Тень ведьмы

Да и добыча попроще косули, зайцы, птица. Ну, иногда лось или кабан. А на волков да медведей князь сам предпочитал охотится. Мое дело было только зверя выследить да обложить, а дальше уж вельможи сами развлекались. Много их наезжало, все больше бароны да графья. Вырядятся так, что смешно глядеть - арбалеты, копья... Иные даже с секирами на охоту приезжали! Ну и, конечно, волкодавы или доги при них. Затравят собаками зверя, а потом подходят и рогатиной его пихают. Опосля еще хвастают... Им, видно, невдомек, что настоящий охотник на медведя с одним кинжалом ходит. И никаких там собак.
      Ну да ладно, это их дело. Служил я, значит, так, и горя не знал. Харчи казенные, одежа и оружие тоже. Работать не каждый день приходилось, - не успевали в замке за день всю дичь съедать. В замке меня уважали, потому что с делом я справлялся хорошо и князь ко мне благоволил. Обещался даже в скором времени повысить в должности.
      Но стал я что-то скучать. Привык я к настоящему делу, к походной жизни, к схватке, когда один на один со зверем и видишь, как горят его глаза. Когда чувствуешь на своем кинжале его плоть... Кто не бывал никогда на охоте, тот этого не поймет. Это чувство... это почище вина опьяняет. А у меня оно в крови, я - потомственный охотник. Как породистый гончий пес - хоть ты его всю жизнь на цепи продержи, а дай только увидеть зверя, как он и взовьется! Кровь возьмет свое.
      В общем, стал я потихоньку в свободное время на медведя ходить. Один, как в былые времена. Князю скажу, что пошел силки да капканы проверять, а сам медвежьи берлоги ищу. Бывало, что и волков стрелял, но другую дичь не трогал мне ведь только на хищника интересно охотиться. Только на достойного противника.
      Столкнешься вот так вот с ним вплотную, с медведем. Здоровенный, черный. Стоит, рычит, только глаза светятся и клыки белеют в пасти. А я стою, жду. В одной руке кинжал, в другой шапка. Первым не нападаю, жду. Бывает, что не выдерживает зверь, уходит. Я его не преследую - он уже проиграл битву. Но настоящий противник не уходит. Он делает шаг навстречу и поднимается на дыбы. Кровь в этот миг так и закипает в жилах. Я подбрасываю шапку вверх и всаживаю кинжал врагу в сердце. И - всем телом, за рукоять вниз, до самого брюха.
      Не всегда выходит гладко. Бывает, что медведь не встает дыбом, а кидается на всех четырех лапах. Вот тут уже только искусный охотник может нанести смертельный удар. Иначе можно самому получить такой удар... Так вот, все шло нормально, я тайком охотился, а шкуры сбывал одному знакомому торговцу. У себя в каморке, где я жил, развешивать я их, понятное дело, не мог, а выбрасывать было жалко. Ну, еще дарил друзьям, когда в селе родном бывал.
      И доигрался. Сижу как-то на конюшне, чиню сбрую, как забегает, значит, княжий конюх, Григорий.
      А надо сказать, что в отношениях я был с ним в хороших. Любил Григорий приложиться к чарке, а денег, известно, никогда не хватает. Зайдет ко мне занять, а я ему всегда одолжу, либо дам шкурку какую - в любом кабаке на бутылку обменять можно. За это он мне лучшую лошадь в конюшне подобрал и всегда чистил ее, выгуливал - мне то некогда было, то неохота.
      Ага. Забегает, значит, Григорий и говорит:
      - Тебя, Михаил, князь кличет. Сердится дюже. Сказывают, будто ты тайком в княжьих угодьях дичь бил, да продавал. Правда это?
      - Тебе Гришка, врать не стану. Правда, - отвечаю.
      Глянул только он на меня и открывает денник.
      - А коли так, - говорит, - то бери тогда Ветра и скачи, пока духу хватит. Потому что ждет тебя здесь казнь, уж я знаю - князь наш на расправу скор. Отсель до границы недалеко, а в чужих землях князь тебя не отыщет.
      И выводит мне моего коня.
