Святой Иосиф неожиданно умер или был убит именно в день праздника Пурим 1953 года.

Главное, что было создано в Советском Союзе во времена Святого Иосифа, и что постепенно утрачивалось с тех пор — это ощущение счастья, ощущение общего счастья.

Послушайте песни тех лет, посмотрите фильмы тех лет, прочтите книги тех лет. То было единое святое общество. Великие и трагически счастливые страны небывалой свободные дети. Всё чего им хотелось — чтобы проклятая Германия не мешала нам жить.

Если Ленин был Спасителем Отечества, то Святой Иосиф спас от поганых весь мир. И он спас весь мир дважды. Первый раз — от бешеного фашиста Гитлера. Второй раз — от бешеного сатаниста Трумэна.

И сегодня от одного упоминания имени Святого Иосифа поганые начинают трястись от страха. Произнесите: Сталин, — и задрожат у поганого руки, и захлебнётся он в слюнях, и перекосится в злобе его лицо. Сталин.

На Красной Площади будет памятник Сталину. И днём и ночью, и в снег и в дождь, будет он вечно стоять на трибуне Мавзолея, как стоял в ноябре 1941 года, принимая парад уходящих на фронт войск.

Вскоре после смерти Сталина началось разрушение Советского Союза, которое не смогли осуществить троцкисты и зиновьевцы.

В руководство партии попал ветхозаветный язычник хрущёв. Он был примитивным и необразованным, хотя и хитрым человеком. хрущёв нанёс больше вреда СССР, чем его открытые враги. Он уничтожил веру и святость государства изнутри.

В 1956 году на XX съезде КПСС хрущёв выступил с тайно подготовленным докладом, в котором «разоблачил» культ Личности Сталина, а по сути оклеветал всех.

хрущёв не разоблачил злоупотребления и не сделал жизнь лучше. Он нанёс огромный удар — и не по Сталину, а по Советскому Союзу, по сознанию народа, и по сознанию всех людей в мире, которые верили в Советский Союз. «Сталин» не был человеком, он был символом, под знаменем которого люди жили, боролись и шли на смерть.

Так как сделал хрущёв, нельзя поступать ни с одним общественным сознанием, которому желаешь добра. От его удара не оправились и через пятьдесят лет.

Если хрущёв на деле хотел усовершенстовать законность и управление государством, то у него были все полномочия и все возможности. Сталина не было в живых уже три года.

В момент смерти Сталина в лагерях сидело в полтора раза меньше людей, чем сегодня сидит американцев в американских тюрьмах [534].

Реабилитация хрущёвым троцкистов-зиновьевцев, осуждённых в 1930-х годах, была идейной — к власти пришёл троцкист.

В целом хрущёв стал поганым Иудой, предшественником следующего Иуды. Человек, который бы думал об Отечестве, а не о своих амбициях, думал бы о результатах того, что он делает. Можно было найти много способов провести реформы, не трогая основы, опоры общественного сознания. хрущёв решил воевать с мёртвыми.

Мировоззрение хрущёва — это мировоззрение примитивно-бытового материалиста ветхозаветного типа. Его возврат к «ленинским» принципам на деле был чистым троцкизмом. Он означал отбрасывание всего советского сознания резко назад, уничтожения огромного духовного слоя, ощущения Величия Советского, созданного Сталиным.

Ещё до сих пор мы смотрим на свою великую историю глазами убогой душонки никиты-ёлупня.

Помимо нанесения удара по святым понятиям, хрущёв сделал немало и для иного разрушения Советского Союза.

ХХ съезд принял курс на мирное сосуществование с Западом. И до XX съезда было мирное сосуществование. И после XX съезда не было, да и не могло быть, мирного сосуществования, например, во Вьетнаме. Мирное сосуществование вылилось в стирание понимания различий между советской и поганой верой. Противостояние идей постепенно переросло в гонку материального потребления, в принятие де-факто поганых целей.

Не будучи у власти и года, хрущёв передал Украине исконно русский Крым. В 1959 году был принят план уничтожения «неперспективных» деревень. При хрущёве счётная книга экономики становилась самоцелью.

Не удовольствовавшись атакой на советское сознание, хрущёв взялся и за православное сознание. Он начал кампанию тупого агрессивного атеизма, разрушения храмов, судебного преследования верующих. В отличие от 1930-х годов, и, особенно, после примирения с православием во время войны, наступление на церковь не имело никакого смысла.

