Я ответил:
      - Будет, обязательно будет производиться и подаваться по графику.
      Все присутствующие облегченно вздохнули, со всех словно гора свалилась.
      Председательствующий объявил:
      - На этом собрание партийно-хозяйственного актива считаю закрытым.
      Так закончилось это собрание партийно-хозяйственного актива, длившееся всего 5-7 минут, но оставившее в моей памяти неизгладимое впечатление на всю жизнь. А на другой день ствол действительно пошел, пошел твердо по графику.
      Однако борьба за него, за соблюдение графика так и осталась на уровне самого высокого напряжения: ни одного дня, ни часа, ни минуты она не ослабевала, не наступило ни малейшего спада и облегчения. В ходе этой борьбы коллектив ствольщиков преодолел и разрешил тысячи различных затруднений, проблем, вопросов, препятствий".
      Добавлю от себя. Чуда, конечно, не произошло. Не в том было дело, что в ствольном цехе кто-то не хотел работать, поднапрячься, а вот потребовалось, образно говоря, ударить по столу кулаком. Так "видеть" это собрание партийно-хозяйственного актива было бы наивно. Не в одном ствольном цехе было дело, и мы об этом знали. Но в производственной практике случаются моменты, когда надо к тому или иному делу приковать внимание всех.
      Состояние с выпуском винтовок было такое, что работа по графику могла еще продолжаться не более 10-12 дней. А дальше из-за того, что ствольный цех недодает продукции, будет провал. Вместо роста темп выпуска винтовок упадет на 10 - 15 процентов. Ствол не сдавали по графику не только по вине самого ствольного цеха, были и другие причины: задержки с ремонтом станков, несвоевременная подача инструмента, кое-где не хватало рабочих, еще недостаточно квалифицированны вновь подготовленные наладчики оборудования и другое.
      Встретившись с первым секретарем обкома партии А. П. Чекиновым и директором завода М. А. Ивановым, я и предложил провести партийно-хозяйственный актив, но провести так, чтобы не выслушивать стоны каждого подразделения завода, так как причины недостаточной помощи ствольному цеху найдутся, а цехов много, и будем сидеть слушать о том, что нам и так ясно. Надо просто тряхнуть руководителей, приковать их внимание к ствольному цеху, прийти на помощь ему всем заводским коллективом.
      А. П. Чекинов и М. А. Иванов со мной согласились. Актив был коротким, но, конечно, не семь минут. Я сказал об обстановке с выпуском винтовок и предоставил слово начальнику цеха. А вот его бесконечные объяснения я ему выкладывать не давал, чтобы обострить обстановку. Директор завода М. А. Иванов буквально за три-четыре минуты сделал наказ руководителям вспомогательных цехов о крайней необходимости помощи ствольному цеху. А. П. Чекинов подчеркнул, что снижение выпуска винтовок будет позором не только для коллектива завода, но и для областной партийной организации и что мы с Новиковым условились находиться постоянно в ствольном цехе, пока положение не будет выправлено.
      Больше выступать никому не дали, да в этой обстановке слова никто и не просил. Актив прошел, видимо, за 25-30 минут. Опыт подсказывает, что иногда встряска нужна. Она тоже помогает выправлять дело.
      Так вышло и на этот раз. К производству ствола все службы сразу повернулись лицом. Инструментальщики следили, чтобы не было ни минуты простоя из-за нехватки инструментов. Ремонтники - чтобы не было перебоев в работе станков (они ремонтировали их даже в обеденные перерывы). Кадровики направили в ствольный цех рабочих лучшей квалификации. Два раза в день приходили сюда снабженцы и интересовались, чего не хватает, чем надо помочь. Контролировали выпуск стволов не за сутки или за смену, а через каждый час. На участке, где велась приемка, если случался сбой, сразу же вывешивалась молния: по чьей вине недодали стволы в данный час. Все это, конечно, встряхнуло не только цех, но и весь завод.
