Дмитрий и Николай вышли из зала. Николай закурил и внимательно посмотрел на брата.

– Ты как?

– Нормально. Пьяный, но не сильно, – Дмитрий тоже закурил. – Я сейчас с этой киской уеду, а вы продолжайте. Расплатись, завтра рассчитаемся.

– Да ну тебя, с твоими расчетами, – поморщился Николай. – Ты мне ещё за пачку сигарет отдавать начни. Тебе машина нужна?

– Сейчас скажу Сеньке чтобы такси вызвал.

– Не торопись. Там должен стоять мой Вовчик. Я позвонил, когда выходил. Давай выйдем, посмотрим. Меня Егор подкинет.

Уже возвращаясь в зал, Дмитрий спросил:

– Коля, ты меня осуждаешь?

– За что? Девчонка понравилась?

– Да вообще за всё.

– Никто тебя, Димка, не осуждает. Ты больше сам себе голову всякими глупостями забиваешь. Смотри на вещи проще…

Дмитрий с Викой вышли из ресторана. Дождь уже прекратился, сменившись белым вязким туманом. Водитель Николая ждал их у машины и предупредительно открыл дверь. Дмитрий помог сесть в машину Вике и сам сел рядом. Некоторое время Вика молчала.

– Позови меня с собой… – тихонько пропела она.

– Что? – Дмитрий повернулся и попытался в темноте рассмотреть её лицо.

– Позови меня с собой, – повторила Вика. – Ты что, никогда не слышал эту песню? Её же на каждом углу крутят. А я сегодня от неё целый день отвязаться не могу… Пристал мотив…

– Слышал, – задумчиво ответил Дмитрий. – Просто я думал то же самое, когда мы выпили по второй.

– Ты куда меня везешь?

– Домой. К себе домой. А что?

– Ничего… Только я сразу предупреждаю – я не балуюсь всякими там штучками… и чтобы ты один был…

– Посиди тихо, – Дмитрий накрыл ладонью её маленькую руку.

Вика послушно замолчала. Она боялась, что начнет говорить нечетко или скажет что-нибудь ненужное. Дмитрий ласково поглаживал её кисть. Тепло машины начинало предательски размаривать. Ему казалось, что дорога домой стала бесконечной и он уснет или умрет, прежде, чем она кончится. Рядом с ним могла уснуть или умереть девушка, которую он держал за руку. Если бы она умерла, её было бы нестерпимо жаль. Дмитрий понимал, что всё это из-за того, что он пьян. Опьянение напоминало ему туман за окнами машины – в нем не было ничего четкого, ничего конкретного, всё терялось. Казалось, потерялся и он сам…

Глава 26

Дмитрий проснулся в своей спальне. Во рту стоял отвратительный привкус, голова болела. Он обнаружил, что лежит на кровати одетый и даже обутый. Вернее, одетый не полностью. Пиджака на нем не было, узел галстука был почти развязан, рубашка расстегнута больше, чем до половины. Дмитрий сел, тряхнул головой, пытаясь согнать остатки сна, и обнаружил, что он не один – рядом лежит и спит, свернувшись калачиком, прелестное существо. Существо было женского пола и не совсем одето. На ней было очень красивое нижнее белье, чулки с кружевной резинкой и туфли. Остальная одежда, впрочем, как и его пиджак, была в беспорядке разбросана по спальне.

Дмитрий ещё раз тряхнул головой, пытаясь убедиться, что уже проснулся, затем встал и подошел к туалетному столику с большим зеркалом. Из зеркала на него смотрел взъерошенный полуседой, хотя ещё и не старый мужик, с резкими чертами, бледной и слегка примятой со сна физиономией, на щеках у мужика успела пробиться серебристая щетина, рубашка была измята и расстегнута, галстук почти развязан. Задний план зеркала отражал широченную кровать и спящую на ней девушку в нижнем белье, чулках и туфлях. Девушка была прекрасна, как сказочный сон. Её вьющиеся каштановые волосы отливали темным золотом и слегка блестели.

Дмитрий опустился на пуф возле столика, потер шершавые от щетины щеки, глубоко вздохнул и снова посмотрел в зеркало. Он прекрасно помнил, что было вчера вечером и кто эта девушка.

– Это же надо, так любить деньги! – вырвалось у него.

