Основной способ обработки металла в то время - с помощью резания оказался совершенно неприемлемым в патронных делах, хотя резание могло свести число операций к трем-четырем. Однако лишь проточка поверхности гильзы заняла бы около одной минуты. А это в 20-30 раз дольше, чем любая из штамповочных операций. Во столько раз потребовалось бы увеличить количество станков. И другое - при механической обработке невозможно было достичь и необходимой прочности гильзы. Штамповка эту прочность обеспечивала.
      Исключительно высокие требования к гильзе объяснялись тем, что при выстреле давление пороховых газов в патроне достигает трех, а то и больше тысяч атмосфер. Стенки гильзы должны выдержать такое давление. Вместе с тем они должны быть и упруги, чтобы после выстрела гильза легко извлекалась из патронника, не было прорыва пороховых газов и сама гильза оставалась целой. Тогда исключались ранение стрелка и выход из строя самого оружия. Все это и определяло исключительно жесткие требования к патрону.
      Пуля тоже была не так проста, как это могло показаться. Ее форма и вес обеспечивали меткость стрельбы, оболочка сохраняла от повреждений при прохождении канала ствола, она должна была эффективно действовать по цели. Это обеспечивалось высокой точностью изготовления пули при незамысловатой только на вид ее конфигурации, плотностью ее составных частей (внутри, как правило, был стальной или свинцовый сердечник или специальная начинка из зажигательных смесей), высокой прочностью пульной оболочки, но в то же время и достаточно мягкой, чтобы она могла врезаться в нарезы ствола.
      Высокие требования предъявлялись и к патрону в целом. Его боевые свойства должны были сохраняться длительно - в течение 25-30 лет. Если учесть невозможность стопроцентного контроля всех параметров каждого патрона, станет очевидной необходимость строжайшего соблюдения технологического процесса, который обеспечивал желаемое качество боеприпасов.
      Выработанная в патронном производстве технология являлась единственно верной, способной обеспечить изготовление патронов в миллиардных количествах. Только такая технология давала гарантию стабильности размеров, форм и других параметров, полностью исключая какие-либо отклонения.
      Стабильность формообразовательных операций определялась в патронной промышленности и тем, что размеры и конфигурация поверхностей всех элементов патрона соответствовали размерам и конфигурации инструмента и его расположениям. Человеческая рука не прикасалась во время производства не только к отдельным деталям патрона, но и к самому инструменту, что позволяло обеспечивать однообразие в изготовлении патронов. Стойкость инструмента, который работал часами, производя десятки тысяч срабатываний, также способствовала исключительной стабильности продукции. Отклонения появлялись через относительно долгие промежутки времени, что сразу замечали, так как они повторялись во всех последующих деталях. В любой момент брали выборочно детали, и отсутствие в них отклонений показывало, что и вся предыдущая продукция полноценна. И наоборот, самая незначительная неточность являлась сигналом к смене инструмента. Контроль последних полуфабрикатов перед передачей их на последующие операции предотвращал брак и "засорение" выпускаемой продукции.
      Это не исключало иногда наружных дефектов, зависевших от качества металла, загрязнения смазочной жидкости и т. п. Тогда вступал в действие стопроцентный визуальный контроль. Это была очень тяжелая операция. По конвейерам проходили миллионы вращающихся гильз, и все их просматривали работницы, поставленные на эту операцию. У них всегда болели глаза, зрение изнашивалось, зато была уверенность - боеприпасы не подведут.
      "Качество наших винтовочных патронов, имевших разнообразные виды пуль, от обыкновенных до бронебойно-зажигательных, - свидетельствует начальник Главного артиллерийского управления Н. Д. Яковлев, - не вызывало никаких нареканий воинов. То же самое в отношении патронов к крупнокалиберным пулеметам и противотанковым ружьям. Хвалили они и ручные и противотанковые гранаты за их безотказность в бою. Все это также свидетельствовало о добротном производстве названных боевых средств, поставки которых ежемесячно выражались в сотнях миллионов штук".
