Трактирщик взял миску и ушел на кухню.
      Незнакомец метнул быстрый взгляд на все еще бурчавшего Никиту и, порывшись в своей сумке, извлек из нее маленький горшочек. Поставил его на стойку и сделал незаметное движение рукой. Что-то тихонько зашипело. Незнакомец поправил на плече ремень и пошел к выходу.
      - Эй, сударь, а как же щи? - удивился подошедший с кухни трактирщик, держа обеими руками тарелку.
      - Слышал, свинья, что тебе говорят? - выкрикнул Никита незнакомцу вдогонку.
      - Слышу.
      Незнакомец остановился возле двери, повернулся. Медленно выговаривая слова произнес:
      - А теперь послушай меня ты, ублюдок. Если ты сейчас же заткнешь свою пьяную рожу и угомонишься, возможно останешься в живых, иначе...
      - Чего-о-о?!
      На мгновение Никита опешил. Но тут же поднялся и, выпячивая челюсть, двинулся к незнакомцу. Ратимир тоже встал из-за стола и двинулся вслед за ним, придерживая меч за ножны. Трактирщик застыл с тарелкой в руках.
      - Ну что ж, я тебя предупреждал... - злобно усмехнулся незнакомец, продолжая стоять на месте без движения.
      Никита уже поравнялся со стойкой, как вдруг раздался страшный грохот. От ослепительной огненной вспышки стойка мгновенно загорелась. Тарелка в руках трактирщика лопнула, несколько столов перевернулось. Когда рассеялся дым, испуганные бурсаки увидели два растерзанных трупа на полу и трактирщика, который, всхлипывая, трясущимися руками держался за обожженное лицо.
      Незнакомца в трактире не было.
      Снаружи послышался протяжный волчий вой.
      Их встретил бородатый крестьянин.
      - Доброго дня вам, отцы!
      - Доброго и тебе, человече! - ответил Лука.
      Клерики подошли к крыльцу.
      - Как там наш больной? - спросил Петр.
      - Да уж получше, получше будет, - сообщил крестьянин. - Еще вчерась на ноги поднялся, и пищу принимал так охотно, хорошо.
      - А мы вот навестить его пришли, - осторожно сказал Петр.
      - Навестить? Так оно ж того... опоздали, отцы.
      - Что значит "опоздали"? - удивились клерики.
      Крестьянин развел руками.
      - Так он, охотник-то этот, еще вчера уехал, с вечеру...
      - Как, уехал! - вскричал Иоанн. - Куда?
      - Того уж я не знаю - не сказывал, - отвечал крестьянин. - А только вы не волнуйтесь, он за все рассчитался. И с лекарем, и со мной. И кобылу у меня купил, не торгуясь...
      Крестьянин добродушно прищурился.
      - Не торгуясь... - машинально повторил Петр.
      - Ага. Хороший человек... Да, вот еще что... - вспомнил крестьянин, - он перед отъездом и вас вспоминал. Да-да. Будут меня, говорит, спрашивать святые отцы. Так ты им, мол, скажи, говорит, что уехал я на горных львов охотиться. А еще сказал, что кол какой-то вам на память оставляет - авось пригодится... Ну, спасибо ему, - процедил Иоанн.
      - Так ты говоришь, с вечера уехал?
      - Точно так. Еще солнце зайти не успело, как уехал.
      - А в какую сторону хоть поехал, ты видел? - с надеждой спросил Петр.
      - В какую, говорите, сторону? Да вроде как в направлении на большой тракт...
      Клерики попрощались с отцом Савелием и двинулись в путь. Бесцельно прожив неделю в Горном, они решили возвращаться в Столицу. Здесь уже делать было нечего, а в Резиденции их наверняка ждали новые дела. И ждал отец Люцер.
      - А этот охотничек таки хитрой бестией оказался, - сказал Иоанн, поправляя узду.
      - Да, досадно, что мы его упустили... - ответил Петр.
      - И все же я думаю, что его еще можно выследить, - настаивал Лука.
      - Где ты его выследишь? - вспылил Иоанн. - Ну давай, беги в лес, пошастай там - может на след нападешь! Ты хоть представляешь себе, что такое выследить охотника в лесу, ежели он не хочет быть обнаруженным?
