Хантер хотел Даффодил Лэндри. Он опустил ее на кровать. Его удивило, что Даффи села, тесно сведя колени, поправляя блузку и волосы.
      – Может быть, нам стоит пойти в магазин сейчас? – предложила она, рассматривая свои розовые ногти, чтобы не встречаться с ним взглядом.
      – Сейчас? – Хантер встал на колени и взял Даффи за руку.
      Принимая во внимание его теперешнее эмоциональное состояние, это нежное прикосновение давалось Хантеру с трудом. Он заметил, что она чуть покраснела.
      – Что-то случилось? – встревожился он.
      Даффи подняла голову, ее глаза расширились, она была благодарна ему за эту нежность.
      – Понимаешь, если твоя мама знает, что мы здесь, а мы появимся только через час, она может подумать… Ну, она поневоле задумается, чем мы тут занимались?
      Хантер поднялся.
      – Ты права. К тому же ей будет достаточно лишь взглянуть на наши лица, чтобы ее предположение переросло в уверенность.
      Даффи улыбнулась, и он помог ей встать.
      – Хорошо, мы пойдем в магазин «Берри бест».
      – «Берри бест»?
      – Благодаря тому, что в Пончатуле так много земляники, почти каждое дело включает в свое название слово «ягода, земляника».
      Хантер повел ее назад через дом, стараясь и морально, и физически настроиться на изменения в своих планах. Он понимал Даффи; будучи гостьей, она не хотела, чтобы Тельма решила, что, не успев приехать, Даффи сразу же улеглась в постель с ее сыном. Но проклятие, как он ее хотел! Хантер распахнул перед ней входную дверь.
      – Кстати, отвечу на твой вопрос. Название Пончатула произошло от местного индейского названия волос, которые свисают, как испанский бородатый мохе деревьев.
      – Да? – Даффи помнила, что во время своей нервозной болтовни она задала этот вопрос, но в данный момент ее меньше всего интересовал этот факт из истории Пончатулы.
      Хантер в очередной раз показался ей самым непредсказуемым человеком из всех, кого она когда-либо встречала.
      Но если она не ошибалась, у него есть девушка в Пончатуле. Кто еще мог звонить, не называя себя, а лишь сообщая, что «это я»?
      Снова звонил телефон. Хантер поторопился захлопнуть за собой дверь, но Даффи успела расслышать еще один женский голос.
      Она искоса взглянула на него. Высокий лоб, живые темные глаза, красивой формы нос, крупный рот с поднятыми вверх уголками губ выдавали в нем человека, находящегося в ладу с собой. Она вздохнула. Какая женщина устоит перед ним?
      Девушка? Скорее похоже, что у него гарем.
      Рыжий кот взглянул на них из гамака, вильнул хвостом и опять улегся.
      – Это мирный дом, – сказала Даффи. – Ты вырос в хорошем месте.
      Хантер удовлетворенно кивнул. Чуть поколебавшись, он, вместо того чтобы направиться прямо к машине, повел Даффи по дорожке вокруг дома.
      Веранда огибала дом, на ней стояли еще плетеные кресла и два маленьких столика для гостей. Неподалеку находилась небольшая постройка, возможно, гараж, переделанный в жилое помещение.
      Хантер, уперев руки в бока, смотрел на это маленькое строение. Даффи следила за его лицом, на котором вдруг мелькнуло грустное выражение, однако, не задержавшись надолго, снова уступило место его обычной уверенности в себе.
      – Я купил теперешний дом для моей матери с первых настоящих денег, которые заработал, – объяснил он. – Я хотел купить ей большой дом в престижном районе, но она сказала, что ее корни здесь и что она не уедет отсюда. – Хантер кашлянул. – А я вырос здесь, вот в этом домишке на задворках.
      Он повернулся, и пораженная Даффи последовала за ним к джипу.
      Неужели кто-то мог жить в такой лачуге? Там просто негде повернуться. Даффи действительно не могла этого понять, однако сочла за лучшее не расспрашивать ни о чем. Она была уверена, что Хантер сейчас меньше всего ждал сочувствия.
      Особенно от женщины, выросшей в особняке на Сент-Чарлз-авеню.
      – Кот понимает твой язык? – спросил Хантер.
      Скрестив руки, он остановился у джипа и холодно взглянул на Даффи.
      – Мистер Пиклз? – Даффи задумчиво приложила палец к губам. – Я думаю, нет.
