Клинки сверкают ярко

На следующее утро через восточные ворота прошел отряд. Боец с Капища — карлик и лярва — четверо каменных братков, старый эльф по прозвищу Птичник, и еще один эльф, никому здесь не знакомый, но по виду смахивающий на эльфийского князя. Да, и с ними был этот деятель, что до того притащил из Лезий марлетов. Не успели они пройти, как появилась команда полузверей. Гоминидов. Вскоре деятель и старик-эльф зашли в Оазис, где что-то купили, а что — неизвестно, потому что, когда они еще были там, началась большая буча. Полузвери напали на Оазис. Оазис сгорел…

Чашка качнулась в моей руке, и чай чуть не выплеснулся. Гоблин искоса смотрел на меня. Я вдруг почувствовал себя очень неуверенно, быстрым взглядом окинул стену зарослей и деревьев вокруг сада камней.

— Совсем сгорел?

Дерен ласково улыбнулся мне и кивнул:

— Почти совсем.

— Народ хоть спасся? Продавцы с теми покупателями, которые там тогда были?

— В основном. Да кого они интересуют? Гоминиды в пустыне — вот что интересно. Вообще, вскоре выяснилось, что это команда с корабля, который до сих пор стоит в порту. Но теперь он пустой стоит. Этих полузверей потом искали, поскольку в Оазисе много серьезных особ свой бизнес держали. Но не нашли ни одного, кто-то всех гоминидов уже прибил. Лепреконы очень недовольны, очень… — Он покачал головой и тихо причмокнул. — А гномы-то! Такой у них шум поднялся, что и не описать. Во-первых, сегодня рано поутру какое-то страшилище, все обвешанное редкими штурмовыми заклинаниями, прибыло в город на альфине и свалилось им на головы во время Большого Прилива. В страшилище можно было признать того эльфийского князя. Потом, значит, на таком же альфине прибыл известный в Кадиллицах деятель, про которого я уже упоминал, а затем и старик-эльф. Но тут еще другое обнаружилось. За несколько часов до этого с побережья в пустыню мимо города проехал гномий отряд на камелопадах. Один камелопад вез большой сундук. К тому самому месту, где в Патине были Лезия Олни. Были, да, потому что теперь их нет. Весь тот район Патины как взорвался. Такое там творилось — до сих пор волны по всему Колониальному Единству идут. Ты не поверишь, у орков даже пара номов рухнула… — Он замолчал, глядя на меня.

— Поверю, — произнес я. — Вам поверю.

Он прикрыл глаза.

— Хорошо. Хорошо, что мне ты веришь. Потому что я на твоей стороне. Полузвери мне никто, недомерки тоже, а своего брата-пирата я ни за что ни про что закладывать не стану…

— Я не пират, вы знаете, Ван. Я так, любитель…

Он махнул рукой:'

— Не прибедняйся, дорогой. Все мы любители — до тех пор, пока не начали брать монету за работу, которую надо проделать в Патине. А деятеля, про которого я толкую, то есть тебя, наняли. Наняли, чтобы что-то раздобыть в пустыне. Ты для начала прошвырнулся через Патину в Лезия, проверял обстановку. Потом собрал отряд. Ни тандема, ни каменных братцев с тех пор не видно. Отсюда два вывода — либо гномы их грохнули там, в пустыне, либо они после дела чесанули отсюда. Но скорее — грохнули их. Первым из пустыни вернулся заказчик, эльфийскнй князь, который, как я мыслю, повел себя нехорошо и кинул своих. За что-то он хотел наказать гномов. Но вы с Птичником вернулись за ним. Что вы там сотворили с князем на пристани, никто толком не видел, но, в общем, уделал ты его. Вместе с баржей. Птичник отправился на свою свалку, а ты пошел в бордель к знакомой троллихе отсыпаться.

Он замолчал, потянулся было к трубке, но передумал.

— Кто еще про все это знает? — спросил я. — Кроме вас, Ван?

— А это вряд ли. Вряд ли кто-то смог так быстро весь расклад просечь.

— Вы ж смогли…

Гоблин поднял палец и со значением помахал им перед моим носом:

— На то я и есть Дерен Берг Ван!