Смотреть на свое отражение больше не хотелось. Смотреть на себя в зеркало с похмелья было занятием вообще малоприятным. Сегодня особенно. В таком виде и таком состоянии он чувствовал себя на фоне этой девушки чем-то неуместным и уродливым.

– Слушай, ты мало того, что вчера меня накачал, как свинью, привез, черт знает куда, старый, небритый… ты ещё и жадный, – услышал он из-за спины обиженный голосок.

– Я?… – Дмитрий даже вздрогнул от неожиданности и повернулся.

Девушка сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на него глазами обиженного ребенка.

– Ну да, ты.

– Я жадный? – уточнил Дмитрий и удивился. – Почему?

– Кто мне вчера обещал платить щедро? А сегодня что? «Это же надо так любить деньги!», – передразнила она его. – Что, жаба давит? Знаешь, очень здорово проснуться в постели рядом с мужиком, который тебя туда затащил, и услышать такое откровение! Посмотрела б я на тебя в такой ситуации! Он, видишь ли, настолько любит деньги, что…

– Слава Богу, я никогда не просыпался в постели с мужиком. Меня туда не затаскивали, – Дмитрий с облегчением вздохнул и улыбнулся. – Это не я деньги люблю, это ты. Это я всё больше про тебя.

– Можно подумать, ты их не любишь, – парировала девушка.

– Люблю. Наверное, все любят. Правда, люблю я их не настолько, чтобы потом не расплатиться. Ты не волнуйся.

– А почему ты это сказал? Ну, что я деньги так люблю? – на её хорошеньком личике появилась заинтересованность.

– Да потому, что такая девушка могла позариться на такое несчастье, как я. На молодого и обаятельного красавца я похож мало. Особенно сейчас.

– Да, вчера вечером ты выглядел получше, – согласилась девушка. – Но, если хорошо подумать, на тебя ещё можно было бы и позариться. Ты сильно не прибедняйся.

– Вика, – он грустно улыбнулся, – твоё рабочее время окончено, я расплачусь, никуда не денусь. Говорить мне комплименты не имеет смысла.

Вика встала с кровати и потянулась. Глядя на неё, Дмитрий подумал, что при других обстоятельствах не упустил бы случая воспользоваться такой прелестью. Но сейчас было не то настроение.

– Я что-то не припомню, как тебя зовут. Вас ведь в кабаке было трое. Одного, точно помню, звали Коляном. А вот двое других… – Вика поморщилась. – Ты меня вчера так напоил, что у меня в голове полный кавардак. Кто-то был Димычем.

– Тебе плохо?

– Да нет, просто почти ничего не помню. Так, какие-то отрывки. Хотя, какая разница?

– И я о том же.

– Где у тебя ванная? Мне себя в порядок привести нужно, и домой пора.

– В конце коридора. Сколько я тебе должен?

– Обещал платить щедро, – Вика подняв с пола, надела длинную черную блузу и вышла из спальни.

Дмитрий ещё раз посмотрел на своё отражение в зеркале и подумал, что, пожалуй, стоит и себя привести в порядок. На часах было около десяти. Ещё он подумал, что стоило бы сегодня попасть на работу. И ещё…

В это время в комнату вошла Вика. Блузку она застегивала на ходу. Вид у неё был несколько смущенный.

– Слушай, там, кажется, сынок твой приехал. Сидит через две комнаты отсюда. Если, конечно, ты и есть Дмитрий Максимович. Димыч, да? – сказала она и почти радостно улыбнулась.

– Да, – Дмитрий поднялся и снял галстук. – Только это не мой сын. Это – водитель.

Он вышел и «через две комнаты» от спальни увидел Стаса. Стас сидел и со скучающим видом читал журнал. Увидев Дмитрия, он поднялся и улыбнулся:

– Доброе утро, Дмитрий Максимович, – поприветствовал он хозяина. – Не сильно помешал?

– Совсем не помешал. Давно ждешь?

– Нет, минут десять. В спальню ломиться не стал. Правда, когда мисс ваша вышла, спросил, спите вы ещё или нет. Мне ждать?

– Подожди. Сейчас я в порядок себя приведу, девчонку отвезем и поедем делами заниматься. Ты в офисе был?

