– Умирать согласно расписанию… – пробормотала Настя, поднимая себя с холодного каменного пола. – Язык ведь повернулся… Ну ничего, ничего…
      Это было действительно «ничего»: ничего не значащие слова, которые произносятся просто потому, что признавать свое бессилие молча – еще хуже. План Анабеллы провалился, сама королева-мать умерла (боже, и ведь кому-то еще предстояло сообщить эту новость Утеру!), и, значит, предложений по борьбе с Леонардом ждать было неоткуда.
      И уж тем более их не стоило ждать от Давида Гарджели.
      – А, это ты, – жизнерадостно сказал ей волшебник-недоучка, для которого жизнь, вероятно, оставалась прекрасной и удивительной. Давид Гарджели улыбался, стоя посреди заваленного трупами дворцового зала, и Настя долго думала, что бы такого сказать Давиду вместо обычного приветствия. В голове все еще шумело, поэтому придумано было следующее:
      – Ты, – сказала Настя и на всякий случай ткнула пальцем в Гарджели, чтобы тот не подумал, будто Настя обращается к кому-то из зомби. – Ты жив только потому, что у меня патроны кончились. Но если ты подождешь меня тут минут десять… Двадцать, – для верности решила Настя. – Тогда… Ай!
      – У тебя, наверное, нога сломана, – предположил Гарджели. – Или вывихнута. И вообще ты неважно выглядишь, так что ты лучше отдохни, полежи где-нибудь в тихом месте…
      – В тихом месте?! – Настя схватила с пола обломок кирпича и швырнула в сторону Гарджели. – Какое еще тихое место! Ты впустил во дворец орду зомби!
      – Да, – довольный собой, кивнул Гарджели. – И это значит, что мне недолго осталось ждать. Сегодня все счета семейства Гарджели будут оплачены, – торжественно произнес он.
      – Тут ты прав, ждать тебе осталось недолго. Ты только никуда не уходи, я быстро… – Настя оперлась на поднятую с пола лопату и направилась в глубь дворца, не сразу поняв, что она и сама теперь напоминает зомби, разбитого усталого человека, утратившего надежду что-либо изменить своими собственными силами и ставшего пешкой, которую двигает некий невидимый, но всесильный игрок.
      Она вернулась к лестнице, к тому самому месту, где ее сбили с ног зомби, и прислонилась к стене. Мертвых тел вокруг было так много, что они не производили никакого впечатления. Настя обращала на них внимание, лишь когда завал из трупов мешал пройти.
      Постепенно к ней возвращалось полноценное ощущение этого мира, возвращались звуки и запахи, но прежде всего вернулась боль, властно заслонив все остальное. Настя нашла в аптечке таблетки для подобных случаев, поспешно разжевала несколько штук. Пока она таким образом пыталась заглушить боль, мимо прошли несколько зомби; Настя схватилась за пистолет, но вспомнила про пустую обойму, да и смысла стрелять по этим несчастным не было. Как говорил Леонард: «Это уже неважно». Сотни, если не тысячи отравленных Леонардом людей проникли во дворец и сейчас где-то там, в центральных помещениях, долбили пол, прорываясь к наследию демонов. Глухие удары слышались и здесь, еще доносились отдельные выстрелы, редкие автоматные очереди. Это означало, что кто-то упрямо пытается переломить ход событий – может быть, Утер, может быть, Смайли. Бесславная последняя битва; о которой даже никто не напишет; битва не с драконами и и не с полчищами демонов, а с обычными людьми, которые даже не понимают смысла происходящего…
      Вряд ли Томас Андерсон мог представить такой финал своего королевства.
      Настя обернулась к Гарджели, который стоял в развороченном дверном проеме, картинно скрестив руки и глядя в небо.
      – Что ты там застыл? Ты думаешь, что он прилетит прямо сюда, к тебе?
      – Не знаю.
      – Ты переоцениваешь свою роль в жизни Леонарда, – намекнула Настя со всем возможным в этих обстоятельствах тактом. – И еще, на случай, если ты все-таки дождешься: их может быть несколько.
      – Кого?
      – Леонардов. Порции, отрезки и все такое прочее. Сам увидишь. И не жалуйся потом.
