Поверь в любовь - Смотри на вещи проще

Я чуть-чуть успела посмотреть. То, что нужно. Кажется, там «БГ»^[1] есть.

– Да.

Дмитрий нашел нужный диск, вставил его в проигрыватель. Он придвинул кресло и сел рядом с Викой. Она уже не выглядела такой подавленной.

– Дима, а можно я к тебе с вопросами попристаю? – Вика улыбнулась чуть лукаво.

– Можно. И на какую тему будут вопросы?

– А, на всякие. Я здесь, когда твои фотографии разбирала, вся на любопытство извелась.

– Начинай, – разрешил Дмитрий.

– Истинно, Ханская милость в ответе, – Вика тонко улыбнулась. – Ты оправдываешь приставку Хан к имени.

– О, ты даже это знаешь! – Дмитрий рассмеялся. – И кто доложил?

– Только без последствий.

– Конечно. Какие могут быть последствия, если Димой-Ханом или просто Ханом меня называют чаще, чем Димычем или Димой? Так кто это меня обласкал?

– Маринка. Ещё вчера вечером, когда вы втроем в «Саламандру» приехали. У тебя эта приставка от фамилии или от внешности?

– От фамилии. Почему ты про внешность спросила?

– Да она у тебя, не совсем славянская. А точнее, совсем не славянская. И фамилия тоже. Ты кто по национальности?

– Вероисповедание тебя тоже интересует? – он улыбнулся.

– Можно, если таковое имеется.

– Дай посчитаю, процентное соотношение кровей…. – он задумался. – Ну, дед мой жил в Крыму, а до этого с гор спустился, как говорят теперь, лицо кавказской национальности. Кстати, был рьяным мусульманином. Одна четверть. Бабушка – гречанка из Приазовья. Ещё одна четверть. Отец уже неизвестной национальности получился. Мать из Полтавы. Насколько я могу судить по фотографиям, типичная для центральной Украины внешность. Ещё четверть. В общем, всего намешано, четко определить трудно. Раньше писался украинцем, что при моей внешности и фамилии звучало довольно забавно. Хорошо, что теперь в паспортах графу убрали. По вероисповеданию – православный.

– Жаль, что не мусульманин, – Вика снова лукаво улыбнулась.

– Интересно, почему же?

– Ну, мало ли? Вчера я тебе кое-чего наобещала. Вдруг задумаю исполнить. У меня, видишь ли, обрезанных ещё не было.

– Вика, – Дмитрий склонился к ней и таинственным полушепотом сказал, – даже, учитывая то, что ты мне очень нравишься, и, если нечто подобное случиться, я обрезания делать не стану.

– А почему? – таким же полушепотом спросила Вика, стараясь не рассмеяться.

– Знаешь, детям в младенчестве делают, так они потом год не ходят. А вдруг и я так? – он тоже еле сдерживал смех. – А у меня дела.

– Ты прав, Димочка, не стоит так рисковать. А то ещё обрезание с кастрацией перепутают.

– За что так жестоко? – он не выдержал и рассмеялся. – Для поющего мальчика я староват и крупноват.

– Староват, действительно. А то мы бы тебя за акселерата выдали. Концерты давали бы не без успеха.

– Вика, если бы я всё-таки сделал обрезание, то тебе пришлось бы надеть чадру. Мусульманство, так мусульманство.

– А обращаться к тебе «мой господин»?

– Наверное. А потом бы меня на гарем потянуло. Правда, тебя бы я назначил любимой женой… – он на секунду осекся и добавил, стараясь удержать улыбку. – Лучше наложницей. Я уже был женат.

– Что, от слова «жена» коробит? – Вика перестала улыбаться.

– Какая разница? Пока что я не женат, и жениться ещё не тянет, – в его взгляде мелькнула тоска. Он больше не улыбался.

– Ну, вот, испортила тебе настроение, – она с сожалением вздохнула.

– Ты ничего не испортила. В своих неприятностях виноват только я сам и вряд ли кто-то уверит меня в обратном. Только давай об этом не будем.

– Одно слово, – Вика внимательно взглянула в его глаза. – В них будешь виноват только ты, пока ты сам будешь в это верить. Смотри на вещи проще.