– Да. Николай Алексеевич сказал, чтобы я сегодня за вами ехал либо не раньше девяти, либо по звонку. Я подождал до четверти десятого и поехал. Ничего?

– Всё нормально. Посиди, подожди.

– Да, кстати, Дмитрий Максимович, я, когда сюда зашел… здесь такой бардак был… все журналы разбросаны были… подушки от дивана… – поколебавшись, сказал Стас. – Вы в курсе?

– В курсе и не удивляюсь, – Дмитрий помрачнел. – Наверное, не только здесь. Сам всё знаешь.

– Ну, я всё поднял, по местам разложил.

– Спасибо.

В это время в комнату вошла Вика. Она уже надела юбку. Стас чуть заметно улыбнулся.

– Димыч… ой, извините, Дмитрий Максимович, – поправилась она. – Вы в ванной давно были?

– А что такое? – Дмитрий, хмурясь, посмотрел на неё.

– Просто там что-то странненькое.

Дмитрий прошел в ванную. В раковину были свалены изувеченные тюбики из-под кремов, флаконы из-под шампуней, в ванне валялись осколки флакона лосьона после бритья, на стенах остались потеки и клочки подсохшей пенки для бритья. Над всем этим безобразием царил удушающий парфюмерный запах.

– Вот ведь дура! – выдавил Дмитрий и с отвращением закрыл дверь ванной.

– Кто дура? – испуганно пролепетала Вика. – Это не я… я здесь ничего не трогала… я только вошла…

– Да не ты… – у него дернулось лицо. – Это от меня жена ушла. Ладно, идем… здесь ещё одна ванная есть. Может быть, там не такой свинушник…

– Может, я пойду? – робко спросила Вика.

– Да ладно, подожди… – удержал её Дмитрий. – Сейчас что-нибудь придумаем, а потом мы тебя домой подбросим.

В другой ванной оказалось всё в порядке. Пока Вика была там, Дмитрий прошел по всем комнатам. Настроение портилось с каждой минутой. Почти везде был жуткий беспорядок. По гостиной были разбросаны диски и кассеты, экран телевизора испачкан раздавленным бананом. Последней каплей стало то, что посредине одной из комнат были свалены в кучу фотографии и письма. Фотографии были вытащены или вырваны из альбомов, некоторые разорваны.

Из ванной вернулась Вика. Она вопросительно взглянула на Дмитрия, не решаясь что-либо спросить.

– Вика, окажи мне маленькую любезность. Ты кофе варишь? – спросил он.

– Да, конечно.

– Свари, пожалуйста, нам по кофейку. Стасик тебя в кухню проведет, а я пока побреюсь и переоденусь.

– Хорошо, – покорно согласилась Вика.

Следом за Стасом она пошла на кухню. Стас шел первым и чуть не упал, поскользнувшись на рассыпанном рисе.

– И, правда, дура жена моего шефа! – зло бросил он. – Какого черта! – и, уже спокойней, обратился к Вике. – Ты, смотри, осторожно, а то ноги переломаешь. Или подожди, я сейчас это всё смету.

– Слушай, а чего это она так? – спросила Вика, пока Стас сметал крупу.

– А это уже не в первый раз. Она когда-то ему подобный цирк уже устраивала, но тогда поменьше было. Теперь они окончательно друг от друга сдыхались и она ему прощальную гастроль закатила. Такого я за пять лет не помню.

– Они что, пять лет то сходятся, то расходятся?

– Нет, это я у него пять лет. А у них это уже порядком. Только, если она раньше возвращалась, то теперь вряд ли. Банка с кофе вон в том шкафчике. Достанешь?

– Достану. А турка где?

– Сейчас найду.

Вика открыла шкафчик и достала банку с надписью «кофе». Открыв крышку, Вика готова была выругаться не хуже, чем мужчины, – кофе был перемешан с чаем.

– Ну, кофейку мы уже попили, – она поставила банку на стол. – И шефа напоили.

– Да, здорово! – Стас заглянул в банку и покачал головой. Он подошел к холодильнику и открыл дверцу. – И тут полный абзац! Всё в кетчупе!

На кухню вошел Дмитрий. Он был тщательно выбрит и идеально одет. Казалось, в нем нет ничего общего с «помятым утренним мужиком из зеркала». Вика даже удивилась такой разительной перемене. Это был тот мужчина, который вчера вечером вошел в зал ресторана.

