Колесница магии (№1) - Магия цвета ртути

— Рад вас видеть, — сказал Карр, — теперь мы можем начать. Садитесь. — Жестом он пригласил всех за самый большой стол.

— Как я понимаю, от подслушивания мы защищены.

— Я сам об этом позаботился, — заверил его Феникс.

— Отряд Рита вчера прекрасно справился с заданием, — сообщил Карр, — благодаря чему наша казна основательно пополнилась. К сожалению, это стоило нам трех убитых и пятерых раненых.

— Ответственность за потери полностью лежит на мне, — заявил Кэлдасон.

— Рит, тебя никто ни в чем не обвиняет, — спокойно сказал патриций. — Я просто сообщаю факты и вспоминаю о павших, дабы почтить их память. Мы скорбим о них, но миссию считаем успешной.

Возражений не последовало. Серра искоса посмотрела на квалочианца, но его лицо, как всегда, было непроницаемым.

— Я должен отчитаться перед вами о том, куда пойдут изъятые при операции деньги, кроме, разумеется, тех, которые будут возвращены народу, — сказал патриций. — Но прежде... — Он сделал жест в сторону двери, и она открылась.

Несколько помощников внесли подносы с напитками и засахаренными фруктами; быстро сервировав стол, они так же торопливо покинули помещение. Дверь закрылась.

Карр поднял бокал, и оглядел собравшихся.

— Ваше здоровье!

— И да сгинут наши враги! — добавил Феникс.

Кэлдасон рассеянно пригубил вино. Серра улыбнулась. Куч в очередной раз пожалел о том, что основная составляющая его напитка — вода.

Поставив бокал на стол, Карр продолжил:

— Знаете, как ни смешно, но одним из ключевых для обеих империй является аспект, которому мы, как правило, не уделяем должного внимания.

Все внимательно посмотрели на оратора. Тот продолжал:

— Говоря о могуществе Гэт Тампура, да и Ринтараха тоже, мы, как правило, имеем в виду мощь военную и экономическую. Между тем обе Державы являются бюрократическими, и государство руководит слишком многими сферами жизни.

— Могу полностью подтвердить это, исходя из собственного опыта общения с чиновниками в Меракасе, — констатировала Серра.

— Фундаментами всех существующих государств служат горы бумаг, — указал Карр.

— А какое отношение это имеет к нам? — спросил Кэлдасон.

— Самое прямое. Громоздкая система управления уязвима, и, ударив по слабому звену в ней, мы сможем нанести ущерб нашим недругам с пользой для себя.

— На какую пользу мы можем рассчитывать, нацелившись на тех, кто тасует эти бумажонки? — осведомился Рит.

— Все зависит от того, что за бумажонки тасуются, — ответил ему Дислейрио.

— В том-то и суть, — поддержал его Карр. — Прислужники Гэт Тампура в Беальфе ежедневно производят огромное количество документов, по большей части административного характера. Большая их часть совершенно нас не интересует, но кое-что может иметь значение. Я имею в виду досье, которые созданы на тех, кто считается врагами государства. Думаю, Серра, ты можешь это подтвердить.

— Да. Служба внутренней безопасности располагает множеством сведений о преступниках и политических активистах. Мое подразделение использовало их при подготовке операций.

— Точно так же обстоит дело и в Беальфе. Помимо шпионов и осведомителей существует целая армия канцеляристов, которые приобщают к делу поступающие материалы, обрабатывают их и сводят воедино. Полагаю, у них имеются материалы на каждого из присутствующих в этой комнате, за исключением разве что Куча. Ты уж прости, паренек, тебе пока такой чести не выпало.

Послышался смешок, но издал его не Куч, а Дислейрио.

— Но если бы нам удалось подобраться к этим материалам...

— Надо полагать, ты утверждаешь, что нашел способ, — предположил Кэлдасон.