– Спасибо. Ты говоришь, как Егор и Николай. Но о моих неприятностях это было последнее слово, – он откинулся в кресле, не торопясь, закурил. Лицо его было совершенно спокойным, глаза усталыми. – Расскажи ты что-нибудь забавное. Твоя очередь.

– Дима, может быть… – Вика растерялась. – Может быть, я всё же пойду?

– Ты же пообещала остаться, – взгляд Дмитрия снова стал напряженным.

– Да, но… я, наверное, задаю не те вопросы и что-то не то говорю…

– Всё нормально. Просто мне сегодня, действительно не хочется говорить о своих неприятностях. С меня хватит нескольких последних дней, включая сегодняшнее утро. Может быть, когда-нибудь потом, я созрею для того, чтобы рассказать о многом. Сейчас я просто к этому не готов. Вот и всё. Спрашивай, что хочешь, только не касайся моей семейной жизни. Договорились?

– Знаешь, я сегодня довольно сильно устала, ещё и расстроилась. Теперь из меня рассказчик вялый, да и вопросы кончились. Всего-то и хватило, что на выяснение национальной принадлежности, вероисповедания и на шутки по поводу обрезания.

– Обиделась? – он внимательно посмотрел на Вику.

– Ни капельки. Действительно устала. Спина, как деревянная, – она поморщилась.

– Давай так сделаем, – предложил Дмитрий, погасив в пепельнице недокуренную сигарету, – сейчас тебя отправим в ванну, ты там поплаваешь, я тебе сделаю массаж и уложу спать. Идет?

– Какой массаж? – не поняла Вика.

– Обычный, напряжение снять. Могу только спины, могу руки и ноги добавить. Завтра утром встанешь как новенькая. Думаю, я ещё не всё забыл. Согласна?

– Согласна, – неуверенно ответила Вика.

– Тебе ванну набрать?

– Если можно то с пеной. В той ванной, где сегодня утром было всё в порядке, была миндальная пенка.

– По-моему, тебе миндаль очень подойдет, – Дмитрий поднялся.

– Дима, а почему ты вчера вечером в ресторане попросил меня встать, перед тем, как сказал, сколько водки нам принести? – она попыталась улыбнуться.

– Прикинул, сколько тебе нужно, исходя из весовой категории, чтобы дойти до полной кондиции. Где-то двести пятьдесят – триста. Мне около полулитра или трех четвертей, потому что есть я вчера вообще не мог. Больше было бы многовато. Развезло бы сильно.

– И сколько, по-твоему, я вешу?

– Пятьдесят. Максимум, пятьдесят два.

– Откуда такая точность? – она удивилась.

– Оттуда же, откуда и массажные навыки. Из ванной вернешься, скажу, – он вышел из комнаты.

Глава 33

Вика опустилась в воду, покрытую пышной шапкой пены, и прикрыла глаза. Было удивительно хорошо. Дневная усталость понемногу уходила, теплая вода ласкала тело, запах миндаля навевал сладкую дрему. Вика изо всех сил старалась не уснуть, но глаза так и закрывались. «Только не спать. Хотя… я не буду спать… вот только глаза чуть-чуть прикрою и всё…» – думала Вика. Она чувствовала сквозь тонкую пелену сна, как голова склоняется всё ниже и ниже, но не могла приподнять, словно налившиеся свинцом, веки, не могла вырваться из сна. Подбородок коснулся воды…

Дмитрий сидел, откинувшись в кресле, и думал о Вике. Вспомнился вчерашний вечер, туман, машина, её рука. Он прикрыл глаза и снова ему казалось, что время становится бесконечным, и он уснет или умрет, прежде, чем кончится минута. Рядом с ним могла уснуть или умереть Вика. Если бы она умерла, её было бы нестерпимо жаль. Самым ужасным было то, что однажды он её уже потерял. Потерял надолго. Или… Эта мысль была неожиданной настолько, что заставила Дмитрия вздрогнуть и открыть глаза. Он не мог понять, откуда на него накатил ледяной волной страх.

Дмитрий взглянул на часы. Вики не было уже около получаса. Он подошел к двери ванной. Там было тихо. Он осторожно постучал. Ответа не последовало. Что-то было не так. Послав к черту все условности, Дмитрий толкнул дверь и вошел в ванную.