      – Я не буду жаловаться, – сказал Гарджели. – О, нет.
      – Какой же ты все-таки самонадеянный идиот, – вздохнула Настя. – Твой брат не был таким.
      – Это его и погубило, – рассудительно произнес Давид. – Хм. Знаешь, а они все идут и идут.
      – Кто?
      – Те, кого ты называешь зомби.
      – Да, мимо меня сейчас проковыляла парочка…
      – Я не про парочку. Посмотри сюда.
      Настя нехотя приблизилась к Давиду, прошла через разрушенный вход на смотровую площадку и увидела их. Медленно бредущие по улицам Лионеи фигурки были похожи на муравьев, но на подступах к дворцу эти муравьи, сходясь плечом к плечу, превращались в темную ленту, которая начинала свой змеиный путь по ступеням, способная поглотить все, что встретится на пути…
      – Тысячи, да? – тихо сказал Гарджели. – Леонард превратил тысячи людей в свою армию. Серьезный подход.
      – А ты по-прежнему собираешься с ним сразиться, да?
      – Он, наверное, потратил много сил на это превращение, – злорадно ухмыльнулся Гарджели. – Он устал.
      – Даже не надейся.
      От вида вползающей во дворец темной змеи Насте расхотелось дышать свежим воздухом в компании мага с завышенной самооценкой. Если правда, что лучший учитель – это собственные ошибки, стоило дать Давиду Гарджели шанс получить достойное образование. В любом случае, спасать его Настя не собиралась, спасать стоило беспомощных, и у Насти на примете была пара кандидатур.
      Она потискала кнопку на рации, но динамик молчал. Надвигающаяся вторая волна зомби стала действовать Насте на нервы.
      – Зря ты открыл им двери, – не сдержалась она. – Но раз уж ты все равно тут стоишь, будь добр, сотвори пару мелких чудес. Задержи эту толпу, пока я найду Амбер с Мариной и выведу их из дворца. Иначе нас всех тут затопчут или просто обрушат дворец нам на головы.
      – Не думаю, что это можно остановить или даже задержать, – сказал Гарджели.
      – Да? У нас как-то получалось их сдерживать, пока ты не…
      – Хватит уже про эти двери! И вообще, я должен экономить силы перед встречей с Леонардом…
 
       Может быть, он и в самом деле верил, что способен помериться силами с Леонардом. А может быть, все эти высокопарные речи были лишь попыткой убедить самого себя… Все может быть.
       Я оставила Давида Гарджели на смотровой площадке королевского дворца. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он ожидал Леонарда.
       Уже потом мне в голову пришло, что Давид Гарджели, как и король Утер Андерсон, ошибся с битвой. Оба они ожидали эпического противостояния с достойным противником, и обоим досталась совсем иная война. Утеру пришлось лупить пулеметным прикладом добропорядочных итальянских горожан, которых Леонард превратил в зомби, а Гарджели…
       По-моему, он даже не успел обернуться. Что было к лучшему – он не успел разочароваться в обстоятельствах своей гибели.
 
      Опытный воин знает, что есть такие битвы, в которых выигрышем будет считаться спасение. Настя не была опытным воином, но она быстро училась.
      – Надо отсюда сваливать, – пробормотал Бернар.
      – Обеими руками «за», – ответила Настя. – Только сначала найдем Амбер и Марину.
      – И короля?
      – Король уже большой мальчик, сам о себе позаботится.
      – Ладно, – не стал спорить Бернар. Его сейчас больше занимала собственная рука, на которой после удара лопаты осталось два с половиной пальца. История Бернара и его руки в кратком изложении звучала так: «Я стрелял, а потом они просто прошли через меня».
      – Знакомая история, – сказала Настя и поделилась с Бернаром таблетками, отчего капитан королевской охраны ожил и даже слегка повеселел. Точнее, повеселел он после того, как сбросил с лестницы пару заплутавших зомби. Настя не стала говорить, что это просто люди, которым не повезло. Им всем сегодня не повезло.