      Свидетельством того, какие бывали тонкости в производстве боеприпасов, является случай, происшедший еще до войны с пулеметами ШКАС. Ни с того ни с сего они вдруг стали давать осечки. Подозрение пало на патроны. Отстреляли эти патроны из пехотного оружия. Все патроны оказались нормальными. Разбираясь дальше, выявили, что отдельные партии патронов не дают осечек и при стрельбе из авиационного пулемета. Обратили внимание, что фольга в месте крепления капсюля в разных партиях была покрыта разным лаком: в одних - красным, в других - черным. Осечек не давали патроны с красным лаком, с черным наоборот. Красный лак оказался импортным, черный - отечественным. Все патроны с капсюлями, покрытыми черным лаком, изъяли из авиации и передали "сухопутчикам". ВВС стали снабжать патронами, где у капсюля лак был красным. Отечественный лак, как оказалось, плохо влиял на фольгу. Занялись лаком вплотную и устранили дефект.
      В годы войны у нас уже не было брака по "вине" лака. Все сделали до войны. Но тонкости с производством боеприпасов, от которых зависело, пригодны они к бою или нет, были. Вспоминаю лето 1943 года. Нарком приказал срочно лететь в Сибирь на авиационный завод, где уже несколько дней не принимали самолеты из-за неудовлетворительной работы крупнокалиберных пулеметов. На месте увидел несколько десятков самолетов, не принятых военной приемкой. Причина ненадежно работают крупнокалиберные пулеметы.
      Отстреляли пять пулеметов прямо из самолета по мишеням. Через 300-400 выстрелов у одной из гильз при извлечении ее экстрактором из патронника оборвалась шляпка, с помощью которой она выбрасывалась наружу. Вместе с отладчиками проверили все пулеметы, но дефектов ни в одном из них не нашли по размерам все оказалось в порядке. Правда, патронники изготовлены на нижнем пределе, но это не должно давать обрывов шляпок гильз.
      Взялись за боеприпасы. Не поступила ли партия некачественных? Представителя от завода, который выпускал эту продукцию, я с собой не взял: патроны нас никогда не подводили. Самолеты выходят из цехов завода бойко и все больше загромождают аэродром. После некоторого раздумья и совета с конструктором пулемета предложили нанести легкий слой специального масла на первые звенья гильз, чтобы патронник пулемета покрылся тончайшим слоем смазки. Отстреляли подряд десять пулеметов - ни одного отказа. Руководство авиационного завода и военная приемка записали соответствующий пункт в инструкцию по эксплуатации самолетов. Это было, как говорится, соломоново решение, но, чтобы не остановить авиационный завод и не лишить фронт столь нужной продукции, мы на него пошли, так как были уверены, что пулеметы не подведут. Они и не подвели. Вскоре поступили данные о патронах - они были изготовлены на верхнем пределе допуска. Патронник пулемета изготовили на нижнем пределе, а патроны - на верхнем. Такое бывает крайне редко. Один раз, насколько мне известно, за войну и случилось.
      Как и везде в промышленности вооружения, на патронном заводе шла самоотверженная, поистине героическая работа. Тут были и свои самородки, и свои умельцы, без которых, видимо, не обходится ни одно производство. Запомнил встречу с молодым рабочим Василием Емельяновичем Гуркиным. Проходя вместе со мной по цехам, директор завода остановился возле одного паренька:
      - Вот, Владимир Николаевич, познакомьтесь с Васей Гуркиным - нашей знаменитостью.
      Вася Гуркин был немного выше среднего роста, ладно скроен, блондин. Умный взгляд, спокойное лицо.
      - Ну, - говорю, - Вася, как ты стал знаменитостью?
      - Да и сам не знаю, - ответил паренек.
      А директор снова:
      - Самородок, может "блоху подковать".
      - Что же ты умеешь делать? - снова обратился я к Васе. Он только пожал плечами. Директор говорит:
      - Лучше спросите, что он не может?
      - Так что же ты все-таки можешь делать? - еще раз обратился я к пареньку.
      Он ответил коротко:
      - Да, пожалуй, все.
      Директор добавил:
      - Вася Гуркин может изготовить любой инструмент любой точности, изготовить любую деталь на любом станке, он может починить любой станок или то, что вы ему дадите. Исправит любой механизм, любые, например, часы, большие и маленькие, любое ювелирное изделие может "исправить", "блоху" не пробовал, но говорит, что и ее подкует. Я нисколько в этом не сомневаюсь.
      - Как же, Василий, тебе все это дается?