Вика, расслабившись, полулежала в черной ванне. Пена на воде уже немного осела и местами на ней появились разрывы. Дмитрий вошел как раз в тот момент, когда голова Вики начала погружаться в воду. Он понял, что Вика спит.

– Только не спи! – почти выкрикнул Дмитрий и одной рукой подтолкнул её под подбородок, успев подставить другую руку под затылок, чтобы она не ударилась о ванну.

Вика дернулась, проснулась и закашлялась. По всей видимости, она всё же успела глотнуть воды. Понемногу она откашлялась, её взгляд стал осмысленным. Теперь она смотрела испугано, поняв, что произошло.

– Я… я что… спала? – пролепетала она.

– Похоже на то, – Дмитрий выпрямился. – Ты не ударилась?

– Нет… Пожалуй, стоит вылезать…

– Я тебя буду ждать в комнате.

Дмитрий вышел из ванной. Вся кровь бросилась ему в лицо. Снова в висках словно набатный колокол забил. Дмитрий взял сигарету, когда подкуривал, руки слегка дрожали. «Слишком хороша для тебя эта девочка, Димыч», – подумал он, глубоко затягиваясь.

В комнату вошла Вика, на ходу закутываясь в большое полотенце, мокрые волосы были отброшены назад. Она улыбнулась смущенно и чуть виновато.

– Как пена, миндалем сильно отдает? – спросил Дмитрий, стараясь не выдать своего состояния.

– Да есть чуть-чуть, – она тихонько рассмеялась. – Извини, это всё от усталости. Спасибо, что вовремя зашел. Ещё бы во что-нибудь переодеться, а то в полотенце как-то не очень удобно.

– Женских вещей нет, а из моих можешь выбирать, что угодно.

Вика некоторое время стояла перед шкафом, рассматривая его содержимое. Она взяла один из халатов и приложила к себе, но халат оказался очень длинным.

– Однако же, какой ты большой, – Вика повернулась и с улыбкой посмотрела на Дмитрия. – У тебя всё только длинное?

– Извини, короткого не люблю.

– Ну, тогда, если завтра ты не собираешься её надевать, я остановлюсь на вот этой рубашечке, – она достала черную рубашку. – Можно?

– Можно. Как видишь, во что одеться, мне найдется.

– Вот и прекрасно. Пожалуй, мне вместо халата будет в самый раз. Выйди, я переоденусь.

– Да, конечно. Можешь мне полотенце выбросить. Я пока отнесу.

– Не стоит, я сама.

Вика вернулась через несколько минут. Рубашка на ней действительно сидела как халатик.

– Ну, как я тебе? – улыбаясь, спросила Вика.

– Очень. Кажется, ты из той категории женщин, которых, во что ни одень, им всё идет, – Дмитрий тоже улыбнулся. – А теперь идем, я тебе сделаю массаж и уложу спать.

– Стоило ли уходить из спальни? – она удивленно посмотрела на него.

– Просто… в общем… – Дмитрий снова смешался. – Тебе лучше лечь в другой комнате. Здесь, слава Богу, не одна спальня.

– Конечно, как хочешь.

Ему показалось, что Вика взглянула на него обиженно. Но, лучше был просто обиженный взгляд, чем едкие реплики по поводу его мужских качеств. Да ещё и воспоминания сегодняшнего утра… В конце концов, она не упрекнула его в отсутствии вкуса, увидев лилии, не намекнула ему ни разу, что он глуп. Зачем было ломать идиллию? Легче было справиться с собой, простоять полчаса под ледяным душем, в крайнем случае, не поспав ночь, потерпеть до завтра, а вечером найти себе девицу, от которой безразлично было бы, что услышать. Всё равно, услышал бы, за те деньги, которые он платил, что круче парня не сыщешь.

Массаж Дмитрий делал отлично. Вика действительно почувствовала себя намного лучше. Спина, руки и ноги к вечеру от усталости ныли так, будто она не отдыхала уже целую вечность. Сейчас после ванны и массажа она чувствовала себя прекрасно.

– Итак, где ты научился делать такой массаж? – Вика блаженно вытянулась на кровати. – Только не говори, что Коляна тер.

