Даффодил Лэндри пристально смотрела на письма, разложенные полукругом на ее рабочем столе. У нее было ровно тридцать семь минут на то, чтобы управиться с колонкой к сроку, а она не написала еще и слова.
      – Эни-бени-мини-мо, – бормотала она, вертя в руках единственное письмо, пришедшее не из Нового Орлеана.
      – Еще не готово? – В дверях мелькнул сполох рыжих волос, при ближайшем рассмотрении оказавшихся собственностью худощавой женщины, которая подобралась достаточно близко, чтобы застать Даффи врасплох. – Потеряли нюх, Док Даффи?
      Для главного редактора газеты «Кресент» Даффи нацепила свою самую сладкую улыбку. Изначально Маргарит была ярой противницей того, чтобы рубрику «Доктор Любовь» вела Даффи. Однако когда новая колонка стала пользоваться большой популярностью у читателей, редактор помнила лишь о том, что идея создания этой рубрики исходила именно от нее.
      – Я всегда укладываюсь в срок, – ответила Даффи, вскрывая конверт с маркой Пончатулы.
      Возможно, сельских жителей волнуют иные проблемы, чем горожан. После шести месяцев анонимного ведения колонки, перелопатив груды писем, Даффи абсолютно точно знала, что все влюбленные совершают одни и те же ошибки. Некоторых из них, как выяснилось, не избежала и она сама.
      Маргерит продолжала стоять в дверях, барабаня ярко-красными ногтями по металлической обшивке стены. Даффи развернула листок нежно-розовой почтовой бумаги и попыталась сосредоточиться на строках несколько по-детски составленного послания. За время своей работы в «Кресент» Даффи усвоила: чем меньше будешь замечать Маргерит, тем быстрее она исчезнет.
      «Дорогой Доктор Любовь», – прочитала Даффи. Это все-таки лучше, чем Док Даффи, как настойчиво называла ее Маргерит. Это прозвище так и осталось за Даффи среди нескольких сотрудников «Кресент», посвященных в тайну личности Доктора Любовь.
      Естественно, за стенами редакции оставалось загадкой, кто скрывается за псевдонимом Доктор Любовь. Как заявила Маргерит на одном из собраний, газету просто перестанут покупать, если жители Нового Орлеана обнаружат, что охотно внимали советам Даффодил Лэндри! Или – что еще хуже – на редакцию обрушатся жалобы о расторгнутых помолвках и публичные обвинения во вредоносности советов.
      Но при этом «Кресент» изо всех сил стремился обойти свою соперницу – бульварную газетенку «Гамбит». Между тем тетя Даффи – Уистерия – год назад передала племяннице десять процентов своего капитала, так что молодая женщина получила некоторое право голоса в делах газеты. В результате Маргерит пришлось смириться.
      Чтобы избежать столкновения интересов, Даффи попросила редактора своей основной газеты, в которой она вела светскую хронику, не раскрывать ее имени, и «Кресент» представил миру Доктора Любовь.
      И теперь сотни женщин – и мужчин, которые, правда, не спешили признаваться в этом, – гонялись за каждым выпуском «Кресент», торопясь узнать, какой диагноз и кому поставит на этот раз обожаемая, но при этом язвительная Доктор Любовь. Как часто говорила Даффи своей сестре-близняшке Джонкил, в ее собственной жизни может царить полная неразбериха, но она прекрасно разбирается в чужих проблемах. Но даже Джонкил – или Джонни, как все ее звали, – не знала, кто скрывается под псевдонимом Доктор Любовь.
      Постукивание по стене прекратилось. Снова оставшись в одиночестве, Даффи прищурилась и поняла, что не прочла ни слова из письма. Беглый взгляд на усеянные мелкими бриллиантами часики напомнил ей о ее обязанностях.
       Мы встречаемся уже шесть месяцев – мои мечты стали явью. Я знаю Хуже много лет, но никогда раньше не была его девушкой. В школе он пользовался огромным успехом, ну и сейчас, понятно, все бегают за ним. Я чувствую, что в последнее время все пошло наперекосяк, а он оправдывает свое отсутствие занятостью на работе. Х проводит много времени в Новом Орлеане, и мне говорят, что там он встречается с другими женщинами, но когда он возвращается ко мне и называет своей сельской принцессой, то мне достаточно только взглянуть в его большие карие глаза, увидеть его чувственную улыбку – и я начинаю таять. Я не могу заставить себя спросить его об этих других женщинах. Стоит ли мне вообще это делать?
       Верная, но Одинокая из Пончатулы.
      Даффи застонала и скомкала письмо. Что за кретинка! Так, это письмо вполне подойдет. Кажется, ее читатели любят, когда кто-нибудь попадает ей на язычок. А в данном случае не только автор письма, но и ее герой – X – представляли собой отличную мишень.
      Шесть месяцев – и он уже смотрит на сторону. Даффи опустила руки на клавиатуру. Шести месяцев вполне достаточно и для нее. В конце концов парень начинает ожидать, что ты будешь принадлежать только ему, – все мужчины, с которыми Даффи встречалась, считали, что она стремится к браку не меньше, чем они сами. Ошибочка. Шесть месяцев как раз тот срок, после которого Даффи находила какой-нибудь хитроумный способ порвать отношения, которые грозили стать слишком удобными. Иначе пришлось бы сражаться с демонами в своей душе, рискнув изменить своим принципам.
      Но именно этого Даффи так и не смогла заставить себя сделать.
      Она была готова побиться об заклад, что знает все про этого X. Мистер Знаменитость, да? Даффи знала, что значит быть самым популярным, когда все остальные толпятся вокруг тебя, но вовсе не стремятся понять, что ты на самом деле собой представляешь. И в скором времени ты так привыкаешь к созданному окружающими образу, что уже забываешь, что в действительности за ним стоит. Нет, этой идиотке из Пончатулы будет гораздо лучше без этого парня.
       Стоит ли Вам спросить его(она печатала быстро, где-то даже смешивая личные чувства с профессиональными суждениями) о тех других женщинах? Нет, моя дорогая, милая сельская барышня, не стоит. Почему? Потому что Вам вообще больше не надо разговаривать с ним. Если он позвонит, не отвечайте. Если приедет, отключите дверной звонок. Этот человек еще не готов, не стремится или не способен остепениться – с Вами или с кем бы то ни было еще. Найдите мужчину, которому будете нужны только Вы, и тогда Вы перестанете чувствовать себя одинокой. Этим отношениям я ставлю беспощадный диагноз. На ваших отношениях следует поставить крест. Мой диагноз – отношения изжили себя.
      Даффи сохранила файл, включила принтер и посмотрела на свои дрожащие от волнения руки. Она понимала, что это реакция на ее собственные проблемы, решением которых ей тоже предстояло заняться.
      Она сунула распечатку в простой коричневый конверт, на чем Маргерит настаивала из соображений секретности, и протянула его редакторше, вновь появившейся у ее стола.
      Даффи убрала за ухо прядь волос.
      – Как раз вовремя, – сказала она.
      – Док Даффи опять в ударе?
      – Тебе понравится, – ответила Даффи, откидываясь в кресле и потянувшись за шелковой вечерней сумочкой, которую взяла сегодня с собой. – Не исключено, что тебе придется позаботиться о дополнительных экземплярах для северной части озера.
      Глаза Маргерит удивленно округлились.
      – Расширяешь круг наших читателей?
      – Письмо из Пончатулы. – Этот городок, знаменитый своим фестивалем земляники и антикварными магазинами, находился примерно в часе езды к северу от Нового Орлеана.
      Маргерит улыбнулась, и Даффи поняла, что главный редактор подсчитывает возможное увеличение тиража. Держа в руке коричневый конверт, она спросила:
      – А что за мероприятие у тебя сегодня?
      – Что-то не совсем обычное. Благотворительный вечер с участием новоявленного компьютерного гуру.
      Маргерит кивнула:
      – Вечер с Хантером Джеймсом в поддержку сиротского приюта. Мы отправили Джилл собирать материал.
      – Джилл? – Даффи не могла скрыть удивления.
      Джилл писала о технологиях, а не о светской жизни, и вряд ли сумеет отличить рыбную вилку от десертной ложки. И Даффи могла бы поклясться, что у Джилл нет ни одного вечернего платья.
      – Разве ты не знаешь, что Джеймс сколотил состояние на web-технологиях?
      Даффи оставила выпад без ответа. Только потому, что она ведет светскую хронику в ежедневной городской газете, люди считают ее пустоголовой тупицей и уж точно не видят в ней профессионала. Естественно, она могла бы прочитать все о Хантере Джеймсе заранее, но в ее планы не входило заниматься этим делом, учитывая его незначительность, тем более что две другие вечеринки требовали ее внимания. Однако сегодня утром ей домой позвонил редактор, из другой газеты – с ее основной работы – и попросил заглянуть на вечеринку Джеймса. Она проходила – как в ответ на ворчанье Даффи пояснил редактор – в частном здании всего лишь в квартале от Опера-Гилд-Хаус, где она должна была быть при любых обстоятельствах.
      – По крайней мере, Джилл сделает беспристрастный доклад, – сказала Маргерит, прищурив глаза.
      Ее слова слегка задели Даффи.
      – Почему не кто-то другой? – Хорошо, она клюнула.
      – Это ты мне сама скажешь. На следующей неделе. – Тихонько засмеявшись, редактор покинула комнату.
      – Сама скажешь, – пробормотала Даффи, мысленно рисуя образ компьютерного гуру.
      Молодой, наверняка прыщавый, в очках, в коротких брюках, обрывающихся где-то между его икрами и лодыжками. И достаточно богатый, чтобы вызвать живейший интерес у влиятельных особ Нового Орлеана. Ибо надо иметь много денег, чтобы, не обладая знатностью рода, привлечь к себе всеобщее внимание.
      Иначе Даффи уже давно познакомилась бы с таинственным Хантером Джеймсом. Происходившая из состоятельной семьи городских джентри, Даффи Ливодэ Лэндри не могла не знать всех и каждого, кто хоть что-то собой представлял. И в течение нескольких прошлых лет ее работа заключалась именно в том, чтобы раскапывать подоплеку светских мероприятий, освещаемых в «Нью-Орлеанс тайме».
      Проходя через приемную, Даффи улыбнулась новенькой девушке за первым столом. Та нерешительно улыбнулась в ответ, беглым взглядом окинув элегантное черное вечернее платье Даффи.
      – Какое прелестное платье, миссис Лэндри, – произнесла она.
      – Спасибо. – Даффи поблагодарила ее за комплимент легкой улыбкой, стараясь выдержать дистанцию, приличествующую ее роли совладелицы «Кресент».
      Эта роль оправдывала присутствие Даффи в газете и помогала Маргерит оберегать секрет Доктора Любовь.
      Как-то раз редактор сказала Даффи:
      – Все, что нам нужно, – это какая-нибудь язва-секретарша, готовая кому угодно продать нас.
      Эта девушка выглядела отнюдь не язвой. Даффи сдержала желание взять ее под свое крыло и помочь в желанной для девушки журналистской карьере. Две предыдущие секретарши редакции были из той же категории. Они жаждали мелькать на телевидении, но не могли попасть туда, так что им оставалось отвечать на звонки в газету и надеяться, что какой-нибудь телевизионный продюсер случайно заметит их и предложит заветное местечко. Неудивительно, что никто из них не задержался надолго. Даффи ничего не знала о теперешней, но понимала, что скорее всего угадала. Люди обычно бывали откровенны с ней.
      – Вы с мистером Лэндри идете на вечеринку?
      Даффи вытаращила глаза на девушку. Та, конечно, решила, что у нее есть муж. А что тут странного? Некоторые подруги, ровесницы Даффи, были замужем не первый раз. Она покачала головой и взглянула на табличку с именем секретарши.
      – Нет, Ивонна, я иду работать.
      В нескольких милях от расположенной в центре Нового Орлеана редакции «Кресент» – в той части города, которая с таким же успехом могла бы быть на другой планете, – Хантер Джеймс затягивал на себе пояс: его деловой партнер утверждал, что на официальных мероприятиях, подобных этому, пояс просто необходим к смокингу.
      – Черт бы побрал этот пояс!
      Алоизиус Каррир усмехнулся в ответ:
      – Привыкнешь.
      – Черта с два, – ответил Хантер. – За кем охотимся сегодня?
      – За Тиффани Фиппс. Она молода, умна и стоит примерно десять миллионов.
      – Хм. – Хантер посмотрел на своего друга, сидящего в другом конце загроможденной гостиной на втором этаже дома, принадлежащего одной из теток Алоизиуса. Тетка предпочитала путешествовать по Европе и Азии со своей компаньонкой, дамой средних лет, вместо того чтобы, как следовало бы, жить дома с мужем и взрослыми детьми. Хантер и Алоизиус останавливались в этом доме, когда бывали в городе.
      – Она хорошенькая?
      Алоизиус снова усмехнулся:
      – Предоставляю тебе самому судить об этом. Сегодня она придет с кавалером, но я случайно узнал, что он нам не соперник.
      – Чего ради ты с таким упорством стараешься меня пристроить?
      Алоизиус в ответ удивленно вытаращил глаза.
      – Что хорошо для души, хорошо и для дела. Как твой партнер и банкир я не могу быть настолько недальновидным, чтобы заботиться лишь о поиске щедрых инвесторов и при этом совсем не учитывать твоего эмоционального состояния.
      Хантер презрительно фыркнул, наглядно демонстрируя, что именно он думает о такой заботе.
      – Лучше занимайся своим банком. О себе я сам позабочусь.
      Взяв хрустальный бокал с бренди со стола, сплошь заставленного фигурками из слоновой кости, Алоизиус произнес:
      – О да, это верно. Хантер всегда при девочках. Без проблем удовлетворяет все свои потребности.
      Раздался звонок, спасая Алоизиуса от верного удара в челюсть, которым Хантеру так и хотелось наградить своего самодовольного партнера. Хантер взглянул на изысканные фарфоровые часы, украшавшие одну из каминных полок в комнате. Перед ним вдруг промелькнула картина из детства, когда в Рождество у мамы не было денег, чтобы заплатить по счетам, и они проводили праздник у огня своего единственного камина.
      – Это, должно быть, миссис Джарриган. Она точна, как всегда.
      – И расторопна, как никто, – добавил Алоизиус, осушая свой бокал. – До того как она взяла на себя управление Клубом сирот, мы вечно были в убытке. А сейчас он – одна из самых популярных и хорошо финансируемых благотворительных организаций в городе.
      – Да, – подтвердил Хантер, выключая режим «холод» на кондиционере: он замерз, несмотря на неожиданное для апреля тепло, проникшее в старый дом и вступившее в схватку с системой вентиляции. «Каждый ребенок заслуживает Рождества!» – программа по сбору средств, проводимая под этим лозунгом компанией Хантера, охватила весь город.
      Хантер спустился по лестнице, отмечая, что в зале для приема гостей, находящемся на первом этаже, как будто все в порядке. Нанятый по такому случаю дворецкий впустил миссис Джарриган – сейчас она стояла в дверях и осматривала все вокруг, словно сверялась со своим внутренним списком. Возможно, решил Хантер, так оно и было. Она подняла на него глаза, улыбнулась и спросила:
      – Не хотите ли помочь мне в проверке персонала? Меньше всего Хантеру хотелось заниматься именно этим, но он кивнул и проследовал за миссис Джарриган через два смежных зала в огромную кухню в глубине дома. Его матери понравилось бы тут, но когда он захотел купить ей подобный шикарный дом, она затрясла головой, приложила палец к губам и посоветовала сыну использовать свои деньги более разумно.
      Это было где-то через три месяца после того, как ему в голову пришла идея возродить Клуб сирот. Алоизиус рассказал ему, что когда-то в городе была такая организация, но потом, с появлением финансируемых налогоплательщиками социальных служб, она пришла в упадок. Хантер не был сиротой, но, как внебрачный сын несовершеннолетней матери, выросший в маленьком городке Луизианы, он часто ощущал свое родство с теми, кто потерял мать или отца или, что еще страшнее, обоих родителей сразу.
      – Сегодня все должно пройти без сучка без задоринки, – говорила миссис Джарриган, наметанным глазом оглядывая буфетчиц и официантов, готовых приступить к делу. Раздался звонок.
      Неторопливым шагом в кухню вошел Алоизиус.
      – Мне сказали, что на наш вечер билеты достать труднее, чем на тусовку в яхт-клуб.
      – Это потому, что они самые дорогие, – заметила миссис Джарриган. – Богатство к богатству.
      Хантер подмигнул одной из буфетчиц, смазливой юной штучке, вовсе не нуждающейся в бюстгальтере, чтобы привлекать к себе взгляды.
      – Я все же так и не понял, почему люди жаждут заплатить пятьсот долларов лишь за то, чтобы сфотографироваться со мной.
      Должно быть, Алоизиус заметил, как Хантер подмигивал буфетчице: он что-то сказал ей, и та вышла. Хантер вздохнул. С тех пор как Алоизиус влюбился и обручился, он стремился организовать такое же счастье для своего приятеля – если, конечно, он, Алоизиус, сочтет его выбор достойным.
      Вдали послышались голоса. Миссис Джарриган отправила прислугу по местам.
      – Но это ведь не так и важно, не правда ли? – сказала она Хантеру. – Главное, что они готовы платить и их деньги идут на доброе дело.
      – Вы, как всегда, правы, миссис Джарриган, – отозвался Хантер.
      – Поторопись, старина, – произнес Алоизиус. – Шоу начинается.
      Хантер мельком увидел свое отражение в блестящей дверце небольшого холодильника. На этом лице сразу бросался в глаза орлиный нос, что, по мнению его обладателя, автоматически исключало его из списка претендентов на победу в конкурсе красоты. Но, как говорила мать Хантера, женщин притягивают опасности и тайны. А Хантер всегда считал, что мать знает, о чем говорит; в конце концов, привлек же ее его опасный и загадочный отец, исчезнувший, как только речь зашла об ответственности за ребенка.
      – А давай-ка очаровывать толстосумов будешь ты, а я проведу вечер в нормальной мужской одежде?
      – Ну уж нет! Этому не бывать, – возразил Алоизиус. – Кроме того, тут Тиффани. Один взгляд – и ты забудешь все свои жалобы.
      Они вошли в первую гостиную, на пороге которой как раз появились первые гости. Один из официантов поднес им напитки. Дверь открылась снова, и в зал размеренной походкой вошла блондинка.
      Хантер внимательно посмотрел на нее. Женщина переступила порог, остановилась и окинула взглядом зал – словно королева, оглядывающая свои владения.
      Она была стройной и высокой, полную грудь отнюдь не скрывал черный шелк ее облегающего платья. Светлые волосы, доходившие до плеч, поблескивали, как сказочная золотая пряжа Рапунцель, – мысль, ясно показавшая Хантеру, что он утратил контроль над собой.
      – Кто это? – как можно небрежнее спросил он Алоизиуса. Неужели та самая хваленая Тиффани Фиппс? Если это и впрямь она, то он готов был простить своему партнеру все его назойливое сводничество.
      Алоизиус посмотрел на дверь, затем опять на Хантера. Видимо, зачарованность Хантера отразилась в его взгляде, потому что Алоизиус схватил своего друга за руку и стал уговаривать:
      – О нет, Хантер, прекрати, старина! Я твой друг, слушай меня. С этой женщиной ты захочешь познакомиться в самую последнюю очередь!
      – Ты пробуждаешь мое любопытство.
      Хантер продолжал следить за женщиной, отклонившей попытку дворецкого освободить ее от громоздкой черной кожаной сумки. Она взяла бокал шампанского у проходившего мимо официанта и скользнула в гостиную в другом конце холла.
      – Это именно то, чего я боялся, – пробормотал Алоизиус. – Думай о Тиффани.
      – Если ты мне не скажешь, я пойду и спрошу сам.
      Миссис Джарриган направлялась к ним в сопровождении двух хорошо одетых седовласых женщин. Уже очень скоро Хантеру предстояло явить публике того Хантера Джеймса, которого ей хотелось видеть.
      – Кто она?
      – Обещай мне, что, если я скажу, ты будешь держаться от нее подальше. Я знаю эту женщину много лет, и никогда ни одному парню она не принесла ничего хорошего.
      Хантер улыбнулся приближающимся дамам и миссис Джарриган и, не разжимая губ, произнес:
      – Ее имя, Алоизиус.
      Тот вздохнул и взъерошил свои волосы.
      – Даффодил Лэндри.

      – Даффи!
      Даффи обернулась, безошибочно распознав голос своей сестры. В благодарность за своевременное вмешательство она заключила свою сестру-близняшку в объятия. Дело в том, что одна семейная пара, упорно карабкающаяся по социальной лестнице, в этот момент настойчиво осаждала Даффи, явно намереваясь засветиться в светской хронике.
      – Я и не знала, что ты вернулась в город.
      Джонни, зеркальное отражение ее собственных голубых глаз, светлых волос и фигуры, мягко улыбнулась и сказала:
      – Мы вернулись вчера. – Она вздохнула. – Я скучала по Эрике, но Дэвид, как всегда, оказался прав. В Джакарте не место трехлетнему ребенку.
      О да, Дэвид всегда прав.
      – Где Дарвин? Э, подожди, вспомнила – Даррен.
      – Даффи, ты знаешь имя моего мужа не хуже, чем свое собственное.
      Родившись на пятнадцать минут раньше Даффи, Джонни всю жизнь играла роль старшей сестры и знала, как при необходимости придать строгость своему обычно мягкому голосу.
      – Ну, хорошо, извини. Так, где же Дэвид? Ты оставила его в Джакарте?
      Даффи старалась, чтобы ее голос звучал покаянно. Ради сестры она примирилась с ее выбором супруга, но все же с трудом выносила надменность Дэвида.
      – Он пошел взять нам что-нибудь выпить.
      – А! – Даффи заметила, что Джонни, несмотря на свой блистательный вид, казалась немного подавленной.
      – У тебя кто-нибудь появился? Даффи мотнула головой.
      – Прошло же только шесть недель.
      – Чтобы влюбиться, много времени не надо.
      Даффи расстегнула футляр фотоаппарата. Она дала себе двадцать минут передышки и поэтому еще не видела «героя дня». Кроме того, сводническая болтовня Джонни всегда раздражала ее.
      – Ба, да это же моя очаровательная свояченица!
      Даффи едва не подпрыгнула, когда около нее появился муж Джонни. Он передал жене бокал вина, чмокнул Даффи и сделал большой глоток своего обычного виски с содовой.
      – Ты сейчас пишешь для «Киберсцены»?
      Он имел в виду раздел ежедневной газеты, дающий обзор популярных технологий.
      – Нет, Дэвид, я до сих пор лишь девочка из состоятельной семьи, дилетантски занимающаяся журналистикой в качестве общественного обозревателя, – ответила ему Даффи, цитируя излюбленную фразу Дэвида о ней самой.
      – А также подыскивающая себе мужа, – добавил он. – Хантер Джеймс гораздо больше подходит для разделов «Деньги» и «Киберсцена», чем для светской хроники.
      – Ты знаешь его? – Даффи оглядела комнату.
      В противоположной стороне она заметила на удивление знакомый мужской затылок. Человек смеялся, и при этом его большие уши ходили ходуном. Алоизиус Каррир! Что ж, это понятно; в конце концов, это дом его тетки.
      Но кто этот черноволосый Казанова рядом с ним, склонившийся к пожилой миссис Делонпре и заигрывающий с ней так, будто та стала Королевой красоты только в этом году, а не полвека назад? Если он и друг Алоизиуса, то скорее всего не из здешних мест.
      Даффи выросла с Алоизиусом. Он и Оливер Годо были товарищами ее детских игр. Оливер остался ее верным другом, но она никогда не спала с ним – не сделала такой ошибки.
      С Алоизиусом все было совсем по-другому.
      – Я выкладываю ей всю известную мне информацию о Хантере Джеймсе, а она, я уверен, совсем меня не слушает. – От разглядывания таинственного незнакомца Даффи отвлек командный голос Дэвида.
      – Нет, я слушаю. – Она одарила его улыбкой и переместилась так, чтобы видеть сразу и Дэвида, и значительную часть комнаты.
      – Я говорю, – продолжил Дэвид, опустив руку на затылок Джонни и лениво поглаживая его, – что лично я его не знаю, но, конечно, слышал о нем.
      Джонни отпила глоток вина и огляделась. Она задумалась, как это часто бывало с ней на вечеринках, и Даффи страстно захотелось взять ее за руку и расшевелить. Вопреки тому, что для всех Джонни играла роль старшей сестры, она нуждалась в опеке гораздо больше Даффи.
      – Джеймс самостоятельно выучился на компьютерного гуру и сделал деньги на интернет-технологиях, как только его компания стала известной. Он из местечка Пончатула, но проводит много времени в городе.
      – Почему он интересуется сиротами? – спросила Джонни и сама удивилась своему вопросу.
      – Хороший вопрос, – отозвалась Даффи. – Это в тебе все еще не пропал журналистский инстинкт.
      Джонни пожала плечами. Она, не Даффи, была главным редактором газеты в их школе и руководила газетой в колледже. Но, выйдя замуж, сразу же бросила все свои писательские занятия, хотя и не отказывалась заменять в «Кресент» заболевшую секретаршу.
      Дэвид допил виски. Подошел поздороваться седовласый джентльмен, и они обменялись рукопожатием. Улыбнувшись женщинам, джентльмен отошел.
      – Мой банкир, – пояснил Дэвид. – Джеймс устраивает вечер в поддержку Клуба сирот, вероятно, потому, что он сам наполовину сирота.
      – Наполовину?
      Дэвид пожал плечами:
      – Мягко выражаясь. В действительности же он самый настоящий бастард.
      Джонни выглядела потрясенной. Даффи же только возмутила формулировка зятя.
      – Вот я и говорю, дайте ему насладиться моментом всеобщего внимания, – сказал Дэвид, жестом подзывая пробегающего мимо официанта. – Нувориши никогда долго не удерживают своих денег.
      Даффи вынула фотоаппарат. Двадцать минут благополучно истекли; она не могла больше выдерживать манию величия Дэвида: еще секунда – и она высказала бы все, что о нем думает. Даже при всем своем богатстве она слишком горда, чтобы быть снобом.
      – Ты не можешь показать мне его?
      – Без проблем. – Дэвид оглядел сначала их комнату, потом соседнюю. – Он там, с одним из твоих бывших дружков.
      – Брюнет возле Алоизиуса? – Даффи знала, что голосом выдает свое удивление. А как же бриджи, теннисные туфли и юношеские прыщи?! – Ты уверен, что это Хантер Джеймс?
      Дэвид выразительно посмотрел на нее. Джонни взяла у официанта новый бокал и вставила:
      – Дэвид всегда во всем уверен.
      – Конечно, дорогая, – кивнул тот.
      Ему явно понравилась реплика жены.
      – Я только сниму его, и должна бежать, – объяснила Даффи, раздумывая, стоит ли доверять Дэвиду. С него станется сыграть с ней какую-нибудь шутку.
      Но шутка это или нет, ей хотелось поближе взглянуть на таинственного незнакомца. Сейчас он поднес затянутую в перчатку руку миссис Делонпре к своим губам.
      Пожилая дама засмеялась и, прежде чем отстраниться, кокетливо шлепнула его по щеке.
      – Прямо чародей, – прошептала Даффи, желая, чтобы Алоизиус отвязался от своего спутника.
      С единственным из семьи Каррир, кому однажды улыбнулось счастье, они старательно избегали общения.
      Ну же! Подойди как ни в чем не бывало. Ошарашь Алоизиуса улыбкой, которая заставит его действовать и познакомить тебя с этим парнем. Если это действительно Хантер Джеймс, ты только сделаешь свою работу.
      В то время как такой план созревал у нее в голове, Даффи чувствовала на себе пристальный взгляд незнакомца, прощупывающий ее. И хотя он находился в другой части гостиной, она знала, что он следит за ней. У нее было очень странное ощущение, что ее изучают от кончиков розовых полированных ногтей до завитка волос, прилепившегося к ее щеке.
      Он явно почувствовал ее интерес к себе.
      Сердце Даффи заколотилось.
      Незнакомец скользнул взглядом сквозь ее платье к черному атласному бюстгальтеру и ниже, к трусикам.
      Он угадал любопытство в ее душе.
      И размер ее бюстгальтера, 36-С, безошибочно.
      Жилка на горле Даффи нервно запульсировала.
      Его же лицо оставалось совершенно невозмутимым. О, было абсолютно ясно, что он наблюдает за ней, как мужчина за женщиной, которой он хотел бы добиться. Но пойдет ли он дальше простого изучения своей жертвы, Даффи предугадать не могла.
      Что же все-таки он замыслил?
      Что таится в этих темных глазах и в этой всегда имеющейся наготове улыбке, которой он с одинаковой легкостью одаривает и старую миссис Делонпре, и Алоизиуса?
      Она должна это разузнать.
      Даффи сделала шаг вперед. Отстранила официанта, предлагавшего поднос с канапе.
      Алоизиус недовольно посмотрел на нее. Она сделала еще шаг, принимая вызов. Он мог презирать ее, но не в его силах было удержать ее от разговора с его спутником.
      В такт ее движению темноглазый брюнет, продолжая что-то говорить Алоизиусу, сделал шаг ей навстречу.
      Даффи улыбнулась.
      Незнакомец остановился. Алоизиус схватил его за локоть, когда какая-то женщина, словно смерч, обрушилась на обоих мужчин с другого конца гостиной.
      Не просто какая-то женщина, а Тиффани Фиппс. Даффи внутренне застонала, может быть, ее стон даже вырвался наружу. Мужчина учтиво протянул Тиффани руку. Не стоило этого делать. Она чмокнула незнакомца в щеку, Даффи могла расслышать ее, как обычно, громкий голос:
      – Мне кажется, мы всегда были самыми близкими друзьями.
      Даффи остановила официанта и схватила первое попавшееся пирожное. Алоизиуса она могла осадить, но идти против него вместе с Тиффани было выше ее сил. Когда-то, на вечеринке в честь двенадцатилетия Даффи, Тиффани взяла личные сбережения из кошелька именинницы и раздала их хихикающим гостям, – тех пор Даффи не выносила Тиффани. В тот день она разбила девочке губу, но родители наказали именно Даффи, но не Тиффани.
      Протерев пальцы влажной салфеткой, Даффи успокоилась. Если Хантер водит знакомство с такими женщинами, как Тиффани, он в любом случае не в ее вкусе. Она подняла фотоаппарат, внутренне иронизируя над своими мечтами. В обществе, где она жила, люди порицают Даффи, вероятно, больше, чем Тиффани.
      В конце концов, какие недостатки у Тиффани? Самолюбивая, искушенная, экстравагантная, она только выполняла нелегкую волонтерскую работу. Еще она была опытным адвокатом. Ровесница Даффи, Тиффани однажды уже развелась, и ходили слухи, что она путается с каким-то сенатором из Кентукки ради денег.
      Но по стандартам мира, в котором жила Даффи, недостатки Тиффани не шли ни в какое сравнение с недостатками Даффодил Лэндри.
      Отгоняя уныние, грозившее придавить ее своей тяжестью, Даффи прицелилась. Подошла ближе. По крайней мере ее редактор будет доволен. Два светских льва примазываются к новоявленному – и вдобавок необыкновенно сексуальному – филантропу.
      Вспышка!
      Должно быть, Тиффани почувствовала, что их снимают. Она вплотную приблизилась к мужчине, поправляя его галстук-бабочку.
      Вспышка!
      Вспышка!
      Три быстрых снимка – и Даффи повернула назад. Она быстро пробралась сквозь толпу. Ей нужно было осветить еще два события.
      Когда Даффи спустилась по центральной лестнице особняка, она вдруг с удивлением поняла, что ни одно из других общественных мероприятий не интересовало ее. И Даффи знала причину – на них не будет черноглазого брюнета.
      Черт, но ведь она красива.
      Безусловно, она хорошо сложена – прекрасная фигура, царственная осанка. Безупречная кожа, шелковистые светлые волосы… Строгое платье скорее нашептывает, чем кричит о достоинствах своей хозяйки. Короче говоря, эта женщина обладала такой внешностью, какую Хантер редко встречал, если вообще встречал.
      Даже очаровывая миссис Делонпре и готовя солидное обращение для Клуба сирот, Хантер думал о Даффодил Лэндри, единственной женщине в доме, которую Алоизиус умолял его избегать во что бы то ни стало.
      Хантер следил за тем, как она разговаривает с другой женщиной, светловолосой, цвет волос которой как две капли воды походил на цвет волос Даффодил. Но даже тогда, хотя Хантер мог видеть двойняшку лишь со спины, он интуитивно знал, что она никогда не произведет такого впечатления, как Даффодил Лэндри.
      Однако парень, стоявший рядом с двумя женщинами, явно считал иначе; его рука собственнически покоилась на плечах двойняшки.
      Даффи отошла от мужчины и женщины. К этому моменту Хантер уже знал, что она чувствует его взгляд. Она впитывала этот испытующий взгляд, не краснея, не жеманясь и не отворачиваясь. Он должен познакомиться с этой женщиной.
      – Представь меня, – попросил он Алоизиуса, едва миссис Делонпре оставила их.
      – А что я, по-твоему, делаю со времени прибытия сюда первого же гостя? – ответил его партнер, упорно отказываясь понимать смысл просьбы Хантера.
      – Представь меня ей, – уточнил Хантер.
      – Кому угодно, но не Даффи. – Алоизиус упрямо вздернул подбородок.
      – Что бы ни случилось между ней и тобой, даже если это что-то ужасное, это касается только вас, – сказал Хантер, но не стал ни о чем спрашивать.
      Он и правда не хотел знать. Несомненно, и его собственное прошлое – черт, и его настоящее – не выдерживало пристального взгляда.
      – Это тот случай, когда женщина просто бросает тебя, – ответил Алоизиус, по всей видимости, собираясь вдаваться в подробности. – Но Даффи делает это больнее других. Она кажется весенним цветком, чего и ожидаешь от женщины с таким именем, а потом с ней что-то происходит и она уходит, не объясняя причин. – Алоизиус повел плечами, будто желая отогнать неприятное воспоминание других, более открытых.
      Даффи сделала шаг в их сторону.
      – Интересно, – прошептал Хантер.
      – Если ты так думаешь, тогда попытайся понять, что ты попался в ловушку, и решай, как спастись.
      Она улыбнулась.
      Он ответил на улыбку и шагнул в ее направлении.
      Ему не следовало делать этого, и вовсе не из-за каких-то предостережений Алоизиуса, а потому, что перед тем, как пуститься в новые приключения, он должен был разобраться в собственной беспорядочной жизни.
      А Даффодил Лэндри, он был уверен, оказалась бы самым большим его жизненным приключением.
      Кто-то схватил его за локоть. Хантер напрягся, потом расслабился. Взглянув на своего упрямого друга, он улыбнулся ему. Однако, обладай он хотя бы незначительным чувством самосохранения, Хантер увидел бы таящуюся позади опасность.
      – Здесь Тиффани, – негромко предупредил Алоизиус как раз в тот момент, когда облако духов маленькой брюнетки двинулось на них.
      – Вот женщина, которую мы искали, – весело произнес Алоизиус. – Тиффани Фиппс, Хантер Джеймс.
      Хантер подал руку: он был расстроен, но не подал виду.
      Зеленоглазая брюнетка, игнорируя его руку, бросилась к нему и, как удар, нанесла кокетливый поцелуй в щеку, без чего Хантер легко мог бы обойтись.
      – Мне кажется, мы всегда были самыми близкими друзьями, – сказала она, отступая назад, впрочем, не слишком далеко.
      Сильный запах ее духов раздражал его ноздри. Неожиданно вспышка фотоаппарата ослепила его.
      Хантер оглянулся на Даффодил Лэндри. Тиффани снова потянулась к нему и стала играть его галстуком-бабочкой – в это время вторая вспышка опять ослепила его.
      Он несколько раз моргнул, потом открыл глаза.
      Даффодил Лэндри исчезла.

      – Не показывайся пока, – произнесла Тельма Джеймс, – сюда кое-кто идет.
      Хантер выполнил просьбу матери. Сидя на корточках под компьютерным столом в ее рабочей комнате, он сосредоточенно соединял провода. Выходные в Пончатуле позволили ему быстро установить матери новый компьютер. Она запретила сыну покупать ей новый дом в престижной части города, но, по крайней мере, позволила помочь в бизнесе: магазин, в котором она долгие годы работала, после смерти бывшего хозяина отошел к ней.
      – Эмили Годшо решила почтить нас своим присутствием.
      Услышав эту неприятную новость, Хантер поднял голову и ударился о край стола.
      – Черт!..
      – Нет, только не в моем магазине.
      Мать жила по своим правилам – как каждый в ее положении. В детстве и юности Хантер миллион раз слышал одно и то же: «Люди могут, что угодно говорить о том, что я родила ребенка вне брака, но им никогда не удастся сказать ничего плохого о твоем воспитании, мой мальчик».
      Хантер любил свою мать. Поэтому изо всех сил старался соответствовать ее представлениям о морали. Старался. Изо всех сил. Но хорошие манеры давались ему нелегко.
      Он поднялся и улыбнулся матери, которая в это время, склонившись над рабочим столиком, вертела в руках образец цветной рогожки.
      – Тяжело все-таки работать под столом.
      Мать улыбнулась в ответ. Выгнула брови, когда в дверь позвонили. Разглядывая кусок ткани, которую она вставляла в рамку, Тельма сказала:
      – Доброе утро, Эмили.
      – Доброе утро, миссис Джеймс. – Эмили была одета как для прогулки – в сиреневое льняное платье и широкополую шляпу.
      Хантер посмотрел на свои потертые брюки с белесыми пятнами на коленях и спросил себя, что, интересно, Эмили здесь понадобилось. По крайней мере она не забыла добавить «миссис» к имени матери. Все его школьные друзья наделяли ее этим почетным титулом, а недоброжелатели демонстративно опускали его. Эмили естественно, относилась к последним.
      Сейчас она взмахнула ресницами и воскликнула:
      – О, Хантер, ты в городе!
      Хантер едва не рассмеялся, так плохо было сыграно ее фальшивое удивление. Только ему не хотелось смеяться. Однажды, еще в школе, он пригласил ее куда-то, она в ответ высмеяла его и рассказала своим приближенным о нанесенном оскорблении. Эмили предупредила Хан-тера, что если он еще хоть раз к ней подойдет, то будет иметь дело с ее другом Роджером. Сейчас же, когда он разбогател, она запела совсем другую песню.
      Хантер начал возиться с упаковкой от деталей нового компьютера.
      – Мой джип стоит прямо у входа.
      – Вот как? – В голосе Эмили прозвучала нотка досады, но затем она перешла в наступление: – Мы с Роджером устраиваем небольшую вечеринку сегодня вечером. Ничего особенного. Только старые друзья. Хочешь прийти – раз уж ты в городе?
      – Как Роджер? – спросила мать.
      – Прекрасно. Работает. – Эмили сняла шляпу, убрала с шеи свои густые волосы и легонько тряхнула головой. – Он постоянно на работе. – Эмили надула полные губки и бросила на Хантера призывный взгляд, который он понял без труда. – Можно подумать, что он женился на этом банке.
      «А не на тебе». Хантер посмотрел на мать: ее лицо вроде бы ничего не выражало. И лишь предательское дрожание в перебиравших ткань пальцах выдавало ее раздражение.
      – Спасибо, но я занят, – отказался Хантер.
      – Ну, хорошо, может быть, в другой раз. – Эмили одарила его пылким взглядом и вышла из магазина.
      Для удобства Хантер разорвал картонную коробку на части.
      – Интересно, чего она хочет больше – моих денег или меня?
      Мать отвлеклась от работы и улыбнулась:
      – Я думаю, ты знаешь ответ. Должно быть, она хочет, чтобы ты заменил Роджера.
      Хантер усмехнулся:
      – Ну разве может мать говорить своему сыну такие вещи!
      – Хм. Это напомнило мне, что как мать я должна сказать тебе кое-что еще.
      Тельма сложила руки на груди поверх фартука, который всегда надевала при работе.
      – Это уже серьезно, – сказал Хантер.
      Она кивнула.
      – Морочить голову Эмили – это одно. Ты ведь не поощряешь эту шлюшку. Но славная Люси Саймон по уши влюблена в тебя и достой на лучшей участи, чем только скрашивать твой досуг, когда у тебя есть на нее время, и хандрить дома, когда ты в Новом Орлеане.
      Хантер переступил с ноги на ногу. Тепло разлилось по его шее, как бывало всегда, когда он знал, что не прав. Интересно, поверит ли кто-нибудь, что молодой преуспевающий бизнесмен до сих пор переживает из-за материнских укоров?
      – Я никогда не давал ей повода влюбляться в меня.
      – Ну, если это все, что ты можешь сказать в свое оправдание…
      – Мы встречались несколько раз. Она славная. Очень милая. Симпатичная. – Неплоха в постели, но и только. Без огонька. И она никогда не понимала, когда он шутит, а когда серьезен. – Она прекрасно знает, что не в моем вкусе.
      – Нет, – вздохнула Тельма. – Через два месяца ты все в ней выжжешь и удерешь.
      «Так же, как и мой отец». Хантер скрестил руки на груди.
      – Я никогда не давал Люси повода ожидать чего-то большего. Никаких обещаний. – Его голос зазвучал резко. – Я никогда не сбегу от обязательств – и никогда не женюсь, пока не встречу женщину, с которой захочу быть рядом несмотря ни на что.
      – И когда же, по-твоему, может произойти это чудо? Она, наконец, опустила руки и взялась за рамку.
      – Когда придет время. – Образ блондинки в черном промелькнул перед его мысленным взором.
      Даффодил Лэндри.
      Он не стал преследовать ее. Со дня сбора средств на Клуб сирот миновала всего лишь неделя. Хантер узнал ее домашний адрес и телефон. Тем не менее, он не искал с ней встречи. Он и сам толком не знал, чего ждет, но чувствовал, что если подождет еще, то нужное время наступит само собой. Или, может быть, он боялся, что Даффи окажется, как все другие женщины, которых он добился, красивой внешне, но не обладающей теми редкими качествами, которые – Хантер знал это – просто необходимы ему для длительных отношений. Он хотел сказать матери, что ищет именно такую женщину, ради которой сможет обуздать в себе любую наследственность, доставшуюся ему от неизвестного и никчемного «папаши».
      – Хм, – пробормотала его мать и тряхнула головой.
      В дверь снова позвонили, и явилась милашка Люси Саймон.
      Ловушка захлопнулась.
      – Здравствуйте, миссис Джеймс.
      – Здравствуй, дорогая. Чашечку холодного чая?
      – Было бы здорово, – улыбнулась Люси, обнажая идеально белые зубы.
      О, черт! Тельма будет задерживать Люси здесь до тех пор, пока Хантер не обратится к теме их отношений – точнее, отсутствия оных. Хантер бросил свирепый взгляд в сторону матери, но та отвернулась и полезла за банкой того особенного чая, который она называла «солнечный». Хантер знал, что должен безотлагательно порвать с Люси, но предпочитал сделать это без свидетелей.
      Люси взяла чашку из рук его матери и прямиком направилась к компьютерному столу, за которым прятался Хантер.
      – Хантер, я не знала, что ты дома.
      Он насторожился. Этот милый вопрошающий голосок тут же превратился бы в изнурительное ворчанье, если бы на пальчике Люси появилось колечко. Хантер состроил гримасу.
      – О, ушиб руку? – Люси наклонилась и коснулась его руки.
      Вырез футболки открыл взору Хантера все ее достоинства.
      Он подавил стон и ответил:
      – Я в порядке.
      Его мать, без сомнения, была права – он соблазнил Люси, но оправданием ему служили ее прелести.
      – Отлично. Хочешь пойти со мной на вечеринку к Эмили и Роджеру? Я столкнулась с ней, и она пригласила меня к себе на суаре. – Люси пила свой чай и казалась вполне довольной жизнью.
      Хантер с раздражением отметил, что приглашение Эмили произвело большое впечатление на Люси. Когда они учились в школе, Эмили попросту не замечала Люси.
      – Когда это было?
      – О, всего несколько минут назад. Я шла из кафе «У Поля», а она – из конторы недвижимости.
      Нахмурив брови, Хантер чувствовал, что выражение лица выдает его. Эта стерва пригласила Люси в расчете на то, что она уговорит его пойти – после того, как самой Эмили он дал от ворот поворот.
      «Эти женщины», – подумал он.
      – Может, лучше пойдем в кино?
      Плечи Люси поникли.
      – Я никогда не видела, как они живут. Говорят, у них есть даже водопад.
      Хантер мягко обнял ее за плечи.
      – Люси, она пригласила тебя из-за меня.
      Девушка резко высвободилась и отстранилась от него. На секунду руки Хантера замерли в воздухе, уже оторванные от нее, но и ему словно еще не принадлежащие. Чем не символ его нынешнего состояния?
      – Что-то вы в последнее время много о себе возомнили, Хантер Джеймс!
      Он услышал покашливание матери.
      – С чего ты взял, что она бегает за тобой? У нее есть муж, причем богатый. – Люси все больше распалялась. – Может, она хочет подружиться со мной?
      – Представления Эмили о дружбе во многом соответствуют представлениям «черной вдовы» о любви, – усмехнулся Хантер.
      – Думаю, мы просто теперь недостаточно хороши для тебя. Ты вообразил, что вырос из скучного провинциального городишки, и поэтому теперь гоняешься за женщинами в Новом Орлеане.
      Хантер покачал головой, удивляясь, как она могла узнать о женщинах, с которыми он встречался в Новом Орлеане. Он не мог не отметить, что многих из них ему навязал Алоизиус.
      – Люси, посмотри на меня. Я здесь, сегодня субботний день, на мне те же самые брюки, что и пять лет назад. Та же самая стародавняя футболка. Так что же все-таки изменилось?
      Она упрямо сжала губы. Хантер смотрел на ее пышные груди, вздымающиеся под футболкой из хлопка, и жалел, что должен теперь восхищаться ими лишь на расстоянии. Было время, когда он в шутку боролся с ней, играл в пятнашки, будь они неладны, научил ее водить машину – и умудрился не залезть ей при этом под юбку. Что же на него нашло полгода назад? Был ли он одинок, может, пресытился деньгами и неожиданно обрушившейся славой и обратился к Люси, чтобы сохранить связь со всем привычным и спокойным? Если так, то он и впрямь заслужил наказание.
      Неожиданно губы Люси изогнулись в улыбке, как у фотомодели. Ее глаза расширились, она шагнула вперед, чертя розовым ноготком круги на кармане его рубашки.
      – Умоляю, возьми меня на вечеринку!
      Раздался спасительный звонок. Дверь распахнулась, и Люси пришлось отступить, когда ее пятнадцатилетний брат Бо ворвался в магазин. Он выполнял поручения миссис Джеймс и доставлял ей газету «Кресент». Посвистывая, он размахивал свежим номером. Указав на пачку в своей тощей руке, он сказал:
      – Скорее забирайте ваш экземпляр! А то у заправки уже собралась целая толпа народу – гадают, кто на этой неделе написал письмо Доку Любовь.
      Он подмигнул Хантеру – как мужчина мужчине – и опустил газету в металлический ящик на двери магазина. Люси отошла от Хантера.
      – Какое письмо? – Ее голос слегка дрожал.
      Странно. Хантер смотрел на ее лицо, на котором просительное выражение быстро сменилось смутным беспокойством. Или нет?.. Она оттянула нижнюю губу указательным пальцем вниз.
      – Верная, но Одинокая из Пончатулы. – Бо заржал и взял предложенный Тельмой стакан холодного чая. – Женщины! Кому они нужны? Исключая вас, миссис Джеймс, – добавил он. – Что-нибудь надо принести?
      Тельма покачала головой и перевела по-матерински проницательный взгляд с Люси на Хантера. Жаль, что он не понял ее намека.
      Люси потянулась к газетам. Хантер опередил ее и положил руку на стопку. Что бы ни было в этой газете, оно явно заставляло Люси нервничать.
      – Страница восемь, – подсказал Бо, отхлебнув огромный глоток чая. – На вашем месте, Хантер, я бы пошел на заправку держать пари.
      Хантер взял газету, Люси последовала его примеру. Даже мать отложила в сторону свою работу, подошла и взяла экземпляр.
      – На заправке говорят, что эта колонка стала почти так же популярна, как шоу «Миллионер», когда оно только появилось.
      – Не мог бы ты помолчать? – Люси обожгла брата взглядом.
      Хантер внимательно изучил эмблему в виде сердца, украшавшую колонку Доктора Любовь. На его вкус, слишком претенциозно. Он бегло просмотрел письмо и ответ, обратив внимание на заглавные буквы в подписи. Ясно одно – Верная, но Одинокая из Пончатулы просит совета у Доктора Любовь. Кто бы, черт возьми, это ни был.
      Он склонил голову и прочел колонку. Люси и мать сделали то же – в магазине стояла мертвая тишина. Бо начал было свистеть, но, когда сестра окинула его свирепым взглядом, явно почел за лучшее умолкнуть.
      – Я никак не предполагала, что они его напечатают, – сказала Люси, роняя газету, и приложила ладони к вискам.
      – Чучело! – фыркнул Бо.
      И тут до него дошло, что она имеет в виду.
      – Так это письмо написала ты?!
      Хантер переводил взгляд с Люси на газету и обратно. Единственным ее ответом были всхлипывания, слезы оставляли мокрые дорожки на ее щеках.
      Бо прошелся по магазину, похлопал сестру по плечу и произнес:
      – Ладно, не говори никому, пока я не заключу пари на заправке.
      – Бо Саймон, – сказала Тельма, – я считала тебя более порядочным.
      Переминаясь с ноги на ногу, подросток пожал плечами:
      – Да, мэм.
      Хантер слышал их разговор и даже успел подумать, что вряд ли пятнадцатилетний парень имеет четкое представление о порядочности.
      Но больше всего он думал о фразе, которая просто буравила его мозг. «На ваших отношениях следует поставить крест». Если взглянуть на это высказывание шире, Доктор Любовь поставила ему диагноз не только в отношениях с Верной, но Одинокой, но и со всеми другими.
      Хантер не совсем понимал, почему он так решил; можно объяснить это и по-другому, более невинно. Но он никогда не пренебрегал своей интуицией.
      Всхлипывания Люси превратились в поток слез. Хантер отложил газету и подошел к ней. Обняв ее одной рукой, он произнес:
      – Все в порядке, Люси. Нет причин плакать. Я не сержусь.
      – Ты не сердишься! – Голос Люси сорвался на крик. – Да я глаз не смогу поднять в этом городе. Я выгляжу так жалко.
      Он коснулся ее волос.
      – Нет, это не так. Ты… – Хантер замялся, но, поймав строгий взгляд матери, продолжил: – Ты нежная и любящая. Вот ты какая.
      Ее ресницы затрепетали. Она перестала плакать.
      – Просто мы не подходим друг другу, – он, чтобы не оставлять Люси надежды.
      – Хантер слишком хорош для тебя, – вставил Бо.
      – Вон! Пошел вон! – Люси указала на дверь, но ее брат не шевельнулся.
      Хантер приподнял ее лицо и наткнулся на обвиняющий взгляд.
      – Люси, мы долгое время были друзьями. Ты славная, а я слишком неотесанный. Я не готов остепениться, и, пока я жив, вряд ли что-то изменится.
      Она улыбнулась, ее ресницы задрожали.
      – Ладно, Хантер, я понимаю. Но когда-нибудь ты все же будешь готов. – Отойдя от него, она направилась к настенному зеркалу, чтобы поправить макияж и прическу. – Я рада, что ты не сердишься на меня из-за этого письма.
      Бо воскликнул:
      – Если ты считаешь, что мужчина стерпит, когда ему ставят такой диагноз, то лучше подумай еще раз!
      Хантер кивнул:
      – В этом ты прав, Бо, но я сержусь отнюдь не на Люси. – Он схватил газету с оскорбительной для него статьей. – Я сержусь на так называемого «специалиста». Кем она себя возомнила? Абсолютно ничего не знает обо мне – и считает себя вправе судить.
      – Почему ты решил, что это женщина? – вполне резонно заметила его мать, снова наливая Люси чай.
      – Доктор Любовь? – Хантер указал на газету. – Такое имя может принадлежать только женщине.
      – А, – только и ответила мать.
      – Я еду в Новый Орлеан – покажу этой всезнайке, что к чему.
      – У тебя ничего не получится, – возразила Люси. – Это ведь псевдоним.
      – Ну и что?
      – Я думаю, вы сообразительнее моей сестры, – сказал Бо.
      – Настоящего имени нет. Его просто никто не знает. В «Нью-Орлеанс тайме» даже обещали награду тому, кто раскроет тайну, но пока это никому не удалось.
      – Так много людей читают эту дрянь. – Хантер поморщился. Вся Пончатула будет смеяться над ним, но по крайней мере в Новом Орлеане никто не узнает. – Полагаю, ты тоже постоянная читательница?
      Люси отошла от зеркала. На ее чистом лице не было и следа от слез, струившихся по нему еще минуту назад. Ее футболка облегала грудь, соблазнительно очерчивая соски. Длинные загорелые ноги под коротенькими шортами взывали к мужскому вниманию. Просто позор, подумалось Хантеру, что он не может принять милый, безыскусный дар, который предлагала ему жизнь. Люси была славной, преданной и готовой на все. Она была права, когда называла себя верной.
      И одинокой.
      Хантер тряхнул головой. О чем он думает? С ним Люси не перестала бы быть одинокой. Женившись на ней – или на любой другой женщине, столь же легко поддающейся его влиянию, – он бы совершил самую роковую ошибку в своей жизни.
      – Хантер! – Люси смотрела на него так, будто перед ней было привидение.
      Хантер поймал себя на том, что уставился на ее грудь, и резко отвел взгляд. Он должен перестать морочить ей голову.
      – Говоришь, эта Доктор Любовь пользуется успехом?
      – Все мои подруги читают ее. Иногда она пишет забавные вещи. – Люси вздохнула. – Но это вовсе не смешно, когда она пишет о тебе самой и твоем друге.
      – Ты хочешь сказать – издевается. Какая обещана награда?
      – Тысяча долларов.
      Хантер пожал плечами:
      – Деньги не всегда лучший способ убеждения.
      – Разве нет? – вклинился Бо.
      – О нет. – Хантер медленно-медленно покачал головой. – Иногда, чтобы поймать женщину, нужны особые мужские уловки.

