Николас гадал, о чем же она сейчас думает. Наверное, не о зеленых полях и пятнистых коровах. Ему очень захотелось спросить ее об этом. И, более того, он был бы польщен, если бы узнал, что он сам отчасти является предметом ее дум. Но Николас слишком хорошо понимал, что с ним она не станет делиться сокровенным. Оскорбленные чувства и неприязнь — то, что осталось после их стычки. Наверное, это еще долго будет мешать им в общении. Сегодня между ними возникла стена, которую не так легко будет разрушить.

Николас переменил положение и сложил на груди руки. Впрочем, не стоит придавать их ссоре слишком большое значение. Николас хорошо разбирался в женщинах. Аврора вскоре забудет этот досадный эпизод. Женщины, которые быстро вспыхивают, столь же быстро остывают, отходят и прощают.

И, словно для проверки своих знаний, он улыбнулся ей и подмигнул. Вскоре, еще до того как карета достигла ворот Овертон-Мэнор, Аврора уже весело и беззаботно смеялась над его шутками и добродушным подтруниванием.

Утром Аврора проснулась с ощущением тревоги. Сердце билось о ребра, словно птица о железные прутья клетки.

Она села и обхватила себя за плечи, вздрагивая и шевеля губами.

— Все будет хорошо, все будет хорошо, — шептала она, чтобы успокоиться и немного взбодриться.

Снова упав на подушки, она в который раз спрашивала себя, правильно ли поступает, не совершает ли роковую ошибку, вверяя лорду Силверблейду свою судьбу. Сможет ли он наполнить ее жизнь счастьем, которого она была лишена и о котором мечтала? Потом Аврора собралась с духом и позвонила Саре, чтобы та помогла ей одеться.

Днем в церкви она не сразу ответила священнику — чуть помедлила, прежде чем сказать «да». Возможно, Николас это заметил. Он стоял рядом с ней спокойный, элегантный. И, как ей показалось, такой большой… А она в своем белоснежном наряде была похожа на легкое облачко, чудом попавшее под своды церкви.

Священник объявил их мужем и женой.

Николас находился в приподнятом настроении. Он шутил, смеялся. А Аврора за весь путь не проронила ни слова. Забившись в дальний угол кареты, она тоскливо смотрела в окно, напоминая ему одну из канареек леди Вивьен.

Но он не мог злиться на свою молодую жену: понимал, в каком она состоянии… В конце концов, он чуть ли не силой заставил ее выйти за него замуж.

— Знаешь, тебе не нужно сейчас меня любить. У нас вся жизнь впереди, — неожиданно тихо сказал Николас.

Аврора вздрогнула и повернулась к нему.

— Я… я еще не могу поверить, что вышла замуж, — пробормотала она и опустила глаза. — Я никогда не думала, что выйду замуж.

Николас лукаво усмехнулся:

— Будет тебе хитрить! Все девушки мечтают об этом.

Аврора покачала головой и вздохнула. Она призналась Николасу в том, что хотела остаться девушкой и жить с отцом. И ухаживать за ним, когда он состарится. Готовилась взять на себя заботу об усадьбе.

При воспоминании об отце на глаза Авроры навернулись слезы, но она поспешила смахнуть их платком.

— Хотел бы я, чтобы твой отец был жив сегодня. Он отвел бы тебя под венец. А Тим был бы моим шафером.

Аврора улыбнулась сквозь слезы.

— Я тоже хотела бы, чтобы они были рядом.

Николас нагнулся к ней и взял ее руку в свои.

— Рори, — начал он серьезно и нежно, — я знаю, что наш брак заключен не по любви. Но ни ты, ни я — мы сейчас ничего не сможем с этим поделать. Мы должны извлечь лучшее из того, что дает нам судьба. Ты понимаешь? — добавил он, заглядывая в ее глаза.

Она согласно кивнула. Но Николас знал, что убедить ее ни в чем не удалось.

Николас поцеловал ей руку и тоном заговорщика прошептал:

— Если ты улыбнешься, я тебе кое-что скажу.

Аврора не смогла сдержать улыбку. Хотя глаза ее заблестели от слез.