      Марину она обнаружила в той же самой комнате, где и оставила, причем в той же самой позе – с ноутбуком на коленках и раскрытой книгой в руке. С Амбер оказалось немного сложнее – она была в своих покоях, но в сильном подпитии. Амбер одновременно хотелось спать, резать вампиров, обняться с отцом, набить морду Фишеру и поцеловать красивого охранника, имя которого она забыла. Срочная эвакуация из здания в ее планы не входила, но Настя и не собиралась спрашивать мнение принцессы.
      – Ты идешь? – спросила она.
      – Я еще не решила, – капризно протянула Амбер и в следующую секунду вздрогнула от пощечины. – Что?! Что это?
      – То, что я давно хотела сделать, – сказала Настя. – Это оказалось не так весело, как я думала, но…
      Она вытащила Амбер в коридор и прислонила к стене.
      – Идем? – спросил Бернар. Настя кивнула и в этот момент услышала выстрел. Потом еще несколько.
      – Надо уходить, – сказал Бернар. – Когда подойдет эта новая толпа, нас просто затопчут…
      Настя согласно кивнула. Их затопчут. И уж тем более затопчут, размажут по стенам, похоронят под руинами тех, кто еще пытался сражаться на нижних этажах. Тех, кто еще надеялся отбить атаку на Лионейскую святыню. Неважно, кем были эти немногие, но они заслужили немного сочувствия.
      – Мы будем уходить к «Оверлуку», – сказала Настя.
      – А ты?
      – Я тоже, просто я… Я кое-что попробую. Еще одну штуку…
 
       Можно было сказать: «Еще один трюк». Или: «Еще один фокус». Потому что в любом случае это не относилось к категории честных игр, и я не имею в виду честность по отношению к Леонарду и его армии.
       Это было нечестно по отношению к другим людям и по отношению ко мне самой, но…
       Я должна была это попробовать. Я должна была что-то сделать, я не могла уйти просто так.
       И я не ушла.
 
      – Здравствуйте, принцесса, – сказал женский голос в мобильнике. То есть, горгоний голос. – Вас не очень хорошо слышно, так что…
      – Почему я не могу дозвониться никому, кроме тебя?
      – Вопрос не по адресу. Будем считать, что это – маленькое чудо.
      – Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.
      – Для Лионейской принцессы? С радостью.
      – Позвони по этому номеру, найди человека по фамилии Лайман и скажи, что я, Анастасия Андерсон, так и не получила никакой помощи. Скажи, что наш дворец в Лионее окружен террористами, врагами… Скажи ему что угодно, лишь бы он отправил сюда кого-то, чтобы остановить эти толпы…
      – Ваш голос звучит взволнованно, принцесса. Похоже, это для вас очень важно.
      – Это очень важно! И я никогда не забуду, что вы помогли мне сегодня…
      – Мы еще не помогли. Мы еще думаем.
      – Что?
      – Мне надо посоветоваться с сестрами. А потом, это сложное дело. Вы же знаете, принцесса, какие сейчас проблемы со связью. Скорее всего, нам не удастся дозвониться.
      Настя вздохнула. Разумеется, было очень глупо с ее стороны рассчитывать на благородство горгон. Они вели себя благородно и разумно, только если Армандо стоял у приоткрытого окна на втором этаже и целился говорящей в лоб. Армандо…
      – И что же вам нужно?
      – Нам? – судя по голосу, этот разговор доставлял Маргарите Горгоне неземное удовольствие. – Все то же самое, принцесса. Уважение. Достойное отношение к нашему народу.
      – Хорошо, когда все это кончится…
      – Мы хотим достойного отношения сейчас.
      – Но… Как? Что я могу сейчас сделать?
      – На самом деле можете, принцесса.
      Нехорошее предчувствие заскребло Настю между лопаток своими острыми когтями, но тем не менее она сказала:
      – Ну… Говорите.
      И она сказала.

      Настя подоспела как раз в тот момент, когда Амбер трясла за грудки какого-то зомби, грозя ему судом и требуя оплатить ремонт дворца в полном объеме. Зомби имел вид полного мужчины лет пятидесяти, и действия Амбер совсем не мешали ему бить киркой по стене.
      – Потом, – Настя схватила принцессу за талию и потащила к лестнице. – Потом мы их всех обязательно засудим…
      Пятидесятилетний зомби за ее спиной громко чихнул и уронил кирку. Настя обернулась – зомби покачивался, словно собирался рухнуть без сознания.
