Убийцы Гора

      Влажные губы приоткрылись.
      - Вина не желает хозяин? - спросила Вирджиния Кент.
      - Да, налей Вирджиния быстро наполнила мой кубок и, так же изящно отступив назад, спустилась по ведущим от стола ступеням и поспешила на место.
      - Она, конечно, рабыня белого шелка, - заметил Хо-Ту.
      - Я знаю, - ответил я Подобным же образом к нашему столу приблизилась другая девушка, одетая уже в тунику красного шелка - Не желает ли хозяин вина'' - спросила Элизабет Кардуэл.
      - Все сначала, - недовольно бросил ей Хо-Ту На лице Элизабет отразилось переполняющее её волнение; она поспешно отступила назад и приблизилась снова. Только на третий раз, когда у неё уже навернулись слезы на глаза и задрожали губы, ей наконец удалось удовлетворить строгие требования Хо-Ту - До чего же она глупа, - бросил он вслед быстро удаляющейся Элизабет.
      Я взглянул на Вирджинию Кент, грациозно двигающуюся между столами в своей короткой шелковой тунике, легко удерживавшую при этом на плече кувшин с кала-на. Сейчас волосы у неё уже были дюйма на три длиннее, чем когда она впервые появилась в доме Кернуса Ее изящная, плавная походка заставляла мое сердце биться быстрее. Я не мог оторвать взгляда от движения её длинных, стройных ног Я заметил, что на левой лодыжке у нее, так же как у Филлис, отсутствовала полоска металла для крепления колокольчиков, однако горло её все так же стягивал покрытый белой эмалью ошейник И у Филлес, и у Вирджинии виднелось на бедре рабское клеймо "Танец Пояса" к этому времени подошел к своему кульминационному моменту, и я снова стал наблюдать за Филлис Робертсон - Захват Домашнего Камня, - долетели до меня слова Кернуса, и я, оглянувшись, увидел, как Капрус с огор ченным видом развел руками, признавая свое поражение В тусклом свете факелов Филлис Робертсон теперь уже стояла на коленях, а наклонившийся над ней воин
      держал её своими громадными руками за плечи. Голова её была откинута назад, а руки в немой мольбе протянуты к воину: она словно бы пыталась оттолкнуть его или, наоборот, прижать к себе, но воин оставался все так же непоколебим. Наконец голова девушки бессильно упала на шкуры, а тело изогнулось дугой, напряженное и словно наполненное болью и страстью, и под заключительные аккорды музыки замерло в могучих руках воина Через какое-то, показавшееся бесконечно длинным мгновение воин отпустил ставшее безвольным тело, оно плавно опустилось на шкуры, и партнеры застыли в финальной сцене танца. Затем танцор, исполнявший мужскую партию, отошел назад - и Филлис поднялась со шкур и осталась одна, уставшая, тяжело дышащая и блестящая от пота.
      Я заметил стоящую здесь же Суру. Она, конечно, будучи рабыней, не принимала пищу вместе со свободными. Сколько она уже простояла здесь, я не знал.
      Кернус после окончания партии также наблюдал за заключительными сценами танца. Он взглянул на Капруса, и тот в ответ утвердительно кивнул.
      - Дайте ей пастилу, - распорядился Кернус.
      Один из сидевших за столом бросил Филлис кусочек пастилы, и та ловко его поймала. Она ещё мгновение помедлила, разглядывая зажатое в ладонях лакомство, затем её глаза внезапно наполнились слезами, она повернулась и быстро выскользнула из комнаты.
      Хо-Ту обернулся к Суре.
      - У неё уже неплохо получается, - заметил он.
      Сура почтительно склонила голову.
      - Завтра мы продолжим занятия, - сказала она и, ещё раз поклонившись, оставила зал.