Николас удовлетворенно кивнул и произнес:

— В усадьбе тебя ждет сюрприз, моя дорогая.

— Сюрприз? — с тревогой переспросила Аврора.

— Приятный, — добавил Николас.

Когда карета въехала в парк, Аврора привстала и принялась нервно смотреть по сторонам. Только теперь Николас догадался, в чем причина ее тревоги, и мысленно отругал себя за глупость.

Теперь он понял, как ее успокоить.

Откинувшись на сиденье, он сказал:

— Аврора, я предлагаю устроить состязание.

Аврора встрепенулась. Кажется, он сумел ее заинтересовать.

— Что за состязание?

— Не ты ли прежде хвалилась, что стреляешь не хуже любого мужчины?

— Да, стрелять я умею, — ответила Аврора.

— Отлично. Есть возможность проверить это. Так ли ты хороша, как хочешь казаться. Награда за победу будет очень высокой.

— И с кем я должна буду состязаться?

— Со мной.

Аврора смотрела на Николаса со смешанным чувством сомнения и опаски. Кажется, она начала догадываться о его замысле.

— Что же будет наградой?

Николас театрально приподнял руки и торжественно сообщил:

— Ты, моя дорогая.

У Авроры зашевелились губы, но голоса не было. Наконец она сумела выдавить из себя:

— Я? Не понимаю.

— Очень просто, честное слово. Если ты выиграешь наш маленький турнир, то получишь право не пускать меня в свою спальню целый месяц или даже год — сколько пожелаешь. — Николас засмеялся и нежнейшим голосом добавил: — Но если ты проиграешь, будешь спать со мной, когда я того пожелаю. И начнем мы с первой брачной ночи. — Он насмешливо приподнял брови. — Ну что, интересное состязание?

— А вы как считаете, милорд? — с вызовом спросила Аврора. — Я знаю, что вы — достойный соперник.

Николас пожал плечами:

— Не хочешь соревноваться со мной? Но ты же сама утверждала, что стреляешь не хуже любого мужчины. Джентльмен, по крайней мере из тех, с кем я знаком, не стал бы колебаться, отстаивая собственную правоту. Даже если соперник весьма и весьма силен.

Николас сознательно дразнил ее, задевая самые чувствительные струны. Он знал, что у нее ничуть не слабее чувство собственного достоинства, чем у любого из мужчин.

— А если я не соглашусь на ваше предложение? — не унималась Аврора.

— Тогда вы, миледи, проведете свою свадебную ночь с мужем, как и положено. — Николас помолчал. — Но я по крайней мере даю тебе шанс. Можешь отложить исполнение супружеского долга на любой срок. Пока не изменишь своего отношения к браку.

— Я принимаю условия, — решительно заявила Аврора.

— Я так и думал. Начнем состязаться в стрельбе? Или, быть может, миледи предпочтет шпаги?

Аврора улыбнулась:

— Пистолеты вполне меня устроят.

Николас усмехнулся:

— Разумный выбор. — Наклонившись вперед, он протянул ей ладонь. — Ударим по рукам.

В это время карета подъехала к дому.

Полчаса спустя, когда слуги познакомились с новой хозяйкой, Аврора переоделась, сменив свадебное платье на бриджи и рубаху. Она встретилась с Николасом на поляне за садом.

— Лучший из четырех? — предложил Николас, зарядив пистолеты.

— Согласна, но, если возникнет спор, пятый выстрел будет решающим.

— Хорошо, — ответил Николас. — Даме — право стрелять первой.

Аврора заставила себя забыть обо всем и сосредоточиться на мишени. Если она позволит себе думать о поражении, так оно и выйдет.

Она подняла пистолет и выстрелила. Когда развеялся дым, настала очередь Николаса. Потом обоим пришлось подождать. Слуга должен был объявить результат.

— Первый выстрел за лордом Силверблейдом! — раздался голос с другого конца поляны.

Аврора не обратила внимания на ухмылку мужа и выстрелила во второй раз. Так хорошо она еще никогда не стреляла, но, увы, и этот выстрел оказался недостаточно хорош. Николас вновь победил.