Естественно, что уничтожение святости советского сознания, православного сознания и загон населения в города — это именно то, что было необходимо религии денег. Это был прямой загон в идолопоклонничество.

Очень быстро этот вульгарный материализм стал менять жизнь. Во времена Сталина труд учителя был одним из самых важных и почётных. Постепенно труд учителя стал одним из самых низкооплачиваемых.

Стала умирать процветавшая при Сталине классическая музыка. Композиторов — русских больше не появлялось (исполнители остались). Оказалось, что без постановлений ЦК классическая музыка действительно не могла развиваться.

Суммируя, хрущёв разрушил многие святые ценности общества и заменил их языческими целями. Решивший ползать летать не сможет.

К сожалению, в СССР назревали проблемы, которые имели гораздо более глубокие причины, чем примитивизм одного руководителя.

Как и Запад, СССР переживал системный переход. Две конкурирующие системы в материальном смысле развивались почти синхронно. Наука и техника были примерно на одинаковом уровне. Где-то впереди был Запад, где-то — СССР.

К началу 1960-х годов не только разрушенная войной промышленность и сельское хозяйство были не только полностью восстановлены, но и были сделаны большие шаги вперёд. Созданная система обороны и ядерный щит были достаточны, чтобы внешняя военная сила не представляла опасности.

В СССР, конечно, не было создано общество изобилия, но повсеместно был достигнут здоровый материальный достаток. Все были обуты, одеты, накормлены, обучены, имели возможность отдыхать и пользоваться медициной.

В этой ситуации прежний принцип — работай так хорошо, как можешь, а распределение будет по принципу наиболее нуждающегося, переставал действовать.

Когда рядом голодный и босой, надо накормить и обуть его в первую очередь. Но когда все накормлены, то нет смысла работать изо всех сил, чтобы обеспечить соседа удовольствиями, которых ему хочется. Когда люди начинают работать ради удовольствий, а не ради совместного выживания, то неизбежно начинается конкуренция за право получить больше удовольствий и получить их раньше соседа.

В такой ситуации и военно-командная организация производства, и военно-командная организация общественного сознания переставали давать результаты и теряли смысл.

В 1961 году была сбылась высшая мечта естественнонаучной идеи, высшая мечта физики — полёт человека в космос.

В XIX веке чудом был паровоз, в 1920-е годы — трактор, электричество и радио, в 1930-е — заводы-гиганты. В 1960-е годы выдохлась даже фундаментальная теоретическая физика [535].

Все мечты материалистической науки осуществились. В материальном смысле дальше мечтать было не о чем, кроме товаров для своей кладовки.

Доля городского населения России превысила 50 процентов. Сам того не ведая, СССР начал превращаться в идеалистическое общество, в котором преобладают излишки и отношения людей между собой, а не отношения людей и природы.

Страна была в ключевой точке, в точке бифуркации. Наступил переход из «царства естественной необходимости», когда развитие определялось не столько желаниями, сколько внешними факторами и материальными нуждами тела. Наступил переход в «царство осознанной необходимости», в «царство субъективной свободы», где развитие сверх необходимого зависит только от желания, фантазии и воли самих людей.

Само общество осознавало, что произошли сильные перемены и что нужны новые цели. Вспыхнули споры физиков и лириков, споры идеалистов и материалистов. Среди экономистов началась теоретическая дискуссия товарников и антитоварников. Они спорили о том, есть ли товарно-денежные отношения при социализме, или их нет.

Вместо бесконечного цитирования классиков, экономистам достаточно было сходить в народ, и поинтересоваться, строятся ли ежедневные отношения людей посредством товаров и денег, или на каких-то иных принципах. Думают ли люди в первую очередь о товарах и о деньгах, или у них иные ценности.

В конечном счёте, выбор новых целей был за руководством партии. Ключевые решения были приняты на XXI съезде в 1959 году. На XXII съезде в 1961 году была одобрена Третья программа КПСС.

Третья программа КПСС констатировала, что цель революции 1917 года полностью достигнута — социализм в СССР построен и надёжно защищён.

Дальнейшая стратегия, стратегия построения коммунизма к 1980 году, заключалась в трёх главных целях:

1. Развитие материально-технической базы коммунизма, то есть дальнейший рост промышленности.

2. Удовлетворение растущих потребностей населения в потреблении товаров.

3. Усиление коммунистического воспитания нового человека.