      Хантер засмеялся как-то нервно, но по крайней мере это прогнало холод с его лица.
      Даффи поймала его взгляд и сказала:
      – Мне не важно, вырос ты в лачуге или в роскошном особняке. Как сказал мне недавно один очень мудрый человек: «Ты – это ты».
      Его скулы заходили, и после минутного молчания он проговорил:
      – Спасибо, Даффи.
      – На здоровье, сэр.
      Хантер припал к ее губам в сладком, нежном поцелуе, и Даффи почти пожалела, что она не решилась заняться с ним любовью в доме его матери. Не только ее заставляла нервничать эта поездка.
      Оторвавшись от Даффи, Хантер хрипло произнес:
      – Если мы не передумали идти, нам лучше поспешить.
      В течение тех нескольких минут, что они ехали к магазину его матери, Даффи пыталась представить себе девушек Хантера. Наверное, они чем-то похожи на его мать, хозяйственные женщины, хранительницы домашнего очага. Возможно, они получали призы на деревенской ярмарке за рецепты земляничного пирога. И уж конечно, ни одна из этих здешних девушек не перещеголяет ее в умении разрушать отношения. Можно поспорить на что угодно, что ни одну из них не заставали в постели с шафером ее жениха.
      Даффи вздохнула и удивилась, отчего эти сравнения так важны в жизни.
      Вот ещё один вопрос для Доктора Любовь. Она рассмеялась, и Хантер с любопытством посмотрел на нее. Слегка кивнув, Даффи сказала:
      – Это только мои мысли.
      – Надеюсь, хорошие мысли, – предположил он с улыбкой.
      Что могла ответить ему Даффи? Так что она просто кивнула, в то же время мысленно составляя письмо, которое требовало ответа:
       Я встретила этого по-настоящему удивительного парня, но я не единственная женщина, думающая, что он удивительный. При первой же встрече он заявил мне, что за тридцать дней покорит любую женщину; сейчас я знаю его меньше месяца – и, дорогая Доктор Любовь, он прав!
      Даффи дышала с трудом, и Хантер нажал на тормоза.
      – Что случилось? – Хантер выглядел встревоженным.
      Даффи потерла лоб.
      – Небольшая мигрень, – пробормотала она, пытаясь успокоиться.
      Она могла спать с этим парнем, но ни в коем случае не влюбляться в него! Невозможно. Она слишком пресыщена и слишком искушена, чтобы позволить такого рода недугу свалить ее. Кроме того, вам известно, что за минутной любовью Даффи Лэндри, даже если представить ее влюбленной в парня, ничего, кроме разочарования, не последует.
      – Хочешь, остановимся у аптеки?
      – Для чего?
      – Купим лекарство от мигрени.
      – О нет, спасибо. Это сейчас пройдет. Мне уже лучше.
      Даффи постаралась убедительно улыбнуться и задалась вопросом, как ей спастись от его очарования, его магнетизма, его нежной заботы о ее придуманной головной боли. Черт! Хантер Джеймс слишком хорош.
      Слишком хорош, чтобы не влюбиться в него.
      Он припарковался около ряда магазинов.
      – Можешь идти?
      Даффи кивнула:
      – Конечно.
      – А то я мог бы отвезти тебя назад домой.
      Серьезно предложил он, слегка усмехаясь.
      – Там бы ты могла отдохнуть.
      Даффи погладила его по бедру – успокаивающий жест, предназначенный как для него, так и для нее самой.
      – Я в полном порядке, – сказала она. – И я хочу встретиться с твоей матерью.
      Хантеру хотелось надеяться, что Даффи говорит правду. Он вышел из машины, открыл Даффи дверцу и повел ее к «Берри бест», не переставая удивляться, что эту субботу он проводит в Пончатуле.
      Хантер отверг два предложения, за которые только несколько недель назад он тут же ухватился бы. Он отказался не только от дня отдыха на парусном судне, но и от недели, в течение которой мог ходить на лыжах в Солт-Лейк. Вместо этого он помчался домой, чтобы увидеться с Даффи. Он также проигнорировал предложение Тиффани Фиппс, у которой были два билета на нашумевший концерт в Новом Орлеане, – правда, Хантер надеялся, что, даже если бы он и не встретил Даффи, у него хватило бы ума не приближаться к Тиффани.
