Мерцание золотых огней

      Лаврентьев без труда нырнул под тяжелый кулак бывшего ком байнера и, сделав мгновенную подсечку, пустил Угрина дальше по прямой, но уже - с ногами, сильно отставшими от туловища.
      Угрин врезался руками в железную стену кабинки и медленно опустился на пол рядом с унитазом. Лаврентьев хлестким ударом по шее заставил замкомвзвода нагнуть голову, а потом наклонил её в фаянсовую емкость и дернул за пруток с кольцом, спуская воду. Угрин замычал, забулькал, пытаясь вырваться, но ещё один удар заставил его ткнуться головой в фаянсовую стенку. Вода смягчила удар, но не сделала его более приятным.
      Лаврентьев отскочил к стене, встал в боевую стойку. Угрин медленно поднялся на ноги, тряхнул головой, стараясь избавиться от дурно пахнущей влаги.
      - Ты что, сука? - дрожащим голосом спросил он. - Ты на ко го?.. Да я тебя с говном смешаю!..
      Лаврентьев усмехнулся.
      - Короче так, Угрин, - сказал он. - Мы с тобой квиты. Это раз. Парней из моего отделения ты не трогаешь, это два. А если попытаешься сделать мне подлянку, вся казарма узнает, что ты хлебал из унитаза - это три. Думай, Угрин, думай! И не надейся, что другие сержанты помогут тебе разобраться со мной. Они же слышали наш громкий разговор - и никто не пришел. Потому что ты
      - подонок, Угрин!
      Старший сержант машинально качнулся назад, такая злоба вспыхнула в темных глазах Лаврентьева. Бормоча проклятья, он двинулся в соседнее помещение, открыл воду и сунул голову в ра ковину, брезгливо отплевываясь. Лаврентьев сделал глубокий вдох, успокаивая дыхание и пошел к своей кровати.
      Едва он лег, со второго яруса соседней койки свесилась стриженная под "нуль" голова.
      - Товарищ сержант, товарищ сержант! - послышался громкий шепот. - Я все видел, спасибо вам!
      - Спи, Чернов, - устало сказал Лаврентьев. - Ты ничего не видел, запомни это. В субботу пойдешь на кухню, а потом я лично займусь твоим воспитанием... чтоб не позорил Москву.
      - Так я не против, товарищ сержант! Я ваш должник на всю жизнь теперь.
      - Заткнись и спи... должник, - усмехнулся Лаврентьев.
      3
      Май 1990 года. Ростов-на-Дону
      - Ой, как хорошо! - Юля закружилась на месте, раскинув руки в стороны. - Я люблю, когда начинается весна, и небо такое си нее-синее, и звезды яркие-яркие, как будто они специально для тебя опускаются пониже.
      - А я люблю, когда кончается весна, и небо такое синее-си нее, а звезды яркие-яркие, - сказал её спутник, высокий, белоб рысый парень в потертых синих джинсах.
      Он остановился, с удивлением глядя на свою подругу, словно впервые увидел ее: стройная, красивая девчонка в короткой юбоч ке, с распущенными каштановыми волосами и удивительными голу быми глазами, в которых отражаются низкие весенние звезды. А юбка такая короткая, смуглая кожа длинных ног кажется глянце вой, так и хочется потрогать, погладить её, поцеловать... Но как это сделать?
      - Саня, не передразнивай меня! - Юля со смехом погрозила ему пальчиком. - Придумай что-нибудь свое собственное и скажи. Ну? Немедленно придумай! Ты же собираешься стать журналистом.
      - Конечно. Я же говорил тебе, что сейчас журналист - самая интересная и важная профессия. Наконец-то можно говорить и пи сать правду обо всем. Ты ведь и сама знаешь, что в Москве тво рится.
      - Ох, ох, ох, какие мы умные! Там всегда творилось черт-те что и сбоку бантик, в этой Москве. Ну и пусть! А я тебя проси ла, между прочим, придумать что-нибудь свое и красивое о том, как мы сейчас идем по улице. Не можешь, да?
      - Ну почему же...
      - Тогда скажи!
      - Звезды яркие и красивые...
      - Это уже было!
      - А красивее всех звезд - ты, Юлька, - после недолгого раз думья сказал Саня. - И когда я гуляю с тобой, хочется сделать что-то невероятное.
