых считали биологическими роботами, умирают.
      Глерб, услышав эту новость, быстро сел в свою маршину и поехал к дому Нирфы. В маршине у него был герметичный сосуд с нужной жидкостью.
      Он прокалывал шприцом резиновую пробку, набирал жидкость Z, и делал уколы летучим мышам. Они оживали на глазах. Нирфа засмеялась и поцеловала Глерба.
      В этот момент в комнату вошли Крошка и Дорыня Никитич, он засмеялся и прокомментировал поцелуй:
      – Нирфа, ты уже целуешь отца своих биологических летающих тварей?
      Вирталий Наркин не мог поверить в котлетное происхождение биологических, летучих мышей, он дождался возвращения Глерба и попросил без шуток и прибауток рассказать о биологическом веществе.
      – Вирталий, не мучь меня, – заговорил Глерб Вортников, – понимаешь, мадам микробиолог всей тайны вещества не рассказывает, но что-то в процессе получения было от фаршированных перцев, что это были за материалы мне неизвестно, при Крошке я рассказал юмористический вариант получения загадочного вещества. Тем паче, что вещество производили в автоклавах с температурой внутри до пятисот градусов. Котлетки бы там сгорели только так, вот откуда и взялась сказка о магме, повышенная температура в части получения вещества присутствовала.
      – Ба, так серьезная фирма выполняла заказ на получение живой материи?
      – Я видел часы, по которым следили за процессом, мощная электронная игрушка, в нержавеющем корпусе.
      – Хорошо, но где мы возьмем это вещество без мадам микробиолога?
      – Хороший вопрос, без нее тайна уйдет с ней в могилу, поэтому она защитила свою жизнь, я обещал скрашивать ее старение, и обеспечивать лучшей медицинской помощью.
      – Глерб, так этого вещества много или его надо производить?
      – Эх, Вирталий, то-то и оно, что производить его некому, а у микробиолога ключи от хранилищ.
      – Выкупи у нее ключи, – предложил Наркин.
      – Легко сказать, выкупи, она поддерживает вещество в живом состоянии, это некое подобие инкубатора, и она знает тепловой и энергетический режим сохранения жизни биологической массы, – с горечью сказал Вортников.
      – Слушай, а чего мучиться с мышами, если можно сделать динозавра или слона, и быстрее освободимся от этой проблемы, – засмеялся Вирталий Наркин, понимая, что на создание робота Соня – вещества хватит.
      – Ты абсолютно прав, можно сделать дракона о трех головах, если найти его клетки в сушеном виде. Для получения умного животного, надо его клетки добавить в вещество с определенной массой и получить симбиоз животного с умственными способностями, – спокойно проговорил Глерб Вортников.
      – Я не понял, что за уколы ты ездил делать летучим мышам в доме Нирфы? – спросил Наркин.
      – А, это похоже на переливание крови, или вливание крови в их организм. На самом деле они внутри такие же, как и нормальные мыши, но требуют допинга для работы мозга, который у них достаточно велик. Биологические мыши умнее своих сородичей настолько, насколько варлет умнее обезьяны, – закончил свою речь Вортников.
      – Круто! Можно сказать, что инопланетяне получаются дома, на родной планете! – улыбнулся Наркин, – теперь я верю в автомобильного штурмана в виде летучей мыши, дабы место в маршине не занимал, и вовремя корректировал поведение водителя за рулем, особенно от попытки выехать на встречную сторону движения.
      – Молодец, ты все правильно понял. Вопросов больше нет?
      – Думаю мне все понятно. Хотя, как происходит момент рождения новой мыши, ты не осветил, – заметил Наркин, без Надрежды на ответ.
      – Я ж произнес ключевое слово 'инкубатор', ограничивающий размеры животного, именно в нем происходит чудо превращения мыши обычной в разумное существо.
      Микробиолог владеет и этой тайной, и делиться пока ни с кем не собирается, – ответил Глерб Вортников.
      – А зачем мышке микросхемы зашивают в мозг, если она рождается умной? – спросил Вирталий.
      – Она рождается способной к восприятию разумных знаний, но, школ для мышей еще не создали, тратить время на обучения каждой мыши, у нас нет, срок жизни у нее мал.
      – Глерб, так давай работать с черепахами, они долго живут.
      – Ни тот случай, и ни так много вариантов исполнения живых существ. Не будешь ты ежа держать в маршине? Колется. А мышь летает, зависнет на потолке вниз головой, и будет указывать маршрут. Поговорить с тобой сможет на любую тему, которую зашьешь в микросхему.
      – А собака типа мини терьера? Она мала, худа, место много не занимает.
      – С собаками не получилось, из них можно сторожа сделать, не поддаются они влиянию умной массы. Мой терьер сегодня ночью съел целую шоколадку, и все утро пил воду. Выпьет воду, ляжет у миски и бьет лапой ее лапой, извлекая звуки, чтобы воды добавили.
      – Это понятно, воблу дали, а пиво забыли налить, – заметил Наркин.
      – Есть еще одна причина сделать разумной летучую мышь, но не знаю, стоит ли тебе говорить.
      – Режь правду матку.
      – В корень смотришь, мышь может быть поверхностным, сексуальным партнером.
      – Это как?! – не на шутку удивился Наркин.
      – А ты посмотри на литературные страницы, впереди всех паровозов идут сексуальные названия. Поэтому, чтобы продать летучих мышей, да еще Нирфе, пришлось их объявить поверхностными, сексуальными партнерами. Вирталий, вспомни с чего начал свою карьеру Осир Иванов? С прибора Сердечко. Потом стал мутить с Аппетитом, но он тоже нужен для улучшения фигуры, а, в конечном варианте для любви.
      – Прости, Глерб, но я чего-то не понимаю!?
      – А что тут понимать, летучие мыши могут ласкать, ублажать, гладить и ничего взамен не требовать. Нирфа очень сексуальная варлетка, сейчас у нее Мартин, менеджер фирмы Осира Иванова. Так их развлечения, если так можно назвать их любовь проходят в ауре ласк десяти летучих мышей.
      – Ничего себе! – воскликнул Наркин. – А как на это смотрит Дорыня Никитич?
      – Чего ему на них смотреть? У них разные квартиры. Они не разводятся, у нее полная свобода.
      – Глерб, сам-то с ней был в свите летучих мышей? – взволнованно спросил Наркин.
      – Если честно, один раз мы с Нирфой были вместе с пятью летучими мышами, в свете научного эксперимента.
      – Ну, ты даешь! – восхищенно воскликнул Вирталий. – И как оно? Секс с мышами и с первой дамой округа Варлет?
      – А, что? Здорово! Сказочно! Ничего лучше у меня не было и не будет, ради этого стоило изобрести живое вещество для создания нового сексуального партнера. Смена поз – это уже от лукавого, от пресыщения. А мыши – я тебе доложу, хитрецы, ради новой дозы укола, продлевающего им жизнь, они готовы заласкать с такой нежностью, что варлету это не под силу!
      – Так, что ты мне лапшу вешал: мышь – штурман автомаршины!?
      – Я тебе правду говорил, но варлеты за легкий обычный секс больше платят, чем за штурмана, качество его в пробке весьма сомнительно, на больших просторах он нужен, а в крупном городе все относительно. Да, еще мы этих мышей настраиваем прибором Сердечко. Класс! Я тебе доложу! Но дорого, не для всех.
      – Кто бы в этом сомневался. А меня – зачем взяли в свой научный, любовный кооператив? Чем я вас могу удивить в области любви? – спросил Вирталий. – Я занимаюсь противоугонными средствами, это мой конек.
      – Ну, наконец, ты созрел для финансовой части проекта! Мышь – лучший любовник в автомобиле! В этом можно не сомневаться! Место в маршине мало, а чувственное удовлетворение гарантируем, все остальное – для снобов.
      – Кошмар! Стыдно тебе должно быть предлагать сию ересь чистой воды! – попытался Вирталий увещевать Глерба.
      – Нет, не стыдно, устал быть бедным, у меня жена, сын Влад. Им деньги нужны. Да от тебя и науки не требуется, будешь предлагать мышей покупателям маршин. Ты, Вирталий, где работаешь? В торговом доме автомаршин! Вот и продавай летучих мышей.
      – Не буду, мне стыдно!
      – Глупый, ты предлагай мышей – штурманов, а мышь – любовник – это бесплатно – платное приложение.
      – Дошло до меня, – спокойно сказал Вирталий Наркин, с внешней стороны все пристойно, а вторая сторона меня не касается, и полностью будет лежать на вашей совести.
      – Спасибо, Вирталий, я знал, что ты настоящий друг! – закончил речь Глерб Вортников.
 

 
      Гоша Винтов прослышал о мышином чуде в округе Варлет, и понял, что главную новинку он не приобрел. Зная, о занятости Осира, он решил проверить слухи через Спирозу: чем черт не шутит, пока муж работает. Он взял правильное направление, именно она оставалась в стороне от летучих мышей, хотя лично одну мышь видела на собственной кухне, в качестве женского разведчика от Нирфы.
      По последним данным Винтова:
      – Мартин переключился на Лизку.
      – Нирфа вернулась к Дорыне Никитичу.
      – В области технического творчества варлеты заняты созданием биологического робота шестого поколения.
      С этими элементарными знаниями Гоша прибыл к Спирозе. Она грустила в одиночестве, Осир и Мартин отсутствовали, а потребители затаились в ожидании очередной новинки.
      Гоша явился с розоватым облаком роз, упакованном в рифленой бумаге, чем вызвал радостный блеск, в моих глазах. Цветы я обожала! Я тут же достала вазу, налила в нее воду из кувшина для поливки цветов; и улыбнулась, показывая великолепные белые зубы.
      – Привет, Гоша!
      – Здравствуй, Спироза! Грустишь одна? А я прибыл за биологическими мышами, – с места в карьер высказался Винтов.
      – Правильным курсом, идете товарищ! – с пафосом воскликнула я, и добавила обычным голосом, – все ушли на фронт! Простите, на изучение и внедрение в жизнь новых тварей. Как они мне надоели!
      – Спироза, да не волнуйтесь! и создадут новых мышей, и выпустят в мир, а потом о них забудут.
      – В этом вы абсолютно правы! Осир, Глерб и Вирталий любят новые задачи, как только они становятся им понятными, они их кидают и идут дальше.
      – Варлеты от науки все такие, но мне бы тоже хотелось знать все функции биологических роботов. Ты, хоть в курсе их свойств?
      – Нашел, у кого спрашивать! Спроси у них! Глерб об этом лучше знает.
      – Так, милочка, не спеши. Мне они ничего лишнего о мышах не скажут, а я хочу знать больше обычных потребителей. Подумай, кто кроме этих ей может все знать и мне рассказать?
      – По идее должен знать Мартин, но он лезет на рожон любовных страстей. Ему товар расхваливать, а его нет!
      – Спироза, ваш Мартин с Лизкой Карсийской любовь закрутил, знаю из достоверных источников.
      – Да, ты что! Я думала он с Нирфой Михайловной, а я тут сижу, ревную к первой даме округа Варлет с самоотверженной горечью.
      – Нирфа вновь со своим великим мужем Дорыней Никитичем! Отстаешь с новостями.
      – Все. Тогда я этого гуляку Мартина быстро призову на службу! Ну, он у меня покрутиться! С Лизкой загулял! Да этого я ему не прощу!
      – Желаю удачи! – ухмыльнулся Гоша и пошел добывать сведения другим путем Осиру Иванову стало скучно, он прослушал диалог двух ей о происхождении живого вещества, о таинственной жидкости Z. Он любил подслушивать техническим путем, не участвую в перепалках. То, что летучие мыши, кроме того, что должны следить за состоянием водителя, должны нести в себе функции штурмана и сексуального партнера, он знал и считал это кощунственным перебором, но спорить с Глербом ем, не смел. А Спироза тратила такую уйму денег, что он готов был направить мышей туда, куда скажут, лишь бы дома у него все было по-прежнему. Он не собирался приобретать мышей для себя лично! Его миссия в разработке была практически выполнена, благодаря предыдущим своим работам. И не любил он биологических роботов, потому, что не понимал. Он любил только электронные приборы.
      К Осиру пришел еще один грустный товарищ по имени Ферликс. Молодой варлет пришел сказать спасибо, за то, что он своими приборами Аппетит и прибором Страх ограничил его потребление пищи, без третьей хирургической операции. Иванов и сам видел, что Ферликс неплохо выглядит, но уж очень он был подавлен. Настроение у него было хуже физического состояния.
      – Ферликс, в чем твоя новая проблема, если с аппетитом ты справился? – спросил доверительно Осир.
      – Осир, причина простая, Лизку от меня увел режиссер Панин, у Панина ее забрал ваш менеджер Мартин Филин. А мне, что делать прикажите?
      – Ты смотри, какая журналистка популярная варлетка! Какие варлеты вокруг нее!
      Мне, что ли приударить за ней? – нарочито весело спросил Иванов.
      – Вас еще мне не хватало! – рассердился Ферликс, сверкая гневным взглядом.
      – Хорош! – невольно воскликнул Осир. – Ты Ферликс – молодец! Возьмешь новый прибор Сердечко, переориентируешь Лизку на себя. Все – просто!
      – Да у меня что-то было на этот счет! – неуверенно проговорил молодой варлет.
      – Есть новый вариант прибора, более сильный, – сказал Осир, думая о приборе для летучих мышей.
      – Стыдно женщину возвращать с помощью прибора Сердечко 2, – уныло проговорил Ферликс.
      – Тогда трать деньги батюшки Дорыни Никитича! Иди тропой моей жены! Иди к Спирозе прямо сейчас! Она тебя научит, как надо любить! – прокричал Осир, не думая о последствии своих слов.
      Ферликс, покинув кабинет Осира, прямиком пошел к Спирозе.
      – Спироза, ваш муж сказал, что вы покажите мне, где можно потратить деньги отца для улучшения моей внешности!
      В меня словно впрыснули живую воду, услышав, что есть деньги для трат, я оживилась куда больше, чем от букета Гоши.
      – Ферликс, я так понимаю, что Осир меня с тобой отпустил, и у тебя есть электронная карточка с большими деньгами?
      – Спироза, вы правильно меня поняли. Отвезите меня по свои волшебным маршрутам красоты!
      Для подобных случаев я подыскала себе замену, по имени Машенька, и уже устроила ее на работу, да ждала, когда возникнет нужная ситуация.
      Машенька, словно ждала мой звонок.
      – Добрый день, – сказала я в телерфонную трубку, – Машенька далеко? Позовите ее, пожалуйста!
      Ферликс искренне рассмеялся, увидев входящую в дверь девушку.
      – Спироза, я уже здесь! – сказала Машенька.
      Я повернула голову с телерфонной трубкой:
      – Отлично, а то мне ответили, что Машенька далеко, а она уже здесь! Машенька приступай к своим обязанностям, я тебе о них говорила, сейчас твой звездный час для выхода на работу, меня Осир отправил в местную командировку и надолго.
      Я села за руль, рядом плюхнулся на сидение Ферликс. Мы довольно улыбнулись друг другу в предчувствии новой жизни. Я – освободилась от обязанности быть секретаршей по совместительству, благодаря лучшему состоянию мужа. Ферликс почувствовал, что ни в одной Лизке счастье, и какое могло быть счастье рядом с бедной Лизкой? И в это мгновение в маршине закрылись тонированные окна, и над нами вдруг закружились семь летучих мышей, они с нежностью крутились вокруг нас.
      Три мыши обласкивали меня и три – Ферликса.
      Еще одна мышь смотрела за всеми, выждав момент, когда варлетка припала к плечу варлеты, мышь одним взмахом крыла оказалась рядом с ними! Она затрепетала крыльями по открытым шеям, да так, что Ферликс невольно обнял Спирозу с такой страстью, что мало ей не показалось. В этот же момент все мыши от них отлетели и спрятались на втором сидение. Мы отпрянули друг от друга, тонированные стекла опустились. В маршине посветлело. Мы посмотрели друг на друга с недоумением, но во время рассмеялись, – этот смех услышал Осир, и отключил прослушивающее устройство.
