Юля торопливо оделась, взяла все свои документы и деньги, которые были в доме, кое-как побросала в большую сумку белье и самые необходимые вещи и побежала.
      Пару дней можно пожить у Маши, она не откажет, а потом видно будет. Или Ашот все-таки поможет, уладит все, или придет ся бежать дальше. Но сейчас просто необходимо отдохнуть, хоть немного расслабиться. Иначе - с ума сойти можно...
      По дороге она вспомнила, что время ещё не позднее, и Маша, скорее всего, работает в ресторане. Но возвращаться не стала. Подождет на лестнице, ведущей на чердак. Маша жила на последнем этаже пятиэтажного дома неподалеку от Театральной площади.
      На её счастье, Маша оказалась дома.
      - Ой, Юлька! Как здорово, что ты пришла навестить больную подругу! А я тут сижу, скучаю. Температура тридцать восемь, представляешь? Все-таки заболела, - сказала она, открыв дверь. Но приглядевшись к гостье, насторожилась. - Да ты чего, подруж ка? Что случилось? Ну входи же, входи!
      - Можно я поживу у тебя пару дней, Маша?
      - Да хоть месяц, хоть навсегда оставайся! Ты такая блед ная, прямо ужас! Ну что у тебя, что стряслось, рассказывай!
      - Ты не очень-то соглашайся. Я же не случайно убежала из дому...
      - А ты не очень-то обижай меня.
      - Спасибо, Маша... У тебя выпить что-нибудь есть?
      - А ты думала, я пью только то, что ты мне нальешь? Иногда вернешься домой, так мерзко на душе становится, что... Ой, опять я разболталась. Ну, подружка, если уж ты, наша трезвени ца, просишь выпить, значит, дело серьезное. Пошли на кухню, пошли, пошли, - Маша решительно взяла у Юли сумку и подтолкнула её вперед.
      Юля залпом выпила сто грамм коньяку, глубоко вздохнула, пожевала кусочек шоколада и принялась рассказывать. Маша глаз с неё не сводила, прихлебывая подогретый коньяк - с больным гор лом нельзя ведь пить холодное.
      - Ну вот, а потом я посадила его в машину, а сама собрала вещи - и к тебе. Страшно было дома оставаться.
      - Правильно, правильно, Юлька! Конечно, поживи пока у ме ня. Я все равно денька три-четыре дома буду сидеть, вдвоем-то болеть не так скучно.
      - Такие вот дела, подружка...
      - Ну ты даешь! Придумала же - в погреб! И - кипятком его, ублюдка! злорадно сказала Маша. Глаза её заблестели. - Молодец, Юлька! Надо же какая, а! Я бы так ни за что не смогла. А жаль. Проучила бы какого-нибудь гаденыша, так, глядишь, больше ува жать бы стали! Ну, Юлька!... - она плеснула коньяк в железную миску, поставила на газ подогревать. - Тебе налить еще?
      - Налей.
      Маша плеснула и Юле коньяку, свою дозу перелила из миски в фужер, выключила газ.
      - А наш толстячок, значит, в штаны наложил? Ничего для те бя не сделал. Да, а я-то думала, он ради тебя в лепешку расши бется. Да все у нас так думали.
      - Значит, не мог, - сказала Юля. Она чувствовала себя лучше и уже могла пить коньяк мелкими глотками, как и Маша. - Он тоже ведь не все может. Вспомни, сколько раз прятал меня. Вызывает и: быстренько садись в машину, тебя отвезут домой, сиди там па ру дней, я скажу, когда на работу выходить. О деньгах не беспо койся, получишь все. Выходит, знал, что придут люди, привяжутся ко мне, а он ничего сделать не сможет. А вчера, когда этот скот приперся неожиданно, Ашоту ничего не оставалось делать...
      - Да перестань, - снова махнула рукой Маша. У неё были при чины не любить хозяина - ее-то он ни от кого не прятал. И, ско рее всего, когда Юля отсиживалась дома, она, Маша, ублажала тех, кто намеревался купить подругу. - Позвонил бы кому-то из своих, объяснил бы, в чем дело. Он же знает эту историю с Рога тулиным-старшим. Так нет, своя шкура дороже!