      Я взял стоящий рядом кубок и отпил вина. За прошедшие месяцы на что только я не тратил свое время! Я регулярно посещал гонки на тарнах, где нередко встречал своего нового знакомого Мипа, функционера команды зеленых. Несколько раз мы с ним устраивали тренировочные гонки между собой, и как-то раз ночью на пустом Стадионе Тарнов он даже показал мне пару трюков
      замысловатых маневров, применяемых для неожиданного обхода соперника, в которых он оказался большим Специалистом. Я узнал такие приемы, например, как скользящий проход птицы вплотную к сопернику, технику ухода от нападения птицы с воздуха и блокировку удара её крыльев, что при определенной сноровке способно даже вывести птицу соперника из строя, и многое другое. Гонки на тарнах, как это часто случается, могут быть нисколько не менее опасными и жестокими, чем игрища и поединки, устраиваемые на Стадионе Клинков, где люди сражаются друг с другом со свирепостью диких животных и где их поединки нередко заканчиваются смертью. Иногда в ходе гонки соперники в борьбе за позиционное преимущество действуют, не считаясь ни с чем, во имя достижения победы, и бывают случаи, когда при сближении двух птиц на опасное расстояние наездники, пользуясь случаем, быстрым движением перерезают один у другого вожжи управления или ремни безопасности, сознательно ставя таким образом своего противника при падении с большой высоты на грань гибели. Иногда после таких состязаний я посещал Капасианские бани, где немедленно выбирал себе Нелу. Я испытывал симпатию к этой ласковой маленькой пловчихе и надеюсь, что тоже пришелся ей по душе. Кроме того, девушка, казалось, была в курсе всех событий, происходящих в Аре.
      С окончанием месяца се'кара соревнования на Стадионе Клинков также подошли к концу. Я присутствовал на них всего лишь раз, и мне хватило этого, чтобы понять, что подобные игрища не по мне. Не хочу заниматься подробными описаниями состязаний, проводимых на Стадионе Клинков. Они кажутся мне лишенными какой бы то ни было красоты и рассчитаны только на любителей лицезреть кровавую бойню. Поединки проводятся либо между отдельными вооруженными людьми, либо между целыми командами Как правило, в них принимают участие не воины, а представители низших каст, рабы, приговоренные к смерти преступники и им подобные Некоторые из них, однако, мастерски
      владеют оружием и способны поспорить даже с профессиональными воинами.
      Зрителям нравится наблюдать поединки, проводимые противниками с разными видами оружия, и сравнивать их мастерство, делая ставки. Наиболее популярны, конечно, кривой нож и короткий меч, остальные же виды оружия можно не увидеть на поединках по три, а то и четыре дня кряду. Другим распространенным вооружением, как, впрочем, и в Древнем Риме на Земле, являются сеть и трезубец, которыми лучше всех владеют выходцы из прибрежных районов или с островов далекого моря Тасса, где эти орудия широко распространены среди рыбаков. Иногда сражающиеся бьются вслепую в специальных железных колпаках, не дающих возможности увидеть противника. Частенько на арене можно увидеть поединки женщин, выходящих биться один на один с надетыми на ладони перчатками с длинными металлическими когтями, либо схватки нескольких женщин, выпущенных против одного мужчины либо против меньшей по численности группы мужчин.
      Проигравшие в таких поединках женщины становятся собственностью победителей, проигравших же мужчин, конечно, убивают. Не меньшей популярностью на Горе пользуются и поединки между различными животными, выпускаемыми на арену полуголодными и доведенными до бешенства раскаленными прутьями и плетьми.
      Подчас животных выставляют против по-разному вооруженных рабов или рабынь. В таком случае - поскольку рабы и приговоренные к смертной казни преступники по законам Гора ничем не отличаются от животных - их иногда, даже в случае выигрыша ими поединка, по требованию зрителей скармливают диким зверям.
      В Аре существует множество школ, специально занимающихся подготовкой рабов и смертников к подобным выступлениям, которые процветают не меньше, чем бизнес по отлову диких животных, специально доставляемых в Ар из различных уголков планеты только для того, чтобы быть убитыми на арене столь неестественным для животного способом, на глазах ликующей от вида крови толпы.
      Как я уже говорил, поединки и состязания в целом пользуются в Аре всеобщей популярностью, однако Средний обыватель с более пристальным вниманием следит за гонками на тарнах. Здесь существуют постоянные команды и соответствующие группировки болельщиков, которых не существует среди посетителей Стадиона Клинков. Но вообще поклонники гонок довольно редко посещают кровавые игрища, а приверженцев поединков почти не увидишь среди наблюдающих за состязаниями на тарнах.