      - Ну что ж, - отвечаю я, - спасибо тебе. Не поминай лихом!
      Так я оказался в здешних землях. А князь Даримир, думаю, и по сей день меня ищет. Приехал я в Междулесье, в деревеньку Гореловка. Продал своего коня, добавил деньжат, да и купил там себе домик в лесу, что от лесничего остался. Женился. Какое-то время промышлял охотой, да только места там для охоты неважные, кроме того, и продавать-то добычу некому - крестьяне свое хозяйство держат, зачем им мясо покупать? Да и денег у них нет. А про шкуры и разговору нет.
      И решил я Скитальцем стать. Так кличут бродячих охотников, которые по разным землям кочуют. В одном месте дичь добудут, в другом продадут, а домой лишь иногда приходят, отдохнуть от странствий. А затем снова в путь.
      Оставил я жене денег, взял свой кинжал, лук и провизии торбу. И ушел.
      Побывал я во многих землях, во многих княжествах охотился. Охотился на медведей и волков, на черно-серебристых лис и на песцов. Доводилось мне и с рысью встречаться, и с росомахой. И... с человеком. Я ведь где предпочитал охотиться? В глухих лесах, чащобах. А разбойники, как известно, тоже такие места любят... Смотрят - идет человек, в руках несколько соболиных шкурок. Как не напасть? Но я-то ведь тоже не лыком шитый. Оказывается, человека не так уж и сложно убить, особенно если знаешь, что не убьешь его - он убьет тебя.
      И вот вскоре, уж не знаю как, а просочился обо мне слух, что разбойников, мол уничтожаю. И пошло-поехало...
      Стали мне иные заказы давать - не на медвежьи шкуры, а на людские. То разбойников истребить, то разыскать кого, то провести. В общем, превратился я в Следопыта - есть такая профессия, может, слыхали?
      Все шло своим чередом, работы хватало, заказчики не переводились. Думал я, что так Следопытом и останусь до конца жизни, да судьба распорядилась иначе...
      Попалось мне как-то одно дело. Ничего вроде особенного - пропала у некоего купца дочь и попросил он меня ее разыскать и домой вернуть. Были у него подозрения, что сбежала она с каким-то хахалем из дому - видели ее с одним мужиком накануне пропажи-то. Дело выглядело верным, награду купец пообещал вполне сносную, и я согласился.
      Принялся я за работу и вскоре вышел на их след. Все совпадало - приметы купеческой дочки, время побега, и так далее. И хахаль с ней был. Нагнал я их уже в конце пути. Их пути, разумеется. Приехали они в Иверс, захудалый такой городок. Там у хахаля был свой дом, в том доме они и остановились. Дом хороший, каменный, только старый, словно заброшенный.
      В общем, покрутился я вокруг того дома, подумал, да и решил - нечего время терять, надо девку забирать. Хахаль был на вид хилый, проблем с ним не предвиделось. Он даже оружия не носил. А во избежание лишних вопросов был у меня документ - доверенность от купца, что меня нанял. Там все было указано: что мне, мол, поручено девицу, то есть дочь его, найти и домой возвернуть. Даже против желания, поскольку девка-то была несовершеннолетняя.
      Выбрал я время ближе к ночи и залез через окно в дом. Темно там было, только в одной комнате камин горел. И раздавались оттуда голоса да стоны. Заглянул я осторожно в комнату, гляжу - а они того... развлекаются, в общем. Ну, думаю, черт с ними, не буду мешать, пускай уже они в последний раз согрешат, тем более, что не было у меня насчет этого никаких указаний...
      Да только слышу - начинает девка что-то слишком уж стонать, а потом вдруг и затихает. Захожу я тогда в комнату и вижу такую картину: девица лежит вся окровавленная, а этот... поганец ей горло перегрызает. Признаться, растерялся я. Стою как дурак и таращусь. Нет, доводилось мне, конечно, слышать про упырей, про нечисть всякую, но чтобы вот так вот, лицом к лицу... Вурдалак тоже сначала замер от неожиданности, а потом подскакивает к стене и - шмыг в потайную дверь! Я за ним. Сбежал по какой-то лестнице вниз, а там подвал. И не видно ничегошеньки. Ну, я привык ночью охотиться, остановился и жду, пока глаза привыкнут. Вдруг чую - кто-то мимо меня тихонько к лестнице крадется. Э-э-э, нет, думаю, голубчик, со мной такие фокусы не проходят. Выхватываю я меч и с развороту как рубану назад...