      Забавно, с усмешкой подумал он, медля у дверей магазина своей матери, но ведь Тиффани принадлежала к тому сорту женщин, к которому, как он боялся, могла бы примыкать и Даффи. И однако, он собирался сейчас представить Даффи Тельме.
      – Сюда, – чуть слышно сказал Хантер, но нервная улыбка на губах Даффи показала ему, что она поняла его.
      – Не волнуйся, – сказала она, когда он открыл дверь и звонок возвестил об их прибытии. – Я не стесню тебя.
      – О чем ты говоришь! – возразил он.
      – Одну минутку! – Голос его матери донесся из глубины магазина.
      Хантер оглядел магазинчик: пол был заставлен коробками, стены почти сплошь завешаны картинами, литографиями и отпечатками. Его мать знала толк в чеканке, но в магазине можно было приобрести и многое другое. Афиши джазового фестиваля, памятные вещи Марди-Гра, плакаты земляничного фестиваля и, конечно, вообще любая картинка с изображением земляники – все, что закажете, «Берри бест» может подготовить, упаковать и продать.
      Даффи тоже оглядывалась, рассматривая магазин, который новому посетителю мог показаться художественным салоном, разрушенным ураганом по меньшей мере в четыре балла. Но Хантер вырос в этой привычной ему неразберихе и знал, что у его матери каждая вещь на учете.
      – Здравствуйте, – сказала Тельма, появляясь из глубины магазина.
      Потом, увидев сына, воскликнула:
      – Хантер!
      Он кивнул, улыбнулся и наклоном головы обозначил присутствие Даффи. Тельма подошла.
      – А это, должно быть, твоя помощница из города, – сказала она с улыбкой, но ее проницательный взгляд был бы достоин Эркюля Пуаро.
      – Даффи, – представилась молодая женщина, протягивая руку. – Полное имя – Даффодил.
      Тельма деловито кивнула и сказала:
      – Как мило со стороны Хантера привезти вас к нам. Хантер не мог поверить собственным ушам. Давшая ему жизнь женщина вела себя, словно один из персонажей фильма «Сумеречная зона» из другого измерения. Кто похитил Тельму и заменил ее автоматом подчеркнуто корректного поведения? Что случилось с женщиной, занимающей почетное место его матери, которая была, сколько он себя помнил, наперсницей, товарищем и учителем для его друзей?
      – Я тоже так думаю, – сказала Даффи.
      Говоря это, она сделала пару шагов по направлению к Тельме и оказалась теперь ближе к ней, чем к нему.
      – Хантер сказал, что вы превосходно печете.
      – Он так сказал? – Тельма бросила на Хантера взгляд, который уничтожил бы менее храброго сына.
      Хантер не отступил. Проклятие, он так хотел, чтобы Даффи понравилась матери. Но та просто обожала Люси, а Люси ему не подходила.
      – О да! – Даффи поиграла своим браслетом и произнесла: – Это то, к чему я отношусь очень серьезно.
      – Выпечка? – Тельма широко, свободно махнула рукой. – Ничего сложного. По крайней мере, когда вы знаете, что делаете.
      Даффи понимающе кивнула.
      Зная со слов Даффи, что искусству приготовления блюд она училась у своей матери, пользовавшейся исключительно полуфабрикатами, Хантер не верил своим ушам. Женщины играли в свои женские игры. Подобно тому, как двое мужчин любят прихвастнуть друг перед другом, со сколькими красотками они переспали.
      Но отчего волнуется Даффи? Почему пытается одержать победу над его матерью?
      У входной двери зазвенел колокольчик, лишь на миг прервав размышления Хантера.
      Да, Даффи беспокоилась.
      Она очень хотела понравиться его матери.
      Хантер сглотнул и уставился на свои ботинки, вспоминая, что вначале он собирался только пофлиртовать с Даффи. Он намеревался использовать ее, чтобы отыскать эту проклятую Доктор Любовь. Но столь многое произошло с его первого визита в редакцию «Кресент», что он почти забыл о взятой им когда-то на себя миссии. Даффи перевернула его мир с ног на голову и целиком заняла сейчас все его мысли. Хорошо, если быть совсем честным, не только она, но и бизнес: так или иначе, они шли рука об руку. Хантер осознавал, что в Даффи, как и в бизнесе, он видел свое будущее.
      – О, Хантер, какой сюрприз!
      Захваченный водоворотом мыслей, он обернулся и не сразу узнал Эмили, как видно, все еще обиженную его отказом прийти к ней. Уголки ее губ были опущены вниз.
