УБИЙЦА ПЛАНЕТ

У Вице-короля Меррилла было два офиса. Один был огромный, витиевато украшенный подарками и подношениями со множества миров. На стене, позади тисового стола, инкрустированного слоновой костью и золотом, было трехмерное изображение Императора, цветущие ковры из живых трав Тэйблтопа обеспечивали бесшумное хождение и очистку воздуха, и тривизионные камеры были незаметно вделаны в каменные стены для удобства репортеров, описывающих церемониальные торжества.

Род едва успел взглянуть на роскошное место Его Высочества, как его провели через этот зал в гораздо меньшую комнату, обставленную почти с монашеской простотой. Вице-король сидел за огромным дюралепластовым столом. Волосы его были в беспорядке, воротник форменной туники расстегнут, а ботинки стояли у стены.

— Ага. Входите, адмирал. Я вижу, вы привели младшего Блейна. Как дела, парень? Ты, конечно, не помнишь меня. В нашу единственную встречу тебе было года два. Или три? Будь я проклят, если помню это. Как поживает маркиз?

— Хорошо, Ваше Высочество. Я уверен, что он послал…

— Конечно, конечно. Хороший человек твой отец. Бар находится справа от тебя, — Меррилл схватил пачку бумаг и пролистал страницы, делая это так быстро, что очертания их расплывались. — Так я и думал,

— он поставил свою подпись на последнем листе, корзина кашлянула, и бумаги исчезли.

— Возможно, я должен представить капитана Блейна… — начал адмирал Кренстон.

— Конечно, конечно. Как это я забыл? Доктор Хорват, мистер Армстронг, сэр Траффин — капитан Блейн, «Мак-Артур». Он сын маркиза Круциса.

— "Мак-Артур"? — презрительно сказал доктор Хорват. — Я вижу. Простите, Ваше Высочество, но я не понимаю, зачем ОН нужен вам здесь.

— Зачем? — переспросил Меррилл. — Пользуйтесь логикой, доктор. Вы знаете, о чем было наше совещание, правда?

— Я не говорю, что не уверен в выводе, сделанном мной, Ваше Высочество, и все же не вижу причин, почему этот… милитаристский фанатик должен стать частью планируемой экспедиции такого огромного значения.

— Вы жалуетесь на одного из моих офицеров, сэр? — огрызнулся адмирал Кренстон. — Если да, то могу я спросить у вас…

— Это и так будет сделано, — сказал Меррилл, растягивая слова. Он бросил другую пачку бумаг в корзину и задумчиво смотрел, как она исчезала. — Доктор Хорват, полагаю, вы выскажете свои возражения, и мы посмотрим, что с ними сделать, — трудно было понять, кому предназначалась улыбка Вице-короля.

— Мои возражения довольно очевидны. Этот молодой человек может вовлечь человечество в войну с первой нечеловеческой цивилизацией, которую мы встретили. Адмиралтейство не сочло возможным уволить его, но я решительно возражаю против его участия в дальнейшем контакте с чужаками. Сэр, неужели вы не понимаете гнусности того, что он сделал?

— Нет, сэр, я этого не понимаю! — воскликнул военный министр Армстронг.

— Но ведь этот корабль прошел тридцать пять световых лет. В обычном космосе! Более ста пятидесяти лет полета! Это достижение, с которым не могла сравниться даже Первая Империя! И для чего все это? Чтобы быть искалеченным на месте назначения, расстрелянным, затолканным в трюм крейсера и доставленным в… — на этом месте голос министра по науке сорвался.

— Блейн, вы расстреливали зонд? — спросил Армстронг.

— Нет, сэр. Это он стрелял в нас. Я приказал перехватить и осмотреть его. После того, как корабль чужаков атаковал мой корабль, я отсек его от солнечного паруса, используемого им как оружие.

— Похоже, вам приходилось выбирать из двух вариантов: взять его на борт или позволить ему сгореть, — добавил сэр Траффин. — Это хорошая работа.