      Юля перестала кружиться, уверенно взяла его под руку.
      - Не надо ничего невероятного делать. Просто проводи меня домой, вот и все. Уже поздно, пятнадцатилетним девушкам пора спать ложится. Да и семнадцатилетним мальчикам тоже. Вот так. Правильно я рассуждаю?
      Она заглянула в его глаза, прикрытые очками с толстыми стеклами и рассмеялась. Неделю назад она стала встречаться с этим парнем, Саней Иваненко. Тогда на танцах не было Стаса Ко това и его дружка Левы-Кочегара, и она весь вечер танцевала с Саней, а потом он проводил её домой. Стас, когда узнал, что она ходит с Иваненко, разозлился, угрожать стал: я вас поймаю, я тебе ноги выдерну, если не бросишь Иваненко... Дурак несчаст ный, прямо проходу не дает! Надоел уже, прямо дальше некуда. Так она его и послушалась! Хочет ходить с Саней - и будет! Они уже несколько раз ездили в центр, ели мороженое, ходили в кино. Так хорошо гулять с Саней по ночным ростовским улицам. В центре народу много, а потом, когда выйдешь из троллейбуса у Нахиче ванского рынка и неторопливо шагаешь по направлению к дому, го род кажется тихим, как будто принадлежит только им двоим. Саня был серьезным парнем, он готовился к выпускным экзаменам, после которых собирался поступать в Московский университет на факуль тет журналистики. В областной газете "Комсомолец" напечатали уже четыре его заметки о школьной жизни.
      - Не знаю... - он пожал плечами. - Мне кажется, можно ещё немного посидеть на лавочке. Юля, а ты пойдешь в девятый класс, или собираешься куда-нибудь... в техникум? - спросил он, чтобы отвлечь её от мысли поскорее вернуться домой.
      - Тоже не знаю. Не всем же быть знаменитыми журналистами. Папа хочет, чтобы я получила среднее образование, но мне кажет ся, нужно поскорее получить специальность, чтобы побольше денег зарабатывать, а то нам трудновато жить на его зарплату. Хоть я и подрабатываю в книжном магазине, где когда-то мать работала. Они меня помнят, зачислили ученицей продавца, три раза в неделю по четыре часа продаю книги, пятьдесят рублей в месяц платят, но все равно не хватает.
      - Значит, ты ещё не решила, да? - Саня мучительно думал, как бы поцеловать её, или, хотя бы обнять, но подходящего пред лога не мог найти. А просто так... Кто знает, вдруг она обидит ся и убежит? Красивая девчонка, но все говорят, что - со стран ностями. Мать её бросила, сбежала в Москву с каким-то начальни ком, вот она и немного... не такая, как все.
      - Нет, не решила, - тряхнула головой Юля.
      - А ты... ты про мать вспоминаешь? - осторожно спросил Са ня. Говорят, она тебя бросила... Извини, если тебе неприятно говорить об этом, тогда не будем.
      Юля задумалась.
      - А что тут такого? - спросила она после недолгой паузы. - Бросила, ну и бросила. Правда, потом приезжала, хотела, чтобы я поехала к ней в Москву на каникулы.
      - Ты поехала?
      - Нет. Я даже разговаривать с ней не стала. Было очень хо лодно, а мне ещё нужно было печку растопить, обед приготовить, чтобы папу покормить, когда он с работы придет...
      - Сколько же тебе лет тогда было?
      - Восемь...
      - И ты просто убежала от матери?
      - Просто? Ну-у... я ещё сказала ей: приходи к нам домой, спросим у папы, если он разрешит, я, может быть, и поеду с то бой. А потом убежала.
      - Но ведь это все-таки мать. Бывает, родители расходятся, разъезжаются, но они все же родители...
      - Бывают. Но если они убегают, бросают все, а потом вдруг появляются, хватают тебя за руку: поедем со мной - кому нужны такие родители?
      - И ты больше не встречалась с ней?
      - Встречалась... года два, наверное, назад. И сказала ей то же самое: приходи к нам, поговорим. И перестань меня ловить на улице после школы. Обидно было, конечно... А, ладно. Хватит об этом. Вот моя 38-я линия, скоро буду дома.
      - Хорошо, не будем... Юль, подожди.