      Это пример только со стволом. А ведь такое же или подобное напряжение создавалось и с десятками других деталей, из которых состоит винтовка и выпуск которых тоже должен был возрасти втрое.
      Проблемы подчас возникали внезапно. Как-то зашел главный технолог А. Я. Фишер и заявил:
      - Владимир Николаевич, нарастание выпуска винтовок у нас может застопориться.
      - Почему?
      - Через неделю мы окончательно прекращаем производство самозарядных винтовок, и поэтому суточная сдача будет не пять тысяч, как сейчас, а четыре с половиной тысячи.
      - Этого нельзя допустить, - ответил я, - вы ведь знаете, когда мы недодаем даже двадцать или тридцать винтовок, из Москвы сразу раздается звонок: мол, в чем дело? Подумайте, что можно предпринять, посоветуйтесь с директором.
      - Советовались.
      - Ну и что?
      - Ствольная коробка подводит. Ее выпуск идет пока в пределах четырех с половиной тысяч.
      На следующий день - общий сбор. Везде производство опережает график. Завод уже готов к изготовлению 8 тысяч винтовок в сутки. Лишь ствольная коробка задерживает дело.
      - Сколько надо времени, чтобы дать пять тысяч ствольных коробок?
      - Не менее двадцати дней, - отвечает начальник цеха Н. И. Прозоров.
      Значит, недодадим за это время армии около 10 тысяч винтовок, а если не уложимся в этот срок, то и больше. Прошу всех подумать и собраться еще раз, но более широким кругом - с участием начальника цеха ствольной коробки, представителей кузнечного, инструментального и других производств. Прикидываем все вместе, что можно предпринять, однако надежного выхода нет. Не придя ни к какому решению, разошлись. Остались мы с секретарем обкома А. П. Чекиновым, который вместе со мной подписывал ежедневно отчет в Государственный Комитет Обороны за все ижевские заводы.
      - Что будем делать, Анатолий Петрович?
      Он пожал плечами.
      - Может, посоветуемся со стариками? Старики народ мудрый.
      Вечером ко мне пришли старейшие работники завода: они трудились на нем еще со времен русско-японской войны. Люди преданные делу, честные, опытные. Например, Никифор Афанасьевич Андреев был квалифицированным токарем, в начале двадцатых годов по указанию В. И. Ленина его направили из Ленинграда в Ижевск на оружейные заводы. В свое время работал на станках с Н. М. Шверником и М. И. Калининым. Как у Калинина, у него была бородка клинышком. В Ижевске прошел школу мастера. Теперь - начальник цеха. Строгий, требовательный, золотые руки. Мог сам стать к любому станку в цехе. Помню, на жилетке носил золотую или позолоченную цепочку с карманными часами. И другие были много старше меня. Но, как я знал, они относились ко мне с уважением. В основном начальники цехов, которых я знал и ценил.
      Рассказал о сложившейся обстановке, о том, что руководители завода не видят пока выхода из создавшегося положения. Выслушав меня, сказали, что сразу тоже предложить ничего не могут. Попросили подумать.
      Только вышли, как помощник докладывает:
      - В приемной задержался Осинцев, начальник отдела технического контроля, хочет поговорить один на один.
      Конечно, сразу попросил его войти.
      - В старых подвалах завода, - сказал он, - лежит не менее шестидесяти тысяч готовых ствольных коробок. Они лежат там еще с дореволюционного времени. Коробки имеют небольшие отступления по размерам. И хотя их забраковали, но выбрасывать не стали. Может, стоит посмотреть их?
      Поблагодарил начальника ОТК за ценную информацию. Попросил зайти директора завода Иванова. Вместе с Осинцевым поручил ему подобрать надежных, неболтливых ребят, собрать двадцать винтовок со старыми коробками, отстрелять и определить, есть ли отклонения в сравнении с коробками, выпускаемыми теперь.
