Секс с экс

– Но он все равно бы ушел, – утешаю ее я. Она начинает всхлипывать.

– Вы думаете?

Секретарь принес ей чашку чая, а охранник усадил на диван. Она рассказывает им, как она одинока. Думаю, ее следует вывести на улицу, но так как сегодня Рождество, я не стану сообщать об оплошности регистратора и охранника.

Я иду к выходу.

– С Рождеством, Либби, – кричу я. Я жду, что она поздравит меня с Новым годом.

Но она молчит. Вместо этого она хватает меня за руку и спрашивает:

– Вам случалось посмотреть в зеркало и испугаться того, что там видите? – Я повернулась к ней, и она встретила мой взгляд. – Лично мне совсем не хочется смотреться в зеркало.

7

Завтра Новый год, а сегодня я отмечаю два события.

Первое – Рождество кончилось. Я посмотрела с мамой «Звуки музыки» и теперь свободна до следующего Рождества, как Джули Эндрюс. А второе состоит в том, что, ура-ура, это не начало тысячелетия. Тогда было ужасно. И само ожидание было ужасно. Я начала готовиться ко встрече тысячелетия еще в феврале девяносто седьмого, потому что меня запугали, что я не сумею сделать правильный выбор и встречу это уникальное событие не так, как надо. Я никак не могла решить, что лучше. Коттедж в Котсуолдс? Бал в Вегасе? Пляж на острове Св. Маврикия? Выбор был слишком велик, и у каждого варианта имелись свои преимущества, так что решить было непросто. Я предполагала, что уж как-нибудь с этим справлюсь, но скоро пришла к выводу, что мой выбор будет говорить о том, что я из себя представляю. Что я выберу, Вегас или Котсуолдс? Что мне нужно, блеск или покой? А в итоге мы с Джошем и Иззи встретили новое тысячелетие втроем. Джош готовил, я принесла шампанское. А вклад Иззи, помимо ее квартиры, состоял в том, что она умудрилась тогда не страдать от несчастной любви. Впервые на моей памяти под Новый год. Мы хорошо надрались и гуляли по набережной Темзы, толкались среди людей, созерцали фейерверки и миллионы спин гуляющих. Это было здорово. Я не успела оглянуться, и вот уже снова Новый год с его отвратительной бутафорией. Не только мысль о маленьком черном платье лишила меня рождественского благодушия, но и то, что в этом году я не буду встречать его с Иззи и Джошем. Иззи едет на Новый год к родителям в Марлоу, а Джош сейчас в Шотландии вместе с родственниками своей девушки.

Я иду на шикарную вечеринку для сотрудников телевидения. Если мне не с кем встречать Новый год, я выбираю это. В «Глостер-отеле» в Мейфер сегодня сборище всех самых известных персон телеиндустрии. Мне нужно там быть. Особенно в этом году, когда я так высоко взлетела. Пожалуй, выше, чем когда-либо. Мое шоу среди наших стало притчей во языцех, и с этим невозможно не считаться. И я к этому готова. Думая об этом, я вспоминала последний неинтересный кусок своей жизни. В конце августа у меня был Джо. Потом неудачная попытка с Айвором, она не в счет. Я гоню эти неприятные мысли, успокаивая себя тем, что у меня остается мой успех и этот Новый год, а если добавить к ним свободные нравы нашей телевизионной тусовки, значит, сегодня мне гарантирован отличный секс.

Тестостероном несло еще на входе в вестибюль отеля. Я завелась. Мы пытаемся замаскировать вожделение духами и одеколонами «Кальвин Кляйн», галстуками-бабочками и шикарными платьями, но оно просто витает в воздухе, отравляя атмосферу напряжением. Это волнует. Это радует. Это и есть СЕКСтатическое состояние.

Буквально.