      – Ну и ну. – Хантер на минуту остановился, взявшись за ручку двустворчатой стеклянной двери редакции «Кресент», расположенной в центре города.
      За дверью за столом секретаря сидело белокурое видение, которое так очаровало его на благотворительном вечере в честь Клуба сирот.
      После того как Хантер выудил сведения о ней у непонятно почему сопротивлявшегося Алоизиуса, он намеренно оттягивал звонок Даффодил Лэндри. Он должен был освободиться от Люси. Если и была какая-то польза от пресловутой колонки Доктора Любовь, то она заключалась именно в том, что у него появилась возможность объясниться с Люси.
      Тем не менее, ему все еще было что сказать этой всезнайке, чем и объяснялось его появление в редакции «Кресент».
      И именно тут он наткнулся на Даффодил Лэндри.
      Неужели небеса сжалились над ним?
      Хантер замечал, что небеса обычно помогают тому, кто сам себе помогает. Он пришел в офис редакции с намерением подцепить кого-нибудь подходящего, как следует накормить, напоить и выудить нужные ему сведения.
      Что он будет делать, когда раскроет тайну Доктора Любовь, он еще не решил. Но он придумает что-нибудь этакое ей в наказание. Это надо же, как легко она расправилась с ним! Просто он еще не встретил свою женщину.
      Или встретил? Бросив еще один долгий взгляд на склонившуюся над столом блондинку, Хантер улыбнулся и толкнул дверь.
      Девушка подняла глаза, и при виде его ее пухлые губы изогнулись в приветственной улыбке. Продолжая возиться с чем-то лежащим на столе, она перевела взгляд с Хантера на дверь, потом вниз на телефон, словно хотела позвонить, прежде чем снова встретиться с ним взглядом. Легкий румянец появился на ее щеках.
      Хантер одарил ее своей самой лучшей улыбкой. Возможно, Даффодил была смущена прямотой, с которой они оценивали друг друга на благотворительном вечере. Ей нечего было смущаться, но ее скромность, как ни странно, понравилась ему. Значит – он готов поклясться чем угодно, – она помнит его. Интересно, какие еще открытия она ему готовит?
      Хантер обрадовался, потому что не был уверен в том, что заинтересовал ее. Она же завладела его вниманием с первого момента, едва он увидел ее той ночью в зале, и, если бы не Алоизиус и не его вмешательство из самых лучших побуждений, Хантер уже давно был бы знаком с этой блондинкой, в этом он не сомневался. И знаком довольно близко.
      – Могу ли я чем-то помочь вам? – Ее голос был мягко мелодичен, но выше, чем он ожидал, совсем не такой, как он предполагал.
      И этот банальный на первый взгляд вопрос мог бы нести скрытый смысл, мог бы стать отправной точкой для выполнения его плана.
      Вместо этого Хантер поймал себя на том, что самым обычным образом отвечает на обычный вопрос. Может, он один был взволнован несостоявшейся встречей в переполненной комнате? Не должно ли это означать, что Хантер Джеймс безнадежный романтик? А может быть, она просто не теряла головы.
      – Надеюсь, – произнес он. – Хочу разместить объявление о знакомстве и думаю услышать от вас совет.
      Меньше всего Хантер желал засорять свою жизнь любовными посланиями, но, по словам всезнающего Бо, «Кресент» вел обширную скандальную хронику, что можно было использовать как удобный предлог для проникновения в штаб Доктора Любовь.
      Красивая блондинка положила руки на стол, отделяющий ее от Хантера. Странно, но вблизи от нее абсолютно не веяло той жизненной энергией, которую она излучала в переполненной людьми комнате. Лучше было понять это сейчас, до осуществления его плана. Все же Хантер не мог не ощутить разочарования. Он испытал такое чувство магического притяжения двух людей – и вот она сидела здесь, застенчиво изучая его, но не посылая никакого сигнала. Хантер вздохнул. В раздражающем свете редакционной приемной Даффодил Лэндри была просто очередной красоткой со стандартными параметрами.
      – Зачем Хантеру Джеймсу понадобилось публиковать объявление о знакомстве?
      – Так вы знаете мое имя? – Это был не вопрос, скорее мысли вслух.
      Ее осведомленность означала ее прежний интерес к нему. Но в то же время она не бросалась на него, как бросилась тогда и продолжала бросаться Тиффани Фиппс. Ему трудно было сосчитать женщин, интересующихся мультимиллионером Хантером Джеймсом. Хантер же хотел встретить женщину, которая бы всем сердцем полюбила именно его, бастарда из Пончатулы, независимо оттого, беден он или богат.
      – Естественно. – Она улыбнулась, засияв всем блеском своей красоты. Однако сейчас это не произвело прежнего эффекта. – Кто же не знает вас?
      Хантер пожал плечами – неопределенный ответ, который мог означать как подтверждение, так и отрицание, пожеланию.
      – Я думала, – покраснела она ровно настолько, чтобы ее жемчужная кожа засветилась нежным румянцем, – что вы-то меньше всего нуждаетесь в объявлениях такого рода. Я хочу сказать, разве вы всю жизнь не окружены женщинами?
      Хантер оперся одной рукой о ее стол и покачал головой.
      – Не об этом я мечтаю. – Его глубокий взгляд изучал ее, упорно ища ответа. – Я ищу одну особую женщину.
      – Это так романтично! – Ее голос зазвенел от восторга, но руки продолжали неподвижно лежать на столе – правая поверх левой.
      Хантер взглянул на них.
      Той ночью он не видел ее рук, он стоял слишком далеко. С болью в душе он представил, что увидел бы, если б выдернул сейчас ее левую руку из-под правой.
      Обручальное кольцо.
      Табу, от которого сразу же исчезает всякое притяжение. Черта, которую он никогда не переступал.
      Хантер напомнил себе, что находится здесь по делу. Надо забыть о длительном ухаживании. Однако он мог пригласить ее на чашечку кофе, вытянуть из нее все о колонке и ретироваться. Быстро. И, замужем она или нет, он дает голову на отсечение, что выпить с ним кофе она согласится. Женщины очень предсказуемы, он понял это давно. Особенно предсказуемо их поведение с недавно разбогатевшими парнями. Хантер выдавил улыбку.
      – Да, я мистер Романтик, я ищу одну-единственную особенную женщину, которой нужен один-единственный особенный мужчина. – Он не мог не подчеркнуть слова «единственный».
      Даффодил Лэндри кивнула:
      – Я очень хорошо понимаю, что вы имеете в виду.
      – Понимаете?
      – О да. Так только и следует любить.
      Пришло его время кивнуть.
      – А как вы смотрите на то, чтобы пойти выпить со мной романтическую чашечку кофе?
      – О! – Она еще теснее сжала руки. – Ну, я… Это было бы здорово, но я не могу уйти с работы.
      – Когда вы освободитесь? – Хантер посмотрел на часы, когда-то подаренные ему матерью за получение первого приза на юношеской научной олимпиаде. Алоизиус не переставал умолять его поменять их на престижную марку, но в некоторых вопросах Хантер был словно кремень.
      – Ну, в четыре.
      В семь он обедал с Тиффани. В отличие от работы обед можно перенести. По правде говоря, на это свидание его заманил Алоизиус.
      – Так я зайду за вами в четыре.
      Она кивнула, и ее светлые волосы заблистали, упав ей налицо.
      – Я встречу вас.
      Боже, Хантер просто ненавидел женщин, обманывающих своих мужей. Он почти передумал, приказал себе про все забыть и взялся за ручку двери. Нет, это не та Даффодил Лэндри, которую он искал. Сейчас его единственной целью была Доктор Любовь.
      – В кафе внизу на улице?
      – Да, конечно. Сразу после четырех.
      – Прекрасно. – Хантер направился к выходу, потом остановился. – Вы знаете мое имя, – сказал он, – но я не знаю вашего.
      Она покраснела. Уже в третий раз, заметил он.
      – Я… э… Даффодил. Даффодил Лэндри.
      – Прекрасно, – кивнул он, услышав то, что и собирался услышать, потом повернулся, вышел из офиса и направился на стоянку, где оставил свою машину. Полуденное солнце осветило низко нависшие тучи. Первые тяжелые капли дождя ударили о лобовое стекло, когда он сел в свой «блейзер».
      – Но, Даффи, ты должна пойти. – Джонни испуганно посмотрела на сестру. – Я устроила эту встречу для тебя. К тому же это судьба, что он пришел в тот день, когда я замещала Ивонну.
      – Я не хочу, чтобы кто-либо – даже ты – устраивал встречи для меня. Я знаю, ты думаешь, что помогаешь мне, но я меньше всего стремлюсь выскочить замуж.
      Джонни сжала губы. Даффи могла говорить что угодно, но сестра отказывалась верить ее последнему заявлению.
      – Он слишком хорош, чтобы упустить такой случай.
      – Слишком хорош? – Даффи едва не поперхнулась смехом.
      Затем, вспомнив, как ее влекло к нему через полную народа комнату, она перестала смеяться. Вблизи он, должно быть, великолепен. А великолепный мужчина ей нужен меньше всего. Она всегда портила отношения с любым мужчиной, с которым встречалась. Она устала от этого, но не была уверена, что когда-нибудь изменится.
      – Ладно, пить с ним кофе идешь ты.
      – Ты же знаешь, что я не могу, – сказала Джонни с явным сожалением.
      – Но ты хочешь этого, – парировала Даффи. – Почему?
      – Он такой романтичный, а в мужчине это очень ценно.
      Теперь настала очередь Даффи сжимать губы. Пора прекратить разговор. Поведение сестры выходило за пределы простого сватовства от лица двойняшки. Муж Джонни был самым неромантичным мужчиной на свете, какого только встречала Даффи. И поэтому ее сестра оплакивала «такого романтичного» Хантера Джеймса.
      – Я думаю, Дэвид не одобряет нуворишей.
      Джонни возмущенно возразила:
      – Я вовсе не всегда думаю так же, как Дэвид.
      – Но ты всегда соглашаешься с ним.
      Джонни вспыхнула:
      – Это разные вещи. Иногда проще согласиться.
      «И держать свои мысли при себе», – закончила про себя Даффи, но предпочла не высказывать этого вслух.
      – Если хочешь, можешь велеть мне заткнуться, – собравшись с духом, задала она вопрос, который мучил ее многие годы, – но только объясни, почему ты вышла замуж за Дэвида?
      – Я люблю его, и он уравновешивает меня, – быстро ответила Джонни.
      – Уравновешивает? Ты хочешь сказать, держит под замком.
      – Если ты называешь это так, ладно, пусть будет под замком.
      Неожиданно Даффи решила, что она все поняла. Коснувшись руки сестры, она произнесла:
      – О, Джонни, это из-за мамы, не так ли? Ты боишься, что, если тебе дать слишком много свободы, ты собьешься с пути истинного. – Странно, что она раньше никогда не высказывала этих слов вслух, но сейчас она сказала их и услышала, как правдиво они звучат.
      – Я не думаю, – ответила Джонни медленно, – и это не тот случай, которым я хотела бы воспользоваться.
      Именно Джонни застала их мать в постели с отцом Алоизиуса. Будучи в нежном восемнадцатилетнем возрасте, она вышла на цыпочках и поделилась своим открытием с Даффи, собираясь скрыть правду. Но Даффи вмешалась и помчалась на работу к отцу, чтобы обо всем ему сообщить.
      – Было бы ужасно причинить человеку, которого ты любишь, такую же боль, как мать причинила нашему отцу, – сказала Даффи.
      – Но он ее простил, и ты должна простить, – возразила Джонни.
      Даффи не понравился поворот беседы.
      – Мать всегда ведет себя так, будто считает, что я поступила подло. Может быть, ей давно уже следует простить меня?
      – Я уверена, она простила, – горячо заговорила Джонни. – Только она не умеет этого показать.
      Джонни всегда видела в людях только хорошее. В этом она походила на их отца, он тоже всегда играл роль миротворца.
      – Ты намного лучше меня, – вздохнула Даффи. – Может, мне и не удается ладить с матерью именно потому, что мы слишком разные.
      – Иногда просто нужно приложить чуть больше усилий. – Джонни посмотрела на свои часики. – Ну, так как насчет Хантера? Или ты боишься флиртовать с ним?
      – Меня не может испугать ни один мужчина, – ответила Даффи. – Я боюсь себя.
      – А… – Джонни перегнулась через стол и убрала с ее щеки прядь волос.
      Этот простой жест был полон любви и участия, и Даффи почувствовала острую благодарность судьбе за то, что у нее такая сестра.
      Джонни вытянула свои красивые наманикюренные пальцы.
      – Помнишь, как я обгрызала себе ногти?
      Даффи кивнула.
      – И, пытаясь отучить меня от этого, ты сказала, что ничто не ценится так высоко, как умение избавляться от вредной привычки.
      – Я помню, что говорила это.
      Джонни посмотрела на свои руки и протянула Даффи жакет:
      – Симпатичный, правда?
      Даффи усмехнулась. Ее сестра никогда не шла напрямик, если можно было обойти, но всегда добивалась своего. Ну, действительно, кому и какой вред мог принести визит в кафетерий?
      – Да ладно, ладно, я встречусь с этим парнем. Никакого десерта, только кофе.
      Четыре двадцать. Хантера нет.
      Четыре тридцать. Хантера все еще нет.
      Даффи подтянула повыше рукава сестринского жакета и взглянула на часы. Ради Джонни она дала этому парню отсрочку еще на пять минут.
      Право же, она делала это ради сестры. Ей следует забыть, что ее притягивало к Хантеру Джеймсу, как голодную рыбу наживка.
      Даффи открыла свою репортерскую записную книжку и уставилась на левую исписанную страницу. Она должна Маргерит еще одну колонку «Доктор Любовь», но в последнее время она впала в период творческого застоя, приведшего к цейтноту, что, пожалуй, объясняется застоем ее собственной личной жизни.
      Минутная стрелка ручных часиков Даффи ползла по кругу.
      За очарованием, которое исходило от их матери, ни ее дочери, ни муж не замечали наносимого ею вреда. И Даффи, и ее сестра боялись, что они слишком похожи на мать, а значит, им недоступны здоровые, надежные отношения. В результате Джонни заняла одну позицию, Даффи – другую.
      Даффи вздохнула и закрыла записную книжку.
      Четыре тридцать пять. Принц Очарование не приходит, и Хантер Джеймс тоже.
      Она встала, повернулась – и врезалась прямо в Хантера Джеймса.
      Две сильных руки схватили ее за плечи.
      – Держитесь, – сказал он. – Я не хотел сбивать вас с ног.
      Через ткань жакета Даффи ощутила приятную теплоту его прикосновения к плечам. Прямо на нее смотрели темные глаза с тем же всезнающим загадочным выражением. Она разглядела его ресницы, густые и почти тяжелые, которые очень шли ко всему его оригинальному виду, так заинтересовавшему ее на благотворительном вечере для Клуба сирот. Хантер медленно разжал руки и отступил назад, не переставая изучать ее.
      – Вы бросаете меня? – Задавая этот вопрос, он улыбнулся, и Даффи заметила, что с левой стороны его губы дернулись вверх.
      Она не могла видеть этого той ночью.
      Слишком притягательно. Лучше убить это опасное притяжение в зародыше.
      – Да, бросаю. – Сказано достаточно резко, чтобы отшить любого парня.
      Но Хантер только усмехнулся.
      – Я ценю откровенность. – Он отодвинул два стула. – Предлагаю вам присоединиться ко мне.
      Даффи села.
      Хантер бросил взгляд на стойку кафетерия.
      – Чего бы вы хотели?
      «Вас».
      – Крепкого, хорошо обжаренного кофе. Черного.
      Хантер кивнул и направился к стойке. Когда он пересекал зал легкими большими шагами, Даффи не могла не восхититься им. Простые слаксы и тенниска повторяли линии его мускулистого тела, и ей нравилось на него смотреть…
      Надо это прекратить прямо сейчас.
      Даффи моргнула и заставила себя перевести взгляд на репортерскую записную книжку. Хантер Джеймс желал узнать, как поместить объявление о знакомстве. По крайней мере так он объяснил свой визит Джонни. Даффи ни на минуту не поверила в это, но никто его за язык не тянул – она заставит его придерживаться его собственной выдумки.
      Хантер вернулся с двумя чашками: черный кофе был только в одной из них. Садясь, он сказал:
      – Для меня кофе – повод получить свою дневную дозу сливок и сахара.
      Даффи не могла не улыбнуться.
      – Зная свое пристрастие к сладкому, боюсь, я не смогла бы ограничиться одной чашкой.
      – Так, значит, вы не ратуете за чистоту кофе?
      – Нет.
      Он пристально смотрел на нее:
      – Но вы отказываете себе в вещах, которые вам нравятся. Это что, форма самодисциплины?
      – Я не говорила этого. – Даффи возразила слишком быстро, потому что именно это она и сказала.
      Опять он изучал ее, как будто пытался решить какую-то важную задачу.
      – Я люблю сладкое, но не захожу слишком далеко.
      – Хм. – Хантер отпил кофе. – От какой же вашей любимой вещи вы способны отказаться?
      В этот список можно было бы внести уйму вещей. Даффи заставила замолчать свой внутренний голос и ответила:
      – От любого шоколада и, в канун Дня всех святых, от кандикорна.
      – Неужели и от тыквенных семечек?
      Она улыбнулась.
      – Вы тоже любите их?
      Хантер кивнул, усмехаясь.
      – Мне всегда нравилось откусывать верхушку кандикорна. Вы представляете, есть каждую секцию…
      – Да, точно, – поддержал Хантер, помешивая кофе и пронизывая ее взглядом, который пленил бы кого угодно.
      Даффи пыталась защититься от него.
      – Но это лакомство ужасно. Стоит начать, остановиться просто невозможно.
      Глаза Хантера стали почти такими же темными, как кофе, к которому Даффи все еще не притронулась.
      – На работе вы были другой, – сказал он.
      – Что вы хотите этим сказать?
      – Когда мы разговаривали с вами в «Кресент», вы были гораздо сдержаннее.
      – Но ведь это естественно, не правда ли?
      – Не уверен.
      Теперь Хантер разглядывал ее руки, охватившие чашку кофе.
      – Какое необычное кольцо, – произнес он.
      Даффи подняла левую руку. Она унаследовала золотое кольцо с рубином от бабушки по отцовской линии.
      – Спасибо. Это фамильная ценность.
      Хантер отпил кофе.
      – Итак, – продолжала она, не получив от него ответа, – не пора ли приступить? – Даффи быстро пролистала репортерскую книжечку, нашла пустую страницу и вынула ручку. – Вы хотите дать объявление о знакомстве?
      Хантер посмотрел на рубиновое кольцо. Ценность, но фамильная ли? Или из семьи ее мужа? Замужем она или нет? Не может же он спросить прямо. Он не любил открывать свои мысли и слыл в деловых кругах совершенно бесстрастным. Но эта странным образом меняющаяся женщина сводила его с ума. Вместо красотки за рабочим столом вновь появился чарующий образ с благотворительного вечера.
      Когда она наклонилась над записной книжкой, блестящие волосы упали на лицо. Пряди касались ее щеки.
      Ручка стукнулась о поверхность стола, и она подняла голову.
      – Вы передумали?
      Хантер сделал еще один большой глоток кофе. Перед ним мелькали образы двух женщин с одним и тем же цветом волос и одинаковыми фигурами. На благотворительном вечере Даффодил Лэндри стояла бок о бок с женщиной, как две капли воды похожей на нее.
      Он чуть не захлебнулся своим кофе.
      У нее есть двойняшка – или он пришелец из космоса.
      Конечно же, это не та женщина, которую он пригласил в кафе. Обрадовавшись, Хантер задал именно тот вопрос, который не собирался задавать:
      – Вы замужем?
      Ответом ему был смех.
      – При чем тут это? Это имеет значение для подачи вашего объявления?
      – Мой вопрос никак не связан с объявлением.
      – А… – Даффи поиграла ручкой. – Мистер Джеймс, вы сказали, что вам нужна помощь в составлении объявления. Я взялась помочь вам в этом. Что-нибудь более… личное, что ли, чем этот обмен профессиональными навыками, не входит в мои обязанности.
      Хантер откинулся на спинку стула. Итак, Даффи приняла игру. Он ухмыльнулся. Любым путем он должен разузнать то, что ему нужно. Его не касалось, зачем притворяется эта женщина и зачем та, другая, вступила в эту игру. Однако Хантер получал удовольствие от хорошо организованной охоты.
      – Давайте напишем объявление.
      – Для основной информации используются стандартные сокращения. Например, О – одинокий, И – человек интеллектуального труда, Б – белый, М – мужского пола. – Глядя на него, она спросила: – Для вас подошло бы ОБИМ?
      – Вполне, – согласился Хантер. – А что подходит для вас?
      Даффи покачала пальцем:
      – Интервью с вами, а не со мной.
      Подавшись вперед, Хантер попросил:
      – Выручите меня. На какого рода объявление вы бы отреагировали?
      Даффи погладила кончик носа указательным пальцем. Хантер изучал ее жесты и ловил себя на желании подражать им. Однако в его задачу не входило исследовать кончик ее носа. Он поерзал на стуле и приказал себе умерить пыл.
      – Учтите, я никогда не отвечаю на такие вопросы…
      Хантер улыбнулся и наклонился ближе к ней.
      – Почему-то я и не рассчитывал, что вы ответите.
      – А я почему-то думаю, что вам совсем не нужно давать объявление, чтобы найти женщину.
      – Это мы с вами уже обсуждали.
      Даффи прищурилась и опустила голову.
      – Верно.
      Подозрения Хантера находили подтверждение. Она не помнила, что уже спрашивала его, почему Хантер Джеймс хочет дать объявление о знакомстве. Не помнила, потому что он разговаривал с другой женщиной.
      Интересно. Очень интересно. Но когда же она упомянет об этой незначительной подробности – если вообще упомянет?

      Последний раз они с Джонни менялись ролями в выпускном классе школы. Даффи играла роль, отданную школьным режиссером ее более застенчивой сестре, и срывала бурные аплодисменты.
      Тогда это была просто игра.
      Теперь – реальная жизнь.
      Надо было прервать разговор прямо сейчас и рассказать ему о подмене. Сестра говорила Даффи о причинах, побудивших Хантера дать объявление. Мистер Романтик ищет особенную женщину, которой нужен особенный мужчина.
      Подняв глаза, она наткнулась на его испытующий взгляд, но вместо того, чтобы раскрыть карты, спросила:
      – На какое объявление ответила бы я? Полагаю, мы сейчас с этим разберемся.
      Хантер кивнул.
      Даффи подумала о письмах, которые могли бы заполнить не только пространство между ними, но и всю комнату целиком. Она подумала о его достижениях и успехах в бизнесе. Но все ее мысли затмевал огонь, горящий в его глазах. «Просто описала бы тебя», – про себя сказала она.
      – Ну, я бы опустила общие места, знаете, всякие там фразы типа «Ищу одинокую женщину, умеющую хорошо готовить и плавать».
      – А если я это напишу, что тогда?
      – Для вас это важно?
      Хантер пододвинулся ближе к ней. Даффи с трудом могла сосредоточиться. Она нарисовала в блокноте круг, добавила к нему уши и завитушки волос на лысой макушке.
      – Нет. – Он допил кофе. – Вы предлагаете мне описать себя вместо качеств той женщины, которую я ищу?
      – А вы знаете, что вы ищете?
      – Раньше мне казалось, что знаю. – Хантер взмахнул рукой так близко от Даффи, что ей стало интересно, что случилось бы, если б она протянула руку и дотронулась до него.
      Конечно, она этого не сделает. Этот парень привык действовать решительно. Это ясно. Но так же ясно, что она не собирается отвечать ему тем же. Она уже не раз портила отношения таким вот образом. Даффи старалась быть более осторожной, когда поняла, что сама все портит и при этом причиняет боль мужчинам.
      Все же она не смогла удержаться и взглянула на Хантера широко раскрытыми глазами – наивный взгляд номер четыре по десятибалльной шкале обольщения.
      – Раньше?
      Его рука слегка коснулась ее? Или она вообразила это легкое касание?
      – До благотворительного вечера.
      – Вы заигрываете со мной, мистер Джеймс?
      Он улыбнулся и откинулся на спинку стула.
      – Я никогда не заигрываю.
      – И все же вы заигрываете! Я видела вас с женщиной, годящейся вам в бабушки. Она была абсолютно покорена вами. Не говоря уж о Тиффани Фиппс.
      – Тиффани! – спохватился Хантер, взглянув на часы.
      Даффи едва сдержалась, чтобы не скорчить гримасу, недостойную истинной леди. Теперь ей действительно было с ним весело. Она наслаждалась словесной пикировкой, да и какая женщина осталась бы равнодушной к таким интригующим взглядам? Наверняка у него назначено свидание с Тиффани – и та будет ловить на себе такие же настойчивые, испытующие взгляды и воспринимать те же недвусмысленные сигналы, которые он посылает, преследуя свою добычу.
      Но вместо того, чтобы извиниться и тут же исчезнуть, Хантер протянул руку к ее пустой чашке.
      – Еще кофе?
      Испытав непростительное чувство самодовольства от того, что он остался с ней, а не помчался на свидание с Тиффани, Даффи кивнула, и Хантер понес обе чашки к стойке. Вместо того чтобы следить за ним жадным взором, она принялась писать.
      Вспомнив, что сказала Джонни, Даффи написала:
       В богатстве ли, в бедности ли, в болезни и здравии. Не отвечай на этот призыв, пока не узнаешь, что значит навсегда.
      Слегка удивившись тому, как непринужденно родились у нее эти слова, Даффи закрыла записную книжку.
      Когда Хантер поставил перед ней чашку кофе и снова сел на свое место, она спросила:
      – Что бы вы сделали, если бы получили ответ, встретились и влюбились в нее, а она бы осталась равнодушной?
      – О, этого бы не случилось.
      – Вы ужасно самоуверенны!
      Хантер помешал кофе и усмехнулся. Глядя на нее загадочным проницательным взором, он пояснил:
      – Проблема в том, чтобы найти и полюбить нужную тебе женщину. Иначе… – Хантер пожал плечами. – Простите, не хочу показаться дерзким, но это слишком легко. Очень многие женщины смотрят только на внешность. – Отхлебнув кофе, он продолжил довольно сухо: – И нельзя сбрасывать со счетов деньги. Сложите это вместе, и женщины бросаются на тебя, как бык на красную тряпку.
      – Ну-ну, – произнесла Даффи, уставившись взглядом в чашку. Хантеру Джеймсу нужен хороший урок не только любви, но и смирения. – И все же – почему бы этого не случилось?
      – Дайте мне месяц – и я смогу покорить любую женщину.
      Даффи чуть не поперхнулась кофе. Едва только ей удалось проглотить его, она воскликнула:
      – Только не меня!
      – Спорим?
      – Спорим, – ответила она, не в силах удержаться от сарказма. – Как же я могу возразить, если, по вашим словам, ни одна женщина не в силах вам противиться?
      И какой мужчина смог бы устоять перед Даффодил Лэндри? Хантер поерзал на стуле, стараясь казаться равнодушным к чарам этой столь эффектной блондинки. Догадывается ли она, каким магнетизмом обладает? Будь проклят Алоизиус, втянувший его в эту встречу с ним, с его невестой и Тиффани. Он мог бы гораздо дольше побыть здесь с Даффи. И все же пора закругляться. Хантер уже понял, что Даффи достаточно умна, но решил: чем меньше выказывать к ней интерес, тем быстрее добьешься ее внимания.
      – Встретимся еще, чтобы дописать объявление? – равнодушно спросил он, пропуская мимо ушей колкость Даффи насчет пари.
      – А вы действительно собираетесь опубликовать его?
      В ее вопросе проскользнула тоскливая нотка разочарования или ему померещилось?
      – А вы хотите, чтобы я подождал тридцать дней, прежде чем сделать это?
      Даффи раскрыла записную книжку.
      – Забудьте эти глупости. Вот черновой вариант. – Она подтолкнула к нему блокнот.
      Хантер прочел написанные строки. Пораженный, он откинулся на стуле и изучающе посмотрел на нее. Она не похожа на экстрасенсов из Французского квартала. Эта молодая избалованная женщина из привилегированной части города восхитительна с головы до пят. И все-таки таких парней, как Хантер Джеймс, ей не удастся водить за нос. Он медленно произнес:
      – Вы очень хорошо знаете, как добиться результата.
      Даффи пожала плечами:
      – Я журналист. Записываю, что вижу.
      Она вырвала лист и протянула ему.
      Хантер взял его, сложил и спрятал в карман. Потом встал и сказал:
      – А я предприниматель. И заставляю события свершаться.
      Слегка наклонившись вперед, он потянулся и легчайшим прикосновением большого пальца погладил кончик ее носа, то самое место, которое она до этого потирала в задумчивости. Также быстро, как и коснулся ее, Хантер убрал руку.
      Даффи уставилась на него, явно растерявшись.
      Очень довольный ее реакцией, он сделал два шага по направлению к выходу, но затем вернулся и прибавил:
      – Ах да, передайте привет вашей сестре.
      Ошеломленная, она выглядела весьма забавно. Хантер распахнул дверь и вышел, насвистывая. Тридцать дней? Нет, это не займет так много времени.
      Три часа спустя Хантер свистел только ради того, чтобы поторопить официанта и таким образом поскорее закончить бесконечный обед.
      – Летом в городе так тихо, – говорила Тиффани. – Если бы только судьи в федеральном суде поняли это! – Она повернулась к Хантеру уже в сотый раз за вечер, стараясь как можно ближе придвинуть к нему свое декольте и коснуться его. – Адвокаты, проходящие практику в государственном суде, даже не подозревают, как тяжело остальным. Весной мы должны работать вдвое больше, чтобы судьи могли взять отпуск. Они совершают круизы по Карибскому морю, а мы за них пашем.
      – Но разве не интересно работать в федеральном суде?
      Хантер старался избегать поверенных своей фирмы, правда, это не всегда ему удавалось. Развивающаяся компания постоянно имела дело с авторскими правами, патентами ценными бумагами.
      Тиффани просияла:
      – Ты так здорово рассказываешь.
      Алоизиус расцвел.
      – Хантер – первоклассный парень. – Невеста Алоизиуса улыбнулась ему, подняв бокал с вином.
      Несмотря на то что сотрудничество с Алоизиусом принесло Хантеру немалую выгоду, будь он проклят, если помнит имя его невесты. Кристал? Крисси? Черт, она вполне может оказаться и Хризантемой. Бесспорно, из всех цветочных имен, которые Хантер знал, в этот момент ему больше всего нравилось имя Даффодил.
      – А вот и наша первоклассная закуска, – сострил Хантер, разыгрывая веселье, которого на самом деле не испытывал.
      Хуже свидания вслепую может быть только свидание с человеком, который тебя заведомо не интересует. Хантер не мог понять, зачем Алоизиус так упорно толкает его в объятия Тиффани, когда есть такая женщина, как Даффи. Он вспомнил мятежный огонек в глазах Даффи, когда он упомянул о Тиффани. Все-таки стоит рискнуть. Надо только спросить Алоизиуса, что у них было с Даффи.
      – Я заказывала эскалоп, а не мидии, – недовольно заметила Тиффани официанту еще прежде, чем тот успел поставить тарелки на стол.
      Официант, похожий на Урию Типа, без конца извинялся перед ней, при этом не прекращая обслуживать остальных. Хантер вспомнил бесконечные ночи своего детства, когда он ложился спать лишь с одним сандвичем с арахисовым маслом в брюхе.
      Тиффани поменяла позу, слегка задев ногой ногу Хантера.
      – Непросто найти сообразительного помощника.
      Официант умчался за порцией эскалопов. Хантер подумывал уже о том, не придушить ли ему Тиффани, однако решил, что в борьбе с ней он-то как раз и погибнет, а она получит полную свободу и будет дальше мучить свои жертвы.
      Невеста Алоизиуса сказала:
      – Здесь очень важна профессиональная подготовка. Поэтому я пошла в HR.
      Тиффани обаятельно улыбнулась:
      – Ты имеешь в виду руководство кадрами? Понимаю, это то, чем люди занимаются, когда больше ничем не владеют.
      – Нет, Тифф, – возразил Алоизиус. – HR – это хорошая специальность. У Крисси диплом Университета Тулейна.
      Ресницы Тиффани затрепетали.
      – Как очаровательно! Сколько же платят в HR? Крисси оторвала взгляд от своего напитка и посмотрела на Алоизиуса.
      – Вполне достойно.
      – Неужели? – Тиффани оперлась одной рукой на руку Хантера. – Однако, полагаю, не так, как в компаниях, специализирующихся на технологиях.
      – Или как компаньону в юридической конторе, – подхватила Крисси. – Но ты ведь еще даже не компаньон, не так ли?
      Браво, хотелось воскликнуть Хантеру. Крисси умела за себя постоять.
      – Где же этот официант? – надула губки Тиффани.
      Хантер едва сдержал себя, чтобы не бросить салфетку и не выскочить из залитого мягким светом зала. Вместо этого он произнес:
      – Скажика, Тифф, я так понял, что вы с Даффодил Лэндри давние подруги?
      Тиффани как раз сделала глоток вина. Услышав вопрос, она поперхнулась. Алоизиус вскочил, обогнул стол и похлопал ее по спине. Крисси без конца повторяла:
      – Боже мой!
      Подошел официант с новой порцией блюд, понаблюдал за сценой и ретировался. Хантеру показалось, что он заметил удовлетворенную улыбку на лице этого бедняги, которому еще недавно было не позавидовать.
      Когда все улеглось, официант появился снова, поставил тарелку с эскалопом перед Тиффани и ушел.
      – Есть некоторые вещи, Хантер, – сказала Тиффани, – о которых дамы не говорят.
      – И джентльмены тоже, – добавил Алоизиус.
      – Означает ли это, что ни один из вас не скажет мне, почему мне не следует знакомиться с Даффодил Лэндри?
      Алоизиус и Тиффани переглянулись. При свечах и достаточно ярком освещении этого было трудно не заметить.
      – И я тоже хотела бы знать, в чем тут секрет, – вмешалась Крисси. – Я твоя невеста, Алоизиус, так что, думаю, имею право знать.
      – Сейчас узнаешь, – сказала Тиффани.
      Она вдруг оказалась страшно занята своим эскалопом, а не Ханте-ром, за что последний возблагодарил про себя Бога.
      – Ладно, Хантер, я думаю, ты тоже имеешь право знать, – произнес Алоизиус, не притронувшись к своему бифштексу. – Мать Даффи и мой отец были любовниками. Тогда разыгрался жуткий скандал. Но как бы там ни было, мы с Даффи сошлись. Я думаю, искали утешения, – добавил он с горечью. – Мы даже были помолвлены…
      Крисси изумленно открыла рот.
      – Ты никогда не рассказывал мне об этом.
      – Ну извини. Сейчас это уже не имеет значения. Брат Тиффани, Эрик, должен был быть моим шафером на свадьбе, и в ночь перед репетицией свадьбы он и Даффи… ну, я думаю, вам и так все ясно.
      Крисси промокнула лицо салфеткой.
      Тиффани сосредоточенно резала эскалоп.
      Хантер жевал свой бифштекс, размышляя о том, как, должно быть, Даффи было больно, если она решила таким образом наказать сына любовника своей матери. Или это просто был повод?
      – Так что, думаю, теперь тебе понятно, почему мы ее недолюбливаем, – закончил Алоизиус.
      Хантер кивнул. Тиффани отложила вилку.
      – Забудь о ней, – сказала она. – От нее одни неприятности. При твоей жизни тебе нужна женщина, которая знает, как добиться успеха.
      Крисси не притронулась к своей еде.
      – Алоизиус, мне нужно поговорить с тобой. С глазу на глаз.
      С видом приговоренного к смертной казни Алоизиус кивнул и последовал за Крисси в фойе.
      – Вот это и называется идеальная пара, – съязвила Тиффани.
      – Что ты имеешь в виду? – Хантер отрезал кусочек бифштекса.
      – Она попросила – он ответил.
      – Драная кошка, – пробормотал Хантер с набитым ртом.
      – Что?
      – Не важно, – отмахнулся Хантер.
      Даффи покусывала кончик своей ручки, уставившись на чистый экран компьютера. Она печатала колонку на компьютере, но иногда стародавнее ощущение ручки между зубами навевало на нее вдохновение. Даффи перечитала письмо, на которое отвечала в этот раз, и снова подивилась тому, что иногда приходит в голову мужчинам.
       Дорогой Доктор! Я очень надеюсь, что у Вас найдется для меня лекарство. Я делаю все возможное, чтобы завоевать любовь моей дамы сердца. Я приглашаю ее в рестораны, дарю ей цветы. Я мою ее машину, заполняю ее горючим каждую неделю. Я даже мил с ее собакой, а уж поверьте, если бы Вы хоть раз встретили этого крысеныша, Вас бы поразило мое терпение. Но она так и не хочет сказать мне «да». Она говорит, что любит меня, но не уверена, что мы подходим друг другу. Что еще я могу сделать?
       Растерянный из округа Плакемайнс.
      «Держу пари, ты звонишь ей каждый день. Нет, – поправила себя Даффи, – десять раз на дню».
      А вот Хантер за те два дня, которые прошли с тех пор, как она – исключительно ради сестры – приняла его предложение выпить с ним кофе, не позвонил ей ни разу. Даффи отложила в сторону авторучку, и ее пальцы застучали по клавишам.
       Дорогой Растерянный! Ну до чего же Вы недальновидны! Вы хотите завоевать внимание женщины? Постарайтесь не замечать ее!
      «Да, но только после того, как вы уже сумели заинтересовать ее».
      Эта мысль показалась Даффи настолько верной, что она тут же напечатала ее. Затем добавила:
       Возможно, меня растерзают за то, что я скажу, но женщины любят властных мужчин. Мужчина-тряпка – это вчерашний день, хлюпики больше не в моде.
      Властных, как Хантер Джеймс, черноглазый развратник, который заявил ей в лицо, что за тридцать дней он может покорить любую женщину.
       Вам недостает уверенности в себе. Но если Вы хотите чего-то достаточно сильно, Вы должны быть готовы победить. Вот Ваше лекарство. Воспользуйтесь им. И сообщите мне о дне Вашей свадьбы.
      Целых два дня Даффи только и думала что о Хантере Джеймсе – после того как нашла тысячу причин не думать о нем.
      Он, конечно, и не собирался выполнять свою возмутительно хвастливую угрозу. Он говорил о пари только для того, чтобы ее позлить, а теперь, когда она приняла вызов, ему придется действовать.
      Зазвонил телефон, и Даффи взглянула на него. Она не выносила, когда ее прерывали во время составления колонки «Доктор Любовь», – совершенно беспричинное раздражение, секретарша ведь понятия не имела, чем занимается общественный обозреватель Даффодил Лэндри.
      Звонила Джонни.
      Джонни, которая никогда не звонила Даффи на работу, а в последнее время редко звонила и домой.
      – Что-нибудь случилось, сестренка?
      Слова запрыгали на экране, и Даффи, ожидая ответа сестры, убрала лишние промежутки. Она в тот же вечер покорно – но не совсем правдиво – доложила Джонни о своей встрече в кафе с Хантером Джеймсом.
      – О, ничего. Я просто хотела узнать, виделась ли ты с ним еще.
      Даффи сжала трубку. Ей хотелось запретить сестре ее бесконечное сводничество, но она сдержалась.
      – Нет. А почему я вообще должна?
      – Дело в том, что сейчас принесли восхитительный букет цветов – от него.
      Даффи резко выпрямилась, неожиданно испытав укол ревности. Она попыталась изобразить равнодушие.
      – Правда? – Значит, Хантер перепутал их? – Как мило с его стороны.
      – Не думаю, что цветы предназначены мне, – многозначительно произнесла Джонни.
      – Почему? – У Даффи чесался язык спросить, что было в записке, но даже с сестрой она не могла быть совершенно откровенной.
      – В записке сказано: спасибо, что согласились на встречу.
      – Он нас перепутал! – воскликнула Даффи прежде, чем успела прикусить язык.
      – Нет, Даффи, вовсе не перепутал. Он написал – «что согласились на встречу». Этим Хантер показывает свою осведомленность – он знает, что я приняла его предложение от твоего имени. Именно за это он меня и благодарит.
      – Ты думаешь? – Боже, неужели она тронута…
      – Разумеется.
      – Ты замечательная сестра, – сказала Даффи. – Может, ты еще объяснишь мне, почему от него ни слуху ни духу.
      – Вероятно, тебе стоит обратиться за советом к Доктору Любовь.
      Это предложение сковало ее уста. Даффи скрывала свой псевдоним даже от Джонни. Собственные слова дразнили ее с экрана компьютера: «Постарайтесь не замечать ее!»
      – Возможно, и спрошу, – вздохнула Даффи. – Один Бог знает, как мне нужна помощь в личной жизни – вернее, в отсутствии оной.
      – Не бойся принять ее, когда она придет, – сказала Джонни. – Хочешь, я отошлю тебе эту записку?
      – В этом нет необходимости, – возразила Даффи, так и горя желанием крикнуть – хочу!
      – Я все же пошлю. Я бы не хотела, чтобы Дэвид думал, что кто-то присылает мне цветы по романтическим причинам.
      – Ну раз так, – сказала Даффи, – тогда приложи ее к остальной почте.
      Она положит ее под подушку и будет мечтать о том, что могло бы произойти.

      Задумавшись, Хантер забыл, где он находится.
      Он составлял проекты. Строил планы. Приводил их в исполнение.
      Находясь у себя в офисе, на одном из последних этажей высотки в самом центре Нового Орлеана, откуда открывался великолепный видна извилистую Миссисипи, он проверил свои верные старые часы. Еще десять секунд, и телефон должен зазвонить.
      Благодаря массовому бегству нефтяных компаний из города Алоизиус по дешевке арендовал шикарный офис. Обычно Хантер отдавал должное картине, открывающейся из французских окон на сорок втором этаже. Сегодня же его мыслями целиком и полностью завладела Даффи Лэндри.
      Кожаный диван в другом конце устланной коврами приглушенных тонов комнаты манил к себе. Он дал бы что угодно, чтобы Даффи оказалась с ним на этом диване!
      Хантер снова взглянул на часы. Позволил себе слегка улыбнуться, представив ее рядом с собой на диване, ее шелковые волосы, рассыпающиеся в момент, когда она тянется к нему, а он наклоняется, чтобы поцеловать ее в губы.
      С первой минуты, как только он увидел ее, она его заинтриговала. Да что там скрывать, он захотел ее. Это было желание, возможно, даже вожделение.
      И чем больше его друзья убеждали его избегать Даффодил Лэндри, тем сильнее он хотел одержать над ней победу.
      Когда ему было восемь лет, он дрался на кулаках. В старших классах школы он научился побеждать, используя свое обаяние. В колледже и позже он уже полагался на свой ум, затем на интуицию, подсказывающую ему, как, когда и какие программы создавать, чтобы монополизировать этот рынок.
      Независимо от выбора оружия быстрый и успешный удар требовал меткости.
      Телефон зазвонил.
      Хантер снял трубку, выслушал отчет посыльного, улыбнулся и положил трубку на место. Досчитав до двадцати пяти, он набрал номер «Кресент».
      Секретарша с гундосым бруклинским выговором выпалила одним духом:
      – Редакция газеты «Кресент».
      Наверное, у сестры Даффи выходной. Благодарение Богу, что в тот день работала она. Хантер не знал, почему он так решил, но ему казалось, что Даффи никогда не согласилась бы встретиться с ним. Ни ради кофе, ни ради чая. Между ними, безусловно, существовало притяжение, но при этом она не хотела никого к себе подпускать.
      Однако сейчас, благодаря его блестяще продуманному плану, это сопротивление будет сломлено. Женщины не умеют сопротивляться внимательным мужчинам, слушающим – по-настоящему слушающим – их подробные рассказы о себе.
      Не в его правилах задирать нос, но он убежден на сто процентов, что для победы над Даффи ему не потребуется и месяца. Уже на благотворительном вечере она воспылала к нему достаточно сильно, чтобы прожечь ковер, – а ведь тогда их разделяла целая комната.
      Хантер начал насвистывать, на этот раз не сдерживая себя.
      На другом конце города Даффи прижала руки к груди и восхищенно смотрела на только что вскрытый пакет.
      – Какая прелесть! – прошептала она, доставая кружку с логотипом кафе, где она встречалась с Хантером, полную леденцов.
      Он действительно слушал все, что я говорила, – и запомнил!
      Джонни может оставить цветы себе. Эти конфеты куда интересней, чем любой букет, который Даффи когда-либо получала, – а цветов ей дарили больше, чем торговец оптом скупал у садоводов.
      Зазвонил телефон, но Даффи не прореагировала на звонок. Сняв с кружки крышку, она запустила в нее руку и вытащила длинный леденец. Улыбаясь, она поднесла его к губам, вспоминая, как Хантер сидел рядом с ней в кафе всего два дня назад. А она-то боялась, что больше не получит от него вестей!
      Еще дважды звонил телефон. Возможно, это Маргарит волнуется, как дела с колонкой. Даффи взяла наконец трубку и услышала голос секретарши:
      – На вашем месте я бы ответила.
      Гадая, может ли она привлечь яркого, притягательного, обаятельного мужчину, не стремясь при этом уничтожить его, подобно «черной вдове» (которой она, как это ни страшно звучит, могла оказаться), Даффи спросила:
      – Да? И почему же?
      – Голос очень сексуальный. Только послушайте.
      И секретарша положила свою трубку. Даффи уже приготовилась слушать, как вдруг ее пронзила неожиданная мысль. А вдруг это Хантер? Если так, то почему звонок раздался именно сейчас, когда она сосала леденец и думала об этом человеке? Неужели простое совпадение?
      – Даффи Лэндри, – сказала она как можно более невыразительным деловым тоном.
      – Хантер Джеймс, – услышала она его голос, медленный, вкрадчивый, словно готовый весь день услаждать ее слух.
      Даффи сжала трубку. Она должна изгнать из своего воображения подобные глупые мечты. Хантер Джеймс слишком самоуверен.
      Кто-нибудь должен проучить его.
      И похоже, эта задачка как раз по зубам Даффодил Лэндри.
      Храня молчание, она откинулась на стуле, чертя носком туфли первые десять букв алфавита. Все это время она держала в правой руке ни в чем не повинный леденец.
      Закончив чертить десятую букву, Даффи спросила:
      – Чем на этот раз «Кресент» может быть вам полезен?
      Некоторое время Хантер молчал. Потом наконец ответил:
      – Я всего лишь хотел закончить наш разговор.
      – М-м-м, – протянула Даффи.
      Разговор! Ему бы хотелось, чтобы она бросилась к его ногам, как собака, ползущая за вкусной косточкой. Он все просчитал, вплоть до времени прибытия подарка. Слизывая сладкий слой лакомства, Даффи проговорила:
      – Вы все еще хотите опубликовать свое объявление?
      – Объявление?
      Она улыбнулась. Он начисто забыл про свое объявление о знакомстве. Ясно, что это был лишь предлог, чтобы выманить ее на чашку кофе. Глупец. Хантер Джеймс не из тех парней, которым нужен предлог, чтобы заполучить девушку. Но сразу она ему эту тайну не откроет.
      – Разве не помните – объявление, которое доставит женщину вашей мечты прямо к вашим дверям?
      – Помню.
      Даффи сдержала улыбку. Хантер сам себя перехитрил. Он явно знал, когда прибудет посылка. И ждет, что она прямо сейчас бросится в его объятия.
      – Я занята до пяти часов, но, если хотите, я могу прислать вам на помощь молодого специалиста, и очень компетентного. – Это должно возбудить аппетит Хантера. Будет ждать молоденькую цыпочку, а тут явится Грег, нападающий «Зеленых волн». – Где находится ваш офис?
      – В центре, но не стоит беспокоить молодого специалиста. Я заеду за вами в пять?
      Надо отдать ему должное, он быстро сориентировался.
      – Нет, не стоит, – ответила Даффи, стараясь, чтобы голос ее звучал убедительно. – Я занята. – Да уж, она занята, она открывает коробку с кошачьим кормом для Мей Уэст.
      – Ладно, – сказал Хантер, растягивая слова. – Тогда всего хорошего. – И отключился.
      Даффи посмотрела на телефонную трубку. «Всего хорошего»? Она швырнула трубку на рычаг. Из соседней комнаты донеслось изумленное:
      – Спокойнее, спокойнее.
      Ее взгляд упал на ежедневник, лежавший открытым на столе. Апрель был полностью забит встречами и вечеринками, на которых она должна была снимать презентабельное и респектабельное высшее общество Нового Орлеана. Даффи перевернула страницу: май выглядел точно так же, только встреч было чуть меньше.
      Хантер заявил, что мог бы за месяц сделать любую женщину своей. Даффи покончила с верхней, белой, частью лакомства, которое все еще держала в руке, потом надкусила среднюю, оранжевую, часть. Они с Хантером встречались в кафе во вторник. Это было три дня назад. Даффи достала красный маркер. Начиная со вторника, она пронумеровала тридцать дней, последний из которых пришелся на третью неделю мая.
      – Ладно, Хантер, – прошептала она, – покажи, на что ты способен.
      Тридцать дней – теперь уже даже меньше – не бог весть какой срок для осады. Первый ход с посылкой был неглуп, но Хантер переборщил с телефонным звонком. Даффи снова занялась леденцом, улыбнувшись при мысли о том, что Хантер запомнил ее слова и потрудился отыскать леденцы и положить их в кофейную кружку. Он был не только сверхсексуален, но и романтичен. У женщин, невосприимчивых к его чарам, явно не все дома.
      Даффи вздохнула и обвела маркером тридцатый день. Она не собиралась так просто проиграть пари. Что ее действительно волновало, так это тридцать первый день.
      В своем офисе высоко над городом Хантер медленно отошел от телефона. Он мог бы поклясться, что различил аромат леденцов. Его секретарша сообщила ему, что ей пришлось приложить массу усилий, чтобы отыскать традиционное лакомство Хэллоуина во время изобилия пасхальных шоколадных зайчиков и мягких зефирных цыплят. Она была бы искренне огорчена, узнав, что ее почти материнская забота, надо признать, пропала даром.
      Хантер усмехнулся. Этот раунд остался за Даффи. Любая другая женщина на ее месте поступила бы иначе – а именно так, как он предполагал.
      Но ему не нужна была любая другая женщина.
      В пять часов дня Хантер подкарауливал ее у цветочной клумбы рядом со служебным входом редакции «Кресент». Определить машину Даффи оказалось проще, чем он ожидал. Персональный оттиск на откидном верхе «БМВ» гласил: ДАФФИ.
      – Вот ты уже и на стоянке у ее машины, – произнес он вслух.
      Еще никогда в жизни Хантер таким образом не добивался женщины. Они сами всегда гонялись за ним, а он и не думал напрягаться. Даже раньше, будучи бедняком, росшим без отца в своем городке, он пользовался успехом у девушек. Пусть не у таких богатых и заносчивых, как Эмили Годшо, но все же у очень многих.
      Любуясь машиной Даффи, Хантер обдумывал вопрос, которого раньше старательно избегал. Без сомнения, Даффи относится к категории богатых девочек. Как и все из детского круга общения Алоизиуса. Но задирает ли она нос? Посмотрела бы она дважды на такого парня, как Хантер, не заработай он огромные деньги на высоких компьютерных технологиях?
      Черт, да снизойдет ли она до него и сегодня? Составив план заранее, он переоделся в офисе в свой спортивный костюм. Алоизиус настоял на том, чтобы он вступил в атлетический клуб, и после работы они часто ходили туда. Алоизиус при этом щеголял в спортивных костюмах от дизайнеров; Хантер же придерживался своих старых привычек. Он оглядел свои серые спортивные брюки и футболку. Хорошо, хоть чистые. Он надел старые кроссовки, которые неизвестно для чего держал в багажнике своего джипа.
      К богатству нелегко привыкнуть.
      Хантер услышал звук приближающихся шагов. Пять пятнадцать. Он ухмыльнулся. Вот Даффи удивится, когда увидит его!
      Не желая пугать ее, Хантер встал на полпути к ее машине. Он мог бы затаиться в ожидании, но красться и скрываться было не в его стиле.
      Однако Даффи шла погруженная в свои мысли – она вовсе не подозревала, что за ней следят. С дамской сумочкой на одном плече, с фотокамерой на другом, в руке она несла кружку с логотипом знакомого ему кафе.
      – Удачный был день? – Хантер ненавидел банальные фразы, но поскольку до этого он услышал ее холодный ответ по телефону, а с его языка только и срывались что глупые слова, то с таким же успехом можно употребить их снова.
      «Обрати слабость в силу» – вот один из его любимых девизов.
      Даффи остановилась, потом отступила на шаг. Темные очки прятали от него выражение ее глаз, но Хантер мог бы поклясться, что добился своего – застал ее врасплох.
      Он подумал о том, что она вновь завела его воображение в такие дали, куда лучше не заглядывать – по крайней мере пока. Ее простое хлопковое платье, того же насыщенного розового цвета, что и любимые розы его матери, нежно облегало изгибы ее тела.
      Достаточно глубокий вырез на шее манил Хантера взглянуть на него поближе, что он, конечно, и сделал. Фотокамера слегка стянула платье с ее плеча, и Хантер восхитился линиями ее шеи и плеч. Подол, не прикрывая коленей, притягивал взгляд и зазывал забраться выше – и это он, естественно, тоже сделал. Ему показалось, что он различил под платьем едва заметный контур ее трусиков, но потом Хантер решил, что это все-таки лишь игра его воображения.
      Даффи вцепилась в кружку. Он опять проделывал этот фокус – смотрел на нее так, словно ее платье было прозрачным. Спроси она его, он, пожалуй, смог бы ответить, что ее бюстгальтер – цвета раздавленной малины.
      Хотя, конечно же, Даффи не собиралась задавать подобные вопросы.
      – День был очень интересный, – ответила она наконец. – А вы идете в спортзал?
      Хантер оттянул свою серую футболку. Ткань прилипла к его широкой груди – рот Даффи наполнился слюной при одном взгляде на нее. Короткие брюки напомнили ей любимое выражение ее преподавательницы журналистики* школе. На вопрос, какой длины должна быть статья, та ответила: достаточно длинной, чтобы выразить тему, недостаточно короткой, чтобы заинтересовать. Ноги Хантера говорили о его силе. Они были загорелыми, как у человека, который регулярно загорает у бассейна; волос на них было ровно столько, сколько, в понимании Даффи, и нужно мужчине.
      – На джазовый фестиваль, – ответил он.
      – Сейчас?
      – Самое время.
      Даффи сделала несколько шагов по направлению к машине.
      – Не смею вас задерживать. Там до семи. – Она медлила. – Вы знаете это?
      – Да.
      Хантер не двигался. Ей нужно было обогнуть его, чтобы подойти к своей машине. Даффи колебалась.
      – Пойдемте со мной. Надо идти дальше.
      – Я ужасно занята. – Однако она сказала это неохотно.
      Идея сделать что-нибудь беззаботное, хотя бы сходить на джазовый фестиваль, не раз посещала ее за последние два часа. Это ведь ни к чему ее не обязывает. Правда, собираясь куда-то, она никогда не выходила так поздно, наверное, опасаясь, что мероприятие не стоит тех денег, которые она потратит на билеты.
      Но кто будет заботиться о каких-то двадцати долларах, когда рядом Хантер?
      – Вы уже об этом говорили.
      Даффи посмотрела на него, возблагодарив небеса за свои темные очки. Так просто он не оставит ее в покое. Однажды она одержала над ним верх, но в этот момент ей не хотелось противиться. Взмахнув кружкой, она сказала:
      – Спасибо за леденцы.
      Хантер улыбнулся:
      – Не за что. Кстати, я умею признавать свои ошибки. С моей стороны было очень самонадеянно позвонить вам этим утром.
      Даффи засмеялась:
      – Сказать, вы ловкач. Хорошо, я пойду с вами на джазовый фестиваль, но мне надо переодеться.
      – Я заеду за вами?
      – Это заняло бы слишком много времени. Я просто последую вашему примеру. – Она подняла руку и коснулась ткани своего платья прямо у сердца.
      Его взгляд вспыхнул и потух, глаза потемнели. Они оба могут играть. Даффи медленно отняла руку.
      – Я всегда держу сумку со спортивным костюмом в машине. Дайте мне пять минут.
      Позволив себе перевести дыхание, до сих пор сдерживаемое, Хантер кивнул. Он вытащил из кармана свои собственные темные очки. Ему следовало надеть их с самого начала. Он сильно подозревал, что Даффи видит его насквозь. Она подбежала к машине, достала свои вещи и, проскользнув мимо него, исчезла в дверях редакции. Редакция… Хантер нахмурился. Он так увлекся Даффи, что почти забыл об истинной причине своего визита в это здание. Он же хотел узнать, кто скрывается под псевдонимом Доктор Любовь. Странно, но колкости этой особы не мучили его так сильно сейчас, когда Даффи Лэндри вошла в его жизнь.
      Как бы там ни было, он может убить двух зайцев одним махом. Боже, сегодня он говорит одни банальности. И что из этого? Небо ярко-голубое, ветерок теплый, и Даффи Лэндри согласилась идти с ним на джазовый фестиваль.
      Что еще может пожелать мужчина? Даффи появилась снова, и Хантер тут же получил ответ на свой вопрос.
      Спортивная одежда Даффи не имела ничего общего с просторными штанами Хантера и его старой футболкой. Прежде всего, тесный облегающий топ из лайкры. Не участвовал ли в цветовом решении Саран Рэп? Яркая розовая полоса на черном фоне высокой груди. Хотя, конечно, грудь Даффи не нуждалась в особом подчеркивании, чтобы обратить на себя внимание.
      Хантер сглотнул. Шорты были из того же материала и доходили до середины бедра. Благодарение Богу, что она завязала какое-то подобие шали вокруг талии, а не то он тут же пустил бы слюну. Должно быть, он пялился просто неприлично, потому что Даффи одарила его легкой улыбкой и сказала:
      – Я знаю, сейчас слишком жарко для шали, но солнце печет достаточно сильно, а она подойдет в самый раз, чтобы защитить мои плечи.
      – Ваши плечи, – отозвался Хантер. – Конечно, они же почти не прикрыты.
      Даффи кивнула и на этот раз весело улыбнулась:
      – Я готова. А вы?
      Он был готов, все в порядке, но мысли о джазовом фестивале быстро улетучились из его головы.
      – Вы на машине или пришли пешком?
      Этот разумный вопрос оборвал его мечты о том, чтобы затащить ее в джип и отвезти к себе. Хантер все еще ночевал у Алоизиуса в шикарном доме его тетушки, ему же хотелось оказаться с Даффи где-нибудь вне пределов досягаемости своего партнера.
      – Машина? – Он отошел от клумбы, где дожидался выхода Даффи, и указал на парковку: – Вон там.
      Даффи шла рядом с ним, и Хантер с удовольствием окинул взглядом ярко-розовую полоску.
      – Прекрасный костюм, – сказал он.
      – Спасибо. Ваш не хуже.
      – Это же старье! – Хантер искренне удивился.
      – Я не имею в виду его возраст. Он удачно подчеркивает вашу фигуру.
      Хантер открыл дверцу.
      – Напомните мне об этом, когда я захочу его выбросить, – сказал он, помогая ей сесть.
      Ошибка.
      Он просто коснулся ее руки над запястьем.
      С совершенно невозмутимым лицом Даффи села в машину. Хантер чувствовал себя так, будто обжегся электрической сковородкой, на которой мама готовила в детстве, когда их плита сломалась, а хозяин квартиры отказался заменить ее.
      Как она может настолько его игнорировать?
      Одно прикосновение заставило его страстно желать нового.
      – Удобно? – спросил Хантер, стоя у открытой дверцы.
      – Да, спасибо, – ответила она с улыбкой.
      – Я выгляжу по-дурацки, да? – Он знал ответ, но все равно спросил.
      Даффи снова улыбнулась.
      А затем она сделала нечто поистине удивительное, учитывая ее предшествующую холодность.
      Она потянулась и трепетно поцеловала его в губы.