      - Знаешь, Маша, я все же не обижаюсь на него. Он много хо рошего для меня сделал.
      - А ещё больше хорошего получил, - язвительно сказала Ма ша. - Ну ладно, если хочешь, я завтра схожу к нему. Тебя не вы дам, но потихоньку узнаю, что он думает о тебе. Слушай, а может позвонить Ашоту, спросить?
      - Не надо. Уже двенадцатый час, он заподозрит что-то не ладное. Никому не звони, Маша.
      От выпитого Юлю разморило.
      - Устала, просто сил нет, - сказала она. - Ты разрешишь мне принять ванну, Машуня?
      - И даже выдам свое любимое полотенце с попугаями. Самое красивое и самое чистое на данный момент. Ох, Юлька, прямо на душе светлее стало, когда послушала тебя. Так разделаться с не годяем, которого даже Ашот испугался - это не каждая женщина сможет. Да что я говорю! Думала, женщины вообще не могут ничего с ними поделать. А оказывается - ещё как могут!
      - А потом у них поджилки трясутся, потому что не знают, из-за какого угла на них набросятся, - усмехнулась Юля. - Даже сейчас не знаю, как нужно правильно было сделать. И терпеть его издевательства невозможно, и отшить нельзя. И того, что сделала
      - лучше б не было...
      - Не переживай. Этот Аркан, конечно, захочет отомстить, таких как он, только могила исправит. Но я думаю, Ашот уже встретился с кем нужно, дал, сколько нужно, и тебя оставят в покое.
      - Хорошо бы, - пробормотала Юля.
      Сидя в горячей воде, она с трудом боролась с подступившей слабостью, глаза прямо сами закрывались. Хорошо, если бы Аркан и его дружки оставили её в покое... Хорошо. Но только не вери лось в это. Даже если Ашот договорится с кем нужно, когда уви дят, что она сделала с Арканом, тотчас же откроют охоту на нее. И Машу могут вычислить...
      Завтра нужно будет подумать, что им делать. После того, как Маша сходит в ресторан и поговорит с Ашотом.
      Кожа клочьями висела на лице Аркана. Он страшно захрипел и поднял руку с ножом, намереваясь разрезать её на куски. Юля закричала и... проснулась. У дивана, на котором она спала, сто яла Маша.
      - Кошмар приснился, да?
      - Что-то в этом роде... - пробормотала Юля, протирая паль цами глаза. - Уже утро, да?
      - Уже день, подружка. Одиннадцатый час. Я тебе долго не хотела будить, но - пора. Я приготовила завтрак тебе на кухне, оденешься, поешь и сиди, жди меня.
      - И завтрак... - сказала Юля, потягиваясь. - Прямо, как в отеле.
      - Или замужем за настоящим мужчиной. Да ты не волнуйся, потом неделю будешь кормить и поить меня самым вкусным и доро гим, что есть в твоем баре. Значит, жди, не вздумай высовывать ся на улицу.
      - А ты куда?
      - Пойду к Ашоту, он должен что-то знать про тебя.
      - Так прямо и спросишь, что ему известно про меня?
      - Да ты что! Спрошу, не знает ли он, где моя замечательная подруга Юля, я тут болею, а она даже не придет навестить. Мо жет, работы много? Или стала вместо меня у шеста плясать го ленькая?
      - Нет, Машуня, на это я не способна.
      - И Ашот не способен допустить такое. Ну вот. Я спрошу у него, а он мне скажет, что там за дела творятся в компетентных бандитских органах и попросит передать, если я случайно увижу тебя, чтоб не волновалась, а смело выходила на работу. В баре дел невпроворот, нечего тебе сачковать. А чтобы не боялась, даст тебе самого накачанного паренька в телохранители, и будешь ты у нас как самая настоящая кинозвезда.
      - Дурак думками богатеет, слышала такое?
      - Так то ж дурак, а мы с тобой дуры! - засмеялась Маша и стащила с Юли одеяло. - Ну давай, вставай.
      - Маша, знаешь что? - встревоженно спросила Юля.
      - Говори.
      - Ты сперва возьми машину и проедь по улице мимо моего до ма. Кажется мне, они там уже побывали. Посмотри, что измени лось. Калитка сломана, или забор повален. Если были, какие-то следы должны остаться. А потом поедешь к Ашоту.