      В тот раз, когда я решился присутствовать в качестве зрителя на поединках, я надеялся, что мне посчастливится увидеть выступления Мурмилиуса - человека незаурядной силы и непревзойденного мастера по владению мечом. Он всегда бился только в одиночку, иногда выходя на арену даже по три, а то и четыре раза за один вечер, и за все сто пятнадцать боев не потерпел ни одного поражения. Никто не знал, был ли он рабом от рождения или нет, но одно несомненно: за все это время он уже раз десять, если не больше, должен был получит!. свободу. И тем не менее он неизменно с мечом в руке выходил на арену. Я полагаю, что его, даже в наиболее жаркие дни затянутого в скрывающий лицо шлем, заставляло вновь и вновь появляться на арене непреодолимое стремление в очередной раз под ликующие крики толпы почувствовать себя победителем. И все же, несмотря на столь высокую популярность, Мурмилиус для всех оставался загадкой, никто, казалось, не способен был приоткрыть завесу над его легендарной личностью.
      Его действия всегда казались странными тем, кто за ним наблюдал, и не укладывались в сознании зрителей: он никогда не убивал поверженного противника, даже если раны того были настолько серьезны, что смерть принесла бы только облегчение.
      Вот и в тот раз, когда я оказался свидетелем его поединка, беснующаяся от возбуждения толпа требовала добить его истекающего кровью противника, распростер шегося на песке и протягивающего руку к трибунам с мольбой о помиловании. Мурмилиус, стоя у его распластанного тела, уже занес было меч над его открытой грудью, дожидаясь нового всплеска ликования на трибунах, и тут же, запрокинув голову, громко расхохотался и, вложив меч в ножны, покинул арену. Зрители были поражены и разгневаны, но, когда Мурмилиус подошел к железной решетке, преграждающей выход с арены, и снова повернулся к ним лицом, они в единодушном порыве вскочили на ноги и принялись неистово скандировать его имя - имя человека, осмелившегося бросить вызов им всем. Еще бы: их воля, воля десятков тысяч людей, заполняющих трибуны стадиона, оказалась для него ничем, пустым местом; он воистину был сейчас Победителем, полубогом, способным в эту минуту забрать или даровать жизнь человеку по своему усмотрению. Окинув взглядом продолжающую прославлять его толпу, Мурмилиус круто развернулся и, пройдя за решетку, растворился в темноте ведущего к подсобным помещениям коридора. Никогда ещё никому не удавалось увидеть его без шлема, не снимаемого им даже в ответ на настойчивые требования зрителей открыть свое лицо. Очевидно, единственный способ увидеть черты этого человека-легенды - это победить его и снять шлем С ЛЁЖащеГи на окровавленном Песке, н5 Мурмилиус никому не давал такой возможности, неизменно покидая арену с гордо поднятой головой, помахав на прощание неистовствующим зрителям своей затянутой в перчатку рукой.
      Клаудия Тентиус Хинрабия уже почти год содержалась в доме Кернуса. За это время ей успели несколько раз обрить голову. Ей позволено было носить роскошные одежды свободной женщины, кроме капюшона и скрывающей лицо накидки Цепи на её руках, за исключением тех случаев, когда она переодевалась или принимала ванну, никогда не снимались, чтобы она не могла почувствовать себя свободной. Каждый вечер в её роскошную камеру приходили красивые, нарядные девушки, чтобы помочь ей совершить туалет, обрыз! ать её ду
      хами, натереть ароматическими маслами и приготовить её для любви. Эти девушки, согласно инструкциям Капруса, вели себя с ней предупредительно и почтительно, выполняя каждое её желание, однако неизменно пересмеивались между собой, глядя на бритую голову этой высокопоставленной рабыни, и шепотом отпускали в её адрес бесконечные шутки и колкие замечания. Это изводило Клаудию до такой степени, что четырежды пыталась она напасть и убить одну из своих невыносимых прислужниц, однако её спутницы тут же приходили на помощь своей товарке и легко справлялись с вышедшей из-под контроля пленницей. Нередко оказывала она сопротивление и при омовении и натирании ароматическими маслами, но и тут девушки оказывались сильнее её, решительными и слаженными действиями вынуждая Хинрабию пройти полную процедуру приведения себя в порядок и оставляя её омытую, надушенную, завернутую в шелка, но в кандалах дожидаться того, для чьей любви она была предназначена и кому она чаще всего сопротивлялась либо, напротив, вела себя нарочито холодно. При этом ей завязывали глаза, имя и облик хозяина для Клаудии оставались загадкой. По истечении двух месяцев такого взаимного мучения Кернус, вероятно уставший от её бесстрастного тела, а возможно, решивший, что предварительный этап превращения её в рабыйю подошел к концу, распорядился отправить её в Тор, где, кзк я слышал, на неё надели ошейник, поставили рабское клеймо и выставили на городские невольничьи торги в период, предшествующий зимнему солнцестоянию. Предполагалось, что в течение последующих двух месяцев она сумеет снова вернуться в Ар, поскольку из выставления её на продажу не делалось никакой тайны и казалось маловероятным, что ей не >дастся убедить своего нового владельца в своем высоком происхождении и принадлежности к одной из знатнейших фамилий Ара, которая, разумеется, щедро отблагодарит его за её возвращение домой. Если же её рассказы о себе не возымеют на её нового хозяина должного воздействия, была предусмотрена покупка её одним из тайных
      агентов Кернуса, предложившим бы её владельцу хорошие деньги Однако этот план рассматривался только на крайний случай; было бы гораздо лучше, если бы новый владелец Хинрабии, не подозревающий о затеваемой интриге против Портуса, доставил бы Клаудию в Ар самостоятельно.
