Старший пристально смотрит на товарища.
      - Давно тебя не видел. Похудел ты, брат.
      - Похудеешь. Сижу на пище святого Антония, а работаю на двести семьдесят пять процентов.
      Старший вдруг закусывает губу, закрывает руками лицо и глухо, навзрыд плачет.
      1939
      Персидская пословица:
      "Вошел в баню - раздевайся".
      * * *
      - Вы мне голову не морочьте, я тоже пьяный.
      * * *
      Название фирмы (помещалась в Ленинграде, в Перинной линии): "ВОСТОРГ" (то есть Восточная торговля, по типу Мосторг, Облторг и тому подобное).
      * * *
      А в Тифлисе когда-то видел очень аппетитную вывеску:
      "ТИФГАСТРОНОМ"
      * * *
      - Товарищи, там пьяный в подъезде лежит!
      - Какой там, к черту, пьяный, просто мертвый.
      * * *
      Грузин продает дачу на берегу реки.
      - Ты посмотри, дорогой, какое удобство. Купаться захотел - пожалуйста, - тут дом, тут река. Пожар или что-нибудь - тут дом, тут река. Рыбки половить захотел - тут дом, тут река.
      - Да, - говорит покупатель. - А если наводнение?
      - Наводнение? Какое наводнение?! Ты посмотри: где дом, где река!
      * * *
      Меня упрекали в том, что в сценарии "Детство Кирова" подпольная социал-демократическая организация в Уржуме выглядит слишком простецкой, а методы конспирации ее крайне наивны. А вот что писала Крупская:
      "Перечитывая сейчас переписку с Россией, диву даешься наивности тогдашней конспирации. Все эти письма о носовых платках (паспорта), варящемся пиве, теплом мехе (нелегальной литературе), все эти клички городов, начинающихся с той буквы, с которой начиналось название города (Одесса - Осип, Тверь - Терентий, Полтава - Петя, Псков - Паша и так далее), вся эта замена мужских имен женскими, и наоборот, - все сие было до крайности прозрачно, шито белыми нитками. Тогда это не казалось таким наивным"...
      * * *
      Иринка (5 лет 10 месяцев) жалуется, что видит каждую ночь страшные сны.
      - Один раз видела, что мне мама говорит: иди куда хочешь и живи в канаве.
      * * *
      В Ленинградской области орудовала шайка грабителей под названием "Не мучь дитя".
      Дорога. Идет человек. Откуда-то возникает маленький мальчик. Он останавливает прохожего и нежным голосом говорит:
      - Дяденька, дай мне твое пальто.
      - Ты что? Очумел? Какое пальто?
      - Отдай!
      - Да иди ты! С ума спятил?
      Но мальчик не отстает, он цепляется своими крохотными ручками за рукав путника и продолжает - уже со слезами в голосе - канючить:
      - Дяденька-а-а! Отдай пальто!
      Прохожий, естественно, теряет терпение, пытается отцепиться от этого странного младенца. А тот уже рыдает навзрыд - не отстает, вцепился в свою жертву и умоляет его отдать пальто. И вот тут, когда доведенный до белого каления прохожий замахивается, чтобы ударить или оттолкнуть малютку, на дороге появляются две или три более мощные фигуры. Они приближаются к прохожему, и один из них, с трудом сдерживая гнев, басом говорит:
      - Не мучь дитя, отдай пальто!..
      * * *
      В ресторане. Пьяный оправдывается перед соседом, с дамой которого он пытался перед этим заигрывать:
      - Я извиняюсь, товарищ, заговорить с соседкой это не является нарушением плохого тона.
      * * *
      Пабло Пикассо показали картину и спросили, что он о ней думает. Пикассо ответил:
      - Я не думаю. Я волнуюсь.
      * * *
      Когда мальчик Александр Македонский узнавал о какой-нибудь новой победе, одержанной Филиппом, он восклицал с досадой:
      - Папа все завоюет, и на мою долю ничего не останется!
      Кое-что все-таки осталось.
      - К сожалению, я у них не питаюсь доверием.
