- Не нужны мне твои кенты, Кочегар, - Юля брезгливо пере дернула плечами. - Руки-то подними повыше, а то Стас рассердит ся. Вот так. Жаль, что ты "шестеришь" на Стаса, и теперь уже ничего не поделаешь. Я буду ходить с ним. А хотела ходить с то бой.
      - Чё ж раньше не сказала? - недоверчиво хмыкнул Кочегар.
      - А как, если ты все время с ним, а эта жирная свинья мне проходу не дает? У меня матери нет, у тебя отца, у нас похожие семьи, могли бы дружить, помогать, если надо... Ты симпатичный парень, Лева, неужели не видно, что Стас по сравнению с тобой - просто жирный урод? Ну сам представь, будь ты девчонкой, с кем бы стал встречаться?
      Кочегар задумался. Он знал, что телки, которых они цепляли вместе со Стасом, частенько хотели с ним, а не с толстяком про вести несколько минут в укромном уголке, но что поделаешь, у Стаса "тачка", бабки, пахан, который может все... Сколько смаз ливых девчонок пришлось уступить Стасу, а самому доставались те, что пострашнее... Неужели и сейчас так будет? Кочегар по чувствовал, что голова у него кругом идет. А ведь и вправду, у Юльки и у него - похожие семейные дела... Могли бы дружить... Какая там на хрен дружба, мог бы он сам раздевать её, а не по могать Стасу!
      - Юля, - хриплым шепотом сказал Кочегар. - Давай будем дру жить.
      - Но тебе же важнее прислуживать Стасу, - усмехнулась Юля. - Ты ради него на все готов. Говоришь, что я тебе нравлюсь...
      - Обалденно нравишься, Юля...
      - А сам помогаешь ему... дальше нужно говорить?
      - Нет. Понимаешь, я не знал, что получится такая хренови на, думал, он просто хочет попугать тебя - и все дела. Тебя и этого козла Иваненко. Ну сама прикинь, какая мне радость от то го, что буду держать красивую девчонку и смотреть?.. Одно только расстройство. Я этого жирного мудака просто ненавижу те перь. Слушай, давай встретимся сегодня? Пошлем Стаса, и...
      - А если он узнает, сможешь защитить меня?
      - Какие дела! Я ж тебе не Иваненко!
      - Ну хорошо, - загадочно улыбнулась Юля и, наклонившись к уху Кочегара торопливо зашептала.
      - У бочки с квасом? - удивленно спросил Кочегар.
      - В одиннадцать. Подойдешь, поднимешь эту штуковину, кото рой бочка к машине цепляется, и стукнешь три раза об асфальт. Это будет означать, что все нормально, тогда я выйду.
      - Там улица крутая, эта хренова бочка не попрет вниз? - Кочегар снова облизнул пересохшие губы.
      - У неё под колеса здоровенные булыжники подложены, так что не волнуйся. Жди меня десять минут, не приду, значит, Стас перехватил меня у дома, или на улице...
      - Сука такая!.. - заскрипел зубами Кочегар.
      - Тогда иди домой, постарайся завтра меня встретить у до ма. Придумаем другое место, где можно встретиться. Но сегодня не мечтай, что я тебе что-то позволю. мы просто погуляем, пого ворим. Если ты согласен...
      - Я согласен, Юля! Просто погуляем... - Кочегар уже видел, как он с этой красивой девчонкой просто гуляет, а потом... Если она сама хочет с ним ходить, должна позволить то, что делал с нею Стас. Должна сама этого захотеть!.. У него загорелись глаза от вожделения.
      - Я скоро уйду, чтобы отвязаться от него.
      Танец кончился, но Кочегар не отпускал Юлю.
      - Потанцуем еще? - предложил он.
      - Я-то не против, ты же знаешь, но что скажет Стас?
      - Да плевать я хотел на Стаса!
      Они снова медленно закружились под музыку. Юля с трудом сдерживала растущее отвращение к этому сальному, грязному пар ню, у которого на морде написано, что он подлец, и никогда не станет хорошим человеком. Одно лишь прикосновение его липких рук вызывало дрожь во всем теле. Но ей нужно было вытерпеть все это!
      "Бочка с квасом!"