      Испытания показали, что отклонения в коробках прежних выпусков от нынешних столь незначительны, что никак не влияют на боевые качества и срок службы винтовки. Собрав руководство завода, попросил директора рассказать о найденных в подвалах ствольных коробках и о том, что они успешно прошли проверку.
      В цехе ствольной коробки вдоль стен поставили за ночь два конвейера, установили полировальные станки, чтобы подшлифовать коробки, придать им новый вид. Усилили контроль за возможными отклонениями в размерах. Военпред Белянчиков настоял на дополнительной проверке, которая подтвердила полную годность обнаруженных ствольных коробок. В цехе, где проводили эту работу, безотлучно находились директор завода, секретарь обкома и я. Уже не было сомнений, что не только не уменьшим сдачу, но в ближайший месяц-полтора перейдем к изготовлению восьми тысяч винтовок в сутки, а затем и больше.
      Все шло как по маслу, когда в комнату, где находились мы с Чекиновым, ворвался военпред Белянчиков. Вид у него был растерянный.
      - Владимир Николаевич, - взмолился он, - я все понимаю, винтовки принимать буду, но есть одна просьба...
      - Какая?
      - Сошлифуйте с коробок клеймо с царским орлом.
      - Там есть царский орел?
      - Да.
      Мы засмеялись и успокоили Белянчикова:
      - Обязательно сошлифуем.
      Тут же дали указание директору завода сделать это, а начальнику отдела технического контроля проследить за исполнением.
      Белянчиков отнесся ко всему с большим пониманием. Так как винтовки получали вполне годными, он ни о чем не стал докладывать в Москву. Я тоже не тревожил наркомат, взяв все хлопоты на себя. Хотя теперь можно уверенно сказать, что реакция на это не была бы сильной. Ведь был же начальник Главного артиллерийского управления генерал Н. Д. Яковлев вызван к Сталину, когда обнаружили, что на части сабель, которые выдали со складов ГАУ кавалеристам, имелась надпись "За бога, царя и отечество". Но так как сабли оказались хорошего качества, дело обошлось объяснением. Сталин даже заметил:
      - Если надпись "За бога, царя и отечество" не мешает рубить врага, то пусть кавалеристы и продолжают делать это.
      - А мы-то еще и соскоблили царского орла.
      Запуск в производство найденных в старых подвалах ствольных коробок очень выручил завод. С этими ствольными коробками было изготовлено 58 тысяч винтовок, что позволило вооружить несколько пехотных и кавалерийских дивизий.
      Но это, конечно, эпизод. Ствольных коробок требовалось сотни тысяч и миллионы. Поэтому держал производство их под своим неослабным контролем. Чуть что не так - вызывал лично начальника цеха по производству ствольных коробок Н. И. Прозорова. Однажды спрашиваю его:
      - Сколько сегодня сдадите коробок?
      Отвечает:
      - Как положено, пять тысяч.
      - Завтра как будет?
      - Тоже по графику.
      - Говорите вы правду, Николай Иванович, но не всю. Я посмотрел, сколько коробок вы пропускаете через первые операции, и увидел, что уже три дня подряд там идет по четыре тысячи коробок и эти четыре тысячи будут через три дня на сдаче вместо пяти тысяч. Вам надо увеличивать запуск, а, судя по тому, что я видел, выпуск вот-вот упадет. Так или нет? Тогда скажите, почему дело идет к провалу, а вы помалкиваете?
      - Владимир Николаевич, - взмолился начальник цеха, - заготовок кузница маловато дает, да три работницы, поставленные на первые операции, заболели.
      - Как же так получается, Николай Иванович? Почему молчите, что неполадки со ствольными коробками? Позвонят нам из Москвы, скажут: плохо у вас с винтовками, а что я отвечу? Мол, Дмитрий Федорович, просмотрели мы тут с начальником цеха Прозоровым, не заметили, что запуск в производство ствольных коробок уменьшился. Хороший будет ответ! Нарком скажет: "Владимир Николаевич, на завод-то я тебя спать послал или работать?" Что ему ответить? Только останется хлопать глазами.