      И Тельма, и Даффи тоже обернулись.
      Но ничто так не объединяет силы добра, как возникновение чего-то негативного.
      При появлении Эмили Даффи и Тельма придвинулись ближе друг к другу и обменялись взглядами.
      Неожиданно Эмили заключила Хантера в приветственные объятия, сопровождаемые прочувствованными поцелуями в щеки, – в то время как Тельма и Даффи отступили за прилавок, почти одинаково сложив руки.
      Хантер засмеялся бы, если б мог продохнуть. В течение нескольких минут он высвобождался из объятий ненасытной Эмили. Затем он произнес:
      – Привет, Эмили. Ты помнишь мою мать, миссис Джеймс?
      Изображая истинную леди, Эмили чуть наклонила голову.
      – Конечно, я помню твою мать, Хантер.
      – А это Даффодил Лэндри.
      Даффи кивнула, в совершенстве подражая движениям Эмили.
      – Мы виделись на джазовом фестивале. Вы были там с вашим мужем, насколько я помню.
      Тельма усмехнулась.
      Хантер не поверил бы этому, если б не услышал смешок собственными ушами. Правда, Тельма никогда не выносила Эмили.
      Тепло поглядев на Даффи, Хантер сказал:
      – Это правда. Вы с Роджером были на джазовом фестивале в тот же день, что и мы. Как старина Родж?
      – Прекрасно, – ответила Эмили. Ее плечи распрямились, а подбородок задрался вверх. – Он постоянно в банке.
      – Вам, наверное, одиноко, – предположила Даффи.
      – Со столькими друзьями? – Эмили засмеялась. Хантер ненавидел этот смех, особенно если он, как сейчас, сопровождался трепетанием ресниц. – Вот, например, сегодня у меня вечеринка. Друзья меня не забывают. Почему бы и вам не прийти?
      – Так вот какова в наше время верность? – Тельма все еще не расцепила рук.
      Рот Эмили раскрылся от неожиданности. Даффи перевела взгляд с Тельмы на Хантера. Хантер просто покачал головой:
      – Мы с Даффи возвращаемся сегодня же вечером в Новый Орлеан.
      – Сегодня? – Тельма казалась разочарованной, но, к облегчению Хантера, теперь она гораздо больше походила на себя прежнюю, флегматичную и надежную.
      – Даффи репортер, – сказал Хантер, сам не зная, почему он не называет ее «общественным обозревателем», что защитило бы Даффи от нападок Эмили. – Она часто работает в выходные.
      Даффи согласно кивнула.
      – Знаешь, Хантер, – сказала Эмили все еще с обидой на лице, – если ты так и будешь продолжать избегать моих вечеринок, мы с Роджером решим, что больше не нравимся тебе.
      Хантер изучал ее лицо, вспоминая те давние дни, когда он мучился от желания, чтобы она согласилась встречаться с ним, а она грубо отказала ему. Он глубоко вздохнул.
      – Роджер неплохой парень, но, уж если говорить начистоту, мне действительно никогда не нравился ни один из вас.
      Он не понял, чей вздох был громче. Все три женщины изумленно зажали руками рты. Эмили, с красными пятнами на щеках, прошипела:
      – Отребье всегда отребьем и останется! – Она выбежала из магазина, хлопнув дверью так сильно, что колокольчик оторвался и упал на пол.
      – Скатертью дорога, – пожелала ей Тельма, подходя и поднимая колокольчик.
      Самой пораженной выглядела Даффи. Хантер наблюдал за ней, ужаленный грубыми словами Эмили. И все-таки сейчас они не ранили его так, как ранили в прошлом.
      – «Палки и камни могут сломать мое тело, но слова никогда не ранят?» – пробормотала Даффи себе под нос. Забота и участие светились в ее глазах.
      Хантер подошел ближе и взял ее за руку. Даффи нежно погладила его пальцы, улыбка таилась в глубине ее глаз.
      – Ты сокровище, – сказал Хантер.
      Тельма уронила колокольчик, и тот снова упал на пол, издав протестующий звук.
      – Ну, такого со мной никогда не было, – сказала она.
      – Все когда-то бывает в первый раз, – ответил Хантер, гладя руку Даффи и спрашивая себя, подумает ли она, что он сошел с ума, если он скажет, что не мыслит жизни без нее.

Глава 20