      - Кочегар, ты, как я вижу, приторчал с моей киской? - раз дался рядом злой голос Котова. - Вали, найди себе кого-нибудь еще. А мы с Юлькой пока подумаем, где поразвлечься.
      - Сам отвали, Стас, - злобно сощурился Кочегар. - Не видишь, нам хорошо, мы танцуем. Я тебе всегда помогал, а теперь ты мне помоги: сдерни отсюда, - он явно хотел казаться "крутым" в гла зах Юли.
      - Чего-о-о? - заревел Котов. - Ты совсем охренел, козел! - Он схватил Кочегара за плечи, оторвал от Юли и швырнул в сторону. - Пойди, проспись, кореш! Ты забыл, с кем разговариваешь!
      - Это ты забыл, Стас! - крикнул Кочегар. - Достал ты меня уже - вот как, - он чиркнул ребром ладони по горлу. - Понял, да?! Смотри, как бы жалеть об этом не пришлось!
      - Заткнись, падла!
      Незаметно вокруг них образовалось пустое пространство. Ре бята, которые танцевали рядом, отошли в сторону, не желая ока заться в центре драки. Если уж Котов с Кочегаром орут друг на друга, тут все может быть!
      - Да пошел ты! Думаешь, заимел машину и пахана важного, так и центровой уже?! Плевал я на тебя, Стас!
      Котов двинулся на него, но Кочегар ловко ускользнул к вы ходу, крикнув напоследок:
      - Мы ещё потолкуем, Стас! Я тебе прочистю мозги, может тогда соображать будешь лучше!
      Котов не стал гнаться за своим лучшим дружком, это было бесполезным делом. Он схватил Юлю за руки, злобно рявкнул:
      - Ты накеросинила его, киска?
      - О чем ты, Стас? - потупила взор Юля. - Он же твой дружок, он же был с тобой тогда, ну я и подумала... Привязался ко мне, потанцуем, да потанцуем. Ну я и согласилась, а что было делать, если ты стоял и смотрел, как он пытался свои грязные, липкие лапы опустить пониже...
      - Ну, сука, он от меня далеко не убежит! Могла бы послать его на хрен!
      - Так он же твой дружок...
      - Сука он, а не дружок.
      - Извини, Стас, я устала от всех этих ваших разборок, пой ду-ка лучше домой.
      - Куда - домой? Мы же хотели прибалдеть где-то.
      - Я устала. Надоела все это. Думала, хоть с тобой можно чувствовать себя спокойно, но ошиблась.
      - Кончай выдрючиваться, киска. Кочегару завтра поймет, что к чему, и все будет о`кей. Ну что, куда махнем?
      А ты хочешь?
      - Спрашиваешь!
      - Хорошо... Пошли отсюда, я тебе скажу за забором.
      Они вышли с танцплощадки, остановились под старым тополем.
      - Сейчас я пойду домой, отдохну, а потом мы можем встре титься... она быстро зашептала ему на ухо.
      - У бочки с квасом? - удивился Котов. - В двенадцать? Что за дела?
      - Потому что ты такой смешной, - она смущенно улыбнулась, - похож на эту бочку. А двенадцать - значит, ровно в полночь. Представляешь, как будет здорово!
      - А потом что?
      - Придумаем.
      - Ладно. Так ты сейчас сваливаешь? Подбросить до дому?
      - Я же сказала, что твоя машина вызывает у меня истерику. Ты ведь не хочешь получить по голове булыжником, Стас?
      - Кто же хочет, - хмыкнул толстяк. - Ну ладно, киска, пока. Значит, у бочки с квасом в двенадцать.
      За поворотом Юля увидела Кочегара и подмигнула ему. Саль ная ухмылка была ей ответом.
      Ровно в двенадцать Юля пришла к бочке с квасом, которая стояла в самом начале улицы, круто спускающейся к правому бере гу Дона. Она не выходила к реке, эта улица, упиралась в кирпич ный дом. Под колеса бочки были положены камни, чтобы она не скатилась вниз.
      Котов уже ждал её.
      - А ты чего в перчатках? - удивился он.
      - Тебе не нравится, когда дама в перчатках? - спросила Юля.