      Заорал он, да не упал. Кинулся уже бегом по лестнице вверх. И чуть было не ушел - когда я наверх за ним взбежал, он дверцу-то уже захлопывал. Толкнул я хорошенько дверь, он аж отлетел в сторону. Упал, заворочался на полу. Весь кровью перепачкан, и своей, и чужой. Рожа белее снега, глаза бешеные.
      Подскочил я к нему и принялся рубить. Так он меня разозлил, что покромсал я его на куски. Опомнился, кинулся к купеческой дочке. Бесполезно - та уже и не дышит. Постоял я немного, подумал, и пошел оттуда куда подальше. Только головы им перед тем отрубил - мало ли чего...
      После этого понял я, что не всех еще зверей знаю, не на всех охотился. Есть, есть еще такая на этом свете мерзость, что никакие волки с ней не сравняются.
      И снова сменил я профессию. Не то чтобы совсем сменил, скорее, расширил. Назвался я просто Охотником и принялся за новое дело, постепенно постигая его особенности.
      Одно только заботило меня: как в этом деле на кусок хлеба заработать. Но оказалось, что и на такую дичь покупатели есть. Много нынче желающих сатанинские амулеты приобрести, а поскольку дело это запрещенное, то и цены нешуточные. Так что трофеи не залеживались.
      Нелегкая с тех пор у меня жизнь началась. День и ночь на ногах, постоянно приходится скрываться, постоянно выслеживать. Разнюхивать. Все в одиночку, все самому. И в бой вступать тоже самому. А все-таки охота на чудовищ оказалась интереснее всех других охот...
      Про массовые убийства в Междулесье я услышал вовремя. Вовремя, чтобы успеть до того, как нашлась последняя жертва. Принялся сразу расспрашивать местных жителей: бывало ли такое прежде, не подозревают ли кого. Безуспешно. Тогда устроил я засаду. Одну, вторую. И наткнулся-таки на упырей. Ну, там, в Синих Топях. Все было почти так, как я вам там рассказал, за исключением того, что знал я, конечно, с кем дело имею. Да не на таких нарвался... Впрочем, одного я наверняка убил.
      А тут и вы появились. Поглядел я на вас, и подумал: все, братец, доигрался. Надо срочно смываться, а то враз в подвалах окажешься. Сказано сделано. Побродил я немного по округе, чтоб следы запутать, а затем направился прямиком домой, в Гореловку. Отдохнул, подлечился. А затем снова приехал в Синие Топи. Облазил там в округе все леса и болота. Нет следов. Тогда я жителей расспрашивать принялся. Тех, у кого родственники от вампиров пострадали, особенно дотошно. И обнаружил странную штуку. Есть в тех местах, возле Горного, старый замок. Живет в том замке графиня Валерия Ла Карди, причем живет безвыездно и в одиночестве. В позапрошлом году решила графиня открыть при замке фрейлинскую школу. Так вот, более половины погибших девиц проходили обучение в замке графини Ла Карди. Пробыли у нее что-то около года, а затем вернулись домой, в отпуск. И стали пропадать.
      Прошлым летом графиня набрала новых девиц для обучения. И вот недавно они возвратились домой. В отпуск...
      Охотник умолк и выжидательно посмотрел на Петра.
      - Ты что же, считаешь, что графиня...
      - Что я считаю, это мое дело, - перебил Охотник. - Догадываться можно сколько угодно, только догадки ничего не дадут. Я приехал не за этим. - И чего же ты хочешь?
      - Мне нужна помощь. Я чувствую, что один с этим делом не справлюсь. За этим сюда и явился.
      - Хорошо. У тебя есть хоть какие-нибудь доказательства?
      - Нет.
      - Так... Предположим, что я тебе поверил и предоставил помощь. Сколько тебе нужно помощников, кстати?
      - Да хотя бы пару человек, которые с оружием обращаться умеют.