Мои мужчины делятся на две категории: жертвы или партнеры по спортивным играм. Я предпочитаю последних, но тут уж как выйдет. Этого я заметила, когда мы садились за стол. Он сел за соседний. Его костюм сверкает при свете свечей, и у него нет обручального кольца. После осторожных расспросов я узнала, что у него есть постоянная подруга, но сегодня он пришел один. Идеальный вариант – требующий изобретательности, но реальный. Мне нужна только одна ночь, и я не могу тратить много времени на подготовку. Вероятно, у него сейчас трудный период. Как у них у всех. Он будет говорить, что это случилось потому, что его девушка его не понимает. Но, конечно, на самом деле все наоборот.

Обед проходит в ауре смеха и шампанского. Бейл сидит надутый как индюк, но он хоть бы не пытается обнять меня под омелой, как это было однажды с Ди. Мы с Фи и Рики все время смеемся, сплетничаем, подливаем спиртного в воду и демонстрируем свои таланты на танцплощадке. Я так веселюсь, что даже забываю, что хотела с кем-нибудь переспать. Но когда часы пробили полночь, а Фи и Рики пошли обниматься с теми, кто им понравился, я глазами ищу того парня. И он, конечно, не случайно оказывается неподалеку. Он не забыл те горячие взгляды, которые я бросала на него поверх дынных шариков, – он охотно на них отвечал.

Я не целую его на площадке, потому что у него есть подруга. Обойдемся без сплетен и шума, которые нам просто обеспечены после такого открытого заявления о намерениях. Вместо этого я подхожу к нему очень близко, так что мои губы оказываются около мочки его уха. Его волосы задевают мои губы. Я придвигаюсь еще чуть ближе, чтобы моя грудь прижалась к его руке. Его трясет. У меня вздрагивает в паху.

– У тебя есть здесь номер? – Он кивает. Атмосфера пропитана похотью. – Какой номер? – он тут же его называет. Я чувствую себя такой могущественной. – Идите к себе. Только не очень спешите, потому что мне нужно выдержать приличную паузу, прежде чем исчезнуть, но мне не хочется вас отпускать. – Я сжимаю его руку. Мы оба все понимаем. Он пьяно кивает. Он с радостью выполнит все мои указания.

Я ушла минут через пять и нагнала его в коридоре. Я немного устала и не склонна заниматься этим у стены, а он все возится с ключом и никак не может попасть в замок. Непонятно, то ли он слишком много выпил, то ли просто нервничает или возбужден, но это плохой признак. Он наконец открывает дверь. Мое настроение необъяснимым образом меняется. Меня раздражает его неловкость, и я больше не в состоянии ждать. Но раз я здесь… Он ждет продолжения, и было бы нечестно бросить его теперь. Это было бы невежливо. Я способна на многое, но не люблю дразнить мужчин, и решаю как можно быстрее с этим разделаться. Я действительно устала, лучше бы пораньше лечь спать.

Я отказываюсь выпить с ним чего-нибудь из мини-бара.

– Давай начнем.

Он выпивает виски. Потом пытается зажечь сигарету, но не может и роняет спички на пол. Он очень нервничает, и я начинаю испытывать к нему нечто вроде материнских чувств. Может, он слишком молод для таких приключений? Или я слишком стара? Бедный, как хочется его ободрить. Мужское эго – очень деликатная вещь. Мне оно всегда напоминало мыльные пузыри, которые выдувают через такую пластмассовую рамку. Они раздуваются, потом лопаются и тут же появляются снова.

– Эй, зверь, – я беру из его рук стакан с виски и целую его. Прекрасно. Действительно очень хороню. Но это ведь только поцелуй. Он порывисто нащупывает молнию у меня на платье и дергает замок. Это платье от Версаче, оно стоит около тысячи фунтов! Я делаю легкое телодвижение, высвобождаясь из него и одновременно исполняя мини-стриптиз. Ему понравилось, а я спасла платье. Если честно, он старается, просто он неискушен. Он так мнет мою грудь, как будто пытается снять мышечный спазм. Мы ложимся, и неожиданно его пальцы глубоко проникают в меня. Уже лучше. Первое было хорошо, а второе прекрасно. Боже, надеюсь, он понимает, что это стимуляция, а не вольная борьба.

– Ты хочешь, чтобы я был сверху? – спрашивает он. Это что-то новое. Меня никто никогда не спрашивал заранее, как мне большее нравится.

