И вдруг она поняла: он прощался с ней навсегда. Дини сделала еще одно отчаянное усилие, чтобы пробиться к любимому, выкрикнула его имя, но тут земля словно разверзлась под ней, поднялся неописуемый рев, а потом все исчезло.
 
      Саффолк поджег последнюю петарду, спрашивая себя, когда уточка и селезень, которых он отпустил полетать, вернутся назад в гнездышко. Продолжая раздумывать над этой весьма волновавшей его проблемой, он двинулся к выходу из парка и тут заметил вельможу в богатом голубом камзоле, который спешил по направлению к лабиринту, размахивая листом бумаги, словно знаменем. С некоторой долей раздражения Саффолк узнал герцога Норфолка и пожалел, что слишком мало выпил – в трезвом виде он совершенно не мог общаться с новым фаворитом короля.
      – Я получил его, получил! – крикнул Норфолк. Его лицо сияло.
      – Что же ты такое получил, Норфолк, что кричишь об этом на весь парк? – мрачно осведомился Саффолк. – Неужели бессмертную душу? Сомневаюсь. Пока что у тебя есть золотушный сын, который в эту минуту кинулся вслед за герцогом Гамильтоном и его кузиной, когда им вздумалось уединиться в зарослях.
      Норфолк поднял руку, показывая, что с пренебрежением относится ко всем выпадам Саффолка.
      – Я получил предписание на арест вышеупомянутого герцога Гамильтона и его так называемой кузины мистрис Дини Бейли, – торжествующе сообщил он, потрясая перед носом Саффолка своей бумагой.
      – И какие обвинения выдвинуты против них? – спросил Саффолк и вырвал лист из пальцев Норфолка.
      – Обвинения в измене!
      – Не может быть, – пробурчал Саффолк, внимательно изучая документ. Предписание оказалось подлинным, подлинной была и большая королевская печать, скреплявшая его.
      Норфолк вынул из-за складок широкой накидки весьма странную книгу – страницы ее блестели, словно покрытые лаком, а на них красовались очень красивые картинки, снабженные крохотными подписями.
      Туристический справочник по дворцу Хемптон-Корт.
      – Эта книга предсказывает дату смерти нашего государя, – самодовольно произнес Норфолк. – Надпись на книге свидетельствует, что она принадлежит Дини Бейли. Они вместе колдовали, дабы сократить земную жизнь нашего обожаемого монарха! Вряд ли одна только женщина способна на подобное сложное колдовство. – Неожиданно Норфолк с подозрением прищурился. – А ты, Саффолк? Что привело тебя к лабиринту, где бушует огонь и грохочут взрывы?
      Саффолк довольно хладнокровно перелистывал страницы этой необыкновенной книги. Он на минуту задержал внимание на странице, где был его собственный портрет – изображение обрюзгшего, старого человека. Там был и портрет Марии Тюдор в молодости – опять же в компании с Саффолком, только совсем юным. Маленькая ладошка Мери покоилась на его сильной и большой руке. Под портретами были обозначены какие-то даты, но Саффолку не захотелось всматриваться. Он предпочитал не знать.
      Так вот в чем заключалось колдовство мистрис Дини и Кита. Саффолк снова пожелал им от души найти счастье и покой. Нет, в измене их обвинить было нельзя. Их можно было осудить только за один грех – за любовь.
      Разглядывая книгу, он между тем исподтишка наблюдал за Норфолком, который внимательно рассматривал следы от взрывов пороховых петард, весьма подпортивших зеленую лужайку парка. Саффолк помнил, что один пороховой заряд так и не воспламенился – он плохо подсоединил бикфордов шнур. Двигаясь очень осторожно, герцог быстро разыскал пороховой заряд, снова подсоединил бикфордов шнур и поджег его. Прежде чем отойти на безопасное расстояние, Саффолк сунул «магическую книгу» Дини под мешочек с порохом и улыбнулся с. чувством исполненного долга.
      Снова присоединившись к Норфолку, он как ни в чем не бывало принялся разгуливать с ним по парку, стараясь, впрочем, держаться подальше от горящей петарды. Через минуту в парке прогремел взрыв – теперь и в самом деле последний.
      – Опять! Опять! – закричал Норфолк, лицо его пошло красными пятнами. Затем он с подозрением уставился на Саффолка.