– И Коляна тоже. Спортивная молодость, – Дмитрий улыбнулся. – Фотографии все видела?

– Видела. Только я не поняла, где это так круто ты попал? Это что-то республиканское было?

– Да как тебе сказать… – в его глазах мелькнули озорные огоньки. – Немного побольше. Помнишь, было такое государство СССР? Ты в нем родилась.

– Помню. Я ещё и в пионеры попала.

– Так вот фотографии с чемпионатов по боксу союзных и международных. В своё время я успел стать даже чемпионом мира в своей весовой категории.

– А потом? – Вика с восторгом смотрела на него.

– Потом была травма, – он вздохнул.

– Спортивная?

– Конечно. Неудачно упал и ударился затылком. Поднялся быстро, даже бой довел до конца, а в раздевалке выключился. Оказалось, что голова не такая крепкая, как хотелось бы. На ринг больше не вернулся. Врачи были против, родители в штыки стали. Так-то.

– Тренером стал? Что-то я твоих фотографий с воспитанниками не видела.

– Нет, тренером я не стал.

– Жалеешь?

– Нет. Всему своё время. Моя звезда рано взошла и рано закатилась. Зато пока занимался спортом, научился делать массаж. Во всем есть своя прелесть. Ну, всё, – он легко поднялся и подал Вике руку. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – она встала, опершись на его руку. – Спасибо, что постельку мне постелил. Дорогу я найду.

Глава 34

Дмитрий взглянул на светящийся циферблат часов. Уже давно перевалило заполночь, а он никак не мог уснуть. Холодный душ помог мало, но это было не самым страшным. Что-то пошло не так с самого начала. Ко всему ещё мысли бесконечно возвращались к Лолите. Это становилось похожим на манию или на кошмар. Стоило закрыть глаза и начать дремать, как ему казалось, что Лолита стоит рядом с кроватью, смотрит на него, как всегда, насмешливо и снисходительно, и говорит, что его удел вечно спать одному. Вряд ли найдется ещё одна ненормальная, кроме неё, которая решится сломать свою жизнь для него. Дмитрий вздрагивал и просыпался. Часы предательски напоминали, что прошло всего несколько минут.

Решив как-то убить время, он включил лампу на столике возле кровати и взял книгу. Сосредоточиться на чтении не получалось. Снова вспоминались упреки Лолиты в его дурной привычке читать лежа, да и вообще читать. «Ты испортишь зрение и совсем ослепнешь. Ты в сорок лет стал нацеплять на нос очки для работы! Совсем, как старый дед! И вообще, что это за дурацкое развлечение, чтение каких-то книг! Ты ещё Толстого почитай! Кто сейчас читает? Об этом стыдно сказать кому-нибудь!» – возмущалась она. Может быть, читать лежа и было не очень хорошей привычкой, но всё же чтение было не настолько глупо, как об этом говорила Лолита. Однажды Дмитрий, выслушав очередную нотацию по этому поводу, спросил:

– А ты не пробовала что-нибудь прочесть и выяснить, дурацкое занятие или нет? Вдруг тебе понравится?

– Вот ещё новости! – фыркнула Лолита. – В школе начиталась! Ты хоть никому не говори, что ты такой любитель читать! Стыдно же! Меня не позорь! Хорошо, что твою библиотеку никто не видит. А то в посмешище превратились бы!

Дмитрий отложил книгу. Так больше продолжаться не могло. Нужно было что-то срочно делать. Но что? Если бы он это знал! Он поднялся, надел брюки и прошел в кухню. В широкий стакан, примерно на треть, он налил джина и вернулся в спальню, на ходу сделав небольшой глоток. В том, что джин поможет, уверенности не было. Была слабая надежда, что после этого удастся уснуть.

Дмитрий до половины отдернул штору. Он стоял и смотрел в окно на мокрые крыши, мокрый асфальт, огни фонарей с каким-то больным светом, на редкие освещенные окна в доме напротив. Было пусто и тихо. От этой пустоты и тишины становилось ещё хуже. Безысходность давила. Безысходность и навязанное ощущение собственной ненужности и ущербности. От этого ощущения он никак не мог отделаться, хотя прекрасно понимал, что не всё обстоит так, как в течение многих лет упрямо доказывала Лолита.

