Вместе с главным инженером Д. А. Рыжковым, главным конструктором Ф. Ф. Петровым, главным технологом А. И. Старцевым, с помощью местных партийных органов, заводской парторганизации и Наркомата вооружения директор сумел вывести свое предприятие в число передовых. Основа успеха - правильный подход к организации производства, опора на прогрессивную технологию, высокопроизводительную технику, а также максимальное использование резервов, заложенных в унификации и упрощении конструкций пушек.
      Умело использовался опыт организации в короткие сроки массового производства дивизионных пушек на заводе "Баррикады", а также опыт скоростного проектирования, который был приобретен главным конструктором Ф. Ф. Петровым и его ближайшими помощниками на другом заводе. Технологи и конструкторы умело использовали то, что рождалось в годы войны на передовых предприятиях отрасли.
      Мне довелось познакомиться с заводом, когда я был на Урале. Изготовляли здесь в основном 76-мм противотанковые пушки. Дело было поставлено хорошо. Пушки одна за другой сходили с конвейера.
      Обратил внимание, что в цехах работает много женщин. Главный технолог А. И. Старцев пояснил:
      - Эвакуированные и местные.
      И похвалил своих работниц:
      - Трудятся самоотверженно. Работают по десять - четырнадцать часов. Иногда так и хочется сказать, чтобы пошли отдохнуть, но говорят: по-другому работать нельзя, иначе не победим.
      То же о молодежи, о подростках:
      - Они же еще дети, а как работают. Я иногда удивляюсь: какие силы заложены в нашем народе. И теперь, в войну, все лучшее всколыхнулось из глубинных народных недр. Мальчики и девочки у нас такие серьезные, что иначе как на "вы" я не могу обратиться к ним.
      Уральский завод мне очень понравился. Налаженное производство, налаженный быт. Это во многом объяснялось и тем, что неподалеку был Уралмаш, который помогал многим нашим заводам, выручал их в трудную минуту.
      За годы войны завод, где директором был Л. Р. Гонор, дал фронту 30 000 орудий. В рапорте на имя Председателя Государственного Комитета Обороны, помещенном 22 июня 1945 года в центральных газетах, коллектив этого предприятия писал: "...Завод, созданный в дни Отечественной войны, стал основной базой по выпуску тяжелых полевых и танковых пушек. Нами созданы мощные самоходные артиллерийские установки".
      Весомый отчет о трудовом подвиге создателей тяжелой артиллерии.
      Наркомат вооружения гордился еще одним заводом - в Поволжье. Построенный по последнему слову техники незадолго до войны, он стал основным по выпуску пушечного вооружения среднего калибра, которое в значительной мере решало исход танковых и противотанковых боев и сражений. Стены цехов еще только воздвигали, а на завод уже возлагали большие надежды. И эти надежды оправдались. Завод построили там, куда не подступил враг. Его построили так, что, стремительно набирая темпы выпуска артиллерийского вооружения, предприятие сумело дать действующей армии столько орудий, сколько их произвели все артиллерийские заводы стран фашистского блока.
      В первый день войны, когда хлынул поток заявлений с просьбой отправить на фронт, руководству завода сказали:
      - Воевать будем с фашистами до победы. С завода никого и ничего брать не будем, а, наоборот, дадим все необходимое для резкого увеличения производства пушек.
      Дальновидное решение. Наш главный артиллерийский гигант - Приволжский завод - для того и был создан, чтобы мы могли получить от него реальную отдачу. Потребовался всего один месяц после начала войны, чтобы завод стал давать в три раза больше пушек. Но этого, конечно, было мало. На завод прибыл строительный отряд из нескольких тысяч человек. Менее чем за месяц он возвел новый корпус площадью в 10 тысяч квадратных метров; здесь разместили цехи нормалей и противооткатных устройств. Сооружение такого цеха в столь короткий срок при том уровне техники стало как бы символом ударного труда для фронта.