      - Да нет, почему... Но сегодня тепло.
      Он обнял её, жадно прижался к е губам своими слюнявыми гу бами, одну ладонь положив на её спину, а другой уверенно полез под юбку.
      - Нет-нет, подожди, - запротестовала Юля. - Не сразу...
      - А чего ждать?
      - Ну-у... можно придумать что-нибудь поинтереснее.
      - Я уже придумал. Давай залезем под бочку. Ты классно при думала, чтобы здесь встретиться. Народу - никого, под бочкой нас никто не увидит.
      - А если на бочке?
      - Никогда не пробовал... Слушай, киска, с тобой не соску чишься. А как мы там будем... на бочке?
      - Я и сама не знаю, - Юля смущенно опустила глаза. - Мне с тобой хочется чего-то необычного, понимаешь, Стас?
      - Ладно, давай попробуем, - Котов забрался на бочку, предс тавляя, как они там будут "пробовать". Неудобно, так в этом же и весь кайф! С нею "пробовать" интереснее, чем просто трахать ся! Сейчас он и так, и эдак покрутит её, разденет и прямо на бочке... Кайф! - Залезай.
      Юля зашла с тыльной стороны, выбила ногой камни из-под ко лес, протянула Котову руку. Он наклонился, но её ладонь выс кользнула из его потной ладони.
      - Ты с другой стороны зайди, - сказал он.
      Юля зашла с другой стороны, и не дотянулась рукою до его руки.
      - Ляг на бочку и дай мне руку, - сказала она.
      Котов послушно выполнил приказание, растянулся на бочке, опустил вниз руку.
      - Иди сюда, мы сейчас такое устроим...
      - Я устрою, - неожиданно жестко сказала Юля. - Я тебе такое устрою, что больше никогда и никого не изнасилуешь, подонок!
      И столкнула бочку с места.
      Котов не сразу сообразил, что случилось.
      - Ты чё, сдурела? Кончай выпендриваться...
      Бочка с грохотом помчалась вниз по улице, резко набирая скорость. Котов, распластавшийся на ней, попытался сесть, чтобы легче было спрыгнуть, однако, жуткая тряска заставила его силь неё вцепиться руками в крышку наверху.
      Юля встала за дерево, и, зло прищурив красивые голубые глаза, следила за тем, как бочка со страшной скоростью несется вниз. Котов уже понял, что спрыгнуть не удастся. Он дико зао рал, и в это мгновение бочка врезалась в кирпичную стену дома, перевернулась, отлетела в сторону. Страшная сила инерции смела Котова, он, перекувыркнувшись в воздухе, врезался головой в стену дома и тяжело шмякнулся на черный асфальт. Левый глаз его выскочил, левая сторона черепа превратилась в сплошное крова во-серое месиво.
      - Ты где была так долго, Юля? - спросил Григорий Малюков, вставая с кровати. - И почему я должен был до двенадцати смот реть телевизор?
      - Ты смотрел, папа?
      - До двенадцати, как и договорились. А что случилось, доч ка? Ты почему такая бледная? Юля, на тебе лица нет! - встрево жился Малюков.
      - Папа, запомни: я сегодня вернулась домой в десять и больше никуда не выходила.
      - Как это - не выходила?
      - Ну так, не выходила и все. Я пришла домой около десяти вечера, уставшая, и сразу легла спать.
      - Юля! Ты меня пугаешь, дочка... Да объясни ты толком, что случилось?
      - Что должно было, то и случилось. Папа, я если тебя очень сильно обидели, ты что будешь делать?
      - Я? Ну, не знаю... Смотря кто обидел. Если кто-то из му жиков, своих, так можно и морду набить. А если директор наорет или без премии оставит - что ж тут сделаешь?
      - Получается, если у него власть, может делать с тобой все, что хочет?
      - Не все, но обидеть может любого работягу. На то он и ди ректор. Начальник.
      - Ты ошибаешься, папа. - холодно сказала Юля. - Никто нико го не может обижать безнаказанно.
      - Уж больно суровая ты, дочка, - миролюбиво сказал Малю ков. Хорошо, кабы так, да не всегда это получается. Ты что, какому-то хулигану стекла в хате побила?