Таким образом, в обществе, ставшем по сути своей идеалистическим, на первое место было поставлено развитие производства. Предполагалось, что производительные силы принесут счастье сами собой.

Это был сильный шаг назад даже по сравнению с 1917 годом, когда на первое место выдвигалась справедливость, борьба с буржуазией как классом, а уже потом материальность.

Более того, эта стратегия просто не работала в условиях насыщения. Если для обработки всех полей и лугов страны нужно 2 миллиона тракторов, а есть 200 тысяч, то каждый новый трактор даёт большую помощь. Но когда уже есть 2 миллиона тракторов, то дальнейшее увеличение их производства идёт только во вред.

В этот момент надо не увеличивать производство, но свернуть его просто до уровня замены изнашивающегося и улучшать качество, уменьшать энергоёмкость и так далее. Планирование от достигнутого и увеличение производства по инерции совершенно не учитывают, что рано или поздно наступает переход количественных изменений в качественные.

В такой ситуации рост производства становится не улучшением жизни людей, а ростом показателей в отчётах. Главной становится всё та же счётная книга (которая перекочевала из религии денег в теорию Маркса), рост транзакций, только выраженных не в золоте, а в рублях или в натуральных показателях. От натуральной счётной книги до настоящей золотой счётной книги — один шаг.

Хозяйство стало «экономикой», экономика — фетишем, экономикой ради экономики.

Более того, в условиях идеализации общества переставала работать теория трудовой и физической стоимости Маркса.

Товары удовольствия нельзя выразить через затраты труда и измерить в килограммах или метрах. Для инвестиций в лёгкую промышленность, в продукции которой главным показателем являются субъективные потребительские свойства товаров и их субъективное качество, нельзя использовать те же формулы, которые работали при инвестировании в объективную тяжёлую промышленность.

Советское ценообразование велось от ГОСТов. На функциональные товары несложно установить ГОСТ, который измеряет десяток их наиболее важных физических характеристик. ГОСТ на товары удовольствия установить практически невозможно, ибо удовольствие физикой не измеришь.

Материалистическое мышление налагало сильные ограничения и на производителей товаров. Они считали, что если товар сделан хорошо с их точки зрения, то это объективно хороший товар. Надо же было смотреть глазами покупателя, понимая, что товар — субъективная категория.

Статусные товары вообще были вне советского мировоззрения. Поэтому их место в обществе стали занимать примитивные, но яркие и редкие импортные товары.

На втором месте в новой программе партии стояло развитие товарного потребления, и лишь на третьем — развитие сознания. Между этими двумя целями было прямое, хотя и неосознанное противоречие.

На первый взгляд, потребление — это материальное, воспитание — это духовное. Но по своему влиянию на сознание, увеличение потребления товаров как цель, особенно поставленная вперёд духовности — это прямой путь в идолопоклонничество. Это привязка сознания к товарам и деньгам, это развитие религии денег.

«Разоблачив» культ Личности с одной стороны, и поставив целью увеличение зарплаты и потребления товаров с другой стороны, партия сама сказала людям, что надо побольше думать о деньгах и товарах, и поменьше о святых понятиях.

Для коммунистического воспитания был принят простой и чёткий, глубоко христианский по сути, Моральный кодекс строителя коммунизма, который мы привели в 3-й главе.

Но в повседневной жизни коммунистические идеи становились дежурной риторикой, которая использовалась для достижения более важных целей — роста производства и роста потребления (нередко личного потребления идеолога).

Зависть, алчность и жадность невозможно победить увеличением материального производства.

В довершение всего, XXII съезд вписал в программу партии и положение об отмирании государства по мере строительства коммунизма. Учитывая, что коммунизм планировалось построить к 1980-м годам, то получалось, чтои государство должно было отмереть к этому времени.

Если продолжать развитие буржуазной революции по прямой, то товарно-денежные отношения действительно ведут к отмиранию государства (и заменой его наднациональными корпорациями). Но если говорить о государстве справедливости, о государстве как о системе защиты от насилия, то оно не отомрёт никогда.

Это положение стало троянским конём в сознании общества, и во время перестройки активно использовалось для уничтожения Советской власти.

Принятие Третьей программы КПСС сопровождалось символическим жестом. XXII съезд постановил вынести тело И.В.Сталина из мавзолея.

Почему в 1961-м году было решено построить коммунизм за двадцать лет?