      На завод прибыл уполномоченный Государственного Комитета Обороны Г. И. Ивановский, в прошлом директор крупнейшего в стране Криворожского металлургического комбината, в период войны заместитель наркома Госконтроля. Ему поручили изыскать на месте возможность усиления артиллерийского завода горизонтально-фрезерными, расточными и плоскошлифовальными станками. Такие станки имелись на другом заводе, до директор не давал их, говорил, что пострадает его производство. Из двух зол выбрали меньшее - станки передали артиллеристам. Георгий Иванович Ивановский позвонил директору этого завода и сказал, что оборудование надо передать сразу.
      "Время было уже позднее - около 9 часов вечера, - вспоминает главный инженер завода М. З. Олевский. - Директор завода фрезерных станков полагал, что эта операция начнется по крайней мере завтра и будет продолжаться несколько дней. Но тут мы вмешались и заявили, что автомашины и люди прибудут сюда через час и будут работать всю ночь, чтобы уже завтра станки могли работать на нашем заводе".
      И действительно, не более чем через час появились главный механик завода Холодов и начальник цеха монтажа Сиротин с бригадой квалифицированных монтажников. С ними были уполномоченный ГКО Г. И. Ивановский и М. З. Олевский. На обратном пути Георгий Иванович шутливо сказал:
      - А это вы, Марк Зиновьевич, припугнули директора, заявив, будто бы завтра станки уже должны работать.
      - Нет, - ответил Олевский, - это я сказал вполне серьезно.
      Утром он заехал за Г. И. Ивановским, и они направились в цех. К удивлению уполномоченного ГКО, станки были уже установлены, подключены к источнику тока и обкатывались.
      - Как это удалось вам? - изумленно спросил Ивановский.
      - Нам пригодился опыт перестановки станков без изготовления специальных трудоемких фундаментов, - ответил главный инженер. - Да и при изменении заданий, что с началом войны мы уже испытали на себе, такой метод имеет особенно большое значение и, скажу, практикуется уже многими оборонными заводами.
      Вскоре завод стал давать уже в пять раз больше орудий, чем прежде. Однако фронт требовал большего. В начале августа
      1941 года в кабинете директора Амо Сергеевича Еляна раздался звонок. Самого его на месте не оказалось. Трубку взял главный конструктор завода генерал В. Г. Грабин.
      - Надо увеличить производство противотанковых пушек, - сказал Сталин.
      - Делаем все возможное, рост продолжается и будет продолжаться.
      Сталин:
      - Рост должен не продолжаться, он должен резко вырасти. Грабин ответил:
      - Примем все меры.
      - Нам не нужны общие слова. Мы должны точно знать, в каком месяце и сколько вы дадите орудий. Враг наступает. Ваш завод находится в самых лучших условиях. Мы даем вам все. Мы ждем не заверений, а ваших предложений, а войска на фронте ждут вашу артиллерию.
      В сентябре завод в семь раз превысил довоенный уровень производства, но и этого оказалось мало. На Волгу прибыла комиссия ГКО, а следом - первый заместитель наркома В. М. Рябиков. В октябре в Москву направили график выпуска танковых и дивизионных пушек. Коллектив завода взял обязательство ежемесячно увеличивать изготовление орудий и к маю
      1942 года довести производство до 100 пушек в день, а стало быть, превысить довоенный уровень в восемнадцать раз.
      Многое сделали на заводе, начиная с введения новой технологии и кончая значительным улучшением материально-технического обеспечения, чтобы сдержать данное слово.
      Разделка отверстия в казеннике под клин затвора - операция, требовавшая большого опыта и сноровки. Ее выполняли, как правило, на долбежных станках рабочие самой высокой квалификации. Теперь в поточную линию вместе с долбежными поставили протяжной станок, изготовленный самим заводом. Работать на нем стала женщина, имевшая лишь третий разряд. Правда, на первых порах рядом с ней находились наладчик, конструктор, технолог и инструментальщик. Долбежники посмеивались:
      - Хорошая ты женщина, Евгения Васильевна, но нас не догонишь.
