— Ты права. Мое место куда лучше. Кто-нибудь еще хочет высказаться? Времени много… — она уже открыто издевалась над нами.
Я предпочитала помалкивать, хотя обычно болтала первое, что приходило в голову.
— Ну что ж. Тогда я, — она оглядела нас всех. — К вашему сведению, это чтоб не торопились, обряд совершается в любое время до полуночи.
— Но…
— Я давала время высказаться. Итак,… Неужели вы все думаете, что за пять тысяч лет это Предсказание никто не интерпретировал? Почему вы так уверены, что все написанное там правда?
Ответов на свои вопросы она не требовала, наслаждаясь произведенным эффектом.
— Хотя… В тех ваших свитках действительно написана правда, но далеко не вся. Тот, кто разделил эти земли, сделал это исключительно ради собственной выгоды, а не в наказание жалких обывателей. Чтобы соединить Континент не нужно четыре Хранителя — достаточно одного. И если вы достаточно умны, вы уже поняли, кто этот Хранитель.
— Зачем вы все это нам рассказываете? — перебила я. — Не проще убить всех и провести обряд?
— Среди вас, все-таки, есть небезнадежные. Жалко, что это не поможет ей прожить дольше. — Видите ли, у меня есть к вам всем предложение, — она обвела нас взглядом, — Вы добровольно отдаете камни и уходите.
— Смысл? — что-то мне подсказывало, что камни ей нужно получить мирно, а раз так, то почему бы не повыпендриваться.
— Смысл в том, что тогда я оставлю вас в живых.
— Мы можем кинуть камни втроем, и остаться живы.
— Не можете. Они должны упасть почти одновременно. Все.
— Ну и какая проблема? Кинем все вместе, — я изобразила невинность, прекрасно понимая, что все не так просто. — Вам ведь тоже придется кинуть свой камень, иначе Ланит погибнет.
— Видишь ли, девочка, — ну и холодная у нее улыбка, — все предсказание замкнуто на моей стране. Ты разве не знаешь, что проклинавший был из Ланита? Если я не брошу Камень, моя страна не погибнет — погибнут ваши.
— А что будет, если я сейчас брошу свое кольцо.
— Погибнут только Хараин и Нарида.
— А если не кинет камень кто-то из нас? — наглеть, так по полной. Тем более, девушка настолько уверена в себе, что даже не представляет иного исхода, кроме как свою безоговорочную победу.
— Погибнет страна того, кто не кинул. Но проблема в том, что ее предсмертная агония перенесется и на другие провинции, — снова ухмыльнулась она. — Кроме Ланита. Полезное проклятие, не так ли?
Получается исхода два: либо мы кидаем Камни все вместе, либо эти же Камни кидает ланитка. Самое интересное, что она ничего не проигрывает, разве, что возможность править страной, в четыре раза большей, чем ее собственная. Как сделать так, чтобы она кинула свой Камень вместе с нашими. Не может же быть так, чтобы у нее не было уязвимых мест?
Мысли проносились в голове вихрем, не давая возможности оценить их и принять решение.
— А что будет с нашими странами, если мы отдадим камни?
— Ничего с ними не будет. Кроме…, - она усмехнулась, — нового правителя.
— А наши правители?
— Тебя это так волнует?
— А если да?
— Ну тогда просто реши вопрос, что тебя волнует больше: жизнь твоего правителя или своя собственная. Хотя…ты везучая. Надо сказать, как раз тебя я не ожидала здесь увидеть.
— Просчиталась с мертвяками?
Я уже поняла, кто источник наших неприятностей в пути. Интересно, такая могущественная магичка и не смогла справиться с ведьмой-недоучкой и дочкой правителя, необученной ничему, что может пригодиться в пути.
— Видишь ли, — она задумалась. — Я не могла убить тебя лично — приходилось пользоваться услугами нечисти.
— Почему ты все это рассказываешь? — я решила не утруждать себя вежливым обращением на "вы".