      Осир смеялся, сидя у себя в кабинете, он просмотрел и прослушал мышиную любовь в маршине собственной жены, и подумал, какая все это глупость – мышиная возня. Он решил, что в проблеме с мышами отдаст готовые приборы, и больше к этой глупости с мышиными биологическими роботами иметь не будет. Его влекли чисто технические задачи, да, где их взять, если не закажут? Он не любил совместные работы, он ценил собственное могущество, ни с кем не разделенное.
      Варлетки кроме Спирозы, его не волновали, и он играл, защищая ее, от Мартина или Ферликса. Он сел в кресло, закинул ноги на стол и думал о новой задаче. Осир понимал, что все научные новости с ногами, и то, что сделает один – становится доступно другим, рано или поздно, тем или иным информационным методом. Он понял, что Глерб Вортников напал на чужое живое вещество, и тут завидовать нечему.
      Вирталий Наркин Осира Иванова вообще не интересовал, задачи у них очень разные.
      Осиру нравились медицинские фантастические приборы, в этом он видел будущие.
      Контактное компьютерное исследование пациента несло нечто новое, главное не кровопролитное. Лечение лучами давно известных точек на теле варлета, ему импонировало. Но в голове у Иванова было несколько пустынно, ему не хватало новой задачи, желательно оплаченной. Если бы у него были баклуши, он ими с удовольствием бы бил по столу.
      В этот момент к Осиру в кабинет зашла Машенька и спросила, не подать ли ему чай – кофе. Иванов быстро опустил ноги со стола, и уставился на молодую особу, вспомнив, что она его новая секретарша.
      – Машенька? Вы вышли на работу? Приветствую вас! Мне чай смородиновый. Заказчики не звонили?
      – Осир, пришел Мартин, звонок от заказчика перевела ему в кабинет, или надо было вам перевести?
      – Ты все правильно сделала.
      В кабинет быстрым шагом вошел Мартин.
      – Осир, есть заказ!
      – Говори, не тяни за душу! – воскликнул Осир.
      – Такая глупость, это уму непостижимо! – зарокотал Мартин басом. – Хотят, чтобы ты разработал, – и он остановился. – Машенька, принесите нам чай, – сказал он новой секретарше, которая так и не вышла из кабинета.
      – Ты будешь говорить?! – нетерпеливо закричал Осир.
      – Было бы чего говорить, – затянул Мартин, – лучше я тебе принесу факс, который уже прислали, – и он выскочил из кабинета, столкнувшись с Машенькой, виртуозно поддержав, поднос чаем, он ушел в свой кабинет.
      Нетерпение разбирало Осира, но Мартин не спешил возвращаться. Иванов выпил чай, посмотрел на часы, но Мартин не возвращался с факсом. Осир встал и пошел в кабинет Мартина. Тот лежал на полу кабинета и не шевелился. Осир нагнулся, и в лицо ему прыгнула лягушка, лапкой касаясь его носа. Он сел от неожиданности на пол.
      – Лягушки нам только не хватало! – воскликнул Осир, глядя на лежащего Мартина.
      – Я не просто лягушка, я домашняя швея! – гордо, но членораздельно проквакала зеленое существо.
      – Ты, чьих рук дело, госпожа Лягушка? – спросил спокойно Осир.
      – Я сама по себе, хотите, я вам пуговку пришью? – и она, оторвав одну пуговицу, быстро стала ее пришивать. Нитки, иголки, ножницы появлялись и исчезали в ее лапках. – Меня сделали для занятых людей, которым лень протянуть руку за иглой, я – биологический робот, так меня назвал Глерб.
      – О, господи, кто бы в этом сомневался! – воскликнул Осир, и стал поднимать Мартина.
      Мартин приоткрыл глаза:
      – Осир, я в лягушку стрелу не пускал, а она разговаривает и прыгает.
      – Мартин, все нормально, это очередная пассия Глерба. Он опять скрестил живое вещество с клетками лягушки и получил швею – мотористку. Пуговки она пришить может.
      – Ты хочешь сказать, что Глерб Вортников производит слуг малого образца, карманных? А жить где дома будет такая лягушка – рукодельница? В ванне болото ей устраивать?
      – Ей тазика хватит, – рассмеялся Осир, – только не пойму, кто ее нам подкинул?
      – Так по факсу лягушку прислали. А она, как прыгнет, так я чувств лишился.
      – Мартин факс с лягушкой на месте, а лягушка сама по себе, ее нам подбросили для ознакомления.
      – Зови Машеньку, кроме нее никто не мог нам подбросить зеленую портниху.
      Машенька сама заглянула в кабинет Мартина, дабы сообщить о приходе Глерба.
      Глерб с радостной улыбкой перешагнул порог кабинета Мартина, и лицо его вытянулось от удивления:
      – Откуда у вас моя лягушка? Кто стащил единственный образец, о котором я молчал?
      – Глерб, мы ее не брали, нам эту зеленую рукодельницу подкинули и факсом предупредили об ее существовании, – проговорил Осир, – я не пойму, где она прячет иголки и нитки?
      – Лягушка пришила пуговку? Молодец! Понимаешь, Осир, это такая радость – создавать миниатюрных биологических роботов!
      – Понимаю твою радость, но не пойму, мне от этого какая польза?
      – А, я понял, что ты не понял, сделай голосовой сигнализатор, чтобы лягушка могла выполнять команды по голосу хозяина. Она умеет пришивать, зашивать и немного строчить, как маршинка. Так сказать мелкий ремонт на дому.
      Приборы Соня медленно раскупались. Вирталий то прибегал к живому веществу, то нет. Он любил свои личные приборы, не обремененные соавторством.
 

 
      Молодые варлеты: Крошка, Шишка и Фишка постоянно собирались на его территории.
      Не нравились Наркину живые биологические роботы типа летучих мышей или лягушек – рукодельниц, но новые идеи его посещали значительно реже, чем Осира.
      Крошка шла на золотую медаль. Ради дочки Дорыни Никитича, переписывались журналы дорогого лицея в очередной раз. Очень трудоемкий труд учителей – обоснование медалей, все должно быть предельно честно. Поэтому в обычных школах золотая медаль – редкость, правда, на нее вполне могут претендовать дети директоров школ и некоторых учительниц, если они жены директоров.
      Друзья Крошки, Шишка и Фишка еще больше подросли и вытянулись и на медали не претендовали. Они все трое были одногодки, и больше ничего общего, кроме интереса к маршинам у них не было.
      За столом сидели Вирталий и его молодые друзья, им было на редкость тоскливо, чувствовалась приближающая разлука. Крошку родители после школы решили отправить в округ ее бабушки, на длительную учебу в университет Джокер. Шишка и Фишка были потенциальными призывниками в армию округа Варлет. Наркин грустил искренне, он к ребятам привык за последние три – четыре года.
      Затяжную грусть прервал агент Ваня Сидров, вошедший в кабинет Наркина.
      – Всем привет! Боже, какая тоска в ваших глазах! Есть дело, господа и граждане!
      – Говори, Ваня, с чем пожаловал, – приветствовал тайного агента Дорыни Никитича, Вирталий.
      – Дорыня Никитич, зная о вашей дружбе, предложил Шишке и Фишке сопровождать его дочь Крошку в университет Джокер, с дальнейшим обучением.
      – Круто! – воскликнул Шишка. – Да кто нас примет в университет Джокер?
      – Шишка и Фишка, вы заочно приняты в университет! – с вызовом проговорил Ваня Сидров.
      – А меня куда? – Спросил Наркин. – Я один здесь останусь?
      – Вирталий, для вас есть задание, но о нем мы поговорим после ухода молодых людей с Крошкой.
      Ребята, возбужденно разговаривая, вышли.
      – Задание простое и сложное одновременно, – продолжил говорить агент Сидров, – Дорыня Никитич всем троим ребятам, выдает абсолютно одинаковые маршины, одной марки Варлет, последнего года выпуска, ради безопасности Крошки. Ваша задача – оснастить маршины по последнему слову шпионской техники, дабы молодые варлеты ее не извлекли и не выкинули!
      – Это действительно сложно, они мои ученики.
      – Ваши ученики не должны знать вашей последней разработки в этой области, можно подключить Осира и Глерба.
      Лизка неожиданно для себя скучала о Ферликсе. Панин и Мартин прошли по ее жизни, не зацепив душевных струн. Ей казалось, что Ферликс вцепился в нее, как скалолаз в уступ на скале и не отпускает от себя. Она думала о нем, зная, о его постоянных проблемах с перекормом. Лизка без Ферликса и приборов постепенно худела, и медленно, но верно становилась нормальной варлеткой.
      Она меняла одежду на меньшие размеры и была почти счастлива. Но, вспоминая жизнь у Ферликса, ей иногда хотелось к нему вернуться. Она не выдержала и позвонила своему сосуду по перекачке жира, так мысленно она его иногда называла.
      Ферликс, измученный ограничениями в питании, страшно обрадовался ее звонку. Они встретились в парке, под падающей желтой листвой. Они вновь были в одной весовой категории, не худыми и не полными, но упитанными. Это их порадовало, теперь они были уверены в том, что вес не будет бегать с одного на другого. Они присели на скамью, сбросив желтые кленовые листья, посмотрели на солнечное небо, на листопад и рассмеялись, звонко и непринужденно. Оказалось, что Ферликс был почти образованным варлетом, он лишь немного не осилил университет Джокер из-за полноты, вызывающей насмешки сокурсников.
      Ферликс предложил Лизке ни много – ни мало – пожениться и организовать семейный бизнес. Лизка Карсийская согласилась выйти за Ферликса замуж, но она отказалась участвовать с ним в одном бизнесе. Она сказала, что ее устраивает работа журналиста. В честь обручения молодой варлет подарил Лизке новый автомобиль Варлет, который уже стоял у входа в парк.
      Она от неожиданности похлопала ресницами, улыбнулась, погладила маршину и подняла глаза на потенциального мужа:
      – Ферликс, я согласна быть твоей женой и согласна заниматься с тобой одним бизнесом!
      – Отлично, Лизка! Твой бизнес – готовить нам еду и не пускать посторонних на нашу кухню!
      – И это все?! Ты хочешь из меня сделать кухарку?! А я-то думала! – возмутилась молодая особа.
      – Пойми, еда для нас с тобой – очень серьезный вопрос.
      – Прости, Ферликс, я поняла, – я согласна готовить на двоих, но тогда оставь мне журналистику, я все успею!
      – Я в этом не сомневаюсь, считай, что мы договорились. Про мой бизнес хочешь узнать? Мне отец предлагает объединить трех ей и стать президентом нового концерна Варлет.
      – Подожди, то есть ты будешь руководить тремя маститыми изобретателями и держать их продукцию под контролем? Они же упрямые, эти самые изобретатели! Много ты с них не наваришь! – глубокомысленно заключила Лизка журналистка.
      – За их новинками постоянно охотятся резиденты разведок соседних округов, отец считает, что все должно быть под контролем у меня!
      – Твой отец правильно считает, но тебе не справиться с тремя ами.
      – Почему ты обо мне плохо думаешь? Я могу быть суровым.
      – При работе с изобретателями нужна гибкость мышления, не хуже чем у них!
      – Лизка, я не глупый варлет.
      – Ферликс, возьми себе варлета для связи с изобретателями, тогда ты дело не завалишь.
      – Интересно, я и не собираюсь сам бегать между тремя ами! Хотя мысль нормальная, кого предлагаешь для связи?
      – Себя.
      – Лизка, ты только что отказалась от участия в моем бизнесе, а теперь себя предлагаешь для связи и руководства тремя китами!
      – Я не думала, что дело, которым ты собираешься заняться такого масштаба!
      – Так и я не маленький! Я тоже испытал приборы Осира на собственной шкуре, да и ты с ними неплохо ознакомилась!
      – Хорошо, а конкретно, где будет твой офис или точнее здание концерна?
      – Молодец, Лизка, – сказал Ферликс, уводя ее в парк от маршин, – хорошие вопросы задаешь, ответь на них сама, как мой заместитель в семье и работе.
      – Хитрый, ты. Ладно, скажу. У Осира есть поддержка Дорыни Никитича, есть свой завод, научный потенциал, и даже есть профилакторий. У Глерба есть поддержка Нирфы, и по наследству от микробиолога ему досталось живое вещество, и имеется своя лаборатория. У Вирталия есть торговая фирма по продаже автомобилей, лаборатория по разработке нетривиальных приборов для маршин. У него в штате крутиться твоя сестра Крошка. Делаю вывод, что твоя семья итак держит все в своих руках! Но тебе предлагают объединить трех ей и трех членов твоей семьи! А это намного труднее, чем объединить трех ей!
      – Я восхищаюсь тобой, Лизка, когда ты все успела узнать?
      – Ферликс, я кем работаю? Я где лежала в больнице? Я с кем общаюсь?
      – Понял я, что мне концерн не потянуть.
      – А свадьбу тоже отменишь? – разочарованно спросила Лизка Карсийская.
      – Я не знал, что мои родственники протянули руки к изобретениям трех ей до меня.
      – Не будь трусом! Твоя сестра уезжает учиться в соседний округ. Вирталий для тебя свободный! Твоя мать – Нирфа предложила мне всех биологических, летучих мышей, они ей надоели! Твой отец так занят властью, что ему не чудес Осира.
      Видишь – ты один можешь быть владельцем и руководителем нового концерна!
      – Я тебя боюсь, ты все знаешь, – прошептал Ферликс и сел на ближнюю скамейку, сбросив с нее желтые листья пачкой бумажных носовых платков.
      – Опять не угодила, – вздохнула Лизка, садясь рядом с Ферликсом. – Знаешь, что я тебе скажу?! Брось ты это дело, объединять трех непокорных варлет! Они если надо, то сами объединяться, а если им не надо, они друг о друге не вспомнят.
      – Но отец уже выделил деньги на строительство здания концерна, мне, что отказаться? И земля под строительство тоже выделена! Кстати, ее с этой скамейки видно, я не зря тебя сюда привел! – и Ферликс указал рукой на место будущего здания.
      – А давай там новый театр построим! Место – отличное, подъехать к нему легко!
      – И Панину твоему сделать подарок? Да пошел он!
      – Тебе не пристало так говорить, он главный режиссер драматического театра округа Варлет.
      – Так неинтересно, я с тобой ничего сам не могу сделать, ты лезешь во все вопросы, я уже есть хочу! Мне все это надоело!
      – Маршина – то моя? – не удержалась Лизка, чувствуя смену настроения, исчезающего жениха.
      – Маршина – твоя, – сказал Ферликс, протягивая ключи и бумаги на маршину, и быстро уходя от всезнающей Лизки.
      Лизка не побежала за Ферликсом, а посмотрела на бумаги, покрутила ключи от маршины, посмотрела еще раз на место, отведенное под строительство. Она села в новую маршину и поехала на новой маршине к Осиру. И рассказала ему о планах Дорыни Никитича, которых боится Ферликс.
      – Лизка, ну что я тебе скажу? Да ничего! Мне не нужны еще два а! Мне себя много!
      – Осир, но Дорыня Никитич от своего плана не отступиться, я вам сообщила информацию первому, чтобы вы определили свое место в будущем концерне!
      – Спасибо! Но знаешь, что, хотя, – Осир замолчал, не зная, что ему сказать, предложение об объединении трех ей, оказалось для него полной неожиданностью.
      – Ну, чего вам думать? Я скажу, что вы согласны на объединение, работать будете, как работали, правда, добавятся общие работы, так возьмете себе помощника.
      – Меня радует, что журналистка будет мной руководить!
      – Гордость заела и Ферликса и вас. Не буду я вами руководить! Я просто умею узнавать информацию и во время ее подавать, а технические проблемы меня не интересуют.
      – Замечание принято, уж лучше ты, чем Нирфа. Согласен я – на объединение и твою тактичность.
      – О, отлично! Тогда пишите, чего вам не хватает для работы с психотропными приборами.
      – Это мы непременно напишем, – улыбнулся довольный Осир Иванов.
      Лизка поехала домой, на сегодня с нее было достаточно.
      Но завелся Осир и позвонил Глербу, они поговорили о будущем объединении.