      - Предположим даже, что я дам тебе таких людей. Что ты будешь дальше делать?
      - Устрою засаду, - ни секунды не колеблясь, ответил Охотник. - Я знаю скоро начнутся похищения.
      - Где? В Синих Топях?
      - Нет, на этот раз в основном в Подогорье, Каменке и в Дубраве. Может, и еще где.
      Петр задумался.
      - И сколько времени все это продлится?
      - Месяц, самое большее - два. Я уверен, что нападения будут.
      Петр крякнул.
      - Гм... Ты знаешь, я не смогу тебе помочь. К сожалению. Не могу отрывать людей от дел на такой срок. Тем более, что нет никакой уверенности, что... Подумай сам. Графиня Ла Карди, родственница короля, набирает девушек в свою школу, обучает целый год, а затем похищает и выпивает из них кровь. Не проще ли тогда уже сразу похитить? И зачем ей столько девиц? Что-то здесь не вяжется...
      Охотник помассировал рукой лицо.
      - Да знаю я, что не вяжется, - устало сказал он. - И многого сам не понимаю. Только я привык не рассуждать, а действовать. Когда на охоте я сижу в засаде, мне неизвестно, с каким зверем я столкнусь. Я знаю только то, что он придет. Не хотите мне помочь - не надо. Дело ваше. Только как бы вам потом не пожалеть об этом...
      Петр усмехнулся.
      - Ты знаешь, мне еще никто не угрожал.
      - А я не угрожаю. Я предупреждаю.
      Охотник поднялся.
      - Ладно, погоди, - сказал Петр. - Давай сделаем так: ты поезжай в Междулесье и жди нас там. А как только что-нибудь произойдет, нам сразу же сообщат наши агенты и мы приедем. Я приеду лично.
      - Как бы поздно не было... - нахмурился Охотник.
      - Не будет, - заверил его Петр. - Теперь не будет.
      - Ну, глядите, - сказал Охотник. - Что ж, я, пожалуй, остановлюсь в Дубраве - оттуда до замка ближе всего.
      - Опять ты про этот замок...
      - Погоди! Я остановлюсь в Дубраве, но если вдруг поступят подобные сведения из Подогорья или Каменки...
      - Да, - кивнул Петр. - Мы это предусмотрели. У всех наших агентов еще с прошлого года приказ - срочно слать гонцов при малейшем подозрении. Времени, конечно, прошло уже немало, но приказ пока что остается в силе.
      - Что ж, на том и порешим.
      Охотник посмотрел на дверь.
      - Спасибо за угощение, а мне пора. До встречи, отче.
      - Петр, - сказал клерик. - Меня зовут Петр...
      - Охотник? Хм. И что же он, всерьез полагает, что графиня - вампир?
      Отец Люцер, никогда не сердившийся, впервые повысил голос.
      - Пусть себе предполагает, - негромко сказал Лука. - Нам это не помешает...
      - А если он на принцессу нападение совершить вздумает?! - вскричал отец Люцер. - Что тогда? Нет, Петр, ты меня удивляешь. О чем ты думал, почему не задержал этого Охотника?
      - Отец Люцер, - спокойно сказал Петр, - зря вы так беспокоитесь. Во-первых, мы с Охотником договорились, что до моего приезда он ничего предпринимать не будет. Во-вторых, даже если он и попытается убить графиню, я не думаю, что у него это получится, ведь при замке наверняка немалая дружина состоит. А в-третьих, мы всегда можем Охотника найти в случае чего.
      - Да, я помню, как вы его в прошлый раз искали, - саркастически заметил отец Люцер.
      Но видно было, что он успокоился.
      - Так что вы все-таки решили, отец Люцер? - нетерпеливо спросил Иоанн.
      Отец Люцер посмотрел на Иоанна.
      - Ничего я не решил. Не все так просто. Вы понимаете, что я не могу такие вопросы сам утверждать. Мне надо доложить обо всем его преосвященству и узнать его мнение.
      - Конечно, отец Люцер, - согласился Лука.
      - Кстати, - сказал отец Люцер заинтересованно, - а что вы сами обо всем этом думаете?