— Потому, что тебе не может везти вечно. И сегодня я позабочусь об этом как раз лично.
Я даже усмехнулась, вспомнив голливудские боевики, где все злодеи перед тем, как убить героя, подробно выкладывали ему свои планы относительно завоевания мира. Обычно, они плохо кончали.
— Начнем. Кто первый?
— Не дождешься, — Хатена демонстративно приколола брошь к рубашке.
Я помотала головой.
— Ну тогда с тебя, — она кивнула мальчику и достала из-за пазухи флакон с ярко красной жидкостью: как будто лавы туда налила. — Ты знаешь, что это?
Мальчик побледнел и кивнул.
— Если ты отдашь мне свой кинжал, я отдам тебе это.
— А мой папа? — не ожидала от него вопроса — казалось, он потрясения все забыл.
— Твой папа тоже будет жить.
— Но вы сказали…
— Он не будет править своей страной, и ты не будешь, но зато мама не умрет, — ласково произнесла ведьма.
— Значит это правда, — потрясенно прошептала Хатена.
— Что правда?
— Говорили, что правительница Нариды больна странной болезнью. И единственным лекарством является кровь золотого дракона. Все считали и дракона, и его кровь мифом.
С местным фольклором я уже ознакомилась: ведьмин цветок тоже считали мифом. Не удивлюсь, если и дракон — правда. Вот только сомневаюсь, что ланитка принесла сюда настоящую кровь, даже если та у нее действительно имеется. Но мальчику было безразлично: он уже потянулся за золотым кинжалом с красным, как та самая «кровь» камнем.
— Не делай этого! — в панике закричала я. Но малолетний наследник меня не слышал.
Я сделала первое, что пришло в голову — выстрелила в кинжал пульсаром, выбив его из рук мальчика. Кинжал пролетел к расселине, приземлившись почти вровень с краем.
— Идиотка! — в бешенстве закричала ведьма. — Недоучка! Ты хоть понимаешь, чем это грозило.
Еще бы! Я чуть Богу душу не отдала, когда поняла, что с перепугу спутала направление, и кинжал полетел не в ту сторону.
— Надо было уделить тебе больше внимания с самого начала, — и ведьма запустила в меня заклинанием. Не зря Айрин так мучила меня этим щитом — к тому моменту, как зеленый луч достиг меня, щит принял форму выгнутой полусферы. Отраженное заклинание понеслось в обратную сторону, но ланитка была куда опытнее и успела пригнуться, пропуская удар.
Держать щит и плести заклинание для меня было невероятно тяжело, и не успела я закончить свое новое заклинание, как мой щит был пробит более мощным. Я получила отдачу и полетела на землю, успевая заметить, как магичка готовится к новой атаке. Увернулась только потому, что Хатена, вспомнив опыт с оборотнями, кинула в ведьму банкой с какой-то вонючей гадостью. Та получила удар в грудь и сбила направление заклинания. Но свет, сопровождавший ее колдовство, резанул мне по глазам, не давая возможности сориентироваться.
— Ольга! — услышала я голос: Хатена снова спасла меня — пульсар просвистел над ухом, опаляя волосы.
— Как же ты меня достала! — зарычала ланитка, формируя мощнейшее заклинание: Стрела Арины, вспомнила я теорию. Если оно меня достанет, не найдут даже косточек.
Мне в голову и раньше приходили бредовые идеи, но эта превзошла все предыдущие: я разбежалась и подныривая под световым клубком вслепую прыгнула на ведьму, забыв о том, что пересекать границы нельзя. Попала я, учитывая ситуацию, удачно, сбив ее с ног. Зрение все еще не восстановилось, и я плохо ориентировалась, пытаясь нащупать кулон с камнем, замеченный еще в самом начале. Ланитка, отбиваясь от меня, не имела возможности сплести новое заклинание, более того, похоже так и не поняла до того момента, как треснула на ее шее цепочка тонкого плетения, чего я добиваюсь.