Дмитрий был так поглощен этими невеселыми мыслями, что не слышал ни звука открываемой двери, ни тихих шагов. Когда его плеча легонько коснулась женская рука, он даже вздрогнул от неожиданности. Повернувшись и увидев Вику, он смущенно улыбнулся:

– Извини, я задумался.

– Ты тоже извини, тихо подошла. Я на твоих коврах чувствую себя кошкой. Пьешь? – Вика кивнула на стакан.

– Если это можно назвать «пьешь», то пью.

– Ты что, без спиртного обойтись не можешь? – она удивленно посмотрела на Дмитрия.

– Могу. Просто за последние несколько дней я настолько сильно вымотался, что сейчас не могу уснуть. Не таблетки же мне глотать.

– Ну, тоже не выход, – резонно заметила Вика.

– У тебя есть другое предложение? Кстати, что случилось? Почему ты не спишь? – он взял сигарету, но так и не закурил.

– А ты думаешь, что не спится одному тебе? Мне тоже. И предложение у меня есть.

– Да? – он натянуто улыбнулся. – Так какое предложение и в чем причина твоей бессонницы? Ты ведь в ванне засыпала.

– А теперь не могу, – Вика без улыбки посмотрела ему в глаза. – Дима, ты не считаешь, что мы с тобой сейчас находимся в очень глупом положении? И я, и ты.

– И в чем же глупость нашего положения? – он тоже перестал улыбаться.

– Для начала в том, что мне непонятно, зачем так издеваться над собой. Это я о тебе. Только не говори, что тебе ничего не хочется, и я тебе совсем не нравлюсь. Если ты думаешь, что я невинная девочка, то напрасно. Невинности меня лишили уже довольно давно.

– Я не думаю, что ты невинная девочка. Что дальше?

– А то, что касается меня, то я себя чувствую полной дурой. Ты что, из той категории мужиков, которым себя нужно предложить, или верность бывшей жене хранишь?

– Ничего я не храню. Просто… – он отвел взгляд и осекся.

– Что «просто»? – Вика нахмурилась.

– Ничего… Ты мне действительно нравишься, только что это меняет? – Дмитрий сделал глоток джина. – Если ты считаешь, что ещё не отработала свой гонорар, то можешь не волноваться, всё в порядке.

– Что? – даже при слабом свете было заметно, как Вика побледнела. – Ты что, решил, будто я отрабатываю твои бабки?! Да ты свихнулся! Псих! Придурок!

– Спасибо, что и требовалось доказать, – Дмитрий криво улыбнулся. – Мне, видишь ли, некоторые другого ничего не говорят. Утро ты тоже начала с комплиментов.

– Господи! Да зачем я к тебе сейчас пришла?! – её голос задрожал. – Боже! Какая я была дура, что согласилась сначала у тебя здесь порядки наводить, а потом связалась с ужином! Я-то думала, когда ты с цветами явился и начал уговаривать меня остаться, что… а ты… Ты же мне понравился… Потом ещё и утешать меня взялся! Я и повелась – вот кому со мной хоть чуть-чуть хорошо! Хоть один вечер и ночь проведу по-человечески! Зачем ты всё это делаешь? Это же…

Вика больше не могла говорить. Голос её начал срываться. Она повернулась и уже хотела уйти, но Дмитрий удержал её. Вика попыталась вырваться, но ничего не вышло.

– Пусти! – она пыталась оттолкнуть его от себя. – Пусти… видеть тебя не хочу…

– Постой, Вика, постой… – он властно повернул Вику к себе. – Ты же ничего не знаешь…

– И знать не хочу!… Пусти… – она расплакалась.

– Вика! – Дмитрий попытался заглянуть ей в глаза, но она отворачивалась. – Ты же жалеть будешь!

– Я уже жалею! Отпусти меня… мазохист чокнутый… извращенец…

– Перестань плакать, – он прижал Вику к себе. – Прошу тебя, перестань.

Она плакала, прижавшись к его груди и успокаиваться никак не хотела, только теперь не вырывалась. Дмитрий сдерживал себя из последних сил. Чем дальше, тем хуже ему это удавалось. «А вдруг она ничего не скажет? Даже, если скажет, она сама этого хотела… И потом, утром мы расстанемся навсегда… Я ничего не теряю», – кажется, это были его последние ясные мысли.