— Думаю, да. Основная часть денег, захваченных вчера твоим отрядом, пошла на взятки. А с результатом я постараюсь познакомить вас более конкретно. — Он кивнул Фениксу.

Чародей достал маленький кубик и постучал им о стол. Спустя мгновение почти всю столешницу покрывал трехмерный, весьма детальный план города. Даже обветшалые дома выглядели именно таковыми: на камнях мостовой виднелись крохотные трещинки, над башнями реяли флаги.

— Надо полагать, вы узнали центральную часть Валдарра, — заметил Карр. — А теперь убедитесь в том, как несказанная мудрость наших правителей работает нам на пользу. Все интересующие нас документы они сосредоточили в одном месте — вот здесь.

Он указал на богато украшенное здание с несколькими шпилями.

— Это ведь храм, не правда ли? — осведомился Куч.

— Для непосвященных — да. Но вообще-то здание выглядит так великолепно благодаря чарам. Подлинный его облик несколько иной. Феникс, будь добр.

Чародей легонько щелкнул по кубу, и «храм» превратился в куда более простое здание. Даже при данном масштабе было видно, что двери у дома крепкие, а окна забраны решетками.

— А как же верующие? — удивился Куч. — Неужели у них не возникает подозрений?

— Считается, что это молитвенный дом для избранных. Простым людям туда ход заказан.

— А мы как туда проникнем? — поинтересовалась Серра.

— Вот таким путем.

Карр снова подал знак Фениксу, который произвел очередную манипуляцию с кубом. Здание расширилось до размеров кукольного домика какой-нибудь дочки состоятельных родителей, заняв большую часть стола. Все прочие улицы и дома исчезли. Потом пропало и само здание: осталось лишь трехмерное изображение того, что находилось под ним. Как оказалось, внизу пролегало множество туннелей.

— То, что вы видите, — система канализации и подачи воды из артезианских колодцев. Итак, дом не лишен современных удобств.

— Да это настоящий лабиринт, — сказала Серра. В голосе ее прозвучало легкое беспокойство.

— Согласен, но маршрут мы уже проложили. Этим занимался Куинн, сейчас он все объяснит.

Дислейрио приступил к делу, используя вместо указки кинжал.

— Вот главный туннель, от которого отходит множество мелких ответвлений. Хитрость в том, чтобы найти те, что ведут непосредственно в здание. Вот они. — Он ткнул клинком в скрещение подземных переходов.

— Каковы размеры этих туннелей? — спросила Серра.

— Разные. Одни больше, другие меньше. Человек, похоже, может пробраться по любому, хотя в некоторых будет, пожалуй, тесновато.

— А какими туннелями мы воспользуемся, водопроводными или канализационными? — спросил Кэлдасон.

— Канализационными.

— Приятная перспектива, — пробормотала Серра.

— К счастью, они большие и, как правило, имеют узкие проходы по обе стороны стока. Видишь? — Он указал на голограмму.

Кэлдасон внимательно изучал трехмерное изображение.

— Начать с того, как мы вообще туда попадем...

— Главный туннель — вот этот — проходит под несколькими соседними зданиями, в одно из которых для нас не составит труда попасть. В подвале имеется люк, через который можно туда проникнуть. Мы это уже делали, так что все проверено.

— Но Серра права, внизу действительно настоящий лабиринт. Там легко можно затеряться.

— У вас будет карта. И конечно, магические светильники, там ведь темно.

— В какую часть здания мы попадем из туннеля?

Карр кивнул Фениксу. Здание появилось снова, на сей раз прозрачное, и Дислейрио указал на участок рядом с задней стеной цокольного этажа.

— Примерно сюда. По нашим подсчетам здесь легче всего проломить пол.

— А почему на вашей модели не все показано? — спросила Серра. — Что находится в других помещениях цокольного этажа? И наверху?

