В этот момент в комнату вошел хадже Мюфид и доложил о приходе атабека Мухаммеда.
      Сафийя-хатун и Гатиба растерялись, не зная, как уйти из комнаты. Однако эмир Инанч был невозмутим, - это по его распоряжению хадже Мюфид неожиданно привел атабека к комнате, где находилась вся его семья.
      Гатиба и Сафийя-хатун поспешили к выходу, но тут на пороге появился атабек Мухаммед.
      Увидев женщин, хекмдар хотел повернуть назад, однако эмир Инанч бросился к нему навстречу.
      - Пожалуйте, элахазрет! - воскликнул он с поклоном. - Чужих здесь нет. Перед вами дочь халифа и его внучка. Да, да, дочь и внучка повелителя правоверных пожелали увидеть нашего элахазрета.
      Атабек Мухаммед с минуту колебался, затем подошел и поцеловал руку Сафийи-хатун.
      - Все мы дети повелителя правоверных, - сказал он. - Святейший халиф является не только нашим отцом, - он духовный отец всех исламских народов. Он наш учитель и наставник.
      - Я безмерно счастлив оттого что также считаюсь членом семьи халифа, поспешно вставил эмир Инанч. - Ведь даже самый дальний родственник халифа является счастливейшим из смертных, ибо он имеет честь быть близким к святой семье пророка Мухаммеда. Эта честь - великое благо и на земле и в загробном мире.
      Сафийя-хатун и Гатиба попрощались с атабеком и ушли.
      Атабек Мухаммед делал вид, будто слушает эмира Инанча, но на самом деле думал о красавице, которую только что видел. Им овладело странное волнение, смутное, неопределенное и сладостное.
      Эмир Инанч внимательно наблюдал за лицом атабека. При виде его внезапной задумчивости он подумал про себя: "Так, стрела попала в цель!" Душа его ликовала.
      Атабек Мухаммед ел машинально, не ощущая вкуса блюд, Которые сменялись перед ним на скатерти. Вот он поднес к губам бокал и вдруг вздрогнул: из бокала на него глянуло лицо дочери эмира. Он, не смея пригубить вино, замер, боясь, что чудесное видение исчезнет.
      Гатиба владела его мыслями, его чувствами, всем его существом.
      Правитель Гянджи, наблюдая за атабеком, торжествовал: "Сбываются мои мечты!.. Победа! Победа! Теперь недруги не страшны мне. Они хотели свалить меня? Не получится! Еще немного, и все их замыслы лопнут, как мыльный пузырь. Женские чары н чувственная страсть - непобедимая сила, перед которой не устоять даже самым стойким и мужественным сердцам".
      Вечерняя трапеза закончилась. Рабыни и служанки убрали скатерть. Атабек, простившись с эмиром, прошел в свою комнату. Красивые рабыни отвели его в баню и искупали, затем привели в спальню и уложили в постель.
      Но атабек чувствовал, что не сможет заснуть в эту ночь.
      - Ступайте все, кроме хадже Мюфида! - приказал он.
      Спальня опустела.
      Хадже Мюфид стоял перед постелью атабека Мухаммеда в ожидании, когда тот заговорит. Старый евнух угадывал: сердце хекмдара чем-то встревожено.
      Некоторое время в комнате царило молчание. Наконец, собравшись с мыслями, атабек Мухаммед поднял взор на гаремного стража.
      - Садись, хадже Мюфид, садись! Видимо, этой ночью мне придется затруднить тебя. Не спится. Наверное, не сомкну глаз до утра.
      Хадже Мюфид прикинулся непонимающим.
      - Может, позвать лекаря? - спросил он. - Лекарь осмотрит элахазрета, проверит, не заболел ли наш высокий гость?
      - Ах, если бы это было в твоей власти - пригласить сюда лекаря, способного излечить меня! Если бы ты сделал это, ты сослужил бы мне великую службу. Но я знаю, пока это невозможно. Сегодня этот всесильный лекарь не придет ко мне. Да и, возможно, еще не настал час. Садись, хадже Мюфид, садись.