      Глерб позвонил Вирталию, и они согласовали свои требования к новому концерну.
      Три варлета на следующий день отправили по факсу резюме – Лизке Карсийской в редакцию.
      Она взяла три подборки требований и пошла к Ферликсу. У того от удивления слов не было. Лизка за сутки прокрутила первый пункт его деятельности, его вовсе не напрягая. Ферликсу это сильно понравилось.
 

 
      Вечером он появился перед отцом. Дорыня Никитич обрадовался, что его сын Ферликс хоть на что-то способен, и на радостях разрешил ему жениться не на принцессе из соседнего округа, а на Лизке журналистке.
      О свадьбе Лизки и Ферликса информация прошла по всем средствам массовой информации. Прибыли делегации из соседних округов, граничащих с округом Варлет.
      Крошка не приехала на свадьбу брата, ей было не до него, она училась. Событие намечалось серьезное.
      Первые снежинки падали на фату невесты, когда Лизка и Ферликс шли из маршины до дворца бракосочетания. Неожиданно над ними выпустили стаю голубей, и только те взлетели, как над головами пролетели биологические мыши, и нежно коснувшись гостей, исчезли в открытой двери фургона.
      Регистрация брака прошла на высшем уровне. Ресторан вместил нужных людей для продолжения банкета. Молодых оставили в шикарном гостиничном номере, расположенном над рестораном, созданном для молодоженов, снабженном всем для создания счастливой брачной ночи. Но кто знает чего, больше было на гигантской кровати слез или любви?
      И вот тут Лизка поняла, что с Ферликсом любовь – это напряг. Он слишком ленив для любви, и настолько сытый, что, коснувшись пышной постели, он заслуженно захрапел, словно выполнил все задачи, поставленные на этот день. Она села в кресло и посмотрела на спящего молодого мужа, настолько молодого, что не ставшего ей мужем в традиционную для этой цели ночь. И тут она вспомнила томные взгляды Наркина, этого непреступного Вирталия а, сидевшего в ресторане за соседним столиком. Он был закоренелый холостяк и на свадьбу пришел один. Ей страстно захотелось обнять варлету, пусть даже чужого, главное не спящего в свадебную ночь!
      За окном послышалось певучая мелодия, исходящая от множества маршин. Это Вирталий переставил всю охранную сигнализацию и создал поздравительную мелодию из тревожных сигналов. Это было нечто! Лизка подошла к окну и увидела среди маршин Наркина, смотрящего в ее окно! Он махнул рукой, и к окну Лизки подъехала маршина с ковшом. Она открыла окно и перешагнула в ковш, который плавно опустил ее к Вирталию. Он взял ее на руки, чего так и не сделал Ферликс и опустил ее перед маршиной, весьма внушительных размеров, похожей на растянутый в длину джип.
      Они сели в маршину и уехали в сторону его дома.
      Осир жил не в столице округа Варлет, а в пригороде, на берегу чудного озера, в небольшом двухэтажном коттедже. У него была спальня с квадратной кроватью, на которую и принес Вирталий Лизку, в свадебном платье, не измятом ее спящим мужем…
      Вирталий выкрутил свет до минимума, и предложил своей даме посетить ванну, оказавшуюся квадратным бассейном. Вода так быстро наполнила емкость, что Лизка удивиться не успела, как оказалось в воде с комочками морской соли. С другой стороны к бассейну подошел Вирталий в спортивных шортах и опустился к ней в воду.
      На Лизке были трусики – резинки, и бюст – чашечки. Она была очень мила с красивой прической на голове и маленьким цветочным украшением. Они приникли друг к другу трепетно и нежно, он гладил ее молодое тело, она копировала его движения и гладила его мускулистое тело, с нежной порослью волос. Он плавал вокруг нее, он смешил ее, он завлекал молодую…
      Она не выдержала, и резким движением подплыла к Вирталию, обняла его судорожно и страстно. Он поднял ее на руки, и положил на лежбище, покрытое махровой простыней, на краю бассейна, а сам подтянулся и выпрыгнул к ней.
      Они ушли на квадратную кровать, покрытую красно – вишневым шелком.
      Остатки одежды они сбросили одновременно. Жизнь закрутилась со скоростью ласк.
      Их тела желали друг друга. Их губы искали друг друга. Их прикосновения носили все более страстный и темпераментный характер. Они не смущались, а были полностью подчинены власти любви. Они любили друг друга…
      Гости из ресторана разъехались под утро, не вспомнив о молодых.
      Ферликс проспал до восхода солнца, пока оно ему не засветило в глаза. Он проснулся и увидел нетронутое поле гигантской постели. Защемило сердце тоненько и верно. Лизки рядом с ним не было, не было и ее свадебного платья.
      Я держала в руке аквамарин, граненный в виде сердечка. Зеленовато – голубоватый камень светился в моих глазах. Я с удивлением смотрела на Мартина, это он подарил мне пленительное чудо, окруженное золотой колыбелью, которая висела на красивой золотой цепочке.
      – Спироза, тебе понравился кулон из аквамарина?
      – Очень, – выдохнула я. – Я не ожидала от тебя такого подарка! А что если его приклеить на прибор Сердечко? Осиру может понравиться.
      – Умная! Вся в мужа! Я тебе подарил!
      – Грехи замаливаешь или это аванс в честь будущих отношений?
      – Если ты имеешь в виду Нирфу или Лизку, то они со мной не были и не состояли.
      – Отлично. Принимаю подарок, тем паче, что мне сей самоцвет под цвет глаз подходит, да и имя мое в аквамарине есть.
      – Ой, ну, наконец-то меня оценили! – выдохнул Мартин.
      Мы встретились случайно, после свадьбы Лизки и Ферликса, если не учитывать дежурство Мартина в маршине у моего дома. Я теперь не работала в фирме Осира от скуки на все руки, и связь ежедневная была потеряна.
      Мартин скучал без шикарной варлетки. Машенька, в качестве секретарши, не могла заменить ему Спирозу. Спироза на свадьбе так была хороша, что ее заметили все варлеты, кроме Ферликса. Ее заметил даже Дорыня Никитич и пригласил в состав своего правительства, дабы было на кого смотреть на совещаниях по делам округа Варлет.
      При первой встрече в административном здании Дорыня Никитич подарил мне сувенир – крупный аквамарин в виде ограненного овала, в золоте на булавке. Брошь украсила мой деловой пиджак на следующий день, став моей визитной карточкой.
      На этом мужские подарки не закончились, родной муж Осир решил поздравить меня с повышением и подарил мне золотые сережки с аквамарином. Я даже не успела удивиться, как он сказал:
      – Спироза, мне в ювелирном магазине предложили именно этот камень, сказав, что он усиливает защитные свойства организма, а это для тебя будет очень важно.
      – Спасибо, Осир! Прости, я тебе не говорила, что мне сам Дорыня Никитич подарил золотую брошь с аквамарином, и Мартин подарил золотой кулон с аквамарином.
      – Это я последним оказался в ряду твоих поклонников? У меня на ревность сил не хватает после эпопеи с Сердечками.
      – Не надо меня ревновать, видимо на новом месте работы аквамарин станет моей визиткой, как будто кто вас троих заставил его купить для меня?
      – Все возможно, ты идешь на большую должность! Только не пойму: почему?
      – Знакомься, твоя супруга – министр нестандартного приборостроения!
      – Супруга, ты, что уже мне не жена? Ты будешь мной руководить?
      – Осир, с тебя теперь и домработницы достаточно.
      – Спироза Ивановна – министр! Звучит. А Нирфа тебя не сбросит с высоты?
      – Ты свою фамилию забыл? Я – Иванова Спироза Ивановна! Министр.
      – Да, звучит, моя жена – министр округа Варлет и в аквамарине с ног до головы!
      Тебе еще не подарили на ноги цепочки с аквамарином? А когда поедешь в командировку в округ, где много диких обезьян, и где добывают аквамарин?
      – Не все сразу.
      – Ладно, я пошутил. Пищеварение на сегодня не отменяется?
      – Нет, все готово.
      Я на самом деле еще полностью не осознала, куда и зачем меня назначили. Да, я училась с тремя ами, но до аспирантуры не дотянула, осталась конструктором, потом была замом Осира на семейной фирме. Да, я много знаю о приборах, но сама их последнее время не разрабатывала, а только испытывала. Правда я знаю лично тех, кто занимается нестандартным приборостроением…
      Не успели мы встать из-за стола, как пошли поздравительные звонки. И когда варлеты успели узнать о моем назначении? Лично приехал Глерб вместе с маленьким Илюшей, они подарили мне – золотую цепочку с камешками из аквамарина, для ноги!
      Осир, увидев подарок Глерба а, рассмеялся.
      – Осир, ты, почему смеешься над подарком? Я сам выбирал его!
      – Или тебе предложили?
      – Скорее предложили купить, узнав, кому подарок.
      – Где-то Вирталий пропал, интересно, что он подарит? – спросил Осир.
      – О, вы, что не в курсе? Отстаете от счастья? – улыбнулся Глерб. – Вирталий, к вашему сведенью, украл невесту Лизку из опочивальни молодого мужа Ферликса и увез к себе в пригород.
      – Молодец, Вирталий! Не дремлет! – бравурно воскликнула я, чувствуя, что перестаю быть предметом для разговора.
      – Этот холостяк украл невесту?! – искренне удивился Осир, а мы уехали до этого события. Я ничего не знал.
      – Вы телевизор включите, там только об этом и говорят. Усадьба Вирталия Наркина окружена журналистами, там все снимают! Информация расходиться по всему миру!
      – А мы все отключили, думаем, что там о назначении Спирозы говорят, – заметил Осир.
      – Вирталий Наркин затмил всех! – воскликнул довольный Глерб Вортников.
      – Глерб, а ты, чему радуешься? – удивилась я.
      – Вирталий всегда был самый неприступный, а тут Лизку отхватил в подвенечном платье прямо с кровати новобрачных! Как на это Дорыня Никитич посмотрит? Я уж не говорю о Ферликсе, – ответил Глерб.
      – Это любовь, – рассмеялась я.
      – Получается, что мы были на свадьбе Вирталия, а не Ферликса! С Наркина причитается! – усмехнулся Осир. – Интересно, как он выкрутится из этой ситуации?
      – Надо у него спросить, – ответил Глерб и достал карманный телерфон.
      Но телерфон Вирталия хранил молчание.
 

 
      Вирталий смотрел в окно на журналистов, окруживших металлическую изгородь его усадьбы со всех сторон.
      – Лизка, за оградой твои собратья по перу собрались, ждут интервью из первых уст.
      Хочешь поговорить?
      Лизка вылезла из-под красно-вишневого шелкового одеяла, посмотрела спящими глазами на Вирталия и сонно вздохнула.
      – Не хочу я говорить, я спать хочу, – промурлыкала она.
      – А варлеты работают! Им на тебе сегодня надо деньги сделать! Пойди, поговори, да отправь их на все четыре стороны света.
      – Хорошо, я встану. А Ферликса среди них нет? – тревожно спросила невеста без места.
      – Не вижу. Спит еще.
      Лизка сообразила, что кроме свадебного платья у нее ничего нет, если не считать мужской рубашки Вирталия. Она надела его рубашку и вышла на балкон. Журналисты захлопали руками, засверкали вспышками, зажужжали камерами.
      – Доброе утро, всем! – крикнула Лизка. – У меня все нормально!
      Раздались смешки со всех сторон. Она фыркнула и скрылась в доме.
      Журналисты большего выступления от нее и не ждали. Важно, что их коллега жива, здорова.
      Режиссер Панин получил информацию о нахождении Лизки от ее коллеги по газете. Он был рад непредвиденной раскрутке журналистки, но его также интересовал взгляд Дорыни Никитича на этот счет. Панин позвонил Ферликсу, чтобы узнать, как он себя чувствует. Ферликс молчал, урчал и ничего путем не отвечал. Панин решил, что пусть Лизка сама выпутывается из этой ситуации, а он подождет ее возвращения.
      Лизка опять была в ситуации, когда надеть на себя ей было нечего, не в свадебном же платье возвращаться домой!? Первый снег растаял, но холод остался, а она почти без одежды находилась на чужой даче! Дом Вирталия Наркина она приняла за его дачу и не более того!
      И она решила наглеть!
      – Ферликс, – проговорила она по карманному телерфону, брошенному жениху, – привези мне одежду! Я на даче у Наркина. Не знаешь, где его дача? Он тебе расскажет.
      – Лизка, спасибо, что ты нашлась! Но пусть он тебя домой на маршине в своей одежде отвезет! Тебе не привыкать: быть чучелом!
      – Так ты на меня не сердишься?
      – С какой стати мне сердиться? Я поел, выспался, теперь лежу и смотрю на тебя по телевизору, как ты на балконе в мужской рубашке стоишь.
      – Вот видишь, мне выйти из дома не в чем!
      – Да, ты неподражаемая варлетка! Слушай, Лизка, но я против того, чтобы после Вирталия ты ехала ко мне.
      – Ферликс, Вирталий предлагает мне остаться у него, одежду он мне сюда привезет, все, пока! – крикнула Лизка в трубку и обняла Вирталия.
      Ферликсу позвонила мать, Нирфа:
      – Сын, ты попал в такую переделку! Не ожидала я этого от Лизки!
      – Мама, все отлично! Я стал популярным сам по себе!
      – Такой популярности не позавидуешь! Твоему отцу и мне со всего мира пишут всякую чепуху! Мне стыдно за тебя!
      – Глупости! Я чист и во время остался свободным.
      – Ферликс, мы найдем тебе другую невесту!
      – Невест мне больше не надо, мне и так хорошо.
      Я, надев голубоватый костюм, синие туфли и все золото с аквамаринами, пришла на прием к Дорыне Никитичу. Он, увидев голубоватую богиню в аквамаринах, улыбнулся, показывая белые, ровные зубы. Его жена Нирфа, тоже предпочитала такие цвета.
      Мне показали кабинет и представили мне молодого секретаря Шишку, друга Крошки, сбежавшего с университета Джокер. Шишка с обожанием посмотрел на меня, свою начальницу в должности министра, и сразу приобрел мою симпатию. Мы понравились друг другу.
      Ферликс – вспомнил, что он теперь руководитель корпорации, и что его помощница сбежала к другому варлете. Заниматься строительством нового здания ему не хотелось. У него было одно желание – избавиться от такой нагрузки. В его голове промелькнула мысль, передать еще несуществующую корпорацию под эгиду министерства. Он надел голубоватый костюм, синие туфли и поехал в министерство нестандартного приборостроения.
      Я села в кресло, оглядела кабинет, и в этот момент мне доложили о приходе Ферликса. Он вошел вальяжно и плюхнулся в кресло для посетителей. Я улыбнулась и спросила, чем могу ему помочь. Мы друг друга поняли с полуслова, его тема мне была знакома, оставалось найти исполнителя проекта, под начальством якобы Ферликса.
      В голову мне пришел один вариант – Глерб Вортников! Я прекрасно понимала, что все, что он делает – вторично, что он использует чужие наработки, а они не вечны, как не вечна микробиолог, благодаря которой он выбился в известного варлета.
      Глерб оказался дома и довольно быстро приехал в министерство в темно – синем костюме и синих туфлях.
      Я, Ферликс и Глерб сели за стол переговоров. Вортников согласился возглавить корпорацию 'Прибор Z' в качестве заместителя Ферликса. Все удачно сложилось для моего первого дня в качестве министра, о чем я доложила Дорыне Никитичу. Тот довольный дал право решать мне все самой, без дальнейших докладов.
      Глерб поставил одно условие: его жена должна работать в новой корпорации! Она сидела с маленьким Илюшей, и теперь ей надо было выходить на работу. Условие понравилось Ферликсу, он назначил жену Глерба своим личным секретарем по связи с Глербом ом, тем самым, отодвигаясь от всех проблем.