      - А что тут думать? - произнес Иоанн. - Пока ведь у нас никаких улик нет, и даже теорий правдоподобных нет.
      - Я лично этому Охотнику верю, - заявил Петр. - Но ведь он и сам толком ничего не знает. Он заметил некую закономерность и решил ее проверить. Почему бы ему не помочь? Лука промолчал.
      - Понятно, - сказал отец Люцер. - Ну что ж, на том и порешим. Завтра я поговорю с его преосвященством. А теперь ступайте.
      В маленькое окошко выглянула неприветливая монашеская физиономия.
      - Чего надо?
      - Скажите, это аббатство святой Марии? - спросил Ян.
      - Ну, аббатство, - буркнул монах.
      Ян достал письмо, показал монаху.
      - У меня письмо к настоятелю.
      - Давай! - из окошка высунулась рука.
      - У меня приказ: передать лично, - деликатно отстранил руку Ян.
      Физиономия поморщилась.
      - А от кого письмо-то?
      - От епископа Дийальского, отца Кармона.
      Окошко захлопнулось, скрипнул засов и отворилась калитка, вырезанная в воротах.
      Ян шагнул внутрь и увидел двух монахов. Один был тот, что выглядывал в окошко. Второй сидел на небольшой скамеечке, прислонившись спиной к воротам и с любопытством смотрел на Яна. В руке он держал горсть лесных орехов.
      - Оружие есть? - спросил он Яна.
      - Нет, - ответил Ян.
      Первый монах тщательно проверил его одежду.
      - Идем! - сказал он Яну и зашагал в направлении серого здания.
      Ян последовал за ним, а второй монах принялся колоть орехи. Они прошли по дорожке, усыпанной гравием, миновали группу внимательно поглядевших на них монахов и вошли в здание аббатства. Когда они зашагали длинным плохо освещенным коридором, Ян подумал, что сейчас его заведут в подвал и начнут пытать. Он уже подумывал было рвануть обратно, к выходу, но тут они подошли к темного дерева двери и монах осторожно постучал.
      - Да? - раздался из-за двери спокойный голос.
      - Отец Люцер, к вам посланец с письмом! - прокричал монах.
      - Пусть войдет.
      Монах повернулся к Яну.
      - Иди.
      И приоткрыл дверь.
      Ян вошел в келью. В центре кельи стоял стол. За столом сидел полноватый человек с грубым простодушным лицом и рыжей шевелюрой. Человек смотрел на Яна безразличным взглядом.
      Ян подошел к столу и остановился. Он ожидал вопросов, но человек молчал. Казалось, он ждет здесь кого-то другого, а Яна и не замечает.
      - Отец Люцер? - спросил Ян.
      - Да.
      - Я привез вам письмо от отца Кармона.
      Ян протянул письмо.
      - От отца Кармона, говоришь? Ну, давай.
      Отец Люцер неторопливо распечатал письмо, тщательно осмотрев его перед тем и поцарапав ногтем сургучную печать. Затем откинулся на спинку кресла и принялся читать.
      ПИСЬМО ОТЦА КАРМОНА
      Здравствуй, Люцер!
      Давно собирался тебе написать, да все не было то времени, то повода. Ты же знаешь - у нас, в провинции, все заботы такие мелочные и незначительные, но в то же время отнимают невероятно много времени и сил. А силы уж не те, что были когда-то... Помнишь семинарию? Золотые были денечки. Куда они подевались?
      Кстати, как там Савелий поживает? Что-то от него вестей нет. Все ли благополучно? А то прокатился у нас слух, будто бы в тех местах, где он служит, вампиры кучу народу поубивали. Упаси Господь от такой напасти!
      У нас, слава богу, все благополучно. За полгода только и дел было, что ведьму одну сожгли да еретика казнили. А так все спокойно. Со здоровьем только у меня неважно последнее время. Ну да ладно, на все воля божья.