– Как наш кофе? – поинтересовался он.

– Кофе, Дмитрий Максимович, отменяется. Коктейль из смеси чая и кофе я готовить не умею, – Вика натянуто улыбнулась.

– Поесть вам тоже не удастся, – Стас снова открыл холодильник, демонстрируя содержимое.

– Доброе утро, Димыч! – с мрачной улыбкой произнес Дмитрий. – Последний поцелуй от любимой супруги!

Глава 27

– Ладно, пора отсюда уходить, – хмурясь, сказал Дмитрий. – Стас, спускайся, мы сейчас выйдем.

Когда Стас ушел, Дмитрий достал бумажник, из него пять стодолларовых купюр и протянул Вике. Она почти испуганно взглянула на деньги.

– Достаточно? – спросил Дмитрий.

– Даже больше, чем достаточно, – растерянно ответила Вика. – Спасибо.

– Это тебе спасибо. Я ведь обещал платить щедро. И одна большая просьба, не называй меня Дмитрием Максимовичем. Твоё «Димыч» вчера звучало приятнее.

– Да, но ваш водитель… – Вика всё больше терялась.

– Ну и что? Вчера ты и на «вы» не обращалась, сегодня утром тоже.

– Вчера я была пьяная, – она покраснела.

– Прикажешь каждый раз тебя так накачивать, чтобы ты обращалась ко мне нормально? – он попытался улыбнуться. – Так ведь сопьешься быстро. Ладно, хватит краснеть, бери деньги, и я подвезу тебя домой.

– Я сама могу добраться. У вас… у тебя ведь дела.

– Ничего, дела подождут.

В машине Дмитрий снова сел рядом с Викой. Почему-то ему показалось, что сейчас она снова пропоет «Позови меня с собой». Вика ничего петь не стала. Дмитрий закурил, предложил ей сигарету. Она отрицательно качнула головой и пояснила:

– Не люблю курить натощак.

– Кстати, Стасик, сообрази быстро, где сейчас можно позавтракать? – обратился Дмитрий к водителю.

– Только в «Мак Дональдсе». Всё ещё закрыто.

– «Мак Дональдс»… – с сомнением повторил Дмитрий и поинтересовался у Вики. – Ты гамбургер хочешь?

– Не хочу.

– Если честно, я что-то тоже не очень. И кофе у них автоматный. Ладно, потерплю до обеда. Потом куда-нибудь с Коляном и Егором съезжу.

– Если хочешь, давай заедем ко мне, и я могу поджарить тебе картошки или самую банальную яичницу, а ещё сварить кофе, – предложила Вика.

– Соглашайтесь, Дмитрий Максимович, – бесстрастно посоветовал Стас. – До обеда ещё долго.

– А ты сиди, не подслушивай, – Дмитрий улыбнулся.

– Я о вас забочусь.

– Соглашайся, Димыч, – Вика улыбнулась.

– Ладно, – сдался он. – Может, где-нибудь возле магазина остановимся и что-нибудь возьмем?

– Не стоит. Я тебя на завтрак приглашаю, а не на банкет.

Стас остановил машину возле Викиного дома. Вика покопалась в сумочке, отыскивая ключ, и предупредила Дмитрия:

– Лифт не работает, а царапаться нужно на пятый этаж. Не запыхаешься?

– Попробую, – улыбнулся Дмитрий.

Вика шла с ним рядом по лестнице и думала, что вряд ли когда-нибудь будет жить в таком же доме, как Дмитрий. В его подъезде не было обшарпанных стен и грязных ступенек, лестница была широкая и лифт, наверное, всегда работал. В его подъезде на лестничных клетках не отправляли естественные надобности и не бросали использованные презервативы и шприцы, а на двери и стенах подъезда не писали неприличные слова.

– Ты одна живешь? – спросил Дмитрий.

– Нет. Но ты можешь не волноваться, дома никого не будет. Все ушли на работу. А, если и были бы, то ничего не сказали б, – успокоила его Вика.

– Да я, собственно, и не волнуюсь.