Воцарилась тишина, прерываемая только тихим плеском в бассейне. Я допил чай и поставил чашку на траву.

— Занятная история, Ван. Такую вечером у камина послушать приятно. Одного не пойму пока — вам какой во всем этом интерес? Вы ж сами по себе, вам…

Он вдруг резко сел и уставился на меня. Глаза его сузились.

— Сейчас поймешь. Сейчас очень хорошо поймешь! У меня в Оазисе человек был. За очень важной вещью пришел, такой важной, что… — Дерен осекся. — Более важной, чем все остальное. Я вообще поначалу решил, что Оазис из-за нее спалили, и потом только разобрался, что это за случайность такая бедовая. Вот только не знаю, чего вы с гоминидами не поделили…

— Да они тут сбоку припека, — перебил я. — Эплейцы, которых я нанял, с гоминидским капитаном в «Неблагом Дворе» сцепились, а полузвери мстительные, вот и поперлись за нами в пустыню.

— А ты зачем в Оазис заходил?

— Штурмовое заклинание купить.

— И купил?

— У Шажка Ребиса.

Гоблин нахмурился, припоминая:

— Это новую Червоточину, что ли?

— Ее. И мы уже уходить собирались, когда гоминиды…

— Точно?

— Точно. Если бы каменные не были такими игроками…

— Гадство! — сказал гоблин с чувством. — Сучье гадство!

Я умолк, так как пока мало что понимал. Ван Берг встал и шагнул к бассейну.

— Вечно эти случайности… — пробормотал он, стоя спиной ко мне. — Их не просчитаешь заранее, из-за них все беды.

Я сидел, глядя на осколки чашки, из которой только что пил чай. Гоблин наступил на нее и даже не заметил.

— Ну что, пойду? — спросил я. — Со всем разобрались, Ван?

— Нет, дорогой, пока еще не пойдешь. — Он вернулся и сел передо мной. — Ты, пусть ненароком, порушил очень важное дело. Есть еще возможность исправить его, и так просто я тебя не отпущу.

Что меня больше всего удивляло — он даже не интересовался, для чего мы шли в пустыню, что там прятали гномы. И это Ван Берг Дерен, который добился того, чего добился, еще и потому, что предпочитал знать все, что происходит вокруг! Получалось, сейчас его волновало нечто гораздо более важное. Жизненно важное для него.

— По сути, дорогой, это из-за тебя в порту столько гномов полегло. Как, думаешь, себя гномы поведут, если узнают, кто виновен в этом?

Я возразил:

— Но сжег их не я, а тот эльфийский князь.

— Все равно ты виноват. Конечно, ты князя завалил, но, если бы не ты, он бы вообще не появился в порту с заклинаниями. Я так это все понимаю, дорогой. Правильно я понимаю?

— Ну… правильно.

— И мне вы очень сильно все в Оазисе попортили со своими полузверями. Ты попортил. И теперь…

— Так щелкните пальцами, — перебил я.

Он замолчал, глядя на меня. По его морде расползлась улыбка.

— Что сказал?

— Сколько там ваших с самострелами?.. — Я обвел рукой заросли и деревья вокруг сада камней. — Тех, что сейчас за нами наблюдают? Десяток, больше? Эти самострелы, кстати, мы с лепреконами Грецки в город и протащили… Но это ничего не значит. Щелкните пальцами, Ван, или какой там у вас еще условный знак? Они сразу все и выстрелят. Ну и не надо будет дальше со мной разговоры разговаривать…

Ван осклабился:

— Не ерепенься. Ты парень неплохой, я тебя убивать не желаю.

— А что ты желаешь? — Как-то само собой получилось, что я перешел на «ты». — Что-то я никак понять не могу, чего ты хочешь. Разобраться, что произошло? Ладно, теперь разобрался. Что дальше? Денег у меня нет, сам понимаешь. То есть оплатить тебе твои потери не могу. Так что дальше? Или убей меня, или я пойду. Если убивать все же не хочешь, значит…

— А в имении?

Я осторожно переспросил:

— В каком имении?

— В бывшем имении баронов Дэви? Там разве твой батя ничего не припрятал? Я ж его помню, он такой расчетливый мужик был.