      Хадже Мюфид был догадлив, он понял, почему грустит атабек Мухаммед. Разумеется, говоря о всесильном лекаре, элахезрет имел в виду Гатибу.
      Приложив руку к груди и склонив голову, он опустился в стоящее рядом с постелью, кресло.
      - Давно ли ты служишь в гареме эмира? - спросил атабек.
      - Я приехал в Гянджу вместе с дочерью халифа Сафийей-хатун. Иначе говоря, повелитель правоверных, давая дочери приданое, включил в его число и меня. Сафийя-хатун и красавица Гатиба выросли на моих руках.
      - Ты араб?
      - Нет, не араб. Я родом из города Ферганы. Нас было два брата. Мы были крепкие, пригожие, благонравные отроки. Эмир Туркестана купил нас и отправил в подарок отцу халифа Мустаршидбиллаха - Ахмеду Ибн-Мухтеди эль-Мустазхирюбиллаху. Мы с братом были очень красивы, поэтому многие наложницы и рабыни халифа стремились заполучить нас к себе в услужение. Наконец случилось так, что наша слава явилась причиной нашего горя. Покойный халиф, приревновав меня и брата к своим женам и наложницам, принял решение оскопить нас. Лекари и джаррахи109, которых он призвал, заявили в один голос, что оскоплять можно лишь младенцев, что произвести сейчас операцию - это значит погубить несчастных. Близкие халифу люди тоже не советовали калечить нас. "Надо выдворить их из гарема и послать на другую работу!" - предлагали они. Но халиф не пожелал изменить свое решение. Мой младший брат, узнав об этом, покончил самоубийством. У меня же, несчастного, не хватило смелости наложить на себя руки. Провалявшись много месяцев в постели, я кое-как оправился. Вся моя жизнь прошла в гаремах, здесь я и состарился. Сафийя-хатун и Гатиба выросли на моих руках. Но кто ценит это?..
      Атабек Мухаммед притворно вздохнул:
      - Я понимаю тебя, бедняга Мюфид. Тебе пришлось много выстрадать на этой бренной земле. А теперь ответь мне, обручена ли с кем-нибудь дочь эмира?
      - Нет, элахазрет, не обручена.
      - Тогда у меня есть к тебе поручение. Если исполнишь его, получишь щедрую награду. Возьмешься?
      Хадже Мюфид склонил голову на плечо и захихикал.
      - Награды не нужны мне. Увы, судьба лишила меня жизненных услад, ради которых я мог бы тратить получаемые награды. Будет гораздо лучше, если элахазрет увидится с визирем нашего эмира Тохтамышем и изложит ему свое дело. Позвать же визиря к элахазрету - моя обязанность.
      - Хорошо, ступай, приведи Тохтамыша.
      Хадже Мюфид поднялся, и тряся головой, вышел.
      Атабек Мухаммед, развалившись на подушках, прикидывал, что ему сулит будущее родство с эмиром Йнанчем. Во-первых, после того, как он женится на внучке халифа, он будет считаться зятем повелителя правоверных. Это будет способствовать росту его славы и поможет ему одержать победу над теми, кто правит в соседних странах, прикрываясь, как щитом, покровительством халифа. Возможно, таким образом, он расширит свои владения. Во-вторых, пребывание его тестя эмира Инанча на посту правителя Арана обеспечит безопасность северных границ салтаната. В-третьих, Гатиба редкая на Востоке красавица.Своей внешностью и благородным происхождением такая девушка не посрамит чести любого хекмдара. Она достойна любви владык мира, ее руки не стыдно добиваться.
      Вошел хадже Мюфид и доложил о приходе визиря Тохтамыша.
      - Пусть войдет, - велел атабек.
      Старый визирь появился на пороге и поклоном приветствовал хекмдара.
      - Присаживайся, мудрый старец! - сказал атабек Мухам
      мед.
      Тохтамыш сел. Лицо его светилось плохо скрываемой радостью, он ликовал в душе.
      Атабек Мухаммед понял, что хадже Мюфид успел шепнуть визирю, зачем его зовут.
      - Кажется, старый евнух сказал тебе кое-что? - спросил он.
