Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Его прекрасные жены

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Осборн Мэгги / Его прекрасные жены - Чтение (стр. 14)
Автор: Осборн Мэгги
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


— Вы победите, — сказал ей вслед Грэшем.

Помедлив минуту, она вошла в зал. Теперь все зависело только от нее.

Глава 14

Округ Галливер, Канзас

Любить мужчину было чем-то новым и не во всем приятным. Любовь меняет человека.

Отчасти любовь дала Рози силы, сделав ее жизнь осмысленной и основательной. Дни стали заполненными и спокойными, будто она нашла ответы на многие свои вопросы, хотя и не подозревала об этом. Более всего Рози поражало, что она испытывает радость, находясь с Боуи в одной комнате или просто глядя на него. Звук его голоса умиротворял и успокаивал ее, а от его улыбки Рози охватывал трепет восторга.

С другой стороны, ее раздражало то, что она стала слабой как никогда, мягкосердечной и ранимой. Устоявшийся образ Рози трещал по всем швам. По особым случаям она накручивала волосы, и у нее вошло в привычку щеголять по субботам в новых юбках и корсажах, которые сшила неутомимая Лодиша. Теперь Рози регулярно мылась, не забывая добавлять в воду розового масла. Время от времени она даже надевала корсет.

Проблема состояла в том, что мужчина, ради которого Рози старалась, с удовольствием отмечал происходившие с ней изменения, делал комплименты… но больше не пытался заняться с Рози любовью.

Она прервала работу и, выпрямив ноющую спину, вытерла пот, заливавший глаза. Опираясь на лопату, она устремила взгляд поверх рядов пшеницы — туда, где виднелась обнаженная спина Боуи. Пот стекал по нему ручьями, оставляя мокрые пятна на рабочих штанах. Глядя на гладкие мышцы, играющие под загорелой кожей, Рози чувствовала, как тает изнутри, превращаясь в теплый мед.

Вздохнув, она промокнула шею и взглянула на раскаленное добела небо. Июльское солнце полыхало как огромная печь. Земля трескалась. Волны горячего воздуха колыхались над полями.

Отлепив от тела мокрую рубаху, Рози взялась за мотыгу, хотя на ладонях вздулись волдыри. Борьба с чертополохом и сорняками на семи акрах земли была жестокой и бесконечной, но иного выхода не оставалось. Мучительнее всего было видеть, что сорняки пышно разрастаются там, где ростки пшеницы никнут и погибают от беспощадной, иссушающей жары.

Нахмурившись, Рози смотрела на хилые стебли и недоумевала, почему Боуи больше не хочет ее. Она так упорно размышляла об этом и так тревожилась, что последние силы покидали ее.

Произошло еще одно изменение. В ту волшебную ночь представления Рози о близости с мужчиной совершенно преобразились. Памятуя о своем прошлом, Рози считала чудом то, что ночь, проведенная с Боуи в амбаре, стала самым замечательным событием в ее жизни, даже более приятным, чем роль первой красавицы на балу.

Несмотря на стыд и смущение, она жаждала повторить этот опыт. Рози заподозрила, что близость с мужчиной прекрасна всегда, и это интриговало ее и потрясало воображение. Но на беду, у Рози не хватало духа сказать Боуи, что она хотела бы заняться этим еще разок, а он не спешил проявлять инициативу.

Самым скверным, что сопутствовало любви, была полная беспомощность. Она мечтала, чтобы Боуи снова занялся с ней любовью, но не знала, как его к этому побудить.

Рози открыла флягу, висевшую на шее, и сделала глоток. Тепловатая вода не умерила жара солнца, обжигавшего кожу, и не облегчила изнурительного труда по прополке полей. Сквозь гул в голове Рози вообразила, как злорадно смеется Фрэнк Блевинз, видя ее пшеницу, погибающую от засухи.

Согнувшись, Рози набросилась на жесткую поросль дикой горчицы. Ожесточенно размахивая мотыгой, она с каждой минутой чувствовала себя все более раздраженной и беспомощной.

Какая несправедливость! Боуи, преодолев страх и отвращение Рози, показал, насколько восхитительна и волнующа близость, а теперь отвернулся от нее и держит на расстоянии вот уже несколько недель. Мог хотя бы сказать, что между ними произошло нечто действительно замечательное.