      Жену Вирталия а, скромную, молодую женщину с длинной косой, закрученной вокруг головы, звали Надрежда. Она была из работящей семьи, в которой мать и отец работали всю свою сознательную жизнь и при этом не богатели. Ферликс был потрясен внешностью Надрежды. Ее коса – его пленила. Таких исполнительных женщин он не встречал. Она была в меру стройна, в меру полная, скорее фигуристая. Лизка Карсийская проигрывала ей в его глазах и сразу растаяла в памяти, как страшный сон, оставив на память два штампа в документе личности.
      В своей квартире на проспекте Джокера он сделал своей офис и приемную комнату для Надрежды. Он подписывал финансовые затраты, этим его участие в создании корпорации ограничивалось. Ферликс прикупил соседнюю квартиру, сделав в ней спальню, совмещенную с кинозалом и столовой, на этом его трудовая деятельность останавливалась.
      Осир сник после ухода Спирозы в министерство округа Варлет. Грусть тоска съедала его сердце, секретарша Машенька – не радовала. Новые роботы не появлялись. И вдруг в офис вошел Ваня Сидров с заданием для внутренних структур округа – создать прибор 'Вспышка памяти'. Смысл прибора: луч прибора направляется в ту часть мозга варлета, которая отвечает за память. На приборе выставляется дата и время событий, и варлет вспоминает то, что от него требуют сказать следственные или иные органы власти. Новая работа поглотила все мысли Осира а. Он работал с полной отдачей, заставляя работать и своих сотрудников.
      Мартин занимался продажей уже разработанных серий приборов, его способности развивались медленно, продукция фирмы так же медленно продавалась. И в его планы не входило объединение всех фирм трех ей. Его устраивал Осир и работа с ним.
      Мартина не привлекала вновь создаваемая корпорация Прибор Z, он не мог объять все изделия и не хотел. Он пригрелся на фирме и лишний контроль ему был не нужен.
      Мартин Филин решил, что это Ферликс хочет потревожить его теплое местечко и стать главой корпорации. Спироза знала эту особенность Мартина, помогала ему понять действие приборов, и направляла его мысли в нужное русло. Без нее Мартин практически остановился в своем развитии. Машенька вообще о приборах фирмы понятия не имела, она работала чисто, как секретарь, не вникая в технические подробности, и не страдала комплексом неполноценности. Для нее было важно то, что показывало зеркало, остальное ее не волновало.
      Мартин задумал убрать объект своей нервозности – лидера новой корпорации Ферликса. Филин в отсутствие Осира садился на его рабочее место и просматривал клиентов фирмы на телевизионных экранах. Ферликс все еще пользовался прибором Аппетит, поэтому был под негласным наблюдением Осира. Таким образом, Мартин узнал о Ферликсе все, что хотел. Своим умом он понял, что Ферликс – ленив, и меньше всего занимается созданием корпорации, и строительством нового здания.
      Еще он с удивлением узнал, что всеми делами стал руководить Глерб! А Мартина интересовали только личные доходы и прибыль с продажи приборов Осира без посторонних капов на его личной березе прибылей.
      Мартин Филин хотел одного – чтобы ничего не менялось! Как отвести Глерба от доходов фирмы Осира? Мартин Филин на этом споткнулся, дальше он ничего не мог понять! Тогда он перевел камеры слежения на Вирталия Наркина и с удивлением узнал, что Вирталий пользуется прибором Сердечко для привлечения к себе Лизки Карсийской! И еще Мартин сделал вывод, что Вирталий деньги на своих изобретениях практически не делает, а занимается продажей автомобилей. Получалось, что корпорация Прибор Z могла потреблять только умственную энергию Осира!
      Мартин так расстроился, что невольно увеличил свою долю прибыли в продаваемых изделиях. Он не выдержал новой информации и вечером позвонил Спирозе домой, дабы выяснить ситуацию с ее точки зрения. Но Спироза Ивановна четко сознавала, что для ее министерства выгодно иметь в подчинении крупные корпорации, и была прямо заинтересована в создании новой корпорации Прибор Z.
      Филин от холодного тона Ивановой расстроился и решил отмстить, но кому? У него выявились такие враги, что врагу не пожелаешь, и все норовят укусить его пирог доходов! И тут он вспомнил о Фае и Рае! Давно он этих дамочек не видел! Они теперь работали в одном из секретных цехов. Фая и Рая пришли в кабинет главного менеджера по продажам Мартина Филина. Он объяснил им ситуацию и сказал, что их фирме угрожают состоятельные или влиятельные варлеты. Дамочки подумали и решили, что против Ферликса и Спирозы они по понятным причинам не пойдут, а вот притормозить деятельность Глерба они смогут.
      Этого Мартину было вполне достаточно, он нашел на кого сбросить свои заботы.
      Он нашел по документам, что Глерб купил прибор Жалость, следовательно, за ним можно было наблюдать. Каждый прибор последнего поколения имел скрытую камеру слежения, которая отслеживала хозяина прибора, будучи в любом месте его квартиры или одежды.
      Фая и Рая получили от Мартина по новому прибору Жалость, фотографию Глерба, его координаты. Указание было одно – отвлечь Глерба от фирмы Осира любым путем!
      Дамочки разбирались в продукции фирмы и предложили Мартину продать или подарить Ферликсу прибор Сердечко последнего поколения, для привлечения к нему Надрежды Вортниковой. Мартин сам отвез Ферликсу новый прибор, как постоянному клиенту в подарок. Все трое сели у экранов телевизор для наблюдения за Ферликсом и Надреждой, нужные кадры они превращали в цветные фотографии.
      Через пару дней материалы против новой парочки были собраны. Фая и Рая передали фотографии Глерба, включив против него два прибора Жалости. Господин Вортников, увидев на фотографиях жену Надрежду с Ферликсом в разных неблагообразных позициях, так воспылал жалостью к себе любимому, что слезы полились из глаз Глерба. Он рыдал, крокодиловыми слезами, не стесняясь Фаи и Раи. После рыданий из него вырвался звериный крик, потом на него напало безразличие.
      – Я не буду работать на Ферликса! – мрачно проговорил Вортников. – А эти фотографии я покажу Спирозе для ознакомления, чтобы она меня отпустила с этой работы.
      Дамочки в знак согласия оставили его одного с фотографиями его жены и ее нового любовника.
      Я, посмотрев на фотографии, засмеялась от души, на мне ходуном заходили аквамарины, с которых не спускал глаз Глерб.
      – Прости, Глерб, я не сдержалась. Одно не пойму, где ты на фото увидел измену?
      – Они там сфотографированы в разных позах.
      – Надень очки, я и то вижу, что это фотомонтаж! Это подделка! Твоя жена – честна перед тобой!
      – Правда? – с Надреждой в голосе спросил Вортников.
      – Да, правда. Это – фотомонтаж и не более того, тебя хотели настроить против жены или Ферликса, я еще не поняла против кого, но скоро пойму, – сочиняла я изо всех сил, понимая, что это дело рук Мартина.
      Успокоенный Глерб ушел работать.
      Я, весьма расстроенная, вызвала к себе Мартина.
      – Мартин, ты чего добиваешься от Глерба? Чем он тебе не угодил? – стала я задавать вопросы, как только Филин перешагнул порог моего кабинета.
      – Спироза Ивановна, они хотят…
      – Какое твое дело кто и что хочет? Ты продаешь продукцию, и продавай! И не лезь в планы округа Варлет!
      – Ты против своего мужа? Спироза, что с тобой?
      – Я делаю все правильно и не менеджеру обсуждать министра!
      – Так, прости. Я могу уйти? – подавленно спросил Мартин.
      – Ты можешь мне не вредить?
      – Могу.
      – До свидания.
 

 
      Гоша Винтов для поддержания своей репутации шпиона уровня 007, пришел к мысли, что ему не хватает ежа безопасности. Он так часто переворачивался на маршине, а потом вылезал из самых невероятных ситуаций, что захотел элементарного комфорта.
      Гоша придумал схему переворота маршины. При резком наклоне корпуса маршины или ударе о корпус должен появляться наружный еж безопасности. Конечно, цена маршины резко возрастет, десятки круглых направляющих, по которым вылетят спицы безопасности, будут стоить, но не дороже жизни. Неплохо бы было подпружинить спицы, тогда корпус ни при каких обстоятельствах не сомнется. Механика плюс автоматика, но дальше идеи Гоша не пошел, но доехал до дачи Вирталия Наркина.
      Вирталий был дома и разговаривал с Лизкой. Она увлеклась планировкой земли вокруг дома. На улице мела метель, а она на плане рисовала цветы, траву и кустики. Вирталий и Гоша уединились в кабинете. Идея Гоши очень понравилась Вирталию у, он решил, что при поддержке новой корпорации он сможет создать безопасный автомобиль. Оплату за разработку и изготовление пяти маршин Гоша гарантировал. Лизке понравилось жить в загородном доме. Она чувствовала себя в нем единственной хозяйкой, и с удовольствием преображала дом, пока на улице лежал снег. С Вирталием они ладили и легко находили общее решение по любым вопросам.
      Гоша, заметив домашний комфорт в доме, не стал уделять внимание Лизке, дабы не настраивать против себя Осира. Сделав дело, он удалился.
      Осир сел прорисовывать по памяти различные узлы маршины, пытаясь пронзить их спицами, различной толщиной. Он пришел к выводу, что чем спицы тоньше, тем их должно быть больше, и чем они толще, тем меньше их должно быть. Задачка, поставленная перед ним, была насыщенна проблемами, но и деньги за нее уже были перечислены немалые.
      Райскую тишь в доме Наркина нарушила Крошка, приехавшая на зимние каникулы, домой. Она появилась в сопровождение Фишки. Они едва кивнули головой Лизке и влетели в кабинет к Вирталию. Все втроем они наклонились над прорисовками безопасного автомобиля. Теперь они были заняты одной целью. Прежде, чем показать идею вышестоящим органам, ее надо довести до уровня реализации, – так всегда считал Вирталий.
      Идея Гоши нашла своих почитателей.
      Когда были готовы компьютерные варианты безопасного автомобиля, Вирталий был один. Крошка к этому моменту с Фишкой отбыли на учебу. Наркин с чертежами явился в министерство, к Спирозе. Она, взглянув на проблему, решаемую Осиром, тут же отправила его к директору завода авто – Варлет. Задача выходила за рамки ее ведомства. Директор авто завода идею не одобрил, и на деньги не клюнул.
      Наркин готов был расстроиться, но раздумал и пошел к Глербу, вспомнив, что тот теперь практически возглавляет корпорацию неадекватных приборов. А вот Глерб от задачи пришел в восторг, даже сам прорисовал пару мест в автомобиле, пронзенных спицами, диаметром миллиметров двадцать. Они весело рассмеялись и поняли, что задача имеет решение, а цех для создания чудо – автомобиля будет на базе новой корпорации, в которую включены автомобильные разработки. Счастливые они вызвали на переговоры Осира.
      Осир, посмотрев на ежа безопасности, сказал, что для окружающих маршин он не является безопасным, хотя что-то во всем этом есть. Три варлета сидели вокруг стола переговоров, смотрели на прорисовки и молчали.
      Я решила, что я неправильно поступила с Вирталием Наркины и сама прибыла в новый кабинет Глерба, где и застала в сборе всех. Варлеты мне улыбнулись улыбками без блеска в глазах. Глаза были серьезные и радости не выражали.
      – Ребята, что с вами? – спросила я с министерскими нотками.
      – Спироза Ивановна, я зря вас потревожил, – заныл Вирталий.
      – Спироза, они глупость придумали, – сказал Осир.
      – Все нормально, надо добавить для безопасности окружающих сферу на наружные выступы ежей, – проговорил задумчиво Глерб, – которая вылетит из спиц, как лист из почки ветки, или зонтик.
      Разом все заговорили, появились настоящие улыбки.
      В этот момент в кабинет прорвался Гоша Винтов, которого не хотела пускать секретарь.
      – О, все в сборе! А мне говорят, что я зря кинул деньги на ветер, – проговорил нервно Гоша.
      – Все нормально, Гоша! Процесс пошел, – сказал ему Вирталий.
      – О! Рад слышать. Когда будет первая маршина? У меня есть серьезные для нее испытания! – спросил Гоша.
      – Главное она будет сделана, мы в этом все заинтересованы, – ответила я, сверкая аквамаринами.
      – Какой у вас красивый синий бриллиант! – воскликнул восхищенный Гоша.
      – Вы шутите? Мне подарили аквамарины в честь моего повышения. Бриллиантов у меня нет! – уверенно ответила я.
      – Есть! Брошь у вас с алмазом! Все остальное – действительно аквамарины, – подтвердил Гоша.
      – Брошь мне подарил Дорыня Никитич, глава округа Варлет и сказал, что камень – аквамарин, – удивилась Спироза.
      – Он скрыл от вас истинную ценность камня. Это весьма редкий алмаз под названием 'Синий аквамарин'. Я о нем немного читал. То есть он сказал почти правду.
      Этого не выдержал Осир.
      – Спироза, а ну говори, жена: за что тебе подарили алмаз?
      – Осир, не унижай меня, у меня и так шок от новости.
      В кабинет вошел Ваня Сидров.
      – Глерб, наконец-то я вас застал! Мне Осир… – и тут он заметил Осира, – простите.
      – Говори, что хотел сказать, – проговорил Осир.
      – Я хотел уточнить, когда будет готов прибор 'Вспышка памяти', – подавленно проговорил сотрудник внутренних дел округа Варлет.
      – Он почти готов, не хватает драгоценности для преломления луча. Алмаз бы подошел, можно и другие камни с твердыми гранями использовать. – Ответил Осир.
      – Так тебе алмаз нужен для дела? – спросила я.
      – Ну, твой алмаз слишком дорогой, хотя аквамарины твои я бы с удовольствием приватизировал в технических целях.
      – Снять сейчас или можно дома?
      – Не мелочись, варлетка. Ты хоть знаешь, что из аквамарина сотни лет назад делали линзы для очков? Это еще тот самоцвет. Да, мне аквамарин нужен для приборов 'Вспышка памяти', – сказал Осир. – аквамарины привезут, закажем и привезут. Не понятно, почему меня осыпали этими камнями?! Чтобы я их мужу отдала?! – улыбнулась я.
      – Так вопрос решен? – спросил Ваня, выслушав Спирозу. – Тогда я пошел, – и он выскочил из кабинета, нашпигованного людьми.
      – Спироза, забыл сказать, аквамарин – излечивает лень! – проговорил Осир.
      – Спасибо всем! – воскликнула я и вышла из кабинета.
      В голове возник образ красивого, но ленивого Ферликса. Я вспомнила поездку на маршине в облаке летучих мышей. Вот кого надо лечить аквамарином! – подумала я и поехала к Ферликсу домой. Надрежды дома не было, ее рабочий день к этому времени закончился. Ферликс искренне обрадовался моему приезду. Я села в кресло, попросила воды, посмотрела, как медленно он пошел выполнять мою просьбу, и подумала, что теперь понятно, почему мне подарили аквамарин!? Чтобы я не ленилась, будучи министром!
      Снег летел мокрыми хлопьями, облепляя деревья толстым слоем снега. Желтые листья, не успевшие упасть с деревьев на землю, грузили на себя хлопья снега, до тех пор, пока под его тяжестью не начинали падать. Деревья сменили имидж, качая ветвями под снегом. Парк преобразился в снежное великолепие. Но никто не спешил гулять среди зависшего на ветвях снега. Фая и Рая шли через парк к офису фирмы.
      Мартин сидел в кабинете один и смотрел в окно, в сторону белеющего парка. Две подруги вошли в кабинет с вопросом: собирается ли он оплачивать их услуги? Но Филин промолчал на их вопрос. Фая и Рая стали к нему приближаться.
      Мартин остановил их рукой:
      – Спокойно, милые дамы! Все будет! Но Глерб умудрился стать полезным Осиру, и наша затея растаяла. То есть над нами теперь будет два дополнительных ведомства, что уменьшит доходы от их налогов. Вы пытались столкнуть Глерба с Ферликсом, а Ферликса с Надреждой. Но в этот треугольник проникла госпожа Спироза Ивановна!
      Да! Не удивляйтесь, по моим данным она сама была у Ферликса и достаточно долго, в отсутствие его секретарши Надрежды Вортниковой.