— Кидайте! — закричала я, вскакивая с ланитки, одновременно пытаясь снять кольцо,…но не успела. Меня схватили за ногу, резко дернув обратно: я успела заметить, как кулон, вылетев из моей руки, падает прямо в расселину. А дальше резкая боль в голове и темнота.
Вилиэль.
На Орина было жалко смотреть. Первый раз вижу, чтобы он так переживал. Даже утром не стал читать мне свои обычные нравоучения. Ладно мне, девчонка тоже осталась при своем мнении. Вместо того, чтобы высказать ей все, что он о ней думает, Орин просто молчал и смотрел на нее, как будто запоминая каждое ее движение.
Не ожидал я, что доживу до того дня, когда Орин влюбится.
Ну и угораздило его: она, конечно, симпатичная, а когда злится, вообще красавица, но характер… Хотя, с ней весело — я бы не отказался пообщаться с ней подольше. Просто ради того, чтобы получше узнать человека, способного сделать из спокойного и строгого Орина, дерганого, нервного и, как ни странно, более живого и интересного. Ни за что бы раньше не поверил, что он может устроить промывку мозгов такими способами, как дочка Малиса. Раньше бы он просто отчитал.
Вот и сейчас стоит и смотрит, как уходит девчонка. Могу поспорить, если б не ее предупреждение, пошел бы за ней. Как бы не пошел…
— Я забыл ей браслет подарить, — Орин вдруг отвлекся от созерцания темного пятна, в которое давно превратились обе девушки.
— Только не говори, что сейчас пойдешь отдавать.
— Не пойду.
— Правильно, потому что тогда твоя страна останется без наследника.
— Только поэтому и не пойду.
Орин достал браслет и начал задумчиво его рассматривать. Я бы и не обратил на него внимание, если бы не мягкое свечение камня. Странно, впервые такое вижу, даже истинным зрением посмотрел.
— У этого браслета интересная аура.
— У вещей нет аур, — спокойно прокомментировал Орин.
— А у артефактов есть.
— Это артефакт?
— Да, и очень сильный. У него аура, как у твоей девчонки, особенно у камня.
— Этого не может быть. Тогда бы это был Камень Весны.
— Может это он и есть, — предположил я.
— Нет. К Камню может прикасаться только его Хранитель.
— Так, может?…
— Не может.
— Почему?
— Потому что Ольга — Хранитель. Она бы сгорела, перейдя Границу.
Даже отсюда я разглядел красный луч, прорезавший воздух. Потом зеленый…
Орин рванулся вперед.
— Стоять! Ты куда это?
— Что-то случилось.
— Ты сгоришь. Кто править будет?
— Еще минута и нечем будет править.
— Ты умрешь.
— Ну и что, — он вырвал из моих рук край плаща. — Лучше я, чем она.
От неожиданности я выпустил его: все гораздо серьезнее, чем я думал.
Орин рванулся вперед и понесся к вспышкам света заклинаний. Я облегченно наблюдал, как он целый и невредимый скрывается в ночной мгле.
Орин.
Пока я бежал в голове билась только одна мысль: не опоздать, только бы не опоздать. Браслет как будто жег руку, хотелось его выкинуть и забыть, но я не смел.
Еще издалека я понял, что вспышки были заклинаниями, и очень мощными и по силе, и по отдаче. Когда я наконец-то оказался на месте, Ольга уже каталась по земле с незнакомой девушкой, размахивая руками, как слепая. Вторая с не меньшим остервенением пыталась оторвать от себя неожиданную помеху.
— Кидайте! — вдруг закричала Ольга, вскакивая на ноги и бросаясь к Границе. Секунда, и она уже снова падает на землю с подачи своей соперницы. Браслет вдруг нестерпимо обжег руку и я не глядя, откинул его в сторону, не заметив, как он упал в жидкий огонь, разделяющий провинции.
Все происходило так быстро, что времени на раздумья не оставалось. Ольга при падении ударилась головой, и вдруг начала сползать прямо в центр расселины: я успел ее схватить за куртку, когда девчонка уже свесила руку над пропастью.