Зачем все эти быстрые прикосновения, случайные объятия, комплименты, слова о том, какая она чистая и нарядная, если Боуи не намерен перейти к делу? Рози ждала этого напряженно и лихорадочно. Мысль о близости стала для нее такой же навязчивой идеей, как и о дожде.

К тому времени, когда прозвучал гонг, возвещая о том, что Лодиша подает ужин на стол через час, Рози была озлоблена и раздражена, как голодная кошка. Отшвырнув мотыгу, она последовала за Джоном Хоукинзом к прибрежным тополям.

Догнав ее, Боуи вытер шею и посмотрел на небо:

— Если и дальше не будет дождя, урожай пропал.

— Думаешь, я этого не знаю? — Рози нагнулась и скинула ботинки, собираясь войти в ручей. Окунувшись, она прислонилась спиной к каменной стенке запруды. Чистый поток омывал опаленные солнцем руки и босые ноги, избавляя от пота и обжигающей боли в мышцах.

— Иногда мне жаль, что я отказался от жизни индейца, — со стоном признался Джон Хоукинз, тяжело опускаясь в воду рядом с Рози. Боуи погрузился с другой стороны. — Я предпочел бы быть охотником, а не фермером. Фермерство ломает хребет и выжигает душу.

Упираясь спиной в каменистый берег, Боуи обмахивал лицо шляпой и смотрел на первые звезды в сумеречном небе.

— Ни облачка.

— Ночью будет дождь, — устало обронил Джон Хоукинз.

— Дай Бог, чтобы ты был прав, но я в этом здорово сомневаюсь. — Рози окунула в воду волосы, почувствовала упоительную прохладу и через силу сказала вслух то, о чем думали все: — Боюсь, в этом году урожая нам не собрать. — Подобная перспектива убивала ее.

Фрэнк Блевинз, гореть в огне его черной душе, опять победит. Грудь ее сдавило, руки сжались в кулаки. Паническая мысль об очередном потерянном урожае внушила Рози желание утопиться.

Джон Хоукинз со стоном выбрался из воды, устало махнул рукой и побрел к амбару переодеться в сухое.

Боуи пошевелился и коснулся в воде бедра Рози своим. Она подпрыгнула так, словно он поддел ее вилами.

— Ладно, — вздохнул Боуи. — Давай поговорим. Ты уже несколько недель нервничаешь. Это из-за урожая?

— Конечно, меня до смерти волнует урожай. Но не это стоит у меня поперек горла. — Рози не сводила глаз с темнеющего небосвода.

— Хотя многие женщины думают, что мужчины умеют читать мысли, это не так. Если тебе есть что сказать — говори.

Рози молчала так долго, что Боуи начал подниматься и поглядывать в сторону дома.

— Дело в траханье, — выпалила она.

Заметив, как вспыхнули ее смуглые щеки, Боуи снова погрузился в воду.

— Так что там насчет траханья? — спросил он, не глядя на нее. На его скулах заиграли желваки.

Несколько минут Рози подыскивала слова и набиралась решимости. Она тоже избегала его взгляда.

— Я ничего не понимаю, — проговорила она. Лицо ее горело от стыда. — Я думала, ты понял, что мне понравилось, как у нас все получилось. Совсем не так, как раньше. Ты не сделал мне больно, и после этого я не чувствовала себя грязной. Мне было… так хорошо! Это было чудесно. — Боже! Она и не подозревала, что способна говорить о чем-то подобном. Проклиная себя за то, что затеяла этот разговор, Рози ринулась вперед очертя голову: — Так что если ты все еще считаешь, будто я боюсь, возражаю или что-нибудь еще в этом роде… Ну так знай, я не против.

— Я рад, Рози.

— Вот, решила тебе сказать. На случай, если, по твоему мнению, ничего не изменилось. — Украдкой взглянув на него, Рози с удивлением заметила, что он нахмурился и печален. Может, она плохо объяснила? — Раньше я говорила, что скорее перережу себе глотку, чем позволю себя трахнуть. Ну так вот, это не так. По крайней мере мне так кажется, хотя для полной уверенности не хватает опыта.