      Фая и Рая глаз не отводили от красавца Мартина и готовы были на любой подвиг или гадость, лишь бы служить этому варлете. Мартин перестал говорить, чувствуя, что на него смотрят, но не слушают. Тогда он протянул варлеткам два конверта с деньгами. Они тут же включили уши.
      – Повторяю, для тех, кто не слышал: ваши доходы сильно уменьшатся, если министерство Спирозы и корпорация Ферликса съедят доходы нашей фирмы. Это понятно?
      – Да, мы все поняли! Ты, говори, что делать!? – наперебой закричали варлетки.
      – Убрать этих двух с нашей кормушки.
      – Взять их на мушку? – оживились Рая и Фая.
      – Если бы я знал, что делать, я бы вас не звал. Они еще затевают сделать цех для производства уникальных автомобилей нашпигованных приборами, – почти сам себе проговорил Мартин.
      Но варлетки его услышали.
      – Мартин, – сказал Фая, – так теперь сам Бог велел Осира настроить против Ферликса!
      – Мартин, – сказала Рая, – мы покажем фото Ферликса и Спирозы, сделанные в ее маршине и в его квартире – самому Осиру, и он Ферликса пошлет по факсу.
      – У вас есть фотографии свиданий Спирозы и Ферликса? Молодцы! – восхищенно воскликнул Мартин. – Тогда мы сможем вытащить нашу фирму из-под этих двух.
      Дамы полезли в свои сумки, и каждая дала ему по пачке фотографий. Мартин от неожиданности присвистнул, ему стало жаль Осира, но себя он любил больше.
      Фотографии они разложили на столе Осира в отсутствии секретарши Машеньки, которую послали покупать цветы для офиса.
      Осир, увидев на фотографиях жену и Ферликса в разобранном для любви виде, онемел.
      Резким движением рук он собрал фотографии в стопку и перекинул ее вниз последним снимком.
      – Машенька, – крикнул он секретарше, – ты не знаешь, кто мне положил эти фотографии?
      – Нет, Осир, я выходила из офиса.
      – Понятно. Позови Мартина.
      Мартин вошел быстрым шагом, полный приятного предчувствия.
      – Мартин, эти фотографии твоих рук дело?
      – Осир, ты о чем?
      – И с тобой понятно, и с ними понятно, – прошептал Осир, смотря в одну точку на стене. – Мартин, я полагаю, что наша фирма не должна входит в корпорацию Ферликса и не должна подчиняться министерству моей жены. Что ты на это скажешь?
      – Я тоже так считаю.
      – Раз ты со мной согласен, то предлагаю сменить антураж, я предлагаю работать на управление внутренних дел округа Варлет.
      – Нам от этого какая польза?
      – А никакой пользы, зато я не буду подчиняться своей жене и ее очередному любовнику!
      – Осир, а ты не боишься, что Ваня Сидров после повышения направит свои стопы в сторону Спирозы?
      – Выход есть? – спросил Осир, скрипя от злости зубами и сжимая кулаки над фотографиями.
      – Разведись со Спирозой.
      – Ты чего мне предлагаешь? Ты на ней хочешь жениться? – рассердился не на шутку Осир.
      – Хорошо, пусть Спироза уйдет в декрет, тогда она перестанет быть твоим министром.
      – Эта мысль мне нравиться. Ты молодец! Но как ее заставить родить ребенка? А!?
      Да я с этим вопросом совсем не могу справиться.
      – Вот тебе и помогают.
      – Мартин, не зли меня!! Ты глупец! Фотографии Ферликса и Спирозы – подделка!
      – Осир, ты, что не мужик? А если мужик, то выброси из головы ревность и выполни свои прямые обязанности мужа, – посоветовал Мартин.
      – Хорошо тебе говорить ложь! Спироза – сестра Ферликса! Я тебя, Мартин ненавижу!
      – Приехали, а причем здесь наша фирма? Да я Спирозу сто лет знаю! Нет у нее брата Ферликса! Хотя почему нет? Они богатые – живут врозь.
      – Ты прав, наша задача – сбросить лишнюю власть над фирмой, а ревность пусть подождет, – затравленно пробубнил великий изобретатель.
 

 
      Мартин ужаснулся своему поступку, но отступать он не хотел, ему нравились доходы, и он легко придумывал расходы, поэтому он сказал:
      – Осир, я тебе подскажу одну сексуальную позу, после которой Спироза от тебя станет мамой. Секрет прост, жидкость из сосуда не вытекает, если его не наклонять. Ты меня понял?
      Осир посмотрел на Мартина с улыбкой:
      – Ох, и хитрый же ты мужик! Сам придумал или кто подсказал? То есть жену надо подержать в позе, не вытекающего сосуда? Ну, это я придумаю. Надо использовать – подушку, валик под ноги. Или посадить в нечто, чтобы она задержалась в позе не вытекающего сосуда…
      – Осир, ты на правильном пути, но без подарка не обойтись!
      – Ага, аквамарин подарить?
      – А хоть бы и аквамарин.
      – Да она меня пошлет.
      – Не пошлет, если ты ей поможешь создать коллекцию из аквамарина.
      – Согласен, а теперь уходи, Мартин, у меня дела.
      Мартин пришел к себе в кабинет и вновь вызвал Раю и Фаю.
      – Дамочки, есть дело! Помогите, внушите Спирозе, что она должна родить ребенка!
      – Это просто, мог бы и по телерфону сказать, – проговорила Рая.
      – Да мы ее заставим хотеть ребенка! За это не волнуйся! – крикнула Фая, уводя Раю из кабинета Мартина.
      Нирфа заметила исчезновение алмаза 'аквамарин' из коллекции драгоценностей. Она любила голубоватые камни, как бы они не назывались, и постоянно использовала в украшении себя любимой. А тут исчез любимый и дорогой бриллиант! Она вызвала Гошу для собеседования по этому вопросу. Гоша сказал, что он видел голубоватый бриллиант на костюме министра Спирозы.
      Нирфа покачала головой:
      – Хочешь сказать, что Дорыня Никитич отдал синий алмаз дочери Спирозе! Как его наказать?
      – Нирфа, почему вы думаете, что этого его рук дело?
      – Доступ к нашим драгоценностям есть у меня и у него, – растерянно проговорила Нирфа.
      – Вам нужен этот камень любой ценой?
      – Гоша, ты угадал. Любой ценой надо вернуть мне бриллиант и желательно бесплатно.
      – Чисто женский подход, это я по поводу бесплатно. Я знаю у кого он, не знаю, как взять так, чтобы госпожа министр не заметила.
      – Это твое дело снять с нее и отдать мне. Выполняй! – воскликнула Нирфа, зашуршав голубоватым шелком, вставая и покидая комнату для приема гостей.
      Гоша посмотрел в след небо жительнице округа Варлет и вышел из приемной в дверь для посетителей. В следующей комнате его облепили биологические, летучие мыши, они крутились вокруг него, они назойливо липли к его телу, они щебетали почти понятные слова. И из его головы вылетело задание Нирфы. От прикосновений мышей он забыл все, кроме одного желания – вылезти, выползти, уйти, убежать от стаи непонятных существ. Его голова закружилась, как у дамочки, и он упал, покрытый летучими мышами. Он хотел крикнуть, но на его губах сидела мышь и практически целовала его губы. Остальные мыши ласкали его так усиленно, что он почувствовал себя почти на грани блаженства, после которой начинается страшная ненависть.
      Шорох шелка возвестил о прибытии Нирфы. При ее появлении все летучие мыши отлетели от своей жертвы. Гоша открыл глаза.
      – Гоша, иди за мной, – тихо проговорила Нирфа.
      Гоша встал, и в сопровождении стаи мышей пошел за Нирфой в комнату, обтянутую голубоватым шелком. Они прошли по синему ковру и очутились на краю чудовищно огромной кровати, покрытой голубоватой тканью, такой мягкой, что она казалась нереальной.
      – Стоп! – крикнула Нирфа, и стая мышей отлетела от них, показывая дорогу к бассейну.
      Гоша, в сопровождение летучих придворных, прошел к воде, со страшным ощущением, что Нирфа другого цвета не знает и не чувствует. И точно. В трех треугольниках Нирфа нырнула в бассейн, слишком даже спортивно для такого момента. Гоша нырнул следом за ней, с приятным чувством, что мыши за ним не последовали. Под водой он открыл глаза и увидел, что Нирфа зовет его к люку в стене бассейна. Ему стало страшно, и он вынырнул, тут же облепленный мышами. Нирфы он не увидел, и вспомнил ее подводное приглашение. Он кинул прощальный взгляд на кричащих мышей и нырнул в сторону люка под водой.
      Люк оказался удивительно близко. Нирфы в бассейне не было. Он посмотрел на люк и увидел ее лицо с той стороны прозрачной двери люка, она звала его к себе. Он тронул рукой прозрачную дверь, и рука исчезла в двери, он коснулся головой непонятной материи, и в мгновение ока оказался вне бассейна, рядом с Нирфой.
      – Что это было? – спросил Гоша.
      – Тайная дверь из нового прозрачного материала, обладающего проходимостью при соприкосновении с живым варлетом. Материал герметичен при соприкосновении с водой.
      – Чья разработка? – невольно спросил Гоша.
      – Не вопрос, не отвечу.
      Гоша с удивлением посмотрел на Нирфу Михайловну, на ней не было ничего голубоватого, она стояла перед ним в кремовом платье до пола, ее светлые волосы были сухими, и струились приятными волнами по ее плечам. Она заметила его удивление.
      – Не удивляйся, у меня есть сфера для укладки волос. Прическа за минуту. Именно пару минут тебя и не было.
      – Зачем я тебе нужен? Я думал…
      – Не думай. Я нормальная варлетка, а не фурия. Иди за мной.
      Она вошла в дверь и исчезла. Он почувствовал теплые потоки воздуха. Посмотрел перед собой, заметил себя причесанного, в серой одежде в зеркале напротив. Он подошел к нему, дотронулся рукой, и оказался за ним. Перед Гошей в кресле сидела Нирфа.
      – Красив! Прекрасно выглядишь! Ты мне нравишься.
      – Нирфа, а ты не исчезнешь?
      – Теперь нет. Думаю, ты заметил необыкновенное зеркало? Так вот, Гоша, ты знаешь о секретах нашего округа Варлет, а ты представитель соседнего округа Джокер. Что из этого следует? То, что алмаз 'аквамарин' – это сказка для ушей. Там, где мы сейчас находимся ушей нет.
      – Быть не может.
      – Точно. Гоша, ты знаешь то, чего хотят варлеты? Не пытайся пересказывать. Мы создали сферу, в которой ничего у варлета не болит, пока работает его сердце. Я не шучу, подойти ко мне, посмотри в это стекло, за ним находится рай округа Варлет или пансионат 'Здоровый миг'. Нет, там не мертвые варлеты, там живые, и все здоровые. Время нахождения в Раю ограничено их деньгами либо чем-то ценным для них. В обычной жизни они устали от различных болей. Здесь в этом эдеме они все молоды и здоровы, и в том возрасте, который сам себе выбрали.
      – Сказка, – прошептал Гоша.
      – Нет. На каждом варлете есть мантия из третьего секретного вещества, она делает ему фигуру и обезболивает его организм. Варлет выглядит на пределе своих возможностей и чувствует себя хорошо, то время, которое он у нас купил.
      – Нирфа, это садизм! А, что с ними бывает после того, как их время пройдет?
      – Они проходят сквозь стену праха и исчезают в неизвестности вечности.
      – Ты хочешь сказать, что это их последние часы жизни?
      – Да, но посмотри – они счастливые!
      – О, так здесь вся онкология и прочие болезни!
      – Почти угадал. Редкий, здоровый варлет захочет отдать все свое недвижимое и движимое за счастья побыть здоровым.
      – А как они сюда попадают?
      – Это секрет не твоего уровня.
      – Зачем я тебе понадобился? – испуганно спросил Гоша.
      – Понимаешь, эти варлеты могут знать много интересного, но передают секреты только в этом обществе и ради минутного престижа. Ты пойдешь к ним, и познаешь их тайны.
      – Боюсь.
      – Твое право на страх я не отменяю, но мне нужен свой варлет среди них. Не бойся, они не заразные, они действительно здоровы, а когда они почувствуют приближение своего конца, они подойдут к стене праха, коснуться ее и исчезнут за ней навсегда.
      Эту стену не трогай, сам исчезнешь.
      – Покажи, где она находиться, а они о ней знают? – спросил Гоша Винтов.
      – Они знают, что если им станет больно, надо подойти к стене, и стена обезболит их боли. Из-за той стены к ним никто не возвращается, поэтому они верят в справедливость жизни.
 

 
      Осенняя сырость бродила среди редкой желтой листвы, упрямо висящей на мокрых деревьях. Небо цвета серой сырости угрюмо смотрело на остатки цветной осени.
      Лизка вышла на крыльцо дома, напоминая, не оторванную листву. Она прицепилась к Вирталию, как банный лист и стала серой, как это невыразительное небо.
      Настроение нисколько не отличалось от общей атмосферы очередного потепления. Ей захотелось покинуть гостеприимный дом и уйти в прошлую жизнь репортажей о театральной жизни режиссера Панина. Мир изобретателя ее порядком утомил.
      Поддакивать его техническим мыслям – она была не в силах, не ее это сфера обсуждений, прямо скажем – не ее!
      Лизка вернулась в дом, собрала вещи и вновь вышла на крыльцо, под редкие капли дождя. Она решительно вышла за ворота особняка и покатила саквояж навстречу судьбе. Но судьба не спешила посылать ей шикарный лимузин, мимо проехала забрызганная маршина, неопределенной наружности. Она замахала рукой. Маршина остановилась, в ней сидел варлета такой же бурый, как поздняя осень. Лизка плюхнулась на сиденье рядом с шофером. Он согласился довести ее до города. Его угрюмое настроение угнетало Лизку, она не выдержала и спросила:
      – У вас что-то случилось?
      – Не знаю, что и сказать, вы что-нибудь слышали о пансионате ' Здоровый миг'?
      – Первый раз слышу.
      – Вам повезло.
      – А в чем дело? – вполне заинтересованно спросила Лизка.
      – Мой отец ради месяца жизни в этом пансионате продал свою прекрасную дачу, я подъехал к даче, а в ней уже чужие варлеты. А посетителей к отцу не пускают. По телерфону я с ним говорил минуту, больше – нельзя. Голос у него молодой и здоровый.
      – Если ему хорошо, то вы – то почему горюете?
      – Все хуже, чем можно представить, я уже навел справки об этом пансионате. Там лечат новой методикой, варлета одевают в ткань, которая собирает в себя остатки здоровых клеток варлета, в результате варлет становиться здоровым абсолютно, но на короткое время, пока не израсходуется его личный запас здоровых клеток в организме. Никакого чуда, только переадресация здоровья.
      – Отец был очень болен?
      – Да. На ладан дышал. Ему прислали приглашение в пансионат, обещая полное здоровье, но за определенную цену. Он согласился. Я узнавал – из этого пансионата 'Здоровый миг' никто не возвращается, там живут, пока хватает денег.
      Цены за жизнь – запредельные. Отец просит еще месяц жизни. Но у меня нет второй дачи, где взять деньги я не знаю, и теперь чувствую себя садистом. Он говорит, что он там молод, счастлив и здоров, что у них всегда тепло.
      – И у меня нет дачи, а здесь я гостила, – печально сказала бедная Лизка.
      – По вашему виду и не скажешь, что у вас деньги есть.
      – А отец уже не вернется из пансионата?
      – Нет, таково условие хозяйки пансионата. Варлет использует свое последнее здоровье до полного нуля, поэтому он и здоров, что мобилизуются все здоровые клеточки организма, чтобы почувствовать себя напоследок здоровым и счастливым варлетом.
      – Так, тогда зачем вашему отцу еще деньги, если за месяц его здоровье превратиться в полный ноль? Ему донора прицепят?
      – Нет, доноры здесь не используются, это наказуемо в округе Варлет. Используют клетки некой биологической массы, есть даже биологические роботы, в виде летучих мышей.