      Даффи широко открыла глаза. Неужели она сделала это? Поцеловала Хантера Джеймса!
      Она провела языком по нижней губе. Хантер отступил на шаг, и вовремя, потому что ее просто невыносимо влекло к нему.
      – Вы пожелали мне удачного дня, – сказала она, задорно тряхнув головой. Она обязана быть осторожной, иначе станет ясно, до какой степени он волнует ее. – И сейчас, раз у меня праздничное настроение, я готова развлекаться.
      Без лишних слов Хантер обошел машину и сел за руль. Искоса поглядывая на нее, он спросил:
      – Когда вы были на джазовом фестивале в последний раз?
      Итак, он собирался разыгрывать безразличие. Даффи повернулась вполоборота к нему и закинула ногу на ногу. Она не была уверена, но ей показалось, что Хантер немного заерзал за рулем. Хорошо. Она еще заставит мистера Неотразимость побегать за наградой. Он мог забыть насчет тридцати дней, или же это была просто шутка, – но она-то, конечно, не забыла. Единственная проблема заключалась в том, что каждая секунда, проведенная рядом с ним, приближала его к победе.
      Будь он проклят.
      Наконец Даффи ответила:
      – О, это было несколько лет назад! А вы?
      Он остановился на светофоре.
      – Никогда не пропускаю. По крайней мере с тех пор, как открыл его для себя пять лет назад.
      Хантер включил радио, настроив его на местную джазовую радиостанцию. Зазвучал звонкий голос Марсии Болл.
      – Вы, должно быть, настоящий фанат джаза. – Странно, но она скорее приняла бы его за любителя рока.
      – Думаю, скорее меня можно назвать фанатом насыщенной жизни.
      Зажегся зеленый свет; они плавно тронулись с места. Хантер положил свою руку на спинку ее сиденья.
      Джип вдруг показался ему слишком тесным. Даром что он не касался ее плеча – она все равно чувствовала его прикосновение на своей коже. В этот момент музыка и искусство не так уж волновали Даффи. Она не занималась сексом с тех пор, как порвала успешно развивавшиеся отношения с последним кандидатом, выдвинутым Джонни ей в любовники, недавно приехавшим в город доктором.
      Даффи вздохнула. Это было несколько месяцев назад.
      – Вы о чем-то задумались, – заметил Хантер, легчайшим движением проведя кончиками пальцев по ее обнаженному плечу.
      Секс. Она чуть было не произнесла это слово вслух. Однако проглотила его вместе с кашлем и смехом и спросила:
      – Вы всегда ходите туда в конце дня?
      Он положил руку на подголовник ее сиденья. Выдав улыбку, которую Даффи назвала бы порочной, Хантер ответил:
      – Это зависит от того, во сколько у меня свидание.
      – Вообще-то обычно я ухожу в пять, – сказала она, чувствуя необходимость оправдаться.
      – А как же ваше задание?
      – Не люблю врать, – сказала Даффи. – Никакого задания на сегодня у меня не было. Просто я боялась, что вы нагрянете, и решила вас перехитрить.
      – Вот, теперь мы квиты: два человека, пытавшиеся перехитрить друг друга, – мягко произнес Хантер. – Как вы думаете, что будет, если на этом мы заключим перемирие?
      Секс. Конечно. Даффи выглянула в окно, куда угодно, только бы не смотреть на Хантера. А было бы здорово заняться с ним сексом. Что за причуда? Нет, это действительно было бы великолепно. И вовсе не означало бы, что она проиграла тридцатидневное пари.
      Обернувшись к нему, Даффи спросила:
      – Мы могли бы стать друзьями?
      Друзьями? Хантер промолчал. «Друзья» не то слово, о котором он думал, но для начала сойдет. Он снял руку со спинки кресла и протянул ее для рукопожатия. Даффи приняла ее, они соприкоснулись на едва заметный – и весьма возбуждающий – миг, и Хантеру пришлось прятать удовлетворенную улыбку. Она хотела его так же, как он хотел ее. Положив обе руки на руль, он принялся насвистывать.
      Некоторое время он продирался сквозь плотное движение, пока не припарковался на место, только что освобожденное микроавтобусом, полным горланивших, загорелых и, без сомнения, слегка принявших на грудь студентов. Ах да, они полны впечатлений от джазового фестиваля.
      Хантер протянул через Даффи руку, стараясь преодолеть соблазн дотронуться до ее коленей, открывая бардачок. Нашел нужный тюбик, открыл его и предложил ей:
      – Лосьон от загара – хотите?
      – Великолепно, – кивнула Даффи. – Но вы не похожи на мужчину, с ног до головы натирающегося кремом.
      – У меня от природы смуглая кожа, – объяснил Хантер.
      Как у его отца, если верить матери. Однако сейчас не время думать об этом никчемном старике. Не сегодня – в такой прекрасный и многообещающий день.
      – Но это средство приходится весьма кстати на рыбалке.
      Даффи пожала плечами.
      – Вы хотите сказать, что в самом деле насаживаете червяков на крючок?
      Хантер снял колпачок с лосьона.
      – Насаживаю иногда, но сейчас я в основном занимаюсь глубоководной рыбалкой в заливе. Повернитесь, я натру вам спину.
      Прежде чем повернуться к нему спиной, Даффи подобрала волосы и опалила Хантера долгим взглядом. Спереди ее топ был длиннее, чем сзади, но Хантер все же видел соблазнительные формы этого идеального тела, притягивающего его к себе. Хантер выдавил немного лосьона и нанес на левую часть ее спины, двигаясь медленными круговыми движениями ниже и ниже вдоль плеч к лопаткам. Он не мог этого утверждать, но ему показалось, что он услышал слабый вздох.
      Прекрасно. Что до него, то у него отвердело сильнее, чем коробка передач в джипе. По радио какой-то блюз-банд проникновенно напевал свои мелодии, и теперь Хантер вполне определенно услышал, как Даффи вздохнула. Лучше поскорее выйти, иначе он ни за что не может поручиться.
      Даффи подумала о том же. Она поменяла положение. Она дышала гораздо чаще обычного. Но вместо того чтобы взяться за ручку дверцы и благоразумно покинуть пределы досягаемости, она протянула руку и сказала:
      – Спасибо. Спереди я сама.
      Хантер кивнул и передал ей тюбик. Он тяжело сглотнул, когда Даффи нанесла лосьон на свою правую грудь. Облегающего топа уже было достаточно, чтобы приковать его взбудораженное внимание к ее полной груди, но когда она начала поглаживать свою правую грудь и спускаться к вырезу чувственными круговыми движениями, он не смог оторвать от нее глаз. Он даже не старался притворяться, что глядит куда-то еще.
      – Вы пытаетесь свести меня с ума? – не удержался Хантер от вопроса.
      Сняв солнечные очки со своих голубых глаз, сейчас потемневших почти до цвета ночи, Даффи произнесла самым невинным голосом, на который была способна:
      – Друзья не позволят друг другу сгореть на солнце.
      Потом она отняла руку от ложбинки между грудями, склонилась к Хантеру и нанесла немного лосьона на его нос и лоб.
      – Готово, – сказала Даффи, открывая дверь и выскальзывая наружу.
      Он последовал за ней, едва переводя дыхание.
      Проклятие, здесь ведь он охотник и должен заставить ее потерять голову от желания. Черт, если он сейчас же не успокоится, то сделает что-нибудь абсолютно глупое, вроде письма к этому никчемному Доктору Любовь. Кстати, это напомнило ему, что он должен был бы уже продвинуться в своем расследовании. Ключ к разгадке он рассчитывал получить у Даффи.
      Обойдя машину, Хантер с улыбкой взглянул на Даффи сверху вниз. Только бы не показать ей, насколько сильно он возбужден. Она весело улыбнулась в ответ. Продолжая смотреть вниз, он легко понял причину ее веселья.
      Его спортивные брюки совершенно не скрывали эффекта, произведенного на него Даффи.
      – Пойдемте, – сказал он, быстро двинувшись вперед.
      Даффи пошла с ним, болтая о том, как много времени прошло с тех пор, как она была последний раз на джазовом фестивале. На прилегающих улицах шли собственные маленькие празднества, где мальчишки торговали водой и пивом из холодильников, а старики предлагали свои лужайки в качестве парковочных мест. Всегда можно придумать, как заработать. Хантер улыбнулся, глядя на солнце и благодаря небеса за то, что он может позволить себе наслаждаться прогулкой, а не бороться за выживание.
      Он купил на входе два билета, протянул один Даффи и оглядел толпу, рвущуюся внутрь, и более ранних посетителей, уже идущих обратно.
      Посмотрев на Даффи, он крепко сжал ее руку и сказал:
      – Не потеряйтесь, ладно?
      Она кивнула.
      – Какая секция вам больше всего здесь нравится?
      Они продолжали идти все дальше по пыльным дорожкам, в огромное пространство, заросшее бурой травой, минуя ларьки, предлагавшие местные сладости, и отсеки, откуда лилась музыка всех направлений – от джаза и блюза до рока, рэпа и госпела.
      Хантер огляделся и произнес:
      – Не знаю, очень сложно выбрать. Возможно, рок. А вам?
      – Блюз. В настоящем блюзе чувствуется душа исполнителя.
      – Вы удивляете меня, Даффодил Лэндри. – Он неожиданно остановился, чтобы пропустить группу детей, пересекавших им дорогу.
      Даффи ткнулась в его бок. Хантер поймал ее за руки и положил свои ладони ей на плечи.
      – Вы в порядке?
      – Да. Не знаю, почему мои слова удивляют вас. Девушки из высшего общества тоже имеют душу.
      – О да, девушки из высшего общества. – Хантер снова услышал внутренний голос, предупреждавший его об опасности. Он мог игнорировать советы приятеля, но собственная интуиция – это совсем другое дело. – Может, вы исключение. Но вы и ваша сестра кажетесь достаточно земными.
      Даффи взвихрила ногой пыль на дорожке и пожала плечами. Она могла бы попытаться убедить Хантера, что родиться в благополучной семье еще не значит быть счастливой. Однако меньше всего она сегодня хотела вступать в философские споры – это значило бы испортить вечер с Хантером Джеймсом.
      – Хотите увидеть, насколько я земная? Идемте во вторую линию в палатку с госпелом.
      Даффи любила новоорлеанскую традицию стихийного шествования под музыку.
      Хантер просмотрел программку, которую ему дали вместе с билетами.
      – У них сейчас очередной перерыв на пятнадцать минут. Хотите пока немножко потанцевать?
      – Хочу. – Даффи не очень любила танцевать, но сегодня она хотела попробовать все, ведь рядом был Хантер.
      Они направились к одной из секций. Разгоряченная все еще сильным вечерним солнцем и теплом прикосновений Хантера, Даффи упивалась своим приятно волнующим состоянием. Огибая очередную секцию, она услышала, как Хантер что-то напевает, и решила, что в жизни не может быть ничего прекраснее.
      До семи часов – до закрытия джазового фестиваля. Тогда… о, что будет тогда, Даффи старалась не думать. Она сильнее сжала руку Хантера и улыбнулась ему.
      – Эй, Даффи!
      Даффи и Хантер обернулись на оклик. Оглядевшись вокруг, Даффи заметила две пары. С этими людьми она выросла. У жителей Нового Орлеана нет привычки посещать джазовый фестиваль в одиночестве, по крайней мере без нескольких друзей и знакомых. Но именно сейчас этот факт вызвал у Даффи досаду.
      – Это ваши друзья? – Хантер изучал взглядом налетевшую на них компанию из четырех человек.
      Даффи кивнула и обменялась улыбками с двумя женщинами и двумя мужчинами, которых она представила как Ми-Ту, Сью-Сью, Бьенвилла и Эр-Джея.
      Последний потряс руку Хантера, и Даффи готова была убить его из-за сочувствующего взгляда, который тот бросил на ее спутника. Похоже, ему хотелось отвести Хантера в сторонку и шепнуть, чтобы тот предусмотрительно держался на безопасном расстоянии от нее. Даффи улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой и, наперед зная ответ, предложила:
      – Мы собирались пойти немного потанцевать. Не хотите присоединиться?
      Ми-Ту уж точно откажется.
      – Решила потусоваться, Дафф? – спросил Бьенвилл, обняв Ми-Ту за плечи.
      – Окунаемся в жизнь джазового фестиваля, – пояснил Хантер.
      Сью-Сью стряхнула пылинку со своей розовой льняной блузы.
      – Здесь всегда так пыльно. Не знаю, зачем я пришла.
      – Потому что я попросил тебя об этом, – вмешался Эр-Джей. – Скажите, Хантер, вы тот самый Хантер Джеймс, чья компания контролирует выход в Интернет?
      – Я не уверен, что это можно так назвать, – пожал плечами Хантер.
      Даффи навострила уши. Неужели Хантер так знаменит? Она обратилась к Эр-Джею, с которым встречалась и рассталась три года назад, после чего тот отстал от нее и женился на Сью-Сью:
      – Хантер сама скромность.
      Хантер усмехнулся:
      – Это уж слишком, Даффи. Тем более что в значительной степени это правда.
      Эр-Джей присвистнул.
      – Я рад, что приобрел этот программный пакет.
      Хантер кивнул:
      – Да, он сохраняет свои позиции даже в условиях рынка.
      – Кто-нибудь хочет еще пива? – Ми-Ту топнула ножкой. – Я хочу пить.
      Бьенвилл тут же отозвался:
      – Я принесу тебе.
      – Боюсь, долгие разговоры о делах скучны, – сказал Хантер. – Приятно было познакомиться. – Он протянул руку, Даффи снова оперлась на нее.
      И, отделавшись от веселой компании, они продолжили свой путь к танцевальной площадке.
      Даффи наслаждалась умелыми движениями Хантера, когда тот повел ее в энергичном вальсе. Пусть себе хвастайся – он это заслужил.
      Музыка прогнала раздражение Хантера. Женщина в розовом напомнила ему Эмили, виснущую на своем друге и в то же время строящую глазки другим парням. А этот ее приятель по имени Эр-Джей смотрел на него с такой смесью сочувствия и ревности, что Хантеру оставалось сделать только один вывод: он тоже был брошен Даффи. Господи, сколько же парней у нее было?
      Обхватив ее, глядя на нее сверху вниз, танцуя легко и свободно, он мог бы честно сказать, что ему это было все равно – при условии, что все они остались в прошлом. О, одна мысль о том, что она может быть с другим парнем, сводила его с ума – что было странно и смешно. Ведь они просто играют в кошки-мышки, только и всего. Он насладится несколькими неделями с ней и будет жить дальше, флиртовать с другими, до тех пор пока не встретит ту самую женщину, которая навеки покорит его сердце.
      А шансы женщин, подобных Даффодил Лэндри, равны нулю. Верность – взаимная верность – была для Хантера непреложным условием. Судя по тому, что он успел узнать, Даффи вряд ли обладала этим качеством.
      Когда они кружились по пыльной площадке, ее кожа сияла, а грудь, обтянутая коротким топиком, казалась еще пышнее. Пусть будет что будет. Сейчас он предпочитал жить одним днем.
      Оркестр замолк, и Хантер с Даффи зааплодировали вместе с другими танцующими.
      Раскрасневшаяся и счастливая, Даффи воскликнула:
      – Это великолепно! Я и не знала, что могу танцевать даже тустеп!
      Хантер убрал прядь волос с ее щеки.
      – Вы танцуете просто прекрасно, – прошептал он.
      Она стояла против него, очень близко, прижатая к нему напиравшей толпой. Их ноги почти переплелись, и он чувствовал себя так, будто через его вены пустили ток. Легким движением положив руки на ее плечи, он даже не пытался скрыть свое возбуждение.
      Даффи подняла к нему лицо.
      – Вы отлично вели, – заметила она.
      Оркестр взял первую ноту, и Хантер услышал, как толпа стала настраиваться на новую волну, едва только два парня провели ложками по ребрам металлических стиральных досок.
      Но Хантер не двигался, не опустил руки на талию Даффи.
      Она изогнулась в его руках, и все, что он мог сделать, это возблагодарить Бога, что они находятся в общественном месте, иначе он тут же овладел бы ею.
      С легким вздохом Даффи разжала губы, и Хантер заставил себя на шаг отступить, поборов желание впиться губами в этот красивый чувственный рот. Быстрота и натиск не самый лучший способ завоевать Даффодил Лэндри.
      – Ну что, вы готовы пойти послушать госпел?
      Даффи отстранилась.
      – Госпел? – Ее голос дрожал от желания.
      Хантер усмехнулся. Она хочет его.
      – Конечно, пойдемте прикоснемся к этой древней религии.
      Может быть, ему как раз и нужно сейчас церковное пение, чтобы слегка остыть.
      Обняв Даффи за плечи, он вывел ее из танцующей массы. Где-то на полпути она, казалось, пришла в себя.
      – На вас, вероятно, следует наклеить ярлык с предупреждением.
      Он улыбнулся ее словам.
      – И что же там будет написано?
      – Опасно. Не прикасаться.
      – А если бы на вас наклеили ярлык, о чем бы предупреждал он?
      Даффи ответила незамедлительно:
      – Осторожно. Взрывчатое вещество.
      Хантер засмеялся, однако подумал, что со всеми этими предупреждениями шутить не стоит. Без сомнения, самым правильным было бы бежать от нее.
      – О, Хантер!
      Он остановился. Этот женский голос Хантер узнал бы где угодно.
      – Это ваши друзья? – Даффи насмешливо улыбнулась, возвращая ему его собственный вопрос.
      Эмили под руку с Роджером налетела на Хантера с поцелуями в щеку – похлеще, чем Тиффани Фиппс. Хантер выполнил необходимые условности – представил женщин друг другу, пряча свое раздражение за светскими манерами, которые мать накрепко вдолбила ему в голову. Эмили была единственной женщиной, которую он никогда не назвал бы своим другом. Роджеру он действительно сочувствовал.
      – Ты так и не пришел на мою вечеринку, – напомнила Эмили.
      Даффи сразу же ощутила напряжение Хантера. Заметила она и обручальное кольцо на пальце женщины – с драгоценным камнем по меньшей мере в карат.
      Повернувшись к Даффи, Эмили пояснила:
      – Хантер, Роджер и я вместе учились. Правда, сейчас, когда он разбогател и стал знаменит, у него не хватает времени на нас, его старых знакомых. – Она надула губки – что, как решила Даффи, похоже, вошло в моду – и жестом собственницы положила руку на предплечье Хантера.
      Даффи удовлетворенно отметила, что Хантер высвободил руку.
      – А где вы жили? – спросила Даффи, осознавая, что никогда не спрашивала этого у Хантера.
      Ну, предположим, она провела с ним не так уж много времени. И тем не менее.
      – В Пончатуле, – ответил Хантер раньше, чем Эмили открыла рот.
      Даффи обратила внимание на то, что он не извинился за свое отсутствие на званом вечере.
      – Как странно встретить вас тут, – ворковала Эмили.
      Роджер кивнул. Он скорее скучал, чем казался забитым.
      – Я думаю, – продолжала Эмили, – раз уж мы наткнулись здесь друг на друга, почему бы нам не вспомнить пропущенную вечеринку. Мы направляемся к сцене «Акура».
      – Я знаю, там готовится грандиозное представление, – сказала Даффи, сама удивляясь, как ловко научилась лгать, – но мы не можем пойти. Мне надо навестить тетю в больнице. Мы уже идем к выходу.
      – Если вы не придете, ваша бедная тетушка будет беспокоиться, не случилось ли чего-нибудь с вами, – подтвердил Хантер.
      – О! Понимаю. – Эмили выдавила улыбку; ее взгляд стал еще более жестким. – Но, Хантер, ты мог бы присоединиться к нам позже. Мы будем в Доме блюза, на частном вечере, который дает Аарон Невилл.
      Что за люди! Им доставляет удовольствие намекать на свои связи в высшем обществе.
      Даффи могла бы неплохо ответить, но решила не ронять своего достоинства. Она могла бы сказать Эмили, что Аарона Невилла и близко с Домом блюза не будет. А его фирменный знак повесили ради его фанатов, валом валящих на джазовый фестиваль.
      Нежно улыбаясь, она постучала по часикам и взглянула на Хантера.
      – Извини, Эмили, – сказал тот, – но у меня уже есть планы. Эмили, Роджер, до встречи. Мы не должны заставлять тетю Даффи ждать.
      И с этими словами они направились прочь от надоедливой Эмили.
      Когда они отошли настолько, что их не могли услышать, Хантер спросил:
      – У вас же нет никакой больной тети, так ведь?
      Даффи покачала головой.
      – Зато у вас ведь есть планы на вечер?
      Хантер посмотрел на нее, медленно, с ног до головы, окинул ее таким взглядом, который открыл ему в ней все – и тело, и душу. Даффи попыталась унять дрожь вожделения, пронзившую ее. Она облизнула верхнюю губу кончиком языка, сгорая от желания почувствовать его губы на своих.
      Он склонился к ней, закрыв своей тенью.
      – О да, у меня есть планы, – прошептал он.

      Даффи пришлось прикусить язык, чтобы не спросить: «Со мной или с кем-нибудь еще?» Вместо этого она заявила, ведя его за собой к краю площадки со стоячими местами:
      – Отлично. Мне бы очень не хотелось, чтобы в пятницу вечером вы скучали в одиночестве.
      – У меня много проблем, – усмехнулся Хантер, – но вот эта проблема возникает не часто. – Они остановились, и он встал позади Даффи.
      Их окутала музыка, исполняемая джаз-бандом в черном во главе с солистом, который вытирал пот с лица даже тогда, когда брал высокие ноты, а его редкостный, на удивление мощный голос доносился до самых дальних углов площадки, защищенной тентом. Очень довольная, Даффи зааплодировала вместе со всеми, кто окружал площадку.
      Поодаль веселящаяся публика маршировала туда-сюда по проходам, размахивая самыми разнообразными вещами – от ярко раскрашенных зонтиков до носовых платков и чего-то еще, до боли напомнившего Даффи памперсы. Тело Хантера чуть соприкасалось с ее телом, когда она двигалась в такт музыке. Аминь. Аминь. Она хочет его. Даффи попыталась воззвать к своему благоразумию, однако она на самом деле не чувствовала ни капли желания проявлять осторожность.
      Достаточно уже она разбила сердец – больше она никому не принесет вреда. Но ведь Хантер упрям, и не в его привычках отступать, пришлось напомнить себе Даффи.
      Тем временем солист джаз-банда общался с восторженной толпой.
      – Скажите йе-е-е! – кричал он.
      – Йе-е-е!
      – Скажите йе-а-а!
      – Йе-а-а, – повторил Хантер, обращаясь только к Даффи. Его голос прозвучал до странного тихо в огромной шумной толпе. – Я хочу вам кое-что сказать.
      – Что? – Губы Даффи увлажнились, она с нетерпением ожидала его ответа, – Пора идти.
      В другой раз Даффи запротестовала бы. Они еще не попробовали земляничный лимонад и не насладились пирогом из лангуста. Но сегодня вечером она готова была плюнуть на все.
      Толпа снова взревела, отзываясь на ритмы госпела. Народу становилось все больше; вновь прибывшие предпочитали стоять слева от сидячих мест. Даффи с Хантером выскользнули из-под тента.
      К тому времени, когда Хантер повернул к стоянке у ее редакции, Даффи уже гадала, не померещился ли ей его интерес к ней. Может, это только она распалилась под воздействием его случайных прикосновений, его ищущего, обжигающего взгляда? Это легко объяснило бы, почему он припарковался у единственной машины, оставшейся на стоянке «Кресент».
      – Ваша? – Он повернулся к Даффи, положив правую руку на спинку ее сиденья, достаточно близко от нее, чтобы она ощутила исходящий от него жар, но достаточно далеко, чтобы оставить без ответа ее жажду его прикосновений.
      Даффи кивнула. Она не могла заставить себя открыть дверцу машины. Почему они не едут к нему? Или к ней? Хантер убрал прядь с ее щеки.
      – Не возражаете, если я провожу вас?
      Даффи почувствовала такое облегчение, что едва не закричала. Но она только довольно смущенно кивнула и ответила:
      – Если мы вдруг потеряемся, мой адрес – 6302, Перрией.
      – Э-э-э…
      – Я забыла. Вы же не местный. Перрией идет параллельно Сент-Чарлз-авеню, вдоль набережной. Мой дом находится в последнем квартале перед парком.
      Хантер ухмыльнулся:
      – Набережную я знаю.
      Даффи улыбнулась в ответ. И не успела поблагодарить его, сказав, что весело провела время, или что-нибудь еще, столь же предсказуемое, как Хантер вскочил со своего сиденья, обогнул машину и открыл ей дверцу. Он стоял и смотрел, как Даффи садится в свой «БМВ», а затем снова забрался в свой джип.
      Ни поцелуя. Ни прикосновения. Даффи включила зажигание и двинулась по улице. Он хочет свести ее с ума? Если так, то ему это, несомненно, удается!
      Всю дорогу домой она читала себе лекции по правилам поведения, морали и приличия. Хантер вел себя как настоящий джентльмен; она же очень напоминала себе ошпаренную кошку. Остынь, велела она сама себе и приняла твердое решение – здесь и сейчас, стоя перед красным светофором, в Луизиане – не заниматься с ним сексом на первом настоящем свидании, как бы он ни умолял. Воздержание возбуждает аппетит – вот чему он научил ее сегодня.
      О, йе-а, и продолжает учить!
      Хантер последовал за Даффи, как только она выехала со стоянки. Она ехала, как и жила – словно Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами. Боже, да она просто шикарная женщина! И в отличие от этих ее друзей Даффи хоть и из привилегированного сословия, однако живет явно в реальном мире, чего он, учитывая ее социальный статус, совсем не ожидал. Алоизиус, предостерегая Хантера от Даффи, довольно ясно обрисовал перед ним ее привилегированное положение. Она была заметной фигурой на нескольких карнавалах (которые, по словам Алоизиуса, вполне адекватно отражали неофициальную иерархию новоорлеанского общества), хотя никогда не была королевой карнавала. После того, что Хантер узнал о матери Даффи, он не слишком удивлялся этому. Безусловно, люди, пренебрегающие общепринятыми правилами, не могут царить в этом обществе.
      Прошлое Даффи принадлежало совсем иному миру, нежели его собственные детство и юность. Но все же у них было и что-то общее. Хантер состроил гримасу отвращения при мысли об Эмили и Роджере и общественных правилах маленького городка, который считал своим домом. Мир делился на имущих и неимущих, и близняшки не должны были пересекать его границ.
      Хантер остановился на светофоре в Луизиане и залюбовался затылком Даффи. Ему было плохо видно, так как его джип был выше «БМВ», но он готов был поручиться, что ее голова вскинута самым решительным образом. Усмехнувшись, Хантер двинулся вперед на зеленый, задумавшись, как, интересно, она отреагирует на его следующий ход в этой игре.
      Район улицы Перрией отличался благословенным наличием хороших дорог и роскошью, зачастую несвойственной окрестностям Нового Орлеана. Хантер остановился возле Даффи и одновременно с ней вышел из машины, почти почувствовав прикосновение ее тела, когда он повернулся закрыть свою машину, а она – свою. На самом же деле они стояли на приличном расстоянии друг от друга. Озадаченный такой силой ощущений, он несколько минут помедлил, прежде чем направиться через небольшой тротуар, ведущий к подъезду.
      Даффи ждала его невозмутимо, спокойно, полностью себя контролируя. Или же она так хорошо умеет притворяться? Хантер позволил себе коснуться ее локтя, когда они поднимались по ступеням на крыльцо, но не стал брать ее под руку. Он хотел ее – он был уже на грани, задыхался от желания, но ничего не предпринимал. После просчета с леденцами он не хотел совершить уже вторую оплошность за день.
      – Было весело, – сказала Даффи, остановившись у одного из двух огромных кресел-качалок по обеим сторонам двери.
      В ее руке был ключ, но она не спешила им воспользоваться. Неожиданно у Хантера возникло смутное ощущение, что она не хочет его впускать. Но зачем отталкивать его после всех этих призывных сигналов? Что же получается – он хочет войти, а она собирается отправить его восвояси?
      Приблизясь, он обратился к ней еще более охрипшим голосом, чем раньше:
      – Сегодняшний день еще не окончен.
      Даффи стояла так близко от него, что он ощущал ее дыхание.
      – Разве нет? – Задавая этот вопрос, она поднесла руку к его груди.
      Проклятие, теперь она чувствует, как часто бьется его сердце. Хантер одной рукой сжал руку Даффи, а другой легонько приподнял ее подбородок. Улыбаясь ей прямо в глаза, он сказал:
      – Благодарю за мой самый лучший поход на джазовый фестиваль.
      – Но мы были там совсем недолго. – Даффи немного согнула пальцы, и Хантер мог бы поклясться, что его сердце забилось еще чаще только от этого жеста. – И мы даже ничего не ели. А процесс еды – это важная часть посещения джазового фестиваля.
      Хантер обхватил ее лицо руками.
      – Еда ничего не значит, – сказал он, заставляя себя медлить, тогда как единственным его желанием было жадно приникнуть к ее губам – он весь день умирал от этой жажды.
      Он поглаживал ее затылок большими пальцами. Ее глаза стали еще больше; ее губы приоткрылись, маня его.
      – Намного важней собеседник, – продолжал он, придвигаясь к ней так, что только шепот мог просочиться меж их телами.
      Даффи подалась навстречу ему, и он едва не выругался – так сильно резануло в паху. Она еще не прижалась к нему. Он не мог описать Даффи происходящее, но даже простое касание ее ног в шортах заставляло его кровь быстрее бежать по венам.
      Заглушая работу мозга.
      Чем, вероятно, и объясняется то, почему, когда ключи звякнули в ее руках, он кивнул и они почти вплотную друг к другу двинулись вперед, к входной двери.
      «Войди, и ты пропал».
      Этот голос возник неизвестно откуда, возобладав над всеми остальными мыслями, преодолев даже его столь явное сексуальное возбуждение. Если он проведет ночь с Даффи, то станет точно таким же, как и все другие мужчины, которых она использовала и бросила. Ну и ладно – протестующе возопил его основной инстинкт.
      Хантер перехватил руку Даффи, прежде чем она успела вставить ключ в замок.
      – Позвольте?
      Удивленная, Даффи произнесла:
      – Конечно. Очень старомодно, но мне нравится.
      Хантер кивнул. Если бы она только знала! Он вставил ключ в замок, потом повернулся к Даффи. О, она томилась по нему! Ее грудь быстро вздымалась и опускалась, а сквозь облегающую лайкру топика были ясно видны напряженные соски. Хантер сдержал стон и склонился над ней. Снова взяв ее лицо в ладони, он выдержал ее взгляд, затем приблизился к ней губами.
      Поцелуй оказался кратким. Почти сдержанным. Скорее закуска, чем первое блюдо.
      Но это подстегнуло Хантера. Ее губы призывно раскрылись. Стон, вырвавшийся у нее, когда он оторвался от ее губ, едва не свел его с ума. Он обожал женщин, не скрывающих своей реакции во время секса. Но еще более этого его потрясла собственная реакция на поцелуй – это было не только желание, но и неожиданно накатившая волна нежности.
      Даже если бы он еще до этого не решил расстаться с ней на пороге, то теперь уж точно бросился бы наутек. Хантер еще не был готов сдаться женщине.
      – О, – прошептала Даффи, – вечер обещает быть прекрасным.
      – Обещал, – отозвался Хантер, сделав большой шаг назад. – Мне обязательно надо побывать еще в одном месте. Войдите в дом, чтобы я знал, что вы в безопасности.
      – Что? – Даффи была потрясена.
      Да, он ее понимал. И сейчас, добившись именно такого отклика, на какой он рассчитывал, Хантер, конечно, жалел, что не может сгрести ее в охапку, ударом ноги распахнуть дверь и ринуться в спальню.
      – Мне надо идти, – повторил он.
      Даффи довольно медленно приходила в себя. – Вы уже говорили это. Своим друзьям из Пончатулы.
      Хантер кивнул:
      – Да.
      Даффи улыбнулась и помахала ему рукой.
      – Не задерживайтесь, а то опоздаете, – бодро сказала она, перешагнув порог.
      – Да, да, – пробормотал Хантер, спускаясь вниз по ступенькам.
      Его движения были затруднены в результате неизбежной реакции, которую Даффи оказывала на его тело. И как ей только это удается?
      Даффи захлопнула за собой дверь, прислонилась спиной к косяку и закрыла глаза. Сжав колени, она проклинала себя за прилив желания. Его прикосновения заставили ее растаять уже тогда, когда она пыталась убедить себя, что всего лишь играет. Но этот поцелуй! Этот поцелуй не только растопил ее иллюзорную броню самоконтроля, но и возмутил все внутри.
      Она стояла, тоскуя по нему, однако, несмотря на охватившее ее отчаяние, чувствуя, что все правильно. Ее трусики стали совсем влажными, а ведь он поцеловал ее всего один раз. Она прислонилась головой к двери.
      С трудом подняв голову, Даффи выпрямилась. Вечер только начинался. Она прокрутила в мозгу несколько вариантов, как переиграть Хантера, задавшегося целью свести ее с ума.
      Неожиданно Даффи услышала гулкий стук в том самом месте, куда только что прислонялась головой.
      Она посмотрела на дверь. Возможно ли это? Неужели он не смог противиться ее чарам и вернулся?
      Улыбка, появившаяся на лице Даффи, стала еще шире, когда она представила, что скажет Хантеру, открыв дверь.
      Она заставит его умолять себя.
      Напомнит ему о его встрече.
      Нет, она даже не откроет ему дверь. Стук повторился, на этот раз немного громче. Очень похоже на Хантера – он просто-таки требует, чтобы его впустили.
      Уже взявшись за ручку двери, Даффи вспомнила свое обычное правило – никогда не открывать дверь вслепую. Она прильнула к глазку, чтобы проверить, действительно ли это Хантер.
      Нет.
      Это была Джонни.
      Даффи открыла дверь, как всегда, обрадовавшись приходу сестры. Если Хантер вернется, Джонни удержит Даффи от глупостей, которые она могла бы совершить в присутствии этого человека.
      – Привет, сестричка, превосходный сюрприз. – Для Джонни было не совсем обычным появиться у Даффи в пятницу вечером.
      – Извини, что без приглашения, – сказала Джонни, проходя за сестрой в дальнюю гостиную, самую спокойную и любимую комнату Даффи.
      Джонни упала в мягкое кресло и нежно произнесла:
      – Я рада, что застала тебя дома.
      Дома и не в постели с Хантером. Быть может, все к лучшему, подумала Даффи с иронией.
      – Я тоже. У тебя что-нибудь не так?
      Джонни слабо улыбнулась и ответила:
      – Не могу сказать, будто что-то не так, но Дэвид работает допоздна, а с Эрикой нянька, и я чувствую, ну, ты понимаешь… одиночество.
      – Одиночество? – Сев в кресло возле Джонни, Даффи сбросили туфли и подобрала под себя ноги.
      От Джонни бывало трудно получить прямую информацию даже о самых обычных обстоятельствах. А сегодня, похоже, будет еще труднее. При всей их близости каждая из сестер по-своему твердо охраняла свою частную жизнь. Например, они редко говорили о муже Джонни. И своднические поползновения Джонни были едва заметны – пока не появился Хантер.
      Она просто толкала Даффи к нему. И в то же время они начали обсуждать Дэвида. Возможно, они не только повзрослели, но и стали ближе, по Джонни играла ремешком своих часиков.
      Зная, что лучше не тянуть с разговором, Даффи заботливо предложила:
      – Может, поговорим за чашкой чая?
      – Да. Нет. – Джонни выпрямилась и повторила: – Дэвид сказал, что работает сегодня допоздна.
      Даффи остановилась. Чай может подождать. Она посмотрела на часы на камине. Было почти восемь – правильно, потому что джазовый фестиваль закрывается в семь, а они с Хантером покинули его незадолго до закрытия.
      – Что значит допоздна? – Многие адвокаты – Даффи знала это – часто работали до семи, восьми или даже позже. Дэвид, насколько она была в курсе, не являлся исключением.
      – Это не важно. Я позвонила ему в офис узнать кое-что. Я даже не помню, что именно. Возможно, выяснить, что он хочет на ужин – спаржу или брокколи… – Джонни тихонько заплакала.
      Даффи вообще удивило, зачем звонить ради такой ерунды. Она вздохнула и подумала, что, если бы ее жизнь повернула в этом направлении, она точно дала бы стрекача. Ясно, что Джонни понадобится немало времени, чтобы выйти из кризиса.
      – Дорогая, – мягко сказала Даффи, – тебе кажется, что Дэвид обманывает тебя?
      Джонни в ужасе уставилась на нее.
      – Я не говорила этого! – Она откинулась в кресле, как бы пытаясь отгородиться от этой мысли.
      Вот те на! Даффи знала, что лучше не торопить сестру, но все же предпочла перейти к сути.
      – Извини, Джонни.
      – Понимаешь, я позвонила в офис, и один из адвокатов ответил – и это довольно странно, – что Дэвида нет. И когда я спросила, где он, на встрече или в суде, адвокат сказал, что он с группой сослуживцев несколько часов назад ушел на джазовый фестиваль. – Голос Джонни дрогнул на последнем слове.
      Ну и ну. Хорошо хоть, что она там с ним не столкнулась. Даффи предпочитала не спешить с выводами, а изучить факты. Она всегда была готова окоротить наглеца Дэвида, но необходимо все же попытаться быть справедливой. Тем не менее Даффи чуяла недоброе.
      – Я уверена, что они отправились туда неожиданно, – сказала Джонни. – Кто-то предложил пойти, Дэвид поддержал идею, и они задвинули работу на несколько часов.
      Даффи посмотрела на сестру, ощущая при этом, что на ее лице появилось недоверчивое выражение.
      – Думай о людях хорошо, Джонни, но не забывай и о фактах.
      – Но ведь ни ты, ни я не знаем фактов.
      Даффи моргнула, расслышав жесткую ноту в голосе сестры. Джонни все же подозревает мужа, иначе зачем бы она искала у нее утешения?
      – То, что он отлучился на несколько часов с работы, еще не значит, что у нас кризис. Но он не позвонил и не сказал мне – вот в чем дело, а вовсе не в том, что он ушел с сослуживцами, большинство из которых, я уверена, женщины. Завтра вечером мы устраиваем вечеринку для сотрудников фирмы… Как ты думаешь, стоит мне расспросить приятелей Дэвида или нет?
      Даффи вздохнула. Хотелось бы ей знать, какой ответ был бы правильным. Джонни определенно подозревала Дэвида в обмане, но не могла заставить себя произнести это вслух или даже думать так. Поэтому она должна уважать ее чувства и быть как можно деликатнее.
      – Мне очень тяжело говорить об этом, но между нами сейчас все не так гладко, как было всегда. – Джонни всхлипнула и приложила к глазам вышитый носовой платок. Посмотрев на Даффи и затем вновь отведя взгляд, она сказала: – Мы уже не так часто занимаемся любовью.
      Даффи не знала, что ответить. Часто ли супружеские пары с маленьким ребенком на руках занимаются сексом?
      – Это было уже почти две недели назад, а теперь, если то, что сказал адвокат, правда, он пошел на джазовый фестиваль без меня. – Джонни перестала плакать и закончила неожиданно твердым голосом: – Не знаю, что я сделала не так, но я готова исправить это.
      Нет, это уж слишком – Джонни брала всю ответственность за происходящее на себя. Даффи резко встала и сказала:
      – Я приготовлю чай.
      Стремительно выбежав из комнаты, Даффи поклялась себе узнать правду. Ее сестра могла сколько угодно прятать голову в песок, но если Дэвид обманывает Джонни, ее добрую и слишком великодушную сестру, она заставит его пожалеть об этом.
      Для начала она попросит Джонни при гласить ее на завтрашнюю вечеринку. И это отличным образом оправдает ее отказ, если невероятно сексуальному Хантеру Джеймсу вдруг вздумается куда-то ее пригласить.

      Хантер коснулся тонкой шерстяной ткани темного костюма, висящего среди подобных же в шкафу комнаты, которую он занимал в доме тетки Алоизиуса. Он так и не подыскал себе подходящего дома, однако, руководимый своим партнером, нашел время справить себе семь костюмов.
      На каждый день недели, как он объяснил портному на Канал-стрит. Алоизиус убеждал его приобрести по крайней мере дюжину, но Хантер не страдал синдромом внезапно приобретенного богатства настолько, чтобы бросаться деньгами направо и налево. Кроме того, он не чувствовал себя до конца комфортно ни в одном из костюмов. Джинсы и футболка устроили бы его куда больше.
      Эти размышления побудили Хантера кинуть в стоявшую на постели сумку его любимые выцветшие джинсы. Поездка в Вегас будет недолгой. Хантеру предстояло сделать важный доклад на проходящем каждые полгода съезде «Текуэр». А Алоизиус же мечтал затащить его на площадку для игры в гольф, но этой пытки Хантер надеялся избежать. Надо отдать должное его партеру: если бы не стартовый капитал Алоизиуса, то Хантер, возможно, так и сидел бы в своей комнатке и работал, как раб, на других гениев программного обеспечения.
      Но Алоизиус разглядел потенциал, заложенный в проектах Хантера. И несмотря на то что у них не было ровным счетом ничего общего и поначалу они отнеслись друг к другу столь же недоверчиво, как породистый пудель и дворняжка на первом свидании, со временем они стали почти что братьями. Иногда их отношения бывали немного неровными, но в целом они сработались на удивление хорошо.
      За исключением тех случаев, когда Алоизиус пытался снять с Хантера провинциальный налет и выдать его за представителя одного с ним круга. Хантер всегда этому сопротивлялся. Он не стеснялся своего положения нувориша и был слишком умен, чтобы притворяться тем, кем в действительности не являлся.
      Мысли о притворстве тут же вернули его к образу Даффи. Хантер не хотел скрывать от нее, что уезжает. И в то же время не хотел, чтобы она знала об этом.
      Так все-таки чего же, черт возьми, он хочет на самом деле?
      Вспоминая, как сильно он был возбужден, когда уходил от Даффи, Хантер понимал абсолютно точно, чего он тогда хотел, – и все же не отступил от намеченного плана ни на шаг. Сумел устоять перед ее чарами.
      Хантер мысленно похвалил себя за это.
      Теперь он был готов уехать в Лас-Вегас, уехать более чем на двое суток.
      Будет ли Даффодил Лэндри хотеть его так же сильно, когда он вернется?
      Какая-то часть его не сомневалась в этом. Недаром же Даффи так завелась спустя всего несколько дней после их знакомства.
      Да, Даффи не такая, как все женщины.
      Она достойный противник в этой игре.
      Хантер нахмурился и посмотрел на телефон у кровати. Надо позвонить ей. Поманить возможностью нового свидания.
      Поманить – проклятие, нет, попросить ее поехать с ним в Вегас.
      Он не понимал, откуда взялась эта идея. Но пока он укладывал еще одну футболку и второй костюм – не зная, для чего, разве только потому, что тот был просто роскошен (кстати, в детстве Хантер не был знаком ни с одним обладателем сразу двух таких шикарных костюмов), – он серьезно обдумал эту мысль.
      Даффи решит, что это его очередной хитроумный ход. Дерзость. Желание обладать ею.
      Безумство.
      Они даже не переспали, а он собирается пригласить ее в Лас-Вегас?
      Хантер погладил приятную на ощупь шерстяную ткань. А почему бы и нет? Застать врасплох, применить хитрость – этот план больше всего нравился ему своей общей стратегией; мужчины, назначающие свидание, должны действовать именно так.
      Улыбка засияла на его лице, он повернулся к телефону. Будет ли Даффи удивлена?
      Протянув руку за трубкой, он помедлил, представляя, как они с Даффи едут в лимузине из аэропорта к отелю «Цезарь». Как основному докладчику съезда Хантеру будут предоставлены лучшие условия. Он представил себе номер люкс, превосходящий самые смелые ожидания. О да, он должен пригласить Даффи!
      Хантер уже дотронулся до трубки.
      И тут раздался звонок.
      – Могу я поговорить с Хантером Джеймсом?
      Хантер наморщил лоб.
      Странно: голос сестры Даффи, очень похожий на ее собственный, обладал совсем иной энергетикой.
      – Я слушаю.
      Джонни назвала себя, извинилась за беспокойство – ведь она, конечно же, помешала ему; он же такой занятой человек. Номер его телефона она узнала у Алоизиуса; она надеется, что это не страшно.
      Хантер держал трубку на некотором отдалении от уха и ждал, когда же сестра Даффи объяснит ему, зачем звонит воскресным утром. В конце концов она это сказала:
      – Коктейльпати, будут в основном юристы – сотрудники моего мужа, но я просила Даффи помочь мне, и она обещала. И я подумала… ну, я надеюсь, что вы может, тоже захотите прийти. Хотя я прошу меня извинить, что не предупредила заранее.
      Тоже сводничает? Хантер улыбнулся, ему понравилась такая возможность. Он не знает, чем заслужил благосклонность, но ценит ее помощь.
      – Когда вечеринка?
      – В семь.
      – День?
      – Гм… сегодня.
      Сегодня в семь Хантер планировал бросать кости за столом для азартных игр. Планировал. Прежде.
      – Конечно, – сказал Хантер. – Рад быть полезным. Только дайте мне адрес, или мне лучше прихватить по пути Даффи?
      Наступило молчание, вероятно, первая пауза Джонни за этот разговор. Так, значит, Даффи не в курсе, что изобретательная Джонни собирается его пригласить?
      – Мы живем на Октавиа, недалеко от Сент-Чарлз-авеню. Возможно, будет лучше, если…
      – Не волнуйтесь, я разыграю такой ужас оттого, что меня окружают исключительно юристы, что Даффи, увидев это, наверняка сжалится и возьмет меня под свое крылышко.
      Джонни засмеялась и назвала ему точный адрес. Хантер постарался его запомнить, пока Джонни рассыпалась в благодарностях за присланный им букет, затем они быстро распрощались, и Хантер положил трубку.
      И тут же набрал номер своего туроператора.
      Девушка была более чем счастлива помочь поменять его билеты в первом классе на ночной рейс. Два места вместо одного? Да, конечно.
      Чтобы оплатить второй билет, Хантер назвал ей номер своей карты «Американ экспресс».
      За деньги нельзя купить счастье, подумал Хантер, но они могут купить хотя бы его возможность.
      Ее сестра знала толк в вечеринках. Но и Даффи тоже в этом неплохо разбиралась. Это умение они впитали с молоком матери. Их матери гораздо лучше удалось научить дочерей составлять букеты и складывать салфетки, чем выражать свои чувства.
      Даффи выглянула из-за густых ветвей пальмы во внутреннем дворике дома Джонни. Она только что заметила одного из партнеров Дэвида, с которым дважды совершила одну и ту же ошибку – ходила на свидание.
      Сдерживая мелкую дрожь, Даффи отпила минеральной воды из стакана, увенчанного долькой лайма, и окинула взором весело болтающие пары и небольшие группки людей, собравшиеся на террасе между задней стеной дома и бассейном.
      Забавно, но она могла безошибочно определить, какие женщины – адвокаты, а какие – всего лишь жены адвокатов. Женщины-адвокаты были мужеподобны и весили примерно вдвое больше, чем невесомые красавицы, повисшие на локтях своих мужей.
      Изучив обе разновидности, Даффи почувствовала себя здесь немного лишней. Она не вписывается ни в одну из категорий, и о чем же это говорит? Ладно, сегодня вечером она помогает сестре, а не переживает о своей зашедшей в тупик жизни.
      Знакомая со всеми видными персонами города, Даффи выбрала общество трех старших специалистов фирмы. Обычно в подобных случаях она брала в руки фотоаппарат, готовая снять улыбки, нацепленные исключительно для печати. Двое из этой компании были представителями самых престижных коллегий и благотворительных организаций города. Третий любил животных и был хорошо известен в кругах общества защиты животных от жестокого обращения. Даффи предпочитала его остальным и старалась снимать как можно больше.
      Сегодня, однако, у нее не было с собой спасительной камеры. Она присутствовала здесь исключительно в качестве печальной одинокой свояченицы младшего сотрудника фирмы.
      А к этой роли она еще не привыкла.
      Ей надо было прийти как представителю газеты, думала она, хмуро глядя в стакан в надежде уклониться от общения с направляющимся к ней человеком.
      – Даффодил, как приятно вас видеть, – произнес мужчина.
      – Благодарю вас, – улыбнулась она.
      Ей никакие удавалось вспомнить его имя.
      – Кэррол, – представился он. – Кэррол Данбар.
      – Да, – сказала она, – я знаю. – Ладно, маленькая ложь на званом вечере – вполне простительный грех.
      – Сто лет вас не видел. Где проводите время?
      – Где я работаю?
      Он усмехнулся, подошел ближе и, изогнув брови, произнес:
      – Такая красавица, как вы, не должна работать до изнеможения.
      Даффи засмеялась. Даже идиот заметил бы, что ей вовсе не смешно.
      – Полагаю, это просто прекрасно, что работа не выматывает меня, – сказала она. – Извините, Даррал, я должна помочь сестре.
      – Кэррол, – произнес он гораздо более возмущенно, чем, по мнению Даффи, имел на то право. – Я Кэррол.
      Даффи отошла, чувствуя странное одиночество в море людей.
      Когда она спросила сестру, признался ли ей Дэвид, что посещал джазовый фестиваль, Джонни ответила еще более уклончиво, чем обычно, что он сказал, будто по дороге домой задержался, чтобы выпить кружку пива.
      Ах нет, она не спрашивала его прямо. Не хотела показаться назойливой.
      По крайней мере, пять женщин на вечеринке были без пары. Даффи увидела Дэвида со стаканом в руке. Он важно разговаривал с похожим на него как две капли воды адвокатом в темном костюме. Хорошо хоть, он ни с кем не заигрывает в собственном доме.
      Ода, все присутствующие здесь выглядели как юристы и общались друг с другом с таким важным видом.
      Все, кроме нее.
      – Привет! – Низкий мужской голос отвлек ее от дум.
      Этого не может быть…
      Хантер.
      Хантер? Здесь? Невозможно!
      Даффи не могла пошевелиться. Кое-как, ох как медленно, ей удалось сначала повернуть шею, потом все тело.
      – Вот так сюрприз, – сказала она, растягивая слова, пытаясь осознать, что единственный мужчина, которого она хотела видеть, стоит прямо здесь, на террасе Джонни.
      Ее сестре, должно быть, понравились его цветы!
      Хантер улыбнулся, его глаза заблестели и в то же время стали темны как ночь.
      – Вы просто луч света в этом темном царстве, – произнес он, взяв ее под руку. Его взгляд скользнул по ее телу, и он добавил: – Вот это я называю платьем.
      – Вам не кажется, что оно немного слишком? – Даффи тут же пожалела, что спросила. Одобрение Хантера было ей нужно также, как внимание Кэррола. – Платье как раз для такой мрачной и скучной вечеринки, – прибавила она в надежде поскорей уйти от затронутой темы.
      Все еще держа ее под руку, Хантер откинул голову назад и стал изучать ее взглядом. Даффи опалило жаром – от коленей, где заканчивалась облегающая красная юбка, до пупка и груди – большую часть которой декольте открывало взору.
      – Красивое, – сказал он. – Пожалуйста, никогда не одевайтесь как другие.
      Она улыбнулась вопреки желанию.
      – Что привело вас сюда?
      – Вы, – ответил он – на ее взгляд, слишком поспешно.
      – А вы не Джонни имеете в виду? – Даффи не могла слегка не поддразнить его. – Она здесь хозяйка, она очень похожа на меня, к тому же Джонни думает, что может…
      Даффи замолчала, на этот раз действительно прикусив губу. Она не сказала: «Джонни думает, что может найти мне идеального мужчину». Эгоисту Хантеру Джеймсу этого лучше не слышать.
      – …сделать вас счастливой? – очень тихо договорил за нее Хантер.
      Его дыхание коснулось ее волос, и Даффи пожалела, что они не одни, совсем одни. Потом, далеко не сразу, она вспомнила свою задачу – помочь сестре и не терять головы в первый же момент, когда Хантер выкинет одну из своих обольщающих штучек, которым так трудно противиться.
      – Я думаю, Джонни просто нужна некоторая моральная поддержка сегодня вечером, – сказала Даффи и быстро добавила: – Знаете, здесь не много гостей, не имеющих дел с законом.
      Она не хотела ни на что больше намекать. Джонни полностью доверяла ей, и Даффи не могла подвести ее. Но ей хотелось бы знать, какова доля участия Хантера в разработке сценария. Знать, может ли он одним взглядом определить, что женщина готова сдать позиции.
      Хантер усмехнулся.
      – И я в их числе. Единственное, что связывает меня с юристами, – это уплата по счетам. И человек, которому они их выставляют. – Он посмотрел вокруг: – Они хоть когда-нибудь прекращают работать?
      Даффи пожала плечами.
      – Думаю, это как раз и является предметом их гордости.
      Хантер скривился.
      – Только представить, что меня тоже называют трудоголиком…
      – Кто?
      – Ало… – Хантер остановился на полуслове.
      – Понятно, – сказала Даффи. Она взяла с подноса у официанта очередной стакан минеральной воды и сделала глоток. – Вы вполне можете говорить со мной об Алоизиусе. Я не стану открывать огонь на поражение.
      – Рад это слышать.
      – Я думаю, теперь, когда Алоизиус нашел любовь всей своей жизни, он сможет забыть прошлое. – Она вздохнула. – Знаете, мы были бы ужасной парой.
      – Почему? – Голос Хантера был низок, он смотрел на нее слишком пристально для того, чтобы она могла расслабиться.
      – Давайте пройдемся, – предложила Даффи. Хантер вытянул руку, отгораживая ее от остальных.
      – Конечно. Как только вы мне ответите.
      Она высунула язык.
      – Вы жуткий командир.
      Он ответил в ее духе:
      – Эта черта появилась под вашим влиянием. Так почему все-таки вы с Алоизиусом не подошли друг другу?
      Даффи удивилась, что он спросил об этом. Зачем мужчине, который предположительно добивается ее, вспоминать о ее связи с другим? Она нахмурилась. Не путает ли он причину и следствие? Бросив на него быстрый взгляд из-под ресниц, она ответила как можно мягче:
      – Он ест яичницу с кетчупом.
      – Это отвратительно! – Хантер состроил гримасу отвращения и затем рассмеялся.
      Даффи ухмыльнулась. Она ушла от настоящего ответа, и он понял это. Она ценила в мужчинах ум и проницательность. Даффи произнесла как можно мягче:
      – Алоизиус хотел сделать из жены идеальную куклу для торжественных случаев. А я никогда ею не буду.
      Хантер перекатывал в руке свой стакан.
      – Понимаю.
      Даффи подождала, но больше он ничего не сказал. И ей это понравилось. Хантер и Алоизиус могли быть деловыми партнерами, но Даффи чувствовала, что их взгляды на женщин ни в чем не совпадали. Алоизиус не хотел, чтобы его жена росла.
      Но чего хотел Хантер?
      – Не прогуляться ли нам по окончании вечера?
      – Что? – Его голос, такой приятный для нее, вывел Даффи из задумчивости.
      – Давайте поедем куда-нибудь, где нам никто не помешает?
      Задавая вопрос, Хантер наклонился вперед. Расстояние между их лицами не превышало и двух дюймов. И о чем только она думала? Она потратила все время на Хантера и даже не взглянула на женщин, окружавших Дэвида на вечеринке. Даффи подавила вздох предвкушения и спросила:
      – Что вы задумали?
      – Пригласить вас в Вегас.
      Вегас.
      Общественному обозревателю положено досконально знать все модные ночные точки и рестораны. Но это название не вызвало у Даффи никаких ассоциаций.
      – Это что-то новое?
      Хантер усмехнулся.
      – Если сравнивать с Новым Орлеаном, думаю, да.
      Даффи отступила.
      – Вегас? Это как Лас-Вегас?
      Он кивнул.
      – Он самый. В Неваде. Ночной рейс. – Хантер похлопал себя по нагрудному карману. – Первый класс. Все самое лучшее.
      Даффи засмеялась:
      – Вы шутите.
      – Я шучу? – Хантер легонько коснулся ее обнаженного плеча.
      Если бы он вдруг решился пососать ее набухший сосок, и то она не отреагировала бы более остро. Ее желание возросло подобно достигшей берега волне, и, с трудом переведя дыхание Даффи произнесла:
      – Как я могу просто так вот взять и поехать в Вегас? Да еще с вами!
      Хантер обхватил свой подбородок ладонью и неспешно ответил:
      – На самолете.
      – Будьте серьезны.
      – О, я серьезен. Не волнуйтесь. У нас есть еще время, чтобы съездить к вам и собрать вещи.
      – Похоже, вы все продумали? – Даффи испытывала смесь восхищения и удивления.
      Он взял ее за плечи, прижал к себе.
      – Я обещаю, вы не пожалеете.
      Даффи сглотнула. Она хотела его. Сегодня. Вчера. Сейчас. Нет, она не пожалеет об этом. Но возможно, она пожалеет об этих чувствах, которые грозят лишить ее самообладания и отдать в его власть. Не сразу она осознала, что они танцуют и он больше не держит ее за плечи, а обнимает за талию, и они движутся щека к щеке под музыку нанятого Джонни струнного трио.
      Даффи прижалась к нему. То, что они танцуют, еще не значило, что она приняла его приглашение. Это только значило, что она тянет время, прокручивая в уме все возможности.
      Слишком много эмоций для одного танца. Они сделали всего лишь два круга по маленькой танцевальной площадке в стороне от всех, на заднем дворике, когда Даффи почувствовала, что кто-то похлопывает ее по плечу. Не желая отрываться от Хантера, она сделала вид, что не заметила этого. Но затем почувствовала, как Хантер замер на месте.
      Около них стояли Джонни и ее муж.
      – Привет, сестричка, – сказала Даффи, переводя взгляд с Джонни на Дэвида.
      Внешне все выглядело как всегда. Дэвид главенствовал. Джонни оставалась в стороне. Но ярко блестевшие глаза сестры говорили о том, что все совсем не так как кажется.
      – Мы хотим познакомиться со знаменитым Хантером Джеймсом, – сказал Дэвид, глядя себе пол ноги.
      Джонни протянула руку и сказала:
      – Большое вам спасибо за то, что составили компанию Даффи.
      Даффи рассердилась. Она не желает быть объектом жалости и не нуждается в том, чтобы специально для нее подыскивали эскорт. Она и так пользуется успехом, как горячие пирожки в зимний день – к сожалению, настолько горячие, что никто из парней ее круга не решается к ней подступиться. Но потом Даффи догадалась, почему Джонни так сказала: она не хотела, чтобы муж знал, что она уже встречалась с Хантером.
      – Очень приятно, миссис Деврие. Ваша вечеринка просто великолепна. Рад знакомству, мистер Деврие. Премного наслышан.
      – Неужели? – Дэвид был польщен, и Даффи готова была поклясться, что он собирается разузнать об этом подробнее.
      – Мои юристы тесно сотрудничают с вашей фирмой. – Хантер отчеканил название одной из старейших городских юридических фирм. Даффи едва сдержалась, чтобы не скорчить кислую мину, конечно, Алоизиус и Хантер – как его партнер – стремились сохранить семейное дело Карриров.
      – Мы оставим вас вдвоем поговорить о делах, – прощебетала Джонни, увлекая Даффи за руку в сторону танцующих пар.
      – Ну как?
      Даффи улыбнулась:
      – Он великолепен.
      Джонни вздохнула.
      – О, Даффи, конечно же. Я сразу это поняла. – Джонни нервно сцепила руки. Великолепный алмазный браслет на ее запястье блеснул в луче света. Это был подарок Дэвида на их помолвку. – Извини, что потревожила тебя вчера вечером своими проблемами. Но я рада, что ты смогла прийти на наш вечер. Я надеюсь, ты не сердишься, что я пригласила Хантера.
      Даффи по-сестрински похлопала Джонни по плечу.
      – На этот раз твои матримониальные усилия мне по сердцу, – успокоила она ее, остановив взгляд на Хантере.
      Он улыбался ей.
      А вот Дэвид вовсе не смотрел в их сторону. Даффи показалось, что его очень интересует одна пара, сидящая на скамейке возле бассейна. Как раз в тот момент, когда она обратила на это внимание, мужчина встал со скамейки и удалился. Дэвид извинился перед Хантером и направился к оставшейся в одиночестве женщине. Заметив это, Даффи мысленно отругала себя за то, что, сосредоточив все внимание на Хантере, совсем перестала наблюдать за женщинами, присутствующими на вечере.
      Хантер подошел к ним, Даффи взяла его руку и вложила в руку Джонни.
      – Потанцуйте с хозяйкой, – сказала она. – Мне нужно кое с кем увидеться.