Боуи снял шляпу и взъерошил волосы. Рози видела, что ему неловко, но не винила его. Кое-какие вещи непросто обсуждать. У нее самой пылали щеки. Наклонившись вперед, она уставилась на большие пальцы ног, которые торчали из воды. Поскольку Боуи молчал, Рози поняла, что он решил оставить все как есть. Проклятие!

Она еще ниже склонила голову.

— Я пытаюсь объяснить, что хочу заняться с тобой любовью. — Сказать такое мужчине было так унизительно, что ей хотелось умереть.

— Мне очень жаль, Рози, — отозвался Боуи, — но мы больше не можем заниматься любовью.

Внутри у нее все замерло, словно превратилось в камень. Причина казалась очевидной, но она должна была спросить. Ее голос прозвучал пронзительно и как будто издалека:

— Тебе не понравилось, да? Ты больше не хочешь меня?

Протянув руку, Боуи вцепился в ее подбородок и поднял ее лицо. Глаза его сверкали.

— Я хочу тебя каждую проклятую минуту. Я не сплю, вспоминая, как ты двигалась и лежала подо мной. Я никогда не забуду ту ночь, Рози. — Его голос звучал глухо и напряженно. Он посмотрел ей в глаза. — Сколько бы ни прожил на свете.

Рози перевела дух, и сердце ее воспарило от этого признания.

— Почему же тогда мы не можем снова заняться этим?

Боуи потер ладонью подбородок.

— На то есть причины.

— Какие? — Иногда он вот так замирал, словно обращая свой взор внутрь и глядя на что-то неведомое Рози. В такие моменты Боуи казался ей таким же чужим, как в тот день, когда она впервые увидела его. — Ответь, Боуи, я должна знать.

— Я не могу сказать тебе всего.

— Скажи что можешь.

Он посмотрел на нее.

— В ту ночь, в амбаре… ты была трезвой. Извини, но пьяная женщина не вызывает и тени желания.

— Я почти не пью с тех пор! И трезвая сейчас.

— Это правда, ты не валяешься теперь пьяная, и я рад этому. Но не проходит дня, чтобы ты не пропустила несколько стаканчиков.

— Совсем маленьких!

— Может, ты и не пьяная, но трезвой тебя тоже не назовешь.

— Подожди. — Рози нахмурилась. — Ты хочешь сказать, что не можешь трахнуть женщину, от которой разит виски? Это что, ультиматум? — Не получив ответа, она села и уставилась на него.

— Я не прошу тебя бросить пить. У меня нет на это права.

— Как бы не так! Ты совершенно определенно заявляешь, что либо выпивка, либо траханье, но не то и другое вместе!

— Ты предпочитаешь напиваться до бесчувствия, и я не собираюсь лишать тебя права выбора. — Боуи встал и зашлепал по воде к берегу.

— Да я ни разу не отключалась вот уже больше месяца! — возмущенно закричала Рози. — Когда в последний раз ты был в городе и выкупал меня из тюрьмы?

Выйдя из воды, Боуи нагнулся за ботинками, затем посмотрел на нее.

— Если ты хочешь допиться до смерти, прекрасно. Это твой выбор. Если я хочу заниматься любовью с женщиной, которая будет помнить об этом утром, — это мой выбор.

Кипя от негодования, Рози проводила его взглядом до кухонной двери, потом откинулась головой на камни и уставилась на звезды.

Любить мужчину чертовски трудно, впрочем, еще тяжелее с ним жить. Любовь связывает женщину по рукам и ногам и толкает на несвойственные ей поступки. Любовь размывает ее принципы и делает беззащитной перед любой дурацкой прихотью мужчины.

Муж или виски! Что за дьявольский и чертовски несправедливый выбор! Мысль о том, что ей никогда больше не придется лежать в объятиях Боуи, разрывала душу Рози ничуть не меньше, чем сознание необходимости навсегда отказаться от того единственного, что приносило облегчение и покой.

На виски всегда можно положиться. Бутылка виски уносила Рози в неведомые дали, туда, где не было памяти, боли и тревоги. Она совершенно точно знала, что может спиртное, а что нет.