      - Ну чего тебе, Саня? - она внимательно посмотрела на него, улыбнулась, покачала головой. - Не надо уговаривать меня ещё немного погулять. Мы завтра встретимся, хорошо? А сегодня уже поздно. Тебе нужно к выпускным экзаменам готовиться, а то полу чишь плохие отметки и не поступишь в МГУ. Я же и виноватой ока жусь, не нужно мне такого. А ещё этот придурок Стас Котов со своим дружком Левой-Кочегаром могут подкараулить тебя, побить. Они хоть и младше тебя, а здоровые лбы, только и делают, что дерутся, пока ты свои заметки сочиняешь.
      На мгновенье Саня почувствовал себя шаловливым малышом, которому строгая тетя погрозила пальцем. Она знала, о чем он хочет попросить, и уже ответила. Решительно, тоном, не допуска ющим возражений. Интересно, а когда он отважится её поцеловать, она тоже скажет за секунду до этого, в какой день и как позво лит ему коснуться губами её тонких губ?
      - Почему ты опасаешься Стаса? - все же возразил он. - Ты не его собственность, встречаешься, с кем хочешь. Если отшила его, так это его проблемы.
      - Ты слишком умный, Саня, - покачала головой Юля. - У Стаса другие понятия о благородстве, так что не спорь со мной.
      До калитки Юлиного дома оставалось метров сто, когда нео жиданно вспыхнули фары стоящей у обочины машины, ослепили их. А спустя мгновение, рядом послышался тонкий голос Котова:
      - Привет, киска, ты все же не послушалась меня?
      Стас был ростом с Юлю, но тяжелее килограммов на двадцать. Длинные рыжие волосы обрамляли округлое, жирное лицо с глазка ми-пуговками. Его отец прежде работал в райкоме партии бухгал тером, а теперь организовал какое-то совместное предприятие. И раньше не бедствовал, а теперь купил себе иностранную машину, прежнюю, "Жигули", отдал пятнадцатилетнему сыну. По возрасту Стас не имел права на ней ездить, но вот уже несколько месяцев вечерами колесил по Первомайскому району и никто не останавли вал его, не отбирал машину. Лева-Кочегар был его лучшим друж ком. Он учился в седьмом классе, хотя некогда учился в одном классе со Стасом и Юлей - однажды остался на второй год из-за хронической неуспеваемости и прогулов. "Кочегаром" его прозвали ещё в первом классе, когда он пришел в школу весь перепачкан ный сажей. Худющий кривляка, даже с виду весь такой липкий, что прикоснуться было противно.
      - Чего тебе надо? - нахмурилась Юля. Она почувствовала рез кий запах перегара. Оба дружка были пьяны. - Я тебя просила ждать меня здесь, да? Я тебя просила за мной следить? Отстань, Стас. Я же сказала, что не хочу тебя видеть.
      - А я хочу, - Стас повернулся к Сане. - Я ж тебя предупреж дал в школе, чтобы не клеился к Жульке. Это моя телка. Не по нял, да, журналист?
      - Она не хочет с тобой встречаться, - неуверенно сказал Са ня. - Если не веришь, давай спросим Юлю. Как она скажет, пусть так и будет.
      - Повторяю, пацан, я хочу с ней встречаться, я! А ну, вали отсюда, козел! Еще раз увижу рядом с нею - рога поотшибаю! - Стас явно подражал "крутым" парням с "Брода".
      Он резко толкнул Саню в грудь, тот ударился спиной о ствол тополя, очки упали на землю.
      - Не смей его трогать, скотина! - крикнула Юля, рванувшись к Сане, но Лева-Кочегар остановил её, крепко схватив за руки повыше локтей.
      Саня отыскал свои очки, надел их и с изумлением посмотрел на Котова.
      - Я же с тобой нормально разговариваю... - дрожащим голосом сказал он. - Предлагаю, давай...
      - Вали, я сказал! - заорал Котов и взмахнул рукой. - Бегом, ну?! Пока я добрый!
      Саня испуганно шарахнулся в сторону, а потом... .. пустил ся бежать со всех ног. Юля почувствовала, как затряслись её ко ленки.
      - Саня! - крикнула она. - Ты хотел... сделать что-то неверо ятное!.. Ну так сделай, Саня!..
