Джулиет была гораздо проворнее Хабиба: ловко отбивая все атаки погонщика верблюдов, она не сводила с него свирепых глаз, пытаясь улучить момент и сломить его оборону. Сбросив накидку и оставшись в черной одежде и покрывале, сейчас она напоминала призрак воина — жуткий, молчаливый, смертоносный. Хабиб же не молчал, он все время выкрикивал какие-то оскорбления, грязно ругался и сопровождал непристойными возгласами каждый ее выпад. Кровожадные глаза его сверкали.

Следя за сдержанными грациозными движениями жены, Росс вспомнил давно забытое: Джулиет рассказывала ему, как, будучи девчонкой, училась фехтованию вместе со своими братьями. Узнав, что Росс также искусно владеет мечом, она предложила ему сойтись в поединке. В тот раз он отказался наотрез: трудно было представить, чтобы его жена, пусть даже понарошку, взяла в руки оружие.

«А она отлично дерется на кинжалах, черт побери!» Джулиет была выше Хабиба, и ей было легче доставать противника, поэтому она постоянно парировала удары. Женщина осторожно и легко скользила по растрескавшейся земле, и Росс все время ощущал некую непостижимую связь с нею. «Она чувствует, что я здесь и заряжаю ее энергией, помогаю предвидеть движения врага».

Джулиет уже не раз могла прикончить Хабиба, поскольку из-за своих диких выпадов он то и дело открывался. Но она выжидала подходящий момент, чтобы проучить его, не лишая жизни. «Скорей бы все это кончилось! — растерянно подумал Росс. — Ведь это же не просто спортивный матч: когда дерешься на ножах с убийцей, любая ошибка может оказаться фатальной».

Он оглядел все увеличивающуюся толпу ротозеев, надеясь высмотреть Абдула Вахаба, единственного человека, в чьей власти было остановить поединок, но кафила-баши еще не подошел.

Раздался пронзительный лязг металла о металл, и зрители выдохнули все как один. Росс быстро перевел взгляд на Джулиет. Длинные клинки сражавшихся сошлись у рукояток: в таком положении превосходящий вес Хабиба давал ему преимущество.

Отчетливо, словно оказавшись на месте Джулиет, Росс почувствовал, как напряглось все ее тело. Она изо всех сил пыталась не подпустить кинжал погонщика верблюдов к себе, однако скрестившиеся клинки неумолимо продвигались к ее горлу. Она не могла даже пнуть Хабиба, ибо в таком случае потеряла бы равновесие.

Когда силы Джулиет иссякли, погонщик верблюдов повернул свой кинжал с такой силой, что ей пришлось выпустить оружие, иначе Хабиб сломал бы ей запястье. Сверкнув при свете факелов, кинжал Джулиет упал. Хабиб испустил торжествующий вопль и тут же ринулся вперед, чтобы нанести тарги смертельный удар.

И снова лишь железная хватка Салеха удержала Росса. «Наверняка завтра я обнаружу синяки там, где старик вцепился в мою руку. Но даже если бы Салех и позволил мне вмешаться, я все равно ничего бы не сделал. Джулиет надо спасаться самой».

Оказавшись без оружия, Джулиет с кошачьей ловкостью отскочила в сторону. Подобрать свой кинжал она не могла, поскольку у нее над головой навис погонщик верблюдов; она просто изогнулась и схватила наполненный водой бурдюк, валявшийся сзади. Точным движением она открыла его и опрокинула на Хабиба, прокричав:

— Вымойся, свинья!

Зеваки злорадно захохотали, а Хабиб завыл от ярости и повалился на спину, вытирая рукавом глаза. Когда же он снова прозрел, то оказалось, что его соперник уже поднял с земли кинжал.

Придя в ярость от всеобщих насмешек, Хабиб набросился на Джулиет, как обезумевший бык. Она легко парировала его удар, но на этот раз Хабиб изменил тактику. Он ринулся, словно разрушительный таран, свалил на землю и оседлал своего обидчика.

Росс с такой силой сжал кулаки, что ногти его впились в ладони. «Ближний бой выгоден Хабибу: он намного тяжелее меня, — подумала Джулиет. — Кроме того, что, впрочем, маловероятно, он может сорвать мое покрывало или догадаться по моей фигуре, что я женщина. Один Бог знает, что тогда будет с нами. Не зря Росс сомневался в порядочности Хабиба». Какой-то миг Джулиет лежала неподвижно, оглушенная падением, а потом стала яростно вырываться. Бойцы перекатывались по земле в облаке пыли. Хабиб пытался, вонзив кинжал, сломить ее сопротивление. Наконец он нанес ей удар, но Джулиет удалось отвести клинок от жизненно важной области, и он вонзился ей глубоко в предплечье. Джулиет пронзительно вскрикнула, и крик этот как удар кинжала поразил Росса.

