Клинки сверкают ярко

Салга опирался на плечо одного из близнецов, все еще держась за ухо.

— Чтой-то там хрустнуло, — прохрипел он. — Чешется, бля!

— Тихо. Все ложимся. Чем-нибудь перетяните ему то, что у него вместо шеи.

Теперь я видел отряд гномов и без трубы. Всадники неспешно двигались сквозь марево эссенции, приближаясь к проходу в десятке локтей слева от нас.

— Дакот, Салга, близнецы, приготовьтесь, — скомандовал я. — Самострелы?

Дакот кивнул и показал взведенный самострел.

— Сейчас они откроют проход.

Улегшись рядом с Лоском, я опять вошел в Патину.

Вблизи «хрустальный склеп» напоминал сложную конструкцию из стержней и нитей. Червоточина серыми тенями бесшумно передвигалась по ним, малиновые искры гасли десятками. Заклинание работало на удивление быстро — в районе прохода искр уже почти не осталось.

Я услышал шуршание и вернулся в реал. Гномы уже совсем близко, они остановили камелопадов перед проходом и теперь молча спешивались. Я заметил, что на одном животном всадника нет, вместо него между горбов покачивается сундук.

Раздалось шипение. В монолитной до сих пор стене возникла прямоугольная щель, и затем большая, локтей пятнадцать в высоту, плита стала подниматься. Одновременно Червоточина прожгла «хрустальный склеп», а со стороны бархана донеслись звук удара и крик боли.

2

Даже в реале я увидел, как по всей высоте стены возник светящийся скелет, мигнул и обрушился. Земля дрогнула, с громким хлопком воздух устремился к Башне, потом от нее. На моем поясе словно сам собой дернулся глиняный кувшинчик, когда Червоточина, выполнив задание, вернулась обратно. Оторванная «шееломкой» голова необычной формы прилетела откуда-то сзади и упала возле нас. Крик со стороны бархана повторился.

— Давай! — заорал я.

Взвизгнули тетивы самострелов, каменные вскочили и бросились вперед с мечами наголо. Плита, поднявшаяся уже до половины, дернулась, замерла на мгновение и стала опускаться.

— Внутрь!

Мы с эльфами встали. Впереди эплейцы молотили гномов — большая часть отряда уже лежала на песке, камелопады без всадников уносились в ночь. Двое тут же наткнулись на ловушки: фырканье, шипение раскаленной жидкости и тонкое пение игл «кактуса». Я видел, что там, в темноте, снуют еще какие-то фигуры, но сейчас было не до них — плита опускалась.

С корзиной на плече бежать не так уж и легко, но я влетел внутрь первым. Перед глазами мелькнула широкая каменная площадка, лестницы вдоль стен, горящие факелы, толпа гномов. Засвистели стрелы, и я упал. Плита опускалась, но внутрь успела проникнуть только лярва — Лоск, Атлас, которого он волочил за шиворот, и эплейцы оставались пока снаружи.

— Ат!

— Да, да…

Над ухом засопел карлик. Лярва развернулась и хвостом ударила в плиту. Треск, во все стороны полетело каменное крошево. Еще один удар, что-то с грохотом обвалилось, плита пронзительно скрипнула и замерла в тот момент, когда под ней пробегали эльфы. Каменные находились еще снаружи и заканчивали с гномами. Другие гномы бежали к нам из глубины Башни, и я скомандовал тандему:

— Дави этих.

Ланчи встала на задние лапы и пошла вперед. Розовое облачко вырвалось из ее пасти. Несколько стрел ударили лярву в грудь и отскочили. Я лежал на животе, повернув голову, глядя на то, как снаружи эплейцы добивают гномов. Последнего один из близнецов проткнул мечом, потом все четверо развернулись и пошли к нам.

— Быстрее давайте! — крикнул я. — Там кто-то еще… Дакот, за ним Салга, потом третий — кажется, Герон…

Какой-то темный предмет, двигаясь сложными зигзагами над самым песком, прилетел из темноты и подрубил ноги Ваги. Каменный коротко вскрикнул и зашагал дальше. Мне показалось, что он вдруг стал меньше ростом, и я выпучил глаза, когда понял, что он продолжает идти на обрубках ног. Позади на него уже лезли темные фигуры. Салга что-то выкрикнул и дернулся обратно, но Дакот ухватил его за плечо — нападающие добрались до Ваги, и он упал.