      Быстро удаляющийся топот ног был ответом на её слова.
      - А я тебе говорил, не ходи с этим козлом, - удовлетворенно хмыкнул Стас. Легкая победа над парнем, который на два года старше его, внушила мысль о собственной непобедимости, а значит
      - все можно! - Но ты не послушала меня, киска... Придется по-другому объяснить! - важно объявил он.
      И вдруг крепко обхватил её одной рукой поперек груди, а другой зажал рот. Юля замычала, задергалась, пытаясь вырваться, но руки у Котова были как стальные клещи - не разжать. Лева-Ко чегар сильно ударил её в живот, от чего у девушки перехватило дыхание, схватил её за ноги, и оба они быстро затолкали её в машину на заднее сиденье. Кочегар скользнул следом, снова зажав Юле рот скользкой, потной ладонью, а Котов прыгнул за руль, и машина рванулась по ночной улице.
      Юля задыхалась на заднем сиденьи, но ещё страшнее было то, что другая липкая ладонь Кочегара скользит вниз по её животу. Она дернулась с такой силой, что потная ладонь оторвалась на мгновенье от её губ, и тут же Юля вцепилась в неё зубами.
      - А-а, с-сука! - заорал Кочегар, пытаясь ударить её.
      Но Юля и сама лупила кулачками со всей силы - по голове, по плечам, по груди скользкого подонка. Котов остановил машину, прыгнул с переднего сиденья на Юлю, навалился всей тяжестью своего тела. Она охнула, попыталась его ударить, но руки были плотно прижаты к мягкой обивке, от которой разило машинным мас лом, сигаретным дымом и прокисшим потом.
      - Чуть палец не откусила, падла! - прошипел Кочегар и снова ударил девушку кулаком чуть повыше живота.
      Юля застонала, жадно ловя раскрытыми губами вонючий воз дух.
      - Зайди с той стороны, держи её сверху, - приказал Котов. - А я посмотрю, что там снизу делается.
      Когда Кочегар выполнил приказание, навалившись грудью на лицо и грудь Юли, Стас пополз вниз, задрал юбку, торопливо ста щил белые в голубой горошек трусики.
      Из раскрытого рта Кочегара потекла слюна. Он вытянул шею, пытаясь получше разглядеть голую девушку.
      - Кла-ас!.. - прошипел он.
      - Заткнись и держи её получше! - рявкнул Котов, расстегивая "молнию" на джинсах.
      Юля задергалась, но вырваться из-под Кочегара не могла, закричать не могла, а ноги её железной хваткой держал Котов. Она почувствовала, как в неё уперлось что-то твердое и сколь зкое, холодное, она судорожно напрягла все тело, пытаясь не пустить в себя чужое, отвратительное что-то, а потом внезапная боль лишила её сознания.
      Когда ноги еле двигаются, и мелкий гравий на улице кажется каменными глыбами, на которые то и дело натыкаются ступни. По шатываясь, Юля брела вдоль заборов к своему дому. Голова кружи лась, перед глазами вспыхивали зеленые искры.
      Зеленые... Как глаза матери, она не помнит, какие у неё глаза, не обращала внимания при встречах, но на цветной фотог рафии у матери были именно зеленые глаза. Она думала, это фо тограф так разукрасил её, но отец сказал, что у матери, дейс твительно, были такие глаза.
      Зеленые.
      В голове звучали чужие голоса, Юля уже перестала обращать на них внимание. Но они все звучали и звучали, назойливые, бо лезненно отдающиеся во всем теле.
      "Ну как, Стас, классно? Что-то быстро у тебя получилось. Я тоже хочу немного приторчать..."
      "Да заткнись ты, козел! И не пялься на нее, сказал же - моя телка. Найди себе, помогу с ней справиться. А про Жульку забудь, понял?"
      "Ты что, Стас, жениться на ней собрался? А зачем тогда ре зинку натягивал? Пусть бы она родила тебе наследника, а я бы крестным папой стал, ха-ха!"
      "Отвернись, сказано было! - что-то мягкое соткнулось между её ног, потом поняла - её трусики. Легкая ткань юбки упала на бедра. - Резинка нужна, чтобы по сперме не определили, если дело того коснется, понял? Все нормалек, Кочегар. Теперь она нику да не денется. Учись, как нужно действовать."