      – По-моему, я знаю, что сейчас будет, – проговорила Настя, в глубине души желая оказаться неправой, но рассудком понимая, что это желание – из разряда несбыточных. Зомби еще раз чихнул и взорвался, разлетевшись зелеными ошметками.
      – Это он из-за меня? – расстроенно спросила побледневшая Амбер и тут же согнулась пополам в приступе тошноты.
      – Это он из-за Леонарда, – ответила Настя. – У великого волшебника пока получаются только быстропортящиеся армии. Поэтому ему нужно срочно пригнать новую… А ты как?
      Марина выглядела не очень хорошо, но она, по крайней мере, стояла ровно, разве что чересчур крепко вцепилась в ноутбук.
      – Я потом все это обязательно зафиксирую, – проговорила она. – Я ничего не забуду. У меня хорошая память.
      – Зафиксируешь? Ах да, ты же секретарь, – вспомнила Настя.
      – Секретарь-консультант с историко-культурной специализацией, – отрапортовала Марина, покосилась на выворачиваемую наизнанку принцессу и как-то слишком часто заморгала.
      – Тихо-тихо, – Настя развернула ее в другую сторону. – Если вы с Амбер будете по очереди падать в обморок, мы никогда отсюда не выберемся. Давай отвлечемся, поговорим о чем-нибудь приятном… Например… «Черная книга Иерихона», да? Я вот и не знала, что эти книги отличаются друг о друга. А ты знала, правда?
      – Ага, – кивнула Марина.
      – Вот видишь, какая ты молодец. Ты, наверное, знаешь много этих…. Историй. Легенд.
      – Смотря каких, – грустно сказала Марина и вздрогнула от звука дальнего выстрела.
      – Ну например… например… Про потерянного странника, – сказала Настя. – Ведь есть такая история? Это ведь мне не приснилось?
      – Есть такая история, – согласилась Марина.
      – Там про странника, который потерялся? – предположила Настя.
      – Да. Почти. Про ангела, который потерялся.
      – Ясно, – машинально кивнула Настя, посмотрела, как Бернар помогает Амбер прийти в себя, и только потом поняла.
      – Про ангела, который потерялся?
      – Да, – Марина вздохнула, как будто набирая воздух перед нырком на глубину. – Когда творение мира было завершено, один из старших ангелов предстал перед Создателем и сказал ему: «Отец мой, долог был труд по сотворению этого мира, много сил и умения мы вложили в него. И теперь, когда наш труд наконец завершен, не позволишь ли ты мне ступить на эту землю и посмотреть на нее вблизи, увидеть горы и реки, вдохнуть запах цветущих садов…» – Марина перевела дух. – И так далее. Создатель сказал: «Нет». Но ангел не отказался от своих намерений и через сто земных лет снова пришел…
      Марина замолчала и покосилась на Настю:
      – Продолжать?
      – А там еще долго?
      – Не очень. Еще два раза по сто лет.
      – Это недолго, – согласилась Настя. – Бернар, что у нас там с принцессой?
      – Уже лучше, – отозвался Бернар. – Но все равно плохо.
      – Рассказывай, – сказала Настя Марине.
 
       Это был странный день, конечно же, не более странный, чем несколько предыдущих, но все-таки… Впору было поверить, что некто наверху, всесильный, но при этом очень въедливый и склонный к морализаторству, задался целью показать мне кое-какие непреложные истины. Показать, чтобы доказать. Не знаю, зачем это было нужно Ему или Им, но мне этот нравоучительный подзатыльник пришелся как раз вовремя: как только я была готова отчаяться и уверовать в свое полное бессилие спасти хоть что-то в этом невероятном хаосе, накрывшем нас неразрываемой сеткой, как вдруг, совершенно с неожиданной стороны, мне шепталось губами, которые даже и не понимали смысла произносимых слов:
       – А еще можно вот так.
       И действительно можно. Как только закрывалась одна дверь, тут же где-то открывалась другая, и даже не обязательно было знать местонахождение этой двери, нужно было просто верить в ее существование.