      - Поправим дело, Владимир Николаевич, - вздохнул Прозоров.
      - Сейчас зайди к главному инженеру, передай наш разговор. Пусть перебросит человек восемь-десять рабочих на первые операции, если надо - прибавьте станков, они простейшие, найдете. Шесть часов вам срока и доложите, что все сделано. А я сейчас позвоню начальнику кузницы Ивану Федоровичу Белобородову, чтобы уже завтра он стал давать по 6000 заготовок в сутки. Главный инженер тоже вместе с вами просмотрел это дело. Ясно?
      - Ясно.
      Работник Прозоров был беззаветный, всего себя в тяжелую годину отдавал полностью. Но случалось и такое, когда надо было мне самому вмешиваться. Он, конечно, надеялся наверстать упущенное, но не все было в его силах. А бить тревогу, видимо, пока еще посчитал рано.
      Трудностей было немало и в других цехах. Сверлильно-токарный цех должен давать в год от четырех до пяти миллионов стволов для своего завода и более полутора миллионов стволов для других заводов наркомата, в числе которых были не только винтовочные. Во многих местах собирали, например, пулеметы-пистолеты Шпагина, а стволы получали из Ижевска. Вот все, начиная с наркома и кончая главным инженером завода, и нажимали на Никифора Афанасьевича Андреева, начальника сверл ильно-токарного цеха:
      - Давай, давай стволы.
      А затем отправляли их то в Златоуст, то автозаводу в Москве или грузили в десятки других мест.
      В цехе встретил знакомую мне комсомолку Александру Исаеву. Как раз конец смены.
      - Куда бежишь так рано, Шура?
      - Спать бегу, товарищ Новиков, а утром, до работы, обещала быть в парткоме у товарища Соколова, он хотел со мной посоветоваться насчет смежных профессий.
      - Хорошее дело, - отзываюсь я, - программу выполнять увеличенную легче будет.
      Знаю, что Александра Исаева первой в цехе взялась обслуживать два станка. Ее примеру последовали другие. А потом ее пригласил директор завода вместе с парторгом ЦК и сказал: "Александра Иосифовна, людей в сверлилке не хватает, может, возьмешь для обслуживания еще один станок?" Она взяла и еще один станок. Девчата ее поначалу ругали: куда, мол, набрала столько станков, смену не выдержишь. А теперь все многостаночницами стали, да и другим цехам пример подали. Правда, Никифор Афанасьевич много помогал девушке, лучших наладчиков выделил, даже сам инструмент заправлять помогал.
      - Молодец вы, Шура, - похвалил я девушку, - о вашем почине знает весь завод. Теперь у нас уже сотни многостаночников, а, не будь их, надо бы сотни новых людей на завод откуда-то брать, а их везде не хватает.
      Шура в ответ:
      - А вы, товарищ Новиков, очень беспокойный человек, и по ночам-то все по цехам ходите. Вы на нас больше надейтесь.
      Распрощались. Подумал, ну как с такими людьми не свернуть горы?! Герои, беззаветные труженики. Цены нет такому народу.
      Станкостроительное производство - гордость Ижевского завода. Именно здесь сосредоточена наиболее квалифицированная часть рабочих, конструкторов, технологов. Этому производству не исполнилось тогда и десяти лет, но его знали уже машиностроители всей страны по быстроходным токарным станкам, да и по другому станочному оборудованию. Не случайно на VII съезде Советов С. Орджоникидзе сказал: "Ижевский завод должен стать одним из главнейших опорных пунктов советского станкостроения". Сейчас в цехе осваивали для производства винтовок новейшие протяжные станки, которые на ряде операций заменяли фрезерные, повышая производительность в шесть - восемь раз.