      Переданный на контроль первый казенник оказался изготовленным лучше и быстрее, чем традиционным способом. Тщательные измерения показали, что точность изготовления отверстия и чистота его обработки на протяжном станке значительно выше, а труда затрачивается во много раз меньше. Долбежники не сдавались - увеличили производительность труда вдвое. Однако это не помогало. Е. В. Углова все же обошла их. Новый метод одержал победу. Долбежные станки уступили место протяжным.
      По предложению начальника сборочного цеха Анатолия Ковалева изготовили деревянные желоба, по которым покатились лафеты, поставленные на колеса и собранные в лафетном цехе. Идея чрезвычайно проста. Лафеты подавались краном и между собой соединялись специальной сцепкой. Непрерывная цепочка пушек передвигалась с помощью механической лебедки. В конце конвейера пушки грузили на автомашину и прицепляли к ней (одна в кузове и одна на прицепе). Так они уходили на полигон сборочного цеха. Танковые пушки собирали на круговом тележечном конвейере и доставляли на рельсовых тележках к месту отстрела через туннель, проложенный прямо из цеха.
      Важным было резкое увеличение приспособлений - это улучшало оснащенность производства. Теперь на 100 деталей применяли 157 приспособлений: в три с лишним раза больше довоенного. Многоместные и поворотные приспособления также увеличивали в несколько раз. Широкое введение многолезвийного комбинированного инструмента втрое сократило процесс изготовления одной из основных деталей пушки.
      Особое место на заводе занимала металлургия. Заместителем директора по металлургии был известный профессор генерал-майор Михаил Максимович Струсельба, пользовавшийся заслуженным авторитетом среди металлургов страны. До этого он работал на сталинградском заводе "Баррикады", где его уважительно называли "магом и волшебником". На этот завод он пришел, будучи уже профессором Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского. Под его руководством на "Баррикадах" освоили центробежное литье цветных металлов, наладили производство пружин и крупного фасонного стального литья. Работал Михаил Максимович и на Приволжском заводе, не жалея сил, иногда сутками не выходил из цехов, полностью оправдывая сложившееся о нем мнение, как о человеке высоких деловых и моральных качеств.
      Заводские металлурги освоили изготовление дульного тормоза для пушек, отливая его в кокиль. Прежде заготовка дульного тормоза выковывалась. Кованый вариант этого изделия требовал 30 часов напряженного труда, а теперь требовалась лишь получасовая механическая обработка. Немцы не смогли применить нашу технологию, хотя и пытались. Дульный тормоз для пушек они до конца войны ковали по старинке.
      Важным было, конечно, и то, что этот завод, как и завод в Мотовилихе, не подлежал эвакуации и на него никого не эвакуировали. И как уже отмечалось, завод строили обстоятельно, по последнему слову техники, насытили отличным оборудованием, он имел первоклассную металлургию и инструментальную базу.
      В течение войны я бывал не раз на заводе, который возглавлял А. С. Елян. На сравнительно небольшом расстоянии от него находился завод по производству стрелкового и авиационно-пушечного вооружения, и поэтому обмен опытом был исключительно полезен. Особенно запомнился приезд во второй половине 1943 года, когда я познакомился с парторгом ЦК ВКП(б) на заводе Б. И. Белопросовым. Тогда на предприятии провели месячник, как его тут называли, "по выявлению новых резервов и их использованию". Идея эта возникла не потому, что на заводе что-то не ладилось, наоборот, завод работал устойчиво, уверенно насыщая армию пушками. Казалось, пик напряжения прошел и можно было бы работать более спокойно, но партком и руководство завода во главе с А. С. Еляном не могли допустить этого спокойствия - шла жестокая война, которая требовала оружия и оружия. Областной комитет партии также поддержал идею проведения месячника по выявлению новых резервов.