Я уставился на свою руку, обмотанную материей. Эта материя пропиталась грязевой кашицей, которой вымазал руку тролль-лекарь, и затвердела. В самом начале разговора я снял с шеи кожаную ленту и положил руку на колени, словно полено.

— Туда я до сих пор боюсь заходить, Ван. И не хочу об этом говорить.

— Семейные призраки беспокоят? Хорошо, не будем об этом говорить. Слушай внимательно. Ваши разборки с полузверями, то, что вы хотели у гномов в пустыне украсть, спаленный Оазис, это все мне по боку, дорогой. Меня интересует та вещь, которую мой человек должен был доставить из Оазиса, да не доставил. Макгаффин.

— Это что за макгаффин? — удивился я.

— Всего лишь слово. Так называется вещь, которая меня интересует. Вчера я заходил в Оазис, якобы чтоб прицениться к новым товарам, а на самом деле — чтоб посмотреть, все ли там тихо. Макгаффин должен был вот-вот прибыть, но я сам светиться не собирался. Оставил в Оазисе своего человека, который заклинание и должен был забрать. Но потом на Оазис напали полузвери, он сгорел, а мой человек пропал вместе с макгаффином. Где он, я не знаю. Теперь смотри сам, Джанни. У тебя выбор такой. Или ты мне до завтрашнего утра находишь макгаффин, или я рассказываю гномам, кто на самом деле виновен в этом шуме на пристани.

2

Ван Берг Дерен махнул рукой, из зарослей появился Сэмка Маркелыч. По приказу гоблина он принес новую чашку, и теперь мы снова пили чай. Сэмка не скрылся опять в зарослях, а отошел и присел на корточки возле одного из белых столбиков.

— Почему до утра? — спросил я. — Что за спешка? Ты хочешь, чтоб я нашел тебе этот макгаффин? Да, наверное, я могу его найти. Если, конечно, он в городе. Но мне нужно время. Сейчас уже полдень…

— Это надо сделать быстро. До утра, Джанки.

Я покачал головой:

— Не идет, Ван. Во-первых, я могу не успеть. Во-вторых…

Он перебил:

— Ты уже подумал? Подумай еще раз. Никаких торгов, считай, что тебя держат за горло, и только от меня зависит, сожмутся пальцы или нет. Благодаря твоей с лепреконами работе мои парни вооружены хорошими эплейскими самострелами. Отлично, я признателен тебе, и совесть не позволит мне убить тебя. Но с вашей стороны это была не благотворительность, для вас с Грецки это был бизнес. Ты не делал услугу лично мне, провозя оружие в город. Так что моя благодарность знает границы. Дальше. Именно из-за тебя мой человек не получил макгаффин в Оазисе. Макгаффин куда важнее каких-то самострелов. Но я ни за что не пойду на сделку с совестью, нет. Не буду сжимать пальцы. Я просто расскажу Старшей Голове гномьего анклава, кого они могут поблагодарить за эльфа-психа, свалившегося на них во время Большого Прилива. И посмотрю со стороны, как пальцы сожмутся. Тебе наступит конец через…

— Мне наступит конец через столько времени, через сколько Протектор вернется в Кадиллицы. Потому твоя угроза существенна, но все равно не слишком колышет меня. Это серьезно, Ван. Протектор и Неклон отомстят за самострелы. Что мне толку, если даже я найду макгаффин и вовремя доставлю тебе? Сделаю это, а потом меня пришибут ищейки. Или запрут в темницах Большого Дома. Я не вру, все так и есть.

Ван Берг кивнул и уставился в бассейн. С минуту он не шевелился и молчал, потом сказал:

— Протектор с Неклоном не будут сейчас доставать тебя, Джанки.

Я хмыкнул:

— Брось. Даже твоего влияния не хватит, чтобы заставить их передумать.

— Я и не собираюсь заставлять их. Я… отвлеку их. А вернее будет сказать — я уже их отвлек. Гарантирую тебе, что сейчас они не станут тобой заниматься. Если ты найдешь макгаффин, то у тебя еще останется время, чтобы спокойно покинуть город. Мое слово, понял? Поэтому сейчас главная твоя проблема не Протектор с колдуном, а старый гоблин Ван Берг Дерен. Решай.