– А ты как хочешь? – улыбаюсь я.

– Мне все равно, главное – как ты хочешь. Я так не очень люблю. Но если это поможет тебе кончить… – Очень мило с его стороны. Мило – но не сексуально. И теперь я действительно сомневаюсь, что хоть какое-то его ухищрение заставит меня кончить. Заманчиво получить звание динамы.

Я оторвалась от него и пошла в ванную, а появилась, завернувшись в полотенце и почистив зубы. От меня исходят скорее вибрации Мэри Эллен а ля «Семья Уолтон», чем Сью Эллен, соблазнительницы рода Юинг.

– Спокойной ночи, – я улыбаюсь и целую его в щеку. Плотно обернувшись полотенцем, выключаю свет и осторожно отодвигаюсь от него. И меня абсолютно не трогает, что он, кажется, не слишком расстроен.

Я добираюсь до мобильника, разрезавшего мой сон без сновидений. Это Иззи.

– С Новым годом! Ты сейчас где? – в ее голосе слышатся волнение, обида и беспокойство.

– В отеле «Мэйфер».

– С кем?

Я смотрю на пустую кровать. Чувствую, что простыня рядом со мной еще теплая. И пахнет мужским потом. Слышно, что в душе льется вода.

– Его зовут Бен, – слышу ее восклицание и понимаю, к какому выводу она пришла, но у меня нет сил уточнять. Вместо этого я подтверждаю:

– Мы познакомились на новогоднем вечере и просто переспали.

– У тебя всегда просто. Вот в чем вся проблема, – она вздыхает. Ее это, кажется, не радует. – Это плохо кончится. Они тебя заездили. Ты слишком много работаешь. Когда ты в последний раз была дома?

– Не помню. Сегодня у нас что?

Оказывается, воскресенье. Я не ночевала дома и не принимала ванну с рождественского утра и еще неделю до этого. На День подарков я заночевала у мамы, а душ принимала в спортзале и на работе.

– Тебе нужен отдых, – говорит Иззи. Но она ошибается – меня переполняет энергия. Перегруженность работой – для меня самое творческое состояние. Обычно после напряженной работы людям нужен отдых, но я полна сил. И отлично себя чувствую.

Кажется, я сейчас заплачу.

– Я так устала, – ною я. – Ужасно. Я уже не помню, когда в последний раз толком занималась любовью. Это такое напряжение. Поеду прямо отсюда к своему массажисту. У меня сводит шею, я ее повернуть не могу.

– Ну какой массаж, сегодня Новый год, все закрыто. Слушай, звонил Джош. Сказал, что скучает. Он уже летит сюда. Я еду в аэропорт его встречать, но сначала заеду к тебе. А потом мы вместе пойдем гулять, чтобы проветриться после вчерашнего.

Иззи молодец. Она просто прелесть.

Стоит такой жуткий мороз, что оленей, которые вроде бы живут в Ричмонд-парке, нигде не видно.

– Может, они впали в спячку, – предполагает Иззи.

Джош обнимает нас обеих.

– Разве это мороз? Побывали бы вы в Шотландии. Вот там действительно мороз.

– Как было в Шотландии? – произнесла я, выдохнув облако пара, и глубже запахнула куртку.

– Отлично. Пили. С шотландцами, – прокомментировал он уклончиво.

– Ты, значит, ее бросил? – «Ее» означает Кэтрин, девушку Джоша. Нам с Иззи она нравилась. Она была с Джошем уже пару месяцев. Мы очень надеялись, что у них что-то получится, но, судя по его тону и по тому, что он здесь с нами вместо того, чтобы быть в Сент-Эндрюсе с ней и ее родителями, теперь можно говорить о ней в прошедшем времени.

– Я с ней порвал, – сказал Джош, а мы с Иззи незаметно переглянулись и хором сказали:

– Удачный момент.

Джош виновато пожал плечами.

– Иззи, как ты встретила Новый год? – спросила я.

– Отлично. У родителей все в порядке, и еще я познакомилась у них с одним человеком.

