- Мне кажется - да, - растерянно сказал Чернов. Он и сам не понимал, почему так быстро выдал свои истинные намерения. Ведь собирался же пригласить её поговорить о художниках!
      - Вы извините, Миша, что я завела разговор об этом, - словно угадав его сомнения, сказала Юля. - Но когда звонят и го ворят о том, как страдают, все время думают, дела... или твор чество задвигают - мне становится смешно. И я спрашиваю, каким образом человек намерен признаваться мне в любви.
      - А мне не смешно, Алена, - жалобно сказал Чернов. - Ни о чем другом не могу думать...
      - Понятно, Миша! Ну и как же вы собираетесь признаваться мне в любви? Только учтите, это должно быть особенное призна ние! Всякой пошлости, вроде подарков, я терпеть не могу.
      - Я... я что-нибудь придумаю.
      - Напишете признание на бланке вашей фирмы и заверите пе чатью? засмеялась Юля. - Как там она называется, "Дорога"?
      - "Колея". Да нет, что вы, Алена! Какие там фирменные бланки!
      - А что, Миша, это ужасно забавно получится! Такого ещё в моей жизни не было. У вас есть фирменный бланк с печатью, чтобы все было, как положено, когда вы заключаете всякие дурацкие сделки?
      - Я могу взять.
      - Возьмите! - Юля засмеялась и даже захлопала в ладоши. - Вот здорово будет! Вы напишете все, что думаете обо мне, поста вите подпись, печать. Но только - когда я приду! Обожаю смот реть на творческие муки моих знакомых.
      - Вы настоящая творческая личность, Алена... - пробормотал обалдевший Чернов. - Я бы никогда до такого не додумался!
      - Я на этом бланке нарисую потом красивую виньеточку, и это будет настоящим признанием бизнесмена! Генерального дирек тора фирмы "Бордюр".
      - "Колея", - засмеялся Чернов. - Алена, поговорил с вами - у же чувствую себя на седьмом небе от счастья. Что же будет, ког да мы встретимся?
      "Конец тебе будет, козел! - злорадно подумал Иваненко. И не только подумал, а негромко процедил сквозь зубы, крепко зажимая ладонью микрофон. - Загнешься к едрене фене в своей "Колее"!"
      - Извините, я вечно путаю всякие названия. Миша, я наде юсь, вас никто не упрекнет за признание в любви на фирменном
      бланке с печатью? Я не нарушаю какие-то деловые законы?
      - Ну что вы, Алена! В своей фирме законы устанавливаю я. А сегодня для меня главный закон - ваше желание. Скажите, где я смогу вас встретить?
      - Ну давайте, у метро "Проспект Мира" через два часа?
      - Отлично! До встречи, Аленочка! - заорал Чернов.
      Иваненко с грохотом швырнул трубку на аппарат.
      - Из тебя классная артистка могла бы получиться, - сказал он, входя в спальню.
      - Пожалуйста, не мешай мне, - поморщилась Юля, раскладывая на кровати дорогие альбомы с картинами знаменитых художников. - Надо ещё как следует разобраться, чем же эти импрессионисты от других отличаются.
      41
      Чернову и в голову не приходило, что новая знакомая выдви нула несколько странное условие их встречи. Творческая лич ность! Придумала ни на что не похожее объяснение в любви. Ну и замечательно. А он-то ломал голову, как же ей сказать, как об нять, поцеловать, как добраться до того, что прячется по черным платьем с блестками? Оказывается, все просто. Нужно лишь напи сать о своих чувствах на бланке "Колеи", расписаться и поста вить печать. И тогда все станет ясно, можно будет действовать согласно документу. Гениальное решение! Чувствуется оксфордское воспитание! Не важничает, не корчит из себя недотрогу, не наби вает цену - напиши, а мы потом обсудим! Гениально!
      А когда он увидел, как идет по тротуару высокая девушка в распахнутой дубленке, желтом свитере, коричневых велюровых брю ках, заправленных в короткие сапожки, с непокрытыми каштановыми волосами и озорной усмешкой в синих глаза, то и вовсе забыл обо всем на свете.