Я выпрямился, глядя на камни, в форме и расположении которых присутствовала непостижимая для меня гармония. Сэмка Маркелыч все еще сидел возле столбика и крутил в пальцах цветок. Дерен выгреб из-под кальяна погасшие угли. Рядом лежала кучка сухих щепок, гоблин стал их одну за другой неторопливо класть на место углей.

— Ладно, — сказал я. — Значит, надо спешить. Мне нужны все сведения, которые ты можешь дать. Будешь отвечать на мои вопросы?

— По мере своих возможностей.

— Что за человек должен был доставить тебе макгаффин из Оазиса?

— Аскетка.

— А? — Это заставило меня по-настоящему удивиться. — Вспомнил. Я видел тогда в Оазисе какую-то аскетку. Зеленые волосы. Она?

Гоблин кивнул, не глядя на меня.

— Хм… вряд ли о ней можно сказать «человек» в обычном смысле…

— Ее зовут Мисга. Спрашивай дальше.

— Нет, подожди. Расскажи подробнее. Почему именно она? Почему не ты сам встречал макгаффин в Оазисе?

— Я уже говорил тебе — не хотел светиться.

— Светиться перед кем? Перед продавцом? Глупость. Он что, не знал и не догадывался, кому продает свой товар? Вы же вели переговоры, торговались… Были другие покупатели, желающие приобрести макгаффин, вот в чем дело. А может, ты вообще перехватил его у кого-то? Кто еще заинтересован в нем?

— Это не важно для тебя.

— Ладно. Но мы вернемся к этому позже. Где живет Мисга?

— В Жиже.

— Да? Хороший район. У нее была метка?

— Нет. Но был шар. Дальше.

— Кем она была? Кроме того, что работала на тебя, было у нее другое занятие?

Под кальяном начал разгораться огонек. Гоблин продолжал подкладывать щепки, не отрывая от плитки сосредоточенного взгляда.

— Хорошо, скажу. Не хотел, но это и впрямь может понадобиться. Она была постельничной Протектора.

— Стелила простыни самому Хозяину? Ван, только ты мог сделать своей шпионкой… — Я хлопнул себя по бедру. — Ха! Ладно, а в Большом Доме вы ее искали?

— Во всяком случае, мы знаем, что пока она там не появлялась.

— Возможно, ее убили. Возможно, похитили.

— Да, — согласился он. — Это вероятно.

— Это не просто вероятно. Скорее всего, именно так и есть. Отсюда…

— Нет. Не сосредотачивайся на этом. Есть причины полагать, что она испугалась и просто где-то скрывается. Я думаю, она где-то в городе — в общественном пятне появился маячок, пароль, о котором мы договорились на случай всяких осложнений. Мои ребята побывали у нее на квартире. Двое и сейчас дежурят. Сходишь туда. Может, заметишь то, чего не заметили они. После Оазиса Мисга вернулась к себе. Мы нашли ее жилетку всю в крови, а на столе — открытый флакон с мазью. В Оазисе она, скорее всего, получила ранение, вернулась, перевязалась и убежала. Почему-то не связавшись со мной. То есть со своего шара из квартиры. Она успела повесить условный маяк «Я в городе», а после что-то заставило ее спешно покинуть дом.

— Хорошо. Вероятность того, что ее похитили, остается, правильно? И мы возвращаемся к вопросу, который я уже задавал. Кто мог ее похитить? Кого еще может интересовать макгаффин? Кто твои конкуренты? У кого может быть аскетка Мисга?

В кальяне начало булькать, и Дерен глубоко затянулся.

— Бароны, — произнес он, не выпуская мундштук трубки из зубов. — Любой из них. Возможно, Буэн Региро. Я не знаю точно.

— И все?

— Еще Пен Галат.

— С каких пор Галат интересуется магией?

— Он интересуется всем, что может принести прибыль. А макгаффин очень дорог.

— И почему он так дорог, ты мне не скажешь?

— Нет, Джанки. Это не важно для тебя.

— Возможно. Значит, кто-то из баронов? Что еще, по-твоему, мне надо знать, чтобы…

— Пока — все.

Я вздохнул. Даже под давлением обстоятельств он не хотел делиться лишними сведениями. И чего-то не договаривал — точно.