      * * *
      Семья цирковых акробатов N. Родители акробаты слепые. Отцу 65 лет, матери - 56. Эстонцы. Старик делает щетки (платяные, бельевые, полотерные), летом торгует ими на Сенной. Глаза потерял "от пороха" восемнадцати лет от роду. Женился на зрячей, но уже терявшей зрение. Живут неплохо. Ходят в гости - к слепым же. Старуха занимается хозяйством, мешая на кухне зрячим. Самое горькое в их судьбе - это то, что они не знают, как выглядят их дети, а теперь и внуки. Часами просиживают над колыбелями и ощупывают лица детей.
      Привередливы. Домработница возвращается со двора.
      - Дождь идет?
      - Нет.
      - Правда? Ну-ка дай я тебя пощупаю.
      * * *
      Пришвин вместо "рюкзак" говорит: спинсумка.
      Ужасно, по-моему. Тогда вместо саквояж надо: путьмешок, вместо бухгалтер: книгдержатель.
      * * *
      Фамилия врача по детским болезням: Витаминер.
      * * *
      Великий муж Греции, герой "золотого века" Перикл сказал, что главной заслугой своей жизни он считает, что:
      - В жизни своей я никого не заставил носить траурную одежду.
      * * *
      "Катя".
      Офицер после японской войны (или приехав в отпуск) поднялся на бельведер дачи, откуда расстилался чудесный, знакомый ему с детства вид. Море синело вдали, белел парус, по шоссейной дороге ползли золотистые возы с сеном.
      И вдруг X с ужасом замечает, что он мысленно, по привычке, вычисляет в уме (он - артиллерист) угол возвышения, заряд и тому подобное.
      Яхта или воз с сеном для него - уже только цель, мишень.
      * * *
      Эпиграф для "Кати":
      Под знаком равенства и братства
      Здесь зрели темные дела...
      А.Блок
      * * *
      Букинист жалуется:
      - Наше время для книжного дела - не сезонное.
      * * *
      Херасков любил давать советы молодым стихотворцам. Прощаясь с ними, говорил, приподняв колпак:
      - Чистите, ради бога, чистите, чистите! В этом вся сила. Чистите! О, чистите, как можно более чистите, сударь! Чистите, чистите, чистите!
      (См. письмо Батюшкова к Гнедичу от 7 ноября 1811 г.)
      Далеко не всё, конечно, но очень много в этом "чистите"!
      * * *
      - Возьми полотёнушко, утрись.
      * * *
      Е.В.Тарле{326} - похож на старого обрюзгшего Наполеона. Даже седые волосы его - наполеоновские: мягкие, слегка волнистые, падающие прядкой на лоб. И поза: Бонапарт обозревает, сидя на барабане, Москву... Поза ленивая. Каблуки на башмаках стоптаны.
      * * *
      Мать:
      - Уймись, демоненок!
      * * *
      "Катя".
      Иван Афанасьевич в хорошем настроении, чокаясь с дамой, говорил:
      - Будьте толстенькая!
      * * *
      Когда А.Н.Толстой узнал об отмене "авторских" в кино (а только что вышел на экраны "Петр Первый"), он схватился за голову и воскликнул:
      - Со времен отмены крепостного права род Толстых не терпел таких убытков!!.
      * * *
      Столовая на окраине П. Столы в густо запятнанных скатертях. На столах цветочные горшки в белой рогожке. Из горшков торчат какие-то палки. Цветами не пахнет.
      * * *
      Сказочный, русский, очень древний (еще скомороший) зачин:
      - Ну, братцы, я вам скажу сказку. Слушать да не смеяться, а кто знает не переговаривать! Кто будет переговаривать, тому буду по плюхе давать.
      * * *
      "Катя".
      Вскоре после возвращения с Дальнего Востока. Ваня сидит в парикмахерской на Вознесенском, куафер подстригает его колючий ежик, на белоснежный балахон падают и складываются в причудливый орнамент коротенькие черные волосики, и Ване вспоминаются китайские и японские иероглифы на вывесках в Маньчжурии.