— На второй этаж! — выкрикнул я, вскакивая. — Ат, уводи Ланчи.

Боковая лестница тянулась вдоль стены. Поредевшая благодаря лярве толпа недомерков докатилась до проема, через который мы вошли, и столкнулась с полузверями. Мы уже бежали по лестнице, но несколько гномов отделились от толпы и метнулись следом. Салга развернулся и двумя движениями меча смел их с лестницы. Перил здесь не было, и взгляду открывалась вся огромная круглая площадка нижнего этажа, где возле заклинившей плиты кипела схватка. Лестница, по которой нас сейчас никто не преследовал, закончилась. Впереди коридор. Мы остановились, и лярва, подчиняясь приказу Ата, двинулась дальше. Я ударил Атласа Макинтоша по лицу.

— Это гоминиды! — сказал я, когда он отшатнулся. — Корсары Архипелага. Ты спелся с ними, еще работая на Судоходство, а теперь привел за собой?

Его рука просунулась под куртку, к перевязи с дротиками — и одновременно другая рука опустилась на мое плечо.

— Командир, это не он. Мы привели их.

Макинтош вытаскивал дротик. Лоскутер быстро шагнул вперед и встал между нами. Я развернулся к эплейцам.

— Так в чем дело?!

— Это команда того капитана, полулиса, с которым мы зацепились в «Неблагом Дворе», помнишь? — произнес Салга, исподлобья глядя на меня.

Дакот подтвердил:

— Его корабль стоял в порту, он вернулся, собрал своих и стал искать нас в городе. Полузвери, они ж мстительные. Уже утром нас нашли, мы как раз выезжали из стойл. Не было времени разбираться с ними, тем паче мы ж на камелопадах, а они пехом. Мы решили — не будут они за нами в пустыню переться, и дали деру. А они, видать, вернулись к стойлам и тоже зверюг взяли. Потом, у них ведь нюх, понимаешь? В первый раз нагнали, пока ты с эльфом к Малику ходил, увидели — мы стоим, вокруг развалюхи какие-то. Никого вроде нет. Они ж не местные, не знали, что это за Оазис. Напали, а ребята Малика решили — на них наседает кто-то. Тогда их задержали, а щас вот опять…

На моей спине дернулся Ат, и почти одновременно звук удара донесся из глубины коридора, куда ушла Ланчи.

Я стоял, сжимая и разжимая кулаки.

— Извини, командир, — пробасил Салга. — Так оно вышло…

— Значит, сами виноваты, что Вагу грохнули. Очистите коридор, — приказал я. — Салга, Герон, стойте! Вы на лестницу.

Дакот побежал в коридор, лярве на подмогу, Салга и Герон, зарядив самострелы, спустились на несколько ступенек.

— Ладно, Атлас, замяли, — не глядя на него, произнес я и поднял кувшин. — С тремя эплейцами вместо четырех будет хуже.

Без всяких усилий я соскользнул в Патину.

Удивительные вещи происходили из-за обилия магии. Все они были видны — и каменные, и тандем, и эльфы, и гномы внизу. Там, на первом этаже, схватка уже заканчивалась, и теперь большинство гномов молча бежало вверх по лестнице. Казалось, я вижу насквозь всю Башню: мерцающие плоскости стен, стержни коридоров, гармошки лестниц. Выше того уровня, где находились мы, и немного в стороне светился второй пояс. Там на ограниченном участке словно мела пурга из малиновых искр.

— Сделай свое дело! — приказал я.

Плоские головы Червоточины показались одна за другой, зазмеились длинные темные тела. Они пронеслись сквозь стены и канули в малиновой пурге.

Я повернулся, обнаруживая все новые прелести в таком положении дел. Казалось, видны одновременно две картины, наложенные друг на друга. Реал и повторяющие его контуры Патины, аналог Ланчи — светящийся сгусток в глубине коридора — и сама лярва, силуэт Дакота и живой эплеец…

Взвизгнули два самострела, раздался грохот. С лестницы выскочили Салга и Герон, а из коридора показался Дакот.