      Стараясь не попасться на глаза зятю, Даффи обогнула скамейку возле бассейна. Возможно, тревога ложная. Она знала, что Дэвид крайне законопослушен. Человек, настолько скованный условностями, вряд ли стал бы изменять.
      Или стал бы?
      Остановившись за скрывающим ее кустом, Даффи услышала, как Дэвид сказал:
      – В среду в два. Я абсолютно свободен.
      Стройная молодая женщина – моложе и даже стройнее, чем Джонни, – схватила руку Дэвида и тут же отпустила ее.
      – Не знаю, как и благодарить вас! – воскликнула она.
      Дэвид встал. Он произнес со сдержанной улыбкой:
      – Слова здесь не нужны.
      Да, верно, подумала Даффи. Можно по-иному выразить свою благодарность. Так же быстро, как он подошел к женщине, Дэвид исчез. Даффи подождала немного, потом вышла из-за куста. С дружеской улыбкой она подошла к женщине и сказала:
      – Вы не возражаете, если я сяду рядом с вами? У меня отваливаются ноги.
      Женщина кивнула, но не подняла лица. На вид ей было, как показалось Даффи, лет двадцать шесть. Строгое черное платье – ни драгоценностей, ни обручального кольца. Светлые волосы были собраны в свободный французский пучок, напомнивший Даффи, что так была причесана Джонни на свадьбе. Но после рождения ребенка сестра отрезала волосы. Дэвиду, похоже, нравится один тип женщин. Однако Даффи напомнила себе, что не стоит спешить с выводами.
      – Даффи, – представилась она. – Мы с вами встречались?
      – Н-нет, не думаю. – Застенчиво взглянув на Даффи, женщина сказала: – Мое имя Нина.
      Нина. Даффи запомнила.
      – Вы давно работаете в фирме?
      – Я практикантка. – Нина выпрямилась и заговорила немного увереннее: – Учусь выполнять обязанности юриста среднего звена.
      Даффи кивнула, всем видом показывая, что на нее это произвело впечатление. Практикантка. Это так похоже на Дэвида – найти молодую, впечатлительную женщину и слепить ее по своему образу и подобию. Он делал это с Джонни начиная со дня их знакомства.
      – А у кого вы практикуетесь?
      – У Дэвида Деврие. Он просто потрясающий. – Нина не могла скрыть блеск, появившийся в ее глазах. И тут уже Даффи насторожилась. – Я здесь всего шесть недель, а уже узнала гораздо больше, чем на наших занятиях. Дэв – то есть мистер Деврие – говорит, что юридическая школа далека от реальной жизни. Но как бы там ни было, я собираюсь закончить ее, уже почти закончила. А вы где работаете?
      – Мы с вашим боссом работаем на разных этажах, – соврала Даффи. – Наверное, поэтому мы с вами никогда и не встречались. Как долго еще продлится ваша практика?
      Перевод: когда ты уйдешь из жизни моей сестры?
      – Осталось всего три недели, – ответила Нина, ее вздох говорил красноречивее слов. – Но возможно, у меня есть шанс зацепиться здесь, когда мое обучение закончится. Мистер Деврие сказал, что замолвит за меня словечко перед начальством.
      Ну еще бы, сто процентов – замолвит. Даффи выдавила дружелюбную улыбку и сказала:
      – Это прекрасное место для работы. – Она придвинулась ближе и, как настоящий конспиратор, продолжила: – Особенно если вы хотите приятно провести время, – подмигнула и огляделась вокруг. – В фирме немало интересных парней.
      Нина покраснела и возразила:
      – Мне сейчас это совсем не нужно.
      – Не нужно?
      – Дело в том, что я как раз развожусь.
      Даффи эта новость совсем не понравилась.
      – Ручаюсь, что мистер Деврие очень вас поддерживает.
      – О, очень. Должно быть, прекрасно иметь такого мужа, как он, – протянула Нина задумчиво.
      – Спросите мою сестру, – сказала Даффи, выпуская коготки. – Она его жена.
      – О! – Глаза Нины расширились, она поднесла руку ко рту. – Я ничего не имела в виду…
      – Конечно, нет, – успокоила ее Даффи как можно мягче. – Вы просто делали комплименты своему боссу. Что тут такого?
      Нина встала, одернув узкую юбку своего черного платья. Ни капли лишнего жира на бедрах. Посмотрим, что будет лет через пять, подумала Даффи и поднялась.
      – Удачного вам развода, – сказала она.
      – Спасибо.
      Даффи отошла. Пока она ничего не скажет Джонни. Но в среду обязательно пойдет вслед за Дэвидом на его условленное свидание в два часа.
      – Привет, – сказал Хантер дружелюбным, но несколько обеспокоенным тоном. – Может, объясните, что происходит?
      – А что, это заметно? – беспечно бросила Даффи.
      Однако поскольку она всегда гордилась своим умением сохранять внешнюю невозмутимость, то слегка удивилась, что Хантер заметил ее встревоженное состояние.
      Хантер поправил ее непослушную прядь волос.
      – Возможно, только мне.
      – Вы опять себя переоцениваете. – Поддразнивая его, Даффи улыбнулась.
      Легонько приобняв ее за плечи, Хантер снова повел Даффи к бассейну и, миновав его, приблизился к точно такой же скамейке, как та, на которой недавно сидела Нина, только эта скамейка стояла в глубине обширного двора Джонни. Музыка долетала и сюда, но звучала мягче, сливаясь с хором весенних цикад и пением птиц, которые отчего-то задержались позже их обычного времени отхода ко сну.
      – Я знаю вас не так уж давно, не правда ли? – Эти слова прозвучали почти как мысли вслух.
      – Да. – Даффи расположилась подле него, рука к руке, бедро к бедру.
      – Тогда почему же я читаю на вашем лице, как в открытой книге?
      – Если вам нужен мой ответ, – отозвалась Даффи, – то я скажу, что, наверное, вы умнее, чем многие.
      Хантер усмехнулся. Он заметил в Даффи одно качество: она могла быть серьезной и одновременно шутить – но это всегда было ярко и красиво.
      – Моего ума хватает, чтобы при встрече распознать удивительную женщину. – Повернувшись, он приподнял ее лицо так, что даже в тускло освещенном дворе мог пожирать ее глазами. – Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Вегас, но прежде мне хотелось бы помочь вам в вашей проблеме.
      Даффи опустила ресницы. Они были красивые, густые и тяжелые – такие обычно приписывают исключительно фотомоделям. Хантер неохотно отнял руку от ее лица. С Даффи не стоило торопить события.
      – Поездка в Вегас – не слишком ли это для первого свидания?
      – Четвертого.
      Она широко распахнула глаза.
      – Откуда столько набежало?
      Хантер начал загибать пальцы.
      – Кафе. Джазовый фестиваль. Сегодняшняя вечеринка. Это не считая нашей первой встречи на благотворительном вечере в пользу Клуба сирот.
      – Это не было встречей. – С этими словами Даффи откинула голову назад.
      Тоненькая бретелька платья соскользнула с ее плеча. Хантер следил за ней, ожидая подходящего момента. Скоро, если повезет, он снимет и другую – со второго плеча. Он представил ее, полуобнаженную, под ним…
      – Эй! – прервала она его фантазии.
      – Пусть так, – ответил Хантер в совсем не характерной для него манере. – Тогда давайте будем считать поездку нашим первым свиданием. Я обещаю, что вы никогда не пожалеете об этих выходных. Мы уедем сегодня ночью и вернемся утром в понедельник.
      Даффи улыбнулась. Он почти уговорил ее.
      – Я не буду на вас давить, – продолжил он мягко.
      – Что вы хотите этим сказать?
      – Одно ваше слово, и я возьму отдельные номера. Мы будем танцевать, гулять всю ночь, играть в азартные игры, смотреть шоу. Весело проведем время и поближе узнаем друг друга. – Чтобы задуманное исполнилось, Хантер спрятал руку за спину и скрестил пальцы.
      Даффи усмехнулась и заглянула ему за спину прежде, чем он понял, что она делает. Похлопав по его скрещенным пальцам, она сказала:
      – Вам трудно противиться.
      Он запечатлел поцелуй на ее макушке.
      – Я надеюсь на это. А вы по-прежнему не хотите сказать мне, что вас опечалило?
      – Да так, – протянула Даффи. Она потрогала себя за подбородок. – Это сложно и касается моей сестры. Я не хочу раскрывать ее секреты, но не могу не задаваться вопросом, что такое верность и существует ли она вообще. Я имею в виду, могут ли сосуществовать счастье и моногамия?
      – Надеюсь, что могут, – ответил Хантер, и его самого удивила убежденность, которая прозвучала в этих словах. Будучи до некоторой степени плейбоем, кое-какие идеалы он все же сохранил. Только так и не понял, что с ними делать.
      Даффи кивнула.
      – Я тоже, – сказала она, и тоскливая нотка в ее голосе тронула Хантера.
      То, что их взгляды в этом совпали, совсем не вязалось с жуткими историями, рассказанными Алоизиусом. Может, все ее безумства остались в прошлом?
      – Однако не будем забывать, – проговорила она уже бодрее, – что это вечеринка, а не поминки. И если мы все же решимся на этот безумный поступок, не пора ли нам ее покинуть?
      – Если? – Вопрос повис в воздухе.
      Позади них одинокая птица выводила свои трели.
      Хантер не хотел, чтобы она колебалась; он хотел, чтобы она всем сердцем была с ним.
      Даффи наблюдала, как он следит за ней – совсем как кот, подкарауливающий птичье гнездо. Так ли безопасно ответить ему «да»?
      Безопасно для кого? Ведь это она всегда причиняет мужчинам боль. Но что, если этот мужчина завладеет ее душой, а потом бросит?
      Наверное, лучше – безопаснее – остаться дома. Остаться и писать очередную колонку советов влюбленным, издевалась над собой Даффи. Писать о том, что сама испытать боится. Продолжать устраивать чью-то личную жизнь, забросив свою собственную.
      Она подняла голову. По другую сторону бассейна Джонни стояла бок о бок с Дэвидом. Нина и незнакомый Даффи человек стояли рядом. Все четверо дружески болтали. Езжай, сказала она сама себе. Не прикрывайся тревогой за жизнь сестры от своей собственной жизни.
      Повернувшись к Хантеру, Даффи протянул руку.
      – Я еду, – твердо сказала она.
      Он усмехнулся, как человек, только что одержавший победу.
      Даффи поднялась со скамьи.
      – Только учтите, мое согласие на эту поездку еще не означает, что вы выиграли пари.
      – Ну конечно, нет! – Хантер встал с ленивым изяществом и, улыбаясь, спросил: – Так вы простите мне мое хвастовство?
      – Через месяц. – Даффи все еще была начеку – хотя ей не всегда удавалось сохранять бдительность. Хантер само обаяние, но она должна соблюдать свои интересы.
      Он привык добиваться победы над любой женщиной. Несомненно, теперешняя история станет всего лишь еще одним пунктом в его списке побед.
      – Ах, что это будет за месяц! – прошептал Хантер.
      – Мне нужно предупредить сестру об отъезде, – сказала Даффи.
      – Мне исчезнуть?
      – Нет. Не надо. – Как ни странно, рядом с Хантером она чувствовала себя увереннее.
      – Смею ли я надеяться, что ваше решение окончательно?
      Даффи застонала.
      – Смеете, только что за старомодное выражение! – Она благодарно провела рукой по его ладони.
      Мозоли Хантера оцарапали ей кожу. Мужская рука. Даффи понравилось это.
      Они вернулись обратно, в самую гущу праздника. Даффи заметила, что Нина осталась разговаривать с Джонни и Дэвидом, а незнакомец ушел. Отлично. Ускорив шаг, под руку с Хантером, она практически налетела на троицу.
      Дэвиду не повредит еще одна проверка его невиновности.
      – Сестричка, – сказала она весело, – я ищу тебя. И Дэвида, конечно, тоже. – Сделав паузу, Даффи обратилась к Нине: – Это не с вами мы только что виделись у бассейна?
      Нина кивнула. Даффи могла поручиться, что Дэвид настороженно взглянул на нежное лицо практикантки.
      – Мы с Хантером уезжаем из города, – продолжала Даффи. – А вчера мы с ним были на джазовом фестивале. Представляете, что значит пойти туда в пятницу после обеда? – Джонни смотрела на нее как на умалишенную.
      Даффи знала, что напоминает сейчас одну из тех болтушек, которых так ненавидит Хантер, но она преследовала свои цели.
      Хантер еще крепче сжал ее руку и улыбнулся.
      Что-то для себя отметив, он вставил:
      – Это самое лучшее время – все как раз еще на работе.
      – Ты ведь об этом не знал, правда, Дэвид? – Даффи внимательно следила за выражением лица зятя.
      Если он вчера там был, то сейчас самое время признаться. Все, что от него требовалось, это сказать: «Да, я вчера тоже там был».
      Нина раскрыла рот. Но прежде чем она успела что-либо сказать, Дэвид произнес:
      – Ну, это можете позволить себе вы, свободные люди, а нам, занятым юристам, приходится работать не разгибаясь.
      Нина опустила глаза. У Даффи упало сердце. Нет, она не собиралась портить вечер, устроенный ее сестрой. Она кое-что еще разузнает, а там будет видно. Но если этот подлец обманывает Джонни, она найдет средство заставить его заплатить за это.
      Сейчас Джонни улыбалась, довольная реакцией мужа – доверяла Дэвиду больше, чем человеку, ответившему ей вчера по телефону из офиса. Даффи произнесла, теперь уже намного медленнее, в своей обычной манере:
      – Я позвоню тебе в понедельник, Джонни. Спасибо за прекрасный вечер.
      Сестра крепко обняла ее, а затем и Хантера.
      – Развлекайтесь, – сказала она, взяв Дэвида под руку.
      Даффи обрадовалась, услышав, что Нина тоже попрощалась. Скатертью дорога, мысленно пожелала она ей.
      К моменту, когда их самолет приземлился в Лас-Вегасе, Даффи чувствовала себя как Золушка, попавшая на бал. Только полночь уже миновала и бой часов она не слышала.
      Их встретил шофер лимузина и провел мимо светящихся огней казино аэропорта, стоянки машин и многочисленной неоновой рекламы. К своему удивлению, Даффи почти все время полета проспала. Хантер сказал, что тоже спал.
      – И это совсем неплохо, – заключил он, усаживаясь подле нее в лимузин. – Обидно тратить время на сон в Лас-Вегасе.
      Потом он улыбнулся и указал на бутылку шампанского в ведерке со льдом:
      – Выпьем за наше четвертое свидание?
      Полная предвкушения, Даффи кивнула. Автомобиль плавно двинулся, Хантер вытянул пробку и наполнил два бокала. Даффи слегка ущипнула себя, чтобы удостовериться, что это не сон. Такое фантастическое свидание! Она взяла бокал из рук Хантера. Когда он ставил бутылку обратно в ведерко со льдом, их колени слегка соприкоснулись. Хантер повернул к ней лицо в неярко освещенном салоне машины – свет от лампочек вдоль покрытого ковром пола придавал моменту некую интимность.
      Они смотрели друг другу в глаза. Хантер поднес свой бокал к бокалу Даффи и прошептал:
      – Спасибо, что приняли приглашение.
      – Спасибо, что пригласили меня, – искренне ответила она. – Хотя сначала я решила, что это просто шутка.
      Хантер улыбнулся:
      – Я понимаю. Но есть вещи, которыми я никогда не шучу.
      – Да?
      Он кивнул.
      – Я не позволяю себе шутить серьезными для меня вещами… вы и я…
      Они соприкоснулись бокалами. Слова Хантера взволновали Даффи, но ей не хотелось, чтобы он это заметил.
      – Думаю, мы здесь, чтобы веселиться, – сказала она, поднося бокал к губам и стараясь говорить беспечно.
      – Кстати, развлечения – это еще одна вещь, с которой я никогда не шучу. – Хантер откинулся на подушки; одну руку положил на спинку сиденья Даффи, поверх ее плеч.
      Опять он проделывает старый трюк – рука рядом, но не касается ее. Это просто сводит с ума, заставляет страстно желать, чтобы он все-таки дотронулся до нее.
      Даффи слегка повела головой, коснувшись волосами его руки.
      – Когда вы в последний раз были в Лас-Вегасе? – спросил Хантер, играя кончиками ее волос.
      – Ну… – Даффи сделала еще глоток. Будучи искушенной светской дамой, она вовсе не желала признаваться, что никогда не бывала в Вегасе.
      – Только не говорите, что это ваша первая поездка сюда. – Казалось, Хантер был изумлен.
      – Так и есть.
      – Мне казалось, каждый здесь побывал хотя бы раз в жизни. – Он отпил из своего бокала и изучающе посмотрел на Даффи – как ученый, только что открывший какой-то новый вид.
      – Но не я.
      – Хотя, уверен, вы много путешествуете.
      – О да. Мне нравится видеть новые места, страны, встречаться с новыми людьми. – На этой территории Даффи чувствовала себя вполне уверенно. В юности она год жила в Париже, а когда они с Джонни учились в школе, родители каждый раз на летние каникулы вывозили их за границу. – Какая страна вам больше всего нравится?
      – Америка, – незамедлительно ответил Хантер.
      Неожиданно Даффи поняла, что ступила на зыбкую почву. Не все воспитывались в таких же условиях, как она.
      – Вы мало ездите?
      Он покачал головой.
      – Раньше мало, но сейчас многое изменилось.
      – Вы хотите сказать – благодаря успеху вашей компании?
      Хантер наклонился к ней. Стукнувшись бокалом с Даффи, он позволил себе понизить голос. Достаточно они уже поговорили об этом – он не хочет больше вспоминать о различии между его прошлым и изнеженной юностью элегантной и соблазнительной женщины, сидящей подле него в лимузине. Поэтому он вежливо перевел разговор на другую тему.
      – Я хочу сказать, – произнес он, дотрагиваясь кончиками пальцев до нежной кожи ее шеи, – что теперь, когда я встретил такую чудесную попутчицу, я смогу увидеть гораздо больше.
      Ее губы чуть приоткрылись, глаза расширились, потемнели и стали еще более прекрасными, чем обычно. Господи, как же он ее хочет! Но смог ли он завоевать ее? Несмотря на все вздохи желания, вырывавшиеся из груди Даффи, Хантер понимал, что она ведет хитрую игру. Стоит ли ему поцеловать ее? Он почти чувствовал вкус ее губ. Нет. Даффодил Лэндри из тех женщин, которым нужно, чтобы их добивались и завоевывали, дожидаясь, пока она влюбится настолько, что позволит страсти, затопившей ее, овладеть ею окончательно. В этом Хантер был уверен на сто процентов.
      Он вновь откинулся на подушки.
      – Для начала, – указал Хантер на окно лимузина, – позвольте мне показать вам Лас-Вегас.
      Даффи подавила вздох перед тем, как ответить:
      – Прекрасно. Так что у нас в программе?
      Хантер спрятал усмешку и еще раз взглянул в окно. Полоса ярких огней ослепила их, когда машина проезжала по освещенному неоновыми огнями бульвару – бульвару богатства, веры, сбывшихся и несбывшихся надежд. Надо отдать Даффи должное – она быстро пришла в себя! Как легко ей удается переключаться со страстных вздохов на деловой лад. Никогда еще он не встречал женщины, способной так хорошо отражать его удары.
      Эти размышления изменили направление мыслей Хантера, и он представил ее под собой, страстную, неистовую, вбирающую его в себя, глубже, глубже, глубже…
      – Хантер?
      – Что?
      – Так где же наша первая остановка? – Даффи слизнула шампанское с губ, и у Хантера появилось глупейшее ощущение, будто она прочла его мысли.
      – Может, танцы? – Они остановились у залитой огнями Мандалайской бухты, где находился шумный ночной клуб. – После часа ночи тут как раз начинается самое веселье.
      – Я согласна на все, – сказала Даффи, задев рукой его бедро, когда наклонилась, чтобы выглянуть из окна.
      Хантер подавил стон. Своим прикосновением Даффи снова разожгла в нем медленно тлеющий костер. Но раскрыть свои желания было бы стратегической ошибкой. Меньше всего он хотел затащить ее в постель с чрезмерной поспешностью.
      Танцы будут в самый раз. Возможно, они немного притушат огонь, приказывающий ему овладеть Даффодил Лэндри сию же секунду.

      Но танцы дали совершенно противоположный эффект. К тому времени как Хантер добрался до своего номера люкс, забронированного для него в отеле «Цезарь», он чувствовал себя как школьник на первом свидании.
      Даффи двигалась со скоростью световой волны, несущейся сквозь пространство и время. Ее тело плыло, и парило, и обвивалось вокруг него, дразня каждым ласкающим прикосновением. Ее платье соскользнуло с одного плеча, и Хантер впился в него взглядом – обнаженное, самое сексуальное плечо из всех, какие он когда-либо видел. Это зрелище до того возбуждало, что ему захотелось остановить музыку, спустить другую бретельку и взять ее прямо здесь, на полу, под мерцающим светом, разгоряченную звуками мирамбабанда, слиться с ней и любить ее до тех пор, пока они не достигнут высшей точки, забыв про все остальное.
      Возьми себя в руки, Джеймс, приказал он себе, отпирая дверь номера. До поры до времени ты мистер Холод. Не позволяй себе окончательно потерять голову из-за красотки. Хантер протянул второй ключ Даффи и толкнул дверь.
      – После вас, моя дорогая.
      Ее глаза расширились, и она проскользнула мимо Хантера, слегка задев его. Как и в танцах, это прикосновение, казалось, было прелюдией к тому, что должно произойти. Но приглашает ли она его или играет в свою собственную игру «Держу пари, вы меня не поймаете»? Для Хантера – как основного докладчика съезда – был забронирован номер с двумя спальнями, поэтому он и уверил Даффи, что стоит ей только захотеть, и у нее будет отдельная комната.
      Будто он вовсе и не рассчитывал на секс. Да и вообще считал, что спальня предназначена для другого.
      Войдя, Даффи помедлила и обернулась к Хантеру:
      – Идете?
      О да. Он кивнул и вошел.
      – Славные норки, – сказал он.
      – Славные? – Даффи танцующей походкой впорхнула в большую гостиную. – Здесь же чудесно! И какой простор! – Она подняла голову и огляделась, может быть, считая двери, которые вели из гостиной, одна вправо, другая налево, плюс дверь в мини-бар в холле.
      – Я рад, что вам нравится. – Хантер действительно был рад. Даффи, с рождения привыкшая к лучшему и к тому же повидавшая мир, могла бы и не оценить здешних удобств.
      Хантер мало понимал в мебели, но сомневался, что и мягкие диваны, и кресла, и мраморные столы, и хрустальные люстры относились к очень ранней эпохе.
      – Только посмотрите на этот вид! – Даффи сознавала, что болтает без умолку, но не могла остановиться.
      Ей хотелось знать, что же дальше, но она была и слишком взволнована, и слишком умна, чтобы спросить об этом. И она продолжала болтать, подсознательно желая, чтобы он обнял ее и прервал этот поток слов своим поцелуем.
      Его губы. Эти полные, теплые, с изогнутыми уголками губы, улыбкой приветствующие все, что предлагала жизнь. Ее собственные губы увлажнились, когда она увидела, что Хантер приближается к ней. Хантер обнял ее рукой за плечи и подвел к французскому окну, занимающему всю стену.
      – Эти огни горят всю ночь? – Слишком остро ощущая его близость, Даффи указала на неоновую радугу, распарывающую то, что должно было бы называться ночной тьмой.
      Хантер высвободил левую руку, чтобы взглянуть на часы. Еще больше, чем невероятно позднее время – четыре пятнадцать утра. Даффи поразила простота его часов. Может, он носил их и раньше, но она не замечала этого. Они были старыми и совсем немодными.
      – Поскольку уже больше четырех, – сказал Хантер, – можно предположить, что они горят всю ночь. – Он, должно быть, заметил ее взгляд, потому что добавил: – Что? Вы ожидали какого-то высоконаучного объяснения?
      Смутившись, Даффи тряхнула головой и призналась:
      – Честно говоря, да.
      Хантер засмеялся и притянул ее ближе к себе.
      – Вот что мне в вас нравится, помимо всего прочего, так это ваша честность.
      Неожиданно они оказались не просто рядом, а лицом к лицу, к тому же прижавшись друг к другу. Его рука чертила круги по ее плечам, и, с трудом дыша, Даффи подняла голову для поцелуя.
      Взяв ее лицо в ладони, Хантер смотрел ей в глаза до тех пор, пока Даффи не стало казаться, что она тонет в глубине его темных глаз. Он нежно провел большим пальцем по ее губам и произнес:
      – Я не всегда был богат, Даффи, но я всегда знал, что мне нравится в женщинах.
      Ее сердце запрыгало, и она ощутила, как ее губы раскрываются сами собой. Даффи забыла, что дала зарок играть с ним, дразнить его, сводить с ума, потому что он намеревался доказать, что может за месяц покорить ее сердце.
      Она знала, что будет только поцелуй. Именно такой – осторожный, испытывающий, оценивающий. Когда Даффи застонала от желания, он ответил тем, что стал целовать ее еще более отстраненно. Ясно, что он слишком умелый любовник для того, чтобы уступить ее отчаянному желанию и скорее погасить тот сексуальный пламень, который разжег в ней.
      – У нас еще много времени, – прошептал он, когда Даффи обхватила его за шею и ответила на его поцелуй с горячностью, которую больше не могла сдерживать.
      Хантер все еще держал ее лицо в своих ладонях. Даффи сознавала, что с ее губ срываются стоны, но ей уже было все равно. Он лишил ее рассудка.
      Хантер тоже это знал. Он тихонько усмехнулся и неожиданно изменил темп, завладев ее губами и языком с такой страстью, о какой она могла только мечтать. Даффи задохнулась и ответила ему тем же, запустив пальцы в его волосы, в то время как ее язык соединился с его языком, совершая дикие пляски у него во рту.
      Они упали на ближайший диван, Хантер сверху, но каким-то образом умудрившись не придавить ее. Но Даффи почти не обратила на это внимания. Целый мир сосредоточился для нее в прикосновениях, ощущениях и жаре их тел. Хантер целиком завладел ее ртом, его поцелуи были ищущими, знающими, влекущими.
      И вдруг он остановился. Даффи судорожно глотнула воздух, кончиком пальца притронувшись к своим распухшим губам. Ее трусики насквозь промокли, помада и тушь размазались по воротнику Хантера.
      Хантер улыбнулся, его взгляд напоминал взгляд хищника, преследующего свою жертву.
      – Ты просто чудо, – сказал он низким, огрубевшим голосом.
      Он распластал ее на диване, одно его колено было у нее под платьем, которое, как Даффи поняла, поднялось к талии, открыв кружевные подвязки и верх чулок.
      Голос плохо ее слушался. Она кивнула, облизнула губы и сказала:
      – Ты тоже. – Хотя ей хотелось сказать: «Не останавливайся!»
      Хантер склонился к ее лицу, но в этот раз лишь слегка поцеловал ее губы – и жадно, собственнически припал к шее.
      Даффи вскрикнула.
      Он тут же остановился.
      – Слишком грубо?
      – О нет. Слишком хорошо. – Она смутилась.
      – Еще не слишком, – произнес Хантер, целуя ее в одно плечо, затем в другое.
      Полусидя, он снял с себя пиджак и кинул на пол. Потом потянулся назад, сбросил еще не упавшую туфельку Даффи и снял свои собственные ботинки.
      Все это время она лежала, наблюдая за ним, ее грудь вздымалась и опускалась, соски набухли и отвердели, проступив сквозь шелковую ткань и показывая, как сильно она хочет этого мужчину.
      – Ну, – сказал Хантер, ложась рядом с ней, – налицо некоторый прогресс.
      Прижавшись к нему, Даффи чувствовала по его горячей эрекции, что большего прогресса и желать не приходится. Им нужна разрядка; они должны удовлетворить свои желания. Шаловливо улыбнувшись, она сжата рукой его мужское достоинство и произнесла:
      – Я обожаю прогресс.
      Хантер застонал.
      – Эй, кто здесь главный?
      Она усмехнулась.
      – Мы знаем друг друга не так давно, но почему-то мне кажется, что ответ должен быть – оба.
      Хантер засмеялся и, прежде чем Даффи успела понять, что он делает, зарылся лицом в ее груди. Ее платье прикрывало их не больше, чем комбинация, и даже через ткань ее соски затрепетали в ответ на его прикосновения.
      Он отодвинулся, и ее рука соскользнула с его пениса. «Прекрасно, – мечтательно подумала Даффи, – сейчас я позволю делать со мной все, что угодно».
      Хантер снова опустил лицо в ее груди. Он возблагодарил небеса, когда теплые пальцы Даффи отпустили его перевозбужденный член. Слишком долго он держался – и почти обезумел от ее касаний. А ведь он хочет еще так много испытать – разделив это вместе с Даффи, – прежде чем самообладание оставит его.
      Высвободившись, он стал наслаждаться видом Даффи, в экстазе раскинувшейся рядом. Ее глаза были полузакрыты, голова откинута на подушки дивана, волосы образовали золотой ореол. Хантер тряхнул головой, отгоняя эту мысль. Глупо, Джеймс. Она вовсе не ангел – всего лишь страстная девчонка, готовая к тому, чтобы с нее собрали мед.
      Верх платья Даффи съехал вниз. Хантер целовал ее пышные груди, вздымающиеся над остатками кружева, которое когда-то называлось бюстгальтером.
      Хрип вырвался из его горла. Он должен овладеть этой женщиной!
      Она изогнулась под ним, подняв бедра и толкая его в пах. Хантер схватил ее за запястья и прижал ее руки к голове. Глаза Даффи распахнулись, рот округлился в сладостном крике удивления.
      – Ты моя, – стонал он, – вся моя.
      Даффи провела языком по нижней губе, все еще чувствуя вкус поцелуев Хантера. Он откликнулся на этот зов и, продолжая удерживать ее руки, впился в ее рот. Она ответила ему с таким же неистовством, с каким он ласкал ее.
      Он перешел от губ к груди. Припадая сначала к одному соску, потом к другому, он наслаждался тем, как она выгибала спину и умоляла его сжалиться над ней и дать ей то, чего она так страстно желала. Нет, конечно, она не говорила этих слов – Хантер услышал эту просьбу в стонах, срывающихся с ее губ, в движениях ее бедер, поднимающихся навстречу ему, в том, как она откидывала голову как можно дальше назад, чтобы полнее подставить грудь его требовательным губам.
      Не в силах сдержаться, Хантер коснулся свободной рукой пряжки ее пояса.
      Он уже почти расстегнул его, когда Даффи прошептала:
      – Пожалуйста, скорее, Хантер, я не могу больше ждать.
      Он улыбнулся; остановившись и заставив себя сосчитать до десяти, спросил:
      – Даже немного?
      – Нет! – Потом она засмеялась, и в смехе ее прозвучало нестерпимое желание.
      Хантер распустил пряжку ее пояса и провел рукой по внутренней стороне бедра. Даффи задрожала от его прикосновения, и Хантер спросил себя, сможет ли он и дальше сдерживаться. Идея дождаться, чтобы Даффодил Лэндри умоляла его войти в нее, сейчас совсем не нравилась ему, – это опасная игра. Его самообладание могло не выдержать той сладкой пытки, которой он хотел подвергнуть Даффи.
      Пальцы Хантера достигли верха ее чулок.
      – Я не знал женщин, одетых, как ты, – прошептал он, касаясь подвязки там, где она соединялась с чулками.
      – Сними все, и я больше не буду одета, – ответила Даффи, покраснев. – Вот оно, хорошее воспитание…
      Хантер опять улыбнулся и подумал, что со времени их прибытия в Вегас он улыбается непривычно часто для себя.
      – Очень хорошее, – подтвердил он, оставив чулки в покое и начав спускать полоску атласной материи, называемой трусиками.
      Даффи часто задышала и качнулась навстречу ему.
      – Хантер!
      – Что, Даффи? – Введя внутрь нее палец, он отбросил ее на подушки, одновременно держа мертвой хваткой ее запястья.
      Она принадлежала ему, но она и хотела быть в его власти. Хантер не понимал, откуда к нему пришло это знание, но откуда-то он это знал. Даффодил Лэндри была женщиной, привыкшей руководить, и сознание того, что власть уходит от нее, только разжигало ее страсть.
      Она была влажная. Она буквально всосала внутрь его палец. Хантер вынул палец только затем, чтобы прочитать просьбу на лице Даффи, и потом медленно ввел его опять, дразня ее своими движениями и в то же время склонившись над ней и целуя ее руки, закинутые за голову.
      Даффи стонала, ее дыхание участилось. Он взял в рот мочку ее уха и круговыми движениями пальца провел по ее клитору. Хантер бился языком внутри ее уха и в то же время гладил ее изнутри. О да, она принадлежала ему.
      Хантер владел ее телом, ее разум находился в плену у страсти. Даффи качалась под рукой Хантера, поглаживающей ее. Его палец, доводящий ее до экстаза, был подобен дирижерской палочке, руководящей оркестром.
      Она выпрямилась, чтобы дотянуться до его ремня, расстегнуть молнию и впустить его в свое страстное тепло. Но любое ее движение встречали его поцелуи – в запястья, в ладони и выше – в округлости ее плеч.
      – Ты моя, – шептал он. – Позволь мне доставить тебе удовольствие.
      Вместо ответа Даффи застонала от охватившего ее оргазма. Бросив на него затуманенный взгляд, она заметила удовлетворение на лице Хантера. Поздно, слишком поздно она поняла, что он торжествовал. Но как только его чуткий палец нашел сердцевину ее желания и очередная волна наслаждения затопила ее, Даффи забыла о своем намерении не позволить Хантеру одержать победу над ней.
      Она выгнулась в его руках. Он накрыл ее губы своими. Между поцелуями Даффи слышала обволакивающие ее сознание слова, в то время как тело требовало обладания.
      – Стань моей, Даффи, – проговорил Хантер. – Позволь мне взять тебя в те дали, куда ты хочешь отправиться.
      Кто-то постучал в дверь, перекрыв даже стук крови, ритмично пульсирующий в ушах Даффи. Сейчас она была само вожделение, сама страсть, она таяла в руках Хантера, трепеща под его прикосновениями. Он отпустил ее запястья; она обхватила его за шею, содрогаясь и смеясь от наслаждения, которое он ей доставил.
      – Ты моя девчонка, – шептал Хантер, прижимая ее к себе.
      Даффи обвила его ногами и потянула ремень его брюк.
      – Ты даже не раздет, а посмотри, что ты сделал со мной.
      Он усмехнулся:
      – Дождись второго акта.
      Стук в дверь повторился. Кто-то стоял у их двери.
      Держа руку на молнии брюк, Хантер крикнул:
      – Уходите!
      Вместо того чтобы послушаться, надоедливый посетитель усилил свои домогательства. Все еще в тумане от предшествовавшего оргазма, Даффи услышала имя Хантера, произносимое не особенно трезвым мужским голосом, таким громким, что он мог бы поднять и мертвого.
      – Впусти меня, Хантер! Я приготовил тебе сюрприз!
      – Дерьмо!
      Даффи едва не повторила брань Хантера, когда человек завопил снова. Теперь она узнала этот голос. Голос Алоизиуса.
      Хантер погладил ее по щеке большим пальцем.
      – Сейчас я избавлюсь от него, – пообещал он, с трудом отрываясь от Даффи. – А потом мы вернемся к нашему занятию.
      Даффи кивнула. Без прикосновений Хантера ей было слишком одиноко. Она вдруг почувствовала себя такой уязвимой. Когда Хантер разгладил на себе одежду – задача почти невозможная из-за его эрекции, – она посмотрела на свое измятое платье, на свои широко разведенные ноги, на грудь, открытую жадному взору Хантера.
      Застенчивость боролась в ней с полнотой наслаждения. Она должна была бы залиться краской стыда, но, ощущая разлившееся внутри томное тепло, Даффи едва могла двинуться, чтобы прикрыться.
      – Не шевелись, – приказал Хантер командным голосом, становясь на колени подле нее. И затем добавил: – Пожалуйста.
      Даффи улыбнулась и кивнула, тронутая прозвучавшим в его страстной мольбе неутоленным желанием. Могущественный Хантер Джеймс был сейчас полностью в ее власти.
      Он направился к двери, крича:
      – Заткнись! Я уже иду.
      Даффи улыбнулась, услышав эти слова. Не появись назойливый Алоизиус, обещания Хантера уже могли бы воплотиться в жизнь. Какой он изумительный любовник!
      Даффи опять оглядела свое платье, задранное чуть выше подвязок, стянутые трусики, открывшие ее самое интимное место… Она свела ноги вместе. Неудивительно, что он хвастал…
      Хвастал. Даффи села и прислушалась к голосам, доносящимся из-за двери. Похоже, мужчины спорили – обычное для обоих состояние.
      Слово «хвастал» все еще жужжало в ее мозгу, и Даффи нахмурилась. Хантер выпустил ее желание наружу с той же легкостью, как знойное полуденное солнце расправляет лепестки ее любимых роз. Ведь она была готова разорвать его штаны, чтобы отдаться ему. Сегодня ночью Даффодил Лэндри некуда отступать.
      Что произошло с ее решимостью не увлекаться мужчиной, пока она не разберется, почему ей не удавались отношения? А она знала, что серьезно увлеклась Хантером. Каждый из них полностью отвечал потребностям и желаниям другого. Подобного отклика Даффи никогда раньше не испытывала. Более того, она чувствовала и могла поклясться своим счастьем, что и у Хантера такое впервые.
      – Моя решимость улетучилась прямо в окошко, – пробормотала она, поправляя юбку.
      Возможно, Алоизиус оказал ей услугу своим несвоевременным визитом.
      Вместо того чтобы удалиться, голос Алоизиуса стал громче. Неожиданно Даффи поняла, что он направляется в номер. Слава Богу, что она успела привести в порядок свою одежду! Жаль только, что не успела покинуть диван, хотя спрятаться в комнате было негде.
      Хантер пытался удержать своего партнера за руку. Бросив взгляд на Даффи и увидев, что она оделась, он отпустил Алоизиуса.
      Даффи посмотрела на мужчину, с которым когда-то была помолвлена. Он, как всегда, был одет с иголочки, и только еле заметно покосившаяся бабочка и слегка неуверенная походка выдавали его опьянение. Но Даффи слишком хорошо знала Алоизиуса. Он мог выглядеть почти нормально и тут же упасть замертво. Алоизиус вошел в комнату и огляделся. Похоже, он не очень хорошо соображал, но Даффи была ему за это только благодарна.
      Но кроме подвыпившего Алоизиуса, приковавшего внимание Даффи, в комнату вошли две женщины. Они сопровождали его, как в плохом шоу солиста сопровождает подтанцовка.
      Женщины вошли рука в руке, одетые в одинаковые черные кожаные платьица без бретелек. Их ноги обтягивали высокие сапоги на шпильке. Одна была рыжая, другая блондинка, обе крашеные. Даффи уставилась на них, раскрыв рот. Эти женщины, должно быть… проститутки.
      – В чем дело, кисонька, ты никогда раньше не видела женщин нашей профессии? – спросила рыжая, при этом подмигнув Хантеру.
      Оставив свою товарку, она метнулась к Алоизиусу и сделала перед ним возбуждающее телодвижение, без сомнения, призванное увеличить ее чаевые.
      Алоизиус ущипнул ее и шлепнул по заднице. Другая женщина, видимо, не такая развязная, наступала на Хантера.
      Даффи соскочила с дивана и встала между Хантером и блондинкой.
      – Секс втроем оплачивается дополнительно, – каким-то извиняющимся тоном произнесла блондинка, обшаривая глазами фигуру Даффи, так что у той по телу побежали мурашки.
      – Алоизиус! – не выдержал Хантер.
      – Да?
      – Избавься от них.
      – Но я же сказал тебе, что это подарок. – Он надул губы и оттолкнул от себя рыжую.
      – Спасибо, но мне хорошо и так.
      И тут Алоизиус, видимо, узнал женщину возле Хантера. Он моргнул и двинулся вперед, на его лице отразился ужас.
      – О нет, ты не мог привезти ее в Лас-Вегас!
      – Привет, Алоизиус! – отозвалась Даффи. – Полагаю, Крисси с тобой не приехала?
      – Крисси? – Алоизиус нахмурился.
      Рыжая положила руку на его промежность.
      – Твоя невеста. – При этих словах Даффи сладко улыбнулась рыжей, но то ли женщина не расслышала сказанного, то ли это было ей безразлично.
      – Это всего лишь работа, – произнесла блондинка низким голосом. – У нас много помолвленных парней. Понимаешь, у них это что-то вроде последнего загула.
      – Нет, не понимаю. – Даффи понимала, что не ей бросать камни в Алоизиуса; одному Богу известно, как ужасно она с ним обошлась. Но она не могла вынести это его появление с двумя проститутками. – Алоизиус, ты любишь Крисси?
      – О да, я люблю Крисси. – Алоизиус медленно повернулся и посмотрел на рыжую: – Но ты не Крисси.
      Блондинка направилась к мини-бару. Она взяла бутылку шампанского, с шумом выдернула пробку, и именно в этот момент Алоизиус покачнулся и стал валиться на пол.
      Хантер подскочил и подхватил его на лету. Подтащив своего делового партнера к дивану, напротив того, где они недавно лежали с Даффи, Хантер не слишком любезно бросил его на подушки.
      – Ладно, девочки, вечеринка закончена.
      Блондинка помахала бутылкой шампанского:
      – А я думала, она только начинается.
      Рыжая пожала плечами:
      – Он отключился, не заплатив нам. Как же быть?
      – Вы думаете, что имеете дело с профаном, который не знает, как обделываются такие дела в нехороших больших городах? – Хантер обнял одной рукой рыжую, другой – блондинку. – Я уверен, мой приятель заплатил вам заранее. А сейчас, когда у вас появилась пара свободных часов, вы можете заработать вдвойне. В городе проходит большой съезд, разве вы не слышали? Банда компьютерных выродков наверняка не оставит вас без денег.
      Рыжая навострила уши.
      – Отлично. Где, как ты думаешь, разместилось большинство из них?
      Даффи не была уверена, что она правильно расслышала сказанное Хантером, но почему-то подумала, что Хантер назвал первое попавшееся место, лишь бы поскорее выпроводить непрошеных гостей.
      – В шестом мотеле.
      Что-то подсказывало Даффи, что за этим ответом скрывается какая-то история, но она решила подумать об этом позже. Алоизиус начал храпеть, и Хантер, подойдя к дивану, подсунул еще одну подушку ему под голову.
      Мысль о Крисси, оставшейся дома в одиночестве, в то время как Алоизиус развлекается в Вегасе, жгла мозг Даффи. Вдобавок ее бывший жених, дрыхнущий на диване, был воплощением ее собственных прошлых ошибок. Она боялась, что все еще способна повторить их, и знала, что ей суждено остаться этой ночью одной.
      Хантер выглядел также сексуально, как и до несвоевременного визита Алоизиуса, но она понимала, что второго акта не будет.
      – Как ты и сказал, вечеринка закончена, – сдерживая зевок, проговорила Даффи.
      Учитывая удовольствие, которое он ей доставил, она чувствовала легкую вину, однако понимала, что сейчас совсем не время для продолжения.

      Итак, вечеринка закончилась.
      Даром что ее волосы до сих пор были всклокочены, а губы восхитительно опухли от их неистовых поцелуев – Даффи все равно ускользнула от него. Алоизиус храпел на диване, и она старательно отводила взгляд от этого зрелища.
      Он ни в чем не обвинял ее. Он сделал к ней пару шагов, повернувшись так, чтобы диван с Алоизиусом оказался за спиной.
      – Мне жаль, что я не смог уберечь тебя от этой сцены, – тихо произнес он.
      Мерцание света отразилось в глазах Даффи.
      – Спасибо, – ответила она, – но я не маленькая.
      Он протянул руку и крепко обнял ее.
      – Может быть, но я старше тебя, и поэтому должен был захлопнуть дверь у него перед носом.
      – Почему же ты не сделал этого? – В голосе Даффи прозвучало простое любопытство, совсем не осуждение.
      – Ты представляешь себе, какие жуткие ищейки эти журналисты?
      – Я слишком хорошо это представляю. – Она усмехнулась.
      Хантер засмеялся:
      – Полагаю, я имею дело с одной из них. Но ты не похожа на тех, кто называет себя журналистом и не понимает, что материал, подходящий для одного журнала, абсолютно противопоказан другому.
      – А если кто-нибудь обнародует тот факт, что пьяный Алоизиус с двумя проститутками стучался в дверь твоего номера, это может неблагоприятно сказаться на репутации вашей компании?
      Хантер пожал плечами.
      – Мне бы не хотелось рисковать. Мы сейчас ведем важные переговоры с одной компанией, во главе которой стоят довольно консервативные люди.
      – Тогда почему… – Ее голос замер, и она покраснела.
      – Почему я пригласил тебя с собой в Лас-Вегас? – Хантер обнял ее крепче и поцеловал в висок. – Ты совсем из иного мира, нежели мой чокнутый партнер и его ночные бабочки. Я думаю, ты понимаешь это.
      – Надеюсь, это так, – мягко ответила она.
      Даффи стоя засыпала в его объятиях. Ничего удивительного. Ночь кончилась, и меньше чем через три часа Хантеру предстояло делать доклад.
      Видимо, подумав об этом, он произнес:
      – Пожалуй, пора спать.
      Даффи спрятала лицо на его груди.
      – Как скажешь.
      Он пожалел, что не может записать ее слова на магнитофон. Улыбаясь, он повел Даффи в ту спальню, где шофер лимузина оставил ее багаж. Это была «главная» спальня номера; Хантер приберег ее напоследок, чтобы ввести туда Даффи позже – когда они оба проснутся и смогут в полной мере оценить все удобства и роскошь комнаты.
      С места, куда он усадил ее, Даффи следила, как Хантер двигается по комнате. Кровать уже была разобрана горничной, но он взбил подушки и выключил весь свет, кроме одного ночника.
      Даффи больше не собиралась расслабляться. Возможно, приход Алоизиуса напомнил ей, как опасно доверять людям… Несомненно, Хантер был очень мил, и все же если бы он попытался продолжить с того места, где они остановились, то она бы ушла, хлопнув дверью.
      Однако Хантер был мастером стратегии.
      – Вот, – сказал он с ноткой удовлетворения в голосе, – все готово. Если ты хочешь пойти со мной на съезд, я поставлю будильник.
      Он выжидательно посмотрел на нее, словно маленький мальчик, который гадает, получит ли он щенка на Рождество.
      Проклятие, разве можно ему отказать?
      – Конечно, пойду, – кивнула Даффи, поднимаясь. – Вздремнуть я смогу и позже, но твои выступления ни за что не пропущу.
      – Спасибо, – поблагодарил Хантер. – И еще спасибо за то, что приехала со мной в Лас-Вегас.
      Он помедлил, стоя перед ней так близко, что она скорее чувствовала, чем видела, как вздымается и опускается его грудь. Глаза его потемнели и расширились, он наблюдал за ней подобно голодному хищнику. Было абсолютно ясно, что он желал бы продолжить начатое.
      Даффи почувствовала, как ее усталость исчезла, пульс участился. Она уже готова была затянуть его в постель, но вдруг заметила темные круги под его глазами. Он, должно быть, измучен – а ведь меньше чем через три часа у него доклад.
      – Спасибо, что пригласил меня, – отозвалась она нежно. Потом легонько поцеловала его в губы и сказала: – Я все-таки немного отдохну.
      Хантер шел к двери, не переставая смотреть на Даффи. Даффи понимала, каких усилий ему стоило пересечь комнату и отправиться спать одному. В конце концов, она-то дала выход своей накопившейся страсти, возникшей в сексуальном урагане их отношений.
      А Хантер нет.
      Однако она решила, что по примеру Скарлетт из «Унесенных ветром» подумает об этом завтра. Скользнув под одеяло, Даффи не могла не улыбнуться при мысли, что их с Хантером чудесное занятие не завершено.
      Чтобы покинуть спальню Даффи, Хантеру пришлось призвать на помощь все свое самообладание. С легким стуком он затворил дверь, отделившую от него Даффи.
      Он с раздражением пихнул диван, на котором дрых Алоизиус.
      Но этот толчок отнюдь не прервал раздражающего храпа его партнера.
      – И это называется люкс, – пробормотал Хантер и отправился спать на кровать, слишком огромную для одного человека.
      Утром он проснулся в гораздо лучшем расположении духа. И тут же стал будить и выпроваживать Алоизиуса в его номер, чтобы тот поскорее принял восстанавливающий душ. Поганец даже не помнил, что он устроил вчера, явившись сюда с двумя проститутками.
      Возвращаясь от Алоизиуса, Хантер едва не столкнулся с седовласым официантом, стучащимся в дверь их номера.
      Дверь приоткрылась. Даффи, одетая в бледно-желтое платье и выглядевшая свежее, чем нарцисс, помахала официанту.
      Хантер прикрыл рукой свой щетинистый подбородок. Он был сейчас рядом с Даффи все равно, что сорная трава около цветка.
      – Доброе утро, – поприветствовала его она, слишком весело для женщины, спавшей так мало. – Я заказала легкий завтрак.
      – Прекрасно, – буркнул Хантер. Он должен был подумать об этом сам. Однако пока он не выпьет чашку кофе, его мозги плохо соображают.
      Официант колдовал у стола в гостиной.
      Хантер застыл на пороге.
      Даффи подошла ближе. Спросила тревожно:
      – Надеюсь, ты не возражаешь?
      Должно быть, он бессознательно нахмурился.
      – Конечно, нет. Ты просто ангел, что позаботилась об этом. Только…
      – Только?
      Держась одной рукой за свой подбородок, Хантер впитывал взглядом Даффодил Лэндри. Ее волосы светились; в блестевших глазах не было ни намека на долгую бессонную ночь; на ее лице было так мало косметики, что он не мог с уверенностью сказать, нанесла ли она ее вообще. Простое платье подчеркивало ее чудесную фигуру, не прикрывая коленей. Хантер закончил осмотр, с улыбкой отметив, что сейчас Даффи была без чулок.
      – Хантер, что такое? – Терпение явно не являлось достоинством Даффи.
      Хантер убрал руку от безобразия на своем лице и тихо, чтобы не услышал официант, сказал:
      – Ты всегда по утрам такая красивая и свежая?
      Она слегка покраснела, чем еще больше очаровала его.
      – Полагаю, я должна бы сказать «да», но что делать, – Даффи подмигнула, – если потом ты увидишь меня в ином виде?
      Хантеру пришла в голову забавная мысль, что это можно выяснить путем эксперимента – надо только провести вместе достаточное количество ночей. До чего жаль, что поздно вечером им нужно возвращаться в Новый Орлеан, где у него на следующее утро уже назначена встреча.
      Официант громко кашлянул, видимо, опасаясь, что Хантер захочет прямо в его присутствии проверить на вкус, так ли свежа Даффи, как выглядит.
      Даффи повернулась к официанту. Хантер, с усилием переключившись с секса на деньги, сказал:
      – Ну, ну, я позабочусь об этом сам.
      Но конечно, никакой мелочи на чаевые у него при себе не было. Только штаны и тенниска, которую он накинул перед тем, как избавиться от Алоизиуса.
      Даффи держала в руке деньги.
      – Все нормально, – сказала она. – У меня есть.
      Благодарный официант обвел их обоих взглядом и улыбнулся:
      – Вы напомнили мне меня и мою жену в те времена, когда мы только поженились. Желаю вам счастья.
      Хантер привлек Даффи к себе и поблагодарил:
      – Спасибо, сэр.
      Официант ушел, и Даффи выскользнула из объятий Хантера.
      – Перестань, Хантер!
      Он был сама невинность. В конце концов, у него в этой жизни слишком много дел, чтобы он еще волновался и о том, как найти женщину, с которой можно провести остаток жизни. Любой, кто его знал, мог сказать, что он ловит женщин так же, как некоторые ловят рыбу.
      – О! – Голос Даффи прозвучал почти разочарованно.
      И, следя затем, как она направляется пить кофе, Хантер почувствовал какую-то пустоту. Действительно, стоит ли притвориться, хотя бы на мгновение, что Даффи его невеста?
      Он тряхнул головой, отгоняя эту мысль.
      – Я, пожалуй, приму душ, – сказал он.
      – Конечно. Возьмешь с собой чашечку кофе?
      Это обрадовало его. Он ожидал, что Даффи захочет, чтобы они чинно сели к столу, хотя сам он редко завтракал. Она налила ему кофе.
      – Сливки? Сахар?
      Интересно, является ли Даффи членом клуба на Сент-Чарлз-авеню, где леди обязаны носить белые перчатки? Ей шла роль хозяйки за столом, и Хантер подумал, что он и мечтать не может о такой спутнице жизни, как Даффи. Их разделяет целая пропасть.
      – Сахар, пожалуйста. – Он подошел и взял чашку из ее рук. – Спасибо. – Он никому не позволит сказать, что Тельма не обучила его манерам.
      Их пальцы соприкоснулись, когда чашка переходила из ее рук в его. Даффи сейчас не выглядела такой веселой, какой казалась, когда он только вошел. Но время бежало, а Хантер не мог опаздывать на съезд.
      – Не принимай близко к сердцу, – произнес он мягко и обрадовался, когда она улыбнулась в ответ.
      Даффи была поражена скоростью, с какой Хантер собрался, – так же как и результатом их сборов. Да он и вообще в любом обществе выделялся своими темными глазами, высоким ростом и притягательной улыбкой – доказательством тому был благотворительный вечер в пользу Клуба сирот. У Даффи дух захватило, когда она стала рядом с ним в лифте – достаточно близко, чтобы не думать ни о чем, кроме как о прошедшей ночи.
      И когда они на лимузине, украшенном вымпелами, подъехали к «Конвеншн-сентер», где женщины и мужчины в черном бросились к Хантеру, Даффи поняла, что она далеко не единственная, кто подпал под его чары.
      Но зато она была единственной женщиной, вышедшей с Хантером из лимузина и стоявшей рядом с ним. Ее преследовали не только любопытные, но также и завистливые взгляды. Некоторые мужчины откровенно рассматривали ее.
      Хантер оберегал ее от толпы, он вел Даффи, держа свою руку у нее на талии. Встречавшей их Мелани, полной женщине, отвечавшей за организацию мероприятия, Хантер представил Даффи как свою помощницу из Нового Орлеана.
      Женщина кивнула, энергично тряхнула головой и повела их в огромный зал. Она проводила Хантера за кулисы, а Даффи усадила в первом ряду зала на место в секции прессы, сказав, что Хантер после своего выступления подойдет к ней. Прежде чем покинуть ее, Мелани произнесла:
      – Мне очень приятно познакомиться с женщиной, которую Хантер считает своей помощницей.
      – Спасибо, – улыбнулась Даффи, чувствуя облегчение от того, что Хантер не дал более романтического объяснения ее присутствию. У нее могли быть какие-то свои обязанности, но она не желала, чтобы пресса связывала ее имя с мужчиной, который – в глубине сердца она сознавала это – только играет с ней в кошки-мышки.
      Мелани долго изучала ее взглядом, а потом сказала, перекрывая шум толпы:
      – Вы, наверное, не знаете, что он никогда раньше этого не делал.
      Чего «этого»? Не спал подобно Алоизиусу с проститутками во время посещения компьютерных конференций? Или не представлял красоток своими любовницами? Даффи натянуто улыбнулась. Мелани вздохнула и погладила ее по руке.
      – Приятно видеть Хантера покоренным. – И прежде чем Даффи успела ответить, Мелани исчезла в толпе.
      Мужчина в соседнем кресле повернулся к ней:
      – Вы тоже на конференцию?
      Даффи кивнула. Она не собиралась объяснять этому парню, что просто развлекается в Вегасе с основным докладчиком.
      – Я из «Кресент».
      Он оценивающе разглядывал ее.
      – Брюстер. «Тектаун тайме». Вы не очень-то похожи на нашего брата.
      Даффи окинула взглядом несколько рядов, зарезервированных для прессы. Журналисты-«технологи» были, казалось, особой разновидностью. Неудивительно, что в Новом Орлеане редакторша не послала ее брать интервью у Хантера. Сшитое на заказ льняное платье и жакет – цвета, который ее кузина, модельер из Нового Орлеана, называла «засахаренный лимон», – не имели ничего общего со спортивными рубашками большинства мужчин. Одежда немногих присутствующих здесь женщин была ближе к стилю одежды мужчин, нежели к наряду Даффи.
      Даффи открыла сумочку от Диора, вынула ручку и маленький блокнот на пружине, которые по привычке всегда носила с собой.
      – У меня правило: не выглядеть – и не писать – как все, – сладчайшим тоном объявила она.
      Мужчина повернулся к другому своему соседу, но предварительно пробормотал себе под нос что-то вроде «ведьма». Даффи сдержала улыбку. Парень был плохим репортером, иначе бы он понял, что к чему, – тем более что все было столь очевидно.
      Ни ее вид, ни поведение не выдавали в ней журналиста. И, сидя здесь, среди массы людей, ожидая, пока ведущий, постукивающий по микрофону, успокоит публику и объявит выступление Хантера Джеймса, Даффи не могла не спросить себя, почему она выбрала именно эту профессию.
      Ее специальность определялась как общественный обозреватель. О, она наслаждалась тем, что ей все известно о тех, кто хоть что-то собой представляет в ее любимом городе. А колонка «Доктор Любовь» – что это, как не попытка убежать от своих личных проблем, сосредоточившись на решении чужих?
      Даффи уставилась на пустую страницу блокнота, лежавшего на ее ладони. Куда исчезли ее наполеоновские амбиции? Что произошло с ее мечтами писать для журнала? Почему заброшен ее давно начатый роман, состоящий всего из половины главы и черновика, полного небрежных заметок?
      Мужчина на трибуне заговорил, заставив Даффи оторваться от своих размышлений и обратить внимание на сцену. Должно быть, председатель уже начал представлять Хантера, потому что она уловила в его словах тему быстрого взлета от бедности к богатству.
      Согласно его словам, Хантер был редким человеком, сочетавшим в себе черты современного предпринимателя и филантропа. Даффи достаточно много узнала о нем, чтобы составить ясное представление о том, что почти любая компания, имеющая дело с программным обеспечением, дающим эффективный доступ в Интернет, берет за основу разработки, придуманные Хантером и выпускаемые его фирмой.
      Даффи могла не разбираться в технологиях, но это не мешало ей восхищаться его деловой хваткой. Ничего удивительного, что ее зять тоже приобрел акции.
      По залу прокатились аплодисменты, когда Хантер подошел к трибуне. Даффи сцепила руки и посмотрела на этого высокого, черноволосого, серьезного хозяина своей судьбы. Неужели действительно она, полуобнаженная, трепещущая от страсти, лежала под этим колоссом? И только сегодня ночью…
      Ей стало жарко, когда целый вихрь чувств послужил ответом на ее вопрос. Это не было сном – о нет, каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый взрыв желания был реален.
      Ее сосед повернулся к ней, прервав ее грезы:
      – Между прочим, Джеймс имеет репутацию бабника. – Он подмигнул, при этом его взгляд был плотояден. – Может, вы сумеете взять у него интервью – наедине и в интимной обстановке?
      Даффи презрительно взглянула на него и снова стала слушать Хантера.
      – «Новая волна», – говорил Хантер, – вот название этого доклада. Должен сказать, что, заглядывая в будущее, я вижу его прорывом в технологиях. – Хантер отпил воды, и, когда он глотнул, Даффи вспомнила вкус его губ.
      – Я помню детскую книгу, которая называлась «Ты полетишь на Луну». – Он улыбнулся. – И мультфильм Дика Трейси – с наручными радио-часами, идущими как вперед, так назад. Но еще я помню телефоны, которые предстояло возить в тележках, такими они были большими и неуклюжими. Сейчас же доступ к миру помещается у нас на ладони.
      Хантера слушали. Даффи посмотрела вокруг. Репортеры делали заметки былой шум голосов в зале сменила тишина. К чему он ведет? Вместе с остальными Даффи желала узнать, что это за новшество, о котором он заявит и впоследствии сделает необходимым для всего мира.
      – Для многих находящихся здесь это очевидно и не требует доказательств. Ощущение чуда ушло в прошлое. В конце концов, мы ведь не стоим и не смотрим на наши «БМВ» и «порше» с мыслями о том, куда же, черт возьми, подевались конные фургоны?
      Смех прокатился по залу. Хантер говорил в свободной, спокойной и удивительно привлекательной манере. В каждом своем слове у микрофона он был так же хорош, как…
      Что, Даффи? Закончи фразу, которой ты дразнишь сама себя. Закончи ее правдиво. Признайся, что в каждой мелочи он также хорош, как и в постели. В зале стало душно. Даффи обмахивалась своим маленьким блокнотом.
      – Однако не все ездят на «порше». Поверьте, не у всех есть и мобильные телефоны.
      Чей-то телефон зазвонил, когда он произнес это. Хантер улыбнулся, потом снова стал серьезным.
      – И что еще более невероятно для этой страны изобилия – не каждая семья обеспечена компьютером или доступом в Интернет, не все люди обучены современным технологиям для работы и развлечений.
      Хантер привел статистические данные по школам в поселках и бедных деревнях, не имеющих доступа к мировой сети. Остановился на количестве безработных, не имеющих той подготовки, которая необходима, чтобы найти работу в управляемом компьютерами мире.
      Даффи выпрямилась. Она чувствовала, что Хантер подходит к главному.
      – Здесь было много сказано о моем быстром обогащении. Это справедливо – постольку, поскольку клиенты продолжают покупать, а мы продолжаем увеличивать свое богатство!
      Он улыбнулся вместе со слушателями. Даффи видела, как многие из них обменялись понимающими взглядами и кивками. Они богатели благодаря разработкам Хантера и сейчас жаждали узнать, чем в этот раз он их порадует.
      – Хорошо, это основная мысль. Лучше быть богатым, чем бедным. – Хантер сделал паузу, подождав, когда смолкнет смех, потом со всей серьезностью продолжал: – Но я никогда не забуду, что значит отправляться спать голодным или не иметь велосипеда, когда у каждого ребенка во дворе он есть. Некоторые из вас, возможно, спросят: «В чем смысл всего этого, Джеймс? Что это за «Новая волна», которую ты нам предлагаешь?»
      Он опять остановился и окинул взглядом людское море. Поймав внимательный взгляд Хантера, Даффи почувствовала, словно его глаза и не отрывались от ее лица, но она понимала и то, что каждый слушатель в зале скорее всего чувствовал то же самое.
      – «Новой волной», – сказал Хантер, – называется новый учреждаемый мною фонд. Его цель – обеспечить всем гражданам этой страны доступ к образованию и учебным средствам, чтобы каждый мог претендовать на работу, связанную с технологиями.
      Кто-то начал хлопать, затем аплодисменты усилились. Даффи присоединилась к аплодисментам, но Хантер поднял руку.
      – Сегодня я лично вношу в этот фонд миллион долларов.
      Даффи пристально смотрела на него, комок встал у нее в горле. Хантер отдавал целый миллион!
      Потому что переживал – за свою страну, за общество, за детей из неимущих семей, к одной из которых, очевидно, когда-то принадлежал и сам.
      Хантер был скорее праведником, нежели грешником.
      Аплодисменты превратились в рев, и слушатели грозили сбить флажки, висящие над сценой.
      Дождавшись относительной тишины, Хантер улыбнулся и сказал:
      – Я призываю всех вас присоединить один процент чистой прибыли вашей компании – и один процент вашего личного дохода – к моему вкладу, чтобы помочь развитию этой программы. – Хантер старался перекричать аплодисменты. – Вместе мы выстоим, а порознь – экономически – упадем.
      На этот раз, когда Даффи поймала его взгляд, она поняла, что Хантер смотрит только на нее. Слушатели продолжали аплодировать, а Даффи подняла руку к губам и послала ему воздушный поцелуй. Она не знала, во что превратят журналисты этот жест, но ее это и не заботило. Даффи гордилась, что Хантер назвал ее своей помощницей.