      * * *
      Известный адвокат Николай Васильевич Коммодов. Ему под шестьдесят лет. Маленького роста, очень широк в плечах, с солидным брюхом. Лицо неинтеллигентное, грубоватое и как будто даже глуповатое.
      Седеющие волосы зачесаны гривой. Когда говорит, впечатление, будто пародирует какого-то известного адвоката. Очень веселый, любит пошутить и шутит тоже грубовато и так же грубо хохочет, когда шутят другие. Хитер, конечно. И умен. Говорит с интонациями провинциального актера. Без улыбки слушать его трудно.
      * * *
      Коммодов защищал когда-то известного убийцу, извозчика Комарова, убившего сорок человек.
      - В камеру к нему я боялся заходить. Был такой случай, когда арестант кандалами убил следователя. Комаров представлял из себя широколицего мужика с совершенно деревянным лицом, широко расставленными и глубоко сидящими глазами. Меня все время занимал вопрос: чем дышит этот человек? Что он думает? Но, поверьте мне, это была полнейшая духовная анестезия. Я, помню, у него спросил: "Скажите, Комаров, как же вы это так - сорок человек? Неужели не жалко?" А он помолчал и говорит: "А тебе, Николай Васильич, когда ты мух давишь, - жалко?" А? Каково?! Это человек - про человека! Я у него спрашиваю: есть ли у него на свете что-нибудь дорогое, священное? Верит ли он во что-нибудь или в кого-нибудь? "Да, говорит. Верю. В ежа, который колется".
      * * *
      Тому же Коммодову пришлось когда-то защищать группу крестьян, убивших колдуна. Люди, которые убили этого человека, твердо верили, что он - колдун: скотину портит, воду заговаривает и так далее.
      Защищая их, Коммодов напирал на то, что они - субъективно - не совершили убийства человека. Они убили - тварь, вредителя, злую силу. Виноваты в этом, дескать, темнота и отсталость, забитость русской деревни.
      Присяжные оправдали убийц. После судебного заседания Коммодов разговорился с одним из них - благообразным, белоголовым стариком.
      - Вот, - говорит, - братец мой, какая история. Что же это получается? Ведь могли бы вас и не оправдать. Темь у вас тут непроглядная.
      - Э, брось, барин, - говорит старик. - Что темь - это ничего, а вот колдунов у нас много - это беда. Ну, да теперь мы их всех изведем - до последнего!
      * * *
      С утра почему-то не выходят из головы стихи Блока:
      ...И встретившись лицом с прохожим,
      Ему бы в рожу наплевал,
      Когда б желания того же
      В его глазах не прочитал.
      В такой именно паршивый, слякотный и дождливый весенний день подошел к окну, отдернул на мгновенье штору и увидел: бредут понурые лошади, влекут замызганную, бывшую когда-то белой колесницу, на ней гроб, покрытый черной попоной с серебряными шестиконечными звездами. За гробом - шесть-семь евреев, одни мужчины, и все пожилые. А один, в стоптанных галошах, идет у самого катафалка и даже руку положил на гроб - наверное, брат или муж. Скорее всего - брат. Потому что холостяком выглядит. И как-то не могу представить жену его.
      * * *
      Артистка X ехала с собакой в поезде, возвращалась с Юга в Ленинград. Поленилась, не вывела утром собаку, забыла о ее естественных надобностях. А воспитанная собака не могла позволить себе сделать что-нибудь дурное в помещении. Терпела, терпела и - не вытерпев - на полном ходу выскочила из окна вагона.
      Муж, вырастивший собаку, узнав о случившемся, пришел в ужас, в бешенство, в отчаяние. Он выяснил, где именно, на каком перегоне это произошло, и на следующий же день отправился на розыски собаки. Долго блуждал вдоль полотна железной дороги, заходил в соседние деревни. Местные жители рассказали ему, что да, действительно, шныряла тут в лесу какая-то странная собака. Несколько дней подряд она выходила навстречу дневному поезду. Заметив ее, мальчишки принялись охотиться за ней. Тогда она переменила тактику - стала выходить к вечернему поезду. А потом и вообще скрылась.