      – Где она? Где моя книга? Король ее до сих пор не видел, ты, негодяй! Книга – вещественное доказательство измены. Генрих подписал приказ на основании моего доклада! Я еще сказал ему, что в этой колдовской книге предсказана ранняя смерть Эдуарда, принца Уэльского. Он никогда не поверит мне без этой проклятой книги.
      Саффолк, улыбнувшись, ткнул пальцем в небо: по воздуху носились кусочки пепла от сгоревшего доказательства.
      – Пойдем, Норфолк, выпьем за наше будущее процветание.
      Норфолк затопал ногами от злости, не в силах подобрать ругательства, соответствующие тяжести совершенного Саффолком проступка, хотя обычно он за словом в карман не лез.
      Саффолк рассмеялся.
      – Мне, пожалуй, пора, Норфолк, – бросил он в лицо рассвирепевшему герцогу. – Не желаю быть свидетелем нового взрыва. Судя по тому, как кровь бросилась тебе в лицо, на этот раз взорвется твоя глупая голова, и грязи при этом будет куда больше. Прощай.
      С этими словами Саффолк отправился на поиски веселой компании и холодного эля.
 
      Что-то царапало ей лицо.
      Дини попыталась было раскрыть глаза, но, увидев вокруг шипы и острые листья, опять зажмурилась. Она попробовала подвигать руками и ногами, но оказалось, что и ноги, и руки застряли, будто в ловушке, и малейшее движение причиняет ей острую боль. Одна рука была словно пришпилена у нее над головой, а ноги вообще не касались земли.
      – Кит, – прошептала она, чувствуя, как куда-то съезжает. Ее красное бархатное платье стало постепенно рваться по шву по мере того, как девушка сползала на землю.
      И тогда до нее дошло, что случилось. Она оказалась в самой середине непролазных кустов живой изгороди, причем это были не молоденькие растения, а толстенные, грубые кусты с шершавой корой и колючками. Их возраст измерялся десятилетиями – нет, какими десятилетиями – веками!
      – Дини, ты где? – взывал к ней мужской голос.
      «Интересно, кто это? Кит?»
      – Да здесь я, здесь, хвала Господу! – Извиваясь, словно змея, девушка ухитрилась высвободить руку и даже помахать. Теперь ей даже удалось кое-что рассмотреть – в проходе лабиринта был человек, мужчина. Она заметила, что у него на боку висит меч.
      Человек, нагнувшись, принялся раздвигать кусты своим оружием.
      – Кит! Помоги мне! Здесь Суррей. Он хочет меня убить.
      Кто-то засмеялся. Это был мужской голос, и очень знакомый.
      Но это был не Кит.
      Натан Бернс, режиссер видеоролика, – вот кто это был!
      И вовсе не меч он держал в руках, а свой идиотский стек.
      Смех прекратился.
      – Слушай, а ведь ты в самой гуще зарослей акации. Как, скажи на милость, тебя туда занесло?
      Его слова резали ей слух. Он слишком упирал на окончания и сильно рубил конец фразы. Неужели он так говорил всегда?
      – Пожалуйста, помоги мне, – взмолилась она, – я ищу одного человека. Его зовут Кит. Он герцог Гамильтон!
      – Очень смешно, Дини. Твой английский акцент банален, как резиновый костыль, – добавил Натан, но тут же на себя рассердился – английская поговорка, которую он попытался было воспроизвести, звучала иначе: «Реален, как резиновый костыль». Натан покраснел от досады и грозно сказал: – Не знаю, что с тобой творится, Дини. Сначала срываешь съемки, потом залезаешь в кусты столетней акации и сидишь там, как дура. Хочу тебя предупредить, что лабиринт – историческая достопримечательность и его точно так же нельзя трогать руками, как музейный экспонат. А ведь нам придется тебя оттуда в прямом смысле выпиливать. Кроме того, ты не забыла, что у тебя через два часа концерт? Все места на стадионе Уэмбли распроданы!
      – Кит, – прошептала Дини, – где ты? Что с гобой?
      – Слушай, что за дрянь ты на себя нацепила? Совершенно не подходит к эпохе! Черт тебя возьми, Дини, ты что, хочешь, чтобы меня инфаркт хватил?
      Дини, к огромному удивлению Натана, неожиданно зарыдала. Бернс в жизни не видел, чтобы она плакала, – она вообще не была похожа на прочих певиц, выступающих в аналогичном жанре. И вот теперь эта стальная женщина проливала в прямом смысле потоки слез.