      - Видите, товарищ заместитель наркома, над каждым делом, которое тебе поручают, вначале надо хорошенько подумать, а потом уже за него браться.
      - Но к хорошей голове надо, видимо, и руки хорошие иметь и верный глаз.
      - И это, - признался Вася, - но сначала все-таки надо иметь голову.
      Василий Гуркин, как выяснилось, к труду приобщился рано. В четырнадцать лет уже работал учеником у башмачника, затем на одном из московских заводов учеником каменщика, а по вечерам осваивал специальность токаря и слесаря. На этом заводе он стал токарем-лекальщиком высокого класса, делал все с такой точностью, какой не было у других, да еще и придумывал многое как рационализатор.
      После эвакуации патронного завода на Урал Василий Емельянович Гуркин внес ряд предложений, улучшавших патронное производство. Он изобрел приспособление, которое позволяло практически в неограниченном количестве изготовлять твердосплавные сердечники для бронебойных пуль к 14,5-мм противотанковому патрону, надежно поражавшему бронированные цели противника. За это Василия наградили орденом Ленина. А после войны Гуркин стал работать в институте, которым я руководил. И не только выполнял сложнейшие задания, но и помогал инженерам, которые ценили Гуркина, внимательно прислушивались к его советам.
      Эвакуировали на восток в этот период оборудование и основные кадры еще четырех патронных заводов. Их переместили на Урал, в Зауралье, Сибирь, Алтайский край и Среднюю Азию. Размещали прибывших в помещениях учебных заведений, складов, на небольших заводах местной промышленности, в недостроенных корпусах других предприятий. Не всегда удавалось на одной площадке устроить эвакуированных, бывало, их располагали в двух, трех, а то и в нескольких местах. Вместо пяти заводов образовалось четырнадцать.
      "Новые" предприятия выпускали более узкую номенклатуру изделий, что ускорило поступление патронов с новых точек. Зато рабочую силу пришлось нередко черпать из местных ресурсов. Это вызывало необходимость обучения значительного контингента людей необходимым профессиям.
      Руководители Наркомата вооружения, которые отвечали за выпуск патронов, А. Н. Сергеев, К. М. Герасимов, С. И. Ветошкин - не в переносном, а в буквальном смысле не смыкали глаз, заботясь о бесперебойном снабжении патронных заводов всем необходимым, и ускоряли начало выпуска столь нужных фронту боеприпасов на новых местах.
      Как ни зайду, заместитель наркома А. Н. Сергеев говорит по телефону, спрашивает, дает указания, советует. Глаза красные, но улыбается.
      - Переживем это время, - слышал я от него частенько, - лягу спать и буду спать целую неделю.
      Несмотря на исключительную усталость, настроен по-боевому:
      - Нарком опять требует поднажать. Нажимаем, сколько есть сил. Выручает завод на Волге. И на новых местах уже люди осваиваются.
      Широко применяли кооперацию. Заводы, выпускавшие поначалу один или несколько элементов патронов, остальное получали с родственных предприятий. Немало инициативы проявляли на местах, чтобы выйти из затруднительных положений. Стал дефицитным свинец для пуль, биметалл для гильз, оцинкованное железо для упаковок боеприпасов - начали изготовлять гильзы к патронам частично из стали, применив меднение полуфабрикатов. Упаковывали патроны не в оцинкованные коробки, а в бумажные пакеты. Значительную часть пульных оболочек вырабатывали из латунированных стальных полос.
      Особенно острый недостаток ощущался в этот период в инструментальной стали. Применение инструмента из твердых сплавов в десятки раз сокращало его расход, лучше использовалось оборудование, меньше требовалось наладчиков и т. д. Однако для твердосплавов не хватало вольфрамового порошка. Нашли новое технологическое решение. Горячее прессование дробленых и уже использованных матриц из твердых сплавов позволило выпускать необходимый инструмент практически в неограниченных количествах. Главный инженер главка С. И. Ветошкин, который еще до войны многое сделал для внедрения твердосплавного инструмента, потирал руки:
      - Владимир Николаевич, производство патронов растет и при дефиците вольфрама.
      Перемещенные заводы в основном сохранили высококвалифицированные кадры, особенно в станкостроении. Это позволяло изготовлять необходимое оборудование для узких мест производства, в частности для инструментальных цехов. С помощью так называемых "бабок" упростили изготовление пуансонов, стержней, выталкивателей и т. п.