– Ты хочешь сказать, с мужчиной? – уточняю я. Невероятно!

Иззи с улыбкой кивает. От холодного ветра у нее на щеках горит румянец. Понятно, почему поэты елизаветинской эпохи обычно воспевают героинь с щечками, цветущими, как розы. Иззи сияет.

– Иззи, выглядишь просто потрясающе. Как это было?

Она улыбается застенчиво.

– Я же была у родителей. – Важная деталь: никаких возможностей. – Но дала ему свой телефон.

– Домашний или рабочий? – спрашивает Джош.

– И тот и другой, и мобильный тоже. И адрес моей электронной почты, и факс, – говорит Иззи. Теперь переглядываемся мы с Джошем.

– Но он еще не позвонил. – Иззи тут же достает телефон, проверяет сообщения. Ничего нет.

– Он еще не успел позвонить, – успокаивает ее Джош. Хотя ни он, ни я не верим, что этот парень позвонит. Наверное, он заметил, что одной рукой она дает ему номера телефонов, а другой перелистывает книгу «Новобрачные и обустройство дома».

– Стоит ему звонить? – спрашивает Иззи.

– А у тебя есть его телефон?

– Да, его мать дала моей.

Я топаю по заледеневшему снегу, слушая, как он скрипит, и избегая разговора о неизбежной катастрофе, к которой движется Иззи. Я так понимаю, этот парень неудачник, и мать хочет его женить. Но делиться с ней своими соображениями я не собираюсь. Вместо этого я слушаю ее рассуждения о равенстве полов.

– Думаю, неважно, кто кому позвонит. Мы оба взрослые люди. Нам не нужно играть в эти игры. – Ни Джош, ни я ничего не говорим.

Мы останавливаемся и покупаем в фургоне горячий шоколад, удивляясь, что фургон работает новогодним утром. Продавец говорит, что лучше мерзнуть в фургоне в Ричмонд-парке, чем торчать дома «с законной супругой и детьми». Мы стараемся игнорировать этот приговор семейной жизни и прихлебываем густой напиток.

– Я уверена, что он оценит, если я сама позвоню.

Она верит в лозунг семидесятых, что мужчина все-таки ценит, если ты ему сама звонишь, что ему это нравится и что после этого он будет с тобой встречаться. Я пытаюсь ей объяснить, что этот совет устарел на тридцать лет. Одинокие женщины семидесятых не послушались бы совета «Трех англичанок за городом». Почему Иззи думает, что кампания за сожжение бюстгальтеров имеет отношение к сексуальной жизни женщин двадцать первого века?

– Звони, если хочешь. Только он сразу поймет, что у тебя не просто два билета в оперу завалялись.

– Может, пригласить его в турецкий ресторан? Только что открылся на Ромилли-стрит.

– Пригласи, если хочешь, но он знает, что это означает «ты мне нравишься». Он сразу поймет, чего ты хочешь, и сбежит.

– Но сама-то ты звонишь мужчинам, когда хочешь, и приглашаешь, куда хочешь.

– Я звоню потому, что ничего от них не хочу. И они охотно встречаются со мной, потому что чувствуют это. – Иззи сердито смотрит на меня, но не хочет ссоры. – Если тебе нужен мой совет, подожди, пока он сам тебе позвонит.

Иззи отдает Джошу свой телефон и берет с него слово не позволять ей звонить самое раннее до третьего января.

– Как ты провела ночь? – спрашивает Джош, повернувшись ко мне.

– Хорошо, – говорю я, не уточняя. – Был хороший ужин в отличной компании. Мое платье от Версаче имело успех. Плюс дерьмовый секс.

Парк наполняется красивым, радостным смехом Джоша.

– Твоя проблема в том, что ты марсианка, а мужики тебе попадаются все с Венеры. – Я тоже смеюсь.

