Огненный ветер (№2) - Последнее пророчество

— О силе разрушения, кажется, сказали они. Не очень-то благородная просьба. И неразумная, ведь ты уже обладаешь силой. Во всяком случае, гораздо большей, чем я.

Кот удивился.

— Мальчишка обладает большей силой, чем ты?

— О да, — промолвил отшельник. — Он рожден для нее.

Бомен тоже был поражен, хотя и совсем по другой причине.

Неужели это действительно ответ на его призыв той ночью? А если так, то кто этот странный одноглазый человек?

— Стало быть, он может летать? — спросил кот.

— Он может делать все, что захочет, — отвечал отшельник. После секундного размышления отшельник добавил, обращаясь к изумленному Бомену: — Я не сказал, что твоей силы будет достаточно, когда придет время. Однако ты всегда можешь попросить о помощи.

— Что за время и когда оно придет?

— Время разрушения. — Отшельник поднял руку и указал на город, темнеющий посреди озера. — Ты хочешь разрушить все это, не так ли?

— Я… я… точно не знаю.

— Да-да. Думаю, хочешь. — Странник говорил в рассеянной манере человека, пересказывающего чужие слова. — Ты послан для того, чтобы разрушать и править.

— Разрушать и править? Должно быть, здесь какая-то ошибка. Никто не посылал меня. Я — раб. Меня привели сюда против воли.

— Против твоей воли, возможно. Но не против их.

— Чьей?

— Сирина.

Бомен уставился на отшельника, снова погрузившись в молчание. На этот раз потому, что это название, никогда ранее не слышанное им, показалось странно знакомым.

— Ошибки быть не может. Это как с коровами. У тебя есть сила, ты просто не пытался использовать ее. Достаточно немного тренировки и желания.

— Просто немного тренировки, да? — опять встрял Дымок. — Просто немного желания?

Отшельник столкнул кота с коленей и сбросил тяжелую накидку с плеч.

— Спасибо тебе за тепло. Меня ждет путь.

Странник вновь загудел.

— Но я же не знаю, что делать! Ты не сказал мне! Ты ничего не объяснил…

Отшельник перестал гудеть, единственный глаз строго уставился на юношу.

— Следует избавиться от привычки думать, что другие должны что-то делать за тебя. Пойми, это нехорошо. Так ты ничему не научишься. Думай о коровах, пытайся все делать самостоятельно.

Путешественник потянулся, взял посох из рук Бомена и бросил его на землю. Затем несколько мгновений молча смотрел на деревянную трость. Внезапно посох качнулся, поднялся с земли и вновь опустился во все еще раскрытую ладонь Бомена.

— Видишь? Не так уж трудно. А теперь мне пора. Времени осталось мало.

Затем отшельник удалился, удивительно проворно волоча босые ноги по траве. Серый кот бежал рядом с ним.

— Ты говоришь, что у этого мальчишки силы больше, чем у тебя?

— Да. Вот уж воистину несчастный мальчик. Он действительно дитя из пророчества.

Бомен вновь положил посох на землю и пристально поглядел на него. Даже плотно закутавшись в накидку, юноша чувствовал дрожь.

Сирин…

Почему это неизвестное имя так знакомо ему? Почему оно заставляет его дрожать? Неужели он действительно сможет повторить то, что проделал одноглазый?

Бомен позволил посоху еще немного полежать на земле. Юноша смотрел на трость сверху вниз. Чувствуя нелепость происходящего, и в то же время сгорая от возбуждения, Бо постарался сконцентрироваться на посохе, мысленно приказывая ему: «Двигайся!»

Ничего не произошло.

Бомен долго пристально разглядывал посох, всеми способами уговаривая его подняться. Однако деревяшка продолжала спокойно лежать в свете фонаря, не выражая ни малейшего желания подчиниться.

Некоторое время спустя юноша опустился на колени, продолжая пристально взирать на посох. Бомен почувствовал, что тот может сдвинуться с места, если сам этого захочет, однако все еще упрямится. Просто немного тренировки, так сказал пришелец. Но как же тренироваться, если ничего не происходит?

Бомен не заметил, как серый кот вернулся и молча уселся за пределами круга, отбрасываемого фонарем. Внимание юноши было приковано к неподвижному посоху.

Всего лишь немного желания.