      Он улыбнулся, давая понять, что шутит, но жесткий, презри тельный взгляд дочери согнал улыбку с его губ.
      - Папа, ты веришь мне? Веришь, что я никому не причиню зла без причины?
      - Конечно, дочка, конечно, - озадаченно пробормотал Малю ков. - Ты у меня умница, с какой стороны ни глянь...
      - Тогда запомни: ты до двенадцати смотрел телевизор и точ но знаешь, что я из своей комнаты не выходила после того, как пошла спать. Кто бы ни спросил, как бы ни угрожали, ни выпыты вали - я после десяти была дома.
      - Ну, дома, так дома, - покорно развел руками Малюков.
      - Это очень серьезно, папа, - резко сказала Юля и убежала в дальнюю комнату.
      Когда-то в той комнате спали он и Раиса, а Юля - в перед ней, чтобы ночью к помойному ведру не бегала мимо них, мало ли чем они будут заниматься в это время. Но после того, как Раиса уехала в Москву, в дальнюю комнату перебралась Юля, она все-та ки, девчонка, и Малюков уже года два, как стучал в дверь, преж де чем войти к ней.
      Малюков широко раскрытыми глазами смотрел на дверь, за ко торой скрылась его дочь, единственный родной человек на этом свете, его умница, помошница... Его маленькая хозяюшка... Что с нею случилось? Почему она пришла поздно и такая взвинченная, сама на себя не похожа? Почему он должен скрывать, что Юля вер нулась домой в половине первого? От кого скрывать?
      Он без стука вошел в её комнату. Юля, не раздеваясь, лежа ла на кровати и рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Григорий осторожно подошел к ней, легонько тронул за дрожащее плечо.
      - Юля, доченька... Отцу-то можно объяснить, в чем, собс твенно дело?
      Она подняла на него мокрые от слез глаза и пронзительно закричала:
      - Оставь меня в покое, папа, не приставай ко мне! Уходи! Уходи! Уходи! - и снова спрятала лицо в подушке, захлебываясь приглушенными рыданиями.
      Малюков неловко потоптался у кровати, пожал плечами и с тяжелым вздохом вышел из комнаты.
      В последние дни она так сильно изменилась, что временами он просто не узнавал свою маленькую Юльку. Как будто подменили девчонку... Думал, причина в переходном возрасте, в каких-то чисто женских проблемах, в которых он совсем ничего не смыслил. И только теперь понял: случилось что-то из рук вон выходящее. Что-то ужасное...
      И страх - не за себя, за дочь - заполнил грудь, тревожно заколотилось сердце.
      Почему же она ничего не скажет ему?..
      5
      - Итак, Юля, ты утверждаешь, что вчера вечером не выходила из дому после десяти?
      Пожилой, худющий капитан с красными, воспаленными глазами и всклокоченными седыми волосами в упор смотрел на Юлю, словно хотел загипнотизировать девушку и узнать все, что она думает.
      - Да, утверждаю.
      - Но на танцах ты была, этого, надеюсь, не станешь отри цать?
      - Не стану.
      - Вот и хорошо. Ты вчера танцевала с погибшим этой ночью Станиславом Котовым и его дружком Львом Кисленко. Я правильно говорю?
      - Правильно.
      - Выходит, у тебя с ними были дружеские отношения? Или не дружеские, но какие-то были, потому что ни с кем другим ты вче ра не танцевала. Юля, мы договорились, что мне будешь говорить только правду, все, что знаешь. Это в твоих интересах, потому что если что-то утаишь, мы все равно узнаем, и тогда тебе при дется отвечать. Дело-то нешуточное, парень погиб.
      Капитан удивился, встретив жесткий, немигающий взгляд пят надцатилетней девчушки. Но виду не подал.
      - Я вам уже говорила, да, танцевала со Стасом, и с его дружком Левой-Кочегаром, а потом пошла домой. Отношения у нас были... Какие это отношения, если Стас мне проходу не давал? Требовал, чтобы я ходила с ним.
      - Только ходила?
      - Не только. Вы и сами знаете, что это значит.
      - Верно, знаю. А ты не хотела. Тогда он вместе со своим дружком Кочегаром, как ты его называешь, встретили на улице те бя и твоего спутника Александра Иваненко и... Что было потом? Ты видишь, я многое знаю, но хочу, чтобы ты сама все рассказала мне.