      - Только что прошла итоговая конференция, - рассказывал Б. И. Белопросов. - В ней участвовали представители других заводов, военные и иные организации.
      - Каков же итог?
      - В месячнике участвовало более двух тысяч рабочих и инженерно-технических специалистов. Если в обычный месяц в среднем поступало сто тридцать рационализаторских предложений, а внедрялось в производство около пятидесяти, то в этот поступило около четырех тысяч предложений, из которых уже внедрено или принято более полутора тысяч. Экономический эффект на сегодняшний день девять миллионов рублей. Больше половины предложений дали рабочие. Вот каков результат. А ведь завод наш считается одним из передовых и как будто уже все использовано.
      Как бы попутно Белопросов заметил:
      - Знаете, товарищ Новиков, очень важно, чтобы каждый рабочий и специалист знал, что любой его шаг, любое достижение, заинтересованное отношение к делу будут замечены и оценены. Это дело и партийной организации, и руководителя любого ранга. Вот недавно комсомолец Александр Царев на нашем заводе делал черновую обдирку и пропустил за смену восемь стволов вместо двух по норме, то есть в четыре раза перекрыл эту норму. А работа, ведь вы знаете, исключительно тяжелая. И вот, выходя с завода, у проходной он увидел красочный плакат с приветом в адрес комсомольца-рекордиста от руководства завода и партийной организации. И тут же ему была в торжественной обстановке вручена премия.
      Парторг ЦК рассказал, что на заводе разработана балльная система, учитывающая все стороны трудовой деятельности коллектива и каждого рабочего. По этой системе определяют результаты соревнования между цехами за каждый месяц. Завоевавшим первое место присуждается переходящее Красное знамя и выделяется денежная премия. Общественное жюри рассматривает итоги соревнования не только в цехах, но и в каждом отделении, на участке и присуждает звание лучшего с выдачей премии.
      Снова и в этот приезд отметил, что на заводе четкий порядок, организованность, чистота, все продумано до мелочей. Таков был стиль работы руководства во главе с А. С. Еляном. Амо Сергеевич показал мне несколько технологических новинок, а когда мы вернулись в его кабинет, заметил:
      - Очень важно, что мы научились так работать еще до войны.
      И он рассказал о том, как был поднят коллектив на великий штурм, когда заводу поручили освоить производство гаубиц.
      - Задания, - говорил Елян, - были расписаны буквально всем цехам. Три раза в день - утром, вечером и ночью - проводились проверки. Новые указания записывали в журнал распоряжений. Тут определяли задания, назначали ответственного за его выполнение и указывали срок готовности. Многие задания я подписывал сам, что как бы дополнительно обязывало исполнителей. Распоряжения, внесенные в журналы, имевшиеся в каждом цехе и на каждом производстве, в значительной мере наряду с другими факторами помогли наладить ритм в работе, способствовали дисциплинированности и исполнительности.
      Амо Сергеевич рассказал, что, не желая тратить зря ни минуты, слесари-сборщики не уходили домой на перерыв, ожидая прибытия пушек с полигона. Если это было ночью, они ложились спать в специально отведенной комнате. На подошве ботинок у каждого можно было увидеть надпись, сделанную мелом: "Прошу разбудить в 4 часа утра или 5 часов". Бутерброды и чай приносили рабочим прямо в цех. О каждом успехе в труде тут же извещался весь цех или даже весь завод.
      Гаубицы сдали в срок. Коллектив поверил в свои силы, научился работать в экстремальных условиях.
      Суровые испытания военных лет не застали нас врасплох.
      Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов в своей телеграмме заводчанам так характеризовал значение и качество выпускаемых пушек: "Замечательный завод выпускает отличную продукцию, пользующуюся большой любовью у бойцов и командиров Красной Армии и большой ненавистью у врагов. Ваша продукция в умелых руках советских артиллеристов ежечасно наносит огромное поражение гитлеровским войскам на всех фронтах Отечественной войны. Искренне желаю вам дальнейших успехов по выполнению плана. Продолжайте выпускать высококачественную продукцию".
      В статье Александра Безыменского в газете "Комсомольская правда" за 16 июля 1944 года под названием "11 тысяч выстрелов из пушки No 256563" с подзаголовком "Боевой путь одного артиллерийского орудия подразделения Магарадзе" сообщалось: "Понимаете ли вы, товарищи, что она прошла по прямым и боковым дорогам войны, по шоссе и тропинкам, по полям и болотам, по снегу и траве двенадцать тысяч двести восемьдесят километров. И как прошла? Своим ходом... На своем пути от Сталинграда до Тернополя она уничтожила десять немецких танков, пять бронетранспортеров, пять самоходных орудий, пятнадцать автомашин, шестнадцать орудий, четыре противотанковых орудия, семь минометов, двадцать шесть дзотов, уложила пять батальонов гитлеровцев. Она произвела свыше 10 тысяч выстрелов (это выше нормы почти вдвое).
      Скоро пушку, отслужившую свой срок, отправят в Центральный музей Красной Армии. Это неправда, что сталь не разговаривает! В музее оружие даст отчет о своей работе расчетам молодых артиллеристов, тысячам бойцов военных и невоенных профессий".
      Так было написано о пушке, которая вышла из ворот Приволжского завода.
      Бывая на артиллерийском заводе на Волге, я познакомился и с главным конструктором Василием Гавриловичем Грабиным, чье имя хорошо известно. Это был человек особого склада. Суровый, сдержанный в разговоре, молчаливый. Обычно он находился в общем зале конструкторов. Рядом с его столом всегда была чертежная доска. За эту доску, на которой был наколот чистый лист ватмана, он почти никогда не садился, больше обсуждал с кем-либо из конструкторов их чертежи по той или иной детали. Коллектив КБ работал напряженно. Часть конструкторов находилась непосредственно в цехах, контролируя, изготовление деталей для опытных и серийных образцов.
      Сталин иногда звонил на завод непосредственно Грабину, выясняя у него ход создания новой пушки и время постановки ее на производство. Последнее, конечно, не входило в его компетенцию, а относилось к директору завода. Однако в разговоре со Сталиным Грабин брал на себя эту функцию, называя возможные сроки освоения пушек без согласования с директором. Безусловно, другой на месте Василия Гавриловича мог бы ответить, что он вопрос, связанный с производством, должен обсудить с руководством завода и ответить на него потом. Но такой уж был у него характер.
      В. Г. Грабин не любил обращаться к руководству наркомата с просьбами, считая, что он и сам достаточно всесильный, чтобы решать все вопросы, опираясь, безусловно, на поддержку Сталина. Однако, бывая в Москве, он несколько раз заходил ко мне, чтобы попросить изготовить некоторые виды заготовок для новых пушек. Но это было уже тогда, когда он ушел с завода, создав с помощью наркомата Центральное артиллерийское конструкторское бюро, располагавшееся вдали от Волги.
      Обычно он вежливо здоровался и коротко излагал просьбу. При нем же я давал указания все сделать, что он просил, зная установку наркома относительно оказания помощи артиллерии.
      Пушки у Василия Гавриловича были хорошие. Одна из них, 57-мм противотанковая, появилась еще до войны, и первые орудия даже поступили в войска. Снаряд, весивший более трех килограммов, имел начальную скорость почти тысячу метров в секунду. С дистанции 500 метров он пробивал броню более 100 миллиметров. Такой брони в начале войны не имел ни один немецкий танк. Случись несуществовавшим в то время "тиграм" и "пантерам" пересечь наши границы, у нас было чем их остановить. Грабинская "пятидесятисемимиллиметровка", участвуя уже в Курской битве, лихо пронзала крупповскую броню. Но тогда это противотанковое орудие опережало время. Слабо бронированные немецкие танки прошивались насквозь, что не причиняло подчас вреда экипажу. Снаряд проходил через броню, как шило сквозь масло. И пушку, уже участвовавшую в боях, сняли с производства "из-за избытка мощности выстрела при отсутствии соответствующих целей".