      "Значит, мне нельзя, да? Смотри, она почти ни хрена не со ображает, тащится от тебя, Стас. Может я приведу её в чувство, а? Разочек..."
      "И когда я гуляю с тобой, хочется сделать что-то невероят ное..."
      "Ты хотел сделать что-то невероятное? Ну так сделай, Саня, сделай!..." - а это её собственный голос.
      "Подержи голову, зальем в её бензобак водяру, чтоб не тре пыхалась потом."
      "Думаешь, она никому не скажет, Стас? А если в ментовку сунется? Папаше своему разбазарит, он кипешь поднимет?"
      "Папаша у неё - алкота заводская, он и трепыхаться не ста нет. А в ментовку... Держи голову. Поддатая баба сама во всем виновата, понял? Пить меньше надо было! Потом пусть попробует сунется в ментовку! папаня не даст своего Стасика в обиду. Главное, самому не облажаться."
      "Хочется сделать что-то невероятное..."
      "Ну так сделай! Сделай! Сделай..."
      "Балдеет... Понравилось ей - такой мужик трахнул, а потом и водярой напоил... Классная телка, Стас. Слушай, я тебе что хошь сделаю, только дай и мне... Хоть чуть-чуть, а?"
      "Садись за руль, а я рядом с ней. Не переживай, Кочегар,. найдем и тебе подходялую телку."
      "Я за руль, а ты ей трусы будешь натягивать, да? Сука ты, Стас! Я столько для тебя сделал, а ты... Я что, железный, да? Мне теперь ночью она мерещиться будет! Голая..."
      "Заткнись! Ты тоже в этом деле участвовал, значит, если что, загремишь в зону. Твой пахан ни хрена сделать не сможет, понял? А там с такими сам знаешь, что делают. Так что молчи, и чтоб я не слышал, что ты видел её голой. Заткнись, Кочегар, больше повторять не буду!"
      "Да понял я, понял. Кончай орать, Стас, а то я хреново ру лить умею, куда-нибудь врежемся, на хрена нам лишние неприят ности?"
      "Хочется сделать что-то невероятное..."
      "Ты теперь моя телка, врубилась? И не вздумай дергаться - только хуже будет тебе и твоему пахану-алкоте. Вали домой, от дохни, потом я скажу, чё делать. Ты поняла, да?!"
      "Что делать..."
      "Придумаем, как прибалдеть по-хорошему. Ты же хочешь это го, да? Хочешь?!"
      "Хочешь..."
      "Ну и классно. Это было наказание за то, что ты приткну лась к этому козлу Иваненко. Видела, как он рванул вдоль улицы? А я ж тебя предупреждал."
      "Хочется сделать что-то невероятное..."
      "Ну вот он и сделал. Сдернул от тебя. Теперь врубилась, что со мной шутить опасно."
      "Опасно..."
      Юля в изнеможении присела на лавочку у соседского двора. Под юбкой было сыро и грязно. Хотелось прямо здесь стащить тру сики и выбросить. Но что-то в глубине души говорило: прямо здесь нельзя, она ведь уже почти взрослая девушка, должна вести себя прилично. Так не раз говорил отец.
      Взрослая девушка... Теперь - женщина... Господи, как это отвратительно и мерзко! Никогда, никогда больше!..
      Никогда...
      Она поднялась и пошла домой. В комнате было темно и прох ладно, а в кухне горел свет, оттуда неслись громкие звуки музы ки. Отец слушает пластинки? Сейчас она все-все расскажет ему, он пойдет... он поймает этих подлецов, он разорвет их на клочки и будет прав, никто за это и слова плохого не скажет. Отец! Кто же еще, как ни он, защитит её от этих подонков? Ведь она и обе ды и ужины ему готовила, и училась, и по магазинам бегала, и успокаивала, когда он напивался и плакал, проклиная непутевую мать. Она всегда была рядом с ним, а теперь ей нужна помощь.
      Юля вошла в кухню и остановилась у порога. В комнате было накурено, как будто пожар случился. За столом, на котором стоя ли пустая бутылка, стаканы и грязные тарелки, сидел отец в об нимку с толстой, краснолицой женщиной.
      - О! Вот и наша Юлия! - заплетающимся языком пробормотал отец. - А где ты была так долго, а? Может быть, кушать хочешь?