. Но довериться мужчине? Поверить в призрак счастья? Это значило ступить на неизведанную территорию, почти как броситься в пропасть.

По ее мнению, Боуи не имел никакого права выдвигать подобное требование. Рози встала и стряхнула воду с волос. Она подружилась с бутылкой намного раньше, чем встретила Боуи Стоуна.

— Пропади ты пропадом! — Ее глаза сверкнули от ярости, но она точно не знала, клянет Боуи за ультиматум или за то, что он занимался с ней любовью.

На пути домой Рози по обыкновению остановилась возле могилы Блевинза и пнула ногой гранитный памятник. Если бы ей удалось отомстить ублюдку при жизни, тогда, возможно, не пришлось бы утешаться бутылкой виски. Тогда, возможно, она не была бы отравлена страхом и безумной идеей превзойти его.

— Я тебя больше не боюсь! — прошипела Рози сквозь зубы, почти веря в это, и плюнула на надгробный камень. — Ты провалился как фермер, провалился как муж, провалился как отчим! Ты был гнилой, подлый, насквозь трухлявый. Я не такая никчемная, как ты утверждал, и не уродливая. Есть мужчина, который желает меня!

Однако муж не желал ее такой, какой она была. Он требовал, чтобы Рози изменилась, и самым коренным образом. Боуи хотел, чтобы она отказалась от единственного укрытия, за которым ей удавалось спрятаться от жестокости мира. Ему недостаточно, чтобы Рози пила меньше. Нет, он настаивал, чтобы она бросила пить вообще.

Эта мысль испугала ее до полусмерти.


Ее разбудил гром. Подскочив в постели, Рози заморгала и вздрогнула, когда вспышка молнии озарила комнату мерцающим светом и угасла. Послышались новые раскаты грома. Легкий стук по крыше сменился барабанной дробью проливного дождя.

Ее распирало от радости, она задыхалась. Рози откинула одеяло и, путаясь в ночной сорочке, в которой спала с недавних пор, выбежала в коридор и замолотила кулаками по двери Боуи. Дверь распахнулась от ее ударов.

— Просыпайся! Слышишь? Дождь! Урожай…

Молния озарила окно и высветила темную фигуру, полусидевшую в постели. Рози замерла, волосы зашевелились у нее на затылке. Во рту пересохло от страха, сердце бешено заколотилось. Он!

— Я не сплю, входи, — прозвучал тихий голос.

Рози попятилась, не сводя глаз с неясного силуэта на кровати. Еще минута — и он встанет и возьмется за ремень. Она почти слышала угрожающее похлопывание ремня по ладони, представляла себе его волосатое голое тело с грозно вздыбившимся орудием. В ожидании неминуемого унижения и побоев она шарахнулась назад.

— Нет! — Горло перехватило от панического страха.

Гром грянул над головой, сотрясая дощатый пол у нее под ногами. Некуда бежать, негде спрятаться. Если она попытается скрыться, будет только хуже. Эта наука стоила ей трещины в ребре и сломанной руки.

— Рози? — послышался голос Боуи. Рози в смятении оглянулась, не понимая, где он, и снова с ужасом уставилась на фигуру на кровати. — Фрэнк Блевинз мертв. Его здесь нет.

— Есть! — Сдавленное рыдание вырвалось из ее груди. Блевинз в комнате. Она ощущала его мрачное присутствие, его темную массу, слышала похлопывание ремня по ладони.

Глубокий голос Боуи, прорвав паутину страха, настойчиво и страстно пробивался через мощные заслоны памяти:

— Борись с этим, Рози, похорони ублюдка раз и навсегда! Войди в его комнату и вышвырни его отсюда. Ты можешь!

Боже, ей необходимо выпить! Злой дух Фрэнка Блевинза окутал Рози, иссушая кожу и сжигая внутренности. Мучительные воспоминания кинжалами впивались в нее, кромсая тело и мозг.

— Я не могу, — выдохнула она, схватившись за дверную ручку.

Но ведь это голос Боуи зовет ее, не Блевинза. Блевинз умер и похоронен во дворе. Она сама закопала его там. Он не может причинить ей зло. Но проклятие, он здесь. Она слышала, как он пыхтит, поджидая ее.