Бомен снова расположился на земле, закутавшись в накидку. Он понимал, что беспорядок в его голове вызван словами отшельника. Юноша поднял глаза и некоторое время смотрел, как луна плывет над миром в вечном движении, нигде не находя приюта. Затем, успокоившись, он опять обратился к посоху. Бомен вспомнил, как разговаривал с коровой. Возможно, палка тоже может чувствовать, на свой лад.

На этот раз юноша с большим уважением мысленно потянулся к посоху… И что дальше? Поговорить с ним? Это просто смешно. Никто не разговаривает с палками. Вместо этого Бомен прислушался. Юноша осторожно вгляделся в посох, мысленно проникая в его суть… И не нашел там ничего необычного. Посох был срезан недавно, под корой все еще бежали соки. Сердцевина трости имела приятную плотность, нигде не было и намека на ломкость. Дерево находилось в самом лучшем состоянии. На отполированной верхушке Бомен ощутил отпечатки многих рук и почувствовал, как посох гордится тем, что столько людей с силой сжимали его, доверяя ему свои немалый вес, а он выдерживал их всех. Посох не согнулся и не сломался. Этот жезл был надежен и знал об этом.

Бомен слегка подтолкнул посох, желая увидеть его нижнюю поверхность. Жезл подвинулся. Совсем немного, вполоборота, как и требовалось. А тем временем рука Бомена оставалась глубоко спрятанной под теплой накидкой. Он сдвинул посох с помощью мысли.

Юноша подавил удивление, стремясь сохранить установленную связь. Он вновь подтолкнул посох, и жезл еще чуть-чуть пошевелился. Как если бы Бо дул на лист — он потихоньку подталкивал предмет силой мысли, и посох подчинялся этой силе.

Мысленно Бомен взялся за верхушку посоха и слегка потянул за нее. Посох поднялся, хотя нижний конец все еще оставался в траве. Юноша поставил жезл почти вертикально и приказал ему придвинуться поближе. Однако то ли силы оказалось недостаточно, то ли Бомен слишком мало тренировался, но посох со стуком упал в траву.

Кот видел все и был поражен. Мальчишка действительно владеет силой. Этого достаточно.

Дымок встал и волшебным образом возник в свете фонаря.

— Привет, — сказал Бомен. — Ты вернулся.

— Ты это мне? — поинтересовался Дымок.

Конечно же, Бомен ничего не услышал. Кот присел и пристально посмотрел на юношу.

— Если у тебя так много силы, почему бы для начала не научиться разговаривать?

— Где твой хозяин?

— Мой кто?

Бомен поглядел во тьму. Нигде не было и признаков одноглазого пришельца. Ночь подходила к концу, а следовало еще столько всего обдумать. Он вернулся к двери хижины и уселся, скрестив ноги. Посох и фонарь лежали рядом на земле. Дымок вскарабкался на колени юноши, свернулся там и замурлыкал. Бомен погладил его.

— Мне кажется, ты такой же, как я.

— Прошу тебя… — произнес Дымок устало. — Ты даешь мне то, что хочу я, а я даю тебе то, что хочешь ты. И хватит.

В ту же ночь Аира Хаз снова видела сон, в котором снег валил на фоне красного неба, а перед ней лежала широкая равнина, которую пересекали две реки меж крутыми холмами. Во сне Аира кричала: «Подождите! Не уходите без меня!»

От собственного крика женщина проснулась. Лежа в объятиях Анно, Аира шепотом рассказала ему о своем сне.

— Я ненавижу этот дар, — говорила она. — Такая несправедливость… Я хочу, чтобы дар ушел от меня.

— Да, дорогая моя. Это несправедливо.

— Я не хочу быть пророчицей. Мне слишком тяжело.

— Земля, которую ты видишь во снах… она красивая?

— Да.

— Это наша земля?

— Да.

— Ты сможешь привести нас туда?

— Да. — Аира прижалась к мужу и поцеловала такое родное лицо. — Я никогда не оставлю тебя. Они не заставят меня.

В ответ Анно поцеловал ее, но не сказал ничего.

На рассвете Бомен вернулся в жилище рабов, кот следовал за ним на расстоянии. При первой же возможности Бо отвел отца в сторону и рассказал ему о ночном госте.

— Сирин! — воскликнул Анно. — Это же древний дом племени Певцов.

— Я думаю, он был одним из них.

— Не знал, что Певцы еще существуют на свете.