Аврора пропустила мимо ушей его подтрунивание.

К радости ее, третий выстрел оказался за ней, и уверенность в своих силах вернулась к ней мгновенно. Последний выстрел был решающим, и она не могла позволить себе расслабиться. Слишком многое было поставлено на карту.

После того как каждый из них выстрелил, оба с волнением стали ждать результата.

— Четвертый выстрел за леди!

Николас нахмурился:

— Если бы я знал, что вы так хорошо стреляете, мадам, я бы настоял на шпагах.

— Благодарю за комплимент. Но у нас еще по выстрелу, — ответила Аврора, перезаряжая оружие.

Когда оба были готовы, Аврора прицелилась и выстрелила. Николас сделал то же самое. Затем оба смотрели, как слуга берет в руки мишень и рассматривает ее. Он повернулся к ним. Аврора затаила дыхание.

— Последний выстрел за…

Аврора зажмурилась и начала молиться.

— За лордом Силверблейдом!

Николас, не сказав ни слова и даже не взглянув в сторону соперницы, пересек поляну, сорвал с дерева мишень и пошел назад, продолжая рассматривать ее.

— Хоть ты и проиграла, но ненамного, — сказал он. — Вот, взгляни.

Аврора посмотрела на мишень. Пуля Николаса пробила ее буквально на волосок ближе к центру. Однако доказательство того, что она была очень близка к победе, не улучшило настроения Авроры. Итак, ей все же предстоит лечь с ним в постель этой ночью.

Стараясь не показывать разочарования, Аврора вскинула голову, принимая поражение с достоинством, как настоящий мужчина.

— Поздравляю, милорд, — сказала она.

У Николаса глаза округлились от удивления. Он ждал, что она расплачется, что найдет тысячи оправданий своему поражению. Потом будет просить его изменить условия. Но она не стала этого делать. Она приняла поражение с достоинством. Пожалуй, многие из его знакомых выглядели бы хуже, окажись они на ее месте.

Николас поклонился.

— А вы, мадам, самый достойный соперник.

Аврора приняла комплимент, вежливо кивнув. Кажется, она осталась довольна его оценкой. Но он видел, как ее глаза снова наполняются страхом.

— Пойдем со мной. У меня есть что тебе показать, — сказал Николас, загадочно улыбаясь.

Аврора молча пошла за ним. Оказалось, он ведет ее к конюшне. Аврора сразу оживилась. Больше всего ей сейчас хотелось оседлать коня и помчаться как ветер, выбросив из головы все мрачные мысли.

— Теперь ты можешь кататься на любой лошади из моей конюшни.

— Даже на Громе?

— Даже на Громе. Но недавно я купил для тебя другого коня. Думаю, о Громе ты сама скоро забудешь.

— Сомневаюсь, — улыбнулась Аврора.

Но вот она увидела нового коня в конюшне Николаса, и лицо ее осветилось радостью.

— Огонек!

Жеребец встрепенулся и, повернув голову, уставился своими карими влажными глазами на Аврору. Он приветливо заржал и подошел. И ткнулся мордой в протянутые к нему ладони. Она нежно погладила его.

— Милый мой мальчик, — заворковала Аврора. Затем она повернулась к Николасу. — Зачем в гриве Огонька эти белые и серебряные ленточки?

Николас хитро усмехнулся:

— Конюхи так и не смогли его завернуть, как подарок. Я велел им вплести в гриву ленточки. Ведь Огонек — мой свадебный подарок…

— Теперь он мой? — все еще не веря своему счастью, спросила Аврора.

Николас кивнул.

К его удивлению, она вдруг закрыла лицо руками и расплакалась.

Николас подумал, что она отказывается от его подарка.

— Прости, — сдержанно произнес он. — Я купил его у лорда Овертона за… за весьма большие деньги. Хотел сделать тебе приятное.

— Но… но это, — бормотала Аврора, — это самый замечательный подарок, который я когда-либо получала.

Внезапно она кинулась к Николасу, обвила его шею руками и поцеловала в щеку.