      Время на протяжении всего этого периода, казалось мне, текло невероятно медленно. Ар расположен в северном полушарии, в довольно низких широтах, и его затяжные зимние холодные дожди, навевающие тоску серые, без проблеска солнца дни и редкие снегопады, тут же превращающиеся на улицах города в непролазную грязь, - все вызывало у меня непреодолимое отвращение. С каждым днем меня все больше раздражало бессмысленно уходящее время. Я снова имел долгий и неприятный разговор с Капрусом, но он остался верен занимаемой им позиции и-на этот раз с раздражением заявил мне, что больше на подобные темы беседовать не будет.
      Иногда, чтобы хоть как-то убить время, я наблюдал за обучением девушек.
      Класс Суры располагался прямо напротив её спальни и вполне мог бы принадлежать свободной женщине, если бы расположенные только с внешней стороны тяжелые запоры на дверях не напоминали о том, что Сура рабыня. Полы комнаты были устланы коврами, оставлявшими в центре небольшое свободное пространство, засыпанное слоем песка. Вдоль одной из стен тянулся ряд сундуков для хранения одежды, перемежавшихся вделанными в стенку кольцами и крючьями для прикрепления цепей, предназначенных для приковывания к ним девушек и обучения их носить свои кандалы с подобающим изяществом Предусмотрено было и место для музыкантов, неизменно присутствующих на занятиях девушек, в программу которых обязательно входило обучение танцам и умению чувствовать музыку Вдоль другой стены был установлен перед зеркалом длинный деревянный брус наподобие того, что можно увидеть в балетных классах, и предназначенный для ра
      зучивания различных упражнений, направленных на развитие гибкости и стройности тела, а также танцевальных движений. Здесь же, на полу, лежало несколько толстых шерстяных матов и шкуры. В комнате также имелось несколько зеркальных окон, разумеется, с другой стороны прозрачных, что позволяло из коридора наблюдать за всем происходящим, оставаясь при этом незамеченным. Нередко я смотрел на девушек оттуда, иногда один, иногда вместе с другими зрителями, но чаще наблюдал за ходом тренировки, сидя непосредственно в комнате где-нибудь у задней стены. Сура всячески приветствовала присутствие на тренировках зрителей-мужчин, считая, что их внимание повышает интерес обучаемой девушки к занятиям. И действительно, хотя я не считал нужным говорить об этом Элизабет, выполнение упражнений проходило с несравненно большим подъемом, когда она ощущала на себе внимание зрителей, нежели отрабатывание тех же приемов, когда комната была пуста и за ней наблюдали через зеркальный экран из коридора.