— Кто они такие, папа?

— Я знаю совсем немного. Если бы только у меня были мои книги!

— Это они построили Поющую башню, да?

— Они. Эти люди не имели ни домов, ни вещей, ни семей. Они носили простые мантии и ходили босыми, проводя жизнь в странствиях. У них не было ни оружия, ни доспехов, однако они владели силой, чтобы противостоять Морах.

— А что это за сила?

— Не знаю. Все когда-то было записано, но многое утеряно.

Анно замолчал, погрузившись в думы.

Бомен не сказал отцу о силе, которую обнаружил в себе. Он не был еще окончательно уверен и боялся привлечь излишнее внимание. По тем же причинам юноша не рассказал отцу о словах пришельца: «Ты пришел, чтобы разрушать и править». Едва ли Бомен сам догадывался о смысле этой фразы. Однако он решил поделиться с отцом, что отныне он является частью некоего грандиозного плана.

— Я думаю, что не зря оказался здесь, папа. Я думаю, что должен сделать кое-что.

— Все мы оказались здесь неспроста, Бо. Мы должны наблюдать и ждать.

Когда прочие отправились на дневную работу, Бомен прилег в бараке. Не замеченный никем, Дымок проскользнул за юношей и устроился под кроватью. И уже проваливаясь в сон, Бомен ощутил дрожь, которую искал долгими ночами, — звук слишком далекий, чтобы услышать, движение слишком далекое, чтобы увидеть, словно промелькнувшая тень во мраке…

Кесс!

Дрожь была такой слабой, что, казалось, мысли Бомена производят больше шума. Сейчас дрожь вновь пропала. Но это была сестра, Бомен знал точно.

Кестрель приближалась.

Глава 11

Приготовления к свадьбе

Кестрель лежала на узкой детской кровати в карете Йодиллы, когда ощутила короткую дрожь контакта. Девушка постаралась сосредоточиться и замереть, насколько это возможно в трясущейся скрипящей карете, но ощущение не повторилось. Ослабив концентрацию, Кестрель обнаружила, что Сирей обращается к ней со своего ложа в глубине затененной кареты.

— Почему ты не отвечаешь, Кесс? Ты рассердилась на меня?

— Нет. Я думаю о брате.

— А, твой брат. Ты всегда думаешь о нем.

— Если бы ты узнала моего брата, то тоже бы его полюбила.

— Не думаю, — мрачно заметила Сирей. — Мне никто не нравится, за исключением Ланки. А это не в счет. Ну, и еще тебя.

Однако внезапно принцессе пришла в голову новая мысль.

— Твой брат похож на тебя?

— Не знаю, похож ли. Я-то чувствую, будто он — часть меня.

— Он такого же роста, как ты?

— Немножко выше.

— А еще?

— Что ты хочешь знать?

— Ну, например, цвет волос?

— Темный, как и у меня. У него бледное лицо. Он спокойный. Часто выглядит печальным. Бо может понимать чувства других людей, просто наблюдая за ними.

— Он собирается на ком-нибудь жениться?

— Вряд ли. Бо довольно одинокий человек.

— Как и я, — заявила Сирей.

Принцесса улеглась на пышную кровать и, покачиваясь в монотонном ритме кареты, позволила новой идее захватить ее. Кестрель была ее единственной подругой и единственным человеком, за исключением родителей, которого она любила. Бомен похож на Кесс, только он — мужчина. Почему бы ей не полюбить и его?

— Я думаю, что могу выйти замуж за твоего брата, — заявила принцесса.

Кестрель громко рассмеялась.

— А тебе не кажется, что следовало бы сначала спросить его?

— Зачем? Он захочет жениться на мне. Я ведь красивая.

— Ах, Сирей. Ты такая, такая…

— И какая же?

— Такая бесхитростная. Я не знаю, как еще выразить это.

— Ты хочешь сказать, что я глупая?

— Нет, не глупая. Только ты многого не понимаешь.

— Мама говорила, что мужчины хотят жениться на красивых женщинах. Она говорила: не важно, что ты глупа, главное, ты прекрасна.

— Бомен не похож на прочих мужчин.

— То есть ему не нужна красивая жена?

— Не думаю.

— Тогда зачем же быть красивой? — Сирей чуть не плакала, негодуя, что столько усилий потрачено впустую.

Кестрель ничего не ответила, и принцесса продолжала хныкать.