— Спасибо! Никто не делал мне таких чудных подарков.

Николас улыбнулся. Как это на нее похоже. Коню радуется больше, чем кольцу с сапфиром. Но иного от нее он и не ждал.

— Пожалуйста, — пробормотал Николас смущенно.

Ее объятия вдруг растрогали его. И даже вызвали чувство совсем иного свойства. Он слишком остро почувствовал, как ее грудь прижимается к его груди. Ее руки, ее дыхание слишком волновали его. Стараясь овладеть собой, Николас мягко, но решительно отстранился. Он не собирался заявлять свои права на нее до ночи. Впереди оставалось еще довольно много времени.

— Хочешь покататься? — спросил он. — Ты ведь многого еще не видела в поместье.

У Авроры глаза загорелись радостью.

— С удовольствием! Может, мы пустим Огонька и Грома рядом? Посмотрим, кто из них быстрее?

— Это же жеребцы, — ответил Николас, — боюсь, начнут драться друг с другом, а не состязаться в прыти..

Аврора покачала головой:

— Если я велю им вести себя прилично, у нас с ними не возникнет никаких сложностей.

Она наклонилась и прошептала что-то на ухо своему Огоньку. Жеребец мгновенно затих и, что самое удивительное, прислушался. Взгляд его стал мягче, и Николасу показалось, что он даже кивнул в знак понимания. Затем тихонько заржал, как будто что-то ответил.

Аврора улыбнулась:

— Он меня понял. Будет послушным.

Николас дал знак, чтобы седлали коней. С удивлением он наблюдал, как Аврора по-своему договорилась с Громом.

Все вышло именно так, как она обещала. Оба коня были послушными, как младенцы.

Николасу хотелось спросить свою жену, что она собирается нашептать на ухо ему, чтобы сделать таким же ручным.

Николас посмотрел на часы, стоящие на каминной полке. Наступила его первая брачная ночь.

Он еще раз огляделся, чтобы удостовериться в том, что все сделано как положено. Окна были закрыты тяжелыми портьерами. В камине весело плясал огонь. Горели свечи в двух серебряных канделябрах.

Николас надел черный бархатный халат и взглянул на закрытую дверь, разделявшую супружеские спальни. Неужели Аврора откажется спать с ним? Николас желал ее, но при этом не хотел обидеть.

Он заметил, что рука его слегка дрожала, когда он осторожно постучал в дверь. Что ждет его за дверью? Быть может, жена забьется в угол и закричит, едва он к ней приблизится? Николас невольно улыбнулся.

Как только он постучал, дверь распахнулась. Значит, Аврора ждала его.

Аврора, теперь его жена, стояла в дверном проеме, прямая. и тонкая, словно натянутая струна, с выражением решимости на лице. Николасу вдруг пришло на ум сравнение с картиной, однажды увиденной им в Риме. Там были изображены христианские мученики, обреченные на растерзание львами. Вот и она стояла с таким видом, будто решила принести себя в жертву его похоти.

Николас захотел подойти и приласкать ее. Успокоить. Так, как он успокаивал бы ребенка. Но он подавил это желание. Он знал, что если сегодня станет обращаться с ней как с ребенком, она усвоит это и в их браке всегда останется ребенком, неспособным отвечать за свои поступки. Нет, сегодня она должна была стать женщиной.

Николас заглянул в ее глаза.

— Ты очень красивая, — сказал он.

Аврора стояла в ночной рубашке. Ткань была такой тонкой, что казалось, она соткана из лунных лучей. Были видны красивые плечи и маленькие груди, живот и длинные стройные ноги.

— Пойдем, — прошептал Николас.

Аврора сделала шаг и остановилась. Ее взгляд устремился к картине на потолке.

— Что это? — спросила она.

— Похищение сабинянок, — спокойно ответил Николас.

Чтобы скрыть смущение, Аврора быстро спросила:

— Как ты можешь спать с этим над головой!

— Человек ко всему привыкает. Я даже дал имя каждому из участников этой драмы.

Аврора чуть-чуть улыбнулась.