— Нет, еще одно. Если макгаффин такой мощный, то почему надо искать его в реале, почему нельзя найти через Патину? Его гармоники…

— Он заключен в оболочку, некую фиалу. Она гасит любые гармоники. Еще?

— Мне понадобятся монеты, Ван.

— Конечно. Полсотни пока что хватит. Если вдруг их не…

— Должно хватить. Коль скоро все началось в Оазисе, надо бы посмотреть там все, но он слишком далеко…

Дерен возразил:

— Мои парни уже побывали в Оазисе. Там все выжжено, никаких зацепок.

— Ясно. Дело опасное, Ван, а ты ж знаешь, из меня боец никакой, и если, допустим, ребята Пена Галата…

Гоблин улыбнулся мне:

— Что, совсем никакой?

— Почти. Я дерусь плохо и, главное, не люблю драться. Из-за этого, сколько Лоск ни бился надо мной, толком так ничему и не научил.

— Отойди-ка в сторонку, дорогой… — Дерен привстал и поманил Маркелыча.

Я шагнул к столбикам, а Сэмка наоборот приблизился к гоблину. Тот что-то сказал, Сэмка кивнул.

— Он будет тебя прикрывать, — произнес Дерен громко. — Ты понял?

Я поморщился. И прикрывать, и заодно следить…

— Это обязательно?

— Обязательно. Джанни старший, — сказал Ван Берг Сэмке. — Слушаешься его.

— Ага, хозяин.

— Так. — Гоблин сунул широкую коричневую лапищу под подушки, достал кошель и бросил мне. — Я надеюсь на тебя. Когда — когда, а не если — найдете макгаффин, доставьте его мне. Я дам тебе еще столько же, и ты сможешь уйти из города. Хочешь еще что-нибудь спросить, Джанки?

— Да. Самое главное.

— Говори.

— Что такое макгаффин?

Он опять улыбнулся:

— Помнишь старую историю… Тролль и человек едут в дорожной карете от побережья к пустыне. Над головой тролля на полке позвякивает какой-то объемистый сверток. Человек спрашивает: «Что это там у вас?» Тролль говорит: «А, так это макгаффин». — «Что такое макгаффин?» — «Ну, — отвечает тролль, — насколько я знаю, макгаффин — это такая снасть для ловли крупной рыбы в Черчвуде». — «Что вы говорите! — удивляется человек и косится на сверток. — Но ведь Черчвуд — это пустыня, знаменитая тем, что там нет ни одного источника воды, ни одного оазиса или колодца. Никакой рыбы, ни крупной, ни мелкой, в Черчвуде просто не существует!» — «Да? — говорит тролль. — Ну что ж, значит, макгаффин тоже на самом деле не существует». Макгаффин — это, в сущности, ничто.

Ван Берг Дерен вдруг заухал, откинувшись назад и сотрясаясь всем телом. Мы с Сэмкой переглянулись — всегдашняя улыбка старшего охранника Ван Берга была слегка недоуменной.

Когда гоблин отсмеялся, я произнес:

— Тут уж надо выбирать — либо философия, либо юмор. Как и все тролльские анекдоты, этот несмешной.

— Да? А мне понравился, — возразил Дерен.

— Ну и что ты хочешь мне сказать? Что никакого заклинания на самом деле нет? Макгаффина нет?

— Он есть. Я говорю, что для тебя совсем не важно, что это за макгаффин. Для тебя главное — найти его и передать мне. А потом уйти из города и вообще забыть обо всем этом. Все, Джанки, закончили разговор.

— Нет, подожди. Еще вопрос. Почему именно до утра? Что такое произойдет утром?

Гоблин-пират вытянул губы трубочкой и пыхнул струей сизого дыма.

— Джанки, если к утру макгаффин не будет у меня, нам всем конец.

Кварталы бедноты. Погони и похищения

1

— Думаешь, никто не догадается, для кого я ищу аскетку, если ты повсюду будешь таскаться за мной?

— Не-ка, я ж на Дерена недавно работаю, мало кто пока об этом знает, — не согласился Сэмка. — Потому он меня к тебе и приставил.

— Недавно — и уже старший в охране?