Но тут Хабиб неожиданно допустил ошибку, впрочем, ясно почему. Приподнявшись всем телом, чтобы ударить как можно сильнее, он ткнул Джулиет коленом в пах. Такой удар, без сомнения, парализовал бы мужчину.

Зеваки сочувственно застонали, однако Джулиет не лишилась подвижности. Воспользовавшись временной неустойчивостью Хабиба, она изо всех сил толкнула его. Он повалился на спину в двух футах от противника.

Продемонстрировав, по мнению наблюдателей, сверхчеловеческую способность к исцелению, Джулиет вскочила на ноги, а потом серией тщательно рассчитанных выпадов завершила поединок. Сначала Джулиет выбила ногой кинжал из рук Хабиба, затем ударила в пресловутую сверхуязвимую точку. Он завизжал и конвульсивно согнулся пополам, сжимая половые органы.

Противник валялся под ногами, ничуть не заботясь о защите, и Джулиет могла бы без особого труда перерезать сухожилие его ноги одним ловким, точно рассчитанным взмахом кинжала, но она почему-то медлила, стоя над постанывающим, распростертым человеком, по-прежнему держа клинок наготове. Росс настолько вжился в ее поединок, что ощущал ее неровное дыхание так, словно у него самого участился пульс. И с таким же ликованием он разделял ее победу.

Но тут появился Абдул Вахаб: наконец-то его привлек шум схватки.

— Что здесь происходит? — пролаял он, переводя взгляд с одного бойца на другого. — Кто затеял драку?

Поскольку ни Джулиет, ни Хабиб не собирались объясняться, заговорил Мурад:

— Господин, я навестил своего друга у соседнего костра и возвращался к своим, но случайно оказался неподалеку от колодца, когда началась драка. — Он сделал оскорбительный жест в сторону Хабиба. — Этот сын скорпиона задирал Джелала. Джелал не обращал на него внимания и пытался мирно вернуться к костру, но Хабиб напал на него без предупреждения.

— Это так, Джелал?

— Да. — Джулиет настолько устала, что заговорила своим голосом, на несколько тонов выше, чем когда она изображала Джелала. «Хорошо хоть никто не заметил, что это женский голос», — подумал Росс, но потом он понял, что продемонстрированное его «слугой» умение драться ни в ком не могло зародить никаких подозрений.

Торговец-курд добавил:

— Когда они дрались, Хабиб пытался убить тарги. А тот проявил великое милосердие. — Гул голосов подтвердил это заявление.

Кафила-баши поглядел на погонщика верблюдов.

— Ты получил по заслугам, — холодно произнес он. — Я оставлю тебя в Марах, поскольку мне в караване не нужны смутьяны. — Отдав это распоряжение, Абдул Вахаб повернулся и удалился.

Большинство зевак разбрелось по своим кострам, возбужденно обсуждая недавнюю битву. Отныне Джелал стал всеобщим любимцем. И даже те погонщики верблюдов, которые поволокли Хабиба к своему костру, проделали это с явным отвращением.

Росс хотел было подойти к Джулиет и обнять ее, но смирил себя. Вряд ли такое поведение приемлемо: ведь за ними сейчас наблюдает чуть ли не пол-лагеря. И Карлайл проследовал за Салехом в толпу, окружавшую Джулиет.

— Завтра поздравите Джелала! — крикнул Салех, пытаясь перекрыть гул голосов. — А сейчас ему надо залечить раны.

При свете факела Росс увидел, что из раны на левой руке Джулиет льется кровь. Рукав ее халата уже намок, и тонкие струйки стекали по пальцам на песок. Росс молча вручил факел Салеху, потом сорвал с себя тюрбан и обернул вокруг руки жены всю ткань, используя ее как артериальный жгут и повязку одновременно. Джулиет дрожала, ей было холодно, видимо, она переживала болевой шок.

Мурад, присоединившись к ним, восхищенно воскликнул:

— Это было блестяще, Джелал! Быстрый, как змея, разящий, как лев, ты мог бы научить меня так пользоваться кинжалом?

Не дав Джулиет ответить, Росс бросил:

— Поговорите завтра, Мурад. А сейчас набери нам воды. Мне кажется, Джелал пока не в состоянии сделать это.

Мурад покорно отошел и подобрал валявшийся на земле бурдюк, а Салех взял Джулиет за здоровую руку и проводил их с Россом к костру.