      Только во второй половине войны модернизированные 57-мм противотанковые пушки, названные ЗИС-2, пошли на фронт. Слава о пушке вышла за пределы боев под Курском. Вспоминаю, как в конце 1943 года, вернувшись с какого-то приема в Кремле, Д. Ф. Устинов сказал мне, а также В. М. Рябикову и И. А. Мирзаханову, что к нему обратился глава британской военной миссии генерал-майор Мартель. Он сказал:
      - Господин Устинов, я наслышан о высоких боевых качествах нового противотанкового орудия калибра 57 миллиметров и прошу поддержать просьбу моего правительства о предоставлении нам нескольких таких пушек.
      Нарком ответил:
      - Думаю, это возможно.
      Просьба британского правительства была удовлетворена.
      Особое место в артиллерии заняла грабинская 76-мм дивизионная пушка ЗИС-3 образца 1942 года, названная немецкими специалистами "одной из самых гениальных конструкций в истории ствольной артиллерии". Эта пушка была как бы вершиной конструкторской деятельности В. Г. Грабина, хотя после нее на поле сражений из конструкторского бюро шагнуло еще одно орудие, 100-мм калибра, также очень удачное, с помощью которого был остановлен прорыв немецких танков у озера Балатон в марте 1945 года.
      Когда у В. Г. Грабина спросили, почему именно ЗИС-3 .так памятна ему, он ответил:
      - Видимо, потому, что путь к ней был наиболее долгим и нелегким. К ней я и мои коллеги шли более шести лет, по крупицам собирая передовой опыт, рождавшийся в КБ.
      Отечественная дивизионная артиллерия и начала свою историю с 76-мм пушки, принятой на вооружение еще в начале этого века. Постепенно орудие совершенствовали и незадолго до Великой Отечественной войны в КБ В. Г. Грабина "превратили" в 76-мм УСВ, обладавшую высокими боевыми и техническими характеристиками. На этом работу конструкторы не закончили, а начавшаяся война лишь ускорила дело. 76-мм УСВ наложили на лафет 57-мм противотанковой пушки, снабдив новое орудие мощным дульным тормозом. Такой дульный тормоз на отечественных дивизионных пушках применили впервые. Это позволило уменьшить вес "откатных" частей орудия, так как откат оказался даже меньше, чем у 57-мм пушки, а также облегчить в целом лафет, где клепаные станки заменили трубчатыми, а листовые рессоры - более легкими и надежными пружинными рессорами. Впервые для такого калибра применили ствол-моноблок.
      Пушка получилась красивой и грозной. И что еще очень важно - легче своей предшественницы почти на полтонны и гораздо более простой в производстве. Восемнадцатикратное увеличение выпуска пушек на Приволжском заводе получилось и благодаря удаче с новой конструкцией. У пушки было всего 719 деталей, тогда как в УСВ - 1057, а у существовавших до этого - 2080. В производстве пушка обходилась втрое дешевле.
      Исключительная скорострельность - 25-30 выстрелов в минуту, причем с исправлением наводки, что было очень важно при стрельбе по движущимся целям, в частности танкам, - сделала эту пушку самым массовым наземным орудием второй мировой войны. Именно ее и отнес руководитель отдела артиллерийских конструкций у Круппа Вольф к числу "самых уникальных" систем.