Дмитрий осторожно отстранил Вику от себя, склонился и поцеловал в чуть припухшие от слез приоткрытые губы. Она не ответила и только удивленно смотрела на него, пытаясь вытереть с лица слезы.

– Ты больше меня не хочешь? – тихо спросил он, заранее готовый к отрицательному ответу.

– Хочу…

– Тогда успокаивайся, – он ласково улыбнулся и дотронулся кончиками пальцев до её губ. – А то будем плакать вместе.

– Почему ты такой странный? – Вика прижалась к нему. У неё была горячая щека и очень нежная бархатистая кожа.

– Какой?

– Такой здоровенный, добрый и беззащитный… Поцелуй меня ещё… мне так хорошо с тобой…

– Тихо… – Дмитрий выключил лампу. – Только ничего не говори…

Глава 35

Дмитрий лежал, глядя в темноту комнаты. Лежащая рядом Вика глубоко вздохнула, придвинулась поближе и прижалась лицом к его плечу. Он обнял её, но ничего не сказал. Приятная усталость разливалась по телу.

– Мне так хорошо с тобой, – чуть слышно произнесла Вика. – Ты такой…

– Не нужно, помолчи, – попросил он.

– Почему? – она удивилась.

– Потому, что я знаю, что ты сейчас скажешь.

– Не знаешь. Во-первых, учти, что я не пытаюсь «отрабатывать гонорар», как ты сказал. А, во-вторых, я хочу включить свет.

– Зачем? – он внутренне напрягся.

– Хочу тебя увидеть. Только у меня уже не хватит сил, чтобы дотянуться до выключателя, настолько ты меня утомил. Так что включить свет тебе придутся самому.

– Может не стоит? – Дмитрий всё ещё надеялся, что сможет уговорить её.

– Стоит. Если ты сейчас не включишь свет, я включу его через полчаса, когда чуть-чуть приду в себя. Только не надейся, что в эти полчаса я успею уснуть или дам тебе это сделать. Не заставляй себя упрашивать.

– Ладно.

Дмитрий нехотя включил лампу и снова откинулся на подушку. Теперь он лежал, закрыв глаза. Взглянуть на Вику он боялся. Боялся столкнуться с её насмешливым взглядом. Была бы возможность, он, наверное, под подушку спрятался бы или уши ватой заткнул. Его не оставляло ощущение, что сейчас она упрекнет его в…

– Дима, – Вика приподнялась на локте и очень ласково поцеловала его в ещё чуть влажный лоб. – Димочка, открой глаза, посмотри на меня.

– Зачем? – ему казалось, что сердце стучит где-то в горле.

– Пожалуйста, посмотри на меня, – повторила она.

– Ну?

Он открыл глаза и снова его взгляд был напряженным, тревожным, тяжелым и, в то же время, будто просящим о помощи. Что-то странное было в этом взгляде. Вика кончиками пальцев провела по его щеке, по высокому лбу, склонилась и поцеловала его. Губы Дмитрия слабо шевельнулись в ответ. Он обнял Вику и прижал к груди. Теперь она не могла видеть его лица.

– Дима, почему ты такой? – тихо спросила Вика, вслушиваясь в глухие удары его сердца.

– Какой? Скажи лучше всё сразу… – его голос прозвучал обречено.

– Понимаешь, ты… как бы это лучше сказать? – она старательно высвободилась из-под его руки и снова взглянула в глаза. – Ты боишься?

– Почему ты так решила? – он закрыл глаза. Вика каким-то образом всё поняла.

– Просто странно как-то – ты всё время напряженный… зажатый, что ли… Такое ощущение, что ты то ли боишься что-то не так сделать, то ли всё время ждешь подвоха. Что происходит? Временами тебя вроде бы попускать начинает и ты оживаешь. Тебя нужно либо напугать, либо расстроить, либо просто свет выключить. Так же из тебя каждое слово чуть ли не клещами тянуть нужно. А уж что-нибудь такое… – она сделала паузу, подыскивая слово, – как ты говорил несколько минут назад, так вообще, наверное, в полной темноте услышать только и можно.