— Но совершенно ненужная, если бы зонд не был поврежден, — настаивал Хорват. — Когда он стрелял в вас, почему вы не додумались зайти за парус и продолжать следовать за ним? Использовать парус, как прикрытие? Вам не требовалось убивать его!

— Эта штука стреляла по имперскому военному кораблю! — взорвался Кренстон. — И вы думаете, что один из моих офицеров мог…

Меррилл поднял вверх руку.

— Интересно, капитан, почему вы не сделали так, как сказал сейчас доктор Хорват?

— Я… — Блейн выпрямился, мысли его путались. — Понимаете, сэр, у нас кончалось топливо, и мы были слишком близко к Калу. Если бы мы сохраняли скорость зонда, это кончилось бы потерей контроля над ситуацией. Нам требовалась скорость, чтобы уйти от гравитации Кала, и… И я приказал идти на перехват, — он на мгновение замолчал, коснувшись пальцами сломанного носа.

Меррилл кивнул.

— Еще один вопрос, Блейн. Что вы думали, когда были назначены для исследования чужого корабля?

— Я был возбужден возможностью встречи с ним, сэр.

— Джентльмены, по-моему, он говорит не как безрассудный ксенофоб. Но когда его корабль атаковали, он сумел защитить его. Доктор Хорват, если бы он действительно расстрелял зонд — а это было проще всего, после того, как стало ясно, что он не может повредить его корабля, — я первым потребовал бы, чтобы его отстранили от службы Его Величеству в каком бы то ни было качестве. Вместо этого он осторожно лишает зонд его оружия и с риском для своего корабля берет его на борт. Мне нравится эта комбинация, джентльмены, — он повернулся к Армстронгу. — Дикки, объявите им, что мы решили относительно экспедиции.

— Да, Ваше Высочество, — военный министр откашлялся. — Пойдут два

корабля. Имперский линкор «Ленин» и линейный крейсер «Мак-Артур». «Мак-Артур» будет переоборудован в соответствии с требованиями доктора Хорвата и понесет гражданский персонал экспедиции, который будет включать ученых, торговцев, людей из министерства иностранных дел и контингент миссионеров, которых требует Его Преосвященство, в дополнение к военному экипажу корабля. Всеми контактами с чужой цивилизацией будет управлять «Мак-Артур».

Меррилл многозначительно кивнул.

— Ни при каких обстоятельствах «Ленин» не берет на борт чужаков и не подвергает себя опасности захвата. Я хочу быть уверен, что мы получим информацию от этой экспедиции.

— А не слишком ли это? — спросил Хорват.

— Нет, сэр, — выразительно ответил сэр Траффин. — Ричард исходит из того, что чужаки не должны получить удобного случая завладеть ни Полем Лэнгстона, ни Олдерсон Драйв, и я полностью согласен с ним.

— Но если они… допустим, они захватят «Мак-Артур»? — спросил Хорват.

— Тогда «Ленин» уничтожит «Мак-Артур».

Блейн кивнул. Он уже понял это.

— Подберите хорошего человека для принятия такого решения, — заметил сэр Траффин. — Кого вы посылаете на «Ленине»?

— Адмирала Лаврентия Кутузова. Вчера мы отправили за ним курьерский корабль.

— Этого палача? — Хорват поставил свой стакан на стол и в ярости повернулся к Вице-королю. — Ваше Высочество, я протестую! Из всех людей Империи вы сделали самый худший выбор! Вы должны знать, что Кутузов был тем человеком, который… который стерилизовал Иштван. Изо всех параноиков… Сэр, я умоляю вас пересмотреть ваше решение. Человек вроде него может… Неужели вы не понимаете? Там же цивилизация разумных существ! Это может оказаться величайшим моментом во всей истории, а вы хотите послать экспедицию под командой недочеловека, который повинуется только рефлексам! Это безумие.