— К сожалению, мы не располагаем достаточными сведениями. При всей алчности нашего информатора, он сообщил нам только это. Могу лишь сказать, что архив занимает верхние этажи, на цокольном же, по его словам, нет ничего заслуживающего внимания, кроме караульного помещения.

— Но полной уверенности у тебя нет? — уточнил Кэлдасон.

— Откуда ей взяться? В чем ты действительно можешь быть уверен, так это в наличии там магических ловушек и систем защиты. Не говоря о людях, которые могут вам встретиться.

— Могут?! — воскликнула Серра. — Но там же полно народу, разве нет?

— Обычно так оно и есть. Но вспомни, что будет через пару дней.

— Так называемый День свободы.

— Вот именно. День, когда нам предписывается всячески демонстрировать свою лояльность и преданность по отношению к оккупантам. Причем публично — на всевозможных представлениях, уличных шествиях и гуляньях. Выходной день, так что в здании останется лишь дежурная охрана. Разве ее трудно снять? Самое время для диверсии.

— Ты уверен? — спросила Серра.

— Наша разведка занималась этим почти два года. Секретный архив имеет для нас огромное значение, и мы, естественно, постарались предусмотреть все. Но, конечно, я не возьмусь утверждать, будто операция совершенно безопасна. Именно поэтому мы не приказываем вам идти туда, а просим. Такое дело можно поручить только добровольцам.

— Кстати, — добавил Дислейрио, — нужно еще и подумать о доукомплектовании вашего отряда. Мы можем выделить вам в помощь членов Братства. Конечно, это значит, что вы пойдете на задание с людьми, с которыми не успели сработаться. Все, что я могу, — это дать лучших из лучших.

— Прежде чем вы примете решение, — продолжил Карр, — нужно обсудить еще кое-что. Как уже было сказано, архив снабжен сложной магической защитой, с которой вам самим не справиться, здесь необходим чародей, причем желательно искатель. Таковых, как всем известно, очень мало, поэтому я предлагаю взять с собой Куча. Разумеется, при обычных обстоятельствах мне бы это и в голову не пришло, но тут ситуация особая.

Юноша выглядел потрясенным.

— Карр, ты в своем уме? — буркнул Кэлдасон. — Дело слишком опасное, разве можно тащить с собой парня? Его неопытность может обернуться бедой для всех. Ты уж прости, — он повернулся к Кучу, — но я говорю, что думаю.

Ну и сначала надо бы спросить у него самого, не так ли? Что скажешь, приятель? Каково твое мнение?

Неожиданно оказавшийся в центре внимания паренек покраснел и заговорил поначалу сбивчиво:

— Я бы очень хотел помочь, всем чем могу. Да, опыта у меня маловато, но я быстро учусь. Если возьмешь меня с собой, Рит, я тебя не подведу.

— Он что, действительно настоящий искатель? — обратился квалочианец к Фениксу.

— До искателя ему еще очень далеко, — заявил маг, но тут же поднял руку и, не дав никому высказаться, продолжил: — Он добился немалых успехов, и эту задачу выполнить может. Кроме того, как резонно указал патриций, искатели — большая редкость, и никого другого у нас под рукой все равно нет. А успех или провал вашей миссии может оказаться в прямой зависимости от работы чародея.

Рит задумался.

— Куч, — наконец спросил он, — ты хоть понимаешь, во что ввязываешься?

С тех пор как судьба свела меня с тобой, Рит, я узнал о насилии гораздо больше, чем за всю предшествовавшую жизнь.

— Приму это как комплимент. Ладно, я возьму его с собой, но с одним условием: его дело — магия, и только. Он выполняет свою работу и ни во что не ввязывается.

— Как его использовать — это дело командира, то есть твое, — отозвался Карр. — Ну а ты, Серра? Примешь участие в вылазке?

— Конечно. Кэлдасон вздохнул.

— Сдается мне, что остальные ребята из нашего отряда тоже вызовутся добровольцами. Так что вопрос можно считать решенным.