      В кабинете начальника цеха в окружении группы рабочих М. Г. Волкова, С. М. Димова, Е. П. Бутолина и еще нескольких человек, мастеров Н. М. Почванова, П. П. Арзамасцева, конструкторов Е. В. Миловидова и А. В. Царева увидел парторга ЦК на заводе, которым был назначен упоминавшийся уже Г. К. Соколов. Поздоровавшись со всеми, в шутку сказал:
      - Георгий Константинович, к тебе утром в партком девушки собираются пораньше прийти, а ты тут ночь просиживаешь - непорядок.
      Соколов отозвался:
      - Видите, Владимир Николаевич, станкостроители твердо обещают новые станки для винтовок дать в этом месяце. А сейчас мы обсуждаем, как в следующем выпуск этих станков утроить. Все убеждены, что это возможно, только просят литье для станин быстрее в цех подавать.
      - Вот и я по этому вопросу сюда пришел.
      Соколов в конце сказал, что за выполнение этого задания лучшие рабочие будут представлены к награждению почетными грамотами Верховного Совета Удмуртской республики. И такие грамоты люди получили. Новые станки пошли в нужном количестве и в срок.
      Сильно подбодрила заводчан победа под Москвой. В цехах рабочие говорили:
      - Товарищ Новиков, немцу поддали неплохо?
      - Да, - отвечал, - и еще поддадим.
      Работали еще беззаветнее. Попроси: останься на другую смену - и, ни слова не сказав, оставались. Особенно сильно реагировали на военные успехи женщины:
      - Господи, помоги, чтобы им, чертям, головы скорее поотрывало!
      Что в душе, то и на языке.
      Задание Государственного Комитета Обороны выполнили к Концу лета 1942 года, когда пошли 12 тысяч винтовок в сутки. Хочу тут подчеркнуть: не были бы нам, руководителям Наркомата вооружения, даны определенные права, не имей мы возможности многие решения принимать самостоятельно, такого бы количества винтовок, как и пулеметов Максима, выпустить не удалось. Но переписки было бы много. Как важно не сковывать инициативу, а на местах - уметь брать ответственность на себя.
      В начале 1943 года к нам приехал К. Е. Ворошилов, который занимался тогда формированием резервов. В первый день он провел смотр только что сформированных воинских частей, на котором были и мы с секретарем обкома. На этом смотре произошел небольшой курьез. Командир, отдававший рапорт, строевым шагом подошел к группе, в которой были К. Е. Ворошилов, А. П. Чекинов, я и другие товарищи, и, видимо, так растерялся, что рапорт отдал не Ворошилову, а первому секретарю обкома, который был даже одет не в военную, а в полувоенную форму, но более новую, чем у Климента Ефремовича. Во время рапорта его никто не перебивал. А потом Ворошилов, показывая на Чекинова, заметил шутливо:
      - А разве он на меня похож?
      Командир растерялся, покраснел, но Климент Ефремович, понимая, что все произошло от большого волнения, дружески успокоил его. Смотр продолжался. Ворошилов остался доволен выправкой бойцов и их готовностью вступить в бой.
      На другой день Климент Ефремович побывал на заводе. Начали с осмотра производства винтовок. Когда Ворошилова привели в цех сборки, он увидел конвейеры, по которым винтовки текли буквально рекой. Ворошилов удивленно смотрел на это, а потом недовольно буркнул:
      - Товарищ Новиков, что вы тут для меня цирк устроили - не могут винтовки течь рекой.
      Ответил, что так винтовки текут у нас круглые сутки из недели в неделю, из месяца в месяц. Климент Ефремович ничего не сказал и попросил провести его в другие цехи. Обошли многие из них как на машиностроительном, так и на металлургическом заводе. Ворошилова очень удивила сила и ловкость рабочих-металлургов. В прокатном цехе, где шла горячая обработка тонких сортов стали и получали заготовку для проволоки, вальцовщики на лету ловили тонкий "хвост" раскаленного металла и ловко переводили его в другое место. Этот сложный трюк проделывали настолько виртуозно, что Климент Ефремович долго любовался мастерством вальцовщиков.