– Просто хотела еще и потрахаться для полного удовольствия, но дело в том, что все люди удовольствие от секса ощущают сразу, а у меня с этим сложнее. Меня это не вдохновляет, что ли. Я, конечно, сплю с мужиками, только это становится с каждым разом скучней и скучней. Например, сегодня утром я хотела потихоньку смыться, потому что никаких слюней и послесловий, но Бен собирался весь двадцать первый век обсуждать нашу неожиданную встречу. Хотел понять, что она значит. А я сказала – да ничего не значит.

Иззи открыла рот.

– Зачем ты так сказала?

– Потому что это правда, – рублю я.

– Нельзя переспать с незнакомым мужчиной, не рискуя получить или нанести серьезную эмоциональную травму. Случайный секс без боли не бывает, – ворчит Иззи.

В том, что она напала на меня, виноват Джош. Он подарил Иззи на Рождество книгу «Ответственность за себя и согласие с другими». Она, очевидно, предназначалась мне, а книга «Женщины, которые слишком сильно любят» – для Иззи. Он перепутал свертки. По-моему, очень смешно.

– Но со мной все в порядке, мои чувства не пострадали и меня ни в чем не упрекнули.

– Ас тем, с кем ты спала? – спросила она.

– С ним тоже, – сказала я, не раздумывая. Иззи и Джош оба замолчали и выразительно посмотрели на меня.

– С ним тоже, – настойчиво повторила я, стараясь не вспоминать, какой убитый вид был утром у Бена. И патетические послания от Джо на автоответчике, и бесчисленные рождественские открытки от мужчин с предложениями «повторить это еще раз». Беда в том, что я редко запоминаю «первый раз». Все они сливаются в безликую массу.

– Одно из двух: или ты признаешь, что причиняешь им боль, или ты просто животное. Но ты же не животное. – Иззи неожиданно стала серьезной, отцепилась от руки Джоша и обняла меня.

Бедная Иззи. Кого хочешь достанет это ее постоянное стремление увидеть в человеке что-то глубокое и значительное. Ну почему бы ей не принять меня такой, какая я есть? Как женщину, которая руководствуется в жизни гедонизмом, чувственностью и животными инстинктами? Я молчу, а на ее лице проступают грусть и смирение. Устав со мной бороться, она нехотя смеется.

– Ладно, так и запишем: ты страшный человек.

… Потом мы поехали ко мне домой. Джош тут же прошел на кухню, что-нибудь состряпать на скорую руку. В холодильнике вдруг обнаружились целые горы продуктов. Наверное, мама – у нее есть ключи – заезжала днем. Тут и свежие овощи, и куски индейки, и горка сладких пирожков, а еще она оставила на кофейном столике маленький рождественский пирог. Джош начал крошить овощи, Иззи открыла вино, а я позвонила матери, чтобы поблагодарить ее и поздравить с Новым годом. Когда я наконец положила трубку, у Джоша уже была готова огромная кастрюля густого овощного варева, и мы с мисками на коленях уселись у телевизора.

– А твоя мама не заедет? – спросил Джош.

– Нет, я ее пригласила, но они с соседкой или с кем-то еще собираются посидеть у телевизора.

– С Бобом? – спросила Иззи.

– Может, и с Бобом. – Иногда мне кажется, что Иззи больше знает о моей матери, чем я.

Этот вечер – еще одна моя победа. Эфир со свадьбой в шоу «Секс с экс» длится целый час. Полчаса отведено на свадьбу, и еще полчаса на обычную программу. Я получила час лучшего эфирного времени в новогодние дни, и это настоящее завоевание. Кажется, Джош и Иззи эту передачу не одобряют, – ну, со стороны Джоша это настоящее лицемерие, ведь именно его рассказ вдохновил меня. И все же они должны признать, что передача просто отличная. Никто из них не пропустил ни одного шоу.

– Почему на ней платье с рисунком под леопарда? – спросила Иззи.

– Тсс. – Не подумайте, что меня смутили их слова, просто кончилась реклама, а из-за ее болтовни мы можем пропустить часть шоу.

У него серое лицо, губы сжаты. По лицу струится пот, а глаза мечут молнии. Он не знает, не может сказать точно. Спала она со своим бывшим или нет?