      Ввод новых производственных мощностей повлек за собой реконструкцию предприятий. Капитальное строительство потребовало дополнительного энергоснабжения, которого в городах, где разместили заводы, оказалось недостаточно. Новое строительство тесно увязывали с развитием энергетики. В условиях нехватки материалов и рабочей силы, которую использовали прежде всего для выпуска патронов, только горячий патриотизм строителей и тружеников заводов, большая работа партийных организаций позволили вести новое строительство в широких масштабах. Наращивание мощностей в патронной промышленности в основном завершилось к исходу 1942 года. По сравнению с довоенным временем они были увеличены во много раз.
      В годы войны на патронных заводах широко развернули работы по дальнейшей автоматизации производства. Их проводили в основном в трех направлениях: конвейеризации технологических процессов, механизации транспортировки готовой продукции, совершенствования "питания" станков. Технологическими конвейерами в первую очередь оснащали трудоемкие операции укупорки. На одном из заводов применили конвейерное изготовление коробок для патронов из битумированной бумаги. Это сократило производственные площади в два с половиной раза, расход электроэнергии - почти в четыре раза, стоимость изготовления коробок - на одну треть. Конвейерная укупорка патронов в коробки также резко уменьшила производственные площади, расход электроэнергии и значительно повысила производительность труда. Транспортеры и конвейеры заменили много рабочих рук.
      Если в предвоенный период автоматизация "питания" станков касалась в основном производства винтовочных патронов, то теперь автоматизировали многое и в изготовлении других боеприпасов. В 12,7-мм и 14,5-мм патронах автомат взвешивал пули, вырубал кружки для получения гильз и т. д. В наиболее массовом производстве изготовление автоматных и пистолетных патронов - снаряжение их, вставка капсюлей, проверка по отдельным калибрам, монтаж пуль, каморение патронов - также было автоматизировано.
      Выступив в годы войны в журнале "Плановое хозяйство" о работе промышленности вооружения, Д. Ф. Устинов, в частности, писал: "За время Отечественной войны значительно увеличили выпуск боевой продукции для фронта патронные заводы, обеспечивающие все возрастающие потребности в боеприпасах для стрелкового оружия всех видов. Работа заводов и проектирующих организаций патронной промышленности была направлена наряду с расширением производственной базы на разработку новых технологических процессов и создание специальных станков высокой производительности... Основным направлением в этой области являлись: оснащение оборудования автоматическими питателями, конвейеризация, механизация ручных трудоемких работ, а также замена ручной работы станочной на ряде операций".
      В патронном производстве пытались идти дальше, пробуя создать комплексно-механизированные цехи. Их видели в соединении станков навесными транспортерами и транспортерами инерционного действия. Однако разнотипность оборудования, различная его производительность не позволяли соединить все в линейный поток. Транспортные связи становились непомерно протяженными. Это затрудняло их эксплуатацию, загромождало производственные участки. Создать комплексно-механизированные цехи так и не удалось.
      Тем не менее эта работа имела то положительное значение, что показала: в сверхмассовых производствах наивысшая производительность может быть достигнута не этим, а другим способом. Существовавшее оборудование не годилось для этого. Объединение даже небольших групп операций, а тем более переход к многооперационным линиям оказались просто невозможными. Нужны были принципиально новые станки и оборудование.
      Такие станки и предложил инженер-конструктор Л. Н. Кошкин. С помощью их в дальнейшем и проходила полная автоматизация патронного производства. Суть состояла в том, что технологические движения инструментов осуществлялись в процессе их непрерывного транспортного движения совместно с предметами обработки. Первая такая машина вставляла капсюли в крупнокалиберную гильзу. При всем своем несовершенстве она превосходила немецкую того же назначения была во много раз меньше и много производительней. Затем появился для кернения капсюлей в крупнокалиберных гильзах и роторный станок. Эти и другие машины обладали явными преимуществами перед существовавшими. Поскольку они замышлялись равными по производительности, то их объединение в автоматические линии сводилось к размещению роторов в их технологической последовательности.