      - Ладно, Иоанн, погоди, - сказал Петр. - В лесу мы его, конечно, не найдем, только с чего ты взял, что он направился в лес? Я думаю, вряд ли он стал бы лошадь покупать, собираясь лесами путешествовать...
      - Вот и я говорю, - поддакнул Лука.
      - Дорога здесь одна - к развилке, - продолжал Петр. Пока он до развилки не добрался, у нас есть шансы его догнать. Быстро двигаться он не сможет из-за раны, по этой же причине вряд ли станет добывать себе пищу охотой. Скорее, он будет заворачивать в придорожные трактиры поесть и переночевать.
      - Что и мы будем делать, - сказал Лука.
      - И все-таки я сомневаюсь, что он станет разъезжать по трактирам, произнес Иоанн.
      Иоанн оказался прав. В первом же встречном трактире, расположенном еще до развилки, они узнали, что ни один человек, даже отдаленно похожий на охотника, за последние несколько дней здесь не проезжал.
      В следующем трактире тоже не было никаких следов охотника.
      - Был тут один... - ответил им трактирщик с лицом, обмотанным повязкой, да только не такой...
      И вытер тряпкой обгоревшую стойку.
      Дальше была развилка.
      Остаток обратного путешествия прошел без приключений, если не считать драку Иоанна с каким-то наглым гвардейцем на заставе. Собственно, и драки-то особой не было - просто Иоанн двинул разок гвардейцу ногой в челюсть, не слезая с коня. Но Петр все равно потом долго ругался с Иоанном, грозясь доложить отцу Люцеру. Иоанн вяло оправдывался.
      - Да он сам напросился, Петр!
      - Напросился! А кто его жирной свиньей обозвал? - кричал Петр.
      - Так что ж он, собака, дорогу не открывал? Я ему сначала спокойно говорил...
      - Говорил! Ты хоть соображаешь, чем все это могло закончиться? Был бы он не один, пришлось бы нам со всей заставой рубиться!
      - Ну, невелика беда - их там не больше четырех-пяти душ...
      - Нет, с тобой невозможно разговаривать! - Петр даже плюнул. - Ты что, издеваешься?
      - Да ладно, Петр, - расхохотался Иоанн. - Шучу я! Ну, виноват, грех на мне, обещаю, что впредь такого не будет.
      - Обещает он... - проворчал Петр, смягчаясь. - Вот доложить бы отцу Люцеру, чтоб посадил тебя на месяц в башню. Да строгий пост наложить, да самобичевание...
      Лука молчал, посмеиваясь.
      - Ну, входите, входите, - сказал отец Люцер.
      Клерики зашли в келью. Лука затворил за собой дверь.
      - Так... - отец Люцер изучающе оглядел их. - Рад вас видеть.
      - Здравствуйте, отец Люцер.
      - Доброго дня, отче.
      - Здравствуйте.
      Клерики поздоровались и смолкли.
      - Вижу, что дела не очень хороши, - продолжал отец Люцер, разглядывая их. - Ну, говорите...
      Петр поднял голову.
      - Отец Люцер, скажу сразу - миссия провалена.
      - И главная причина в том, что мы слишком поздно выехали, - добавил Иоанн.
      - Иоанн прав, - продолжал Петр. - Если бы мы прибыли на место, когда еще не все трупы были найдены, у нас был бы шанс устроить на вурдалаков засаду...
      - Вы убедились, это работа вампиров? - спросил отец Люцер. Клерики переглянулись.
      - Да, отец Люцер, - сказал Лука. - Признаки налицо: отсутствие крови в трупах и раны на шее, все совершено тайно, без малейших следов.
      - Но убежище вампиров, скорее всего, находится где-то вдали от тех мест, потому что ни в Горном, ни в Кривом Яру, ни в Синих Топях, ни в Дубраве мы ничего подозрительного не обнаружили.
      Отец Люцер задумчиво покивал.
      - А что вы так задержались? - спросил он.
      - Хотели удостовериться, что нападения прекратились, отец Люцер.
      - То есть при вас жертв не было?
      - Да, после нашего приезда никто больше не пропадал, - сказал Лука.
      Отец Люцер поглядел в окно.