      - Не думаю, что они забор валить станут, - засомневалась Маша. Зачем?
      - А за тем, что не нашли меня, разозлились и что-то слома ли. Я точно не знаю, что, но это видно будет. Понятно, с чем были, чего хотели. Если очень злые, так и стекла могли побить.
      - Хорошо, сделаю крюк, посмотрю. Вряд ли там чего-то уви жу, но ты права, надо глянуть. А потом помчусь к Ашоту, он уже должен быть в ресторане, а потом... вернусь, - Маша снова расс меялась.
      По рассчетам Юли, Маша должна была вернуться не раньше, чем через час-полтора. Но едва она приняла душ и села за стол, в квартиру влетела бледная подруга. Юля вскочила из-за стола, уронив на пол вилку. Сердце бешено застучало в груди.
      - Что случилось Маша, что?
      Маша замахала руками, села на стул, отдышалась и лишь пос ле этого выпалила:
      - Твой дом спалили.
      - Как?.. Совсем?
      - Совсем! Одни стены закопченые остались.
      - А кухня?
      - И кухня тоже сгорела. Гранаты, что ли бросили в окна... Я вспомнила, как ты говорила: если очень злые приедут - и стек ла могут побить. А тут - все спалили. Это что же значит? Совсем озверели?
      - Похоже на то... - с трудом выдавила из себя Юля. Комок подступил к горлу, мешал говорить.
      Но мозг её лихорадочно искал выход из этой страшной ситуа ции. Значит, здесь ей оставаться нельзя. Бежать, бежать дальше! Но куда? В Москву. Найти мать, рассказать обо всем - она помо жет. Что бы между ними ни было, она ведь мать. Больше у Юли ни кого не было. Она взглянула на Машу и вдруг поняла, что гово рить об этом нельзя даже подруге. Они вычислят её и станут до пытываться, куда уехала она, Юля. Надо сделать так, чтобы Маша сразу же обо всем рассказала. Пусть говорит.
      - Что делать будем, Юлька? Боюсь, они и сюда смогут доб раться.
      - Маша, я уезжаю. Документы у меня с собой, трудовая книж ка, правда, у Ашота, да ладно. Вот только денег маловато... - Юля задумалась, посмотрела на подругу. - Как бы попросить у Ашо та миллиона полтора взаймы? Он даст...
      - Можно сделать проще. Я тебе сейчас дам полтора миллиона, а потом скажу Ашоту, что ты просишь взаймы. Надеюсь, если ты потом встретишься с ним, не станешь этого отрицать, а, подруж ка? Куда поедешь, в Москву, к матери?
      - Я даже адреса её не знаю, да и вряд ли она хочет меня видеть. Поеду в Армавир.
      - А кто у тебя в Армавире?
      - Дед с бабкой, они меня любят, письма иногда присылают. Родители матери. Поживу пока у них, буду позванивать Ашоту, а когда можно будет, вернусь.
      - Возвращайся поскорей, Юлька, мне тебя будет здорово не хватать.
      - Мне тебя тоже. Ну что мы тут сидим, разговариваем? Давай деньги и... парик у тебя есть?
      - Ну и как же. Целых два. Маскироваться будешь?
      - Буду. И какое-нибудь старенькое пальтишко... что-нибудь попроще, похуже.
      - Ох, Юлька, страшно мне за тебя, - вздохнула Маша. - Может, я сперва к Ашоту смотаюсь, расскажу все, а? Или все-таки позво ню...
      - Нет, Маша, мы же не знаем, кто у него в кабинете сидит. Может, дружки Аркана только и ждут, когда я позвоню ему от ко го-то и скажу, где прячусь. Нет... Да и времени у нас, чувс твую, мало.
      В светлом парике, вязаном берете, очках и стареньком боло невом пальто Юля походила школьную учительницу, которая собра лась навестить родителей в Батайске. Она уже знала, что делать дальше. Купит билет до Армавира, сядет в поезд, идущий на юг, и через три часа сойдет на станции Тихорецкая. А там уж купит би лет до Москвы и, через Ростов поедет в столицу. Компанию "Фер мопил", наверное, легко будет найти, больно уж смешное назва ние. Ну а там уж... Наверное, мать не откажет в помощи, когда узнает, что с нею случилось.