      – С летучими мышами я знакома. То есть вместо денег можно дать этих биологических мышей? Я знаю, где они обитают.
      – Я и сам знаю, у Нирфы этих мышей полно.
      – Получается, что прекрасная Нирфа всю частную собственность округа прибирает к своим рукам?
      – Доехало! Кстати, мы приехали, вам выходить. Меня зовут Архип, чтобы вы знали…
      – Сколько с меня?
      – Нисколько, я бы взял биологическими, летучими мышами.
      Лизка махнула на прощание рукой и, пройдя сквозь серую пелену погоды, исчезла в подъезде своего дома. Ее никто не ждал, в доме царило запустение. От сырости в углу комнаты проступили пятна плесени. Но это была ее квартира, и она решила ее привести в порядок. Она посмотрела в зеркало. Увидев свое отражение, она решила, что бывало и хуже.
      Глерб сидел в новом кабинете корпорации 'Прибор Z'. Это он придумал пансионат 'Последний миг' со слов варлетки микробиолога. Идея принадлежала этой женщине, она на себе провела все испытания нового третьего вещества, но право на изобретение отдала Глербу, поскольку сама стала первой жертвой санатория.
      Она прожила три месяца в санатории, не имея сбережений, пока из нее вытягивали все сведения о биологических веществах. Ей не давали умереть, пока она все знанья не передала Глербу, за ситуацией следила сама Нирфа. Когда микробиолог касалась стены праха, ее непременно возвращали к здоровым людям, но последний раз ее уже не вернули и она, пройдя сквозь стену, осталась в ней замурованной. С другой стороны выступил ее портрет с ее именем. Нет, она не была замурованной заживо, в ней не было жизни, ее давно уже не было, последние знания ее мозга жили три месяца в биологической массе под видом ее тела. Эта масса не проходила сквозь стену, а сливалась под стеной и использовалась по назначению.
      Так, что Глерб жил вовсе не за счет ума Осира, он и сам кое-что творил в жизни округа. В его кабинет ворвалась Лизка, обтянутая джинсами и свитером.
      – Глерб, вы, что творите! – закричала она с порога.
      – О, сбежавшая невеста! Давно я тебя не видел!
      – Я о вас такое узнала!
      – Могла бы и не узнавать, я о себе все знаю.
      – Вы так спокойно об этом говорите?
      – Кстати о чем мы говорим? – нарочито спокойно спросил Глерб.
      – О пансионате 'Здоровый миг'!
      – Прости, но в названии все сказано, мы даем возможность уйти в лучший мир при последних остатках жизни. Варлет не страдает, он счастлив, он просто растворяется в небытии. Тебя бы туда просто не взяли, ты бы там всем надоела!
      – Я не о себе, я о людях!
      – Варлеты тебя просили о них слово замолвить? Или тебя родственники замучили?
      – Да, я разговаривала с варлетом, чей отец находиться в пансионате месяц. И этот месяц заканчивается.
      – Лизка, я не Бог, я его помощник, не более того.
      – Если помощник, то почему ваша услуга такая дорогая?
      – Это последняя услуга, варлеты платят, а мы их деньги пускаем в дело. Так, это я тобой недоволен! Ты – сбежала, а твой жених Ферликс пристроился к моей жене Надрежде! Это намного хуже! Шла бы ты к нему, и мне бы лучше стало!
      Лизка, от услышанных слов, потеряла дар речи и выскочила из кабинета. Она села на трамвай и поехала к Ферликсу.
      Господин Ферликс лежал по обыкновению и смотрел лениво на экран телевизора.
      Вторжение Лизки не нарушило его благодушного состояния, словно его мозги и чувства были заторможены.
      – Ферликс, ты нашел себе любовницу?! – завопила с порога Лизка.
      – Ой, как громко! Ты чего кричишь?
      – Мне Глерб сказал, что ты у него жену забрал!
      – Я Надрежду Константиновну в любовницы не брал! Она моя секретарша по связи с Глербом ем. Слушай, Лизка, ты своего Вирталия куда дела?
      – Ушла от него!
      – А он об этом знает или не догадывается?
      – Это его дело! Ой, Ферликс, ты зачем обложился голубоватыми стекляшками? – удивилась Лизка.
      – Это до тебя – меня Спироза Ивановна навещала и принесла аквамарины, для того, чтобы они меня от лени вылечили.
      – Святая варлетка! Тебя невозможно вылечить от лени! Я-то уж это точно знаю!
      – Как громко ты кричишь! Тише, пожалуйста.
      – А, где твоя секретарша?
      – Ее вызвал муж по работе.
      – Понятно, мы одни впервые после свадьбы!
      – Ты еще бы о свадьбе вспоминала! Лизка, забери эти зеленовато-голубые камни в золоте. Они мне ни к чему.
      – А если Спироза аквамарины назад затребует?
      – Нет, она мне их принесла, у нее только брошь осталась на синем пиджаке.
      Лизка тут же стала надевать на себя аквамариновые украшения, чем позабавила Ферликса, он даже с постели поднялся. Она крутилась у зеркала, он закрутился рядом с ней. И они дружно свалились на постель. Свадебную ночь еще никто не отменял. Сначала лениво, потом все азартней они проникали в суть друг друга, сбрасывая лишнюю одежду.
      Гоша Винтов проник в общество пансионата 'Здоровый миг'. Варлеты, как варлеты на отдыхе. Никто ни на что не жаловался, все вели размеренный образ жизни, они ходили на танцы, плавали, гуляли по парку, и были счастливы. Питание их выглядело несколько странно, но никто этого не замечал. Гоша ходил среди людей и не мог найти себе друга, они ускользали от него, словно призраки первого года существования. Он не мог их подслушать, они ничего серьезного не обсуждали.
      Заметно было, что эти варлеты больше любили полулежать, чем что-либо делать.
      Плавали они лениво, танцевали вообще тихо.
      Вся территория пансионата была покрыта лежанками разного вида. Гоша посмотрел на небо и увидел плохую под него подделку, он знал, что сейчас поздняя осень, но здесь было лето обыкновенное. Деревья зеленели, птицы пели, варлеты ходили без теплой одежды, в каких-то развевающихся одеждах без пуговиц и молний. Ему нестерпимо захотелось выйти на улицу. Он почувствовал приторный запах непонятного чего. Он осознал, что рядом с ним варлеты на исходе жизни.
      Гоша нажал на телерфоне вызов Нирфы, она не сразу взяла трубку, услышав, что с ним никто не идет на связь, она не удивилась и разрешила воспользоваться служебным выходом из пансионата, набрав секретный код на двери. Когда Гоша попытался покинуть территорию, к нему прицепился один из контингента. Отвязаться от него Гоша не смог, и они вдвоем вышли из пансионата сквозь герметичное вещество.
      Гоша попытался втолкнуть варлета в развевающихся одеждах назад, но тот уперся нечеловеческой силой и не вошел назад в сферу. Нирфа сама вышла навстречу двум прибывшим из сферы. Она посмотрела на варлета, сопровождавшего Гоши:
      – Дарвин, ты селен! Тебе осталось жить одни сутки, а ты выскочил из сферы! Тебе сейчас станет плохо!
      – Нирфа, не прогоняй назад! Я жить хочу!
      – Все хотят! Как ты смог выйти, этого я понять не могу? – сетовала Нирфа.
      – Его зовут Дарвин? – удивился Гоша. – Это он известный биолог округа Варлет?
      – Да, это он всемирно известный варлет. Он был неизлечимо болен и уже не вставал, и вот такой фокус выкинул.
      – Я на самом деле здоров! – сказал Дарвин. – Проведите медицинский осмотр.
      – Придется. Гоша, а ты не зря сходил в сферу, вывел интересный экспонат. Дарвина осмотрят, если он здоров, то его выпустят в мир живых.
      Дарвин захватил при жизни еще женщину микробиолога в этом пансионате. Они вдвоем много беседовали, легко понимая друг друга. На прощание микробиолог подарила ему маленький кристалл аквамарина, и сказала, что если он захочет выйти из сферы, должен всегда держать в руке этот камень, он не даст опуститься и в нужный момент выведет на свободу. Дарвин изучал входы и выходы, он заметил здоровый румянец на щеках Гоши и решил с ним покинуть пресловутую сферу.
 

 
      Нирфа знала о беседах Дарвина и микробиолога, поэтому не включила биологическую пушку на его уничтожение. Дарвина проверили, он оказался здоровым на самом деле.
      Все его болезни исчезли чудесным образом, давая Надрежду на излечение живущим.
      Нирфа вызвала Глерба и показала ему Дарвина. После разговора Глерб решил взять к себе на работу Дарвина, но без права посещения родных.
      Дарвин не выдержал и позвонил сыну Архипу, который вывез Лизку от Вирталия.
      Отец и сын поговорили и обещали молчать об этом при разговоре с другими людьми.
      Архип Дарвин любил подрабатывать извозом, видимо ум изобретателя остался только у его отца.
      Старший Дарвин знал, откуда берется здоровье для больных на последний период жизни, он силой воли заставил себя удалить с себя ткань, перераспределяющую здоровье, внутри него, но он также нашел биологическое вещество, которым с ним поделилась микробиолог. Он пошел дальше, он обвернулся биологическим веществом, которое дало ему необходимое здоровье, но говорить о своей находке Нирфе он не хотел. Где найти следующую порцию биологического вещества – он знал.
      Но он не оценил медицинскую службу Нирфы. Дарвина досконально проверили, и результаты отдали Нирфе. Она поняла, какой рывок вперед он сделал, и приказала прекратить набор в пансионат 'Здоровый миг', переименовав его в 'Здоровый час'.
      Она прекрасно понимала, что за этим последует. Спасать тех, кто оставался в сфере, в ее планы не входило. Нирфа объяснила прекращение приема – капитальным ремонтом, что соответствовало истине.
      Дарвин оказался умнее Глерба. Он понял главное из разговоров с микробиологом: как создавать новое биологическое вещество, это не утаилось от Нирфы. Дарвина за удачную командировку в сферу, она наградила его же личной дачей. А Гоше выделила участок рядом с дачей Дарвина.
      Архип почему-то решил, что его отцу помогла варлетка, которую он подвез с дачи Вирталия Наркина и ему очень захотел ее найти. Он ездил по городу и всматривался в пешеходов. Ему повезло, он встретил Лизку, и остановил перед ней маршину. Она сверкала аквамаринами. Он вспомнил слова отца, что его спас маленький кристалл аквамарина. Архип Дарвин влюбился в нее.
      Везет Лизке на младших.
      Я сидела в кабинете министра нестандартного приборостроения. Я смотрела на многочисленные телерфоны, на расписание дел. Взгляд мой упал на букет лилий в вазе из синего стекла. Я вздохнула, вспомнив букет хризантем, который сама покупала на рынке. Мне безумно захотелось покинуть официальный кабинет! Мне надоели жалобы населения на изобретения трех ей. Я посмотрела на алмазную брошь, скрывающуюся под названием 'аквамарин'. Вспомнила, что последнее время вокруг меня кружится фраза 'Ты хочешь ребенка'. Откуда она берется, а может родить ребенка? Эта мысль мне понравилась! Это единственная возможность уйти из этого кабинета непроходимых жалоб на все, даже на пансионат 'Здоровый миг'. В моей голове промелькнул образ Мартина и исчез. Я вспомнила Осира, свое несправедливое к нему отношение. Подошла к лилиям, и вдруг решительно нажала на кнопку 'муж'.
      Осир услышал соловьиные трели сотового телерфона, увидел слово 'жена'.
      – Спироза, что-то случилось?
      – Да! Нам нужен малыш, ему будут нужны голубоватые вещи, они подойдут к моему алмазу с названием ' аквамарин'.
      – Спироза, я последнее время, с тех пор, как ты стала министром, звал тебя мысленно 'аквамариновая дама'.
      – Как ты меня звал?! – воскликнула я удивленно.
      – Никак, – грубо прервал меня Осир. – Я хочу, чтобы ты стала аквамариновой мамой!
      – А я – согласна! – засмеялась я. – Я не хочу быть министром, я хочу хризантемы в вазе и аквамарины, под цвет одежды малыша.
      Туман сгладил черные очертания раздетых деревьев, и мило завис среди веток рябины, украшенных красными гроздьями ягод, без признаков упавшей листвы.
      Он проник в желтые листья березы, самые стойкие украшения уходящей осени.
      Капельки тумана окутали редкие желтые листья клена, оставшиеся там, где ветер не дует.
      Я шла и крутила головой, переводя взгляд с одного дерева на другое. Жизнь налаживалась сквозь туман проблем и перегрузок. До этого момента я умудрилась купить теплую куртку странного цвета, что дало мне возможность попасть в серию неприятностей. Куртка притягивала к себе людей, желающих поругаться, поскандалить, унизить. Волшебная вещь, вызывающая в людях антагонизм. У меня появилось ощущение, что я живу в струях осеннего, моросящего дождя, несшего одни неприятности. В этой куртке меня за варлета не считали.
      Надев пресловутую куртку, я ринулась к своему бывшему молодому варлету, Мартину Филину. Ключей от его квартиры у меня никогда не было. Я шла к его подъезду сквозь чумной ливень, под зонтом. Рядом с подъездом из красивой маршины выскочила дамочка, приложила ключ к двери, дверь в подъезд открылась и она проникла в подъезд. Я за ней прошла, как безбилетник проходит через турникет авторбуса.
      На лифте я поднялась до нужного этажа, нажала на кнопку звонка. Жала, жала, но Мартин мне не открывал. Я притихла. Прислушалась. Услышала, что за дверью кто-то ходит; чувствовала, что на меня из глазка смотрят. Я опять нажала на звонок.
      Результат тот же. Я нажала один длинный звонок так, как жмут в авторбусе, выходя через среднюю дверь. Дверь открылась. Передо мной стоял с недовольным лицом абсолютно чужой молодой варлет помятой наружности.
      – Ты меня разбудила, теперь у меня будет болеть голова, – сказал он, огладывая недовольно меня с ног до головы.
      – Я тебе купила новые шторы, сними старые.
      Его лицо стало еще более недовольным. Я уже несколько раз просила Мартина снять тюлевый пылесборник с окон, но он не соглашался. Мы сошлись на том, что он снимет старые шторы, а я поглажу новые, упакованные с картонкой в полиэтиленовом пакете.
      Я выгладила шторы на большой гладильной доске на кухне, а он снял пыль с окон в тюлевой упаковке. Мы столкнулись в прихожей: я несла глаженные, новые шторы; он нес огромный клубок тюли, напичканный пылью до отвала. Мы разнесли свою ношу по местам. Я села с ногами в огромное двухместное кресло, закинула ноги на подлокотник, и стала следить за цирковым номером: фигура варлеты, распятого со шторами на окне, была олицетворением гибкости, и мужественности. Его широкие плечи казались еще шире, талия тоньше, ноги длиннее. Со спины он был великолепен.
      Потом он сообразил, что с компьютерного стола вешать шторы удобнее и встал на стол. Вся красота исчезла. Я перевела взгляд с варлеты на свои ноги, им было удобно на толстом подлокотнике двойного кресла. Мне стало скучно. Я пошла на кухню.
      За окном моросил дождь, на окне, на пластиковом белом подоконнике в керамических кашпо стояли цветы, земля в них давно высохла. Я подняла пластиковую бутылку с пола, уже с налитой водой и полила цветы. Земля в цветочных горшках приятно потемнела, цветы улыбнулись, особенно кремовая роза.
      У молодого варлета отменная кухня. Чисто. Светло. Просторно. Белые пластиковые окна слегка прикрыты дорогими полупрозрачными белыми шторами. Высокий холодильник увенчан микроволновой печью, так, что кроме него никто не может ее пользоваться. В холодильники зачастую стоят забытые продукты, видимо некогда было их съесть, поэтому у него такая тонкая талия. Электрическая плита всегда сияет первозданной чистотой. Поддерживать эту чистоту трудно, но в принципе возможно. Соль таится в белой пластиковой банке вместе с маленькой ложкой. Но на этой кухне у меня даже борщ не вариться, все получается хуже, чем дома.