      Помимо меня, было и ещё несколько мужчин, с определенной регулярностью наблюдавших за процессом обучения девушек. За последние два месяца наиболее часто я замечал двух молодых воинов-охранников, из числа недавно принятых в штат свободного персонала дома Кернуса. Звали их Ремиус и Хо-Сорл. Они казались чем-то похожими друг на друга и весьма способными молодыми людьми, что значительно отличало их от основной массы слуг этого работоргового дома. Я полагаю, что их привела сюда потребность в деньгах, поскольку рабовладельцы обычно хорошо платят тем, кто предоставляет в их распоряжение свои мечи. За последний месяц штат сотрудников был в значительной степени расширен, в основном из-за резко возросшего числа рабов, приобретенных в недавнее время домом Кернуса, но, возможно, это объяснялось также приближением весны - наиболее заполненного делами времени года, поскольку с её приходом, во-первых, учащаются направленные на захват рабов организованные набеги, а во вторых, растут желания покупателя встретить начало нового года, приходящееся на день весеннего равноденствия, приобретением для своего хозяйства одной-двух новых девушек-рабынь К тому же следующий традиционно признанный период покупки рабыни владельцем средней руки, связанный с Праздником Любви, начинается только в разгар лета, в первый день Пятой переходной стрелки Я знал, что Кернус захочет выставить на продажу Элизабет и двух других девушек именно в этот пятидневный период, поскольку приобретение рабыни в дни Праздника Любви считается удачной покупкой и цены на девушек резко возрастают Однако я надеялся, что задолго до наступления этого дня и Элизабет, и Капрусу удастся исчезнуть из этого дома Тренировка рабынь, как и обучение животных, представляет собой чрезвычайно сложный процесс, требующий от наставника беспредельного терпения, настойчивости и суровости, граничащей иногда с жестокостью Всеми этими качествами Сура обладала в избытке. В течение многих вечеров, особенно на первых этапах курса обучения, Элизабет возвращалась в мою комнату, а Филлис и Вирджиния расходились по своим конурам заплаканные, в синяках и кровоподтеках после воздействия на них шокера, с бесконечными стенаниями и жалобами на то, что им никогда не удастся удовлетворить высокие требования их наставницы. Затем у них начали наблюдаться некоторые успехи, неизменно вознаграждаемые похвалой или добрым словом, и на лице Элизабет стало все чаще появляться радостное выражение. Принципиально говоря, основной линией курса обучения являлось приучение к послушанию и дисциплине, на что, собственно, было направлено и содержание Филлис и Вирджинии в рабской конуре, а не в спальных помещениях подневольного персонала. Разумом девушки это, конечно, понимали, но именно это и составляло наиболее сложный, трудно принимаемый психологически момент программы обучения - Я боюсь шокера, - как-то призналась мне Элизабет Знаю, что это глупо, но боюсь Я готова сделать
      все, что мне говорит эта женщина, лишь бы она не прикасалась ко мне шокером. После этого я начинаю её просто ненавидеть. Понимаю, для чего она это делает, но удержаться не могу. А ведь мне так хочется услышать её одобрение!
      - Страх перед шокером вполне объясним, - ответил я, вспоминая, как однажды сам подвергся воздействию стрекала для тарнов, и с тех пор на собственном опыте представлял, что должно испытывать при этом животное. Даже вылетающий при соприкосновении с телом из металлического наконечника сноп искр, не вызывающих болезненных ощущений, уже сам по себе нагонял какой-то необъяснимый страх.
      - Меня дрессируют, как какое-нибудь животное,пожаловалась Элизабет, кладя голову мне на плечо.
      Это, несомненно, было правдой. Главным принципом, лежащим в основе обучения, была политика кнута и пряника. Иногда Сура организовывала нечто вроде небольших соревнований между своими подопечными, выставляя в качестве стимула какие-нибудь своеобразные призы, чаще играя при этом на самолюбии, и тогда девушки, незаметно втягиваемые в борьбу, с удивлением замечали, что каждой из них хочется превзойти своих становящихся соперницами подруг и оказаться впереди. Этому же способствовало и присутствие на тренировках мужчин, но основной принцип тем не менее оставался неизменным.