      Однако соединить все это в автоматические линии можно лишь тогда, когда появятся роторы всех типов, применяемые в патронном производстве. Это 50-60 типов. Только так можно преобразовать все производство. На одном заводе имели в среднем три-четыре тысячи станков, а по всем заводам в патронном производстве - несколько десятков тысяч. Естественно, что такое, по сути, революционное изменение не могло быть реализовано сразу. Кое-кому оно даже казалось ошибочным, а другим - неосуществимой затеей. Одобрительно отнесся к идее создания новых машин с самого начала С. И. Ветошкин.
      - Понимаешь, - говорил он мне, увлеченно рассказывая о работах Кошкина, если мы сделаем это, то можем спокойно пить чай, выпуская патроны в неограниченном количестве.
      Осуществить этот замысел в годы войны не удалось. Решение такой проблемы стало делом завтрашнего дня. Однако опытные разработки велись. В Доме техники в Москве состоялось совещание, на котором с сообщением о роторных линиях выступил Л. Н. Кошкин. Д. Ф. Устинов сразу оценил перспективность этого дела, обратил на него внимание присутствующих рядом реплик, одобрявших предложения докладчика. В своем выступлении нарком четко сформулировал задачу, которую надлежало решить на основе роторных машин, - превратить патронное производство в комплексно-автоматизированный поток. По инициативе Д. Ф. Устинова инженер Л. Н. Кошкин был выдвинут на присуждение Государственной премии за предварительные разработки по роторам. Впервые Государственная премия, была присуждена не за реальное внедрение в практику, а только за саму, правда, проверенную широким экспериментом идею.
      На одном из подмосковных заводов создали специальное конструкторское бюро патронного станкостроения с единственной задачей - разработать роторные линии для патронного производства. Мы с наркомом несколько раз приезжали сюда, видели созданные Л. Н. Кошкиным агрегаты. Образно говоря, с одной стороны в них запускали "поросенка", а на выходе получали готовые "котлеты". Например, заготовка без прикосновения рук человека на наших глазах превращалась в готовую гильзу. Получали и другие элементы патрона и производили их сборку. В последующем работы по созданию новой технологии в патронном производстве развернули в небывалых размерах.
      Изобретение Льва Николаевича Кошкина пригодилось не только в патронных делах. Оно прочно завоевало свое место в других отраслях промышленности. Сам конструктор отличался неизменной скромностью, которая сочеталась с такой же неизменной работоспособностью. В развитии патронного производства имя Льва Николаевича Кошкина, ныне академика, по праву стоит на первом месте. Встречаясь с ним и после войны, я видел, что важное дело в обороне страны находится в надежных руках.
      Совершенствовались и сами патроны. Особое конструкторское бюро, которое занималось этим, живо откликалось на запросы войск в создании новых образцов и видов патронов. За годы войны помимо создания и совершенствования патронов для имевшегося оружия выполнялись перспективные работы, связанные с расширением возможностей стрелкового оружия. Основным тут было создание 7,62-мм так называемого "промежуточного" патрона, или патрона промежуточной мощности образца 1943 года. В нем удалось решить важнейшую задачу по сокращению расхода цветных металлов. Гильзу изготавливали из стали с последующим лакированием, пулю - со стальным сердечником. В винтовочном патроне пулю со свинцовым сердечником также заменили на пулю со стальным сердечником.
      В числе конструкторов патронов следует отметить Н. М. Елизарова, А. И. Забегина, Б. В. Семина, П. В. Рязанова, каждый из которых был удостоен Государственной премии.
      Д. Ф. Устинов нередко в ходе войны поручал мне в связи с болезнью заместителя наркома А. Н. Сергеева непосредственно заниматься патронным производством. Бывая на заводах, я видел все, что тут происходило, своими глазами. Особое впечатление произвел на меня крупнейший патронный завод на Волге, который один давал миллиардные количества боеприпасов различного назначения для стрелкового и авиационного вооружения, а также для противотанковых ружей.
      Как и на других заводах патронного производства, здесь в основном работали женщины и подростки 14-16 лет. На рабочих местах вместо ушедших на фронт мужей стояли их жены, отцов заменили дети. Вот как видела их бывший секретарь комсомольской организации С. Ф. Вашкина: "Многим членам бригад требовалось изготовлять подставки к станку, чтобы их руки могли доставать детали. Откуда только брались такие силы, стойкость, выносливость и терпение юных рабочих!.. Почти все комсомольцы, несмотря на усталость, недоедание, работали по 12 часов основного времени. Отдохнув 3-4 часа, снова приходили к станкам, занимали свободные станки и работали по нескольку часов. После этого здесь же, в красном уголке и в подсобных помещениях, засыпали, а к началу смены снова становились к станкам".