      - Как там отец Савелий?
      - Слава богу, в добром здравии. Передавал вам поклон.
      - Храни его Господь, он хороший человек, - произнес отец Люцер.
      Лицо его приобрело задумчивое выражение.
      - Когда-то мы были с ним большими друзьями, - сказал он. - Вместе учились в бурсе, затем в духовной семинарии. А потом наши дороги разошлись. Я выбрал службу в Ордене, а отец Савелий предпочел маленькую церквушку в забытой богом глуши... Он всегда был отшельником, одиночкой. И во многом идеалистом. Не хотел марать руки и душу кровью.
      - Но ведь и мы души не мараем! - возразил Петр. - Разве мы не людям служим, разве не от Зла их оберегаем? Свою кровь при этом нередко проливая...
      Отец Люцер пристально посмотрел на него. - Ты прав, Петр. Нас сам Господь благословил на борьбу с Врагом. Но каждый делает это по-своему. Ты размахивая мечом, а отец Савелий - тихо и исправно неся службу в Горном. И если ты думаешь, что его дело менее значительно, ты заблуждаешься.
      Клерики промолчали.
      - Но вернемся к делу, - сказал отец Люцер. - Сколько ж всего народу от вампиров погибло?
      - Двадцать девять душ, - ответил Петр, раскрыв свою книгу с записями. Двенадцать человек в Синих Топях, восемь в Кривом Яру и девять в Дубраве. Может быть, вы хотите посмотреть протоколы, отец Люцер? - предложил Петр.
      - Да, оставишь, я позже просмотрю, - кивнул отец Люцер. - Но двадцать девять человек, ай-яй-яй! Его преосвященство будет недоволен. Никаких результатов!
      - Его преосвященство знает об этом деле? - осторожно спросил Лука.
      - Да, - сказал отец Люцер, - он лично поручил мне докладывать ему все результаты. А тут выходит, что и докладывать-то нечего! - с досадой прибавил он.
      Клерикам нечего было ответить.
      Отец Люцер некоторое время молчал, а затем неожиданно хитро улыбнулся.
      - А вы ничего, случаем, не скрываете? - спросил он клериков.
      Лука не выдержал первым.
      - От вас, отец Люцер, ничего не скроешь... - смущенно сказал он.
      - Ну-ну, ты не увиливай! Я слушаю.
      - Был там в Синих Топях охотник один... - решительно сказал Петр. - Нашли его крестьяне в лесу рядом с убитой девушкой. Был он ранен кинжалом. Когда пришел в себя, мы его допросили. - Ну, и?
      - Сказал он нам, что охотился ночью в лесу и наткнулся на двух вампиров, волочивших труп. Вступил с ними в бой и был ранен.
      - Кинжалом, говоришь, был ранен? - прищурился отец Люцер.
      - Да, отец Люцер. Но он утверждал, что на него напали не вампиры, а, скорее всего, разбойники...
      - Вот как? И что дальше?
      - А дальше мы его упустили. Пока мы ездили по другим селениям, он неожиданно скрылся.
      - И в чем же вы его заподозрили?
      - Он не рассказал нам всего, либо рассказал вообще не так, - твердо сказал Петр, - не говоря уже о таких странностях, как осиновый кол, найденный у него в кармане, или его неожиданный отъезд...
      - Такое впечатление сложилось у нас всех, - подтвердил Иоанн.
      - Вы собирались привезти его сюда? - спросил отец Люцер.
      - Да... Была и такая мысль. Но он исчез и выследить мы его не сумели, сказал Петр.
      - Ладно, что прошло, того не вернешь, - махнул рукой отец Люцер. Возможно, что ничего тот охотник и не скрывал, а просто испугался оказаться в подвалах Резиденции, вот и дал деру... Ведь может такое быть, а?
      - Вполне может быть, отец Люцер, - ответил Лука.
      - В общем, мне ясно одно: дело остается открытым.
      - Мы предполагаем, что подобные убийства в скором времени могут повториться, - сказал Петр. - Но уже в других краях.
      - Я тоже подумал об этом, - произнес отец Люцер, поглядев на него. Сегодня же я разошлю посыльных во все отделения Капитула с приказом срочно сообщать о любых похожих случаях. А вы будьте наготове, чтобы при необходимости немедленно выехать на место. Петр, с этого дня не покидайте Столицы, занимайтесь только местными делами.