      Маша собралась было проводить её до вокзала, но Юля реши тельно воспротивилась этому.
      - Сиди дома, ты больная. До Армавира "скорый" часов за пять добежит, так что, сегодня уже буду у деда с бабкой. А завтра, может быть, позвоню тебе.
      - Да уж позвони, я то я буду волноваться.
      - Спасибо тебе Маша, ты меня здорово выручила.
      - Ох, перестань говорить глупости, подружка.
      - И береги себя. Не дай Бог, придут, станут спрашивать, скажи им все, что знаешь. Пусть попробуют искать меня в Арма вире, там у деда столько родственников!..
      - Об этом не беспокойся. Я тут сижу, вся из себя больная и знать ничего не знаю. Ну, счастливо тебе, Юлька!
      - И тебе счастливо, Маша...
      Они поцеловались на прощанье, и Юля шагнула за порог. Теперь у неё не было ни дома, ни работы, ни друзей... И
      сумрачный город, по которому гулял сырой, холодный ветер, уже не удерживал его. Родной город, любимый...
      Не мог защитить её.
      14
      Декабрь 1995 года. Москва
      Высокий мужчина в потрепанном драповом пальтишке и гряз ных, разбитых башмаках подошел к симпатичной брюнетке, болтаю щей с подругой у прилавка магазина фирмы "Колея". На голове у мужчины была старая кроличья шапка, которой, казалось, долго чистили обувь. Глаза скрывали темные очки.
      - Девушка, - сиплым голосом сказал он, - вы не покажете мне там одну штучку... В вашем отделе никого нет.
      - Не видите, мужчина, я занята! - отрезала брюнетка.
      - Пожалуйста, девушка, я очень тороплюсь, - мужчина умоляю ще прижал руки к груди.
      Брюнетка смерила его презрительным взглядом. Надо же! И этот куда-то торопится! Опохмеляться у магазина, что ли?
      Она две недели работала в этом престижном магазине и уже успела привыкнуть к большой зарплате и состоятельной публике, щедрой на комплименты и чаевые. Этот мужчина, конечно же, заб рел сюда совершенно случайно. Делать, наверное, больше нечего. И она должна бежать к прилавку, выполнять его пожелание?! Слиш ком жирно будет!
      - Ничего, подождете, - отрезала брюнетка.
      - Но вы же ничего не делаете, просто разговариваете, а мне срочно нужно купить одну штучку, она там, на витрине, пойдемте, я вам покажу.
      У подруги расширились вдруг глаза, и она поспешно отбежала в другой угол, успев подмигнуть брюнетке. Но та ничего не поня ла.
      - Какое вам дело до того, чем я занимаюсь? - раздраженно сказала брюнетка. - Подождите пять минут, я приду и покажу вам вашу штучку. Вы случайно, не ошиблись дверями? В тот магазин зашли?
      - Да вроде бы, в тот... - неуверенно промямлил мужчина.
      - Вроде бы! Наверное, думаете, что здесь радиотовары?
      - Но мне нужен лазерный диск... они ведь продаются в вашем отделе?
      - В нашем, в нашем, - скривилась девушка и шагнула к своему прилавку. - Какой вам диск нужен? - она явно не верила, что у этого мужчины есть компьютер, да ещё и с мультимедиа, системой, позволяющей играть в самые сложные игры, а также смотреть и слушать программы, записанные на лазерных дисках.
      Мужчина не спешил идти за нею. Он облокотился на прилавок, снял темные очки, шапку и жестким голосом сказал:
      - "Кама-сутра", сексуальные позы, - хрипоты в его голосе и в помине не было.
      - Здравствуйте, Вадим Павлович, - подбежала е нему подруга брюнетки. - Хотите что-нибудь посмотреть?
      - Хочу посмотреть, как работают люди в нашем магазине, - усмехнулся Лаврентьев.
      Брюнетка остановилась, обернулась, и, к своему ужасу, до гадалась, что перед ней не кто иной, как сам генеральный ме неджер фирмы "Колея" Вадим Павлович Лаврентьев. Она едва не по теряла сознание, когда поняла это. Сам Лаврентьев! Да он же вы гонит её в два счета за такое отношение к работе... А она так гордилась, что из многих кандидаток, именно ей доверили рабо тать в этой престижной фирме!..