      Хантер и Даффи покинули «Конвеншн-сентер» после полудня. Перед этим им пришлось выдержать наплыв журналистов, вопросы доброжелателей и противников. Был также краткий поход по лабиринту киосков и демонстрационных площадок, заполненных мужчинами в строгих костюмах, женщинами на высоких каблуках, а также людьми в костюмах зайчиков, распространяющими рекламную литературу.
      Хантеру не терпелось остаться наедине с Даффи, и он, насколько мог, сократил эту часть. Он не был слеп к оценивающим взглядам, которые бросали встречные на Даффи, когда она шла с ним рядом. К счастью, Алоизиус занимался тем, что следил за функционированием их собственного демонстрационного киоска, и Хантеру удалось сделать так, чтобы Даффи не попала в его поле зрения.
      Она обняла его сразу же, как только он забрал ее из сектора прессы. Обняла, поцеловала в щеку и прошептала:
      – Ты просто чудо!
      Ее фраза значила для него больше, чем все одобрительные возгласы его собратьев-предпринимателей. Это даже немного напугало Хантера. Почему ее мнение так много для него значит? Он ведь едва знает эту женщину.
      Но когда он посадил ее в лимузин, ожидающий их посреди моря ревущих наемных автобусов и мигающих огнями такси, Хантер понял, что это не так. Как бы мало во времени они ни были знакомы, связь их с друг другом так сильна, что реальное время здесь не имеет никакого значения.
      – О, – выдохнула Даффи, – просто сумасшедший дом!
      – Второй по величине съезд в Лас-Вегасе, – сказал Хантер.
      – А какой первый? – Она взглянула на него, абсолютно уверенная, что он знает ответ.
      Хантер откинулся на подушки лимузина и улыбнулся Даффи, позволив себе наконец расслабиться.
      – Тот, который представляет продукцию бытовой электроники.
      – Там больше киосков? – Даффи наморщила носик. – Больше зайчиков?
      Он усмехнулся:
      – Наверняка это до сих пор кого-то цепляет.
      – Ты имеешь в виду этих зайчиков, которые…
      Хантер прервал ее слова поцелуем. Господи, какое наслаждение касаться ее! Не отстраняясь от Даффи, он пробормотал:
      – Знаешь, сейчас важно совсем другое.
      Он опять стал целовать ее, почти посадив к себе на колени. Даффи тяжело дышала, и Хантер чувствовал, как ее дыхание достигает его гортани. Он застонал, его тело отозвалось желанием, когда Даффи жарко ответила на его голодный поцелуй.
      Хантер приказал шоферу ехать в ресторан на окраине города, известный только местным жителям. Это было ошибкой – на самом деле сейчас им обоим больше всего хотелось оказаться в отеле.
      Рука Даффи лежала на его бедре, и он чувствовал, что, если она сделает хоть малейшее движение, он тут же остановит шофера. Темное стекло, отделяющее кабину водителя от задней части машины, обеспечивало им полное уединение. Хантер не мог бы объяснить, почему он так медленно оторвал свои губы от ее, – обычно он не медлил. Даффи взглянула на него, слегка взмахнув ресницами, столь же захваченная страстью, как и он.
      Хантер убрал волосы с ее щек и прошептал:
      – Не здесь. Не так. Я хочу, чтобы в первый раз все было… – он коснулся губами трепещущей жилки на ее шее и нежно лизнул ее, – особенным.
      Она принадлежала ему, была готова отдаться, он это знал. Но что же она сделала с ним?
      Что она сделала с его телом, было очевидно. Хантер едва мог сидеть – так он возбудился. Из-за накопившегося за эту ночь и не нашедшего выхода заряда он был сейчас на грани.
      Даффи облизнула губы. Хриплым от желания голосом он произнес:
      – Только сделай это еще раз, и я передумаю и овладею тобой прямо здесь, в машине.
      Она улыбнулась и взяла его рук, поцеловала тыльную сторону ладони, потом привела в порядок свое платье. Ее грудь вздымалась и опускалась в вибрирующем ритме ее дыхания. Хантер смотрел, не в силах оторвать взгляд.
      С легким стоном Даффи сказала:
      – Продолжай – и ты попадешь в беду раньше, чем думаешь.
      Он засмеялся:
      – Может, лучше поговорим о еде? Ты голодна?
      Даффи кивнула. Она выглянула в окно:
      – Посмотри, аквапарк! Как здорово!
      Вот что бы ему сейчас не помешало, так это погружение в холодную воду. Или это – или Даффи, такая страстная и удивительная, двигающаяся под его жестким, переполненным желанием телом.
      – Я никогда здесь не был.
      – А тебе нравятся аквапарки?
      Хантер кивнул:
      – Когда-то я часто посещал один в окрестностях Батон-Руж.
      – А я была в аквапарке только однажды, – сказала Даффи. – Моя сестра сопровождала группу детей и попросила меня помочь ей. Забавно, но почти все приходят в аквапарк с детьми.
      – Да. Когда я понял это, то стал брать детей из Клуба сирот. И это доставляло мне еще большее удовольствие.
      Даффи повернулась и поцеловала его.
      – Ты самый заботливый человек, которого я знаю. – Она разгладила юбку. – Жаль, что мы не одеты для аквапарка, иначе могли бы пойти прямо сейчас.
      – Ты действительно хочешь пойти? – Хантеру были приятны ее слова.
      Он бы с наслаждением наблюдал, как она погружается в воду и скользит вниз по желобу, окутанная брызгами.
      Даффи кивнула:
      – Если бы у нас были купальники.
      Хантер улыбнулся, нажал кнопку двусторонней связи и попросил шофера остановиться у первого же магазина, который тот увидит.
      – Сегодня я раздал еще не все свои деньги.
      И не успела Даффи опомниться, как они уже входили в магазин сувениров, где, помимо изобилия игровых автоматов, огромных игральных костей и настоящих сувениров из Индии и Китая, предлагался широкий ассортимент купальных принадлежностей, пляжных полотенец, лосьонов для загара и шлепанцев.
      Хантер направился прямо к прилавку с крошечными бикини – такие Даффи не видела нигде, кроме каталога «Секреты Виктории».
      – Можно, я сам выберу? – спросил он, игриво взглянув на нее.
      – Но за мной остается право вето, – предупредила она.
      Хантер взял один купальник, повертел его в руках, но потом покачал головой:
      – Очень сексуально, но неудобно.
      Даффи засмеялась:
      – Подходит только для позирования перед фотокамерой.
      – Или для спальни, – пробормотал он, взяв купальник с открытой спиной и с глубоким вырезом, который назывался монокини только потому, что прикрывал пупок.
      Даффи собралась было протестовать, но, прежде чем она успела объявить, что такое не наденет, Хантер сам вернул купальник в обмен на достаточно скромное бирюзовое бикини, прикрывающее хотя бы половину груди.
      – Это лучше, – сказал он.
      – Неужели? – Даффи не могла скрыть удивления.
      – Не хочу, чтобы в аквапарке на тебя все пялились. До странного польщенная его собственнической фразой, Даффи приняла подарок, проверила, ее ли это размер, и, подумав, сказала:
      – А теперь давай я подберу что-нибудь тебе.
      – Только не этот резиновый костюмчик Спидо, – запротестовал Хантер, когда она взяла с мужского стеллажа облегающий купальник.
      Даффи позволила себе окинуть взглядом фигуру Хантера подобно тому, как он рассматривал ее. Остановившись на его мужском естестве, явно возбужденном, она сказала:
      – Понятно, тебе будет в нем неудобно… тесновато.
      У Хантера перехватило дыхание.
      – Ах ты, дерзкая девчонка!
      Он улыбнулся, и на долю секунды Даффи задумалась: с какой стати им идти в аквапарк, когда все, чего она хочет, – это затащить его в дальний угол магазина и жадно заняться с ним любовью.
      Но потом Даффи вспомнила, что это было ее желание. Она вздохнула и выбрала скромные темно-синие плавки. Ей вовсе ни к чему все время отгонять от Хантера молодых красоток, которые встретятся на их пути.
      – Как раз то, на чем бы остановился и я, – сказал Хантер, принимая плавки.
      Он подвел ее к стеллажу с пляжными полотенцами и другими купальными принадлежностями.
      Нагруженные покупками, они стояли в очереди за мужчиной, приобретающим камеру. Тот плохо разбирался в курсе валюты, и пока они с продавцом вели переговоры, Даффи оглядывалась вокруг.
      За прилавком гудел маленький телевизор. Похоже, передавали местные новости, и вдруг она увидела Хантера.
      Она дернула его за рукав и показала на экран.
      Покупатель перед ними наконец ушел, и они подошли к прилавку. Мужчина на кассе строго посмотрел на Хантера и стал пробивать чеки на покупки.
      – Вы вдвоем отдыхаете в нашем городе?
      – Да, – кивнула Даффи.
      – Впервые?
      – Как вы догадались? – Даффи огляделась, спрашивая себя, чем она отличается от других.
      Ведь она путешествовала по Европе, Азии и Австралии и всегда легко вписывалась в любое окружение.
      Человек пожал плечами.
      – Немного погодя вы сможете и сами объяснить это. – Он проверил товар и, обращаясь к Хантеру, добавил: – А вас я, безусловно, где-то видел. Только не помню где.
      Новости закончились, на экране замелькала реклама.
      Мужчина использовал карту Хантера, не глядя вернул ее, и расчет закончился.
      Даффи сдерживала свои чувства, пока они не покинули магазин. Но едва они сели в лимузин, она воскликнула:
      – Ты знаменит! Этот человек в самом деле узнал тебя!
      Хантер пожал плечами:
      – Но… – Даффи замолчала.
      Он прав: это совсем не важно. Даффи фотографировала каждого, кто являлся значительным лицом в новоорлеанских общественных кругах, и многие из этих людей попадали в категорию знаменитых или по крайней мере почти знаменитых. Но так или иначе, сидя здесь, в лимузине, рядом с человеком, только этим утром объявившим о создании фонда помощи неимущим слоям населения Америки, она чувствовала, что это действительно слава.
      Или удача.
      Ее тоже нельзя сбрасывать со счетов.
      – Разве было бы лучше, если бы я был просто мистером Джеймсом из Пончатулы, работал бы на земляничных полях и приходил каждый вечер домой есть свой ужин?
      – О нет, конечно, нет. – Даффи скорчила рожицу. – Боюсь, я неважная кухарка.
      – Если говорить серьезно, Даффи, я остался таким же, как и десять лет назад, в том, что касается внутреннего мира. А только это и имеет значение – кто ты внутри.
      Даффи кивнула. Ясно, что Хантера эта тема весьма волновала, и она не могла не уважать его чувства.
      Не желая обсуждать тяжелый для него предмет в такой прекрасный день, Хантер нагнулся, поцеловал Даффи в щеку и предложил:
      – Давай переоденемся.
      – Здесь? В машине? – Она удивилась.
      А как же шофер? Бог свидетель, она не ханжа, но всему же есть предел.
      – Ему ничего не видно, – объяснил Хантер, скидывая ботинки.
      Он зашелестел упаковкой и вынул плавки.
      – Но я могу тебя увидеть. – Проговорив это, она покраснела.
      Хантер улыбнулся. Ему это понравилось. Он почти боялся, что она такая же распущенная бойкая девица, каких обожал Алоизиус. Но она не лишена скромности. Хотя, казалось бы, после предыдущей ночи им нечего было стесняться друг друга. При этом воспоминании внизу у него вновь отвердело. Прикрываясь плавками, он согласился:
      – Ну хорошо. Я закрою глаза, если ты пообещаешь сделать то же.
      Даффи ответила не сразу. Казалось, она искала возможные возражения или расставленные ловушки, но наконец кивнула:
      – Хорошо. Ты первый.
      Она закрыла руками глаза. Хантер увидел, что уголки ее губ поползли вверх, и сразу понял, что она его разыгрывает. Он так много работал, что почти забыл, что значит веселиться, в то время как большинство женщин, с которыми он встречался, познали очарование веселья и посещали все возможные развлечения.
      Поведение Даффи не удивило его. Хантер снял ботинки, галстук и брюки.
      Даффи придвинулась ближе и, убрав руки от лица, положила их ему на грудь.
      – По-моему, мы договорились не подглядывать, – заметил Хантер, вовсе не возражая против ее действий.
      – О, глаза у меня все еще закрыты.
      Ее руки блуждали по его груди, пока не остановились на одной из пуговиц рубашки. Ее лицо прикоснулось к его шее, она стала целовать его, при этом медленно расстегивая пуговицу.
      Хантер затаил дыхание, потом, когда Даффи перешла к следующей пуговице, сделал выдох. Она сведет его с ума, он нетерпеливо наклонил голову, чтобы отыскать ее губы, но она уперлась пальцем в его подбородок.
      – Не сейчас, – сказала она. – Мы раздеваемся.
      – Ты знаешь, как замучить мужчину.
      Все еще с закрытыми глазами Даффи прошептала что-то вроде «Что ж, благодарю вас, сэр». Она расстегнула еще две пуговицы и, оставив это занятие, занялась его соском.
      – О нет, не надо! – Хантер нежно обхватил ее голову. – Еще одно движение, и мы никогда не попадем в аквапарк. Будь примерной девочкой, сядь на место и разреши мне переодеться самому.
      Даффи усмехнулась и откинулась на подушки лимузина. Ей нравилось будоражить его. Но она не знала, как долго смогла бы сама держать себя в узде. Двумя руками она была за то, чтобы бросить эту затею с аквапарком и помчаться прямиком в отель. Но Хантер хотел пойти; она читала это на его лице. И как ей ни хотелось предаться бурной, разнузданной страсти, к чему они неотвратимо приближались, но она также хотела сделать Хантера счастливым.
      Это не было характерно для любовных приключений Даффодил Лэндри. Когда это она заботилась о мужчинах, появляющихся в ее жизни? О, она наслаждалась их обществом, их беседой, их телами, но разве кто-то из них затронул ее сердце настолько, чтобы она могла сказать, что думает о его счастье?
      Она тихо вздохнула.
      – Почти все, – сказал Хантер.
      Скоро ли эти слова можно будет сказать и об их отношениях? Господи, она надеется, что нет. Даффи зажмурилась еще сильнее и про себя прошептала: «Пожалуйста, не позволь мне все испортить».
      – Твоя очередь, моя маленькая шутница.
      Даффи распахнула глаза.
      Чертовски удачно, что они не купили костюмчик Спидо. Даффи не могла глаз отвести от его почти обнаженного тела. С чего она взяла, что все компьютерные гении – тощие хлыщи без волос на груди и без намека на мускулы?
      Она потянулась и провела пальцем вдоль его торса, вверх по идеально вылепленной груди до самых ключиц.
      – Неплохо, – одобрила она, не желая его слишком захваливать.
      Хантер усмехнулся.
      – Спасибо, мэм. – Протягивая пакет с ее покупками, он повторил: – Теперь ваша очередь.
      Даффи сняла жакет, туфли и на этом остановилась. Хантер следил за каждым ее движением. Она бросила на него озадаченный взгляд, а он сказал:
      – Ну, пока было еще рано закрывать глаза.
      Даффи улыбнулась, и Хантер закрыл глаза.
      – Дай мне знать, если тебе понадобится помощь, – сказал он, вытягиваясь на сиденье, что в выгодном свете представило его длинные загорелые ноги.
      Игра есть игра, и, продолжая раздеваться, Даффи в любой момент была готова почувствовать на своем теле ласкающие руки Хантера. Она села вполоборота к нему – так, чтобы ему было удобнее до нее дотянуться, – что в общем-то было глупо, учитывая, что они и так уже многое сегодня пережили вместе. Но попытка не пытка.
      Даффи стянула чулки и трусики, надела низ бикини и через голову сняла платье. Не в силах больше ждать прикосновения Хантера, она повернулась к нему. Он все еще полулежал на сиденье, вытянувшись и закинув руки за голову.
      Секунду она изучала его, потом быстро заменила бюстгальтер на верх бикини. Ее соски трепетали от отчаянного желания и так отвердели, что просто неприлично проступали сквозь ткань купальника. Лифчик бикини связывался тесемками, и она подняла руки, собираясь завязать их, уверенная, что уж теперь-то Хантер точно не вытерпит и возьмет дело в свои руки. А потом эти руки лягут на ее тело, и уже ненужный купальник упадет на сиденье.
      Даффи тряхнула головой. Что с ней? Она попросила Хантера не смотреть, и он с удовольствием отнесся к ее просьбе.
      Но ведь это-то и сводит ее с ума.
      – Готово, – обернувшись, сказала она.
      – Отлично. – Хантер не двинулся с места, но при этом его глаза скользнули по ее груди, обнаженному животу и бедрам. – Отлично, – повторил он.
      Даффи пылала – она была на грани. Лимузин остановился, и голос шофера объявил по двусторонней связи:
      – Мы у аквапарка, сэр.
      – Объезжайте квартал кругом, – к большому удивлению Даффи, попросил Хантер.

      Конечно, он подглядывал. Хорошо, что он спрятал руки за голову, иначе бы сразу бросился на Даффи. Даже одного взгляда на ее гладкую спину было достаточно, чтобы разжечь аппетит Хантера, а еще очертания ее груди и медленные, чувственные движения, которыми Даффи снимала платье через голову… Она двигалась соблазнительно, как если бы знала, что он следит за ней.
      Как если бы ждала, чтобы он коснулся ее.
      Хантер повел рукой по спинке сиденья. Даффи подвинулась ближе, глубокий взгляд, которым она его одарила, довершил дело. Хантер хотел продолжить этот день, оставив в стороне желания тела, но черта с два он мог выдержать.
      Он обнял ее.
      Даффи припала к нему, верх ее купальника соскальзывал с груди при малейшем движении. Удачный купальник, подумалось ему, но, как ни странно, Хантер сейчас не слишком был сосредоточен на ее удивительном теле. Скорее он думал о том, что происходит в его душе, когда он прижимает Даффи к себе.
      Почему-то ему казалось, что женщина, прячущая лицо на его груди, принадлежала ему и всегда была его частью.
      Но ведь он знал, что ее надо бояться как огня.
      – Я хочу поговорить с тобой, – сказал он, убирая прядь волос с ее щеки.
      – Да?
      По ее реакции и любопытству, с которым она смотрела на него, Хантер догадался, что меньше всего она ожидала разговора. Без сомнения, Даффи ждала, что он откинет прочь лифчик, мешающий его губам приникнуть к ее груди, чтобы ласкать ее до тех пор, пока она не закричит и не потребует избавить их обоих от накопившегося пламени. Один Бог знает, как он хотел того же!
      Но ему нужно было что-то большее, чем просто секс. Это беспокоило его, хотя Хантер никогда не игнорировал своих инстинктов. Он успешно следовал им.
      – Я обычно не вырываю таких вещей из контекста, – начал он медленно, – но и ты и я знаем, что в один из этих дней, может, даже сегодня, когда мы вернемся в отель, ничто уже не сможет нас сдержать.
      Даффи слегка покраснела. Хантер сильнее прижал ее к себе, обрадованный такой реакцией.
      Он оправдывал свое имя: Хантер получал удовольствие от преследования противоположного пола, и ему нравилось, что Даффи приняла его игру, до сих пор не перехватив инициативы. На первом же свидании с Тиффани Фиппс та потянулась к его ширинке, едва открыв входную дверь. Он все еще не мог поверить, что не разрешил ей заняться с ним оральным сексом, как она предлагала, – его сердце явно не лежало к этому. Тиффани очень напоминала ему Эмили, а Хантер готов был поклясться, что, выйдя замуж, Эмили оставила бы свою склонность к оральному сексу.
      Кроме того, после появления Даффи ему больше никто не был нужен.
      Он волновался. Это правда? Она так пристально смотрела на него, что мгновение Хантер боялся, не сказал ли он это вслух. И все-таки не пытается ли он только доказать сказанное им тогда в кафе – что он может покорить любую женщину?
      – Ты очень серьезен, – прошептала она.
      – Регулирование рождаемости – серьезный предмет для обсуждения.
      – И очень важный. – После минутного молчания она добавила: – Как я понимаю, это и есть тема нашего разговора?
      Нужно отдать Даффи должное, она ответила так непринужденно, будто он просто сказал, что на дворе светит солнце… Вероятно, Хантер мог бы и подождать; он же не обсуждал с ней этого прошлой ночью, намереваясь затащить ее в постель. Даффи, пожалуй, единственная из всех женщин обладает такой властью над ним, что он забывает основные правила своей жизни.
      Хантер кивнул.
      Даффи высвободилась из его объятий и немного отодвинулась, не потому, что гнала его от себя, а чтобы лучше рассмотреть его лицо. Да, он говорил серьезно.
      Хорошо.
      – Ты знаешь, что ты первый мужчина, который начинает со мной этот разговор… до постели?
      – Неужели?
      Даффи подняла руку, приготовившись посчитать на пальцах своих мужчин.
      Хантер накрыл ее руку своей рукой:
      – Опустим подробности.
      О, да он немного ревнует! Нет, не немного. Даффи мысленно улыбнулась.
      – Дело в том, что я много лет принимаю противозачаточные таблетки, но спасибо, что ты поднял эту тему. Несмотря на мою репутацию, я веду разумную жизнь.
      – Что ты имеешь в виду? – Хантер привлек ее к себе и стал легонько поглаживать шею.
      Даффи состроила мину.
      – В том смысле, что я не заразная.
      Он засмеялся:
      – Мы не будем рисковать, ладно?
      – Конечно, – вздохнула Даффи.
      – Что-то не так?
      – Все в порядке.
      – О! – покачал головой Хантер. – По моему опыту, когда женщина говорит, что все в порядке, это значит, я должен догадаться, что именно не так.
      Даффи засмеялась.
      – Тебе известно, что ты умнее обычных мужчин?
      Он кивнул.
      – Так что же не так?
      – Я вспомнила день, когда мать отвела нас с Джонни к доктору, чтобы тот объяснил нам некоторые жизненные обстоятельства. Нам было по шестнадцать, и мы уже знали гораздо больше того, на что намекал доктор. Что удивило нас обеих, так это то, что мать заставила врача посадить нас на таблетки еще тогда, когда мы были девушками!
      – Неужели?
      Поскольку он казался искренне заинтересованным, Даффи продолжала рассказывать. Ей нравилось говорить с Хантером, почти также, как ей нравилось заводить его. Удачное сочетание. Лучше, чем всегда. Безупречно.
      – Мы были в достаточной безопасности, – продолжала она с иронией, пожав плечами. – Школа только для девочек. После школы футбол или бассейн, потом домашние задания. Мы больше занимались, чем бегали на свидания.
      – В это трудно поверить, – улыбнулся Хантер, все еще легонько водя большим пальцем по ее шее.
      Она усмехнулась:
      – Ну, если бы в школе я знала тебя…
      – Рискну предположить, что ты не взглянула бы на меня дважды, – сказал он, как-то сразу сникнув.
      Его палец замер, и Даффи поняла, что за его реакцией что-то скрывается. Может быть, он когда-нибудь поделится с ней, как и она в конце концов расскажет ему об измене матери.
      Она дотронулась до его щеки.
      – Ты плохо меня знаешь.
      – Так когда ты… – Хантер не договорил, но Даффи точно знала, о чем он спрашивает.
      – Ты хочешь узнать, когда я потеряла невинность?
      – Да. – Он крепче прижал ее к себе, и Даффи поняла, что на самом деле для него не важен ее ответ.
      Каждый мужчина хочет верить, что он первый и единственный, даже когда факты говорят совсем о другом.
      – Я пошла вразнос летом после первого курса колледжа, – объявила Даффи, стараясь говорить беспечно. Она не любила вспоминать боль и утраты этого ужасного года. – А ты?
      – Полагаю, тебя не удивит, что я молодой, да ранний?
      Даффи улыбнулась:
      – Ты хочешь сказать, что стал этим заниматься раньше, чем я? Дай я предположу. Тебе было пятнадцать, и она была капитаном команды болельщиков.
      – Мне было четырнадцать, и она была выпускницей старшего класса.
      – Я поражена. – Даффи засмеялась и села прямо, только сейчас обнаружив, что ее груди почти обнажены для оценивающего взгляда Хантера.
      Запоздало смутившись, она поправила купальник.
      – Было лучше, – заметил Хантер.
      Прежде чем она успела ответить, загудела двусторонняя связь и голос шофера объявил:
      – Мы опять около аквапарка, сэр.
      Хантер перевел взгляд с круглого динамика над мини-баром на Даффи.
      – Мне так не хочется выходить…
      Она кивнула.
      – Здесь я чувствую себя как в коконе. – Даффи обняла руками колени.
      Хантер улыбнулся – улыбка вышла озорной.
      – Но я бы хотел увидеть на тебе мокрый купальник.
      В ответ Даффи взглянула на его пах. Хантер подмигнул ей и крикнул в динамик:
      – Остановите у центрального входа.
      Потом взял ее за руку и произнес:
      – Я чувствую, что в ходе разговора мы лишь слегка коснулись некоторых тем. Обсудим их позднее?
      Даффи кивнула, тронутая его проницательностью и желанием общаться с ней. Она подумала, что Хантер Джеймс действительно мог покорить любую женщину, даже не желая того.
      Шофер открыл дверь, и Даффи вышла из машины вслед за Хантером. Она не могла не заметить слишком внимательного взгляда шофера. Ее щеки залил румянец.
      Как только они отошли на расстояние, с которого шофер не мог их услышать, Даффи сказала:
      – Хантер, я могу поклясться, этот человек думает, что все это время мы занимались любовью!
      Он усмехнулся:
      – То-то мне сразу понравился этот шофер.
      Через два часа Хантеру пришлось взять свои слова обратно. Они как раз летели через самый высокий, длинный и опасный желоб в парке, смеясь и смахивая брызги с глаз.
      Даффи выглядела двадцатилетней, нет, шестнадцатилетней, поправил он сам себя, любуясь ее телом, обтянутым мокрым купальником. Он протянул к ней руки, и вместе они поплыли к краю бассейна.
      – Пойдем еще? – предложил Хантер, довольный, что она так веселится.
      Кто бы мог подумать? Даффи разрушила сложившееся у него представление о богатых красавицах из высшего общества.
      Вытащив одну ногу из воды на край бассейна, Даффи замерла на месте. Она дернула Хантера за руку. Посмотрев на нее, он увидел ее опрокинутое лицо.
      – Что он здесь делает? – Хантер проследил за взглядом Даффи.
      Отдыхая в шезлонге, в темном костюме, неуместном возле бассейна, подобно пингвину на воскресном барбекю, сидел Алоизиус.
      – Хороший вопрос. – Хантер помог Даффи вылезти из бассейна. Все еще держа ее руку, он спросил: – Хочешь, сделаем вид, что мы не видели его?
      Она с готовностью кивнула, но затем сказала:
      – Алоизиус это заслужил, но он бы, конечно, не пришел сюда, если бы не случилось что-то непредвиденное.
      Помня о несвоевременном визите Алоизиуса прошлой ночью, Хантер не знал, соглашаться ли с Даффи.
      – От Алоизиуса можно всего ожидать. Подожди, я пойду узнаю, в чем дело.
      Даффи не отпустила его.
      – Я тоже пойду.
      – Стоит ли?
      Она вскинула голову, и с ее волос полетели брызги воды. Хантер пожалел, что не может слизнуть капельки, упавшие в ложбинку между ее грудями. Чертов Алоизиус, он опять помешал им!
      – То, что произошло между нами, не может помешать мне подойти к нему с тобой.
      Хантер кивнул. Они были уже на полпути к Алоизиусу, и он понимал, что с Даффи лучше не спорить. Уж если она что-то решила, то так тому и быть. Хантеру потребовалось совсем немного времени, чтобы понять это.
      К его удивлению, Даффи вполне приветливо поздоровалась с Алонзиусом. Однако его партнер, пряча глаза за темными очками, словно не замечал Даффи. Вместо приветствия он поднялся и сказал:
      – Хантер, мне надо с тобой поговорить.
      – Конечно. Только объясни сначала, как ты нашел нас.
      – Достаточно легко. Я спросил у твоего шофера.
      Хантер посмотрел на Даффи. Она уже не выглядела такой спокойной. Видимо, она представила себе, как шофер передает Алоизиусу свою воображаемую версию продленной поездки к аквапарку – поездки, которая должна была быть намного короче, чем оказалась.
      Алоизиус вскинул брови над непроницаемо темными очками, Хантер нетерпеливо вздохнул.
      – Ну, что такое?
      – Нам с тобой необходимо поговорить наедине.
      – Я погуляю, – сказала Даффи. Она улыбнулась, и Хантер сразу уловил натянутость улыбки. – Но прогулка будет короткой.
      Как только она отошла достаточно далеко, Алоизиус схватил Хантера за руку и усадил в соседний шезлонг.
      – Что она здесь делает?
      – Плавает. А почему ты здесь?
      – Хантер, ты мой деловой партнер. Я вкладываю в тебя много денег. То, что Мелани говорит о женщине, которая была с тобой этим утром, разрывает мне сердце. Она не переставая рассказывает, как ты очарован ею и что ты никогда не представлял ни одну женщину своей помощницей. Хантер, это звучало почти как намек на вашу свадьбу!
      Поразительно, но Хантер поймал себя на том, что глупо улыбается.
      – В самом деле?
      Алоизиус потянулся к нему и схватил за руку:
      – Перестань!
      Хантер другой рукой оторвал от себя более слабую руку Алоизиуса.
      – И это то, что заставило тебя прийти сюда?
      – Я знал, что тебе это не понравится. – Алоизиус мотнул головой. – И все же взял на себя труд выследить тебя, чтобы ты понял всю серьезность положения.
      Хантер непонимающе уставился на своего партнера, на человека, которого считал своим другом.
      – Должно быть, есть что-то еще более важное, что привело тебя сюда и чего я не знаю. Хочешь рассказать, в чем дело?
      – Дело в Даффи, – с горечью продолжал настаивать Алоизиус. – Она очарует тебя, будет тебя поддразнивать, ты пообещаешь ей все, что угодно. Это тело… – Он прервал сам себя. – Она может свести мужчину с ума, но ничего ему не дать.
      – Что ты имеешь в виду? – Хантеру страшно не хотелось слушать разглагольствования Алоизиуса о Даффи.
      У него в уме не укладывалось, что эти двое были помолвлены, когда же он задумывался о прикосновениях Алоизиуса к Даффи, о том, что они занимались любовью, этого он просто не мог вынести. Даффи принадлежала только ему.
      – Ты уже спал с ней?
      Хантер медлил с ответом. Алоизиус хлопнул в ладоши.
      – Понятно! Все тот же старый трюк. Дразнить и не доставлять удовольствия.
      – То есть ты хочешь сказать, что вы были помолвлены, но никогда не занимались любовью? – Хантер не мог в это поверить, но был чертовски этому рад.
      Алоизиус тряхнул головой.
      – Картина начинает проясняться. Ставлю тысячу, что ты тоже ничего не добьешься.
      – Не стоит. – Хантер знал, что победит, но он не хотел сделать Даффи предметом подобного спора.
      Другую женщину – может быть, но только не Даффи.
      Кроме того, узнай она об этом, он больше о ней даже не услышит.
      – Ты знаешь, Алоизиус, я не держу пари. Ты примчался сюда предупредить меня, что я ничего от нее не получу. Не зарекайся.
      – Вот уж не думал, что ты так туго соображаешь. Вспомни, что она сделала накануне нашей свадьбы.
      – А! – Так вот в чем суть дела. Даффи отказалась спать с женихом, но трахалась с его шафером.
      – Ты просто не слышишь меня. – Алоизиус вскочил. – Я знаю, ты думаешь: «Она сделала это с ним, я же другой». Но ты мужчина. И этого уже достаточно, чтобы твоя судьба была предопределена. В один прекрасный день эта женщина разобьет тебе сердце. Я только надеюсь, что мне как твоему другу хватит выдержки не напоминать, что я тебя предупреждал.
      Алоизиус был, конечно, искренен и правильно вычислил ход рассуждений Хантера. Она никогда не поступит так с ним. Хантер не мог бы сказать почему, просто он чуял это нутром. Увидев, что Даффи приближается к ним, он помахал ей рукой.
      Алоизиус мрачно смотрел на нее, стиснув зубы.
      Даффи перевела взгляд с одного на другого:
      – Итак, все утряслось?
      Никакого ответа.
      – Может быть, пришло время прояснить обстановку, Алоизиус? – обратилась к нему Даффи.
      Он засмеялся.
      – Я готова извиниться.
      – Да, это было бы прекрасно, – отозвался Алоизиус, его губы тронула горькая усмешка. – Разрушить человеку жизнь, а потом сказать: «О, кстати, извини».
      – Ты хорошо знаешь, что я ее не разрушала.
      – Нет, ты спасла меня от участи, худшей, чем смерть, – женитьбы на тебе.
      Хантер следил за их перепалкой. Лучше дать выход гневу, чем копить его внутри. По крайней мере он уяснил для себя, что именно ранило Алоизиуса. Его задело не столько то, что Даффи трахалась с его шафером, сколько то, что она не переспала с ним.
      – Женитьбы и развода. – Даффи указала на Алоизиуса пальцем. – Если бы я вышла за тебя замуж и застала тебя с шлюхой, это был бы конец.
      – С шлюхой? О чем ты говоришь? Ты сама готова спать со всем, что шевелится.
      А вот и нет, подумал заинтересованный наблюдатель Хантер. Даффи не включила Алоизиуса в список своих любовников. Вспомнив ее слова о том, что она не заразна, Хантер удивился, как это ей удалось заслужить репутацию развратницы, меж тем как реальность явно говорила об обратном.
      – Ты что, не помнишь предыдущую ночь?
      Алоизиус посмотрел на Хантера:
      – О чем она говорит?
      – Прошлой ночью ты явился в наш номер с проституткой для себя и, что крайне великодушно, для меня тоже.
      – Я сделал это? – Алоизиус упал в шезлонг. – Я не мог так поступить с Крисси!
      – Очевидно, прошлой ночью ты не очень-то думал о своей невесте, – заметила Даффи.
      Алоизиус схватился руками за голову.
      – И ты расскажешь об этом Крисси?
      Даффи почесала переносицу.
      – Дай мне подумать. Следует ли говорить об этом Крисси?
      Хантер усмехнулся. Теперь он в ее власти. Помолчав, Даффи спросила:
      – А ты простишь меня за то, что я так поступила с тобой?
      Алоизиус выпятил подбородок, упрямый, как всегда.
      – Ну пожалуйста, Алоизиус…
      Он медленно встал.
      – Ну что ж. Наверное, каждый может совершить ошибку. – Алоизиус протянул Даффи руку, и они обменялись рукопожатием.
      Потом он усмехнулся:
      – Во всяком случае, я никогда не хотел жениться на тебе.
      – Тогда зачем же предложил?
      Алоизиус отпустил руку Даффи.
      – Мне кажется, это ты первая предложила.
      – Нет!
      Хантер предупреждающе поднял руки:
      – Эй, вы! Перемирие заключено, не нарушайте же его.
      Несомненно, Алоизиус согласился на мир только из-за Крисси: он не хотел, чтобы та узнала о его недостойном поведении; однако Хантер предпочитал, чтобы его партнер хотя бы разговаривал с его девушкой.
      Его девушкой?
      Даффи не была его девушкой. Она была женщиной, которой он предложил поехать с ним в Лас-Вегас. Ни больше ни меньше.
      – Хантер! – Алоизиус щелкнул пальцами у лица Хантера. – Я ухожу. Но помни все-таки, что я сказал.
      – Да, хорошо.

      – Думаю, в следующий раз надо брать такси, – сказал Хантер после того, как Алоизиус покинул их. – Тогда будет гораздо меньше шансов выследить нас.
      К его удивлению, Даффи засмеялась, а потом сказала:
      – Пожалуй, даже хорошо, что он пришел – в этот раз. Мне давно стоило извиниться перед ним.
      Извинение перед Алоизиусом успокоило совесть Даффи, хотя, конечно, от этого больше выиграла она, чем он. Однако после столкновения с бывшим женихом Даффи чувствовала себя совершенно измотанной. Или, может, сказалась бессонная ночь, только ноги ее стали вдруг ватными.
      Должно быть, Хантер заметил это, потому что взял Даффи за руку и посадил в тот самый шезлонг, где прежде сидел Алоизиус.
      – Я думаю, пора вызывать машину. Тебе не помешает вздремнуть.
      Даффи кивнула, чувствуя себя немного глупо. Она не могла сдержать улыбку, когда Хантер приподнял ее ноги, чтобы удобнее устроить ее в шезлонге. Он подложил ей под голову вместо подушки полотенце и сказал:
      – Лежи и не двигайся. Я пойду возьму нашу одежду, вызову такси и сразу же вернусь.
      Даффи вздохнула и позволила себе расслабиться. С его стороны было так мило позаботиться о ней. Она совсем не привыкла к этому – просто не относилась к категории капризных женщин.
      Сегодня, однако, Даффи позволила Хантеру посадить ее в такси и свернулась калачиком напротив него, вполуха слушая многословные рекомендации шофера, рассказывавшего Хантеру, где находятся лучшие игровые автоматы и где торгуют первоклассными, но запрещенными законом фейерверками.
      Они миновали море окружающих их отель казино и поднялись на лифте прямо к двери своего номера.
      На пороге Даффи остановилась.
      Хантер вопросительно посмотрел на нее.
      Несомненно, Алоизиус наговорил ему ужасные вещи. Ужасные и несправедливые. Его главное обвинение заключалось в том, что она его дразнила, но так и не отдалась. Так же, как и большинству других парней, с которыми встречалась, – потому что на этом этапе знакомства они все вели себя неправильно.
      Даффи приподнялась на цыпочки и поцеловала Хантера в губы.
      Он ответил на ее поцелуй, и она улыбнулась. Они улыбались друг другу, их губы исполняли свой собственный прекрасный танец.
      – Я хочу заняться с тобой любовью, – сказала она.
      Хантер не отводил взгляда от ее лица. Даффи знала, что она правильно сделала, остановившись на пороге. Она дала возможность Хантеру самому понять, не задавая никаких вопросов, готова ли она. Прошлой ночью она была невоздержанна, но сейчас что-то в ней изменилось в лучшую сторону, хотя, что именно, Даффи не вполне понимала. Займись они любовью прошлой ночью – это было бы хорошо.
      Но сегодня это будет нечто особенное.
      Горничная с тележкой обогнула угол и направилась в их сторону. Хантер не шевельнулся. Горничная обошла их справа, и Даффи заставила себя успокоиться. Пусть Хантер сам найдет ответ, который ищет, – независимо от того, что он услышал, их отношения не были ошибкой.
      – Даффи, – сказал он с нежностью, – ты удивительная женщина. – Потом он вставил карточку в дверь. Мигнул зеленый свет, и он добавил: – Спасибо, что все объяснила.
      Затем, не успела Даффи понять, что он собирается делать, Хантер кинул пакет с одеждой, который он держал в руках, в открытую дверь, повернулся, взял Даффи на руки, внес внутрь и защелкнул замок.
      – На этот раз нам никто не помешает.
      Его поцелуй обещал, что кто бы ни постучался в дверь, ответа он не получит.
      Целуясь, Даффи пыталась снять желтый льняной жакет, который она набросила по дороге в отель. Хантер пришел ей на помощь: при этом он не задерживаясь легко проскользнул в гостиную и положил Даффи на тот же диван, где они лежали прошлой ночью. Или это было уже этим утром?
      Слегка оглушенная, Даффи подняла глаза на Хантера и мизинцем очертила линию его губ.
      Он усмехнулся и взял ее палец в рот, одной рукой плавно двигая его взад-вперед, а другой снимая бретельки купальника с ее плеч.
      Даффи подалась навстречу ему, захваченная желанием. Он выпустил ее палец и стал обеими руками раздевать ее.
      Вдруг он остановился.
      – Никуда не уходи, – предупредил он, неожиданно встав с дивана.
      Как будто она собиралась!
      Даффи откинулась на подушки и вздохнула. Ее купальник был почти снят. Хантер вышел из комнаты и направился в свою спальню, без сомнения, за презервативом.
      Наверное, ей самой стоило позаботиться об этом.
      Ночь любви с Хантером, возможно, станет одной из величайших ошибок ее и без того неудачной личной жизни. Даффи уже не сомневалась, что Хантер будет лучшим любовником из всех, кто у нее был; она знала, как он целует, дразнит, касается ее; как ему удается полностью завладеть ею. Она никогда так много не думала о мужчине, с которым встречалась. Все они отвечали определенному социальному статусу и интеллектуальному уровню, что вполне удовлетворяло требованиям семьи Лэндри.
      Но Хантер…
      Даффи нахмурилась и обвела свой пупок мизинцем, который еще минуту назад был во рту у Хантера. Хантер обаятелен, но он нувориш, совсем не то, к чему привыкли Лэндри.
      Осознав, о чем она думает, Даффи села и мысленно обругала себя. Она собирается переспать с парнем – ради Бога, только и всего. Никаких свадебных колоколов; она же не выходит замуж. Она не выйдет замуж до тех пор, пока не встретит человека, который смог бы приручить зверя, так своенравно просыпающегося в ней при первой же возможности длительных отношений.
      Даффи вздохнула, не понимая, куда подевался Хантер. Потом ужасная мысль пришла ей в голову. Что, если он забыл презерватив? Это означало бы…
      – Даффи! – Хантер выкрикнул ее имя из спальни.
      – Да?
      – Как ты относишься к душу после всего этого солнца и хлорки?
      Его голова появилась в проеме двери.
      – Прекрасная идея. – Даффи подумала, что хочет его прямо сейчас.
      Она не хотела надолго оставлять Хантера ради того, чтобы поплескаться в душе, идти одной в ванную. Однако она свое нетерпение скрыла.
      – Хлорка очень вредна для кожи, – прибавил Хантер.
      Даффи поняла, что он шутит.
      – Ты разыгрываешь меня?
      Он вошел в гостиную обнаженный, лишь с полотенцем на бедрах. Даффи снова восхитила его широкая грудь, как и тогда, когда они плескались в аквапарке. У него было именно столько волос на груди, как это и нравилось Даффи. Темная линия уводила взгляд вниз, вниз, вниз – туда, где взгляд наталкивался на роскошное банное полотенце.
      – Считай, что это так, – ответил он, медленно подступая к ней, потом изменил направление и прошел в ее спальню.
      В этот раз Хантер вернулся почти сразу же, держа в руках гостиничный халат.
      – Думаю, в нем тебе будет удобнее, – сказал он, вешая халат на спинку дивана и становясь перед Даффи на колени.
      Руки он положил на ее бедра над трусиками купальника.
      Даффи торопливо приподняла бедра и дала ему снять с себя трусики. При этом Хантер ни разу не оторвал глаз от ее лица, наблюдая за его выражением. Он не знал, как на том же самом диване он привел ее в неистовое состояние только одним прикосновением. И сразу она была на грани, так что, только взгляни он сейчас на нее, она бы испытала оргазм.
      Готовый лечь рядом, Хантер остановился на минуту, как бы отдавая должное тому, что предлагала ему Даффи. Он чувствовал себя совсем как ребенок рождественским утром. Даже в самые худшие времена мама всегда приберегала для него какой-нибудь подарок. Держа Даффи за обнаженные бедра, Хантер вспомнил те напряженные противоречивые чувства: с одной стороны, ему не терпелось развернуть свой подарок, с другой – он хотел растянуть процесс до бесконечности.
      – Я хочу растянуть удовольствие, – прошептал он, любуясь глазами Даффи.
      Ее зрачки настолько расширились, глаза стали такими страстными и темными, что он мог утонуть в них. Но вместо того чтобы испугать, эта мысль взволновала его. Да поможет ему Бог, но он хотел утонуть в Даффодил Лэндри.
      Хантер кинул трусики на пол, потом стянул полурасстегнутый лифчик. Они все еще смотрели в глаза друг другу. Он чувствовал, как все более учащенно ее грудь вздымается и опускается. Губы Даффи слегка раскрылись, она протянула руки, чтобы притянуть его к себе.
      Сдерживая неодолимое желание овладеть ею немедленно, Хантер завернул ее в махровый халат и произнес:
      – Прошу вас. Ванна ждет, мадам.
      Даффи неохотно поднялась, собираясь пройти в свою ванную. Обняв ее, Хантер потянул ее в другую сторону:
      – Мыться вместе гораздо приятнее, чем поодиночке.
      Даффи была потрясена.
      Хантеру приходилось подталкивать ее в нужном направлении.
      – Я понимаю, обычно ты купаешься одна, – продолжал он, переводя ее через порог роскошной ванной комнаты номера.
      – А разве не так поступает большинство людей?
      – Мы с тобой, Даффи, – мягко сказал Хантер, останавливаясь около огромной наполненной ванны и повернув ее лицо к себе, – не большинство людей.
      Он скользнул руками ей под халат, притягивая ее к себе, взял грудь в одну ладонь. Она отдалась его поцелуям и потянулась к нему. При этом его полотенце соскользнуло и упало на пол. Хантер сбросил с Даффи халат. Одежды были сброшены, и тело, наконец, встретилось с телом.
      Он глубоко вздохнул и прижал ее к себе.
      Его возбужденный пенис толкал ее ниже пупка, чуть выше того места, в которое он стремился погрузиться. Даффи стонала, она испытывала то же самое жадное желание.
      Водя по ее волосам, он дразнил ее. Он чувствовал, что ее влага смешалась с его, он почти перегнул ее над наполненной водой ванной.
      Взглянув на воду, Хантер отступил на шаг. Он использовал всего лишь немного королевского геля для ванн, но вся поверхность воды покрылась пузырьками. Он слегка ударил ногой по воде, и тотчас пузырьки вспенили всю массу воды.
      Даффи засмеялась и, опустив руку в ванну, зачерпнула горсть пены и брызнула ему на грудь. Хантер последовал ее примеру и оросил ее грудь пузырьками.
      Проверив температуру воды, он посадил в ванну сначала ее, потом сел сам. Он заметил, что она рассматривает его тело, потом почти стыдливо отводит взгляд. Его снова поразила невинность Даффи, так контрастирующая с тем, на что его настроили.
      Однако ничего невинного не было в том, как она, сидя по пояс в воде, наклонялась, манила его к себе.
      Даффи скользила по его коленям, и он стонал.
      – Пусть я никогда раньше и не принимала ванну с мужчиной, – прошептала Даффи, – но я быстро учусь.
      Обвив своими ногами его спину, Даффи подивилась, как свободно она чувствует себя с Хантером. Старательно избегая его взгляда, она сказала:
      – Знаешь, в этом гораздо больше близости, чем в сексе под одеялом.
      – Ты права, – ответил Хантер, потом смахнул легкие пузырьки с ее груди и нежно припал к соску.
      Даффи изогнулась, слегка приподнимаясь над водой, и, опустившись обратно, ощутила, что он подталкивает ее, и медленно, медленно ввела его внутрь себя. Когда пузырьки закружились вокруг них, все остальное, кроме чувства, что Хантер владеет ею, перестало существовать для Даффи.
      То приближаясь, то отстраняясь назад, она ощущала, что Хантер держит ее за талию и влечет вниз. Полностью войдя в нее, он сжал ее в своих руках и так поднялся с ней из воды.
      – Закончим мыться позже, – прохрипел он голосом, ставшим еще глубже.
      Даффи не отпускала его, вбирая еще более глубоко в себя, и улыбнулась, когда он застонал от наслаждения. Также медленно он вышел из нее, и Даффи закусила губу, чтобы не закричать. Он был в ней.
      Хантер подобрал полотенце и стал вытирать ее. Она вырвала полотенце из его рук и опять отбросила на пол, притягивая Хантера к себе.
      – Я оближу тебя насухо, – пообещала она.
      А Хантер никогда и не сомневался в ней.
      Без ума от желания, полная решимости насладиться этим мужчиной так, как она еще никогда не наслаждалась, Даффи выгнулась и почти легла на грудь Хантера. Она вытерла его полотенцем, но оставила мокрой ту часть, которую собиралась облизать.
      Горячая вода ванны абсолютно не успокоила Хантера.
      – Надеюсь, тебе это нравится, – сказала Даффи, становясь возле него на колени и едва-едва лизнув его член. Засмеявшись, она добавила: – Это особенное полотенце.
      – Ты сошла с ума! – Его голос был одновременно и вздохом, и рычанием; движения Даффи стали более решительны, внимание к его мужскому достоинству – настойчивее.
      Она взяла его ртом, и Хантер сказал голосом, идущим откуда-то из нутра:
      – Почему бы и нет?
      Пробуя его, наслаждаясь им, выводя его из себя, Даффи получала чувственное удовольствие от того, что он свободно двигается в ней. Она всегда наслаждалась сексом, но никогда не стремилась доставить радость мужчине. Сейчас, глядя вверх на Хантера, откинувшего назад голову с выражением крайнего экстаза на лице, Даффи испытала чувство обладания, о существовании которого просто не подозревала.
      Обладания, которое она должна использовать только во благо.
      Не сразу она поняла, что Хантер держит руки на ее плечах и притягивает ее к своей груди.
      – Ты великолепна, – сказал он, откидывая влажные волосы с ее лица. – Но сейчас я хочу тебя.
      Даффи не знала, сможет ли Хантер продержаться дольше. По тому, как он пульсировал под ее обильными поцелуями, как исследовал ее гортань, словно женскую суть, она понимала, что он на грани сладостного, бурного освобождения.
      В этот раз он качнулся над ней и, раздвинув ее ноги, попробовал ее. Даффи была уже на пределе возбуждения и подняла бедра навстречу его поцелуям, сначала нежным, потом настойчивым. Она отвечала, вскрикивая, и подавалась к нему всем телом.
      Хантер поднял голову, и она увидела сквозь дымку наслаждения выражение удовлетворения на его лице.
      Потом, когда он двигался на ней и в ней, Даффи забыла обо всем на свете. Забыла, что они лежат на полу среди разбросанных полотенец; забыла, что она решила не уступать его домогательствам; забыла, что когда-то обещала не потворствовать своему желанию спать с мужчиной.
      Хантер задержал дыхание, и Даффи чувствовала его медленные поступательные движения. Он вышел из нее и, вскочив, бросился к тумбочке, бормоча:
      – Только ты можешь заставить меня забыть обо всем.
      Даффи улыбнулась и осталась лежать на полу, распластанная и ждущая возвращения Хантера. Он нашел то, что искал, снял обертку, одним движением натянул презерватив на свой возбужденный член, наклонился и поднял ее.
      Опустив ее на массивную кровать в своей спальне, он сказал:
      – Теперь ты моя.
      Даффи не знала, что ей больше нравится: эти слова собственника или та медлительность, с которой он вновь вошел в нее, исследуя, выходя, затем опять погружаясь в нее до тех пор, пока она не закричала в экстазе.
      Крича и смеясь, она крепко удерживала его, пока Хантер наконец не нашел желанное освобождение, глубоко в ее теле, глубоко в ее душе.
      Хантер медленно приходил в себя; они с Даффи лежали, прижавшись друг к другу бедрами, на покрывале огромной кровати. Он завернул презерватив в салфетку с прикроватной тумбочки и кинул его по направлению к корзине для бумаг. Слава Богу, он вспомнил о нем в последнюю минуту.
      Взглянув вверх, Хантер подумал, как забавно, что он ни разу не вспомнил о зеркальном потолке, одной из главных особенностей спален для взрослых в этом отеле. Нет. Все его мысли были только об обладании Даффи и о роскошном оргазме внутри ее чарующего тела.
      Даффи пошевелилась, и он прижал ее к себе. Ему нравилось смотреть вверх и видеть их отражение, обнаженных и прижавшихся друг к другу. Странно, что он редко обнимал женщин. Он любил заниматься сексом, горячим и страстным, после которого желание бежать дальше, возвращаться к деловой жизни только усиливалось. Сейчас же, однако, ему не хотелось ни на метр удаляться от Даффодил Лэндри.
      Он нахмурился.
      – Не хмурься, – прошептала Даффи, потянувшись, чтобы погладить его бровь.
      – Я не хмурюсь, – возразил он.
      – Ладно, ладно. – Она повернулась и указала пальцем на потолок: – От зеркала ничего не утаишь.
      – Значит, ты заметила?
      Даффи улыбнулась и, он мог бы поклясться, немного покраснела.
      – Ты можешь назвать мне то, что никогда не делала раньше? – Хантер накрыл ладонью ее грудь и нашел сосок, расцветший, тугой, удивительно готовый к следующему заходу.
      – Пожалуй, да, – ответила она.
      – И что это? – Он легонько провел пальцем вниз к ее бедру.
      – Ну, я, например, никогда не занималась любовью под зеркалом, и мне стыдно, что сегодня это произошло, – объяснила Даффи.
      – Ты не должна этого стыдиться. – Хантер повернулся, и теперь они лежали лицом друг к другу. Он поцеловал кончик ее носа. – Назови меня пещерным человеком, но я рад, что я буду первым.
      – Первым?
      Он усмехнулся и сдвинулся к изголовью кровати.
      – Смотри в зеркало и следи за ощущениями.
      – За какими ощущениями? – переспросила она с придыханием.
      Хантер приподнял ногу Даффи за лодыжку и, наблюдая за реакцией, начал сосать большой палец ее ноги.
      Даффи изогнулась и вскрикнула, то ли от смеха, то ли от боли.
      – Тебе это нравится?
      – Да, – прошептала Даффи, устремив глаза в потолок.
      – Шикарная картина, – сказал Хантер.
      В ее зрачках отражалось изображение в зеркале.
      – Ты поражаешь меня, – сказала она.
      Он наклонил голову, отпустив ее ногу, потом припал к ней и почувствовал ее внутреннее напряжение.
      – Следи дальше, – произнес Хантер и приник к ней опять.
      Даффи была мокрая, горячая, распалившаяся от занятий любовью. Он стал ласкать ее, и неудивительно, что она почти тут же кончила.
      Она уцепилась за него, потом сказала:
      – Это зеркало очень порочно.
      Хантер усмехнулся:
      – Хочешь принять ванну?
      Даффи кивнула, но не двинулась с места. Хантер хотел помочь ей подняться, когда она сказала:
      – Ты не возражаешь, если я сделаю еще одну вещь, которую раньше никогда не делала?
      Он изучал ее лицо: оно было нарочито бесстрастно, но ее выдавала улыбка. Хантер откинулся на подушки. Это обещало быть чем-то удивительным.
      – Вовсе нет.
      Она встала на колени перед ним и сказала почти голосом школьной учительницы:
      – Теперь ты смотри в зеркало, и я узнаю, о чем ты думаешь.
      Когда она взяла его член в рот, Хантер застонал. От двойного импульса – от удовлетворяющей его Даффи и одновременно от ее отражения в зеркале над ними он сразу же возбудился. Задохнувшись, Хантер схватился за ее волосы. Как раз в этот момент Даффи подняла лицо к нему и – такая кокетка – лукаво улыбнулась.
      Некоторое время он предавался наслаждению, которое она доставляла ему магией своих прикосновений, а затем, чтобы не испортить восхитительного удовольствия, вскочил и побежал за презервативом.

      Они заснули вместе, и это был самый сладкий сон в жизни Даффи.
      Проснувшись, Хантер, конечно, опять захотел ее, но, взглянув на часы, воскликнул:
      – Черт! Мы должны уже идти.
      Даффи прижалась к нему. Просто не было никакой возможности покинуть их убежище.
      – Если речь об обеде, я не хочу есть.
      – Самолет, – сказал Хантер, притягивая ее и целуя, как если бы намеревался провести здесь с ней ночь, но тут же пояснил: – У меня утром встреча в Новом Орлеане, так что мы должны успеть на самолет.
      Даффи потянулась.
      – Должно быть, мы долго спали.
      Хантер погладил ее бедро.
      – Долго. Будь это любая другая встреча, я бы плюнул на нее, но сейчас не могу. Я собирался улететь на последнем ночном самолете.
      Она улыбнулась и потянулась поцеловать его.
      – Все в порядке. Я ведь и сама работаю, если ты не забыл.
      Он кивнул и сел, легко коснувшись рукой ее глаз.
      – Даффи…
      – Да?
      – Я знаю, что уже говорил тебе это, но спасибо, что поехала со мной в Вегас.
      Даффи кивнула, снова взглянув на свое отражение в зеркале. Она так полно отдалась ему, что хорошо понимала, за что благодарил ее Хантер.
      – Спасибо, что попросил меня об этом, – ответила она и встала с постели.
      Он с сомнением посмотрел на ванну, покачал головой:
      – Вода уже давно остыла. Хочешь принять душ?
      – Было бы здорово, – отозвалась Даффи. – Но мы же можем опоздать на самолет.
      Хантер улыбнулся и сказал:
      – Когда нужно, я могу и воздержаться.
      Но Даффи устроила ему невообразимо тяжелый душ, бросая мыло и наклоняясь, чтобы поднять его, потом поднося скользкий брикет к его ногам и паху. Наконец Хантер схватил ее за руки и воскликнул:
      – Вставай под душ, или я сейчас же овладею тобой!
      Даффи несколько притихла и попросила передать ей шампунь. Она никогда не хотела мужчину так часто, как хотела Хантера; никогда не чувствовала себя так свободно в выражении своего желания. И эта свобода вскружила ей голову.
      Но пора было возвращаться домой.
      Возвращаться к реальности.
      И пока они вытирались, одевались, упаковывали вещи, Даффи не могла не задаваться вопросом, продолжится ли волшебство их отношений по возвращении к каждодневной жизни.
      И, стоя рядом с Хантером в ожидании лимузина, который должен был отвезти их в аэропорт, она пообещала себе сделать все от нее зависящее, чтобы волшебство не нарушилось.
      Спустя три дня Даффи начала спрашивать себя, уж не приснилось ли ей все это. Они возвратились ночным воскресным рейсом, Хантер довез ее до дома, поцеловал на прощание и исчез.
      Сейчас, слоняясь около здания суда, Даффи чувствовала себя идиоткой в квадрате. Во-первых, потому что она так остро скучала по человеку, которого едва знала. Во-вторых, потому что около офиса своего зятя подкарауливала его встречу с нежной беспомощной практиканткой – только затем, чтобы увидеть, как они вместе отправляются к зданию суда.
      Ну, Даффи, для юриста и практикантки из юридической школы совершенно естественно посещение суда.
      К тому же, Даффи, совсем непохоже на тебя переживать из-за человека, который не дает о себе знать.
      Даффи понимала, что не должна винить Хантера.
      У нее и самой было мало свободного времени. Ей было поручено освещение происходящего на джазовом фестивале. Она должна была представить фоторепортаж, отражающий его повседневную жизнь. Однако Даффи склонялась к передаче этой работы кому-нибудь еще с тем, чтобы получить настоящую журналистскую работу.
      Или стать частным сыщиком, подумала она, сдерживая невеселый смешок. Она следила, как Дэвид и Нина приближаются к входной двери; Дэвид обнял практикантку за плечи. Даффи нахмурилась. Ради сестры она была полна решимости раскрыть правду. Никакой мужчина не вправе обманывать ее сестру, оставаясь при этом безнаказанным.
      В то же время забота о Джонни отвлекала ее от волнений по поводу того, не совершила ли она глупость, переспав с Хантером. Но даже когда Даффи преследовала парочку, ее мысли были заняты им.
      Была ли она только последним его завоеванием? Может быть, даже в этот момент в какой-нибудь запертой комнате он рассказывает историю о курочке, которую потоптал петух в предыдущие выходные? От такого предположения Даффи вздрогнула, но она не была столь наивной, чтобы не допустить такую возможность. Мужчина в конце концов всегда остается мужчиной.
      Но Хантер был не таким. Он прислал ей цветы и оставил несколько сообщений, в последнем из которых сказал, что вынужден лететь в Солт-Лейк-Сити на переговоры.
      Даффи вздохнула, жалея, что он не пригласил ее с собой, но потом поняла, что глупо об этом мечтать.
      Несмотря на то, что она отдалась ему. Полностью. Ничего не утаив.
      Сделала ли Нина то же самое? Дэвид убрал руку с плеч молодой женщины, и сейчас они бок о бок входили в вестибюль. Даффи ринулась через металлоискатель, обдумывая ситуацию. Адвокатам разрешалось успокаивать своих клиентов. А хороший детектив не спешит с заключениями.
      Благодаря нескольким нишам и выступам вестибюля Даффи удалось остаться незамеченной. Она подошла достаточно близко, чтобы услышать, как Дэвид сказал:
      – Не волнуйся. Я все скажу сам.
      Даффи не знала, что и думать. Ей казалось, что с тех пор, как Дэвид познакомился с ее сестрой, он стал их общим голосом до такой степени, что Джонни почти не приходилось ничего говорить.
      Однако Джонни утверждала, что она счастлива. Так, может быть, она и не возражала против подчинения Дэвиду?
      Даффи выскользнула из своего укрытия и тенью проследовала за парочкой по вестибюлю, надеясь, что Дэвид не обернется и не засечет ее за столь непотребным занятием. Правда, на этот случай она приготовила историю. Якобы она собирает материал об истории строительства здания суда. Это было явно притянуто за уши, но догадается ли об этом Дэвид?
      Даффи решила, что до тех пор, пока он увлечен маленькой мисс Ниной, не догадается. Она сомневалась, что он так смотрит на всех своих клиентов или даже сотрудников.
      Пара остановилась у одной из дверей, Дэвид открыл ее, и они вошли. Даффи приблизилась, заметив, что это, похоже, был зал судебных заседаний. Она было заколебалась, но, подумав о своем журналистском статусе, вошла.
      Она знала, что пресса всегда вхожа в этот зал.
      Даффи вспомнила о рядах репортеров на докладе Хантера, и, конечно, это повлекло за собой образ Хантера. И безусловно, мысли о нем вызвали в памяти их занятия любовью.
      Только удар молоточка привел ее в чувство. Даффи скользнула на первое же замеченное свободное место и огляделась.
      Дэвид сидел впереди за одним из столов, Нина – около него. Напротив них расположились угрюмого вида женщина в плохо сидящем на ней темно-синем костюме и крупный мужчина, сразу не понравившийся Даффи. Судья, находясь на некотором возвышении, пролистывала документы.
      Оглядев группу встревоженных и суровых мужчин и женщин, Даффи почувствовала себя очень неуютно. Она многое бы отдала, чтобы быть сейчас с Хантером Джеймсом в Солт-Лейк-Сити.
      И не только заниматься сексом.
      Предаваться любви.
      Даффи вздохнула.
      Молоток ударил еще раз, и она услышала, что кто-то провозглашает дело Уэст против Уэста.
      Дэвид и его практикантка поднялись. Поднялись и женщина в темно-синем костюме с ее клиентом. Даффи прекратила думать о Хантере и стала внимательно слушать.
      Она не могла не отдать должное зятю. Он спрашивал, выведывал подробности и хитрил с другой стороной. Не успела Даффи и глазом моргнуть, как судья назначила бывшему мужу Нины платить алименты и поддерживать ребенка, а также ввела в его жизнь существенные ограничения.
      Молоток ударил опять, и Дэвид быстро повлек Нину к двери.
      Даффи следила за ними, помимо своей воли находясь под сильным впечатлением от произошедшего. Женщина-адвокат тоже увела своего клиента из зала заседаний, и Даффи вздрогнула, перехватив его взгляд, когда они проходили мимо нее.
      Браво, Дэвид, подумала она. Он делал хорошее дело, помогая женщине. Может, он и невиновен во всех тех прегрешениях, в которых Даффи обвиняла его. И возможно, пора ей уже примириться с выбором сестры.
      Чтобы окончательно увериться в этом, Даффи поспешила наружу и последовала за зятем и его клиенткой, когда они вышли из здания суда. Никакой остановки в почасовом мотеле, никакого длительного дневного ленча.
      Они поехали прямо на работу, оставив Даффи наедине с ее собственными проблемами.
      Хантер сидел в гостиничном номере, сжимая в руках телефон. С помощью крошечного устройства он мог продавать и покупать товар, выходить в Интернет, вызвать любого из своих служащих.
      Но он не мог найти Даффи.
      Он не знал зачем, но ему было просто необходимо поговорить с ней, услышать ее голос.
      Хотя это не имело никакого смысла.
      Конечно, они великолепно слетали в Вегас. Он занимался сексом так, как никогда и не мечтал. Он был потрясен до глубины души ее ответным чувством. Он хотел продолжения, но только теперь он начал сознавать, что лежало между ними.
      А сейчас он даже не мог поговорить с ней по этому проклятому телефону.
      «Не ругайся. Только не в моем доме».
      Хантер услышал голос матери, звучащий внутри его, и не мог не улыбнуться. Может, если он перестанет употреблять грубые слова, он найдет Даффи.
      Погруженный в эти мысли, он снова набрал ее домашний номер.
      И действительно – она ответила!
      Мысленно пообещав послать дюжину роз долготерпеливой и мудрой Тельме Джеймс из Пончатулы, штат Луизиана, Хантер сказал:
      – Даффи, что случилось? – Как будто это она позвонила ему.
      – Хантер, вот сюрприз!
      Сюрприз. Ничего себе! Ведь он послал ей цветы. Звонил по крайней мере три раза в день. Так почему сюрприз?
      – Связь прерывается, – произнесла она.
      Хантер сжал трубку и, стараясь говорить спокойно, объяснил:
      – Меня засунули в Солт-Лейк по крайней мере на несколько дней.
      – Сейчас я тебя слышу нормально.
      – Хорошо, – отозвался он, колеблясь, стоит ли ему сказать Даффи, как сильно он скучает по ней.
      И как это его удивляет.
      – Работа есть работа, – сказала Даффи.
      Хантер кивнул. Бесполезное движение для телефонного разговора.
      На линии повисло молчание, увеличивая его телефонные счета, но ничем ему не помогая. Наконец он сказал:
      – Даффи!
      – Да? – Ее голос чуть дрогнул, подав Хантеру некоторую надежду.
      – Если ты не занята в эти выходные…
      – Да? – На этот раз вопрос звучал более сдержанно, и Хантер почти потерял самообладание.
      Но не для этого же он поднялся со дна общества!
      – Хочешь поехать со мной в Пончатулу?
      – В Пончатулу?
      Все правильно. Даффи, девушка из привилегированного района, не может не думать, что он подшучивает над ней. Возможно, она считает, что Сити-Парк – это пригород Нового Орлеана. Ладно, за некоторые вещи Хантер отказывался извиняться.
      – Мой родной город, – объяснил он.
      Снова повисло молчание. Хантер обозрел одинокую комнату своего номера в самом шикарном отеле Солт-Лейк, представив Даффи с ним на кровати в Вегасе, ее лицо в экстазе, когда он возводит ее на вершину наслаждения. Но другие образы перекрыли видение, в особенности память о пресловутой Эмили, посмеявшейся над ним, когда он имел наглость предложить проводить домой королеву.
      – Буду рада поехать с тобой, – мягко ответила Даффи.
      Хантер уставился на трубку. Она действительно согласилась? И почему это так много для него значит?
      – Прекрасно, – сказал он. – Я заберу тебя рано утром в субботу. Боюсь, я не вернусь до позднего вечера пятницы.
      – Хорошо, – отозвалась она. – Да и у меня мероприятие в пятницу ночью, о котором я должна сделать репортаж.
      – О, – сказал Хантер.
      Или он ожидал, что она только и делает, что сидит у телефона?
      – Хантер!
      Теперь настала его очередь сказать «Да?», которое, когда его произнесла она, свело его с ума.
      На линии раздались гудки, и Даффи, к его крайнему разочарованию, сказала:
      – Увидимся в субботу. Мне звонят.
      И, положив трубку, Хантер остался один в номере. До субботы было еще целых три дня.
      Даффи заставила себя ответить на другой звонок, сознавая, что если останется на линии еще хоть минуту, то сорвется и словно глупый подросток, переживающий свое первое увлечение, закричит Хантеру, как он ей необходим.
      А Даффи Лэндри никогда не нуждалась в мужчине.
      Правильно. Однако она как раз и поступила как юнец, ответив на другой звонок и не подумав, что все в жизни меняется. Иначе отчего ей показалось, словно свет в ее комнате померк в ту минуту, когда Хантер повесил трубку?
      Ей звонила Джонни, Даффи зажмурилась и попыталась сосредоточиться.
      – Ты оставила мне сообщение с просьбой позвонить тебе, – сказала Джонни в своей сдержанной и спокойной манере.
      – Да, оставила. – Но сейчас единственным человеком, с которым она хотела бы разговаривать, был Хантер. Нет, это неправда. Она действительно просила Джонни позвонить ей. – Я хотела сказать тебе кое-что, – начала Даффи.
      – Если это о Дэвиде, то я не хочу ничего слышать, – прервала ее Джонни.
      – Почему?
      – Я знаю, ты думаешь о нем плохо, и, если ты хочешь доказать это мне, я просто не буду тебя слушать.
      – Ну и ну!
      – Нет, у меня для тебя хорошая весть.
      – Но ты что-то предприняла?
      – Я только проследила за ним.
      – Даффи!
      – Я пыталась помочь.
      – Мне не нужна никакая помощь, – решительно произнесла Джонни.
      – Но если Дэвид встречается с кем-нибудь еще, неужели ты не хотела бы узнать?
      – Что это изменит?
      – Что изменит? – Даффи чувствовала, что ее голос возмущенно взмыл вверх. – Да это меняет абсолютно все.
      – Я вышла замуж за Дэвида и не оставлю его, – сказала ее сестра мягко, но непреклонно.
      – Даже если он обманывает тебя?
      Даффи знала, как строго Джонни относится к соблюдению верности; как могла она делать исключение для собственного мужа? Одной из причин, почему Даффи сомневалась, выйдет ли она когда-нибудь замуж, было то, что она не могла поручиться за себя, так как слишком походила на свою мать.
      – Я не хочу ничего знать, – сказала Джонни.
      – Почему?
      Долгое молчание повисло в трубке, и Даффи на этот раз не прерывала его, ожидая, что сестра подберет нужные слова.
      Наконец Джонни сказала:
      – Папа не вмешивался в мамину жизнь.
      – Вот те на! – прошептала Даффи.
      Она несколько раз повторила эту фразу, не отделяя слов друг от друга, словно ее словарный запас сократился до этого одного-единственного слова.
      Она хотела поспорить с сестрой, убедить ее, что отношения их родителей не должны определять ее собственную судьбу. Но Джонни не хотела слушать никакие доводы, а если Дэвид действительно только помогает практикантке в юридических вопросах, то у ее сестры нет повода волноваться.
      – Мне надо идти, – сказала Джонни решительно. – Няня привела Эрику с прогулки. Я ценю твою попытку помочь, но оставь это, ладно?
      – Хорошо, – ответила Даффи.
      Телефон загудел ей в ухо, это сестра положила трубку.
      Даффи все еще держала трубку, обдумывая позицию Джонни и укоряя себя за то, что не спросила у Хантера, в каком отеле он остановился. Ей стоило хотя бы записать номер его телефона, прежде чем отвечать на другой звонок.
      Даффи не помнила, когда чувствовала себя такой одинокой.