      - Слушаюсь, отец Люцер, - склонил голову Петр.
      - Далее. Переговори со всеми нашими людьми, которые занимались вампирами, разузнай все детали. Поройся в нашей библиотеке, если понадобится доступ к городским архивам, скажешь мне, я договорюсь с градоправителем. Теперь скажи, ты уверен, что вампиров в Междулесье действовало несколько?
      - Безусловно.
      - Тогда отбери-ка ты группу. Человек пять-шесть. Подготовь их лично - в случае необходимости возьмете с собой.
      - Да что мы, сами не управимся? - скривился Иоанн.
      - Вы сами уже управились! - отрезал отец Люцер. - Тебе бы все геройствовать, а в это время люди гибнут! Возможно, на месте придется прибегнуть и к помощи тамошних клериков, но вы должны в основном рассчитывать на свои силы, поэтому основательно подготовьтесь. Все ясно?
      - Да, отец Люцер.
      - У вас остались деньги?
      Петр достал кошель и положил на стол.
      - Так, хорошо, - отец Люцер бросил кошель в ящик стола. - В дороге никаких приключений не было?
      - Нет, отец Люцер, - сказал Петр и посмотрел на Иоанна.
      - Сделаю вид, что поверил... Так, вот еще какое дело: вы перед тем, как уехать, брата Ипатия, служку, по какому-нибудь делу направляли?
      - Да, отец Люцер, - ответил Лука удивленно.
      - Расскажи подробно: куда, зачем?
      - Это было... да, как раз в день сожжения ведьмы из Оврага. Когда костер уже догорал, а толпа расходилась, мы заметили какого-то хромого типа, который все крутился возле костра. Он показался нам подозрительным, и я поручил брату Ипатию проследить за этим хромым в пределах города. Вот и все. Скажите, отец Люцер, что-то случилось?
      - Ни в тот день, ни на следующий, брат Ипатий в аббатство не вернулся. А через два дня его нашли за городом с перерезанным горлом...
      - Простите, отец Люцер, это моя вина, - Лука опустил голову. - Мне не следовало отпускать его одного.
      - Теперь мы не в силах что-либо исправить, - сказал отец Люцер озабоченно, - но вот разыскать убийцу попытаться можем. Скажите, кто еще, кроме вас, видел того хромого?
      - Пожалуй, никто, - задумчиво сказал Петр. - Гвардейцы, возможно, видели, но вряд ли они обратили на него внимание.
      - Вы поручали Ипатию проследить хромого до дома?
      - Да, отец Люцер.
      - А как вы думаете, куда он мог направиться после выполнения задания?
      - Я сказал ему сразу же идти в аббатство, - сказал Лука.
      - Он не мог ослушаться? И заглянуть еще куда-нибудь, например, в харчевню?
      - В харчевню, конечно, мог, - протянул Иоанн. - Только вряд ли он оказался бы за городом.
      - Я тоже так считаю, - сказал Петр. - Раз он вышел за пределы города, значит, он шел за тем хромым. А где именно его обнаружили?
      - Примерно за две версты от города. Там к дороге подходит лес. Так вот, чуть в стороне от дороги, в лесу его и нашли. Мимо проезжал гвардейский дозор, услышали запах мертвечины. Ну, прошли чуть вглубь леса, а он там лежит. По одежде поняли, что монах. Привезли в монастырь Святого Георгия. Там по медальону признали клерика и направили к нам...
      - Жаль, конечно, отец Люцер, но убийцу найти мы не сможем, - сказал Петр. - Мы и сами этого хромого толком рассмотреть не успели. Я, например, не уверен, что смогу его точно узнать.
      - А ты, Иоанн?
      Иоанн только пожал плечами.
      - Лука?
      - Попробую, отец Люцер. В конце концов, можно дать приметы гвардейцам, пусть задерживают всех подозрительных. А уж мы потом будем выяснять, тот это хромой, или не тот...
      - Хорошо, я подумаю. Сомнительно, конечно, чтобы убийца находился в городе, но мы не должны упускать любую возможность.