      – Ты что, ногу сломала? – неловко пошутил Бернс просто потому, что не знал, как теперь с ней обращаться. Тем временем около куста, где, как в капкане, поймалась Дини, стали собираться участники съемок. Подтянулись девчонки – «ДТ», актеры массовки, костюмерша и помощник режиссера. Все они с изумлением рассматривали одетую в красное Дини, неизвестно каким способом оказавшуюся на верхушке живой изгороди и смотревшую на них сквозь ветки, как заключенный сквозь решетку.
      – Кит, – причитала Дини, – он пропал! Господи, ему не удалось выбраться.
      Затем собравшиеся услышали, как известная певица с силой втянула в себя воздух и заголосила по-настоящему.
      – По-моему, она потеряла своего кота, – прошелестела Моника.
      Натан щелкнул пальцами, и перед ним мгновенно возник помощник режиссера со своей знаменитой дощечкой под мышкой. Даже не взглянув на этого вечного раба кинопроизводства, Бернс отрывисто пролаял:
      – Мне нужна раздвижная лестница и садовник, а кроме того – аптечка и врач. Потом зайдите в мой фургон и принесите коробочку валиума. Позвоните на стадион и сообщите, что возможна задержка.
      Моника прошептала несколько слов режиссеру на ухо, и тот утвердительно кивнул головой:
      – Да, и найдите где-нибудь этого кота.
      – Кота?
      Помощник режиссера со всех ног кинулся по проходу в лабиринте, лелея в сердце надежду не заблудиться.
      Костюмерша, которая внимательно разглядывала Дини сквозь толстые стекла очков, покачала головой:
      – Это не тот костюм, который был на ней час назад. Интересно, зачем она переоделась? Ей что, уже не нравится моя работа?
      – Телма, мне еще не хватало расстраиваться по поводу костюма, – прорычал Натан, – как будто мало других причин. Одна из наших звезд сидит в кустах на высоте десяти футов и пришпилена к ним, словно кузнечик к ящику энтомолога. К тому же она ревет как белуга и постоянно зовет какого-то кота. Баки Ли Дентона только что увезли в больницу, у него началось воспаление кожи после недавней операции по пересадке волос. Кроме того, солнце почти зашло, снимать невозможно, а прогноз погоды обещает дожди всю эту неделю. Проклятый клип разваливается просто на глазах. Честно говоря, Телма, при сложившихся обстоятельствах я бы радовался, что на ней сейчас не ваш костюм.
      Костюмерша некоторое время обдумывала его слова, потом пожала плечами и ушла в себя.
      В лабиринте появился краснолицый рабочий с алюминиевой лестницей на плече. Он носил старомодную форменную фуражку, что делало его похожим на довоенного инженера-путейца. Следом прибежал садовник, который буквально трясся от гнева.
      – Как только разрешили снимать в этом историческом месте, по существу, заповеднике? Эту женщину следовало распилить на куски вместо того, чтобы пилить изгородь! А ведь этот лабиринт пережил две мировые войны, гражданскую войну – не говоря уже о бесчисленных поколениях нерадивых садовников! Но похоже, несчастному лабиринту не пережить последствий этих съемок!
      Целый час рабочий и садовник совещались, а потом пилили изгородь, стараясь как можно меньше ей повредить. Наконец работа завершилась, и Дини благополучно опустили на землю. Руки и лицо девушки были исцарапаны до крови, платье порвано и засыпано каким-то пеплом и песком. К его подолу присохли грязные увядшие листья.
      На лице рабочего явно читалось неподдельное отвращение.
      – Ты чего, приятель? – спросил садовник.
      – Знаешь, эта баба воняет, как не знаю что. Мне приходилось работать и с искусственными удобрениями, и с органическими, но хочу тебе сказать, что от нее пахнет, как от кучи компоста, постоявшего на жаре месяца три!
      Костюмерша подошла к уже чуточку успокоившейся, но продолжавшей всхлипывать звезде. Ее весьма заинтересовал костюм, который был на Дини. Любопытство перебороло даже запах, исходивший от певицы и отнюдь не озонировавший воздух.
      – Подумать только, – говорила она, стараясь дышать ртом. – Это платье – настоящее сокровище. Оно шито всамделишной золотой нитью – и вручную! До сих пор я видела такие только в музеях!