– Знаете, что я придумала, чтобы улучшить шоу? – спросила я.

– Закрыть его, – предложил Джош.

– Нет. – Я смотрю на него угрюмо. – Нужно сделать две музыкальные заставки для разных финалов. Одну для радости, а вторую для…

– Унижения? – перебивает Иззи.

– Разочарования? – предлагает Джош.

– Для грусти.

Их слова меня не смущают. Я вспоминаю канун Рождества и опухшее, заплаканное лицо Либби. Она-то думала, что ее слова будут для меня новостью. А выглядела она в точности как моя мать в тот день, когда от нас ушел отец. Я знаю об одиночестве все. Мне знакомы эмоции, которые выплескиваются на съемочной площадке, и я их не боюсь. Моей вины во всем этом нет, и у меня нет причин чувствовать себя неуютно. Я знаю, что партнеры тех, кто изменяет, одиноки, испуганы, обмануты и разочарованы. Но больше это с ними не повторится. Уверена, я делаю доброе дело. Лучше узнать все прямо сейчас, чем после того, как распишешься.

Мы съели суп, а я разогрела пирожки и нарезала рождественский пирог. Иззи вздыхает, охает и говорит, что больше не в силах съесть ни куска, а потом спрашивает, есть ли у меня соус с бренди для пудинга. Джош занялся напитками и разливает их с такой щедростью, будто это его собственная сперма. К девяти пятнадцати мы уже непристойно пьяны. Расчудесно!

– Спасибо за носки, – говорит Джош, целует меня в щеку и садится рядом со мной на диван. Я улыбаюсь и обнимаю его.

– На здоровье, – еще я купила ему несколько других подарков поинтереснее. Это игрушки для взрослого мальчика – карманный блокнот, швейцарский армейский нож и мобильный телефон, на который можно слать картинки. Но больше всего ему понравилась компьютерная гарнитура, через которую можно зайти на нужный веб-сайт, дав команду голосом. Он даже не возмутился, когда моя мать сказала: «А разве нельзя нажать на кнопку?» Его радость от этих подарков вновь подтвердила, что даже самый лучший мужчина неспособен стать взрослым. Носки – это просто шутка. Мы всегда дарим друг другу «семейные» подарки, потому что считаем, что нельзя быть друг другу ближе, чем мы. Джош подарил мне скалку, и пока кто-нибудь не придумает, как можно использовать ее в спальне, я вряд ли ею воспользуюсь. Мы предлагали Иззи присоединиться к нашей игре. В конце концов, Джош покупает «семейные» подарки сразу двум женщинам, а это очень правдоподобно. Иззи упорно отказывается, говорит, что это обесценивает традицию. Самое смешное, что она надеется, будто в один прекрасный день получит такие подарки от кого-нибудь другого.

– Какие подвиги ты совершишь в новом году, решила уже? – спрашивает Иззи, втискивая худой зад между Джошем и мной и слегка ерзая, так что нам приходится подвинуться. Я наливаю в рюмки еще бренди.

– Все, как обычно – сбавлю два кило, ограничу количество алкоголя до двух допустимых норм и буду выкуривать не больше двадцати сигарет в день. А ты?

– А я хочу стать холоднее с мужчинами.

Мы с Джошем слишком пьяны, чтобы пытаться скрыть смех, и чуть не подавились бренди. Свой я выплюнула обратно в рюмку, а неаккуратный Джош забрызгал им все мои подушки из кашемира. Мне так смешно, что сердиться я просто не могу.

– Что я такого сказала? – возмущается Иззи. Ну, она-то знает, в чем дело.

– Ты, по крайней мере, последовательна. То же самое ты говорила и год назад, и все предыдущие пять лет, – замечаю я.

Джош добрее меня.

– Если честно, мы все даем себе невыполнимые обещания. Ты хочешь меньше есть, пить и курить, Иззи – меньше любить, а я…

– А ты, как всегда, хочешь побольше трахаться, – говорим мы с Иззи хором. И смеемся. Это правда, а на правду нельзя обижаться.

– А что, если у нас все это получится? Что, если попробовать? – предлагаю я.