      Всю дорогу от Проспекта Мира до своего дома на Смоленской набережной Чернов пытался шутить, но почему-то неудачно. Его знаменитое чувство юмора куда-то исчезло... вместе с уверен ностью. Он просто не знал, как себя вести с Аленой. Казаться развязным, снисходительным "новым русским"? Видел, как вчера на презентации кое-кто подкатывался к ней с такими замашками. И нарывался на холодный, презрительный взгляд синих глаз. Предс тавиться серьезным, уверенным в себе бизнесменом? Видела она таких серьезных... Неисправимым ерником, как в разговорах с хо рошими знакомыми? Несерьезно. Пылким влюбленным? А это ещё что такое?
      Он вспотел, пока доехал домой. Помимо напряженных размыш лений, надо было и за дорогой следить. Час пик, машин в центре
      - кошмарное количество! И сдерживать желание положить свою ла донь на её коленку. Раньше об этом и думать не нужно было!
      В просторной прихожей он помог девушке снять дубленку, проводил гостью в комнату, а сам пошел на кухню, где уже стоял сервировочный столик с бутылками и закуской. Перед тем, как по ехать на Проспект Мира успел заскочить в супермаркет, а потом домой, приготовил все, что необходимо в таких случаях.
      А ещё в таких случаях просто необходимо выпить. За руль он уже не сядет. Чернов достал из холодильника початую бутылку черносмородинового "Абсолюта", хлебнул из горлышка грамм сто и покатил столик в комнату.
      Квартиру он купил себе два года назад, однокомнатную. Тог да ещё не мог позволить себе большую. Сейчас - мог, но считал, что пока холост этого вполне хватает.
      - Ну и как вам мое жилище, Алена? Тесновато, правда. Вы, наверное, привыкли к простору?
      - Да нет. В Англии я снимала комнату у пожилой, одинокой женщины. А здесь живу пока в двухкомнатной квартире родителей. Правда, у нас на Рублево-Успенском шоссе большой двухэтажный дом, но мне за городом не нравится. Скучно. Так что мне не ка жется здесь тесно, - с улыбкой сказала она.
      - С вами и легко и сложно разговаривать, Алена. Легко по тому, что вы не притворяетесь. Не играете какую-то роль. А сложно... - он замялся, не зная, как сказать об этом.
      - Сложно потому, что хочется поскорее раздеть меня, - спо койно сказала Юля.
      Чернов с нескрываемым изумлением посмотрел на нее, мелко закивал:
      - Да... Но вы не подумайте, что я... Просто это... само собой возникло такое желание. Инстинкт, что ли.
      - Не у вас первого, не у вас последнего оно возникает, Ми ша. Тем более, если девушка согласилась прийти в гости. Наде юсь, вы не думаете, что я готова на все? Вчера вы мне показа лись очень симпатичным, умным молодым человеком.
      - Я такой и есть, - поспешно сказал Чернов.
      И они оба рассмеялись.
      - Выпьем и перейдем на "ты"? - предложил Чернов, наполняя рюмки коньяком. - Добрый вечер, Алена!
      - Добрый вечер, Миша.
      Вечер показался Чернову таким добрым, что он и сам не за метил, как изрядно набрался. Вначале они с Аленой смотрели аль бомы Ренуара и Сальвадора Дали и как-то незаметно от скучных рассуждений о цвете и композиции в картинах импрессионистов пе решли к дурашливому обсуждению деталей, которые казались смеш ными. Вскоре все картины импрессионистов и примкнувшего к ним Дали стали казаться такими, что невозможно было удержаться от смеха. Они хохотали, обсуждая достоинства чинных парижан и проституток, фантасмагории Дали и пейзажи Мане. Алена рассказа ла, как познакомилась в Лондоне с известным художником Джоном Мелконсом, таким толстым, смешным и добродушным. Чернов Джона Мелконса не знал, да и знать не мог, потому что Юля рассказыва ла о хозяине ростовского ресторана Ашоте Мелконяне.
      Но портрет художника вышел довольно-таки убедительным, а уж как смешно было! Чернов не удержался и рассказал о своем приятеле Вадиме Лаврентьеве, который познакомился с ростовской шлюхой, и за это получил по голове. Мало того, его квартиру чуть не ограбили! И это ещё не все! Он вбил себе в голову, что любит её, нашел, где она скрывается, и что же? Она выставила его за дверь! Ну разве не смешно?! Такой серьезный, уверенный в себе, вообще-то, он хирург по специальности, и - влюбился в шлюху! До сих пор не может забыть её, совсем крыша поехала! Смех, да и только!