– Что я говорил? – он почувствовал, как краснеет.

– Не волнуйся, ничего плохого. Ты называл меня своей девочкой, зайчонком, говорил, что я лучше всех. В последнее, конечно я не очень поверила, но всё равно, приятно. Ну, и ещё кое-что от чего просто улетаешь. Кстати, и меня молчать больше не просил. Только уж чего тебе наговорила, не помню… так хорошо было… – она мечтательно вздохнула.

– Что же хорошего?

– Давно никто так не старался для меня, – Вика снова мечтательно вздохнула. – Почему-то все всегда думают о себе. Ты думал обо мне. Или, по крайней мере, пытался думать.

– Всё время думал и сейчас думаю… – Дмитрий привлек Вику к себе и поцеловал. От прикосновения к её губам голова начинала кружиться.

– Ну, это я чувствую, – она скользнула рукой по его телу.

– Не балуйся, – он попытался задержать её руку.

– Я не балуюсь. Я просто не хочу тушить свет, – Вика оседлала его и лукаво улыбнулась. – Или ты против?

– Только бы ты против не была, – он слегка приподнял её.

– Дима… Димочка… как с тобой хорошо… – опускаясь на него, прошептала Вика.

Она слегка запрокинула голову и дышала часто, как от быстрого бега. Дмитрий прижался лицом к её небольшой упругой груди. Запах её тела пьянил, от её близости дыхание срывалось, сознание заволакивал туман. Одним движением он опрокинул Вику на спину и накрыл собой. Она коротко вскрикнула, её ноготки царапнули плечо Дмитрия. Он даже не почувствовал боли. Он вообще не чувствовал ничего, кроме её нежного тела. Ещё он хотел слышать её голос. Вернее, не просто её голос…

– Дима… мне так… хорошо… – задыхаясь, прошептала Вика.

– Скажи, что любишь меня! – Дмитрий говорил с трудом, воздуха не хватало.

– Да…

– Скажи, что любишь меня!!!… – он почти выкрикнул последние слова.

– Люблю… Я тебя… люблю!!!…

Вика уже была не властна над собой. Она царапала его плечи, вскрикивала, извивалась под ним, как змея, а он не мог оторваться от её тела, не мог остановиться хоть на секунду.

– Как хорошо… Дима… – прошептала Вика. – Мне никогда так хорошо не было…

– Прошу тебя, ещё чуть-чуть…

– Дима… – её шепот стал совсем слабым, но тут же она сорвалась на крик. – Кончай же или я умру!…

Его последнее движение заставило Вику снова вскрикнуть. Он зажмурился и закусил губу до крови. Воздуха не хватало, сердце рвалось из груди…

– Дима… ты сумасшедший, – ласково прошептала Вика, нежась в его объятьях.

– Я знаю, – он улыбнулся и поцеловал Вику в лоб. – Зайчонок. Маленький мой зайчонок.

– А ты мой Хан, – Вика прижала к губам его ладонь. – Я буду твоей любимой наложницей. Мой господин.

– Моя…

– Молчи, – она прижала палец к его губам. – Ты – мой господин. Хан.

Глава 36

Дмитрий сидел рядом с постелью матери. Её маленькие худые руки лежали поверх одеяла, глаза были закрыты, а лицо было настолько бледным, что кожа казалась прозрачной. Сейчас её не мучила отдышка и, как показалось Дмитрию, она задремала. Хотя выглядела она сейчас лучше, чем несколько часов назад, он не мог смотреть на неё без жалости.

Невольно он вспомнил, как всё началось. На самом деле, это была его мачеха. Матери своей Дмитрий не помнил – ему не было года, когда она умерла. Из раннего детства в памяти остались отец, бабушка и дедушка. У всех были мамы, у него – нет. Когда он начинал спрашивать, где мама, взрослые отводили глаза и говорили, что мама уехала. Так продолжалось до тех пор, пока ему не исполнилось шесть лет. В дом, в котором он жил с отцом, переехала новая семья. Весь день дворовая компания мальчишек с любопытством наблюдала, как выгружают из машины вещи, а затем вносят их в дом. Особенно было интересно, когда стали вносить пианино. Оно издавало диссонансные звуки и никак не хотело протискиваться в дверь подъезда, а грузчики никак не хотели открыть вторую половинку подъездной двери.