Посмотрите, сколько было сделано за предыдущие двадцать лет — с 1941 по 1961 год. Несмотря на войну, несмотря на огромные оборонительные расходы. Если уж столько можно было сделать за двадцать лет при нищете, то что можно сделать за двадцать лет при мощнейшей промышленности и с лучшей в мире наукой.

Можно ли было построить коммунизм за двадцать лет?

Можно, если бы в марксизме не было догмата материализма. «Научный коммунизм» должен быть стать не материалистической дисциплиной, но сознательно разработанной религией. Требовался не только и не столько дальнейший рост производства, ибо уровень необходимого был обеспечен, сколько управление желаниями, тонкое и гибкое управление сознанием людей и общества. Счастье не может быть материальным.

Развитие техники и рост материального производства имеют смысл только как развитие сознания. Если познание останавливается, а производство вещей продолжается, то в такой ситуации дегенерирует любое общество.

Научный коммунизм — это создание непротиворечивого, сбалансированного, саморазвивающегося духовного мира общества. Научный коммунизм — это управление общественным сознанием.

То, как программа партии предполагала переход к коммунистическим отношениям, не могло не создавать сильнейшего внутреннего противоречия в каждом человеке. С одной стороны, материальное развитие и материальное потребление являются главной целью человека и общества. С другой стороны, человек должен постоянно отказываться от этой главной цели, жертвовать собой. Его стимулом должны быть идеи и идеология, которые сама же теория признаёт второстепенной надстройкой.

При таком раздвоении сознания большинство людей сознательно или бессознательно выберут первичное — материальное и отбросят идеологию. Небольшая часть людей отбросит материальное и выберет духовное. Те же, кто попытается совместить, будут вечно несчастными и психически нестабильными.

Более того, примат производства ещё и порождает суеверный страх перед производительными силами [536], которые якобы управляют миром. Он парализует волю и способность человека развивать эти самые производительные силы.

Вместо того чтобы относиться к производству как к полностью подвластному человеку инструменту, начинается преклонение перед производительными силами. Появляется боязнь «прогневать» их, поступить неправильно. Боязнь нарушить некие мифические пропорции их развития, никому не известные, но смутно указанные в произведениях классиков, которые непонятно как трактовать. Чем больше люди думают о том, как их развивать, тем больше неуверенности в их действиях. Возникает целый сакральный культ производительных сил.

В этом смысле слепая погоня за прибылью имеет большое преимущество. Производство рассматривается исключительно как второстепенный инструмент. Нет никаких предрассудков и суеверий, чтобы заставить работать производство и подчинить природу.

Полуголодное и разутое общество 1920-40-х годов, все силы которого были направлены на выживание, было великим, потому что презрело то, чего у него не было, и жило идеями.

Сытое и богатеющее общество 1960-1980-х годов становилось всё более обывательским, потому что поставило своей целью то, что у него и так было — материальное потребление.

Почему в 1960-е годы были поставлены сугубо материальные цели? Как иногда спрашивают, почему Сталин не подготовил себе смену?

Где в 1950-1960-е было найти коммуниста, который бы закончил духовную семинарию?

С начала индустриализации года прошло двадцать пять лет жизни на непрерывном военном положении, в условиях постоянного и предельного напряжения сил, в условиях горячей и холодной войны. Гонка по развитию физической науки и техники и армейская организация общества были не желанием, но единственно возможным способом выживания. Эти условия отнюдь не способствовали отбору в руководство философов, как и развитию вольнодумства в обществе в целом [537].

Советское руководство состояло из глубоких технарей и производственников или из военных. Их сознание было практичным, трудолюбивым, работоспособным, смекалистым. Но оно не было ни возвышенным, ни духовным, ни философским [538].

У великой страны может быть только духовный руководитель.

В 1960-е победили физики и товарники, что стало началом конца. Советский Союз разучался мечтать.

При том железном щите, который был построен вокруг социализма, несмотря на все усилия внешних и внутренних врагов, они не могли серьёзно подорвать советское общество. Разрушение произошло изнутри, из-за внутренней противоречивости философии марксизма и из-за неспособности жрецов философии адаптировать её к изменившемуся обществу.

Всего за 40 лет Советской власти СССР достиг почти всего, о чём мечтали предыдущие поколения. Он отчаянно нуждался в новых мечтах. Но в силу догматичности, приземлённости и отсутствия фантазии у руководства, были просто взяты чужие мечты, мечты Запада.