      - Вадим... Павлович... Что ж вы сразу не сказали... - рас терянно пробормотала она.
      - А что я должен сразу говорить? Что я не простой покупа тель, а один из руководителей фирмы, в которой ты имеешь честь работать? Зачем? Мне важно узнать, как наши сотрудники относят ся к самым разным покупателям. Мы ведь говорили с тобой о куль туре обслуживания, когда принимали на работу, не так ли?
      - Говорили...
      - Но тебе, похоже, наплевать на все разговоры, не так ли, дорогуша?
      - Вадим Павлович, простите, я больше не буду, - брюнетка захлопала длинными ресницами, сдерживая слезы. - Я думала... ну, знаете, бывает, заходят всякие сумасшедшие...
      - Для сумасшедших существует служба секьюрити. А если тебя вежливо просят показать товар, должна все бросить и выполнить желание покупателя. Как бы он не был одет.
      - Я поняла, Вадим Павлович... Пожалуйста, простите... Лаврентьев достал записную книжку, вырвал листок, быстро
      черкнул на нем номер телефона. Внимательно посмотрел на девуш ку.
      - Хочешь работать здесь?
      - Конечно, Вадим Павлович...
      - Позвони мне сегодня вечером. Если я буду свободен, при дешь с диском, который я хотел увидеть. Мы поговорим, подумаем, как быть с тобой. В данном случае, ты виновата, нарушила основ ной принцип нашей работы: все для покупателя. Но это можно исп равить. Тебе все ясно? - он протянул девушке листок.
      Она схватила его, прижала к груди.
      - Да, конечно, Вадим Павлович!
      - И лучше, если об этом никто не будет знать, - сурово за метил Лаврентьев. - Я иду на компромисс с собственными принципа ми, но только ради того, чтобы в нашей фирме работали такие красивые девушки. И - хорошо работали.
      - Я поняла, Вадим Павлович...
      - Вот и отлично, - он усмехнулся и пошел к выходу.
      Охранник у двери стоял навытяжку, с напряженным лицом. только что честь не отдавал.
      Брюнетка бросилась к подруге, с которой так мило беседова ла до появления генерального менеджера.
      - Дура ты, Ленка, - сказала та. - Я же тебе подмигивала! Это наш Лаврентий Палыч, он любит маскарад, особенно, когда прини мает на работу таких вот смазливых дурочек, как ты.
      - И что же мне теперь делать?
      - Ничего. Скажи спасибо, что не Чернов явился проверять. Тот бы мигом тебя уволил. А с Лаврентием Палычем можно догово риться. Многие наши девчонки прошли через это. Он тебе оставил телефончик?
      - Оставил... Но просил...
      - Вот никому и не говори об этом. Вечерком позвонишь, по том поедешь к нему, все и уладится.
      - Ты думаешь?
      - Не думаю, а знаю. Вообще-то, он хороший мужик. Умный, добрый, а главное - женщин любит.
      - Но у меня... у меня есть жених, - пролепетала брюнетка.
      - У всех есть женихи. Не хочешь, не звони, не ходи. Пиши заявление об уходе по собственному желанию.
      - Нет, только не это! - в ужасе воскликнула брюнетка.
      - Ты вспомни, Ленка, я же тебя предупреждала: есть два способа зацепиться в фирме: или работай так, чтобы комар носа не подточил, или иди на свидание с Лаврентием Палычем. Кстати, некоторые девчонки из других магазинов специально грубили ему, чтобы получить приглашение. Классный мужик!
      - Правда?... Ну, тогда я позвоню ему...
      - Расскажешь, как все было, - облизнула губы подруга.
      - К твоим предкам? - спросил Чернов, включая зажигание сво его "Мерседеса".
      Увидел бы его теперь старшина Манько, наверное, прощение бы попросил за прошлую свою суровость. Неряшливый, неумелый и жалкий курсант Чернов превратился в холеного тридцатилетнего мужчину с солидным брюшком, пухлыми, белыми руками и властным взглядом серых глаз. А вот Лаврентьев почти не изменился.