— Вот тот толстяк, что тащит двух женщин, был назван мной Морисом, а вот тот тощий, что никак не может уговорить вон ту девицу справа, — его зовут Харви.

Аврора рассмеялась.

— А кто тот мрачный уродливый тип возле херувимчика?

— Конечно же, Овертон.

Аврора недоверчиво взглянула на мужа.

— Вы шутите.

— Почему? Не кажется ли тебе, что это имя подходит тому малому? Ведь он, как и лорд Овертон, весьма озабочен своей внешностью.

Аврора захихикала.

— Если бы лорд Овертон услышал ваши слова, он бы воспринял это как оскорбление и вызвал бы вас на дуэль.

— Смею сказать, пистолеты пришлось бы готовить на двоих, а кофе — лишь на одного.

Шутливый тон помог снять напряжение. Аврора села в кресло у камина и начала пить из бокала вино.

Николас подошел к ней и обнял за плечи.

— Можно я выпью все? — спросила она.

Николас понимал душевное состояние Авроры. Но заниматься любовью с пьяной женщиной не входило в его намерения. Аврора должна была ясно сознавать, что происходит. Эта ночь должна стать памятной и для нее тоже. Он строго взглянул на нее и отрицательно покачал головой.

Николас был согласен не торопить события. Он был очарован своей женой. Она расслабилась в кресле и некоторое время глядела на огонь в камине. Николас погладил ее по голове, наслаждаясь мягкостью ее волос. Она не вздрогнула и не отстранилась. Тогда он провел рукой по ее щеке, чувствуя, как растет в нем желание.

Время пришло.

Он обошел ее кресло и встал перед ней. С улыбкой он протянул ей руку:

— Иди ко мне.

Аврора замерла. Мгновение, которого она ждала с тревогой, наступило. Она обвела глазами комнату, ища орудия его извращенной страсти, о которых когда-то услышала.

— Что ты ищешь, Аврора? — удивленно спросил Николас. — Думаешь, как тебе от меня сбежать? Уверяю, такой возможности у тебя нет.

Вино развязало ей язык, и она выпалила напрямик:

— Я ищу березовые розги.

Николас расхохотался так, что стены задрожали.

— С какой стати я должен держать розги в спальне?

Но голос его постепенно становился все тише, а глаза превратились в серые щелки. Причина ее непонятного страха становилась более чем ясной.

Он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— Аврора, я не собираюсь тебя обидеть.

Аврора проглотила стоявший в горле комок и с трудом выдавила:

— Ночью во время бала я подслушала один разговор.

— Ты скажешь мне, что это были за люди? О чем именно они говорили?

Аврора пересказала разговор во всех подробностях. Николас вдруг вскочил на ноги и бросился к камину. Он припал лбом к каминной полке, стараясь совладать с гневом.

— Если бы только знать, кто это! Я бы вызвал их на дуэль!

Аврора чуть не расплакалась от радости.

— Ты хочешь сказать, что не?..

Николас подошел к Авроре и прижал ее к сердцу.

— Милая моя, сладкая! Глупышка моя! Может, я и повеса, но женщин не бью и не беру их силой. И уж конечно, не собираю у себя в спальне зрителей!

Аврора прижалась пылающими щеками к мягкому бархату его халата.

У себя над головой она слышала его тихий шепот:

— Я обижал тебя прежде тем, что целовал?

Аврора покачала головой.

— Я тебе когда-нибудь делал больно?

— Н-нет.

— Тогда ты должна знать, что я и сегодня тебя не обижу. Даю слово джентльмена.

Аврора вздохнула. Как она могла поверить в гнусные сплетни о человеке, который столько для нее сделал?

— Пожалуйста, прости меня, Николас, — прошептала она. — Я была такой глупой. Я должна была бы догадаться, что эти люди просто злословят. Что за этим ничего не стоит.

Он приподнял ее лицо за подбородок — так, чтобы она могла посмотреть на него.

— Я могу понять, почему ты им поверила. Видит Бог, я этого заслужил. Но я хотел бы, чтобы ты мне доверяла.

— Я доверяю тебе, — прошептала она.

— Тогда позволь доказать тебе, что я не чудовище.