      Хозяин искал ее две недели! Обошел все окрестные деревни. И наконец наткнулся на нее в лесу. Собака одичала, увидев человека, она кинулась на него, укусила за палец и только тут, почуяв кровь, очухалась, узнала Николая Павловича, принялась визжать, кидаться на него, ласкаться, лизать его щеки и руки. Тут же она проделала все фокусы и кунштюки, которые знала: стала за задние лапы, "умерла", сорвала с головы хозяина шляпу...
      Возвращение собаки и хозяина превратилось в триумфальное шествие.
      Он обошел в обратном порядке все деревни, где был раньше. И все радовались, поздравляли его, щедро угощали его и собаку, потому что знали о горе этого человека и не считали это блажью.
      * * *
      - А куда мне идти? На какую улицу?
      - Улица Тверская-Ямская, сапожная мастерская, дом некрашеный, иди и спрашивай.
      * * *
      - Ладно. Оставьте ваши сверхъестественные знания.
      * * *
      Весной 1939 года Маловишерский горсовет опубликовал постановление:
      "Проверить состояние здоровья допризывников и в пятидневный срок ликвидировать все болезни, кои могут служить препятствием при вступлении в РККА".
      * * *
      "Вертикальная гармония" петербургской архитектуры объясняется отчасти тем, что до самой революции в столице действовало запрещение строить дома выше Зимнего дворца.
      * * *
      - Он с этого факта сделает цимес.
      * * *
      Из газетной заметки:
      "В столовой под лозунгом борща скрывается самогон".
      * * *
      - От вашей политики отдает букетом личных отношений.
      * * *
      Псевдоним рабкора: Далеко-Всевидящий.
      * * *
      Девочку Милу зовут Мила-премила - за то, что она на каждом шагу говорит:
      - Большой-пребольшой, маленький-премаленький, коричневый-прекоричневый, вкусный-превкусный, хорошенький-прехорошенький и так далее.
      * * *
      Блатной язык худо-бедно обогатил русский язык, как, впрочем, и другие языки. Слова жулик, мазурик, двурушник - жаргонного происхождения. Разинский лозунг "сарынь на кичку" - тоже. Даже такое скромное, уже почти дамское слово, как шустрый, - из словаря петербургских воров (приставка "шу" к слову острый).
      * * *
      - Побледнел, посинел, как осенняя сыроежечка.
      * * *
      Вежливый милиционер (на даче) успокаивает пьяного:
      - Поскольку вы пьяный - будьте свободны. Идите домой и проспитесь. А вообще-то вы в корне не правы.
      * * *
      Полчаса наблюдал, как борется паук с собственной тенью (при электрическом освещении, на белом потолке). Борьба эта - страшная, изнурительная, потому что пауку никогда не понять, что тень бесплотна, что сосать ее невкусно и бесполезно. И даже инстинкт ему ничего не говорит. Солнечная тень не такая яркая, она расплывчатая, а электричество еще молодо, род паучий к нему не успел привыкнуть.
      Борьба (или, вернее, охота) идет по всем правилам паучьей корриды. Паук кидается на свою тень с теми же ухватками, с какими он кидается на зазевавшуюся муху. Он пытается оглушить ее, обволакивает паутиной и перебирает при этом с быстротой велосипедиста задними лапками. На какое-то время, на минуту или на полминуты, как бы разочаровавшись, он оставляет "жертву" и повисает на своей тончайшей ниточке. Но малейшее движение его лапки - и тень зашевелилась тоже. И снова - хищный скачок. И снова идет борьба с призраком.
      Бой длился до тех пор, пока я не пожалел измученного паука и не повернул выключатель.
      * * *
      Милая, сердечная, добрая и простоватая тетя Зина. Сыну ее Шурику сорок лет. Идет по какому-то не простому делу - не то в военкомат, не то на чистку.
      Мать вздыхает:
      - Ох, Шурик, я сегодня во сне полы мыла. А это худо. Я, помню, всегда во сне полы мыла, когда ты из гимназии двойки приносил.