      Когда осмотр закончили, Ворошилов снова завернул в сборочный винтовочный цех. К его удивлению, ничего тут не изменилось. По конвейерам по-прежнему рекой текли винтовки.
      - Чудеса какие-то! - произнес Климент Ефремович и повторил:
      - Чудеса!
      Затем, повернувшись ко мне, добавил:
      - А как же успевает такое количество винтовок принимать военпред? Пойдемте туда, где работают контролеры.
      Приемщики мгновенно брали винтовку, быстро осматривали ее и так же проворно клали на полотно конвейера. Несколько минут Климент Ефремович стоял ошарашенный, а затем высказал сомнение:
      - Что это за приемка? Как же они могут заметить дефект?
      Пришлось пояснить, что проверка винтовок так же, как их изготовление, разбита на мелкие операции: одни контролеры проверяют только канал ствола, другие этот же ствол замеряют снаружи, третьи смотрят за правильной работой затвора и спускового механизма, четвертые следят за качеством лож и прикладов и т. д.
      - Хитро придумали, - улыбнулся Ворошилов, когда убедился, что и принимают винтовки очень тщательно.
      Появился директор М. А. Иванов, а с ним двое рабочих, в руках у них винтовки.
      - Дорогой Климент Ефремович, - обратился к Ворошилову директор, - просим вас одну винтовку передать Верховному Главнокомандующему, а другую взять на память от нас.
      Погладив оружие, Ворошилов сказал:
      - Благодарен ижевцам за подарок. Но было бы еще лучше, если бы вы сделали и особый подарок для фронта. От вас я поеду на Волховский фронт, там сейчас осуществляется большая операция, нужно много оружия. Изготовьте, если сможете, сверх плана вагон винтовок и прицепите его к моему вагону.
      Впоследствии начальник ствольного цеха Е. М. Перевалов вспоминал: "Трудную задачу поставил перед нами К. Е. Ворошилов. В то время, когда мы не справлялись с основными заданиями по производству винтовок, нам пришлось производить их сверх плана. Оружейникам было ясно, что вагон винтовок будет иметь большое значение для фронта, его нужно обязательно дать. Утром вагон винтовок был готов".
      Конечно, добавить к суточной сдаче 1000 винтовок, которые помещались в одном вагоне, дело не такое простое, но реальное. В течение одного часа с конвейера сходило 545-550 винтовок. На специальном табло в конце конвейера результаты работы появлялись через каждые 10 минут. Чтобы выполнить просьбу К. Е. Ворошилова, надо было даже не по всем деталям, а только по некоторым отработать за двое суток дополнительно два часа. Деталей, из-за которых возникала необходимость отработать дополнительное время, оказалось не больше десяти. Это время и отработали за счет сокращения обеденного перерыва и пересменки, когда один рабочий заменял другого, убирал инструмент, чистил станок, устраивал рабочее место. Дополнительно два часа отработал и сборочный цех. Задание выполнили.
      Вечером Климент Ефремович пригласил нас с Чекиновым к себе в вагон, попросил рассказать подробно обо всех делах, связанных с поставкой военной продукции. Ворошилов был в хорошем настроении. Распрощались за полночь. А утром Климент Ефремович уехал с вагоном винтовок, прицепленным к его поезду.
      Когда я находился еще в Медногорске, занимаясь восстановлением производства самозарядных винтовок, мне позвонил Дмитрий Федорович Устинов и, поинтересовавшись ходом дела, как бы между прочим заметил:
      - Фронту нужно все больше оружия. Тяжелое положение сложилось с производством противотанковых ружей. Посоветовавшись в наркомате, решили для надежности подключить к этому делу и Ижевский завод. Завод, что выделен для этого, только разворачивается, опыта изготовления оружия не имеет. Ковровцы, где уже начато изготовление противотанковых ружей, все тоже не потянут. Видимо, подключение ижевских оружейников неизбежно.
      Ответил, что Ижевск, конечно, очень перегружен, но если надо, то попробуем.