— Еще большим безумием было бы послать экспедицию под командой человека вроде вас, — заметил Армстронг. — Не относитесь к этому, как к оскорблению, доктор, но вы смотрите на чужаков как на друзей, и не видите всей опасности. Возможно, я и мои друзья видим ее слишком много, но уж лучше пусть ошибемся мы, чем вы…

— Совет… — слабо запротестовал Хорват.

— Это вопрос не для Совета, — заявил Меррилл. — Это вопрос защиты Империи. Безопасности Королевства и всего того, что вы знаете. Остается только вопрос, что скажет обо всем этом Имперский Парламент на Спарте, но как Представитель Его Величества в этом Секторе я уже принял решение.

— Понимаю, — Хорват уныло сел, затем снова вскочил. — Но вы сказали, что «Мак-Артур» будет переделан для научных нужд. Что у нас будет полностью научная экспедиция.

Меррилл кивнул.

— Да. Надеюсь, вам не придется иметь дело с кораблем Кутузова. Он не должен вступать в какие-либо отношения и летит только для страховки.

Блейн осторожно откашлялся.

— Говори, парень, — сказал Армстронг.

— А что с моими пассажирами, сэр?

— Конечно, конечно, — ответил Меррилл. — Племянница сенатора Фаулера и этот торговец. Думаете, они захотят лететь с вами?

— Я знаю, что Сэлли… то есть, мисс Фаулер, захочет, — ответил Род. — Она отказалась от двух возможностей отправиться на Спарту и каждый день ходит в Адмиралтейство.

— Студентка-антрополог, — буркнул Меррилл. — Если она хочет лететь, пожалуйста. Не будет вреда, если мы покажем Человеческой Лиге, что посылаем не карательную экспедицию, и я не вижу лучшего способа сделать это очевидным для них. Это хорошая политика. А что с этим Бари?

— Я не знаю, сэр.

— Узнайте, хочет ли он лететь, — сказал Меррилл. — Адмирал, у вас есть подходящий корабль, отправляющийся в столицу?

— Никого, кому я мог бы доверить этого человека, — ответил Кренстон. — Вы видели рапорт Плеханова.

— Да. Что ж, доктор Хорват хочет взять с собой торговцев. Думаю, его превосходительство с радостью ухватится за удобный случай отправиться туда… Только скажите ему, что можете вместо него пригласить его конкурентов. Это можно сделать, а? Я никогда не видел торговца, который не согласился бы пройти сквозь ад, чтобы покончить с конкуренцией.

— Когда мы отправляемся, сэр? — спросил Род.

Меррилл пожал плечами.

— Все зависит от людей Хорвата. Полагаю, работы много. «Ленин» будет здесь через месяц. Кутузова он заберет по дороге. Почему бы вам не отправиться, как только будет готов «Мак-Артур»?

ЦЕРКОВЬ ЕГО ИМЕНИ

Монорельсовый вагон двигался с громким шипящим звуком со скоростью сто пятьдесят километров в час. Воскресная толпа пассажиров, казалось, тихо наслаждалась. Разговаривали мало. В одной группе в конце салона мужчины пустили по кругу фляжку, но даже и эта группа не была шумной: они только улыбались. Несколько примерных детишек сидело, вытянув шеи, и смотрело в окно, указывая на что-то, переговариваясь на непонятном диалекте.

Кевин Реннер вел себя точно так же. Он склонил голову в сторону и прильнул к чистому пластиковому окну, чтобы лучше видеть чужой мир. По лицу его блуждала улыбка.

Стели сидел у прохода, а Поттер расположился между ними.

Эти трое были не в увольнении: они были свободны от дежурства, и их могли вызвать через их карманные компьютеры. Военные техники на Верфях Новой Шотландии были заняты отскабливанием шлюпок «Мак-Артура» от стен ангарной палубы и заменой их другими под надзором Синклера. Синклеру в любой момент мог понадобиться Поттер, а он был их гидом. Возможно, Стели помнил это, но его напряженная поза не была признаком неудобства. Он был вполне доволен собой — просто он всегда сидел так.

В основном говорил Поттер, указывая в окно.