      – У нее такая грязная голова, что похоже, она не мыла ее несколько недель, – с недоумением заявила гримерша. Она сама причесывала Дини утром, и с волосами девушки все было в порядке. Кроме того, она отметила про себя, что волосы Дини отросли на несколько дюймов.
      Натан втянул в себя воздух, поморщился:
      – Отвезите ее в Дорчестер и вымойте как следует. Кроме того, ей необходимо переодеться.
      Как сомнамбула, ничего не слыша и не видя, Дини вошла в автобус. Тот самый, на котором она ездила, казалось, тысячу лет назад.
 
      Стэнли на чем свет стоит ругал всех американцев – членов съемочной группы. Его машина, за которую он так и не удосужился выплатить последний взнос, была припаркована на автостоянке Хемптон-Корта. С интересом он наблюдал за неразберихой, царившей на съемочной площадке – как бы то ни было, но свои деньги он получил и ему было совершенно наплевать, как у американцев сложатся дела в дальнейшем.
      Распахивая дверь машины и устраиваясь на сиденье, он подумал о певице, с которой познакомился на съемках. На его вкус, это была девчонка что надо. Встреча с ней оказалась самым приятным сюрпризом за время работы с американцами. Даже болтать с ней о всяких пустяках, и то было настоящим удовольствием.
      Ключи торчали в замке зажигания. Он было потянулся к ним, но тут заметил, что какой-то человек бредет по стоянке, припадая на ногу. Осветив незнакомца фарами, Стэнли убедился, что перед ним актер, хотя костюм, в который он был одет, больше соответствовал эпохе короля Генриха, нежели временам Елизаветы. Похоже, этого парня тоже рассчитали.
      Потом Стэнли заметил, что у незнакомца сильно кровоточит плечо, да и выглядел тот не лучшим образом.
      – Черт, – проворчал Стэнли и вылез из машины. – Эй, парень, может, тебя подвезти?
      Человек пошатнулся, но оглянулся на крик – и тут у Стэнли язык присох к глотке: у того были совершенно безумные глаза.
      – Ага, – неожиданно спокойно ответил его коллега, все еще зажимая кровоточащее плечо рукой.
      Стэнли на секунду усомнился: правильно ли он сделал? Но парень был облачен в самый настоящий театральный костюм, хотя костюм этот черт знает как вонял. Нет, он не ошибся: этот человек – такой же актер, как и он сам. Стэнли следил за тем, как мужчина приближался, и невольно залюбовался его грациозными движениями. Это был настоящий атлет, так сказать, актер физического плана – не чета хлюпикам из интеллектуальных трупп. Тут Стэнли осенило – скорее всего парень из Дурхэмской труппы. Всех ее членов уволили со съемок без предварительного уведомления и даже не заплатили суточные.
      Когда парень подошел поближе, Стэнли неожиданно для себя выпрямился. В незнакомце чувствовались неподдельное благородство и привычка повелевать.
      Стэнли распахнул дверь, и мужчина скользнул внутрь, не обратив ни малейшего внимания на любезность владельца авто. Было похоже, что незнакомец привык к такого рода услугам. Заметив, что пассажир скривился от боли, Стэнли торопливо сказал:
      – Это ничего, рану можно зашить в ближайшем травмпункте, – и неожиданно для себя добавил: – Если хотите, можете остановиться у меня.
      Незнакомец взглянул на Стэнли. В его глазах читалась самая настоящая скорбь, которая, конечно же, не была следствием раны. Он ничего не сказал Стэнли, а только кивнул.
      Машина двинулась по направлению к Лондону.
      Несколькими секундами позже в автобус, который находился на той же стоянке, поднялась Вилма Дин Бейли. Судя по всему, она была не в состоянии говорить и, хотя ей скормили две таблетки валиума, продолжала находиться в состоянии тихой истерики.
      Автобус покатил в сторону гостиницы в Дорчестере.
      Натан Бернс, который тоже ехал в автобусе, сделал по пути несколько телефонных звонков. Во-первых, он позвонил на стадион Уэмбли и отменил концерт. Потом позвонил па звукозаписывающую фирму и расторг контракт на съемку видеоролика.
      Натан решил, что музыкальных клипов больше снимать не будет и по этому поводу стоит хорошенько напиться.

Глава 20

Глава 21