      Хадже Мюфид оскалил в улыбке зубы.
      Тохтамыш кивнул головой.
      - В этом нет ничего удивительного, - сказал он. - Таков закон природы. Луна берет свой свет от солнца, а звезды вращаются вокруг луны. Наш уважаемый хазрет эмир - это луна, освещенная солнцем, под которым я разумею атабека Мухаммеда, мы же, его слуги, подобны звездам, которые вертятся вокруг луны. Пусть всемогущий аллах не отделяет нас, тусклых звездочек, от нашего солнца и нашей луны. Все ли теперь ясно элахазрету?.. Если у элахазрета есть какие-нибудь приказания, я могу передать их джанабу эмиру и его жене Сафийе-хатун. Что касается их дочери, я дал указание хадже Мюфиду, и вы можете передать ей через него все, что захотите. Можете ему довериться.
      СВИДАНИЕ
      Атабек уже полчаса сидел один и ждал Гатибу.
      Первое свидание! Атабек страстно желал его, не меньше, чем полководец - желанной победы в бою.
      Гатиба пришла, опоздав больше, чем это было положено.
      Она вошла и остановилась посреди просторного зала, гордая, красивая, окруженная многочисленной свитой,
      Атабек понял ее маневр: своенравная красавица хотела, чтобы владыка огромного салтаната сам подошел к ней.
      Он поднялся с кресла, с минуту задумчиво смотрел на Гатибу, затем пробормотал:
      - Она достойна этого...
      Атабек приблизился к ней и поздоровался.
      Гатиба стояла, потупив голову. "Как все меняется!.." - думала она. - А ведь не так давно я приходила на свидание к другому. Что сулит мне эта встреча? Нет, только не счастье. Я чувствую это..."
      Служанки и рабыни вдруг куда-то исчезли, словно растворились в воздухе.
      Атабек и Гатиба остались в зале вдвоем. Впрочем, это было не совсем так. Время от времени из-за занавеса на дверях появлялась согбенная фигура старца, давая атабеку тем самым понять, что Гатибу пока еще невозможно оставить с ним наедине.
      Это был хадже Мюфид, повидавший на своем веку много подобных встреч.
      Молчание затянулось.
      Атабек Мухаммед сделал еще несколько шагов навстречу Гатибе.
      - Не позволит ли прекрасная девушка взять ее счастливую руку?
      - Вы уверены, что она счастливая?
      - Если бы владелица этой руки не была счастливой, хекмдар огромного государства не пришел бы к ее ногам.
      - К чему вам моя рука?
      - Хочу вручить ей свое сердце.
      - Интересно знать, сколько у элахазрета сердец? Как я слышала, вы уже подарили свое сердце двум женщинам. Я - третья. Разве один человек может иметь три сердца?
      - Ошибаетесь, прекрасная девушка, у меня только одно сердце. И я отдам его лишь одной! Клянусь святой чалмой халифа, если я и дарил прежде кому-либо свое сердце, то теперь забрал его назад. Отныне оно принадлежит прекрасной Гатибе!
      - Мне кажется, об этом говорить еще рано. Великим хекмдарам приличествует терпение, они должны тщательно обдумывать каждый свой шаг.
      - Проявлять терпение на пороге близкого счастья - значит не ценить по настоящему этого счастья. Я верю в свою судьбу. Я добиваюсь руки не какой-нибудь безвестной девушки, а дочери эмира, внучки халифа багдадского, руки прекрасной Гатибы, весь облик которой дышит благородством.
      Гатиба на миг задумалась, потом сказала:
      - Я хочу спросить агабека, кто нужен ему - просто жена, женщина, или товарищ, друг, который будет помогать ему в управлении государством?
      - Клянусь вам, Гатиба, вы разделите со мной мой престол. Прекрасная девушка будет драгоценным камнем в моей короче. Я не буду делать ничего без ее согласия. Не пожалейте для меня своей руки, и я ничего не пожалею для вас.