      Будет у меня к тебе просьба, Люцер. Приехал ко мне недавно в гости брат с сыном своим, Яном. Такой молодец вымахал, что хоть куда! И тоже решил нашими стопами пойти - посвятил себя служению Господу. Пробыл он четыре года иноком в монастыре Первого Апостола, что под Дийальском и захотел к вам, в Капитул, вступить. Молодежь всегда до подвигов охоча, как и мы в свое время... Так что если есть возможность, ты уж возьми его к себе, в Резиденцию. И его, и меня порадуешь. А насчет опыта ты не сомневайся: он ведь до того как в монахи пойти, два года в Гвардии прослужил. Успел там дел наделать - не то убил кого по ошибке, не то еще что-то, только не захотел там более оставаться. Решил, что если уж и сражаться, так только с истинным Злом - там, мол, не ошибешься.
      Что нового в Столице? Не учинили ли опять эскулапы какой-нибудь пакости? Говорят, у вас там с ними настоящая война идет, словно с врагами какими. Нас как-то чаша сия миновала. Я даже лекаря из аббатства прогонять не стал зачем? Такой хороший, порядочный человек, всегда помогает. Я вот недавно захворал, так он в три дня меня на ноги поставил.
      А еще хочу тебе поведать, что собираюсь я скоро на покой уйти. Тяжела и слишком хлопотна для меня должность настоятеля, пусть другие, более проворные мое место занимают. Ты-то помоложе нас с Савелием, тебе еще не время от дел отходить, ну а мне уж пора. Куплю себе домик возле реки, да с огородом. Буду там почивать в покое и созерцании, буду грехи старые замаливать. Попадешь в наши края - заезжай в гости.
      Вот такие, значит, дела.
      Ну, буду заканчивать. Жду от тебя письма со всеми новостями. Отпиши также о своих делах и что там с Яном решил.
      До встречи!
      P.S. Передавай от меня поклон его преосвященству.
      Отец Люцер дочитал письмо, отложил его и посмотрел на Яна.
      - В клерики, значит, хочешь попасть? - спросил строгим тоном.
      - Да, отец Люцер, - подтвердил Ян.
      - Подвигов захотелось?
      - Думаю, что больше пользы принесу именно здесь.
      - Дядя пишет, что ты в Гвардии служил...
      - Служил, отец Люцер. Почти два года.
      - Почему ушел?
      Ян замялся.
      - Я не хотел бы говорить на эту тему. - Ишь ты! - хмыкнул отец Люцер. Дерзок, не в меру дерзок. Мне, отрок, как на исповеди отвечать надо. Это тебе на будущее. А пока что сделаем исключение, но в первый и последний раз.
      - Спасибо, отец Люцер.
      Тон, которым он это сказал, отцу Люцеру не понравился.
      - Есть тут у нас один клерик, - сказал он многозначительно. - Иоанном зовут. Так вот, ты на этого Иоанна смотри и старайся как можно менее на него походить.
      - Хорошо, отец Люцер.
      Ян понял, что он уже может считать себя клериком.
      - В пехоте служил? - спросил отец Люцер.
      - Да, отец Люцер.
      - Верховой езде обучен?
      Ян кивнул.
      - Плавать умеешь?
      - С детства, отец Люцер.
      - Хорошо. Ну, про военное искусство не спрашиваю. Про чтение и письмо тоже - в монастыре должны были научить. Так?
      - Да, отец Люцер.
      Отец Люцер одобрительно покивал.
      - А как насчет женского полу?
      - В смысле?
      - Клерики - такие же точно монахи и все ограничения, налагаемые на монахов, касаются и их. Понятно?
      - Конечно, отец Люцер, - поспешно заверил Ян.
      Слишком поспешно.
      Иоанн номер два, подумал отец Люцер. Ну да ничего, молодой еще.
      - Ладно, - сказал он вслух. - Беру я тебя клериком.
      - Спасибо, отец Люцер, - Ян расплылся в улыбке. - Дядю поблагодаришь. А теперь слушай. Для начала тебе надо будет пройти специальную подготовку. И в дальнейшем придется постоянно совершенствоваться. У нас тут не так, как в монастыре. Каждый день упражнения, каждый день тренировка. Поначалу будет тяжело.
      - Мне не привыкать, отец Люцер.
      - Хорошо, если так. Значит, отдам я тебя под начало брата Петра. Это мой заместитель, один из лучших специалистов. Все его указания слушать, как мои. Запомни это.