Вика переоделась в джинсы и рубашку в крупную ковбойскую клетку, собрала волосы в узел и начала чистить картошку. Дмитрий, не захотевший ждать её в комнате, стоял у окна маленькой кухоньки и смотрел вниз. Во дворе женщина развешивала бельё на веревке, растянутой между двумя остовами детских качелей. Ветер трепал простыни и наволочки. К мусорному баку подошли двое бомжей и сосредоточенно рылись в его содержимом. Эта картина навевала тоску. Дмитрий отвернулся от окна.

– Димыч, – Вика выложила картошку на хищно шипящую сковороду, – можно задать тебе нескромный вопрос?

– Можно, – кивнул он. – А можно я закурю?

– Можно. Но ты много куришь натощак. Так и язву нажить недолго.

– Не наживу, – Дмитрий закурил. – Задавай свой вопрос.

– Почему ты так много мне заплатил? – Вика поставила перед ним пепельницу.

– Я же обещал платить щедро. Да и не так уж это много.

– Для кого как. Для меня сумма очень приличная. Слушай, я не очень хорошо помню, что вчера было, – она повернулась и внимательно посмотрела на Дмитрия. – Я с тобой… у нас что-нибудь было? По-моему, мы целовались.

– Не думаю, что было что-то большее, – он улыбнулся. – Мы приехали из ресторана, зашли в квартиру и сразу пошли в спальню. Сначала ты начала раздеваться, потом сняла с меня пиджак и попросила тебя поцеловать.

– Ну и?

– Ну, я и поцеловал. Не знаю, наверное, тебе не понравилось. Ты поинтересовалась, хочу ли я тебя. Я сказал, что хочу настолько, насколько хочешь ты. Ты обозвала меня старым козлом и заявила, что хочешь спать, после этого улеглась на кровать прямо в туфлях и тут же уснула.

– А ты?

– Я тоже решил, что хочу спать, и улегся рядом. И, кстати, тоже в туфлях.

– Почему? – удивилась Вика.

– А я что, по-твоему, трезвым был? – Дмитрий рассмеялся.

– Кажется, не очень. У тебя голова не болит?

– Терпимо. Сейчас кофе выпью и пройдет. А у тебя?

– Я синдромом похмелья не страдаю. Я ведь на самом деле пью мало. Просто вчера Маринка достала и домашние проблемы доконали. Ну да это к делу отношения не имеет.

– Что тебя Маринка допекла, заметили все, – он снова рассмеялся. – Особенно, когда ты её сявкой обозвала.

– Да, неудобно получилось, – она нахмурилась, словно легкая тучка на секунду закрыла солнечный свет. – Можно я буду называть тебя просто Димой?

– Почему? – он перестал улыбаться.

– Мне так больше нравится. Димыч, конечно, звучит неплохо, но Дима мне нравится больше.

– Называй, – он опустил глаза.

– Если тебе не нравится… Мне почему-то показалось, что должно нравиться.

– Называй. Нравится.

– И ещё один вопрос… – Вика снова внимательно взглянула на него. – Почему сегодня утром ты сказал, что моё рабочее время уже окончено, комплименты говорить нет смысла и позариться на такое «несчастье» можно только за деньги?

– А что, разве не так? За деньги я могу услышать всё, что хочу. Я ведь далеко не красавец, не обаяшка, не так уж молод… На меня давно, кажется, только за них и обращают внимание. Наверное, всю жизнь… или почти всю… – с тоской произнес он. Глаза его стали усталыми и взгляд тоскливым. – Сама же сказала, что я седой и старый. Стаса моим сынком назвала.

– Так вот, Дима, – Вика подошла к нему совсем близко и сказала без тени улыбки, – коль скоро моё рабочее время закончилось, и нахожусь я у себя дома, то хочу тебе сказать, что хоть ты и не молодой, но ещё и не старик, внешность у тебя нормальная, позариться на тебя можно и без денег, и обаяния у тебя хватит на десятерых. Понял? А сказала я тебе сегодня утром, что ты седой и старый, потому, что разозлилась на твою фразу, о любви к деньгам. Я думала, что ты не захочешь платить. Стаса за сына приняла спросонья. И потом, что за молодец мог зайти к тебе в квартиру, когда ты спишь? Откуда я знала, что твой водитель к тебе заходит, как к себе домой? Ещё я прикалываюсь называть стариками всех мужиков, кому уже есть тридцать. Извини.