      Сейчас я тебе что-нибудь найду... - он медленно поднялся со сту ла.
      - Да сиди ты, Гриша, - женщина дернула его за рукав, снова усадила на стул. - Она взрослая барышня, сама найдет, если есть хочет.
      - Да? - с удивлением спросил отец и тут же согласился. - Ну да, найдет. Юля, найди чего-нибудь... А я пока познакомлю тебя с Марусей. Это Маруся. Она пришла к нам в гости.
      - Папа... - всхлипнула Юля. - Папа, ну почему ты опять на пился? Мы же договаривались, что больше не будешь... Ты же сам жалуешься, что сердце стало болеть...
      Это все, что она могла сказать.
      - Юля! Больше не буду - сам. А если Маруся пришла в гости
      - надо. Это дело такое... закон! Да ты не переживай, я - в нор ме. Ты что, Юля? Что-то случилось? Кто-то обидел тебя? Скажи! Мы ему сейчас!.. Мы ему покажем... кузькину мать, да!
      - Да она сама поддатая, - сказала Маруся. - Сразу видно - папина дочка! Молодец девка, времени зря не теряет.
      - Кто - поддатая? Что ты мелешь, Маруся? Ты... ты как мо жешь говорить такое?
      - Гриша! Я знаю, что говорю. И знаю, что делаю, - она поло жила свою ладонь на ширинку отца, стиснула толстыми пальцами то, что было под брюками.
      - Маруся, перестань, что ты делаешь, Маруся, - забормотал отец, взглядом умоляя дочь поскорее уйти их кухни. - Юля... ты пока того... а потом поговорим, ладно?
      - Может предложить ей чего-нибудь выпить? - усмехнулась Ма руся. Гриша, у нас там, кажется, ещё бутылка вина есть. В са мый раз для такой красавицы. Ну что, Юля, хочешь?
      - Да замолчи ты, вот дура!.. - возмутился отец.
      - Чего это я дура?
      Юля с ужасом следила за этой пьяной перепалкой, не в силах слова вымолвить. Она уже догадалась, что ни о какой помощи со стороны отца сейчас и думать не стоит. И завтра тоже. И после завтра...
      Всегда!
      Юля тоскливо усмехнулась и медленно пошла из кухни.
      - Обиделась, что выпить не предложил, папаша! - авторитетно заявила Маруся.
      - Да тю на тебя, дура! - закричал отец.
      Показалось, он вскочил на ноги, чтобы бежать вслед за Юлей, но за дверь так и не вышел.
      Несмотря на теплый день, в доме было холодно. Юля разде лась, дрожа от холода помылась ледяной водой из ведра - печка не топилась, нагреть воду можно было в кухне на газовой плите, но возвращаться туда было страшно. Стирать окровавленные труси ки не было сил, Юля сунула их под матрас, чтобы отец нечаянно не увидел утром, надела ночнушку и легла под одеяло.
      Она лежала с открытыми глазами, крепко стиснув зубы, и ду мала о том, что теперь только стало ясно: за пределами своего двора она одна в этом мире, никто не защитит, не поможет в трудную минуту. Никто!
      Хотелось заплакать, завыть, застонать от бессилья и боли, отвращения и жалости к самой себе, но глаза оставались сухими. Темные тени, будто низкие грозовые тучи, метались под белым по толком. Зеленые искры, похожие на глаза матери, вспыхивали сре ди них.
      "Это ты во всем виновата, мама! Из-за тебя отец стал водку пить, а меня считают ненормальной, смеются, издеваются... Ты этого хотела, мама? Этого?! Будь ты проклята в своей Москве, мама!"
      Юля прищурилась, холодная жестокость вспыхнула в её голу бых глазах. Если бы Стасу Котову приснился этот взгляд, он бы проснулся в холодном поту.
      Можно было пойти, заявить в милицию, но ведь они там будут расспрашивать, что да как было, возьмут какие-то анализы и пой мут, что она была пьяна вчера... Об этом узнают в школе, во всей округе... Юля представила себе понимающие взгляды милицио неров и покачала головой. Нет. Она сама себя может защитить. Сама найдет способ, как отмстить подлецам, которые надругались над нею. Так отомстить, чтобы все кругом поняли нельзя изде ваться над нею! Когда-то давно она так избила портфелем толсто го, наглого Стасика, что он потом несколько лет подходить к ней боялся...