— Превосходно, Рит.

Карр просиял. Куч был исполнен горделивого осознания собственной значимости. Один только квалочианец не производил впечатления довольного жизнью человека.

— Давайте обсудим план, — предложила Серра. — Что в нем главное?

— Поджог, — ответил Карр. — Люди Феникса создали концентрированные легковоспламеняющиеся вещества — достаточно легкие, чтобы их пронести, и достаточно сильные, чтобы испепелить архив дотла.

— А интересно, наверное, было бы в этот архив заглянуть, — задумчиво произнес Куч.

— Кто бы спорил, — улыбнулся Карр. — Но, полагаю, в этом удовольствии придется себе отказать. Унести оттуда даже часть документов невозможно. Нет, нам следует их уничтожить и утешать себя сознанием того, что нашим угнетателям нанесен тяжкий удар.

— А приблизит хоть немного меня этот удар к моей цели? — поинтересовался Кэлдасон.

— Несомненно. Уверяю тебя.

— Ну что ж, тогда пора начинать подготовку.

24

Равнины полыхали пожарами, окрашивая багрянцем ночное небо. Поселение горело, здания рушились, обезумевший скот обратился в бегство. Урожай на полях объяло пламя, деревья превратились в огромные полыхающие факелы, холодные северные ветры гнали на юг облака дыма. Рыдающие, лишившиеся всего беженцы устремлялись прочь, спасая свои жизни от безжалостных завоевателей.

Последний очаг сопротивления в городе был подавлен, хотя поле боя перед отчаянно защищавшимся кварталом усеяли тела не только оборонявшихся, но и атакующих. Первых, однако же, было гораздо больше, чего и следовало ожидать, учитывая превосходство захватчиков. Мародеры уже приступили к сбору своей мерзкой дани и рыскали среди трупов, попутно перерезая глотки раненым острыми мечами.

Новый владыка этого края — Пробудившийся, Император варваров, Тень богов, Человек, упавший с Солнца — наблюдал за происходящим с командного пункта на вершине утеса.

То был Зиррейс.

Ничто, казалось, не должно было выделять его среди прочих воинов: он не носил ни пышных одеяний, ни украшений, ни роскошных доспехов. Не отличали его и особая стать, рост или сила — неплохо сложенный, чуть пониже среднего для своего племени роста, средних лет мужчина с обветренным лицом и кустистой бородой. На первый взгляд, обычный человек.

И тем не менее таковым он не был. Зиррейс обладал тем особым качеством, у которого нет исчерпывающего определения, — его называют властностью, магнетизмом, обаянием, притягательностью, харизмой, силой характера. Однако, по правде говоря, описать столь необыкновенную личность не представлялось возможным, ибо помимо всех перечисленных качеств ему было присуще нечто неформулируемое, не поддающееся определению. Порой создавалось впечатление, будто в нем нашла воплощение некая безымянная природная стихия, мощь которой затрагивала всех, кто оказывался рядом с ним, завораживая, вдохновляя и пробуждая благоговейный трепет. Не было человека, который избегнул бы влияния его чар. Он внушал ужас и восторг, собирая орды фанатичных последователей.

Сюда Зиррейс явился с дарами ада. Город и окрестности пожирало лишь истинное пламя, без каких-либо признаков магической иллюминации. Огни его флота, стоявшего на якорях в мелкой гавани, подпитывались нефтью. Воины, в несчетном числе заполнившие равнину, держали в поднятых руках настоящие факелы.

Сейчас они ликовали и, воздавая хвалу последней победе, вновь и вновь повторяли нараспев его имя — казалось, исполинский океанский вал накатывает на скалы. К хору ста тысяч голосов добавлялись удары стольких же, бьющих в такт барабанам, сердец.

Стражи привели к Зиррейсу предводителя побежденных. Тот в ужасе упал на колени.