– Вика, давай не будем, – он снова опустил глаза. – Ты в одном права, я ведь не мальчик молодой. Смотри, картошка сгорит.

Она отвернулась, чтобы помещать картошку, а Дмитрий нервно раздавил в пепельнице окурок. Что-то не укладывалось в обычные рамки, что-то выходило из-под контроля. «Смотри на вещи проще», – как заклинание повторил он про себя любимую фразу Николая.

– Ты точно похмельем не страдаешь? – спросила Вика, накрывая на стол. – У меня пиво в холодильнике есть. Мои родитель и братец поправляются при необходимости.

– Не волнуйся, я уже в полном порядке.

– Ну, тогда не стесняйся. Конечно, не ресторан, но, надеюсь, что неплохо.

– Очень неплохо, – похвалил Дмитрий. – Сто лет не ел нормальной жареной картошки.

– Что так долго? Диета? – Вика удивленно вскинула бровки.

– Как-то не складывалось. А в ресторане такой не подают.

– А дома? Любимая супруга картошку не жарила?

– Вика, давай не будем о грустном, – Дмитрий поморщился.

– Ну, давай.

– Ты, вообще, чем занимаешься? Маринка, насколько я знаю, днем работает в рекламном агентстве. Ты тоже ещё где-то или у тебя ресторан – основное?

– А я на «скорой» катаюсь. Фельдшер в реанимационной бригаде. Я, вообще-то, в сопровождении недавно. Меня туда Маринка затянула. Кстати, она в рекламном агентстве уже не работает. На два места работы здоровья не хватает.

– Не знал. А у тебя хватает?

– Я там недавно. Кроме того, я в отпуске. У меня сначала бесплатный был, сейчас платный начался. Потом не знаю.

– Тебе что, так эта работа нравится? – удивился Дмитрий.

– Не нравится. Просто с той зарплатой, которую я получаю на «скорой», ни жить, ни умереть нельзя. В ресторане деньги. Если б я ещё сама жила, а так… – Вика вздохнула.

– У тебя что, семья? Дети? Муж инвалид немощный?

– Мужа нет, детей нет, зато есть мама, папа и братец, но это отдельная песня. У меня навязчивая идея любым путем заработать нормальную сумму, купить себе хоть однокомнатную квартирку и сбежать от них.

– Да что ж так грустно? – Дмитрий внимательно посмотрел на Вику.

– Я б посмотрела, что ты запел бы на моем месте. Я же не спрашиваю, с какой радости ты вчера надрался до чертиков, меня накачал и в квартире, как после погрома.

– Причина одна – я окончательно простился с любимой супругой, – мрачно улыбнулся Дмитрий. – Вот она и сделала мне на прощанье подарок. Самоё паскудное во всей этой истории, это то, что она уволила мою домработницу.

– И что в этом паскудного? – с иронией спросила Вика и довольно едко улыбнулась. – Насколько я поняла, разлука с женой тебя не сильно угнетает, а вот с домработницей – просто траур! Не из-за домработницы ли вы побили горшки?

– Горшки, как ты изволила выразиться, мы побили уже очень давно. Тогда была другая домработница, немолодая и некрасивая. Эта домработница тоже была немолодая и некрасивая, эротических чувств к ней я не испытывал, но вот массу удобств её присутствие создавало. Теперь, пока найдется другая… Ты видела, что у меня твориться.

– Всего бы горя было! – Вика рассмеялась.

– Кому как. Я уже отвык от такого беспорядка. И потом, мне некогда. Я почти всегда возвращаюсь вечером и почти всегда уставший до такой степени, что мне хочется одного – отдохнуть. А тут… – вдруг Дмитрий просиял улыбкой. – Слушай, а ты ещё денег хочешь?

– Хочу.

– Я заплачу тебе столько же, сколько уже заплатил, а то и больше, если ты мне сегодня к вечеру приведешь квартиру в порядок? Согласна? Можешь подружку какую-нибудь с собой взять, я вам Стасика оставлю. Как? – он с надеждой посмотрел на Вику.

– Ну… – она задумалась и потянулась к телефону. – Сейчас, подожди, Маринке позвоню. Если она не согласится, тогда придется самой или с твоим Стасиком всё делать. В принципе, я согласна…

– Вот и отлично! Тебе деньги сейчас?

– По окончании. Я авансов не беру.