— Вы еще за это поплатитесь, — передо мной стояла соперница Ольги, злая и удивленная. Она с минуту ошарашено смотрела на Границы, подернувшиеся белой пленкой, а потом телепортировала с громким хлопком.
Я еще долго сидел, прижимая к себе Ольгу, как будто у меня не было ничего дороже нее. Наверное, так и было…
Ольга не приходила в сознание несколько дней, как ни билась над ней Айрин, просиживая сутками у ее кровати.
Она и Мастер Нариат телепортировались к Границам почти сразу после завершения обряда, чтобы узнать подробности и помочь по возможности. Надо сказать, они были сильно удивлены, когда увидели меня с Ольгой на руках. Правда, еще больше они удивились, когда увидели, что кольцо при ней.
— Она не отправилась в свой мир? Странно. Что с ней?
— Не знаю, но она не приходит в себя.
— Ее нужно быстро доставить ко мне домой, — предложил Мастер Нариат.
— Орин, мы сможем взять в телепорт только ее. Берите лошадей и приезжайте следом. Ты знаешь где.
Я кивнул: та стадия усталости, когда становилось безразлично, что делать. Но доехали мы быстро, вконец замучив лошадей. Хатена категорически отказалась ехать домой и, забравшись на Аурель, первая поскакала в сторону Форта. Мальчика же забрали сопровождающие.
Глава 18
Мне показалось, что я не проснулась, а пришла в себя после глубокого обморока. Глаза открывать не хотелось, и я невольно начала прислушиваться к звукам, доносившимся снаружи: звук удара сковороды о конфорку и шипение масла сдернули оцепенение и заставили рывком сесть на кровати. Ох, зря я это сделала — комната перед глазами поплыла, и я снова увалилась на подушку.
Только, когда приступ тошноты прошел, пришло осознание, что я слышала. Откуда в этом мире конфорки? Значит… Значит я уже не в этом мире… Я снова открыла глаза, уже медленно, и начала рассматривать свою комнату, как будто впервые видела: компьютерный стол и вертящийся стул, тумбочка с телевизором, трюмо, на котором за ненадобностью и того и другого складировались книги, распечатки, диски. Пластиковое окно, занавешенное светло-коричневыми шторами не пропускало ни света, ни звука. Тишину нарушали только чьи-то шаги в соседней комнате и тихий шепот, сливающийся с шипением масла.
Я дома? Я пощупала доски шкафа, стоявшего за кроватью, потом до боли ущипнула себя. Ничего не пропало… Дома!
Но вместо ощущения радости и облегчения я почувствовала, как горлу подкатывает горячий комок, а в груди что-то разрывается и по щекам начинают течь противные редкие капли, оставляя на подушке мокрые пятна. Их холодное касание немного отрезвляет, заставляя вспомнить: Андрей с его подружкой, слабость, резь в больных глазах. И наконец-то сон, избавивший меня от болезненных ощущений нагрянувшей жестокой простуды и принесший сновидение. Самое хорошее, какое я видела в своей жизни. Слезы снова потекли по щекам. Это не может быть сном! Он такой реальный. Это я сейчас сплю! Я снова до боли сжимаю свою руку и зажмуриваю глаза — не помогает: ни Орина, ни Айрин, ни стрекотания странных кузнечиков в ночном лесу… Только тихий шепот моих родственников: мамы, отца, Андрея? Не важно, все не важно. Главное, что там нет его. От этой мысли к горлу снова подкатил горячий ком, но он не спешил прорваться слезами, а разрастался и давил на грудь, мешая вздохнуть. Чувство почти физической боли пронзило меня при мысли, что я никогда не увижу его темно-синих смеющихся глаз, не услышу его голос, не почувствую мимолетного касания его рук. Все, что у меня осталось — воспоминания, которые будут с каждым днем менее подробными, пока я не забуду… Да кого я обманываю? Ничего я не забуду и всегда останусь в этом своем сне, и всегда буду искать его здесь. И не найду… потому что его нет.