      Я решила не выдумывать и пожарила картошку, тем паче, что котлеты уже остывали в сковороде. Пожарила. Вернулась в комнату, а варлета все еще вешал шторы. Повесил третью штору, слез со стола. Интересный случай, но между нами в этот вечер не возникало теплых флюидов. Он съел картофель. И все. Вроде двое старых соседей встретились, и поговорить не о чем. Скучно. Вспомнила я, что у меня деньги на карманном телерфоне подошли к концу, оделась…
      Мартин посмотрел на меня, и сказал:
      – Да, в такой куртке только в дорогой универсам ходить. Ничего, ближе ничего нет, там и деньги на телерфон можно положить.
      Так вот в чем дело!? В куртке. В этой куртке даже никакой варлета меня не любит!
      Так я и ушла от Мартина – не целованная. Вот ведь как бывает, иной раз иду я по улице, и все деревья перед моими глазами играют своими нарядами, а бывает – пройду, и ничего вокруг себя не запомню. Так было сегодня. Все серое, особенно беспросветное небо, и состояние души – без ясного неба. Как-то жизнь застопорилась. И на работе мне сменили систему в компьютере, а пока все программы восстановит для работы, нервы так и летят, как неудачно напечатанные листы, а в прочем – все нормально. И министерское кресло сегодня отдыхает. Оно меня не радует, под внушенье, чтобы я родила ребенка.
      Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. Да, вид весьма затрапезный. Я улыбнулась своему отражению и пошла на кухню, от Мартина я всегда приходила голодной, у него лишнего не съешь, а отсутствием аппетита я не страдала. Худой я никогда не была. Что меня заставило отнести шторы Мартину? Я проверяла свою интуицию на приборы Осира а. Шторы шторами, картофель картофелем, а я нашла приборы в доме Мартина и в большом количестве.
      Поев дома, надев пресловутую куртку, я отправилась к Осиру на фирму, зная, что он долго работает. Я рассказала ему о приборах в квартире Мартина, их количестве и где лежат. Осир не очень удивился, но за точные данные, совпадавшие с его интуицией, он выдал мне несколько купюр. Я взяла честно заработанные у мужа деньги и поехала покупать новую куртку, пока на работе меняли программы в моем компьютере…
      Ваня Сидров получил от Дорыни Никитича задание: найти и обезвредить руководителей пансионата 'Здоровый миг'. Ходоки с жалобами дошли и до него. Суть жалоб: варлет ушел в пансионат и не вернулся. Как крупный политик и руководитель, Дорыня Никитич не держал крупных сумм денег в местных банках и не имел много домов и квартир. Его счета всегда были на виду проверяющих организаций. Он легко проходил все проверки, и его постоянно переизбирали главой округа Варлет.
      Жена Дорыни Никитича, Нирфа, на высокие посты и должности не претендовала и проверки на себе не испытывала. Она была в сотни раз богаче своего высокопоставленного супруга. Именно она скупала земли под домами в центре города, и в перспективных окрестностях. Также Нирфа уловила простой момент любой жизни – старение организма, но с большой пользой для своих доходов. Естественно огромное число пожилых людей имеют скромные доходы и накопления, но именно среди них встречаются богатые варлеты, которые ради здоровья, пусть недлительного, готовы отдать свои золотые горы.
      Дорыня Никитич за женой и ее деятельностью не следил, если это не касалось их общих детей. Пансионат 'Здоровый миг' к их детям отношения не имел, следовательно, развивался сам по себе.
      Нирфа, изучив биологических мышей, имея приличное образование, пришла к выводу, что можно создать биологический материал, усредняющий здоровье варлета на непродолжительное время. Известнейший микробиолог округа была ей знакома.
      Микробиолог переживала в это время острые боли при передвижении. Любой шаг, любой поворот тела вызывал в ее организме дикие боли. Идею Нирфы она поддержала и нашла резервы биологического вещества. Первые опыты она поставила на себе.
      Микробиолог однажды взяла и опутала себя биологической материей, и почувствовала впервые за последние годы – полное отсутствие болей. Она могла вновь работать!
      Нирфа предложила открыть пансионат для предоставления биологической ткани обезболивания под присмотром врачей. Микробиолог дала свое согласие.
      Нирфа подключила к работе Глерба а, большого любителя денег. На одном своем участке земли она и построила пансионат 'Здоровый миг' под колпаком, скрыв к нему подходы от посторонних лиц. Время жизни варлета в пансионате определялось его суммарным здоровьем. Здоровые клетки замещали больные, но организм варлета не восстанавливался, то есть варлет жил за счет самого себя и за счет перераспределения здоровья внутри организма под биологической тканью.
 

 
      Слух об излечивании больных всех категорий разошелся между больными. Варлеты потянулись в пансионат, не смотря на заоблачные цены. Пациенты подписывали договор с директором пансионата, а дома оставляли завещание и уходили в последний миг здоровья, говоря домашним, что уезжают на курорт в далекий округ.
      Но домочадцы бывают разные, и некоторые родственники стали прослеживать пути отсутствующих членов семьи. По истечении времени таких людей становилось все больше. Среди жителей округа Варлет возникла легкая паника.
      Представители от народа дошли до Дорыни Никитича, он и вызвал своего доверенного варлета – Ваню Сидрова.
      Ваня обладал уникальными способностями внедряться в любое общество, не рискуя своим здоровьем. Он брал с собой подставу. Для выполнения очередного задания он решил взять Лизку журналистку, зная ее дотошность в определении происходящих событий, и именно она слыла знатоком определения местоположения приборов Осира.
      Деньги на выполнение ответственного задания выделили их казны округа Варлет.
      Ваня и Лизка на вертолете облетели округ. Они знали от жалующихся людей, что кое-кто из не вернувшихся людей говорили домашним, что уходят в пансионат, где станут здоровыми людьми. Были сведения, что пансионат находиться в пределах округа Варлет. На картах округа о таком пансионате ничего не говорилось. Ваня заметил первым огромный колпак неизвестного назначения. В принципе такие колпаки использовались в спортивных аренах, но стадиона в данной местности не значилось.
      Местность лесистая, частных дач в этом районе много, никто за заборы не лазил.
      Ваня и Лизка, выйдя из вертолета на маленьком аэродроме, проехали часть пути на маршине, и вошли в молчащий лес. Лес был напичкан ловушками и страшными существами из коряг, отпугивающих людей. Пару раз они проваливались в ямы, или взлетали на веревках к деревьям, но продолжали свой путь. Они набрели на странный погост, в виде зацементированной площадки, с квадратными плитами в шахматном порядке. На плитах были написаны данные о погребенных людях. Лизка обратила внимание Вани на плывущую в глазах стену. Они решили спрятаться на время, и залезли на раскидистый дуб.
      Долго ждать не пришлось. Сквозь плывущую стену на бетонную площадку выпал варлет.
      Тут же из двух завуалированных домиков выбежали два варлета, положили, выпавшего из стены варлета, на носилки и унесли в круглую башню. Ваня почувствовал запах горелого существа, а Лизка от страха содрогнулась.
      Достаточно быстро из круглой башни два варлета вынесли закрытый цилиндр, подняли одну из плит и опустили под нее цилиндр. Раздался приглушенный звон колокола. К свежей каменной могиле подошел священник, он помахал над ней кадилом, пропел молитву и ушел, словно исчез в страшном безмолвии тайны.
      Лизка и Ваня переглянулись, они больше не сомневались, что это и есть вторая сторона пансионата 'Здоровый миг'. А, где первая сторона и как в нее попасть они не знали. Руководствуясь принципом 'два раза не везет', Ваня увел Лизку из страшного места. Было ясно, что для проникновения в пансионат они еще не готовы.
      Дорыня Никитич, выслушав отчет Вани Сидрова, и посмотрев на карту местности, сказал, что рядом с этим куполом находятся одна из дач его супруги, Нирфы.
      Варлеты переглянулись от неожиданной догадки. Но Дорыня Никитич сразу сказал, что он к родной жене не пойдет, и, что его жена любит принимать очень красивых или холеных варлет. Ваня к ним не относился. Хотя почему нет?
      Не посылать же к ней Гошу? Значит надо преобразить Ваню до неузнаваемости и послать его к Нирфе. Ваня не выдержал и спросил у Дорыни Никитича о странном цементном кладбище. И услышал ответ, что чтобы избежать зараженности земли от паразитов, живущих в покойниках, был предпринят подобный способ захоронения.
      – Дорыня Никитич, а откуда вы это знаете? – удивился Ваня Сидров.
      – Работа у меня такая, – ответил уклончиво руководитель округа и направил Ваню к дорогим стилистам на переплавку внешности.
      Из Вани Сидрова получился крутой варлета, заграничной внешности. Его одели по последнему слову моды и под видом варлета, желающего поместить дядьку в дорогой пансионат, направили к самой Нирфе.
      Нирфа почувствовала подвох в красивом варлете с чужой для него внешностью. Она присмотрелась и узнала в нем любимца своего мужа. Она нисколько не поверила его рассказу о дядьке. Дальше приемной на даче, Ваня так и не проник в тайны Нирфы, чем очень озаботился. Дорыня Никитич, узнав о фиаско Вани, только рассмеялся.
      Тем временем Лизка проводила журналистское расследование в районе дачи Нирфы, но тоже терпела поражение за поражением. Она даже встретила Ваню в новом облике, но по виду друг друга они поняли, что оба остались за гранью тайны.
      Я, отдав аквамарины Ферликсу, на самом деле почувствовала всепоглощающую лень, да еще рядом кто-то постоянно твердил мне о детях. Быть министром мне расхотелось, я и так не понимала, почему мне дали такую должность. Но взваливать на себя детей – мне было тоже лень. Уйдя с поста министра нестандартного приборостроения, я залегла дома в окружении сто процентной лени. Я не занималась своей внешностью, как в то время, когда наша семейная фирма с Осиром вставала на ноги. Фирма была теперь известна и приносила постоянный доход, что и расслабило меня. Мне ничего не хотелось делать, ровным счетом ничего.
      Осир так был занят работой, что не делал Спирозе замечаний, зная, что это себе дороже. Дома он даже не завтракал, пил кофе на работе, а питался в профилактории, примыкавшем к его фирме.
      Мартин перестал волноваться, что его доходы уменьшаться. Как-то так получилось, что корпорация, объединяющая трех ей, сделала это почти формально, на самом деле в ней прокручивали такие проблемы округа, которые огласке не подлежали, и фирма Осира была в ней скорее формально, чем реально. Да еще Спироза покинула министерство, и должность министра нестандартного приборостроения упразднили.
      Ферликс, подарив украшения с аквамаринами Лизке, стал ленивее и даже формально перестал вмешиваться в дела корпорации, вследствие чего, Надрежда перестала быть его домашним секретарем и покинула его сдвоенную квартиру.
      В округе Варлет произошло следующее событие: из южных широт вернулся генерал округа Ферзь, ведя под руку молодую особу цвета молочного шоколада. Легкий шок пронзил верхние слои общества. Ферзь считался бравым генералом, был всеобщим любимцем местных женщин и женатым никогда не числился. А тут рядом с ним на всех светских вечерах стала появляться шоколадная брюнетка.
      Нирфа и та была шокирована тем, что ее вечный обожатель Ферзь, обладатель глаз цвета аквамарина, к ней не подходил, а танцевал только со своей новой пассией.
      Это из-за его глаз она собирала камни, близкие по цвету его глазам!
      Для того чтобы убрать соперника с пути Нирфы, Дорыня Никитич в свое время, решил ему подсунуть свою прекрасную дочь Спирозу и повысил ее до министерского кресла, дабы генерал Ферзь обратил на нее внимание, это он организовал дары аквамарины – Спирозе! Он хотел… Да, что тут говорить!
      По делам службы генерал Ферзь некоторое время жил в южных широтах. Ой, сколько он натерпелся от местной жары! Это был не его климат, совсем не его. Он парился, жарился, не отходя от цели командировки. Местный властелин его приметил, пригласил во дворец на прием для избранных, где Ферзь познакомился с милейшей девушкой. Ее звали Дел. Ферзь и Дел поженились по местным законам.
      Так в округе Варлет появилась интересная, молодая варлетка Дел. Черты лица у нее были миловидные, глаза умные, необыкновенно черные и пронзительные. Варлеты округа на нее поглядывали, но близко не приближались, зная крутой нрав генерала Ферзя. Она действительно была хороша в серебристом платье, обтягивающем ее стройную, сбитую фигурку. Ее кучерявые черные волосы были подняты над умным лбом.
      Она внушала уважение своим искрометным видом.
      Первый же визит генерала Ферзя и Дел в театр, был замечен вездесущей Лизкой журналисткой. С некоторых пор она похудела, и работала одновременно сразу на нескольких людей. Одежда на ней стала сидеть, а не висеть мешком. Лизка лучилась здоровьем и жаждой деятельности. Она была так поражена красотой пары, что сняла с себя ожерелье с аквамаринами, подаренное Ферликсом, и подарила его Дел. Глаза генерала вспыхнули, как аквамарины на шее его дамы сердца.
      Лизка, подарив украшение с аквамаринами, почувствовала страшную усталость от перегрузок последних дней и, прощально взглянув на красавицу и генерала, ушла из театра. Она пришла домой и уснула так, как давно не спала. Проснувшись, она почувствовала себя хорошо, но желания бежать и что-то быстро делать у нее не возникло. Варлетка томно потянулась и вспомнила Ферликса.
      Была между ними невидимая связь! Не зря они поженились. Она медленно поднялась, посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна своим отражением. Привела себя в порядок и поехала к Ферликсу, забытому всеми и самим собой.
      В это же время я очнулась от полудремы, длившейся пару недель, с меня слетело оцепенение. Я захотела – есть, поела, чего-то сухого и черствого, запила водой, огляделась. Я стояла в пыльной квартире с разбросанными вещами. Вспомнила, что приходящую домработницу я послала куда подальше, чтобы та меня не тревожила по пустякам. Я протерла зеркало, всмотрелась в лицо, ужаснулась, поискала глазами Осира, но его дома не было. Я зашла в ванную комнату, посмотрела на тусклый кафель и серую ванну. Вымыла ванну, включила воду, насыпала соль. После водной процедуры я включилась в обычный ритм жизни. Мне очень захотелось вернуться на фирму Осира!
      Зазвонил телерфон. Мужской голос спросил:
      – Спироза, как ты себя чувствуешь?
      – Мартин, это ты?
      – Я. Я скучаю без тебя, я хочу увидеть тебя и как можно быстрей!
      – Забавно. Да хоть сейчас, я только, что вышла из ванны.
      – Нет, к тебе я не поеду. Давай съездим в новый пансионат? Нирфа вчера торжественно открыла его под названием 'Здоровый час'.
      – Мартин, меня этим пансионатом достали родственники исчезнувших людей!
      – Спироза, успокойся. Поэтому Нирфа и приглашает всех желающих на день открытых дверей, посмотреть пансионат таким, каков он есть на самом деле.
      – Боюсь, но с тобой поеду. Сам садись за руль, и подъезжай к моему дому через полчаса.
 

 
      Слухами земля полниться. Вздрагивая от страха, варлеты бродили по летнему саду под огромным колпаком. Спироза и Мартин заметили Лизку и Ферликса. Лизка передала им Ферликса и быстро ушла. Она присоединилась к Ване Сидрову. Вдвоем они стали обходить пансионат, пытаясь найти стену, сквозь которую варлеты выпадали из этой жизни. Они все стены потрогали, но никуда не провалились.
      Нирфа наблюдала за ними через множественные мониторы. Она сразу сообразила, кто среди гуляющих людей за ней охотиться, и усмехнулась. Дайте отдохнуть! – кричала душа Нирфы, чувствующей страшную усталость от проблем, связанных с пансионатом 'Здоровый час'. Ей ужасно надоела суета вокруг него. Она хотела сделать добро людям в их последние месяцы или дни жизни, она гарантировала им здоровое существование на то время, на которое хватит варлету его жизненных ресурсов.
      Но ее никто не понял! За ней охотятся. Ищут стену праха! Хотя, чего ее искать?