      Со второй половины 1942 года вопрос обеспечения стрелкового и авиационного оружия патронами был с повестки дня снят, и наша армия сражалась с врагом, не считая боеприпасов по этим видам вооружения. Выпуск винтовочных и пистолетных патронов в этом году превысил довоенный уровень почти в полтора раза, а 12,7-мм и 14,5-мм патронов - вшестеро. Производство патронов продолжало расти на всех заводах, и к 1944 году их выпуск увеличился по сравнению с 1942 годом по винтовочным патронам более чем в полтора раза, а по пистолетным - вдвое. Производство 12,7-мм осталось на прежнем уровне (этих патронов хватало), а 14,5-мм даже несколько снизилось (сократились потребности армии в боеприпасах для противотанковых ружей). В абсолютных цифрах выпуск патронов выглядел так: в 1942 году - 6 миллиардов, в 1944 - 7,4 миллиарда, а всего за годы войны действующая армия израсходовала свыше 17 миллиардов патронов, изготовлено их было гораздо больше.
      Первый заместитель начальника Главного артиллерийского управления генерал-полковник артиллерии И. И. Волкотрубенко так оценивал патронную промышленность: "Благодаря героической работе Наркомата вооружения, наркома Д. Ф. Устинова, его заместителей и всех работников по производству патронов трудные дни эвакуации заводов не отразились болезненно на обеспечении войск патронами. Четкой работой конструкторов и всех работников патронной промышленности бесперебойное обеспечение войск осуществлялось в течение всего периода войны... Расход патронов ГАУ и Генштабом во время войны не лимитировался. Патроны отпускались по потребности по заявкам фронтов".
      Надо, видимо, сказать и о производстве снарядов и других боеприпасов, чтобы картина была более полная, хотя изготовлением снарядов, начиная от 20-миллиметровых для авиационных пушек и кончая самыми крупными, занимался Наркомат боеприпасов, который почти всю войну возглавлял Б. Л. Ванников. Положение со снарядным производством выглядело так. Когда началась война, заводы стали увеличивать их выпуск, и вначале боеприпасов благодаря созданным запасам почти по всем калибрам оказалось вполне достаточно. Однако большинство складов, где находились снаряды, разместили вблизи границы, и воспользоваться ими полностью не удалось. В результате быстрого продвижения врага они были захвачены.
      Эвакуация промышленности из прифронтовых районов сильно ударила и по предприятиям, выпускавшим боеприпасы.
      Из строя выбыло более 300 заводов. До войны они давали в месяц свыше 8 миллионов снарядов, 2,5 миллиона ручных гранат, около 8 миллионов взрывателей, 3 миллиона мин, 2 миллиона корпусов авиабомб, около 8 миллионов килограммов пороха. Особенно тяжелое положение сложилось в пороховой промышленности, где пять из восьми заводов двинулись на восток. В подобном положении оказались и заводы, производившие взрывчатые вещества. А что значит остаться в войну без пороха, тротила?
      Всеми мерами старались, чтобы пороховые заводы взрывчатых веществ и снаряжательные заводы работали на старых местах до предела возможностей. Вот как проходила, например, эвакуация порохового завода, производившего заряды к реактивным снарядам, директором которого в ту пору был Д. Г. Бидинский. Когда в середине августа 1941 года фашистские войска прорвались в район завода, большую часть оборудования уже вывезли, но в некоторых цехах еще напряженно трудились, продукция отправлялась на фронт. Советское командование организовало круговую оборону предприятия, чтобы дать ему возможность работать как можно дольше. Фашисты прекратили прямые атаки на город, где располагался завод, продвигаясь вперед на флангах. До начала октября, находясь в полуокружении, предприятие продолжало работать. За это время оно изготовило миллионы зарядов для минометов и артиллерии, сотни тысяч противотанковых гранат и мин, десятки тысяч зарядов для "катюш". Работали все по 12-14 часов. В октябре 1941 года в течение 17 суток под прикрытием частей Красной Армии завод полностью эвакуировали, а производственные здания взорвали.