      И она смеялась так, что слезы выступили на глазах.
      Чернов и не заметил, как пролетели четыре часа. Казалось, совсем недавно вошли в квартиру, а она уже засобиралась домой.
      - Все, Миша, мне пора, а то мама будет волноваться. Спаси бо тебе, мне понравился этот вечер.
      А это было уже совсем не смешно.
      - Алена, может быть... время-то еще...
      - Времени у нас с тобой много, Миша. Все впереди. Ты ведь хочешь, чтобы мы с тобой ещё встретились?
      - Алена!.. Ты ещё спрашиваешь!
      - Тогда - проводи меня.
      - А поцеловать можно? Хотя бы - на прощание?
      - Только в щечку, - засмеялась она.
      - Почему в щечку?
      - Потому что, не стоит волновать себя понапрасну. Придет время, и может быть... - она лукаво усмехнулась и вдруг вспомни ла. - Миша! А как же с твоим признанием на официальном бланке с печатью и подписью? Ты обещал мне!
      - Обещал. Погоди, я сейчас "дипломат" принесу, в прихожей его оставил... Там и бланки, и печать, все, как положено. Это будет самое официальное признание, самое... заверенное, как по ложено!
      Пошатываясь, он принес из прихожей "дипломат", плюхнулся на диван, положил его на колени, раскрыл. Достал автоматическую печать, личный бланк генерального директора.
      - Моей авторучкой, только моей! - сказала Алена.
      - С удовольствием... - пробормотал Чернов, напряженно ду маю, что же написать такое - красивое и необычное?
      Он положил бланк на крышку "дипломата", посмотрел на де вушку.
      - Пиши, только то, что на самом деле думаешь, - со смехом приказала она. - Не вздумай обманывать меня!
      Чернов вздохнул полной грудью, сосредоточенно наморщил лоб и начал писать.
      Прекрасной Алене Омельченко от генерального директора фирмы "Колея" Чернова М.Е.
      Заявление
      (жутко важное и невероятно честное)
      (и только для личного прочтения)
      Дорогая прекрасная Алена! Я благодарен, что ты пришла ко мне в гости, и у нас получился такой замечательный вечер. Я хо чу, чтобы ты навсегда осталась в моем доме, потому что я люблю тебя и обещаю любить всегда. И я могу не только написать это, но даже и кричать на Красной площади, что люблю тебя.
      Вот и все, что я могу сказать.
      Он собирался поставить число и подпись, он Алена останови ла его.
      - Ой-ой, погоди-ка, Миша... Дай мне авторучку, - она под черкнула слова "на Красной площади", внимательно прочитала за явление, покусывая белую кнопку. Потом со смехом вернула авто ручку Чернову. - Отлично, Миша! Теперь - число и подпись.
      Чернов поставил число и размашисто расписался.
      - Тебе понравилось, Алена? - спросил он, вручая девушке официальное признание в любви.
      - Отлично, Миша! - засмеялась она, пряча бумагу и авторучку в сумочку. - Это просто гениально!
      - Только, пожалуйста, не показывай Раисе Федоровне, - поп росил Чернов. - Я не боюсь, но она может запретить тебе встре чаться со мной, когда узнает...
      - Ничего она не узнает, Миша! И указывать мне, с кем встречаться, а с кем нет - никогда не будет! Я сделаю красивую виньетку, как и обещала, и завтра, а может послезавтра, прине су, покажу, что получилось.
      - Лучше завтра, Алена... Аленушка... - он потянулся к ней губами, и она страстно ответила на его поцелуй.
      Но тут же засобиралась домой.
      42
      - Честно говоря, не думал, что можно получить такое удо вольствие от простого разговора с девчонкой, - Чернов потянулся, сладко зевнул.
      - Погода хреновая, - сказал Лаврентьев.