      Центральной идее приучения к неволе и воспитания послушания и дисциплины были подчинены и остальные, надо признать, довольно примитивные методики, состоящие, например, в том, что в первую неделю занятий девушки целыми часами простаивали на коленях напротив громадного зеркала в позе рабыни наслаждения. Смысл этого упражнения, как мне кажется, заключался лишь в том, чтобы приучить каждую из них к мысли, что все они являются рабынями На следующей неделе к стоянию на коленях в том же положении добавилось регулярное повторение ритуальной фразы: "Я рабыня, мое предназначение - служить хозяину", кото рую Филлис и Вирджиния произносили по-английски, а Элизабет - по-гориански На третью неделю в обучение были привнесены некоторые более тонкие моменты, и посетивший занятия девушек Фламиниус прочел им курс лекций - сначала на английском, затем на горианском - о некоторых событиях из истории Гора, о считающихся естественными правах человека в зависимости от его кастовой принадлежности, о социальных отношениях между различными слоями общества и взаимоотношениях между полами При этом красной нитью во всех его рассуждениях проходила мысль о неизбежном неравенстве между людьми, заложенном в самой природе человека, и его дальнейшем историческом развитии, что порождает закономерные столкновения интересов, конфликты, стремления к превосходству над окружающими - как результат главенства одних над другими Над всем этим лежит опять-таки заложенное самой природой превосходство мужского, во всех отношениях более сильного начала над женским, сутью которого является подчинение На Земле эти девушки принадлежали слабым мужчинам, неспособным их защитить, обреченным на поражение, поэтому совершенно естественно, что нашлись мужчины более сильные, победители по своей натуре, способные подавить тех, кто не в состоянии оказать им достойное сопротивление и получить в качестве трофея их женщин, которым самой природой уготована роль рабыни и в обязанности которой входит стремление во всем ублажать мужчин, тем более мужчин-победителей Во всех подобных рассуждениях лежит, конечно, естественная для горианского сознания идея об изначальном мужском превосходстве, подкрепленная соответствующим ходом социального развития общества, рассматривающего женщину как неотъемлемую принадлежность мужчины Фламиниус иногда позволял себе выслушивать и возражения по данному вопросу, однако предпочитал не тратить время на споры по столь очевидным вещам и лишь, болезненно морщась, терпеливо дожидался, ко1да сообщаемые им столь банальные истины у шгутся нак' нец в сознании этих несчастных рабынь. Филлис, насколько я знал от Элизабет, выступала в подобных дискуссиях, когда, конечно, ей это позволялось, самым горячим противником идей Фламипиуса Особенно веселило Элизабет то, что на Земле Филлис, очевидно, была ярой феминисткой. Она по сути ненавидела и презирала мужчин, хотя даже в женском кругу не могла толком объяснить, за что именно. Вирджиния, наоборот, проявляла застенчивость, сторонилась и побаивалась мужчин.
      Нечего и говорить, что обе эти крайности в представлениях Суры являлись недопустимыми Иногда вечерами Элизабет, возвращаясь в нашу комнату, со смехом подробно рассказывала о словесных баталиях между Филлис и Фламиниусом. По её мнению, очевидно, совершенно справедливому, позиции обоих непримиримых спорщиков основывались как на действительно имеющихся фактах, так и на их подтасовке Филлис всячески отрицала любые следствия естественных различий между полами, рассматривая мужчину и женщину как неких бесполых существ, в то время как Фламиниус вообще едва ли считал женщину человеком. В результате, хотя я полагаю, что Фламиниус не мог не признавать некоторые заблуждения и преувеличения занимаемой им позиции, их споры кончались ничем, и каждый оставался при своем мнении, считая себя победителем, а своего противника - упрямым животным.
      В иные моменты дискуссий, к моему вящему удовольствию и едва сдерживаемому раздражению Элизабет, Фламиниус действительно показывал себя непревзойденным оратором и настоящим мастером своего дела, выдвигая неопровержимые аргументы и приводя блестящие доводы, подтверждающиеся многолетним опытом касты медиков, статистикой, многочисленными психологическими тестами, ответом на которые служили только основанные на эмоциях выпады Филлис, заканчивающиеся, как правило, её слезами Фламиниус, безусловно, был по натуре тонким психоаналитиком, и Филлис нередко вообще не способна была уловить нить
      его логических рассуждении и принять либо опроверг нуть выдвигаемый им тезис В ходе подобных дебатов Вирджиния, как правило, оставалась безучастной и лишь время от времени приводила в качестве примера какой-нибудь факт или соображение, практически всегда подтверждающие позицию Фламиниуса, что не могло не вызывать ярость Филлис Элизабет мудро воздерживалась от участия в этих бесплодных дискуссиях. У неё была своя точка зрения на этот счет, подкрепленная личным жизненным опытом. За время пребывания на Горе она уяснила, что женщины - замечательные создания, совершенно не похожие на мужчин, и им не следует стремиться походить на мужчин, это глупо Они - сами по себе, поступающие, как им заблагорассудится в определенных, разумно ограниченных рамках свободы. И это естественно для всех живых существ Человеческий мир делится на мужчин и женщин, составляющих единый человеческий вид, и каждый из полов прекрасен сам по себе.