      Сравнивая это орудие с немецкими, он писал: "Для 76-мм пушки образца 1942 года отношение дульной энергии к весу пушки в боевом положении составляет 131. Это удивительно высокая цифра. У лучшего немецкого 75-мм орудия 16 этот параметр составляет 80,3... Приведенные цифры показывают значительное превосходство советской системы. Оно проявляется и в максимальной дальности стрельбы. Пушка, вес которой составляет 73 процента от веса 75-мм немецкой пушки 16, посылает снаряд на 1000 метров дальше. Сам снаряд - на 13 процентов тяжелее германского... Поэтому мнение, что она является лучшим 76-мм орудием второй мировой войны, абсолютно оправдано".
      Появление в начале 1943 года на поле боя новых немецких средних и тяжелых танков, которых наделили именами зверей "пантер" и "тигров", пусть еще в незначительных количествах, вызвало необходимость получить от наших артиллерийских конструкторов предложение для борьбы с ними. Мнение В. Г. Грабина, высказанное в докладной записке на имя Верховного Главнокомандующего, было следующим: "Для надежной борьбы с тяжелыми танками врага предлагаю: немедленно восстановить производство 57-мм противотанковых пушек. Во-вторых, срочно создать 85-мм танковую пушку, перевооружив ею все средние танки Т-34 (взамен имеющихся у них 76-мм пушек), не меняя при этом конструкции башни. В-третьих, для усиления противотанковыми средствами корпуса и армии создать для них 100-мм противотанковую пушку, которая по своей мощности будет превосходить все, что есть в этом виде артиллерии".
      В мае 1943 года на заседании Государственного Комитета Обороны обсуждались вопросы, связанные с созданием новых танковых и противотанковых артиллерийских орудий. Было решено создать 85-мм и 100-мм орудия соответствующего назначения. Такие орудия создали, причем в сроки, которые не знала история артиллерийского конструирования. Во многом это объяснялось тем, что советская школа конструкторов, и не только артиллерийских, никогда не жила лишь сегодняшними заботами, а далеко смотрела в будущее.
      "Наше КБ, - вспоминал В. Г. Грабин после войны, - всегда решало две параллельные задачи: обслуживание валового производства и создание новых видов артиллерийских систем... В конструкторском бюро был специальный отдел, который занимался перспективными разработками".
      Тактико-технические данные, и эскизный вариант 100-мм противотанковой пушки разработали в КБ задолго до появления тяжелых немецких танков. "Весь ход войны, - писал В. Г. Грабин, - вел к тому, что гитлеровцы должны были применить танки с более мощной броней: существовавшие немецкие машины наша артиллерия уничтожала без особого труда. Готовясь к этому, мы заранее приступили к разработке мощного 100-мм противотанкового орудия, и когда в бой вступили "тигры" и "фердинанды". пушка была уже готова. Всего на ее изготовление потребовалось немногим более пяти месяцев".
      В это время мне довелось побывать в конструкторском бюро В. Г. Грабина. Увидел обстановку, в которой работал коллектив КБ. Люди трудились самоотверженно, отлучаясь только для того, чтобы перекусить, да и на это затрачивали минимум времени. Ствол пушки 100-мм калибра, который применялся у нас в морской артиллерии, уже отработали.
      - Мы думали над выбором калибра, - пояснил Грабин. - Выбор шел между 100-миллиметровым и 107-миллиметровым орудиями. Кстати, тем, что ГАУ хотело иметь в свое время, снимая с производства другие системы. Однако выводы оказались не в пользу последнего. У 107-миллиметровой пушки было к другим ее недостаткам еще и раздельное заряжение, к тому же боеприпасы в больших количествах не изготовлялись. А у 100-миллиметрового орудия и патрон унитарный, и выпуск снарядов хорошо налажен.
      Видел я отстрел пушки. Не зря на фронте впоследствии ей дали имя "зверобой". Броня всех немецких танков и самоходных орудий разлеталась вдребезги от столкновения со снарядами "соток". При весе снаряда в 15,6 килограмма он имел начальную скорость, близкую 900 метрам в секунду, и с дистанции 100 метров надежно пробивал 150-160-мм броню. А ближе лопалась и более чем 200-мм лобовая броня "фердинандов".