      - Погода? А что ты хотел, конец зимы. Да мне как-то все равно, гулять по грязи я не собираюсь. В такую погоду самый раз
      - уединиться с красивой девочкой... Ты только представь: ника кого секса, только один раз поцеловал её, когда прощались, а чувствую себя высший класс! Я даже не раздевал её, не... ну, в общем - ничего такого.
      - А у меня прямо противоположные проблемы, - усмехнулся Лаврентьев.
      - Как это - прямо противоположные? - не понял Чернов.
      - Ну так. Секс имеет место, а удовольствия от этого - ни какого. Все равно, что стакан чая выпить в офисе, или рюмку водки вечером дома. Вроде приятно, а по большому счету, можно было и не пить.
      - Люда замучила? - догадался Чернов.
      - Не знаю... Люда, наверное, не при чем. Она хочет, я не отказываюсь, а если б не хотела, или ушла от меня - и не думал бы об этом. Что-то во мне самом изменилось. Ничего не хочется, абсолютно ничего.
      - Может, все-таки с головой не в порядке?
      - Отец проверял, все нормально. В душе что-то сломалось...
      - Ну так отдохни, Вадик! Поезжай куда-нибудь, какие проб лемы? Я не возражаю. Через неделю первая партия новых компьюте ров прибывает в Питер. С ними все ясно. Люди готовы встретить, привезти, разместить на складе. Поезжай, а вернешься, махнешь в Штаты подписывать новый контракт с Норманом. Он к тому времени выйдет из клиники.
      - И ехать никуда не хочется. Наверное, дело в погоде.
      - Ну давай устроим вечеринку? Слушай, отличная идея! Ты будешь с Людой, а я с Аленой. Вот и познакомишься с ней, ты же хотел, - с воодушевлением предложил Чернов.
      - Как-нибудь познакомишь нас. Попозже... Слушай, началь ник, так ты что, на женитьбу замахнулся? Вперед меня?
      - Почему бы и нет? Я ей вчера признание в любви написал. На фирменном бланке, с печатью и подписью - все, как положено. Официальный документ. Можно сказать - официальное предложение.
      - Почему на бланке?
      - Она так захотела. Творческая личность! Говорит: мне ху дожники рисунками в любви признавались, а как бизнесмены должны это делать? Чтобы оригинально было? Ну вот и решили - на фир менном бланке с печатью. Она придумала, сам бы я ни в жизнь не догадался.
      - Погоди, погоди, Мишка. Так она же - дочь Раисы Омельчен ко! А ты на фирменном бланке... Странное желание.
      - Не более странное, чем думать о какой-то бандитке, - до вольно усмехнулся Чернов.
      - Но теперь у Раисы в руках бланк с твоей подписью и с пе чатью!
      - И с моим признанием в любви. Ну и что? В худшем случае она может написать между строчек: я дурак! И говорить, что это я написал. Да только кто ей поверит?
      - А если она как-то использует эту бумагу против нас?
      - Вадик, это личное мое дело, понимаешь, личное! С каких это пор мои личные дела стали беспокоить тебя?
      - Ты не смешивай их с бизнесом, тогда я и волноваться не буду.
      - Ну, знаешь, Вадик!.. Так можно все что угодно предпола гать. Я же не предъявляю тебе претензии, что нашел какую-то шлюшку, притащил к себе. Ты уверен, что не разболтал наших сек ретов? Что она не пошарила в твоем "дипломате", прежде, чем за теять это странное ограбление? Что из-за твоих, вроде бы личных дел, могут быть неприятности у всей фирмы? Сам же говорил, она явилась к тебе неожиданно, и смылась неожиданно. Зачем тогда приходила, если ограбление было липовым?
      - Чтобы посадить своего сутенера и жить в его квартире.
      - Ты уверен? А, ладно. Это я просто так, для примера. Я тебя ни в чем не обвиняю, Вадим. И ты за меня не волнуйся.
      - Но это же дочка Раисы!
      - А ты знаешь, чья дочка твоя бандитка? То-то и оно, Ва дик. Я-то хоть знаю, и в случае чего... А ничего и быть не мо жет. Алена обещала нарисовать красивую виньетку вокруг моего признания и показать мне.
      - А бриллиантами из своих ушей не обещала оформить? - хмык нул Лаврентьев. - Не нравится мне все это...