— У меня не хватит сил, — всхлипнув, прошептала Рози и согнулась от страха.

— Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю.

— Нет!

— Я не могу помочь тебе, Рози, ты должна пройти через это сама. — Его тихий голос звал, убеждал ее. — Ну же, Роуз Мэри, иди ко мне.

Паника когтями вгрызалась в ее внутренности. Он не знает, о чем просит. Нужны нечеловеческие силы, чтобы войти в эту камеру ужасов. Каким-то уголком сознания Рози понимала, что Боуи прав. Нечего и надеяться обрести покой, пока она не предъявит права на эту комнату, вырвав ее у Фрэнка Блевинза. Но Боже, как предстать перед ним снова? Страх и нерешительность разрывали ее на части.

— Рози, здесь нет никого, кроме меня.

Вспышка молнии осветила комнату, залив ее призрачно белым сиянием. Она увидела кровать и бюро Блевинза, его сундук и вешалку, где обычно висел ремень. Дрожь пробирала ее до костей. Ноги подкашивались, Рози тошнило, пальцы выбивали дробь по деревянной ручке двери, но Рози ничего не замечала.

Ее оглушала какофония звуков: раскаты грома и разрывы молний, монотонный стук дождя по крыше дома, удары ремня по телу, воспоминания о криках и мольбах, мужском ворчании и подлом смехе.

— Борись, Рози! Ты сильнее его. Ты способна одолеть его. Пусть в этой комнате поселятся другие воспоминания.

— Я… не могу!

— Ты сильная и отважная. Ты победишь.

Голос мужа звал ее, голос человека, которого она любила, которому верила. Боуи не предаст ее, не причинит ей вреда.

— Давай, Рози!

Не в силах унять дрожь, чувствуя, как сердце мечется в груди, обезумевшая Рози уставилась на кровать. Она ждала вспышки молнии, желая убедиться, что там действительно Боуи. Когда еще одна вспышка озарила небо, Рози увидела Боуи, увидела его напряженный, сочувственный, заботливый взгляд. Она увидела родную обнаженную грудь и протянутые к ней руки.

— Боуи!

Собрав все свое мужество, Рози, дрожащая с головы до ног, напряглась и рванулась вперед. Едва касаясь половиц босыми ступнями, она нырнула в постель и чуть не потеряла сознание. Боуи схватил ее и неистово прижал к себе.

— Все в порядке, — прошептал он, касаясь губами ее волос. Его руки гладили Рози по спине, стараясь унять озноб. — Ты со мной, и тебе ничто не угрожает. Никто не обидит тебя.

Ошеломленная, Рози смотрела на него невидящими, остекленевшими глазами. Она была в постели Фрэнка Блевинза. В его постели. Желчь разлилась в горле, Рози задыхалась. Сердце упало и замерло. Она обхватила Боуи за плечи и уткнулась лицом в шею, отчаянно пытаясь спрятаться, раствориться в нем. Беззвучный крик эхом отзывался у нее в ушах.

— Это ты! — дрожа повторяла она. Не он. — Это Боуи. Это ты.

— Не бойся. — Его руки двигались по ее ночной сорочке, гладя, успокаивая, лаская. Он почти прикрыл своим телом Рози, защищая от всех напастей.

Она не знала, долго ли пролежала, вцепившись в него. Рози старалась сосредоточиться на Боуи, его руках, голосе, запахе. Лишь через какое-то время она осознала, что ночная сорочка задралась до талии и ее обнаженные бедра прижимаются к бедрам мужа. Его естество, твердое и горячее, упиралось в ее живот.

Тотчас же паника и безумие захлестнули Рози с новой силой, и она рванулась из его рук. И тут Рози услышала тихие слова утешения, узнала спокойные глаза и загорелое лицо, склонившееся над ней. Это был Боуи, ее муж, и она любила его.

Обвив руками его шею, Рози прижималась к нему, пока паника не утихла. Она с благодарностью принимала нежный дождь поцелуев, струившийся по ее вискам, векам, лбу и щекам. Когда теплые ладони Боуи, очертив изгиб спины, обхватили ее ягодицы и теснее прижали к своему телу, она глубоко вздохнула, подняла к нему бедра, позволила своему телу сделать выбор между прошлым и будущим и отдалась гложущей потребности слиться с ним.