      Субботнее утро выдалось холодным и ясным, больше похожим на весну, чем на раннее лето в Луизиане. Проснувшись, Даффи уютно закуталась в одеяло, но тут же сбросила его, вспомнив, что сегодня за день.
      Хантер заедет за ней в девять и повезет в Пончатулу.
      А сейчас уже восемь сорок пять!
      Вскочив с кровати, Даффи схватила пеньюар, лежавший в изножье, и замерла, остро ощутив прикосновение ткани к обнаженной груди. Несмотря на то что много раз и мать, и сестра наставляли ее, Даффи продолжала спать нагишом.
      Пятнадцать минут. Они позволяли ей быстро глотнуть чашечку кофе, прежде чем принять душ. Даффи обожала утренний кофе. Перед тем как начать новый день с Хантером, ей надо было прийти в себя.
      В этот момент раздался громкий звонок в дверь, слышный на весь коттедж, не исключая и ее спальни в глубине дома.
      Это не Хантер! Нет еще!
      Она еще не была готова к встрече с ним после того чопорного телефонного разговора и недельного перерыва, прошедшего с их фантастической поездки в Лас-Вегас. Сейчас она просто не знала, что ему сказать.
      Зазвонили вновь. Очевидно, Хантер не любил ждать. Даффи плотно запахнула пеньюар, пробежалась расческой по волосам.
      Она была уже около двери, когда вспомнила, каким прозрачным был ее пеньюар. Даффи на секунду остановилась, но потом все же помчалась к двери.
      Ладно. Она решила, что это только немного встряхнет Хантера, и распахнула дверь.
      Хантер стоял на пороге, именно такой, каким она и представляла себе его. В его руках дымились две чашечки кофе, под мышкой он держал бумажный пакет.
      – Кушать подано, – объявил Хантер.
      Даффи видела как восхищенно он осматривает ее всю – от всклокоченных волос до кончиков пальцев на ногах.
      Она стояла в проеме двери, упиваясь его жадным взглядом. На нем были брюки цвета хаки, тенниска, теннисные туфли, на руке красовались неизменные старые часы. Ничего особенного. Действительно ничего, что бы указывало на его значительный счет в банке.
      Но Даффи это не заботило. Ее интересовали его улыбка, свет в его глазах и тот обжигающий, такой прямой взгляд, насквозь пронизывающий ее.
      Тук-тук-тук – какой-то назойливый стук отвлек Даффи. Ее соседка, достаточно состоятельная для того, чтобы нанять садовника, вышла с утра пораньше, чтобы подрезать кусты, а заодно, возможно, и что-нибудь заметить – чтобы было о чем посплетничать с подругами за чаем.
      Даффи дружески помахала Хантеру рукой. При этом ее пеньюар распахнулся, и соседка неодобрительно поморщилась, не отрываясь от своей работы.
      Сдерживая смех, Даффи предложила:
      – Может, ты войдешь?
      – Хорошая идея. – Одарив соседку приветливой улыбкой, Хантер последовал за Даффи. Войдя в дом, он сказал: – Достаточно одного взгляда на тебя в этом халатике – если это так называется, – чтобы все соседи стали обсуждать тебя.
      Даффи покраснела, однако даже не сделала попытки запахнуть пеньюар.
      – Кофе! – Она протянула руку, но Хантер покачал головой.
      – Сначала другое. – Он поставил на стол чашки и положил туда же пакет.
      Потом он раскрыл объятия навстречу Даффи – как раз тогда, когда и она бросилась к нему.
      – Эта неделя была самой длинной в моей жизни, – прошептал Хантер, гладя ее по волосам и покрывая поцелуями ее лицо и шею.
      – И для меня тоже. – Даффи вцепилась в него, ее гордость была забыта, опасения отступили.
      Накануне она пообещала себе держать его на некотором расстоянии. Она собиралась быть с ним приветливой, однако показать, что вовсе не без ума от него. Она хотела, чтобы Хантер понял, что одного – пусть даже фантастического – свидания недостаточно, чтобы добиться и завоевать Даффодил Лэндри.
      – Где твоя спальня? – Хантер почти не отрывался от ее губ.
      Его глаза были такими же темными, его взгляд так же горел, как это было и в Лас-Вегасе. Тело Даффи уже ответило ему. Она была влажная от ожидания, что он наполнит ее, овладеет ею и введет ее в рай сладостного освобождения.
      Улыбаясь, она поманила его пальцем:
      – Иди за мной.
      – Только попытайся убежать от меня, – пригрозил Хантер, не понимая, зачем он спросил про спальню. Один взмах пальцем – и этот прозрачный кусок материи распластался бы по полу и они бы уже так и не дошли до спальни. – Господи, как я скучал по тебе! – сказал он, понимая, что мог бы повторять это снова и снова.
      Даффи улыбнулась и протянула ему руку. Хантер взял ее за руку, удивляясь, что одна неделя вдали от женщины, которую он совсем только недавно встретил, могла настолько изменить всю его жизнь.
      Они оказались в просторном холле. В любое другое время Хантер поинтересовался бы окружающей его обстановкой; естественно, ему хотелось знать, как живет Даффи. Но сейчас он не мог ни о чем думать; его не покидало ощущение, что если они тотчас не упадут в объятия друг друга, то в мире будет что-то не так.
      Забавно, но Хантер помедлил, подумав о кофе: его можно использовать в качестве мостика, темы для разговора, начав который они могли бы перейти к главному. Но к радости Хантера, им не понадобилось никакой подготовки. Неужели жизнь могла быть еще лучше?
      Даффи провела его в комнату, где большую часть пространства занимала кровать с пологом на четырех столбиках. Остановившись у кровати, она позволила своему сексуальному пеньюару соскользнуть на пол.
      О да, подумал Хантер, жизнь может быть еще прекраснее.
      Даффи дотронулась до его ремня, но он опередил ее. Хантер сдернул ремень, сбросил туфли, при этом он не отрывал взгляда от ее тела.
      Все еще стоя, он притянул Даффи к себе. Она подалась к нему, и он с наслаждением взял губами ее сосок.
      – Никогда не уходи так надолго, – прошептал он. Даффи то ли застонала от переполнявших ее чувств, то ли усмехнулась.
      – Ушел ты, а не я.
      – Да, правильно, но я больше не буду. – Хантер оторвался от ее груди и сказал: – По-моему, я не могу без тебя.
      Даффи погладила его по подбородку, шаловливо блеснув глазами.
      – В таком случае почему бы тебе не добиться быстрого успеха? – И, задвигавшись в страстном танце желания, она повалила его на кровать, на смятые шелковые простыни и кружевные подушки.
      – Я на небесах, – сказал Хантер и скользнул в ее влажное тепло, соединяясь с ней.
      Они двигались настолько синхронно, что казалось, будто они4делали это всегда, еще до рождения.
      Хантер двигался над ней, приподнимая ее бока, чтобы как можно лучше утолить свою жажду обладания ею. И Даффи отвечала ему. Темп все убыстрялся; стоны и нежные бессознательные фразы, произносимые ею, обволакивали их в страстном мире, где существовали только они двое.
      Кровь стучала в ушах Хантера, эти удары сливались с криками Даффи. Хантер сильнее прижал ее к себе и с громким стоном кончил в нее.
      Очень долго он лежал неподвижно; потом медленно, сквозь память об оргазме, подумал, что, возможно, слишком давит своим весом на Даффи. Поворачиваясь, он встретил ее взгляд, светящийся, удовлетворенный, улыбающийся.
      – О! – прошептала она.
      – О! – эхом отозвался Хантер, улыбнулся, повернулся на бок к ней лицом и легонько погладил ее живот. – Если бы я знал, что кофе окажет такой возбуждающий эффект…
      – Глупый, это ты возбуждаешь. – Она тоже повернулась на бок, теперь они лежали лицом к лицу.
      – Ну, спасибо вам, мадам, – сказал он. – Мне в свое время много чего говорили, но так сказала только ты.
      – Потому что тебя окружали невнимательные люди. – Она поцеловала его в плечо, потом со стоном откинулась.
      – Ты готова к еще одному грандиозному уик-энду?
      Хантер понимал, что приглашение поехать с ним в Пончатулу было своего рода проверкой: он должен был знать, как девушка из привилегированной части города воспримет истинный мир Хантера. После роскоши Лас-Вегаса он думал шокировать Даффи своей прошлой нищетой, возможно, проверить, не оттолкнет ли это ее от него. Однако сейчас Хантер уже не знал, зачем он все это затеял. Он просто не мог себе представить, как провести выходные – да и любой другой день – без нее.
      – Готова в любой момент. – Даффи приподнялась и облокотилась на подушки.
      Хантер не мог бы то же сказать о себе. Ему остро захотелось провести этот день прямо здесь, в спальне Даффи. Если бы он не обещал матери навестить ее, он бы повторил все снова. Но теперь он сделал бы это нежно и медленно…
      Даффи, слегка нахмурившись, положила свою руку на внутреннюю сторону бедра.
      – Что-то не так? – Хантер привстал. – Я чем-то обидел тебя? – Он готов был ударить себя, если бы это было так.
      Забавное, почти веселое выражение появилось на ее лице, когда она подняла руку.
      – Нет, – сказала она растерянно, – но мы так спешили, что кое о чем забыли.
      Хантер перевел взгляд с ее руки, где блестела влажная полоса, к бедру и хлопнул себя по лбу.
      – Без презерватива!
      Даффи кивнула.
      – Первый раз в моей жизни, – сказал он, пытаясь определить, расстроена ли она тем, что он забыл об ответственности, о которой так пылко проповедовал всего неделю назад.
      Хантер знал, что если и существует женщина, которая может заставить его забыть о правилах, то это Даффи. Ее воздействие на него было удивительным.
      – Ну-у, – сказал он, растягивая слова, – ну-у. Извини. Это полностью моя вина.
      Даффи села, снова опустив руку на бедро. Выражение ее лица было каким-то странным.
      – Ты расстроена?
      Она покачала головой и тихо проговорила:
      – Это ощущение… какое-то хорошее, настоящее. Я имею в виду, это первый раз в моей жизни, когда я занималась сексом без презерватива.
      Хантер чувствовал, что разговор о столь интимных вещах смущает Даффи. Он откинулся на подушки и обнял ее. Только теперь она подняла глаза и встретила его взгляд. Но сейчас в ее глазах светилось счастье. Хантер прижал ее к себе и сказал:
      – У меня это тоже впервые. А для мужчины это большое дело!
      Даффи покраснела и кивнула.
      – Так выходи за меня замуж, и тогда мы это сможем делать всегда.
      Даффи закусила губу. Хантер почувствовал, что она выскальзывает из его объятий.
      – Очень смешно, – сказала она, высвободившись из его рук и спрыгивая с постели. – Почему бы тебе не подогреть кофе, пока я буду принимать душ?
      Так, значит, его не приглашают в душ? Хантер встал с кровати, поцеловал Даффи в макушку и проговорил:
      – Извини, я пошутил.
      Она кивнула и улыбнулась ему, но это была лишь слабая тень ее обычно счастливой улыбки.
      – Да, я знаю. – Даффи подняла пеньюар и направилась в ванную.
      Хантер озадаченно смотрел, как она вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Мужчина, произнесший слово «женитьба», заставлял Даффи бежать от него.
      Он должен узнать почему.
      И еще он должен помнить о презервативах. Хантер был абсолютно уверен, что в данном случае нечего волноваться о здоровье, но правило есть правило.
      Он надел брюки и направился в прихожую, чтобы забрать кофе. И тут Хантер явственно услышал голос, обращавшийся к нему с вопросом, и не сразу понял, что этот голос звучит у него внутри: «А действительно, почему бы тебе не жениться на Даффи?»
      Тряхнув головой, Хантер вошел в кухню и поставил чашки в микроволновку. Бледно-желтые стены кухни напомнили ему цвет одежды Даффи, в которой она была на съезде в Лас-Вегасе и которую сняла в лимузине.
      Никогда раньше он не связывал слово «жениться» с какой-то конкретной женщиной.
      Хантер потрогал чашку с горячим кофе и подумал, что уик-энд в Пончатуле, возможно, вернет его в нормальное состояние, но он же может лишить его Даффи. Когда она увидит разделяющую их пропасть, скорее всего она откажется встречаться с ним.
      Приглашая Даффи в Пончатулу, Хантер был готов к такой развязке, однако радости ему это не доставляло.
      Закрыв за собой дверь ванной комнаты, Даффи прислонилась к ее гладкой поверхности и вздохнула так глубоко, что воздух, казалось, достиг пальцев ее ног. Возможно, она обидела Хантера тем, что не пригласила его в душ вместе с собой. Ее поступок был похож на бегство. Наверное, она слишком остро прореагировала на его шутливое предложение.
      Даффи отошла от двери, повернулась к зеркалу и попыталась понять причину своего бегства.
      Конечно, все дело в его шутке.
      Подобная ситуация – как и реакция Даффи на нее – не была для нее чем-то новым.
      Но в отличие от предыдущих моментов бегства сейчас Даффи хотелось бы, чтобы Хантер говорил серьезно.
      «Возьми себя в руки, – сказала она своему отражению в зеркале. – Вспомни, что ты из тех, кто не выходит замуж».
      А тем более за Хантера Джеймса, мистера За-тридцать-дней-я-покорю-любую-женщину. Видимо, примером для него служит Юлий Цезарь. Veni, vidi, vici – пришел, увидел, победил.
      Правда, тут же подумала Даффи, для Хантера Джеймса эта фраза более правильно должна была бы звучать: увидел, победил, пришел.
      Вздохнув, Даффи шагнула к ванне и встала под душ. И все же она, конечно, не могла отказать Хантеру ни в мастерстве, ни в благородстве. Ни один из ее любовников и близко не подошел к возможности дать ей столь полное удовлетворение.
      Выливая шампунь на волосы, Даффи размышляла о том, что, похоже, они с Хантером принадлежат к одному типу людей. Оба непостоянны, неустойчивы, и оба стараются поскорее убежать от демонов своей прошлой жизни.
      Рассуждения о бегстве привели Даффи к мысли отказаться от поездки. Она скажет Хантеру, что передумала.
      Тем не менее, она продолжала старательно брить ногу.
      Ногу, которой она обнимала Хантера во время секса, самого страстного в ее жизни.
      Даффи побрила другую ногу и снова встала под душ.
      Мысленно она вновь пережила момент, когда Хантер прижал ее так близко к себе, что она почувствовала проникновение их тел друг в друга, а потом он наполнил ее своим семенем.
      Нет, она не останется дома. Не загадывая, что будет дальше, она поедет с ним в Пончатулу.

      Хантер с трудом удержался от того, чтобы, миновав поворот на Пончатулу, не развернуть машину в обратном направлении. В направлении Нового Орлеана.
      Города, где живут такие женщины, как Даффи.
      Езда занимала меньше часа по магистрали. Даффи всю дорогу весело щебетала в такой легкомысленной манере, что Хантер почти не узнавал женщину, с которой совсем недавно переспал.
      Почти.
      Даффи, должно быть, волновалась – Хантер не видел других причин для такого поведения. Ведь она пересказала ему истории о половине людей, снятых ею для своей газеты, ни разу при этом не расслабившись и не став той Даффи, с которой он ездил в Лас-Вегас.
      Его мать подумает, что он рехнулся.
      Ему казалось, что он видит ее мудрые глаза. Чуть отодвинувшись от Даффи, одетой в льняной наряд и легкие сандалии, с дамской сумочкой, в дорогом браслете, иногда поблескивающем на ее запястье, Хантер посмотрел на нее глазами своей матери. Он мог почти прочесть мысли Тельмы, услышать их: «Красотка, ничего не скажешь, но неужели деньги ударили тебе в голову, сын?»
      А что увидит Даффи, когда посмотрит на его мать? Увидит ли она лишь руки, изуродованные непосильной работой, и морщины на ее лице от бесконечной борьбы за жизнь? Или она увидит руки, которые спасали его, почувствует острый ум и любящее сердце, всегда знающее, что для него лучше?
      Зачем, ну зачем он пригласил сюда Даффи?
      – Вот указатель: Пончатула, – сказала Даффи, махнув рукой на надпись на въезде.
      – Правильно, – пробормотал Хантер и как раз в это время свернул к повороту, чтобы уйти от восемнадцатиколесного монстра рядом с собой.
      Монстр загудел, и Хантер пожал плечами. Пускай шофер возмущается. Он не может быть несчастнее, чем Хантер в этот момент.
      – Ты часто ездишь в Пончатулу? – Даффи сидела вполоборота к нему, но ее внимание, казалось, было целиком поглощено проезжающими мимо машинами.
      – В последнее время я провел больше времени в этом городе, чем в Новом Орлеане, – ответил Хантер.
      – Была причина? – Задав этот вопрос, Даффи засмеялась, потом резко оборвала смех, схватившись за подбородок.
      – Я заставляю тебя нервничать, Даффи? – Хантер не мог не спросить об этом.
      Вопрос был трудным для него, он буквально выталкивал из себя слова. Обычно Хантера не интересовало, что происходит в душе женщины. Если ему становилось с кем-то непросто, он только пожимал плечами и шел дальше. Но, черт возьми, сейчас он не мог сделать этого! Он намеренно пригласил Даффи в Пончатулу после того великолепного уик-энда в Лас-Вегасе.
      И не мог поступить с ней так, как поступал с другими женщинами.
      «Никогда».
      Хантер посмотрел через правое, потом через левое плечо. Кто сказал это слово?
      Даффи с любопытством смотрела в окно, будто она никогда прежде не видела ни станции «Шеврон», ни прачечной, которая была втиснута в пристройку под односкатной крышей. Черт, да она, наверное, никогда в жизни не ходила в прачечную. Хантер смотрел на Даффи: она играла дорогим браслетом на своем запястье, но ее губы не двигались, так что это не она произнесла: «Никогда».
      «Это, должно быть, мое подсознание», – догадался Хантер. Нервничал скорее он сам. Он пригласил Даффи в Пончатулу, во-первых, чтобы открыть ей правду о себе; во-вторых, чтобы увидеть ее реакцию; в-третьих, чтобы просто побыть с ней; в-четвертых, чтобы узнать, захочет ли она иметь дело с парнем, имеющим блестящее будущее, но не такое уж приятное прошлое.
      – Нервничать? – переспросила Даффи, покачав головой. – Нет. Я редко нервничаю. А откуда взялось название «Пончатула»?
      Спокойный вопрос об абстрактных, не касающихся их жизни вещах. Кому интересно значение названия города? Что интересует Хантера, так это…
      – Даффи!
      – Да?
      Он съехал с главной улицы с ее антикварными магазинами и ресторанами, которые обслуживали главным образом туристов, останавливающихся в городе в поисках подарков для своих друзей.
      Повернувшись к Даффи, Хантер положил руку на ее подголовник и, к своему смятению, увидел, что у нее резко изменилось настроение.
      – Ты расстроена из-за презерватива?
      Глаза Даффи расширились. Хантер проследил за красиво очерченной линией ее шеи, когда она с трудом сглотнула и посмотрела на него.
      – Нет, совсем нет.
      Он коснулся ее волос.
      – Это правда?
      Даффи кивнула и усмехнулась.
      – Тогда что же? – Удивленный, что он задал такой вопрос, Хантер ждал ответа.
      Почему его должно заботить, чем она расстроена? Разве он сам не собирался расстроить ее? Разве не хотел он, чтобы она прекратила общаться с миллионером, выродком из маленького городка, незаконнорожденным сыном женщины, которая пропускала графу «отец» в свидетельстве о его рождении?
      – Все в порядке, – сказала она. – Так что мы сначала посмотрим?
      Откинувшись на сиденье машины, Хантер посмотрел на руль. Забавно, что он хотел понять ее настроение, а она не пускала его к себе в душу. Обычно бывало наоборот: например, Люси докучала ему вопросами о том, что он чувствует, он же никогда не делился с ней, считая, что она не поймет его.
      Возможно, и Даффи думает так же? Но если ей кажется, что он, Хантер Джеймс, не поймет ее, то какая польза от объяснений?
      Он снова выехал на главную улицу, двигаясь по левой стороне вблизи от железной дороги. Если действительно Даффи так думает, он должен за эти выходные разубедить ее. Хантер не хотел, чтобы она отгораживалась от него. Черт побери, по каким-то необъяснимым причинам это было для него слишком значимо. Ему необходимо было заглянуть внутрь этой хорошенькой головки.
      – Думаю, сначала мы остановимся у дома, – предложил Хантер.
      Даффи кивнула.
      – Прекрасно, – отозвалась она и добавила: – Какая интересная железнодорожная станция. Как с почтовой открытки.
      – А вот очередной антикварный магазин, – произнес Хантер, – похожий на почти любой магазин на главной улице. Но должен тебе сказать, что у меня почти нет антикварных вещей.
      – А я люблю антиквариат. Я купила кровать… – Даффи покраснела и остановилась на полуслове.
      Хантер внимательно посмотрел на нее.
      – У тебя очень красивая кровать, – сказал он, сворачивая с дороги и останавливаясь перед приземистым желтым, крытым жестью домом. – Где ты приобрела ее?
      – В отдаленном магазине в Чарлстоне. Она была в партии товаров, а я навещала одну из моих сестер, которая и показала мне эту кровать. Я влюбилась в нее, как только увидела.
      – Я могу понять это, – ответил Хантер, не выключая зажигания, несмотря на то, что уже припарковался.
      – Можешь?
      Он кивнул.
      – Я могу не посещать антикварных магазинов, но это не значит, что я не ценю красивых вещей.
      Играя своим браслетом, Даффи почти застенчиво взглянула на него.
      – Я тоже, – мягко сказала она.
      Хантер накрыл ладонью ее руку.
      – Спасибо, что поехала со мной, Даффи.
      – Ты говорил это в Лас-Вегасе.
      – Я надеюсь, что буду говорить так всегда.
      Даффи замерла. Дыхание ее участилось. Почему Хантер говорит все это? Так мог бы говорить человек, нашедший женщину, которую он искал многие годы, но она-то знала, что это не могло относиться к Хантеру. Но отчего ей так приятно каждое его нежное слово? И как она должна вести себя с ним? Так же, как и со всеми прежними мужчинами?
      – Готова? – Хантер взял ее руку и дотронулся ее пальцами до своих губ.
      Даффи не была готова, но не собиралась в этом сознаваться.
      – Да, – ответила она, берясь за ручку дверцы машины.
      Хантер быстро выскочил и обежал машину, чтобы открыть ей дверцу. Даффи понравилось это.
      – Спасибо, – сказала она, выходя. – Твоя мать правильно воспитала тебя.
      – О да, – засмеялся Хантер. – Надо знать Тельму.
      – Ты так ее зовешь? – Даффи шла рядом с Хантером по каменистой дорожке к дому с односкатной крышей.
      Вдоль двух его сторон, насколько она могла разглядеть, шла веранда; плетеные кресла и гамак приглашали посетителей отдохнуть в них.
      – Иногда. – Хантер остановился на веранде. – А ты?
      – Я называю моих родителей папа и мать.
      – Интересный контраст. – Он подвел ее к гамаку, и они оба сели в него. – Ты мало рассказывала мне о своих родителях.
      – Да. Значит, вот где ты вырос?
      – Даффи обороняется. – Хантер не собирался менять тему. – Ты никого не подпускаешь слишком близко, верно?
      Даффи хотела было возразить, но поняла, что это бессмысленно. Джонни знала ее лучше всех; отец принимал и любил ее, но он всех принимал. Мать почти не замечала ее, делая исключения лишь в дни важных семейных событий, а все друзья считали ее легковесной светской красавицей, роль которой она сама для себя выбрала.
      – Верно, – повторила она.
      Хантер откинулся в гамаке и оттолкнулся ногами от пола так, чтобы гамак закачался. Даффи была ему благодарна за то, что больше он ничего не сказал. Она украдкой взглянула на него сбоку, потом доверчиво вложила свою руку в его.
      – Не думай, что я специально закрываюсь от тебя, – объяснила она. – Просто я по природе осторожный человек.
      Если кто-нибудь и собирался все испортить в их отношениях, то только не Даффи.
      – Понятно, – протянул Хантер, держа ее за руку.
      Огромный рыжий кот высунул голову из-за угла веранды.
      – Встречай мистера Пиклза, – представил его Хантер. – Вот это кот, который обычно прыгает, когда на него шикают.
      Кот медленно подошел и остановился потереться о ноги Хантера. Хантер погладил его, кот откинулся на спину и громко замяукал.
      – Какой он доверчивый, – сказала Даффи.
      Хантер посмотрел на нее взглядом, который Даффи не могла – или не хотела – понять.
      – Пойдем, – сказал он, поднимаясь и не выпуская ее руки. – Мистеру Пиклзу нужен его гамак.
      Действительно, как только они направились к входной двери, кот прыгнул в гамак и стал умываться, действуя языком и одной передней лапой.
      Хантер отпер входную дверь и распахнул ее перед Даффи. Она вошла в большое помещение, совмещавшее функции жилой комнаты со столовой. Здесь была простая мебель, которая приглашала уютно разместиться – или в глубоком кресле около камина, или на диване перед телевизором. На столах были аккуратно расставлены корзины с пряжей и разложены кусочки кружев; на столике для кофе лежала вышитая салфетка; на ней, растянувшись, спала еще одна кошка – полосатая.
      – Как уютно, – заметила Даффи.
      – Спасибо, – как-то сухо поблагодарил ее Хантер.
      – Это, – строго сказала Даффи, – самое важное качество для дома.
      Он отпустил ее руку, но только для того, чтобы обнять за плечи и притянуть поближе к себе.
      – Я рад, что тебе здесь нравится.
      Она подалась к нему и, когда его теплые губы завладели ее ртом, тихо вздохнула, раскрыв губы, чтобы полностью отдаться поцелую.
      Хантер принял приглашение и прижал ее мягкое тело к своему жаждущему и отвердевшему телу. Он не хотел знать, о чем она думает, – и в то же время стремился к этому. Он не хотел нуждаться в ней – и страстно по ней тосковал. Он не хотел любить ее, но…
      Хантер оторвался от ее губ, потрясенный мыслью, которая почти созрела в нем.
      Почти. Не полностью.
      – Не останавливайся, – прошептала Даффи, наклоняя его голову вниз.
      – Давай проверим, есть ли кто-нибудь в доме, – предложил он, отвлекая ее внимание на некоторое спасительное время.
      – О, конечно! – Даффи отступила, прикрывая рукой свои требовательные губы.
      – Тельма в магазине, – объяснил ей Хантер, направляясь в коридор, ведущий на кухню, – но трудно сказать, кто еще может быть здесь. Она принимает людей, как кошек.
      Даффи знала, что Хантер был единственным ребенком и что Тельма вырастила его одна. Заинтересованная, она последовала за ним из уютной комнаты в коридор, стены которого были увешаны множеством фотографий, и в нерешительности остановилась перед коллекцией, которую составляли портреты Хантера, должно быть, еще времен начальной школы.
      Ясноглазый мальчик с шаловливой улыбкой менялся от фотографии к фотографии. Однако, подойдя ближе, Даффи заметила что-то похожее на синяк под глазом на фотографии, датированной «пятым классом». Погруженная в изучение фотографий, она не услышала, как Хантер подошел к ней.
      Он обнял ее и прикрыл ее глаза своими ладонями.
      – Не смотри на детские фотографии!
      Засмеявшись, Даффи отняла его руки и обвила их вокруг своей талии. Прижавшись к нему, она сказала:
      – О да, детские фотографии. Ты был прелестным ребенком. А кто это тебе поставил фингал?
      Даффи почувствовала, как он напрягся; потом пожал плечами:
      – В какой-то драке.
      Око за око. Она закрылась от него, и теперь он делал то же самое. Чувствуя себя смелее, возможно, потому, что они не стояли лицом к лицу, Даффи предложила:
      – Скажи мне, за что ты дрался, и я скажу тебе, почему я называю моего отца папой, а мою маму – матерью.
      – Хитрюга, – усмехнулся Хантер и уткнулся подбородком в ее макушку. – Один сопливый нахал обозвал мою мать, и я ударил его. Он дал мне сдачи.
      – Но его синяк был больше твоего?
      – Как ты догадалась?
      – Просто мое предположение оказалось верным.
      Хантер поцеловал Даффи в шею и крепче сжал ее талию, его пальцы поползли вниз. Даффи вздохнула и приникла к нему. Было абсолютно ясно, что противиться ему она не могла.
      – Ну? – поторопил Хантер, круговыми движениями поглаживая ее по спине.
      – Моя мать, – медленно начала Даффи, стараясь, чтобы ее голос не звучал жалобно, как у обиженного ребенка, который за что-то порицает свою мать, – принадлежит к тому типу женщин, которым не стоит иметь детей. Она не способна жертвовать собой.
      – А именно это требуется от матери?
      – Думаю, да.
      – А твой отец?
      – Он совсем другой. – Даффи почувствовала, что в ее ответе прозвучала горечь, и пожалела, что так и не смогла простить свою мать. Вернее, она простила ее, но не могла заставить себя быть с ней прежней – смеяться с ней, плакать, ходить по магазинам.
      Излюбленным средством общения ее матери была критика, за которой следовал остракизм.
      – Отец всегда был моим другом, – сказала Даффи. – Даже тогда, когда быть моим другом стало не очень-то желательно.
      – Ты имеешь в виду разрыв вашей помолвки с Алоизиусом и причину этого?
      У Даффи перехватило дыхание.
      – Разве я говорила тебе об этом? – Быть может, и говорила, но сейчас она не собиралась углубляться в этот вопрос.
      – Давай считать, что я просто слышал эту историю.
      Даффи повернулась к Хантеру. Он обнял ее. Глядя прямо ему в глаза, она сказала:
      – Как ни странно это звучит, у меня были свои причины так поступить. Я хотела наказать Алоизиуса за отца. Моя мать… – Ее голос прервался.
      – Да? – Хантер убрал прядь волос с ее щеки, и этот ласковый жест тронул ее.
      – Моя мать была с отцом Алоизиуса, в нашем доме, и Джонни застала их. Вот почему я хотела наказать их. За то, что они причинили боль моей сестре.
      – И тебе.
      Даффи кивнула и только сейчас обнаружила, что дрожит.
      – После этого мне нигде не было спасения. Я просто не знала, кому можно верить, кому нет.
      Хантер наклонился и, нежно ее поцеловав, прижал к себе. Он успокаивающе гладил ее по спине и плечам и говорил какие-то глупости вроде: «Ну-ну, моя маленькая, все будет хорошо».
      И Даффи верила ему.
      Потому что, когда Хантер обнимал ее, мир снова становился безопасным.

      Может быть, она и ошибалась в нем, но, если даже так, сейчас, в его объятиях, Даффи не хотелось думать об этом.
      – Все будет хорошо, – повторял Хантер между поцелуями, упиваясь вкусом ее губ, тронутый ее доверчивой откровенностью.
      Стоя в коридоре около семейных фотографий, сохраненных, потому что на этом настаивала его мать, Хантер прижимал Даффи к себе. Он наслаждался, целуя ее, и ощущал переполнявшее его желание. Хантер понимал, что должен попытаться освободить Даффи от страхов, преследующих ее.
      – Твоя мать – это твоя мать, – мягко сказал он. – Ты же совершенно особенная и удивительная женщина.
      Даффи закрыла глаза, но тут же открыла их и тихо произнесла:
      – Меня пугает то, что я могу стать похожей на нее.
      Хантер кивнул. Он понимал Даффи; его самого не оставляла мысль, сможет ли он выдержать испытание серьезными отношениями, не поступит ли столь же безответственно, как его отец.
      – Вот так, – вздохнула она.
      – Вот так, – повторил он, целуя ее в шею. – А тебе известно, что ты превращаешь меня в необузданного мужчину?
      – Хочешь показать мне, какой ты необузданный?
      – Это будет очень неплохо, пока никого нет в доме. – Рука Хантера легла на ее грудь.
      Даффи негромко засмеялась и откинулась под его поцелуями.
      Он потянулся расстегнуть ей молнию на платье, но остановился. Комната, служившая ему спальней, когда он останавливался в городе, была заперта на ключ.
      – Только давай уйдем отсюда. – Хантер поднял ее на руки.
      – Все, что хочешь, – прошептала Даффи, нежно прижимаясь к его плечам и одновременно нащупывая его возбужденный член через брюки.
      Он крепко сжал ее.
      Она засмеялась, и этот гортанный смех еще больше разжег его желание.
      – Бесенок! – прошептал Хантер, двигаясь мимо кухонной двери.
      Телефон на кухне зазвонил.
      Он остановился.
      Поцелуи Даффи и озорная работа ее рук отвлекали Хантера от телефона.
      Он медлил.
      Раздался щелчок, и голос, без которого Хантер прекрасно мог бы обойтись, прозвучал на весь дом. Люси.
       «Привет, Хантер, это я. Я видела, как твой джип проехал мимо. Я рада, что на этот раз ты недолго отсутствовал. Не терпится увидеть тебя. Позвони мне».
      Губы Даффи перестали целовать его после слов «это я». Однако она не сделала попытки высвободиться из его объятий и не потребовала отпустить ее.
      Не успел кто-нибудь из них что-либо сказать, как телефон зазвонил снова. Хантер быстро направился к спальне.
      – Ты не хочешь взять трубку? – спросила Даффи с наигранной невинностью.
      – Нет. – Хантер крепче прижал ее к себе. – Тот, кто нужен мне, здесь, со мной.
      – Прекрасно, но что, если это твоя… мать?
      – Нет.
       «Привет, милый. Люси сказала мне, что ты здесь. Свежий лимонад и булочки с ореховым маслом в холодильнике. Когда немного передохнешь, приходи в магазин».
      Хантер уставился на Даффи.
      – Это совсем не в ее характере. Тельма никогда не печет булочки.
      – В самом деле? – Даффи пожала плечами. – А я очень живо представляю ее в фартуке, суетящейся на кухне. Ее дом так уютно выглядит.
      – Она печет, – уточнил Хантер, – но пироги и кексы. Тельма говорит, что булочки слишком обыкновенны.
      – И слава Богу. А вот моя мать предпочитает полуфабрикаты, – тоскливо добавила она.
      Он поцеловал ее в нос.
      – Хантер!
      – Да? – Он был уже у двери в спальню.
      Хантер вознес молчаливую молитву, чтобы телефон больше не звонил. А то еще Люси, чего доброго, позвонит Эмили, а та перезвонит ему. Хантер не хотел, чтобы их прервали еще раз. Ему не хотелось ни булочек, ни лимонада.
      Хантер хотел Даффодил Лэндри. Он опустил ее на кровать. Его удивило, что Даффи села, тесно сведя колени, поправляя блузку и волосы.
      – Может быть, нам стоит пойти в магазин сейчас? – предложила она, рассматривая свои розовые ногти, чтобы не встречаться с ним взглядом.
      – Сейчас? – Хантер встал на колени и взял Даффи за руку.
      Принимая во внимание его теперешнее эмоциональное состояние, это нежное прикосновение давалось Хантеру с трудом. Он заметил, что она чуть покраснела.
      – Что-то случилось? – встревожился он.
      Даффи подняла голову, ее глаза расширились, она была благодарна ему за эту нежность.
      – Понимаешь, если твоя мама знает, что мы здесь, а мы появимся только через час, она может подумать… Ну, она поневоле задумается, чем мы тут занимались?
      Хантер поднялся.
      – Ты права. К тому же ей будет достаточно лишь взглянуть на наши лица, чтобы ее предположение переросло в уверенность.
      Даффи улыбнулась, и он помог ей встать.
      – Хорошо, мы пойдем в магазин «Берри бест».
      – «Берри бест»?
      – Благодаря тому, что в Пончатуле так много земляники, почти каждое дело включает в свое название слово «ягода, земляника».
      Хантер повел ее назад через дом, стараясь и морально, и физически настроиться на изменения в своих планах. Он понимал Даффи; будучи гостьей, она не хотела, чтобы Тельма решила, что, не успев приехать, Даффи сразу же улеглась в постель с ее сыном. Но проклятие, как он ее хотел! Хантер распахнул перед ней входную дверь.
      – Кстати, отвечу на твой вопрос. Название Пончатула произошло от местного индейского названия волос, которые свисают, как испанский бородатый мохе деревьев.
      – Да? – Даффи помнила, что во время своей нервозной болтовни она задала этот вопрос, но в данный момент ее меньше всего интересовал этот факт из истории Пончатулы.
      Хантер в очередной раз показался ей самым непредсказуемым человеком из всех, кого она когда-либо встречала.
      Но если она не ошибалась, у него есть девушка в Пончатуле. Кто еще мог звонить, не называя себя, а лишь сообщая, что «это я»?
      Снова звонил телефон. Хантер поторопился захлопнуть за собой дверь, но Даффи успела расслышать еще один женский голос.
      Она искоса взглянула на него. Высокий лоб, живые темные глаза, красивой формы нос, крупный рот с поднятыми вверх уголками губ выдавали в нем человека, находящегося в ладу с собой. Она вздохнула. Какая женщина устоит перед ним?
      Девушка? Скорее похоже, что у него гарем.
      Рыжий кот взглянул на них из гамака, вильнул хвостом и опять улегся.
      – Это мирный дом, – сказала Даффи. – Ты вырос в хорошем месте.
      Хантер удовлетворенно кивнул. Чуть поколебавшись, он, вместо того чтобы направиться прямо к машине, повел Даффи по дорожке вокруг дома.
      Веранда огибала дом, на ней стояли еще плетеные кресла и два маленьких столика для гостей. Неподалеку находилась небольшая постройка, возможно, гараж, переделанный в жилое помещение.
      Хантер, уперев руки в бока, смотрел на это маленькое строение. Даффи следила за его лицом, на котором вдруг мелькнуло грустное выражение, однако, не задержавшись надолго, снова уступило место его обычной уверенности в себе.
      – Я купил теперешний дом для моей матери с первых настоящих денег, которые заработал, – объяснил он. – Я хотел купить ей большой дом в престижном районе, но она сказала, что ее корни здесь и что она не уедет отсюда. – Хантер кашлянул. – А я вырос здесь, вот в этом домишке на задворках.
      Он повернулся, и пораженная Даффи последовала за ним к джипу.
      Неужели кто-то мог жить в такой лачуге? Там просто негде повернуться. Даффи действительно не могла этого понять, однако сочла за лучшее не расспрашивать ни о чем. Она была уверена, что Хантер сейчас меньше всего ждал сочувствия.
      Особенно от женщины, выросшей в особняке на Сент-Чарлз-авеню.
      – Кот понимает твой язык? – спросил Хантер.
      Скрестив руки, он остановился у джипа и холодно взглянул на Даффи.
      – Мистер Пиклз? – Даффи задумчиво приложила палец к губам. – Я думаю, нет.
      Хантер засмеялся как-то нервно, но по крайней мере это прогнало холод с его лица.
      Даффи поймала его взгляд и сказала:
      – Мне не важно, вырос ты в лачуге или в роскошном особняке. Как сказал мне недавно один очень мудрый человек: «Ты – это ты».
      Его скулы заходили, и после минутного молчания он проговорил:
      – Спасибо, Даффи.
      – На здоровье, сэр.
      Хантер припал к ее губам в сладком, нежном поцелуе, и Даффи почти пожалела, что она не решилась заняться с ним любовью в доме его матери. Не только ее заставляла нервничать эта поездка.
      Оторвавшись от Даффи, Хантер хрипло произнес:
      – Если мы не передумали идти, нам лучше поспешить.
      В течение тех нескольких минут, что они ехали к магазину его матери, Даффи пыталась представить себе девушек Хантера. Наверное, они чем-то похожи на его мать, хозяйственные женщины, хранительницы домашнего очага. Возможно, они получали призы на деревенской ярмарке за рецепты земляничного пирога. И уж конечно, ни одна из этих здешних девушек не перещеголяет ее в умении разрушать отношения. Можно поспорить на что угодно, что ни одну из них не заставали в постели с шафером ее жениха.
      Даффи вздохнула и удивилась, отчего эти сравнения так важны в жизни.
      Вот ещё один вопрос для Доктора Любовь. Она рассмеялась, и Хантер с любопытством посмотрел на нее. Слегка кивнув, Даффи сказала:
      – Это только мои мысли.
      – Надеюсь, хорошие мысли, – предположил он с улыбкой.
      Что могла ответить ему Даффи? Так что она просто кивнула, в то же время мысленно составляя письмо, которое требовало ответа:
       Я встретила этого по-настоящему удивительного парня, но я не единственная женщина, думающая, что он удивительный. При первой же встрече он заявил мне, что за тридцать дней покорит любую женщину; сейчас я знаю его меньше месяца – и, дорогая Доктор Любовь, он прав!
      Даффи дышала с трудом, и Хантер нажал на тормоза.
      – Что случилось? – Хантер выглядел встревоженным.
      Даффи потерла лоб.
      – Небольшая мигрень, – пробормотала она, пытаясь успокоиться.
      Она могла спать с этим парнем, но ни в коем случае не влюбляться в него! Невозможно. Она слишком пресыщена и слишком искушена, чтобы позволить такого рода недугу свалить ее. Кроме того, вам известно, что за минутной любовью Даффи Лэндри, даже если представить ее влюбленной в парня, ничего, кроме разочарования, не последует.
      – Хочешь, остановимся у аптеки?
      – Для чего?
      – Купим лекарство от мигрени.
      – О нет, спасибо. Это сейчас пройдет. Мне уже лучше.
      Даффи постаралась убедительно улыбнуться и задалась вопросом, как ей спастись от его очарования, его магнетизма, его нежной заботы о ее придуманной головной боли. Черт! Хантер Джеймс слишком хорош.
      Слишком хорош, чтобы не влюбиться в него.
      Он припарковался около ряда магазинов.
      – Можешь идти?
      Даффи кивнула:
      – Конечно.
      – А то я мог бы отвезти тебя назад домой.
      Серьезно предложил он, слегка усмехаясь.
      – Там бы ты могла отдохнуть.
      Даффи погладила его по бедру – успокаивающий жест, предназначенный как для него, так и для нее самой.
      – Я в полном порядке, – сказала она. – И я хочу встретиться с твоей матерью.
      Хантеру хотелось надеяться, что Даффи говорит правду. Он вышел из машины, открыл Даффи дверцу и повел ее к «Берри бест», не переставая удивляться, что эту субботу он проводит в Пончатуле.
      Хантер отверг два предложения, за которые только несколько недель назад он тут же ухватился бы. Он отказался не только от дня отдыха на парусном судне, но и от недели, в течение которой мог ходить на лыжах в Солт-Лейк. Вместо этого он помчался домой, чтобы увидеться с Даффи. Он также проигнорировал предложение Тиффани Фиппс, у которой были два билета на нашумевший концерт в Новом Орлеане, – правда, Хантер надеялся, что, даже если бы он и не встретил Даффи, у него хватило бы ума не приближаться к Тиффани.
      Забавно, с усмешкой подумал он, медля у дверей магазина своей матери, но ведь Тиффани принадлежала к тому сорту женщин, к которому, как он боялся, могла бы примыкать и Даффи. И однако, он собирался сейчас представить Даффи Тельме.
      – Сюда, – чуть слышно сказал Хантер, но нервная улыбка на губах Даффи показала ему, что она поняла его.
      – Не волнуйся, – сказала она, когда он открыл дверь и звонок возвестил об их прибытии. – Я не стесню тебя.
      – О чем ты говоришь! – возразил он.
      – Одну минутку! – Голос его матери донесся из глубины магазина.
      Хантер оглядел магазинчик: пол был заставлен коробками, стены почти сплошь завешаны картинами, литографиями и отпечатками. Его мать знала толк в чеканке, но в магазине можно было приобрести и многое другое. Афиши джазового фестиваля, памятные вещи Марди-Гра, плакаты земляничного фестиваля и, конечно, вообще любая картинка с изображением земляники – все, что закажете, «Берри бест» может подготовить, упаковать и продать.
      Даффи тоже оглядывалась, рассматривая магазин, который новому посетителю мог показаться художественным салоном, разрушенным ураганом по меньшей мере в четыре балла. Но Хантер вырос в этой привычной ему неразберихе и знал, что у его матери каждая вещь на учете.
      – Здравствуйте, – сказала Тельма, появляясь из глубины магазина.
      Потом, увидев сына, воскликнула:
      – Хантер!
      Он кивнул, улыбнулся и наклоном головы обозначил присутствие Даффи. Тельма подошла.
      – А это, должно быть, твоя помощница из города, – сказала она с улыбкой, но ее проницательный взгляд был бы достоин Эркюля Пуаро.
      – Даффи, – представилась молодая женщина, протягивая руку. – Полное имя – Даффодил.
      Тельма деловито кивнула и сказала:
      – Как мило со стороны Хантера привезти вас к нам. Хантер не мог поверить собственным ушам. Давшая ему жизнь женщина вела себя, словно один из персонажей фильма «Сумеречная зона» из другого измерения. Кто похитил Тельму и заменил ее автоматом подчеркнуто корректного поведения? Что случилось с женщиной, занимающей почетное место его матери, которая была, сколько он себя помнил, наперсницей, товарищем и учителем для его друзей?
      – Я тоже так думаю, – сказала Даффи.
      Говоря это, она сделала пару шагов по направлению к Тельме и оказалась теперь ближе к ней, чем к нему.
      – Хантер сказал, что вы превосходно печете.
      – Он так сказал? – Тельма бросила на Хантера взгляд, который уничтожил бы менее храброго сына.
      Хантер не отступил. Проклятие, он так хотел, чтобы Даффи понравилась матери. Но та просто обожала Люси, а Люси ему не подходила.
      – О да! – Даффи поиграла своим браслетом и произнесла: – Это то, к чему я отношусь очень серьезно.
      – Выпечка? – Тельма широко, свободно махнула рукой. – Ничего сложного. По крайней мере, когда вы знаете, что делаете.
      Даффи понимающе кивнула.
      Зная со слов Даффи, что искусству приготовления блюд она училась у своей матери, пользовавшейся исключительно полуфабрикатами, Хантер не верил своим ушам. Женщины играли в свои женские игры. Подобно тому, как двое мужчин любят прихвастнуть друг перед другом, со сколькими красотками они переспали.
      Но отчего волнуется Даффи? Почему пытается одержать победу над его матерью?
      У входной двери зазвенел колокольчик, лишь на миг прервав размышления Хантера.
      Да, Даффи беспокоилась.
      Она очень хотела понравиться его матери.
      Хантер сглотнул и уставился на свои ботинки, вспоминая, что вначале он собирался только пофлиртовать с Даффи. Он намеревался использовать ее, чтобы отыскать эту проклятую Доктор Любовь. Но столь многое произошло с его первого визита в редакцию «Кресент», что он почти забыл о взятой им когда-то на себя миссии. Даффи перевернула его мир с ног на голову и целиком заняла сейчас все его мысли. Хорошо, если быть совсем честным, не только она, но и бизнес: так или иначе, они шли рука об руку. Хантер осознавал, что в Даффи, как и в бизнесе, он видел свое будущее.
      – О, Хантер, какой сюрприз!
      Захваченный водоворотом мыслей, он обернулся и не сразу узнал Эмили, как видно, все еще обиженную его отказом прийти к ней. Уголки ее губ были опущены вниз.
      И Тельма, и Даффи тоже обернулись.
      Но ничто так не объединяет силы добра, как возникновение чего-то негативного.
      При появлении Эмили Даффи и Тельма придвинулись ближе друг к другу и обменялись взглядами.
      Неожиданно Эмили заключила Хантера в приветственные объятия, сопровождаемые прочувствованными поцелуями в щеки, – в то время как Тельма и Даффи отступили за прилавок, почти одинаково сложив руки.
      Хантер засмеялся бы, если б мог продохнуть. В течение нескольких минут он высвобождался из объятий ненасытной Эмили. Затем он произнес:
      – Привет, Эмили. Ты помнишь мою мать, миссис Джеймс?
      Изображая истинную леди, Эмили чуть наклонила голову.
      – Конечно, я помню твою мать, Хантер.
      – А это Даффодил Лэндри.
      Даффи кивнула, в совершенстве подражая движениям Эмили.
      – Мы виделись на джазовом фестивале. Вы были там с вашим мужем, насколько я помню.
      Тельма усмехнулась.
      Хантер не поверил бы этому, если б не услышал смешок собственными ушами. Правда, Тельма никогда не выносила Эмили.
      Тепло поглядев на Даффи, Хантер сказал:
      – Это правда. Вы с Роджером были на джазовом фестивале в тот же день, что и мы. Как старина Родж?
      – Прекрасно, – ответила Эмили. Ее плечи распрямились, а подбородок задрался вверх. – Он постоянно в банке.
      – Вам, наверное, одиноко, – предположила Даффи.
      – Со столькими друзьями? – Эмили засмеялась. Хантер ненавидел этот смех, особенно если он, как сейчас, сопровождался трепетанием ресниц. – Вот, например, сегодня у меня вечеринка. Друзья меня не забывают. Почему бы и вам не прийти?
      – Так вот какова в наше время верность? – Тельма все еще не расцепила рук.
      Рот Эмили раскрылся от неожиданности. Даффи перевела взгляд с Тельмы на Хантера. Хантер просто покачал головой:
      – Мы с Даффи возвращаемся сегодня же вечером в Новый Орлеан.
      – Сегодня? – Тельма казалась разочарованной, но, к облегчению Хантера, теперь она гораздо больше походила на себя прежнюю, флегматичную и надежную.
      – Даффи репортер, – сказал Хантер, сам не зная, почему он не называет ее «общественным обозревателем», что защитило бы Даффи от нападок Эмили. – Она часто работает в выходные.
      Даффи согласно кивнула.
      – Знаешь, Хантер, – сказала Эмили все еще с обидой на лице, – если ты так и будешь продолжать избегать моих вечеринок, мы с Роджером решим, что больше не нравимся тебе.
      Хантер изучал ее лицо, вспоминая те давние дни, когда он мучился от желания, чтобы она согласилась встречаться с ним, а она грубо отказала ему. Он глубоко вздохнул.
      – Роджер неплохой парень, но, уж если говорить начистоту, мне действительно никогда не нравился ни один из вас.
      Он не понял, чей вздох был громче. Все три женщины изумленно зажали руками рты. Эмили, с красными пятнами на щеках, прошипела:
      – Отребье всегда отребьем и останется! – Она выбежала из магазина, хлопнув дверью так сильно, что колокольчик оторвался и упал на пол.
      – Скатертью дорога, – пожелала ей Тельма, подходя и поднимая колокольчик.
      Самой пораженной выглядела Даффи. Хантер наблюдал за ней, ужаленный грубыми словами Эмили. И все-таки сейчас они не ранили его так, как ранили в прошлом.
      – «Палки и камни могут сломать мое тело, но слова никогда не ранят?» – пробормотала Даффи себе под нос. Забота и участие светились в ее глазах.
      Хантер подошел ближе и взял ее за руку. Даффи нежно погладила его пальцы, улыбка таилась в глубине ее глаз.
      – Ты сокровище, – сказал Хантер.
      Тельма уронила колокольчик, и тот снова упал на пол, издав протестующий звук.
      – Ну, такого со мной никогда не было, – сказала она.
      – Все когда-то бывает в первый раз, – ответил Хантер, гладя руку Даффи и спрашивая себя, подумает ли она, что он сошел с ума, если он скажет, что не мыслит жизни без нее.