— Поднимаются.

— А у меня чисто.

— Это еще не второй этаж. Пошли дальше. Я побежал в коридор, остальные за мной. Коридор изогнулся, я увидел неподвижные тела гномов и лярву над ними. Ат заворочался в корзине, Ланчи пошла вперед. Я бежал, видя стены коридора и светящиеся плоскости Патины, горящие на треногах факелы и разлитую в воздухе эссенцию. Кажется, мы перебили уже большую часть защитников.

Еще одна лестница. Сверху спускались силуэты, сзади они тоже приближались.

— Aт!

— Уже работаю над этим…

Ланчи помчалась вверх по лестнице, Дакот запрыгал следом.

— Салга, Герон, сзади догоняют.

Двое эплейцев приотстали, поворачиваясь со взведенными самострелами, мы же продолжали подниматься. Я видел ступени и сквозь них слепящую малиновую пургу второго пояса, где извивались в странном танце двести пятьдесят два змеиных тела. Эта вторая защита куда лучше первой — Червоточина не взломала ее даже и наполовину.

Но и нам было еще далеко до сердца Башни. Навстречу по ступеням скатился мертвый гном, за ним второй. Я успел перепрыгнуть, а Макинтош споткнулся и не упал только потому, что Лоск поддержал его. На бегу я оглянулся — два эплейца отступали, перегородив могучими телами всю лестницу, каждый размахивал парой мечей. Толпа гномов молча перла на них, и Герон вдруг упал.

Конец лестницы, распахнутая дверь, за ней лярва, рядом Дакот. Я прыгнул в сторону и встал под стеной, окидывая взглядом небольшое помещение. Дакот как раз вышвырнул последнего гнома сквозь дверь на противоположной стороне, захлопнул ее и задвинул засов. Салга, громко сопя, ввалился внутрь, неся на плече раненого Герона. Прежде чем я успел что-либо сообразить, Лоскутер хлопнул дверью и тоже запер ее.

Несколько диванов, низкие стулья и стол, стеллаж с топорами под стеной… я сосредоточился на Патине. Сердце Башни находилось рядом, в большом зале за той, дальней дверью.

Зал полон светящихся силуэтов.

Я пригляделся.

Полсотни, не меньше.

— Ат!

— Эге, вижу, вижу… — Он опять заворочался в корзине.

— Их там очень много!

— Я вижу, вижу…

Перед дальней дверью Ланчи встала на задние лапы. В другую дверь, ту, возле которой находился я, ударили с такой силой, что она содрогнулась. Я отскочил и остановился уже посреди комнаты. Салга опустил Герона на пол, каменный покачнулся, но устоял.

— Кажись, рука сломана, — произнес он. — И все зубья обухом повыбивали, урки.

В дверь ударили опять, и дерево затрещало. Я отвлекся от происходящего вокруг, чтобы заглянуть в Патину. Малиновая пурга в сердце Башни неистовствовала, я даже не мог разглядеть посреди искр тела Червоточины. Нас окружили, и если она вовремя не справится со второй защитой…

— Там их с полсотни, — сказал я Дакоту. — Приготовьтесь. Герон, ты как?

Он лишь махнул рукой и вместе с Салгой шагнул к двери.

— У вас шкуры не такие толстые, как у лярвы. Обождете чуть, чтоб она вперед выскочила. Ат, давай…

Карлик шевельнулся, в этот момент ведущая на лестницу дверь опрокинулась, и в комнату впрыгнул Куинбус Флестрин.

Для гнома он был настоящим великаном — мне почти по плечо. Я успел разглядеть шрамы на голове и черную повязку на глазу. Гном-Гора вбежал внутрь первым и тут же метнул топор. Из-за Флестрина уже лезли другие. Лоскутер оттолкнул Макинтоша, топор, вращаясь, пролетел между эльфами, снес голову Герона и ударил в спину Салги. Ланчи уже выпрыгнула в зал. Тело Герона повалилось на пол, Салга отвел руку назад, с хрустом вытащил топор из спины и запустил обратно. Одноглазый пригнулся, и топор вынес троих гномов, стоящих позади него, на лестницу. Дакот успел выпрыгнуть из комнаты вслед за лярвой, а Салга, склонившись над телом Герона, заорал. Лоскутер мгновенно исчез из поля зрения, Салга, потрясая парой мечей, метнулся туда же, куда и эльф, но я не стал оборачиваться. На меня прыгнул гном в длинной, до колен, кольчуге, я попятился, споткнулся о стул, схватил его и поднял. Гном разрубил стул и замахнулся второй раз, целясь мне в голову, но тут же повалился лицом вперед. Я увидел, что из его затылка торчит плоский дротик, а чуть дальше стоит Атлас Макинтош.