— Это два вулкана, вы видите их, мистер Реннер? Видите вон те, похожие на ящики образования возле вершины каждого? Это атмосферный контроль, без него наша атмосфера скоро стала бы совсем грязной.

— Но ведь вы не могли делать этого во время Гражданских войн. Как же вы жили тогда?

— Плохо.

Пейзаж был рассечен странными резкими линиями. Там была мешанина обработанных полей, а тут почти безжизненные места, почти лунный пейзаж, правда, смягченный эрозией. Странно было видеть широкие реки, беззаботно переходящие из полей в пустыню. Сорной травы не было — ничто не росло в дикой форме. У рощ, мимо которых они сейчас проезжали, были такие же резкие границы и строгий порядок, как у широких полос цветочных клумб, которые проехали раньше.

— Вы живете на Новой Шотландии уже триста лет, — сказал Реннер. — Почему все до сих пор выглядит таким образом? Я думал, что сейчас у вас уже есть слой пахотной почвы, и в нее посажены семена. Часть земли можно было отдать дикой природе.

— Часто ли на колониальных мирах обработанные земли возвращаются к своему прежнему состоянию? В нашей истории люди расселяются быстрее, чем появляется пахотная почва, — Поттер вдруг сел прямо. — Смотрите вперед. Мы въезжаем в Кветтин Пэтч.

Вагон мягко затормозил. Двери открылись, и часть пассажиров вышла. Военные тоже вышли с Поттером во главе. Он двигался почти прыжками — это был его родной город.

Реннер вдруг остановился.

— Смотрите, Глаз Мурчисона виден днем!

Это была правда. Звезда была высоко на востоке — красная искра, едва заметная на голубом небе.

— А вот Лицо Господа не разглядишь.

Головы повернулись в сторону военных, и Поттер мягко сказал:

— Мистер Реннер, здесь не следует называть это Лицом Господа.

— Да? А почему?

— Иеговисты называют это Его Лицом. Они никогда не упоминают Господа прямо. Хороший прихожанин верит, что это всего лишь Угольный Мешок.

— Везде называют это Лицом Господа — неважно, хорошие прихожане или нет.

— Везде, где нет иеговистов. Если мы пойдем в этом направлении, то еще до темноты доберемся до Церкви Его Имени.

Кветтин Пэтч был маленькой деревней, окруженной пшеничными полями. Дорога была широким базальтовым потоком с волнистой поверхностью, как-будто здесь текла лава. Реннер предположил, что когда-то здесь садился космический корабль, образовав этот поток задолго до того, как вдоль него поднялись здания.

— А откуда взялись иеговисты? — спросил Реннер.

— Об этом есть легенда, — сказал Поттер и остановился. — А может, и не легенда. По словам иеговистов, Лицо Господа однажды просыпалось.

— Что?

— Он открывал свой единственный глаз.

— Это произошло, когда мошкиты использовали свои лазерные пушки для запуска солнечного паруса. И никаких данных об этом?

— Верно, — Поттер подумал. — Это случилось во время Гражданских войн. Вы знаете, война нанесла нам громадный ущерб. Новая Шотландия осталась верна Империи, а Новая Ирландия — нет. Пятьдесят или около того лет мы сражались друг с другом, пока межзвездные корабли не кончились, и связь со звездами оборвалась. Потом, в 2870 году, в систему вошел корабль. Это был «Лей Кратер», торговый корабль, переделанный для ведения войны, с действующим Полем Лэнгстона и трюмом, полным торпед. Даже со всеми своими повреждениями он был самым мощным кораблем в системе Новой Каледонии. С его помощью мы уничтожили предателей Новой Ирландии.

— Это было сто пятьдесят лет назад, а ты рассказываешь так, как будто сам жил тогда.

Поттер улыбнулся.

— Мы здесь принимаем нашу историю очень близко к сердцу.

— Да, конечно, — сказал Стели.