Аврора стояла, положив руки ему на плечи. Она смотрела прямо ему в лицо. В глазах его более не было ни холода, ни насмешки. Они светились нежностью.

Она дотронулась рукой до его гладкой щеки. Он коснулся губами ее губ.

— Я твой, дорогая. Только твой.

Аврора, вероятно, почувствовав решимость, провела ладонью по его мускулистой груди, покрытой завитками мягких волос. Николас застонал от восторга. Аврора развязала пояс халата, потянула его с плеч.

Он стоял перед ней обнаженный.

Удивительно, но она не чувствовала смущения. Возможно, потому, что уже видела его почти нагим при первой их встрече, возле летнего домика. Сейчас она могла думать лишь о том, как он хорош собой, как силен и необуздан, какая у него гладкая бронзовая кожа. Она пробежала пальцами по его плечам и замерла, заметив шрам на груди.

— Откуда это у тебя? — прошептала она.

— Дуэль на шпагах, когда я был примерно в твоем возрасте.

Пальцы ее продолжили исследование его тела, она провела ладонями вдоль ребер и опустилась ниже, к талии, остановившись у еще одного шрама.

— А этот?

— Дуэль на пистолетах годом позже. Мне нужно было попрактиковаться.

Аврора удивленно покачала головой.

— А теперь дай мне узнать тебя, — сказал Николас и стянул с нее рубашку.

Аврора стояла перед ним обнаженная. Он подхватил ее на руки и понес на брачное ложе.

Вначале он просто прижимал ее к своему телу и гладил, нашептывая на ухо всякие нежности. Почувствовав, что Аврора расслабилась, он начал целовать ее — медленно, с чувством. Лоб, глаза, рот, шею…

Она едва не задохнулась, когда он начал языком ласкать ее грудь.

— Позволь мне доставить тебе удовольствие, — сказал Николас так же, как когда-то в Лондоне.

Воспоминание о том дне заставило Аврору вздрогнуть от предчувствия наслаждения.

Он потянул губами один из ее розовых сосков, затем другой, всякий раз втягивая с большей силой. Аврору захлестнуло желание. Все следы девичьей застенчивости куда-то пропали, и она застонала от удовольствия…

Николас становился смелее. Его руки и губы опускались по ее мягкому животу. Она вздрогнула. Он продолжал свои сводящие с ума ласки. Бедра ее раздвинулись.

Охваченная страстью, Аврора словно издалека слышала голос и не узнавала его. Она требовала новых ласк, говорила, где нужно ее трогать — там и здесь, сильнее, еще сильнее. Незнакомые ощущения затопили ее, и она не смогла сдержать крика. Это привело Николаса в восторг. Его ласки разбудили в ней дикое существо, вызвали сладострастие.

Наконец Николас лег на нее и шепнул:

— Я сделаю тебе больно только один раз, моя Рора. И больше никогда.

Но Аврора так жаждала принадлежать ему, что едва почувствовала боль. Эта боль тут же прошла, сменившись удовольствием — все нараставшим удовольствием, в котором растворялась прежняя Аврора и рождалась новая…

Перед тем как уснуть, она шепнула ему на ухо:

— Я рада, что проиграла в состязании.

Он засмеялся.

— Милая, я тоже рад!

Несколько дней Аврора и Николас почти не вылезали из постели.

— Тебе еще многому надо научиться, моя очаровательная женушка, — говорил он прежде, чем преподать ей очередной урок страсти.

Под руководством Николаса Аврора училась, как дарить мужчине наслаждение. Она почувствовала свою власть над ним, власть женщины. Теперь она знала, как с помощью пальцев, губ и языка покорять надменного мужа, доводить его до состояния, когда он начинал стонать» извиваться и просить ее прекратить эту изощренную пытку. Николас открывался ей со стороны, о существовании которой Аврора даже не подозревала.

Ни горничная, ни слуга не смели мешать им. Во время завтрака или ужина поднос с едой приносили и ставили в гостиной.

Когда Аврора и Николас наконец вернулись к обычной жизни, она чувствовала себя так, будто была его возлюбленной уже целый год.