В 1930-1940-е годы мир хотел быть похожим на СССР, и он во многом стал похожим на социализм. В 1960-е годы СССР захотел быть похожим на Запад.

В 1920-1940-е годы Советский Союз оценивал Запад, и оценивал весьма критически. В 1950-1960-е годы он начал оценивать себя глазами Запада, он захотел понравиться Западу.

Пойдя за чужими целями, общество не могло не начать меняться в противоположную самому себе сторону.

хрущёвым был выдвинут лозунг «догнать и перегнать» Запад как по объёмам производства, так и по подушному потреблению населения.

При такой постановке вопроса противостояние с капитализмом из вопроса кто прав, стало вопросом кто первый, кто здесь более сильный, кто здесь главный [539].

Поскольку были взяты цели капитализма, то коммунистическая идеология из сути Советского Союза становилась просто прикрытием неудач в гонке за этими целями. Постепенно идеология стала восприниматься и как тормоз на пути к этим целям.

Более того, если дело только в том, кто первый, кто больше потребит, то социализм с его относительно командными методами и наказанием за тунеядство, начинает действительно казаться худшей и менее свободной альтернативой обществу потребления.

хрущёв получил в наследство мощнейшую машину народного хозяйства, построенную по чертежам Маркса и Ленина, внимательно отлаженную в течение четверти века Сталиным, и прошедшую критические испытания войной. От хрущёва требовалось как минимум поддерживать эту машину в хорошем состоянии и умело направлять её. Вместо этого он начал дёргать за все рычажки, которые он нашёл в кабине управления. Куда ехать, он не имел ни малейшего понятия. Тогда хрущёв решил погонять на этой машине на перегонки с Западом, чем, вместе со своими последователями, просто загнал и разломал её.

хрущёв начал делать из России колонию Запада. Великая страна становилась колонией не военной силой, но колонией сознания. Потеря независимости страны началась с потери независимости её самосознания, с потери представления о своём будущем как о своём будущем. О будущем, которое не зависит от Запада, которое принадлежит самой стране, и которое можно придумывать самим. Наши цели, наши мечты стали плебейски подчиняться вихляниям Запада.

К сожалению, такой подход довольно логично вытекал из представлений исторического материализма о смене формаций и о развитии материальных производительных сил как о единственном пути развития человечества.

Из силы, освобождающей и раскрепощающей сознание людей, каким был исторический материализм во время революции и вплоть до 1950-х годов, он стал превращаться в силу, подавляющую мечты и фантазии, в силу, загоняющую сознание в тупик бессмысленных самоограничений и предрассудков.

Была провозглашена возрастающая роль науки в целом и математики в частности, роль научной организации труда. Числа, естественные науки, эти миры каббалистов, стали всё активнее вытеснять из сознания духовные понятия. Они переставали быть средством защиты от врага или средством улучшения жизни, а становились самоцелью.

Чем больше в школьном и в институтском образовании и в ежедневной жизни было цифр, чем больше было математики и науки, тем сильнее становился взгляд людей на мир через цифры и символы, тем быстрее они катились в религию денег.

Школьные программы становились всё более сложными, и всё сильнее забивали сознание точными науками, не оставляя места — не для «объективных» гуманитарных наук, которые такие же масонские, как и точные науки — а для сказок и художественной литературы, для простой радости хорошему дню.

Если бы десятую часть советских инженеров обучали бы не математике и физике, а музыке и искусству, в каждом микрорайоне можно было бы создать свой симфонический оркестр, а вместо серых унылых улиц построить сказочные дома. Производство от этого никак бы не пострадало. Хороший кинофильм уже значил гораздо больше, чем хороший тракторный завод.

Вспомним основное противоречие капитализма, противоречие между трудом и капиталом.

Как мы отмечали в 6-й главе, в марксизме де-факто приравнены два бога — труд и золото. Капитал в связи с этой двойственностью также имеет два значения.

Первое — капитал как накопленная власть, накопленное золото. Противоречие между трудом и капиталом мы понимаем именно в этом первом смысле. Это противоречие между создающими все материальные блага, но не имеющими власти наёмными рабочими и сконцентрировавшими у себя всю власть кучкой капиталистов. Это противоречие более-менее разрешается в социализме.

Есть и второе значение капитала — капитал как накопленный, овеществлённый труд. Соответственно, возникает второе противоречие — между трудом и накопленным трудом.