Росс расстелил возле костра свой спальный коврик, чтобы Джулиет села к огню поближе, потом подбросил веток, чтобы пламя разгорелось жарче. Джулиет, скрестив ноги, уселась у огня, и Салех размотал временную повязку. Женщина затаила дыхание, пока он обследовал ее руку, хотя Салех старался прикасаться как можно осторожнее. Порез оказался около шести дюймов длиной и проходил наискось по внешней стороне предплечья. Над раной наложили артериальный жгут, но тем не менее кровотечение не останавливалось.

Салех встревоженно высказался:

— По-моему, рану надо прижечь.

Росс выругался про себя и посмотрел на Джулиет. Взгляды их на секунду встретились, и она тотчас отвела глаза. Джулиет смирилась с необходимостью, но Росс не смог заставить себя прикосновением к ране причинить жене боль.

— А мне кажется, прижигать не обязательно!

— Я не стал бы настаивать, если бы не считал нужным. Хабиб — грязная свинья, и скорее всего его кинжал отравлен. Рана может воспалиться, если ее не прижечь дочиста.

Прежде чем Росс успел произнести хоть слово, вмешалась Джулиет:

— Если вы считаете, что лучше прижечь, то надо так и сделать. — Голос ее дрожал, как струна. — Пусть Кхилбурн займется.

Росс почувствовал, как в груди его все похолодело. «Неужели эта проклятая женщина сознательно сводит меня с ума?» Раньше он прижигал раны, как-то раз подвергся такой процедуре и сам, но ему была невыносима мысль о том, чтобы подвергнуть такому испытанию Джулиет. «Боже всемогущий, я не могу сладить с собственной женой, несмотрй на то что между нами столько противоречий и многослойной одежды!»

Он уже приготовился было предложить Салеху проделать эту процедуру, но, переведя взгляд на Джулиет, тут же осекся. Она застыла в неподвижности, скрестив ноги, уронив голову и опустив глаза на свой коврик. И как обычно, лицо ее было укутано покрывалом.

Джулиет не смотрела на Росса, но он понимал, что она терзается так же, как и он, и несмотря на стоический вид, потрясена и страдает от боли. «Она попросила меня сделать ей прижигание не потому, что хотела меня помучить, а потому, что трогательно доверяет мне». Вряд ли она сознательно пошла на это, но поскольку слова уже сказаны, он не мог ей отказать.

— Хорошо! — отрывисто произнес он. — Я воспользуюсь своим кинжалом. — Похоже, это был самый лучший выбор, поскольку Джулиет дала ему еще в Сереване превосходно сделанное оружие. Росс положил кинжал прямо на горящие угли, потом взял из багажа кусочек картона, скатал его в трубочку и принялся раздувать угли, чтобы поднять температуру. По такому же принципу кузнецы раздувают мехи. «Но ведь я собираюсь клеймить не лошадь, а ставить тавро на жену».

Несколько последующих минут все молчали. Мурад принес воды и безмолвно поставил на огонь. Салех намеревался смыть кровь с руки и одежды Джулиет.

Наконец клинок раскалился как надо, и нельзя было больше медлить. Хотел бы Росс сейчас оказаться в христианской стране, где можно было раздобыть бренди, чтобы укрепить дух Джулиет перед предстоящей мукой. Впрочем, он и сам бы сейчас не отказался от бренди, ибо при одной только мысли о предстоящей процедуре у Карлайла увлажнились ладони.

Джулиет легла на правый бок, свернулась калачиком и обхватила себя руками, готовясь к прижиганию. Салех крепко прижал ее плечи и талию к земле, на тот случай, если она невольно попытается отдернуть руку.

Росс осторожно опустился на колени, стараясь не заслонять своей тенью руку «слуги». Обнаженная кожа при свете костра была мертвенно-бледной, и алел только порез от ножевой раны. Росс мрачно поднял с углей кинжал, обернув рукоятку тряпкой, но даже через ткань жар был невыносимый.

Какой-то миг Росс поколебался, разглядывая кинжал. Клинок страшно, зловеще светился. При мысли о том, что ему придется приложить раскаленный металл к открытой кровавой ране Джулиет, он словно оцепенел, отказываясь подчиняться разуму.

— Кхилбурн! — резко произнес Салех.

Голос узбека вывел Росса из прострации. Медлить было нельзя, и Росс, прижав левой рукой локоть Джулиет, быстро приложил широкое лезвие по всей длине ее открытой раны.

Раскаленная докрасна сталь обожгла Джулиет, и она все-таки дернулась. Но мужчины держали крепко. От боли левой рукой Джулиет до крови расцарапала голень Росса.