— Встань, — негромко произнес воитель. — Я не нуждаюсь в поклонении.

Пленник поднял глаза, и его пронзил взгляд, казавшийся всеведущим.

— Ты уничтожил нас, — сказал он. — Что мне остается, кроме как пасть перед тобой ниц?

— Не унижайся. Твои люди сражались храбро. Вождь побежденных медленно поднялся на ноги.

— Мы не представляли для тебя никакой угрозы. Зачем ты пошел на нас войной?

— У меня не осталось выбора. Вам следовало присоединиться ко мне, и тогда кровопролития можно было бы избежать.

— Мой народ не хочет иметь дела с адскими силами.

Зиррейс невесело рассмеялся.

— Итак, ты считаешь меня носителем зла?

— Оглянись вокруг. — Пленник обвел рукой панораму разрушения. — Разве этого ужаса недостаточно, чтобы понять, зло ты несешь или добро?

— Это всего лишь мера пресечения.

— Ты, наверное, считаешь себя завоевателем, дарующим побежденным благо?

— Я вообще не считаю себя завоевателем. Моя миссия в том, чтобы освободить вас.

На сей раз, несмотря на свое нелегкое положение, поверженный вождь удержался от язвительного смеха.

Зиррейс добродушно улыбнулся.

— Ну, и как мы теперь поступим?

— Возьми мою жизнь, — заявил, выпрямившись, мужчина.

— Зачем мне она? Ты отважный воин и можешь ее сохранить.

— Ценой позора?

— Тебе достаточно принести мне клятву верности. Я гарантирую жизнь и свободу тебе, твоим близким... всем твоим людям. О каком позоре речь, что может быть постыдного в решении присоединиться к великому делу?

— Ты хочешь сказать, стать соучастником великого безумия?

Глаза полководца похолодели.

— Посмотри на мою армию. Видишь, сколько воинов из самых разных племен следуют за мной! И они не видят в этом никакого позора.

— Но зачем тебе столь огромное многоплеменное войско? Какую цель ты преследуешь, кроме порабощения соседей?

— Я же сказал — освобождение.

Если пленник надеялся на четкий ответ, то его постигло разочарование: слова военачальника были столь же загадочны, как и выражение его лица.

— Говорят, ты весьма мудр, а твой талант полководца не вызывает никаких сомнений. Однако если ты и исполняешь некий великий замысел, то в чем он состоит, никому не сообщаешь.

— Людям достаточно знать то, что они знают. Стало быть, и осуществлению моего замысла невозможно сопротивляться.

— Наверное, я глупее, чем считал себя раньше. Признаться, мне трудно понять что-либо из твоих слов.

— Становись под мои знамена, и все разъяснится само собой.

— Пока мне понятно одно: ты устремляешься все дальше и дальше на юг и скоро столкнешься с тем, кого одолеть не так легко, как разрозненные племена. Что будет, когда против тебя выступят державы, более могущественные, чем твоя?

— Поживем — увидим, — невозмутимо ответил воитель. — Однако это вопрос далекого будущего, а тебе необходимо определиться сейчас. Что ты предпочтешь — возжечь огонь или потушить его? Ты со мной или... Постой... — Зиррейс закрыл глаза и склонил голову набок, словно отвлекшись на звук, доступный лишь ему одному. — Вот оно, — проговорил он одними губами.

— Что?

Пленник огляделся по сторонам и увидел, что свита, как и сам полководец, неподвижно застыла, к чему-то прислушиваясь. Точно так же замерло в молчании и все огромное войско. Плененному вождю было не привыкать к северным морозам, но сейчас он непроизвольно поежился.

— Пусть это определит твое решение, — сказал Зиррейс.

Спустя мгновение пленник понял, о чем идет речь. Звук, слишком тихий, чтобы его можно было слышать ушами, но идущий из неких немыслимых глубин и пронизывающий все и вся, нес с собой отчетливое впечатление от событий, которым еще только предстояло произойти. Ошеломленный, он поднял глаза на победителя.