Я побежал к двери, за которой скрылись Ланчи с Дакотом. Лоскутер кружился среди гномов на другом конце комнаты, рядом тяжеловесно прыгал Салга, пытаясь достать мечом Куинбуса Флестрина. В спину меня что-то ударило, я чуть не упал, но успел ухватиться за дверной косяк.

Огромный зал, потолок где-то очень далеко наверху, высоченные стрельчатые окна, на полу трупы гномов. Посреди зала возвышался каменный столб, вверх вела лестница. Он был похож на гвоздь — заканчивался круглой площадкой.

Над площадкой вилась слепящая алая пурга.

Сталкиваясь, словно глыбы в каменной лавине, зал наполняли лязг и скрежет, вой, рев, визг и бряцанье.

— Ат, прикажи Ланчи очистить путь к лестнице.

Я побежал туда, где под каменным столбом бродила лярва. Увидел Дакота, облепленного противниками со всех сторон. Тут же перед глазами возникла искаженная бородатая рожа, блеснул топор, но налетевший Салга сшиб гнома с ног.

— Ат, пусть Ланчи очистит путь к этой лестнице!

Откуда-то возник Атлас Макинтош — и сразу исчез из виду. Мелькнула черная куртка Лоскутера. Я бежал к столбу, а лярва шла на задних лапах, раскачиваясь и размахивая хвостом. За ней волочилось несколько гномов, вцепившихся в хвост. Салга, прыгающий вокруг меня, вдруг пропал из поля зрения, и тут, уже возле лестницы, меня опять сшибли с ног. Корзина мешала двигаться, и, отбиваясь одной рукой, другой я стал стягивать с плеч ремни. Кто-то взревел, но не так, как может реветь раненый или жаждущий крови зверь, а жалобно, просительно. Вокруг меня внезапно образовалось пустое пространство, я увидел, как Дакот и Салга, расшвыривая последних гномов, рвутся ко мне, и пополз на спине, а вернее, на корзине вверх по лестнице.

— Это Гора! — орал Дакот. — Джа, почему ты не сказал?

Откуда-то сверху спрыгнул Лоскутер, я крикнул:

— Помоги им!

Еще десятка два гномов ворвались в зал. Жалобный вой повторился, я увидел Ланчи — она выбрела откуда-то из-за столба, — скинул с плеча последний ремень и изогнулся, глядя одновременно на то, что лежало теперь на ступенях в — реале, и на то, что происходило на вершине столба в Патине.

Алая буря бушевала, огненные сгустки взлетали ревущим фейерверком, с невообразимой скоростью мелькали тела и головы Червоточины, а рядом на ступенях лежала корзина с Атом — стрела наискось пронзила ему шею сзади, наконечник торчал из разинутого рта. Толпа гномов накрыла эплейцев и почти тут же распалась — на ногах не устоял ни один защитник Башни. Дакот все еще был виден, а Салга исчез. Лоскутер за шиворот волочил Макинтоша к столбу. Дакот, дико улыбаясь, повернулся и тяжело пошел ко мне, и тогда я увидел возникшего за его спиной одноглазого великана. Я предостерегающе крикнул, эплеец развернулся и столкнулся с гномом. Они замерли, сцепившись — три удара моего сердца, на протяжении которых я переполз еще на две ступеньки вверх, — и затем Дакот начал медленно крениться спиной назад. Он упал, Куинбус Флестрин перешагнул через него и с размаху метнул топор в голову Ланчи. Качаясь из стороны в сторону и издавая жалобный вой, она брела вокруг столба. Топоры не пробивали шкуру лярвы, но этот летел с очень большой скоростью и попал ей в морду. Зеленая кожа стала коричневой, когда на нее брызнула кровь из пробитого глаза. Ланчи сделала шаг и упала. Я заполз еще на одну ступень.