      С началом войны возник вопрос о производстве противотанковых ружей. Суть его была в том, что противотанковые ружья, стоявшие до войны на вооружении, незадолго до нее сняли с производства из-за неправильной оценки немецкой бронетанковой техники. По данным бывшего начальника Главного артиллерийского управления Г. И. Кулика, считалось, что в немецкой армии бронетанковые силы перевооружены танками с утолщенной броней. Поэтому, мол, не только противотанковые ружья, но даже некоторые виды артиллерийских орудий бессильны перед ними. Осенью 1940 года производство противотанковых ружей прекратили.
      Война сразу показала всю ошибочность такого решения. Даже новые немецкие танки покрывались броней, пробиваемой пулями противотанковых ружей, не говоря об устаревших и трофейных, применявшихся в войне другими странами. Противотанковые ружья брали немецкую броню. Однако нужны были более совершенные образцы. Многие оружейные конструкторы получили задание создать противотанковые ружья, отвечавшие современным требованиям.
      Вспоминаю, как вскоре после перевода меня в наркомат Д. Ф. Устинов вызвал меня и спросил:
      - Владимир Николаевич, в каком состоянии находятся испытания противотанковых ружей? Доложи мне об этом.
      Наиболее отработанным оказалось противотанковое ружье Н. В. Рукавишникова, принятое в свое время на вооружение. Испытывали и противотанковые ружья В. А. Дегтярева, С. Г. Симонова и других конструкторов. Мнение: выбор сделать после окончания проверки всех ружей.
      Доложил об этом наркому. Спустя некоторое время - новый вызов к нему.
      - Товарищ Сталин не доволен, что военные только теперь спохватились с производством противотанковых ружей, признавая, что недооценили этот вид оружия. Сталин спросил меня, можем ли мы сейчас начать выпуск противотанковых ружей Рукавишникова и какой потребуется срок, чтобы наладить их серийное производство?
      - И что вы ответили?
      - Я предложил закончить испытание всех конструкций.
      - И что?
      - Сталин согласился, но дал указание ускорить эту работу. Бойцы, заметил он, вынуждены бороться с танками бутылками с зажигательной смесью. Разве они виноваты, что мы их соответствующим образом не вооружили?
      В моем присутствии Дмитрий Федорович позвонил начальнику Главного артиллерийского управления, передал разговор со Сталиным, попросил ускорить испытания. Из наркомата и из ГАУ послали специалистов на полигон. Ход испытаний докладывали через каждые три-четыре часа днем и ночью. Дважды в день я сообщал наркому об их результатах. Чтобы все делать быстрее, организовали челночную связь между заводами, конструкторскими бюро и полигоном, снабжая испытателей необходимыми деталями. Самолетами доставляли боеприпасы. Все организовали так, чтобы испытать ружья в кратчайший срок.
      Во второй половине августа 1941 года внесли предложение: принять на вооружение однозарядное ружье В. А. Дегтярева, как наиболее простое в изготовлении, и полуавтоматическое ружье С. Г. Симонова, более сложное в производстве, но многозарядное. Оба ружья доставили в Кремль. Их осмотрели члены ГКО. Посоветовавшись с военными и конструкторами ружей, Сталин сказал:
      - Надо дать войскам оба ружья. Каждое из них имеет свои достоинства. Думаю, промышленность вооружения справится с этой задачей. Сроки - максимально короткие.
      Противотанковое ружье В. А. Дегтярева поручили изготовлять Ковровскому заводу, ружье С. Г. Симонова - заводу в Саратове, который до этого выпускал другую продукцию.
      За первые сутки с начала сборки с конвейера в Коврове сошло всего 8 противотанковых ружей. Спустя двое суток выпуск достиг 60. А вскоре производство противотанковых ружей составляло 30-40 в час. Даже неспециалист поймет, какое напряжение испытывали рабочие, инженеры и другие труженики завода, чтобы в течение полутора месяцев увеличить выпуск противотанковых ружей для армии примерно в 10 раз.