Грудь сдавливало так, что я не могла дышать, но слез не было. Ну не может сон быть таким подробным! Я еще раз осмотрела комнату. Может… Я резко выдохнула и снова провалилась в забытье.
Проснувшись, я долго не могла заставить себя открыть глаза, боясь снова увидеть комнату с компьютером. Я медленно вынула руку из-под одеяла и завела за голову — шкаф. Я села на кровати — ни тошноты, ни головокружения, только тупая пульсирующая боль в груди. Неужели я теперь всегда буду просыпаться с таким ощущением, оставаясь во власти сна?
Я открыла глаза и увидела…Орина, спящего сидя на полу, положив голову на край кровати.
Ну вот. У меня еще и глюки начнутся… Я сидела и пялилась на глюк, не смея пошевелиться — последний раз увидеть, запомнить. Минут 10 спустя я рискнула и, пододвинувшись поближе, ткнула пальцем в его плечо. Но «глюк» вместо того, чтобы пропасть, подскочил и уставился на меня.
— Ольга?
Я молчала.
— Ты? Ты живая?
От изумления я не могла даже рот открыть, не то, что достойно ответить на подобное заявление.
— Орин, — голос был хриплым и надтреснутым. Я пододвинулась поближе и ущипнула на этот раз уже его.
— Ты чего?
Я посмотрела на покрасневшую руку со следами от ногтей и наконец-то осознала реальность происходящего.
— Орин! Орин! — я кинулась ему на шею и уткнулась носом в плечо. — Больше никогда, никогда так не делай!
— Как? — ошарашено переспросил он, но при этом притянул к себе поближе, что я почувствовала тепло его тела через тонкую сорочку.
— Не исчезай, — уже тихо сказала я. Стальной обруч, сжимавший грудь лопнул, и слезы хлынули потоком, моментально сделав мокрой не только его рубашку, но кончики волос, и лицо. — Я…я не смогу, — молчала я долго, не осмеливаясь выдать завершающую часть фразы, боясь, потерять снова обретенное и еще сильнее прижалась к нему. — Я не смогу без тебя жить, — обреченно выговорила я.
— Не исчезну, — он говорил почти шепотом, но я слышала каждое слово. — Оля, Олечка, дорогая, как же ты нас напугала.
— Не называй ме… Да называй, как хочешь… Только не уходи.
— Вот теперь ты на себя похожа, — он улыбнулся.
— Издеваешься? — я попыталась отодвинуться, но Орин не пустил.
— Люблю, — тихо сказал он и добавил, — когда ты злишься.
Мне хотелось сказать, что я просто его люблю, но промолчала, засмотревшись в синие искрящиеся глаза. А он отпустив мою талию взял меня за подбородок и начал аккуратно стирать слезы со щек. Мне показалось или по его лицу скользнула тень?
— Что-то не так?
— Все хорошо. Ты жива и…здорова. Это главное. — Он вдруг встал отпуская мое лицо. — Тебе нужно поспать.
— Орин?
— Да.
— Останься, пока я не засну. — Он сел. Но я не спешила ложиться.
— Ложись.
— А вдруг, когда я проснусь, тебя не будет? — высказала я свой главный страх.
— Будет… потому что я тоже не могу без тебя…жить.
Как оказалось, Айрин по памяти воссоздала мою комнату, наивно полагая, что почувствовав себя дома, я быстрее пойду на поправку. Лучше б лес и костер наколдовала. Присмотревшись, я заметила, что все клавиши на компьютере одинаковые и без надписей, а коробки для дисков сделаны как будто из стекла.
После того, как я увидела Орина, выздоравливалось быстро: он приходил каждый день, развлекая меня рассказами из своей жизни, а заодно сообщал все последние новости о Хатене и Вилиэле, которые подозрительно много времени проводили вместе. Последние тоже заходили каждый день, но всегда по отдельности.