Он самодовольно улыбнулся:

— Ну так…

Выйдя из окружающей поместье Ван Берга рощи, я огляделся. Становилось жарко, хотя на востоке горизонт был темен. Вчера в Поиск-Пятне, помнится, имелось какое-то упоминание о буре, которую напророчили городские ясновидцы.

— Сэмка, а ты что-то слышал про этот макгаффин?

— Не слышал и не хочу слышать.

— Да? Ну ладно, значит, веди меня к дому, где жила аскетка.

— Потопали… — откликнулся он.

Здесь, за городом, стояли поместья баронов — тех самых, которые, по словам Ван Берг Дерена, были его конкурентами в деле с макгаффином. Когда-то баронских семей в Кадиллицах насчитывалось почти два десятка, но во время смены предпоследнего Протектора их число поредело вдвое. Тогда вообще началась большая резня…

Мы миновали поместья и, двигаясь быстрым шагом, прошли три окраинных квартала.

— Вот тут она живет? — Я приостановился, оглядываясь. — Интересно…

— Что интересного-то?

Это была Жижа — самый пакостный район города. Здесь селились неудачники, беднейшие из бедняков и воры — тоже неудачники. Постельничная… не такая уж и крутая должность для Большого Дома, но все-таки Мисга была постельничной не кого-нибудь, а самого Протектора. Неужели ей так мало платили, что она могла снимать комнату только в одном из этих покосившихся домов?

Двух-, трехэтажные здания стояли очень близко друг к другу, а иногда и вовсе впритирку.. Всякий раз, когда я бывал в Жиже, у меня возникало впечатление, что это намеренно. Если они не будут подпирать друг друга, то многие просто завалятся. Стекла в окнах здесь были редкостью, на балконах — впрочем, часть балконов давно обвалилась и образовала кучи обломков под стенами — трепыхалось на ветру белье. Вместо мостовой — утрамбованная земля ближе к середине кривой улочки да вязкая черная грязь по краям. В грязи играли детеныши разных рас — в смысле интернационализма. Жижа было самым продвинутым местом Кадиллиц.

Я вспомнил: Мисга ведь аскетка. Пренебрежение удобствами у них в крови.

— Так чего интересного? — повторил Сэмка.

— Да нет, пожалуй, — ответил я. — Ты прав, где еще жить аскетке?

Из открытой двери вывалился гоблин. Он рухнул, стукнувшись мощным лбом о землю. Мы перешагнули через него, пьяница что-то угрожающе проворчал, и я оглянулся. Низкорослая фигура отпрянула за угол дома. — Это еще что? — начал я, и Маркелыч отреагировал быстро — выхватив меч, развернулся. — Чего?

— Вроде там… — Я умолк, глядя на тролленка, который вышел из-за дома, волоча за хвост маленькую собачку так, что ее зад приподняло над землей. Собачка визжала и крутила головой, пытаясь укусить его.

— Да нет, — сказал я. — Почудилось.

— Вона ейный дом, — заметил Маркелыч, пряча меч.

Перед «ейным домом» на корточках сидела пожилая троллиха и полоскала что-то в тазу. Из таза вылетали темно-серые хлопья грязной пены. Когда мы подошли, троллиха подняла голову.

— Опять до Мисги? — прошамкала она, хлюпая большим зеленым носом. — Целый день ходют и ходют…

— Спокойно, тетка, — сказал ей Сэмка, и мы вошли в дом.

Из квартир доносились голоса и ругань, но по дороге на третий этаж мы никого не увидели. Там была всего одна дверь, приоткрытая. Из двери торчали ноги. Я только успел заметить их, а Сэмка уже саданул в дверь сапогом.

Здесь лежал человек, и голова его была свернута набок. Сэмка рявкнул: «Баска!» — перепрыгнул через труп и исчез внутри. Рассмотрев тело, я пошел следом.

Кухня и единственная комната, в ней только кровать и шкаф. Сэмка стоял посреди комнаты, растерянно оглядываясь. Я зашел на кухню — плита с погасшими дровами, чугунок, в котором, кажется, готовили и из него же после ели, стол на трех ножках, ложка и вилка — и распахнутое окно. Остановившись возле него, я увидел пятнышки крови на подоконнике, рядом — кучку темно-коричневой, высушенной травы, а еще — близкую крышу соседнего, двухэтажного дома.