       И тогда рано или поздно ты окажешься около этой двери, и если она высотой в полнеба, то где-то рядом будет лежать лестница, а если она будет величиной с мышиную норку, то в кармане отыщется уменьшающее печенье с надписью: «Съешь меня».
       Это никакая не магия. Это просто порядок вещей, который становится очевиден, если протереть глаза, перестать вести счет собственным ошибкам и понять, что дороги созданы, чтобы по ним ходить, двери – чтобы их открывать, небо – чтобы летать, море – чтобы плавать…
       Ангелы? Чтобы находить их и приводить в чувство.
 
      Бернару не понравилось, что план изменился, но он не хотел ни минуты задерживаться во дворце, поэтому он кивнул. Марина тоже не возражала, и лишь Амбер, заметно протрезвевшая за последние полчаса, задавала вопросы:
      – То есть ты останешься, а мы пойдем дальше сами по себе?
      – Да, – сказала Настя.
      – Потому что?..
      – Потому что у меня здесь осталось еще одно важное дело.
      – А не потому, что здесь безопаснее, чем там, куда ты нас отправляешь?
      – Нет, не поэтому.
      – Но там, внизу, – прислушалась Амбер. – Там ходят эти… И еще там стреляют.
      – Эти тебя не тронут, они просто долбят пол в замке. А насчет стрельбы – это может быть только твой отец, или Смайли, или кто-то из охраны. Больше тут стрелять некому.
      – Но в меня могут попасть случайно, – сказала Амбер.
      – А тут на тебя случайно может упасть кирпич! А может, и неслучайно!
      Амбер сделала обиженное лицо и стала спускаться по лестнице.

      За дверью играла музыка, и этот возмутительный факт настолько завел Настю, что последние несколько метров она пронеслась свирепым ураганом, готовая выбить дверь ударом ноги. Ну или хотя бы попробовать это сделать.
      Однако дверь оказалась незаперта.
      – Вот ты где, – сказала Настя, переводя дух.
      – Вот я где, – согласился Иннокентий.
      – Мир летит к черту, а ты…
      – Мир всегда это делает, – заметил Иннокентий. – И я уже тебе говорил: лучший способ встретить конец света – отползти в сторону и переждать. Чем я и занимаюсь.
      – Тогда я должна тебя огорчить – ты отполз недостаточно далеко.
      – Поясни.
      – Королевский дворец стоит как раз на братской могиле демонов, а цель Леонарда – эту могилу раскопать, поэтому дворец скоро будет разрушен.
      – Да, что-то такое я уже слышал. И Леонард сильно продвинулся в этом вопросе?
      – Если бы ты выключил музыку, то услышал, как его люди орудуют ломами, кирками и лопатами.
      – Хм, – Иннокентий нажал кнопку пульта дистанционного управления. – Не слышу, но верю. Ты выглядишь именно так, как и положено выглядеть принцессе, чей дворец разносят в пух и прах.
      – Да, у меня был насыщенный событиями день, – согласилась Настя, невольно оглядывая себя и пытаясь наскоро отряхнуть грязь.
      – То есть ты пришла, чтобы предложить мне перебраться в более безопасное место? Как это мило с твоей стороны.
      – Пока мы отправляем всех в «Оверлук». А там посмотрим.
      – «Оверлук» так «Оверлук», – Иннокентий был замечательно покладист и скор на сборы.
      – Ты сегодня выглядишь как-то особенно, – сказал он в коридоре. – Воинственно.
      – Сначала я оделась по-другому, но потом поняла, что на высоких каблуках и в длинной юбке не очень-то повоюешь.
      – И с кем же ты воевала?
      – Не я, Иннокентий, мы.
      – Как скажешь.
      – Мы воевали с армией Леонарда.
      – Судя по всему, вы проиграли.
      – Мы, по крайней мере, сражались, а ты просто сидел на диване.
      – И в результате мы оба спасаемся бегством. Ты все-таки должна была послушать моего совета и не пытаться остановить Леонарда. Он – это неизбежность, которая сегодня называется Леонард, а вчера называлась Чингисханом, а до этого – Александром Великим…
      – Неизбежность становится неизбежностью, когда ты примиряешься с ней. И не смей сравнивать Леонарда с Александром Великим, я смотрела фильм, он был очень даже ничего, никакого сравнения с Леонардом!