      - У приверженцев моего деда отобраны их исконные владения. Когда они будут возвращены им? Я еще не услышала от вас решительного слова по этому поводу. Вот почему я колеблюсь и не протягиваю вам своей руки. Когда мужчина находится с глазу на глаз с девушкой, он клянется пожертвовать всем - и жизнью, и головой, и душой. Но эти клятвы являются результатом преходящего чувственного порыва, - разум и личные убеждения к ним не причастны. Впрочем, я не смею заносить элахазрета в число подобных мужчин. Но в то же время я не постесняюсь назвать вам цену своей руки. Я могу отдать свою руку элахазрету лишь при определенных условиях. Их - семь. Я перечислю их. Первое, пока атабек Мухаммед жив, мой отец будет править Северным Азербайджаном.
      Атабек Мухаммед приложил руку к груди.
      - Желание прекрасной Гатибы не вызывает возражений с моей стороны. Могу ли я не поручить своему тестю править в моих владениях? Каково ваше второе условие, моя прекраснейшая мелеке?110
      - Мое второе условие таково: вы не заставите меня ревновать вас.
      - Объясните, что вы хотите этим сказать?
      - Я хочу сказать, что вы не должны иметь несколько жен.
      - Клянусь вашей красотой, вы будете одна владеть моим сердцем.
      - Третье условие такое: Северный Азербайджан должен подчиняться не Тебризу, а непосредственно Хамадану, то есть лично элахазрету.
      - Неужели Кызыл-Арслан допустил какую-нибудь нетактичность по отношению к вашему отцу? Есть ли смысл раздувать вражду между Гянджой и Тебризом? Кызыл-Арслан умный, энергичный, мудрый, сострадательный и благородный хекмдар. Если бы вы знали его лично, уверен, вы бы не стали выдвигать это условие. Вы желаете, чтобы Северный Азербайджан
      подчинялся непосредственно Хамадану? Но ведь и без того все государства, входящие в салтанат, обязаны подчиняться нашей столице. Пусть прекрасная Гатиба ни о чем не тревожится.
      - Вот мое четвертое условие: вы должны переменить свое отношение к поэту Низами, который является недругом моего деда - повелителя правоверных.
      - Я видел поэта всего один раз и думаю, больше не увижусь с ним.
      -Пятое условие, - вы дадите награду придворному поэту Абульулле, которому покровительствует мой отец. И это должно быть сделано в присутствии поэта Низами.
      - У меня нет возражений.
      - Шестое условие: я хочу иметь право приезжать в Гянджу тогда, когда мне вздумается.
      - Принимаю и это.
      - И, наконец, седьмое условие: в решении всех дел, касающихся Северного Азербайджана, должна принимать участие и я. Если атабек согласится на все мои условия, я готова отдать в его власть и руку, и сердце.
      Атабек Мухаммед не решился отвергнуть ни одного условия, выдвинутого Гатибой. Он чувствовал, перед ним стоит не просто красивая девушка, но редкое чудо природы.
      Бриллиантовые звездочки и полумесяцы111 в падавших на матовый лоб Гатибы волосах ослепительно сверкали в свете сотен свечей. Гатиба была непередаваемо прекрасна и сама чувствовала власть и силу своей красоты.
      Очарованный атабек, забыв обо всем на свете, воскликнул;
      - Все принимаю! Я на все согласен, моя мелеке!
      Гатиба подала ему руку, но он уже тянулся губами к ее устам.
      Хадже Мюфид, покашливая, появился из-за занавеса, и элахазрету Мухаммеду пришлось прервать лобзанье.
      Через полчаса в зал входили кази и хатиб Гянджи, которые были приглашены во дворец заранее, чтобы совершить угодный Аллаху обряд.
      Церемония обручения была окончена в половине первого ночи.
      Рука Гатибы украсилась переткем с редчайшим на Востоке драгоценным камнем. Кази прочел кябин112, после чего состоялась трапеза.
      СВАДЬБА
      Весть о женитьбе атабека Мухаммеда на дочери эмира Инанча разлетелась по всему салтанату. Со всех его концов в Гянджу начали съезжаться делегации, чтобы поздравить высокую чету с радостным событием и принять участие в свадьбе.
      Первой прибыла делегация от султана Тогрула. Атабек с нетерпением ждал посланцев брата Кызыл-Арслана. Но от него не было ни поздравительного письма, ни делегации.