      Тельма снова привязала колокольчик над дверью и повернулась к Даффи и Хантеру. Выражение ее лица сейчас было значительно более приветливым, чем в начале встречи.
      Уже легче, подумала Даффи, высвободив руку из ладони Хантера.
      Отстраняясь, Даффи перехватила его разочарованный взгляд, но не могла же она позволить себе прижиматься к Хантеру на глазах его матери. Какая бы ужасная репутация у нее ни была, Даффи руководствовалась своими понятиями о приличиях.
      – Итак?! – полувопросительно начал Хантер, засовывая руки в карманы.
      – Не позволяй ей вертеть тобой, – сказала Тельма. – Ты же прекрасно знаешь, что она начала крутиться вокруг тебя, как только тебе удалось заработать кучу денег. Эти охотницы за деньгами! – Она прошла к рабочему столу перед стойкой с кассовым аппаратом. – Хантер, сбегал бы ты в кафе «У Поля» и принес нам кофе. И кто бы там ни стоял за стойкой, скажи, чтобы обязательно заварил свежий, без гущи, нам не нужны помои.
      – Кофе? Но ты ведь не любишь…
      Мать одарила его взглядом, которым можно было бы сверлить дырки в рамах картин.
      – Да, да. Конечно. Я быстро. – Нехотя, всем своим видом показывая, что меньше всего на свете ему сейчас хочется оставлять их наедине, Хантер вышел из магазина.
      Тельма села и похлопала по сиденью рядом:
      – Присоединишься ко мне?
      Наверное, это был вопрос, но Даффи было не до того, чтобы разбираться в этом. Заинтригованная, она села рядом с Тельмой и одернула свою короткую юбку. Ее браслет сверкнул на солнце и привлек внимание Тельмы.
      – По крайней мере не похоже, чтобы ты охотилась за деньгами Хантера, – сказала Тельма.
      Даффи улыбнулась. Ее мать никогда не говорила с дочерьми откровенно. Даже когда водила их к доктору, чтобы им прописали противозачаточные таблетки, она оставляла их самих объясняться с доктором.
      «Нет, нет, – говорила она, – у меня своих забот хватает».
      – Наследство или сама заработала?
      – И то, и другое. Я журналист.
      Тельма испытующе посмотрела на нее:
      – Так ты этим зарабатываешь на жизнь?
      Даффи кивнула.
      – А вы зарабатываете прекрасным оформлением и продажей картин и предметов искусства?
      – Вывеска обязывает. «Берри бест», – сказала Тельма и обезоруживающе улыбнулась.
      – Вы должны гордиться Хантером.
      – Да, это так, но для жизни мало богатства, нужно еще и счастье.
      – А он не счастлив? – решила уточнить Даффи.
      – Смотря что вкладывать в понятие «счастье». – Тельма взяла нож с выдвижным лезвием и покрутила его в руке. – Хантер еще ни одну девушку не привозил сюда. Ни разу с тех пор, как живет в Новом Орлеане.
      – Я бы не сказала, что я его девушка. – Даффи решила, что лучше сразу внести ясность в их отношения. – Мы познакомились недавно.
      Тельма довольно невоспитанно фыркнула, явно усомнившись в правдивости утверждения Даффи.
      – Каждая девчонка в Пончатуле, даже эта замужняя шлюшка Эмили, увивается за Хантером. Он все перебирал их, но никак не мог угомониться. Во всяком случае, мне, как матери, не нравится, что он так любвеобилен. Конечно, он симпатичный и обаятельный…
      Тельма замолчала, и Даффи показалось, что она подумала о мужчине, от которого родила Хантера. Тельма задумчиво отрезала край бумаги, зажатой рамкой. Полоска свернулась, и она смахнула ее со стола.
      – В общем, я бы хотела, чтобы он был счастлив в той мере, в какой нам всем этого хочется.
      Даффи не знала, что сказать. Поэтому она молча сидела и мучилась, полагая, что мать Хантера ждет от нее правильных слов, которые подтвердили бы ей, что она, Даффодил Лэндри, именно та особа, которая могла дать счастье Хантеру.
      Но Даффи не могла сказать таких слов. Во-первых, с ее стороны это было бы слишком самонадеянным высказыванием. И хотя она сознавала, что очень увлечена Хантером Джеймсом, однако вальс танцуют в паре. А Даффи совсем не была уверена, что на этом этапе жизни Хантеру хочется с кем-то связать свою судьбу, тем более с женщиной, против которой его настраивали.
      – Ну что же, – сказала Тельма, откладывая нож, – может быть, вы действительно не очень давно знаете друг друга. Но когда ко мне приходит клиент, например, с картиной, чтобы вставить ее в ту или другую раму или сделать для нее паспарту, мне достаточно нескольких секунд, чтобы определить, подходит ли то, что предлагает клиент. – Она встала со стула. – Ты журналист. Доверься своим инстинктам.
      Зазвенел колокольчик, и появился Хантер с заставленным напитками картонным подносом в руках. Неожиданно посуровев, Тельма предупредила:
      – Только не вздумай разбивать его сердце.
      – Обслуживание в номерах, – объявил Хантер, обмениваясь улыбкой с Даффи.
      Не далее как сегодня утром так же непринужденно он вел себя в ее доме. Не далее как сегодня утром, а кажется, что это было давным-давно.
      Он поставил поднос у кассового аппарата и протянул чашку Тельме, которая без тени смущения сообщила ему:
      – Мы тут с Даффи поболтали, чтобы познакомиться поближе.
      Хантер подал кофе Даффи. Та взяла чашку, и он почувствовал облегчение, заметив тот же, что и ранее, блеск в ее глазах. Его мать могла быть бесцеремонной с людьми, которые ей не нравились, но по виду Даффи можно было предположить, что она прошла испытание, которому подвергла ее Тельма.
      – Понятно, – сказал он, открывая принесенную для себя банку кока-колы. – Полагаю, в моем присутствии этого сделать было нельзя?
      Тельма одарила его своим красноречивым взглядом.
      – Конечно. В присутствии мужчины женщины говорят иначе.
      – Это правда, – согласилась с ней Даффи. – Как и мужчины, которые между собой говорят по-другому.
      – Вот-вот. Разговоры крутых парней в раздевалке спортивного зала, – усмехнулась Тельма, направляясь назад к рабочему столу.
      Чашку кофе она аккуратно поставила на полку рядом с собой. Пробуя сначала один цвет для паспарту, затем другой, Тельма принялась за работу. Хантеру всегда нравилось смотреть, как работает его мать. Когда она была служащей в магазине, не будучи его хозяйкой, он выполнял там домашние задания под бдительным надзором Тельмы и старых мистера и миссис Фармер – бывших владельцев.
      – И как долго вы собираетесь пробыть здесь?
      – Мы приехали всего на один день, – ответил Хантер, ощутив желание снова очутиться наедине с Даффи.
      И как можно быстрее.
      Ему хотелось еще так много сказать ей, так много узнать о ней. Забавно, но в отношении всех других женщин, с которыми он встречался, он столько внимания уделял процессу охоты, что как только он добивался успеха, то есть после первого же опыта сексуального общения с ними, ему это надоедало. С Даффи же все было совсем по-другому.
      – Приезжайте опять на следующей неделе, – предложила Тельма. – Поедем на реку. Ты любишь кататься на водных лыжах?
      Даффи встрепенулась, как застигнутая врасплох школьница, предающаяся мечтаниям в классе. Хантеру очень хотелось бы знать, о чем она задумалась, и оставалось только надеяться, что это были мысли о нем, причем того же рода, что и его мысли о ней.
      – Не знаю, что и сказать. – Даффи склонилась к чашке с кофе.
      – Стало быть, ты никогда не каталась на лыжах, – заключила Тельма.
      – Боюсь, что это так.
      – Я научу тебя, если ты хочешь, конечно, – сказал Хантер, подойдя ближе к Даффи.
      Он оценил, как сдержанно и воспитанно она ведет себя в присутствии его матери. Ему очень хотелось обнять ее, но он не мог позволить себе этого, и приходилось довольствоваться хотя бы тем, чтобы просто стоять рядом с ней.
      Это было каким-то наваждением – так он хотел ее. Безумно. В физическом, духовном, сексуальном плане. Будто какой-то программный вирус проник в его операционную систему, и все сигналы расшифровывались как «ДАФФИ».
      – Я рискну, – сказала, улыбаясь, Даффи, и Хантер снова подметил страстный блеск в ее глазах.
      Ну все. Им пора было уходить. Она хотела его. Он хотел ее. Пообщались, и хватит. Хантер посмотрел на часы и сказал:
      – Честно говоря, мы здесь даже не на весь день, а лишь на пол дня. Нам пора уезжать.
      – Так скоро? – Тельма, к досаде Хантера, была скорее довольна этим, нежели удивлена. Иногда мать бывала слишком проницательной. – Тогда, может быть, заедете по пути домой?
      – Конечно, – согласился Хантер. – Нужно что-нибудь отвезти туда?
      – Нет. – Тельма изучала свою работу, держа ее перед собой. – Там мясо для жаркого в морозилке, я забыла переложить его в холодильник, чтобы оно разморозилось. Вам ведь не трудно будет сделать это, в противном случае мне придется закрывать магазин.
      Достаточно невинная просьба, но Хантер знал, что Тельма неспроста попросила его об этом.
      – Конечно, мы сделаем это.
      – Мясо для жаркого? – У Даффи загорелись глаза. – Вы хотите сказать, что сами готовите его?
      Тельма развеселилась.
      – А как еще можно получить жаркое в горшочке?
      Даффи смутилась.
      – Можно купить готовое у Лангенстейна. Хантер рассмеялся, но не раньше, чем это сделала она сама.
      – Это магазин деликатесов в Новом Орлеане, – объяснил он Тельме. – Даффи дока по части покупки и заказов готовой еды.
      – Приезжайте на следующей неделе, и я преподам вам пару уроков.
      Хантер чуть не выронил банку с кока-колой. Такое приглашение из уст Тельмы – это все равно что штамп с надписью «Одобрено!». Он сожалел, что у него не было возможности подслушать, о чем говорили две эти женщины в его отсутствие. Может быть, Даффи расскажет ему?
      – Ты готова?
      Даффи кивнула и подошла к Тельме.
      – Было очень приятно познакомиться с вами, – сказала она, и это прозвучало как искреннее признание.
      Хантер увидел, что Тельма отложила свою работу и заглянула в глаза Даффи.
      – Так, значит, на следующей неделе. Будет жаркое. И может быть, я покажу тебе, как печь пирог с корочкой. Готова поспорить, что ты никогда даже не видела круглого куска теста для пирога.
      – Я бы не поняла, что это такое, даже если бы вляпалась в него, – засмеялась Даффи.
      – Не сомневалась в этом. – Тельма махнула им рукой. – Ладно, езжайте, но не забудьте заехать домой.
      Даффи шагнула к двери. Хантер наклонился и поцеловал Тельму в щеку. Мать погладила его по голове и сказала:
      – Будь счастлив, сынок.
      Для Тельмы такие слова были высшим проявлением сентиментальности.
      – Буду стараться, – несерьезно ответил он. Ее взгляд посуровел.
      – Не просто старайся, а сделай это.
      Значит, его мать не считала, что Даффи не подходит ему. Хантер отсалютовал матери рукой и сказал тихо, чтобы его слышала только она:
      – Я собираюсь все сделать для этого.
      – Уходите же наконец. Мне нужно делом заниматься.
      Хантер помогал Даффи сесть в джип, когда боковым зрением заметил выезжающую из-за угла машину Люси. Она медленно ехала по дороге, выискивая место для парковки.
      Выискивая Хантера.
      Он быстро сел в машину и нажал на педаль газа. С учетом того, что Даффи Тельме понравилась, Хантер мог предположить, что мать постарается разубедить Люси в том, будто он приехал домой из-за нее.
      Домой. Хантер подумал об этом с особым удовольствием оттого, что рядом сидела Даффи. Задумавшись, Хантер проехал на перекрестке прямо.
      – Разве не здесь нужно было поворачивать к дому твоей матери?
      – У тебя хорошая зрительная память. – Хантер развернулся и добавил: – Посмотри направо, на тот огороженный участок – увидишь живой талисман этого города.
      Даффи посмотрела в окно:
      – Это ведь аллигатор?
      – Ага. Несчастное существо. Много лет назад, как гласит местная легенда, кто-то в центре города поймал аллигатора, для него соорудили загон и заставили жить здесь. Когда он подох, город устроил ему похороны с пожарной машиной во главе процессии. А затем на смену первому пришлось отловить другого аллигатора.
      – Похоже, ты не одобряешь этого?
      Хантер покачал головой.
      – А как бы ты отнеслась к жизни в клетке? Эта бедная рептилия должна жить в болотах, ловить птиц и рыбу и валяться там в компании себе подобных.
      – Тебе не нравится чувствовать себя в ловушке, да? – спросила Даффи, в то время как Хантер подрулил к дому матери.
      – Не нравится, – буркнул он.
      Даффи выбралась из машины с задумчивым выражением на лице. Хантеру тоже было о чем подумать. Ему вдруг показалось забавным, что именно в образе этого аллигатора проявлялся его страх перед женитьбой. Он боялся связать свою жизнь с другим человеком; боялся попасть в силки, лишиться возможности свободно перемещаться, расти и развиваться как личность. Но почему у него не возникает подобных опасений в отношении Даффи?
      Поди отгадай. Сказав себе это, Хантер проводил Даффи к парадной двери.
      – Этот кот даже не сдвинулся с места, – удивилась Даффи.
      – Он может спать часами, – сказал Хантер, подумав, что и он мог бы, если бы рядом в кровати была Даффи. Правда, в этом случае он раз за разом просыпался бы, чтобы вкусить ее, взять ее, обладать ею, подчиниться ей.
      «Подчиниться ей? Ни у одного парня в здравом уме такая мысль не возникнет, Хантер».
      Он заставил себя собраться и направился в кухню.
      Хантер открыл морозильную камеру и приступил к поиску куска говядины. Мать любила покупать помногу у местного мясника, так что в морозилке было мясо разных сортов на все случаи жизни. Наконец он нашел пакет с надписью «Для жаркого» и вытащил его.
      Даффи стояла, прислонившись к разделочному столу, и пожирала Хантера глазами, будто собиралась сунуть его в печь вместо жаркого.
      Хантер переложил пакет в нижнюю камеру холодильника. «Будь счастлив», – сказала ему мать.
      Не в силах больше сдерживать свое влечение к Даффи, он, не отрывая от нее глаз, пересек кухню. Остановившись прямо перед Даффи, он сказал:
      – Значит, ты хочешь научиться хозяйничать на кухне?
      По ее изумленному виду Хантер понял, что она никак не ожидала услышать от него это. Другое дело какой-нибудь сексуальный призыв, что-то вроде: «Давай завалимся в кровать перед тем, как отправиться в Новый Орлеан».
      Но кому нужна кровать?
      – Мне интересно, – после паузы ответила Даффи.
      – Хорошо. – Хантер погладил кончиками пальцев ее шею. – Потому что начнем мы с урока о закусках.
      – О закусках? – Ее дыхание чуть участилось.
      Зрачки расширились.
      – Знаешь, – сказал Хантер, снимая с ее плеча сумочку, – это такие разные вкусные штучки, которые подают перед основным блюдом.
      – Да.
      Хантер взял Даффи за руки и, заведя их ей за голову, поцеловал с внутренней стороны сначала один локоть, потом другой.
      У Даффи на шее часто пульсировала жилка, и он прижался губами к ее шее, вынуждая Даффи откинуть голову назад и обхватить руками его голову.
      Хантер усмехнулся:
      – Ну как, нравится тебе урок о закусках?
      Даффи застонала и начала расстегивать пуговицы его рубашки. Хантер мягко перехватил ее руки и сказал:
      – О нет, ты ученица, а я шеф-повар.
      – И что это означает?
      – Это значит, ты почти моя раба, – сказал Хантер. – Если хочешь научиться, ты должна делать в точности то, что я буду говорить.
      – Мы же на кухне твоей матери, – запротестовала Даффи, но скорее для проформы, чем для того, чтобы остановить его.
      – Разве есть место лучше для урока кулинарии? Нужно же подготовить тебя к следующему приезду.
      Даффи закрыла глаза, и Хантер коснулся губами поочередно обоих ее век. Они подрагивали при его прикосновении. Даффи сказала:
      – Я твоя. Сейчас. Здесь. – Она взялась руками за его ремень.
      Хантеру очень хотелось сорвать с себя одежду и взять ее здесь же.
      Однако он решил, что это было бы слишком просто. Не хватало изюминки. Даффи не из тех женщин, кого можно однажды уговорить и этим покорить навсегда. Нет, с Даффи нужно обращаться иначе.
      А он, Хантер Джеймс, хотел быть ее мужчиной. Сегодня, завтра и послезавтра.
      – Закуска, – начал пояснять Хантер, с удовлетворением отметив, что на столе за спиной Даффи достаточно места для выполнения того, что он задумал, – может подаваться в виде канапе, овощей перед мясным блюдом или французских закусок. – Каждое название он сопровождал поцелуем, с каждым разом опуская голову все ниже, все ближе к ее груди.
      Даффи открыла глаза и сказала:
      – Все это я и так знаю, я хочу научиться их готовить.
      – Назначение закуски, – продолжил Хантер, стягивая одежду с ее плеча и высвобождая одну грудь из тонкого кружевного бюстгальтера, – возбудить аппетит у человека перед основным блюдом.
      Хантер поцеловал самый кончик ее возбужденного соска. Даффи потерлась об него бедрами и сказала:
      – Может быть, закончим урок кулинарии и поищем спальню с замком на двери?
      Хантер отступил на шаг и окинул ее взглядом, задержавшись на обнаженной груди.
      Сначала Даффи почувствовала неловкость, но так как он не отрывал взгляда, она стала ему подыгрывать, запрокидывая голову и принимая различные позы.
      – Вам нравится то, что вы видите, господин шеф-повар? – страстным шепотом спросила она и засмеялась.
      – О да, – в тон ей ответил Хантер и, снова шагнув к ней, припал жадным ртом к ее груди.
      Он сосал ее, осыпал поцелуями темный кружок вокруг соска, лизал языком покрытую пупырышками нежную кожу.
      Даффи стонала, смеялась и выгибала спину, призывая его не останавливаться. Хантер не сомневался, что ее трусики уже намокли, пропитавшись соком желания. Он мог бы взять ее прямо здесь, стоя, на кухне. Однако он вдруг остановился и поднял голову.
      – Вот так, моя ученица, расправляются с закусками.
      Даффи с открытым от удивления ртом уставилась на него горящим желанием взглядом.
      – Не останавливайся. Не сейчас.
      – Нет?
      Даффи помотала головой.
      – Я вся горю. Я не могу терпеть. Все во мне хочет тебя.
      – Итак, есть разные виды закусок. – Хантер не знал, как долго он еще сможет продолжать игру.
      Он был так возбужден, что, казалось, вот-вот лопнет молния на брюках. Каждой клеточкой тела он тоже страстно желал ее, и в то же время ему хотелось продлить эту восхитительную муку еще на несколько минут.
      Мягким движением руки Хантер водворил на прежнее место чашечку бюстгальтера. Даффи была явно разочарована, полагая, что он действительно решил остановиться. И тогда он схватил ее за талию и, приподняв, посадил на стол, задрав юбку, прежде чем ее ягодицы коснулись столешницы.
      – Хантер! – выдохнула она его имя.
      На этот раз он едва не испугал ее.
      Хантер ухмыльнулся, развел ее руки в стороны и опустил, прижав ладони к столешнице. Затем его голова оказалась меж ее бедер.
      Даффи вцепилась в его затылок и проговорила:
      – Это выглядит ужасно…
      Она вдруг запнулась, поскольку Хантер положил ладонь на ее влажные трусики и звонко прищелкнул языком.
      – Так и знал, что ты мокрая, – сказал он и, сдвинув в сторону шелковую полоску, прижался к обнаженному телу ртом.
      – О Боже мой, – простонала Даффи, – неужели мы делаем это? – Ей не верилось. Но она не стала останавливать Хантера, а, наоборот, приподняла и придвинула бедра поближе к его алчущему, ищущему, мастерски работающему языку. – Мне никогда не получить здесь урока кулинарии, – успела она сказать, прежде чем полностью погрузиться в вихрь сладостных ощущений от страстных поцелуев Хантера.
      Он еще шире раздвинул ее ноги, облегчая себе доступ в самые потаенные места Даффи. Она никогда прежде не чувствовала себя такой открытой, такой выставленной напоказ. Хотя она была полностью одетой, для Хантера она была обнажена, уязвима, для него был открыт доступ к ее душе, сердцу, мыслям. Каждым движением языка и губ он все сильнее распалял безумное желание в ее теле. Он что-то бормотал, но Даффи не могла разобрать его слов.
      Когда же она, позабыв обо всем на свете, выгнула тело дугой и закричала, он прижал ее к себе, и тут, в прекрасный миг высвобождения, ей показалось, что она услышала, как Хантер сказал:
      – Моя закуска. Мое основное блюдо. Мой десерт. Моя. Вся моя.

      Он овладел ею там же, в веселой желтой кухне Тельмы. Просто достал из заднего кармана презерватив, расстегнул молнию и, не говоря ни слова, сдвинул ее ягодицы на самый край стола, после чего вошел в ее все еще пульсирующее лоно.
      Если бы Хантер был в состоянии соображать в тот момент, то он хотя бы отвел ее в спальню. Но Даффи сводила его с ума, возбуждала в нем бешеное желание, какого он ни с кем прежде не испытывал.
      А ведь Хантер был весьма опытным в таких делах парнем.
      Когда он разрядился, это было потрясающе. Вцепившись в его плечи, Даффи всем телом прижималась к нему. Слегка пошатываясь, Хантер опустил ее на пол. Ее трусики сползли на лодыжки, выглядевшая до этого приличной юбка престижного костюма собралась у талии.
      Никто из них не проронил ни слова.
      Хантер подтянул трусы и оторвал от рулона бумажное полотенце, чтобы завернуть в него использованный презерватив. Он терялся в догадках относительно того, какого Даффи теперь о нем мнения. Далеко не лучшего, должно быть. Более всего сейчас он был похож на пещерного юношу.
      Двигаясь как при замедленной съемке, Даффи привела в порядок свою одежду. Ее губы были изогнуты в той мечтательной улыбке, которая ему очень нравилась. Затем она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Нежное прикосновение ее сладких губ к его рту подсказало Хантеру, что ему не о чем беспокоиться.
      Он прижал Даффи к груди, удерживая в этом положении, пока не ощутил биение ее сердца, а затем сказал:
      – Нам лучше смыться отсюда.
      – Смешное слово.
      – У Генри Джеймса это бы означало, что нам лучше очистить помещение, если мы не хотим быть застигнутыми на месте преступления.
      Даффи рассмеялась:
      – Наше поведение возмутительно.
      Однако по ее тону не было заметно, чтобы она была обижена.
      Хантер поискал под раковиной и, обнаружив флакон с чистящим средством, воспользовался еще одним бумажным полотенцем для того, чтобы протереть стол.
      Даффи удивленно следила за тем, как тщательно, будто от этого зависела его жизнь, он полировал поверхность стола в том месте, где они занимались любовью. Хантер же, старательно вытирая стол, вдруг подумал, что, может быть, ему просто хотелось секса, не более того. Каждый парень, раздразненный грудью и оральным сексом, поступил бы так же.
      – Мне понравилось быть твоей закуской, – сказала Даффи, пододвигая к нему мусорное ведро. – И твоим основным блюдом…
      Хантер сунул скомканные полотенца в ведро, затем вытащил пластиковый пакет с мусором и заменил его новым. Тельма не была ханжой, но презерватив оставлять в доме ни к чему. Хантер с пакетом в руке вдруг остановился, осененный внезапной догадкой. Черт, да ведь мать все это специально подстроила! Возможно, Даффи лучше этого не знать. Ведь перед посещением магазина она так беспокоилась, что мать догадается об их непристойном поведении в ее доме.
      – Что-то не так? – Даффи пытливо смотрела на него, и Хантеру на какое-то мгновение почудилось, что он высказывал свои мысли вслух.
      Он намеревался оставить свои догадки при себе, но вдруг понял, что ему хочется поступить иначе. Ему хотелось делиться всеми своими соображениями с Даффи.
      – Выходим через заднюю дверь, – сказал он, – я расскажу тебе по дороге, в машине.
      – За нами кто-то гонится?
      Хантер улыбнулся.
      – В маленьких городках никогда не знаешь, кто постучит в твою дверь. – Оказавшись снаружи, он сунул пакет в мусорный бак.
      – Но меня меньше всего заботит чье-либо преследование. – Хантер постарался, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее, но далось это ему не так уж легко, поскольку он полагал, что Люси следует за ними по пятам.
      – Вот как? – Даффи не так-то легко было провести.
      – Именно, – сказал Хантер, открывая дверцу джипа для Даффи. – А сейчас я хотел бы услышать, о чем вы говорили с матерью.
      Даффи расположилась на сиденье, и Хантер направился к месту водителя. Даффи подняла руку с растопыренными пальцами.
      – Первое, – сказала она с широкой улыбкой, – богата ли я. Второе: получила ли я деньги в наследство или заработала. Третье: как именно я заработала деньги. И четвертое: знаю ли я, что в Пончатуле все особы женского пола старше двенадцати и моложе девяноста лет охотятся за тобой.
      – О многом же вы успели поговорить.
      Даффи продолжала улыбаться.
      – Она говорила – я слушала.
      – С Тельмой всегда так.
      Хантер повернул за угол, собираясь выехать на автотрассу. И в этот момент он заметил машину Люси. Он мысленно возблагодарил Бога за то, что она не появилась, когда они с Даффи, забыв обо всем на свете, занимались любовью на кухне в доме Тельмы. При той привязанности, которую Тельма испытывала к Люси, она вполне могла дать ей когда-то ключ от дома.
      И Хантер знал, что Люси не колеблясь воспользовалась бы им. Она плакала, признавшись, что написала письмо той шарлатанке Доктору Любовь, и пообещала больше не доставать его, и все же Хантер не был уверен, что она откажется от очередных попыток.
      И хотя Хантер знал, что шансов завладеть его сердцем у Люси меньше, чем у снега выпасть в разгар лета в Луизиане, ему не хотелось причинять ей боль. А ей было бы больно, если бы она застала их с Даффи за их занятием на кухне.
      Хантер надавил на акселератор и выехал на автотрассу. Ему стало не по себе.
      Ведь Даффи точно так же кое-кому причинила боль.
      Изменилась ли она с тех пор, как, будучи юной девушкой, нанесла душевную травму Алоизиусу?
      – Похоже, ты слишком глубоко задумался, – сказала Даффи, возвращая его к действительности, в свое столь приятное для него общество. Она положила руку Хантеру на бедро. – Можно к тебе присоединиться? – В тоне, которым она задала вопрос, ощущалось горячее желание, а не недовольство.
      Даффи сидела, повернувшись к нему, в естественной позе, не нервничая, совершенно не так, как она ехала из Нового Орлеана сюда. Ее глаза сияли, и она смотрела на него чуть ли не с обожанием.
      Забудь про Алоизиуса.
      Даффи изменилась. Это уже зрелая женщина, а не та обиженная девочка, какой когда-то была. Хантер сжал ее руку. Вспомнив о предупреждении Тельмы не разбивать его сердце, он сказал:
      – Надеюсь, ты воспользуешься советом Тельмы.
      Другой рукой Даффи нарисовала круг на его груди.
      – Не бойся, – сказала она. – Это сердце я не собираюсь ранить.
      Закрыв глаза, Даффи откинулась на подголовник. И, уверенная в том, что эти слова должны успокоить Хантера, она сделала то, что всегда делала в машине, когда расслаблялась, заснула.
      Хантер вел машину по трассе в направлении Нового Орлеана, накрыв руку Даффи своей рукой.
      Прошло четыре дня – и полжизни. Даффи сидела за туалетным столиком, вертела в руках серебряную заколку и никак не могла решить, закалывать ею волосы или оставить их распущенными. Решение не приходило, а в ушах звучал голос матери, твердившей о том, как неудобна эта заколка.
      Хорошо бы рядом был Хантер. Он взял бы заколку в руки, положил ее на столик, а потом обнял бы Даффи и поцелуем заглушил все ее тревоги, связанные с предстоящим обедом по случаю дня рождения ее матери.
      Даффи взглянула в зеркало и попыталась представить себе, что рядом с ней, почти касаясь ее, стоит такой родной и очень мужественный человек.
      Она моргала и всматривалась, но видела в зеркале только свое лицо – слишком серьезные синие глаза; большой рот, чуть искривленный гримасой недовольства из-за предстоящего вечера; чистую, как всегда, кожу; волосы, спускающиеся чуть ниже подбородка. Внешне Даффодил Лэндри выглядела также, как, скажем, и месяц назад. Внутренне же она была совсем другой.
      Последние четыре дня они с Хантером были неразлучны. Он посетил несколько благотворительных и общественных мероприятий, которые Даффи предстояло осветить в своей газете; она сопровождала Хантера при посещении ряда его офисов, где рядовые профаммисты колдовали над новым поколением пакетов программного обеспечения.
      Даффи нарушила одно из самых твердых своих правил: позволила ему провести с ней ночь. И даже дважды.
      Если бы накануне утром они не нежились вместе в постели, еще разгоряченные после утреннего секса, Хантер не присутствовал бы при телефонном звонке Джонни, напомнившей сестре о предстоящем обеде. А если бы его там не было, Даффи не пришлось бы приглашать его пойти с ней на этот обед.
      Но случилось так, что она пригласила его, а принял это приглашение.
      Даффи заколола волосы серебряной заколкой и критически оглядела себя в зеркале. Это выглядело слишком по-детски.
      Она вытащила заколку из волос и положила ее, а вслед за ней и голову на туалетный столик. Закрыв глаза, Даффи старалась избавиться от судорожного напряжения в плечах, забыть о губительной власти матери.
      Мать угнетающе действовала на Даффи.
      Марианна Ливодэ Лэндри всегда и всем была недовольна. Она не раз говорила, что могла позволить себе выйти замуж за Лэндри, но всегда оставалась Ливодэ. И все, кто интересовался состоянием дел в Новом Орлеане, понимали смысл этого заявления.
      Даффи предупредила Хантера, что вечер может оказаться не очень-то приятным. С Марианной ничего нельзя было предсказывать. Она могла быть очаровательной или язвительной, но с постоянной улыбкой на губах, которая, однако, никогда не бывала сердечной.
      Погруженная в свои мысли, Даффи вдруг с удивлением почувствовала, что напряжение стало отпускать ее. Сильные руки массировали плечи, снимая тянущую боль.
      – М-м-м, – промычала она, недоумевая, когда она успела заснуть и когда ей начал сниться Хантер.
      Приятный лечебный массаж перешел на шею. Горячие губы прижались в поцелуе к ее затылку. Даффи открыла глаза и подняла голову.
      – Я же не вызывала тебя с помощью заклинаний, – промолвила она, глядя на его отражение в зеркале.
      Голова в зеркале ответила отрицательным покачиванием.
      Даффи обернулась и обняла Хантера. В этот момент ее не заботило, что он догадается, насколько она нуждалась в нем.
      – Я думала, что встречу тебя только в ресторане.
      Хантер погладил ее по голове.
      – Я закончил дела раньше, чем ожидал.
      Даффи удивленно посмотрела на него.
      – Слушай, а как ты сюда вошел? – Она, конечно, нарушила правило, позволив ему остаться на ночь, однако не помнила, чтобы давала ему ключ.
      – Похоже, я нравлюсь твоей экономке, – сказал Хантер с улыбкой, поднимая ее с пуфика и прижимая к себе. – Теперь только понравиться бы твоим родителям.
      Обвив руками его шею, Даффи спросила:
      – А что, если нет?
      Хантер снова усадил ее за столик и положил руки ей на плечи. Чувствуя, что у него изменилось настроение, Даффи следила за его отражением в зеркале.
      – Скажи откровенно, Даффи, – проговорил он, – неужели твои родители не ждут от тебя, что ты будешь общаться с людьми определенного круга?
      – Ты имеешь в виду генеалогию? – Даффи вскочила и повернулась к Хантеру. – Неужели ты из тех, кого заботит, кто в какой семье родился? Знаешь, Хантер, ты озабочен совершеннейшей ерундой.
      – Эй, – сказал он, отступая на шаг, – не нужно кидаться на меня.
      – А я и не собиралась. – Даффи сама удивилась своей горячности. Она виновато улыбнулась Хантеру. – Просто пытаюсь высказать свою точку зрения.
      – Это больной вопрос, – вздохнул он, – хотя, возможно, он того и не стоит.
      Даффи снова взяла в руки серебряную заколку.
      – Многие судят обо мне по слухам, по моей неважной репутации, не удосуживаясь даже попытаться узнать, кто я на самом деле. Ты, Хантер, поступил иначе, поэтому я сомневаюсь, что ты боишься, будто моей семье свойственны социальные предрассудки. Скорее тебя беспокоит твое собственное положение в обществе. – Ну вот, она и сказала это.
      Даффи перевела взгляд с заколки на Хантера, чтобы проверить его реакцию.
      К ее удивлению, Хантер улыбался. Он наклонился к ней.
      – Я тебе когда-нибудь говорил, что ты напоминаешь мне Тельму?
      – Что? – Даффи уронила заколку на туалетный столик.
      – Мудрая, остроумная и проницательная. – Он одарил ее широкой улыбкой. – И обе вы отменно читаете лекции.
      – Наверное, мне следует поблагодарить тебя.
      Хантер присел, притянул ее к себе на колени и обнял одной рукой.
      – Я чуть было не отказался вести дела с Алоизиусом, поскольку не представлял себе, как выросший без отца провинциал из Пончатулы сможет общаться на равных с богатым городским парнем.
      – Легче было сбежать, чем ощущать свою ущербность, да? – спросила Даффи, поглаживая его волосы.
      – Ага.
      – Готова поспорить, Тельма наградила тебя пинком за такие мысли.
      Хантер засмеялся:
      – Точно. – Он взъерошил волосы Даффи и обнял ее.
      Они надолго замолчали.
      – Я обычно избегаю длительных отношений, – тихо сказала Даффи.
      Хантер провел рукой по ее шее.
      – Почему?
      – Из-за боязни обмануть, как моя мать. – Вот. Сказала вслух, и стало легче. – Вместо того чтобы отворачиваться от проблемы, я устраиваю черт знает что и отваживаю мужчин, чтобы не причинять им боль, как это сделала мать с отцом. Это безумие.
      – Нет, не безумие. Просто предосторожность, – сказал Хантер. – Ты когда-нибудь пыталась поговорить с родителями о том, что произошло?
      – Ты шутишь? – встрепенулась Даффи, занервничав от одной этой мысли. – Выяснять у матери, почему она сделала то, что сделала? Я не могу!
      Хантер продолжал поглаживать ее шею.
      – Иногда полезно прояснить ситуацию. Помню, однажды я прибежал домой из школы и наорал на мать, требуя, чтобы она вернула мне папу.
      – Ты это сделал? – Даффи вглядывалась в его лицо, но увидела в нем только любовь, никаких отголосков страдания. – У вас с Тельмой отношения такие простые.
      Хантер кивнул.
      – Но если бы я держал все свой тревоги при себе, не высказывая их, у нас никогда не сложилось бы таких отношений.
      Даффи изумленно смотрела на него:
      – А сколько же тебе было лет, когда ты понял это?
      Хантер засмеялся:
      – Восемь, хотя вел я себя на все сорок. Но, как ты прекрасно понимаешь, это мудрая Тельма снисходительно позволяла мне изливать злость, не давая ей накапливаться. И в конце концов до меня дошло, что она будет стоять за меня в любой ситуации и что иметь такую маму гораздо лучше, чем отца, который сбежал.
      – Тебе повезло, что у тебя такая чудесная мать, – с оттенком зависти сказала Даффи.
      – Я знаю, – сказал Хантер. – Для меня она пример, достойный подражания. Когда женюсь, я постараюсь быть такой же надежной опорой для семьи, какой для меня была мама. Я буду стремиться к этому, хотя и боюсь, что мне могло передаться что-то плохое от отца.
      Все еще сидя у него на коленях, чувствуя себя уютно в его объятиях, Даффи незаметно взглянула на Хантера. Женщина, которая выйдет замуж за него, несомненно, будет счастлива. Она вздохнула, мечтая о будущем, которое рисовало ей воображение.
      – Вынуждена признать, что мои уходы от действительности не решают проблем.
      Хантер встал, не выпуская Даффи, и нежно поцеловал ее в губы.
      – Думаю, ты уже кое-чему научилась.
      Даффи обняла его, и он крепче прижал ее к себе. Прильнув ртом к ее губам, он пробормотал:
      – Сколько еще до обеда?
      – Двадцать минут, – ответила она, прижав руку к его сердцу.
      – Отсюда до ресторана – десять минут. У нас в запасе остается еще десять божественных минут. – Хантер пощекотал носом ее шею и зашарил руками по ее спине в поисках молнии.
      Даффи улыбнулась. В этом хитро скроенном наряде ему не удастся найти молнию. Она положила руки на свои плечи, мягко спустила с-плеч лямки, и шелковое платье соскользнуло на пол.
      Хантер присвистнул и, отступив назад, сбросил туфли, потом принялся за галстук.
      – Это лучшее платье с точки зрения мужчины.
      В течение последующих девяти минут и пятидесяти девяти секунд ими не было произнесено ни одного слова, а затем раскрасневшийся и удовлетворенный Хантер приподнял с себя Даффи и с улыбкой произнес:
      – Пора ехать!
      Хантера всегда привлекали чужие семьи. Когда он был ребенком, объектом его наибольшего интереса были отцы других мальчишек. Он представлял себя сыном того или другого мужчины. Но еще прежде, чем ему исполнилось десять лет, он понял, что без отца жить не так уж плохо. К такому выводу он пришел, познакомившись с Люси, которая рассказала ему, что ее отец раз в месяц приходит домой пьяным и столь же регулярно избивает ее маму.
      Оставив джип на попечение не выказавшего особого почтения служащего ресторана «Дельмонико», Хантер с бодрой улыбкой распахнул входную дверь перед Даффи и настроился на встречу с семейством Лэндри.
      Метрдотель подобострастно приветствовал Даффи. В их сторону начали поворачивать головы, и Хантер заметил, что некоторые из присутствующих откровенно разглядывают Даффи. Такое внимание, казалось, ее нисколько не беспокоило. То, как она держалась, ее снисходительное дружелюбие было открытием для Хантера.
      Он видел ее мокрой с головы до ног и смеявшейся при этом, как ребенок. Его память услужливо подсовывала ему ее образ в моменты сексуального экстаза, когда она, прерывисто дыша, бормотала что-то, доводя его до исступления. Ему нравилось ее общение с Тельмой, и его заставлял нервничать обмен колкостями с Алоизиусом, но чтобы она вела себя с таким вежливым превосходством, словно говорившим: «Все равно я лучше тебя», Хантеру видеть не приходилось.
      Такое поведение уязвляло Хантера, напоминало об Эмили, которая держалась словно королева в окружении двора.
      Но вот Даффи повернулась к нему и улыбнулась, и улыбка эта была такой милой и искренней, что все его сомнения разом развеялись. Тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал, она прошептала:
      – Все заискивают перед обозревателем светской хроники.
      Получилось так, будто она прочитала его мысли, почувствовала его сомнения. И дала надлежащий ответ.
      Хантер погладил ее по руке, и они направились к столу. Конечно, Даффи должна была научиться пресекать тягу различных особей к публичности во всех ее проявлениях. На одном из благотворительных вечеров, где ему недавно довелось присутствовать, Хантер заметил, как некоторые женщины начали открыто прихорашиваться, увидев Даффи с фотокамерой.
      Желая отделаться от таких не заслуживающих особого внимания воспоминаний, Хантер окинул взглядом всех этих откормленных, изнеженных посетителей дорогого ресторана и подумал о том, как много сил и времени ему понадобилось, чтобы почувствовать себя равным им.
      Метрдотель остановился перед столом в центре зала, за которым уже сидели две пары, одна из которых была старше, другая – моложе. Хантер, конечно, узнал Джонни и ее мужа. Другой прекрасный цветок в этой компании тоже в представлении не нуждался. Это была женщина, произведшая на свет двух близнецов. При менее ярком освещении ее вполне можно было бы принять за их старшую сестру.
      Даффи прошептала:
      – Ну, сейчас начнется шоу.
      Затем она обратилась к поднимавшемуся со своего места седовласому мужчине:
      – Привет, папочка.
      Они обнялись. Отступив на шаг к отодвинутому для нее Хантером стулу, Даффи сказала:
      – С днем рождения, мама.
      И, обращаясь ко всему столу, наконец представила его:
      – Знакомьтесь. Это Хантер Джеймс.
      Хантер поздоровался со всеми и сел, немного удивленный тем, что Даффи ограничилась только его именем, никак не охарактеризовав его. Какая роль отведена ему здесь? Коллега по работе? Друг? Случайный знакомый? Очередной партнер на ночь для круглого счета?
      Сидевшая справа от него Джонни тронула его за локоть.
      – Мы очень рады, что вы пришли сегодня. Мне хотелось бы узнать вас получше. Даффи так прекрасно отзывается о вас.
      Даффи разговаривала с отцом, который передоверил Дэвиду заботы об ухаживании за виновницей торжества.
      – Вы знаете, как привести парня в хорошее расположение духа, – полушутливо заметил Хантер.
      Джонни улыбнулась:
      – Эти семейные мероприятия несколько нервируют Даффи. С ней будет все в порядке, когда она немного освоится.
      – Спасибо, – кивнул ей Хантер. – И напомните мне, чтобы я отдельно поблагодарил вас за ту первую встречу.
      – Вы все время о чем-то шепчетесь, а Даффи и Дэвид начинают ревновать.
      Хантер повернул голову. Миссис Лэндри смотрела на него, ее губы были растянуты в улыбке. Прекрасно. Не прошло и пяти минут, а он уже настроил против себя мать Даффи.
      – Я никогда не ревную, – провозгласил Дэвид, подзывая к себе ответственного за вина официанта.
      – Это правда, – подтвердила Даффи. – А я ревную, но не к Джонни.
      Мистер Лэндри отвел взгляд от меню.
      – Не заказать ли нам по одной из каждой закусок для начала?
      – Дорогой, это будет слишком много еды, – сказала миссис Лэндри.
      – Превосходно, – сказала Даффи.
      Все остальные кивнули, и Хантер тоже.
      Мистер Лэндри отдал распоряжение склонившемуся в ожидании официанту, Дэвид же перед этим распорядился насчет вина. На столе появились напитки и маленькая коробочка в красивой упаковке, к которой тут же добавилась еще одна.
      Даффи уставилась на лежащие на столе коробочки, и по выражению ее лица Хантер догадался, что у нее не возникло и мысли приготовить матери подарок.
      – Это мне? – изобразила удивление миссис Лэндри.
      Она похлопала своего мужа по руке и одарила Джонни ослепительной улыбкой. Марианна ни разу не взглянула в сторону Даффи, пока Джонни не сказала:
      – Это от нас обеих, мама.
      – Неужели? Как мило. Вас двое – и один подарок. Как же я сразу не догадалась?
      Даффи опустила руки на колени, и Хантер заметил, как она стиснула их в кулаки. Он не удивился бы, если бы у нее на ладонях остались следы ногтей.
      Не задумываясь, Хантер протянул руку, разжал один ее кулак и накрыл ладонь своей рукой. Пусть думают что хотят. Его задача – защищать Даффи.
      Эта мысль вызвала у Хантера прилив сентиментальности, и он нежно улыбнулся Даффи, которая выглядела несколько озабоченной. Хантер понимал ее. Миссис Лэндри разительно отличалась от его матери. Тельма прямо говорила все, что было у нее на уме, но это всегда шло от сердца. Даже когда ей приходилось высказывать резкие слова в его адрес, Хантер знал, что она говорила это из лучших побуждений, сознательно старалась образумить его. Мать же Даффи, похоже, была из той категории людей, которые способны вступить в соперничество с дочерью из-за мужчины лишь из спортивного интереса, а в случае проигрыша только усмехнуться.
      Даффи пошевелила рукой, но Хантер удержал ее и через какое-то время почувствовал, что она расслабилась. Он взглянул на нее, и Даффи благодарно улыбнулась ему.
      Эта улыбка тут же примирила Хантера с действительностью.

      С сидящим рядом Хантером Даффи находила обед с родителями менее серьезным испытанием, чем обычно. Правда, и сегодня мать своими шпильками доставала ее, в то время как отец объяснялся всем в любви, Дэвид сыпал фактами и цифрами, а Джонни согласно кивала с неизменной ласковой улыбкой. Но в целом все они отнеслись к присутствию Хантера без откровенного любопытства и, к радости Даффи, без критических оценок.
      Все то время, пока они ели закуски, основное блюдо и выбирали десерт, Хантер ни на минуту не оставлял Даффи.
      Как только он взял ее за руку, она почувствовала себя под его защитой. Глядя на Джонни, которая явно соглашалась с Дэвидом, пояснявшим, почему предпринятые недавно городским советом действия являются совершенной глупостью, Даффи задавалась вопросом: а как все-таки Джонни относится к Дэвиду?
      Хантер погладил ее по руке, и она посмотрела на него. Взгляды всех сидевших за столом, включая стоявшего у стола официанта, были устремлены на нее.
      – Что-нибудь сладкое? – спросил Хантер и добавил: – На десерт?
      По-видимому, она задумалась и выпала на некоторое время из действительности.
      – Пожалуй, побалую себя сегодня, – улыбнулась Даффи. – Крем-брюле, пожалуйста.
      Ее мать ничего не сказала, но состроила гримасу, в которой Даффи безошибочно угадала неодобрение. Ее мать на десерт всегда брала только свежие фрукты. Ну что ж, доказательством мудрости такого выбора была ее фигура, но у Даффи был такой обмен веществ, что она могла есть что угодно. Поэтому она впервые за вечер улыбнулась матери и сказала:
      – Обожаю крем-брюле.
      Ее отец, вечный миротворец, повернулся к Хантеру:
      – Так как же вы познакомились с моей дочерью?
      Даффи перевела взгляд с Хантера на Джонни и обратно.
      Хантер положил руку на спинку стула Даффи, всем своим видом выражая непринужденность и раскованность. Самообладание, с которым он общался с семейством Лэндри, впечатлило Даффи, и она с интересом ждала, как он преподнесет историю их свидания вслепую, организованного Джонни.
      – Это было совершенно случайно. Меня вывела из себя одна идиотская колонка в газете, и я пошел в «Кресент» с намерением найти даму, которая позволяет себе вмешиваться в чужие дела под именем Доктор Любовь.
      Даффи замерла. Даже ее ресницы не трепетали. Она затаила дыхание и перестала шевелить пальцами ног в тесных туфлях.
      Ее мать не могла не заметить того, что Хантер чуть ли не обнимал ее дочь. В свойственной только Марианне Ливодэ Лэндри манере она наклонилась вперед, демонстрируя обольстительно вздымающуюся грудь, и сказала:
      – А чем вас так расстроил ведущий колонки?
      Хантер медлил, и даже шокированная Даффи заметила это и задалась вопросом, а действительно, чем? Наконец он ответил:
      – Кое-что написали о моем друге.
      Что именно? Пытаясь вспомнить свои наиболее удачные ответы, Даффи поняла, что это мог быть любой из них. С трудом разлепив губы, она сказала, как ей показалось, самым обычным тоном:
      – Наверное, это было что-то неприятное.
      Хантер несколько принужденно рассмеялся. На лице Джонни проявился интерес. Даффи ждала, когда же будут процитированы ее остроумные изречения.
      – Ну, к примеру, – продолжил Хантер, – называть чью-либо способность налаживать отношения окончательным диагнозом оскорбительно, тем более если это исходит от человека, совершенно не представляющего себе того, о чем говорит.
      О Боже! Даффи не донесла до рта чашку кофе, рука ее повисла в воздухе. В конце концов она поставила чашку на блюдце и опустила руку на колено. В памяти всплыли те слова. Она увидела подпись и ощутила удушье. Даффи надеялась, что все были слишком заняты обсуждением, чтобы заметить, что ее чуть не хватил удар.
       Преданная, но Одинокая из Пончатулы.
      Даффи моргнула, стараясь вызвать в памяти все письмо. Ее читатели использовали инициалы для обозначения людей, о которых писали. Какая же буква была в том письме? Б? Л? Нет… X.
       Он всегда пользовался популярностью… он встречается с другими женщинами в Новом Орлеане…
       Окончательный диагноз.
      Она написала эти слова, которые, в сущности, предназначались ей самой, о Хантсре! Начиная с самой первой своей любовной связи она совершала безумные поступки, чтобы отвадить своего очередного краткосрочного ухажера, в этом же случае она выкинула один из самых отвратительных фокусов, совсем того не желая.
      – Откуда вы знаете, что Доктор Любовь – женщина? – последовал вопрос ее любимого, искушенного в логике отца.
      Хантер пожал плечами.
      – Я хорошо представляю ее себе – этакая старая дева с прыщавым лицом, которая не нашла своей любви и теперь выступает экспертом по части любовных отношений.
      Дэвид кивнул:
      – Я согласен с Хантером.
      – С прыщавым она лицом или нет, – возразила Марианна, – но эту колонку читают все. И не из-за того, что ведущий колонки хорош. Просто Доктор Любовь мастерски высмеивает тех глупых людей, которые не подозревают о существовании такого понятия, как хорошие манеры, и навязывают другим свои проблемы.
      – Я не думаю, что ведущий пишет из вредности, – вступила в разговор Джонни. – В ответах есть здравый смысл, они содержат разумные советы.
      – Это все для тех, кто не привык к более серьезному чтению, – провозгласил Дэвид, которому их дискуссия порядком надоела. Впрочем, ему не нравился любой разговор, если он развивался не по его сценарию.
      – Но ведь никто не знает, кто автор, – сказала Марианна, – почему вы решили, что вам удастся выяснить это?
      Хороший вопрос. Даффи с некоторым уважением посмотрела на мать.
      Хантер пожал плечами.
      – Возможно, выдумали, что найдете какого-нибудь работника, у которого можно будет узнать, кто это? – высказала догадку Джонни.
      Хантер кивнул, выглядел он при этом несколько смущенным.
      Официант подал заказанный десерт.
      Даффи уставилась в свою тарелку с крем-брюле красивого коричневого цвета с подтеками рыжевато-коричневого сиропа. Она не прикоснулась к приборам.
      Так, значит, Хантер увлек ее для того, чтобы выяснить, кто ведет колонку, и отомстить!
      Он, конечно, помнил ее по кампании по сбору пожертвований для Клуба сирот, но одно это не побудило бы его назначить свидание ей или, как он думал, Джонни. А та первая встреча в кафе и его слова, что за тридцать дней он соблазнит любую женщину! Почему она не прислушалась тогда к своим тревожным ощущениям?
      Даффи никогда не плакала.
      Но в этот момент она видела крем-брюле как в тумане.
      – Скажи-ка, Даффодил, а ты знаешь, кто ведет эту колонку? – Марианна крутила в пальцах абрикос и пытливо смотрела на нее.
      Вот бы кто порадовался, узнав правду. Даффи покачала головой.
      – Итак, Хантер, как же вы намереваетесь выяснить личность ведущего? – заинтересовался и Дэвид.
      Даффи почувствовала, как рука Хантера соскользнула со спинки стула и легла на ее плечи.
      – Меня это больше не волнует, – сказал он. – Сейчас, когда я встретил Даффи, мне нет больше дела до какого-то невежественного Доктора Любовь.
      – Как романтично, – вздохнула Джонни.
      Дэвид взглянул на жену. Он поставил свой бокал с коньяком и обнял ее.
      Даффи не могла поднять глаза на Хантера. Он сказал все правильно, но чувствует ли он это в действительности? И даже если он совершенно искренен, как рассказать ему правду о колонке?
      – Даффи, как приятно встретить тебя!
      Она подняла глаза, узнав милый сердцу голос друга детства Оливера Годо. Рядом с ним, держась за его руку, стояла его жена Барбара. И если Даффи не ошибалась, яркая, великолепная Барбара была беременна.
      Ее друг появился как нельзя более кстати. Сбросив с плеча руку Хантера, Даффи встала и обняла Оливера и Барбару, а затем представила их Хантеру. С остальными они, естественно, уже были знакомы.
      Хантер тоже встал и обменялся рукопожатиями с друзьями Даффи.
      Он тоже был рад, что появление этой явно счастливой пары послужило причиной смены темы их разговора. С некоторой завистью, что его самого удивило, Хантер заметил, как естественно они держатся за руки и досказывают друг за друга фразы.
      Хантер и Даффи вернулись на свои места. Оливер и Барбара обменялись вопросительными взглядами и, похоже, молча пришли к согласию. Заинтригованный легкостью их безмолвного общения, Хантер подивился, как им удалось добиться такого чудесного понимания. Понимания, о котором он так мечтал.
      Одно уточнение – понимания между ним и Даффи.
      Хантер снова взял ее за руку. На его прикосновение Даффи отреагировала не так явно, как раньше, но руки не отняла.
      – Извините, что отрываем вас от десерта, – сказал Оливер, – но мы с Барбарой хотели бы поделиться с вами нашей прекрасной новостью. – Он взглянул на жену и продолжил: – Мы отмечаем не только нашу годовщину, но и другое событие: дело в том, что мы ждем ребенка.
      Все сидевшие за столом поздравили молодую чету. Поздравление Даффи прозвучало чуть более сдержанно, чем ожидал Хантер, из чего он заключил, что, возможно, сказывается напряжение от затянувшегося обеда с родителями. Лучше всего увести ее отсюда как можно скорее. Странно, но тревога за Даффи заслонила его собственные страхи по поводу отношения к нему ее семьи.
      Счастливая пара попрощалась и направилась к выходу из зала.
      Хантер смотрел им вслед. Ему хотелось того же, что было у них.
      И он хотел, чтобы это было у него с Даффи.
      Обольстить Даффи, переспать с ней, завоевать ее, затем переключиться на следующую красотку. Нет, не этого он хотел. Ему хотелось завоевать Даффи и удержать ее. Любящая Даффи была бы лучшей наградой для него, в этом Хантер ничуть не сомневался. И у него не было никаких сомнений, что любить ее было бы самым правильным, самым лучшим его поступком.
      А он действительно любил ее.
      Хантер посмотрел на свой нетронутый десерт, любимый шоколадный торт. Как это получилось? Он ведь собирался только поухаживать, пофлиртовать, добиться ее расположения, даже немного помучить ее.
      Он не собирался связывать себя с Даффи навсегда.
      Но ей как-то удалось изменить все это.
      Он заметил, что и крем-брюле Даффи осталось нетронутым. У нее тоже пропал аппетит. Забавно, как много в них схожего при том, что они совершенно разные. Они росли в совершенно разных социальных условиях. Если бы он не разбогател, их дорожки, по всей вероятности, никогда не пересеклись бы. Но они встретились, и это обстоятельство переменило его жизнь. Даффи изменила его, но выберет ли она его?
      Впервые на этой неделе Хантеру предстояло ночевать не у Даффи. Одна из его рабочих групп должна была всю ночь заниматься выявлением свойств некоторых программных вирусов. Он хотел проверить, как у них идут дела, и на следующее утро собирался вылететь в Солт-Лейк-Сити.
      Пока они ждали, когда служащий подгонит джип, Хантер в надежде, что Даффи скажет, мол, все равно поехали ко мне, рассказал ей о своих планах. Ее родители укатили на своем «мерседесе», а Дэвид и Джонни только что отъехали на отвечающем американским стандартам состоятельности «кадиллаке» последней модели. По-видимому, ему еще следует поучиться вести себя в соответствии со статусом богатого парня. Однако Хантер тут же напомнил себе, что всегда следовал своим путем.
      – Обед прошел не так уж плохо, правда? – Он не понял, почему Даффи отшатнулась.
      Ну вот, опять он натолкнулся на подводные рифы, которыми изобилуют взаимоотношения между мужчиной и женщиной. У него с Даффи однажды уже было нечто подобное, но тогда это не действовало так пугающе.
      По ее губам скользнула улыбка.
      – Не так плохо, как обычно, но только благодаря твоей поддержке и Джонни, заявившей, что ее подарок от нас обеих.
      Служащий выскочил из машины, быстро обежал ее и открыл пассажирскую дверцу. Через дорогу по Сент-Чарлз-авеню прогромыхал трамвай и не дал садившейся в джип Даффи договорить то, что еще она собиралась сказать.
      Хантер дал служащему чаевые и сел за руль. Даффи сидела, сложив руки на коленях. Пусть даже так, но все-таки рядом. Ему нужно было ощущать связь с ней. Не просто нужно, он страстно желал этого. После того как его джип влился в транспортный поток, Хантер повернул на дорогу, ведущую от центра, и осторожно спросил:
      – Не хочешь сказать мне, что произошло?
      Обдумывая вопрос Хантера, Даффи сильнее стиснула пальцы. Разве может она признаться, как ей мучительно сознавать, что он ухаживал за ней только для того, чтобы получить от нее нужную информацию. Как ей признаться, что она очень хотела, но боялась доверять ему. Он сказал, что разыскивал Доктора Любовь по поручению друга, но Даффи знала, что это не так. В том письме речь шла именно о Хантере, а не о каком-то вымышленном друге.
      Разные мысли возникали в ее голове. Но ей не удавалось найти нужные слова или, может быть, набраться мужества, чтобы их сказать. Прежде чем она что-то решила, они оказались у ее дома. Хантер сидел, глядя прямо перед собой и не снимая рук с руля.
      – Встреча с матерью всегда напрягает меня, – проронила Даффи после долгой паузы.
      – Почему бы тебе не сказать мне правду?
      – Это правда.
      Хантер покачал головой.
      – Послушай, Даффи, что-то произошло в наших отношениях в промежутке времени между нашим выходом из этого дома, – он указал пальцем на дом Даффи, – и уходом из ресторана.
      Даффи сидела, покусывая кончик мизинца.
      – Возможно, мне следовало бы быть более прозорливым, – продолжил он, – чтобы самому догадаться, что это было, но мне это не удается. – Он нахмурился. – Разве что ты до сих пор сохнешь по своему другу Оливеру и встреча с ним напомнила тебе об этом.
      – Да это абсолютно не так! – Даффи повернулась к Хантеру.
      Она не хотела, чтобы Хантер решил, будто ей нужен другой мужчина, только потому, что она не могла рассказать ему о своих опасениях и признаться в том, что она и есть ведущая злополучной колонки.
      – Вот!
      – Что «вот»?
      – Если это не так, значит, есть что-то другое, о чем ты не говоришь мне. – Похоже, Хантер был очень доволен собой.
      – Ненавижу использование логики применительно к себе, – сказала, невольно усмехаясь, Даффи.
      – А мне ненавистно ощущать стену между нами, – парировал Хантер.
      – Вот это уже романтично. – Даффи протянула руку и дотронулась до него. – Знаю, тебе нужно на работу, но, может быть, зайдешь на несколько минут?
      Вместо ответа Хантер быстро выскочил из машины. Доставая ключи, Даффи вспомнила тот вечер, когда они возвращались с джазового фестиваля. Они страстно желали друг друга, и оба не хотели признаться в этом.
      Сегодня было по-другому.
      Она вставила ключ в замочную скважину парадной двери.
      Она, Даффодил Лэндри, была другой.
      В доме она провела Хантера к своим любимым креслам в задней комнате. Усадив его, Даффи сделала глубокий вдох и сказала:
      – Когда ты во время обеда рассказывал, как мы встретились, я поняла, что ты пригласил меня, а вернее, Джонни, в кафе с намерением использовать.
      Подавшись вперед, Хантер внимательно смотрел на нее:
      – Я не отрицаю этого.
      – Это… м-м… неприятно.
      Он медленно покачал головой:
      – Весьма самонадеянный тип, не так ли?
      Даффи рассмеялась.
      – Ты по крайней мере признаешь это. – Она разгладила на коленях свое шелковое вечернее платье. – А то пари, по которому я должна была влюбиться в тебя… это что… – Она не могла даже заставить себя сформулировать вопрос.
      Это было слишком унизительно. Даффи Лэндри, которой достаточно было поманить пальцем, чтобы увести с собой любого мужчину, а через месяц бросить, – она, Даффи Лэндри, унижалась.
      Вдобавок к этому она еще утаивала правду. Она убеждала себя, что следует рассказать все. Сказать Хантеру, что она умрет, если он неискренен; сказать, что не может жить без него. А затем открыть правду о Докторе Любовь.
      Хантер вскочил с кресла и бросился перед ней на колени. Он взял ее за руку.
      – Даффи, посмотри на меня.
      Она вгляделась в его глаза.
      То, что она увидела, испугало ее. Она могла утонуть в любви и обожании, которые там увидела.
      – Еще ни одна женщина не была мне так дорога, как ты. Не знаю, что произошло, но где-то между Лас-Вегасом и Новым Орлеаном я влюбился, причем отчаянно. Клянусь матерью, я не обманываю тебя.
      Даффи затаила дыхание.
      – О, – прошептала она. Она воочию видела, как Хантер относится к своей матери. Очень медленно Даффи сказала: – Я верю тебе. Просто иногда не знаешь, что и думать.
      Хантер притянул ее к себе и прошептал:
      – Тогда не думай. Просто люби меня.
      Хантер только потом осознал, что не дышал, пока Даффи не расслабилась и не прильнула к нему. Гладя ее по волосам и бормоча ее имя, он спустил с плеч лямки ее платья. Его служащие могут еще некоторое время обойтись без его начальственного присутствия. Черт, разве кто-нибудь из них смог бы покинуть такую женщину, как Даффи, оказавшись на его месте?
      Да и другой такой женщины, как Даффи, нет.
      Они уже были на ногах и двигались кругами, как в танце, покачиваясь и раздевая друг друга. Хантер соединился с ней на ковре перед камином. Они занимались любовью медленно и сладострастно. Это не был тот необузданный порыв, с которым они набросились друг на друга перед уходом в ресторан, скорее это напоминало священный ритуал.
      Хантер двигался, подстраиваясь под ритм тела Даффи, и она почувствовала, что кончает, когда он проник глубоко в нее. Прижавшись к нему, она выкрикнула его имя, и в этот момент Хантер поклялся, что больше ни один мужчина не коснется Даффи. Стискивая ее ягодицы, он вел свою партию с невиданным прежде упорством. Даффи отвечала на каждый его толчок, и он чувствовал, как с новой силой разгорается в ней страсть.
      Он разрядился, а она, вскрикнув, растворилась в нем во второй раз.
      Обессиленные, они раскинулись на ковре, держась за руки.
      – Таких, как Даффи, больше нет, – сказал Хантер и тут же провалился в сон.