Глава 28

В приемной Дмитрия встретила секретарша. Она приветливо улыбнулась.

– Доброе утро, Дмитрий Максимович, – у неё был приятный голос.

– Доброе утро, Леночка. Что у нас нового? – открывая дверь кабинета, спросил Дмитрий.

– Пока ничего. Николай Алексеевич просил сказать, когда вы приедете. Сказать?

– Я сам, спасибо. Что ещё?

– Пока больше ничего.

– Спасибо, Леночка. Посмотри, если есть какие-нибудь документы на подпись, принеси через несколько минут.

Дмитрий вошел в кабинет, проходя мимо стола, остановился и нажал кнопку на селекторе.

– Дима, ты уже приехал? – послышался из динамика голос Николая.

– Угу, – Дмитрий положил на стол кейс с документами. – Если хочешь, зайди. Ты занят?

– Нет. Сейчас приду. Ты давно приехал?

– Ещё плащ не снял.

Дмитрий нажал кнопку отбоя и прошел в комнату за кабинетом. Он только и успел, что повесить плащ, когда в кабинет вошел Николай.

– Дим, ты где? – спросил он.

– Иду уже, – Дмитрий вернулся в кабинет. – Быстро ты бегаешь. Привет поближе.

– Привет. Как дела? – Николай без приглашения сел и закурил.

– Нормально. А у тебя как? Долго вчера сидели?

– Да где-то около часа после того, как ты уехал. Как девочка? – Николай заговорщицки подмигнул. – Время провел хорошо?

– Колян, ты не поверишь, – Дмитрий рассмеялся, сел напротив брата, тоже закурил, – у меня с ней ничего не было. Правда, сегодня утром она меня накормила нормальной жареной картошкой и напоила кофе.

– Однако же это заманчиво, – Николай изумленно посмотрел на Дмитрия, – на твоей кухне кто-то нормально жарил картошку!

– Дымок-то выпусти, а то подавишься. Не на моей, на своей.

– На какой «своей»?

– «На своей», это значит у себя дома.

– Ну, ты даешь! – Николай рассмеялся. – Ты же вчера домой поехал. Вовчик за мной потом вернулся. Он доложил, что довез тебя и девочку благополучно домой. А теперь оказывается, что у тебя с ней ничего не было и она тебя у себя дома кормит жареной картошкой!

– Понимаешь, может быть, картошку поджарили бы и у меня, но не вышло. Вот девочка меня и пригласила в гости.

– Да, Дима, ты у нас явление уникальное! А дома почему не получилось? Я про картошку.

– А ты ко мне домой съезди на экскурсию, – Дмитрий перестал улыбаться и нахмурился. От этого его резкие черты лица стали ещё более резкими. – Я не думал, что Лолита дойдет до такого идиотизма. В квартиру страшно зайти. Хорошо, что я вчера прилично под градусом был и сразу в спальню пошел. Зато, когда утром по квартире прошел, меня чуть трясти не начало. Дрянь… ещё и домработницу уволила…

– Что, совсем? – Николай уже не улыбался.

– Совсем. Она мне это вчера по телефону проворковала. Оказывается, уволила она её ещё позавчера. Я-то думал, что у Вали выходной. Потом, когда узнал, решил перезвонить, сказать, что никто её не увольнял. Перезвонил, а меня порадовали, что она уже в другом месте работает и устроила её Лолита Евгеньевна.

– Дура, – констатировал Николай. – Что, снова всё разбросано было?

– Не только. Если раньше она просто всё разбрасывала, то теперь – настоящий погром устроила. В ванной, где черный кафель, шампуни повыливала, кремы, всю косметику, которая была, расколотила, в раковину тюбики побросала, стены пеной для бритья обляпала, лосьон после бритья в ванну грохнула… парфюмерией разит, как… в бочке с духами. Хорошо, что про вторую ванную забыла! Не знаю, где бы я побрился и умылся. Чай с кофе смешала… холодильник кетчупом вымазала, телевизор в гостиной бананом… Расшвыряла всё… – Дмитрий помолчал. – Самое обидное, что вывернула все фотографии, свалила их в кучу, некоторые порвала…

– Где вы вдвоем?

– Не только. Из всех альбомов. Ещё наши старые альбомы, помнишь?