      - Поехали, - сказал Лаврентьев. - Я уже месяц не видел отца с матерью. Как перебрался в свою собственную квартиру, так все некогда и некогда... Нехорошо получается.
      - Ну ещё бы! - усмехнулся Чернов, выруливая на проезжую часть. Столько дел, столько забот! Нужно проверить, как наши сотрудницы работают, нерадивых - наказать... Так, Вадик?
      - Если не наказывать, работать не будут, - сказал Лавренть ев, откидываясь на спинку сиденья. - Это даже не наказание, а система воспитания.
      - Я никак не пойму твою систему, Вадик. Тебе что, Людки мало? Такая баба, все при ней... Чего тебе ещё нужно?
      - Объяснить нашим сотрудницам, что следует все силы отда вать служению делу.
      - У меня есть сведения, что многие молодые сотрудницы го товы плевать на покупателя, только бы попасть к тебе в постель.
      - Таких ты можешь увольнять без промедления.
      - Что я и делаю.
      - И правильно делаешь, Мишка. Ты, генеральный директор фирмы, принимаешь окончательное решение. А я, генеральный ме неджер, даю людям шанс. Хотят им воспользоваться - прекрасно, не хотят - никто не принуждает.
      - Ладно, стратег... Ты хоть бы переоделся. А мне неудобно перед Павлом Сергеичем за своего подчиненного. Что за вид, ел ки-палки? Это же не генеральный менеджер, а какой-то хрен из подворотни!
      - Нормальный вид, Мишка. Павла Сергеевича нужно убеждать делами, а не внешним видом. Когда я купил себе квартиру, он по нял, что наше дело правое, мы победим.
      - Вадик, послезавтра тебе нужно лететь в Штаты, говорить с Норманом о поставке первой партии новых компьютеров. Западные банки ждут-не дождутся их, и наши уже прознали. Заказов уйма. Надо убедить Нормана дать нам побольше.
      - Какие проблемы? Ты же знаешь, у нас отличные отношения c Норманом. Старик вполне доволен. Еще бы! У нас на сборке за че тыреста баксов в месяц работают такие специалисты, которых и в Штатах не много. А те что есть, меньше чем за четыре тысячи и пальцем не пошевелят. У нас - четыреста получают и работают на высшем уровне. Это ему не Тайвань или Пакистан Россия! Страна чудес и контрастов.
      - Помнишь любимую поговорку старшины Манько? - улыбнулся Чернов. "Не надо меня за советскую власть агитировать!" Все я знаю, но кроме Нормана есть ещё его представитель в белокамен ной товарищ Бетти Чарльз Джонович. А он, по-моему, так и не простил нам, что утащили контракт из-под носа у "Спарты". Я ду маю, очень ему главная спартанка приглянулась, как ее... забыл.
      - Раиса Омельченко.
      - А, неважно. Как бы он палки нам в колеса не вставил.
      - Поздно уже. Мы разогнались. Смотаюсь в Штаты с фильмом о нашем заводе, магазинах, кое-что изменилось, с того времени, как старик гостил у нас. Решу вопрос, а потом, когда вернусь, навестим Чарльза и расскажем ему обо всем. Можешь оформлять до говоры на поставку этих компьютеров в марте.
      - С тобой не соскучишься, Вадик, - усмехнулся Чернов. - А что, симпатичная продавщица? Может, подругу с собой прихватит, и я подъеду, а?
      - Вот это истинно деловой разговор, - сказал Лаврентьев. - А то все компьютеры, поставки, Бетти всякие. Кстати, ты не боишь ся за свою репутацию?
      - Вначале боялся, - честно признался Чернов. - На Западе за это и президента могут прищучить.
      - У нас не Запад.
      - Это верно. Поэтому теперь, глядя на тебя - нет, не бо юсь. И даже внесу коррективы в действия моего подчиненного.
      - Ну давай, вноси.
      - Если она не приведет симпатичную подругу, ни на какое снисхождение пусть не рассчитывает, - провозгласил Чернов.
      - Суров начальник, - усмехнулся Лаврентьев. - Но учти, под руга ни в чем не виновата и ничем не обязана тебе. Она может подразнить тебя и уйти.
      - Твоя виновата и обязана, - пробурчал Чернов. - Вот пусть и думает, как исправиться.