Все вокруг было алым от всполохов магической бури. Они озаряли лярву — Ланчи лежала, дергая лапами. Лоскутер, швырнув Атласа мне под ноги, прыгнул к великану — и тут же улетел назад, получив кулаком в лицо, хотя и успел оставить в груди одноглазого один из своих клинков. Куинбус Флестрин, продолжая идти ко мне, выдернул клинок. Позади гнома из развороченной двери выполз полулис, тот, что в «Неблагом Дворе» дрался с каменными. Мгновение я видел его — он лежал, упершись одной лапой в пол, а другую подняв над головой — и великана, который приближался, покачивая тонким клинком. Полулис упал грудью на пол, одновременно резко взмахнув поднятой лапой. Бумеранг с заточенными краями полетел сложными зигзагами, тонко звеня в воздухе. Он исчез за столбом, чтобы через мгновение появиться с другой стороны. Это совпало с двумя событиями. Атлас Макинтош, скорчившийся на ступенях у моих ног, один за другим метнул три дротика. Аскетская Червоточина снесла «метель».

Ярчайший свет затопил зал, эльф вскрикнул, а я зажмурил глаза и вцепился в ступени. Поток воздуха с гудением устремился к вершине столба и через мгновение — обратно. Рука Атласа ухватилась за мою щиколотку и тут же сорвалась. Меня поволокло по ступеням вниз. Оглушающий хлопок, словно одновременно выстрелила сотня шутих, и тишина.

Я привстал. Оказывается, я вновь находился у подножия лестницы. По всему залу вповалку валялись гномы, Куинбуса Флестрина нигде не было видно. Рядом на спине лежал Атлас, тут же дергалась в судорогах лярва.

— Третий пояс… — хрипло сказал эльф.

Я потянулся к глиняному кувшину, опустил его горлышком вниз и пробормотал:

— Сделай… свое дело…

Из-за столба вдруг показалась рука, сгребла Макинтоша за ноги и утащила. Затем эльф с воплем вылетел из-за колонны и исчез в развороченной двери. Шум быстрых шагов, шуршание, глухие удары… Я сел, привалившись спиной к ступеням.

Из-за столба спиной вперед вышел Куинбус Флестрин с Лоскутером на плечах. В руках эльф сжимал клинки, они то опускались, то поднимались, но почему-то великан не падал. Он широко расставил ноги, чуть присел, сгреб Лоскутера и швырнул. С громким стуком голова эльфа ударилась об угол ступени, и Лоск замер, широко раскинув руки.

Куинбус шагнул вперед. Обломок бумеранга торчал из его плеча, два дротика Макинтоша — из груди, третий пробил щеку так, что теперь виднелось только оперение. Гном-Гора сжимал тонкий клинок и концом его постукивал по полу при каждом шаге. Я замер, упираясь спиной в ступени и глядя ему в лицо.

Цок… Цок… — клинок два раза ударил по полу, Куинбус Флестрин сделал два шага.

Я не стал отползать дальше по лестнице, наоборот, спустился ниже, к самому полу.

Цок… Цок… — он подошел еще ближе.

Высокий лоб, кустистые брови. С бровей капала кровь. Лоскутер лежал, не шевелясь, кровь расползалась из-под головы

Цок… Цок… — он уже возвышался надо мной..

Цок… — последний шаг.

— М-м?

— Что? — прошептал я.

— М-м? — Он пытался что-то спросить, но я не мог понять его.

Великан повернулся боком ко мне, клинок опустился, ударил по полу — Цок! — поднялся и опустился опять. Я успел вскинуть руку с кувшином, клинок легко рассек обожженную глину, это слегка изменило движение, и он, вместо того чтобы пробить мою грудь, вонзился в запястье. Я услышал визг — свой собственный — и в водовороте пляшущих перед глазами крохотных кровавых гномов различил, как клинок пронзает запястье и опускается ниже, расщепляет руку, словно топор дровосека поставленное вертикально полено. Клинок застрял.

— М-ма!

Куинбус Флестрин нахмурился, отставил ногу в сторону, упираясь ею в ступень, потянул назад, выдергивая оружие, и тогда лярва схватила его за щиколотку.