      Атабек печалился, размышляя о причинах такой невнимательности брата. Он опасался, что Кызыл-Арслан не одобрит его брака и враждебно отнесется к предстоящей свадьбе. Кызыл-Арслан, в отличие от султана Тогрула, был мудрым и прозорливым государственным деятелем. Везде, где бы он ни правил, царили спокойствие и порядок.
      Насколько атабек Мухаммед был расстроен и раздосадован небрежностью брата, настолько этому была рада его молодая мелеке Гатиба.Она не желала видеть этого хекмдара, питающего большие дружеские чувства к поэту Низами. Гатиба надеялась, что в результате ссоры братьев Кызыл-Арслан будет отстранен от управления Азербайджаном и тогда ее отцу ничего не будет угрожать на посту правителя Северного Азербайджана.
      Всякий раз, встречаясь с атабеком Мухаммедом, она говорила:
      - Твой брат не рад нашему счастью. Разве так поступают друзья? Не знаю, может, меня считают пятном на чести рода Эльдегеза?!
      В ответ на это атабек Мухаммед старался сказать что-нибудь утешительное, но в душе и сам чувствовал, что Кызыл-Арслан не одобряет его намерений.
      В Тебриз было послано письмо, извещающее о предстоящей свадьбе, однако ответа иа него не последовало. В письме атабек Мухаммед говорил о политическом значении своей женитьбы, но Кызыл-Арслан, очевидно, был об этом другого мнения. Брат атабека Мухаммеда считал, что женитьба на Гатибе явится препятствием в деле преобразования Северного Азербайджана и ликвидации там влияния халифа багдадского. По его мнению, в момент, когда халифат переживает предсмертную агонию, родство с халифом не могло иметь никакого политического значения.
      Но как-никак атабек Мухаммед был старшим братом, поэтому Кызыл-Арслан не посмел отговаривать его от женитьбы на дочери правителя Гянджи. Да и было поздно. Кызыл-Арслан узнал обо всем уже после того как был заключен брачный договор.
      В те же дни, когда атабек Мухаммед написал брату о политическом значении своего шага, Низами тоже отправил в Тебриз письмо, в котором говорил не о политическом значении этого брака, а о его пагубных последствиях для новой, прогрессивной политики. Низами писал, что Азербайджану угрожают новые беды, однако советовал Кызыл-Арслану действовать осторожно и осмотрительно.
      Приняв во внимание дружеские советы Низами, Кызыл-Арслан отправил брату поздравительное письмо, а его будущей жене подарок - серьги с крупными, как голубиное яйцо, изумрудами. Особая делегация доставила письмо и подарок в Гянджу. Низами тоже получил письмо, в котором Кызыл-Арслан просил поэта принять на себя миссию главы его делегации и поздравить от его имени атабека Мухаммеда и юную мелеке.
      К несчастью, в Азербайджане прошли сильные ливни, мост через Аракс оказался затопленным, и делегация, посланная Кызыл-Арсланом, задержавшись в пути, не смогла прибыть в Гянджу вовремя.
      Свадебное торжество началось. Делегации, прибывшие из Грузии, Ширвана, Хорезма, Казанского и Карахатайского ханств, заняли свои кресла, а места, оставленные справа от атабека Мухаммеда, по-прежнему были пусты.
      Эмир Инанч, который мечтал поссорить атабека Мухаммеда с его братом, торжествовал. Он-то и велел поставить справа от атабека пустые кресла. Они должны были свидетельствовать о пренебрежении правой руки атабека Кызыл-Арслана - к своему старшему брату. На ковриках, прибитых к спинкам кресел, было написано: "Представители Азербайджана".
      Когда атабек Мухаммед увидел пустыми кресла, предназначенные для азербайджанской делегации, он ощутил к дерзкому брату такую злобу, что даже заскрежетал зубами. Приятная музыка, сладкоголосое пение девушек и танец изящных плясуний только усилили его гнев. "Отныне нашей дружбе наступил конец. Нет у меня больше брата и союзника, - думал он. - Сразу же после свадьбы двину на Азербайджан иракские, рейские и персидские войска. Мое сердце не успокоится, пока в Азербайджане не будет сменено правительство".