      Неужто теперь ничего не придумает?
      4
      Саня Иваненко испуганно замер, он даже забыл о своей парт нерше по танго, глядя во все глаза на Юлю. Но она смотрела мимо него, будто никогда и не знала этого парня. Девушка, с которой он танцевал, лениво переминаясь с ноги на ногу, стукнула кулач ком по его спине.
      - Танец ещё не кончился, Саня. Ты чего стоишь?
      - Извини, задумался, - сказал Иваненко, не в силах оторвать своего взгляда от Юли.
      В короткой черной юбочке и голубой полупрозрачной блузке, чуть-чуть накрашенная, с распушенными каштановыми волосами, она фантастически красива. Он закусил губу, опустил голову. До сих пор не мог понять, почему убежал позавчера, когда столкнул ся с пьяными подонками. Этому не было объяснения. Животный страх парализовал его волю, когда понял - эти люди способны на все: убить, искалечить, унизить. Разговаривать с ними бессмыс ленно, драться - тем более, он и в очках не очень хорошо видит ночью, а без них вообще слепой. И он бежал, позорно бежал, бро сив Юлю посредине пустынной улицы. Оставив её наедине с этими подонками. Что случилось потом? Он много думал и в конце-концов убедил себя, что поступил правильно. Они хотели, чтобы Юля не встречалась с ним - он убежал, цель достигнута, что ещё может быть? Предупредили, чтобы Юля больше не встречалась с ним и, довольные собой, уехали. Он поступил, как трус, опозорился, но спас её от более крупных неприятностей. Ведь если бы попытался защитить Юлю, разозлил бы подонков, да и только...
      Так думал Саня Иваненко, понимая, что подойти к Юле он уже вряд ли когда сможет.
      А она подошла к Стасу Котову, который стоял в углу танц площадки с Левой-Кочегаром и сказала:
      - Привет.
      У Кочегара округлились глаза, он невольно попятился, уви дев Юлю. Котов мелко заморгал, криво усмехнулся:
      - Ты классно выглядишь, киска. Обалденно.
      - А ты не очень, - спокойно сказала Юля, глядя на него пронзительными синими глазами.
      - Что ты имеешь в виду? - насторожился толстяк.
      - Ты же теперь мой парень, правильно я поняла?
      - О чем речь, киска... - он все ещё не понимал, к чему она клонит. Может быть, за танцплощадкой кодла ждет, чтобы замесить его и Кочегара ногами? Или пахан с заводскими мужиками? Или - менты?
      - Если мой парень, то должен хотя бы иногда волосы мыть, усмехнулась Юля. - Ты же все-таки собираешься с девушкой встре чаться, развлекать её, так?
      - Так, - судорожно сглотнув, сказал Котов, нервно оглядыва ясь. Помою голову, какие дела. У тебя все нормально? Ты приш ла, чтобы встретиться со мной, да?
      - А у тебя? Ты готов к встрече?
      - Какие дела, - повторил Котов. - Может, сдернем отсюда, по катаемся, побазарим. Чего-нибудь ещё придумаем.
      - Придумаем, - кивнула Юля. - Бочку с квасом.
      - При чем тут бочка с квасом? - Котов пришел в себя, похо же, опасность ему не грозит. Похоже, телка поняла, что никуда от него не денется! Пришла сама!
      - Ты похож на бочку с квасом, - усмехнулась Юля.
      - Ты что мелешь? - с угрозой спросил Котов.
      - Если хочешь со мной встречаться, должен выслушивать мои замечания без злости, - отчеканила Юля. - Или ты считаешь, что я буду кивать головой на все, что ты скажешь или захочешь сде лать?
      - Да нормалек, я не в обиде. Пойдем потанцуем?
      - Пошли.
      Звучала быстрая музыка, но Котов облапил Юлю, прижал её к себе, и заставил топтаться на месте, имитируя танго. Ее бли зость, запах её волос, упругие груди, щекочущие его заплывшую жиром грудь, соблазнительные бедра, которые он видел нагими совсем недавно, все это возбуждало Котова. Она пришла, она хо чет ходить с ним! Значит, скоро, может быть, даже сегодня, он снова... на этот раз - по-настоящему, чтоб стонала, кричала от страсти, чтобы потом благодарила его, мужчину, как это бывает в западных эротических фильмах! Но, может быть, она притворяется, задумала какую-то подлянку?