Три секунды, в течение которых Росс удерживал огненно-красную сталь на месте, показались вечностью. Чтобы не закричать, Джулиет вцепилась зубами в складку покрывала, но, едва ощутив запах паленого, сдавленно вскрикнула, и от этого звука у Росса едва не разорвалось сердце.

С облегчением вздохнув, он наконец отнял остывающий клинок от руки Джулиет. Погрузившись в стоическое страдальческое молчание, Джулиет, казалось, не замечала, что по-прежнему крепко держит его ногу.

Салех передал Россу маленькую баночку с мазью.

— От этого боль немного утихнет.

Доверившись Салеху, Росс кончиками пальцев осторожно нанес мазь вдоль воспаленной раны и наложил легкую повязку. Кровотечение остановилось. «Дай Бог, чтобы не было нагноения, но шрам на руке останется на всю жизнь».

Мурад, с состраданием наблюдавший за операцией, помог Джулиет сесть, потом вложил ей в руку пиалу с сильно подслащенным чаем. Она поглядела на пиалу, собираясь с силами, ибо, не снимая покрывала, ей пришлось бы здорово постараться. Но потом, глубоко вздохнув, она изловчилась и осушила пиалу двумя большими глотками.

Заметив, насколько белой кажется ее рука в прорехе рукава, Росс решил зашить разрез сейчас же. Во время путешествий он всегда возил с собой иголки с нитками и потому грубыми, но умелыми стежками быстро залатал порванную ткань. Джулиет, скрестив ноги, казалось, не обращала внимания на эту процедуру. Своим молчаливым страданием она напоминала раненое животное.

— Прими немного опиума, чтобы уснуть, Джелал, — предложил Салех.

— Нет! — резко откликнулась она. — Мне просто надо отдохнуть. — Она, шатаясь, встала, потом подошла к своему коврику, который расстелила еще вечером. Мурад с Салехом тотчас тоже улеглись.

Росс решил сегодняшним вечером оставить всякие предосторожности и, огородив костер, раскатал свой коврик рядом с Джулиет, не сомневаясь, что рядом с ним она будет чувствовать себя увереннее. Тем более что он испытывал мощную, не поддающуюся разумному объяснению потребность быть рядом.

Джулиет не возражала против его присутствия. Она вообще не произнесла и десятка слов после поединка.

Весь караван уже заснул, вскоре и Мурад с Салехом задышали ровно и спокойно. Росс же лежал на спине и всматривался в ночное небо, явственно ощущая близость Джулиет. Она тоже лежала на спине, поскольку эта поза была наиболее удобной при такой ране.

Спустя полчаса Росс решил, что только он и Джулиет во всем караване бодрствуют. Прислушиваясь к каждому ее напряженному вздоху, к каждому беспокойному движению, Росс чувствовал, что она страдает

от боли. Тихим голосом, не различимым на расстоянии ярда от них, Росс произнес:

— Неумно было с твоей стороны вступать в драку с Хабибом. Если ты хотела отомстить мне за то, что я заставил тебя нервничать, нырнув в бурный вади, то ты своего добилась.

Она еле слышно рассмеялась.

— Пожалуй, одно другого стоит. — Потом уже серьезнее добавила:

— Прости, что попросила тебя сделать прижигание. Не знаю, что я думала… Сомневаюсь, что процедура доставила тебе удовольствие.

— Примерно такое же, как ты получила от раны, — сухо отозвался он. — Но ведь кто-то должен был это сделать.

Еще несколько минут прошло в молчании, и Джулиет прошептала:

— Для маркиза ты слишком хорошо шьешь.

Росс улыбнулся в ночи:

— А для маркизы ты слишком хорошо дерешься.

— Ни один из моих талантов ни в коей мере не присущ настоящей леди, — вздохнула Джулиет.

Слова ее сломили самообладание Росса, которое он проявлял в течение последних двух часов. Терпение его иссякло, и муж потянулся к жене. Она лежала совсем рядом, всего лишь в нескольких дюймах от него, и Карлайл, протянув руку, взял ее трепетную ладонь в свою.

Прохладные пальцы Джулиет шевельнулись, и Росс решил, что она хочет высвободиться, жена же и не подумала сделать это, выразив свои страдания и боль жестом намного красноречивее, чем могли бы сделать это любые слова.

Наступил один из тех странных моментов, когда прошлое, казалось, отступило перед настоящим. Росс почувствовал, как напряжение его спадает по мере того, как руку его согревает тепло Джулиет.

И как ни странно, вскоре они задремали.