В первый же день я попросила Айрин вернуть обстановку комнаты в ее нормальное состояние и теперь каждый день любовалась деревянной мебелью, небольшим окном без занавесок и зеркалом в старинной раме. Правда, вот подходить к нему боялась: выглядела я, скорее всего, не лучшим образом.
В доме Мастера Нариата я провела около недели, хотя чувствовала себя превосходно. Айрин и компания под угрозой еще недели постельного режима запретили мне вставать с кровати. А Орин так чуть чувств не лишился, когда увидел меня на второй день на кухне, добывающей пропитание. Ну что я виновата, что мне хочется чего-то вкусного, а эти изверги кормят меня только бульонами и фруктами, нарезанными мелкими кусочками?
Дней через десять мы всей компанией отправились в Астарон, телепортом, причем с моей помощью. Даже два сильных мага не могли перенести еще трех человек и двух айшаки. Праздник был назначен пятый день двенадцатой смены Лун, так что все пять дней в столице Валийи я провела в приготовлениях. Не могу сказать, что я была этому рада, ведь все это время мне всего пару раз удалось повидаться с Орином и Айрин. А поговорить с моей наставницей мне удалось только за день до праздника и то, потому, что я сказала, что приду на бал в штанах, если она мне не расскажет, что произошло с Границами.
— Они покрылись твердой серой коркой. Тысяча лет, и все забудут, что они существовали.
— А где ланитка?
— Орин сказал, что она телепортировалась, но домой, похоже, не вернулась, потому что правит там сейчас ее дочь.
— А почему я не вернулась домой после обряда? — задала я самый важный вопрос.
— Не знаю. Возможно, ты еще не выполнила свою роль здесь.
— А я вернусь домой?
— Ох, Ольга. Это я тебе тоже не могу сказать. Хотя твоя роль в предсказании мне вполне ясна — ты привела Хранителя к Камню и к Границам.
То, что Орин оказался Хранителем, я узнала еще в Доме Мастера и была несказанно удивлена, так как еще у Границ мысленно попрощалась со всеми, когда не успела снять кольцо.
— Кстати, — она перевела тему, — мне показали эскиз платья, которое тебе шьют для бала. Ты уверена, что хочешь именно такое?
— А что не так? — притворно удивилась я.
— Да все так, — вздохнула Айрин, понимая, что переспорить меня не удастся. — Ладно, собирайся.
— А твоя айшаки, похоже, жеребая, — задумчиво проговорил Орин, рассматривая мою Лерку.
— Жеребая?
— Жеребенок у нее будет, — объяснил Орин.
— Так это ж хорошо.
— Ну только если он не пойдет в мамашку. Хозяйку ему будет найти проблематично.
— А у одного человека может быть две айшаки?
— Может, наверное. Планируешь себе забрать? — усмехнулся он.
— Ну если увижу когда-нибудь.
— Думаешь, что уйдешь? — Орин тоже погрустнел.
— Думаю, да. Но перед этим хорошенько повеселюсь на вашем балу, — и я пришпорила Аурель, пока Орин не увидел моего лица.
Платье, слава Богу, сделали именно таким, как я хотела. На тонких бретельках, обтягивающее сверху, оно от бедер разлеталось многослойной шифоновой юбкой. Спереди выглядело вполне пристойно, особенно если на плечи набросить шарфик, а вот сзади само платье начиналось ниже талии, полностью открывая спину, что и поразило Айрин. Весь лиф мне расшили хрусталиками и принесли коробку с украшениями, вот это, по-моему, были бриллианты. От перчаток я отказаться не смогла: во — первых, без них Айрин самолично пообещала меня выставить из зала, а во-вторых, мне надо было прикрыть чем-то наследие Лайды. Зато туфли сделали, как я хочу: на каблуках и с пряжкой, как мои бальные, только белые, в тон платью.
С волосами почти ничего не сделали: только чуть приподняли, соединив несколько прядей на затылке, и закрепили тонкой диадемой в виде змейки.
Моя тушь и блеск завершили превращение.