— Вы спрашивали о планах, — сказал Поттер. — Университетские записи ничего не говорят. Как известно, некоторые из компьютерных записей были уничтожены во время войны. Что-то произошло с Глазом, это точно, но это должно было случиться после войны. Иначе это не произвело бы большого впечатления.

— Но почему нет? Лицо… этот Глаз является крупнейшей и самой яркой звездой вашего неба.

Поттер невесело улыбнулся.

— Но не во время войны. Я читал дневники. Люди прятались под университетским Полем Лэнгстона, а когда вышли наружу, то увидели на небе поле боя со странными огнями и вспышками взрывающихся кораблей. Только после окончания войны люди вновь стали смотреть на небо. Позднее астрономы попытались изучить, что же произошло с Глазом, а потом Говарда Литлмида посетило божественное вдохновение.

— И он решил, что Лицо Господа было именно тем, на что оно походило.

— Да, так он и решил. И убедил в этом многих людей. Вот мы и на месте, джентльмены.

Церковь Его Имени была одновременно внушительной и довольно ободранной. Это было каменное строение, способное выдержать века — и выдержавшее их. Однако, камень был поношен, как будто испещрен пескоструйными штормами, перемычки и карнизы потрескались, стены покрывали инициалы и непристойности, выжженные лазерами.

Священник был высоким, круглым человеком с мягким уступчивым взглядом, однако, он оказался неожиданно тверд в своем отказе пустить их внутрь. Получилось не слишком хорошо, когда Поттер сказал, что является горожанином. Церковь Его Имени и священник много вынесли от рук горожан.

— Неужели ты думаешь, что мы действительно хотим что-то осквернить? — сказал ему Реннер.

— Вы неверующие. Какое дело привело вас сюда?

— Мы только хотим увидеть картину У… Его Лица во всем его величии. Увидев это, мы уйдем. Если ты не пустишь нас, мы можем заставить тебя силой. Это касается Военного Флота.

Священник презрительно взглянул на него.

— Это Новая Шотландия, а не какая-нибудь примитивная колония, оккупированная Флотом. Вам требуется приказ Вице-короля, чтобы войти сюда силой. Вы же не туристы.

— Ты слышал о зонде чужаков?

Священник утратил часть своей уверенности.

— Да.

— Мы верим, что его запустили лазерными пушками с Мошки.

Это привело священника в замешательство, но затем он захохотал и смеялся долго и громко. Еще продолжая смеяться, он ввел их вовнутрь. Не говоря ни слова, он провел их по потрескавшемуся кафелю через весь зал, а затем в главное святилище. Потом он встал в стороне, глядя на их лица.

Лицо Господа занимало половину стены. Это было похоже на огромную голограмму. Звезды у края были слегка размазаны, что бывало только с очень старыми голограммами. Кроме того, было чувство взгляда в бесконечность.

Глаз на этом Лице горел чистым зеленым огнем пугающей интенсивности. Чисто-зеленым с красным пятнышком на нем.

— Боже мой! — сказал Стели и поспешно добавил: — То есть, я хотел сказать… Вот это сила! Какую индустриальную мощь должен иметь мир, чтобы послать такой свет за тридцать пять световых лет!

— Мне казалось, что я запомнил это лучше… — прошептал Поттер.

— Вы увидели! — пропел священник. — И по-вашему, это может быть природным феноменом? Итак, вам этого достаточно?

— Да, — сказал Реннер, и они вышли.

Снаружи они остановились, освещенные солнцем. Реннер покачал головой.

— Я нисколько не порицаю Литлмида, — сказал он. — Удивительно, как он не обратил в свою веру каждого человека на планете.

— Мы довольно упрямы, — сказал Поттер. — Этот поглядывающий искоса силуэт на ночном небе слишком очевиден, слишком…

— Глуп! — подсказал Реннер.

— Да. На Новой Шотландии люди не терпят обращения с собой как с тупицами, даже с Его стороны.

Вспомнив гниющее здание с его потрепанным внутренним видом, Реннер сказал:

— Похоже, Церковь Его Имени переживает худшие дни с тех пор, как Литлмид увидел свет.