      Эвакуация заводов, производивших пороха, взрывчатые вещества, снаряжение, и других специальных химических производств оказалась сложной еще и из-за громоздкости их основного технологического оборудования. Полностью демонтировать многокубовые реакторы и другие большие емкости, многокилометровые коммуникации или многотонные прессы в условиях приближения вражеских войск не всегда удавалось и тогда приходилось снимать с основных агрегатов и отправлять на восток лишь важнейшие узлы оборудования. Демонтаж и погрузку оборудования часто, как в указанном случае, приходилось вести в непосредственной близости фронта, днем и ночью, нередко под огнем противника.
      Осенью 1941 года, когда немцы рвались к Москве, требовалось много взрывчатых веществ для снаряжения сотен тысяч мин, которые устанавливали на подступах к столице. Но где взять эти взрывчатые вещества, если везде их не хватало. И тут обнаружили неподалеку от Москвы склад с большими запасами бертолетовой соли - сильного окислителя, входившего в пиротехнические составы цветных огней фейерверков. В боевых взрывчатых веществах бертолетову соль не применяли, так как в смеси с горючими веществами она очень опасна из-за большой чувствительности к ударам и трению. И на этот раз получить нечувствительную смесь не удалось. И все же ученые Московского химико-технологического института им. Менделеева Е. Ю. Орлова, Я. М. Паушкин, А. А. Шидловский и М. М. Пуркалн выход нашли. Они разработали для инженерных мин бинарное взрывчатое вещество. Бертолетову соль помещали в небольшие мешки из хлопчатобумажной ткани. Эти мешки и сосуды с жидким горючим по отдельности доставляли на фронт. А уже на месте закладки фугаса сапер прикреплял капсюль-детонатор к мешку с бертолетовой солью и на короткое время опускал мешок в горючее. Окислитель пропитывался горючим, и мина была готова.
      В Ленинграде накануне войны на складах хранилось лишь 284 тонны боевых взрывчатых веществ. Это все, что имел город, где взрывчатые вещества не производились. За первые недели войны имевшиеся запасы взрывчатки сильно уменьшились. В это время в Ленинграде изготовляли многие виды боеприпасов, для которых требовалось большое количество взрывчатки. А в начале июля 1941 года Ленинградский городской комитет ВКП(б) принял еще решение изготовить в течение месяца НО тысяч ручных противотанковых гранат. В каждой гранате - килограмм взрывчатого вещества. Значит, только для снаряжения противотанковых гранат требовалось не менее 100 тонн взрывчатки.
      Рассчитывать на ее централизованную доставку по тем условиям не приходилось.
      Выручило предложение профессора Ленинградского горного института А. Н. Кузнецова, который вместе со своими сотрудниками А. Н. Сидоровым, А. Ф. Вайполиным и инженером Всесоюзного алюминиево-магниевого института С. И. Черноусовой завершил начатую еще до войны разработку взрывчатого вещества на основе имевшейся в городе в достаточных количествах аммиачной селитры. После испытаний нового взрывчатого вещества, названного "Синал", бюро Ленинградского ГК ВКП(б) на своем заседании 29 июля 1941 года решило немедленно организовать его производство. К выпуску "Синала" приступил Невский суперфосфатный завод, а затем и другие предприятия. Новой взрывчаткой снаряжали ручные осколочные и противотанковые гранаты, противотанковые мины и авиабомбы. До конца года ленинградцы изготовили 185 тонн нового взрывчатого вещества, которым снарядили 726 тысяч гранат и много других боеприпасов. Профессору А. Н. Кузнецову, а также работавшим с ним А. Н. Сидорову, А. Ф. Вайполину и С. И. Черноусовой была присуждена Государственная премия.
      Большую изобретательность в изыскании взрывчатых веществ для снаряжения боеприпасов проявили героические защитники Одессы, Севастополя и Закавказья. Когда район Одессы превратился в изолированный плацдарм во вражеском тылу, на линолеумном заводе "Большевик" по инициативе городского комитета партии срочно освоили производство взрывчатки, которой рабочие заводов "Кинап" и "Красный профинтерн" снаряжали противотанковые и противопехотные мины заграждения и ручные гранаты.