— Кто... или — что ты?

— Я — сомнение, облеченное в плоть, — объявил Зиррейс.

В этот миг земля содрогнулась.

* * *

Императорский дворец в Меракасе можно было сравнить с огромным пузырем спокойствия во вспенившемся океане хаоса. Вдали от магического безумства города за высокой оградой скрывался совсем иной мир.

Посыпанные гравием дорожки, деревья с пышными кронами, зелень кустов и изящество цветочных клумб радовали глаз. Только вот птицы здесь никогда не пели.

Ближе к самому дворцу ландшафтный парк наполнялся беломраморными сооружениями, увитыми плющом беседками, арками и скамьями, на которые никто никогда не садился. Там, где кончался травяной покров и начиналась территория внутреннего двора, места прохождения внизу силовых каналов в соответствии с традицией были обозначены на плитах цветными линиями. Множество безупречно прямых линий: красных, черных, персиковых, голубых и целой дюжины других цветов, сходившихся со всех концов света, всегда поддерживали в надлежащем порядке — свежеокрашенными.

Яркие полоски продолжались и внутри здания, они тянулись по коридорам, проходили под стенами, расчерчивали полы комнат, пока не пересекались в главном зале дворца, в его святая святых, доступ куда имели лишь члены правящей династии Гэт Тампура. Огромное помещение, украшенное невероятной высоты колоннами, наполнял свет, источник которого не был виден, а также изысканные ароматы благовоний, тлеющих на курильницах из светлого металла. Именно там, в центре зала, сходившиеся со всех направлений многоцветные линии теряли прямизну, они закручивались, перемешивались и вливались в огромный круг, где их цвета объединялись в один — сияющее серебро. В центре серебряного круга мерцала эмблема Гэт Тампура: стилизованные пирамидальные протуберанцы вокруг свернувшегося клубком величественного дракона, который каждые четверть часа изрыгал языки оранжевого магического пламени.

Один из огромных глаз чудовища представлял собой углубление с гладкими стенками, достаточно большое, чтобы туда можно было без труда поместить почтовую карету. На дне этого провала находилось озерцо, вбиравшее в себя энергию всех силовых линий. Сияющая поверхность, напоминавшая мед цвета ртути, вспучивалась, пузырилась, закручивалась воронками, но иногда успокаивалась, разглаживалась и обретала свойства того, что проще всего было описать как окно. И в этом окне можно было видеть образы из мириадов иных мест.

Хотя многие люди не увидели бы ни образов как таковых, ни самого окна.

Вокруг драконьего глаза собралась небольшая группа людей: властительница империи и те, кого связывало с нею кровное родство. Все они были облачены в приличествующие для такого случая магические одеяния, потрясавшие своим великолепием. Некоторых сопровождали иллюзорные спутники, невообразимо прекрасные или, если то диктовалось вкусом владельца, столь же отвратительные.

Императрица Бетмилоно XXV была очень стара, настолько стара, что, хотя держалась она самонадеянно, одряхление в любой момент могло привести к фатальному исходу. Лицо ее покрывал толстый слой белой пудры, напомаженный рот походил на открытую рану, брови и ресницы были густо начернены. Угольно-черные (разумеется, не от природы), зачесанные наверх волосы удерживались длинными серебряными шпильками. Ее светлое одеяние украшал непрерывно менявшийся магический узор, причем изменения были еле заметны глазу.

Все присутствующие пристально всматривались в отверстие: исходивший оттуда холод, по-видимому, ничуть их не беспокоил.

— Вот! — воскликнула императрица, указывая на шевеление теней в ртутном зеркале. — И вот, снова! И тут!

— А источник один и тот же, бабушка? — спросил молодой человек.

— Да, варварские земли. Но не столь дальний север, как в прошлый раз.