      - Потому что ты завидуешь мне, Лаврентий Палыч, - Чернов поднялся, хлопнул Вадима по плечу и направился к двери. - И зна комиться не хочешь с нею по этой же причине. Правильно завиду ешь, таких девчонок больше нет. Одна была!
      - Посмотрим, что у тебя дальше получится, - буркнул Лав рентьев. Как хоть она выглядит? Блондинка, брюнетка?
      Чернов вернулся к столу генерального менеджера, наклонился и негромко сказал, чтобы секретарша не услышала:
      - Высокая, ноги - длиннее, чем у Надюши. Смугленькая, во лосы каштановые, а глаза голубые. Красавица! Ты бы видел, как она шла вчера мне навстречу! Дубленка нараспашку, волосы по плечам рассыпаются, в коричневых велюровых брюках... Вообще, вкус у неё обалденный! - он причмокнул, подмигнул Вадиму и вышел из кабинета.
      - И бриллиантовые серьги в ушах, - мрачно усмехнулся Лав рентьев и придвинул к себе папку с документами.
      Но заниматься ими не было никакого желания. Чернов женить ся надумал! Вот это новость! И на ком? На дочке Раисы Омельчен ко! А что дальше будет? Слияние капиталов, объединение "Колеи" со "Спартой"? Нашел себе... искусствоведа! Вряд ли он её нашел, скорее, Раиса подсунула ему дочку, дела идут паршиво, хочет за цепиться за "Колею"! А Мишка и растаял: она, видите ли, высо кая, с каштановыми волосами... с голубыми глазами...
      И с бриллиантами в ушах.
      А если без бриллиантов и Оксфорда? Смутная догадка возник ла в голове Лаврентьева.
      К Раисе приехала дочка, приехала, приехала... Из Англии... неважно, откуда! Они долго не виделись, так долго, что никто и не знал, что у Раисы есть дочка. Никто не знал! И вот они встретились... Получается, дочка... нашла мать?!
      Высокая, смуглая, с каштановыми волосами и голубыми глаза ми дочка нашла мать?!!
      "Охранники сказали, что мать уехала в Италию, будет только через месяц..." Охранники! А он так и не спросил, кем же рабо тает её мать! Вряд ли - уборщицей, если охранники сказали, что она уехала в Италию!
      Смутная догадка переросла в уверенность, которая поразила Лаврентьева.
      Она - дочка Раисы Омельченко?!
      - Юля... - пробормотал Лаврентьев. - Неужели, это ты? - и вдруг расхохотался, с трудом выговаривая сквозь приступы нерв ного смеха. Подбираешься... к нашей... компании? Что ж ты... на сей раз... затеяла?.. Кого... посадить собралась?..
      В дверь заглянула встревоженная Надюша.
      - Вадим Павлович, что с вами? Вы... нормально себя чувс твуете?
      - Вот это новость! - хохотал Лаврентьев, хлопая себя по ко ленкам. Фантастика!
      - Да в чем дело, Вадим Павлович?
      - Чернов жениться решил!
      Надюша ахнула, испуганно прикрыв рот ладошкой.
      - Вы серьезно?
      - Вполне, - кивнул Лаврентьев, успокаиваясь. - Но только тс-с-с-с, - он приложил палец к губам. - Пусть это будет нашей маленькой тайной, Надюша! Никто не должен знать о ней.
      А девушка уже смотрела на него с радостной улыбкой. Чернов решил жениться? Ну так это же замечательно! Теперь не будет приставать к ней.
      - Хорошо, Вадим Павлович, - сказала она.
      - Но у меня есть для него сногсшибательная новость! - крик нул Лаврентьев.
      Он рывком вскочил на ноги и помчался в кабинет Чернова. Надюша едва успела посторониться.
      - Ты чего врываешься, как пират на борт захваченного ко рабля? спросил Чернов, отрываясь от бумаг. И довольно улыбнул ся. - Красиво сказал, да?
      Похоже, общение с "оксфордским искусствоведом" уже давало свои плоды. Лаврентьев плотно закрыл дверь, сел на директорский стол и внимательно посмотрел на Чернова.
      - Я кое-что понял, Мишка, - доверительно сказал он.
      - Документы помнешь! - Чернов предусмотрительно отодвинул бумаги в сторону. - Чего ты понял? Что удовольствие без секса лучше, чем секс без удовольствия?