      * * *
      Заголовки в периферийной газете:
      "Кто еще хромает?".
      "Япония становится нахальнее".
      "Один в носу ковыряет, другие перегружены".
      * * *
      Куплеты 1921-1922 гг.:
      Весна пришла, запели птички,
      Им вторит радостно поэт
      На рынке дороги яички
      И сахару в помине нет
      А потому, медам, месье,
      Давайте кушать монпансье!
      * * *
      Была уже в том возрасте, когда говорят: перезрелая. Однако желание выйти замуж не оставляло ее. Страшно суеверная. В гостях не брала ничего по одному куску: ни хлеба, ни ветчины, ни жаркого. Хозяйки ее не любили. И зимой и летом носила по две пары чулок. Оказывается - такая примета.
      - Все-таки, - говорила она, - это значит, что я не всегда буду одинокая.
      Умерла одинокой.
      * * *
      Вторично слышу в Мельничном Ручье странное употребление глагола "мечтать". Парикмахерша говорит подруге:
      - Я и не мечтала, что ты сегодня выходная.
      * * *
      В Мельничном Ручье живет доктор Ткачев, специалист по внутренним и детским болезням. Я знаю его с тридцать шестого года. Летом он обычно гастролирует по дачным местностям. Два лета жил в Разливе, нынче - здесь. Высокий, молодой еще, сутулый, ходит в белой косоворотке и в фетровой шляпе. Не ходит, а рыщет. Мимо дачи за день пробежит раз двадцать. У него девочка, дочка.
      Иринка, которой Ткачев очень хорошо знаком, спрашивает у меня:
      - Это что у него за девочка? Дочка?
      - Да, наверно, дочка.
      - Бедная!
      - Почему же, - я говорю, - бедная?
      - Наверно, все время лечит ее.
      * * *
      - У меня мнуков да прамнуков - не сосчитать.
      * * *
      "Катя".
      Она постучала:
      - Можно, папаша?
      - Войди благословясь, - ответил за дверью голос Ивана Афиногеновича.
      * * *
      Английский анекдот.
      Встречаются два глухих старика.
      - В булочную?
      - Нет, в булочную.
      - А-а, а я думал - в булочную.
      * * *
      На даче. Идут экскурсанты. Впереди духовой оркестр.
      - Манька, а Манька! Гляди - похоронный марш идет!..
      * * *
      Живет холостяком. Чтобы не возиться с чаем, решил завести "японский гриб", настой которого, говорят, вкусен и питателен. Долго мучился с прихотливым растением. Не знал, чем его кормить (подкармливать?). И вдруг узнает, что гриб этот питается - чаем.
      * * *
      Собака, которая копила деньги и сама ходила покупать себе еду и даже водку. Об этом пишет доктор Т.Целль в книге "Ум животных" (с. 17).
      * * *
      - Преогромное мерси!
      * * *
      Мало того, что человек произошел от обезьяны, - по предположению Дарвина, он произошел от маленькой, слабой обезьянки, например от мартышки. Сильное животное, вроде гориллы, по мнению Дарвина, вряд ли стало бы общественным. Оно и так обошлось - своими собственными силами. А маленькая, всеми обижаемая мартышка хочешь не хочешь должна была сбиться в коллектив. А потом произвела человека.
      * * *
      Иринка:
      - Сколько у нас во дворе Галь! Одна Галя - маленькая, другая побольше, третья - еще больше, четвертая - совсем большая.
      * * *
      Вы рассуждаете, как допотопный человек.
      * * *
      Иринка:
      - У нее летненькое платьице.
      (Это она показывает картинку маленькой девочке, поэтому, подражая взрослым, и говорит немножко прибедняясь, одними ласкательными и уменьшительными).
      * * *
      Цыганка в поезде:
      - Ой, место заняли!
      Вторая, молодая, осанистая, крепкая, с очень грубыми и добрыми чертами лица, белозубая:
      - Было бы вам не зевать!