— Перестань, — сказала Кесс — Не стоит переживать из-за такой ерунды. Если бы тебе было больно, вот тогда…

— Хорошо, Кестрель. Не сердись на меня, или я… Нет, не буду.

— В любом случае ты не можешь выйти замуж за моего брата. Ты же собираешься выйти совсем за другого человека. Кем бы он ни был.

— Нет.

— Ты же говоришь, что должна.

— А ты сказала, что в моем положении никогда бы не вышла замуж.

— Но ведь я — не ты.

— Ах, Кесс, как бы я хотела, чтобы ты была мною! А я бы стала тобой. Ты же собираешься танцевать вместо меня, сама знаешь. Ты уже почти станешь мною, хоть на чуть-чуть. Подумай, как здорово быть такой красивой!

— Не хочу, — сказала Кестрель.

— Почему?

— Лучше я останусь собой.

— А если ты останешься собой и в то же время станешь красивой?

— Нет, — ответила Кестрель. — Если я стану очень красивой, то это буду уже не я. Кроме того, люди будут видеть только мою красоту и не замечать меня.

— Что за нелепая мысль! На самом деле все не так.

Они замолчали. Йодилле так часто приходилось слышать о том, как она прекрасна, что ей трудно было разделить себя и свою красоту. Придет день, и мужчина увидит ее без вуали. Что он подумает? Хорошо бы он увидел, как она красива, и в то же время разглядел и ее истинную сущность.

— Ах, Кесс, дорогая, — вздохнула принцесса. — Как все сложно на свете!

В тот же день Йодиллу вызвали в карету родителей, где мать собиралась обучить принцессу тонкостям брачной церемонии. Это позволило Кестрель поговорить с командиром гвардии Йохьян.

Девушка нашла Зохона муштрующим своих солдат. Он стоял на возвышении, изготовленном специально для этой цели и позволявшем ему видеть всех гвардейцев одновременно. Зохон наблюдал, как офицеры отрывистыми лающими выкриками отдают команды.

— Вперед! Сойтись! Лечь!

Кестрель ждала, одновременно наблюдая за солдатами. Длинные шеренги воинов в темно-лиловой форме образовывали замысловатые узоры, то смыкали ряды, то расходились. Казалось, что каждый из них перестал быть самим собой, сделавшись частицей огромного многотелого организма. Зохон создал превосходно работающую военную машину, и Кестрель с радостью наблюдала за движениями этого механизма. С тех пор как план созрел в голове Кесс, она думала о солдатах гвардии Йохьян как о собственной армии, призванной освободить ее народ.

Наконец Зохон заметил девушку. Желая быстрее услышать новости, командир сделал знак прекратить тщательно отработанные упражнения.

— Напра-во! Равняйсь! Отдать честь!

Войска отсалютовали командиру.

— Вольно!

Зохон направился к своей палатке, не глядя на Кестрель. Девушка помедлила несколько мгновений, затем последовала за ним.

Как только они оказались одни, Зохон устремил на нее горящий взгляд.

— Ну? Ты говорила с ней?

— Говорила, — ответила Кестрель.

— И что?

Кесс понизила голос.

— Йодилла очень боится.

— Боится! Продолжай.

— Она боится страны, называемой Доминат. Боится перечить отцу. И все же принцесса не хочет подвести свой народ.

— Конечно, не хочет. Только они слишком многого требуют от нее.

— Она считает, что должна исполнить свой долг, даже если…

— Даже если ее сердце не лежит к этому браку? — Зохон жаждал убедиться, что интуиция не обманула его.

— Да, — промолвила Кестрель.

— А я? Ты говорила с ней обо мне?

— Я была очень осторожна. Упомянула ваше имя в разговоре.

— И что она сказала?

— Ничего. Опустила глаза. Замолчала.

— Опустила глаза. Замолчала. — Зохон мерил широкими шагами пространство палатки, размышляя над словами Кестрель. — Опустила глаза. Замолчала. Что бы это значило? Понятно. Она не осмеливалась. А почему? Из-за силы чувств! Да, если все так, как ты говоришь, это значит, что принцесса даже не решается произнести мое имя!

Взволнованный этим выводом, Зохон повернулся к Кестрель, чтобы дать ей дальнейшие инструкции.

— Ты скажешь Йодилле, что разговаривала со мной. Скажешь, что я спасу ее от брака. Но я должен знать, что лежит у принцессы на сердце. Ты понимаешь меня?