      - Искусствовед ты наш! Держись за что-нибудь, не то сва лишься со стула. Я тут подумал и пришел к выводу... - Лаврентьев сделал паузу, наблюдая за реакцией Чернова. - Что моя бандитка, разыскивающая в Москве богатую маму и твоя оксфордская искусс твоведка, нашедшая маму - одна и та же девчонка. Ее зовут Юлия Малюкова.
      - Вадик, у тебя это... рана воспалилась? - осторожно спро сил Чернов. - Может, осложнения какие на мозг произошли?
      - Послушай, и сам поймешь, какие осложнения у нас могут случиться в самом ближайшем будущем.
      Чернов с мрачным видом выслушал рассказ Лаврентьева и по качал головой:
      - Это чушь собачья! Ты просто завидуешь мне, Вадик... - но в голосе его уже не было прежней уверенности.
      - А это мы сейчас проверим! У тебя есть её телефон? Отлич но. Отправь куда-нибудь Надюшу и позвони своей бриллиантовой красавице с паралельного телефона. А я возьму трубку здесь. Когда она ответит, молчи и слушай.
      - А если ты ошибся? - с сомнением спроси Чернов.
      - Просто положу трубку и извинюсь. Надеюсь, ты не держишь меня за подлеца, который будет встревать в разговор, не имея на то оснований?
      Чернов пожал плечами и поплелся в комнату секретарши. Лав рентьев сел в его кресло. Застрекотал аппарат, послышались длинные гудки. Как только они прервались, Вадим сорвал трубку, затаив дыхание, прислушался.
      - Да, - сказала Юля.
      - Алена, это я, Миша, - замогильным голосом сказал Чернов. - Алена, мы встретимся сегодня?
      - Ой, Миша, сегодня никак не получится, - торопливо сказала Юля. Мама себя плохо чувствует, я должна быть рядом с ней. Сейчас уезжаю за город. Может быть, завтра, или послезавтра.
      - Юля, - сказал Лаврентьев, - ты меня хорошо слышишь?
      - Кто это?.. - голос её испуганно задрожал, завибрировал.
      - Это я, Вадим Лаврентьев.
      Чернов молчал. Он услышал эту дрожь в голосе, почувствовал её испуг, растерянность. Что тут скажешь?
      - Я... я не знаю вас...
      - Юля, не притворяйся. Я тебе не враг, ты знаешь. Скажи, что ты задумала? Я просто хочу предостеречь тебя от опасности, Юля.
      - Я не знаю вас! Миша, зачем вы подстроили этот глупый разговор? - её голос обрел уверенность. - Я была о вас лучшего мнения, Миша! - и она бросила трубку.
      Чернов вошел в свой кабинет, плюхнулся на кожаный диванчик у стола и долго молчал, опустив голову. Потом взглянул на Лав рентьева погасшими глазами, тихо спросил:
      - Ты точно не ошибаешься, Вадик?
      - Если она будет петь в хоре имени Пятницкого, я её голос узнаю с закрытыми глазами. Ты же слышал, как она говорила со мной. Ничего не понял?
      - Да слышал, слышал... Ну и что будем делать?
      - Подождем, - сказал Вадим.
      43
      - Ну и что будем делать? - спросила Юля.
      - Да ничего, - усмехнулся Иваненко. - Они ребята неглупые, раскусили тебя. В принципе, это могло случиться в любое время, даже вчера, если бы Лаврентьев решил вдруг заглянуть к Чернову. Или на презентации, если бы он там был. Но они вряд ли догада ются о твоих истинных намерениях.
      - Наших, Саня.
      - Твоих, Юля. Мое намерение ты отлично знаешь.
      - Пойти в ЗАГС и потом жить в общежитии? Нет, Саня, теперь мне это неинтересно. Я уж пойду... куда шла. До конца, а ты - как хочешь.
      - Пока с тобой. Хотя... за это и убить могут. А если гене рал Чернов за меня возьмется, вряд ли отобьюсь.