      Откуда эта прелестная, какая-то лесковская архаичность речи?!
      * * *
      Она же. После шуточной потасовки, когда подруга растрепала ей волосы, поправляя прическу:
      - Сколько тебе лет - столько тебе розог. Больше я ничего не могу сказать.
      * * *
      В газетном дневнике происшествий сообщается о задержании шайки фальшивомонетчиков, во главе которой стоял "некто Алхимов".
      * * *
      Девочка Мила очень быстро пообедала. Я говорю:
      - Быстро ты ешь!
      - Да?
      - Очень быстро.
      С гордостью:
      - Как все равно красноармейцы едят.
      * * *
      "Катя".
      ...Приехала племянница.
      - Ах, милая, а я только что канун собиралась читать.
      - Так вы читайте, тетушка. Я посижу, подожду.
      - Ничего, ничего, милая. После прочту. За мной не пропадет.
      * * *
      Артист, любитель выпить, носит жетон Общества трезвости, на котором выбит лозунг:
      "Трезвость счастье народа".
      * * *
      В парикмахерской:
      - Лицо освежить?
      - Ага. Обязательно. Откройте форточку.
      * * *
      Красноармеец в пригородном поезде, уступая место незнакомой старухе:
      - Садись, мама!..
      * * *
      "Глупость - не головная боль, которая от порошка проходит".
      Мих.Зощенко
      * * *
      Рассказывал С.Я.Маршак. В 1934 году он жил в санатории в Шварцвальде. Однажды за табльдотом появилась седая дама, которая вела за руку худенького мальчика-подростка. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что мальчику этому лет тридцать пять. Пастор. Психастеник. Мать привезла его лечиться. Однажды за ужином громко заплакал и, воздев глаза к потолку, воскликнул:
      - Ich habe keine Frau und kein Mobel.*
      ______________
      * У меня нет ни жены, ни мебели.
      * * *
      Из Детского Села возвращаются экскурсанты. Женщина жалуется:
      - Все хорошо, только с питанием - возмутительно. Три часа на обед ушло.
      Голос:
      - Эвона - три часа! Елизавета Петровна Романова шесть часов подряд обедали!
      * * *
      Симпатичная заповедь Фридриха Ницше:{333}
      "Падающего толкни".
      Недаром этого мудреца взяли на вооружение фашисты.
      * * *
      Мальчиком я удивлялся, почему в Ярославской губернии картофельную запеканку называют "яблочником". Яблоками от нее не пахло. Недавно мне объяснила тетя Тэна: оказывается, это не только в Ярославле. У старообрядцев все картофельное называется яблочным. Это - от "земляного яблока" (и даже "чертова яблока"), как поначалу называли на Руси картофель.
      * * *
      Склон старой горы - серый, шероховатый, складчатый - как спина слона.
      * * *
      Радио на украинских (и вообще на южных) вокзалах. Какие-то обиженные немолодые женские голоса:
      - ПовторАю! Поезд номер тридцать один бис... отбывает...
      * * *
      У парня на тыловой стороне кисти татуировка. Большими синими буквами: Никита.
      Для чего это? Чтобы не потеряться, что ли?
      * * *
      Библиотекарша в санатории. Говорит "роман", "Хамлет". Ей под сорок. Подсела ко мне, когда я читал газету.
      - Что пишут в хазете?
      Я прочел ей заголовки телеграмм. На первой полосе - портрет Лермонтова.
      - Ой, какой хорошенький! Сволочи буржуазия! Такого человека убили!
      В заголовке юбилейная дата:
      1814-1939
      - Это сколько же ему лет?
      Я говорю:
      - Он родился сто двадцать пять лет назад.
      - Ой как давно! Так он все равно бы не дожил.
      - Конечно, не дожил бы.
      - А может быть, и дожил... Вот сволочи!
      Я спрашиваю: кто "сволочи"?
      И она рассказывает мне совершенно фантастическую историю.
      - Ведь он был кавказский пленник. За ним жандармерия охотилась. Взяли его в плен...
      И еще такой же и подобной ерунды - с три короба.