Я даже не узнала себя сначала: в зеркале я казалась себе чужой и чересчур взрослой. Хотя, безусловно, красивой.
Мы зашли в зал вместе с Хатеной и Вилиэлем.
— О-о, — протянул эльф, увидев мою спину. — Орину понравится.
— Причем тут он? — возмутилась я. — Просто не хочу выглядеть как ваши привидения.
Хатена усмехнулась. Мы ей спину так не открыли, зато разрезик на юбке сделали дай Боже. Как выяснилось, в Хараине тоже были более интересные фасоны. Разрез, надо сказать, эльф тоже оценил.
Как только заиграла музыка парочка покинула меня, оставив наедине с самой собой. Так символично, как сказали бы в умной книжке, было опять в одиночку прогуливаться в том самом зале, откуда все началось. Все те же люстры, темные окна с Луной, хрустальная лестница, только я какая-то другая, лет на десять старше. Все это больше не кажется ни завораживающим, ни чужим, обычным, как будто так и надо.
— Потанцуем? — Орин появился ниоткуда, напугав меня до потери пульса.
— Решил на последок в могилу свести?
— Тебя сведешь, — усмехнулся он. — Вон даже зомби не справились — куда уж мне?
Я подала руку, и Орин как в первый вечер повел меня в центр зала, постоянно оглядываясь на меня. Впервые, наверное, почувствовала, что нравлюсь ему, если не сказать, что он мной восхищен.
— О-о, — ну прям как Вилиэль, даже лица одинаковые. — У тебя, что сзади платья нет?
— Почему это нет? Есть, — я повернулась спиной, давая ему возможность насладиться зрелищем. Что ни говори, а приятно, когда на тебя так смотрят.
В этот раз танцевали долго и не только вальс, а еще какие-то танцы, которых я не знала. Только когда началась торжественная речь Правителя, он потащил меня на улицу.
— Ольга, — неуверенно начал он.
Я молчала. Волнующийся Орин — что-то новое.
— Я хочу сделать тебе небольшой подарок. Я не знаю, останешься ты или уйдешь, но это всегда будет напоминать об этом мире, — он запнулся, — и обо мне.
Он протянул мне колечко, простенькое, но при взгляде на него создавалось впечатление вечности, может потому, что по гладкой поверхности были высечены два знака бесконечности.
— Дай руку, левую.
Я протянула дрожащую конечность, и он надел мне на средний палец кольцо. Опять же, символично, только пальчик не тот. (Ну откуда я могла тогда знать, что они надевают обручальные кольца на этот палец?)
Мы простояли так еще пару минут, а потом Орин притянул меня к себе и поцеловал. Но не так, как в первый раз, а настойчиво, требовательно. И я ответила, полностью погружаясь в свои ощущения, жалея только о том, что перчатки мешали прикоснуться к его шее, груди. Зато вот ему ничего не мешало гладить мою спину и целовать меня в шею… Кроме одного — портала, который неожиданно появился за моей спиной, создавая какой-то пространственный холод. Я вцепилась в Орина и помотала головой, как бы говоря, что не хочу уходить. Но портал, как и ожидалось не спросил, а просто накрыл меня, скрыв Орина, дворец и теплую ночь.
Орин.
Все время до бала я постоянно боялся, что не успею отдать Ольге стралькх — обручальное кольцо, которое связывает не только по закону государства, но и по закону магии. У каждого представителя Высокого Дома есть такое: оно может быть надето только один раз и не может быть снято дарителем, только получателем. Владелец стралькха не может жениться второй раз до смерти носителя кольца, да обычно и не хочет. Если его дарят, то уже навсегда. В моем случае, это скорее был просто подарок: ведь Ольга рано или поздно уйдет, что будет расценено как смерть, всеми, кроме меня.
Даже с высоты лестницы я сразу приметил темноволосую макушку девчонки. Да-а, она была действительно великолепна, даже язык не поворачивается назвать ее девчонкой: это была девушка, ослепительная, манящая.