      Особо следует сказать о 85-мм танковой пушке, над которой работало Центральное артиллерийское конструкторское бюро. Ее испытания начинались уже в 1943 году и проходили настолько успешно, что, не дожидаясь конца отстрела, были даны указания заводу о серийном выпуске, а на стол Сталина лег документ, в котором подтверждался благополучный исход государственной проверки орудия. Акт подписал и начальник ГАУ генерал Н. Д. Яковлев.
      Н. Д. Яковлев вспоминает:
      "Присутствующие (товарищи Малышев, Ванников, Устинов, Кирпичников и другие. - В. Н.) горячо ратовали за немедленное представление проекта на утверждение И. В. Сталину и упрекали меня в нерешительности. А я действительно колебался. Ведь знал же, что из пушки осталось еще отстрелять несколько десятков выстрелов (чтобы полностью закончить программу испытаний), а это... Поэтому, не имея окончательного заключения полигона, воздерживался от подписи. Но в конце концов, поддавшись уговорам, а может быть, и пребывая в предновогоднем настроении, я все же подписал проект. И в час ночи 1 января 1944 года было уже получено постановление ГКО, утвержденное Сталиным".
      А в девять часов утра Н. Д. Яковлеву позвонили с полигона и сообщили, что после окончания испытаний по одному из узлов противооткатных устройств орудия получен неудовлетворительный результат. Это значило: пушка считается не выдержавшей испытаний и подлежит отправке на доработку.
      Н. Д. Яковлев выехал в Наркомат вооружения, где и состоялось обсуждение создавшейся ситуации. При участии В. Г. Грабина и компетентных специалистов выявили причины дефекта и нашли путь к его устранению. Пришлось докладывать обо всем Сталину. Он молча выслушал начальника ГАУ и, ничего не ответив, положил трубку. Вечером Н. Д. Яковлева вызвали в Кремль, Сталин сурово посмотрел на него и погрозил пальцем:
      - Это вам урок на будущее, товарищ Яковлев.
      На завод, которому поручили освоить новую пушку и 1 февраля 1944 года начать ее серийный выпуск, выехали нарком вооружения Д. Ф. Устинов, нарком боеприпасов Б. Л. Ванников, нарком танковой промышленности В. А. Малышев, маршал артиллерии Н. Д. Яковлев и маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко. Вместе с ними был и главный конструктор В. Г. Грабин. Обсудили меры по быстрейшей ликвидации создавшегося положения. В это время на заводе проходила полигонные испытания еще одна 85-мм танковая пушка, сконструированная заводскими конструкторами во главе с А. Савиным, заменившим на заводе В. Г. Грабина. Решили посмотреть и эту пушку.
      Неизвестно, когда спали Д. Ф. Устинов, другие члены комиссии и работники завода. Почти ежечасно их видели в цехе, где производили сборку орудий. В пушке, не выдержавшей испытание, поставили новую люльку. Прямо от стола конструктора по белкам технологи-литейщики составили технологию и чертеж модели. Тут же включилось в работу столько литейщиков, сколько максимально могло быть занято в одной смене. Новая люлька обрела формы. Свершилось невероятное: одна из самых сложных частей пушки, стальная люлька, была готова на четвертый день.
      После отправки новой пушки на полигон Дмитрий Федорович сказал директору завода:
      - А теперь всех исполнителей отправьте спать. Смешанный вариант пушки выдержал испытания. Орудие получило индекс ЗИС-С-53, что означало: ЗИС завод, а С-53 - конструкторское бюро. Благодаря самоотверженному труду большого коллектива принятую на вооружение пушку уже в начале марта 1944 года начали отправлять на фронт. Танки Т-34, вооруженные 85-мм орудиями, с ними и закончили войну.