      – А куда это ты меня ведешь? – заинтересовался Иннокентий.
      – Мы выйдем через Северное крыло.
      – Мне казалось, что как раз через Северное крыло во дворец вошли зомби. Может быть, разумнее попробовать другой маршрут?
      – А мне казалось, ты был не в курсе событий.
      – Кое-что, краем уха…
      – Так вот, для твоего остального уха – они вошли с севера и двинулись дальше, заполнив весь дворец. Именно в Северном крыле мы не рискуем пересечься с ними.
      – Как скажешь. Мне-то ведь все равно. Это я бессмертный.
      – Разумеется.
      – Я просто подумал о тебе.
      – Спасибо.
      – Северное так Северное.
      «Будем надеяться, что за последние час-полтора ты не любовался видами из окна и поэтому не догадываешься о подходе новой волны зомби, которые идут не куда-нибудь, а именно к северному входу – благославен будь Давид Гарджели и его самомнение», – подумала Настя.
      Если Иннокентий о чем-то и догадывался, то умело это скрывал, неся на своем лице маску беззаботности, а точнее, уверенности, что происходящие вокруг катаклизмы его совершенно не касаются, и хотя он искренне сочувствует людям, гномам, вампирам и прочим смертным тварям, но…
      – Меч? – поинтересовался Иннокентий. – Обычно в таких случаях спасают самое дорогое. Разве у тебя нет бриллиантов? Позор семье Андерсонов, если они не обеспечили тебя…
      – С бриллиантами все в порядке. Свадебные подарки уже давно в надежном месте, – соврала Настя. – А это… Эту штуку Денису преподнесли на следующее утро после нашей свадьбы. Какая-то древняя вещь, – она покосилась на Иннокентия и решила блеснуть практическим складом ума: – Наверное, очень дорогая. Я не могу его здесь оставить. Пусть дворец разрушат, но что-то должно остаться со мной на память о Денисе.
      – Вечные проблемы людей, – вздохнул Иннокентий. – Они всегда должны чем-то заполнять свою память: открытками, сувенирами, мечами…
      – А ты не хранишь сувениров о прошлом?
      – Какой смысл? Я все равно забываю, что означали те или иные вещи…
      – Бедняга.
      – Это мы еще посмотрим… – Иннокентий остановился. – Ты слышишь? Там внизу кто-то есть.
      – Тебе показалось.
      – Нет, не показалось. Это твои зомби, да?
      – Нет, – сказала Настя. – Зомби молчат, они не…
      – Не воют.
      – Может быть, это ветер?
      – Никакой это не ветер, это… Я не знаю, кто там бродит, но там небезопасно.
      – Кто из нас двоих бессмертный?
      – Я, но…
      – Может быть, дать тебе меч? Или пистолет?
      – Я никого не боюсь, и ты это знаешь, так что… – Иннокентий вздохнул. – Давай сюда пистолет.
      – Вот и славно.
      Он шагнул по лестнице вниз, Настя взяла меч обеими руками и, не снимая ножен, что есть силы врезала бессмертному по голове.
      Теперь ее занимали два неотложных вопроса: не перестаралась ли она с Иннокентием?
      И что, если это и в самом деле не ветер?

      Иннокентий открыл глаза, увидел Настю и произнес какую-то длинную фразу на неизвестном языке.
      – Я тоже рада тебя видеть, – сказала Настя.
      – Нет, я сказал другое. Я сказал, что чуть не умер из-за тебя, глупая женщина.
      – Я тоже думала, что сдохну, пока тащила тебя сюда. Но, как видишь, выжила. Думаю, и с тобой все будет хорошо.
      – Со мной все будет… – Иннокентий огляделся по сторонам. – Куда это ты меня притащила?
      – Это такое секретное место. Для разных секретных дел.
      – Что в переводе значит…
      – Подземная тюрьма Андерсонов.
      – И что мы тут забыли?
      – Одну важную вещь.
      – Ладно, – сказал Иннокентий. – Только если ты задумала какую-нибудь глупость…
      – Я? Ну что ты, мои поступки всегда отличались этим, как его, рационализмом, – не очень весело рассмеялась Настя.