Если бы я забрался выше по ступеням, она бы не достала гнома, а так он все это время стоял прямо над ней.

Собрав последние силы, Ланчи поднялась.

Я увидел удивление на лице Куинбуса Флестрина. Он повис вниз головой.

Ланчи взяла его одной лапой за одну ногу, второй — за другую, а пастью вцепилась в голову.

И разорвала.

3

Языком я попытался выпихнуть пилюлю изо рта, но меня хлопнули по щеке, и я проглотил ее. Очень неприятный вкус, но я хотя бы смог понять, что это. Я открыл глаза и уставился в лицо Лоскутера, ожидая, пока лекарство подействует.

Подействовало быстро — голова эльфа перед глазами почти перестала раздваиваться, боль уменьшилась. Когда я перевернулся, меня вырвало на ступени. Я уперся в них обеими руками, чтобы подняться, левая рука подогнулась, и я упал. Лоскутер обхватил меня за поясницу и помог встать на колени.

— Гномы? — спросил я, разглядывая левую руку, перетянутую моей рубахой.

— Мертвы.

— Они все молчали. Ни разу не издали ни звука. Ты заметил?

— Да.

— Ланчи?

— Мертва.

— Ага. — Я решил, что на ноги лучше не подниматься, и стал взбираться по лестнице, используя колени и правую руку, а левую прижав к животу. — И каменные?..

— Да. Никого, кроме нас.

— Что, и Макинтош тоже?

— Он пропал, — донеслось снизу. — Нигде не видно.

Я обдумал его слова и, добравшись до верхней площадки, пробормотал:

— Хоть что-нибудь хорошо.

Холодно — я ведь остался в одних штанах — и очень тихо. Несколько факелов потрескивали на треногах, их свет смешивался с безумной свистопляской всевозможных оттенков, пробивающихся в реал из Патины. Я глубоко вздохнул и выпрямился во весь рост. Покачнулся, но устоял.

Сундук.

В реале я видел его — обычный деревянный сундук, стенки защищены железными пластинами, крышка закрыта, но замка не видно.

В Патине я видел другое — на месте сундука бил разноцветный фонтан. В глазах зарябило, и я повернулся спиной к сундуку.

Отсюда можно было разглядеть весь зал. Далекий потолок, стены в черных плитах, стрельчатые окна. Небо за ними начинает светлеть. Трупы на полу. Оружие. На ступеньках сидит Лоскутер, его голова чем-то перемотана. Очень тихо, и тишина какая-то гулкая, глубокая.

Я повернулся и раскрыл сундук.

Внутри узкими деревянными планками выложены ячейки, в каждой по заклинанию. В реале видно одно.

Косточки, тельца пятнистых лягушек, засушенные стрекозы, тонкие длинные иглы, суставы, коленные чашечки мелких грызунов, связки клыков, позвонки, отрезанные треугольные уши, хвосты крыс, когти, кусочки скальной породы и каких-то минералов, прозрачные, молочно-белые, рубиновые, изумрудные, индиговые полудрагоценные камешки…

В Патине — совсем другое.

Фонтанчики магии бьют из каждой ячейки, мгновенно возникают и тут же растворяются в разлитом вокруг озере эссенции аналоги кинжалов, зазубренных лезвий, бритв, удавок, арканов, призрачные мечи и копья, пики, колья, щиты с шипами по краям, абордажные крючья, пращи, арбалеты и луки, гастафеты, туры, баллисты, онагры и бриколи, катапульты, фрондиболы и скорпионы, чаны с кипящей смолой, веревочные сетки, картины городов, которые горят от пролившегося с чистого неба огненного дождя, пылают здания, уходят под воду корабли, взрываются горы…

Полудрагоценные камешки — это что-то новенькое, никогда не видел, чтобы штурмовое заклинание привязывали к таким носителям. Я захлопнул сундук правой рукой и взглянул на левую.

Интересно, что глиняная печать с кувшинчика осталась цела — до сих пор зажата в пальцах, торчащих из-под рубашки. Эти пальцы словно закаменели, не разгибаются — я их вообще не чувствую. Я бы сейчас катался по полу и выл от боли, но пилюля Лоскутера здорово помогла. Хотя совсем притупить боль она не могла. Нужна «заморозка», а где ее тут достать?