– Но я и вправду надеюсь больше трахаться, – говорит Джош с серьезным лицом. В его жизни столько секса, что непонятно, откуда он берет на это время. Чисто мужское поведение, разумеется, ролевая поведенческая модель.

– Нет, я хотела сказать, что в этом году мы могли бы задумать что-то другое – и выполнить это.

– Например, пробежать марафон, – предлагает Иззи.

– Раз ты этого хочешь – давай!

– А там можно встретить подходящего мужчину?

Я вздыхаю.

Мы пьем еще и еще, после бренди открыли виски, и все это поверх вина, которым запивали суп. О планах на год я, конечно, забываю, и вообще эти планы – последнее, что запомнилось. Я вытягиваю перед собой руку, но она плывет, расплывается, а Иззи и Джош ужасно смешные, они дают все новые и новые дурацкие обещания, но я не могу уследить за их мыслями. Голова у меня кружится, и как я ни стараюсь, не могу ухватиться ни за одну мысль. Всплывает серьезное лицо Бена, он что-то болтает о своей девушке и о том, простит ли она его неверность. Я посоветовала ему помалкивать об этом. Он смотрел в окно, как будто не слышал меня, и спрашивал, как ему простить самого себя. Я, наверное, действительно сильно пьяна, потому что лицо Бена превращается в лицо Айвора, а умоляющие глаза Айвора – в глаза Джо. Я трясу головой. Это все виски, моча дьявола – у меня от него всегда странные видения.

– Учить ежедневно по одному новому слову.

– Это легко.

– И использовать их.

– Начать рисковать не по-детски.

– Ни в коем случае.

Пепел с сигареты Иззи летит мимо пепельницы. Она этого не замечает, но я вижу, как он плавно опускается на пол. Я вижу это и вижу, как Бен рассыпает спички, нервно пытаясь зажечь сигарету, а кругом россыпи блесток и сосновых иголок.

– Неделю говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – предлагает Джош. Маленькая ложь, ложь во спасение – вот так он и живет, вот так живут все донжуаны. Для них лгать – все равно, что дышать.

– Ну нет, еще чего, глупость какая! Так можно всех друзей потерять.

– Еще виски? – предлагаю я.

– Валяй, – орут они заплетающимися языками и протягивают стаканы.

– Ладно, а если я решу жениться?

– Что?! – мы с Иззи уставились на Джоша в изумлении.

– Ты не можешь жениться, дубина, ты только что бросил свою девушку, вспомнил? А она была отличная, уж получше всех тех, с кем ты нас знакомил. Ты же боишься ответственности!

– Неправда все это, – сопротивляется Джош. Нужно защитить Джоша!

– Пойми, Иззи, он же берет на себя ответственность. Просто он долго не выдерживает.

Джош больше не хмурится: мы его подловили.

– Я очень обязан тебе, Кэс. И тебе тоже, Иззи, – добавил он. – Просто у меня никогда не было подходящей девушки.

Я точно не знаю, какая ему нужна.

Мы с Джошем во многом похожи. У нас обоих было много сексуальных партнеров. Разница в том, что Джош верит в любовь и собирается когда-нибудь жениться, и все время твердит мне об этом. Непонятно, на что он надеется, с таким-то донжуанским списком. Целых восемнадцать лет он следует одной и той же схеме: он или был страстно влюблен, или напрочь равнодушен, причем переход от одного состояния к Другому занимает у него считанные недели. Он легко пресыщается. Но вместо того, чтобы прийти к очевидной (для меня) ложности мифа о вечной любви, Джош утверждает, что он еще не встретил ту самую женщину. Он тысячу раз твердил, что уверен – она существует.

– Ладно, может быть, жениться в этом году и рановато, но вечеринку я по-любому устрою в самом лучшем ресторане. Спешить не буду, но уж когда найду ее, она станет моей женой.

– Можно я буду подружкой невесты? – спрашивает Иззи.

– Ага!

– А я – первой красавицей!

– Посмотрим. – Он проглатывает виски, наливает еще, молча болтает стаканом с янтарной мочой дьявола, а мы молча смотрим, как она плещется.