      - Отец Люцер, - произнес Петр.
      - Да?
      - Я думаю, что этот хромой - помощник овражской ведьмы. Может, стоит наведаться в Овраг?
      - Не сейчас, Петр. Вам пока нельзя отлучаться из Столицы. Я направлю кого-нибудь другого, а потом, если захочешь, съездишь еще сам. Сейчас у нас самое главное - дело о вампирах.
      - Хорошо, отец Люцер.
      - Все. А теперь идите, отдыхайте.
      Когда клерики ушли, отец Люцер еще долго сидел, откинувшись на спинку стула и упершись неподвижным взглядом в окно.
      И только после захода солнца он грузно поднялся и позвонил в колокольчик. В келью прошмыгнул молодой послушник.
      - Слушаю, отец Люцер, - сказал он.
      - Что там Петр, Иоанн и Лука, поужинали?
      - Да, отец Люцер. - Так. Хорошо. А чем сейчас занимаются?
      - Брат Петр в парке сидит, брат Иоанн ушел в город прогуляться, а брат Лука в своей келье, - бойко сообщил послушник.
      - Угу.
      Отец Люцер молчал несколько секунд.
      - Сбегай, да позови ко мне Луку.
      - Хорошо, отец Люцер, - послушник взялся за ручку двери.
      - Да постой ты! - отец Люцер укоризненно покачал головой. - Сколько раз тебе говорить: не спеши раньше времени! Выслушай сначала все, что тебе говорят, затем спроси "Могу я идти?", а потом уже беги.
      - Хорошо, отец Люцер, я понял. Сначала выслушать, затем спросить, а потом идти.
      - Так вот, ты Луку позови, только так, чтоб тебя никто не видел, особенно Петр или Иоанн. Понял?
      - Понял, отец Люцер.
      Послушник снова схватился было за ручку, но вовремя вспомнил.
      - Могу я идти, отец Люцер? - спросил он.
      - Вот, совсем другое дело! - похвалил отец Люцер. - Да, сын мой, иди.
      ГЛАВА 8
      Господин Оак расхаживал по зале, заложив руки за спину и выпятив живот.
      - Благородство есть высшая духовная благодетель, вкупе с хорошим образованием поистине чудные плоды дающая. Дающая, повторяю. Не следует, однако, забывать о набожности и благочестии, без коих невозможно воспитание личности. Воспитание личности. Записали? Теперь с новой строки. Дворянство вот истинный цвет человечества, в саду Господнем проросший...
      Господин Оак остановился.
      - Это кто там смеется?! Если кому-то слишком весело, могу предложить посмеяться на конюшне, вместе с лошадьми! Там вы почувствуете себя в истинно близком вам обществе...
      - Ага, - шепнула Марии Марта, - а этому борову истинно место в свинарне, там его общество.
      - Я уже неоднократно вам напоминал, - продолжал господин Оак, раздувая щеки, - что вас никто не заставляет учиться. Вам предоставили чудесный шанс получить благородное образование и достойную профессию, а вы это совершенно не цените! Быть может, вы предпочитаете топтаться всю жизнь, извиняюсь, в навозе?
      - Можете не извиняться, господин боров, мы привыкшие, - продолжала шутить Марта.
      - Да тише ты, еще услышит! - ответила тихонько Мария. - Если он твои слова учует, так точно лопнет со злости, как тот помидор.
      В это время ударил колокол.
      Господин Оак невнятно произнес еще несколько фраз о благородном образовании, затем взял со стола книгу и объявил, что занятие окончено.
      Атмосфера в аудитории заметно оживилась.
      - Пойдем на озеро! Ну Маруська, ну пойдем! - Марта тянула ее за рукав. На что тебе эти библиотеки? Там одна пыль. А на озере вода сейчас теплая и чистая-чистая. Идем!
      - Ну что ты привязалась со своим озером! Вчера ведь ходили.
      - Так то вчера, а это сегодня. Вот скоро осень настанет - поздно будет.
      - Ты, Марта, кого угодно замучишь. Ладно, пойдем.
      Они вышли из комнаты.
      - Подожди, сейчас только за Хеленой сбегаю...
      - Я буду во дворе, - Мария направилась к лестнице.