      Через две недели лекций, сопровождаемых дискуссиями, казавшимися мне пустой тратой времени, Вирджиния Кент, сторонившаяся и побаивающаяся мужчин, уловила для себя - пусть даже, возможно, и не принимая её всей душой - основную мысль теорий Фламиниуса, а Филлис ещё больше утвердилась в своих заблуждениях. Элизабет же стала воспринимать дискуссии как весьма занимательную, искусно проводимую пропаганду, построенную на подтасовке фактов и значительной доле софистики Как бы то ни было, каждая из троих девушек по истечении двухнедельного срока научилась выдавать требуемые стандартные ответы на не менее стандартные вопросы независимо от того, согласны были они с тезисами или нет. Вопросы были абсолютно простыми, как и ожидаемые на них ответы, и с незаурядным терпением задавались Фламиниусом снова и снова, пока даже Филлис не научилась отвечать на них не раздумывая Чтобы судить о том, на что были потрачены эти две недели тренировок, достаточно привести
      лишь небольшой перечень весьма схожих друг с другом вопросов и ответов:
      Вопрос: Кто ты?
      Ответ: Я - рабыня.
      В: Что такое рабыня?
      О: Это та, кем владеют.
      В: Зачем ты носишь на себе клеймо?
      О: Чтобы показать, что мной владеют.
      В: Зачем ты носишь ошейник?
      О: Чтобы люди могли узнать, кому я принадлежу.
      В: Чего прежде всего должна желать рабыня?
      О: Угодить мужчине.
      В: Кто ты?
      О: Я-рабыня.
      В: Чего ты хочешь больше всего?
      О: Угодить мужчине.
      Перечень вопросов, иногда весьма детализированных, можно продолжать бесконечно, но суть их одна: приучение к мысли о личной несвободе и подчинении.
      В этом, кстати, состоял и более глубокий, зловещий смысл тренировки девушек, скрытый поначалу даже от меня и от Элизабет, когда они в течение всей последующей недели большую часть времени проводили стоя на коленях возле громадного зеркала, видя свое отражение скованной цепями рабыни, снова и снова громко вслух повторяли одни и те же ответы, словно вдалбливая их в свое сознание. Они продолжали эти тренировки и после ухода Фламиниуса, словно запрограммированные автоматы твердя одни и те же гипнотизирующие фразы. В этом смысле Элизабет было несколько легче, чем остальным девушкам, поскольку она воспринимала происходящее просто как часть нашего с ней плана, который рано или поздно должен был осуществиться и положить конец её теперешним мучениям, однако даже она нередко вскрикивала среди ночи или бормотала "Нет, нет, нет!" - или вскакивала с постели с обезумевшими от страха глазами Шестая педеля занятий прошла у девушек так же, как и предыдущие, но теперь к
      стандартным вопросам и ответам добавилась регулярно повторяемая каждой из них фраза: "Мне нравится быть рабыней. Я хочу быть рабыней". Наконец после завершения этого первоначального периода психической обработки, целью которого было внушение каждой из девушек мысли о том, что она действительно рабыня, хочет ею быть и останется ею навсегда, в их обучение были добавлены некоторые новые элементы. В течение последующих недель и даже месяцев к программе первоначального этапа не возвращались, но этот постулат настолько засел в сознании девушек, что, когда Фламиниус или Сура шутки ради или же одновременно с наказанием провинившейся шокером внезапно спрашивали "Чего ты хочешь больше всего?", девушки, не задумываясь, к своему стыду и удивлению, неизменно отвечали "Угодить мужчине!" Все свободное от занятий, продолжавшихся в среднем не более пяти часов в день, время Филлис и Вирджиния посвящали изучению горианского языка. Элизабет же большей частью пропадала в кабинете Капруса.
      Позднее, когда девушки научились довольно сносно изъясняться по-гориански, им позволили принимать ванны, что доставляло им настоящее наслаждение, а ещё позже даже предоставили свободу передвижения по дому, с тем, однако, условием, что после восемнадцатого удара гонга они непременно должны находиться в своих конурах. Пища их также улучшилась настолько, что после успешно прошедших занятий им даже позволялось выпить за обедом бокал ка-ла-на, что порождало у них стремление трудиться ещё упорнее.
      По истечении двенадцатой недели тренировок они уже питались довольно сносно, а к концу пятнадцатой даже хорошо, хотя им и была установлена определенная низкокалорийная диета, основанная на протеиносодержащих продуктах, в основном орехах, что весьма напоминало кормежку тарнов при подготовке их к предстоящим соревнованиям или кормление охотничьего слина Элизабет, единственная из всех девушек, имела, так сказать, собственную комнату, дверь которой даже можно