— Интересно, эльф умер? — спросил я, присаживаясь на край сундука.

— Твой эльф мертв уже много месяцев.

Я посмотрел вниз. Лоскутер сидел на ступенях, ссутулившись, свесив руки между коленей.

— Еще раз…

— Я смог разглядеть только сейчас, когда тащил его от гномов. Да, его медальон означает, что он эльфийский князь. Князь пустынников, у которого не осталось княжества… Но это не важно. Глаза.

— Эти пятна? Я видел их, но…

— Рубиновый тритон, Джанк. Это называется рубиновым тритоном. Слышал?

Я не вскочил с сундука только потому, что не было сил.

— Они были ярко-рубиновые…

— Правильно, чем сильнее цвет, тем это запущеннее. У князя они такие, как бывает перед самым концом.

Горбатые силуэты внизу, под третьим поясом защиты. Настойчивые просьбы Макинтоша отправить Червоточину взламывать третий пояс.

Я покосился на свою изуродованную руку.

Он даже не пытался найти перекупщика для заклинаний — он и не собирался никому их сдавать.

Гномы убили тогда последних песчаных эльфов его племени. Кроме него.

И так обреченного.

А как он удивился тогда, в «Облаке», когда я в шутку сказал, что мне не нужно столько заклинаний, я же не собираюсь…

БОЛЬШОЙ ПРИЛИВ.

Так вот в чем дело!

— Лоск! — начал я, приподнимаясь. — Лоск, он сейчас…

Стрельчатое окно взорвалось осколками; окруженный ими, словно ореолом визжащих снежинок, в зал влетел альфин.

Это разновидность камелопада, только более редкая. Альфины дорогие, летают очень быстро, у них нет горбов, но зато есть крылья и более густая шерсть. Макинтош держался за эту шерсть одной рукой, другой он сжимал веер. Альфин сложил крылья, камнем рухнув вниз, а веер распахнулся. Как я и думал с самого начала, узор оказался красивым — бирюзовые пятна в окружении шафрановых корон. Щелчок, пронзительный свист. Лоскутер прыгнул прямо со ступеней.

Такие веера делают где-то на Востоке, и называются они тессенами. Маленький и не слишком мощный арбалет, но на небольших расстояниях…

Я начал откидываться на сундуке, и все замедлилось: приближался альфин, стрела летела мне в грудь, и рука Лоска возникла откуда-то сбоку. Тонкое смуглое запястье, пальцы сжимаются на древке стрелы, но она предназначена именно для… Это тессена, а потому короткая — пальцы успевают схватить оперение, оно рвется, притормозило стрелу, почти сбило, но не остановило ее совсем.

Все, что двигалось замедленно, рванулось вперед. Лоскутер опустился на круглой площадке, стрела ударила меня в грудь, и альфин сшиб нас с эльфом вниз.

Снова город. Большой прилив

1

Он поморщился и сел. Я как раз собирался наклониться, чтобы помочь, но он сел без моей помощи. Одну ногу Лоск поджал под себя, а вторая была вытянута и неестественно вывернута носком наружу.

— Сломана…

— Еще бы. Я же упал на тебя, а ты — на пол.

— Как ты до сих пор вообще не вырубился, Джанк? С рассеченной рукой?

— Наверное, твоя пилюля помогла.

Вокруг валялось оружие и трупы. Лоскутер подтянул к себе пику, переломил ее пополам и стал расстегивать ремень на груди.

— Сделаю что-то вроде лубка. Ты знаешь, мы живучее людей.

Через Патину я посмотрел вниз. Несколько горбатых силуэтов виднелись сквозь перекрытия Башни. На самом деле это не горбы, просто альфины складывали крылья на спине.

— Сильно тебя?

Я помассировал грудь, с которой все еще стекала тонкая струйка крови.

— Нет. Если б не ты, прошила б насквозь, а так только кольнула.

— Если бы она была чуть длиннее, вообще бы не долетела до тебя.

— Да.