Это противоречие уже никак не связано с формой собственности. Оно связано с самим понятием собственности как с желанием обладать материальными вещами. Оно неизбежно возникает в любом материалистическом обществе. Оно возникает в любом обществе, где материя — и вещи — первичны.

В таком обществе труд рассматривается в первую очередь как источник вещей. Если труд и деятельность человека не приводит к созданию новых полезных вещей, то такой труд и деятельность рассматриваются как негативные, неправильные.

В любом материалистическом обществе, чем больше полезных вещей, тем меньше смысла в труде, тем больше бесполезных людей. Чем выше производительность труда, тем больше вещей создаётся в единицу времени, тем меньше ценится труд, тем меньше ценится человек.

Это противоречие можно разрешить только одним способом — отказаться от абсолютного примата материализма. К сожалению, в СССР это противоречие начало резко усиливаться.

Вместо изучения и понимания того, что именно нужно людям, чего они хотят, как улучшить их жизнь, начал процветать культ экономики ради экономики.

Вместо культа личностей всё сильнее стал культ цифр. Ведь в основе отчётности и выполнения плана всех советских предприятий лежала всё та же бухгалтерская счётная книга. Только если в религии денег она выражает накопление золота и вместе с ним власти, то в советской отчётности цифры вообще перестали что-либо выражать.

С другой стороны, советская организация производства к 1960-м годам стала и слишком сложной, чтобы её можно было отразить примитивной арифметической моделью. Хотя внутри предприятий использовались довольно сложные модели управления, место предприятия в экономике в целом определялось несколькими весьма условными показателями, вытекавшими из бухгалтерского отчёта.

Суть советского предприятия вообще нельзя отразить бухгалтерией, поскольку никакие цифры не могут показать всех тех общинных связей, того определённого образа жизни, который создавали и поддерживали предприятия. Пионерский лагерь или дом культуры создавались не ради увеличения прибыли или роста экономики. Заводы содержали свой жилой фонд, детские сады или дачные кооперативы не ради роста производительности.

Частная фирма — это видоизменившаяся рабовладельческая плантация, которая стремится только к тому, чтобы выжать из раба побольше, а истратить на него поменьше (естественно, создав при этом имидж доброго дяди). Советские предприятия — это большие семьи, которые совместно работали, совместно отдыхали, совместно растили детей.

МВФ приказал отделить от предприятий соцкультбыт. Исходя из этого же принципа муж должен платить жене за приготовление обеда, а жена мужу — за вбитый гвоздь. Потому что деньги хотят получить полную и безраздельную власть над каждым отношением в жизни человека.

К сожалению, рост экономики — это рост транзакций в счётной книге. И исповедуя ошибочную философию, государство само погоняло это рост, даже если он начинал ухудшать реальную жизнь.

Лозунги «догоним и перегоним» по уровню потребления, «экономика должна быть экономной», «больше хороших товаров», увеличить социалистическую прибыль — это был прямой путь в религию денег. Действительно, при частной собственности, при превосходстве личного над общим, эти цели реализуются лучше, чем при государственной собственности.

Потребительство начинается естественным образом там, где начинается обмен товарами. Человек начинает думать не о том, как сделать лучше, а о том, как бы ни прогадать в обмене. Оно начинается с простого выбора помидоров в магазине.

Когда человек растит помидор в деревне или на даче своими руками, то он всегда рад плоду своего труда, вырастет ли помидор меньше или больше, зеленее или спелее. В магазине совсем другая психология. Покупатель хочет, чтобы все помидоры были одинаково хороши, идеальны по размеру и цвету. На даче он не боится поработать подольше, в магазине он ищет цену пониже и недоволен обслуживанием.

Собирая ягоды в лесу, человек не знает, соберёт ли он корзинку или ведро, соберёт ли он черники или земляники. В деревне крестьянин не знает, даст ли корова сегодня полведра молока или ведро, жирностью 5 или 7 процентов. И это их особенно не смущает и не волнует. Они рады и стакану ягод, и кружке молока.

В городе потребитель хочет и ожидает абсолютного детерминизма. Он начинает нервничать, если чего-то нет в магазине, или если оно не в том виде, как он ожидал, как он привык, каким оно было вчера и позавчера.

Такой искусственный детерминизм можно обеспечить только за счёт:

1. Резкого сокращения разнообразия.

2. Уменьшения всего живого до минимума, особенно с помощью химических агентов и консервантов.

3. Создания больших буферных запасов для компенсации колебаний и разделение очерёдности доступа к этим запасам [540].