— Да, — сказала Кестрель.

— Пусть она передаст через тебя письмо. Тогда я буду знать, как действовать.

— Хорошо.

— А теперь ступай! У меня есть кое-какие дела. Удача любит смелых!

Тем временем Йоди вместе с дочерью репетировала брачную церемонию. С тех пор как она сама сделала эти пять шагов, прошло много лет, и тем не менее Йоди четко помнила каждое мгновение.

— Моя мать проплакала весь день. Я тоже буду плакать, я знаю это. Итак, прежде всего запомни: шаги должны быть маленькими. Вот такими.

Йоди тяжело шагнула вперед.

— Каждый раз, когда ты делаешь шаг вперед, жених тоже делает шаг. Ты же не хочешь столкнуться с ним лоб в лоб? Я видела свадьбы, где в комнате не хватало места для пяти шагов. А ты ведь знаешь, что это значит!

— Нет, мама. Что это значит?

— Что один из вас умрет на десять лет раньше другого. Каждый шаг означает десять лет совместной жизни. Итак, давай попробуем. Я буду за жениха.

Они встали друг напротив друга в большой комнате королевского экипажа.

— Руки перед собой, пальцы переплетены. Глаза в пол.

Сирей сделала, как велели.

— Он шагает вперед, затем ты. Так. Опять ты.

Сирей продвинулась вперед на шаг.

— Пауза. Теперь звучит музыка. И не поднимай глаз до третьего шага.

— А почему я не должна поднимать глаз?

— В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.

— Ты ведь не подчиняешься папе.

— Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.

Сирей вновь шагнула.

— До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?

— Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.

— Но ты любила его?

— Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?

— А если бы он не понравился тебе?

— Четвертый шаг. Не так широко.

Сирей шагнула вперед.

— Теперь подними глаза. Держи голову прямо.

Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.

— Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.

Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:

— Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?

— Я всего лишь должна сказать «да»?

— Ты говоришь «да», дорогая. И ты — его жена.

Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.

— Ну, детка… Ничего-ничего.

— Мама, — сказала Йодилла мгновение спустя. — Ты счастлива, что вышла замуж за папу?

Йоди вздохнула.

— Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?

Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:

— Кесс, дорогая, ты не спишь?

— Нет.

— Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?

— Хотелось, — отвечала Кестрель. — Все время хотелось.

— Но ты никогда не осмеливалась?

— Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.

— Ты вернулась домой?

— Да.

— А дома все осталось по-прежнему?

— Нет. Все изменилось.

— Это хорошо или плохо?

— Точно не знаю. — Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. — Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.

— Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.

Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.

— Может быть.

В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.

— Кесс, — прозвучал голос Сирей из темноты. — Я не хочу этой свадьбы. И не знаю, как остановить все это.

Кестрель пришлось выдержать короткую внутреннюю борьбу с собой. Она начинала испытывать чувство стыда за то, что использует принцессу в своих замыслах. Однако у Кестрель не было выбора. Она должна заставить Сирей сыграть положенную роль, иначе мантхам никогда не видать свободы.

— Может, тебе стоит поговорить с родителями?

— Они скажут, что выйти замуж — мой долг. Мама заявит, что не имеет значения, за кого я выхожу, и что спустя некоторое время я все равно привыкну.

— Ну, ладно, — сказала Кестрель, чтобы успокоить свою совесть, — ты не выйдешь замуж до свадьбы, а до нее еще столько дней! Вдруг случится что-нибудь, что все изменит?

— Может быть. — Голос Сирей звучал тихо и печально. — Но я в это не верю.

Скрепя сердце Кестрель заставила себя перейти к следующей части плана. Она протянула руку Сирей.

— Мы ведь по-прежнему друзья, да?

— Конечно! И навсегда!

— Если хочешь, мы можем придумать тайный знак.

— Тайный знак для чего?

— Чтобы напоминать друг другу, что мы — друзья.

— Ах! Как здорово! А что это за знак?

— Когда мы будем на людях, — сказала Кестрель, — и не сможем говорить, потому что ты — принцесса, а я — служанка, я сожму ладони и сплету пальцы, словно кисти — это два человечка, которые обнимаются. Так я покажу тебе, что мы по-прежнему друзья.

— Ах, Кесс! Это замечательно! А какой знак будет у меня?