      15
      ОМОНовцы в пятнистой униформе лениво прохаживались вдоль серого одноэтажного здания без окон, уныло стоящего в конце Бе регового проезда. У каждого под рукой - автомат. И в самом зда нии, на складе, вовсю хозяйничали эти крепкие ребята.
      Наверное, директора склада, Геннадия Шубина поставили ли цом к стене, и другие сотрудники стоят рядом, широко расставив ноги и не сопротивляясь обыску... Конечно же, найдут пачки фальшивых акцизных марок, а вот разрешение на ввоз крупной пар тии фальшивой водки из Польши не найдут... Потому что его прос то нет.
      Раиса скрипнула зубами. Ее темно-синяя "Хундай-соната" стояла в ста метрах от склада, на который три дня назад была завезена партия водки из Польши. На шесть миллиардов рублей. И вот что получилось! Кто-то из конкурентов настучал, или эти проклятые борцы с экономическими преступлениями сами выследили оптовиков, и приехали... Теперь это уже неважно. Водку не вер нуть, деньги тоже пропали.
      Шесть миллиардов!
      Хорошо, хоть сама не пропала. Все документы оформлены на директора склада Шубина. Он арендовал помещение, он покупал, завозил, продавал, доставал неоплаченные акцизные марки, скры вал прибыль и не платил налоги... Ему теперь и отвечать придет ся. Конечно, расскажет следователю, что истинная хозяйка и склада и товара госпожа Омельченко, генеральный директор фирмы "Спарта". Той самой, которая вот уже полтора года не отдает деньги своим вкладчикам. Ни проценты, ни, тем более, сами вкла ды. Люди уже и веру потеряли, раньше толпились у центрального офиса, митинговали, пытались судиться... Теперь поутихли, сми рились. Расскажет, а что ему остается делать? Да только нигде, ни в одной бумажке они не найдут подтверждение этому. Бедняга Шубин...
      Ну что ж, хотел много зарабатывать, реализуя чужие проек ты, придется отвечать... за чужие проекты. Жаль, конечно, что так получилось.
      Шесть миллиардов!
      А если посчитать утерянную прибыль? Можно было и вкладчи кам что-то отстегнуть, и самой вздохнуть, наконец, с облегчени ем, осмотреться, может быть, в политику удариться... Не все же время торговлей заниматься!
      Жаль... Это не последние деньги, нищей она не стала в этот проклятый день, но о том, чтобы перевести дух или в политику удариться, следует забыть.
      Раиса с ненавистью смотрела сквозь тонированное боковое стекло на уверенных ОМОНовцев. Хотя и понимала, что они всего лишь выполняют приказ, не могла удержаться от проклятий.
      - Чтоб вы провалились!.. - шептала она. - Чтоб подавились этой водкой!..
      Служители закона не слышали этих проклятий и не обращали никакого внимания на темно-синюю иномарку, стоящую поодаль у бордюра. И даже не заметили, как она круто развернулась и пом чалась прочь.
      - Жалко денег, - с огорчением вздохнул Омельченко и опустил голову, разглядывая свои тапочки.
      Он сидел в кресле в своем домашнем кабинете на втором эта же коттеджа по Рублево-Успенскому шоссе.
      - А меня не жалко? Себя не жалко? Сил, потраченных напрас но - не жалко?! - крикнула Раиса. - А я ведь предупреждала тебя, нужно работать с борцами против экономических преступлений. Ра ботать! Но ты же совсем ничего не делаешь! Только щиплешь за задницу Лолиту! Я уж не говорю о всем прочем.
      - А я просто молчу о подобных проделках с твоей стороны. А сколько мог бы сказать!..
      - Скажи лучше о том, что ты сделал в последнее время!
      - Не ори, Рая! Я тебя тоже предупреждал, что афера с поль ской водкой очень опасна сейчас. Подождать надо. Я тебе объяс нял, на пальцах доказывал, что скоро выборы, властям нужно до казывать, как они успешно борются с преступниками, разоблачать, сажать! Да они сейчас из кожи лезут!
      - Если бы мы как следует подстраховались, все обошлось бы. А ты как привык быть политическим пустобрехом из ЦК, так и ос тался им! По-твоему, все опасно: и принимать вклады под нере альные проценты, и тратить деньги на закупку товаров, и прода вать их!