      Эмир Инанч наблюдал за своим зятем. Он видел, что желаемая цель достигнута, и сердце его ликовало.
      Гатиба не меньше отца желала, чтобы делегация из Тебризе не прибыла. Она без конца посылала в дворцовый зал служанку посмотреть, так же пусты ли кресла справа от атабека. Торжество переполняло ее душу. Она то и дело вырывалась из рук машшаты, которая наряжала ее, и целовала мать.
      Неожидано ход свадебного торжества был нарушен. В дворцовый зал вошел слуга и возвестил:
      - Прибыла делегация от Северного и Южного Азербайджана!
      Сердце атабека Мухаммеда забилось радостно и взволнованно. Он поднялся с трона. В одно мгновение из головы его улетучились мрачные мысли, рассеялись терзавшие душу сомнения. Теперь уже ничто не омрачало его счастья.
      В зал вошли члены азербайджанской делегации. Первым шел поэт Низами, за ним визирь Кызыл-Арслана - Шамсаддин. Приблизившись к атабеку Мухаммеду, Шамсаддин с поклоном передал ему письмо брата Кызыл-Арслана. К письму был приложен список лиц, включенных в делегацию, уполномоченную поздравить атабека от Северного и Южного Азербайджана.
      Прочитав список, атабек Мухаммед с радостной улыбкой обернулся к Низами.
      - Пусть уважаемый глава делегации соизволит занять свое место! сказал он.
      Низами, Шамсаддии и другие члены делегации сели в кресла по правую руку от атабека.
      Хекмдар обратился к ним:
      - Вы прибыли в этот благодатный день пожелать мне счастья. Добро пожаловать! Очень благодарен вам! - Затем он обернулся к присутствующим. Мой брат Кызыл-Арслан, направляя в Гянджу делегацию, чтобы поздравить меня в этот счастливый, праздничный день, назначил ее главой большого поэта Низами. Для меня это великая радость. От всего сердца благодарю поэта, который любезно согласился взять на себя эту миссию.
      В зале, где собрались гости, воцарилось веселье.
      А в это время в комнате Гатибы разыгралась бурная сцена.
      Узнав о прибытий делегации, возглавляемой Низами, дочь эмира пришла в неистовство. Она вырвалась из рук служанок, которые наряжали ее, взлохматила свои волосы, сорвала с себя украшения и перевернула на ковер серебряный поднос, на котором возвышалась гора драгоценных камней, алмазных корон, ожерелий, браслетов и жемчужных брошек. Гатиба выхватывала из рук ошеломленных рабынь флаконы с благовонными маслами и разбивала их о зеркальные стены комнаты. Сорвав с головы алмазный венец, она швырнула его на пол, оттолкнула от себя машшату и бросилась в спальню, там упала ничком на постель и разрыдалась.
      Время шло. Через час девушки-енге113 должны были отвести Гатибу в комнату атабека.
      Хадже Мюфид вошел в зал и что-то шепнул на ухо эмиру Инанчу. Тот незаметно поднялся и скользнул за занавес.
      Эмир Инанч и Сафийя-хатун пытались образумить и успокоить дочь.
      - Если ты с первого же дня начнешь скандалить и капризничать, атабек может сразу же разлюбить тебя, - сказал отец.- Сначала ты должна изучить его характер. Веди себя так, чтобы понравиться мужу. Некоторые мужчины не переносят капризных жен, а другим, наоборот, капризные жены, нравятся. Пока ты не изучила нрава атабека, капризничать рано, - ты можешь только проиграть и опозориться. Атабек влюблен и называет тебя ласково: "Моя мелеке!" Не забывай, у тебя есть все возможности постепенно осуществить любые свои планы.
      Родители успокоили Гатибу, подняли ее с постели и, не переставая давать наставления, опять передали в распоряжение рабынь.
      Между тем, свадебное торжество в дворцовом зале шло своим чередом.
      Атабек Мухаммед протянул катибу Поладу письмо брата Кызыл-Арслана и попросил огласить его.