— Сэмка, глянь! — крикнул я и бегом вернулся к двери. — Я сейчас, только спрошу…

Скатившись по лестнице, я остановился, над троллихой, которая все еще стирала. Она повернула голову.

— Встренились?

— С кем?

— Ну, с теми, кто токо што заходил…

— А кто заходил? — спросил я, наклоняясь. — Давно? Говори быстро!

Ее глаза стали хитрыми.

— Хто ж вас всех упомнит…

Я достал кошель Ван Берга и выудил оттуда пару мелких монет. — Ну?

— Четверо, — сказала она. — Черные все.

— Черные? Эплейцы, что ли?

Она шумно сморкнулась и вытерла грязным рукавом нос.

— Не, не каменные. Просто в черном.

— Когда?

— Я ж кажу, токо што они зашли. И тут же вы за ними.

Я швырнул монеты в таз и помчался по лестнице обратно.

Из кухонного окна торчал мощный зад Маркелыча. У меня возникло впечатление, что он застрял — хотя окно было довольно широким.

— Четыре каких-то парня в черном! — крикнул я, с разбегу подталкивая его. — Минуту назад…

Сэмка громко запыхтел и вывалился из окна, но успел оттолкнуться от подоконника и свалился, на край соседней крыши.

— Я их заметил, — пробасил он, не оборачиваясь. — Там, дальше…

Я вылез за ним. Сэмка уже бежал, грохоча каблуками по черепице, разлетавшейся из-под его сапог. Я тоже побежал и достиг середины крыши в тот момент, когда Сэмка перепрыгнул на соседнюю. Крыши были плоскими, без козырьков, но наклонены в сторону улицы — наверное, чтоб во время дождя вода лилась на головы обитателям Жижи. В некоторых местах вместо черепицы — полусгнившее дерево. Покореженные водосточные трубы, забитые досками слуховые окна, сломанные перекладины узких лесенок. И четыре фигуры в черном впереди. Один из убегающих, самый здоровый, кого-то тащил на плечах. Я с разбегу перепрыгнул на следующую крышу, нагнал Сэмку, и уже вместе мы сиганули дальше.

— Тащат… Димкина… — Маркелыч тяжело дышал. — Он вместе с Баской… караулил аскетку…

— А что за трава на подоконнике?

— Они покуривали… Сам понимаешь, расслабились… потому и подпустили тех… кто сюда наведался…

Дальше виднелась невысокая, но довольно широкая надстройка. Она скрыла от нас черных. Сэмка побежал в обход, а я быстро влез на нее и отсюда смог увидеть, что чуть дальше улица заканчивается — впереди оставалось всего четыре крыши. Сразу за Жижей начинался анклав гномов, мало знакомый мне и, скорее всего, Сэмке. Там черным будет легче скрыться от нас.

Маркелыч уже оббежал пристройку и собирался перескочить дальше. Я спрыгнул, чтобы последовать за ним, и провалился сквозь крышу.

Если бы орочья семья была побогаче, я бы оказался сильно израненным осколками посуды, но несколько глиняных мисок и оловянных ложек особого вреда не причинили. Широкий стол сломался, и я очутился сидящим посреди обломков, весь в осколках глины и черепицы, в теплых ошметках каши. Семеро орков разного пола и возраста с интересом уставились на меня — раньше они сидели вокруг стола, на середину которого я свалился. Глава семьи начал приподниматься, занося кулак для удара, но тут в лучах солнца, проникших сюда сквозь пролом, возникла тень, и все подняли головы. В прорехе виднелось небо, а на фоне него голова и плечи Сэмки. Глядя на меня, он сначала улыбнулся, но потом нахмурился. Показалась его рука с мечом.