      - Что не понимаю я тебя, - развязно сказал Котов. - Ты что, совсем не обижаешься на меня за то, что было?
      - Не просто обижалась, я готова была на куски тебя разор вать, сказала Юля. - Но потом поняла, что ты не виноват.
      - Правильно, - согласился Котов и задумался. Кто же тогда виноват? Сама она - вряд ли. Кочегар? Он был на подхвате...
      - В том, что случилось, виноват Иваненко, - сказала Юля. - Он поступил как последний негодяй, сбежал. Я-то надеялась, что он сможет защитить меня от вас. И зря. Но если даже Иваненко оказался таким трусом, на кого можно надеяться? И я решила, что если уж я буду с кем-то встречаться, то - с тобой. Уж ты не бросишь меня, если кто-то нападет, да?
      - Само собой! - обрадовался Котов. Надо же, как она классно все объяснила! Иваненко виноват!
      Ну конечно, не хотела с ним ходить, думала, кто-то поможет ей избавиться от него, а этот кто-то взял и облажался. Что ей делать остается? Ходить со Стасом Котовым, или из дома нос не высовывать. Даже после того, что он сделал с ней. А что он сде лал? Они же, телки, сами этого хотят. Говорят, первый мужчина на всю жизнь запоминается. Вот она и...
      Котов расправил грудь, теснее прижал Юлю к себе и даже коснулся губами её сладко пахнущих волос. Елки-палки, какой балдеж!
      - Пошли отсюда, - уверенно сказал он. - Я знаю место, где мы можем классно приторчать.
      - В твоей машине? Хочешь, чтобы со мной нервная истерика случилась? Я её теперь видеть не могу.
      - Да?.. - Котов оторвал свою ладонь от спины девушки, оза боченно почесал затылок. - А где же тогда?
      - Придумай. Но учти, я хочу, чтобы все было по настоящему, а не как-нибудь под кустом, понял? Или ты хочешь своего дружка пригласить, чтобы он подсматривал? Учти, Стас, больше такое я не прощу тебе.
      - Какой дружок, ты что, киска! Если он где-то как-то взду мает подсматривать за нами, я его, суку, урою на месте.
      - Тогда - думай.
      - Понял, - Котов наморщил лоб - как назло, в голову ничего умного не приходило. Знал бы заранее, договорился бы с кем-то из друзей, они бы ключи от хаты или кухни дали. А сейчас у всех свои дела...
      "Бочка с квасом!"
      Смолкла музыка, и Юля взяла Котова за руку, повела в угол, откуда на них во все глаза смотрел Кочегар.
      - Что понравилась? - спросила Юля, когда они подошли, вста ли рядом.
      Его жадные глаза скользили по её фигуре, словно пытались раздеть, заглянуть под юбку, где прятался смуглый плоский жи вот, кустик темных волос, он же видел это, видел! Эту обалден ную девчонку видел голой совсем близко! Только видел... Этот козел, Стас, даже притронуться не разрешил!.. Вот она, стоит рядом, и все это у неё там, но как же, как же...
      - Я тащусь от тебя, Юлька, - он облизнул пересохшие губы, машинально вытер о грязную джинсовую куртку потные ладони. - Можно хоть потанцевать с тобой, разочек?
      "Бочка с квасом!"
      - Пойдем, - пожала плечами Юля.
      И, не замечая злобного взгляда Котова, пошла в толпу тан цующих. Лева-Кочегар, виляя бедрами, двинулся следом.
      - Юлечка, лапочка, я просто с ума схожу после того, что увидел. Не могу забыть, понимаешь! Ночью закрою глаза - и ви жу... У меня много телок было... девчонок, но такой, как ты... - с жаром зашептал он на ухо Юле, едва они начали танцевать.
      - Такой, как я не было и не будет, Кочегар, - холодно ска зала Юля. Потому что ты "шестерка" у Стаса.
      - Я не "шестерка", мы дружки, да, он попросил тогда, но... Юля, я знаю классных кентов, они Стасу рога поотшибают, если что. Ты только скажи, Юля.