      Не успел Полад подняться со своего места, как Гатибе уже сообщили об этом. Она опять вырвалась из рук рабынь, подбежала к занавесу, за которым сидели гости, и принялась с жадностью ловить каждое слово.
      Полад читал:
      "Народ Южного Азербайджана воспринял как национальный праздник известие о предстоящей женитьбе своего элахазрета. В городах и деревнях звучат народные песни и веселая музыка, базары и торговые ряды нарядно украшены. Факелы и фонари превратили ночи в день. Брак этот не только послужит продолжению благородного рода Эльдегеза, но и породнит нас со священной семьей повелителя правоверных. Вот уже семь дней и семь ночей жители Тебриза веселятся. В мечетях раздают подаяние нищим. Народ произносит в своих молитвах имена элахазрета и его прекрасной мелеке, желают им долгих лет жизни и приумножения богатства. Очень печально, что я лишен счастья лично поздравить атабека и его мелеке по случаю этого великого события. Поэтому я возлагаю на знаменитого поэта Низами миссию передать элахазрету и его мелеке мои искренние, сердечные пожелания, а также лично вручить мой скромный подарок нашей юной повелительнице.
      Ваш младший брат Кызыл-Арслан".
      Письмо обрадовало атабека Мухаммеда. Он вмиг забыл все свои обиды и думал теперь о брате совсем иначе, чем час тому назад. "Энергичный, мудрый, благородный, прозорливый политический деятель и одновременно нежный, любящий брат!" - твердил он в душе.
      Стоя за занавесом, Гатиба слышала все содержание письма. Ее гнев на Кызыл-Арслана несколько угас, но ей было неприятно, что он назначил Низами главой своей делегации.
      Гатиба не переставала думать об отмщении. По ее настоянию атабек Мухаммед должен был в присутствии Низами наградить поэта Абульуллу дорогим подарком, а старую поэтессу Мехсети-ханум, оскорбившую на недавнем приеме хатиба и кази Гянджи, ждало ответное оскорбление.
      Стоя за занавесом, она с нетерпением ожидала этого момента и заранее ликовала.
      Однако Гатибу постигло жестокое разочарование. Когда Мехсети-ханум вошла в зал, произошло то, что никак не предусматривалось намеченным планом.
      Эмир Инанч и атабек заранее распорядились не оказывать старой поэтессе знаков внимания и даже не предлагать ей кресла.
      Но едва Мехсети-ханум появилась на пороге зала, Низами поднялся и поспешил ей навстречу.
      Вслед за Низами со своих мест поднялись визирь Кызыл-Арслана Шамсаддин и остальные члены делегации Азербайджана.
      Желая оказать уважение делегации Азербайджана, делегации, прибывшие из соседних государств, также поднялись со своих мест и приветствовали знаменитую поэтессу.
      Хатибу Гянджи и поэту Абульулле тоже пришлось подняться, дабы не вызвать после кривотолков.
      Атабек Мухаммед, не желая, чтобы чествование поэтессы выглядело как своеобразная демонстрация против него, поднялся с трона, приблизился к Мехсети-ханум, поцеловал ей руку, затем усадил слева от себя.
      Стоящая за занавесом Гатиба, видя, что Низами и Мехсети-ханум сидят рядом с атабеком, опять потеряла самообладание.
      Вбежав в свою комнату, эта взбалмошная, своенравная девушка вновь принялась вымещать злобу на изумрудах, топазах, яхонтах, жемчугах и бриллиантах. Под конец она сорвала с шеи длинное ожерелье и швырнула в потолок, - рассыпавшиеся жемчуга, словно капли апрельского дождя, падали на головы служанок и рабынь.
      Совершающие по комнате полет драгоценности в ярком свете множества свечей напоминали падающие в ночи звезды. Разбросанные по ковру красные яхонты соперничали в цвете с гневным, разгоряченным лицом капризной невесты.
      Внимание некоторых присутствующих на свадьбе привлекла одна странная деталь: в то время как все гости сидели, хатиб Гянджи, кази и поэт Абульулла стояли на ногах, словно сейчас должно было произойти нечто важное и значительное.