Никогда эта комната не ведала нежности, ласкового шепота, слов утешения и сердечной привязанности. Под ее сводами не расцветали любовь, доброта и искренняя забота.

Вся трепеща, Рози гнала из памяти мучительные призраки. Плотно зажмурив глаза, она яростно сосредоточилась на ласковой силе рук Боуи, на его нежности, на возбуждающей магии льнущих к ее шее губ.

Чутко наблюдая за Рози, Боуи уловил момент, когда ее ужас начал отступать. Ногти больше не впивались ему в спину, судорожная хватка рук ослабла. Ее тело содрогнулось и исторгло отвратительные воспоминания. Теперь в мышцах зародилось совсем другое напряжение, и, когда Рози шевельнулась под ним, Боуи узнал здоровое напряжение желания, а не страха.

Медленно и осторожно, глядя ей в глаза и желая убедиться, что она согласна, Боуи снял с Рози ночную сорочку и освободил бронзовую массу волос. Теперь он видел ее при вспышках молний, сверкавших за окном.

Солнце позолотило ее кожу, оставив на шее темную стрелу, направленную на кремовые полушария грудей. Благоговея перед этой совершенной красотой, Боуи нежно провел ладонью по груди и почувствовал, как напрягается сосок, твердый и крепкий. Затаив дыхание, он опустил руку ниже, обвел кончиками пальцев контуры талии и живота, и наконец его ладонь замерла на треугольнике кудрявых волос. Низкий стон прозвучал в его ушах, когда Рози изогнулась под его руками в непроизвольном призыве, свидетельствующем о нарастающей жажде.

Великолепно сложенная, маленькая, но сильная женщина была невыразимо прекрасна в своем женском могуществе и тайне. Внезапное озарение снизошло на Боуи: он понял, что никогда не пресытится Рози, ему никогда не наскучит смотреть на нее и обладать ею. Боуи знал, что не свободен, а поэтому не вправе считать Рози своей женой, но не мог более противиться ее зову. Он нуждался в ней едва ли не больше, чем она в нем.

— Не спеши, — нежно прошептал Боуи, когда Рози прильнула к нему, а ее ногти впились ему в спину. — Не спеши.

Он взял ее руку и, поцеловав мозоли на ладони, положил к себе на грудь. Рози колебалась, и Боуи услышал, как она судорожно вздохнула, прежде чем позволила ему потянуть свою руку вниз. Глядя Рози в глаза, он сомкнул ее пальцы вокруг своего естества. Его охватил неудержимый порыв немедленно предъявить на нее права. Но Боуи подавил этот порыв. Рози должна понять, что ей незачем его бояться. На мгновение она напряглась в его руках, затем постепенно успокоилась, и кончики пальцев двинулись, поглаживая, познавая. Испарина выступила у него на лбу. Боуи почувствовал, что становится тверже, когда ее пальцы сомкнулись вокруг него и слегка сдавили, вызывая безумное, нестерпимое возбуждение.

— Он мягкий, — с удивлением прошептала Рози.

— Надеюсь, что нет, — улыбнулся Боуи.

Она засмеялась и широко раскрыла глаза, внезапно осознав, что смех и секс вполне совместимы.

Боуи целовал Рози, осторожно и проникновенно, снова и снова, возбуждаясь от ее вкуса, отвечая на огонь, полыхавший в ее глазах, на прикосновение упругого, гладкого тела.

Только когда его пальцы удостоверились, что она готова, Боуи вошел в нее. У него перехватило дыхание, когда обволакивающее женское тепло увлекло его во влажную таинственную глубину. Сдерживаясь, он двигался медленно и ритмично. Когда Рози почти достигала вершины, Боуи останавливался, дразня ее, унося с собой в головокружительном вираже чувственности. Оба тяжело дышали и покрылись испариной. Наконец Рози забилась под ним, с рыданием повторяя его имя.

Только тогда, когда ее ногти прочертили борозды на его спине и ягодицах, когда в мерцании молний Боуи увидел испарину на ее шее и груди, когда почувствовал, что дрожит от напряжения и больше не в силах контролировать свою страсть, только тогда он вонзился в нее со всей мужской мощью и жаждой утоления.