— Точно такой же.

Наступило молчание. Затем из темноты раздался радостный голос Сирей.

— Я делаю это сейчас. А ты?

— И я.

— Я так люблю тебя, Кесс. У меня никогда еще не было тайного знака для друга.

— И у меня тоже.

— Значит, я твоя первая тайная подруга, а ты — моя. Согретая этой мыслью, Сирей наконец-то улеглась и вскоре заснула.

На следующее утро Озох Мудрый очнулся в постели и обнаружил, что его цыпленок исчез. Дверца клетки оказалась приоткрыта, а птицы нигде не было видно. С растущим страхом Озох обыскал карету.

— Где же ты, шелковый? Цып-цып-цып! Где ты, голубь мой?

Цыпленок исчез. Сам он не мог покинуть клетку. Значит, его выкрали.

Озох сел на стул рядом с опустевшей клеткой, и по накрашенным щекам предсказателя потекли слезы. Он любил своего цыпленка. Озох понимал, что это выглядит смешно, и все же птица была его другом, а в этом долгом путешествии он был так одинок.

Затем Озох вытер слезы и тяжело задумался. Время чтения утренних знаков неумолимо приближалось. Его репутации серьезно повредит, если выяснится, что Озох потерял священного цыпленка и даже не знает, как это случилось. Поэтому предсказатель тайно направился к продуктовым фургонам.

Тем же утром Йодилла решила присутствовать на чтении знаков. С каждым проходящим днем принцессу все больше интересовали предсказания будущего. Кестрель отправилась с ней, держась в тени.

В сопровождении охранников появился Озох Мудрый. Предсказатель нес свой коврик, за ним следовал слуга. Однако Кестрель, так же как и собравшиеся придворные, заметила, что в руках у слуги нет клетки с цыпленком. Озох развернул коврик для предсказаний, присел на корточки перед ним и принялся в глубоком молчании изучать ткань, словно ничего особенного не произошло. Йоханна повертел головой и в конце концов обратился к жене громким шепотом:

— Я не вижу цыпленка.

— Тсс! — прошипел королевский предсказатель.

— Успокойся, Фу фи, — промолвила Йоди.

Озох застонал. С закрытыми глазами он раскачивался взад-вперед, тихо напевая.

— Он никогда раньше так не делал, — произнес Йоханна. Йоди в тревоге посмотрела на мужа. «Произойдет что-то ужасное», — решила она. Кестрель взглянула на великого визиря, который с нахмуренным лбом наблюдал за предсказателем, пытаясь понять, что тот задумал. Затем девушка покосилась на Зохона. На спокойном красивом лице воина не отражалось никаких чувств. Однако Кесс поняла: все происходящее здесь — дело рук командира гвардейцев.

— Хару! Хару! — напевал Озох.

Неожиданно предсказатель подпрыгнул, пал ниц, затем вновь уселся на корточки.

На коврике, вращаясь по кругу, появилось яйцо. Весь двор ахнул. Даже Зохон — и тот удивился.

— Чтобы увидеть будущее, — заявил Озох, — я должен проникнуть в прошлое! Священный цыпленок обратился в яйцо!

— Ах, Фу фи! — в страхе воскликнула Йоди. — Мы все вернемся назад!

— Это яйцо, — произнес предсказатель, — знак новой жизни, знак перемен к лучшему.

— К лучшему? Ты уверен? Бедный цыпленок!

— Давайте посмотрим дальше, мама-крошка.

Йоди успокоилась. Супруге правителя нравилось, когда ее так называли. Яйцо перестало вращаться.

— Узким концом яйцо указывает на Хару. Это рассвет новой эры любви. Знак, благословляющий предстоящую свадьбу!

Предсказатель поклонился Йодилле.

— Итак, все в порядке? — спросил Йоханна.

— И даже лучше, ваше величие. Священное яйцо указывает путь. Ваше великолепие может видеть это.

— Да, действительно вижу.

— Вы видите любовь, видите благополучие. Солдат, которые соединяются с семьями, прячут мечи и обращают свои счастливые сердца к тяжким повседневным трудам.

Кестрель увидела, что Зохон нахмурился и отвернулся.

— А еще я вижу завтрак, — произнес Йоханна и радостно рассмеялся собственной шутке.

После чего властитель выбрался из складного стула и вперевалку направился к карете.