      Во дворе было пустынно. Полдень, самое жаркое время все предпочитали пережидать в замке - камень держал прохладу. Даже стражников не было видно, они прятались в своей каморке. Правда, решетку ворот они предусмотрительно опустили.
      Появились Марта с Хеленой.
      - Ну что, идем?
      Они подошли к воротам.
      - Эй, дядьки, открывайте! - задорно крикнула Марта.
      Из каморки стражников послышался ропот.
      - Кому там приспичило?
      Вышел рослый дружинник.
      - Мы на озеро, дяденька, идем, пойдешь с нами? - дурачилась Марта.
      - А что, пойду! - осклабился дружинник. - Заместо провожатого.
      - Не, провожатый у нас уже есть, - Марта кивнула на Хелену. - Ты с нами для охраны иди.
      - Было бы что охранять! - хохотнул дружинник, поднимая ворота.
      - Ах ты, дяденька... Да я, может, прынцесса! - Марта театрально задрала голову, надула щеки. - Вот сейчас велю тебе голову срубить!
      - Как срубить, неужто начисто? - притворно ахнул дружинник.
      - Ну ладно, - смилостивилась Марта, - велю не начисто срубить, а немножечко оставить.
      - Вот спасибо, а то я уж не знал, на что буду шлем надевать!
      - Так-то. И помни: дворянство - вот истинный цвет человечий, в саду Господнем выросший.
      Девушки вышли за ворота.
      Дружинник, все еще продолжая ухмыляться, опустил ворота.
      Озеро было широким и тихим. Небольшие волны омывали каменистый берег. Зеленый налет водорослей мягко покрывал камни. Вдоль берега кое-где тянулись редкие заросли, а на воде колыхались желтые головки кувшинок.
      Несмотря на обманчивое спокойствие, озеро было глубоким и коварным. Скалистый берег почти отвесно уходил вглубь. А когда озеро сердилось или волновалось, со дна поднимались пласты ледяной, никогда не видевшей солнца воды и охватывали неосторожного пловца холодными руками, стараясь утянуть вниз.
      И даже верхние водные слои, вопреки заверениям Марты, были довольно холодными.
      - У-у-у, холодина! Марта, я тебя утоплю! - стуча зубами пообещала Мария. "Вода сейчас теплая"! Не доплыть мне до берега, замерзну. - А ты резвей плыви, шевелись! - поучала Марта. - Враз согреешься! Хелена, давай к нам!
      - Нет, что-то не хочется! - прокричала с берега Хелена. - Сорвите лучше мне водную лилию.
      - Хитрая! Плыви и срывай сама.
      - Ну и не надо! - отвечала Хелена. - Вот следующий раз не пойду с вами, будете госпожу Глорию просить...
      - Ладно-ладно, будет тебе лилия, - сказала Марта, подплывая к кувшинке. Ишь ты, крепко как держится! - удивилась она, пытаясь сорвать цветок.
      - Н-не трог-гай, - посиневшими губами сказала Мария. - Вот выплывет водяной и утянет тебя на дно!
      - Так прям и утянет. Больно я ему нужна!
      - К-конечно, нужна. Он и-из утопленниц ру... русалок делает, а з-затем они ему служат. Н-ноги у них обр-растают рыбьей ч-чешуей и плавниками, д-да.
      - Да ну тебя! - Марта беспокойно оглянулась, продолжая дергать стебель.
      - Н-не в-веришь? Вот станешь р-русалкой, так узнаешь... - зловещим голосом продолжала Мария, заикаясь от холода. - В-волосы твои пок-кроет тина, они станут з-зелеными, а вместо к-крови в ж-жилах б-будет течь в-вода...
      - А! - закричала Марта, забив руками по воде. - Тянет!
      И с истошным визгом, взбивая пену и отплевываясь, она устремилась к берегу.
      Мария поплыла за ней.
      - Что-то холодное, сколькое, как ухватит за ногу! И давай вниз тянуть! У меня и сердце остановилось, - рассказывала Марта на берегу. - Ну, думаю, пропала - водяной!
      - А может это жаба была? - смеялась Мария. - Принц-жаба, заколдованный. Дай-ка, думает, Марту поцелую, авось в человека обратно превращусь?