Но лишь после того как Рози, рванувшись ему навстречу, исторгла крик радости, он позволил себе взорваться внутри ее.

Потом она лежала в его объятиях, и они слушали, как дождь стучит по крыше, и вдыхали теплый, мускусный запах своих остывающих тел.

— Демонов больше нет, — изумленно прошептала Рози, когда молния на мгновение осветила бюро и кровать. Сжав плечо Боуи, она огляделась.

— Это просто комната. Ничего больше.

— Да. — Ее волосы источали чистый аромат, напоминающий о лучах солнца и воде в ручье. Она так удобно устроилась в его объятиях, словно ее сотворили специально для Боуи.

Ему будет немыслимо трудно покинуть ее.

— О чем ты думаешь? — нежно спросила Рози и потерлась щекой о его грудь.

— Об урожае, — солгал он. — Когда мы соберем урожай, ты навсегда освободишься от этого сукина сына.

— Боуи? — тихо окликнула она, прервав его неглубокий сон. Ее настойчивый тон сразу разбудил его. Склонившись над ним, Рози заглянула ему в глаза: — Я больше не буду пить, ни капли.

Боуи пытливо смотрел в ее серьезное лицо.

— Такое обещание ты даешь себе, Рози, не мне. Ты должна сделать это для себя. Ни для кого другого.

Колеблясь, она облизнула губы.

— Понимаю.

При одной только мысли о том, чтобы покончить с выпивкой, ее душа загорелась от жажды. Но виски давало лишь временное облегчение. С Боуи у нее появлялся шанс получить нечто постоянное. Отрезая пути к отступлению, Рози перечислила ему места, где прятала бутылки, и попросила уничтожить их. Она никогда не подойдет к его постели, распространяя запах спиртного.


Дрожь начала бить ее в полдень и продолжалась несколько дней. Боль топором врубалась в затылок, скручивала желудок. Руки так тряслись, что она не могла держать вилку, выпить кофе или лимонад, не залив рубашку. Совсем больная, она страдала бессонницей, слонялась по двору и швыряла камни в надгробие Фрэнка Блевинза. Иногда бродила по полям пшеницы, сражаясь с искушавшими ее демонами, которые назойливо нашептывали, что до салуна Гарольда на лошади рукой подать.

Работа помогала, но Рози не удавалось ни на чем сосредоточиться. Мотыга выскальзывала из дрожащих рук. Солнце иссушало мозги. Ей следовало бы радоваться зеленеющим полям, но она едва их замечала.

Каждая клеточка тела вопила от боли, требуя виски и забвения. Желудок отказывался принимать пищу, и Рози корчилась от сводивших его судорог. Каждая минута была мучительным поединком между ее волей и нестерпимой жаждой.

Джон Хоукинз взял на себя все хлопоты, связанные с поездками в город, Лодиша готовила любимые блюда Рози, Боуи подставлял плечо и помогал справиться с повседневными обязанностями. Погруженная во всепоглощающую борьбу, Рози ничего не замечала.

Она не могла есть, спать, читать, работать. Виски занимало все ее помыслы. Рози в отчаянии рыскала по ферме, обыскивая ее вдоль и поперек, но Боуи добросовестно выполнил свою миссию. Ни одной бутылки не осталось. В ту ночь, когда Рози поняла, что на ферме действительно нет ни капли спиртного, она погрузилась в ручей и зарыдала. Когда же иссякли слезы, она пришла в состояние полного изнеможения. В этот момент Рози ненавидела Боуи Стоуна, как никого на свете.

Ее поражала собственная выдержка. Каким-то чудом она удержалась от того, чтобы вскочить на Айвенго и помчаться на поиски облегчения. Будь бутылка под рукой, Рози отметила бы это удивительное достижение изрядной дозой. Но так как этого не произошло, она работала все больше и пила галлоны лимонада Лодиши.

Любовь к Боуи помогла ей пережить эти ужасные дни. Когда Рози доходила до предела и осознавала, что бежит по двору к конюшне, намереваясь оседлать Айвенго, она заставляла себя остановиться и отправлялась на поиски Боуи.