— Эти колебания становятся все чаще и ощутимее, — заметил мужчина постарше. — Невозможно поверить, чтобы человеческое существо могло произвести подобный эффект.

— Нельзя забывать, — сказала Бетмилоно, — что он невежественный дикарь.

— Имелись ли прецеденты?

— Ни одного.

— Это давно следовало пресечь, — буркнул один из присутствующих, — подавить в зародыше.

Императрица строго посмотрела на него.

— Неужели ты на самом деле вообразил, будто военный вождь дикарей может представлять для нас хоть какую-то угрозу? Когда племена варваров были опасны для империи? Нет, опасаться его — значит относиться к нему слишком серьезно.

Она помолчала, но потом продолжила:

— Да, в панику впадать не стоит, однако мы не должны проявлять и беспечность. Особенно имея в виду, что нам есть над чем поразмыслить и помимо хлопот, которые может доставить нам вождь варваров.

— Ринтарах, — сообразил внук.

Императрица снисходительно улыбнулась. Человека, непривычного к подобным зрелищам, это гримаса наверняка бы напугала.

— Да, дорогой, я могла бы только пожелать, чтобы все были бы столь же реалистичны, как ты. Никогда не следует забывать о том, кто твой истинный враг. — Она обвела родичей взглядом. — Ринтарах, всегда Ринтарах. Союз между Ринтарахом и варварами мог бы действительно нарушить равновесие.

— Так же как и их союз с бунтовщиками, — снова высказался мужчина постарше.

— Мы имеем в виду такую опасность, хотя и не склонны ее преувеличивать. Лично я считаю смутьянов скорее досадной помехой, чем реальной угрозой. Это не более чем неорганизованный сброд.

— Не все придерживаются такого мнения.

— Я в курсе происходящего, и необходимые меры принимаются.

— Но они наносят нам удары!

— Скорее булавочные уколы. Для нас это все равно что комариные укусы для бизона.

— Тем не менее, опасность того, что Ринтарах и Сопротивление объединят усилия, не иллюзорна, — заметил один из родственников. — Это ведь так логично — поддержать врага своего врага.

— Вероятность такого альянса ничтожна. Мятежники выступают против обеих империй, и их организации связаны между собой. Нет, Ринтарах поддержит их не скорее, чем мы.

— Сопротивление становится все более организованным. Это может быть причиной для...

— Есть нечто, что тебе следует понять, — со снисходительным высокомерием прервала собеседника императрица. — Хаос есть природное состояние толпы. Посмотри, какое употребление находит народ для разрешенной ему нами магии. Они негодуют по поводу контроля со стороны власти, однако сами, не считая незначительного меньшинства, никогда даже не пытались организовать и упорядочить свою жизнь. Народ — это стадо.

— Верно. Но среди них есть люди с характером, годящиеся в пастухи.

Императрица отмахнулась.

— Если их вожаки на что-то и годятся, то основная — косная и ленивая — масса все равно свяжет их по рукам и ногам да утянет на дно. Ты недооцениваешь силу апатии. Народ привык тешиться безделушками, которые мы ему бросаем, и нас он не беспокоит. Из чего, конечно, не следует, будто мы закрываем глаза на так называемое Сопротивление. Мы принимаем меры и против них, и против того зарвавшегося дикарского вождя.

— Какие меры?

— Мы отслеживаем все происходящее, — Бетмилоно кивнула на «драконий глаз», — чтобы выяснить, что дает ему силу. Кроме того, мы приказали отправить в северные земли разведывательную экспедицию под флагом Беальфы. В качестве меры предосторожности команда получит магические устройства, более мощные, чем это практикуется обычно.

Заметив испуг на лицах своих родственников, она поспешила их успокоить:

— Никакой опасности нет. Во-первых, мы доверим эти предметы лишь самым проверенным и надежным людям, а во-вторых, сами устройства, исчерпав энергию, утратят магическую силу.