      - Ну и дура ты, Маруська! - обижалась Марта. - Где ты видела принцев-жаб? Любое дитя знает, что бывают только принцессы-жабы...
      Но это еще больше развеселило Марию.
      - Ха-ха-ха! Ну, влипла бы ты, Марта! Вот поцеловала б тебя жаба, пришлось бы на принцессе жениться! Ой, не могу!
      Хелена тоже смеялась.
      - Да ну вас совсем! - отмахнулась Марта. - Только бы шуточки шутить, а сами небось бы со страху померли, кабы вас кто на дно потянул...
      Ворота им открывал тот же самый дружинник.
      - Как, ваше высочество, прошло купание? - спросил он.
      - Плохо, - ответила Марта.
      - И не спрашивайте! - покачала головой Мария. - Ее высочество чуть не утащил на дно водяной!
      - Ах он поганец! - изумился дружинник. - Да как он посмел? А может это был сом?
      - Или все-таки принц-жаба? - предположила Мария.
      - Сама ты жаба! - Марта продолжала дуться.
      Во дворе по-прежнему было пусто.
      Хелена завернула на кухню, а Мария с Мартой пошли к себе.
      К вечеру девушки помирились. Марта просто не могла долго сердиться, ее веселый нрав не позволял.
      - Ну что, Марта, туши свечу, уже десять пробило, - сказала Мария.
      - Что-то я не слышала, - притворно протянула Марта.
      - Сейчас госпожа Глория зайдет, сразу услышишь...
      Марта юркнула под одеяло.
      - А я уже сплю! Туши сама.
      Мария подошла к окну, погасила свечу. Распахнула окно. Там, за окном, притаилась темнота. И тишина.
      Послышался звук шагов. Мария выглянула в окно. Долго всматривалась в темноту, но так ничего и не увидела.
      Она поправила волосы и легла на кровать. Сон принял ее в свои объятия...
      Неожиданно Мария проснулась. Странное, необъяснимое чувство охватило ее. Как будто кто-то подошел к ней и тихо назвал ее имя. Еще во сне. И вот она проснулась, но голос умолк.
      Вокруг по-прежнему было тихо. В окно заглядывал любопытный месяц, освещая комнату матовым светом. С улицы тянуло прохладой.
      Мария поднялась и закрыла окно. Поглядела на Марту - та крепко спала, разбросав по подушке волосы. Не было ничего необычного. Спокойная летняя ночь. Но ощущение тревоги не исчезало. Даже не тревоги, а какого-то ожидания. Как будто знаешь - что-то должно произойти. Что-то страшное, но в то же время томительно волнующее. Что-то таинственное и, как всякая тайна, захватывающее душу холодными щупальцами любопытства. Что-то, держащее сердце в напряжении, заставляющее его сбиваться с ритма.
      За окном раздался тихий скрип и легкий стук по стеклу. Мария, замирая, посмотрела - в окно билась летучая мышь, хлопая крыльями по стеклу, словно желая пройти сквозь него.
      - Что тебе нужно здесь? - прошептала Мария, отступая. - Кто звал тебя? Созданье ночи, твое место там, в спящем небе, под луной. Лети прочь!
      Нетопырь на миг застыл, затем махнул крыльями и исчез.
      Мария присела на кровать. Сон покинул ее, а ощущение тревоги оставалось. Она накинула на плечи одеяло и стала глядеть в окно. Чей голос звал меня, подумала она. Или все почудилось мне, этот зов был лишь сном, иллюзией?
      Дверь в комнату начала медленно отворяться. Беззвучно, плавно, в звенящей тишине.
      Мария смотрела на дверь, не в силах пошевелиться. Непередаваемое ощущение ужаса и восторга одновременно парализовало ее. Она смотрела на дверь, широко раскрыв глаза.
      Дверь отворилась полностью, но за ней никого не было. Прошло несколько мгновений, и тьма за дверью начала сгущаться, принимая контуры человеческой фигуры. Свет луны пронзил фигуру, она впитала его и налилась багрянцем.
      В комнату шагнула женщина в темно-красном платье.
      Теперь Мария увидела, что это графиня. Белеющее лицо графини было обращено к Марте. Графиня бесшумно шла к кровати, на которой лежала девушка.