      Хантер перенес Даффи на кровать, поцеловал на прощание и пообещал позвонить, как только доберется утром до Солт-Лейк-Сити. Более удовлетворенная, чем когда бы то ни было, Даффи, свернувшись калачиком, сонным голосом пожелала ему удачной дороги.
      Но не прошло и пяти минут, как она вдруг села в кровати, комкая простыню, обернутую вокруг голой груди.
      Хантер уехал, а она так и не сказала ему, что она и есть Доктор Любовь. А ведь это не та новость, которую можно сообщить по телефону.
      Даффи откинулась на подушки и хлопнула себя ладонью по лбу. Да, умеет же она все запутывать.
      Но после занятий любовью с Хантером испортить себе настроение было трудно. Даффи натянула на себя одеяло и принялась восстанавливать в памяти происшедшее, причем не с того момента, когда он снял с нее платье, а когда он обнаружил свою тревогу за их отношения, надеясь услышать ее объяснение.
      Если она и сможет связать свою жизнь с кем-то из мужчин, то это будет Хантер.
      Если…
      Даффи вздохнула и решила не развивать эту тему. Она признается Хантеру, извинится, а там будет видно.
      А что будет? Алоизиус – да, наверное, не он один – убеждал Хантера держаться подальше от нее, не связываться с этой сумасбродкой, вполне отвечающей своему имени. А ведь иногда ее сумасбродство граничило с жестокостью. Не изменится ли отношение Хантера к ней, если он узнает еще и о том, что Доктором Любовь является она, Даффи?
      Даффи не была уверена, что может однозначно ответить на этот вопрос, поэтому она решила все-таки не раскрывать личности Доктора Любовь. Она просто перестанет вести колонку и займется своей личной жизнью.
      Нет, она не может так поступить. Если они с Хантером хотят связать свои судьбы, то они должны быть честными по отношению друг к другу.
      Честными.
      Тогда почему Хантер сказал, что он действовал по поручению друга? Что еще говорил Хантер? «Не думай. Просто люби меня».
      Чувствуя, что от всех этих мыслей у нее начинает кружиться голова, Даффи решила, что утро вечера мудренее, а на сегодня с нее достаточно и пора спать.
      Наступило утро, но Даффи все еще не знала, как ей поступить. Предаваться дальнейшим досужим размышлениям помешала работа. Она схватила фотокамеру и поспешила в отель «Хилтон», где был организован ленч для дам с целью сбора пожертвований на показ мод. По пути Даффи приняла решение посоветоваться с сестрой.
      Она была связана клятвой не раскрывать личности Доктора Любовь, но сказать об этом Джонни было все равно что сказать себе. Да и, кроме лучшей подруги Бет, которая находилась в зарубежной командировке по линии Си-эн-эн, Джонни была единственной, к кому могла обратиться Даффи. В конце концов, если секрет нельзя доверить даже сестре-двойняшке, то кому вообще можно доверять?
      Даффи сделала несколько снимков второразрядных моделей одежды, представленных недорогим магазином, в который собравшиеся здесь дамы при обычных условиях посчитали бы зазорным даже зайти. Затем она смерила взглядом свою давнюю завистницу, Тиффани Фиппс, которая, конечно же, пожертвовала несколькими часами своей исключительно важной адвокатской практики, чтобы пройтись по подиуму.
      Даффи завезла пленку в газету и помчалась в редакцию «Кресент». Параллельная работа в городской ежедневной газете и в одном из самых крупных бульварных изданий выбивала ее из колеи. Припарковав машину на стоянке у офиса «Кресент», Даффи неожиданно поняла, что ей действительно нужно. Ей нужна одна, но настоящая работа. Интересная, содержательная работа.
      Однако сейчас ей предстояло просмотреть мешок писем от читателей, ожидающих остроумных и мудрых советов Доктора Любовь. Подавив горький смешок, Даффи вошла через черный ход в здание и направилась в свою рабочую кабинку.
      Стол был завален папками, в которых содержались письма. Письма прятали в папки, чтобы не привлекать внимания не посвященных в тайну Доктора сотрудников.
      По крайней мере, Даффи не приходилось самой вскрывать конверты.
      Кляня себя за то, что ввязалась во все это, Даффи села, собираясь взяться за письма.
      – Доктор Даффи!
      О нет. Только не Маргерит. Даффи не была уверена, что сегодня у нее хватит сил на что-нибудь еще. Она устала, размышляя над собственными проблемами, да еще из-за показа мод не дождалась звонка Хантера. Она была рада слышать его записанный на автоответчике голос, но все же это ее огорчило.
      – Привет, Маргерит, – кивнула Даффи, едва оторвав взгляд от папки.
      Конечно же, редактор может определить ей объем работы или сделать какие-то замечания.
      – Тебя-то я и хотела видеть. – Маргерит присела на край стола Даффи и вытянула палец в направлении стопки разбухших от писем папок. – Думаю, со следующей недели нам следует увеличить вдвое размер колонки Доктора Любовь.
      Даффи опустила на стол взятую наугад папку с письмами.
      – Не уверена, что это хорошая идея.
      Маргерит была поражена. Вне всяких сомнений, она находила все свои идеи потрясающими, и большинство людей не возражали против этого, по крайней мере вслух.
      – Это почему же? – Маргерит подобрала со стола карандаш и принялась барабанить им по коленке.
      Даффи подавила желание отнять у редактора импровизированную барабанную палочку и сказала:
      – С хорошим тоже можно переборщить. Возьми, например, телевидение. У них было несколько шоу, рассчитанных на получасовой формат. Они стали популярными, и телевидение из жадности растянуло их на час. И что же? Не сработало.
      – Жадность здесь ни при чем. – Маргерит переломила карандаш на две части. – Я деловая женщина.
      Даффи покачала головой. Спорить с Маргерит было бесполезно. Да и зачем? Bee, что нужно сделать, это уволиться конец спорам. Конец и Доктору Любовь. При заключении контракта Даффи потребовала включить пункт, из которого следовало, что если она решит прекратить писать для колонки, то никто другой не может заменить ее. У Маргерит это положение договора вызывало возражение, но Даффи настояла на своем. Однако она еще не была готова оставить эту работу. Не сейчас.
      – Это несомненно, – поддакнула Даффи, решив не обострять ситуацию. – Позволь мне разобраться со своим рабочим графиком, чтобы подумать, как реализовать твою идею.
      – Вот это другое дело. – Маргерит соскочила со стола и упорхнула, окрыленная словами Даффи, которые она, несомненно, приняла за ее согласие.
      Возвращаясь к письмам и снова задаваясь вопросом, зачем она ввязалась в это дело, превратившись в этакую добрую спасительницу запутавшихся в тенетах любви душ, Даффи вытащила стопку писем и разложила их. Затем, закрыв глаза, она ткнула пальцем в одно из них. Каким бы оно ни оказалось, она ответит на это письмо.
      Когда она открыла глаза и увидела, какое оно длинное, ей захотелось засунуть его назад. Однако она все же последовала принятому решению.
       Здравствуйте, Доктор Любовь! У меня есть три лучшие подруги. С двумя из них я советовалась, что предпринять в данной ситуации, а у третьей не могу спрашивать совета, поскольку дело касается именно ее. Я пишу Вам, чтобы Вы помогли мне найти выход из того затруднительного положения, в котором я оказалась по милости двух своих лучших подруг.
      Даффи потерла глаза, сожалея о том, что не остановилась по дороге сюда в каком-нибудь баре выпить капуччино.
       Проблема заключается в том, что мне стало известно, что парень моей третьей лучшей подруги обманывает ее. Две другие мои подруги расходятся во мнении, должна ли я сказать об этом ей или нет. Одна говорит, что подруга не поверит мне и я только испорчу наши отношения. Другая же говорит, что это мой долг и я должна все рассказать. Я в затруднении, ведь, как бы я теперь ни поступила, не та, так другая моя лучшая подруга может обидеться или даже разозлиться на меня.
      Даффи пришлось признать, что она тоже оказалась в затруднении. Она взглянула на письмо еще раз и обнаружила, что оно на этом не заканчивается и на обратной стороне листа есть продолжение.
       По-моему, существует также большая вероятность того, что я могу потерять и третью свою подругу. Дело в том, что я все же собираюсь рассказать ей правду, потому что хочу выяснить: вдруг мой парень тоже обманщик. Ведь вы же, конечно, знаете, что парни могут быть подлецами и умело скрывать это.
      На этом перле Даффи сделала паузу. «Парни могут быть подлецами и умело скрывать это». Ну, это-то можно сказать не только о парнях.
       Пожалуйста, Доктор, посоветуйте, что мне делать. Сказать обо всем подруге или постараться найти какой-то другой выход?
       Озадаченная из Шалметта.
      Даффи повернулась к компьютеру и положила руки на клавиатуру. Она хотела быстро и коротко ответить девушке, а затем навестить Джонни, чтобы обсудить с ней собственные проблемы. Даффи показалась забавной сложившаяся ситуация, когда одному доктору понадобился другой доктор.
      Даффи еще раз взглянула на письмо, и у нее перед глазами возник образ матери. Она попыталась отогнать его и сосредоточила взгляд на мониторе, но ее образ проступил на пустом экране. К образу матери присоединился и образ отца – ее дорогого, многострадального отца.
      Как бы все сложилось, если бы Даффи не рассказала отцу об измене матери? Хотел ли он знать это? Понятно, что он простил Марианну, но правильно ли поступила Даффи? Вспомнив о том драматическом моменте, она поежилась. Она неслась на машине как сумасшедшая, направляясь в его юридическую фирму, и влетела в его офис, где шли переговоры. Отец извинился перед посетителями и провел дочь в другую комнату, где Даффи расплакалась и сказала, что его жена – она не могла заставить себя сказать «моя мать» – была в постели с отцом Алоизиуса.
      Отец не выглядел шокированным. Даффи помнила, что он немного побледнел, но при этом был больше занят не собственными переживаниями, а тем, что успокаивал ее.
      Даффи положила руки на колени. Посидев в таком положении некоторое время, она начала печатать.
       Здравствуй, Озадаченная! Я не могу сказать тебе, что делать в этой ситуации. Боюсь, что обе твои подруги правы, а это, в свою очередь, означает, что обе они не правы. Загляни в свое сердце и спроси себя, почему следовало бы сказать и почему не стоило бы. Верный ответ спрятан внутри тебя. Я хочу сказать, что только ты сама знаешь, как ты должна поступить. Даже Доктор Любовь не решит за тебя эту головоломку.
      Даффи отсканировала письмо и сохранила его вместе со своим ответом на диске. Еще не было ни разу, чтобы она не дала читателю ответа. Никогда прежде не чувствовала она себя такой беспомощной, готовой признать свою неспособность различить, что правильно, а что нет. Будь это месяц назад, Даффи отбарабанила бы какой-нибудь остроумный ответ и ее читатели похихикали бы, а кто-то, возможно, и воспользовался предложенным советом. Месяц назад Даффи наверняка ответила бы, что каждая нормальная подруга должна делиться своей информацией.
      Но ведь не позвонила же она Крисси, когда застала Алоизиуса с двумя проститутками в Лас-Вегасе. И в то же время шпионила за Дэвидом и хорошенькой практиканткой, пытаясь уличить мужа Джонни в неблаговидном поведении.
      Почему во втором случае она повела себя иначе, чем в первом?
      Потому что ей не нравится Дэвид. И она думала, что лучше своей сестры знает, что той нужно.
      Вынужденная признать это, Даффи оттолкнулась от стола, вытащила из компьютера компакт-диск и положила в сумочку. Лучше Маргерит не видеть этой колонки, пока та не будет запущена в печать. Она передаст запись в производственный отдел в пятницу, скажет, что сделать это ее попросила редактор. Затем они отметят начало и конец, и ответ, который и ответом-то назвать нельзя, появится в номере на следующей неделе.
      А после этого Даффи, вероятно, будет уволена, что, наверное, можно считать не самым плохим развитием событий после того, как все сказано и сделано.
      В течение последнего получаса Хантер, наверное, уже в двадцатый раз открыл и захлопнул синюю бархатную коробочку с кольцом.
      Как только он увидел это кольцо в витрине, он сразу решил, что подарит его Даффи. Три камня притягивали к себе взор. В центре – синий сапфир, который сразу напомнил ему глаза Даффи, когда они загораются страстью. По обе стороны от сапфира располагались превосходные бриллианты, достойные царственной особы.
      Солитер – это было бы слишком мало для Даффи. И слишком мало для того, чтобы выразить глубину его чувств к ней.
      Хантер еще раз открыл коробочку и представил себе, как кольцо будет выглядеть на руке Даффи. Размер ему подсказала Джонни, как и то, что Даффи обожает сапфиры.
      Нервничая больше, чем в тот день, когда он зарегистрировал свою фирму, больше, чем когда он пригласил на работу десятерых служащих, которым едва способен был платить зарплату, и с большим желанием, чем тогда, когда его в восьмилетнем возрасте возили на выходные дни в Диснейленд, Хантер направился к своему джипу.
      Он вернулся на день раньше, чем предполагал, и поспешил к дому Даффи, намереваясь преподнести ей сюрприз и, дождавшись подходящего момента, попросить ее выйти за него замуж.
      Когда экономка открыла дверь и сказала, что Даффи нет дома, на его лице отразилось разочарование. Конечно, с его стороны было глупо ожидать, что сотрудник отдела светской хроники и красивейшая женщина окажется дома в пятницу в шесть вечера.
      К счастью, экономка знала, где Даффи хранила записи о встречах, к тому же Хантер был ей явно симпатичен.
      – Вас не было в городе? – спросила она, открыв дверь и впустив его в прохладное помещение.
      Он кивнул.
      – Полагаю, только дела могли отвлечь вас от мисс Даффи.
      Хантер усмехнулся:
      – Это написано у меня на лице?
      Экономка улыбнулась:
      – Да, и это прекрасно, если позволите заметить. Мисс Даффи нужен именно такой мужчина, как вы.
      – Надеюсь, что и она того же мнения, – тихо сказал Хантер.
      А почему бы и нет?
      Они ощущали себя единым целым. Ни с одной женщиной Хантер не чувствовал себя в таком ладу, даже не знал, что такое состояние вообще возможно. Даффи приводила его в неистовство, но самым чудесным, самым восхитительным способом.
      Экономка попросила его подождать в прихожей, куда он еще совсем недавно приносил Даффи кофе в то утро, когда они ездили в Пончатулу. Вернулась экономка очень скоро и протянула Хантеру листок с адресом.
      Бросив взгляд на его брюки и обычную рубашку, она заметила:
      – Там следует появляться в строгом вечернем костюме. Вам скорее всего придется переодеться.
      Хантер взял бумажку и поблагодарил экономку. Закрывая за ним дверь, та пожелала ему удачи.
      Остановившись на крыльце, ослепленный яркими солнечными лучами Хантер немного выждал и затем посмотрел на листок с адресом. Он понял, что ему сопутствует удача. Сегодняшнее мероприятие проводилось в Опера-Гилд-Хаус, находящемся рядом со зданием, где проходил сбор пожертвований в фонд Клуба сирот. Именно там он впервые выделил Даффи из толпы собравшихся. Она исчезла тогда, словно Золушка с полночным боем часов.
      Однако сейчас он ее не упустит.
      С этим местом ему повезло вдвойне, потому что там же рядом находился дом тетки Алоизиуса, где у него была своя комната и где он держал вечерний костюм. Нужно только быстро переодеться, и он будет готов попасть туда, какое бы мероприятие там ни проводилось.
      И Даффи будет его.
      Первые признаки беспокойства Хантер ощутил, когда перед входом в здание увидел качающиеся на ветру розовые надувные шары. Куда бы он ни посмотрел, все вокруг было розовым.
      Он решительно пошел вперед, не обращая внимания на изумленно глазевших на него женщин, несколькими группами толпившихся на ступенях исторического здания. Все были в вечерних платьях розовых тонов.
      Когда Хантер открыл дверь и вошел внутрь, оказавшись перед удивленной молоденькой служащей в розовой форменной одежде, он подумал, что, возможно, несколько поторопился, не прозондировав должным образом ситуацию.
      Девушка ахнула, затем на цыпочках подошла к нему и сказала:
      – Слава Богу, вы наконец пришли! Но идите кругом, через черный ход. Вы что, забыли, где должны быть?
      Хантер смотрел на нее, гадая, во что же он ухитрился вляпаться.
      – Я здесь по поводу сбора денег, – сказал он.
      – Да, и как раз вовремя, – прошептала девушка. – Эти дамы жутко стервенеют, когда им приходится ждать выпивку.
      – Выпивку?
      – Ах, какой же вы несообразительный, но пойдемте. – Девушка потянула за рукав его тысячедолларового смокинга. – Я покажу дорогу.
      Движимый непреодолимой силой, Хантер окунулся в море пронзительных голосов, издаваемых самыми разными женщинами, одетыми в карамельно-розовые платья. Как же в этой толпе найти Даффи? Ему нужно проделать это очень искусно, без шума, и убраться отсюда как можно скорее. Коль скоро девушка вцепилась в его рукав, то лучше и дальше следовать за ней.
      Так Хантер Джеймс оказался за украшенной розовыми лентами стойкой бара.
      Даффи должна быть где-то здесь. Если бы он пустился на ее поиски в этом розовом море, был бы гораздо заметнее, чем за стойкой бара. Поэтому на протяжении примерно получаса Хантер исправно открывал бутылки с шампанским и разливал шипучий напиток по бокалам, не переставая вглядываться в толпу в поисках Даффи. Хантеру не верилось, что для освещения мероприятия в газете она пришла сюда одетой в розовое, однако, поскольку ему еще предстояло выявить всех одетых в другие цвета женщин, независимо от их возраста или фигуры, ему приходилось вглядываться в лицо каждой такой женщины.
      Хантер обнаружил ее, когда уже начал отчаиваться и готов был допустить, что добрая экономка что-то напутала и дала ему неправильный адрес.
      Как и в тот раз, Даффи окружала толпа. Только сейчас рядом с ней стояла не такая же блондинка, которая тогда оказалась ее сестрой-близнецом. И она была не в черном. Ее облегающее розовое платье было более темного тона, чем те, в которые были одеты почти все присутствовавшие в зале, и в Даффи безошибочно угадывалась присущая ей исключительность. Но если раньше в ее глазах было что-то манящее, то сейчас, казалось, она была готова к схватке.
      В этот раз она разговаривала с… (Хантер не заметил, как шампанское полилось через край бокала, и ему пришлось извиниться перед удивленно смотревшей на него матроной.) Неужели это Тиффани рядом с Даффи? Этого не может быть!
      Упивается собой.
      О чем она может разговаривать с Даффи?
      Хантер отбросил полотенце, которое он до этого заткнул за широкий пояс.
      Протягивавшая ему свой бокал седовласая женщина сказала тоном строгой учительницы:
      – И куда же это вы направляетесь, молодой человек?
      – Спасать свою жизнь, – ответил ей Хантер.

      Обе женщины заметили Хантера, когда матрона с командирскими замашками обрушилась на него.
      – При таком отношении к работе, молодой человек, не рассчитывайте на то, что снова сможете заниматься у нас сбором денег.
      – Хантер? – Даффи произнесла на выдохе его имя и обратилась к напавшей на него возмущенной женщине: – Миссис Фэгот, разве вы больше не заинтересованы в денежном пожертвовании со стороны Хантера Джеймса?
      Женщина выпрямилась и заявила:
      – Я заинтересована в любых пожертвованиях на наше благородное дело по финансированию исследований женской онкологии. Но я также заинтересована в том, чтобы мой бокал наполнили шампанским, а молодой человек, похоже, считает это недостойным его внимания.
      Даффи на пару шагов отошла от Тиффани, чем очень порадовала Хантера.
      – Позвольте мне позаботиться о вашем шампанском, миссис Фэгот, – предложила Даффи, бросив на Хантера успокаивающий взгляд.
      – А как же этот бездельник-бармен?
      – Это не бармен, – объяснила ей Даффи. – Это Хантер Джеймс.
      Хантер слышал, как женщина хмыкнула, удаляясь вместе с Даффи. И вопреки всем его ожиданиям и планам он остался один на один с Тиффани Фиппс.
      Как Даффи удалось сделать это? Ловким маневром она ускользнула от него и оставила наедине с той, которую он меньше всего хотел видеть.
      – Значит, – одетая в розовое с блестками платье Тиффани приближалась к нему, покачивая бедрами, – ты оказываешь поддержку исследованиям груди? – При этом она провела пальцем с розовым маникюром по ложбинке между грудей вниз, до того места, где она уходила под платье.
      Владеет она десятью миллионами или нет, но Тиффани – это чума.
      – Я искал Даффи, – сказал Хантер, отступая назад. Тиффани тенью следовала за ним.
      – Но она слишком занята миссис Фэгот, чтобы заметить это.
      – Возможно.
      Тиффани одарила Хантера обольстительной улыбкой, и он вынужден был признать, что был момент в его жизни, когда он чуть не стал игрушкой в ее руках.
      Но это было до Даффи.
      Хантер отступил еще на шаг, надеясь на то, что Даффи увидит его и вернется, чтобы вырвать из лап Тиффани. Но что Тиффани наговорила ей?
      – Ты, случайно, не намекала Даффи, что у нас с тобой что-то было? – Хантер едва успел договорить, как наткнулся на маленький столик с цветами, и только его отменная реакция помешала вазе упасть на пол и разлететься вдребезги.
      Хантер содрогнулся от того, что промурлыкала в ответ Тиффани.
      Ему казалось, что кольцо прожжет дырку в кармане его брюк. И тут краем глаза он заметил пробирающуюся к выходу Даффи.
      – Стой! – крикнул он намного громче, чем намеревался, и все розовые дамы повернули головы на крик.
      Даже Тиффани растерянно остановилась. Хантер воспользовался представившейся возможностью и сбежал.
      За рекордно короткое время он пронесся по залу, выскочил наружу и помчался по боковой дорожке в сторону отъезжавшего «БМВ».
      Видя, что не успевает, он выскочил на дорогу перед машиной и поднял руки.
      К счастью для него и для их с Даффи потомства, она успела нажать на тормоз.
      И Хантер сел к ней в машину.
      Это позволило ему рассмотреть вблизи грозовое облако, набежавшее на лицо Даффи, что было явным признаком того, что он столкнулся с серьезной проблемой. Во всяком случае, это не было похоже на ту романтическую сцену встречи, которую он рисовал себе в мечтах. Глаза Даффи метали молнии.
      Запыхавшийся Хантер не успел даже захлопнуть дверь, как она рванула машину с места и влетела в транспортный поток улицы. Даффи была так расстроена, что не могла говорить. Ей следовало бы радоваться возвращению Хантера. Ей должно было бы льстить, что он отправился искать ее на мероприятии, о котором она собиралась представить репортаж.
      Он протянул к ней руку.
      – Даже не думай об этом, – сказала Даффи.
      – Что? – Шок на его лице не мог быть поддельным.
      – Не позволю касаться меня руками, которые трогали Тиффани Фиппс. – Ну вот, сказала. Господи, каким унижением это оборачивается против нее, особенно если вспомнить, как она сама использовала Эрика, брата Тиффани, чтобы причинить боль Алоизиусу.
      Хантер склонился к ней, почти загораживая стекло.
      – О чем ты говоришь?
      – Ты прекрасно знаешь о чем.
      – Это Тиффани, да? – Хантер горько засмеялся. – Да она для меня ничего не значит.
      – Ничего? – Даффи даже не подозревала, что способна так ревновать. – Наверное, мы говорим на разных языках, если для тебя провести с ней ночь после нашего возвращения из Лас-Вегаса ничего не значит!
      – Неужели ты поверила, что я мог сделать это?
      Даффи передернула плечами.
      – Ладно, был такой момент в моей жизни, это правда. Но это было до нашей с тобой встречи. Ты изменила меня, Даффи. Я вижу красивую женщину и говорю себе, что эта женщина не так красива, как Даффи, и совсем не так интересна. – С каждой фразой голос Хантера повышался, и в конце он уже почти кричал.
      Изумленная Даффи сбавила скорость и подъехала к обочине.
      Хантер продолжал:
      – Черт возьми, я вернулся из поездки надень раньше. Ты имеешь хоть какое-то понятие почему?
      Даффи покачала головой. Вызванная ревностью злость улетучивалась быстро, как июльская роса.
      – Чтобы просить тебя выйти за меня замуж!
      Хорошо, что она уже остановила машину и перевела рычаг в парковочное положение. В противном случае им понадобилась бы машина технической помощи, чтобы отбуксировать автомобиль после аварии. Она взглянула на Хантера:
      – Ты ведь не говорил этого, правда?
      Хантер полез в карман, покопался там и достал синюю бархатную коробочку.
      – О нет, – прошептала Даффи.
      Хантер попытался заглянуть ей в глаза.
      – Наверное, я делаю все не так, как следовало бы, но позволь, я доведу это до конца.
      Он открыл коробочку и протянул ей. Камни ярко вспыхнули в лучах заходящего солнца. Даффи сделала глубокий вдох и сказала:
      – Это лучшее из всех колец, которые я когда-либо видела.
      – Оно твое.
      Даффи покачала головой – медленно, неохотно. Она боялась произнести слова, из-за которых рисковала потерять единственный шанс стать счастливой, и все-таки считала себя обязанной сказать.
      – Я не могу выйти за тебя.
      – Еще как можешь.
      – Нет, не могу. – Ей следовало бы догадаться, что Хантер ни за что не удовлетворится простым «нет».
      – Не понимаю. Мы же прекрасно подходим друг другу.
      Почему он не говорит слова, начинающегося с буквы «л»? Даффи принялась рассматривать кольцо, потому что так было проще, чем встречаться взглядом с Хантером. А кольцо было потрясающим. Она не могла вообразить ничего совершеннее.
      Однако совершенство – это совсем не обязательно любовь на всю жизнь. Любовь требует искренности и честности, она предусматривает существование обязательств, а Даффи вовсе не была уверена, что кто-либо из них понимал это в достаточной для вступления в брак степени. Если бы она оказалась в такой ситуации раньше, она ответила бы согласием, а затем нашла бы способ отделаться от парня. Сейчас она по крайней мере стала немного мудрее.
      – Мне жаль, – прошептала она. – Правда, очень жаль.
      Хантер никак не мог смириться с тем, что она отказывает ему.
      – Ты можешь хотя бы объяснить, почему «нет»?
      – Ведь мы только что орали друг на друга, – аргументировала она.
      – У каждой пары случаются ссоры.
      – Мы недостаточно долго знаем друг друга.
      – Что значит недостаточно долго? – Хантер взял Даффи за руку, теряясь в догадках, из-за чего все пошло не так, и задаваясь вопросом, почему бы ему не надеть это уникальное кольцо ей на палец. – Недостаточно, чтобы понять, что я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой и делить с тобой горести и радости?
      Даффи моргнула, и Хантер испытующе посмотрел на нее. Неужели она растрогалась до слез? Тогда это определенно хороший знак.
      – Или недостаточно, чтобы понять, что я хочу иметь с тобой детей и совершить кругосветное путешествие? Недостаточно долго, чтобы догадаться, что ты хочешь того же самого, но боишься сказать «да»?
      – Я не боюсь.
      – Боишься. Ты боишься, что у нас ничего не получится и ты станешь обманывать меня, а я тебя. Мы возненавидим друг друга за то, что испортили красивую мечту, и на этом все кончится.
      Даффи ахнула.
      – Откуда тебе известно, о чем я думаю?
      Хантер взял коробочку и захлопнул крышку.
      – Потому что мы оба боимся одного и того же. Но знаешь, у меня все же хватает решимости попытаться наладить жизнь.
      – А ты думаешь, у меня ее нет?
      Даффи начинала выходить из себя. Хорошо. Хантер хотел разозлить ее, сильно разозлить. Ему это удалось. Она скажет ему правду, признается, что любит его и не может жить без него.
      Любовь. Хантер нахмурился. А он сказал, что любит ее?
      – Даффи…
      – Все равно я не могу выйти за тебя, потому что Доктор Любовь – это я!
      Она выпалила свое признание скороговоркой, и Хантер, озабоченный тем, что допустил промах, не сказав ей о своей любви, сначала не обратил внимания на ее слова. Но потом до него начал доходить смысл сказанного ею. Он переспросил:
      – Что значит, что Доктор Любовь – это ты?
      – Я веду эту колонку, – на удивление спокойно для такого сакраментального признания ответила Даффи.
      – Ты? – В воображении Хантера издевательски всплыл представлявшийся ему ранее неприятный образ склочницы с собранными в пучок седыми волосами. – О нет, скажи, что это не так!
      – Это так. Я придумала это, писала ответы, и о тебе написала тоже я. Именно о тебе, а не о каком-то твоем друге.
      – Да, я сказал, что это из-за друга. – Хантер смотрел на Даффи так, будто впервые увидел ее. – Но ведь и ты сказала, что не знаешь, кто этот Доктор?
      – Мы оба лгали.
      – Да уж.
      – И я понимаю, что сейчас, когда ты узнал правду, ты не захочешь жениться на мне, но зато у меня с души свалился огромный камень, – вздохнула Даффи, и выглядела она при этом очень грустной.
      – Что значит – не захочу на тебе жениться? – Хантер все никак не мог постичь ее логику. – Ведь если бы ты не вела ту колонку, я не отправился бы в «Кресент» на поиски этого Доктора Любовь, а Джонни не сказала бы, что ты пойдешь пить со мной кофе, и мы не сидели бы сейчас здесь.
      – Это самая прекрасная речь, которую мне когда-либо доводилось слышать, – сказала Даффи. Ее губы были приоткрыты, глаза блестели. Хантер наклонился и поцеловал ее в губы. Даффи ответила на поцелуй, но вдруг неожиданно отпрянула. – Но я все равно не могу выйти за тебя.
      – Значит, все-таки боишься?
      Она кивнула.
      – Я пообещала, что не стану разбивать твое сердце, поэтому, пока нутром не почувствую, что я именно та, кто нужен тебе, не смогу сказать «да».
      Хантер понял, что проиграл. Он видел, как она ускользала от него.
      – Даффи, не покидай меня. Мы можем вместе бороться с демонами внутри нас. В этом и заключается любовь. А я люблю тебя.
      Она заплакала. Даффи, которая никогда не плакала, открыто всхлипывала.
      – Ты такой хороший, – проговорила она, хлюпая носом. – Я всем причиняла боль, с кем бы из парней ни встречалась, но по крайней мере сейчас у меня хватит ума, чтобы остановиться, прежде чем я причиню боль тебе.
      Хантер не знал, что ей сказать. Даффи не была готова поверить, что она уже не та раненая девчонка, которая из-за собственной боли наносила ответные удары.
      – Даффи, милая моя, – ласково обратился к ней Хантер, и, хотя у него на сердце было тоже тяжело, он не собирался сдаваться. – Поезжай сейчас домой и ложись спать. А завтра позвони мне, и мы со всем разберемся. – Он снял пальцем слезинку с ее щеки и добавил: – Вместе.
      Джонни не поверила, что Даффи сказала «нет».
      На следующее утро ни свет ни заря – Даффи еще спала – зазвонил телефон, и ее сестра, явно сгорая от нетерпения, но стараясь это скрыть, поинтересовалась, как дела.
      – Прекрасно, – ответила Даффи, поглаживая кошку, которая в отсутствие Хантера решила вернуться в ее постель.
      – Прекрасно – и это все? – В голосе Джонни сквозило удивление.
      Даффи понадобилась пара секунд, чтобы догадаться, что Хантер узнавал у Джонни размер кольца. А Даффи даже не попробовала надеть его на палец.
      – Я не могу выйти замуж за Хантера. – Она сама удивилась тому, с каким упрямством произнесла это.
      Это что? Просто упрямство или ее принципиальность?
      – Почему не можешь? – поразилась Джонни. – Вы прекрасно подходите друг другу.
      Ну вот, опять это слово «прекрасно».
      – Почему ты так решила?
      – Вы способны дать счастье друг другу. Я никогда не видела тебя такой окрыленной, как с Хантером.
      С этим Даффи не могла не согласиться.
      – О, Джонни, я люблю его!
      – Так отчего же не выйти за него?
      – А если я испорчу все? Если я причиню ему боль, или он мне, или через несколько лет мы поймем, что мы не такая уж прекрасная пара?
      – Если бы каждый так говорил, то никто не женился бы.
      – Тогда почему люди делают это?
      – Потому что это стоит того. Притирка друг к другу, поиск компромиссов и попытки научиться смотреть на мир глазами другого человека – все это приходит, и ты познаешь радость и покой, которые не достигаются иным способом.
      – Ничего себе, – отреагировала Даффи. – Ты испытываешь именно такие чувства к Дэвиду?
      – Да. – В голосе сестры зазвучали оборонительные нотки.
      – Мне так жаль, что я вела себя по-свински по отношению к Дэвиду, – принесла запоздалое извинение Даффи.
      – Все в порядке. Далеко не все люди подходят друг другу. Я имею в виду, что Хантер, к примеру, великолепный парень, но я не могла бы представить его в роли своего мужа.
      – А почему нет? – Теперь уже оборонялась Даффи.
      – Думаю, брак с ним был бы слишком утомительным для меня. Знаешь, такое впечатление, будто он всегда готов куда-то сорваться, при этом ты должна быть с ним и ни на шаг не отставать от него.
      – Я знаю, – сказала Даффи. – Но ведь это прекрасно.
      – Так-так!
      – Хантер сказал, что я боюсь, и это так и есть. – Даффи стиснула в руке телефонную трубку в надежде, что вопреки здравому смыслу сестра скажет ей какую-то магическую фразу, которая произведет революцию в ее сознании, и она сможет изменить свое решение.
      – Одной тебе дано знать, когда придет подходящее время, – сказала Джонни, и с учетом того, что она была старше Даффи всего на пятнадцать минут, в ее устах это прозвучало мудрее, чем следовало бы. – Но не иди на поводу у одного рассудка, прислушивайся также и к своему сердцу.
      С этим мудрым пожеланием, которое странно перекликалось с тем, что Доктор Любовь посоветовала Озадаченной из Шалметта, Джонни повесила трубку.
      Даффи только натянула на голову одеяло, как послышался стук в дверь спальни.
      Хантер? Он пришел за ней? Он просил позвонить ему, но она не сделала этого. Даффи не знала, что он способен предпринять для того, чтобы убедить ее стать его женой. Но это решение должно было прийти из ее сердца.
      – Одну минутку, – откликнулась она, потянувшись за щеткой для волос.
      – Не торопитесь, – послышался голос ее экономки.
      Даффи отложила щетку, поднялась с кровати, надела свой самый старый и самый уютный банный халат и открыла дверь.
      Экономку едва было видно из-за огромного букета весенних цветов, большей частью желтых нарциссов.
      – Я подумала, что вам, вероятно, захочется, чтобы они стояли в спальне.
      – Ох, зачем же он сделал это?
      Экономка внесла букет в комнату. Цветов было так много, что она опустила корзину прямо на пол возле камина.
      – Наверное, все дело в том, что он любит вас.
      – Вы, Сара, безнадежно романтичны.
      У экономки обозначились ямочки на щеках.
      – Я так понимаю, что мистер Хантер нашел вас вчера вечером?
      Даффи нахмурилась.
      – О да, нашел.
      К счастью, зазвонил телефон, и экономка пошла ответить на звонок. Даффи была не в состоянии снова вспоминать все свои конфузы, недостатки и промахи. Она подошла к букету, надеясь обнаружить в нем карточку цветочного магазина.
      Между нарциссами и ирисами Даффи увидела миниатюрный конверт. Ее руки дрожали, когда она открывала его, гадая, что прочитает на карточке. Постарается ли он переубедить ее? Или будет ее поучать?
      В конверте оказалась не карточка магазина, как предполагала Даффи, а небольшой листок линованной бумаги. Она развернула его и узнала свой собственный почерк. Это удивило ее, но, вглядевшись в слова, она поняла, что Хантер не мог бы выбрать послания лучше. Она сама записала это на листке бумаги во время их первой встречи в кафе, когда он спросил, что она думает о тех взаимоотношениях, к которым он стремится.
       В богатстве ли, в бедности ли, в болезни и здравии. Не отвечай на этот призыв, пока не узнаешь, что значит навсегда.
      Но Хантер отредактировал и дополнил ее слова следующим образом:
       Пока не захочешь вместе открыть, что значит навсегда.
      Даффи разгладила листок и подошла к кровати, снова и снова перечитывая его. Ее кошка подняла голову, мигнула и будто бы нахмурилась. Даффи погладила ее шелковый мех и сказала:
      – Ты единственная, кто не хочет, чтобы я отбросила осторожность. Но ты пристрастна, Мей Уэст.
      Кошка выпустила когти и громко замурлыкала.
      Даффи забралась обратно в постель и с головой накрылась одеялом. Снова послышался стук.
      – Входите, Сара, – сказала она, даже не высунув головы.
      Даффи слышала, как открылась, а потом закрылась дверь. Мей Уэст вдруг перестала мурлыкать и спрыгнула с кровати. Даффи выглянула из-под одеяла.
      У двери стоял Хантер.
      – Хантер! – Даффи опустила одеяло, но, вспомнив, что она совершенно голая, снова натянула его до подбородка.
      – Красивые цветы, – сказал он, приближаясь к ней, и скользнул взглядом по ее телу. – Кто-то, должно быть, сходит с ума по тебе.
      – Что ты делаешь здесь? – спросила Даффи, необычайно взволнованная тем, что он пришел к ней, но настойчиво стараясь подавить в себе такое проявление слабости.
      Она считала, что после отказа выйти за него замуж не имеет права проявлять радость по поводу встречи с ним.
      Хантер с непроницаемым выражением на лице остановился у изножья ее кровати.
      – Ты еще не забыла о том, что собиралась учиться кататься на водных лыжах?
      Даффи забыла. Водные лыжи уже были ни к чему. После вчерашнего вечера они ее не интересовали.
      – Хантер, я не могу поехать в Пончатулу.
      Он обошел кровать и приблизился к ней сбоку.
      – Почему?
      – Потому. – Даффи приподнялась на подушках.
      Ей нужно было встать с кровати, чтобы нормально вести разговор, но халат лежал слишком далеко от нее, разговаривать же с Хантером голой было неудобно. Она знала, что стоит ему хотя бы прикоснуться к ней, и она сдастся. У них был потрясающий секс, но даже самый лучший секс не мог разрешить ее внутренние противоречия.
      – Тебе он нужен? – Хантер взял в руки халат, на который косилась Даффи, и помахал им перед ней.
      – Это было бы очень любезно с твоей стороны, – ответила она, стараясь сохранить серьезный вид, но невольно начиная улыбаться. – Если честно, Хантер, при сложившихся обстоятельствах ты не можешь ожидать, что я поеду к твоей матери.
      Он бросил халат на пол и неожиданно навис над Даффи, серьезно глядя ей в лицо. Его голос был хриплым.
      – Но я ожидаю. Ты согласилась учиться кататься на водных лыжах и взять урок кулинарии у Тельмы. А это, мисс Даффодил Лэндри, означает, что вы приняли на себя некие обязательства.
      Озадаченная его натиском, Даффи смотрела на Хантера, испытывая некоторое чувство вины.
      – Ты боишься принять серьезное решение, – сказал Хантер. – Что ж, тебе представляется возможность попрактиковаться в выполнении своих обещаний.
      – Тебе совсем не обязательно кричать, – заметила Даффи, сознавая, что выглядит по меньшей мере занудой.
      Хантер усмехнулся:
      – Зато ты меня слышишь.
      – Я думала, ты не захочешь больше меня видеть.
      – У тебя с головой все в порядке? – Хантер присел на край кровати. Его голос смягчился. – Что я сказал тебе вчера вечером?
      – Просил позвонить тебе, чтобы мы вместе постарались перебороть мои страхи, – прошептала Даффи.
      Хантер погладил ее по голове.
      – Даффи, когда любят, люди стараются помочь друг другу.
      Даффи перехватила его руку и поцеловала в ладонь. Хантер наклонился и прижался губами к ее лбу. Она обхватила его руками за шею. Но прежде чем она успела прильнуть губами к его рту, Хантер высвободился из ее объятий, поднялся с кровати и сказал:
      – Не расслабляться. Ты готова ехать со мной?
      Даффи собиралась держаться подальше от него и постараться самой одолеть своих демонов. Но Хантер оказался здесь, рядом, и хочет, чтобы они боролись вместе. Даффи не была уверена, что сможет решить проблему предлагаемым им способом, однако она должна была хотя бы попытаться сделать это. Она посмотрела прямо в его глаза и сказала:
      – Я поеду. – И ей показалось, что она сказала «я сделаю».
      Спустя несколько часов в кухне Тельмы Даффи намазала кончик носа и плечи солнцезащитным кремом и вымыла руки.
      – Я думала, что достаточно мазалась кремом, – грустно заметила она.
      Тельма достала из шкафчика пакет муки и шлепнула им об стол.
      – Это ты обгорела от отраженных в воде лучей, – сказала она.
      Насвистывая, вошел Хантер. Он остановился, взглянул на выстроенные в ряд на столе исходные ингредиенты для будущего торта и, как только мать отвернулась, подмигнул Даффи.
      Даффи покраснела до цвета обгоревших плеч. Именно на этом столе они занимались любовью, и Хантеру не нужно было говорить ни слова, чтобы она поняла, о чем он подумал.
      – Остальные подойдут к шести, – сказал Хантер. – Чем я могу помочь?
      Тельма повернулась и посмотрела на него с улыбкой.
      – По-моему, все же я правильно воспитала тебя. – не спеша отряхнула руки, а затем спросила: – Прежде чем разжечь гриль, не хочешь помочь с обучением Даффи?
      – Конечно. – Он расплылся в самой лукавой ухмылке. – Люблю давать уроки кулинарии. Предполагаются какие-нибудь закуски?
      – Для барбекю? – Тельма покачала головой. – Да, отвык ты от простой жизни. У нас будут ребрышки, кукуруза и картофельный салат. О, и пирог, конечно.
      – Если я ничего не испорчу, – вставила Даффи.
      – Не будь глупой. – Тельма подала ей передник, который надевался на шею и завязывался сзади на поясе. Прежде чем Даффи успела надеть его, подоспел Хантер и осторожно, стараясь не задеть обожженные плечи, накинул его ей на шею.
      – Пирог сделать проще простого, – сказала Тельма, доставая большую миску, чтобы замесить тесто.
      – Даффи отлично справилась с водными лыжами, – похвалил ее Хантер, завязав тесемки передника и шлепнув Даффи по ягодицам.
      – Молодец, – сказала Тельма. – Я рада, что вы это устроили. Было приятно закрыть магазин и немного развлечься.
      – Тебе надо чаще это делать, – заметил Хантер, высыпая в мойку персики из большой чаши. Он выбрал себе нож и принялся чистить фрукты.
      – Пожалуй. Я могла бы это делать, если бы ты, Хантер, и Даффи проводили здесь больше времени.
      Вот оно. Опасная зона. Даффи указала на миску для теста:
      – Что сюда класть сначала?
      Тельма бросила на нее проницательный взгляд, и Даффи поняла, что мать Хантера догадалась о ее намерении сменить тему разговора. От членов семьи Джеймс трудно утаить что-либо.
      – Муку. Сыпучие ингредиенты отмеряй вот этой посудой, а жидкие – этой. – Тельма указала на металлический и стеклянный стаканы. – Я обрадовалась, когда узнала, что Люси встречается с тем новым преподавателем высшей школы. Все хорошо, что хорошо кончается.
      Хантер кивнул, а Даффи высыпала указанное ей количество муки в миску, а потом – под руководством Тельмы – и все остальное, необходимое для пирога.
      – Надо же, у Даффи все получается, за что бы она ни бралась, – заявил Хантер определенно в ответ на собственные мысли.
      – Вот как? – Орудуя двумя острыми ножами, Тельма продемонстрировала искусство нарезки тонкими хлопьями холодного масла, а затем передала ножи Даффи.
      – Ну да. Она делает все осмысленно.
      – Это хорошая черта, – отметила Тельма, хлопнув ладонью по печи.
      – Вы не забыли, что я здесь? – вступила Даффи. – Вы говорите так, будто меня здесь нет.
      Хантер кивнул.
      – Тебя почти не было. – Он начал нарезать очищенные от кожуры персики.
      Даффи взглянула на него. Она не хотела обсуждать личные вопросы в присутствии его матери. Хантер улыбнулся ей и сказал:
      – У нас в семье нет секретов, правда, Тельма?
      – Теперь перемешай масло с мукой, – проинструктировала Тельма.
      Неловко держа ножи под углом друг к другу, Даффи попыталась перемешать масло с мукой.
      Мать Хантера забрала ножи, а взамен дала незнакомое Даффи приспособление и сказала:
      – Смеситель для теста. Я никогда им не пользуюсь, но тебе с ним будет удобнее. Так что же происходит между вами?
      – Я попросил Даффи выйти за меня замуж, – сообщил Хантер.
      – А она, как я понимаю, не согласилась? – Когда Тельма задавала этот вопрос, ее взгляд был устремлен куда-то между ними.
      Хантер покачал головой.
      – Можешь поверить в это? Она отказала твоему сыну.
      Тельма, удивив Даффи, усмехнулась. Даффи была уверена, что в девяноста процентах случаев мать, несомненно, встала бы на защиту сына.
      – Не сомневаюсь, это послужит тебе уроком, чтобы не задирал нос.
      Хантер рассмеялся. Он вытер полотенцем руки и наклонился к Даффи:
      – Делиться не так уж трудно, не находишь?
      Она удивленно взглянула на него:
      – Делиться? Ты имеешь в виду, рассказывать о личных проблемах в присутствии других людей?
      Хантер кивнул:
      – Я наконец-то понял, в чем главное различие между нашими семьями, это вовсе не деньги и не социальное положение. А то, что вы все скрываете ваши настоящие чувства. Все очень вежливы, но ваши эмоции скрыты под непроницаемой броней.
      Даффи смотрела, какие изменения происходят в миске в результате ее манипуляций. Перемешиваясь с маслом, мука образовывала новую субстанцию. Даффи перехватила взгляд Хантера и сказала:
      – Мы с Джонни делимся нашими проблемами чаще, чем другие члены семьи, но ни она, ни я не открываемся полностью.
      Он взял ее за подбородок.
      – Есть соображения, почему не открываетесь?
      Даффи пожала плечами.
      – Скорее всего, вы боитесь непонимания, – сказала Тельма. – Большинство из нас этого боится.
      – Даффи, это так? – Хантер отпустил ее подбородок, но продолжал смотреть так пристально, будто заглядывал в ее душу. – Ты боишься, что мать оттолкнет тебя, если ты попытаешься прямо и открыто поговорить с ней о том деле?
      Даффи не отводила взгляда от кругляша теста.
      – Вероятно, да. Скорее всего, так бы и было. Но знаешь, ей не удастся оттолкнуть меня дальше, чем она это уже сделала.
      – Браво! – воскликнула Тельма. – Теперь посыпь немного муки на эту доску, и я научу тебя раскатывать тесто.
      – Браво, – отозвался тихим эхом Хантер, улыбаясь Даффи и дорезая последние кусочки персика.
      Неделей позже Хантер мерил шагами свой рабочий кабинет. Ему казалось, что он добился значительного прогресса на пути убеждения Даффи в том, что вместе они сумеют решить все проблемы, однако после их возвращения из Пончатулы она попросила на время оставить ее в покое. Как она сказала, чтобы подумать. Даффи хотела его. Хантер был уверен в этом, поэтому не стал ей возражать и согласился.
      Удобно расположившийся на кожаном диване Алоизиус, потягивая разбавленное водой виски, покачал головой.
      – А что, если время работает против меня? Я уже сделал все, что мог, – сказал Хантер. – Я каждый день посылал цветы, и не какие-нибудь, а желтые нарциссы. Цветочник предупредил меня, что сегодня он, наверное, не сможет выполнить мой заказ.
      Алоизиус созерцал содержимое своего бокала.
      – Похоже, я немного переборщил с водой.
      – Ты меня слушаешь?
      – Я всегда тебя слушаю. Ты же сделал меня мультимиллионером. Как я могу не слушать тебя?
      Хантер помолчал.
      – Мне казалось, что ты был уже достаточно богатым, когда я встретил тебя.
      Алоизиус пожал плечами:
      – Всеобщее заблуждение.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Мои предки были очень состоятельными людьми, когда же дело дошло до меня, банковский счет был уже почти на нуле.
      – Хочешь сказать, что когда ты болтался по нашей компьютерной лаборатории и хвалился, как будешь финансировать самые умные, самые яркие, самые лучшие проекты, у тебя совсем не было на это денег?
      Его деловой партнер снова пожал плечами:
      – Может быть, мне и следовало сказать тебе правду, но в твоих идеях было столько здравого смысла, что я посчитал, что при моем имени и твоих мозгах банк дяди обязательно выделит необходимые деньги.
      Хантер подошел к кожаному дивану стоимостью в несколько тысяч долларов.
      – Не могу поверить, что ты только сейчас говоришь об этом.
      – Ты же думал, что я богат. Это позволяло мне заботиться и о своих интересах наряду с интересами выдающегося Хантера Джеймса.
      Хантер покачал головой:
      – Если бы я знал!
      – Я сразу понял, что игра стоит свеч, – сказал Алоизиус, – но у меня не было случая достойно отблагодарить тебя за то, что ты сделал нас обоих до неприличия богатыми. – Он глотнул виски. – Мне гораздо больше нравится быть богатым, чем бедным.
      – Что в этом хорошего, если женщина, которую ты любишь, не с тобой? – Хантер снова зашагал по комнате.
      – Я скажу тебе, что я собираюсь сделать, – объявил Алоизиус. – Это против моих правил, но, учитывая, как хорошо обернулись наши дела, это самое малое, что я могу для тебя сделать.
      – И что же это? – Хантер слушал его вполуха, полагая, что Алоизиус предложит устроить ему встречу с очередной девчонкой, чтобы отвлечься от Даффи.
      – Я собираюсь сообщить тебе, как покорить Даффи.
      – Так-так. – Хантер резко повернулся к нему. – Значит, ты действительно простил ее?
      Алоизиус хмыкнул.
      – Не задавай лишних вопросов, а то я передумаю. Тем не менее вынужден заметить, что вы, похоже, предназначены друг другу судьбой, а кто я такой, чтобы стоять у вас на пути?
      Хантер улыбнулся и увидел, что Алоизиус привстал и потянулся к журнальному столику. Покопавшись в куче коммерческих и деловых изданий, он вытащил старый выпуск «Кресент». Он пролистал его, перегнул на нужной странице и передал Хантеру.
       Дорогой Растерянный! Ну до чего же Вы недальновидны! Вы хотите завоевать внимание женщины? Постарайтесь не замечать ее!
      Нужно вернуть это Алоизйусу. Но Хантер продолжил чтение:
       Вам недостает уверенности в себе. Но если Вы хотите чего-то достаточно сильно, Вы должны быть готовы победить.
      Хантер вздохнул и все же дочитал до конца:
       Вот Ваше лекарство. Воспользуйтесь им. И сообщите мне о дне Вашей свадьбы.
      – Значит, вот в чем секрет? – Если учесть, что Даффи сама это написала, для Хантера был резон последовать ее совету.
      Ведь сейчас даже экономка не впустила его в дом, с сожалением известив, что Даффи строго-настрого запретила принимать его. Даффи, сказала ему Сара, все еще думает.
      – Вот так. – Алоизиус встал. – Пошли, старина, пообедаем.
      – Я не голоден, – ответил Хантер. – Но спасибо, что попытался помочь с Даффи.
      – Всегда рад. Давай, составь мне компанию и попрактикуйся в игнорировании Даффодил Лэндри. – обнял его за талию и, прежде чем Хантер понял, что происходит, вывел его из офиса и затолкал в лифт.

      Это был прекрасный день для автомобильной прогулки по надводному шоссе через озеро Понтчартрейн, но Даффи была не в том настроении, чтобы восхищаться голубым небом, пушистыми белыми облаками и скользящими по глади озера парусами. Она направлялась в летний дом родителей.
      Судя по всему, Хантер отступился от нее. После того как они вернулись из Пончатулы, он целую неделю осаждал ее, но затем, очевидно, успокоился. Перестали приносить цветы. Замолчал телефон. Он перестал появляться у ее двери.
      Значит, она здорово все испортила. Похоже, отвадила Хантера, хотя в отличие от всех прежних случаев и не хотела этого делать.
      Даффи ехала в летний дом родителей, чтобы встретиться с матерью и, наконец, откровенно поговорить с ней. А значит, еще и выяснить, обоснованно ли ее опасение, что она причинила боль Хантеру, как когда-то мать причинила боль отцу.
      Даффи не могла винить его за то, что он отступился. Он был готов решать проблемы вместе с ней, а она настояла, чтобы он оставил ее одну. И потеряла лучшего из встречавшихся на ее пути мужчин. Но однажды она, несомненно, встретит кого-то еще и захочет пойти с ним до конца.
      Вряд ли.
      Измученная размышлениями на эту тему, Даффи вздохнула. Она устала от разговоров с собой и тосковала по Хантеру.
      Ее мать была в патио – окруженном деревьями и цветами уютном дворике со сверкающим бассейном.
      – Какой сюрприз, – сказала Марианна, оторвав взгляд от книги.
      Даффи кивнула, обнаружив, что не имеет понятия, с чего начать разговор.
      – Я так понимаю, что ты была где-то поблизости?
      Даффи снова кивнула, чувствуя себя марионеткой. По отношению к ней мать всегда выступала в доминирующей роли, будто дергала за веревочки, и Даффи оставалось только делать ответные ходы. Она не смела перехватить инициативу.
      Ничего, сегодня все будет по-другому.
      – Я приехала поговорить с тобой по очень важному для меня вопросу, – сказала Даффи, усаживаясь на стул напротив шезлонга, в котором сидела мать.
      – Что, дорогая, свадебные колокола?
      Даффи покачала головой. Неужели Джонни проговорилась матери?
      – Только не говори мне, что ты прогнала и этого красивого, богатого Хантера.
      – Я не прогоняла его. – Она произнесла это сквозь зубы, потому что именно так она и поступила.
      – Что ж, если он не делает предложения, это не имеет значения.
      – Он сделал предложение, – возразила Даффи, – а я сказала «нет».
      – Большинство девушек в твоем возрасте уже замужем.
      Даффи посмотрела на мать:
      – Ты хоть понимаешь, почему я сказала «нет»?
      – Я видела молодого человека всего один раз, – ответила Марианна. – Вы с ним что, недостаточно совместимы?
      – Если ты имеешь в виду постель, то мы были вполне совместимы. – Даффи не верилось, что она смогла сказать такое матери.
      Матери, которая предпочитала делать вид, будто секса не существует. Матери, которая перекладывала на доктора обязанность объяснять им с Джонни, почему они должны принимать противозачаточные таблетки. Матери, которая трахала отца Алоизиуса прямо в собственном доме, в спальне, которую она делила с отцом Даффи.
      – Незачем вдаваться в интимные подробности, – попыталась урезонить ее Марианна.
      – Зачем ты это сделала?
      – Что сделала?
      – Трахнула мистера Каррира.
      – Даффодил Лэндри! – Ее мать была явно шокирована. – Леди не пристало так говорить.
      – Делать можно, а говорить нельзя, так, что ли? – Даффи вскочила, не в силах сдерживать волнение.
      Она была уверена, что в основе ее боязни супружества лежал страх, что она окажется зеркальным отражением своей матери. Даффи знала, что, если не удастся прояснить этот вопрос сейчас, она не сможет решить, как ей жить дальше. Было очень мудро со стороны Хантера подтолкнуть ее к разговору с Марианной.
      – Даффи, есть вещи, которые мать не должна объяснять своим детям, но, раз ты спрашиваешь, я скажу. Однако это будет единственный раз, когда я отвечаю на подобный твой вопрос. – Она отложила книгу. – Я вышла замуж в двадцать лет. У меня не было мужчин, кроме твоего отца. Когда в тот день в наш дом пришел Пьер, я оказалась во власти обстоятельств. Я люблю твоего отца, и он простил меня. Вот и все. – Она снова взяла книгу, а затем добавила: – Кстати, тебе тоже нужно было бы научиться прощать.
      – О, – только и смогла сказать Даффи, снова усаживаясь на стул и пытаясь осмыслить слова матери.
      Она понимала, чего недосказала, но что имела в виду ее мать: «Если бы ты не рассказала своему отцу, все прошло бы гораздо более гладко».
      – Ты думаешь, я такая же, как ты?
      Мать фыркнула.
      – Нет, Даффодил. Думаю, тебя подбросили. Ты слишком впечатлительна, чтобы быть моей дочерью.
      – Почему ты всегда ведешь себя так, будто ненавидишь меня?
      Мать посмотрела на нее поверх солнцезащитных очков:
      – Абсолютно глупое предположение. Я не ненавижу тебя. Я не понимаю тебя, но это совсем другое дело. А теперь почему бы тебе не пойти и не уладить дела с этим богатым Хантером Джеймсом, чтобы все мои друзья перестали наконец приставать с вопросом, когда ты угомонишься и выйдешь замуж?
      – Правильно, – пробормотала Даффи, покидая патио, да и вообще этот красивый просторный дом.
      Вот и весь чистосердечный разговор, но хорошо, что мать хотя бы не замкнулась. А, услышав из ее собственных уст, что у нее был только один этот адюльтер и только однажды, Даффи почувствовала себя немного лучше.
      Она вздохнула и села в свою машину. Она не думала, что когда-нибудь сможет понять свою мать, но почувствовала, что с нее сняты злые чары.
      Даффи проехала двадцать три из двадцати четырех миль по дамбе, когда в машине зазвонил телефон.
      Это была Джонни, которая так рыдала, что Даффи не могла разобрать ничего из того, что она пыталась сказать.
      – Успокойся, – попросила Даффи. – Что случилось?
      – В Дэвида… стреляли! – Последовали рыдания.
      Даффи стиснула телефонную трубку.
      – Ты где?
      Джонни удалось сообщить, что она находится на пути в больницу. У Даффи хватило сообразительности спросить, что это за больница, до того, как сестра отключилась, Джонни не сказала, насколько серьезно был ранен ее муж, но Даффи заторопилась в больницу, опасаясь самого худшего. Джонни не свойственно впадать в истерику.
      Обычно пострадавших с пулевыми ранениями отвозили в благотворительный госпиталь, так что, возможно, Дэвид ранен не так уж серьезно, раз его туда не направили. А может быть, случилось нечто катастрофическое и раненых из-за большого наплыва помещают также и в Городской медицинский центр? Нет смысла гадать.
      Пока Даффи сломя голову гнала машину через весь город, больше, чем тревога за сестру и зятя, ее занимала лишь одна мысль.
      Что, если бы это был Хантер? Она представила себе мир без человека, которого она полюбила и которым восхищалась, но тем не менее покинула. Хантер, которого она впервые увидела на благотворительном вечере в пользу Клуба сирот, а затем в кафе, где он вел себя слишком самонадеянно и тем не менее оставался обезоруживающе обаятельным. И еще в Лас-Вегасе, где они так много узнали друг о друге…
      Даффи ударила по тормозам, оказавшись в пробке, но при этом образ Хантера снова и снова возникал в ее воображении. И она пришла к твердому решению обязательно пойти к нему, от чего испытала огромное облегчение и прилив возбуждения. Если только она не опоздала.
      Но прежде она должна откликнуться на призыв сестры о поддержке.
      Выбравшись, наконец, из пробки, Даффи остановилась у самого счетчика для парковки и опустила в него единственную обнаруженную монету в четверть доллара, надеясь, что смотрители не отбуксируют ее машину на штрафную стоянку.
      Не обнаружив Джонни в приемном отделении, Даффи решительно назвалась сестрой раненого и была препровождена в его палату.
      Она не имела понятия, какая сцена предстанет перед ее глазами. Лежащий без сознания, но цепляющийся за жизнь Дэвид и сидящая рядом рыдающая Джонни?
      Увидела же она то, чего ожидала меньше всего. А именно сидящего в постели Дэвида в окружении свиты с единственным признаком ранения в виде повязки на плече.
      Джонни сидела рядом с ним, а по другую сторону кровати, к удивлению Даффи, стояла молоденькая практикантка, в которой она подозревала любовницу Дэвида. Девушку с видом собственника обнимал молодой человек с рыжими волосами.
      Даффи остановилась в нерешительности, но Джонни заметила ее и окликнула.
      – Спасибо, что пришла. Я, должно быть, сглупила, напугав тебя. Смотри, с ним, похоже, все в порядке!
      – Да, я вижу, – сказала Даффи. – Но что произошло?
      Ответила девушка-практикантка:
      – Мистер Деврие спас меня.
      – Ее экс-супруг решил, что может игнорировать не только судебный запрет, – пояснил Дэвид, – но и мою стойкость, и военную подготовку.
      Джонни с сияющими глазами добавила:
      – Он отнял пистолет у того мужчины и предотвратил несчастье. Мой герой!
      Рыжеволосый молодой человек тоже не остался в стороне:
      – Не знаю, как вас благодарить за то, что уберегли Нину. Как только вся эта история будет позади, мы сможем пожениться, и нам хотелось бы, чтобы вы с женой танцевали на нашей свадьбе.
      Даффи ощутила стыд. Тоже мне, сыщица. Значит, Дэвид действительно ни в чем не виновен. Поддавшись порыву, она наклонилась и поцеловала его в щеку.
      – Даффодил, не сон ли это? Чем я такое заслужил?
      – Тем, что ты мой зять, причем живой и здоровый, – улыбнулась Даффи.
      Она обняла Джонни и шепнула ей:
      – Мне надо бежать. Предстоит сделать кое-что очень важное.
      – Собираешься, наконец, ответить Хантеру? – взволнованно спросила Джонни.
      Даффи не понравилось, что она так предсказуема.
      – Иногда, сестрица, ты хочешь слишком много знать, – ответила Даффи и вышла из палаты, стараясь, насколько позволяли обстоятельства, сохранять достоинство.
      Прежде чем отправиться на поиски Хантера, ей предстояло заехать еще в одно место.
      Даффи подъехала к зданию «Кресент» и быстро прошла в свою кабинку. Она включила компьютер и, мурлыча что-то себе под нос, начала составлять прощальную колонку Доктора Любовь. Для этого ей не понадобились вопросы читателей. Она напечатала следующее:
       Здравствуйте, Доктор Любовь! Человек, которого я люблю, попросил меня выйти за него замуж. Я боялась брать на себя долгосрочные обязательства, поэтому как дура ответила отказом. Теперь я поняла, что ради любви к нему стоило рискнуть и что риск заставил бы меня пересмотреть свое поведение. Но он перестал звонить мне и, боюсь, передумал жениться. Как мне сказать ему, что я теперь думаю по-другому? Желающая научиться жить вместе.
      Не останавливаясь, Даффи принялась печатать ответ:
       Здравствуй, Желающая/ Итак, ты говоришь, что готова пойти на риск и согласиться на долгую совместную жизнь с человеком, которого любишь? Так что же? Если он действительно передумал, значит, ты с самого начала дала ему правильный ответ. Если же он все еще хочет быть с тобой, то будет счастлив, когда ты появишься в дверях его дома. Ты говоришь о риске. Ты думаешь, он не тянул жребий, когда делал тебе предложение? Конечно, тянул и, несомненно, переживал, когда ты сказала «нет». Черт, парень, вероятно, до сих пор скулит и зализывает раны. Так что вперед, бери ноги в руки и рискуй. Иди к нему.
       Доктор Любовь.
       P.S. Сообщаю всем своим читателям, что это последний совет Доктора Любовь. Я наконец научилась обращать внимание на свои проблемы, а не отмахиваться от них, решая проблемы других людей.
       Теперь, следуя собственному совету, я ухожу, чтобы сделать самый рискованный шаг в моей жизни.
       Доктор Любовь, она же Даффодил Лэндри.
      Маргерит, наверное, сойдет с ума от негодования. Но это не остановило Даффи от целенаправленных последующих действий: она записала готовую колонку на компакт-диск и распечатала сигнальный экземпляр написанного.
      Чтобы все было, как полагается, Даффи написала заявление об увольнении и, уходя, опустила его в ящик редакторской почты.
      Даффи знала, где он работает, и ей не при шлось тратить время на рыскание по центру города. Но по мере приближения к высотному офисному зданию, в котором располагалась компания Хантера, она обнаружила, что, к неудовольствию следовавших за ней водителей, останавливается на желтый свет.
      Что, если его там нет? Что, если он уехал из города? Что, если он не хочет ее видеть и предупредил секретаря, как она экономку, что его для нее нет? Даффи покосилась на телефон, но поняла, что не сможет позвонить ему. Она должна встретиться с ним.
      Сзади начали сигналить, и Даффи обнаружила, что, задумавшись, пропустила включение зеленого света. Она махнула рукой, извиняясь, и постаралась как можно скорее освободить перекресток, когда вновь зажегся зеленый свет. Нельзя поддаваться страху, теперь только вперед.
      Нахмурившись, Хантер сидел за своим столом. Произошло ожидавшееся слияние компании, на что фондовая биржа отреагировала бурным пересмотром котировок.
      Сегодня она стоила на чертову уйму больше, чем вчера. Алоизиус уже уехал, чтобы отпраздновать это событие с Крисси. Нет сомнений, что сейчас они покупают яхту или какую-нибудь другую дорогую игрушку.
      А одному – какое удовольствие праздновать? Ходить одному по магазинам? Спать одному? Хантер достал старую записную книжку и открыл ее на букве «д». Сюда он записывал телефонные номера девчонок. Он прошелся по именам, размышляя над тем, стоит ли позвонить кому-либо из них.
      Именно так поступил бы прежний Хантер. Позвонил бы и назначил свидание. Но это было до Даффи.
      Отодвинув от себя записную книжку, Хантер выдвинул ящик стола, пошарил там и достал маленькую коробочку. Затем он встал из-за стола, взял под мышку свой портативный компьютер и вышел из кабинета. В холле сотрудники, которые тоже являлись держателями акций, продолжали праздновать.
      Может быть, Алоизиус знал о Даффи что-то такое, чего не знал он, но Хантер начинал сомневаться в этом. Уже больше недели он добросовестно игнорировал ее, а она все еще не вступила с ним в контакт. Сколько еще ему сдерживать себя?
      Он нажал кнопку вызова лифта, неожиданно почувствовав себя лучше, чем во все предшествующие дни. Забыть об игнорировании, забыть о том, что Даффи должна перебороть свои страхи. Ведь он – человек действия.
      Он пойдет к ней.
      Хантеру невыносимо было думать о ней, болезненно переживающей сложившуюся ситуацию, пытающейся решить, согласиться ли на брак с ним. А может быть, она и хотела бы переменить свое мнение, но не знает как? Даффи женщина гордая. Но Хантер не сомневался, что она любит его и нуждается в нем.
      И он тоже чертовски нуждался в ней.
      Скоростной лифт плавно скользнул вниз и остановился на сорок два этажа ниже его офиса. Хантер нетерпеливо ждал, когда откроются двери. Теперь, когда он решил отправиться к Даффи, ему не хотелось терять ни минуты.
      Погруженный в свои мысли, Хантер шагнул вперед. В лифт входила женщина, и он инстинктивно отодвинулся в сторону, чтобы пропустить ее внутрь.
      – Хантер?
      Он всмотрелся.
      – Даффи! – Он чуть не прошел мимо нее.
      – Похоже, ты собираешься уходить… – сказала она, пожирая его взглядом, в то время как он с той же жадностью смотрел на нее.
      – Нет, я собираюсь наверх, – ответил он. – Разве этот лифт не идет вверх?
      Даффи нерешительно улыбнулась:
      – Я должна кое-что сказать тебе.
      Хантер нажал на кнопку «42» и прислонился к стенке. Только так ему удавалось сдерживаться и не дотрагиваться до нее, но он чувствовал, что набрасываться на Даффи нельзя, пока она не выскажет то, что считала нужным. Он начинал понимать, что общение – это средство, способствующее сохранению любви. Но это и великолепный секс, напомнил он себе с улыбкой.
      – Ты меня слушаешь, Хантер?
      – О да.
      – Я понимаю, что тебе, может быть, уже все равно, но я осознала, что не хочу больше убегать от того, что должно произойти, только потому, что я боюсь этого. – Даффи выглядела смущенной. – Я понятно излагаю?
      Хантер кивнул.
      Но Даффи не была уверена в этом. Пусть за нее скажет ее колонка. Она передала ему лист бумаги. Глядя на Хантера, читавшего ее заключительный пассаж для «Кресент», она чувствовала, что если он передумал, то для нее это будет означать конец света.
      – Иди сюда, – сказал он, пряча листок в карман. Даффи бросилась к нему, забыв обо всем.
      – Я так скучала по тебе, – прошептала она. – Если ты все еще хочешь жениться на мне, то мой ответ «да».
      Хантер крепко обнял ее. Даффи подняла лицо. Их губы встретились, а потом он сказал:
      Даффи затаила дыхание.
      – Ты все еще хочешь жениться на мне?
      Он протянул руку и нажал на кнопку «Стоп». Лифт остановился. Хантер отпустил Даффи и полез в карман пиджака. Достав синюю бархатную коробочку, он сказал:
      – Я думал, ты уже никогда не задашь мне этого вопроса.
      Он надел кольцо ей на палец и поцеловал ее.
      – Как это романтично, – сказала Даффи со счастливым вздохом.