— А Сопротивление? — полюбопытствовал кто-то.

— Я распорядилась ужесточить меры против них, и намерена передать общее руководство этой деятельностью паладинам. В этом отношении они проявили себя как весьма полезный инструмент. К тому же мы усиленно внедряем в ряды смутьянов своих осведомителей, и эта политика уже приносит плоды.

— А вдруг нам все-таки придется столкнуться с этим варваром?

— Я такой возможности не исключаю, но будьте уверены, если такое столкновение и произойдет, то очень далеко от наших границ. И сомнений насчет его исхода вы можете не испытывать. — Произнося эти слова, императрица потерла переносицу, нащупала струп, отковыряла его и щелчком отбросила коросту прочь. — Что же до наших собственных подданных, то такой поворот событий может оказаться нам только на руку. Ничто не способствует сплочению населения вокруг властей так, как война.

Один из членов императорской фамилии, до сих пор хранивший молчание, откашлялся и решился заговорить.

— Есть еще один возможный аспект, который мы пока не обсуждали.

Старуха вопросительно подняла нарисованную бровь.

— Да?

— Квалочианец, — нерешительно ответил он. Монархиня прищурилась. Присутствующие замялись, уставившись в пол. Одна из химер, эмоционально связанная со своим владельцем, сменила образ красавицы на чудовищное существо.

— И что квалочианец? — натянуто спросила Бетмилоно.

— Разведка доносит, что он спелся со смутьянами. Потенциально это самый опасный вариант развития событий.

— Я знаю. Ситуация под контролем.

— Но здесь все сложнее по сравнению с прочими нашими проблемами, не так ли? Учитывая правила, которые должны соблюдаться, можно сказать, что у нас связаны руки.

— Пора бы пересмотреть и этот вопрос, — пробормотал кто-то.

— Ты же знаешь, это невозможно, — отрезала императрица.

— Выходит, мы должны оставить его в покое, и пусть вытворяет, что ему угодно? Пока сам не поймет, беспорядок какого масштаба он способен учинить?

— Нет, — невозмутимо отозвалась Бетмилоно, — этому не бывать. Рит Кэлдасон умрет раньше, чем события начнут развиваться именно таким образом.

Ртутное зеркало забурлило и словно подернулось туманом.

* * *

В центре одного из районов Джеселлама — хорошо обустроенного, находившегося под неустанным полицейским надзором — располагался огороженный стеной квартал. Ближе к стене в зданиях, не отличавшихся архитектурными изысками, разместились судебная канцелярия, ряд других правительственных учреждений и ведомство пропаганды. Дома, чей облик претендовал на некое своеобразие, составляли ядро квартала — им отдали предпочтение органы власти и управления. Именно здесь, в покоях, редко посещавшихся кем-либо посторонним, проходили заседания Центрального совета.

В то время как Гэт Тампур, следуя западной традиции, избрал своим символом дракона, Ринтарах, подчеркивая восточное наследие, поместил на гербе изображение летящего на фоне скрещенных молний орла. Этот образ можно было увидеть повсюду: на флагах, мозаиках, общественных дилижансах и даже на витражах храмов.

Но самое впечатляющее изображение приберегалось для немногих избранных. Его можно было видеть в величественном зале Совета — огромном, похожем на пещеру, куда никогда не проникал солнечный свет. Как и в Гэт Тампуре, обозначенные разными цветами силовые линии сходились в этот зал с разных сторон, скрываясь под одной из массивных ножек огромного стола, за которым могли свободно разместиться сорок человек. Стол имел форму гербового щита, украшенного орлом и молниями, оживлявшимися с помощью магии. Всякий раз, когда вспыхивали молнии, орел взмахивал крыльями.

В данный момент члены Совета не сидели за столом, а столпились в другом конце зала вокруг отверстия, похожего на то, что находилось в гербовом зале императорского дворца Гэт Тампура.