      Ян покивал.
      - Далее, - продолжал отец Люцер, - выходить за территорию аббатства только с разрешения старших клериков или моего. Вне стен аббатства ты должен вести себя как обычный монах. Разглашение тайны строго карается. Кроме того, соблюдение инкогнито нужно в первую очередь тебе самому, потому как позволяет лучше справиться с работой. Иногда придется обряжаться и в мирскую одежду, так что ты должен быть готов играть разные роли.
      Ян с интересом слушал. Глаза его блестели.
      - Ладно, брат Петр все тебе расскажет более подробно, а теперь ступай, найди его и передай, что я его зову.
      - А как я его узнаю?
      Отец Люцер поморщился.
      - Недостойный клерика вопрос...
      - Понял! - бойко ответил Ян. - Найду.
      - Каким оружием лучше всего владеешь?
      - Мечом, - ответил Ян, не задумываясь.
      - А ну-ка! - Иоанн протянул ему узкий меч.
      Точно такой же взял и себе. Лязгнул металл. Иоанн едва успел отбить меч.
      Петр с интересом наблюдал.
      - Проклятие! - крикнул Иоанн. - Что ж ты так неожиданно, без предупреждения?
      - Я предупреждать не привык, - невозмутимо ответил Ян. - Меня в бою никто не предупреждал, а наоборот, старались напасть как можно внезапнее.
      - Наш человек! - засмеялся Петр. - Истинно шпионская тактика - напасть из-за угла. Только вот оружие неподходящее. Лучшее оружие для шпиона - кинжал, причем метательный. Неплохая также штука арбалет, только не боевой и не охотничий, а специальный, уменьшенный. А Лука, например, предпочитает удавку.
      - Что это такое? - спросил Ян.
      - Лука, покажи.
      Лука развязал тонкий шелковый шнурок, заменявший ему пояс. На каждом конце шнурка было по небольшому свинцовому шарику.
      - Подними руку, - попросил Лука.
      Ян поднял руку вверх.
      Шнурок свистнул в воздухе и плотно обвил руку. Лука дернул его на себя и Ян с трудом удержался на ногах.
      - Интересная штуковина, - сказал он, освобождая руку.
      - И практически бесшумная, - добавил Лука.
      - И против нечисти помогает?
      - Вообще-то против нечисти у нас особое оружие есть, в основном из серебра изготовленное. Но бывает, что и обычное оружие срабатывает. Во всяком случае, обращаться надо уметь одинаково хорошо с любым. И рукопашный бой знать не помешает.
      - Да я вроде бы и врукопашную неплохо дерусь, - сказал Ян. - По крайней мере, в Гвардии не жаловались.
      - Проверим? Теперь Иоанн, наученный предыдущим опытом, приготовился к борьбе заранее.
      Архиепископ поднял на отца Люцера непроницаемые карие глаза.
      - Вы хотите сказать, - медленно произнес он, - что ее высочество графиня Валерия Ла Карди каким-то образом замешана в серии убийств, совершенных в прошлом году в Междулесье? Я правильно вас понял, отец Люцер?
      Отец Люцер похолодел.
      - Видите ли, ваше преосвященство, никаких конкретных улик у нас нет. Есть только некоторые, весьма смутные предположения. Я лишь хочу просить у вас совета на случай, если вдруг... Если неожиданно моим людям придется тем или иным образом столкнуться с окружением графини. Как им следует поступить в такой ситуации?
      Архиепископ обратил глаза к иконе.
      - Для Господа, отец Люцер, для него все одинаково равны. Все мы рабы божьи. Поэтому и закон, и правосудие должны быть для всех одинаковы. Сказано в Послании: "...И низких возвышу, и великих уравняю с малыми, ибо все чада мои для меня одинаково любимы".
      Отец Люцер понял, что ошибся и облегченно вздохнул.
      - То есть вы разрешаете все-таки при необходимости применять крайние меры?
      Архиепископ вновь посмотрел на отца Люцера.
      - Отец Люцер, я хотел бы предостеречь вас от опасных суждений. Не следует забывать, что в государстве существует власть духовная и существует власть светская. Власть духовная, несомненно, ближе к Господу, а, следовательно, она выше светской, однако это не дает ей права управлять государством. И тем более укреплять в народе бунтарские настроения.