– Ты все это серьезно? – спрашиваю я.

– Ну да, пора, – подтверждает он.

Вдоль позвоночника ползет холод, и я вдруг дрожу. От страха. Джош женится, и я скоро, скоро его потеряю. Или, точнее, потеряю свое место в его жизни. У меня еще есть Иззи, но это совсем другое. Иззи не может его заменить, она лишь дополняет его. Мне будет так его не хватать.

– Ты пьян. Ты этого не хочешь. Знаешь что, можешь утром взять свои слова обратно, – улыбаюсь я. И жду, что он тоже улыбнется, но он серьезен, и я обращаюсь к Иззи:

– А ты что планируешь?

– Мне понравилась идея с марафоном. А ты что скажешь?

– Я перестаю себя уважать, и потом – скучно все это. – Она поворачивает голову, ожидая подробностей, но я не могу выдавить ни слова. Я и так сказала слишком много. Я этого не хочу. Или все-таки хочу?

– С меня довольно. Я прекращаю.

– Что?

– Случайные связи, бездуховные отношения, неразборчивость, секс по пьянке, ночи с первым попавшимся мужиком по случаю продвижения по службе, высокого рейтинга или красивого платья от Армани.

Кажется, я перечислила все варианты.

– И что же ты будешь делать? – спрашивает Иззи с пугающей прямотой, позволенной только лучшему другу.

– Не знаю. Может, обет целомудрия? – отвечаю я.

8

– Что случилось, Сьюзи? Зачем ты это сделала? Что тебя заставило?

Под давлением обстоятельств у Джеда вдруг проснулось чувство собственного достоинства. В конце концов, четверть взрослого населения Англии уже видела, как их женихи и невесты целуют своих бывших возлюбленных чуть ли не в церковной ризнице через пятнадцать минут после репетиции венчания за неделю до свадьбы. На той пленке хорошо видно, как она поправляет юбку, появляясь из-за надгробного памятника. Бейл страшно боится исков, поэтому подробностей мы не снимаем, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что поцелуем дело не ограничилось.

Лицо Сьюзи белей подвенечного платья, которое она с гордостью показывала зрителям до рекламной паузы. Но это было в прошлой жизни. В той жизни Сьюзи играла роль счастливой невесты, Джед все еще жил в стране грез, а Эндрю лишь готовился соблазнить Сьюзи.

– Прости, я так виновата перед тобой, – шепчет Сьюзи. Мне кажется, это хороший ход. Единственное средство склонить аудиторию на свою сторону – немедленно и искренне покаяться. Джед симпатичный парень, и естественнее поддерживать его.

Вот он, самый напряженный момент – на площадке присутствуют все наши герои, и им приходится устраивать публичное разбирательство в очень личных обстоятельствах. Джед думал, что все в его руках и что Эндрю ему не соперник, и что будет просто здорово появиться на экране и сказать что-нибудь зрителям. Он считал, что Сьюзи выбрала его, хоть все и нашептывали ему, что у Эндрю и Сьюзи все на мази и что они оба просто пылают. Уверена, он хотел бы, чтобы видеозапись закончилась теми счастливыми кадрами.

Эндрю думал, что ведет свою игру. Ему нечего было терять, отношения со Сьюзи закончились несколько лет назад градом слез и упреков. (К вашему сведению, дело того стоило. Они расстались, потому что Сьюзи застала Эндрю в постели с другой женщиной.) Эндрю с удовольствием согласился ее соблазнить. Если бы он отказался, его бы приняли за слабака, и детектив, эта хитрая лиса, которая обратилась к нему с таким предложением, решила бы, что он не мужик.

– Зачем ты это сделала, Сьюзи? – умоляюще говорит Джед.

– Лучше б они задавали вопросы поинтереснее, – отмечает Фи. Мы с ней ждем выхода на площадку и наблюдаем за происходящим.

– Нет, это трудный случай. Очень интересно, почему они изменили. Список причин бесконечен. Разрыв, месть, утешение, беспринципность.