      * * *
      Из разговора:
      - А разве Персия с Англией межует?
      * * *
      Концерт в железноводской Пушкинской галерее. Две певицы в красных сарафанах поют "частушки":
      - Нынче я была в кино
      И купила эскимо...
      - А какой-то гражданин
      Вместе с палкой проглотил.
      Зрительный зал буквально сотрясается от ликующего хохота.
      * * *
      Генерал Верзилин, в пятигорском доме которого произошла ссора Лермонтова с Мартыновым, однажды на вопрос, сколько у него детей, ответил:
      - У моей жены две дочери и у меня две, а всего три... Только три грации, а не четыре...
      Загадка на первый взгляд кажется очень трудной. Все, кому я задавал ее, начинали морщить лоб, сдвигали брови...
      А ответ простой: у Верзилиных была одна общая дочь и у каждого по падчерице.
      * * *
      Господин, говорящий очень важным и многозначительным тоном:
      - Я согласен с вами миллион раз.
      И еще раз - уже в упоении:
      - Я согласен с вами миллион раз!..
      * * *
      Мой сосед по палате Николай Афанасьевич Василенко. Родился в 1901 году в большом (8000 жителей) селе на Украине. Родители рано умерли. Имущество продали за 300 рублей. Назначили опекуна. Николай Афанасьевич учился в министерском училище. Брат - в ремесленной школе. Старший брат - в учительской семинарии в Крыму. Деньги лежали в банке. Революция. Кинулись в банк - денег нет.
      Н.А. рано вступил в партию. Работал военруком. На город наступали махновцы. В городе человек семьдесят советских работников. Паника. Н.А. на колокольне - наблюдает. Видит, как тачанки с его товарищами уходят... Спускается с колокольни - навстречу по улице скачут человек тридцать махновцев. Он - в церковную сторожку. Там псаломщик проводит спевку хора.
      - А ну, прячься. Становись сюда, пой.
      Петь не стал, при нем наган и винтовка. Полез на чердак.
      Лестницу псаломщик убрал.
      - Сижу не шелохнусь, слышу, копыта цокают. Приподнял черепицу, смотрю, подъезжают к сторожке. Слышу, заходят в сторожку, говорят чего-то, ругаются. Ну, думаю, кончено. С жизнью, одним словом, прощаюсь. Думаю - буду стрелять. А последнюю пулю - сюда вот. Между прочим, трясет всего...
      Потом все замерло. Н.А. просидел на чердаке пять часов. Позже выяснилось, что в село ворвался лишь небольшой махновский разъезд. Их отогнали...
      * * *
      Другой мой сосед по комнате - Иван Васильевич Р. Неисправимое животное, карьерист, циник, человек ни во что не верящий и ни о чем не думающий чисто. Охотник до баб. Тупица. Ему двадцать девять лет. Шесть лет в армии. Старшина, заведует вещевым складом. Женат. Двое детей.
      - Два пацана, - сказал он мне, - одной четыре года, другой еще двух нет.
      - Какие же, - я говорю, - пацаны. Обе девочки?
      Смеется.
      - А я их все равно всех пацанами зову.
      В санатории обольщает подавальщиц и сиделок. Говорит об этом грязно и пасмурно.
      Перед сном читает - одну и ту же книгу: "Кавказские поэмы" Лермонтова. Когда спрашиваешь, что он читает, - прищелкивает языком и говорит:
      - Нет, здорово это!..
      "Кавказские поэмы" читает уже 23 дня. Прочитав полстраницы, крепко засыпает.
      Много поет. Песни какие-то дурацкие, слышанные им в госпитале, где он лежал на излечении (у него камни в почках).
      На обеих руках - наколки, татуировка. Я спрашиваю, когда он сделал их.
      - А-а, не говори! Ваккурат мне двенадцать лет было. По дурости сделал. А вот теперь не знаю, как быть, как их вывести. Ты не знаешь? Одна еще ничего, а вот на левой - прямо опасная.
      - А что там?
      Показывает:
      - КИМ.