      - Вместе отобьемся. И мать поможет. Ладно! - Юля тряхнула головой. Разоблачили меня, и пусть теперь думают, что все это значит. Бланк у нас есть, все получилось отлично, я до сих пор не могу поверить, что дурацкое признание Чернова совсем исчез ло. Настоящий фирменный бланк, печать, подпись, число, а больше
      - ничего! Саня, сейчас мы с тобой руководители "Колеи", можем издавать какие угодно приказы, заключать самые дурацкие сделки! Чернов со своим генералом не докажут, что это подделка!
      - Мы не будем заключать никаких сделок, наоборот, откажем ся от прежних договоренностей, - усмехнулся Иваненко. - А пос кольку груз уже на пути в Россию, Бетти ничего не остается де лать, как отдать его "Спарте". Правда, тут все зависит от этого Чарльза. Он может просто-напросто позвонить в "Колею", а потом выбросить твой бланк. И будет прав. А может и не звонить. Все зависит от того, какое у него будет настроение.
      - Постараюсь сделать так, чтобы настроение у него было та кое, какое нам нужно, - вздохнула Юля. - Значит, он вчера вечером два раза звонил?
      - Ты же слышала на автоответчике. Юля, а ты уверена, что мать не обманет тебя? Получит этот контракт и скажет: спасибо, дочка, до свидания!
      - Уверена. Она и не думала, что я помогу ей отомстить "Ко лее", когда мы встретились. Так обрадовалась... Почему же те перь должна обманывать меня? Ведь и сюда мы переехали, когда ещё ничего толком не знали. Она дала мне ключи, сказала: живи, сколько хочешь, бери, что понравится. Деньги дала.
      - Но ты ведь настаиваешь, чтобы они вернули деньги вклад чикам, а это огромные суммы. Их совсем не хочется отдавать.
      - Наоборот, Саня! Мама честно платила проценты и очень хо тела вернуть людям деньги, но их просто не было. Так что... не надо плохо думать о моей матери.
      Иваненко с сомнением покачал головой, но ничего не сказал. И Юля молчала. Не выходил из головы дурашливый рассказ Чернова о том, что Лаврентьев до сих пор любит ростовскую бандитку, хо чет с ней встретиться... И сегодня, услышав его голос, она рас терялась. Это он, Вадим, понял, кто такая Алена. Понял, почувс твовал. Чернов бы ни за что не догадался. Вадим любит ее... А что же молчал, не позвонил сам, вечером?!
      Она бы не стала с ним разговаривать. Между ними теперь ог ромная стена. Да и события так развиваются, что ни он, ни она уже вроде и не принадлежат себе. Враги. Раньше нужно было ду мать, дурак несчастный!
      - Юля, - тихо сказал Иваненко. - А то, что Чернов написал на бланке, правда? Вам, действительно, было хорошо вдвоем?
      - Мы просто сидели и разговаривали. Смеялись, дурачились, он много пил, я - чуть-чуть. Ничего такого не было. Когда про щались, я разрешила ему поцеловать меня в щечку. Ты не думай, Саня, я не такая уж плохая. Мне сейчас никто не нужен.
      - И даже я?
      - Не знаю... Ну что, звонить этому старику, или подождать, когда он сам надумает позвонить мне?
      - Придется тебе звонить, Юля. Во-первых, он просил об этом, телефон свой оставил на автоответчике, а во-вторых, время дорого. Нужно сегодня это сделать. Но ты, пожалуйста, будь с ним осторожнее.
      - Хорошо, Саня.
      Юля взяла радиотелефон и пошла в спальню. Упала на огром ную кровать, долго лежала не двигаясь, вяло размышляя о предс тоящем разговоре. Снова придется врать. Не хочется, да что по делаешь? Все врут, и кто больше всех - тот и пан. Такая жизнь. Такое время. Такой город. Вот человек, старше матери, а хочет затащить её в постель. У самого в Америке жена, двое внуков, а он - туда же! Думает, американец, деньги есть, так можно делать все, что угодно? И ведь знает, чья она дочь, и ничуть не сты дится. Небось, и с матерью вел себя так же, контракт обещал. А потом - извини, Раиса, не получилось... Ну так вот, скотина американская! Обещал - сделаешь ей контракт!
      Как бы по телефону не сказать ему этого...
      Юля медленно набрала номер офиса на Остоженке.