– Ну, пианине полный … – констатировал Лешка из второго подъезда, которому уже исполнилось восемь, выругавшись по-взрослому.

– Чего пианине? – переспросил Вовчик.

– Ну, сломается совсем, – авторитетно пояснил Лешка и повторил ругательство.

– А! – Вовчик понимающе кивнул. – Это точно! Интересно, кто ж на нем брынчать будет?

– Если пацан, то пусть лучше с девчонками в песочнице пирожки лепит и в куклы цацкается, – поставил ультиматум Миша и засунул руки в карманы шортов, по всей видимости, давая этим понять, что размазне-пиантсту и руки не подаст.

– Может у него мама учительница музыки? – предположил Дима.

– Точно, Димка прав, – согласился Лешка. – Димка, а твоя мама кто?

– Не знаю. Не спрашивал. Папа говорит, что она уехала. Но пианино у нас нет.

– Я так думаю, что она, наверное, ученая, раз её так долго нет, – глубокомысленно заявил Лешка и почесал конопатый нос. – Ученые всегда в экспедицию надолго уезжают. Слушай, а почему она с твоим папой не уехала? Наши всегда вместе уезжают.

– Дурак ты Лешка! – присоединяясь к ним, сердито сказала Лешкина сестра-двойняшка Леся. – А Димку с кем бы оставили? У него же бабушка с дедушкой на море живут и вообще они уже старые.

– А, ну да… – Лешка снова почесал нос. – Это точно.

Почесывание носа у Лешки выражало напряженную умственную деятельность, примерно так же, как и наморщивание лба или почесывание затылка. Вскоре приехал на перерыв папа и позвал Диму обедать. За обедом он спросил:

– Па, а мама ученая, да?

– В каком смысле «ученая»? Безграмотных людей сейчас, наверное, и нет, – отец удивленно посмотрел на Диму.

– Ну, ты не понял! Вот смотри, ты – главный инженер на заводе, – несколько нетерпеливо начал объяснять он отцу. – Дед был моряком, бабушка – медсестрой. А мама?

– Понятно, – отец улыбнулся. – Тебя интересует её специальность?

– Ну да!

– Тогда я тебя сразу поправлю. Главный инженер – должность. Специальность просто инженер. И правильно было бы сказать не ученая, а научный работник. Мама не научный работник. Она была врачом.

Как всегда, когда отец говорил о маме, он отвел глаза и лицо его стало грустным. Тогда Дима не обратил внимания на слово «была». Вечером, выйдя во двор, он сообщил об этом Лешке и всей компании.

– Какая же ученая экспедиция обойдется без врача? – с видом знатока сказал Лешка. – Я почему-то всегда думал, что твоя мама уехала в экспедицию.

– Димка, а она вам письма пишет? – спросил Миша.

– Нет, – Дима растерялся. – Я не видел.

– Дурак ты Мишка, – Лешка почесал нос. – Какая почта и письма, если экспедиция на полюс или в джунгли?

– Лешка, если ты будешь говорить плохие слова, я всё маме расскажу, – пригрозила Леся.

– А что я сказал? – Лешка обиделся. – Вечно ты докладываешь родителям!

– Ты про почту правильно сказал. Только вот зачем Мишу дураком обозвал?

– Вечно ты нос суешь, – проворчал Лешка. – И меня тоже дураком обзываешь.

– Мне можно. Я на полчаса старше.

Дима, слушая его перепалку с сестрой подумал, о том, что Лешке повезло днем – Леся не слышала его высказываний по поводу пианино. В это время из подъезда, в который протискивали многострадальное пианино, вышла девочка примерно такого же возраста, как Дима. На ней были белые гольфы, платье в замысловатый рисунок, блестящие босоножки, а довольно жиденькая косичка заканчивалась бантом в горошек. Остренький носик был в таких же, как и у Лешки с Лесей веснушках. Она подошла к дворовой компании, чинно сидевшей на скамейке и окинула всех оценивающим взглядом.

– Привет! – поздоровался Лешка.

– Здравствуйте, – ответила девочка. У неё был тоненький писклявый голосок. – Меня зовут Марьяна.

– Как? – не понял Миша. – Марина?