— Верно. В 2902 году свет погас. Сто пятнадцать лет назад. Это событие очень хорошо задокументировано. На этом астрономия здесь кончилась — до возвращения Империи.

— Мошка погасла вдруг?

Поттер пожал плечами.

— Никто не знает. Это произошло, когда мы были повернуты к ней другой стороной. Вы, конечно, заметили, что цивилизация здесь отвоевала не так много места у бесплодного мира. Мистер Реннер, когда той ночью Угольный Мешок поднялся из-за горизонта, он выглядел уже, как слепой человек. Для иеговистов это было так, словно Господ снова заснул.

— Забыв про них?

— Говард Литлмид принял большую дозу снотворного. Иеговисты говорят, что он торопился на встречу с Господом.

— Вероятно, такое объяснение было необходимым, — сказал Реннер. — Что-то вы притихли, мистер Стели.

Хорст мрачно взглянул вверх.

— Они могут построить лазерную пушку, которая ярко сияет на нашем небе, а мы готовим туда военную экспедицию!

СПУСК В АД

С большим трудом удалось собрать всех на ангарной палубе. Закрытые ангарные двери были единственным достаточно большим пространством, способным одновременно вместить команду корабля и научный персонал, но даже здесь была жуткая давка.

Отделение ангара было забито механизмами: посадочная шлюпка, баркас и катер, оборудование для научных исследований, корабельные запасы и всякое прочее, чьего назначения Блейн даже не знал. Люди доктора Хорвата настаивали на погрузке почти каждого прибора, используемого при их работе, на случай, если он вдруг им понадобится, и военные с трудом сдерживали этот натиск, поскольку экспедиций такого рода до сих пор не было.

Сейчас огромное пространство было заполнено до краев. Вице-король Меррилл, министр Армстронг, адмирал Кренстон, кардинал Рэнсдорф и множество менее высоких гостей стояли вокруг, и Род надеялся, что его подчиненные сумели как следует подготовиться к отлету. Последние дни были заполнены неизбежной спешкой, главным образом, общественными делами, и для важной работы по подготовке корабля оставалось мало времени. Сейчас, ожидая последнюю церемонию, Род мечтал поскорее убраться из жизни столицы и остаться на борту своего корабля, подобно отшельнику. Следующий год или около того он будет под началом адмирала Кутузова, и Род подозревал, что адмирал не совсем доволен командиром подчиненного ему корабля. Русский был явно далек от церемонии, проходившей на ангарных дверях «Мак-Артура».

Не заметить его было невозможно. Кутузов был массивным, плотным мужчиной с тяжеловесным чувством юмора. Он походил на деятелей из учебника по русской истории и говорил точно так же. Частично это было следствием его воспитания на Св. Екатерине, но главную роль играл его личный выбор. Кутузов проводил многие часы, изучая древнерусские обычаи и усваивая многие из них. Мостик его флагманского корабля был украшен иконами, в каюте кипел самовар с чаем, а команда изучала то, что, как считал Кутузов, было точной копией казацких танцев.

Во Флоте укрепилось мнение, что это — человек-универсал: в высшей степени компетентный, непоколебимо выполняющий любые приказы, отданные ему, и настолько нуждающийся в человеческом сострадании, что рядом с ним люди чувствовали себя неудобно. Поскольку Флот и Парламент официально одобрили акцию Кутузова, приказавшего уничтожить восставшую планету, — Имперский совет установил, что суровая мера предотвратила распространение мятежа по всему Сектору — адмирала приглашали на все общественные мероприятия, но никто не огорчался, когда он отказывался от приглашения.

— Главная проблема — это безумные русские обычаи, — заметил Синклер, когда офицеры «Мак-Артура» обсуждали своего нового адмирала.

— Ничем не хуже шотландских, — заметил первый лейтенант Каргилл. — По крайней мере, он не пытается заставить нас понимать русский. Он довольно хорошо говорит по-английски.