      Все традиционные свадебные обряды были уже совершены. Впрочем, кроме одного. Молодая мелеке должна была выйти в зал и вместе с атабеком приветствовать прибывшие в Гянджу делегации.
      Время шло, а мелеке не появлялась. Ее никак не могли успокоить и принарядить,
      Но вот наконец она вступила в зал, окруженная толпой рабынь. Ее появление было встречено торжественной музыкой.
      Атабек Мухаммед поспешил навстречу, поцеловал ее руку, подвел к своему трону и усадил рядом.
      Две рабыни - Себа-ханум и Туба-ханум, - стоя позади, обмахивали юную мелеке опахалами.
      Главы прибывших делегаций по одному вставали и приветствовали высокую супружескую чету.
      Вперед вышел поэт Абульулла, собираясь прочесть, касиду, написанную по случаю бракосочетания великого хекмдара и внучки халифа багдадского. Однако атабек Мухаммед сделал ему знак рукой, приказывая молчать, хотя еще утром дал Гатибе согласие выслушать его и наградить.
      Юная мелеке была неприятно поражена.
      Эта минута положила начало скрытой вражде в молодой семье, вражде, которая в конечном итоге завершилась страшной трагедией.
      Еще не окончилась свадьба, а Гатиба уже поклялась в душе отомстить мужу за то, что он не сдержал своего слова.
      Эта ночь явилась началом заката династии атабеков Эльдегезидов, своевобразным предисловием будущих неудач и злоключений хекмдаров из этого рода.
      Поздравления продолжались.
      Гатиба не спускала глаз с Низами. Взору ее представлялись картины недавнего прошлого. Вот она стоит в ивовой роще, спрятавшись за деревьями, и слушает прекрасные стихи молодого поэта; а вот она уже сидит на поваленном стволе ивы, заучивая любовные поэмы.
      Неожиданно ей вспомнились слова Низами на их последнем свидании: "Гуманно ли губить одно сердце, желая сделать счастливым другое?.."
      Глаза Гатибы загорелись злобой. Она начала придумывать для Низами всевозможные чудовищные пытки. Вот его вздергивают на виселице, а она стоит внизу и плачет, зная что будет убиваться так до конца своих дней; вот тело Низами четвертуют, разрубают на куски, сейчас он умрет, - она берет его голову к себе на колени, ее черные волосы рассыпаются по его истерзанной груди, вот по ее приказу сердце поэта пронзают острой стрелой, и она говорит: "Сердце, которое не пылает любовью ко мне, не имеет права биться! В сердце, где не живу я, не должны жить и другие".
      Вслед за этими бредовыми мыслями Гатиба начинала упрекать себя: "Разве ты имеешь право ради своей любви губить великое сердце, полное тонких чувств и волшебных ощущений, губить талант, озаряющий жизнь людей светом прекрасных стихов?!"
      Настал черед хатиба Гянджи поздравить Гатибу и атабека Мухаммеда. Он произнес по-арабски напыщенную речь, сравнивая их брак с соединением солнца и луны.
      Выступление хатиба не понравилось атабеку Мухаммеду. Большинство присутствующих в зале были азербайджанцы, поэтому выступить в их присутствии с речью по-арабски значило оскорбить их; это как бы свидетельствовало о продолжающемся засилье арабского влияния в Азербайджане.
      Атабек Мухаммед смотрел на хатиба Гянджи холодно и насмешливо.
      Настала очередь азербайджанской делегации приветствовать новобрачных.
      Низами поднялся со своего места.
      Гатиба вся превратилась в слух и внимание. Когда она теперь услышит голос поэта? Придется ли ей еще когда-нибудь находиться в его обществе? Кто знает, увидит ли она после этого человека, из-за которого столько выстрадала?
      Всем не терпелось услышать, что скажет Низами, - и атабеку, и юной мелеке, и членам делегаций, и хитрому визирю Тохтамышу, и поэту Абульулле, и духовным лицам Гянджи.
      Поэт заговорил:
      - Во второй половине шестого века хиджры на Востоке произошло знаменательное событие.