      "Кочегар рассказал, что Стас изнасиловали её, а он помо гал? Вряд ли. Но даже если и рассказал, никто, кроме самого Ко чегара не может это подтвердить. Ничего вы не знаете, товарищ капитан!"
      - Они были пьяны, грозились побить нас. Иваненко испугался и убежал.
      - Ненадежный у тебя провожатый оказался, Юля.
      - Да уж лучше, чем эта жирная свинья! Хотя с Иваненко я больше никогда не стану встречаться.
      - Нехорошо плохо отзываться о погибших, Юля, нехорошо. Ну и что же было дальше, когда Иваненко убежал?
      - Предупредили они меня, чтобы ни с кем не ходила, Котов сказал, что я его телка, только с ним и должна ходить.
      - И ты решила избавиться от него?
      - Это вы так думаете. А я объясняю, почему вчера вечером танцевала с Котовым и его дружком. Думала, что их там нет, а когда увидела, что оставалось делать? Пришлось выполнить его приказание, только радости от этого было мало, вот я и ушла до мой пораньше.
      - Но до этого Котов и Кисленко поссорились, причем Кислен ко пообещал прочистить мозги своему приятелю. И, к сожалению, именно так вскоре и получилось.
      - Вот и спрашивайте Кочегара, зачем он прочистил мозги Ко тову, холодно сказала Юля.
      Капитан в который уж раз подивился выдержке этой красивой девушки. Но её бледное, осунувшееся лицо говорило о бессонной ночи. О чем она думала, почему не спала?
      - А из-за чего они поссорились?
      - Из-за меня. Кочегар потанцевал со мной, так прижимал ме ня к себе своими грязными, потными лапами, что прямо тошно ста ло. А он решил, что теперь должна ходить с ним. Котову это не понравилось, вот они и стали друг на друга лаять.
      - А ты?
      - Плевать мне на того и другого. Знала бы, что они на тан цах ошиваются, так не пошла б туда.
      - Крепкий ты орешек, Юля. Может быть, Котов обидел тебя? Оскорбил, покусился на твою честь? И ты, вместо того, чтобы об ратиться за помощью в милицию, решила отомстить ему?
      - Что вы хотите от меня?! - закричала Юля, подавшись впе ред. - Чтобы я сказала: да, убила этого Котова? Я сказала все, что знаю, а вы все спрашиваете и спрашиваете, уже два часа! У меня голова болит, я плохо себя чувствую! Они дураки были, И котов, и Кочегар, может быть, сами решили покататься на этой бочке с квасом, а вы сразу на меня набросились! Мало того, что они мне проходу не давали, так и ещё и вы теперь пристаете!
      - Юля, пожалуйста, успокойся. Никто тебя ни в чем не обви няет. Я просто хочу знать правду. Справедливость должна востор жествовать, ради этого мы и работаем.
      "Справедливость? Папаша Котова надавил, вот они и привяза лись к ней! А к кому же еще?! А если б она пришла в ту ночь к ним и рассказала бы о том, что с нею сделал Стас при помощи Ко чегара, восторжествовала бы справедливость? Да никогда!"
      Но разве можно сейчас говорить об этом?
      Ни за что!
      - Больше я ничего не знаю. Ищите... свою справедливость.
      - Она не моя, Юля, - вздохнул капитан. - Но ты знаешь кое-что еще, а говорить не хочешь, - и сказал милиционеру, сидя щему за другим столом. Приведи Кисленко.
      Юля никак не отреагировала на это. Кочегар ничего не зна ет, а о том, что она ему свидание назначила у бочки с квасом, пусть рассказывает!
      Кочегар вошел, испуганно озираясь, плюхнулся на стул рядом с Юлей. Посмотрел на нее, будто впервые видел, опустил голову и мрачно пробурчал:
      - Вот она и убила Стаса.
      - Ты видел? - крикнула Юля. - Ты, гаденыш липкий, видел это?
      - Спокойно, спокойно! - приказал капитан. - Кисленко, расс кажи, о чем вы вчера договаривались на танцах?