– Кончено помню, – Николай нахмурился. – Идиотка! Сучка! А ты всё с ней носился… Знаешь, если она ещё раз вернется, а ты её назад пустишь, как ни в чем ни бывало, я с тобой ничего общего иметь не желаю. Тогда, как ни тяжело это будет, я вспомню, что ты – Амерханов, а я – Матюхин, и, кроме некоторого времени совместного проживания при родителях и некоторого времени совместной работы…

– Заткнись, – Дмитрий тяжело посмотрел на брата. – Ты не нашел лучшего момента, чтобы ставить мне ультиматумы?

– Извини, не нашел… – он нервно закурил. – И не дай мне Бог, дожить до исполнения того, что я пообещал! Потому, что ты – единственный родной мне человек, кроме матери, Люськи и Димки. Ты всегда был мне родным братом, всегда был для меня примером… Если хочешь, идеалом…

– Вот и молчи, – Дмитрий был бледен, как полотно.

– Вот и буду молчать, если ты больше не дашь этой гадине топтать тебя и плевать тебе в душу… – Николай отвернулся, не в состоянии выдержать взгляд брата.

– Коля, не мужское дело…

– Я знаю, что ты скажешь, – всё так же, не глядя на Дмитрия, медленно сказал он. – Сейчас ты скажешь, что не мужское дело мыть бабью кости. Вообще, не мужское дело мыть кости.

– Да. Не суди.

– Я их не мою. И не пытаюсь мыть. И не сужу. Просто ты – мой брат. Ведь ни один человек не мог тебя унизить, насколько я знаю. Вернее, мог только один – Лолита. И мне не просто обидно, мне больно, когда она проделывает это с тобой безнаказно уже не один год, получая при этом поистине садистское наслаждение. Она тебя унижает, оскорбляет, поливает грязью, уходит с таким видом, будто виноват во всем ты, рассказывает об этом всем знакомым. Потом, когда ей становится скверно, она возвращается всеми правдами и неправдами и повторяет всё заново. Сколько это может продолжаться?

– Это уже закончилось, – Дмитрий встал и подошел к окну. Теперь Николай не мог видеть его лица. – Больше она не вернется.

– В предпоследний раз ты был уверен, что она не вернется, но она вернулась.

– Она больше не вернется, – тихо, но твердо повторил Дмитрий.

В кабинете повисла тишина. Николай так и сидел у стола и смотрел в спину брата, стоящего у окна. Он знал, что, если бы сейчас Дмитрий повернулся, на его бесстрастном лице ничего нельзя было бы прочесть – всегда все чувства, все переживания он держал в себе. Ему оставалось только догадываться, что твориться у брата в душе. Он помнил Дмитрия в самые тяжелые минуты его жизни. Резкая черта, появлявшаяся между бровей могла быть истолкована и как признак плохого настроения, и как задумчивость, и… да и вообще, как что угодно…

Тишина становилась невыносимой. Николай уже был готов подойти и попросить прощения за свою несдержанность, но в этот момент Дмитрий, всё ещё не поворачиваясь, попросил:

– Скажи Лене, пусть кофе принесет.

– Мне уйти? – поднимаясь, спросил Николай.

– Спешишь? – Дмитрий повернулся.

– Не спешу.

– Ну, вот и не спеши, – он снова отвернулся к окну.

Николай приоткрыл дверь кабинета и попросил Лену принести кофе. Потом он подошел к Дмитрию, стал рядом с ним, толкнул его плечом в плечо и осторожно спросил:

– Димка, мир?

– Мир, – Дмитрий тоже толкнул его плечом.

– Честно? – Николай снова толкнул брата плечом.

– Конечно, – за этим последовал ответный толчок.

– А почему не в духе?

С этими словами Николай снова толкнул Дмитрия, но тот ловко уклонился от толчка так, что брат еле удержал равновесие. Дмитрий улыбнулся:

– Кто не в духе? Я?

– Димка, ну ты зараза! – Николай рассмеялся, поняв, что брат на него не сердится. От сердца отлегло.

– От заразы и слышу. Ты как со старшим братом разговариваешь?

– Старший брат, ну скажи честно, девчонка понравилась?

– Коленька, стар я уже для таких девчонок. Что толку, в том, что она понравилась мне? Если бы ещё понравился ей я, тогда бы и поговорили.