      - Пожалуйста, позовите мистера Бетти, - сказала она женщи не-секретарше. - Это Алена Омельченко ему звонит, - и, тяжело вздохнув, принялась ждать.
      - Алена! Добрый день. Я очень рад, что вы нашли время и позвонили мне, да. Я просто счастлив слышать ваш очаровательный голос. Это правда.
      - Добрый день, Чарльз. Извините, что вчера не смогла вам перезвонить. Я была у матери, она болеет.
      - О! А что с нею?
      "Как будто тебя это и вправду интересует, козел старый!"
      - Нервное переутомление. Вы знаете, у неё сейчас много неприятностей. От этого здоровье не улучшается.
      - Да, да, конечно не улучшается. Мне очень жаль, Алена. А что вы делаете сегодня вечером? Я бы хотел, чтобы мы встрети лись с вами. Помните, вы обещали?
      - Помню. А Вы обещали подсказать, как помочь матери. Вы и вправду знаете, что нужно сделать?
      - Да, да, Алена. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Если встретимся... где бы вы хотели?
      - Спасибо, Чарльз. А то я сама ничего не смыслю в этом бизнесе, а помочь матери хочется. Только на вас и можно наде яться.
      - О, конечно, Алена. Где мы встретимся?
      - Я не знаю... настроение отвратительное, и погода ужас ная, никуда выходить не хочется. Я тут сижу одна дома, скучаю, приезжайте в гости, Чарльз.
      - С удовольствием, Алена! Вечером, в шесть я буду у вас.
      - Хорошо, Чарльз.
      Юля вышла из спальни, внимательно посмотрела на Иваненко и сказала:
      - Саня, придется тебе сегодня погулять. А лучше возвращай ся в общежитие, потому что не известно, когда мне удастся изба виться от этого Чарльза.
      - Он что, на всю ночь приедет? - ужаснулся Иваненко.
      - Господи, как ты надоел мне со своими идиотскими подозре ниями! Да почему на всю ночь? Просто я не знаю, сколько будем разговаривать тут, сразу же его не выгонишь! А ты что, будешь торчать под окнами? Ну пожалуйста, торчи, если хочется! А потом я поеду к матери за город.
      - Я обещал тебе помочь, Юлька - и помог. А теперь, чувс твую, нам лучше расстаться. От такой жизни свихнуться можно.
      - Саня! - она крепко обняла его, поцеловала, заглянула в грустные глаза лейтенанта. - Не говори глупостей, ладно? Завтра я буду ждать тебя здесь. И уже ни с кем не буду встречаться. Договорились? Не злись на меня, Саня, ты же понимаешь - по-дру гому никак не получается. И не бери дурного в голову. Мне этот Бетти просто противен!
      У Чарльза Бетти было длинное, морщинистое лицо, длинный нос и близко посаженные выцветшие глаза. Пышные седые волосы аккуратно зачесаны назад, в одной руке три гвоздики, в другой бутылка шампанского. Все это он с широкой улыбкой вручил Юле. Потом, слегка сутулясь, неторопливо снял длинное черное пальто, посмотрел на хозяйку. Видимо, думал, что она оставит подарки на тумбочке в прихожей, возьмет его пальто и повесит в шкаф. Юля, кутаясь в белую шаль, улыбнулась:
      - Спасибо, Чарльз. Можете повесить туда, - и кивнула в сто рону шкафа.
      - Да, да, конечно. Спасибо, Алена, - сказал он, аккуратно устраивая пальто на "плечиках". - Вы немножко грустны... Это, надеюсь, не я виноват?
      - Нет, Чарльз. Я же говорила вам по телефону, что мама чувствует себя не очень хорошо. И погода сегодня отвратитель ная. И холодно в квартире, батареи чуть теплые.
      - О, да, погода плохая, - согласился Бетти и зябко поежил ся. Немножко прохладно у вас, но это ничего. Когда такая пого да, надо не смотреть в окно, а смотреть на такую красивую де вушку, как вы, Алена. Это будет очень тепло.
      - Не знаю, не знаю, - скромно сказала Юля. - Мне сейчас хо чется только одного: помочь матери. Не думала, что вернусь в Москву и увижу, что у неё столько проблем, в которых я совсем ничего не понимаю...