      - Что она будет ждать меня у этой бочки с квасом в один надцать. Я поверил... Из-за этого и поругался со Стасом. Если б знал... да я б её удавил, падлу, на танцах!
      - Выбирай выражения! - неожиданно рявкнул капитан. - Даже удивительно было, что у этого худого, усталого человека может быть такой грозный голос. - Юля, это так?
      - Нет. Он лжет.
      - Кто, я?! Да ты чё, дура, совсем память потеряла?
      - А зачем я буду встречаться с тобой, если все знают - на тебя и смотреть-то противно, - с презрением сказала Юля.
      - Может быть, ты специально хотела поссорить их? Вспомни, Юля. Подумай хорошенько, и вспомни.
      - Лучше спросите его, зачем он все это выдумывает? Я тан цевала с ним только потому, что Котов приказал. Хотел показать всем, как он распоряжается мною. Я согласилась, а что было де лать? Но чтобы свидание назначать этому червяку?!
      - Стас дурак, он поверил ей! А она после того вечера зата ила злобу на него! - закричал Кочегар.
      - А что случилось тем вечером? - спросил капитан.
      Юля напряглась, ожидая ответа. Показалось, что спорить с Кочегаром ещё и об этом уже нет сил. Не сможет, не выдержит...
      - Случилось? - Кочегар исподлобья взглянул на Юлю. - Да ни чего не случилось. Иваненко сдернул, а Стас сказал, что теперь она его кадра. А она мстительная баба, сумасшедшая, с такой связываться опасно, все знают.
      У него были дружки, которые мотали срок, рассказывали, что там бывает с теми, кто насиловал малолеток. Лучше уж пусть убийство пришьют, чем групповуху.
      - Ты был пьян, может не заметил, не обратил внимания, что Котов предпринял какие-то действия... попытался затащить девуш ку под куст? спросил капитан.
      - Ничего такого не было, - Кочегар опустил голову. - Просто поговорили и все. Но она же сумасшедшая, она решила отомстить Стасу! Это она, она, сука, падла, она! - и он заплакал.
      Вошел милиционер с тремя звездочками на погонах, положил на стол перед капитаном листок бумаги.
      - Заключение дактилоскопической экспертизы.
      Капитан прочитал раз, другой, поднял голову:
      - Только это?
      - Мы тщательно обследовали бочку с квасом. Все, что обна ружили зафиксировано в заключении.
      - А может быть, перчатки?
      - Ага, и психотропные препараты, при помощи которых заста вили человека пообещать прочистить мозги погибшему. А потом прийти, облапать бочку, чтобы кто-то в перчатках не оставил от печатков... - он внимательно посмотрел на Юлю. - Отпусти девчон ку, не видишь, она еле держится.
      - М-да-а... - протянул капитан, когда эксперт ушел. - Ну что ж, Юля, спасибо, что ответила на мои вопросы. Надеюсь, ты ниче го не утаила от следствия. Да и отец подтверждает твои показа ния. Можешь идти, он ждет тебя в коридоре. Ну а с тобой... Ко чегар, мы ещё о многом должны поговорить. Ты мне сейчас все вы ложишь! Абсолютно все! - капитан с такой силой грохнул кулаком по столу, что Кочегар испуганно вздрогнул, а Юля поспешно вско чила со стула и побежала к двери.
      Радости не было, но и угрызений совести - тоже не было. Только усталость, страшная усталость навалилась вдруг. Хотелось только одного: поскорее вернуться домой.
      Бочка с квасом... Она бродила по улицам и никак не могла решить: то ли отомстить подлецам, то ли броситься с Ворошиловс кого моста в Дон... Одна - униженная, опозоренная девчонка, за которую некому было заступиться. Жить, повинуясь прихотям Кото ва и его гнусного дружка ей не хотелось. У бочки с квасом, на улице, круто бегущей вниз, подумалось: хорошо бы спустить Кото ва на этой бочке, чтоб вопил от страха, чтоб свалился и сломал себе ребра - понял бы, что связываться с нею не стоит, отвязал ся бы потом... И эта картина понравилась ей больше, чем вид утонувшей девушки, которую баграми вылавливают из Дона. Только нужно было придумать, как заставить Котова забраться на бочку. И это оказалось совсем несложно...