      Мимо этой стены Лизка ни одни раз с Ваней прошла, но не нашла. За кого они Нирфу Михайловну держат? Да спрятала она эту стену, спрятала под коронкой, как зуб мудрости. Она устало посмотрела на мониторы, готовая покинуть пост наблюдений.
      Но заметила, что Лизка воткнулась в стену праха и ищет в коронке щелку. Нирфа насторожилась, по ней пробежала нервная дрожь. Усталость сковала ее тело. Она почувствовала себя так плохо, что будь эта стена рядом, сама бы до нее дотронулась.
      Лизка подозвала Ваню Сидрова. Они оба стали осматривать и постукивать странную стену. Потом что-то обсудили и утвердительно замотали головами.
      Нирфа затаила дыхание: неужели найдут? – промелькнуло в ее голове.
      Ваня покрутил вокруг себя головой, нашел спицу от длинного зонтика.
      И как эта спица там оказалась? – промелькнуло в голове Нирфы.
      Ваня спицу просунул около земли под коронку стены, подержал секунд тридцать, и вынул назад. Спица стала существенно короче, а оставшаяся часть изогнулась. Ваня невольно бросил остаток спицы на землю. Послышалось тихое шипение, словно она сердилась, остывая от соприкосновения с землей.
      Пора прекращать их поиски, – подумала Нирфа и нажала на кнопку с изображением летучей мыши.
      Почти мгновенно, из-под ниши, расположенной по диаметру прозрачной крыши вылетели десятки биологических мышей и закружились над людьми, особенно мыши доставали тех, кто был близок к стене праха. Мыши словно пытались увести людей от беды, но не все это понимали. Ваня отмахивался от парочки мышей и пытался найти тот предмет, который бы еще раз можно было бы подсунуть под коронку стены.
      – Не шути, Ваня, – вырвалось из уст Нирфы, она тяжело вздохнула и нажала на кнопку с изображением дождя.
      В ту же минуту, из баллонов под крышей пошел мелкий дождь. Лизка невольно вынула зонт из сумки и раскрыла. Ваня выхватил из ее руки зонт и попытался извлечь из него спицу, чем вызвал негодование молодой варлетки. Они стали кричать друг на друга.
      Нирфа устало улыбнулась. Ссора врагов почти счастье, – промелькнула мысль в ее голове, и она нажала на кнопку с ветром. Под куполом возникли двигающиеся потоки воздуха. Мелкие предметы поднялись в воздух и закружились. Толпа людей стала искать выход с территории пансионата, но натыкалась на безответные стены. Лизка и та испугалась и беспомощно искала глазами, покинутого Ферликса. На Ваню она смотреть больше не хотела.
      Вот и славно, – подумала Нирфа, – еще пять минут и все забудут свое недовольство и, будут думать только о выходе. Она легла на кушетку и уснула рядом с экранами наблюдений. Проснувшись, испуганно посмотрела на мониторы. На экранах шел снег из холодильников, поднимаемый порывами ветра. Варлеты явно замерзли, они жались кучками или изображали элементы бега и гимнастики, чтобы согреться. Нирфа сняла руку с кнопки, с изображением снежинок. Это ж надо было сквозь сон на нее нажать!?
      На экранах снег прекратился, и варлетка нажала на солнце на кнопке. Под куполом ярко засветило солнце. Снег стал таять.
      – Лизка, ты поняла, куда мы попали? – прошептал Ферликс, тут все четыре времени года. И варлеты, отдыхающие здесь, почти не замечают разницы между настоящей погодой и придуманной.
      – Ферликс, они здесь вовсе не отдыхают, а умирают.
      – Ты говори, да знай меру, этот пансионат – игрушка моей матери Нирфы, а она добрая.
      – Ты только о доброте Нирфы не говори, сам ведь замерз. А теперь смотри – жарко становиться.
      – Отогревает она нас, просто мать демонстрировала способности пансионата на смену климата.
      – Ты прав, но я бы здесь отдыхать не хотела.
      – Так не для тебя все здесь создано.
      – Ферликс, а ты о стене праха слышал?
      – Нет.
      – Мать ничего по этому поводу не говорила?
      – Нет! Я ведь ответил уже на этот вопрос! – воскликнул недовольный Ферликс.
      – Да, ты не информатор, нечего с тебя взять.
      – Лизка, ты зачем с Ваней тут чего-то искала? Маме могло это не понравиться.
      – Не сомневаюсь, уже почувствовала. Но, понимаешь, варлеты говорят, что из этого пансионата никто не возвращается.
      – Ты хочешь сказать, что я отсюда не выйду?
      – Ферликс, сегодня день посещения, день открытых дверей, которых мы не обнаружили.
      – Это ты меня сюда привела! Это ты во всем виновата! Да мне не интересны все людские смерти, важно, чтобы я был жив!
      – Хорошо сказал, тогда пойдем искать открытые двери. Помаши маме ручкой, вдруг подскажет путь на волю.
      Ферликс и правда невольно помахал рукой, к руке подлетела биологическая, летучая мышь и как бы потянула молодого варлета за собой. Он пошел за летучей мышью, Лизка пошла за ними. Варлеты, почуяв, что эти двое знают, где находятся выход, пошли за ними.
      Нирфа, видя, что сын ведет за собой толпу, не стала чинить ему препятствий и нажала на кнопку со словом 'выход'. Перед Ферликсом открылась потайная дверь, и толпа вслед за ним покинула территорию, пройдя под струей воздуха, сдувающей с них пылинки и мысли.
      Лизка, держась за локоть Ферликса, осмотрелась, но не могла вспомнить, где была и зачем. Она просто шла рядом с молодым варлетом. Толпа быстро разошлась во все стороны, и ничего не напоминало о том месте, где они только что были. Рядом с Лизкой и Ферликсом остановились Мартин и Спироза. Они обменялись взглядами и подались в ресторан заесть непонятные впечатления.
      Нирфа вызвала к себе Гошу.
      – Гоша, наблюдатели покинули пансионат, можно готовить новый заезд, хорошо бы из людей вашего округа.
      – Я понял. Говори число подопытных кроликов, а у нас подготовят бесплатные путевки для долгожителей.
      – Но я по миру не хочу идти, поэтому нужны те, кто за всех заплатит.
      – Не вопрос. Заплатит руководитель нашего округа Джокер, у него есть бюджетные отчисления на непредвиденные расходы. Я только одно не пойму, куда исчезают болезни стариков, даже на короткое время?
      – О, это медицинские разработки. Моя бабка еще этим занималась. Старики проходят краткосрочный курс омоложения, их растягивают по методике, в этот момент окутывают тонким слоем биологической ткани, распределяющей здоровье внутри одеяла. Из организма вытягиваются все соки жизни. Боли они никакой не чувствуют.
      Я только не пойму, чем варлеты не довольные?
      – Нирфа, да кто недоволен? Тот, кто не успел со стариков взять завещание в свою пользу?
      – Гоша, вот это и есть твоя главная задача, чтобы проверить наличие завещаний!
      Подключи юристов, пусть проследят, чтобы потом за нами не следили.
      – Нирфа, но все это деньги и очень большие деньги.
      – А я и говорю, что мышеловка для кроликов закроется вместе с сыром.
      Я пришла домой и впервые за последнее время, стала ждать Осира. Он пришел домой с букетом лилий, подошел ко мне, усмехнулся и протянул цветы. Я механически налила воду в вазу и поставила цветы.
      – Спироза, есть хорошая новость! Улыбнись!
      – Сыр, – улыбнулась я.
      – Тебя и Дел приглашают участвовать в телевизионном шоу.
      – А, что я буду делать с этой шоколадной варлеткой господина Ферзя?
      – А ты не догадываешься? Передача называется 'варлетки генерала'.
      – Ты надо мной издеваешься? Я не была никогда варлеткой Ферзя!
      – И я так думаю, но Дорыня Никитич очень просил надеть аквамарины и явиться на съемки шоу.
      – А их нет!
      – Чего у тебя нет? аквамаринов?
      – Я их раздарила.
      – Щедрая ты наша Маша.
      – Я не Маша, я Спироза, если ты еще меня со своей секретаршей не перепутал!
      – Проехали, ты сегодня не в духе. А ты не знаешь, где Мартин? Его сегодня не было на работе.
      – А я причем?
      – При нем, – сказал суровым голосом Осир и прошел на кухню.
      За окном летал пушистый снег. В голове у Осира было удивительно пустынно, он ничего не хотел, кроме ужина, которого не обнаружил. На столе стояли лилии, и едой не пахло. Он достал из морозильника рыбу в лотке и поставил ее в микроволновую печь, в Надрежде, что минут через двадцать у него будет готовая рыба.
      Я понуро вошла на кухню.
      – Осир, не сердись, мы сегодня были в пансионате 'Здоровый час'.
      – Понятно. А у меня будет здоровый ужин.
      – Я не успела ничего приготовить, мы поели в ресторане. Ты, знаешь слухи об этом страшном месте?
      – Я все знаю или почти все, – ответил Осир, глядя на снег за окном.
      – Тогда скажи, где там стена праха, ее искала Лизка журналистка.
      – Пусть ищет, не мое дело тайны выдавать.
      – Значит, она существует! – торжественно воскликнула я.
      – Слушай, дорогая, не лезь в это злачное место… – зло прошипел Осир.
      – Не буду, но ведь хотелось бы знать…
      – Состаришься до последней стадии – узнаешь.
      – Так, ты меня туда пошлешь?
      – Сама побежишь, как миленькая.
      – А если я не захочу?
      – Тебя не спросят, определят степень здоровых клеток в твоем организме и если их число станет критическим, то исход известен – пансионат.
      – Но Нирфа не Богиня!
      – О, просветили тебя! Нирфа – это, как бы тебе сказать… Она черная фея округа.
      – Так, но у нее волосы светлые и она всегда в голубоватой одежде!
      – Цвет волос роли не играет, она мисс мистики округа Варлет.
      – Какая новость интересная!
      – Спироза, не смей ее имя всуе упоминать! Я это тебе говорю, а не твоим приятелям.
      Я подошла к цветам, погладила их и ушла к себе в комнату. Мне стало страшно только сейчас, я поняла, что меня познакомили с одним из кругов ада округа Варлет, я даже чутьем поняла, где находится эта стена праха, скорее там, где стояли Ваня с Лизкой. Стену они пытались найти. Нет, думать об этой стене я не хотела! Я решила, что утром пойду на работу, а куда – решу завтра. Неожиданно окно открылось, и в комнату влетела биологическая мышь. Она покрутилась вокруг меня и прилипла к потолку, как бы говоря, что она здесь по делу. 'Моя лилипуточка, приди ко мне, побудь минуточку наедине', – пел маленький человечек, сидя на кольце моей руки. Этот симпатяга был ростом в 5 сантиметров, не более. Он немного побродил по моей ладони и спрыгнул на клавиатуру. Попрыгал по клавишам, написал слово 'привет' и сел на резинку – ластик. Приятно, что на моем столе поселился маленький человечек по имени – Лил. Есть с кем слово молвить. Его голосок был бы писком и не более, если бы не устройство на столе, переводящее его звук в мой, и наоборот. Мы находили общий язык. Его домик был в настольном календаре, выполненном в виде шалаша. Я купила ему мебель для маленьких кукол, ему все подошло. Он бегал по моему столу, заходил к цветам, как в парк. Использовал вентилятор для ощущения порывов холодного ветра или тепла.
      Я поставила ему личный ноутбук, это и было его основным развлечением. Правда, чтобы управлять таким компьютером, ему приходилось прыгать по клавишам, и вместо мышки пользоваться шершавой площадкой, бегая по ней, как люди делают это на транспортире для ходьбы. Когда он уставал от прыжков и бега, переходил к мобильному телефону. Этот прибор меньших размеров, на нем он пытался давить на клавиши рукой, иногда это ему удавалось. Устав, он забирался в домик, и на время затихал. Вот и сейчас он спал.
      А я расскажу откуда взялся лилипутик Лил. Он в тридцать пять раз меньше хорошо развитого мужчины. Его Глерб придумал. Биологического вещества ему было жаль, а изобретать очень хотелось. Летучие мыши и лягушки швеи его больше не устраивали.
      Умные зверюшки раздражали окружающих, хотелось ему нечто большего, но с малыми затратами биологического вещества. И он рискнул сделать маленького человечка, в тридцать пять раз меньше его самого. Лил – это некий клон Глеба, если честно.
      Мне Лила дали, чтобы я за ним наблюдала и развивала по возможности. Чтобы не развлекать Лила самой, я и попросила Глерба сделать маленькую девушку для Лила.
      Глерб предложил, лилипуточку сделать моим мини клоном. Я ответила, чтобы он сделал ее мини клоном своей жены Надрежды. Так, что лилипуточка еще была в проекте, а Лил пел ей песни, которые ко мне отношения никакого не имели. Глерб взял Лила к себе. У Глерба наконец появилась маленькая лилипуточка Лина, она была очаровательна. Лилу она, так понравилась, что он спел ей свою песенку о лилипуточке.
      Нирфа, черная фея округа Варлет, после дня открытых дверей в пансионате 'Здоровый час' решила сменить имидж. От природы волосы у нее были темные, но она их давно уже осветляла. Теперь она решила осветлить свою деятельность и стать светлой феей. Она помнила, как Осир изобрел прибор Сердечко, просто потому, что это был ее заказ. Да, она тогда хотела управлять людьми с помощью современных приборов!
      Что изменилось теперь? Ничего особенного, но Нирфе захотелось иметь прибор Сердце. Нет, не тот, который восстанавливает сердце после его мимолетной остановки, а… Собственно, что она хочет теперь? Чтобы ее имя не связывали со смертью людей, а связывали с их здоровьем. Добьешься у людей светлых слов… – промелькнуло в ее голове, но эту мысль она отбросила сразу.
      Так отчего у людей болит сердце? Надо же ей придумать техническое задание для Осира! Первая мысль потрясла ее саму – от совести! Как ни странно, но сердце болит от мысли, что варлет совершил не совсем хороший поступок. Тогда надо выпустить прибор – Совесть, подсказало ей ее сознание. От неприятностей сердце тоже болит, но неосознанно, и болит, если в этих неприятностях задета пресловутая совесть. Если варлет в неприятностях не виновен, то сердце его не заболит. Понятно, что кончина родственников не щадит сердце, но опять же, если совесть молчит и варлет сделал все, для того, чтобы спасти умершего, то сердце более менее переносит потерю.
      К чему такие мысли? Нирфа не чувствовала угрызения совести, за то, что варлеты из пансионата уходили в стену праха. Почему? У нее были отличные врачи в штате, они каждого варлета проверяли на состояние здоровья электронными датчиками, касаясь незаметно нужных точек на их теле, маленьким электронным прибором. Те, кто покидали пансионат через стену праха, были давно и неизлечимо больны, просто им скрасили последние дни существования.
      А теперь Нирфа хотела, чтобы варлеты научились управлять своим здоровьем с помощью приборов и своего сознания. Но эти приборы надо еще изобрести, несмотря на, то великое множество аппаратуры, которое уже придумано. Ей нужен свой арсенал приборов и Осир ей в этом непременно поможет.
      Итак, Сердце. Как заставить его быть здоровым? Убрать Совесть? Ампутировать это ненужное чувство? Нет, Совесть надо оставить. Значит, варлет должен чувствовать свои поступки, когда они приближаются к черте – совесть? Нирфа улыбнулась, она уже предчувствовала, что такое задание Осиру понравиться. Прибор Сердце должен сигналить о приближении Совести? Нормально! Но это для относительно молодых людей. А у старых людей сердце подвергается естественному старению, как быть здесь?
      Как? – эта мысль для Нирфы решения не имела. Она почувствовала, что она только черная фея, но не господь и тут дальше пансионата 'Здоровый час' ее мысль не шла.
      Тогда она достала из шкатулки алмаз Луна, который ей достали из-под кареты и танка, радостно улыбнулась, и подумала об Осире. Можно просто сказать, что Осир – самый умный варлет в округе Варлет. А если в этом округе живут самые умные на Земле варлеты, то есть вероятность, что Осир самый умный ученый Галактики, но дочь Спироза его умнее.
 

 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

24.10.2008