— Нам друг друга не в чем убеждать, — произнес Лоскутер, осторожно вытаскивая из-под куртки две головни, покрытые налетом изморози. — Ты не будешь говорить «я тебя не брошу», а я не буду требовать, чтобы ты уходил без меня. Ты знаешь, я и так выберусь. Посижу немного, потом спущусь вниз, залезу на альфина и улечу. Так?

Он был прав, и я кивнул.

Лоскутер прижег головней сломанную ногу. С шипением от «заморозки» пошел белый искрящийся пар. Нога будто покрылась стеклянной коркой.

— Держи.

Я взял вторую головню и сказал:

— Он с самого начала знал, что внизу есть альфины…

— Да ладно, — перебил Лоск. — Все и так понятно. Иди.

— Большой Прилив начнется утром, все праздники гномов начинаются на рассве…

— Ну так иди.

— И он свалится им на голову с кучей штурмовых заклинаний…

— Тогда иди.

— Конец городу, Лоск.

— Я знаю. Иди.

Я повернулся и побрел к двери в дальнем конце зала. Небо за высокими стрельчатыми окнами светлело. Оружие и трупы кругом. Количество крови и мертвых тел перешло какой-то порог, за которым исчезла способность думать связно. Каждый предмет, весь этот зал, все вокруг зудело тонким, болезненным звоном. Гномы, гномы, а вот Дакот — смотрит в потолок остекленевшими глазами, грудь пробита; разорванный Куинбус Флестрин, рядом Ланчи; корзина с тельцем Ата скатилась со ступеней, наконечник стрелы торчит изо рта карлика; полулис, кровь запеклась по всему телу, отсеченная голова Герона, Салга — раны на плечах и груди…

— Лоск, что-нибудь стоит всего этого? — Я развернулся и широким взмахом руки окинул зал. Столб возвышался посреди него, на ступенях ссутулился эльф. — Хоть что-нибудь?

Он не ответил, прилаживая обломки пики к ноге.

— Ну ладно, может быть, что-то и стоит. Но это ж замкнутый круг. Мы перебили кучу народу из-за штурмовых заклинаний. Из-за высокой магии, которая годится только на то, чтобы перебить кучу народу. Понимаешь?

Тут он поднял голову и взглянул на меня исподлобья:

— Не думай об этом.

— Не думать об этом?!

— Не стоит сожалеть. Сожаления бессмысленны.

— И стыд?

— Стыд — это совсем другое. У стыда есть энергия. Но в сожалениях совсем нет смысла. Они непродуктивны. Не сожалей, Джанк. Ты уже сделал то, что сделал. Тебе стыдно? Хорошо. Тогда постарайся сделать то, что собираешься сделать.

Я опять отвернулся, переступил через тело гоминида и, войдя в коридор, ведущий к лестнице, прокричал:

— А что я собираюсь сделать, Лоск?

Эхо донесло приглушенный голос:

— Ты выбирай сам.

В светлеющих тенях я пересек первый этаж, нашел ведущую в подвал лестницу и стал спускаться. Выбирай сам? Ладно. Четырех золотых монет мало, чтобы обжиться на новом месте, но альфин стоит дорого. Надо только лететь в противоположную сторону, пересечь пустыню Хич, а за пустыней — горы, долины и много городов. Пондиниконисини, Артея… Континент Полумесяца тоже ждет.

Он сожжет город.

Ему и так скоро умирать, и он ненавидит гномов. В пустыне они убили последних эльфов, а на Большом Приливе недомерков собирается очень много. Конечно, не все гномы континента, но все же очень много. Приезжает цвет нации, ученые и поэты — дрянные гномьи поэты, но недомерки очень гордятся ими — читают речи и стихи с трибуны, установленной в порту, возле торговой баржи. Богатые семьи привозят детей. Гости с юга, гости с севера… Цвет нации. Все сгорят, никого не останется.

А тебе-то что? Альфины летают быстро, к тому времени, когда Атлас Макинтош займется Кадиллицами, ты пересечешь полпустыни. И больше никогда сюда не вернешься.

Но он сожжет город.

В подвале воняет. Широкие стойла, спящие звери в них. Ящики с сеном, перегородки… свет. Это что там? Ах да, колодец, как раз такой, чтобы мог пролететь альфин. Скорее всего, он выводит на первый этаж Башни, а там уж можно сквозь проход…