      Юля почти бежала, отец еле поспевал за нею, и, нервно приглаживая волосы, уже в третий раз задавал один и тот же воп рос:
      - Юля, неужели, это ты сделала? Но почему, почему? Я не могу поверить, не могу!
      - Нет, не я.
      - Но ведь они тебя целых четыре часа допрашивали!
      - Папа, я устала! - капризно сказала Юля. - Пожалуйста, не надо приставать ко мне. Все нормально. Они допрашивали, но ни в чем не смогли обвинить меня.
      - А я? Юленька, доча, я же знаю, что ты вчера вернулась в половине первого! Конечно, я никогда никому не скажу об этом, меня даже спрашивали, какие передачи шли по телевизору вчера до двенадцати, я все пересказал. Но ты можешь объяснить отцу, что же все-таки случилось? Ведь парень-то погиб, разбился.
      - Хорошо, папа, но обещай мне, что больше ты никогда не станешь спрашивать об этом случае, - согласно кивнула Юля.
      - Обещаю.
      - Мы встретились возле бочки с квасом. А потом Котов и Ко чегар решили прокатиться на этой бочке. Котов залез наверх, а Кочегар толкнул бочку, там остались его отпечатки пальцев. Боч ка с такой скоростью понеслась вниз, что Котов не успел спрыг нуть и разбился. Но я не хотела говорить об этом, зачем людям знать, что я была там? Поэтому и попросила тебя сказать, что вчера вечером после десяти не выходила из дома.
      - Понятно, - сказал Малюков, обнимая дочь. - Юля, ты, навер ное, перепугалась, моя девочка... Поэтому прибежала вчера домой сама не своя, поэтому, да?
      - Да.
      Малюков некстати вспомнил, что Юля просила его смотреть телевизор до двенадцати задолго до того, как парень разбился на бочке с квасом. И снова нехорошие сомнения зазмеились в его груди.
      - Юля, но ты ведь просила меня смотреть телевизор...
      - Ты ведь обещал, папа! Ну хорошо, я знала, что мы там встретимся, знала, что они подерутся из-за меня, специально так устроила. Ни тот, ни другой мне не нужен был, понимаешь? Но они решили доказать мне, кто самый смелый... Вот и все.
      - Дураки... - с облегчением вздохнул Малюков.
      6
      Май 1990 года. Москва
      Тихо было в ординаторской. Вадим Лаврентьев, опустив голо ву, сидел за столом, с тоскою разглядывая собственные пальцы. Они совсем не походили на тонкие, чувствительные пальцы хирур га. А сейчас, к тому же, предательски подрагивали.
      Час назад на операционном столе от сердечного приступа скончался пациент. Это была первая самостоятельная операция Лаврентьева.
      Зачем он пошел в медицину, решил стать хирургом? Скорее всего, по инерции: отец - доктор медицинских наук, известный нейрохирург, мать заведующая районной санэпидслужбой. Чаще всего гостями в доме были медики, разговоры, с чего бы ни начи нались, неизменно приводили к медицинским проблемам. Поэтому, когда Вадим вернулся из армии, и встал банальный и естественный для каждого дембеля вопрос: куда пойти учиться (если он, конеч но, хочет учиться), долго думать не пришлось. К великой радости отца, Вадим пошел в медицинский, хотя особой тяги к хирургии не чувствовал, как, впрочем, и ко всем остальным профессиям. Он мог бы с таким же успехом попробовать стать летчиком, инженером или журналистом, но тогда пришлось бы во всем разбираться само му, пробиваться к вершинам профессии самому, а в хирургии можно было рассчитывать на помощь отца, на толковый совет матери.
      Теперь, спустя час после окончания своей первой самостоя тельной операции, Вадим пожалел о своем выборе.
      Сзади неслышно подошел профессор Валиуллин, положил руку на плечо Вадима.
      - Не отчаивайся, Вадик. Такая у нас профессия. Ты все сде лал правильно, только человеческий организм способен выкинуть такое, что ни в одном учебнике не найдешь. Привыкай.