Отыскав его, Рози стояла в отдалении и наблюдала, как он работает. Ее раздирали противоречивые эмоции: неприязнь и любовь, гнев и восхищение. Как правило, Рози было достаточно смотреть на Боуи и знать, что он существует на самом деле, а не привиделся ей во сне. Рози согревало сознание, что ночью она будет спать в его объятиях и ее дыхание не будет отравлено спиртным.

Проведенные с ним ночи помогали выносить бесконечные дни. В любви к нему она черпала силу и решимость. Одобрение и гордость, которые Рози видела в его глазах, укрепляли ее решимость и волю.

В минуты тяжких раздумий она сознавала, что никогда не бросила бы пить, если бы была предоставлена самой себе. Рози приняла бой и пошла на мучения только потому, что хотела делить постель с Боуи Стоуном, жаждала его любви. Она хотела слышать его признания и произносить свои, не ощущая удушающих испарений виски.

Дни тянулись медленно, превращаясь в недели. Пшеница созревала на полях, наливаясь спелым золотом.

Наконец наступил момент, когда Рози, разогнувшись над мотыгой, вдруг поняла, что уже несколько дней не вспоминает о спиртном. Как и о куреве. С тех пор как она перестала пить, курение потеряло всякую привлекательность.

Зато все остальное обрело смысл и доставляло радость. Ужин Лодиши казался манной небесной. Выяснилось, что вода имеет терпкий вкус, хотя она не ощущала этого годами. По утрам солнце не резало глаза сверкающими осколками. Рози больше не просыпалась с тяжестью в желудке и с горечью во рту. Мозги не сотрясались в голове от резких движений…

Через три недели, улучив момент, когда все занимались своими делами, Рози прокралась в конюшню и рылась там, пока не нашла зеркальце Боуи для бритья.

Собрав все свое мужество, она поднесла его к лицу. Яркие живые глаза смотрели на нее — кружочки чистого шоколада, окруженные голубоватыми белками. Румянец цвел под слоем загара. Кожа сияла здоровьем, и золотистые искры сверкали в волосах.

Положив зеркало, она закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. Потом вошла в стойло Айвенго и прислонилась лбом к его лоснящемуся черному боку.

Она победила демонов! Битва почти выиграна.

На следующий день Боуи въехал в конюшню. На спине Айвенго лежала лань. Рози поджидала его. Улыбнувшись, он направил к ней лошадь.

— Ты прелестно выглядишь, — проговорил он, медленно переводя взор от стройных бедер и точеной талии к прядям волос, вырванным из пучка жарким ветерком.

— Мне нужно в город. — Рози бросила на него быстрый взгляд, глубоко вздохнула и облизнула губы. — Я должна съездить в салун Гарольда.

Глава 15

Боуи растерянно уставился на нее:

— Ты многого добилась. Зачем же сдаваться теперь?

— Это совсем не то, что ты думаешь, — возразила Рози. — Мне страшно показаться в городе, понимаешь? Я боюсь, что ноги сами отнесут меня к Гарольду и, не успев оглянуться, я окажусь у стойки со стаканчиком в руке, как делала это тысячу раз. Я так и вижу себя за этим занятием. Мне это даже снится. — Она подняла на него умоляющий взор, с тоской признавая, что есть нечто пугающее ее. — Мне необходимо убедиться. Я должна войти туда, сесть рядом с бутылками, почувствовать запах виски и сказать «нет». Не проверив, способна ли я на это, я не узнаю наверняка, победила или нет.

— Это твоя война, — вымолвил Боуи после долгой паузы. — Поступай как знаешь.

Они не разговаривали на всем пути до Пэшн-Кроссинга, но Боуи видел, как напряжена Рози. Ему сотни раз приходилось наблюдать подобное состояние нарастающего возбуждения у солдат перед кровопролитным сражением. Вначале бравада, затем молчание и, наконец, безрассудная отвага. Он чувствовал, как нервы Рози закручиваются все туже с каждым поворотом колес. К тому моменту как Боуи привязал Айвенго перед заведением Гарольда, она вытянулась в струнку и сцепила перед собой дрожащие руки.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21