      - Ну, так что же? Что тут опасного?
      - Мало ли что в жизни случится. В плен попадешь или что... Так еще можно отвертеться, а тут, глядишь, под расстрел попадешь.
      Симпатичный товарищ!..
      * * *
      Из песен Ивана Вас. Р.:
      Падиспанчик - хорошенький танчик;
      Его можно всегда станцевать...
      И сразу же, перебивая себя, затягивает:
      Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...
      * * *
      Оглушительно икает и говорит:
      - Какая-то сволочь поминат.
      * * *
      Он же. Раз десять на дню:
      - Так они и жили. Спали врозь, а дети были.
      * * *
      Из автобиографических рассказов И.В. Соблазнил девушку. Обещал жениться.
      "Дома она белье грязное спрятала, говорит: "Маме покажу, когда запишемся, у нас такой обычай".
      На другое утро надо в загс идти. А мне на кой он ляд этот загс.
      Я до гастронома дошел, печенья купил, конфеток хорошеньких, прихожу, говорю:
      - У тебя метрическая выписка здесь есть?
      - Нет.
      - И у меня нет. А без метрической выписки не регистрируют.
      Она - в слезы"...
      Между прочим, говорит сильно окая. Он - нижегородец. Николай Афанасьевич, слушая его, морщится, слегка даже постанывает, как от зубной боли.
      * * *
      Рентгеновский кабинет в санатории. Над входом красный фонарь, когда он горит - вход в кабинет закрыт, там совершается таинство. Больные сидят в коридоре на лавочке, думают о своих язвах, спайках и тому подобном, вздыхают, робеют, не могут даже переговариваться... Наконец кого-нибудь вызывают. Он входит в темную комнату и первые две-три минуты ничего не видит, идет наугад, растопырив руки, - туда, где у красного абажура сидят за столом какие-то белые (вернее, розовые) халаты. Через пару минут он уже слегка освоился, уже сидит на клеенчатом диване и торопливо расстегивает пуговицы на рубашке.
      Рентгенолог - полный, немолодой уже человек (почему-то думаешь, что он был в свое время полковым врачом) - записывает результаты очередного просвечивания. Записывает по памяти, каждую фразу отчетливо произносит вслух, а его помощник, молодой человек с изможденным лицом (тут вспоминаешь, что рентген убивает гормоны, делает молодых стариками), этот несчастный пишет под диктовку копию рентгенограммы. Свет - розовый, слабый, как в лаборатории фотолюбителя. Но - алхимики в белых халатах привыкли.
      Раздетый до пояса очередной больной поднимается на маленький эшафотик, перелезает через какие-то железные штуки и оказывается в огромной металлической кассете. Не то гильотина, не то гектографический пресс. В руку ему молоденькая сестричка сует граненый стакан с белой густой кашей. Выключается свет. Стрекочет аппарат. Рентгенолог сидит, широко расставив ноги, на низеньком табурете - перед экраном, на котором появляются смутные очертания человеческого нутра.
      Рука в резиновой перчатке подлезает под экран и впивается в живот больного.
      - Току! - кричит рентгенолог.
      Что-то трещит, стрекот усиливается.
      - Уменьшить! Току! - покрикивает врач.
      Очередные больные толпятся за его спиной.
      - Пейте! - приказывает рентгенолог. - Пейте сразу, как водку.
      Пить эту известковую густую гадость залпом, как водку, невозможно.
      - Надуйте живот. Знаете, как у попа.
      Это пояснение одно и то же, из раза в раз, от больного к больному.
      Больной не может надуть живота, он его инстинктивно вбирает. Рентгенолог кричит:
      - Надуть! Как у попа.
      Наконец:
      - Аус!
      Зажигается свет.
      Эти "аус", "току" звучат очень страшно для тех, кто сидит за дверью, ожидая своей очереди.
      * * *
      Одна из любимых песен И.В.Р-ва (услышал он, и запомнил, и полюбил ее в госпитале в Комсомольске-на-Амуре):
      Жена моя в роскоши ходит
      И счету в одежде не знает,