Кестрель шла за Йодиллой к карете принцессы, когда появился Барзан и попросил у принцессы разрешения переговорить с ее служанкой. Йодилла удивилась.

— Вы хотите говорить с Кесс? О чем?

— По личному вопросу, сиятельная.

Сирей отвела Кестрель в сторону.

— Ты ведь не хочешь разговаривать с ним, правда, дорогая? Он только и думает о том, как бы выколоть твои глаза раскаленными вертелами. С тех пор как я нашла тебя, он все время собирается это сделать.

— Я уверена, визирь просто хочет поговорить со мной о тебе.

— Почему обо мне? Что ты скажешь ему?

— А что мне стоит ему сказать?

Эта мысль раньше не приходила в голову Сирей. Она задумалась.

— Ты можешь сказать ему, что мне не нравится тот, за кого меня выдают замуж, кем бы он ни был. И что я не выйду за него.

— А Барзан скажет, что твой будущий муж и не может тебе нравиться, раз ты его не знаешь.

— Ой, ты думаешь, действительно не может?

— Знаешь, а вдруг мне удастся выяснить, кто твой жених?

— Прекрасная идея. Какая же ты умная! Разузнай, кто это, а потом скажи, что он мне не нравится.

Йодилла вернулась в карету, а великий визирь заговорил с Кестрель.

— Конечно же, ты слышала, что сказал предсказатель, — промолвил Барзан тоном, который считал отеческим. — Рассвет новой эры любви.

— Слышала, — отвечала Кесс.

— Любовь разлита в воздухе. Священное яйцо указывает путь. — Великий визирь понизил голос. — И может, яйцо также указывает и на тебя.

— На меня?

— Кажется, у тебя есть воздыхатель.

— Кто? — искренне удивилась Кестрель.

— Не кто иной, как сам командир гвардии Йохьян. Такой внушительный, такой красавец! Сердца всех девушек в Гэнге трепещут при его появлении!

Кесс начала понимать.

— Вы очень добры, — отвечала она, — однако командир Зохон не давал мне повода убедиться в своем расположении.

— Он разговаривал с тобой, не так ли?

— Да.

— Вот видишь! Этот человек не станет болтать с такой девушкой, как ты, если не собирается жениться. Нет, определенно все указывает на то, что Зохон ухаживает за тобой.

— Понятно, — кивнула Кестрель.

— По правде говоря, не могу взять в толк, почему он выбрал именно тебя. Впрочем, кто знает… Ты быстроглазая, проворная, и если понравилась ему, то почему бы нет? У Зохона есть положение, здоровье, и с общепринятой точки зрения он писаный красавец. Я-то считаю, что с возрастом все проходит и когда-нибудь Зохон еще успеет растолстеть, — добавил Барзан, оглаживая себя по животу. — Однако во всем Гэнге ты не найдешь мужчины, который мог бы сравниться с ним. Превосходный образец мужественности. Благородный человек. Один из лучших.

Оглянувшись, великий визирь заметил, что Зохон издали наблюдает за ними.

— Вот, смотри! Он не может отвести от тебя глаз! Нежная улыбка, легкое прикосновение — и он твой.

Барзан дважды кивнул головой, довольный тем, что ему удалось заронить в сердце девушки зерна любви, и направился своей дорогой.

Зохон подождал, пока великий визирь скроется из виду, и сам направился к Кестрель. Он не хотел, чтобы его видели беседующим с девушкой, поэтому командир прошествовал мимо, сделав вид, что не обращает на Кесс никакого внимания. Однако, проходя рядом, он тихо промолвил:

— Встретимся в моей карете.

Кестрель подождала несколько минут, а затем отправилась, куда велели. Однако в карете Зохона девушка с удивлением обнаружила королевского предсказателя Озоха Мудрого, а вовсе не ее хозяина.

Кестрель и Озох подозрительно рассматривали друг друга.

— Что ты здесь делаешь? — спросил предсказатель.

— Мне приказали прийти, — ответила Кесс.

— И мне.

Несколько мгновений они молчали. Озох увидел серебряный голос, висящий на шее Кестрель.

— Твой кулон. Он очень странный. Где ты взяла его?

— Дома.

— Я бы хотел купить его. Дам хорошую цену.

— Кулон не продается.

Прежде чем Озох успел сказать что-нибудь еще, рядом раздался воркующий звук. Предсказатель подпрыгнул.