      Первые дегтяревские ружья с еще теплыми стволами уходили на фронт в самое пекло сражения, развернувшегося на подступах к Москве. Участник тех боев военный инженер С. П. Юрчук пишет: "Москвичи помнят, как с наступлением темноты от Сокола до Покровско-Стрешнева выстраивались колонны белых грузовиков. Тесно усаживались в них воины в маскхалатах, вооруженные необычными ружьями с квадратной коробочкой на конце длинного ствола. На оборону столицы уезжали бронебойщики. Ни один немецкий танк не мог устоять против знаменитой "керамической" пули, метко выпущенной из ПТРД. Противотанковыми ружьями Дегтярева были вооружены легендарные гвардейцы-панфиловцы".
      Когда я оказался в Ижевске, чтобы наладить производство пулеметов Максима, тут уже занимались организацией выпуска и противотанковых ружей, так как завод в Саратове еще не был готов к этому. Причем сразу двух ружей - Дегтярева и Симонова. И речь шла не об опытной партии, а о выпуске десятков тысяч ПТР. Для этого надо изготовить около тысячи различных приспособлений, сотни типов штампов, более тысячи видов режущего инструмента, около трех тысяч типов различных измерительных приспособлений и приборов. Нужны десятки профилей проката и штамповок, специальные станки. И все это - за один месяц.
      Вместе с директором М. А. Ивановым, главным инженером С. С. Гинденсоном, технологами А. Я. Фишером, В. П. Болтушкиным, Б. Ф. Файзулиным, главным конструктором В. И. Лавреновым, начальниками инструментальных цехов, начальником строительного треста искали выход из положения. Все невеселы, а директор совсем хмурый. Главный инженер нервно поглядывал на своих сослуживцев и на меня. Все сознавали суровую остроту момента.
      Спрашиваю:
      - Кто будет докладывать о производстве противотанковых ружей?
      Встал главный инженер:
      - Все, что можно сделать, сделали. Технологический процесс спроектировали, оснастку (инструмент, приспособления, калибры) разместили и думаем закончить по ружью Дегтярева в ближайшие пять дней, а по ружью Симонова к концу месяца. А что делать дальше, - и Гинденсон развел руками, - станков нет, помещений нет. Все и так ужато до предела.
      - А как же удалось сделать это?
      - Изготавливали детали во всех цехах. Стволы готовит цех, который занят авиационными пулеметами Березина. Остальное делают станкостроители, инструментальщики, ремонтники. Но ведь это до поры до времени, пока не сорвем выпуск другой продукции.
      Обстановка исключительно тяжелая. Но ведь и везде она такая. Желая приободрить товарищей, говорю:
      - Думаю, Соломон Савельевич, о трудностях вы правильно доложили, их так много, что и не перечесть. Но в панику бросаться, видимо, не стоит. Оснастка на выходе - это уже много значит. Детали по всем цехам разбросали - выход хотя и не блестящий, но другого нет. Теперь надо где-то временно разместить сборку ружей, а потом что-нибудь придумаем.
      Обратился к начальнику строительного треста Я. Байеру:
      - Сколько построили деревянных зданий под пистолет ТТ, эвакуированный из Тулы?
      - Шесть.
      - А какое время надо, чтобы построить еще восемь?
      - Два месяца.
      - А если уложиться в месяц?
      - Не уложимся, Владимир Николаевич.
      - Давайте подумаем. Учтите, ведь задание не мое. Задание, можно сказать, всех фронтовиков, которые вынуждены воевать с немецкими танками бутылками с зажигательной смесью.
      - А как со станками? - спросил Гинденсон.
      - Со станками постараюсь помочь. Но надо подключать свое станкостроение.
      Директор отозвался:
      - Будем делать все, что нужно, но как бы не "шатнуть" винтовку, ведь там рост выпуска, прямо скажем, просто немыслимый.