Наверное, у меня был слишком потрясенный вид, потому что Айрин, стоящая за мной, удивленно подняла бровь.
— Ну иди, хоть поздоровайся.
Я подскочил и побежал, как мальчик на первое свидание.
— Потанцуем?
— Решил на последок в могилу свести? — Ольга вздрогнула от неожиданности.
— Тебя сведешь. Вон даже зомби не справились — куда уж мне?
Я положил руку на спину Ольге. У нее, там платья нет? Я даже руку одернул от неожиданности.
— Почему это нет? Есть, — она повернулась спиной, показывая красивую загорелую спину и тонкую талию. Она, что издевается?
Только в начале торжественной части я повел ее на улицу, намереваясь подарить-таки стралькх.
— Ольга, — какой у меня, оказывается, странный голос. Первый раз так волнуюсь.
— Я хочу сделать тебе небольшой подарок. Я не знаю, останешься ты или уйдешь, но это всегда будет напоминать об этом мире, — я подумал, но добавил, — и обо мне. Дай руку, левую.
Ее рука дрожала: оказывается она не так спокойна, какой кажется. Я надел кольцо, но руку не отпустил, рассматривая ее лицо. А потом не смог удержаться — сама виновата: не надо было такое платье одевать.
Я не знаю, сколько времени я целовал ее, но уже начал увлекаться, потому что холод портала отрезвил меня, когда я добрался до шеи. Ольга вцепилась в меня и начала мотать головой, пытаясь убежать от воронки. Но от таких вещей убежать невозможно. Резкий порыв ветра, и я уже один стою и смотрю в пустоту. А в голове только одна мысль: по крайней мере, стралькх у нее.
Глава 19
Я стояла посреди своей комнаты, в бальном платье, а по щекам текли слезы вперемешку с «водостойкой» тушью. Я была чужой в собственном доме: обстановка казалась нелепой, кровать — неудобной, а многие вещи — лишними.
Хотелось сесть на полу, развести костер и послушать тишину. Но здесь ее не было — звуки большого города нахлынули неожиданно, заставив меня болезненно поморщиться. Когда-то, в детстве, я чувствовала себя так, приезжая из детских лагерей, но тогда можно было утешаться, что будет следующее лето, и я снова поеду к новым друзьям. Правда, к лету все проходило, и я ехала в другой лагерь. А вот теперь вернуться нельзя, никогда.
В комнату постучали:
— Ольга. Ты встала?
Я молчала. Встала, встала. Полгода эдак назад посреди ночи, и до сих пор стою…как дура, не зная, что делать и куда податься. Я посмотрела на руки: кольца остались: и мое со змейками, и Орина с двойным знаком бесконечности. Платье пришлось снять и спрятать, пока родственнички не увидели. Куда податься, я не знала, поэтому легла спать — может, полгчает.
Не полегчало. Не хотелось ничего: ни спать, ни есть, ни вставать. Я бы все отдала, лишь бы вернуться в тот первый вечер и пройти все снова.
Как оказалось, здесь прошло всего два месяца, а родители искренне верили, что я ездила отдыхать к подружке в деревню. Да уж, съездила…
Первое время я постоянно ждала, что снова откроется телепорт, или Айрин разбудит среди ночи, но все было как раньше. Учеба, работа, дом.
Брат, видя мое подавленное состояние, даже не приставал со своими нотациями по поводу внешности. Мои родители не понимали, что со мной, и после нескольких попыток наладить контакт сдались. Я чувствовала себя виноватой, но ничего не могла поделать. Постоянная пустота внутри давила на меня, делая раздражительной и злой.
Анька, кстати говоря вернулась, почему-то в тот момент, откуда ушла и искренне верила, что ей все приснилось.
Только ближе к зиме я сама стала себя заставлять забыть, и потихоньку вливаться в обычный образ жизни. Сказок не бывает, и мне все приснилось.
Орин.
С тех пор, как Ольга ушла из этого мира, я часто приходил на лесное озеро, сам не понимая, зачем это делаю.