      Красная от злости Раиса стояла перед мужем, размахивала руками и кричала так, будто он был глухим. Элегантная деловая дама, сексапильная, многоопытная блондинка в одно мгновение превратилась в бабу-Ягу: волосы растрепаны, глаза сумасшедшие, юбка перекосилась...
      - Не передергивай, Рая, - поморщился Омельченко. - Полити ческая обстановка много значит для бизнеса. С теми, кто не по нимает этого, и случаются подобные проколы. Месяцев через во семь-десять можно было бы рискнуть. Но сейчас - это глупо.
      - Я не сомневаюсь, что это дело рук паршивых юнцов из "Ко леи". У Чернова отец - генерал милиции. Они решили совсем пус тить нас по ветру! А ты о политике тут рассуждаешь!
      - Не думаю. Они добились своего, перехватили у нас Нормана и успокоились.
      - А я говорю - нет! Надо было наказать их! Тогда еще. На нять бандитов, киллеров, я тебя просила заняться этим! Ты хоть что-нибудь сделал?
      - Сама же сказала, у Чернова отец - генерал милиции. Да и не собираюсь я общаться с профессиональными бандитами. Мне собственные охранники надоели до чертиков. Ну чего ты злишься, Рая? Переиграли они нас тогда, перехитрили. Ну что ж... Мы на водке заработали не меньше.
      - Все время рискуя, все время отстегивая бешеные деньги бандитам, с которыми ты не собираешься общаться! - язвительно сказала Раиса.
      - Не собираюсь в том плане, чтобы организовывать убийс тва, - хмуро сказал Омельченко. - Да ты сядь, Рая, сядь, успокой ся. Хочешь коньячку? Или попросить Лолу приготовить чай?
      - Отстань, Володя, - махнула рукой Раиса, но все же плюхну лась в свободное кресло. - Ничего не хочется. Это Чернов и его дружок Лаврентьев, сволочи, хотят разделаться с нами. Понимают, что Бетти может исправить свою оплошность, все время пытается убедить Нормана работать с нами.
      - И чего он добился?
      - Пока ничего. Но все может быть. Вот они и нанесли пре дупредительный удар. Володя, ты должен немедленно разобраться с ними! Этих зарвавшихся юнцов нужно как следует предупредить. Напугать. Наказать, в конце-концов!
      - Ты так считаешь, Рая?
      - Да, я так считаю.
      - А у меня есть другое предложение, хочешь послушать?
      - Чушь какая-то?
      - Да не совсем. У нас есть немного денег в швейцарском банке, так? Есть вилла на Мальте. Здесь - коттедж, который сто ит не меньше трехсот тысяч с мебелью, квартира в Безбожном ты сяч на сто пятьдесят потянет, две машины...
      - Безбожный давно уже стал Протопоповским даже для бывших сторудников ЦК, - язвительно сказала Раиса. - Ну так что ты хотел сказать? Можно ничего не делать, лежать и плевать в потолок, чем ты и занимаешься, Володя?
      - Я предлагаю продать все, что у нас тут есть, это будет примерно полмиллиона, ещё столько же в банке, и махнуть на Мальту. У нас там недвижимость, вид на жительство. Будем жить в свое удовольствие, загорать на берегу моря, ловить рыбу... К чертовой матери эту дурацкую страну, бизнес, сумасшедших вклад чиков, всяких там охранников, бандитов и следователей! Мне пятьдесят пять, тебе - сорок пять. Детей у нас нет. Денег лет на двадцать хватит, если по пятьдесят тысяч в год тратить. Это, не считая процентов, которые набегут. Я тут посидел с калькулятором и теперь вижу - это лучшее, что можно придумать.
      - Да мы же там со скуки подохнем! - не задумываясь, возра зила Раиса.
      - Лично я - нет. Мне там нравится. А ты можешь картины пи сать маслом или акварелью.
      - Я рисовать не умею. Не говори глупостей, Володя! Никуда мы отсюда не уедем. Что скажут люди? Певцы, композиторы, депу таты, генералы, которые бывают у нас?
      - Черт с ними со всеми, Рая!