      - Да разве можно к этому привыкнуть, Шамиль Фатихович? Па циенту было шестьдесят два, операция плановая, все было в нор ме: заключение кардиологов, анестезиологов, и вдруг - сердечный приступ на операционном столе! И бригада кардиологов ничего не может поделать! Это что?
      - Загадки человеческого организма, Вадик. Он может выдер жать нагрузки, которые и представить трудно, а может сдать в самой несложной ситуации. Тем более, шестьдесят два года. Это, знаешь ли, в наше время и в нашем городе - возраст.
      - А это была моя первая операция...
      - Ну и что? Твоей вины в смерти пациента нет. В конце-кон цов можно предъявить претензии кардиологам, хотя я смотрел кар диограмму - там все нормально. Анестезиологам, и они все сдела ли правильно. Но ты-то за что себя казнишь, мой мальчик? Орди натура на этом не заканчивается.
      - Мне кажется, Шамиль Фатихович, это плохая примета. Не нужно было мне идти в медицинский. Не мое это дело - разрезать людей и видеть, как они умирают на операционном столе.
      - Верно, не твое. И не мое. Наше дело - разрезать людей, удалять причину их боли, немощи, страданий, зашивать, а потом видеть, как они, здоровые, счастливые, благодарят тебя за их возвращение к полноценной жизни. Но где, в каком деле ты видел только положительные моменты? Нет такой профессии, такого дела. И я понимаю твое состояние. У меня всякий раз, когда случается неудача, возникает мысль, что я занимаюсь не своим делом.
      - У вас? - недоверчиво спросил Вадим. - Это вы, известный хирург, профессор, занимаетесь не своим делом? Не шутите, Ша миль Фатихович.
      - Не шучу, мой мальчик. И твой уважаемый отец, Павел Сер геевич Лаврентьев, не раз так думал, спроси у него сам. Все де ло в том, что мы не водопровод ремонтируем, не телевизоры или машины, а человеческий организм. И случись ошибка, не труба прорвется, не экран погаснет, не мотор заглохнет, а человека не станет. Говорят, что медики - ужасные циники. Отчасти, это так. Но в глубине души, я убежден, все мы намного сильнее переживаем неудачи, нежели другие люди. И это - нормально.
      - И все же, это дурная примета, - упрямо сказал Вадим.
      - Это несчастный случай, так и нужно к нему относиться. Хотя, переживания твои вполне, повторяю, естественны и понятны. Пойди домой, а лучше - к своей девушке, пригласи её в ресторан, потанцуй, выпей, но только немного. Отвлекись от грустных мыс лей, и все будет нормально.
      - Спасибо, Шамиль Фатихович, - уныло пробормотал Вадим.
      Когда профессор ушел, он достал из ящика стола мензурку со спиртом и опрокинул её содержимое себе в рот. Сто грамм креп чайшей жидкости обожгли гортань. Вадим несколько минут сидел, не двигаясь, вытаращив глаза и жадно хватая раскрытым ртом воз дух. Потом побежал в туалет, склонился над раковиной для мытья рук и принялся жадно глотать холодную воду.
      Спустя пять минут, когда жжение в горло стало не таким сильным, он позвонил своей подруге Жене, с которой сегодня ве чером должен был встретиться.
      - Привет, Женя, это я, Вадим...
      - Ой, здравствуй, дорогой. Ты знаешь, к сожалению, я се годня не смогу выбраться, возникли неотложные дела. Давай завт ра, а?
      У неё был чересчур громкий и веселый голос. В комнате громко звучала музыка, слышались мужские и женские голоса. Ва дим мрачно усмехнулся.
      - Женя, у меня сегодня отвратительное настроение, понима ешь...
      - Тем более, Вадик, тем более! У меня тоже тут... Сплош ные проблемы, так что, встретимся завтра.
      Она даже не спросила, как прошла его первая операция!
      - Кто у тебя там? - резко спросил он.
      - Да родственники, ну что ты нервничаешь, Вадик? Все нор мально, не бери дурного в голову, понял? Пока!
      Вадим положил трубку и, закусив губу, постучал кулаком по столу. Родственники? Ну хорошо, сейчас он заглянет к ней, поз накомится с родственниками. Два года они уже встречаются, роди тели и его и её знают об этом, ждут, когда же свадьба состоит ся.