      – Так что мы все-таки забыли в этом холодном… – взгляд Иннокентия остановился на приоткрытой двери. – Если это подземная тюрьма Андерсонов, то это должно быть… Елизавета? В этом металлическом ящике – Елизавета?
      Он вскочил с пола, бросился к двери, заглянул внутрь, отшатнулся, посмотрел на Настю, снова заглянул внутрь…
      – Зачем? – наконец спросил он. – Зачем ты меня сюда привела? У нас с Лизой давние счеты, это так, она убила нашего сына, она едва не убила меня, так что у меня есть масса причин желать ее гибели… Но при чем тут ты? Почему это стало для тебя так важно именно сейчас? Ты хочешь, чтобы я ее убил? Но она такая же бессмертная, как и я, она слаба, но вряд ли даже сейчас… Стоп, – он схватился за голову. – Нет, тут что-то другое. Ты оглушила меня и притащила сюда, потому что знала, что по своей воле я сюда не пойду. Что тебе от меня надо, Анастасия? Или чудовище, принявшее облик Анастасии? Что тебе надо?!
      Настя выждала, пока он перестал вопить, и сообщила:
      – Дверь закрыта. Ключи – у меня. Я не выпущу тебя, пока ты меня не выслушаешь.
      – Как интересно! Мы встретились, когда ты выпустила меня из подземелья, а теперь ты запираешь меня в подземной тюрьме! Как это называется – эволюция? Круговорот подземелий в природе?! – Иннокентий снова перешел на крик. Настя смотрела на тощую фигуру, бешено жестикулирующую, находящуюся явно на грани нервного срыва, а то и непосредственно за гранью…
      Все это было неправильно. Иннокентий походил сейчас на карикатурного безумного ученого в своей подземной лаборатории, но уж никак не на…
      – Ты знаешь легенду о потерянном страннике? – спросила Настя.
      – Что? Какую еще…
      – Есть легенда, что после сотворения мира один из ангелов захотел спуститься на землю и…
      – Ты уверена, что сейчас самое подходящее время для сказок? Место меня тоже смущает, Анастасия. Я ничего не боюсь в этом мире, но ты начинаешь меня пугать, потому что я совершенно не понимаю, зачем ты все это делаешь…
      – Сядь, успокойся и выслушай меня. Пять минут – и тебе все станет ясно.
      «Надеюсь, мне тоже все станет ясно».
 
       Когда творение мира было завершено, один из старших ангелов предстал перед Создателем и сказал ему: «Отец мой, долог был труд по сотворению этого мира, много сил и умения мы вложили в него. И теперь, когда наша работа наконец завершена, не позволишь ли ты мне ступить на эту землю и посмотреть на нее вблизи, увидеть горы и реки, вдохнуть запах цветущих садов, умыться в прохладной воде горного озера, услышать пение птиц…»
       Создатель был суров и сказал: «Нет». Однако ангел не отказался от своих намерений и через сто земных лет снова пришел к Создателю с той же просьбой. И вновь услышал он отказ.
       И лишь на третий раз Создатель ответил: «Хорошо. Желаешь узнать земную жизнь во всей ее полноте? Пожалуйста. Но для этого тебе придется на время стать обычным земным жителем, чтобы мог ты видеть, слышать, обонять и осязать созданный нами мир во всех его проявлениях. Ты на себе узнаешь, насколько хорош этот мир или плох. Может быть, потом я захочу услышать твой рассказ».
       И возрадовался ангел и возблагодарил Создателя, а прочие ангелы завидовали ему, ибо видели в этом разрешении особое благоволение Создателя.
       Когда же пришел час ангелу принять вид земного обитателя и прийти в мир, оказалось, что ангельская сущность слишком велика, чтобы вместиться в смертное тело, будь то человек, двуликий, лесной хозяин, великан или даже дракон. И тогда сказал Создатель ангелу: «Будет разделена твоя сущность надвое, одну половину я помещу в тело мужчины, другую – в тело женщины. Увидишь ты мир не двумя глазами, а четырьмя, коснешься его не десятью пальцами, а двадцатью. И знание твое об этом мире будет полнее вдвое».