— Сидеть всем! — рявкнул Маркелыч. — Джа, спускайся быстро и чеши дальше по улице. Они с Димкиным бегут медленно, окружим их…

Он еще не успел договорить, а я уже вскочил, отпихнул орка и покинул комнату. Распахнув дверь, я сбежал по лестнице и вылетел на улицу. Сверху доносился приглушенный треск черепицы — Маркелыч возобновил погоню. Впереди улица заканчивалась, там стояла приземистая квадратная карета, больше напоминающая ящик на колесах. Я побежал вдоль стены дома, меся каблуками грязь, с ходу перепрыгнул через вонючую кучу объедков, которые в Жиже выбрасывали прямо из окон, и тут уловил быстрое движение рядом с собой. Я начал оборачиваться, но не успел, потому что получил по голове чем-то твердым. И тяжелым.

2

Положив ладонь на затылок, я сел. Затылок ныл, но несильно, и крови не было. В голове загудело, перед глазами поползли круги, но это быстро прошло. Когда вы неожиданно получаете обухом топора по голове и теряете сознание, то можно предположить, что очнетесь либо в камере, либо связанным, либо и то и другое. Либо вообще не очнетесь.

А тут — обычная комната с приоткрытым окном. Я сидел на застеленной кровати в неудобной позе, колени чуть ли не упирались в лоб. Обычная? Нет, не совсем. Я привстал и тут же понял, где нахожусь. Все предметы в комнате, и кровать, и кресла, и стол, были маленькими. Шагнув к окну, я выглянул и увидел широкую площадь перед кондоминиумом гномьего анклава. По площади ходили недомерки. Уяснив, какими неприятностями это грозит, я отскочил от окна и встал посередине комнаты, соображая, что теперь делать. Неужто Ван Берг Дерен постарался? Но зачем ему сдавать меня раньше времени? Глупость получается — сначала шантажировать, принуждая искать этот макгаффин, и тут же закладывать… Так откуда они могли узнать, благодаря кому заполучили себе в гости сумасшедшего эльфа во время Большого Прилива? Они ведь следили за мной от имения гоблина и только и ждали, когда мы с Маркелычем разделимся…

Я шагнул к двери, совершенно точно зная, что она заперта снаружи, и тут дверь приоткрылась. Внутрь просунулась голова того гномыша, которого я оттащил от торговой баржи перед тем, как Атлас Макинтош взорвался вместе со штурмовыми заклинаниями. Гномыш окинул меня с ног до головы суровым взглядом.

— Э… — начал я.

Он шумно выдохнул носом воздух и скрылся. Дверь со щелчком закрылась.

Я огляделся опять и сунул руку в карман. Кошель с деньгами Ван Берга никуда не делся и, самое главное, никуда не делась шкатулка из топленого камня. Ее содержимое было куда более ценным, чем монеты гоблина-пирата.

Скорее всего, недомерки так торопились спрятать мое бесчувственное тело в своем анклаве, что просто не успели обыскать. Я сильно топнул по паркету. Дорогой паркет, да и вообще вся мебель в комнате дорогая. Но очень старая. Когда я стукнул по паркетине, она громко скрипнула и чуть качнулась под каблуком. Я подбросил на ладони шкатулку. Небольшая, легкая и высотой всего в три пальца…

Подскочив к стоящему у стены шкафу, я лег и заглянул под него. Пыль и паутина. Сунув туда руку, я подергал сначала крайнюю паркетину, потом потянул на себя плинтус там, где разглядел щель между двумя его частями. Плинтус затрещал и начал отделяться от стены.

А из-за двери донеслись приглушенные шаги.

Я потянул сильнее, и замотанной рукой стал вталкивать шкатулку под шкаф. Поставил ее, схватился за паркетину и отодвинул. Сунул шкатулку в образовавшуюся пустоту, вставил обратно паркетину, отпустил плинтус. Он спружинил и со стуком встал на свое место. Поднятая им пыль попала мне в нос, я вскочил, попятился от шкафа и плюхнулся задом на кровать в тот самый миг, когда дверь открылась и в комнату вошли двое гномов. Один незнакомый, а второй — Старшая Голова кадиллицкого анклава, седобородый старикашка по имени Селигран.

— Чхи! — поприветствовал я его.

— И ты здравствуй, — ответствовал Голова.

Из-за него высунулся гномыш и что-то закудахтал. Селигран, не глядя, уперся пятерней ему в лицо и отодвинул назад. Гномыш попытался отпихнуть его руку, но второй гном схватил его за плечи, выставил из комнаты и захлопнул дверь.