      Мария молчала. Ей начало казаться, что она исчезла из комнаты и находится где-то далеко-далеко. А здесь только ее тело, без души, без чувств и без желаний. Она не понимала происходящего, или не хотела понимать. Разум отказывался что-либо объяснять, он мог лишь отчужденно созерцать.
      Графиня остановилась у кровати Марты и склонилась над спящим телом. Вокруг все так же густела тишина и заглядывал в окно лунный свет. Только было страшно, до боли страшно. Мария почувствовала, как леденеют и начинают трястись руки. Она хотела вспомнить какую-нибудь молитву, но слова исчезли, они перемешались, образовав неразборчивый и непонятный клубок. Она хотела закричать, но голос отказывался повиноваться.
      Но вот графиня обернулась и Мария увидела ее окровавленные губы. По подбородку, на шею стекала кровь. И были в крови руки. Мария не видела Марты, но она знала, что с ней случилось что-то страшное, что-то такое, чего Мария не хочет видеть.
      Графиня не шевелилась. Она пристально смотрела на Марию. Кровь капала с ее пальцев и Марии казалось, что она слышит, как стучат капли об пол.
      Комната преобразилась. Поблек и налился кровью лунный свет, все вокруг окрасилось багрянцем. Комнату наполнило множество голосов. Они шептали что-то неразборчивое, какие-то странные слова, расплывающиеся неясным эхом. Была ли в них злоба? Скорее, насмешка, презрение, вызов. И было в них Зло.
      Мария боялась посмотреть графине в глаза. Ей казалось, что если она это сделает, то душа ее не выдержит. Но непонятная сила завладела ею, убеждая непременно увидеть взгляд графини. Заглянуть в глаза Смерти. Она подняла глаза и посмотрела.
      И затрепетала. Столь тяжел был взгляд графини, что давил на глаза сильнее камня. И одновременно был он пронзительно бесстрастным. Он проходил насквозь, словно не замечая препятствия. Он ужасал, волновал, восторгал и дразнил. Он леденил и зажигал. Он убивал. Его нельзя было избежать, от него нельзя было скрыться, про него нельзя было забыть.
      Странная улыбка вдруг появилась на губах графини, разрывая запекшуюся кровь. Графиня шагнула к Марии, протягивая руки вперед...
      Мария открыла глаза. Щебетали птицы, серый рассвет завладел комнатой. Утренняя свежесть вливалась в распахнутое окно.
      - Марта! - позвала Мария, с замиранием вспомнив ночной ужас.
      Марта не отзывалась. Лицо ее покрывала молочная бледность, дыхания не было слышно.
      - Марта! - вскричала Мария, подскочив к подруге и тряся ее за холодное плечо.
      - Ну, чего орешь? - Марта уставилась на Марию сонным взглядом. - Или уже шесть часов?
      Мария не отвечала. Она была в растерянности.
      - Слушай, что-нибудь случилось? - беспокойно спросила Марта, заметив необычно тревожное выражение на лице подруги.
      - Слава богу! - выдохнула Мария, - все в порядке... А я уж думала... Мне, Марта, такой страшный сон приснился! - пояснила Мария. - Будто... Будто тебе плохо. Ты как себя вообще чувствуешь?
      - Как чувствую? Как всегда, плохое настроение с утра, особенно когда поспать не дают!
      - Нет, правда с тобой все в порядке?
      - Да в порядке, в порядке. Голова только болит - не надо было, видно, так долго в холодной воде вчера барахтаться...
      Мария присела на кровать рядом с Мартой.
      - Значит, все мне приснилось. Давно я таких кошмаров не видела.
      - Да что тебе там привиделось? - заинтересовалась Марта. - Давай, рассказывай!
      Мария рассказала.
      Марта долго молчала, потом вдруг захихикала.
      - Ты чего? - удивилась Мария.
      - Знаешь, что я тебе скажу? - ответила Марта. - Ты побольше книжек своих читай - еще не такое приснится!
      - При чем тут книжки?
      - При том, что ты каждый раз начитаешься всякой дури, а потом тебе кошмары снятся! Я еще удивляюсь, как к тебе принц-жаба во сне не явился!