      Отец Люцер понял, что опять ошибся.
      - Помилуйте, ваше преосвященство! - воскликнул он. - Да кто же осмелится распространять в народе бунтарские настроения? У меня и в мыслях этого не было!
      - Не словом, а делом пример подадите, - поправил архиепископ. - Если ваши люди начнут вершить над вельможами суд, что скажут люди? И что скажет его величество? Был уже прецедент... Вы ведь помните?
      - Замок барона Линка?
      - Да-да. Та история могла бы иметь самые неожиданные последствия, если бы я вовремя не вмешался. И вы, отец Люцер, даже не догадываетесь, каких усилий стоило мне убедить его величество замять это дело. Вы понимаете?
      - Понимаю, ваше преосвященство. Я дам клерикам указ категорически избегать возможных столкновений с людьми графини, - поспешил заверить архиепископа отец Люцер.
      - Ничего, я вижу, вы не понимаете... - вздохнул архиепископ. - Пускай все идет своим чередом, как полагается. Пусть ваши люди тщательно и по всем правилам проведут расследование. Пусть соберут все факты, все доказательства, все свидетельства. И все. Чтобы никакой самодеятельности. Пусть доставят все данные дела лично мне, а от меня вы уже получите инструкции, как поступать далее. Теперь вам ясно?
      - Мне все понятно, ваше преосвященство.
      - Ну вот и хорошо.
      Архиепископ взял со стола янтарные четки.
      - Вы, кажется, что-то хотели у меня просить?
      - Да, ваше преосвященство. Нужна ваша подпись для указа о сожжении еретика Джорджио.
      Отец Люцер протянул архиепископу бумагу.
      Архиепископ взял, внимательно прочел.
      - И это такие речи он вел? Такую ересь утверждал? - пробормотал он, протягивая руку за пером. - Нехорошо, нехорошо. Чего не хватает людям, пошто выдумывают?
      Архиепископ положил указ на стол, придавил рукой и старательно начертил пером в правом нижнем углу листа: "раб рабов божьих, его преосвященство архиепископ Эвиденский Валериан Светлый".
      ГЛАВА 13
      - Так ты говоришь, хорошее у вас село?
      - Село хорошее. Оно, конечно, были здесь дела всякие, особливо с друидами ентими неприятностей много вышло, да только кто ж свою родину-то хулить станет?
      Крестьянин добродушно ухмыльнулся.
      - А я слышал, что в прошлом году тут вампиров видели, - небрежно сказал Охотник.
      - Да, было дело, - ответил крестьянин. - Не то девять, не то десять душ загубили, кровопийцы. Сейчас припомню. Анна, пастушья дочь - раз, Велена соседская - два... - крестьянин принялся загибать пальцы.
      - Так упырей и не поймали? - поспешил сказать Охотник.
      - Упырей-то? Не-е-ет, куда там! Разве ж их поймаешь? Упыря простым глазом и не увидишь, тут чары нужны, либо святая вода.
      - Да-а-а, - подтвердил Охотник, покивав. - Скажи, человече, а ваше село ко владениям графов Ла Карди относится?
      - Точно так, - подтвердил крестьянин. - Графиня Валерия Ла Карди - наша теперешняя хозяйка.
      - А ты, случаем, не знаешь, не надобны ли ей егеря? Я ведь по профессии охотник...
      Крестьянин задумался.
      - Того я не ведаю, - сказал он чуть погодя, - да вот есть у нас сейчас в селе две девки, которые в графской школе обучение проходили, так ты у них поспрашивай. Они почитай год у графини в замке жили, может что и знают. Видишь вон тот двор? Там одна из них живет, Марией звать. Они теперь должны быть дома, так что можешь сходить, побеседовать... - Ну, спасибо тебе. Пойду и вправду спрошу - а вдруг что-нибудь знают?
      Охотник заглянул во двор.
      - Эй, хозяева! Есть кто дома?
      Залаял пес, звеня цепью.
      Скрипнула дверь и на крыльцо вышел рослый крестьянин.